Заскочив в разгар летней сессии на почту, я получила сразу два письма. Сашино вскрыла тут же:
«Ася, привет! Как дела? У меня сразу две прекраснейшие новости.Пиши, Саша»
Во-первых, я женюсь. Она москвичка, моя однокурсница, красавица и такой талант, что, поверь мне, скоро о ней услышит мир. Вторая — я получил роль! Представляешь! Не главную, но со словами. Я так счастлив! Когда фильм выйдет на экраны, сообщу тебе его название.
Ася, не обижайся, что я не приглашаю тебя на свадьбу. Мы устраиваем всё дома, в тесном кругу. Потом уезжаем на неделю в Болгарию, а, вернувшись, сразу на съёмки. Думал, приеду летом повидаться с друзьями, но, увы…
На свадьбу он меня не приглашает! Так бы я и поехала. И чего ему жениться так рано? Та, Которая Внутри, тут же спросила: «А ты бы вышла замуж за Зураба, если бы он тебя позвал?» Не знаю, может и вышла, только точно не сейчас, а позже, года через… э-э-э… И всё-таки я девушка, а Саша вполне мог бы ещё погулять. «По-моему, ты ревнуешь…» — покачала головой Та, Которая Внутри, но не дождавшись ответа, успокоилась. В нарушение всех традиций, письмо от Зураба вскрыла тут же:
«Дорогая, Асенька! Что-то ты не балуешь меня последнее время своими письмами. Понимаю, у тебя сессия, но не хорошо забывать старых друзей».
Чёрт! Я же ему не ответила на последнее письмо, закрутилась. Так ему и надо! Пусть знает, как это ждать неделями весточки и не получать.
Дальше он писал, что в августе у него будет небольшая передышка. В соседнее село приезжает молодой специалист, такой, каким он сам был год назад.
«Если бы ты могла ко мне приехать, я был бы очень рад. Особой роскоши не предлагаю, но на рыбалку съездим точно».
Я почти дошла до общаги с письмом в руках, когда меня догнала Даша:
— Ася, ты чего, я уже полчаса за тобой бегу и ору, а ты не слышишь.
— Даша, мне грустно. Вот радоваться вроде нужно, а я боюсь…
— Чего ты боишься?
Я рассказала ей, что Зураб меня зовёт к себе и совершенно понятно, чем это закончится. У меня не было секретов от Даши, она знала о той ночи с Богданом, изменившей наивную уродину Асю, которой я была прежде.
— Ася, пора тебе взрослеть, я тебе уже не раз об этом говорила. Подумай, у тебя ещё есть время. А давай пойдём в кафе, возьмёт кофе по-венски, пирожные и отпразднуем…
— Что мы будем праздновать?
— То, что мы молоды, светит солнышко, и нас любят мужчины. Сядем у окошка и будем улыбаться проходящим мальчикам.
— Не, я в профиль плохо смотрюсь, сяду напротив.
Вернувшись домой, весь июль провалялась с Лилей на пляже у нашего пруда. Лиля свою будущую жизнь видела совершенно чётко: познакомиться с кем-нибудь и выйти замуж. В Москве у неё жила тётя, родная мамина сестра, она этим делом займётся впритык к окончанию института.
— Лиля, а если он тебе не понравится? Ты в него не влюбишься? — Я лежала на спине, принимая солнечные ванны.
— Не понравится? Москвич, и не понравится? Ещё как понравится. Влюбишься, не влюбишься, выдумки всё это. Нужно выходить замуж, родить одного ребёнка и жить в своё удовольствие.
Мне было так жарко, что не было никаких сил выяснять у неё, что она имеет ввиду под «жить в своё удовольствие». Поднявшись, нырнула в тёплую грязноватую воду и поплыла на противоположный берег. В одиночестве нужно было обдумать, как сказать маме о своём отъезде, поймёт ли она меня, отпустит ли…
В тот же вечер я поговорила с мамой. Она понимала, что я уже два года живу самостоятельной жизнью и, если решу вступить в отношения с мужчиной, никого не буду спрашивать.
Ранним утром Одесса встретила меня тёплым дождиком. Первым, кого я увидела на перроне, был Паша.
— Ася, ну и дела! Я только что Шурика проводил. Ты куда?
Я рассказала, куда и к кому еду. Проводив меня в порт, Паша усадил на «Комету» — судно на подводных крыльях, которое за 2 часа 40 мин, пересекая море и заросший высокой осокой лиман, доставил меня в Херсон.
В Херсоне меня встретил Зураб. Я не знала точно, когда приеду. Мы договорились от 14.00 до 18.00 ждать друг друга у почты рядом с автодорожным вокзалом. Я пришла, видимо, как всегда первая. Его не было. Покрутившись туда-сюда, вошла вовнутрь. Он шёл мне навстречу. Я, в который раз, глядя на него думала: «Неужели этот высокий, взрослый, красивый мужчина из всех женщин в мире выбрал меня, длинноносую уродину? У него, видимо, затмение ума и сердца. В один из дней этот морок спадёт, и он увидит, сколько вокруг красоток».
Мы остановились, молча глядя друг на друга. Он выглядел похудевшим и уставшим. Подошёл ближе, обнял меня, слегка прижал к себе и погладил по волосам.
— Здравствуй, Асенька. Как ты добралась? Давай сумку, пошли, нас ждут.
Ждал нас на стареньком «Москвиче» симпатичный рыжеволосый паренёк.
— Знакомься, Ася, это Семён, сын директора местного мукомольного завода, редкостный бездельник, правда, Семён.
Паренёк смущался.
— Ничего, скоро в армию пойдёт, там повзрослеет.
Зураб говорил и говорил, в какой-то момент я поняла, что он волнуется и боится этой встречи не меньше меня. За пустыми разговорами он пытался спрятать свою растерянность и отодвинуть тут миг, которого мы оба и желали и так долго ждали.
Дорога была длинной, но и она закончилась. Мы въехали на пыльную улицу, вдоль которой по двум сторонам за невысокими заборами и развесистыми деревьями прятались одноэтажные домики. Возле одного из них мы остановились, распростились с водителем и вошли через деревянную калитку. Это был обычный деревенский двор. Узкая дорожка, засаженная кустами, вела к крылечку, на котором нас ждала невысокая пожилая женщина в пёстром платочке. Увидев нас, она спустилась:
— Зураб Фёдорович, что же вы так долго, я уже волновалась. — Она протянула мне руку. — Тётя Лена. Заходи, деточка, устали, небось, с дороги, я сейчас погрею поесть.
Из сеней вели две двери направо и налево. Мы зашли налево.
— Это мои хоромы, хозяева строили для детей, а те поразъехались. Умывайся, сейчас будем кушать.
На его половине были две смежные комнаты. Первая вроде кухни, с большим столом, газовой плитой с баллоном и широким диваном с плюшевым ковриком над ним, на котором горделиво задирал голову взрослый олень.
Во второй комнате стоял шкаф, старая тумбочка и кровать с кучей подушек, покрытых вышитыми накидками. Я присела на неё и провалилась в пышную пуховую перину.
Мне всё здесь нравилось. Здесь я сегодня буду спать.
После обеда-ужина, мы вышли пройтись, он показал мне больницу, сельский клуб с вывеской «Фантомас» и лысым Жаном Маре на ней, небольшую библиотеку.
Сделав круг, вернулись домой.
— Асенька, ты можешь принять душ. Я пока постелю — себе на диване, тебе — на кровати.
Во дворе стоял самодельный душ, на крыше его была установлена бочка, в которую с утра наливалось несколько вёдер воды и они нагревались на солнце. Смыв с себя пыль и усталость долгой поездки, вернувшись в комнату, ждала, пока он помоется.
«Зачем я приехала? — думала я. — Он меня даже не поцеловал. Я кто для него: подружка, маленькая девочка с которой он нянчится?» Зураб вернулся. Тёмные волосы блестели от воды, чёрные глаза — от сдерживаемого с трудом желания. Он был в майке и спортивных брюках. Я поднялась ему навстречу.
— Зураб…
— Ася…
— Ты ложись, устала с дороги, я буду спать в кухне на диване.
Я покачала головой:
— Ты останешься здесь, со мной…
Он обнял меня, я почувствовала забытый и такой родной вкус его губ.
А потом всё исчезло. И в этом безвременье и безместье, бились в унисон два сердца, смешалось дыхание, и ночь уносила эхом в открытое окно:
— Я люблю тебя…
— Я люблю тебя.