Сегодня у меня, как и везде, как и в свое время у Шуфутинского, третье сентября 1997-го года. Это грустно. Утром мне позвонила моя первая жена Мила, как ее называла ныне покойная и потому потрясающе удивительная девочка-подруга Света Софеева, Федорчук. Ей нужен Владимир Яковлевич Пропп «Морфология сказки». Я нашел эту книгу. Она сказала, что ей в течение двух часов надо знать, есть она, книга, у меня или нет. Я нашел книгу и звоню глупой Миле уже второй час, но у нее занято. Она совсем охуела. Я не понимаю. С кем она пиздит так долго? Муж на работе, ребенок с дачи перевезен, Пропп срочно требуется, а она все пиздит и пиздит с кем-то по телефону. А может быть трубка у нее плохо положена? Очень даже может быть. С нее, с этой вечной девочки, станется. Сейчас позвоню ещё раз…

Вот, позвонил. Занято. Какая же ты, первая моя любовь моя, все-таки дура! Я нашел тебе Проппа, хочу позвонить, у меня дел моих инфантильно-творческих до жопы, в три часа мне нужно идти к урологу, потому что я себе похоже свою хуйню где-то простудил, мне надо заканчивать девичьи песни, и все эти дни я жду звонка моей замечательной С, ибо у нее погибла подруга, и самому мне беспокоить ее неудобно, хотя я не уверен, что она не хочет от меня, чтобы я позвонил ей первый. Я позвоню. Если она не позвонит. Позвоню в субботу или в воскресенье. Что я ей скажу? Не сказать ли ей, что я влюблен в нее? Нет, не сказать. Вот видишь, Милушка! А ты совсем охуела. Я тебе Проппа твоего нашел, а ты по телефону пиздишь, или трубку положила хуево, и ждешь моего звонка, думаешь, что я говно-человек. Господи, как же меня это все заебало, если б ты знал, отец!

Вот, дозвонился. Все-таки Мила — милейшей души девочка. Она тут меня звала недавно в гости, пить в ее семейном кругу пиво, а потом, спустя неделю позвонила посплетничать, в ходе чего сказала очень жизнерадостным тоном, что я должен ей быть по гроб жизни благодарен, что она от меня ушла. Я ценю в женщинах такие фишки. Она молодец. Это правда. Но нисколько я не жалею, что именно она была моей первой любовью!

У нее с язычком вообще всегда все в порядке было. Когда мы ходили с ней давным-давно подавать заявление на развод, я не утерпел, ибо маленький был ещё, и посетовал на то, что вот, мол, я так мучился, дефлорируя ее, а Димке, мол, все на шАру достается. О, что она мне ответила, улыбнувшись такой улыбкой, за которую можно было простить все человеческие грехи: МАКСЮШКА, ТАК ВЕДЬ НЕ БОГИ ГОРШКИ ОБЖИГАЮТ! Молодец — девочка!

У меня складывается ощущение, что я пишу роман, который в силу разных причин решительно невозможно будет читать. Одновременно с этим ощущением я нисколько не сомневаюсь, что это вершина моего литературного и, в первую очередь, автобиографического творчества. Ничего удивительного! Такой уж я идиот, что как сделаешь все, как действительно хочешь, то есть покажешься читателю таким, какой ты есть, так сразу станет понятно всем, что непонятно, зачем я вообще существую. Может я ошибаюсь. Очень сложный прикольный синтаксис, но вряд ли это есть +! Или есть? Вот что беспокоит меня больше всего на свете.

Разве только филологи смогут это читать, но они, похоже, никогда не простят мне, что я все-таки не закончил их ебаных факультетов. Но кто такие филологи: восемьдесят процентов самонадеянных вечных девочек, в один прекрасный день резко превращающихся в глупых и толстых самок, да двадцать процентов зашуганных интеллигентных вечных мальчишек, неспособных починить собственный водопроводный кран. Может я и ошибаюсь. Почему-то только все те люди, которых я любил на своем факультете, стали впоследствие заниматься чем угодно, только не филологией. Да и ебись все красной коняшкой!

То же самое ощущение, что этого никто не поймет и не оценит наряду с ощущением, что все сказано идеально точно, лаконично и правильно, не покидает меня и по поводу «попсовых» девичьих песен. Бог нам всем студиЯ! Жираф большой — ему видней! Нельзя сомневаться. Огнем и мечом, как завещали катины карты!..

НЕ хуя стыдиться хУя большого, коль до хуЯ девиц развели наготове!.. По-моему, это круто, что в ходе проговаривания только что придуманной мной скороговорки ударения в трех слогах сочетания «не хуя» столь равномерно смещается из начала в конец. Нет, не круто?

И опущено столь, блядь, интеллигентно, ЧТО именно они, красны дЕвицы, развели. Нет, не круто? А как афористично!..