Где-то очень глубоко в душе Гунько был монахом. Сразу это было трудно заметить, собственно, и сам Гунько об этом не догадывался, пока с удивлением для себя не обнаружил, что абсолютно точно знает, что делать с теми, кто приходит со своим уставом в его, гуньковский, монастырь. Монах, который сидел внутри сержанта, был, вероятно, родом из Шао-Линя, потому как требовал активных махов руками и ногами.

Пополнение в лице Бабушкина и Нелипы, бойцов, гордо носивших бляху от ремня не намного выше колен и застёгивающих воротник ровно на той высоте, который бы скрывала пупок от нескромных взглядов, о монахе не подозревало. В конце концов, рассуждали они, кто виноват в том, что Гунько не посчастливилось родиться в Вологде?

Быть может, и никто. Проблема была в том, что и Кабанов не родился в Вологде, и Соколов, и… Собственно, все в роте, кроме Папазогло, как назло, более-менее равномерно рождались на просторах матушки России, по странной случайности обходя Вологду.

— Мужики, вы же знаете, что бывает, когда в чужой монастырь со своим уставом прутся? — в последний раз попытался решить проблему Гунько без применения силы.

— И чё бывает? — притворился любопытным Бабушкин. Если бы рядом проходил Станиславский, он сказал бы: «Не верю».

Станиславские рядом не ходили, вместо них откликнулся Кабанов:

— Бывает больно…

— Деды на дедов? Давайте, духам на потеху, — возмутился Нелипа и был прав. Дед — существо прикосновенное исключительно старшим офицерским составом в редкие дни заботы о личном составе.

— Землячества здесь не будет, — наконец-то сформулировал Гунько.

— А что будет? — недопонял Нелипа.

— Я так понимаю, толпой на двоих здесь сейчас будет, — обиделся Бабушкин.

— Зачем толпой? Можно и два на два, — слова эти были бы словами человека наивного, если бы не были словами Кабанова. Один на два было бы куда справедливее, если этот один — Кабанов. Сняв ремни и шапки, они сходились. Бой обещал быть осмысленным и беспощадным. До первого крика дневального.

Где-то перед внутренним взором зрителей, моментально обступивших четвёрку дедушек, промелькнула фигурка полуобнажённой девушки с табличкой первого раунда. Увы, как же далеки мечты от реальности — вместо девушки в казарму вошёл Смальков, дневальный проспал.

— Отставить!! — Некоторые учёные утверждают, что, заходя с места светлого в место тёмное, в том числе из коридора в казарму, человек несколько секунд ничего не видит. Смальков умудрился не только сам ничего не увидеть, но и лишить роту редкого зрелища дедовского боя.

— Сержант Гунько!

Публика разочарованно выдохнула, уже стоявший в стойке Гунько выпрямился и с почти незаметным опозданием бодро откликнулся:

— Я!

— Ко мне в канцелярию! — скомандовал Смальков.

Вечер нокаутов на сегодня отменялся. Или, по крайней мере, переносился в канцелярию.

Удивительное — рядом. На самом деле, это закон природы. Ну кто ещё, кроме командира роты, мог думать, что у него в роте нет дедовщины. Даже пингвины в челябинском зоопарке знают, что в каждой роте она есть. Смальков не знал. То есть про каждую знал, но не догадывался, что его, вторая рота, тоже каждая.

Начало беседы старшего лейтенанта и сержанта было многообещающим.

— А ты знаешь, сержант, что бывает, когда кровь взыграла?!

Сегодня ты сослуживцу морду набьёшь, а завтра! — кому ещё мог набить морду сержант, так и останется тайной, а вот Смальков на пустяки свою взыгравшую кровь не тратил: бить — так капитана! Вспомнив свой недавний подвиг, комроты несколько остыл.

— Давай поговорим не как офицер с сержантом, а как мужчины.

Обещаю, это никуда не уйдёт. Я просто разобраться хочу. Скажи честно, что не поделили? В чём суть конфликта?

Даже сержант может ошибаться. Наверное, в Гунько опять всплыл монах. Монах, который не только разбирался в уставах и боевых искусствах, но и в связи с некими довольно тесными отношениями с богом, привык говорить правду.

— У них, у новичков, в части было землячество, а у нас — дедовщина, вот и весь конфликт…

— У НАС — ДЕДОВЩИНА?!

Гром не грянул, Гунько не перекрестился. Перед Смальковым всё так же стоял сержант, ничуть не похожий на кровожадного дела — Угнетателя и Мучителя Молодых Солдат.

— А ну-ка, построй мне ваш призыв!!