Джонатан Свифт. "Путешествия Гулливера"… Книга вышла в свет в 1726 г. более 250 лет тому назад.

Напомним ее содержание.

Лемюэль Гулливер, английский врач среднего возраста и среднего достатка, отправляется в дальнее плавание из любви к странствиям и для поправки дел. В Индийском океане корабль терпит крушение. Гулливеру удается доплыть до берега. Он засыпает в изнеможении, а просыпается… пленником. Руки и ноги его связаны, волосы колышками прибиты к земле, а победители разгуливают по телу. Победители эти — крошечные люди, в 12 раз меньше Гулливера по росту, в 1728 раз (123) — по весу.

Вернувшись домой после долгих и опасных приключений у лилипутов и в Блефуску — государстве их соперников, таких же маленьких, беспокойный Гулливер уходит в новое плавание. Снова открывается неведомая земля, теперь уже в Тихом океане. На этот раз Гулливер оказывается в стране великанов, где все громадное: колосья, крысы, насекомые, птицы и люди — все больше нормальных в 12 раз по росту, в 1728 раз по весу. Здесь уже сам Гулливер — в роли лилипута. У него множество приключений — опасных, смешных.

Он попадает к королевскому двору, где вынужден играть жалкую роль забавной игрушки: развлекать придворных и королевское семейство. В конце концов орел уносит ящик, который служил Гулливеру домом, и роняет его в воду. К счастью, ящик вылавливает проходящий мимо корабль.

И третье плавание не обходится без приключений. Пираты захватывают корабль Гулливера, а самого его высаживают на необитаемый остров. Над этим необитаемым островом появляется другой остров, летающий. Гулливера замечают и поднимают наверх.

На Лапуте — летающем острове — живут люди обыкновенного роста, но необыкновенной учености. Заняты они только математикой и музыкой; все прочее ими пренебрегается. И так они погружены в свои расчеты, что ничего не видят и не слышат; специальные слуги хлопают их по ушам и губам, если нужно кого-то выслушать, кому-то ответить.

Премудрой Лапуте подчинена нищая, в конец разоренная страна, где дома разваливаются, поля зарастают сорняками, но зато громадный квартал отведен Академии Прожектеров. Великие ученые изобретают здесь несусветные вещи: извлекают солнечные лучи из огурцов, навоз превращают в пищу, ткут платья из паутины, выводят новую породу овец без шерсти, строят дома, начиная с крыши, пытаются делать открытия на основе случайных сочетаний слов.

Далее, возвращаясь домой через Японию, Гулливер посещает Глаббдобдриб остров чародеев, умеющих вызывать с того света тени умерших. Гулливеру удается побеседовать со многими историческими личностями. Самыми уважаемыми, несравненными он считает шестерых, в том числе Брута — благородного убийцу Юлия Цезаря, древнегреческого философа Сократа, а из людей нового времени одного лишь Томаса Мора.

Наконец, государство Лаггнегг. Самое удивительное там — струльдбруги бессмертные люди. К глубокому разочарованию Гулливера, бессмертные эти дряхлые, сварливые и жадные, выжившие из ума старцы.

Обратите внимание на эту третью часть, самую важную для научной фантастики.

И, наконец, в четвертое путешествие отправляется Гулливер. На этот раз он оказывается в стране гуигнгнмов — разумных, членораздельно говорящих лошадей, живущих высоконравственной патриархальной жизнью. А в качестве рабочего скота у них — йэху — гнусные, грязные, омерзительные люди. Глядя на них, Гулливер проникается величайшим презрением ко всему роду человеческому, стыдится, что принадлежит к числу людей. Зная порочность тошнотворных йэху, благородные лошади в конце концов изгоняют Гулливера из своей страны. В унынии Гулливер возвращается в Англию, подавленный тем, что ему приходится кончать жизнь в окружении презренных йэху.

Надеюсь, вы вспомнили содержание книги, начнем ее обдумывать. Первый вопрос: кто же главный герой? Произведение называется "Путешествия Гулливера", очевидно главный герой и есть Гулливер. Следовательно, нужно раскрыть его характер и проследить, с какими героями он приходит в столкновение, какие в том столкновении рождаются конфликты и как они развиваются.

Что же мы узнаем о Гулливере, прочитав целую книгу?

Он врач, хирург. Но о врачебной практике сказано ничтожно мало — только у одной фрейлины-великанши Гулливер срезал мозоль. А суть его жизни — в путешествиях.

Однако в путешествия он отправляется всякий раз ради заработка, только потому что дела на суше плохи.

Гулливер расчетлив. Не забывает сообщить, что получил за женой четыреста фунтов приданого, продал лилипутских коров за шестьсот фунтов… унаследовал поместье дяди Джона, приносящее в год до тридцати фунтов дохода, да взял в аренду харчевню "Черный бык"… Расчетлив, но не жаден, пожалуй. Старается обеспечить семью.

Гулливер добросовестен. Обстоятельно излагает все события, не приукрашивая, откровенно признаваясь в своих промахах.

Гулливер не героичен. Он покорно сдается в плен пиратам, терпеливо живет в странах, куда его забросила судьба, покорно подчиняется крошечным лилипутам.

Можно немало сказать еще о вкусах, привычках и политических взглядах Гулливера, но в сущности все это не имеет большого значения. На месте Гулливера мог быть не хирург, а капитан, купец, пассажир, не любитель странствий, а путешественник поневоле, не пленник, а борец, но в основном история была бы такой же: история о том, как некий человек встречает людей меньше себя в 12 раз, а потом попадает к людям, больше чем он в 12 раз.

Если бы Свифт действительно хотел изобразить корабельного хирурга, он и рассказал бы нам о работе врача, окруженного пациентами, офицерами, матросами и аборигенами. Если бы Свифт хотел рассказать нам о любителе странствий, он противопоставил бы ему береговых жителей и в зависимости от своего отношения к странствиям показал бы либо возвращение блудного сына в родительское гнездо, либо триумфальное прибытие в мир домоседов нагруженного заморскими сокровищами героя-победителя. Литература знает такие романы.

Если бы Свифт хотел подчеркнуть робкую покорность Гулливера, он изобразил бы рядом отважного рыцаря.

Значит можно сделать вывод, что не Гулливер — главный герой "Путешествий Гулливера". У него служебная функция: он — глаза, которыми автор видит мир, он — рупор идей автора.

В фантастике такое бывает нередко: основной персонаж только посредник между изображаемым материалом и читателем. А кто же главные герои? Видимо, лилипуты, великаны, рассеянные лапутяне, дряхлые бессмертные, великолепные гуигнгнмы.

Но ведь они вымышлены. Разве вымышленные страны с выдуманными народами достойный предмет для изображения? Зачем придумал их Свифт? Что хотел сказать, изображая лилипутов, Лапуту и все прочее?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к истории.

Свифт родился в Ирландии в городе Дублине в 1667 г.

Семья нуждалась. Отец Свифта умер еще до его рождения. Дядя определил мальчика в Дублинский университет, где он учился не слишком прилежно, особенно неохотно изучал философию и богословие, и кончил его кое-как — "из милости". Образование еще не давало пропитания. Мать Свифта устроила его к своему дальнему родственнику — лорду Темплю. У лорда Свифт находился в сложном положении родича, нахлебника, секретаря и слуги, в положении обидном и унизительном.

Когда лорд Темпль умер (1699 г. — год отплытия Гулливера в первое путешествие), Свифт переехал в Ирландию и стал там священником. Вскоре после этого он и сам начал писать памфлеты (анонимно), в большинстве своем направленные против невежества, суеверий и даже против религиозных споров. В своей знаменитой "Сказке о бочке" Свифт ядовито высмеял бестолковые споры католиков, англиканцев и различного рода сектантов. Священник, издевающийся над церковными спорами, — явление редчайшее.

В 1709 г. Свифт, уже популярный памфлетист, известный своим острым пером, вернулся в Лондон.

Англия в ту пору вела затяжную войну за испанское наследство. Формально шел спор о том, какого принца посадить на освободившийся испанский престол австрийского или французского, а по существу — кто будет хозяином в Европе. Если бы могущественная Франция объединилась с богатой Испанией — испанцам в то время принадлежала треть Северной Америки и две трети Южной, — никто не мог бы ей противостоять. Поэтому Англия в союзе с Австрией старалась сокрушить французскую мощь. Война была удачной для союзников, но и достаточно тяжелой и долгой (1700–1713). В конце концов королева Анна призвала к власти партию тори, выступающую за мир. А эту партию поддерживал талантливый памфлетист Джонатан Свифт. Почему же Свифт поддерживал консерваторов? Да потому, что считал их меньшим злом по сравнению с торгашами, которым нужны морские пути, колонии, а следовательно, и войны. Торговцы жадны: готовы грабить и убивать и чужеземцев, и соотечественников. От буржуазного прогресса народу становилось все хуже и хуже. Особенно плохо жилось в Ирландии — полуколонии Англии, родине Свифта.

Все это и нашло отражение в "Путешествиях Гулливера".

Тори были у власти четыре года — это вершина общественной деятельности Свифта. За это время был заключен мир, компромиссный, но в конечном счете выгодный для Англии. Могущество Франции было сокрушено. Однако виги, мечтавшие о новых рынках сбыта и о завоевании Франции, интриговали, обвиняли тори в измене. Им удалось совершить парламентский переворот, отстранить тори от власти. Глава партии тори вынужден был бежать во Францию (это событие нашло отражение в "Путешествиях Гулливера"). Сам же Свифт — блестящий памфлетист, удалился в Ирландию. Там он и остался до конца жизни. Политическая вершина его деятельности осталась позади, зато он смог плодотворно заняться литературным творчеством.

Свифт снова пишет памфлеты, по преимуществу о тяжелом положении простого народа. Ирландцев душат налогами, грабят. Опасаясь конкуренции, английские текстильщики запретили вывоз сукна из Ирландии, и тысячи работников мануфактур остались без заработка. Простые люди, по сути дела, обречены на голодную смерть. Об этом и писал анонимный, но всем известный памфлетист Свифт. Самый ядовитый из его памфлетов — "Скромное предложение, имеющее целью не допустить, чтобы дети бедняков были в тягость своим родителям или своей родине" (1729). В чем оно заключается? Ни много ни мало — выращивать детей для продажи богачам на мясо. У богачей будет вкусное блюдо на столе, а родители получат возмещение за расходы и хлопоты. Свифт издевательски высчитывает, сколько шиллингов будет стоить ребеночек. Не так уж накладно для зажиточного помещика.

Именно в эти годы одновременно с памфлетами Свифт пишет. "Путешествия Гулливера". Последние годы писателя прошли безрадостно. Мрачный, уязвленный неудачами, он находился в одиночестве, месяцами молчал. Как бы ушел из жизни задолго до своей смерти, которая последовала в 1745 г.

Бегло проследили мы жизненный путь Свифта и как бы познакомились с тем материалом, которым он располагал. Можно сравнить его с тем, что изображено в "Путешествиях Гулливера". Только не следует, как это делают некоторые читатели, в каждой строчке искать намек на конкретные события и конкретных людей: дескать, под именем Флимнапа изображен глава вигов, а тут подразумевается королева Мэри, а тут королева Анна, а тут наследный принц Георг. Иногда у Свифта действительно есть намеки на подлинные события, но если бы вся суть книги ограничивалась только этим, "Путешествия Гулливера" не пережили бы века. Очевидно, злободневное послужило писателю только материалом, и в нем он разглядел общечеловеческое.

Свифт знал придворную жизнь и изобразил ее в Лилипутии особенно смешной, потому что нелепа была возня этих самонадеянных крошек, этаких лягушек, надувающихся, чтобы сравниться с волом! Вот, добиваясь высоких должностей, придворные пляшут на канате (насмешка над пронырливой ловкостью английских политиков). Кто выше всех прыгнет, тот и становится министром. Другие прыгают через доску или ползают под ней, эти получают в награду нитки — синюю, зеленую или красную. Синий цвет — орден Подвязки, красный — орден Бани, зеленый орден Святого Андрея. Ползая на брюхе, добывают, ордена, подразумевает Свифт. Финал путешествия в Лилипутию напоминает финал войны за испанское наследство: одержана победа, победитель, Гулливер, проявляет умеренность, ведет переговоры с послами Блефуску, за это его обвиняют в измене, хотят казнить… ослепить из снисхождения, но он убегает к бывшим врагам. Подобно главе партии тори, Гулливера пытаются вытребовать из страны. Мы видим здесь не хронику давно забытых событий, а историю о подлой неблагодарности королей, об интриганах-придворных, о законниках, выворачивающих истину наизнанку, чтобы спровадить на тот свет неугодного им человека. Карликовый же рост лилипутов все время подчеркивает несоответствие между их дутыми претензиями и ничтожеством королевского двора.

А что увидел Свифт (глазами Гулливера) у великанов?

И здесь, чтобы понять суть, отвлечемся на некоторое время от занятных приключений героя. Что остается? Людей видит Гулливер, он как бы рассматривает их в лупу. Неприглядное зрелище!

Грязные, потные, плохо пахнущие, с родимыми пятнами величиной с тарелку, выпивающие целые бочки вина, пожирающие окорока и караваи, грубые и безжалостные, всегда готовые поиздеваться над маленьким беззащитным существом.

Исключение Свифт делает для короля великанов. В отличие от подданных король мудр. До сих пор Гулливер выглядел куда умнее тупоголовых громадин; перед королем он предстает как представитель в сущности жалкого человеческого племени. Выслушав рассказ о парламенте, религии, законах и суде англичан, король великанов приходит к заключению, что соотечественники Гулливера"…выводок маленьких отвратительных пресмыкающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либо ползали по земле". А на весьма неосторожное предложение Гулливера познакомить великанов с огнестрельным оружием, король говорит, что он "скорее согласится потерять половину своего королевства, чем быть посвященным в тайну подобного изобретения".

Не только европейское оружие, но и европейскую политику отвергает великан: "Все искусство управления он ограничивает самыми тесными рамками и требует для него только здравого смысла, разумности, справедливости, кротости, быстрого решения уголовных и гражданских дел… По его мнению, всякий, кто вместо одного колоса… сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству… большую услугу, чем все политики, взятые вместе".

Конечно, это положительная программа самого Свифта. Но подобно тори, глядя не в будущее, а в прошлое, он полагает, что для укрепления земледелия надо не развивать, а "придерживать" науку. "Что касается математики, то она имеет здесь чисто прикладной характер… так что у нас она получила бы невысокую оценку. А относительно идей, сущности, абстракций и трансценденталий мне так и не удалось внедрить в их головы ни малейшего представления".

Науке посвящена третья часть книги. Именно она представляет для нашей книги наибольший интерес. Ведь и летающий остров Лапута и Академия безумных ученых — типичная научная фантастика. Свифт подробно и с цифрами описывает конструкцию летающего острова. Дно из сплошного алмаза толщиной в двести ярдов, поверхность, покатая к центру, чтобы дождевая вода стекала в бассейны, диаметр такой-то, окружность такая-то. А в толще алмаза магнит, который поднимает, опускает или перемещает остров.

"Допустим, что АВ есть линия, проходящая через государство Бальнибарби, cd — магнит, у которого d — отталкивательный полюс, а с — притягательный, и что остров находится над точкой С.

Пусть магнит вставлен в положение cd… тогда остров будет подталкиваться по направлению к D", — пишет Свифт, старательно и насмешливо соблюдая наукообразие. Конечно, для XX в. магнит как источник движения не слишком убедителен, но что мог назвать Свифт? В его время ни двигателей внутреннего сгорания, ни паровых машин еще не было изобретено.

Да и нелепые идеи академиков-прожектеров вовсе не так безграмотны, как может показаться на первый взгляд. Постройка дома, начиная с крыши, признана рациональной в наше время. Крышу монтируют на грунте, поднимают домкратами; подстраивают под ней верхний этаж, поднимают домкратами… Все работы ведутся на земле, не требуется небезопасного монтажа на высоте.

Логические машины со словами, нанизанными на оси, строились начиная с XII в. Конечно, никаких открытий с их помощью не сделаешь, поскольку разумное словосочетание выпадает редко и неотличимо от бессмыслицы,, но машины эти готовили почву для создания современных ЭВМ. И платья из паутины не такая уж глупость. Нити, сотканные пауком, сродни шелку — нитям шелковичного червя. Ткать из паутины пробовали и до Свифта, и после него. Беда в том, что производительность паука мала, в паутине меньше нити, чем в коконе червя. Свифт отлично знал науку своего времени.

Как мог знать? Да в том же Лондоне с середины XVII в. существовало Королевское общество — Английская академия наук. В ней выступали знаменитый английский ученый Ньютон, Бойль — автор закона Бойля — Мариотта, Гук — автор закона Гука, разносторонний ученый. Присылал туда доклады Левенхук, колумб микроскопии, делал сообщения Галлей, чьим именем названа комета Галлея, которая появлялась в 1682 г., при жизни Свифта, и ожидалась в 1758 г., через 32 года после выхода в свет "Гулливера" ("ожидается через тридцать один год", — написано в тексте). А ближайшая встреча предстоит в 1986 г.

Астрономию Свифт знал превосходно. До сих пор удивление специалистов вызывает следующий отрывок:

"Они (лапутские астрономы. — Г. Г.) открыли две маленьких звезды или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати одного с половиной часа, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса".

Так вот, эти спутники были действительно открыты в 1877 г., через полтора века после выхода в свет "Путешествий Гулливера". Их два, они очень малы; первый находится на расстоянии полутора диаметров от центра планеты, другой удален на три с половиной диаметра. Периоды обращения их — семь часов с минутами и тридцать часов.

И как же он рисует нам астрономов? Комичные, нелепые, донельзя рассеянные чудаки, один глаз уставлен в зенит, другой — неведомо куда, беспомощные, неуклюжие. Заняты ненужными рассуждениями, волнуются по пустякам — из-за комет каких-то, боятся, что Солнце погаснет, что Земля сгорит. А что творится рядом, не замечают. На столбы натыкаются, в ямы падают, забывают слушать и говорить, по ушам и губам надо их хлопать.

Почему же с такой насмешкой изобразил Свифт Ньютона и его соратников?

Да потому, что он знал не только ученый Лондон, но и Ирландию, голодную, обобранную, нищую полуколонию, сочувствовал обнищавшему народу. Вот и нарисовал мир, где мудрецы витают в облаках, в прямом и переносном смысле, а хозяйство в запустении, дома разваливаются, поля заброшены, простые люди голодны и оборваны, как в Ирландии. Не будем подробно останавливаться на четвертом путешествии Гулливера. Гулливер приходит к выводу, что все люди отвратительные порочные существа, любое животное благороднее, разумнее и чище.

С точки зрения Свифта, гуигнгнмы — говорящие лошади — идеал. Каковы же они? Дружелюбны, доброжелательны, спокойно бесстрастны. Умирая, не горюют, умерших не оплакивают, женятся без любви, только для продолжения рода. У них есть хозяева и есть слуги-работники, причем потомственные, сословие слуг. Фермеры живут независимо, ведя натуральное хозяйство. Раз в четыре года хозяева собираются для решения общих дел — этакая деревенская сходка. Что касается культуры, она не очень высока. Городов нет, нет торговли и мореплавания. Гуигнгнмы занимаются земледелием и скотоводством, умеют строить дома и лепить посуду, но орудия у них каменные, им неведом металл и неведома письменность. Для правильной жизни даже и грамотность счел необязательной писатель Свифт.

Подведем итоги: что же хотел сказать, что хотел показать автор? Отправившись к лилипутам, он как бы взглянул на человечество в бинокль; увидел мелочную суету тех, кто воображает себя великими, владыками мира. В королевстве великанов разглядывал человека вплотную, как бы в лупу; увидел грубость и невежество. Ну а что же думают самые умные, самые ученые? Витают в эмпиреях, на каком-то летающем острове, занимаются ненужными абстракциями, знать ничего не хотят б подлинных нуждах народа. Власть имущие пыжатся, простые люди прозябают в грязи, мудрецы эгоистично повернулись к ним спиной. Плохой народ — люди. Лошади и те лучше их неизмеримо.

К горькому выводу пришел писатель, не видящий будущего, критикующий мир с позиций уходящего прошлого…

Итак, изображая лилипутов, великанов, лапутян и говорящих лошадей, Свифт имеет в виду людей. Фантастика — обрамление, условность, литературный прием. Зачем же понадобилось невероятное в романе, изображающем человека?