Обман не может длиться вечно. Истина рано или поздно выходит наружу. Так утверждает еще античная легенда об Ивиковых журавлях. Вскоре «кролики» Инфанта узнают, что их испытания кажущиеся.

За маскарадом следует испытание с реконструкцией планеты. Выше я описал проблематику.

«Кроликам» говорят, что создана уменьшенная модель Земли. Туда их и переправят. Модель уменьшена, а время там идет быстрее. Эта условность необходима, потому что изменения климата сказываются не сразу — через десятки и сотни лет.

Кто выбирает орошение, кто — осушение морей, кто отправляется наблюдателем в степи, тропики, на берега морей. Виталию я поручу строить горные хребты изо льда. Это одна из идей М. М. Крылова, инженера, лауреата, автора ледяных плотин, энтузиаста ледового строительства. (Он даже дочь свою назвал Льдиной.) Крылов предлагал строить за счет морозов, наливая зимой воду слой за слоем, сооружать так плотины, ледники для орошения, ледяную сушу, промораживая заливы до дна, ледяные острова и ледяные горы — климатические заборы. За год можно наморозить стену высотой метров в пять, за двести лет — горный хребет, например, хребет вдоль Арктики. Тогда к югу от него будет суше и несколько теплее, а к северу — еще морознее. Вот у Виталия так и получилось: тайга усохла, тундра сомкнулась с монгольской степью, а Северный морской путь забит льдами все лето.

И у других получалось не лучше. Так что Ольга могла заявить с полным основанием:

— Свою планету надо сохранять. Оставьте Землю в покое!

— Миллиард недоедающих, — напомнила Алла.

Павел считал, что просто работать надо лучше.

— Трудимся мы с ленцой, — говорил он. — Столько земли пустует, столько обработано кое-как.

Виталий, сторонник радикальных решений, предлагал переселяться в космос.

— Посчитать, посчитать надо, — твердил Илья. — Тут нет линейных решений. Уравнение со многими неизвестными, многими корнями.

Вероятно, он был ближе всех к истине.

И вот тут врывается Филипп с воплем:

— Все ложь. Сплошной обман. Нас продали, чуваки!

Филипп не участвовал в опыте с планетой. Он простудился, купаясь в море, а может, притворился простуженным. Но лежать в изоляторе ему надоело, скучно, поговорить не с кем. Он выбрался из палаты, побродил по институту, забрел в технический корпус. «Что стоишь, малый, помогай!» — крикнули ему. Филипп таскал с полчаса всякие агрегаты, и из разговоров техников узнал то, что «кроликам» знать не полагалось: нет никакой модели Земли и не было поездки в Беломорск, может, и необитаемого островка не было. Проекторы и гипноз, гипноз и проекторы.

Филя был возмущен и подавлен. Филя плакал настоящими слезами. Самое обидное: ведь он же героем себя считал. Рекорд ставил, тонувших вылавливал, рисковал, ныряя под бревна. Ничего не было, ничегошеньки! Проекторы и воображение.

— Вы нас продали, — крикнул он входящему Гелию Николаевичу.

И другие накинулись на него с яростью:

— Ложь! Аморально! Безнравственно!

«Кроликовод» пробовал объяснить:

— Иначе не получались опыты. Свои сотрудники не вживаются до конца. Нет искренности в переживаниях. Сквозь гипноз прорывается: «Это игра, это сон, сейчас проснусь».

Но «кролики» продолжали шумно высказывать возмущение. И вдруг в паузе раздался жалобный голос Ташеньки:

— Значит, мы не нужны больше? Нас отчислят?

И все замолчали. Страшнее всего было предстоящее отчисление, прощание с увлекательными опытами Инфанта.

— Как вы захотите, — сказал Гелий. — Полноценными «кроликами» вы уже не будете, но можете стать лаборантами, техниками-нелинейщиками, а со временем — и самостоятельными исследователями, такими, как мы…

— «Зубрами», — подсказывает Филипп.