Черные бесконечные туннели в этом странном комплексе, напоминающем муравейник, водят меня кругами. Я без труда спустился в подземелье, а вот обратный путь наверх найти до сих пор не смог. От безвыходности я начинаю негодовать, кипеть от злости и усталости, разражаться про себя проклятиями.

Я уже ненавидел себя за то, что имел смелость искать временное спасение в глубине неизвестной планеты. И хотя мне пока везло, и я даже сумел обнаружить целый комплекс жилых помещений, через некоторое время мне пришлось уйти в лабиринт, и все это из-за маниакального стремления вырваться к небу, почувствовать почву под ногами, дуновение ветра, увидеть дневной свет, в конце концов.

В носу уже давно поселился запах тлена и распада. Время застыло в этом безмолвном, покинутом всеми мире. Меня уже давно мутило, я не помню точно, сколько нахожусь в этом больном, лихорадочном состоянии. Я уже почти не верил, что выберусь отсюда живым. Никто не способен предугадать повороты коварной судьбы в этих туннелях, где я выступал в роли желанного ужина.

Я, естественно, взвешивал риск, анализировал и оценивал каждый свой шаг.

На запястье я ощущал приятную тяжесть. Когда я оказался по колено в воде, то и помыслить не мог, что там, где-то на дне, притаился кто-то живой и смертельно опасный.

Я аккуратно провожу по шероховатой влажной плите стены пальцами. В ее ложбинках и трещинах скопилась плесень, грибы, наросты. Капли снова и снова разбиваются о воду. Браслет освещает добрую четверть стены. Я совсем недавно открыл его новое свойство: он отлично заменяет фонарик, и его сияние исчезает по моему желанию: стоит мне этого захотеть, как меня тут же окутывает полутьма.

Я разглядываю тень у левого края стены: кто-то всплыл близко к поверхности. Я не знаю, что это, и мой внутренний голос отчаянно вопит, призывая к осторожности. Одно я знаю точно: этой тени просто неоткуда взяться.

С замиранием сердца ожидаю беды, стою, не шевелясь. Но уже поздно: свет браслета, как маяк, привлек любопытных хищников. Тень, которая лежала неподвижно, вдруг поплыла в мою сторону. Бежать по воде, когда она тебе по колено, невероятно трудно, особенно если еще и стараться двигаться как можно быстрее. Пока я мчусь (очень, очень медленно) по затопленному туннелю, за моей спиной из недр подымается нечто огромное, склизкое, напоминающее древнекембрийского трилобита, обитавшего в море миллионы лет назад. Но те трилобиты были просто крохотными и едва ли состояли в родстве с двухметровым существом, которое резво плывет за мной, издавая что-то вроде свиста.

Мои ботинки скользят по склизким массивным ступеням, но я влетаю в сухой и прохладный коридор с высокими стенами и потолком. Свирепое создание не отстает: я слышу неприятное шарканье длинного тела по каменному полу. Мощный комок мышц свистит, шипит, урчит и издает еще черт-те какие звуки.

Я мчусь без оглядки, чувствую затылком тяжелое дыхание в миллиметре за спиной.

Первый удар проходит мимо. На меня вдруг накатывает паника. Никогда в жизни я не испытывал такого сильного отчаяния. Силы иссякают, ноги начинают заплетаться, сознание норовит отключиться. В последние часы подобное состояние преследует меня. Я чувствую резкое дуновение ветра в районе поясницы и вдруг отчетливо понимаю, что это существо вновь бросилось вперед, но опять промахнулось и теперь продолжает смертельную охоту за прыткой добычей.

Проскальзываю в первую попавшуюся дверь, и перед моим носом разъезжаются две массивные плиты. Я оказываюсь в круглом зальчике – еще одна из десятка развилок на моем пути, только стены здесь сложнее, искрит током на полу вырванный провод.

Мое падение на ровном месте может показаться странным, но на самом деле у меня начался приступ головокружения. Пространство поплыло, и я падаю без чувств на пол. Кожей ощущаю тварь рядом. Сначала сдавливает щиколотки, затем острая боль вонзается в голени, бедра, внутренности, я вскрикиваю. Проваливаюсь в забытье, через минуту прихожу в себя и вижу, как склизкое светло-серое тело скручивается вокруг меня в спираль. Меня трясет в лихорадке, я захлебываюсь в собственном поту. Злобный червь поднимает надо мной безликую морду, свирепо, торжествующе свистит, распахивает шарообразную пасть с рядом острых маленьких зубов, по которым стекает нитями слюна.

Я чувствую, что стальные мышцы ломают меня, я начинаю сипеть, а потом сжимаю челюсти от острой боли в ребрах.

У меня перехватывает дыхание, перед глазами пляшут разноцветные пятна, из груди вырывается сдавленный хрип. Что происходит? Почему я позволил себя схватить? Куда делась моя сила и бешеное стремление выжить? Я сумел вырвать из бреда и несвязных воспоминаний о своей далекой жизни образ Миры Джонс.

На секунду, только на миг, вспомнил, как я подставил невинное создание, обрек ее на погибель, не смог защитить от Демона. И когда меня уже должны были начать поедать, слышу приглушенный стон. Оказывается, у меня заложило уши, и я едва отличил звон в ушах от визга или выстрела.

Я с силой отрываю голову от пола. Мне чудится грохот, но я не могу понять, что это за звуки, что они означают. Воздух пропитывается запахом пороха. Наконец, мне удается разглядеть, почему ползучую гадину колошматит в неистовстве. В ее теле, посреди рваного месива, что-то торчит. Из дыр вытекает ручьями бледная жидкость, несколько омерзительно вонючих капель попадают мне на лицо и в рот, и меня чуть не выворачивает наизнанку.

– Только попробуй сожрать моего брата! – слышу знакомый голос. Я не могу сейчас думать, меня мучат боль и удушье, я чувствую, как постепенно проваливаюсь в забытье.

Смертельные тиски слабеют, и я могу свободно вздохнуть. Червь рассержен тем, что его пир прервался, но и обрадован новым мушкам, подоспевшим прямо к трапезе. Он решил вначале наказать обидчика, пронзить его невидимым жалом, а потом вернуться и расправиться со мной. Тварь наконец выпускает мое измученное тело из своих смертельных объятий. Я ничего не чувствую, только мучительно сдавливает глотку и душит надсадный кашель.

Я ничего не вижу, но узнаю этот голос. Когда-то, быть может, в другой жизни, он принадлежал моему брату Доминику. Но как он здесь оказался? Ведь никто не знает, где я.

Где-то поблизости рычит волк. Я валяюсь в пустом зале, освещенный вспышками и грохотом молний. Один за другим, выстрелы находят цель снова и снова, а гигантский червь продолжает бороться, не оставляя попыток выбить ствол из рук Доминика, обвиться вокруг него, раскрошить кости, а затем проглотить.

Нападающий не теряется, он подманивает обезумевшего червя-трилобита к себе. Тот никак не решается напасть, он оказался между человеком и животным, и теперь по очереди отпугивает их от себя шипением. Доминик подскакивает к искрившему молниями проводу, вытягивает его из короба и всаживает глубоко в разверзшуюся пасть. Раздается громкий визг, полный боли и ненависти.

Доминик еще раз стреляет в голову чудовища и обходит его со всех сторон, чтобы убедиться в его смерти.

Я откидываю голову назад, чтобы разглядеть, что там, черт возьми, происходит. Кто-то пытается облизать мой грязный потный лоб. Я узнаю учащенное дыхание, стучащие рядом по полу острые коготки.

– Джек, как я рад тебя слышать. Ты живой, – я опять кашляю и хриплю.

Я вновь чувствую удушье. Краем глаза замечаю приближающийся размытый силуэт высокого мужчины. Он спешит ко мне, а я едва удерживаюсь на грани сознания.

– Майки, ну ты как? – голос брата дрожит от счастья, его тоже переполняют эмоции. – Не думал, что увижу тебя. Ну, по крайней мере, я себе не так это представлял.

– Я тоже, Доми, – я изображаю плохое подобие улыбки.

Он помогает мне сесть, затем я сплевываю кровь на пол. За мной внимательно следят две пары глаз, кто-то уже счастлив, а кого-то продолжают терзать нехорошие предчувствия.

– Мы выберемся, обещаю, – взволнованно говорит Доминик.

– Я знаю, братишка.

С озабоченным видом Доминик рассматривает меня своими голубыми глазами, пытаясь навскидку оценить мое состояние. И вдруг он замечает браслет на моей руке и, недоумевая, протягивает свою кисть.

– Разве ты не потерял его возле клумбы, которая оказалась порталом в этот мир?

– Верно. Потерял, он выпал из кармана, когда та тварь подбросила меня на своих клешнях. Ты ведь ее тоже встретил в особняке, ну или в саду?

– К сожалению, да! – отвечает он. – Ты здесь один?

– Почему ты спрашиваешь?

– Женщина по имени Мира Джонс, она случайно не попала сюда вместе с тобой?

Я отрицательно качаю головой.

– Я обещал некоему мистеру Ризу разыскать не только вас. Я до последнего верил в версию убийства, и отец и сын Ризы были у меня первыми подозреваемыми. Я собирался пристрелить этого старика…

Меня невольно позабавили его слова.

– Тварь напала на нее, когда я сидел в амбаре, – говорю я. – Мне так жаль… Это я виноват в том, что с ней произошло. Я оставил ее совсем одну с этим чудовищем, не знаю, была она в тот миг мертва или просто в обмороке…

– Я не нашел на территории особняка никаких тел, кроме обглоданного трупа собаки.

– Нет… нет… – я был охвачен болью и сожалениями. – Я должен ее найти, Доминик, я никуда не вернусь без нее.

– Тогда спешу тебя обрадовать. Мне кажется, я видел в этом комплексе твою Миру.

– Скажи мне, где? – у меня перекрывает дыхание. – Она жива?

– Не уверен, Майкл. Там, где я ее обнаружил, невозможно дышать. Она угодила в какую-то зеленую субстанцию. И я еще не придумал, как ее оттуда достать.

– Идем, – я пытаюсь встать, но тут же падаю обратно. – Кажется, у меня проблемы с ногами, я их практически не чувствую.

– Тебе необходимо отдохнуть, Майки. Посиди немного, – он садится рядом. – Сколько ты здесь пробыл?

– Не знаю, может, неделю, а может, всего пару дней. Я удивлен, что ты вырвался ко мне, несмотря на Элизу. Она ведь тебя не простит.

– Я знаю, но она слишком далеко зашла…

– В смысле? – удивляюсь я.

– Я сейчас не хочу о ней говорить.

– Вы расстались?

Он молча смотрит на меня исподлобья.

– Хорошо, забудь. Я смотрю, ты подготовился к нашей встрече, – я пробую указать на рюкзак, но мне едва удается это движение.

– Да, как видишь. Это на всякий случай, если вдруг тебя снова придется вырывать из чьих-то объятий, – Доминик нахально улыбается. Потом его лицо каменеет, и он смущенным голосом говорит: – Хочу извиниться перед тобой, Майкл. На меня будто снизошло затмение, я сожалею, что позволил Элизе разрушить наши отношения. Я оставил тебя одного и не заметил, как сам оказался обманут и отгорожен от мира… – взгляд брата был печален и хмур.

– Что произошло между вами, Доми?

– Она не любила меня. Представляешь, никогда не любила… Все эти пять долгих лет Элиза врала…

Я задумываюсь и все же спрашиваю его:

– Тогда для чего она удерживала тебя столько лет? Почему ненавидела меня?

Доминик отмалчивается, но, кажется, мне удается прочитать ответ в его блестящих глазах. Я был прав на ее счет с самой нашей первой встречи.

– Ты понимаешь, что тебя ожидало, если бы я не успел? Если бы меня здесь вовремя не оказалось?

– Понимаю, – я устало смотрю перед собой. – Меня бы сожрали…

– Постой, – Доминик удивленно смотрит на меня, затем оживляется, вынимает из кармана куртки фонарь, включает его, направляя луч мне в лицо.

– Ты что, сдурел? – я жмурюсь от резкой боли, из глаз текут слезы.

– Прости, я думал, мне показалось, но теперь вижу, что нет. Майк, что с твоими глазами?

– А что с ними? – его странный вопрос озадачивает меня.

– Их цвет изменился. Они всегда были светло-голубыми, а теперь фиолетовые… – он опускает фонарик, но продолжает изучающе смотреть мне в глаза. Не скрою, его слова стали для меня сюрпризом.

– Наверное, виновата местная еда. Но у меня не было выбора, пришлось есть, чтобы выжить.

Не уверен, что это было хорошее объяснение, но Доминик молчит. Волк ложится у моих ног.

– Джек, как же тебе удалось спастись? Я видел собственными глазами, как существо набросилось на тебя, словно медведь на лису.

Мы помолчали. Доминик первый нарушает пятиминутную тишину:

– Я не заметил на поверхности ничего съедобного. Местные растения мне показались весьма ядовитыми. Я боялся даже прикоснуться к ним. И хотел тебя спросить, зачем ты спустился под землю? Тебя что-то спугнуло на поверхности, так?

– Ты хочешь знать, почему я здесь?

– Да, – немного подумав, он утвердительно кивает головой. – Расскажи, что с тобой произошло!

– Я так же, как ты, Доминик, попал в этот мир через портал, какой-то энергетический разлом. Названий у этого множество, и вряд ли нам дано до конца осознать, где мы оказались на самом деле. Мы можем долго строить предположения и гадать, но все равно ничего не узнаем.

Я валялся на земле, в темной пещере, и все мое тело словно пронзали острые иглы. В темноте меня окружали шорохи и звуки. Они сопровождали меня, даже когда я взбирался по уступам стены, спасаясь оттого глубинного гула.

Поверхность, как ты уже понял, Доминик, почти непригодна для жизни из-за удушливой атмосферы и высокой температуры. Пока я бродил в поисках укрытия, то размышлял над тем, как вернуться домой, на Землю. Если бы я тогда не выронил браслет, возможно, в пещере приоткрылся бы проход назад. Но я не мог вернуться без браслета, поэтому решил найти временное убежище, где смог бы переждать свой личный и, я надеялся, временный апокалипсис.

Я заметил, что в сумерках, среди острых отрогов и колючих лесов, блестит высокая башня из голубого камня. Я побежал к ней по рыхлой земле, через лес. Лучи планеты, которая скрывается за грозовыми облаками на юго-западе, заливают уничтоженные временем постройки чудесным белым сиянием.

Я опрометчиво углубляюсь в джунгли, разбуженные горячим ветром. Вместо того чтобы осмотреться в развалинах, я дохожу до подножия гигантской скалы.

Я подумал – вдруг это конец этого мира? Но я вынужден был вернуться и вскоре обнаружил люк в темноту. Без фонарика, конечно, делать там было нечего. Но этот лабиринт подарил мне ночлег, прохладу, стал укрытием. На поверхности я не чувствовал себя в безопасности ни на секунду. В общем, я рискнул и спрыгнул вниз, во тьму.

Но в отличие от тебя я выбрал правый туннель. Глаза быстро привыкли к полумраку, и я заметил шагов через сто, справа, в углублении стены запечатанный вход. Я подхожу к нему, и две широкие плиты с шипением, выпуская клубы пара, разъезжаются в стороны. Я вхожу, и дверь почти беззвучно закрывается за спиной. Я иду вперед, по длинному, освещенному полосами света туннелю, и прихожу к перекрестью туннелей. Короче, я опять стою перед выбором. Наконец, после непродолжительных блужданий, я выхожу в жилую галерею – функционирующий сам по себе комплекс помещений. Овальные раздвижные двери выходят в широкие коридоры, которые пересекаются в виде буквы X. В центральном зале на полу детали каких-то устройств, среди огромных железных блоков сложной ЭВМ мерцают зеленые и розовые светлячки. Внутри темень, но стоит приблизиться к любой вертикальной поверхности или полукруглой нише, как включается свет. Но я стараюсь держаться в тени: глаза к ней более или менее привыкли, да так и безопаснее.

В первой же каюте вижу кровати с серебристыми изголовьями вокруг центрального компьютера, который похож на кристалл, пронизанный множеством зеленых пузырчатых трубок. При помощи этих же трубок кровати соединены с компьютером, а по всей комнате разносится резонирующее звучание. Я ни к чему не прикасаюсь. Вижу, что многие приборы исправно функционируют. Жители все оставили на своих местах, они будто ненадолго отошли и скоро вернутся.

Я не могу унять беспокойство. Но топтаться на месте в этом жилом секторе я тоже больше не в силах: все-таки нет никакой уверенности, что обитатели не вернутся. К сожалению, еды я тоже не обнаружил, и голод и жажда гонят меня по запутанным бесконечным ходам.

Я снова иду по лабиринту сквозь полумрак, изредка встречая на развилках необычные светильники, мерцающие зеленым светом. Потом я сбиваюсь и застреваю в этой нескончаемой путанице коридоров, они же все здесь одинаковые. Меня поразил туннель, идущий прямо на десять метров, – на его обшитых железом стенах хаотично двигались флуоресцентные пятна. В крошечной комнатке я слышу металлический запах и вижу, что на полу лежат просто горы браслетов. Вот там я и взял себе этот. Когда я нагнулся за ним и увидел в нем свое отражение, то просто вздрогнул от одного своего вида.

Я надеваю браслет на руку. Я должен убедиться в том, что он себя ведет точно так же, как мой, который я потерял возле клумбы. Я протягиваю руку вперед, думая о том, что мне нужен свет, и теплое сияние браслета освещает самые темные углы коридора. Мне даже дышать стало легче. К сожалению, меня не отпускает естественная нужда, которую необходимо удовлетворить, а также чувство голода и страшной жажды.

Я выбираю «апартаменты» для отдыха. Вместо двери здесь мощные гудящие плиты, внутри, у белой стены с полками, всего одна койка. Серые длинные провода от изголовья тянутся к белому компьютерному блоку. Слева от кровати стоит столик с витыми ножками, на нем лежат какие-то карты с пластинами, для которых в блоке специально подсвечены желтым, красным и фиолетовым светом разъемы.

Я лежу на кровати в полной тишине. Мне, наконец, удается погрузиться в беспокойный сон. Просыпаюсь я от нестерпимой боли в плече. Я не осматривал свои раны, и теперь меня одолевает ужас, и тело сводит судорогой. Я немного успокаиваюсь и заставляю себя ровно дышать. Стискиваю зубы, встаю, чтобы размяться.

Пару минут я так и стою, но вдруг странные звуки заставляют меня прильнуть к твердой поверхности раздвижных плит. По ту сторону слышны громкие отрывистые шаги. Я отпрыгиваю назад и уже представляю, как по ту сторону меня ждет существо из моего дома. А что, если оно прошло за мной через портал в клумбе?

Я чувствую, как кровь отлила от лица, и прикусываю до крови нижнюю губу.

Но слышу только гробовое молчание.

Звуки шагов мимо моего укрытия затихли так же внезапно, как появились. Но мне казалось, что незнакомец никуда не делся, что он просто прислушивается, как и я. Меня словно парализовало, я не шевелился, так что через пару секунд этот некто спокойно отошел от двери, и стало совсем тихо.

Вот бы узнать, кто это был! Еще один путешественник, которого так же, как и меня, преследует кошмар из особняка, или местный обитатель и хозяин подземного комплекса?

Я возвращаюсь к кровати, нервно растираю пальцы. Из прокушенной губы течет кровь, я случайно проглотил несколько капель, и меня чуть не выворачивает наизнанку.

Какие же они, таинственные жители этого места? Кто они? Представляют ли угрозу, если их случайно повстречать, есть ли возможность спастись от них бегством?

Белый блок в комнате начинает свистеть все сильнее. Я невольно тянусь к проводкам, хочу выдернуть их. Но потом моя ладонь беспомощно вздрагивает, повиснув в воздухе, и медленно возвращается на колено. Лучше ничего не трогать.

Одна-единственная мысль не дает мне покоя, терзает и мучает, заставляет сердце обливаться кровью: я ничего не знаю о судьбе Миры Джонс. Оставил я ее без сознания умирать или она уже была мертва? Все происходило слишком быстро, слишком стремительно: борьба с чудовищем, попытка защитить любимую – и вдруг провал! Я оставил ее там совсем одну, в опасности, и теперь, возможно, ее постигла участь этого сумасшедшего Стива Риза и его хаски. Невыносимо терять любимых, продолжая при этом бороться за собственную жизнь. Осталось ли в этой жизни хоть что-нибудь стоящее, кроме младшего брата, да и то между ним и мной стоит его жена-стерва? Работа? Едва ли она принесет мне успокоение и даст смысл жизни. Но я живу, продолжаю жить, и у меня есть четкий план и стремление выжить несмотря ни на что, желание бороться за свою шкуру, пока хватит сил выносить испытания.

Я борюсь с собой около получаса. Наконец, пересиливаю свой страх и пытаюсь выйти из комнаты. Оказывается, это не так просто, и проходят минуты, пока я понимаю, что необходимо сделать. В стене я обнаруживаю шершавую прямоугольную пластину, слегка касаюсь пальцами ее ребристой поверхности и слышу гул.

На языке вертятся проклятия. Будь он сотню раз неладен, этот лабиринт с его обитателями. Я хочу видеть впереди яркий свет, в котором я бы не плутал, не сбивался с пути. Нет смысла идти дальше в глубину. Я планирую сегодня же найти обратную дорогу к лазу, выбраться на поверхность планеты и возвратиться как можно скорее в пещеру. Не знаю, сколько я ковыляю, но меня обступают плотные стены, высокий потолок и мерцающее освещение под ногами. Раньше я запоминал дорогу, но когда нашел гору браслетов, совсем забыл об этом и теперь, естественно, заблудился. Нет никаких знаков и меток, которые помогли бы найти обратный путь. Придется довериться чутью и пока еще сопутствующему везению, но при этом необходимо избегать любых контактов с неизвестным разумом.

Я поворачиваю влево, затем иду вдоль волнообразной линии на серой стене. Силюсь восстановить проделанный путь, а сам в замешательстве прирастаю к месту, когда ноги приводят меня к перекрестку восьми ходов. Справа от меня, в высоком и широком треугольном туннеле, я впервые замечаю поезд или что-то очень похожее на него. Плоские железные рельсы прикреплены к стене, а сам поезд висит в воздухе, в метре от поверхности. За ним, вдалеке, виден желанный дневной свет, и меня, как мотылька на свет, влечет этот кусочек розоватого неба. Я едва сдерживаю желание бежать к нему.

Я ухожу от туннеля, не оборачиваясь, и обращаюсь с вопросами к браслету, но тот молчит, словно издевается. Мысли начинают путаться, голова раскалывается от боли, рябит в глазах, крупные слезы катятся по щекам. Туннели оканчиваются, и через огромное жерло я попадаю в зал немыслимых размеров. Я прищуриваюсь, но не могу разглядеть помещение. Рассудок неожиданно мутнеет, начинает мутить, сердцебиение учащается. Скоро я теряю всякое желание двигаться.

Я продолжаю стоять неподвижно, накапливая силы. Чувство голода притупляется, а вот жажда все мучительнее.

Зал укрыт бесконечно высоким куполом, врезающимся в острые мысы скал. За полупрозрачными стеклами-сотами с железными рамами бушует вода – море или океан, уходящий далеко за горизонт. Я вздрагиваю и отшатываюсь назад при виде скользнувшей близко к стеклу таинственной тени в непроницаемой бездне. Так необычно и удивительно все, что я вижу перед собой!

Поднимаю голову вверх и вижу чистое розоватое небо, перламутровые облака, мчащиеся на юг. На планете царит день, и это хорошая новость. Отлично, только бы попасть на поверхность, когда будет еще светло.

Голубой луч браслета гаснет, и я на некоторое время избавляюсь от ноющей тяжести, вздыхаю с облегчением. В зале достаточно светло, чтобы осмотреться. Метрах в семи от морского дна стоят прозрачные капсулы из какого-то сплава, половина из них заполнена сочно-зеленой жидкостью, напоминающей обычное желе. Другие капсулы прозрачны, у некоторых крышки разбиты вдребезги.

Я останавливаюсь возле той, в которой в каком-то зеленом веществе шевелится местный морской дьявол, похожий на эмбрион. Он шевелит ластами и сверкает золотистыми зрачками на фоне черных белков. Когда это неистово лупит по стеклу одним из двенадцати плавников, я шарахаюсь от капсулы подальше.

Я отправляюсь блуждать дальше. Каким смельчаком необходимо родиться, чтобы поймать крупного по человеческим меркам монстра и запечатать его в банку, словно сардину? Представляю, какого размера должны быть оба родителя. Надеюсь, это не тень его матери я видел несколько минут назад за стеклом!

Лучше не думать ни о чем. Постепенно я успокаиваюсь и оглядываюсь кругом в надежде найти укромное местечко для отдыха.

Громадный зал купается в сполохах разноцветных огней. По центру расположен самый огромный кристаллический компьютер, какой мне довелось видеть в этом комплексе. Вокруг него на равном расстоянии располагаются узкие многогранные колонны высотой около тридцати метров. Покрывающая их поверхность выглядит как правильный квадрат из черного камня, по которому, как лианы, свисают вниз трубы различного диаметра и цвета. В стороне зависли предметы, очень похожие на телевизионные экраны, кушетки, блоки, цилиндры, ящики, с другой стороны – целая свалка непригодных обломков металла, уменьшенная копия туннелей, куда можно протиснуться только ползком.

Я думаю остаться здесь. Тут светло, много укромных уголков, куда можно забиться при внезапной угрозе, и лучший обзор двух проходов из любой точки зала. Я опускаюсь на пол, глядя в сторону океана. Затылком упираюсь в колонну, в животе громко урчит, а я улыбаюсь.

Вечер здесь удивительно завораживающий, здесь нет плавного перехода дня к вечеру или ночи к утру, закат розовато-молочный. Достаточно двух или трех минут, чтобы блеклые краски приняли новый, иссиня-фиолетовый оттенок.

За прошедший час огромная планета в россыпи блистающих звезд трижды ослепляла, восхищала меня и ныряла за колышущийся горизонт. Когда это было в третий раз, мой браслет сверкнул голубой вспышкой.

– О, нет… – подскакиваю, как ужаленный, неожиданно чувствуя пронзающую боль в плече. Не могу поверить, что ко мне в этот час умиротворения кто-то приближается.

Но скрежет по камню заставляет меня искать укрытие. Я не успеваю отойти от колонны. Скрежет доносится из левого туннеля, очень близко. Я просчитываю несколько вариантов отхода к укрытию. Сижу тихо, меня пробирает дрожь, которая заставляет меня отвести глаза от прохода в тот самый момент, когда там появляется Тварь из особняка.

Следующую пару мучительных минут я не отрываю от нее взгляда, замечаю, как ее черные бездонные глазницы внимательно сканируют пространство. Что же еще здесь можно искать? Тут ничего нет, кроме его собственной бледной тени. Оно не может знать обо мне, я еще ни разу ни с кем не сталкивался нос к носу. Ужас разрывает сознание на части. Пути отхода из зала лежат передо мной и перед Тварью. Я слежу за ее передвижениями, смотрю, как она медленно обходит подвешенные экраны, отшвыривает части проводов, будто она хозяин здесь. Слишком свободно разгуливает, не таясь, не думая, что ей кто-то способен дать отпор.

Вдруг я замечаю свою тень, по которой меня легко обнаружить. Мое убежище выдает меня. Мне давно пора уходить с открытого пространства.

Бестия орудует смертоносными клешнями, но сейчас она о чем-то задумалась. Она выводит на металле непонятные мне метки и символы, затем резко застывает, как статуя, и мотает головой, принимаясь рыскать дальше. Я перебираюсь за следующую колонну, но она, будто почуяв мой запах или присутствие, постепенно приближается ко мне. Мне приходится рискнуть, но, к счастью, у меня получается слиться с тенью следующей колонны.

Двигаться приходится быстро и беззвучно. Когда нас разделяет пара шагов, я решаю переместиться за одну из двух примерно метровых в высоту перегородок. Теперь два прохода становятся гораздо ближе ко мне, а значит, шанс улизнуть возрастает в сто крат. Я все еще медлю, приседаю, осторожно выглядывая из-за угла. Пока тварь застревает между дальних капсул, я быстро перебегаю за следующую перегородку, более короткую, из какого-то толстого сплава. Пригибаясь, ползу на четвереньках. Это очень неудобно и рискованно, я решаю приподняться, выбирая, по какому из тоннелей мне уходить отсюда. У меня есть два пути: по одному я сюда пришел, о другом я ничего не знаю и понятия не имею, что мне в нем повстречается: вода, еда, другие твари, свобода или смерть?

Я, наконец, отваживаюсь на короткую перебежку, но тут из-под моих ног раздается скрип. То существо я больше не слышу и не пытаюсь за ним следить, но не надо быть ясновидящим, чтобы понимать, куда оно сейчас пристально глядит.

Я прислушиваюсь к монотонному звону в голове. Никаких шорохов, никакого напоминания о себе, лишь холодок бежит по моей спине и заставляет волосы шевелиться. До меня наконец доходит, почему тишина висит так долго. За моей тенью появляется другая – длинная, с четырьмя парами конечностей.

Медленно оборачиваюсь. Существо стоит позади, чуть раскрыв зубастую пасть. Видимо, мое присутствие стало для него не меньшим сюрпризом, чем для меня – само существование этой планеты, перенос сквозь пространство и способности браслета на моей правой руке. Хотя чего уж там, браслет давно уже перестал меня удивлять.

Я медленно поднимаюсь, громко сглатываю и пытаюсь набраться немного решительности. Это не помешает, особенно сейчас, когда и деваться-то, собственно, некуда. Вот же я влип!

Стискиваю зубы и кидаюсь вправо, к экранам. Чудовище несется по пятам, шипя и взвизгивая от предвкушения. Каждый шаг мне дается с невероятным усилием. Я сильно ослаб и порой чувствую головокружение. Я мечусь среди гор слабо мерцающей техники, доживающей свои последние годы или десятилетия. Только сейчас живо представляется трагедия мощной цивилизации: они, эти монстры, уничтожили всех, они убийцы, неустанно выискивающие трофеи для забавы. А ради чего еще уничтожать целые города?

Я не позволю убить себя слишком легко. Воздух наполняется вибрацией.

Я делаю глубокий вдох, нагибаюсь и лезу под ящик. Тварь застревает на месте, ей не дают протиснуться тесно стоящие коробки у левой стены зала. Кто-то удачно соорудил эту свалку, которая помогла мне получить фору. Но едва я успеваю перевести дух, как клешня режет на голени брючину. Тварь истошно кричит, колотит руками, разбрасывая и выдергивая из сверкающих серебром блоков провода, которые хаотично висят повсюду, словно лианы.

Я скрываюсь за коробкой в виде буквы П. Силуэт бестии исчезает, на мгновение мелькнув справа от завала, и тут я решаю прибегнуть к силе браслета. Я всем сердцем желаю ей провалиться на месте, сгинуть в черной бездне. Пока я так мечтал, враг притаился, и я оказался в еще большей опасности: мне теперь неизвестно, где она и с какой стороны ждать нападения.

О чем я только думал, зачем позволил ей ускользнуть из поля зрения?

И сработает ли мое желание? Я безвольно ложусь на прохладный пол. Выжидаю, когда существо не вытерпит и обрушит весь свой гнев на эти стены, которые укрывают меня, защищают и не позволяют ужасу и страху овладеть мной полностью. Но никто не появляется.

Я неторопливо ползу вперед, огибая острые углы. Когда показывается выход из маленького лабиринта, я вижу, что возле бокового выхода из зала зияет зловещей темнотой яма. С минуту разглядываю ее, лежа на животе.

– Сработало, – шепчу я. Значит, Тварь можно заманить в бездну, иначе она ни за что не откажется от преследования. Она обязательно загонит меня в тупик, где мне не поможет никакой чудодейственный браслет.

Тварь с шумом и грохотом падает сверху, разрушая все препятствия между нами. Я выскальзываю из прохода в последний момент, прежде чем эта груда, разрывающая в неистовстве металл острыми скрюченными когтями, валится на место, где я только что был.

Я быстро добегаю до ямы, обхожу ее и теперь стою, не таясь, с другой стороны обрыва. Меня затягивает абсолютная тьма, я ощущаю, как мое сознание стремится меня покинуть и скользнуть вниз, раствориться в ней. Крепко сжимаю кулаки, на руке вздувается вена. Я стою твердо, не шелохнувшись, и мы несколько мучительных мгновений разглядываем друг друга, словно соревнуясь, кто кого переглядит и не умрет при этом от смертельного ужаса. «Стой на месте! Не смей двигаться!» – говорю себе я.

В какой-то момент мне кажется, что моя попытка избавиться от Твари провалилась, и сам замысел был абсурден. Этому существу ничего не страшно.

Его длинные острые клешни легко растерзают меня на мелкие кусочки и разбросают их по всему залу. Но я понадеялся на силу браслета и собственную хитрость, и что из этого выйдет, не знал.

Существо внимательно смотрит себе под ноги. Сейчас оно обойдет яму, и все, я пропал. Теперь, когда оно заметило ловушку, я прощаюсь с жизнью, не питая иллюзий и надежд. Наша игра в кошки-мышки затягивается. Мои нервы рвутся, словно струны виолончели. Отчаянный последний вдох, и я вижу: нога повисает над чернотой. Неужели оно не видит провала?

Прежде чем бездонные глаза на обтянутом бледной кожей лице фиксируются на моем браслете, существо падает в яму и исчезает в угольно-черной пропасти.

Я мысленно желаю ловушке скорее захлопнуться, чтобы Тварь не выскочила обратно и не свалилась мне на голову с потолка.

Я бреду к выходу из треклятого зала, который мог бы стать моей могилой, морщась от донимающей боли в плечах, куда ранее вонзались острые концы клешней. Жаль, что во время той схватки у клумбы я потерял не только браслет, но и револьвер Риза. Оружие мне сейчас пригодилось бы.

Я покинул зал другим путем, решив, что Тварь выбирает туннели поудобнее.

И я отыскал все, о чем мог только мечтать. Прежде всего, конечно же, еду, отсрочив смерть от голода и от жажды. В одном из жилых секторов я нашел бесконечно длинные прозрачные инкубаторы, заполненные до середины темной рыхлой землей с примесью оранжевого песка и камней. Из почвы выделялись испарения в виде бледно-охристого тумана, очень тягучего, местами непроницаемого, на гигантских грядках росли короткие толстые стебли со свисающими вниз ягодами. Плоды были не больше спелой сливы, красновато-бурые, мягкие и скользкие. Я оказался посреди раскинувшихся далеко-далеко плантаций, и на них росли одинаковые растения с плодами. Пришлось засунуть руку в инкубатор – другого выхода у меня все равно не было.

Конечно, я рисковал отравиться. Но без еды смерть тоже неминуема. Конечно, смерть от маленькой ягоды – это не героизм, и она может быть довольно мучительной. Но проблема в том, что выбора у меня нет. Ненавижу эту планету, ненавижу этих тварей, ненавижу свой особняк. Да, поистине его название себя оправдало. Ни за что бы не поверил в существование далеких миров. Проходы сквозь стены и время казались вымыслом фантастов, бредом и галлюцинацией. Ничего такого, о чем бы мог пожелать человек в здравом уме. Подобные приключения нам грезятся разве что в беспечной юности, они представляются нам романтичными и влекущими. Раньше были времена, когда знания и умения принимались за ересь, а магия считалась силой от лукавого. Что же будет со мной, когда я вернусь на Землю с браслетом? Смогу ли я стать прежним? Я устал и злился от этих странных мыслей.

Долгое время я с сомнением катаю меж пальцев несчастную ягоду, жадно облизывая потрескавшиеся губы. Неожиданно ягода лопается в ладони, окропив темно-бурыми каплями пол и носок ботинка. Не раздумывая, слизываю сок с пальцев. Вкусно и сладко. И я могу утолить не только голод. Эх, была не была…

Вкус приятно удивляет. Он немного терпкий, словно яблоко с привкусом хурмы. Я наелся до отвала и теперь с некоторым опасением ожидаю последствий. Но желудок больше не урчал, а с наслаждением переваривал эти странные плоды. Я умял около тридцати ягод, чтобы утолить голод, от которого силы уже начали покидать меня.

Я занял комнату за углом широкого коридора, неподалеку от этих грядок. Наконец я созрел для осмотра ран, хотя руки немного трясутся. Усаживаюсь на длинный прямоугольный компьютерный блок размером с односпальную кровать, снимаю с себя куртку и пропитанную кровью футболку. «Отличное местечко, пока сюда никто не явится», – думаю я, а сам ловлю себя на том, что такие мысли раньше притягивали, словно магнитом, одну неприятность за другой. Наконец, заставляю себя осмотреть свои раны.

Больше всего досталось левой стороне тела. Я медленно надавливаю на темную запекшуюся корку, она трескается, и на обнаженную грудь ручьем течет кровь вперемешку с гноем. Ужаснейшая боль. Рана, на мое счастье, не очень глубокая, но воспаление уже началось, и если не принять меры, боюсь, это может плохо для меня закончиться. Мне срочно нужны медикаменты.

Я не спеша одеваюсь, приваливаюсь левой щекой к металлу и сразу отключаюсь. Иногда мне видятся размытые цветные пятна, различить которые мне не под силу, это как узоры в калейдоскопе, наложенные друг на друга, приправленные продолговатыми вспышками и искрами полуночных звезд. От этих галлюцинаций мой мозг вскипел, словно котелок, и температура поднялась, но я просыпаюсь от сильного озноба, от того, как зябко и холодно лежать на жестком металле. Меня выворачивает наизнанку, и я вдруг начинаю испытывать отвращение ко всему, что меня окружает. Несколько раз я ненадолго забываюсь сном, в сознании свирепствует гроза, высокие волны боли бьются о черепную коробку изнутри, давят на глаза, разрывают сосуды. Это продолжается несколько мучительных часов, пока меня не вырубает опять.

Те, кому суждено погибнуть, наверное, погибнут. Просыпаюсь я внезапно, тупая боль понемногу утихомиривается, но все равно кажется, что голову кто-то распиливает надвое. Приподнимаюсь на локтях. Все-таки здорово меня насадила на свои крюки эта чертова образина. Хорошо хоть, насквозь не проткнула, иначе я загнулся бы еще в пещере, так и не поднявшись по стене. И кто знает, кто тогда пришел бы за мной из темноты вместе с гулом.

Складывалось впечатление, что техника совсем не заметила внезапного исчезновения персонала. Бездушные сигналы то и дело пронизывали пространство, будоража помутневший рассудок. Приборы будто бы до сих пор не осознали своего печального будущего, которое их ждет после исчезновения расы инопланетян.

Я больше не контролирую ситуацию, я ослаб, не могу встать и даже ползти. Почему-то жутко хочется есть, хотя в то же время и подташнивает.

– Так! Хорошо, – говорю я, превозмогая боль. С усилием сажусь, начинаю двигать плечами. Ах, черт, почему опять так нестерпимо больно?

Ковыляю к своим бесконечным запасам, набиваю живот мякотью и сладким соком. Знаю, что меня опять стошнит, но мне все равно. Оставаться в моем положении голодным хуже.

О, чудо. В этот раз обошлось без тошноты. Я еще не один и даже не два раза возвращаюсь к сочным ароматным ягодам. Моя тревога вскоре утихает и больше не возвращается.

Я не просто блуждал по этим переплетенным и запутанным туннелям, а изучал структуру туннелей, выискивал что-нибудь достойное внимания. Куда ни глянь, здесь обязательно наткнешься на сложные технические штуковины и бесконечные перекрестки. Я постоянно был в сомнениях, мне не по силам было отделаться от навязчивого страха потеряться и не найти дороги назад.

Если мы только на миг задумаемся и представим: на Земле до нас и даже до динозавров, возможно, одновременно с человечеством – такое исключать нельзя – существуют нереально продвинутые расы, для которых перемещаться сквозь пространство, перескакивать с планеты на планету – такое же обычное дело, как для нас ездить на поездах, летать на самолетах, кататься в автомобилях. Ведь были времена, когда такие машины тоже жили только в человеческом воображении, в фантазиях, и никто помыслить не мог, что придет день, когда небо станет совсем близким. Всеобщее сообщение миров, торговля, дружба между цивилизациями – а потом ничто, пустота. Так бывает у всех существ, познавших подъем: расцвет технократического мира, эволюция сознания, а потом ступор, кризис, коллапс! И жизнь приходит к неминуемой гибели.

Точки перехода уничтожили осознанно, чтобы никто из землян случайно не перешел на другую планету, но все же у любой, даже самой передовой системы случаются сбои. Иногда что-то идет не так, как, например, со мной или с этим Ленгретти, и переход невозможно проконтролировать, если с другой стороны попросту никого нет. Но почему мой внеземной друг, лежащий сейчас в кармане, не может вернуть меня на Землю? Мои мысли не создают проход, ничего не происходит. Или я что-то делаю не так? Я опробовал старые, но действенные методы, как с ловушкой, с дублированной дверью. И ничего. Просто издевательство какое-то.

Хотя, если серьезно, я догадываюсь. Наверное, нужно искать источник энергии, который смог бы вернуть меня домой. Я должен вернуться назад, в пещеру. У меня просто нет другого выбора.

Меня бьет озноб, и в то же время я чувствую, как по лбу текут струйки пота, а потом я валюсь прямо на пол. Меня лихорадит, я содрогаюсь в конвульсиях и ожидаю скорой смерти. Наконец, отключаюсь.

С ужасом понимаю, что лежу неподвижно на полу в какой-то незнакомой пустой квадратной комнате с толстыми стенами. По ощущениям, я валяюсь так довольно долго. Руки и ноги задеревенели, хотя вообще в этих подземных лабиринтах довольно комфортные двадцать три градуса, в отличие от духовки наверху. Я двигаю окоченевшими пальцами рук и ног, избавляюсь от ботинок, чтобы ничего не сковывало движений. Потираю ладони, выдыхаю, но облачка пара не вижу. Значит, в помещении абсолютно нормальная температура. Это что-то со мной не так. Вероятно, ягоды меня убивают. Или это естественная реакция организма на внеземную еду? Мои руки бледные, как фарфор. И тут я начинаю паниковать, хотя стараюсь скрыть эти эмоции от самого себя. Скрипя челюстями, поднимаюсь, завязываю шнурки на ботинках и вдруг осознаю, что боль в плечах улетучилась. Я могу легко и свободно махать ими, разводить руки в стороны. Я тут же раздеваюсь, хотя у меня зуб на зуб не попадает.

Не может быть! Раны затянулись, на их месте лишь розоватая натянутая кожа. Да и в голове как-то яснее, лихорадка сходит на нет. Надеюсь, это навсегда!

И все-таки любопытно узнать, что привлекало к этому месту ту Тварь? Еда?

Еще один лаз наружу? Интерес к местной архитектуре? Быть может, еще один живой организм? Я не про того трехметрового головастика из капсулы, доверху залитой каким-то зеленым дерьмом. И не о себе. Я вздрогнул…

Допустим, один или жалкая горстка существ борется за жизнь, зная свои владения, как десять пальцев. Они используют тайные комнаты и коридоры, чтобы избегать встреч с чудовищем. Они выживают на осколках своей цивилизации. Это легко объясняет, почему устройства еще работают. Кто-то следит за техникой, а она, в свою очередь, помогает этому кому-то выжить.

Надеюсь, мои догадки – это не просто плод больного воображения. Хотя кого я обманываю? Хорошо, если здесь никого, кроме меня, больше не окажется. Не хватало еще, чтобы меня прикончили. Думаю, если они захотят, то быстро найдут меня, я и глазом моргнуть не успею. Тем более что с браслетом вышла осечка.

Я из груды выбрал какой-то дефектный, раз он не работает, как надо, только умеет делать замаскированные ловушки и светить. Но и на том спасибо!

Однако я недалеко продвигаюсь в своих исследованиях. Во время коротких вылазок я отхожу от плантаций ягод на расстояние нескольких сотен метров. Возвращение никогда не вызывает проблем. Я ставлю на стенах крестик темным соком ягод и точно знаю, где я уже был, а где оказался впервые. Я видел затопленные туннели, покато уходящие вниз массивными ступенями. Обычно такие туннели освещались хуже всего, и вода в них казалась разлитыми чернилами. Когда я впервые расхрабрился и попытался сойти с нижней ступени в воду, послышался плеск, и по поверхности стали расходиться круги.

Если воду что-то тревожит, значит, в ней может обитать что-то опасное. Наверняка… Проверять я не стану. Моя цель – отыскать выход, а не бросаться с головой в омут. Хотя, не скрою, вода меня невероятно притягивала. Чувствуя тревогу, я сразу поворачиваю назад, иногда настороженность заставляет меня останавливаться, долго смотреть на затопленный туннель, ожидая, что кто-то сейчас выпрыгнет из-под толщи воды и погонится за мной.

Браслет все чаще отвечает мыслям: то подсвечивает мои следы и помогает срезать путь, то открывает запертые двери. Возвращаться в пещеру я пока не решаюсь. Боюсь оставить единственный источник пищи.

Иногда я не доверяю браслету и не иду по следам, но в этом случае неминуемо начинаю блуждать по туннелям. Наконец, я понимаю, что мешаю сам себе! Почему бы мне просто не пользоваться помощью, которую дает этот браслет?

Я думаю о том, чтобы набрать ягод в карманы куртки, но они настолько сочные, что уже через минуту превратятся в месиво. Так что я смогу взять в свободную ладонь с собой буквально парочку, на другой руке у меня будет надет достаточно тяжелый браслет. Истощение мне не грозило, а вот помешательство из сегодняшнего списка дел не исключено.

Я возвращаюсь знакомым путем, через зал с величественным видом на бескрайний океан, где мне посчастливилось обмануть злобное создание. Вдруг я словно прирастаю к полу, вспоминая несколько страшных мгновений: тогда я и сам чуть не спрыгнул в ловушку, чуть не спрятался в черной бездне, едва выдерживая близкий взгляд черных глаз.

«Скоро все закончится, – успокаиваю я себя. – Настало время покинуть подземелье…»