Гордость моя затронута здесь. Космобиль за щекой у себя держит мою селезенку. Защемил, да поди ж ты! Вы кур когда-нибудь потрошили? А воровали ль хотя б?

Все вернется еще — не успёётё оглянуться. Оглядка — это первая есмь причина. Что желаем, то и вращаем. Успёха бы Неумёхе!!! Видеть б цель! Для того-до и гозмозъ — вечное нам всем наказание. Бортовой журнал разве что испещрен каракУлями счастья. Где настигло? Кого? Знать хочу?

Космобилям трещины в корпусах неполезны. Если есть — мОбиле ваше монотонно хромает, хрумкает сушечкой в сухеньком ротике. Могут тут легко подломитюся ножки, — это как слишком грубо дернуть слишком тяжелый шкарф.

Тогда повалются на Вас книнги! Только-до и всяго! Затопчет вас слон нябёсный!.. Радости уже не станет предвидно. Так ли я понимаю вас?

Нас — это не вопрос. Нас понимает любой, ильбо в обрАщении мы отчлень просты. Выдвигаем короткие рыжие усики — и наша взяла! Так пробельдим!!!

Рёбра выворотим наизнанку «космобилю» иному, но Ваш ни в какой ни-ни! Ильбо фзё привычное, приносное нашего уж давно ничельга нэ сдодэржит. Молчун. Молчун.

Руки да, коротки наши, но наши клятвы… Крепки ль?

Высунем на гимнастике утром каждый по ёжучкУ (язычку). Пускай холод немой. Пусть и молотым в лоб!

Чего ж нам терять-то топырь?! Да и мы и рот-до еще приотгроём; может звезда туда налетит, сделает нам детей…

Тут трещиной космобили и станут идти. РазОйдутся швов иллюзорные крепи. Вырвется у кого-нибудь слово «Наташа».

Только напрасно. Пусть даже бы и стрекозка, да у Маришеньки сегодня слишком много забот.

Кассомос. Встреча Астероида и Тетраэдра. Плачи земные…

Горе вот в этом и состоит. Лес густой. Космос холодный и глупый. Стрекозка ж — фантом, феерия, фея осьмических грёз.

Оргазм мертв, или путь до него изрезан на мелкие лёнты. Недостижимы конвульсии впредь.

Хотелось ли бы?..

Маришенька вопрошает у космоса снова. Требует с него звездное полотно. Лишь кассомос и сейчас еще тихое горькое шепчет ей «да»…

Кассомос. Встреча Астероида с Тетраэдром. Плачи земные. Вот твоё горе, Маришенька! Да…