Впрочем, мы ли или иная какая, — разницы решительно не могу обнаружить. И, конечно, хочется спросить; то есть кто-то рвется наружу во мне, из меня, то есть, на волю; а я ему, видите ли, тюрьма. Спасибо, что не народов, а то бы как тяжек был мой каждодневный труд, ибо был б я тогда в натуральный размер Россия.

Но я не царство. У меня во мне коммунизм. Все довольны. А кто недоволен, так оттого, что претендует на то, чтоб царствовать без меня. Но у нас не положено никому никакого царства. У нас элементы все равнозначны. И так будет всегда, потому что нет будущего. Точки зрения мне ненавистны. Голову решительно с плеч, подобно как шапку долой: Он идет. Кто?

Всадник, блядь. Тупица тупиц. Солнышко. Мячик, зануда и боженька. Он и есть первый царь во мне. Он одинокий витязь. Он — торжество ровной горизонтальной плоскости. Шарик, каковым бы его детишки изобразили, когда бы он был у него, то есть голова, отсутствует.

Время не ждет. Всадник въезжает в аул. Аул его принимает с радостным счастьем. У них рождается Анекдотичное Существо. Головыґ — ноль; щупальцы и никотин — сто процентов. В крови его шарики отсутствуют так же, потому как кровь его плоская. Оттого бегают у него, Существа, в жилках не шарики, но кружочки. А была б голова, бегали б там тараканы, чтоб не сказать «жучки». Именно что «жучкИ», а не собачки и не коты. То бишь, не ЖУчки.

Все получилось сразу и неожиданно. То есть не потому неожиданно, что это чудо было какое, хотя и чудо, конечно, тоже, а потому, что хоть и ожидали давно, да не знали точно, в какой movement.

Крыше ветер соврал. Заворожил силой мастерской лжи своей, поразил воображение ей в самое сердце любви и на хуй унес. Там, куда припрятал ее, бил, обижал и домА, глубоко чуждые бедной крыше, под нее подставлял.

И кто мы теперь, если нет у нас больше голов? Неужели, как одна умная Маша писала, Его Величество Белый Лист (ну как ей такая хуйня в голову влезла? (Прим. Сквор.)) всему голова теперь?! Как это страшно, когда утрата головы ничего не значит. Тело одно — единственный бог. Ебаный пылесос.

Нет более головы более головы! Рвите волосы теперь с других частей тел! Мне вот с груди моей до скончанья времен волос хватит. А как же девочки будут? У них только лобок есть для срыва отчаяния. Вот когда эпиляторы они проклянут! Так бы рвали бы себе с ножек своих, ан нет. Ножки-то есть, конечно, ого-го-го — какие! да неоткуда волосы рвать. Разве что из ловушек подмышечных. Но тут уж кота в сапогах иметь надо. И это минимум самый, для успеха необходимый, если уж так неудачно с головой получилось.

Если уж так получилось, что стала плоскою кровь, то что попусту горевать об изменении кровяных телец формы!? Что уж тут сделаешь, если звездное небо утрачено, ибо продавалось оно только с головой в паре! А цены-то падают. Хрен такую же голову потом купишь. Придется довольствоваться тем, что Погорельский нам выдаст в качестве амуниции. Такие дела.

Понароем себе окопов, позалАзием туда все, — и давай в бинокли пялиться на круги своя.