На закате нашей другой Европы, наша уже неюношеская по годам самоуверенность достигла своего апогея. Вся хуйня, естественно началась с того, как это всегда происходило, что мне, видимо, голову напекло, и я, словно Жанна Д’Арк, подумал что-то типа того: кто же, если не я (мы)! И тут же давно зреющее во мне недовольство, вылилось в четкую вербальную форму. Я понял, что я революционер. Что сама судьба ставит меня на это место и заставляет взять в руки все самое лучшее и качественное интеллектуальное оружие, каковое находится в пределах досягаемости моих сверхзвуковых мыслей.

Я всем объяснил, как это охуительно со всех точек зрения выпускать собственное периодическое издание, одноименное с нашим музыкальным товариществом. Как клево было бы его разрастить до уровня какого-нибудь «Птюча» и всем все объяснить, ибо не понимать, как мы и наши творческие собратья по разуму охуительны, можно только по незнанию. И Кошеверов наш, ныне в этом самом вышеупомянутом «Птюче» работающий, тоже быстрехонько в редколлегию вошёл. И скоро уже первый номер вышел, к которому я следующее предисловие накатал от всей, что называется, все-таки не иначе как попсовой своей душонки:

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Современная система информации о культуре, во-первых, более чем несовершенна; во-вторых, в значительной степени искажена.

Существуют две основные причины подобного искажения: искажение самой информации в момент подачи, и, если против обыкновения иформация подана более-менее адекватно, искажение происходит благодаря ограниченности восприятия, базирующегося на социальных и культурных стереотипах.

Между тем, в мире ежедневно рождаются великие произведения искусства, которые становятся достоянием в лучшем случае ограниченного круга профессионалов, чаще просто друзей и знакомых автора, в худшем — остаются неизвестными никому.

Естественный отбор не имеет к этой проблеме ни малейшего отношения, поскольку эти образцы современного искусства, подчас более чем заслуживающие внимания, не учитываются даже в качестве вариантов, из которых, собственно, и приходится выбирать.

Таким образом, в течение последних ста лет нами упущена целая культура, восстановить которую в полном объеме не удастся, видимо, уже никогда.

Учитывая современные темпы демографического прогресса, можно смело утверждать, что если плотность современной информационной системы по-прежнему останется столь низкой, в ближайшие 10–15 лет мы потеряем почти столько же, сколь много потеряли до сих пор за гораздо более долгий срок.

Однако, если в данном случае речь идет все-таки о «коте в мешке», необходимость извлечения коего на «свет божий» является предметом отдельной дискуссии, то неосведомленность большинства, а порой и «профессионалов» о некоторых фактах культуры, казалось бы, официальной представляется совершенно парадоксальной, если не сказать сильнее!

И, к великому сожалению, проблема не только в этом. К отсутствию информации добавляется нежелание быть информированным! В самом деле, несмотря на «заговор молчания», степень культурной усталости патологическим образом возрастает. Одновременно с ней повышается эмоциональная напряженность, появляется озлобленность или, наоборот, апатия.

В результате складывается крайне неблагоприятная ситуация для сохранения культуры в целом, а у искусства, которое, как известно, никому ничем не обязано, появляется могучий конкурент в лице различных суррогатных форм, ставящих перед собой всего две элементарные задачи: создание временной ситуации некоего внутреннего комфорта (хотя бы иллюзорного) и, естественно, зарабатывание на этом денег.

Вполне очевидно, что при таком подходе искусство по своей функциональной роли неизбежно попадает в один ряд с алкоголем, наркотиками и прочими средствами расслабления в то время, как его истинное предназначение — не развлекать, а заставлять работать… мысль и, как это ни смешно в сложившейся ситуации, душу!

Полагая, что наиболее важной культурной задачей текущего момента является создание более совершенной системы информации, а также аккумуляции творческой энергии нашего поколения; желая внести свой посильный вклад в это нелегкое, но необходимое дело, «Вестник Другого Оркестра» намерен знакомить своих читателей со всем новым, что появляется и появлялось в последнее время в отечественном и зарубежном искусстве, а также напоминать о некоторых, в принципе, хрестоматийных авторах и произведениях, либо неправильно понятых, либо просто непонятно почему забытых, но, так или иначе, не входящих в активный культурный запас тех, кому полезно было бы это знать.

Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что подобные цели ставят сейчас перед собой многие организации и издания, но, увы, все они находятся почти в одинаковом с нами положении: маленькие тиражи, ограниченный круг читателей, многие из которых знают друг друга лично, и многие другие понятные всем проблемы.

Но вспомните — произведения таких авторов, как Иосиф Бродский, Венедикт Ерофеев, Эдуард Лимонов, Дмитрий Пригов, и многих других, ставшие теперь неотъемлимой частью нашей культуры, впервые увидели свет вообще в самиздате, и тиражи при этом были существенно скромнее.

Поэтому сейчас перед нами стоит задача аккумуляции, и чем больше людей примут участие в этом процессе, тем успешнее он будет протекать. В противном случае огромный мир современного искусства со всем своим многообразием форм, свойств, цветов и запахов на наших глазах канет в Лету, подобно Атлантиде, существование которой теперь уже практически недоказуемо.

Наша Атлантида пока ещё существует…

Только я, похоже, себе несколько лгал. Мне, конечно, хотелось большего, чем что-либо сохранить. Помимо сохранения этой гребаной Атлантиды, я мечтал, чтобы эта моя ущемленная Атлантида заполонила собой весь мир, и чтобы ничего окромя этой Атлантиды не стало.

Кроме предисловия, в этом первом и, конечно же, единственном номере содержалась ещё одна моя статья о так называемом «Практическом искусстве», которую я тоже считаю нужным вам здесь привести, чтобы четче вырисовывался тогдашний, противоположный к нынешнему, полюс моей жизненной мирокартины.

СЛОВО О ПРАКТИЧЕСКОМ ИСКУССТВЕ

Большинство «деятелей искусства» на вопрос, зачем они занимаются творчеством, в последнее время повадились отвечать так: «Мы не знаем. Просто не можем иначе». Это чепуха и неправда!

И хотя этот пресловутый вопрос сам по себе глуп, сие не меняет дела. Вера в то, что существуют люди, делающие что-либо просто так — не более, чем обыкновенный европейский миф. Эти бескорыстные герои, вроде НЛО: все о них говорят, но никто в своей жизни их не встречал.

Если человек делает добро ближнему — это означает лишь то, что ему просто ПРИЯТНО доставлять радость точно так же, как кому-то другому, наоборот, ПРИЯТНО причинять боль. Боль же и удовольствие суть одно и то же.

Особенно наглядно эту элементарную мысль иллюстрируют сексуальные отношения. И дело здесь не в садо-мазохизме, как вы можете по простоте душевной подумать, а совсем в другом.

Причинение боли или доставление удовольствия — это просто навязывание другому своей индивидуальной воли. Соответственно, альтруизм и эгоизм — это одна сторона двух медалей, ибо в обоих случаях речь идет прежде всего об экспансии своего собственного Эго.

Необходимости удовлетворения этого самого Эго подчинены практически все человеческие поступки. Человек работает, чтобы получить материальные средства к достижению своих целей. Те, кто делают что-либо «просто так», работают на свое самолюбие, которое для них оказывается решительно важнее материальных ценностей. Ребенок ломает игрушки, чтобы доказать, что имеет на это право. Наука совершенствует технику ради того, чтобы у Человека стало больше свободного времени на какую-то свою ерунду. И вообще, все делается лишь для того, чтобы не делать чего-то другого, и вместо этого заниматься чем-то третьим, в погоне за которым проходит вся жизнь человеков. Что же такое это Третье?

Для получения ответа на этот вопрос необходимо ещё одно интеллектуальное усилие.

Существует изначально данная система координат (а может и не существует), согласно которой:

1. Любое действие продиктовано интересами Личности, которая это действие совершает.

2. Интересы обусловлены воспитанием, эмоциями, разумом и эстетическим вкусом.

3. Все вышеперечисленное обусловлено случайным порядком детских впечатлений, каких-то событий и реакций на них, в свою очередь, обусловленных работой некоего эмоционального анализатора, которым любая Личность снабжается при рождении.

4. Соответственно, любая система базируется на совокупности случайностей.

5. Случайность есть категория противоположная Системе, следовательно любая система — это чепуха.

6. Все, что сказано выше, может быть с легкостью истолковано как игра моих слов.

7. Между тем, Игра есть категория противоположная Серьезности.

8. Грань, разделяющая два эти понятия, так же достаточно условна. (В доказательствах эта мысль уже не нуждается.)

9. Из опыта всемирной истории известно, что когда Серьезность становится слишком требовательной, ее всегда с радостью спешат объявить не более, чем Игрой.

10. (Возвращаясь к первому пункту.) Люди бесконечно различны, бесконечно далеки друг от друга их Я, но в одном все на удивление схожи: в стремлении отвоевать у других Я жизненное пространство.

11. Христианская идея любви к ближнему — это тоже ни что иное как ЭКСПАНСИЯ, а не наоборот, как принято считать, ибо даже «непротивление злу насилием» есть намеренное навязывание другому иной модели поведения, т. е. попытка повлиять, т. е. разрушить, т. е. построить (это одно и то же: ВЛИЯНИЕ).

12. Таким образом, вырисовывается недвусмысленная картина мира, где все хотят одного: разрушить стену между своим Я и тем, что этим же самым Я мыслится за своими пределами.

13. Любой из основополагающих жизненных конфликтов как то «форма и содержание», «желаемое и действительное», «чувство и долг», «объективное и субъективное» суть частные проявления единого МЕТАКОНФЛИКТА между я и не-Я.

14. Перед лицом этого конфликта все остальное (культура, искусство, наука, техника, политика и т. д.) — только ЧАСТНОСТИ и ничего более.

МЕТАКОНФЛИКТ (Я и не-Я) — это и есть то Третье, которое мы попытались определить.

Согласитесь, что если ЧАСТНОСТЬЮ является даже все искусство в целом, то теория литературы и подавно, а всякие романтизмы, футуризмы и итэдизмы (и т. д.) тем паче. Значение здесь имеют только творческие личности, разбитые носителями более слабого сознания на категории, дабы легче было ориентироваться в пространстве.

Как вы понимаете, МЕТАКОНФЛИКТ существует столько же, сколько и сам Человек, но не всегда достаточно осознаваем. Кому-то просто лень об этом думать, кому-то страшно, кто-то считает все это чепухой, поскольку не-чепуха для него только то, чем занят он сам. Но, так или иначе, все люди вписываются в эту систему, как пуля вкладывается в ствол. Не исключение и ваш покорный слуга.

В настоящий момент мир переживает кризис системы ценностей, кризис духовности и прочей «нематериальной ерунды».

Благодаря фантастическому развитию общей информационной системы, внутри каждого сознания стали равноправно сосуществовать взаимоисключающие понятия. Предельно обострился конфликт между соображениями объективной логики и личными предпочтениями духовного порядка. Люди все чаще пользуются сомнительной языковой моделью: «Я очень хорошо Это (что-то) понимаю, но душой принять не могу». Это тоже всего лишь частное проявление МЕТАКОНФЛИКТА.

Так же постоянно нарастает культурная и информационная усталость. Иными словами, Культура, созданная самим Человеком, показала своему создателю зубы. Это довольно распространенная архетипическая модель, согласно которой некая субстанция, созданная Мастером, набравшись сил, начинать уже сама влиять на Творца.

Говоря ещё проще, в ходе исторического развития культура превратилась в настолько жесткую систему с настолько раз-и-навсегда-закрепленными правилами игры, что теперь уже не она, культура, происходит от Жизни, а, напротив, культурные мифологические щупальца оплетают Человека и заставляют действовать по определенной модели.

Примером здесь может служить что угодно от массового использования системы психоанализа Фрейда до психологического воздействия Рекламы, влияющей непосредственно на подкорку и приводящей в движение глубинные механизмы подсознания, базирующегося, как известно, на архетипах.

Однако, все это только несколько затянувшееся, но необходимое предисловие. Суть же будет изложена гораздо короче.

В январе 1995-го года тремя членами Союза Молодых Литераторов «Вавилон»: Вячеславом Гавриловым, Вадимом Калининым и мной, была основана литературная партия «Практика».

В основе «Практики» лежит… теория… практического искусства, в общих чертах выглядящая так:

1. Все сущее равнозначно, следовательно любая система заведомо нелепа, ибо обязательно предусматривает ценностную иерархию, хотя бы в понятии центра и периферии, хотя бы в наличии единой смысловой связи всех своих элементов, хотя бы в том, что любая система содержит в себе некую идею, которая хотя бы в одной ситуации признается абсолютной.

2. Все культурные системы: наука и техника, искусство и культура, этика и эстетика — НАДСТРОЙКА.

3. Базис — это МЕТАКОНФЛИКТ.

4. МЕТАКОНФЛИКТ — это изначально заданное в рамках каждого отдельного Эго противоречие между тем, что осознается как Я и тем, что мыслится как бы за пределами собственной сущности.

5. Практический текст — это Нечто, в устаревшей, но пока ещё действующей, системе координат больше всего напоминающее литературное произведение, подчиненное чисто практической цели любого характера. (Характер практической цели действительно может быть различным, поскольку в любом случае это будет лишь одна их попыток преодоления МЕТАКОНФЛИКТА.)

6. Практический текст — это текст, находящийся во всеоружии современных художественных средств, являющийся жесткой системой, одновременно ее же и отвергающий, но пользующийся ею в силу данного исторического момента, пока не позволяющего передавать информацию непосредственно.

7. Структура практического текста так же может быть совершенно различной, создающейся на самых разных принципах, от строгой высчитанности коэффициента практической пользы до самых случайных связок, продиктованных просто эстетическим вкусом, отменять который пока ещё преждевременно.

8. Автор практического текста всегда четко осознает, ЧТО он делает, КАК и ПОЧЕМУ.

9. Вместе с тем, практический текст изначально самодостаточен и в принципе исключает литературоведческий анализ и тем более глупый вопрос о том, что хотел сказать автор в таком-то произведении, так как далеко не все можно выразить в словах на современном уровне развития языка, и речь здесь идет прежде всего о чувстве, порыве, опять же попытке разрешения МЕТАКОНФЛИКТА, а не о знании.

10. Высшей степенью знания является чувство.

11. Герой практического текста — это Автор, его создающий.

12. Подвиг Героя — это подвиг Автора, состоящий в создании практического текста.

13. Сверхзадачей Практического Искусства является устранение грани между такими нынедействующими понятиями как читатель и писатель, автор и герой, реальность текста и жизнь, явление и его анализ, участие в совершении действия и наблюдение этого же действия со стороны, взгляд изнутри и снаружи, субъект и объект, Я и не-Я.

P.S. Время частностей и систем проходит. Все элементы равнозначны и потому являют собой лишь один элемент. В этой связи, существование любой системы не имеет практического смысла.

Мало этого! Я, блядь, ещё Сережу развел на осознание того, что необходимо музыкальный фестиваль провести со всей хуйней вплоть до выпуска пластинок и компакт-дисков по итогам. Тогда-то и явилось мне некое абстрактное название «Новые праздники», которое я решил этому гипотетическому фестивалю отдать. Хотя, вру. Оно возникло ещё на год раньше, когда у нас с Вовой крыша поехала, и мы решили сепаратно, без Сережи, попсовой музыки наделать и получить денег, из чего, как вы понимаете, ни хуя не вышло, потому что Вова — ленивый барсук.

Вот дураки-то мы были! Впрочем, некоторые тридцати-сорокалетние ребятишки и по сей день думают, что вот сейчас они изобретут что-то такое всем доступное (по их мнению, подчеркиваю) и прикольное, и «бабки», а с ними и бабы, потекут полноводной и неукротимой рекою.

Вот именно эта-то вся вышеизложеная поебень и развалилась на миллион бесформенных и нестоячих хуев в декабре девяносто пятого года, когда умер Другой Оркестр.

Я ещё летом того последнего года понял, что этого не миновать по двум причинам: по чисто человеческим фишкам и по искусствоведческим соображениям.

Как иначе и не бывает, за четыре года мы сказочно объелись слишком человеческим же говном друг дружки. А что до искусства, то достаточно только послушать наш последний, записанный в июле 1995-го года цикл, что очень метко был назван мною «Усталость», чтобы понять, что группа, записавшая такую музыґчку, не могла более существовать, хоть это и был самый охуительный из всех четырёх созданных нами циклов, как то: «Опыты» (1992-93); «Симфония N 1» (1993-94), которую Сережа ещё считал необходимым называть «Колобок», ибо слово «постмодернизм» повергало его в тотальную ненависть ко всем существующему миру, хотя именно в этом смысле он и считал мою первую симфонию «колобком»; «Postскрипtum» (1994) и «Усталость» (1995). Композиция под названием «Одно и то же» из этой самой «Усталости» явилась бесспорной квинтэссенцией нашего, блядь, долгого творческого пути. Баста! И мы, в самом деле, в конце концов этой самой бастой по мордам-то и получили…