Ради знания

В начале 1914 г. геолог Каштанов вместе с зоологом, метеорологом и ботаником получают заманчивое предложение: принять участие в полярной экспедиции, цель которой — найти неведомую землю к северу от Берингова пролива. В мае судно отплывает из Владивостока, и уже в июне неведомая земля открыта. Санная партия высаживается на берег, чтобы пересечь остров. В пути начинаются странности: долгий-долгий спуск приводит исследователей в глубочайшую впадину, а в ней — неведомый мир, где почему-то тепло, солнце в зените и бродят "вымершие" мамонты. Не сразу путешественники приходят к выводу, что они оказались внутри земного шара. Выходит, что наша планета полая внутри, а в центре вместо ядра — раскаленное светило.

Пересекая Плутонию (так путники назвали подземный мир), исследователи как бы движутся в прошлое. У самого пролома — мамонты и пещерные медведи, звери ледникового периода. Члены экспедиции имеют возможность охотиться на мастодонтов, шерстистых носорогов, игуанодонов; на них нападают саблезубые тигры, третичные крокодилы и чудовищные хищные ящеры — цератозавры. Гороподобные бронтозавры чуть не затоптали людей, а гигантские муравьи метрового роста ограбили. Наконец, выручив на обратном пути товарищей, попавших в плен к первобытным амазонкам, путешественники, торжествуя, плывут домой с бесценной научной коллекцией. И тут горестный финал. Пока экспедиция изучала Плутонию, началась первая мировая война.

Вражеский крейсер захватывает корабль со всеми материалами. А далее фронт, революция, годы гражданской войны. До Плутонии ли? Участники экспедиции потеряли друг друга. Погибли…

Обычный финал для фантастики: чудо было, но материалы пропали, свидетелей нет. Это тоже литературный прием: достоверное оправдание.

Книгу о чудесной Плутонии, где до сих пор живут мамонты и бронтозавры, написал Владимир Афанасьевич Обручев, один из виднейших геологов Советского Союза.

Обручев прожил долгую жизнь — более девяноста лет. Он был путешественником. Начал с экспедиции в пустыню Каракумы. Окончив Горный институт в Санкт-Петербурге, переехал в Иркутск, объездил бассейн Лены, совершил большое путешествие по Центральной Азии — более 13 тысяч километров пешком и верхом. И снова Забайкалье, золотоносный Витим…

Каждое путешествие Обручев описал, и не один раз. Такая у него была манера работы. Он любил возвращаться к старым материалам с новыми мыслями. Были научные проблемы, которыми он занимался десятки лет, до конца жизни.

Его интересовали работа ветра и вечная мерзлота, образование почв и месторождений, происхождение гор. И движение глыб земной коры, их перемещение, вертикальное и горизонтальное. Всего Обручев написал около тысячи научных трудов.

Кроме того, он был преподавателем, заведовал кафедрой геологии в Томском, Симферопольском и Московском университетах, занимался популяризацией науки. Охотно и часто писал для молодежи. И когда ему исполнилось девяносто лет, обратился к молодому поколению с завещанием. Оно называлось "Счастливого пути вам, путешественники в третье тысячелетие".

В.А.Обручев написал несколько романов, приключенческих и научно-фантастических.

"Плутония" создавалась им в 1915 г. Это был сложный период в жизни Обручева. Ученый с самостоятельным мышлением, критически относящийся к чиновникам от науки, пришелся не ко двору царскому правительству. Его отстранили от преподавания в Томске; пятидесятилетний геолог, полный сил и энергии, оказался не у дел, на пенсии. Эпизодические экспертизы, к которым его привлекали, оставляли много свободного времени.

И вот однажды в руках у него оказалась книга Жюля Верна "Путешествие к центру Земли". Написано занятно, но сколько же там несообразностей! Герои проникают под землю по жерлу потухшего вулкана. Любой студент-геолог знает, что жерла эти "заткнуты" каменными пробками. Под землей у Жюля Верна и громадные грибы, и небывалые люди-гиганты, пасущие мастодонтов — предков современных слонов, тут же ихтиозавры из юрского периода. Какая путаница! Жюль Верн, правда, не всегда виноват; наука так сильно продвинулась за полвека.

"Геологические ошибки в этом романе побудили меня… сочинить "Плутонию",писал В.А.Обручев.

"Но как повести читателя в этот мир давно исчезнувших существ? спрашивает он себя. — Где могли бы выжить доисторические чудовища?"

Обручев вспоминает роман Конан Дойла "Затерянный мир". Там рассказывается о заброшенном плато в дебрях Бразилии, где уцелели ящеры. Опять неправдоподобно. На открытое плато должны бы залетать птицы, с плато улетали бы птеродактили. Шла бы борьба за выживание между старыми и новыми видами.

Космос тоже не подойдет. На планетах могут быть животные, приблизительно похожие на земных, но едва ли в точности такие, как в третичном или юрском периоде.

И тут ученому приходит в голову отжившая, отброшенная наукой ещё в начале XIX в. гипотеза о пустотелой Земле. Сто лет назад вполне солидные ученые защищали ее. Был даже некий энтузиаст — капитан, который предлагал организовать экспедицию. Сейсмология начисто опровергла эту гипотезу, но почему не использовать ее для фантастического романа?

Пространство обширное, хватит и на мамонтов, и на ящеров. Можно разместить их в разных местностях, чтобы не соприкасались. Правда, сомнительная идея о пустотелой земле заставила писателя прибегнуть к явным условностям. На самом деле Каштанов и его спутники должны бы упасть к центру Земли, кора не могла их притягивать к себе. Есть даже противоречие: людей кора держит, а воздух притягивается к Плутону, в результате в низинах Плутонии давление ниже, чем на холмах. Но кто обращает внимание на такие тонкости?

"Уже первые издания романа "Плутония", — пишет Обручев, — показали, что он удовлетворяет условию правдоподобности. Я получил от читателей немало писем, в которых одни совершенно серьезно спрашивали, почему не снаряжаются новые экспедиции в Плутонию… другие предлагали себя в качестве членов будущих экспедиций…"

Плутония правдоподобна, только правдоподобна — это фантастика-прием. Сам автор пишет об этом. Тем не менее критики многократно, упрекали академика за то, что он изобразил несуществующую, противоречащую научным данным страну.

Для чего же эта выдумка в литературе?

Выдумка для ознакомления с правдой, геологической, палеонтологической. Все, что рассказал автор о вымерших животных, безупречно, на уровне научных знаний 1915 г. Почти верно и сейчас. Кое-что уточнено, несколько изменилась периодизация… Правдоподобие ради правды, выдумка для наглядности. В Плутонии доисторические чудовища как бы соизмеряются с человеком. Их сила, рост, вес, проворство соотносятся с силой, ростом и умом человека — современного охотника, вооруженного ружьем.

Итак, разобрались. Палеонтология у Обручева правдива, Плутония правдоподобна. Ну а как насчет литературных достоинств? Есть тут характеры, образы, конфликты между характерами?

Характеры? Не старался автор их выписывать.

Действующие лица: геолог, зоолог, ботаник, метеоролог, горный инженер. Все — знающие специалисты, все любознательные, стойкие, смелые, дружные. Отличаются профессиями, поэтому о геологии чаще говорит геолог, а о растениях — ботаник. Но в сценках роли распределены случайно. Игуанодона убивает зоолог, а ботаник отказывается есть мясо ящера. Кому-то из героев надо остаться с собаками на границе снегов, инженеру или метеорологу. Кидают жребий, и остается метеоролог, но мог бы остаться и инженер. Та же необязательность в диалогах. Вот, например, обсуждается вопрос: не пора ли возвращаться?

— Прощай навсегда, — говорит зоолог.

— Эх, будь у меня сапоги, не ушел бы я отсюда, — сожалеет геолог.

— Кроме сапог, не хватает и провизии, — замечает инженер.

— И почти нет воды, — добавляет ботаник.

Можно поменять местами эти реплики, ведь они не диктуются характерами героев. В романе — четыре участника похода, они пересекают неведомую страну, в пути собирают экспонаты, помогают друг другу, выручают друг друга, друг другу объясняют увиденное, вчетвером обсуждают планы. Можно ли было наделить их индивидуальными характерами? Можно бы, конечно. Вероятно, среди четверых были более опытные и новички, несгибаемые и слабеющие, отчаянные и робкие. Но стоило ли концентрировать внимание читателей на отношениях между участниками? Ведь тогда меньше страниц осталось бы для ящеров — главной "темы" романа.

Представим себе противоположное. Автор хочет описать отношения людей в экспедиции: борьбу добросовестных с беспринципными, твердых с нестойкими. Но стоит ли тогда отправлять экспедицию к динозаврам? Доисторические чудища отвлекали бы внимание читателей от людей.

Для Обручева познавательный материал на первом плане, индивидуальные черты характеров героев он не разрабатывает. В результате нет конфликта между характерами. И не конфликт движет сюжет. А что движет? Материал. У Жюля Верна последовательность событий диктует география, у Обручева — палеонтология. Экспедиция как бы путешествует во времени, из недавнего прошлого в отдаленное. Приключения "нанизаны" на ось времени. Мамонты жили тысячи лет назад, и охота на мамонтов неизбежна в самом начале пути. Саблезубые тигры жили до мамонтов, встреча с ними в следующей главе и т. д.

Произведения, похожие на "Плутонию" (мы назвали их познавательной фантастикой), пишутся в тех случаях, когда автор хочет познакомить читателей с каким-то миром, более или менее известным науке, но недоступным для человека сегодня, иногда недоступным в принципе. Миры эти: океанское дно, недра Земли, планеты, Солнце и звезды, клетки и "атомы, навсегда ушедшее прошлое, историческое и геологическое. Вы спросите: "Зачем фантастика для истории? Можно же просто писать исторический роман?" Можно, конечно, но фантастика позволяет "послать" в прошлое современного человека, соотнести настоящее с прошлым, как соотнесены люди с ящерами у Обручева.

Подобная познавательная фантастика (связанная с путешествиями в микроскопическое) помогает писателю показать мир насекомых (Я.Ларри. "Приключения Карика и Вали", В.Брагин. "В стране дремучих трав"), мир клеток и микробов, мир молекул и атомов или же устройство приборов ("Городок в табакерке" В. Одоевского).

Произведения такого рода пишутся для популяризации науки. Все, что рассказывается о ящерах, амебах, звездах, исторических событиях, недрах Земли и недрах атомов, должно быть безупречно с точки зрения науки. Фантастическое же путешествие в недра, прошлое и на звезды всегда условно, оно создает красочный, занимательный фон. И это юному любителю увлекательного чтения по душе.

Повторяем: в книге Обручева и ей подобных фантастика введена ради популяризации науки. В других же произведениях задача у фантастики другая. Она может быть введена и…

 

Ради героических приключений

В некотором царстве, в иностранном государстве произошло убийство (классическое начало детектива!). Глава банды гангстеров был убит током высокого напряжения, когда он взялся рукой за замок. В убийстве подозревается его соперник, но у того надежное алиби.

Два часа спустя в том же городе — другое убийство: задушен талантливый ученый. Подозревается его научный руководитель — профессор Грейчер, возможно, он хотел завладеть открытием убитого. Но у профессора тоже надежное алиби.

Не очень охотно профессор рассказывает о сути изобретения убитого. Тот создал аппарат, позволяющий обмениваться телами. Мгновенная вспышка — я в его теле, он в моем. Соблазнительная игрушка! Стоило захватить… Но алиби!

Однако полицейский комиссар догадывается: двое убийц сговорились друг с другом; каждый убил не своего врага и каждый обеспечил себе алиби со свидетелями.

Комиссар арестовывает обоих и совершает оплошность. У профессора при себе аппарат обмена тел. По дороге в камеру он направляет машинку на полицейского. Вспышка. Обмен тел. И полицейского запирают, а преступник в чужом облике уходит в город.

Далее, заметая следы, он совершает ряд превращений: из тела полисмена перемещается в тело студента, оттуда — в тело пожилой продавщицы, в импозантного парикмахера, в стареющего киноактера, затем в бродягу…

Калейдоскоп комических событий. Пять человек потеряли привычный облик, переселились в чужие тела, себя видят как бы в зеркале, разговаривают чужими голосами. Бродяга стал известным актером, старый актер — молодым парикмахером и т. д. Кто доволен, а кто и горюет. В отчаянии парикмахер, превратившийся в старую женщину. Как он явится к жене в таком виде?

Повесть "Оборотень" входит в книгу П.Багряка "Пять президентов".

П.Багряк — наш современник, так что описывать эпоху создания книги мы не будем.

Итак, перед нами типичный детектив со всеми составными частями: раскрытие тайны, погоня, борьба, поимка преступника… Детектив, но фантастический, поскольку преступник фантастический: оборотень, меняющий внешность.

Мы уже говорили, что области Страны Фантазий (см. на карту) теснее связаны с прилежащими нефантастическими странами, чем друг с другом. Познавательная фантастика гораздо ближе к научно-популярной литературе, чем к сатирической или психологической фантастике. И приключенческая фантастика близка к Стране Приключений, тоже обширной и многоликой.

Ведь приключенческая литература не исчерпывается детективом. Ищут не только преступников. Разыскивают пропавших людей, пропавшие документы, клады, научные записки, рукописи великих людей. И эти поиски могут быть связаны с захватывающими приключениями. Есть еще приключения исторические, историко-революционные, военные, спортивные, охотничьи, подземные, морские, воздушные, робинзонады (у одного только Жюля Верна четыре романа о робинзонах), приключения в борьбе со стихийными бедствиями — ураганами, извержениями, наводнениями, пожарами. И наконец, приключения технические — в борьбе с вышедшими из "повиновения" машинами.

Почти все эти приключения могут быть и в Стране Фантазий.

Разница между приключенческой литературой и приключенческой фантастикой не слишком четкая, но разница все-таки есть. Фантастический противник увеличивает трудности и делает героя сильнее. Охота на тигра — опасное приключение, но насколько же труднее и страшнее охота на доисторического ящера ("Охотники за динозаврами" А.Шалимова)! Трудно поймать вооруженного убийцу, меняющего обличье на ходу, как в повести П.Багряка!

Фантастическое же оружие облегчает жизнь герою.

Получается меньше героичности, меньше опасности, победы достаются легче. Не всякие приключения хорошо сочетаются с фантастикой.

Почти не было у нас военной фантастики. Почему? Потому что войну мы считаем трагедией, описываем всерьез, тут выдумки неуместны. Придавать врагу небывалое оружие? Зачем же преувеличивать его силы. Описывать небывалое оружие у нашей армии? Зачем же преуменьшать военные трудности. О войне надо рассказывать точно. Трудные были у нас победы, кровью достались.

В буржуазной же фантастике в отличие от советской постоянно смакуется тема будущих нашествий из космоса, сражений в космосе, колонизации планет, избиения космических дикарей.

Помимо военной там выпускается чисто развлекательная фантастика: ни смысла, ни правдоподобия от нее не требуется.

В советской фантастике нет такой развлекательности.

В заключение традиционный литературоведческий вопрос насчет характеров.

Мы уже отмечали, что в познавательной фантастике не характеры и не конфликты между ними определяют развитие сюжета. Там люди — глаза автора, главная задача персонажей — рассматривать необыкновенное.

Приключенческая же фантастика — это литература о борьбе, здесь обязательны столкновения положительных героев со злодеями. В повести "Оборотень" злодей-профессор, ставший оборотнем, борется с комиссаром, стоящим на страже законности, с положительными персонажами — ученым, его женой, сыном.

В приключенческой литературе главное — в борьбе, победить врага. Отсюда и герои произведений — Победитель и Враг. Враг должен быть откровенно отрицателен, иначе нет основания бороться с ним не на жизнь, а на смерть. Победителю же полагается быть безусловно положительным, иначе он не заслуживает сочувствия и подражания.

Свои характерные образы есть и в других областях фантастики. Приключенческая литература — это литература открытой борьбы; за борьбой можно следить, как за игрой в шахматы: болеть за светлые фигуры, огорчаться успехами темных. Трудно следить за борьбой, если фигура противоречива: отчасти светлая, отчасти темная.

Но здесь мы перешли в область психологической фантастики, главная цель которой — изучение человека.

 

Ради изучения человека

Наконец-то будут полнокровные образы людей! Но, увы! Область психологической фантастики не так уж густо населена.

Уже в предыдущей, приключенческой области Страны Фантастики столкнулись мы с тем, что не всякая тема хорошо сочетается с фантастикой. Некоторым темам фантастическое помогает, другим мешает. Фантастика склонна гиперболизировать, преувеличивать, подчеркивать, рассуждать о человеке вообще, человечестве в целом, фантастика имеет тенденцию обобщать и, обобщая, упрощать. Но это все не помогает изображению тончайших нюансов психики.

Возьмем, например, вечную тему любви. Он и она! Зарождается первое нежное, робкое, чистое чувство. Все имеет значение: улыбки или сжатые губы. Поможет ли глубокому пониманию любви, если события перенесены на Юпитер, в звездолет, в недра атома или в Плутонию, населенную динозаврами? Боюсь, что динозавры заставят героя энергично и деловито спасать героиню, и получится роман не о любви, а о геройстве во имя любви. Однако жизнь бесконечно разнообразна и бесконечно разнообразны пути литературы, отражающей жизнь. Может случиться, что автору "нужны" и обобщение, и упрощение, и даже гиперболизация для изображения человека. Допустим, писателя волнует. такая тема: люди всегда остаются людьми, при любых обстоятельствах, всегда, везде, даже на далеких планетах.

Такая постановка темы характерна для одного из самых популярных фантастов последнего десятилетия — Кира Булычева.

Булычев вошел в литературу с серией коротеньких остроумных рассказов "Девочка, с которой ничего не случится". Девчушка эта — дошкольница, зовут ее Алиса. Думаю, что здесь имеет место литературная перекличка со знаменитой Алисой из страны Чудес. Страна Чудес булычевской Алисы — это будущее, XXI в. Там происходят невероятнейшие события: марсиане присылают на Землю послов, в зоопарке растет живой бронтозавр, людей передают радиоволнами, из космоса являются пришельцы, притом крошечные, вдвоем усаживаются на ягодку земляники. И в этих событиях принимает деятельное участие девочка как девочка, наивная и непослушная, словоохотливая и открытая, смелая и добрая. А смела она потому, что все к ней добры, и открытая потому, что все к ней добры, и ничего плохого с ней не случится потому, что все к ней добры.

Булычев написал также повесть "Девочка с, Земли", сборник рассказов "Люди как люди", в котором писатель повествует об обыкновенных людях в необыкновенных обстоятельствах. "Трудный ребенок" — так назван один из рассказов.

На орбите нашли космическую шлюпку с инопланетными малышами. Видимо, в какой-то критический момент взрослые звездоплаватели выбросили их с гибнущего корабля, а сами не сумели спастись. Малышей раздали по семьям в надежде, что так они лучше свыкнутся с земными условиями. И вот в обычном семействе живет крылатый пришелец Кер, злющий, каверзный, угрюмый и упрямый, этакий малолетний преступник, взятый на воспитание. Возится с ним больше всех многотерпеливая бабушка, в прошлом педагог, разговаривает, читает, обхаживает… Но результатов нет. Живет в доме волчонок и смотрит в лес.

Но когда Кера передают в интернат, он убегает все-таки к бабушке. И хотя держится независимо и мрачно, видимо, все-таки ценит семью, где с ним возятся.

Потом бабушка умирает. А когда Катеринка, внучка ее, как бы названная сестра Кера, воздушная спортсменка, терпит аварию и оказывается на краю гибели, Кер все-таки кидается к ней на помощь. Сам при этом калечится, а девушку спасает.

Не зря вкладывали душу в трудного, ребенка.

Это рассказ в основе своей психологический, рассказ — о многотерпении, о героических усилиях бабушки, в прошлом учительницы, перевоспитать Кера. А что внесла в произведение фантастика? Фантастические трудности. Упрямого мальчика, злючку-инопланетянина удалось облагородить.

Другой рассказ. На далекой планете Илиге всекосмические соревнования. И ужасно горюет зеленоволосая девушка, которая не вытерпела, в азарте нарушила правила, теперь боится, что из-за нее однопланетников не допустят на олимпиаду. Дело в том, что она засиделась на старте и, догоняя, не утерпела и фликнула. Что это означает "фликнула"? На Илиге существа с особой наследственностью: в минуту опасности тамошние жители могут превращаться в птицу. В первобытных дебрях это было полезно, полезно и на мостовой, чтобы от автомашины ускользнуть, но у спорта жесткие правила. Соревнуются в беге, а не во фликанье.

По мысли автора, люди, попадая даже в самые фантастические обстоятельства, остаются людьми, добрые — добрыми, сильные — сильными.

"Но ведь об этом можно было бы рассказать и без фантастики", — возражают нередко читатели.

Можно было бы. Но тогда исчез бы дорогой Булычеву мотив постоянства человеческой натуры, превосходства человека над любыми, самыми фантастическими обстоятельствами. В космосе, на Илиге — везде человеческое побеждает технику, время и пространство, — утверждает писатель.

 

Ради осмеяния и осуждения

Верно, фантастика с ее склонностью к преувеличениям не всегда уместна, если автору хочется изображать психологические тонкости, передать свои наблюдения над сегодняшними людьми, сегодняшней обстановкой. Но те же преувеличения очень хороши для ядовитой сатиры, для возмущенного обличения.

Фантастическая сатира так обширна, что ее можно разделить на две разновидности, выделить сатиру политическую, бичующую открытого врага внешнего, классового, и сатиру, так сказать, домашнюю, направленную на лентяев, формалистов, трусов, ловкачей, болтунов, очковтирателей, на жадных строителей собственного гнездышка, т. е. на мещан. По определению словаря Ожегова, "мещанин — в переносном смысле — человек с мелкими интересами и узким кругозором".

Человек этот — с мелкими интересами и узким кругозором — оказался серьезной проблемой в 20-х гг. Народ одержал победу в гражданской войне, народом изгнаны помещики и фабриканты, начиналось строительство новой жизни, мещанин же хотел строить собственную жизнь. И на мещанство обрушились сатирики 20-х гг., в том числе и самый чуткий из них — Владимир Владимирович Маяковский. В сатиру свою он ввел фантастику, даже научную. Мы имеем в виду его комедии "Клоп" и "Баня".

В "Бане" играет важную роль типичная для научной фантастики машина времени. Прибывшая на ней "фосфорическая женщина" из 2030 г. приглашает в будущее героев пьесы. Но "будущее примет" не всех, лишь тех, "у кого найдется хотя бы одна черта, роднящая с коллективом коммуны, — радость работать, жажда жертвовать, неутомимость изобретать, выгода отдавать, гордость человечностью… Летящее время сметет и срежет балласт, отягченный хламом, балласт опустошенных неверием…"

И машина времени (читайте: "время") сбрасывает на пути в будущее балласт той эпохи — заносчивого бюрократа Победоносикова; "главначпупса" — начальника главного управления по согласованию, заодно его непробиваемого секретаря Оптимистенко; подхалима Моментальникова, готового моментально написать все, что закажут; художника — подхалима Бельведонского, умеющего смотреть только снизу вверх; переводчицу Мезальянсову, ищущую влиятельного или богатого покровителя, а также иностранца Понт Кича, согласного даже в социализм ехать, если это принесет ему доход.

"Поразительным паразитам эпохи" посвящена и предыдущая комедия Маяковского "Клоп", поставленная на год раньше — в 1929 г.

"Баня", бичует бюрократов и подхалимов — мещан на службе, "Клоп" разоблачает мещан в быту. Герой комедии Присыпкин, "бывший рабочий, бывший партиец, а ныне жених", рассуждает так: "За что я боролся? Я за хорошую жизнь боролся. Вот она у меня под руками: и жена, и дом, и настоящее обхождение… Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть. Во! Может, я весь свой класс благоустройством возвышаю. Во!"

Благоустройства ради Присыпкин женится на дочери частника, владельца парикмахерской, наряжается за счет тестя, устраивает пир горой.

А на том пиру возникает пожар. Сам жених спасается от огня в погребе и замерзает там. И вот полвека спустя Присыпкина удается разморозить вместе с клопом, тоже замерзшим в погребе.

Клопа — уникального реликтового животного — бережно ловят и помещают в зоопарк. Туда же попадает в конце концов и мещанин Присыпкин, тоже редкостное и небезопасное животное для эпохи, забывшей, что такое мещанство.

Как объясняет посетителям директор зоопарка:

"Их двое, — разных размеров, но одинаковых по существу: это знаменитые "клопус нормалис" и… "обывателис вульгарис"…"

И тут, как сказано в ремарке, "служители обнажают клетку: на пьедестале клопий ларец, за ним возвышение с двуспальной кроватью. На кровати Присыпкин с гитарой. Бутылки стоят и валяются на полу… Надписи: "Осторожно — плюется! Без доклада не входить! Берегите уши — оно выражается!"

А затем выпущенный из клетки Присыпкин кидает в зал:

— Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас? Когда же вас всех разморозили? Чего же я один в клетке?

Гневная сатира Маяковского бичует и мещан-бюрократов, окопавшихся в учреждениях, и мещан-обывателей, затаившихся в своих домишках, как клопы в щелях. Фантастическая встреча с будущим подчеркивает их звериные черты. Вот они каковы — мещане, только в клетках таких показывать.

Слушая мещанина в комедии "Клоп", человек будущего то и дело хватается за словарь забытых слов. "Что такое буза?" В самом деле, вероятно, и в наше время школьники 80-х годов не знают выражения: "бузу тереть, бузить, буза, бузотерить". В просторечии 20-х гг. эти слова употреблялись частенько. Означали: шуметь без толку, скандалить, горлопанить демагогически. Устарел лексикон мещанина Присыпкина, сейчас так не говорят. Слова ушли, мещане не повывелись, к сожалению, те самые — "с мелкими интересами и узким кругозором". Они иначе говорят, иначе одеваются, нередко у них диплом в кармане, но так и остались мелкие интересы. "Свое" заслоняет вселенную.

О современных мещанах написали повесть "Хищные вещи века" братья Стругацкие.

Братья Стругацкие начали выступать в жанре фантастики, описывая космические путешествия (фантастика технической мечты). Сначала они отправили своих героев на Венеру — в страну Багровых туч, потом — в путешествие по всей Солнечной системе, от Земли до колец Сатурна ("Стажеры"). В космос и в научно-фантастическую литературу они "привели" очень человечных героев.

После того как один из главных героев, увлеченный необыкновенной находкой, неоправданно рискуя, погиб в кольцах Сатурна, бортинженер Иван Жилин вместо того, чтобы обещать: "Я не оставлю дело погибших, продолжу его, завершу…", неожиданно заявляет:

"Главное — на Земле. Главное всегда остается на Земле, и я останусь на Земле… Решено. Главное — на Земле…"

И в повести "Хищные вещи века" Жилин действительно оказывается на Земле, в фантастической Стране Дураков. Страна Дураков — это воплощение распространенной на Западе мечты об обществе потребления. Об этом говорит также и название повести — "Хищные вещи века". Любовь к вещам, увлечение ими оглупило жителей Страны Дураков. В силу каких-то причин, не названных авторами (то ли богатые месторождения там, то ли климат хороший), жителям страны живется легко и бездумно. У них нетрудная работа, много свободного времени. А чем же они его занимают? Книг жители не читают, а придумывают забавы, вредные и губительные даже для своего здоровья.

Как их перевоспитывать? Вот в чем проблема.

В эпилоге, в последних строках книги, Жилин размышляет: "Какая предстоит работа! Какая работа! Я не знаю пока, с чего нужно начинать в этой Стране Дураков…"

Как же возьмется за дело Иван Жилин, как будет переделывать, наставлять на ум жителей Страны Дураков? Но легко ли ответить? Ведь задача литературы ставить вопросы. Заслуга писателя заключается уже в том, что он обратил внимание читателей на необходимость борьбы с мещанством.

 

Ради разоблачения врагов

Здесь мы уже переходим в область политической сатиры.

Яркий пример политической сатиры — классическое произведение чешского писателя Карела Чапека "Война с саламандрами".

Первые главы романа — экзотические приключения. Бывалый капитан обнаруживает на уединенном острове гигантских реликтовых саламандр с развитым мозгом, способных понимать и усваивать человеческую речь. Затем с саламандрами сталкивается яхта богатых бездельников. Семнадцатилетней девице, мечтающей о Голливуде, уже чудится фильм. Она купается, саламандры влюбляются в нее, увозят в свой подводный город и делают королевой. А потом она бежит от них с молодым рыбаком.

— Это до того глупо, что, ей-богу, это можно снять, — говорит ее спутник. — Я буду просто удивлен, если старый Джесс не сделает из этого грандиозный фильм.

Газеты грохочут: "Киноактриса подверглась нападению морских чудовищ", "Сражение людей с древними ящерами", "Вымершие пресмыкающиеся предпочитают блондинок". Саламандры входят в моду. Их изображают в ревю, о них поют песни, золотая молодежь подражает их сюсюкающему произношению.

Но бизнес прежде всего. Создается трест по использованию саламандр для добычи жемчуга. Доходы огромны, однако со временем из-за затоваривания цена на жемчуг падает. Оборотистые предприниматели решают использовать земноводных "братьев по разуму" на подводном строительстве. Саламандры строят подводные города, дамбы, плотины, целые острова и, конечно же, подводные крепости. Французы вооружают своих саламандр, немцы — своих, англичане — своих. Среди саламандр появляются инженеры, саламандры-ученые, саламандры-генералы… и, наконец, Верховный Саламандр, который предъявляет ультиматум человечеству, требует жизненного пространства за счет суши. "Продавайте нам свои страны, люди, а мы будем вам платить золотом, которое извлекаем из морской воды".

Саламандры живут в воде, огня у них нет, они не могут выплавлять металл и производить взрывчатку. Как же они надеются воевать с людьми? Металл, оружие и взрывчатые вещества им и поставляют люди-дельцы. Поставляют потому, что это выгодно. Пусть завтра провалится вся земля, но сегодня золото поступает в банки на текущий счет!

"Война с саламандрами" вышла в свет в 1935 г.

Что это за время? Сначала я даже не хотел давать историческую справку, потому что для меня — автора этой книги — 30-е годы — моя юность, я их хорошо помню. Но для современных школьников это уже историческое прошлое. Вам, читатели, нужны пояснения.

Итак, канун второй мировой войны. Фашисты в Германии уже пришли к власти, но еще не набрали силы. Пока еще осторожничают, примериваются, испытывают мир на слабинку: что им позволят державы? Что сойдет безнаказанно? Сходит все! Европейские державы позволяют вооружаться, позволяют ввести войска в демилитаризованную Рейнскую зону, позволяют присоединить Саар, вести фашистскую пропаганду в Австрии. Почему позволяют? Потому, что продавать оружие выгодно (как и саламандрам), и потому, что политики надеются, что оружие будет направляться против Советского Союза.

Но Чапек живет в Чехословакии, в стране находящейся в самом опасном положении, в непосредственной близости от агрессора.

В трех пограничных районах живут немцы, поддерживающие фашистскую партию. Черная туча надвигается с трех сторон, и писатель взывает: "Люди, опомнитесь, люди, одумайтесь, гроза уже рядом!" Вот о чем написана "Война с саламандрами".

И легкомыслие обывателей, и легкомысленное пустословие массовой печати изображено в ней. Вот одна из первых саламандр, еще в зоологическом саду научившаяся читать, почерпнула все свои знания из газет. И что у нее в голове?

— Что вы знаете из английской истории?

— "Генриха Восьмого". Наилучший фильм последних лет…

— Вы видели этот фильм?

— Не видела.

— Сколько частей света?

— Пять.

— Назовите их.

— Англия и остальные… Большевики и немцы.

"Ни в коем случае не следует переоценивать ее интеллект, так как он ни в чем не превосходит интеллекта среднего человека наших дней".

Отрывок приведен из первой книги романа. Это еще начальный период истории саламандр, когда мир имеет дело с единичными земноводными читателями. Но вот их становится много — миллионы, десятки и сотни миллионов.

"В Соединенных Штатах участились случаи, когда саламандр хватали и подвергали линчеванию — чаще всего путем сожжения на костре… многие девушки показали под присягой, что саламандры приставали к ним, и тем самым для каждого нормального американца вопрос был решен… Тогда же возникло и "Движение против линчевания саламандр"… к нему примкнуло свыше ста тысяч человек, впрочем почти исключительно негров. Американская печать подняла крик, заявляя, что это движение преследует разрушительные политические цели; дело дошло до нападения на негритянские кварталы, причем было сожжено много негров, молившихся в своих церквах за братьев Саламандр…"

"Вслед за тем и германская печать начала усердно заниматься балтийской саламандрой. Главным образом подчеркивалось, что именно под влиянием немецкой среды эта саламандра превратилась в особый и притом высший расовый тип… Только на немецкой почве могут саламандры вернуться к своему чистому наивысшему типу… Германии необходимы поэтому новые обширные берега, необходимы колонии, необходимы открытые моря, чтобы повсюду в немецких водах могли размножаться новые поколения расово-чистых первичных немецких саламандр…"

А как реагируют международные организации?

"Что касается самой женевской комиссии по изучению саламандрового вопроса, то она проделала большую и ценную работу, выразившуюся главным образом в тщательном уклонении от всех жгучих политических и экономических вопросов. Она непрерывно заседала в течение многих лет и провела свыше тысячи трехсот заседаний, посвященных усердным дебатам о едином международном названии для саламандр…".

Блестящая пародия на деятельность Лиги Наций перед второй мировой войной!

Говорят неимоверно много. Церковь дискутирует "первостепенно важный" вопрос: есть ли душа у саламандр и можно ли их крестить? Видный философ пишет толстый том "Закат человечества". И напрасно взывает некий "X": "Безумцы, перестаньте, наконец, кормить саламандр! И перестаньте поставлять саламандрам оружие! Пусть будет создана Лига Наций против саламандр!"

Никто его не слушает. Саламандры получают взрывчатые вещества в изобилии. Они взрывают и затопляют прибрежные страны. И вот уже в Чехословакии, в стране, далекой от морских берегов, казалось бы находящейся в безопасности, из реки высовывается безобразная черная голова. "Они уже здесь!"

Не послушал мир предостережений Карела Чапека. Европейские политики все надеялись, что фашизм будет работать на них. Через год после выхода "Войны с саламандрами" французские власти предали революционную Испанию: под предлогом нейтралитета закрыли границу, позволили фашистам задушить республику. Еще через два года очередь дошла, и до буржуазной Чехословакии.

"Война с саламандрами" — яркий пример острой политической сатиры, крайне своевременной и злободневной. К великому сожалению, буржуазные правительства не желали прислушиваться к разумным предостережениям писателя-фантаста.

"Фантастика ради…" — так названа эта пятая наша беседа. В ней даны примеры фантастики, написанной для популяризации научных знаний, фантастики, утверждающей героические приключения, фантастики, написанной ради сатиры, бытовой и политической.

Необычайное разнообразие! А мы ведь прошли только часть пути по Стране Фантазий (см. маршрут на карте), рассмотрели фантастику-прием. На очереди у нас фантастика-тема, не менее разнообразная.