Мое сердце так не разрывалось от тоски и боли с тех самых пор, как мы с Домиником потеряли родителей. Всю дальнейшую жизнь я посвятил заботе о младшем и поиску своей второй половинки. Я мечтал о своей семье. Если раньше, в юности, я позволял себя любить, то с Мирой все сложилось по-другому. Ивелен смогла бы стать для меня кем-то большим, чем просто любовницей, – если бы не ее ветреный нрав. Но я рад, что вышло так, а не иначе. Хотя я потерял обеих.

В городке мы отыскали-таки маленький медицинский центр – скромный, но главное, что на полках оказались нужные медикаменты и антисептики для ран Доминика. Мне вмешательство со стороны врачей не понадобилось. Я был абсолютно здоров, не считая обезвоживания (и все из-за ягод, которые должны были отправить меня на тот свет, но не сделали этого).

В коридоре мы ждали Доминика из кабинета, а я прокручивал на запястье браслет. Брат давно припрятал свой в рюкзак, а я даже не думал снимать эту вещицу с руки.

– Что, Джек, волнуешься? – говорю я, трепая волка за холку. – Надо и тебя показать врачу.

После больницы мы молча подъезжаем к «Дару».

– Доминик, я не заставляю, но ты смог бы это сделать вместо меня?

Он, не поворачивая лица, хмурит брови и громко шмыгает носом.

– Не может же тебя настолько тошнить от этого места только из-за воспоминаний. Здесь работала твоя девушка?

– Да.

– И почему ты до сих пор не избавился от этой железки?

– Я не подумал об этом. А в этом есть хоть капля смысла?

– Есть, – быстро отвечает он. – Ты можешь наделать глупостей. Давай-ка лучше я его заберу.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, потом я не выдерживаю:

– О каких глупостях речь?

– Ты прекрасно знаешь.

У меня предательски блестят глаза от проступившей влаги.

– Все кончено, Майки. Тебе придется смириться и как-то жить дальше. Эти твари…

– Думаешь, они лгали? – перебиваю я. – Когда говорили, что она все еще жива?

– Я прекрасно понимаю твои чувства и готов их принять, как свои собственные. Но, нет… конечно, нет! Думаю, все ложь.

– Ладно, – отвечаю я. – Идем.

На пороге Доминик меня останавливает:

– Ты сильный, ты способен пережить отчаяние, брат. Найди в себе мужество принять изменения, какими бы трудными они ни казались.

Доминик укладывается на кровати удобней, прижимая к себе Джека. Эта парочка неплохо выглядит вместе. И когда они только успели так друг к другу привязаться?

Окна двухместного номера гостиницы выходят на шоссе. Я сижу, подавленный, на диване, задумчиво разглядывая брошенный на пол рюкзак. В нем теперь смысл моей жизни. Доминик заставил меня снять браслет и «спрятал» – как он это называет – его. Бесподобно!

Мы едим в номере, я больше пью, чем ем. Сейчас мне совсем не хочется спать, а вот брата клонит в сон.

– Я всегда думал, что не способен победить свои страхи. Но более всего невыносимо бороться понапрасну. Когда уже все равно, умрешь ты или будешь жить.

– Не говори так, Майк. Неужели в твоей жизни больше не осталось смысла и ты не хочешь жить? – не понимает меня брат.

– Мужеством определенно обладает не каждый. Но любой способен победить…

– Мы же отчаянные парни, которым нечего терять, или ненормальные, – тихо отвечает брат, резко проваливаясь в дремоту.

Я стою посреди комнаты, сжимая кулаки. За окном не дремлет ночь, Джек вопросительно поднимает голову в тот самый момент, когда я извлекаю из рюкзака браслет.

Я прикладываю палец к губам и едва слышно шепчу:

– В этот раз даже не думай меня спасать. Я так хочу, – смотрю на спящего брата. – Он должен выздороветь. Позаботься о нем, пока меня не будет рядом с вами.

Потом встаю и выхожу за дверь, но перед этим впервые слышу, как Джек скулит.

Я стою под ночным небом, свободным сегодня от облаков и серой мглы, которая всегда укрывала невесомым пледом крохотные звезды и сверкающий диск луны.

«Опель» стоит на парковке недалеко от выезда. Он мне не понадобится. У меня в руках имеется самый невероятный транспорт, который за доли секунды доставит меня куда нужно. Но сначала необходимо обзавестись кое-чем еще, помимо браслета и решительности. И почему только после всего, что произошло, я опять возвращаюсь туда ночью? Наверное, только в это время я способен оставить Доминика, не сожалея и не раскаиваясь в своем решении. Он бы не понял, он попытался бы меня остановить. И я его понимаю. Не для того он рисковал жизнью, чтобы я ушел, не прощаясь, бросил его с ранами, полученными по моей вине.

От этого еще невыносимей. С поганым чувством на душе я прокручиваю шар на браслете, представляя особняк «Темный бор», и исчезаю в воздухе… Кажется, Джек скребет сейчас когтями стекло? Я не успеваю обернуться… Вспышка – и я снова здесь, у себя в саду.

Сейчас у меня две цели, причем вторая приоритетней первой: найти фотокамеру и спасти Миру! Но главное – вернуться живыми. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах.

Дома никого. Тихо, даже деревья замерли. От мертвенной тишины подкатывает тошнота, она несет в себе угрозу. Да о чем это я, в самом деле? Здесь никогда нельзя быть уверенным в безопасности. В это проклятое место нормальный человек вернулся бы со взрывчаткой, в бронежилете и с пулеметом наперевес. А я возвращаюсь в это логово с фантастической финтифлюшкой!

Меня передергивает от скрипа половиц. Как я только его не замечал! Лестница трещит под ботинками, того и гляди обрушится в подпол, прямо к ревущему насосу. Я провожу ладонью по поручню. Краска треснула, в некоторых местах и вовсе стерлась до светлого дерева. Поверхность шероховатая, будто за несколько дней моего отсутствия она состарилась. Дней или недель? Действительно, почему эта мысль не приходила мне в голову раньше. Сколько я отсутствовал на родной планете, что с тех пор изменилось? Дом мне казался заброшенным и опустошенным, хотя все вещи лежали на тех же местах, где их оставили. Только появились грязь в углах, паутина на стенах и налет пыли на всех предметах без исключения.

Теперь я понимаю, как опасны бывают игры с перемещениями, когда ты не знаешь, во что ввязываешься. Время коварно для жалких слепцов. Но я позволил себе с ним играть и теперь опасаюсь возмездия. А как мы знаем, наши поступки не проходят бесследно.

Я помню, что вырванная с петель дверь в моей спальне исчезла. Мне хочется опять увидеть это. В коридоре еще страшнее, чем раньше: обои содраны, лампочки выкручены из светильников и рассыпаны под ногами бесчисленным множеством крохотных осколков. Дверь и в самом деле исчезла, как и во всех остальных комнатах. Беспорядок и хаос царили в стенах особняка. Он не желал больше видеть меня, а я старался не паниковать и сохранять спокойствие.

Стекла хрустят под моими подошвами. Я мельком бросаю взгляд на полки шкафа в спальне, беру сумку с камерой. Рядом лежат ключи от джипа.

Перекидываю ремешок сумки через правое плечо, открываю молнию и откидываю клапан. Фотокамера лежит на своем месте, ключи звенят во внутреннем кармане куртки.

Я готов – готов повторить еще один прыжок через пространство за своей судьбой. Ради любимого человека. Прямо сейчас, без раздумий, не колеблясь, избавляясь от страха и неуверенности. Если Мире суждено сгинуть во мраке, она будет не одна. Я уже иду к тебе, Мира…

Все с самого начала пошло не так, как я себе представлял. Я попал в то же место внутри пещеры, хотя не выпускал из головы образ Миры Джонс. Я надеялся, что браслет переместит меня как можно ближе к девушке, но нет. Придется самому спускаться в бездну, не чувствуя себя в безопасности. Множество мертвых тварей навечно остались лежать здесь. Со временем они станут частью каменной породы, а пока я избавляю одну из них от ненужных клешней. Еще в доме я взял рюкзак, бинты, острый кухонный нож. Сделал несколько кадров и убрал камеру в сумку.

Отрезаю костные отростки примерно до середины, прикладываю их к рукам чуть ниже локтей, начинаю обвязывать бинты вокруг кистей и выше – туго, чтобы клешни было не так-то просто оторвать. Странное, на первый взгляд, оружие, но оно было единственным доступным для меня.

Острые клешни защитят меня в схватке. Что ни говори, а оружие тварей надежнее, чем кухонный нож. Нож, кстати, приходится выбросить: он совсем затупился, да и клинок едва не выпадает из рукоятки.

Я подкрадываюсь к темной пропасти, оборачиваюсь и смотрю, как будто в последний раз, на темное небо, видное высоко в дыре. Вынимаю прихваченный из рюкзака Доминика фонарик. Какое-то время он будет моим помощником, а потом… время покажет.

Луч выхватывает неприметные ступени в глубине обрыва, которые вьются нескончаемой вереницей по грубым неотесанным глыбам вниз. Собираюсь с духом и ставлю ногу на первую ступень. Камень мощный, крепкий, ступени будто вырублены чем-то острым из самой скалы. Они гладкие, немного скользкие. Наверное, провалиться у меня меньше шансов, чем нечаянно поскользнуться и слететь вниз. Держаться особо не за что, можно разве что вжиматься туловищем в стену и медленно сползать на следующую ступеньку.

Некоторое время стою, привыкаю. С десяток раз я заглядываю в пропасть, и столько же раз кружится голова. Я преодолеваю первый пролет, затем останавливаюсь перед открывшимся обрывом. Пролет из четырех ступеней, видимо, давно оборвался вниз, и мне необходимо перепрыгнуть этот провал или последовать за ними.

Черт! Как же это нелегко. Я прыгаю, едва не слетев с края ступени.

Несколько страшных секунд балансирую над пропастью и вот уже прижимаюсь к спасительной вертикальной поверхности, едва помня, как меня зовут. Чтобы придать себе уверенности, начинаю думать о Мире, и браслет тут же рисует впереди следы.

Следующее препятствие. Теперь я прыгаю через полутораметровую дыру и попадаю руками на самый краешек ступени. Подтягиваюсь, влезаю, сжав зубы, и смотрю назад и вниз. Если так дело пойдет дальше, то я точно угожу в темноту. Как только Мира сама здесь спускалась? Стоп, нет, ведь вместо нее, в ее облике было другое создание – химера, обманщица, гадина, которая с особым наслаждением будет мучить Миру. Я должен успеть раньше, чем они ее прикончат.

В глубине становилось прохладней, темнее и намного тише, чем наверху.

Зато от меня исходит шума на многие мили в округе. Только глухой не услышал бы мои прыжки и кряхтение. Когда я достигаю ногами дна, оказываюсь в полной тьме. Только свет моего фонаря прорезает мрак. Следы идут в один из множества туннелей. Я следую за ними.

Сырость и нестерпимый холод сводят судорогой мышцы. Не обращая на это внимания, как и на заиндевелые волосы, иду по каменной тропинке до тех пор, пока не начинаю слышать впереди скребущий звук. Кто-то двигается мне навстречу. Я тут же выключаю фонарь и прислоняюсь к стене, в самое темное и укромное местечко, какое мне подвернулось.

Тварь шагает в полуметре от моего убежища. Я зажмуриваюсь, прикинувшись глыбой. Сижу здесь с полчаса, боясь встретиться глазами со страхом. Когда начинаю шевелиться, мне вдруг кажется, что я вижу недалеко притаившееся существо, а на самом деле это бьет луч света из прохода. Иду к нему. Необходимо использовать силу браслета, чтобы найти утраченные следы, но вместо этого, как мотылек, которого манит прекрасный отблеск белого луча, захожу в пещерку. Ее невысокий полукруглый потолок подпирают четыре колонны из белого известняка. В центре, на полу, лежит без сознания Мира, на нее льется невидимый источник тепла, а рядом клубится седой туман, из которого и вырываются эти маяки-лучи, всполохами разрывая пелену. Я устремляюсь к ней, как умалишенный, не задумываясь о том, что это может быть мираж, наваждение либо мое помешательство, а не Мира.

Но когда я падаю рядом на колени, то понимаю, что это она! Осторожно касаюсь ее щеки, провожу двумя пальцами, чтобы не задеть случайно клешней. Она неожиданно резко открывает глаза, смотрит на меня с удивлением и мучительно долго молчит.

– Мира, это ты? – тихо спрашиваю я.

Она приподнимается, вопросительно водит хризолитами-глазами по сторонам и опять смотрит на меня.

– Да… Майкл. Где я, то есть мы? Что это за место? – она с ужасом отстраняется, увидев привязанные к моим рукам клешни.

– Помнишь, в особняке я задал тебе вопрос, как скоро мы сможем увидеться? Ты помнишь, что тогда ответила мне за завтраком? Мира?

– Зависит от того, как скоро ты вернешься из этого мира. Да, я помню это. А почему ты спрашиваешь?

– Я исполнил твою просьбу. Я вернулся за тобой, – наконец я улыбаюсь от счастья.

– Где мы? Что с твоими глазами? – испуганно шепчет она одними губами.

– Долго объяснять. Скоро все закончится, мы вернемся домой, обещаю. Вот, держи, – я снимаю браслет с руки и надеваю ей на запястье. – Он работает как портал, один поворот по часовой, два против, но не забудь себе ясно представить свой дом, а иначе я не ручаюсь за пункт доставки.

– А как же ты?

– У меня есть запасной, – и тут же вынимаю из кармана браслет Доминика. Не мог же я оставить ему такое искушение. Наверняка он рвет и мечет сейчас, когда проснулся и, наконец, догадался о моем плане. Я-то знаю, он пошел бы за мной сюда, таков мой брат.

– Давай вместе, – говорит Мира и косится за мою спину.

Твари выползают из темноты, как черви, они обступают нас кольцом и недовольно шипят. Я причинил им столько вреда: убил, обвел вокруг носа, разозлил, довел до исступления. Теперь мне с ними точно мирно не разойтись.

– Давай, – рявкаю я и сам начинаю вертеть шарик на ее браслете. Когда нас ослепляет вспышкой, я еще держу ее за руку, но меня кто-то начинает тянуть. Пальцы на секунду размыкаются, и Мира бесследно исчезает. Меня держит Стив. Он тянет меня за талию, рывком отбрасывает в сторону и принимается ожесточенно пинать по ребрам и животу.

– Ты опять ее у меня забрал. Ну, теперь, парень, тебе точно не светит свет в конце туннеля. Я буду мучить и убивать тебя долго, – говорит Стив Риз с наслаждением.

– Очнись, Стив, – отвечаю я, скрючившись в эмбрион, когда он, прервавшись на угрозы, ненадолго останавливается. – Мы в другом мире, здесь ее у тебя никогда не будет. И даже убив меня, эти создания примутся измываться над тобой, чтобы утолить свой гнев. Ты труп, ты уже труп…

– Заткнись, – бьет он меня еще два раза по плечу, сильный удар приходится по позвонку. – Однажды я убежал в лес. Хотел показать сам себе, на что я способен, и не заметил, как оказался у особняка. Тогда произошла моя первая встреча с ними. Они полностью стерли мне память, но теперь, здесь, мне удалось по крупицам восстановить ее полностью. И знаешь что? Я им нужен! Они говорят, у меня великое будущее. Они обещали наделить меня силой, которая вам, людишкам, и не снилась…

– Не расстраивай отца. У тебя еще есть шанс вернуться к нему, я могу помочь тебе…

– А зачем?

Я начинаю орудовать клешней. Режу его икру до кости. Он вопит и валится на землю, пытаясь перекрыть поток крови, хлынувшей из раны. Я пытаюсь подняться, но тяжелая когтистая лапа пригвождает меня к полу. Еще одна тварь торопится сломать мое острое оружие и сорвать с руки браслет.

– Ты много чего у нас забрал, смертный, – шипит она. – Запомни, ты не всесильный, приготовься к Смерти!

Но я всаживаю в ее ногу смертоносный клинок, примотанный бинтами к руке.

Я вижу, как он выходит с другой стороны, отмахиваюсь от назойливой бестии сбоку, отталкиваю ту, которая только что топталась на моей груди, и бегу к проходу, пригибаясь, потому что он для меня низковат. И для них, кстати, тоже. Ползу вперед, слыша проклятия и стоны Риза-младшего. Никогда в жизни я не был так зол на себя и корил себя за то, что не взял его револьвер. Сейчас бы вернуться, да и всадить пулю-другую ему в череп.

По этой трубе я вылезаю в коридор, замечаю маячащие со всех сторон силуэты и тени, хрипение и предостерегающий вой. Включаю фонарик и бросаю его в сторону от себя. Бегу прочь, слышу в ушах удары собственного сердца и ни о чем не думаю. Я боюсь, что не сумею прокрутить шар вспотевшими пальцами, что они соскочат или я напортачу. Не могу, надо спрятаться, остановиться, а не бежать.

Хладнокровные убийцы преследуют меня. Я слышу, как стучат о камень их острые когти. Мечусь в поисках укрытия, но понимаю: его здесь ни за что не найти. Это их дом-крепость, их логово, и туннели они знают так же хорошо, как свои крючковатые пальцы. Загнанный в угол, я принимаюсь вытирать ладони об одежду, тру их с такой силой, что они становятся не просто сухими, а раскаленными и красными.

Начинаю двигать шар, но на предпоследнем щелчке он застревает.

– Черт, ну давай же! – ругаюсь громко, не обращая внимания на растопыренные клешни вокруг. Руку пронзает адская боль. Я кричу, из последних сил доворачивая шар, и растворяюсь в воздухе, в который раз оставляя тварей с носом.

Мира благополучно добралась до дома. Она встретила меня под ливнем, обхватила своими худыми пальцами мое небритое измученное лицо. Я старался не подавать вида, что мне чертовски больно, но под дождем кровь с моей одежды побежала ручейками на землю. Заметив это, Мира испугалась, нахмурилась, а я с улыбкой на устах рухнул ничком в грязь и затих.

Придя в себя, я увидел белый потолок. Я лежу на кровати полуголый, рука в бинтах, рана, по-видимому, обработана. Чувствую себя превосходно, могу и хочу двигаться. Я узнаю спальню Миры, но девушки поблизости нет. Слышу цокот когтей по паркету и вздрагиваю, но вместо двухметровой твари из-за угла медленно выходит волк-альбинос.

– Джек! – обрадованно восклицаю я. – Иди ко мне.

Он кидается в мои объятия, и мы какое-то время лежим вместе. Я бросаю взгляд на тумбочку. На ней лежит камень-хризолит. Здоровой рукой я сгребаю его и уношу с собой вниз.

– Мира, – зову я, но никто не отвечает.

Неожиданно мы сталкиваемся в дверях кухни. Она смущается, я притягиваю ее за талию к себе.

– Это точно ты? – недоверчиво спрашиваю Миру.

– Конечно, – отвечает она обиженно.

– Тогда скажи, что я тебе оставил перед нашим расставанием?

– Свое сердце…

Я хмурю брови.

– Нет, постой, кажется, было кое-что еще… Это хризолит, который я буду носить теперь как талисман, Майкл.

После поцелуя я спрашиваю у нее:

– Где мой брат?

– Он на улице, ждет тебя.

– Я скоро вернусь.

– Конечно…

– Доминик, – окликаю я брата, стоящего возле «опеля».

Он оборачивается с трудом, через силу. С такими серьезными ранами он не лежит, как приказал врач, а ходит. Хромает, но держится, скрипит зубами:

– Привет, – его губ едва касается улыбка. – Ты идиот, – накидывается он на меня, но ни сил, ни желания ругаться у него нет. – Зачем ты вернулся? Ты с ума сошел? А если бы они тебя убили?

Я подхожу к брату и крепко обнимаю его.

– Я должен был так поступить!

– А ты уверен, что Мира на самом деле та самая Мира? – ворчит он, и я понимаю всю глубину его переживаний.

– Уверен, – я наклоняю голову и прикусываю нижнюю губу. – Нет, конечно, нет. Я ни в чем уже не могу быть уверен, но надеюсь, что это она…

– Тебе должно быть известно, что слепая вера рождает самые серьезные последствия.

– Без надежды я бы умер, Доминик. И Мира тоже.

– Главное, чтобы она не оказалась той самой тварью, что однажды уже приходила к тебе в гости попить чаю.

Я вздрагиваю от страха: когда я нашел ее в пещере, я не использовал силу браслета и не могу утверждать, вели ли к ней следы.

– Мне нужен браслет, я знаю, как это можно проверить, – я поворачиваюсь к дому, но тут Доминик меня останавливает.

– Постой. Я приехал раньше, чем ты думаешь.

– И? – выговариваю я.

– Я от них избавился.

– Ты что? – кажется, я задохнулся от возмущения.

– Выбросил…

– Говори, где они, – рычу я на брата, готовясь схватить его за грудки.

– Чтобы у тебя не возникло искушения. Майкл, одумайся, твое фантастическое путешествие закончилось, и это счастье. Ты нашел ее, и теперь…

– И теперь ты заткнешься. Не ты ли мне только что твердил, что она ошибка. Кто позволил тебе распоряжаться браслетами? – тычу я пальцем ему в грудь.

– Тебе тоже никто не давал этого права!

– Не тебе об этом говорить. Ты не знаешь, чего они стоили мне, чтобы просто взять и избавиться от них, как от мусора!

Мы оба молчим и зло сверкаем глазами. Я сжимаю кулаки и ухожу.

– Стой, – кричит он. Я не хочу оборачиваться, но потом слышу: – Лови.

Я разворачиваюсь, и у меня в ладонях оказывается пойманный браслет.

– И без глупостей, ладно? – предупреждает он.

Я улыбаюсь, насколько позволяют кипящие эмоции, просовываю в него запястье и сразу нахожу на тротуаре следы, которые от одной мимолетной мысли о Мире убегают в дом. Я улыбаюсь брату:

– Только сгоняю к зеркалу. Хочу посмотреть, у меня до сих пор неотразимо фиолетовые глаза или нет.

– Да, – кричит брат, но я бесследно растворяюсь в воздухе.

Все-таки удобно использовать портал в повседневной жизни, особенно когда твоя помощь необходима самым близким и родным тебе людям. Есть вероятность, что мои прогулки на этом не закончатся. Куда бы ни завели меня мысли, я знаю, что каждую секунду буду находиться в опасности. Чувствовать себя свободным не значит летать. Когда перед тобой открываются запертые двери в другие миры, в любую часть света, это многого стоит. Насколько далеко меня заведет моя любознательность, мне неведомо. Знаю одно: все зависит от фантазии и смелости. Главное – не перестараться.

Доминик прав по-своему, и голос разума кричит о том, чтобы я немедленно прекратил использовать нераскрытую силу браслета в повседневной жизни. Но вот беда, я сросся с ним, привык, он как наркотик, продолжение мыслей и руки.

Я подхожу к зеркалу в ванной и вижу незнакомого человека. С таким переменчивым пронзительным взглядом и ускоренной регенерацией я, быть может, и правда теперь не совсем человек. Я снимаю бинты. Рана почти затянулась, от довольно большой дыры осталась тонкая розовая полоска. Но я все тот же, и если я начну баламутить местных жителей, они упекут меня навсегда сами знаете куда!

Джек бесшумно входит в ванную, трется о ноги и быстро выскакивает за дверь.

Мне никогда уже не забыть того, что было. Я рад, что остался жив и владею инструментом для телепортации. Но я предприму все усилия, чтобы местные власти до основания разрушили особняк «Темный бор». И тогда я буду спокоен за жизни тех людей, которые могут пострадать, хоть я их и не знаю. По-другому я не смогу. По-другому и не должно быть…