Боря полностью заполнил мою жизнь, каждую секунду, минуту, неделю, месяц моего существования. Я спешила домой в те дни, когда он приходил и оставался. Приводила себя в порядок, готовила ужин и ждала своего любимого. Душа пела только от одного вида его тапочек в прихожей и зубной щётки в стаканчике на полочке в ванной, которую он и повесил. Женя приезжал на выходные домой и это время Борис проводил с семьёй. Остальные дни недели, практически, все проводил у меня. После ужина я мыла посуду, а он рассказывал о том, что на работе девочки-лаборантки стали обращать на него внимание. Я фыркала и бросала негодующие взгляды через плечо. Он притягивал меня к себе на колени, смеясь:

— Что ревнуешь, а, признавайся, ревнуешь?

Я отбивалась руками в мыльной пене:

— Ещё чего придумал? Ревную… — и, наскоро вытерев руки об передник, обнимала и целовала любимые губы, целовала до остановки дыхания. Он разворачивал меня лицом к себе. Летели на пол трусики, за ними передник и халатик, его руки сжимали мою грудь и нетерпеливая плоть проникала внутрь…

Я устраивала ему эротические сюрпризы. Отыскав у мамы свою старую школьную форму, укоротила её до длины теннисной юбочки, пришила белый воротничок. С трудом, но натянула всё это на голое тело. Заплела волосы в две косички с большими капроновыми бантами. При малейшем движении или наклоне взору моего мужчины открывалась восхитительная картина. В другой раз соорудила себе кружевной передник из старой занавески по примеру Булгаковской Геллы. Только Боря ни в какие игры играть был не готов — его терпения хватало лишь дотащить меня до дивана или опрокинуть в «пятую позицию» на кухонный стол, сметая хлебницу и солянку. Он восполнял всё потерянное за время своей бедовой юности.

Наступило лето. В конце июня мы с Иришкой отправились в школу на десятилетие встречи выпускников. Только одни мы и остались холостые и неженатые. Многие явились с жёнами и мужьями. Паша привёл свою супругу, хорошенькую синеглазую девушку с мягкими русыми волосами. Он бережно вёл её под руку и представил мне:

— Моя вторая половинка… У нас подрастает…

Он назвал её имя, которое тут же выскочило у меня из головы. Мне был глубоко безразличен Паша, его жена и то, что у них подрастало. Я увидела Альбертика и пошла с ним поздороваться. Выглядел он замечательно. Поправился, и это придало ему солидности, полысел, и голова его уже не напоминала наполовину сдутый одуванчик. Мы отошли в сторонку.

— Наталья, — он был рад меня видеть, — ты выглядишь просто замечательно. Какая фигура, какой блеск в глазах! А не навестить ли нам наш родной медпункт?

— Ах, Вы шалунишка, Альберт Романович! Признавайтесь, сколько раз и с кем Вы мне изменили на нашей кушеточке.

Мы оба рассмеялись.

— Но танец за мной, Наташа, ты мне обещаешь?

Я кивнула головой и отправилась поздороваться с вновь прибывшей группой одноклассников. Мы расцеловались и стали оживлённо обмениваться новостями. Вдруг кто-то крепко обнял меня сзади за плечи. Обернувшись, я увидела высокого подтянутого мужчину, в отличном костюме, смутно мне кого-то напомнившего.

— Батюшки, Миша Бугаенко, ты ли это? Да ты просто вылитый Ален Делон, дай-ка я тебя расцелую. — Я потянулась к его щеке, но он быстренько подставил губы и влепил мне неожиданно крепкий поцелуй. — Ой, Мишаня, ты меня смущаешь, где твои полтонны, где железные трицепсы?

— Наташенька, любовь моя, я уже штангу не таскаю, я теперь руковожу там… — он многозначительно поднял палец к потолку. — Андэстенд? То-то. Ты, я слышал, всё порхаешь по жизни красивая и одинокая? Может слетаем вместе в Москву и ты совьёшь кокон в моей квартире так лет на сто? Я тебе предлагаю руку и сердце.

— Миша, ты меня покорил окончательно. Откуда такой высокий стиль? Лишь тебе одному признаюсь по секрету: я красивая, но не свободная. Где же ты был года два назад, когда я продалась в рабство в Киеве, не видя другого выхода?

Миша ухаживал за мной весь вечер, мы сидели рядом за столом, танцевали и кто знает, если бы не Боря… Он отвёз меня домой, мы поцеловались на прощанье, и Миша оставил мне свой номер телефона:

— Наташенька, смотри, если что, обращайся ко мне по любым вопросам, помогу.

В начале июля вернулась из отпуска Софочка. Она ездила к своим бабе-деду в деревню, помогала им по хозяйству. Явилась она прекрасная, как Золушка на балу. Улыбка в пол лица. Конечно, никаких кринолинов и хрустальных туфелек на ней не было. Она похудела, надела открытое светлое платье, которое очень шло к её рыжеватым волосам и загорелому телу. На ногах — босоножки на каблуке, на губах — помада. Мамочки! Софочка влюбилась. До открытия библиотеки оставалось минут десять и я затащила её в подсобку.

— Ну, Софа, колись, вскрыли тебя уже электрической дрелью?

Сияющая девушка утвердительно кивнула головой:

— Ты знаешь и моих деревенских есть своя замужняя внучка, Люба, такая по возрасту, как мы, и младший внук Ваня, он заканчивает в Харькове ХИИТ. С ним вместе приехал его друг харьковчанин Глеб, — имя юноши Софа пропела. — Они нас и познакомили. В первый же вечер он меня поцеловал. Він закохався в мене, як тільки побачив. «Це любов з першого погляду і на все життя!», представляешь, так и сказал. А на следующий день дед с бабой и Ванька уехали в район и мы остались дома одни. И он…

Софа с восторгом рассказала мне обо всём, что произошло между ними такими словами, что известный циник и матерщинник А. С. Пушкин покраснел до багрового цвета.

— … На следующий год он заканчивает институт и приедет ко мне, мы поженимся. Я сразу предупредила, что не могу уехать и бросить родителей. — завершила она свой рассказ.

— Я полюбопытствовала:

— А сколько ему лет?

— Он на шесть лет моложе, а что, это важно?

— Нет, нет, абсолютно не имеет никакого значения.

Как-то сразу наступила холодная дождливая осень. Боре надоело жить на два дома. Я его не торопила, и ни разу не заводила с ним разговор о нашем будущем. Однажды ночью, когда я отдыхала в его объятиях, он мне сказал:

— Всё, Натулечка, в эти же выходные переговорю с Женей, хотя мне кажется, что он уже давно обо всём догадывается. Разведусь и перееду к тебе. Ты согласна? Ты мне родишь ещё девочку?

Я только поцеловала его в ответ.

У Бори был свой ключ от моей квартиры, он приходил и уходил, когда хотел. И в этот вечер, вернувшись после работы, я не удивилась, застав его дома. Но увидев, как он сидит на кухне в мокром плаще, перед пепельницей полной окурков, поняла, что-то случилось, что-то недоброе. Я и подумать не могла, насколько…