Бог, человеческая семья, род человеческий

Мы рассмотрели проблему происхождения тела человека, важную область знания, которой не случайно уделяли и уделяют большое внимание как ученые, так и церковники. И как мы могли убедиться, последние, несмотря на все их старания, потерпели поражение. Оно оказалось настолько серьезным, что заставило служителей культа отступить и проявить особую изворотливость с целью примирить библейский миф с данными науки в вопросах происхождения общества и сознания. Здесь их вдохновляли особые трудности научной разработки этих вопросов, а также возможность использования ошибок, допущенных Дарвином и его некоторыми последователями.

Рассмотрим поэтому достижения науки в исследовании этих проблем и борьбу против них современной церкви. Результаты развернувшейся борьбы имеют очень большое практическое значение. Если действительно общество и законы его развития сотворены богом и осуществляют его предначертания, то людям ничего другого не остается, как слепо подчиняться этим законам. Если же общество возникло естественным путем и развивается по своим собственным, независимым ни от бога, ни от людей законам, то тогда они, познав эти законы, могут изменять его, могут уверенно строить коммунизм.

Итак, если верить Библии, бог создал Адама и Еву. Они жили в Эдеме, райском саду, расположенном где-то на Востоке. Отношения между ними, конечно, никак не могли сравниться с громадной сложностью отношений и связей людей даже в первобытном обществе. Ведь два человека — еще не общество, и поэтому еврейские племена, создавшие мифы, вошедшие в их «священные» книги, должны были как-то объяснить появление и семьи и рода человеческого. Понятно, что при этом объяснении того, как возникла семья и род человеческий, они могли исходить только из своих наивных представлений. Известно, что многие отсталые племена не знали причин беременности женщины. Так, австралийцы были уверены, что причиной беременности являются чуринги, т. е. предметы, отличавшиеся каким-либо особым свойством (например, своеобразной формой). По их представлениям, в чурингах находятся человеческие души, которые, незаметно попадая в проходящую мимо них женщину, тем самым делают ее матерью. Отголоски таких невежественных представлений мы видим и в Библии. Адам и Ева, оказывается, сначала и не подозревали о своем половом отличии и ничуть не смущались наготой своей. Чтобы они узнали об этом отличии, потребовалось, как повествует Библия, вмешательство змея, который «был хитрее всех зверей полевых» (Бытие, 3. 1). Это утверждение Библии также отражает уже упоминавшееся нами широко распространенное среди первобытных народов представление о том, что звери обладают умом, хитростью, речью и прочими человеческими свойствами. Причем вследствие некоторых повадок змей они наделялись этими качествами больше всех остальных тварей. Змей чтили почти повсюду. У абиссинцев змея была матерью человеческого рода, у мексиканцев и египтян — богом, афиняне откармливали священную змею в храме Минервы и приписывали ей дар прорицания.

Вот, оказывается, в чем дело. Теперь понятно, почему змей угодил на страницы Библии, разговаривал с Евой, сумев побудить ее нарушить божий запрет и вкусить плодов с дерева познания добра и зла. Только тогда «открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смаковные листья, и сделали себе опоясания» (Бытие, 3. 7.). Так, по Библии, возникла первая семья. Бог не истребил ее. Он счел возможным ограничиться наказанием за проступок: «Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей…» (Бытие, 3. 16). Но это еще не все. Если до грехопадения Ева господствовала над Адамом (о чем говорит хотя бы обращение змея именно к пей и то, что Адам покорно съел данные ему Евой плоды), то теперь бог сказал Еве: отныне Адам «будет господствовать над тобою». Ученые справедливо усматривают здесь отражение в головах древних евреев процесса перехода от матриархата к патриархату, т. е. от господства женщины к господству мужчины. Адам же был наказан тяжким трудом и смертностью: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься» (Бытие, 3. 19). Поскольку грешники с их размножением и трудом не могут жить в раю, бог изгнал их из него и обрек на неисчислимые беды на земле и муки в аду.

Только в такой фантастической форме мог выразить невежественный человек той эпохи причины своей беспомощности перед грозными силами природы и общества, своих лишений и страданий. С незнанием действительных причин бедствий связана надежда людей и на чудодейственное освобождение от них, вера в загробную счастливую жизнь.

С момента изгнания из рая, повествует Библия, и началась история человеческого общества на земле. «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина…» Затем она родила «брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец» (Бытие, 4. 2). Дальше в Библии рассказывается о братоубийстве Каином Авеля и о проклятии его богом за это: «Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле».

Возникает естественный вопрос: откуда на земле взялись люди, во власть которых бог отдает Каина? И почему он должен бояться их? «Вот, ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня» (Бытие, 4. 14).

Многие поколения богословов пытались объяснить это место Библии, но безуспешно. Между тем наука очень хорошо объяснила его: здесь в фантастической форме отражена действительная история первобытных людей, в частности история борьбы земледельческих и пастушеских племен. Древние евреи были пастухами и вынуждены были постоянно бороться с земледельческими племенами, отбиравшими у них землю. Вот почему бог, как повествует Библия, был благосклонен к дарам пастуха Авеля и так жестоко наказал Каина. А изгнание из рода в те времена было действительно жестоким приговором, равносильным смерти. Изгнанник становился «бродячим волком», совершенно беззащитным перед собственными и чужими сородичами. Первобытные люди специально охотились, как на дикого зверя, на всякого чужака, забредшего на их территорию. Американские индейцы, например, такому чужаку сначала отрезали нос, отсылали его вождям соответствующего рода и предупреждали, что при вторичной поимке этого человека на их территории они скальпируют его.

Однако вернемся к Библии. Бог смилостивился и запретил остальным людям убивать Каина. Тот ушел на восток от Эдема и поселился в земле Ноя, где жена дала ему сына Еноха, в честь которого он построил город. Дальше идет описание размножения рода Каинова и потомства его нового брата — Сифа. Одним из потомков последнего был Ной. На этом можно и закончить пересказ библейской легенды о возникновении рода человеческого. Миф о потопе, после которого спасся только Ной с тремя сыновьями, ничего нового не прибавляет. От них «населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих» (Бытие, 10. 5).

Изложенное нами библейское повествование очень образно, просто и потому доступно каждому человеку, как бы ни был низок уровень его культуры. Как показывает практика миссионерства, дикари тоже весьма успешно усваивали его. И вполне понятно. Ведь Библия создавалась еврейскими племенами в те далекие времена, когда они только еще переходили к классовому обществу, когда их знания о себе и своем происхождении были очень и очень скудными.

Земледелец или скотовод, живший более двух тысяч лет назад, видел, как появляются все новые и новые семьи, как они, разрастаясь, превращаются в роды, роды — в племена, а племена — в народы. Этот процесс проходил на его глазах или на глазах ближайших поколений, он сам участвовал в нем, создавая свою семью, свое потомство.

И человек, конечно, не мог не прийти к заключению, что некогда должна была существовать первая семья, от которой и произошел весь человеческий род. Ну, а дальше? Как возникла первая семья? Здесь ему его знания уже не могли помочь. Видя, что все существа порождают себе подобных, и видя свое качественное отличие от животных, он приходил к выводу о необходимости существования особого, сверхъестественного существа, которое бы чудодейственным образом и создало людей. Именно так и описывается в Библии возникновение первых людей и их последующее размножение. О том, насколько велика сила воздействия этих наивных представлений первобытных людей о своем происхождении, говорит тот факт, что от них до сих пор еще не освободились многие люди, в том числе и считающие себя культурными. В качестве примера можно привести известного русского философа и публициста Н. К. Михайловского (1842–1904). Ленин прямо отмечал, что он «заимствует, очевидно, свои представления об истории общества из той детской побасенки, которой учат гимназистов. История общественности — гласит эта доктрина прописей — состоит в том, что сначала была семья, эта ячейка всякого общества, затем — дескать — семья разрослась в племя, а племя разрослось в государство».

Представление о божественном происхождении первых людей порождало у человека всякого рода догадки об их особой сущности. Раз они созданы самим богом, значит, они богоподобны и должны жить не где придется, а рядом с богом, в раю. И чтобы объяснить происхождение обычных людей, необходимо было как-то и первых людей превратить в обычных. Как это сделано в Библии — мы уже знаем.

В связи с этим подчеркнем еще одно в разбираемом нами рассказе о появлении общества — тесную его связь с моралью. Первая же норма поведения людей была, дескать, установлена богом сразу же после их создания. Нарушив ее, первые люди и все последующие поколения стали, по словам церковников, грешниками. Вся дальнейшая история людей, если верить апостолам церкви, заключается в том же: в установлении богом все новых и новых заповедей и постоянном нарушении их людьми. Из этого служители культа делают такой вывод: сам по себе, без помощи бога, человек не в состоянии преодолеть своей порочной, греховной природы и единственное спасение для него — точное соблюдение моральных и прочих заповедей Библии.

Как мы увидим дальше, мораль Библии также взята ее составителями из повседневной жизни людей той эпохи, требовавшей от них строгого соблюдения норм и обычаев поведения, особенно в удовлетворении голода. В Библии в фантастической форме отражены также те жестокие меры, которые применяли роды к своим членам, нарушавшим установленные коллективом нормы поведения.

Таким образом, мы можем уже сделать два вывода: во-первых, библейский рассказ о возникновении общества не просто вымысел. В нем отражен запас знаний и практический опыт, накопленные людьми ко времени написания Библии. Иначе нельзя было бы объяснить, почему он так долго владеет умами миллионов людей, нельзя раскрыть его истинный смысл. Во-вторых, все сверхъестественное в данном рассказе и его конкретное выражение исходят не от бога, на что напирают церковники, а от незнания людьми той эпохи действительной истории своего происхождения и причин подчинения их грозным силам природы и общества.

 

«Семья» и «общество» в животном мире

Огромное разнообразие мира животных давно привлекало внимание людей. Так, пчелиная семья состоит из одной матки, 40–60 тыс. рабочих пчел (зимой 10–15 тыс.), нескольких сотен трутней. Как и в человеческом обществе, в ней наблюдается распределение действий между ее членами. Одни строят соты, другие заботятся о потомстве, третьи добывают пищу, четвертые вентилируют улей, пятые сторожат вход и т. д.

Еще более яркая картина сложной совместной жизни наблюдается у муравьев. Молодые муравьи кормят и взрослых самок, откладывающих яйца, и вылупившихся из яиц личинок. Те, что постарше, строят новые отсеки гнезда, собирают пропитание или кормовое сырье и сносят его в муравейник. Некоторые из них «служат сторожами», выполняют обязанности «солдат» при набегах на гнезда других муравьев и т. д.

У многих видов муравьев-кочевников, путешествующих в строго организованных колоннах, распределение обязанностей совсем другое. В голове колонны собраны «разведчики», по бокам ее располагаются плотными рядами большеголовые, с крупными челюстями «воины». Самки следуют в хвосте колонны в окружении небольшой свиты обслуживающих ее «рабочих» и плотного кольца «солдат». В центре движутся рабочие муравьи, несущие личинки. Совершенно иное распределение функций между членами семьи наблюдается у муравьев-«животноводов», размножающих и охраняющих тлей, с тем чтобы питаться их выделениями, у муравьев-«жнецов», муравьев-«огородников» и т. д.

Очень интересна но своей сложности и жизнь бобров. Недаром о пей написано столько интересных книг. Больше всего поражает людей их многообразная строительная деятельность. Они, например, возводят плотины из кольев, ветвей и ила, достигающие 150–200 м длины и 6 м толщины. Назначение их — поднять уровень воды в речке, канале, чтобы выходы из нор и ходы были постоянно под водой, а также для обеспечения животным возможности сплава по воде строительных и пищевых материалов. Вполне понятно, что сооружение и поддержание в порядке больших плотин требует объединения многих семей бобров. Вот как описывает наблюдатель Мейеринк постройку плотины бобрами:

«На речке Нуте жила колония из двадцати бобров. Здесь были и молодые и старые. Лето стояло жаркое, и речка так сильно обмелела, что на берегу обнажились выходные отверстия нор. Бобры быстро принялись за дело. Они отыскали посреди речки небольшой бугорок и начали бросать по обе его стороны толстые сучья, заваливая их сверху илом и переплетая тростником. Образовалась плотина, и уровень воды поднялся на 30 сантиметров. Плотину несколько раз сносило течением, но всякий раз бобры за одну ночь восстанавливали ее».

Как и люди, бобры в зависимости от силы течения, качества и количества строительного материала создают плотины различных форм и размеров, используют благоприятные обстоятельства, вроде случайно сваленного дерева, коряги и т. д. Там, где течение сильнее, плотина делается более мощной и вдобавок иногда изгибается по течению реки. Бобры прокладывают по берегам водоема множество каналов. Они нужны им для транспортирования бревен и ветвей к месту постройки жилья. Так же как и плотины, каналы строятся по кратчайшему пути с учетом условий рельефа местности и достигают 200 и больше метров длины.

Большое впечатление оставляют возводимые бобрами хатки, в которых они живут наряду с обитанием в норах, вырываемых в берегах водоема. Снаружи они имеют вид большой конусообразной кучи, сложенной из прутьев, облепленных и сцементированных внутри грязью, взятой со дна водоема. В основании хатки достигают 12 м, а в высоту — от 1 до 2,5 м. Они настолько прочны, что свободно выдерживают вес нескольких человек.

Как видно из приведенных примеров (а их число легко умножить), не только люди, но и животные не могут обойтись без разнообразных отношений особей, выполняющих различные действия. Наблюдения показали, что, чем совершеннее телесное строение и психика животных, тем сложнее отношения, в которые они вступают друг с другом. Особенно это характерно для обезьян. В литературе описано много случаев коллективных действий обезьян при их набегах на сады и плантации. При этом обычно подчеркивается организованность их действий: они высылают разведку, группы, отвлекающие внимание охраны, умело выбирают наиболее безопасный участок набега и т. д. Во время набега на сады павианы в Африке, как отмечал Дарвин, «молча идут за своим вожаком, а если какая-либо неосторожная молодая обезьяна нарушает тишину, то пинки других обезьян научают ее молчанию и послушанию».

Еще более близкие к человеческим отношения обезьян друг к другу были выработаны в опытных условиях. Приведем несколько примеров. Известный исследователь обезьян Ниссен, изучая совместно с Крауфордом отношения между молодыми шимпанзе, провел такой опыт. Перед обезьянами поставили тяжелый ящик с двумя веревками, протянутыми к ним. Чтобы добыть приманку из этого ящика, они должны были совместными усилиями подтащить ящик. Оказалось, что они довольно быстро начали согласовывать свои действия, призывая друг друга знаками и звуками.

Или такой опыт, проделанный ученым Вольфом над шестью молодыми шимпанзе, которых научили нескольким сложным действиям. За правильное выполнение какого-нибудь из них обезьяна получала жетон определенного цвета, по которому получала соответствующую пищу. Постепенно они стали распознавать жетоны и выполнять те действия, которые давали им возможность получить любимую ими пищу. Больше того, в дальнейшем они научились доставать жетоны совместно, с силой вращая колесо с грузом. При этом одни вращали колесо, а другие доставали жетоны.

Все эти примеры очень убедительно показывают сходство в поведении животных и людей. И те и другие живут не изолированно. Некоторые животные, как и люди, совместно добывают пищу, обороняются от врагов, распределяют между собой действия, взаимодействуют друг с другом. Все более усложняющиеся взаимоотношения и поведение животных по мере развития органического мира доказывают правильность утверждения науки о том, что человеческие отношения могли возникнуть только естественным путем, а не в результате чьей бы то ни было творческой деятельности.

 

Коллективы у животных

Дают ли приведенные факты основание считать, что у животных, хоть и в менее развитом виде, тоже есть общество, общественные отношения, что они обладают речью, сознанием и другими человеческими чертами?

А. Эспинас (1844–1922) и другие ученые полагали, что жизнь пчел и муравьев мало чем отличается от человеческой. Французский ученый Ж. Бонье поместил в одном из журналов статью о «социализме» у пчел, в которой доказывал, что «социалистическое устройство жизни так прочно и так совершенно проведено в общине пчел, как едва ли оно когда-нибудь будет проведено в человеческом обществе». П. Кропоткин (1842–1921), который был не только видным революционером, но и одним из крупнейших географов прошлого века, утверждал, что при известных условиях «грабеж, леность и очень часто пьянство становятся обычным явлением среди пчел». Известный русский ученый М. Мензбир (1855–1935) считал, что «до некоторой степени пчелиный рой напоминает собой монархию: царица, правда, не отдает приказаний… своим рабочим… но она ведет себя так, как ей угодно, и вся масса рабочих пчел по необходимости должна ей во всем следовать, оберегать ее, окружать своими попечениями». Рассматривая жизнь муравьев, он утверждал, что у них наблюдается «рабовладельческий инстинкт», трусость, наклонности к краже и другие черты человеческого характера. Муравьи, по Мензбиру, живут государствами: «Низшую ступень в государственной жизни, без сомнения, представляют собой те муравьи, которые… живут преимущественно охотою; это — своего рода охотничьи племена… Другие… стоят уже несколько выше: они строят лучшие жилища, содержат у себя в качестве домашних животных некоторых тлей и живут преимущественно на их счет, совершенно уподобляясь пастушеским народам, живущим своими стадами. У этих муравьев является уже гораздо большее стремление к общежитию, чем у охотничьих, их сражения уже не единоборство героев, а столкновение армий, они имеют понятие о стратегических движениях и т. д. Наконец, последнюю категорию составляют муравьи оседлые, которых можно приравнять к земледельческим народам. Эта категория стоит наиболее высоко…». Больше того, после описания образа жизни нескольких видов муравьев он делал вывод, что «муравьи-рабовладельцы с их республиканским строем весьма сильно напоминают собою Соединенные Штаты Северной Америки до уничтожения в последних невольничества».

Биологи, изучавшие бобров, устанавливали наличие у них семейных и общественных отношений, осознанных действий. Тот же П. Кропоткин писал: «У бобров, у ондатры и у некоторых других грызунов мы уже находим ту черту, которая также является отличительной чертой человеческих сообществ, а именно — работу сообща». Он же прямо утверждал, что «общество не было создано человеком; оно предшествовало человеку».

Исследователи обезьян, в свою очередь, приходили к выводам о наличии у своих подопытных речи, труда, сознания, отношений собственности. Можно понять благие намерения многих из этих ученых. Утверждая равенство животных и человека, они тем самым по-своему боролись с крайним противопоставлением их друг другу со стороны церковников. Подчеркивая сходство образа жизни животных и людей, они старались преодолеть предрассудки простых людей, их предубежденность против мысли о своем происхождении от них. Они как бы говорили им: посмотрите, животные не так уж глупы и низки по сравнению с вами, от них до нас всего один шаг.

И все же согласиться с этими учеными никак нельзя, ибо они по существу делают беспредметной всю проблему о происхождении человека. В самом деле, если человек не отличается от обезьян или даже от муравьев, если разница между людьми и ими чисто количественная (люди немного умнее, организованнее и т. д.), то зачем тогда ставить вопрос о нашем происхождении от них? Отождествление человека с животными крайне мешало выяснению действительного процесса происхождения человека и, кроме того, давало оружие в руки служителей культа для обвинения дарвинизма в аморальности, принижении достоинства человека и т. п.

Подобные утверждения противоречат и фактам, что обычно является главным показателем ложности любой теории. Рассмотрим поэтому подробнее действия и отношения животных и выясним, так ли уж они похожи на человеческие действия и отношения.

Установлено, что поведение животных обусловлено специфическими чертами их физического строения. Так, определенное строение тела пчелы определяет ее место и род деятельности в рое. Так, первые три дня молодая пчела почти не работает, а только чистит свою и соседние ячейки. На 4-й и 5-й дни она кормит медом молодые личинки, в последующие 6—10 дней кормит их уже своим «молочком», во вторую десятидневку выполняет различные функции по строительству сот и накоплению запасов пищи. К концу второй десятидневки она начинает нести «сторожевую службу» и примерно с 20-го дня, когда полностью заканчивается ее развитие, и до конца жизни (а она длится всего 30–35 дней) становится сборщицей или пыльцы или нектара.

То же самое видим у муравьев. Они, как и пчелы и некоторые другие насекомые, меняют род своей деятельности с возрастом. Молодой крошечный муравей становится нянькой-кормилицей. Позже он занимается уборкой — выносит из куч мусор, удаляет трупы, потом становится «строителем», «фуражиром» и т. д.

И у высших животных выполнение различных функций в стаде в основном определяется физическими и психическими свойствами его членов. Особи, обладающие большой физической силой, ловкостью и индивидуальным опытом, как правило, становятся вожаками, члены стада с развитыми органами чувств — сторожами.

Далее. Что заставляет пчел летать за нектаром, а бобра строить плотину? Прежде всего биологические потребности, т. е. потребности в пище, продолжении рода и т. д. Даже обезьяна, которая производит многочисленные действия с палками, гвоздями, проволоками и прочими бесполезными в обычной ее жизни предметами, действует под влиянием врожденного, так называемого исследовательского, рефлекса или других биологических потребностей. Пока есть они, животное действует. Как только они удовлетворены, активность его прекращается.

То же самое наблюдается у бобров, пчел, муравьев и других животных. Так, например, необходимость в создании запасов пищи и условий для развития личинок обусловливает постройку пчелами ячеек, которые, по выражению Маркса, своим совершенством могут затмить постройки некоторых архитекторов; те же биологические потребности в защите, создании запасов пищи и нормальных условий обитания заставляют бобров строить хатки, каналы и плотины, муравьев — сооружать свои кучи.

Шимпанзе умело подбирает палку нужной формы для открывания ящика с пищей

На первый взгляд может показаться, что все это относится и к людям. Ведь они тоже в конце концов животные и также нуждаются в пище, воде, защите от холода, хищников. Однако действия людей определяются прежде всего общественными, а потом уже биологическими потребностями. Именно первые заставляют человека трудиться, чтобы производить тот или иной продукт, необходимый прежде всего обществу. Ведь первобытный мастер изготовлял каменное орудие или копье не под действием своих потребностей в пище, безопасности, а в силу нужды первобытного коллектива в орудиях труда и оружии, без которых невозможна была совместная добыча пищи. Наоборот, первобытный мастер должен был отвлекаться от многих личных биологических потребностей. Больше того, общественные потребности могут заставить человека действовать вопреки его индивидуальным нуждам, в чем убеждают многочисленные случаи мужественного поведения индейцев и других первобытных народов в борьбе с захватчиками и силами природы, описанные учеными и писателями.

Шимпанзе может соединять две валки в одну, чтобы достать далеко лежащую приманку

Первобытные люди общими усилиями выполняли разнообразные работы, необходимые коллективу

Ничего подобного нет и не может быть у животных. Правда, и у них имеют место случаи «самопожертвования» родителей для спасения своих птенцов и детенышей, но они лишь подтверждают нашу, мысль, поскольку животные поступают так в силу тех же биологических потребностей, продолжения и сохранения рода, а не вопреки им.

Не только индивидуальная, но и совместная деятельность животных подчинена биологическим законам. Во-первых, они собираются в стада и действуют сообща только вследствие голода и других биологических нужд. Обезьяны не представляют в данном отношении исключения. Как только голод удовлетворен, их отношения внутри стада угасают, и оно вновь рассыпается на небольшие семейные группы, опять-таки объединяемые потребностями поддержания и продолжения рода. В этом они мало чем отличаются от пчел и муравьев. Во-вторых, большую роль в этих действиях играет инстинкт подражания. Опыты над обезьянами показали, что даже простое наблюдение за сложными действиями соседней обезьяны побуждает остальных обезьян овладевать этими же действиями. Понятно, что и в обычной жизни эта их особенность обусловливает, с одной стороны, легкость обучения молодняка и вообще сложный характер действий обезьян, а с другой стороны, то, что любая обезьяна может, и, как правило, выполняет все действия, на которые способны другие особи. Достаточно вожаку или другой какой-либо активной обезьяне броситься на врага или добычу, как и остальные члены стада бросаются вслед за ними.

Очень важно видеть и то, что животные, выполняя совместные операции, по существу, действуют самостоятельно, проделывая параллельно одни и те же действия. Тысячи муравьев добывают и стаскивают строительный материал, волокут его на вершину кучи и здесь бросают, непрерывно и равномерно наращивая конус. Каждый, не обращая внимания на других, занят своим делом, действует независимо. Лишь время от времени некоторые из них действуют сообща, втаскивая совместно особенно тяжелые для них ветки и т. п. То же самое мы видим в роях пчел, ос, шмелей. Аналогичная картина наблюдается и у других животных, в том числе и у млекопитающих. Так, у тех же бобров сообщества являются простой суммой семей и их членов, которые в меру своих сил выполняют одну и ту же работу, например, по постройке плотины.

Нельзя забывать и еще об одной чрезвычайно важной черте поведения животных. Они, как мы видели, производят все операции в основном с помощью органов своего тела. Так, бобры все делают только при помощи своих естественных, органов, приспособленных к определенным операциям (большие передние резцы позволяют им валить деревья диаметром до 1 м, перепонки на лапах облегчают передвижение в воде). Пчелы, муравьи и другие насекомые также действуют при помощи своих узкоспециализированных естественных органов. Человек же осуществляет свои действия при помощи специально изготовленных им самим орудий труда. Он поэтому может производить очень большое число самых разнообразных действий, очень быстро и до бесконечности их совершенствовать.

Отношения животных друг к другу также носят сугубо биологический характер. Например, отношения самок пчел друг к другу и к трутням целиком определяются накопленным предыдущими поколениями пчел опытом, а также биологическими потребностями продолжения рода и обеспечения нормальной жизнедеятельности роя. Со всем этим связана и практическая неизменность отношений насекомых друг к другу. Из поколения в поколение взрослые пчелы вступают в одни и те же отношения с молодняком, рабочие пчелы исполняют «танец», сообщая своим подругам местонахождение медоносных трав.

Науке известны факты обнаружения в слоях земли следов насекомых, обитавших десятки миллионов лет назад. Так, в кусках янтаря, поднятых со дна Балтийского моря, были найдены полностью сохранившиеся муравьи, имеющие многомиллионный возраст. Исследование показало, что они практически ничем не отличаются от современных насекомых. А это значит, что и жили они тогда так же, как живут их далекие потомки сейчас. Человеческие же отношения, как известно, изменяются очень быстро.

Из биологической сущности отношений между муравьями и пчелами вытекает их замкнутый характер. Эти отношения действуют только внутри данного роя, данной кучи. Достаточно поэтому какой-либо чужой особи забрести в другое сообщество, как она немедленно уничтожается специальной охраной. Проделывали такой опыт. Брали двух муравьев, окунали одного в обычный спирт, а другого — в муравьиный спирт, полученный из другой кучи, и помещали обратно в кучу. Муравей, принявший ванну из муравьиного спирта, был сразу же уничтожен своими собратьями, а второй хотя и не погиб, но был встречен весьма холодно и даже враждебно. Объясняется это очень просто: в первом случае муравей приобрел запах другой семьи, стал, следовательно, чужаком, а во втором он просто потерял запах своей семьи.

В целом рой пчел или другие объединения насекомых представляют собой довольно стройную и устойчивую систему действии и отношений особей, основанную в отличие от человеческих объединений на их биологических потребностях, инстинктах и особенностях строения тела. В некотором отношении ее можно отчасти уподобить машине. Так, любой сложный автомат согласно заданной ему человеком программе выполняет в строго определенном порядке целый ряд взаимосвязанных друг с другом операций. Рой пчел также действует по определенной программе, выработанной в нем в течение длительного времени естественным отбором. И как значительное отклонение операций автомата от его программы неизбежно приводит к выпуску брака, так и резкое нарушение привычного образа жизни роя (например, от болезней, нехватки пищи, воды) влечет за собой его ослабление или гибель. Функции, выполняемые членами сообщества, как и операции в машине, остаются в основном неизменными и — что особенно важно — не имеют самостоятельного значения, приобретая его только в единстве действий всех пчел. Уже по одному этому нельзя согласиться с теми буржуазными учеными, которые утверждают, будто у пчел и муравьев имеются индивидуальные отношения господства-подчинения, уважение к труженицам-пчелам, «работающим» не на себя, а на других, презрение к трутням, лености, пьянству и т. п.

Биологический характер носят отношения друг к другу и высших животных, ибо и у них они основаны на животных потребностях, инстинктах, физическом строении особей. В любом обезьяньем стаде отношения всех его членов друг к другу в конечном счете определяются соотношением их физических и психических сил. Как единодушно отмечают все исследователи, в стаде образуется целая иерархия соподчинения всех его членов, пронизывающая и определяющая всю их жизнь. Более сильная обезьяна отнимает лакомую пищу у более слабой, бьет ее и т. д.

Из всего рассмотренного выше становится очевидным, что конкретное содержание отношений животных зависит от биологических потребностей, особенностей телесного строения и психики вступающих в них субъектов.

Таковы факты, доказывающие ошибочность отождествления деятельности и отношений животных с деятельностью и отношениями человека.

 

В чем сущность общественных отношений между людьми

Действительно, в чем? Где ключ к решению вопроса, давно волновавшего людей. Найти его долго мешали старые представления. А отбросить их, как мы видели, отнюдь не легко. Тот, кто отваживается на это, помимо гениальности должен обладать еще и сильным характером, мужеством, чтобы выстоять в ожесточенной борьбе со старым. Но такие люди нашлись: это были Карл Маркс и Фридрих Энгельс.

Как и все истинно гениальное, открытие их в сущности очень просто. Для того чтобы не умереть с голоду, люди должны совместно производить необходимые им продукты. Следовательно, хотят они того или нет, они должны постоянно вступать друг с другом в особые, производственные отношения. Отсюда следует, что в отличие от отношений животных друг к другу, которые существуют в узких пределах данного сообщества (или даже части его) и притом временно (например, во время набегов, размножения и т. д.), производственные отношения людей существуют постоянно и в неизмеримо больших масштабах. Но дело не только в этом. Как и их деятельность, отношения людей непосредственно не связаны с удовлетворением их биологических потребностей. Крестьянин, выращивающий хлопок, и рабочий-прядильщик никак не могут удовлетворить свою потребность даже в защите себя от холода с помощью хлопка или хлопчатобумажных ниток. Ясно, что и отношения между ними определяются уже не биологическими, а общественными потребностями в хлопке, пряже, количеством и качеством их труда, затраченного на производство этих продуктов.

Нетрудно заметить также, что производственные отношения между людьми никак не зависят от особенностей строения их тела и умственных данных. Не тупость рабочих заставляет их изо дня в день работать на капиталистов, в то время как последние могут совсем не трудиться. Это обусловливается просто тем, что у рабочих есть только руки и умение работать, но нет средств производства.

Наконец, отношения людей в процессе производства материальных благ совершенно не зависят от их психики, т. е. от их сознания и воли. Хочет того рабочий или нет, но он должен идти на завод или фабрику и вступать тем самым в отношения с другими членами общества, участвующими в производстве необходимой всем продукции.

Все эти свойства производственных отношений (независимость их содержания от биологических потребностей, физических особенностей и сознания людей) в своей совокупности характеризуют их основное качество — объективность, — которое коренным образом отличает их от субъективных отношений животных. Следует, однако, уточнить понятие объективности, материальности человеческих отношений и не путать их с объективностью окружающей человека природы. Если солнце, например, существует совершенно независимо от того, есть ли на свете люди или нет, то отношения людей существуют только вместе с ними. Особенность материальности производственных отношений в другом. Она заключается прежде всего в неизбежности вступления в них людей, т. е. в обязательном существовании этих отношений помимо воли и сознания людей, а также в том, что содержание и законы развития материальных общественных отношений определяются не биологическими и психическими особенностями отдельных индивидов, а доставшимися им от предыдущих поколений средствами труда.

Всем нам очень хотелось бы, чтобы уже завтра у нас осуществлялся принцип распределения «каждому — по его потребностям». Однако, как говорит новая Программа партии, переход к коммунизму представляет сложный исторический процесс, в основе которого лежит создание материально-технической базы коммунизма, т. е. развитие его производительных сил. А они, естественно, не могут быть созданы сразу же, а потребуют от всех нас напряженного труда в течение примерно двух десятков лет. И только тогда наше общество сможет постепенно установить коммунистические производственные отношения, в том числе и коммунистический принцип распределения материальных и духовных благ.

 

Почему обезьяны смогли стать людьми

Мы установили, что человеческое общество в корне отличается от всех животных сообществ наличием общественных отношении, сознания, речи и в то же время имеет с ним много общего.

Теперь перед нами стоит следующая, более сложная задача — раскрыть сам процесс превращения животных сообществ в человеческое общество во всем его многообразии. В этом заключается одно из отличий науки от религии. Чтобы принять на веру какое-либо религиозное положение, не требуется особых усилии. Наоборот, и в самой Библии и в проповедях церковников всегда подчеркивается одна и та же мысль: верьте, а не мудрствуйте лукаво!

Иное дело в науке. Сами ученые постоянно подвергают сомнению свои положения и даже совсем их отвергают, но только с одной целью — прийти к новым, более соответствующим действительности знаниям. Поэтому, чтобы принять какое-либо положение науки, надо сначала глубоко разобраться в нем, а это нелегко. Но труд этот не пропадает даром. Он возвышает человека, ибо обогащает его знаниями, заставляет и научает осмысливать происходящее вокруг.

Как уже говорилось, наши отдаленные предки — дриопитеки в силу исключительно неблагоприятных для них событий (похолодание, обезлесение больших территорий и т. п.) вынуждены были спуститься с деревьев на землю и начинать новую жизнь на открытой местности. Понятно, никто из них и не подозревал, что, вступая в совсем иную жизнь, они тем самым кладут начало особой линии развития, оканчивающейся сформированием совершенно нового существа — человека. Они стремились только к одному — во что бы то ни стало выжить. Некоторые из них, как мы уже знаем, преуспели в этом, превратившись в австралопитеков.

Как довольно крупное, да к тому же передвигающееся в вертикальном положении животное, австралопитек был заметен для многочисленных хищников на очень большом расстоянии. Понятно, что о спасении бегством не могло быть и речи, ибо скорость его передвижения была меньше, чем у нас, так как он еще только учился ходить по земле. А если учесть, что он к тому же не обладал ни острыми клыками и когтями, ни большой физической силой, то, естественно, для того чтобы выжить, ему нужно было возместить их чем-то другим. Этим другим стало постоянное использование австралопитеком камней и палок. На возможность применения их для обороны указывают подобные действия современных высших обезьян, а также наших общих предков — дриопитеков.

Лишившись многих видов растительной пищи, находимой прежде в лесах, австралопитеки должны были чем-то компенсировать ее. И они начали выкапывать из земли коренья, луковицы и т. д.

Каким образом это стало возможным? Ведь пальцы обезьян очень плохо приспособлены к рытью земли. На помощь пришло умение использовать камни, палки и другие предметы, благо в них не было недостатка. Так постепенно у них помимо обороны вырабатывался другой и притом очень важный постоянный вид деятельности — собирание при помощи палок корней, луковиц, клубней и другой растительной пищи. Кроме того, она не могла удовлетворить возраставших потребностей организма в пище, богатой разнообразными химическими элементами.

Для того чтобы выжить, австралопитеки должны были, используя камни, кости, дубины, начать охотиться, сначала на мелких, а потом и на более крупных, особенно больных и слабых, животных. А животный мир на равнинах в те времена был весьма и весьма разнообразен. Они могли также использовать мясо только что павших животных, а также убитых при обороне хищников. Так возник третий постоянный вид их деятельности — охота.

Использование кости задней ноги антилопы в качестве дубины

Но и этого недостаточно. Чтобы воспользоваться мясом хотя бы павшего животного, необходимо было распороть его плотную шкуру, разорвать мясо на небольшие куски, отделить его от костей и т. д. Каждый из нас знает, что без орудий это сделать практически невозможно. Вот почему австралопитеки должны были вновь и вновь прибегать к острым камням и костям, совершенствовать способы их применения.

Но был ли возможен переход на мясной рацион? Ведь обезьяны были растительноядными животными. Известно, например, что организмом коровы или лошади мясо совершенно не усваивается. Может быть, это относится и к обезьянам?

Наблюдения над современными обезьянами не подтверждают подобных опасений. Все они в отличие от травоядных питаются очень разнообразной растительной пищей, насчитывающей, по некоторым подсчетам, до 34 видов: орехи, очень многочисленные виды плодов и ягод, побеги различных растений, цветы и т. д.

Использование рогов в качестве колющего и рубящего орудия

Кроме того, они при случае ловят и съедают птиц и насекомых, их яйца и личинки, лакомятся медом. В условиях неволи высшие обезьяны легко приучаются к употреблению мяса.

Вот почему их зубы и другие органы пищеварения столь похожи на человеческие. Еще в большей степени оказались похожими на наши зубы австралопитеков. Вот почему вполне допустима возможность перехода их на мясную пищу, тем более что процесс перехода к наземному образу жизни длился миллионы лет. Этот вывод подтверждается фактами.

Применение локтевой кости антилопы в качестве кинжала

Употребление лопатки антилопы как рубящего орудия

Еще в 1924 г. Дарт обнаружил вместе с черепом ребенка австралопитека кости павианов, черепах, молодых антилоп и других животных. Уже тогда на основании этих остатков он сделал смелое предположение: австралопитек систематически охотился на мелких и средних животных. Да иначе, указывал ученый, в условиях полупустыни он и не мог выжить. Такое мнение Дарта, как и упомянутая нами общая оценка австралопитека, не было принято научной общественностью.

Но последующие находки останков австралопитеков пролили свет и на эту сторону его характеристики. Так, помимо Таунгса черепа павианов-бабуинов были обнаружены и в других пещерах. Их оказалось не так уж мало — 58, причем ученых поразило то, что на каждом из них имелись проломы и вмятины от ударов какими-то тупыми предметами. И что еще больше удивило ученых: изучение повреждений показало, что большинство из них было нанесено плечевыми костями крупных копытных животных, обнаруженных здесь же, так как формы следов ударов на черепах полностью совпадали с формой концов этих костей. К тому же концы этих костей были, как правило, разбиты.

Но главное еще было впереди. Как уже говорилось, в 1948–1949 гг. в пещере Макапансгат были обнаружены кости австралопитека-прометея. Вместе с ними Дарт нашел колоссальное скопление костей самых разнообразных животных. Скопление оказалось настолько большим и плотным, что пришлось прибегнуть к взрыву, чтобы хоть частично ознакомиться с его содержимым. После длительной кропотливой работы Дарт сумел изучить только восьмую (!) часть этого скопления. Но и она дала поразительные результаты: 7159 зубов, челюстей, рогов и прочих костных остатков различных животных. Дарт подсчитал, что они могли принадлежать по меньшей мере 433 особям, причем большинство из них оказалось крупными животными (в основном олени, антилопы, свиньи и т. п.).

Естественно, возник вопрос: как объяснить столь необычное скопление костей в одном месте. Многие ученые предполагали, что эти кости были принесены в пещеру хищными животными для своих детенышей, и в доказательство ссылались на факты обнаружения в логовах львов, гиен, волков остатков их добычи. Однако специальные наблюдения Дарта и других ученых за поведением хищников показали ошибочность такого предположения, ибо на место обитания они приносят лишь небольшую часть добычи и притом только тогда, когда детеныши сами не могут добывать пищу. Как только последние подрастают, доставка пищи в логово, как правило, прекращается.

Итак, большинство ученых убедилось в правоте Дарта: австралопитеки были плотоядными животными, систематически преследовавшими и убивавшими крупных и мелких животных.

Использование части нижней челюсти антилопы в качестве пилы

Теперь нужно было установить: чем они убивали добычу? И Дарт дал исчерпывающий ответ на этот вопрос.

В той же пещере Макапансгат было обнаружено только 11 целых длинных костей копытных, что составляет меньше 1 % ко всему их числу. Характер остатков этих костей привел Дарта к заключению, что обилие сломанных костей объясняется не только стремлением добыть из них мозг, но и тем, что австралопитеки охотились с ними на животных. То же самое подтверждается и приведенными выше данными о проломах на черепах бабуинов. В пользу вывода Дарта о систематическом употреблении австралопитеками костей убитых ими животных говорит факт постоянного применения ими челюстей гиен, кабанов, павианов. Челюсти вполне заменяли австралопитекам когти и сильные клыки. Прямым доказательством использования этих челюстей служит то, что из них выкрошены почти все клыки, а оставшиеся сильно повреждены. Так, из 20 кабаньих челюстей клыки обнаружены только у одной, принадлежавшей молодому животному. В то же время тут же было найдено около 30 сломанных или расколотых вдоль кабаньих клыков. Дарт показал также, что австралопитеки постоянно употребляли и рога убитых животных.

Использование для охоты естественных орудий делало ее все более организованной. Шире становился круг животных, на которых можно было охотиться. Разнообразие добычи (мощный бык или кабан и безобидная, но быстрая косуля, свирепые стадные павианы и другие животные), в свою очередь, требовало от них различных методов охоты: засады, облавы и т. д. С другой стороны, само их оружие предполагало разделение действий охотников: камни могли употребляться в основном на расстоянии, а дубины — для рукопашных схваток.

Объединение австралопитеков в более или менее сплоченные коллективы обусловливалось и маломощностью естественных орудий. Только сообща могли они отбиться от свирепых хищников или убить крупное животное. Как показывают раскопки, одним из постоянных опасных врагов австралопитеков были павианы-бабуины — животные стадные и очень свирепые, особенно при защите своего потомства. Ясно, что в одиночку их нельзя было победить, тем более что они имели грозное оружие — большие клыки — и быстро передвигались. Поэтому вряд ли можно сомневаться, что австралопитеки охотились на них стадно, сообща.

Перечисленные выше основные виды деятельности австралопитеков, особенно такие сложные, как охота и оборона, требовали весьма высокой организованности, недоступной всем остальным животным, в том числе и современным высшим обезьянам.

Но у австралопитеков была еще одна, свойственная только им деятельность: добывание естественных орудий. Трудно переоценить ее значение для жизни австралопитеков, так как им было небезразлично, какими дубинами и камнями охотиться или отбиваться от врагов, какими костями или палками добывать растительную пищу. Слишком большие и тяжелые пли, наоборот, очень легкие и хрупкие дубины могли привести к неудаче в охоте или даже к гибели членов стада; очень тяжелый и тупой камень не годился для разделки добычи, а маленький камень — для охоты. Немалое значение имела и форма естественных орудий, их твердость, прочность и другие свойства.

Однако деятельность по добыванию орудий имела для австралопитеков другое, куда более важное значение: именно она направила их развитие по пути превращения в человека. Несомненно, что австралопитеки должны были постоянно искать все новые и новые орудия и для замены вышедших из строя и для того, чтобы найти еще более удобные и надежные. Эти беспрестанные поиски неизбежно обогащали их знанием все новых свойств окружавших их предметов — камней, деревьев и т. д. Эти знания и опыт очень пригодятся им потом для изготовления первых орудий.

Отсутствие непосредственной связи между добыванием естественных орудий и удовлетворением биологических потребностей австралопитеков создавало несравненно большие возможности совершенствования этого вида деятельности, чем какого бы то ни было другого. Быстрого ее совершенствования требовала и сама чреватая опасностями суровая жизнь австралопитеков. Найденные камни и палки чаще всего не очень-то были удобны для действия ими. Какой-нибудь сучок на рукоятке дубины или выступ на поверхности камня мог сильно мешать успешному их использованию. Поэтому австралопитеки рано или поздно должны были устранять эти помехи, т. е. подправлять, обрабатывать орудия.

В результате поиск орудий со временем неизбежно дополнился более сложной деятельностью — подправкой и сохранением их, что явилось важным шагом к изготовлению орудий.

Возможность таких действий австралопитеков подтверждается большим числом подправленных костяных орудий, обнаруженных Дартом на месте обитания австралопитеков. Опыты над высшими обезьянами также позволяют прийти к такому же выводу. Они показали незаурядную способность обезьяны к так называемой обрабатывающей деятельности, направленной как раз на то, чтобы эффективнее использовать предметы, которые ей давали для доставания приманки, для игры или других целей.

Немаловажное значение рассматриваемая деятельность австралопитеков имела и для охоты, обороны, собирательства, разделки туш добытых животных. Предоставляя им все более удобные и надежные орудия, она тем самым, с одной стороны, способствовала большей эффективности действий, с другой, служила ступенью для перехода к трудовой деятельности.

Значительные успехи австралопитеков в их совместных действиях и высокий уровень их телесного строения побудили некоторых ученых считать их чуть ли не людьми. Но это мнение не получило в науке широкой поддержки. Большинство советских ученых твердо признает, что отношения австралопитеков друг к другу и их стадную организацию все же следует считать животными по своему существу.

В силу каких же причин они пришли к такому выводу? Прежде всего, к таким причинам следует отнести слабое развитие головного мозга, которое не позволяло австралопитекам иметь речь и сознание. Кроме того, в стаде австралопитеков не было еще настоящего ядра, способного превратить охоту и другие виды деятельности в сознательные, трудовые и придать им общественный характер. Таким ядром стало систематическое изготовление орудий труда. Деятельность же по розыску и подправке орудий вследствие своего индивидуального характера (каждый сам себе подбирал необходимые ему кости, камень, палку в зависимости от своих собственных потребностей, навыков и физических особенностей) не могла стать этим центром. К тому же она носила стихийный, а следовательно, во многом неустойчивый, случайный характер. Понятно поэтому, что деятельность членов стада во время охоты, не говоря уже о собирательстве, оставалась для них в основном индивидуальной по своим навыкам, применяемым орудиям и даже целям. Они, очевидно, охотились сообща лишь при общей потребности всего стада в мясе. Как только эта потребность (в том числе и у детенышей) удовлетворялась, охота, естественно, прекращалась до тех пор, пока основная масса членов стада снова не испытывала голод.

Теперь мы можем ответить на поставленный выше вопрос: почему животное в конце концов смогло превратиться в человека? Как видим, искать ответ нужно не в действии каких-то сверхъестественных сил, не в воле божества, а в высоком уровне развития телесного строения, поведения и стадной организации некоторых пород высших обезьян. Они представляли собой такой этап развития животных, который непосредственно предшествовал появлению человека. На существование его указывал В. И. Ленин. Еще до открытия австралопитеков он говорил о «примитивной организации стада обезьян, берущих палки», как подготовительной стадии «самодействующей организации первобытных людей, объединенных в клановые общества».

Следовательно, несостоятельность попыток современных богословов и некоторых буржуазных ученых оторвать человеческое общество и сознание от животного мира более чем очевидна. У нас есть все основания заявить, что поведение первых людей явилось результатом развития образа жизни многочисленных стад австралопитеков, а не возникло внезапно, по воле творца. Ни грана истины не содержат в себе и обвинения церковников по адресу науки о происхождении человека, утверждающих, будто бы она есть «сплошное собрание догадок и предположений».

 

Производство орудий труда в стаде

Уяснив себе, что общество не только в корне отличается от всех животных сообществ, но и подготавливается развитием последних, мы можем теперь приступить к выяснению главного вопроса: как же оно произошло? Принципиальный ответ на него, как известно, дали еще Маркс и Энгельс: труд, а следовательно, и общество начинаются с появлением производства орудий. Поэтому мы и начнем с рассмотрения того, как возникло производство, с тем чтобы потом выяснить, как вместе с ним зарождались и общественные отношения. Мы видели, что уже австралопитеки постоянно использовали окружающие предметы для добывания пищи и обороны и даже подправляли и сохраняли естественные орудия. Но могла ли эта деятельность сама собой превратиться в производство орудий? Вопрос этот далеко не праздный, ибо производство даже простейшего каменного орудия требовало большого искусства и огромной затраты энергии. Даже у современного человека, если дать ему камни и предложить сделать из них по образцу хотя бы простейшее орудие, не получится что-либо путное. А у австралопитека? У него в конце концов получилось. Только такой ответ дает наука.

Австралопитеки из поколения в поколение накапливали опыт употребления каменных, костяных и деревянных орудий, хорошо разбирались в их свойствах. Систематическая подправка их также способствовала переходу к изготовлению орудий. Таким образом, возможность перехода к изготовлению орудий австралопитеками, вполне очевидно, существовала. Она была подготовлена не волей бога, а всей их предшествовавшей жизнью. Была ли, однако, необходимость в изготовлении их? Да, и весьма настоятельная. Крайне суровая, полная опасностей жизнь толкала их на путь изготовления орудий, так как искусственные орудия лучше обеспечивали успешность охоты, обороны, использование добычи, нежели случайные неудобной формы естественные орудия. Выживали те стада, которые быстрее становились на этот путь.

Могут задать вопрос: почему же современные высшие обезьяны не переходят к изготовлению орудий? Ведь, как показали опыты, у них тоже есть определенные возможности. Но нельзя забывать, что современные высшие обезьяны, оставаясь лесными жителями, не могли и не могут в отличие от своих спустившихся на землю предков сколько-нибудь серьезно изменить свое телесное строение и поведение в сторону человека. Кочевая жизнь в тропических лесах с их богатой растительной пищей, а также сравнительно малое количество опасных для них хищников не требуют от современных обезьян систематического использования всякого рода предметов в качестве орудий. Да к тому же в лесах значительно меньше, чем на равнинах, камней. Палок, правда, в избытке, но зато крайне затруднены действия ими в непроходимых зарослях, где густо переплетались ветви и лианы. Кроме того, всегда заняты руки, служащие средством передвижения. Так что современные высшие обезьяны в основном обходятся без применения каких бы то ни было предметов, полагаясь главным образом на свои руки и зубы. Недаром подопытные обезьяны в драке, как правило, забывают о своем умении использовать палки и другие предметы, отбрасывают их прочь и пускают в ход зубы и руки. Больше того, некоторые из них, например горилла, пошли в своем развитии в противоположную сторону: их конечности, челюсти приобрели звериную силу, что никак не могло способствовать превращению их в человека.

А как обстояло дело у австралопитеков?. Имели ли они все необходимые предпосылки для перехода к такому сравнительно сложному, а главное, столь отдаленному от непосредственного удовлетворения своих биологических потребностей поведению? Не было ли и у них непреодолимых преград на пути перехода к изготовлению орудий?

Длительное изучение первобытных орудий и многочисленные опыты советских и зарубежных ученых по их изготовлению и применению убедительно показали полную, хотя и сопряженную с преодолением значительных трудностей, возможность превращения деятельности предков людей по использованию естественных предметов в производство орудий.

Уже простое употребление ими камней в качестве орудий должно было, как показали опыты многих ученых, привести к появлению осколков и отщепов, которые по своей форме и размерам были во многих отношениях более пригодны для действий по разделке туш, обработке дубин и т. д., нежели крупные камни. Естественно, что повторение таких случаев могло привести к намеренному раскалыванию камней для получения осколков. Кстати сказать, подобные осколки использовались и специально изготовлялись всеми первобытными племенами, известными европейцам.

Подправка и применение австралопитеками этих случайно получавшихся осколков камня и кости в охоте, разделке добычи и других видах деятельности также не могли не способствовать появлению искусственных орудий, так как придавали им более ровные и острые края, более удобную для держания их форму и т. д. Наконец, некоторые готовые орудия, похожие на искусственные, образовывались естественным путем, так как камень мог принять, необходимую зарождавшемуся человеку форму и размеры и под действием природных сил. Известен, например, случай обнаружения одним археологом на берегу Средиземного моря осколков пивной бутылки, которые по своей форме нисколько не отличались от простейших первобытных орудий. Ясно, что они могли получиться только от воздействия на стекло естественных сил, в частности от ударов и трения о камни и песок.

Все это говорит о том, что между способами применения естественных орудий и изготовления простейших орудий нет существенной разницы и что, следовательно, переход от использования предметов в качестве орудий к искусственным орудиям, к производству их был процессом естественным и закономерным. Деятельность австралопитеков по розыску, подправке и использованию естественных орудий постепенно превращалась в деятельность по производству орудий.

Первые орудия

Ну и что же? — может спросить читатель. Почему мы придаем такое важное, принципиальное значение этому факту? Иначе говоря, почему мы должны считать, что именно с этого момента начинается становление людей, именно тогда было положено начало обществу, труду? Ведь, в конце концов, изготовлять и использовать орудия, как это указывал еще Маркс, иногда могут и некоторые животные, в том числе и шимпанзе. Почему же тогда мы не считаем их людьми, отрицаем у них наличие даже зачатков сознания, речи, общественных отношений, труда?

Попробуем разобраться во всех этих, прямо скажем, очень трудных вопросах. Для начала рассмотрим особенности самого зарождавшегося процесса производства орудий.

Как уже говорилось, австралопитеки использовали самые разнообразные предметы: всевозможные камни, кости, палки. Наиболее важную роль играли, очевидно, каменные орудия.

Многообразие свойств различных каменных пород, особенно твердость и острота краев и углов некоторых камней (например, кремня), давали возможность австралопитекам применять их и для охоты, и для разделки добычи, и для других целей. Важнейшее значение должно было иметь использование их для подправки деревянных палок, костей, поскольку кость и дерево значительно мягче камня. Постепенно развитие такого применения камня должно было привести к необходимости предварительной подправки самих этих камней, так как не всякие свойства и форма последних позволяли осуществлять действия по обработке дерева и кости. А это означало появление первых зачатков производства каменных орудий.

О возможности возникновения зачатков такого производства говорят и последние открытия в уже упоминавшейся нами пещере Макапансгат. Там, в слое, находящемся сразу же над костями австралопитеков и других животных, найдены осколки гальки, края которых были подправлены последовательными, целенаправленными ударами. Многие ученые считают эти камни первыми искусственными каменными орудиями. О том же свидетельствуют находки подобных орудий с костями другого представителя австралопитеков — синджаптропа, обнаруженного несколько лет назад английским ученым Лики в Восточной Африке.

Таким образом, мы выяснили первое качественное отличие зарождавшегося человеческого производства орудий от деятельности животных: только человек, пусть даже на самой первой стадии своего формирования, способен делать каменные орудия. Шимпанзе, например, совершенно не производит обрабатывающих действий с таким твердым материалом, как камень.

Вырисовывается и другая особенность человеческого производства орудий — изготовление сразу нескольких типов орудий из различных материалов: для охоты, обороны, разделки добычи, собирания. Оно, несомненно, требовало от древнейших людей немалых познаний о свойствах материалов, умения обращаться с ними. Конечно, этого нельзя обнаружить ни у одного вида животных, в том числе и у австралопитеков.

Отметим еще, что систематическое изготовление орудий не имело непосредственной связи с удовлетворением биологических потребностей производивших его индивидов. Рассмотрим, например, изготовление одного из простейших каменных орудий, так называемого ручного рубила, которым можно было разрубать туши, обрабатывать дерево и кости и т. д.

Прежде всего нужно было подобрать подходящих размеров и свойств два камня. Один из них — отбойник — служил вспомогательным орудием. Он должен был быть тверже и не раскалываться от ударов. Им первобытный мастер обрабатывал другой камень (обычно из кремня), который, наоборот, должен был легко раскалываться на куски с острыми и твердыми краями. Изучение стоянок первых формировавшихся людей показало, что они приносили необходимые им камни издалека, заготавливали их впрок, тогда как высшие обезьяны даже в опытных условиях не запасают биологически бесполезных предметов.

Процесс обработки камня начинался с удаления желвачной корки, ненужных выступов, наростов, т. е. создавалась заготовка определенных размеров и формы. Лишь после этого первобытный мастер последовательными ударами той пли иной силы в различные точки превращал камень в ручное рубило. Уже на этом примере видно, что первобытный мастер при изготовлении орудий должен был отвлекаться от удовлетворения биологических потребностей. Какая же сила заставляла формировавшихся людей изготовлять эти орудия? Ответ следует искать в еще одной важной черте зарождавшегося производства — в его общественной сущности. В отличие, например, от охоты, продукты которой шли непосредственно на удовлетворение потребностей членов стада, производство орудий труда имело принципиально иную, общественную цель: обеспечить успешность всех видов деятельности формировавшихся людей. Именно общая нужда стада в орудиях охоты, обороны, разделки добычи заставляла отдельных его членов — хотели они того или нет — независимо от их непосредственных личных интересов браться за нелегкую работу по изготовлению простейших орудий труда определенного назначения и свойства.

Не только зарождавшееся производство орудий труда не зависело от биологических потребностей и психики формировавшихся людей. Такой же характер имели и сами орудия труда.

Вспомним естественные орудия австралопитека. Их форма и свойства во многом зависели от его физических и психических данных, т. е. были субъективными. Использовавший же искусственные орудия человек, напротив, вынужден был сам приспосабливаться к независимым от него форме и свойствам этих орудий, ибо те уже при самом их изготовлении обусловливались объективными интересами стада в охоте, обороне и т. д.

Наконец, независимость зарождавшегося производства орудий от воли, сознания, биологических потребностей людей заключалась и в том, что оно имело свои собственные, общественные по своей сущности законы развития (о них речь пойдет ниже).

Само собой очевидно, что возникавшее производство орудий не могло не оказать решающего влияния на все остальные виды деятельности стад австралопитеков. Та же охота, но со специально изготовленными дубинами, становилась все менее зависимой от физических и психических особенностей и потребностей пользовавшихся дубинами охотников, т. е. постепенно становилась общественной трудовой деятельностью. То же самое можно сказать и о других видах деятельности стада. А это означало, что животная по своей сущности совокупность видов деятельности австралопитеков стала постепенно превращаться в общественное производство.

Последнее не могло не повлиять, и притом самым решительным образом, на все поведение австралопитеков. Оно все больше и больше приобретало общественную природу, ибо члены стада начинали руководствоваться в своих действиях не личными, а общественными потребностями и интересами. Тем самым они постепенно становились формировавшимися людьми. Поэтому уже питекантропа мы, если не хотим погрешить против истины, не можем называть просто обезьяной, пусть и самой высшей. Первые зачатки человеческой сущности уже пробили брешь в животной природе австралопитека.

Влияние зарождавшегося производства должно было проявляться и в перерождении отношений австралопитеков в человеческие. Так, изготовляя ручное рубило, какой-нибудь член стада уже был лишен возможности участвовать, например, в охоте. Ясно, что другие члены коллектива должны были обеспечивать его всем необходимым. Так возникал столь характерный для людей постоянный обмен деятельностью, без которого нет и общественного труда.

Ну вот, мы и подошли к ответу на поставленный выше вопрос: начало производства орудий означает переход к человеческому обществу потому, что оно постепенно превращало все остальные виды деятельности стада австралопитеков в работу, в зачатки общественного производства, труда, а самих его членов — в людей. Мы не случайно выделили слова «общественное производство» — именно его появление позволяет понять, почему изготовление палки обезьяной или простое отламывание ею сука не являются трудом, а деятельность человека без орудий труда (например, заготовка ягод, переноска грузов руками и т. д.) представляет собой трудовую деятельность! Ведь общественное производство, и прежде всего изготовление орудий труда, придает всем видам работы общественное значение, независимо от того, осуществляются ли они в каждом конкретном случае при помощи орудий или без них. Шимпанзе же включен в животную жизнь стада, которая и обусловливает соответствующий характер его поведения, в том числе и действий с предметами.

Теперь два слова о границе между австралопитеками и первыми формировавшимися людьми. Библия, как известно, признает границу, но, во-первых, между животными и человеком в его готовом виде и, во-вторых, как мгновенный акт вдувания в мертвое вещество души. Вот почему с точки зрения религии кощунственна сама мысль о существовании формировавшихся людей, а также о роли производства орудий в возникновении человека, ибо первые люди, как утверждает она, были сотворены богом и не могли иметь понятия о труде, который-де был… «наказанием за первородный грех».

Все, чем располагает наука, говорит о том, что границу между людьми и австралопитеком нельзя представлять в виде какого-то мгновенного «счастливого озарения», когда в голове «гениального» австралопитека зажглась искра разума, позволившая ему изобрести первое орудие. Несомненно, подобных случаев изготовления орудий австралопитеками могло быть много (они наблюдаются в опытных условиях и у шимпанзе), но не в них суть, а в появлении систематического производства простейших орудий. Только тогда другие виды деятельности австралопитеков стали превращаться в работу, а животное стадо австралопитеков — в общество обладающих сознанием существ. Поскольку отдельные случаи изготовления орудий австралопитеками лишь постепенно могли переходить в постоянную деятельность, постольку превращение австралопитеков в людей также было длительным и постепенным процессом.

Какова же дальнейшая судьба зародившегося общественного производства и самих формировавшихся людей? Об этом и пойдет дальше речь. Но прежде подчеркнем очень важный для понимания происхождения общества факт, а именно то, что процесс возникновения человека был не случайным, не единичным актом, а закономерным, необходимым явлением в развитии животного мира. Масштабы этого процесса начисто опровергают библейскую легенду о сотворении человека богом в одном месте, в каком-то пункте Ближнего Востока, обнажают всю надуманность попыток некоторых буржуазных ученых найти место возникновения древних людей на какой-либо из горных вершин, где, по Библии, только и мог спастись от потопа Ной со своим ковчегом. В качестве примера такого рода попыток приведем хотя бы смехотворную затею с американской экспедицией. 40 человек во главе с Ароном Смитом в 1951 г. в течение 12 дней с самым серьезным видом искали остатки Ноева ковчега на горе Арарат. В конце концов Смит публично заявил, что никакого следа Ноя они не нашли.

По мнению большинства ученых, человеческий род возник не в каком-то одном месте, где будто бы жил Ной с сыновьями и их потомством, а в обширном районе Южной Азии и, возможно, в Африке, поскольку именно в этих местах были найдены остатки высокоразвитых обезьян и формировавшихся людей, имелись условия, необходимые для появления последних.

Нашими предками пройден путь, измеряемый сотнями тысячелетий, и мы, конечно, не в состоянии детально рассмотреть его на всем протяжении. Но это и не столь уж важно. Вполне достаточны главные вехи пути, чтобы представить его себе в целом и тем самым установить всю нелепость религиозных представлений о появлении общества.

Благодаря науке мы уже держим в руках не одну путеводную нить, которые ведут нас в столь отдаленное царство наших предков. Мы знаем, как совершенствовалось телесное строение формировавшихся людей, как оно постепенно теряло обезьяньи черты и все более становилось чисто человеческим.

Мы знаем также об орудиях труда формировавшихся людей, представляющих собой как бы окаменевшие страницы живой истории их мысли и общественных отношений. Поскольку каждая такая страница исключительно важна для понимания всей истории человечества, мы ознакомимся с ними подробнее.

Первые орудия, как мы уже знаем, должны были обладать определенными и вполне конкретными свойствами, иначе они бы не годились для выполнения соответствующей работы и их изготовление было бы пустой тратой времени и сил. Важнейшим из этих свойств была форма орудия (особенно форма его рабочего края), так как прежде всего от нее зависела производительность труда употреблявших его людей.

Огромное значение форма первобытных орудий имеет и для прослеживания их истории. Сравнивая между собой орудия питекантропов, синантропов и неандертальцев, ученые установили определенные закономерности их изменения, совершенствования.

Простейшими каменными орудиями были уже известные нам по Макапансгату оббитые несколькими ударами галька и осколки камня. Аналогичные орудия наряду с массой заготовленных камней, принесенных издалека, обнаружены в пещере, в которой жили синантропы. Орудия эти в основной своей массе представляли собой бесформенные куски и осколки кварцита неправильных очертаний, слегка заостренные и подправленные по краям. Но там же были найдены единичные ручные рубила.

Орудия эпохи питекантропа и синантропа (ее называют еще шелльской, по имени местечка Шелль, близ Парижа) были обнаружены в местах обитания древнейших людей на Кавказе, в Африке, Европе и других районах. Среди них основное место занимают простейшие режущие, скоблящие и прокалывающие орудия, сделанные из отщепов камней, а также уже известные нам ручные рубила.

У неандертальцев обнаружен уже значительно больший набор орудий различных форм, нежели у питекантропов и синантропов. На их стоянках были найдены ручные рубила из разных пород камня, остроконечники, которые употреблялись для распарывания и разрезания шкур и для других целей, скребла для обработки шкур, некоторые костяные орудия, приспособления из камня и кости для выделки орудий.

Оказалось, что в самых различных местах — от Китая до Европы — первобытная техника развивалась примерно одинаково, вне зависимости от свойств различных пород камня, находимых первыми людьми. Везде наблюдается постепенное усложнение форм орудий и увеличение числа этих форм. Так, например, ручное рубило становилось постепенно меньше по размерам и весу, приобретало более ровные и острые края, что, несомненно, повышало производительность труда людей, ибо облегчало разрезание мяса, обработку дерева и кости. К тому же люди постепенно стали использовать для изготовления орудий все новые и новые породы камней, а также расширяли круг предметов, на которые они воздействовали с помощью орудий. Впоследствии они научились приделывать к ним рукоятки, что увеличивало скорость движения орудия и силу его воздействия.

Видные деятели церкви (Г. Обермайер, А. Брейль и др.) пытаются опровергнуть эти данные, свидетельствующие о единых закономерностях возникновения первобытной техники. Они, например, стараются внушить верующим, что бог сотворил избранную расу «с культурой ручного рубила», которая победила этнические группы с «культурой отщепов», что существовали и «значительная культурная обособленность» и «особые пути развития» различных групп первобытных людей.

Советские археологи решительно отвергли эти домыслы. Критикуя, в частности, стремления церковников считать начальным этапом развития первобытной техники ручные рубила, а не более ранние орудия, сделанные из камней, дерева, костей, известный советский археолог С. Н. Замятнин ясно показал религиозную подоплеку этих стремлений. «Откинув… наиболее ранние моменты развития орудий, невозможно было объяснить их появление. Ручное рубило возникает, как чудо, на заре человеческой истории».

Мы воспроизвели примерную картину совершенствования орудий труда формировавшимися людьми. Нельзя ли, однако, по этим орудиям узнать, как они делались и как использовались? Какие работы ими выполнялись? Такими вопросами задался ленинградский учетный Сергей Аристархович Семенов. И не случайно, так как разрешение их давало возможность познать самую суть жизни этих людей, уровень их мышления, характер отношений друг к другу. Другими словами, позволило бы наполнить конкретным содержанием известную мысль Маркса о том, что «технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений».

Идеи экспериментаторов часто поражают остроумием и неожиданной простотой. К числу именно таких д принадлежит идея С. А. Семенова. Рассматривая как-то в бинокулярную лупу риски на древних орудиях труда, он подумал: а нельзя ли по ним определить, чем и как делались эти орудия и для обработки каких материалов они использовались?

Начались долгие годы кропотливого труда. Была создана новая аппаратура, разработаны специальные приемы наблюдения и фотографирования. При помощи их были тщательно исследованы тысячи орудий, заготовок к ним и различных бытовых изделий. И этот громадный труд ученого и его коллег дал замечательные результаты.

Оказалось, например, что не только форма орудий, но и технология их изготовления в разных местах обитания первых людей прошли одинаковый путь от простого раскалывания камня и оббивки его с двух сторон до сложной техники откалывания с помощью специальных приспособлений — длинных пластин (из них затем изготовлялись различные орудия), шлифования, полирования и т. д. О сложности этих приемов можно судить хотя бы по тому, что археологи до сих пор не могут научиться откалывать от кусков кремня длинные пластины. Соответственно усложнялись и способы применения этих орудии и увеличилось разнообразие предметов, которые ими обрабатывались.

С. А. Семенов сумел раскрыть и основные законы развития первобытной техники. Он установил, что по мере приближения к концу существования первобытного стада рабочая часть орудий становилась все более гладкой, а сами они делались все более специализированными, на их производство тратилось меньше материала. Все это позволяло формировавшимся людям уменьшать сопротивляемость материалов, повышать производительность труда и вовлекать в круг своей деятельности все новые вещества природы. С. А. Семенов установил также, что формировавшиеся люди очень рано научились использовать энергию огня, воды и солнца для соответствующего изменения окружающих предметов. Самым первым и важнейшим достижением в этом отношении была обработка животной и растительной пищи огнем, а также обработка огнем концов рогатин, палиц, распаривание и размягчение в воде костей и рогов и т. д.

 

Общественные отношения в первобытном коллективе

Тщательное исследование формы орудий труда и методов их использования позволило С. А. Семенову установить, что в первобытном стаде имелись разнообразные постоянные виды трудовой деятельности. Ведущим среди них было, несомненно, изготовление орудий труда. Поскольку для их производства требовались недюжинные знания, сила и опыт, постольку не каждый член стада мог этим делом заниматься. И если учесть, сколько времени затрачивалось на изготовление орудия, то станет ясной необходимость появления вместе с формировавшимися людьми и зачатков разделения труда.

Трудно переоценить значение разделения труда для жизни и развития формировавшихся людей. Без него было бы невозможно организовать довольно сложную жизнь их стад. Так, синантропы занимались поиском камней и делали из них орудия, постоянно поддерживали огонь (слои пепла и угля достигают нескольких метров толщины), готовили пищу, особенно мясную, добываемую охотой на оленей, антилоп и т. д. Легко понять, что один и тот же член стада просто физически не мог одновременно участвовать во всех этих делах. Да это и не нужно было. Гораздо важнее для стада было то, чтобы каждый его член приносил наибольшую пользу в своем деле. Поскольку у синантропов объем знаний был еще сравнительно узким, то вид деятельности каждого из них определялся прежде всего его естественными данными: физической силой, ловкостью, выносливостью и т. п. Вот почему резонно предположить, что мужчины синантропы преимущественно занимались обороной и охотой, а женщины и дети — собирательством, приготовлением пищи.

Маркс назвал такое разделение труда естественным в отличие от более позднего общественного разделения труда, основанного на принадлежности людей к различным классам.

Постоянное занятие одной и той же работой должно было привести к выработке у синантропов определенных знаний и навыков: у взрослых мужчин — одних, у женщин — других, у стариков, а также у слабых и молодых мужчин — третьих. Вследствие этого распределение по видам работы принимало более организованный характер, ибо члены первобытного стада все больше разделялись не только по своим физическим данным, но и по своим навыкам, опыту.

У неандертальцев, естественно, разделение труда должно было развиваться еще сильнее. О степени этого разделения можно судить по тому, что, по мнению многих археологов, у них уже появляются женское и мужское орудия труда: скребло (им женщины обрабатывали шкуры, резали мясо) и остроконечник, который использовался мужчинами для вспарывания туши убитого животного, обработки костей и т. д.

Но развитие общественных отношений в первобытном стаде проявлялось не только в усложнении разделения труда. Оно выражалось и в становлении отношений собственности и распределении.

Сражение древних людей с саблезубым тигром

По мере развития первобытного стада увеличивается ассортимент и количество остатков от продуктов питания в виде костей, рогов, раковин и т. д. Это свидетельствует, с одной стороны, о количественном росте собственности, а с другой — о возрастающем влиянии общественных отношений, коллектива на членов стада, заставлявших их приносить домой хотя бы часть добычи.

Когда археологи ознакомились со стоянками неандертальцев в альпийских пещерах Драхенлох и Петерсгеле, они были весьма поражены обилием в них костей медведя и других крупных животных. Остатки орудий неандертальцев и характер повреждения этих костей не оставляли сомнения, что они были принесены сюда охотниками и использованы здесь.

Но не только это поразило исследователей. Их удивило особое расположение костей животных. Так, в двух камерах пещеры Драхенлох были обнаружены небольшие стенки высотой до 80 см. Они были сложены из плиток известняка и отстояли от стены пещеры на 40–60 см. В этих закромах были сложены медвежьи кости, преимущественно черепа. Кроме того, в пещере нашли особые каменные ячейки, сложенные из тех же плиток. Они имели прямоугольную форму и были покрыты плитами.

Интересно, что богословы и эти факты поспешили истолковать по-своему. Тот же аббат Брейль утверждал, что запасы черепов являются признаком… наличия у самых первых людей религиозного культа медведя. Однако факты опровергают подобное мнение. Эти горные пещеры были не постоянными местами обитания, а охотничьими стоянками. Большинство советских археологов вполне резонно поэтому предполагают, что неандертальцы складывали добычу про запас. В пользу такого заключения говорит и то, что черепа приносились в свежем виде, а также сохранение вместе с черепами медведей и других костей животных. Под давлением этих фактов сам Брейль был вынужден признать всю шаткость своего мнения в вышедшем недавно за рубежом первом томе «Всеобщей истории».

Все это позволяет думать о том, что уже формировавшиеся люди создавали общественные запасы, имели общественную собственность, что в корне отличает их от животных. О росте зачатков собственности в первобытном стаде говорит увеличение количества орудий труда, находимых на стоянках первобытных людей.

Таким образом, в результате развития трудовой деятельности, и прежде всего производства орудий, в первобытном стаде все больше совершенствовались и усложнялись зародившиеся в начальный период его общественные отношения. В конечном периоде его они уже в основном вытеснили животные отношения. Первобытное стадо превратилось в родовое человеческое общество. Об этом, в частности, свидетельствует развитое разделение труда между членами родовых коллективов первобытного общества. Оно проявлялось, как показывают многочисленные исследователи первобытных народов, в обособлении мужчин от женщин, тех и других от детей. Каждая из этих групп имела свои обязанности, выполнение которых и обеспечивало удовлетворение основных потребностей стада.