Бля, да если бы жизнь действительно была столь сложна, сколь сие для столь многих желательно, то и жить-то было б существенно проще. Всегда б каждое, блядь, хуйло могло вырулить себе нишу и там сидеть, чувствуя себя Человечком, не страдая, как писал Лермонтов, не отворачивая глаз. Каждому была бы предоставлена в этом случае, если б жизнь была так вожделенно сложна, его собственная, простите опять же за Лермонтова, «дева Рая», с каковой каждое мужское хуйло б проводило «небесный час». («Небесный час» — я ебу, блядь! О, поэзия, ебтыть. Прямо какая-то Алена Свиридова-акмеистка! Даром, что я пивом из-за нее подавился! НЕБЕСНЫЙ пилигрим СМИРЕННОЮ рукой…..И предо мной любви РАЗВЕРЗЛАСЬ БЕЗДНА… Клевая она все-таки девочка. Талантливая, бля буду. Эко, блядь, — ЕРЗЛ-ЕЗДН! Я это все люблю, что мне делать с собой? А БГ — старый дурак, хоть и отмучился с ним по полной программе во времена первого брака. «Вот идет мальчик. Он просто влюблен… И что мне делать с ним?!» Ебаное солнце, блядь, ближневосточной поэзии. Я ебу, блядь!)

О, как мила-таки С! Я дозвонился-таки до нее. ещё не вечер, блядь! ещё придет на мою рыжую улицу новый праздник! И встречу, блядь, его я, этот праздник новый, радостно у входа, и всю нежность и страсть, на каковые ещё, бог даст, способен, ибо ранее богатства мои в этой области неисчерпаемы были, несмотря на бесхозяйственное использование моих природных ресурсов первою Милой да пятой Любимой, этому новому празднику, который придет и останется со мной навсегда, подарю.

Ведь любой праздник — он только с третьих сторон обладает всякими там разнообразными чертами, а в первую очередь каким бы ни был этот Праздник, он в первую очередь — Женщина, то есть, блядь, простите за истинную банальность, венчик алый, блядь, из роз, то есть, блядь, увы, Творенья. Ура Женским Женщинам, которых так Зубрик не любит по понятным причинам! Хули, я тоже мужских мужчин не люблю, но зарядкой по утрам неспроста занимаюсь, ибо знаю, что ум мой, талантище невъебенный, и кроткий мой нрав — это все заебись, конечно, но, увы, блядь, лишние бицепсы ещё никому не вредили.

Почему это так? Да потому, что жизнь не так сложна, как о том бы любому мечталось. Она очень проста. Потому что гений — Дарвин. Потому что только тот, кто достиг ступени высшего совершенства, согласно теории естественного отбора, имеет право на богословские разглагольствования. В противном случае, это лишь комплекс неполноценности. Уверен, что у Иисуса все было в порядке с бицепсами. Иначе бы человечество никогда не сочло его сыном божьим, ибо языком сколь угодно искренне болтай, но об имидже не забывай!

Согласитесь, что есть разница, кто висит на кресте: рыхлый, мягкотелый выблядок или стройный красавец-самец. Есть разница, кто не позволяет себе прелюбодеяния: какой-нибудь ублюдок, не вызывающий никаких сексуальных эмоций, или, как выражается Катя Живова, «чемпион породы» с красивым торсом, соблазнительными ягодицами и охуительным хуем. И есть так же разница, кто подставляет другую щеку: рыхлое, опять же, ничтожество, который в любом случае и так получит пизды, или же другую щеку подставляет Сильный Мира Сего. Согласитесь, что это так? (Риторический вопрос, блядь, — это вопрос, не требующий ответа. Эту формулировку в шестом классе нас заставила написать девочка-практикантка, с гордостью предварив диктант сентенцией о том, что это, мол, из «теории литературоведения» и нам, блядь, это будет весьма полезно. Бедная дурочка. Заставило ее-таки общество давать уроки в совковой школе вместо того, чтоб с любимым ебстись. Бедная девочка. Так и видел двенадцатилетний я эту девочку, обнаженную, раскинушуюся в своей двадцатилетней постели. Не говно ли после этого слишком простая жизнь, а? Риторический вопрос, блядь.)

Поэтому, блядь, все хуево. Сам Отец мой требует от меня жертвоприношений. Зачем ты так, Папа? Потому что ты Настоящий Мужчина, да?

Почему я должен пропихиваться через толпу, подчинять себе народы и чужие судьбы, почему я должен быть пафосным, уверенным в себе говном, спокойно и твердо идущим к своей цели, когда цель эта состоит только в том, чтоб никто не вел себя так, как я, чтобы никто не толкался, чтобы всем стало заебись?! О, Небесный Отец, зачем ты толкаешь меня на преступления против собственной совести, каковая есть Ты; почему ты толкаешь меня на преступления перед тобой; почему ты толкаешь меня на убийство тебя? Зачем ты так?

Почему это должен делать именно я? Что за «еб твою мать»?

Скворцов: Отец, неужели все так, как я это для себя понимаю?

Небесный Папа: Да, сын мой.

Ебать меня в голову! Спасибо, я хоть писатель, а не общественный деятель.

Ну, хорошо, отец, если уж ты так настаиваешь на продолжении моих занятий божьим промыслом, так уж, будь добр, дай мне друга с пиздой! Дай мне женщину, которая любила бы меня хоть в половину моей любви к ней! Большего я ведь и не требую — все равно без мазы, как мне мой личный опыт подсказывает.

Ебаный мир, хули ты так прост? Хули ты, не стоя моей крайней плоти, заставляешь меня действовать по твоим законам? Ты кто, блядь, есть по понятиям?! Хуйло ебаное… Да я таким в три года был, каким надо быть, чтоб иметь успех. Ты, мир, блядь, не дождешься от меня, чтоб я на месте стоял. Иди на хуй, блядь! Божий промысел ещё даст себя знать!..