Сержанты начали чудить после отбоя. Они ввалились в расположение в невероятных прикидах. «Духи» пулями слетели с кроватей. Потому как «дедушкам» дурить без аудитории было скучно.
Сержант Прохоров в бандане и тёмных очках поднял вверх руки:
— Уважаемая тусовка, разрешите праздничную дискотеку, посвящённую ста дням до приказа о демобилизации, считать открыто-о-ой!.
«Духи» вяло зааплодировали. Сержант расстроился. Он сдвинул очки на кончик носа, демонстрируя коллективу разочарование:
— Не вижу радости в глазах!. Ну-ка ещё раз!. Считать открыто-о-ой!.
На этот раз к аплодисментам присоединились свист и улюлюканье. Атмосфера потеплела. Прохоров завонил:
— Отлично!. Для вас сегодня работают: ди-джей Фома-а-а-а!.
Товарищ младший сержант поднял руку в перчатке с обрезанными пальцами. Он поправил кепку, надетую козырьком назад, и поставил на плечо кассетный магнитофон. «Духи» снова завопили, активно изображая ликование. Прохоров продолжил:
— За барной стойкой бармен Евсе-ей!.
Рядовой Евсеев в бабочке и белых перчатках выдвинулся на середину коридора. Перед ним на тумбочке стоял поднос со стаканами в ряд. Под дружный свист «духов» он небрежно разлил чай из чайника, как шампанское по бокалам.
— Ну чё, народ… оттопыримся?! — воззвал диск-жокей Фома.
Толпа без подсказок взревела:
— Да-а-а!!
Магнитофон включился на полную громкость. Из динамиков грянул бессмертный Кобзон. Хит прошлого века народ не вдохновил.
Танцевать под «И вновь продолжается бой» ни у кого не повернулись ноги. Сержант Прохоров возмутился:
— Э-э! Пипл! Я не понял! Дискотека началась, мать вашу! Танцуем, танцуем!.
«Духи» неуверенно задвигали конечностями. Фома заголосил:
— Больше жизни, друзья! Двигай попой! Давай, давай! Врубай светомузыку!
Дневальный Гунько попеременно защёлкал выключателями.
Табло «Учебная тревога» замигало. Мишка Медведев подошёл к «бармену»:
— Один чай, пожалуйста…
— Не вопрос! — Евсеев протянул кружку. — Рубль! Сегодня большие скидки…
Мишка полез за деньгами. И в этот момент светомузыка погасла.
Прохоров зарычал:
— Э-э! Чё за дела?! Я не понял!.
Из коридора вылетел перепуганный Гунько:
— Шухер! Ротный идёт!
Музыка мгновенно вырубилась. Народ брызнул в разные стороны.
Евсеев заметался с подносом и чайником. Срывая с себя бабочке, он крикнул:
— Дневальный, поднос!.
По казарме пронёсся грохот сапог. Скрипнули кровати. Затем наступила тишина. В расположение вошёл капитан Зубов. Дежурный, еле успев привести себя в порядок, доложил:
— Товарищ капитан, за время моего дежурства происшествий не случилось. Дежурный по роте сержант Прохоров!
Лицо ротного медленно вытянулось. Он ткнул пальцем в лоб Прохорова:
— Сержант, что это?
Тот поспешно стащил с головы красную бандану.
— А-а… Это я так… кепку постирал!
— Ага. А это? — палец ротного переместился на замершего рядом дневального.
Рядовой Гунько с подносом и чайником усиленно делал вид, что твёрдо знает, на кой хрен они ему понадобились посреди ночи.
— Это? — Сержант Прохоров доверительно склонился к Зубову. — Товарищ капитан… а хотите чаю?.
«Дедушки» вяло ковырялись в тарелках. Перед каждым стояла отдельная тарелка с нетронутым маслом.
— Интересно, какой удод придумал этим живых людей кормить? — светски поинтересовался товарищ сержант.
Рядовой Евсеев хмыкнул:
— Зажрался ты, Прохор… Горох с рыбой — неповторимый букет!
— Я как домой приду, первым делом голубцов… кастрюльки две… как наверну! — мечтательно произнёс Фома. — И всё это — с гранатовым соком!.
— А моя матушка такие пельмешки лепит! А картошечка тушёная… с рёбрышками… Да с огурчиком бочковым… — непринуждённо поддержал тему Евсеев.
Прохоров бросил ложку.
— Э-э! Завязывайте, а? Слюна уже хлещет, блин! — Он печально подпёр подбородок рукой. — Мужики, у меня такое ощущение, что «гражданки» вообще никогда не было. Что я в армии родился. Сапоги уже… как тапочки… Хэбэ — как… пижама…
— Та же фигня! — кивнул Евсеев. — Всё, что было до армии — как сон…
Фома отхлебнул чаю с витаминами:
— Фигня, прорвёмся! Сколько там до приказа?
— Не царское это дело… — Евсеев кивнул в сторону «духов». — Вон, калькуляторы сидят…
— Народ! Заглатываем поживее… Масло тает! — громко сказал сержант Прохоров.
Тут же из-за своего стола с набитыми ртами вскочили Гунько и Вакутагин. Держа в одной руке кусок хлеба, в другой — ложку, они подбежали к старослужащим. Гунько сгрёб ложкой масло с тарелки, стоящей перед Евсеевым:
— Поздравляю… До приказа девяносто два дня!
Вакутагин проделал ту же операцию с маслом Фомы:
— Поздравляю, товарища младший сержант… Да приказа — девяносто два!
Тот прихватил его за руку:
— Не понял… У меня Медведев должен забирать!
— Медведев в наряде, — доложил Гунько.
Фома отпустил Вакутагина:
— А-а, да… Ну, ладно. Тогда жуй…
«Духи» вернулись обратно. Прохоров тупо уставился на своё масло. К нему никто не торопился.
— Та-ак… Жду тридцать секунд… — угрожающе протянул сержант, глядя на часы.
Фома хихикнул в кулак:
— У Ходокова залёт!.
Прохоров рявкнул на всю столовую:
— Ходоков!!
Ходоков вскочил и, спотыкаясь, понёсся к маслу. Прохоров перехватил его руку, сгребая «духа» за грудки:
— Ты что, опупел?! Почему у всех уже девяносто два, а у меня до сих пор девяносто три, а?!
— Забыл… Девяносто два, товарищ сержант! — пролепетал тот.
Прохоров заорал ему в ухо:
— Забы-ыл?! Значит, будем восстанавливать память! Твою мать!!
Пока рота дошагала до казармы, сержант, конечно, немного остыл. Но простить — не простил. Для восстановления памяти он использовал старинный армейский рецепт — отжимания перед строем.
Сам Прохоров деловито прохаживался рядом, стимулируя умственную деятельность «духа». Потный Ходоков стонал, с трудом отрываясь от пола. Однако жалеть его никто не собирался.
— Шестьдесят шесть, шестьдесят семь… Что, Ходоков, сдох? До девяноста трёх ещё далеко… Шестьдесят восемь… — монотонно бубнил сержант. — Вы наблюдаете сеанс восстановления памяти по методу Прохорова… Пятьдесят девять, Ходоков…
— Товарищ сержант, вы ошиблись… Уже шестьдесят девять было! — взмолился тот.
— Да? Фигня какая… Ты сегодня в столовой тоже ошибся! Похерил традицию… — Прохоров обратился к строю: — Напоминаю ещё раз: назначенные «духи» на ужине забирают у дедушек масло и говорят, сколько дней осталось до приказа… Что не понятно?!
— Всё понятно! — дружно ответила рота.
Сержант кивнул:
— Шестьдесят… Шестьдесят один… И запомните, вы тоже когда-то будете дембелями… Тоже будете считать дни… И эти цифры для вас станут святыми! Усекли?!
— Так точно! — недоверчиво вздохнули будущие дембеля.
— Традиция всем нравится?
— Так точно…
— Вот и чудненько! — подвёл итог воспитательному процессу Прохоров. — Ходоков, живой?
— Живой…
— Молодец! Шестьдесят два… Шестьдесят три…
Нет зверя страшнее, чем голодный прапорщик. Разве что голодный старший прапорщик.
Олег Николаевич не успел поужинать на службе. Потому что торопился на свидание к девушке Маше. После того, как свидание состоялось… даже дважды… он вышел в прихожую.
— Олежек, ты есть хочешь? — крикнула из комнаты Маша.
Шматко обрадовался:
— Да-а! Очень!
— Так, может, пойдём в кафе посидим? — наивно спросила девушка.
Старший прапорщик напрягся. Он достал из кителя кошелёк, который в быстром темпе подверг ревизии. В закромах нашлось только тридцать рублей.
— Я вообще-то больше домашнюю пищу люблю! — прокричал Олег Николаевич в ответ.
Маша вышла из комнаты. На ней оказалась нарядная парадно- выходная блузка.
— Просто мама ничего не приготовила… А я забыла! — кокетливо пояснила она.
Шматко небрежно махнул рукой:
— Ну и что! Сейчас я что-нибудь приготовлю!
— Ты?. Сам?! У нас дома — одни макароны…
— Ты кулинарные поединки по телеку смотришь?
— Ну, иногда…
— Так вот, по сравнению со старшим прапорщиком Шматко, это — детский лепет! — он засучил рукава. — Ну, где там ваши макароны?!
Они переместились на кухню. Олег Николаевич — с энтузиазмом.
Маша — неохотно. Она села подальше от извержения кулинарных талантов Шматко и занялась беседой:
— Вообще-то у мамы такого никогда не бывает, чтобы в холодильнике было пусто…
— Ничего! — старший прапорщик выловил остатки сыра с нижней полки. — Сыр немного зачерствел? Не беда! Дадим ему вторую жизнь!
Мелко трём на тёрке…
— И вообще… В последнее время она какая-то не такая… — задумалась девушка.
Старший прапорщик вынырнул из холодильника с новой интересной находкой:
— Вот, ещё и яйцо завалялось! — он покосился на Машу, поддерживая беседу: — В смысле, «не такая»?.
— Ну… поздно приходит домой!. Возбуждённая.
Шматко вывалил макароны на сковородку.
— Наверное, работы много!. Накрываем крышкой…
— Когда работы много — денег много! — осенило заботливую мамину дочку. — А тут наоборот!
— Как это — наоборот? — Шматко вылил яйцо в макароны.
Маша вдруг взволнованно схватила его за руку.
— Олег, нам нужно очень серьёзно поговорить!
Он послушно сел рядом с ней на табуретку, вытирая руки фартуком:
— Господи, да что случилось?!
— Олег, по-моему, мама попала в какую-то… секту! — выпалила девушка.
Шматко офонарел:
— В секту?! С чего ты взяла?!
— Она постоянно ходит на какие-то собрания!. Ей всё время звонят странные люди… А по ночам она не спит, а что-то пишет…
— Пишет?!
— Да!. Олежка, мне страшно… — заплакала Маша, окончательно убедив себя в непоправимости происходящего.
Шматко задумался. О сектах слышать ему доводилось… то, что они существуют. Другой информации у него не было. Но ситуация требовала… Старший прапорщик напрягся и выдал:
— Может, мормоны?
— Не знаю… — прошептала Маша. — Ты поговорил бы с ней, а?. Она тебя уважает!.
Олег Николаевич вытер ей слёзы:
— Не плачь… Я поговорю! Обещаю… Тем более, что… — он осёкся, втягивая носом воздух.
— Что?
— Макароны! — взревел Шматко, бросаясь к плите…
В штаб Н-ской части поставили компьютер. Правда, древний, как холодная война. Списанный из штаба округа на пенсию. Но поставили.
Этот эпохальный факт капитан Зубов осознал, заступив дежурным по штабу. Он с интересом посмотрел, как писарь Звягин ловко тыкает пальцем в кнопки. Гениев ротный уважал. Особенно компьютерных.
Он тактично кашлянул:
— Компьютер, смотрю, тебе поставили?.
— Так точно, товарищ капитан… Из штаба округа, по списанию.
— Ну и как он?.
Звягин доиграл в «тетрис» и повернулся лицом к Зубову:
— Ну, если честно, старенький уже… без наворотов… Но для наших целей пойдёт.
— У моего племянника тоже компьютер есть. Сестра купила. Шесть лет мальцу, а он уже вовсю в этом… в Интернете лазает, — похвастался капитан.
— Нам Интернет не положен. Вирусов чтоб никаких не нахватать, — вздохнул писарь. — Тут сейчас вся документация штабная. Если что случится… Да и потом, в нём модема нету.
Из своего кабинета вышел майор Колобков с фуражкой в руке.
Проходя мимо, он скомандовал:
— Звягин, отбой! Спать пора! — Он надел фуражку, попрощался и вышел.
Звягин тоже начал собираться. Зубов с сожалением произнёс:
— А я вот в этих компьютерах — полный дуб!
— Ну, это дело наживное, — успокоил его писарь. — Когда работаешь, оно потихоньку, потихоньку… Хотите, могу книжку дать почитать?
Он достал из стола книгу «ПК для „чайников“». Капитан с любопытством посмотрел на обложку.
— А «для чайников» это как?
— Ну, это для тех, кто… как бы не очень, значит, разбирается…
— Это я, выходит, «чайник»?
Звягин не первый день служил в армии. Поэтому, опасаясь вспышки начальственного гнева, пояснил:
— Ну, это сленг такой… Молодёжнай…
— Да-а, дожили… — с громадной высоты своих прожитых тридцати лет взглянул на современность Зубов. — Хорошо ещё — не «самовар»!
Ладно, возьму, полистаю…
Писарь заторопился:
— Разрешите идти?
— Валяй…
Оставшись один на один с искусственным интеллектом, ротный не сробел. Он бегло перелистал книжку, хмыкнул и отложил в сторону.
Капитан сел за стол, тщательно изучил системный блок, нашёл кнопку «Power». Потом, сверившись с пособием, осторожно нажал кнопку. На экране появилась загрузочная картинка «Windows 98»…
В час ночи дневальный по второй роте растормошил Кузьму Соколова:
— Вставай, Сокол, тебя ротный в штаб вызывает!
Зубов сидел за компьютером, испуганно уставившись в монитор.
Появление заспанного солдата он воспринял с надеждой:
— Соколов, ты же в технике разбираешься?
— Так точно!
— По-моему, у нас компьютер накрылся! — ротный показал на монитор.
По экрану стремительно порхала причудливая угловатая загогулина. Зубов удручённо обхватил голову руками:
— Не знаешь, что это?.
Кузьма Иванович честно открестился от участия в компьютерных играх:
— Вообще-то я в компьютерах не очень…
— Как?! Ты же у нас этот… тракторист! — искренне возмутился капитан. Потом до него дошло некоторое несовпадение… — Ну да… — Ротный беспомощно спросил: — И что теперь делать?
— Может, Медведева разбудить? Он по этим современным фишкам самый подкованный, — нерешительно предложил Кузя.
— Да?. Ну буди своего Медведева!
К моменту появления очередного эксперта Зубов впал в отчаяние.
Оранжевая загогулина продолжала летать по экрану, вызывая тошноту и головокружение. Рядовому Медведеву ротный обрадовался, как родному. Он усадил его за стол, пускаясь в объяснения. В компьютерах капитан действительно не понимал ни хрена. От этого объяснения получались длинными и непонятными. Плохо проснувшийся эксперт честно проспал основную часть. Он проснулся как раз к финалу: — …Вышел покурить, вернулся, а тут — это!.
Рядовой Медведев открыл глаза. Палец ротного уткнулся в монитор, следуя за мельканием заставки. Мишка проследил за странным симбиозом капитана с компьютером. По всему выходило, что Зубов испугался не на шутку. Где-то под рёбрами у Мишки толкнулся его персональный шкодливый бесёнок, провоцируя на очередную шутку.
— Всё ясно. Плохо дело… — с абсолютно серьёзной физиономией протянул эксперт. — Типичные следы атаки злобного компьютерного червя!
— Червя?! — ахнул ротный, падая духом.
Мишка пояснил:
— Вирус такой… Вредоносная программа, способная к саморазмножению…
— Когда ж он успел?
— Пока вы курили. Вы вышли, а он незаметно в компьютер и проник! — Ёлки зелёные! Что же теперь делать? — окончательно расстроился Зубов. — Тут же вся документация штабная!
— Ладно, посмотрим. Может, ещё не всё потеряно, — обнадёжил его Мишка, про себя заливаясь смехом. Он шевельнул мышкой.
Заставка исчезла. На мониторе появилась незаконченная партия в тетрис. Обалдев от счастья, капитан прошептал:
— Ух ты! Починилось!.
— Слава богу, вовремя успели! — Мишка демонстративно вытер трудовой пот, с трудом сдерживая хохот.
— А что это ты такое сделал?
— Драйвер для коврика от мышки переустановил! Вирус испугался и самоуничтожился!
Зубов наконец вздохнул с облегчением:
— С ума сойти!
— Только если курить пойдёте, он снова проникнуть может, — предупредил его эксперт.
Ротный огорчился:
— Хоть курить бросай!
И тут Мишка заметил коробку от игрового диска.
— Ух ты, «Медаль за отвагу»! Играли, товарищ капитан? — азартно спросил он.
Зубов отмахнулся:
— Ай, неинтересная игра… Там убивают в самом начале — и всё.
— А вы что, не сохранялись?
— А как это?.
На решительный разговор с Машиной мамой старший прапорщик Шматко вышел в боевом настрое. Мормонов он ненавидел. Хотя и не очень представлял, на кой чёрт они охмурили Анжелу Олеговну. Мама бегала по комнате. Она торопливо одевалась, на ходу прихлёбывая чай из кружки. Шматко прикрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Изолировав маму от внешнего вида, он обворожительно улыбнулся:
— Анжела Олеговна! Вы сегодня замечательно выглядите!
— Спасибо, Олег Николаевич. Если хотите чаю — там на плите… А я, к сожалению, бегу, — прощебетала она.
— Анжела Олеговна… У меня к вам очень серьёзный разговор!
Несчастная жертва сектантов перестала метаться по комнате. Она присела на край стула, украдкой посмотрев на часы.
— Ну ладно, у меня есть две минуты…
— Боюсь, двумя минутами здесь не обойтись! — твёрдо заявил старший прапорщик.
Мама насторожилась.
— Что? Что-то случилось?!
— Дело в том, что я… то есть мы с Машей…
— О, Господи, как вы меня напугали!. Вы с Машей решили пожениться?! Ну, наконец-то! — перебила его Анжела Олеговна, облегчённо улыбаясь.
Шматко с ней радость не разделил:
— Нет! Речь сейчас пойдёт не обо мне. И не о Маше…
— А о ком?
— О вас!
В комнате повисла непростая пауза. Машина мама прошептала:
— Значит, вы всё узнали…
— Да! Анжела Олеговна, мы знаем, что вы попали в беду! — сурово отчеканил старший прапорщик. — Я знаю, что из этой секты в одиночку выбраться очень сложно…
По ходу его пламенной речи лицо Анжелы Олеговны начало вытягиваться. Она недоумённо приоткрыла рот. Шматко перешёл к патетической части: — …Но у вас есть мы! А вместе мы победим это зло!!
— Какое зло? — выдавила из себя мама.
— Анжела Олеговна, если это мормоны… вы только скажите!! — героически громыхнул Шматко на всю квартиру…
И тут мама захохотала! Она сползла со стула и забилась в истеричных судорогах:
— О, Боже! Секта… Я сейчас умру!. — Она хохотала самозабвенно, иногда вытирая выступившие слёзы… — …Сначала вы ходите на их собрания, потом начнёте относить им вещи… И, в конце концов, перепишете квартиру! — больше по инерции буркнул озадаченный борец с ужасными мормонами.
Мама с трудом выдавила, продолжая смеяться:
— Секта! Господи!. Неужели я дала повод так думать?!
— А что нам ещё думать? Вы поздно приходите… Вам звонят какие-то люди…
— Да я, между прочим, деньги вам на свадьбу зарабатываю! Вот! — Анжела Олеговна гордо поставила на стол какую-то баночку с яркой этикеткой. — Посмотрите на меня! Минус пять килограмм за десять дней!
Давление, как у восемнадцатилетней! А цвет лица?! Разве не чудо?.
Шматко опасливо приблизился к банке:
— Что это?
— «Здоровин»! Шаг в новое тысячелетие! Вытяжка из мозгов акулы! Сто сорок грамм в капсулах — и ваша молодость снова с вами! — с энтузиазмом воскликнула мама. — На этом можно заработать миллионы!
А вы называете это злом. Да это добро в чистом виде!.
Вовлечение старшего прапорщика в сетевой маркетинг закончилось сокрушительной победой «Здоровина». Старшина взял у Анжелы Олеговны пробную партию. Первый пробный заход к миллионным заработкам Шматко совершил на складе. Поставив баночку перед Данилычем, Олег Николаевич долго говорил речь: — …А зубы! Даже зубы цвет меняют!. Ты когда-нибудь задумывался, почему у акул зубы такие здоровые?. Да что там! Шлаки через поры сами выходят! Сто сорок грамм в капсулах — и ваша молодость снова с вами!. А молодость — это наше богатство.
Улавливаешь?.
Завскладом не согласился:
— Ты ж, Николаич, сам прапорщик!. У нас другое богатство!
— То есть, снова молодым ты быть не хочешь?! — обиделся Шматко.
— Хочу! Только денег у меня нет!
— Ладно!. Меняй! — сказал своё, новое слово в сетевом маркетинге старший прапорщик. — На тушёнку меняй!
— Сколько?
— Ящик!
Данилыч потрясённо переспросил:
— СКОЛЬКО?!
— Слушай, я тебе не кота в мешке предлагаю. Это ж «ЗДОРОВИН»!
Завскладом молча полез куда-то за стол. Он достал оттуда, одну за одной, банки с тушёнкой, выставив на стол пирамидкой.
— Он же не только кожу улучшает, но и в целом обмен веществ! — подбодрил его Шматко. — А жир как сгоняет! Пять килограмм за десять дней — как с куста!
Строительство пирамиды закончилось.
— То есть ты хочешь, чтоб я вот это всё… поменял на вот это? — Данилыч ткнул пальцем в баночку «Здоровина».
— Ну да…
Завскладом смачно плюнул в ладонь, скручивая фигу. Он поднёс её к самому носу старшего прапорщика и подвёл итог содержательной беседе:
— Во тебе, а не тушёнку!.
В каптёрку ввалились сержанты. Фома наткнулся на рядового Гунько, раскладывающего полотенца, и скомандовал:
— Так… Испарился, Гунько!
— Так… я… — попытался возразить тот.
Прохоров рыкнул:
— Потом доделаешь! — Он закрыл дверь на задвижку и сел верхом на стул.
Рядовой Евсеев, до неожиданного визита пребывавший в блаженной дрёме, озадаченно спросил:
— Чё случилось?
Сержант склонился к нему, понижая голос:
— Короче… Только что пацаны в курилке решили… «День золотого „духа“» назначаем на завтра!
Евсеев привстал от неожиданности:
— Чего?! А оно нам надо?!
Фома похлопал его по плечу:
— Надо, Федя, надо…
— Не знаю… Вы как хотите, а лично я — пас! — решительно сказал Евсеев.
Прохоров покачал головой:
— Ты, похоже, забыл, как мы в своё время дембелей гоняли?
— Это было давно и неправда!
— Чё ты упёрся? Или хочешь, чтоб тебя свои зачморили? — надавил Фома.
— Ничего я не хочу! — огрызнулся Евсеев.
Сержант Прохоров тоже встал. Его тяжёлый взгляд упёрся в переносицу мятежника.
— Слушай, старик… — веско отчеканил он. — Не ты это придумал, не тебе и отменять!
— Блин! Детский сад какой-то… Понавыдумывают всякой фигни! — раздражённо выпалил Евсеев, выскакивая из каптёрки…
Утром следующего дня Прохоров вышел перед строем и объявил:
— Значит, так, народ! Сегодня с 6 часов в нашей части начался «День золотого „духа“»… Кто-нибудь знает, что это такое?
— Я знаю! — подал голос рядовой Соколов.
— Делись!
— В этот день «духи» ведут себя, как дембеля, а дембеля — как «духи»…
В строю возникло оживление. Молодняк зашевелился. Младший сержант Фомин уточнил расклад:
— Правильно! Сегодня мы обязаны выполнять ваши приказы…
Только, ребятки, одна просьба… Без фанатизма!
— Помните, что мы вас тоже любим… — намекнул Прохоров.
Рядовой Гунько несмело спросил:
— А что? Можно прямо сейчас и начинать?
Прохоров тяжело вздохнул:
— Ну да… Сегодня вы — «дедушки»… Ваше время пошло!
В строю возникло некоторое замешательство. Фома напоследок напомнил:
— Но помните, что ровно в двенадцать часов вы снова превратитесь в «духов»… И кто-то может получить в тыкву!
Через два часа полной свободы и независимости выяснилось, что никто толком не знает, что с этим со всем делать. «Духи» послонялись по казарме, опасливо косясь на старослужащих. Те держались кучно и на грубость не нарывались.
Медведев и Гунько вышли покурить на крыльцо. Впервые за долгие месяцы они расслабили ремни, опустив их почти до… колен, сдвинули кепки на затылки и расстегнули верхние пуговицы… На большее фантазии пока не хватало.
Гунько смачно выпустил дым:
— Даже не знаю, что теперь делать…
— Может, в «чепок» рванём? По сто сметаны и по кексу… — предложил Мишка.
— И по соку! Кутить, так кутить!
Из казармы вышел рядовой Евсеев с мусорным ведром. Он по привычке напряг молодых:
— Чё, курим?!
Гунько, тоже по привычке, вытянулся, пытаясь застегнуться.
Мишка суетиться не стал.
— Курим, а чё? — с вызовом ответил он.
Евсеев вспомнил о грустном:
— А-а… ну да… — и поплёлся дальше.
— Тьфу ты, блин! — расслабился Гунько. — Не могу никак привыкнуть. — Он закончил считать мелочь. — Бляха! На сок не хватает!
Да, фигня… Обойдёмся без сока.
— Что значит «обойдёмся»? — Мишка вдруг ухмыльнулся. — Евсеев, ко мне!
Гунько испуганно шепнул:
— Медведь, ты что, с ума сошёл?
— Не бзди! — успокоил его тот.
К ним не спеша подгрёб рядовой Евсеев.
— А чё так медленно? — требовательно рыкнул Мишка, в точности копируя его же интонации.
Евсеев с трудом промычал:
— Извините…
— Слушай, Евсеев, тут такое дело… Нам на «чепок» бабла не хватает, — сообщил ему вконец оборзевший «дух» Медведев. — Гуня, сколько не хватает?
— Че-червонец…
— Десять рублей! Ты же, Евсеев, не хочешь, чтобы мы с Гунько остались голодными?
— Не хочу, — выдавил тот.
— Отсюда вывод… Кто-то сейчас одолжит нам вышеупомянутую сумму… Ты не знаешь, кто этот добрый человек, Евсеев?
— У меня нет…
Мишка не стал выслушивать оправдания, а рявкнул во весь голос:
— Ну так ищи, мать твою!! Стоишь тут… сопли жуёшь! Даю пять минут. Бегом! Время пошло…
Евсеев ошеломлённо повернулся и потопал в казарму. В спину ему тут же ударил окрик:
— Стоять! Назад!
Евсеев неохотно дал задний ход. Мишка снова заорал:
— Ты что, не русский?! Я же русским языком сказал: бего-ом!!
После того как заслуженный «дедушка» ускакал с крыльца ошпаренным зайчиком, Гунько изумлённо протянул:
— Ну, блин, Медведь, ты даёшь… Он же тебя завтра живьём закопает!
Медведев беспечно потянулся:
— Так то будет завтра… В армии нужно жить сегодняшним днём!.
Вторая попытка Шматко выйти в миллионеры совпала с приходом в каптёрку капитана Зубова. Ротный с порога спросил:
— Николаич! Ты сержантов наших не видел?
— Нет, а что? Опять залетели?
— Да нет. Дело есть! Да, и молодняк в казарме как неприкаянный шастает… Хоть сам их строй!
— Товарищ капитан, можно личный вопрос? — вкрадчиво начал Шматко, отрываясь от созерцания баночки с чудодейственным порошком.
— Валяй!
— Как у вас в семье дела, как здоровьичко?
— Спасибо, нормально… а что?
— Так, ничего… Ну а с деньгами как?
Зубову надоела вводная часть.
— Слушай, Шматко, чего ты хочешь? — конкретно спросил он.
— Да вот… взял на реализацию суперсредство! По знакомству могу уступить процентов двадцать! — отважился Шматко, протягивая ротному банку.
Тот покрутил её в руках, вчитываясь в надписи:
— Ну, морщины меня не пугают… Волосы не выпадают… Худеть тоже пока, слава богу, не надо… Не! Это не для меня! Да и с деньгами напряг. Ты Колобкову предложи. Тут — его симптомы! — хохотнул Зубов, возвращая суперсредство…
Очередной вызов в кабинет заместителя командира по воспитательной работе старшего сержанта Пылееву не обрадовал. Она прошла к столу. Колобков молча осмотрел её с ног до головы. Ирина не выдержала:
— Что-то случилось, товарищ майор?
— Случилось. Вы присядьте, Ирина Дмитриевна. Присядьте…
Она опустилась на стул. Колобков, волнуясь, заговорил:
— Ирочка… я понял, что вёл себя неправильно всё это время… эти намёки с моей стороны… и прочее… А вы ведь — девушка серьёзная, так? — не дожидаясь ответа, он положил на стол маленькую коробочку. — В общем, вот…
— Что это? — спросила она.
— Взгляните… Взгляните-взгляните…
Ирина неохотно взяла коробочку. Внутри оказалось обручальное кольцо. Она подняла взгляд на Колобкова:
— Что это? — спросила она.
Майор обошёл стол, взял её за руку…
— Ирочка, выходите за меня замуж! — страстно шепнул он.
Некоторое время она молча смотрела на него. Потом спросила:
— Виктор Романович… вы это серьёзно?!
— Ирочка, я никогда в жизни не был так серьёзен, как сейчас! — патетически воскликнул Колобков.
— Ой, Виктор Романович… Но ведь это же смешно!
— И что же в этом смешного? — обиделся он.
— Простите… Вы что, действительно решили, что Я могу выйти ЗА ВАС замуж?!
— А почему нет? — искренне удивился майор.
— Ну… вы же мне в отцы годитесь! И потом вы же… ну… Простите…
Просто мне нравится совсем другой тип мужчин… — Она положила на стол коробочку с кольцом. — Товарищ майор, извините… Я не могу принять ваше предложение! Разрешите, я пойду?
Колобков, оскорблённый в своих чувствах, трагично прошептал:
— Идите!
Когда девушка вышла, он схватил стакан, отчаянно замахнулся, собираясь запустить им в стену… Потом передумал и поставил его на место…
«День золотого „духа“» набирал обороты. В курилке подводились первые итоги. Фома недоверчиво переспросил:
— Чё, так и сказал: «Стоишь, сопли жуёшь?»…
Евсеев удручённо кивнул:
— Ну…
— Грамотно излагает! — восхитился младший сержант.
Прохоров не выдержал и захохотал. Евсеев мрачно пообещал:
— Ничего! Завтра он у меня… соплей нажуётся!
В курилку заглянул Зубов.
— Здравия желаем, товарищ капитан! — поприветствовали его «деды».
Ротный скомандовал:
— Бычкуйте и пошли в канцелярию… Дело есть!
Прохорову в казарму к «духам» не хотелось. Он просительно глянул на Зубова:
— Только закурили, товарищ капитан…
— Ладно, — махнул рукой тот. — Курите и слушайте. Дело, в общем, говняное… Толчок на территории части переполнен! Чистить надо.
Работёнка не из приятных. Так что выберите залётчиков… От нашей роты три человека…
«Дедушки» впали в шок. Они в ужасе переглянулись. Ротный спросил:
— В чём дело?
— Товарищ капитан, а почему именно сегодня? — выразил общее недоумение сержант Прохоров.
— А завтра никак? — с надеждой поддержал его Евсеев.
Зубов развёл руки в стороны:
— Никак… Дерьмо прёт! Уже возле штаба воняет. Приказ майора Колобкова…
Фома совершил последнюю попытку избежать тяжкой участи ассенизатора:
— А почему мы… лучшая рота… должны чужие фекалии таскать?!
— Ну, во-первых, там не только чужие… — заметил капитан. — А, во-вторых, от остальных рот ПО ПЯТЬ человек взяли… Так что вперёд и с песней!
Ротный ушёл. Евсеев снял кепку и в сердцах швырнул её о землю.
— Твою мать! Ну что, блин, хранители традиций?! Я же говорил! Я как чувствовал! С этим вашим грёбаным «золотым „духом“»! На хрена это всё было нужно?! Теперь жрите!.
Сержант Прохоров выбросил окурок.
— Всё сказал? Пошли за вёдрами…
Евсеев сгоряча брякнул:
— Без меня!
— Ну ты же сам слышал… — по-братски обнял его за плечи Фома. — Три человека…
Три человека в противогазах донесли полные вёдра дерьма до бочки. Они перелили в неё содержимое вёдер, поставили их на землю и сняли противогазы. Прохоров перевёл дыхание:
— Фу-уф!. Одно утешает, сегодня все старики попали!
— Меня это ни хрена не утешает, — пробурчал Евсеев.
— А ты относись к этому философски, — хмыкнул Фома. — Издержки традиции…
Но Евсеев чихать хотел на философию:
— Я весь уже провонялся вашими традициями! Это всё Колобкова работа… Сволочь!
— При чём здесь Колобок? — не понял Прохоров.
— Да наверняка, сука, знал, что сегодня за день… Его работа, гадом буду!
Фома заглянул в бочку:
— Думаешь, это он один навалил?
— Ну что, братва… подышали? — вздохнул сержант Прохоров. — Тогда — «газы» и погнали!
Три человека натянули противогазы…
Третий заход на сверхприбыли Шматко начал в кабинете Колобкова. Он быстро прочитал лекцию и всучил майору банку. Тот повертел её в руках. Старший прапорщик тонко подтолкнул бизнес:
— Оно, конечно, дороговато немного!. Но-о… Оно того стоит!
— А ты где взял? — поинтересовался Колобок.
— Я? Ну… У официального дистрибьютора! Так что дешевле не найдёте!
— «Здоровин»!. Что-то знакомое!.
— По телевизору, может, рекламу видели?.
— Может!.
И тут старшего прапорщика понесло не в ту сторону.
— Я как только его раздобыл, сразу же про вас и подумал!. Вы, товарищ майор, — тот человек, которому это просто необходимо!.
Колобков насторожился:
— Это почему?
— Ну, смотрите… Укрепляет волосы и останавливает облысение — раз! Разглаживает кожу, устраняя морщины!. Это два! Способствует похудению и приводит мышцы в тонус…
— И что? — зловеще напрягся майор.
— Ну как? — простодушно ляпнул Шматко. — Вы же это!. Ну… — Не подобрав слова, он надул щёки…
Колобков догадался, что его практически назвали лысым морщинистым толстяком. Он мгновенно озверел и заорал, топая ногами:
— ВО-ОН!!
Старший прапорщик попытался исправиться:
— Я не то имел в виду… Вы не толстый, просто…
Но майор только ещё больше разозлился:
— Ты у меня в тюрьму сядешь, коммерсант!. Развёл в части спекуляцию, блин!! — рявкнул он.
Шматко буквально вынесло из кабинета. Колобков успокоился. Он посмотрелся в зеркало, пригладил волосы, пощупал живот… На кой чёрт человеку правда о себе?.
Большому бизнесу требуется размах. На одиночных продажах миллионы не сколотишь.
Старший прапорщик немного постоял в коридоре, приходя в себя.
Не втюханная банка «Здоровина» жгла руки.
Шматко глубоко вдохнул, решаясь на отчаянный шаг. Потом робко постучал в дверь командира части.
— Ну, садись, — полковник Бородин оторвался от бумаг. — С чем пришёл?
Олег Николаевич несмело спросил:
— Пал Терентьич, у нас в части… касса внебюджетная есть?.
Бородин напрягся:
— Как ты сказал?.
— Ну, я говорю, Пал Терентьич, наличные какие-нибудь… общественные? Если там купить что-нибудь надо в часть…
— С каких это пор ты про общественную кассу стал думать? — удивился командир.
— Да нет… Я про солдат наших тут подумал!
Удивление ещё больше возросло.
— Ну?!
— Товарищ полковник, — осмелел Шматко, — я считаю, что показатели наших солдат нужно улучшать!
— А что, кто-то не согласен?
— Просто есть одно замечательное средство. Так сказать, витамины… — Старший прапорщик извлёк заветную баночку. — Вот!.
— «Здоровин»! — прочитал полковник. — Что это?
— Добавляем в кашу изо дня в день, и наши солдаты… сами того не подозревая… улучшают все свои показатели!
Бородин вчитался:
— Укрепляет волосы… Омолаживает кожу… Да, солдату это крайне необходимо! И сколько это удовольствие стоит?
— Ну… для нашей части, думаю, договорюсь… — пообещал Шматко.
— А сколько нужно, чтоб показатели улучшились?
У старшего прапорщика загорелись глаза:
— На всю часть? Ну, вообще-то курс длится месяц… Я думаю, первая партия… ну… банок триста…
— Это ж, наверное, дорого получится? — с невинным видом поинтересовался командир.
— Ну, так это ж вытяжка из мозгов акулы!
Бородин повертел баночку и вдруг оглушительно заорал:
— Я смотрю, у этой акулы, Шматко, мозгов было побольше, чем у тебя! — он с наслаждением ахнул кулаком по столу, так что у старшего прапорщика заложило уши.
Тот мгновенно догадался, что большой бизнес оказался в глубокой заднице.
— Кхм… Разрешите идти, товарищ полковник? — пролепетал он.
— Нет, Шматко! Не разрешаю! — гаркнул Бородин. — Без строгого выговора! Понятно?!
«День золотого „духа“» подходил к концу. После тотальной очистки выгребной ямы в умывальнике второй роты… попахивало.
«Дедушки» отмывались от праведных трудов. Рядовой Евсеев очередной раз намылил руки:
— Блин! У меня такое ощущение, что этот день никогда не кончится!
— Зато будет, что вспомнить… — философски заметил Фома.
— Здорово, мужики… — осторожно произнёс от дверей пугливый голос.
— О! Кондрат! Привет, старый! — обрадовался сержант Прохоров. — Какими судьбами?!
Ефрейтор Кондрашов прикрыл за собой дверь.
— Да у нас «духи», как с цепи сорвались… Можно, я у вас часок-другой перекантуюсь?
— Кантуйся… нам не жалко, — пожал плечами Прохоров.
В умывальник, насвистывая, зарулил рядовой Медведев. При виде собрания старослужащих он оживился:
— Та-ак… Что делаем?
— Да вот… Руки моем, — ответил Фома.
— Ясно, — Мишка кивнул на скромно стоящего в углу гостя. — А это кто?
Сержант Прохоров ловко закосил под дебила:
— Не знаю…
Грозный рядовой Медведев рыкнул:
— Ты кто, солдат?!
— Я… ефрейтор Кондрашов… — признался тот.
— Из какой роты?
— Из пятой…
— А какого хрена тут? — отдавая дань воинской вежливости, поинтересовался Мишка.
— Да вот… в гости зашёл… к друзьям…
— С друзьями будешь на «гражданке» водку пить! — доходчиво объяснил Медведев. — Чё, работы нету? А ну, бегом в свою роту!
Кондрат окинул друзей сочувствующим взглядом и медленно вышел.
— Мухой! — крикнул ему Мишка. — Ещё раз здесь увижу, будешь на бровях отжиматься!
Он выскочил из умывальника, подгоняя удручённо рысящего прочь «деда»…
Сержанты переглянулись. Фома задумчиво пробормотал:
— Мужики… У меня такое ощущение, что я его уже боюсь!.
— Бздишь, значит, уважаешь, — утешил его Прохоров.
Здоровому спорт бесполезен, а больному — вреден. Майор Колобков хотел жениться на молоденькой медсестре. Для этого следовало похудеть килограммов на двадцать. И желательно помолодеть на столько же лет.
Он в кратчайшие сроки перепробовал традиционные способы улучшения физической формы. В результате натёр мозоли на пухлых ладошках, потянул плечо и порвал штаны.
Вес не изменился. Объём живота — и подавно.
Колобков подумал и решил, что инвалидность ему не нужна. На этом со спортом было покончено…
Он напряг интеллект в поисках альтернативных методов. И в этот трудный жизненный момент в его кабинет приплёлся старший прапорщик Шматко для занесения выговора.
Возражать майор не стал. Он засел за оформление карточки взысканий, поинтересовавшись:
— И какой тебе выговор?
— Строгий, — вздохнул Шматко.
— Строгий… — записал Колобков. — А за что?
— За мозги!.
Колобков оторвался от бумаг, расплываясь в улыбке:
— Что, тоже втюхать пытался?
— Никто, товарищ майор, не хочет у нас возвращать молодость!
Вот что пугает!. — пожаловался ему старший прапорщик.
— Это точно, — майор, ядовито улыбаясь, подписал карточку с выговором. — Ну, давай… Может, сам помолодеешь!
Олег Николаевич направился к двери, пробормотав себе под нос:
— Скалься, скалься… пиндюк!
— Шматко! — тут же окликнул его Колобок.
Тот немного испуганно обернулся:
— Да, товарищ майор?
— А у тебя вот это… средство… с собой?
— Так точно!
— Ну-ка дай взглянуть…
Старший прапорщик с готовностью протянул баночку. Колобок изучил этикетку и убедительно изобразил мыслительный процесс:
— У меня у соседки… с суставами… жалуется постоянно… Как думаешь, поможет?.
— Поможет, и думать не надо! — энергично заверил его Шматко.
— Держи! — майор протянул деньги.
Олег Николаевич пересчитал.
— Ещё десять рублей!
— Потом отдам, потом… — отмахнулся Колобков.
Старший прапорщик немного помялся, сознавая, что десять рублей канули в фонд помощи бывшим замполитам. Но ради почина в Большом Бизнесе пошёл на компромисс:
— Договорились…
К третьему наряду по штабу капитан Зубов вышел на шестой уровень. Компьютер перестал представлять собой набор загадочных железяк, превратившись в лучшего друга мотострелка.
Книжка для «чайников» перекочевала обратно в стол к Звягину.
Капитан ощутил себя матёрым хакером. Под автоматные очереди, свист пуль и грохот взрывов он преодолел очередной этап «Медали за отвагу».
Внезапно зазвонил внутренний телефон. Зубов торопливо вернулся к мирной жизни. Он снял трубку и доложил:
— Дежурный по штабу — капитан Зубов!
— Это Бородин, — буркнула трубка голосом командира части. — Зубов, ты стрельбу не слышал?
— Никак нет!
— А то мне показалось, палят где-то, — озадаченно сказал Бородин. — Ты сам чем сейчас занимаешься?
Зубов взглянул на компьютер. Рассказывать «чайнику» тонкости работы с саундбластером было бессмысленно. Он еле слышно хмыкнул:
— Так это… Драйвер устанавливаю. Для коврика мыши. Против вирусов…
Бородин насторожился:
— А что, у нас вирусы завелись?.
— Пытались, — улыбнулся про себя капитан. — Но мы их мигом — об колено!
— Ох уж эти новые технологии! — посетовал командир части. — У американцев, говорят, эти ящики вообще везде стоят… Даже в сортирах! — Он немного помолчал, а потом спросил: — Слушай, это ведь у тебя служит такой Медведев?
— Есть такой боец.
— Ну и как он… Как боец?
Ротный поднял брови, пытаясь понять, к чему клонится разговор:
— Толковый солдат. В технике разбирается. В компьютерах… мне подсказывает…
— А с дисциплиной у него как?
— Всё в порядке. Никаких нареканий… Случилось что-то?
— Да нет. Ничего. Ну ладно, отбой, — немного торопливо попрощался Бородин.
Он положил трубку, взял со стола какие-то бумаги и вышел в коридор. Навстречу ему, вертя в руках баночку со «Здоровином», вывернул заместитель по воспитательной работе.
— Колобков! — окликнул его Бородин. — Что у тебя там?
— Да так, ничего… капли в нос! — суетливо дёрнулся майор, пряча руку за спину.
Бородин неторопливо приблизился.
— Ты слыхал, что в пятой роте вчера солдаты из увольнения на два часа опоздали? — требовательно спросил он.
— Нет…
— А про то, что в третьей уже полмесяца стенгазету не выпускают?!
— Непорядок… разберёмся… — невнятно промычал Колобок, демонстрируя полную некомпетентность.
Бородин, медленно багровея, зарычал:
— Во-от! Ни хрена ты не знаешь, что у нас в части творится!. А какого… тогда ко мне уже шестая бумажка от тебя приходит… на Медведева из второй роты?! — Он ожесточённо тряхнул перед носом майора стопкой рапортов. — Что ты к нему прицепился?! Он что, тебе лично насолил?! Или ты под Зубова копаешь?!
— Никак нет, товарищ полковник… Я же… Я… просто так совпало! — испуганно отговорился Колобок.
— А про вирус в штабном компьютере слыхал?! — добил его полковник.
— Товарищ полковник… я ж вообще в этих компьютерных делах…
— Плохо, майор! За этой техникой — наше будущее!. Капитан вон сидит, учится, а ты только писульки свои строчишь!!
Бородин обошёл Колобкова и вышел из штаба. Оставшись один в пустынном коридоре, тот смело прошептал:
— Ну, кто на что учился…
Утро началось с обыденного наведения порядка в расположении роты. Заправку кроватей и выравнивание по нитке одеял прервало торжественное появление в казарме младшего сержанта Фомина.
— Медведев! — ласково позвал он.
— Я! — обречённо отозвался «дух».
— Через три минуты, Медведев, ждём тебя в каптёрке, — с улыбкой произнёс Фома. — Смотри, родной, не опаздывай…
Он неторопливо удалился. «Духи» побросали свои дела и медленно собрались вокруг Мишки.
— Да, Медведь, перегнул ты вчера… — посочувствовал Кузьма Соколов.
Гунько протянул пятьдесят рублей:
— Я ж тебе говорил! На вот… отдашь Евсееву.
— Мы же чирик брали, — возразил Мишка.
— Бери, бери… — Гуня затолкал деньги ему в карман. — Чирик — это долг… А сорок — за борзоту! Ты это… как начнут бить — сразу падай! По лицу не будут, а рёбра локтями закрывай!
Мишка выдавил на лице небрежную улыбку пофигиста:
— Да ладно вам, пацаны! Нас дерут, а мы крепчаем! Зато вчера было весело! — Он сделал несколько шагов по направлению к каптёрке. — Запомните меня молодым и красивым!.
Мишка постучался и вошёл:
— Товарищ сержант, рядовой Медведев по вашему приказанию прибыл!
В каптёрке повисла томительная пауза. «Дедушки» молча осмотрели его со всех сторон. Первым тишину нарушил Евсеев:
— Ты, Медведев, не прибыл… Ты, Медведев, приплыл!
— Так на чём я буду отжиматься? — деловито поинтересовался Кондрат из пятой роты, всё же пришедший в гости к друзьям.
— На бровях…
— На бровях! Наверное, это больно… Как считаешь, Медведев, больно, а?!
Мишка нахально улыбнулся, решив огрести сполна:
— Не знаю. Вы попробуйте…
Младший сержант Фомин удивился:
— Ты смотри, день «духа» прошёл, а он всё такой же борзый!
— Ты ничего нам не хочешь сказать, Медведев? — с намёком спросил Прохоров.
Вместо горячих извинений Мишка положил на стол пятьдесят рублей.
— Это мы вчера у рядового Евсеева брали…
Тот буркнул:
— Вы червонец брали… А у меня сдачи нет.
— Сдачи не надо! — брякнул Мишка.
Фома хохотнул:
— Не, он определённо борзеет!
Сержанту Прохорову надоело устраивать цирк. Он резко встал:
— Короче, Медведев, надеемся, вчера ты это делал не по злобе, а чисто для поддержания традиции… Так что… свободен!
— Как… свободен? — не понял «дух».
— Как народы Африки! — пояснили ему.
— То есть… я могу идти?
— Да вали отсюда на хрен! — рявкнул Евсеев.
Мишка пулей вылетел из каптёрки. Он на одном дыхании преодолел коридор и приземлился на табуретку. Его моментально обступили болельщики. Кузьма Соколов нерешительно потрогал его за плечо:
— Ну что, Миха… Ты как?
— Живой?. Сильно били?. — спросил Гунько.
Рядовой Медведев состроил убитую горем физиономию:
— Без слёз не расскажешь… Всё как положено. Иголки под ногти, свинец в глотку… Как выжил — уму непостижимо!
Гунько, не обнаружив следов пыток, недоумённо дёрнул Кузьму за рукав:
— Что-то я ни хрена не понимаю!.
Тем временем в каптёрке шёл неторопливый разговор. Сержант Прохоров обратился к Кондрату:
— Ну, что скажешь?. Так сказать, взгляд со стороны?
— Мне кажется, нормальная кандидатура… Есть в нём сержантская жилка! — оценил тот после секундного раздумья.
— Вот и я так считаю! — поддакнул Фома.
Кондрат поинтересовался:
— А как он вообще?
— Нормально. Поначалу гниловатый был. А сейчас ничего — пообтесался…
— Да нормальный пацан, — подключился к обсуждению Евсеев. — В грудак засветишь — не жалуется… Борзый, правда!
Кондрат с усмешкой вспомнил «День „духа“»:
— Не без этого… И что мне больше всего нравится — чувак с чувством юмора… А физуха у него как?
— Порядок. Стрельбу слегка подтянуть, и хоть завтра лычки вешай, — сказал Фома.
Сержант Прохоров подвёл итог дискуссии:
— Значит, так и доложим Зубову: Медведев — кандидат номер один…
По окончании военного совета рядовой Евсеев вышел на крыльцо и нос к носу столкнулся с «кандидатом номер один». Он остановился:
— Ну-ка, Медведев, дай прикурить, — «дедушка» вынул руку из кармана. — На, держи!
Мишка посмотрел вниз:
— Что это?
— Сорок рублей. Сдача с полтинника.
Персональный Мишкин бесёнок внезапно проснулся и дёрнул хозяина за язык.
— Спасибо… Пересчитывать надо? — ляпнул тот, не успев задуматься.
Евсеев тут же коротко, не размахиваясь, врезал ему кулаком в грудь. Рядовой Медведев отлетел к двери и сполз на крыльцо, держась за рёбра. Мирный «дед» Евсеев потёр отбитый кулак и беззлобно объяснил:
— Это тебе прививка… От борзоты!.