Мисс Джералдин Хант оказалась именно такой хорошенькой и умной, как обещала Белинда. Увы, еще она была скучной, о чем Белинда упомянуть почему-то забыла, одной из тех серьезных девушек, что читают Маркса и Достоевского, и Николас подозревал, что сильно упал в ее глазах, признавшись, что сейчас читает исключительно романы.

– Оксфорд, – объяснил он с непроницаемым лицом, – излечил меня от серьезного чтения.

В ответ пришлось выслушать суровую лекцию о банальности своих привычек.

Когда мисс Хант спросила его о состоянии мира, он ответил, что, насколько ему известно, тот все еще вращается, но не добился даже намека на улыбку, зато пришлось выдержать целый трактат о неизбежности катастроф в будущем.

Пока они бродили по галерее, Джералдин выясняла его мнение о картинах, и после часа попыток разгадать глубочайший смысл в каждом портрете, ландшафте или вазе с цветами, Николас не выдержал:

– А вдруг, – сказал он, когда они стояли перед изображением сельского дома с лужайкой и деревьями, – это просто дом самого художника, и нарисовал он его, потому что ему нравится там жить?

– Глупости, – отрезала мисс Хант. – Ни один великий художник не будет писать картину, исходя из таких земных причин.

– Безусловно, – согласился Николас. Чувствуя, что его решительно поставили на место, он перешел к следующей картине, но как ни пытался найти в ней глубокий скрытый смысл, натюрморт с цветами в стеклянной вазе никаких подсказок не давал. – Полагаю, в тюльпанах ничего удивительного нет, все-таки это выставка голландская, но тут еще и розы. Как… м-м-м… необычно. – Он всмотрелся внимательнее и вцепился в то единственное, что смог придумать: – Лепестки роз опадают. Символично, вам не кажется?

– О, роза, – пробормотала она в ответ, глядя на картину, – ты больна!

Удивленный неожиданным вторжением Блейка в разговор, Николас взглянул на нее.

– Прошу прощения?

Джералдин повернулась к нему.

– «Больная роза», – подсказала она, но Николас продолжал молча смотреть на нее. Она тяжело вздохнула, намекая на то, что он самый безнадежный глупец из всех живущих, и объяснила: – Стихотворение Уильяма Блейка, из «Песен невинности и опыта». Вы его знаете?

Теперь мисс Хант хочет поговорить о поэзии. Не то чтобы Николас не любил лирику, совсем наоборот, но академические дискуссии на эту тему утомляли его до смерти. В голове всплыли школьные воспоминания, когда приходилось выслушивать сухие, как пыль, лекции о четверостишиях и ямбических тетраметрах и нелепые толкования шекспировских сонетов. Николас подозревал, что лекция о Блейке мисс Хант будет еще ужаснее, чем те, что читали профессора в Оксфорде, и в отчаянии попытался уйти от этой темы.

– Простите, нет, – соврал он. – Я никогда не читал Блейка.

– О, роза, ты больна, – повторила Джералдин, повышая голос, – во мраке ночи бурной разведал червь тайник любви твоей пурпурной.

Откуда-то сбоку послышался сдавленный звук. Николас скосил глаза и увидел стоявшую в нескольких футах Белинду. Он злобно посмотрел на нее, но без толку: она в его сторону не смотрела, изображая пристальный интерес к Вермееру, зажав ладонью рот.

Мисс Хант придвинулась ближе к Николасу, и ему пришлось вновь обратить на нее внимание. С некоторой тревогой он наблюдал за тем, как ее глаза расширяются, загораясь зловещим возбуждением, и внезапно начал сомневаться в ее рассудке.

– И он туда проник, незримый, ненасытный, – прошипела она, – и жизнь твою сгубил своей любовью скрытной.

Джералдин застыла в выжидающей позе, словно требовала от него высказать свое мнение, правда, Николас не мог понять, о стихотворении или о ее декламации.

– Прелестно, совершенно прелестно, – произнес он выразительно, надеясь, что это прозвучало достаточно убедительно и не ранило ее чувств, и торопливо перешел к Вермееру. – Мне очень нравится эта картина, мисс Хант. А вам?

И пока девушка шла к нему, он склонился к Белинде и пробормотал:

– Я сверну вам шею.

Пока Трабридж и мисс Хант гуляли по элегантным залам Национальной галереи, Белинда держалась сзади на расстоянии, и с восторгом думала о том, что день отвечает всем ее ожиданиям.

Все время после той пятницы леди Федерстон с наслаждением вспоминала эпизод в «Кларидже». Всякий раз, стоило ей подумать о нескончаемой самовлюбленной болтовне Шарлотты и одуревшем лице Трабриджа, она начинала хохотать. А сегодня с радостью поняла, что вторая попытка познакомить маркиза с наследницей, полностью отвечающей его заявленным требованиям, оказалась такой же забавной, как и первая.

К несчастью, развлечение вряд ли продлится долго. Надо отдать ему должное, Трабридж изо всех сил старался откликаться на претенциозные темы для разговоров, предлагаемые Джералдиной, и выслушивал ее поэтические извержения. Но через полтора часа терпение его явно истощилось, в разговорах все чаще наступали неловкие паузы, и Белинда поняла, что пора прекращать эту встречу.

– Как чудесно мы провели этот день, – сказала она, нарушив очередное молчание. – Но боюсь, что нам с мисс Хант нужно уходить. Вы готовы попрощаться, Джералдин?

Девушка кивнула.

– Еще как готова, – произнесла она так подчеркнуто, чтобы стало понятно, что Трабридж не впечатлил ее. Выходя из музея, она больше не декламировала стихов, за что Трабридж наверняка был ей очень благодарен.

– Я сегодня без кареты, – сказала ему Белинда, и когда он подозвал наемный экипаж, хотела сесть в него сразу же вслед за Джералдиной. Но, разумеется, маркиз не позволил ей сбежать так легко.

– Минутку, леди Федерстон, если позволите, – сказал он, взяв ее под руку. – Вы ведь не будете против, мисс Хант?

Не дожидаясь ответа, маркиз отвел Белинду в сторону так, чтобы американка их не услышала, остановился и повернулся к ней лицом.

– Развлекаетесь? – спросил он, улыбаясь. Белинда не могла понять, то ли улыбка предназначена Джералдине, то ли ему и впрямь понравилась ее скромная шутка.

– Да, – ответила она, широко улыбнувшись в ответ. – Должна признаться, так оно и есть.

– Ну, веселитесь пока, потому что, если вы и дальше будете попусту тратить мое время, я буду вынужден вновь подумать о Розали Харлоу.

Белинда мгновенно стала серьезной.

– Мы заключили соглашение!

– Которое мы расторгнем, если вы не будете действовать согласно его условиям.

– Не понимаю, о чем вы. Я действую с учетом данных вами расплывчатых пожеланий.

Николас придвинулся ближе.

– В таком случае, очевидно, я должен более подробно рассказать о своих пожеланиях.

Учитывая, что она сама требовала этих подробностей, возразить Белинда не могла.

– Разумеется, это поможет, – произнесла леди Федерстон с достоинством.

– Отлично. Я нанесу вам визит через час, и мы обсудим вопрос более полно.

– Через час? Это невозможно, Трабридж. У меня назначена встреча с герцогиней Маргрейв.

– Да хоть с самой королевой, мне все равно. Увидимся через час.

– Но я же сказала, сегодня у меня нет времени…

– Отлично. – Он пожал плечами и надел шляпу. – Я уверен, что мисс Харлоу будет счастлива выделить для меня время, раз уж вы не в состоянии.

– Ладно, ладно, встретимся через час. Надеюсь, на этот раз вы лучше подготовитесь и сможете четко рассказать мне о своих предпочтениях.

– О, не беспокойтесь. Все будет ясно и прозрачно как стекло.

С этими словами Николас повернулся к экипажу, прикоснулся к полям шляпы, прощаясь с Джералдиной, и не оглядываясь зашагал по улице. Белинда посмотрела ему вслед. Жаль, конечно, что развлечение закончилось так быстро, но она надеялась, что сумела донести до него свою точку зрения. Выбор спутника жизни – дело серьезное, требующее размышлений, внимания и немалых усилий. Если маркиз хочет жениться на деньгах, значит, должен их заслужить. Уж об этом Белинда позаботится, небо – свидетель.

Леди Федерстон вернулась к кебу, попросила кучера отвезти их к отелю, где остановилась Джералдин, и села в экипаж.

– Ну, что ты думаешь про лорда Трабриджа? – спросила она, устраиваясь напротив девушки.

– Внешне он очень привлекательный, – ответила Джералдин таким тоном, словно красота была чем-то вроде заболевания. – Но внешность не имеет значения. Внутренняя личность, – добавила она, прижав руку к сердцу, – вот что важно.

– Понятно, – пробормотала Белинда, жалея, что маркиз не слышит этого разговора. – И ты не считаешь, что… мм-м… внутренняя личность лорда Трабриджа заслуживает внимания?

– Нет! Он же несерьезный человек, леди Федерстон. И не интересуется вещами, которые имеют значение! Я попыталась обсудить с ним новости дня, международную политику, а он отделывался легкомысленными замечаниями. Читает он только романы, но даже тут совершенно не стремится обсуждать современные литературные темы и аллюзии. И, – добавила она, оскорбленно воскликнув, – ни капли не ценит поэзию!

– Похоже на то, – согласилась Белинда, стараясь говорить достаточно мрачным тоном. Затем подалась вперед и ободряюще похлопала девушку по руке. – Мы будем искать дальше, моя дорогая.

К тому времени как Белинда вернулась домой ради встречи с Трабриджем, она решила, что лучшая оборона – это наступление, поэтому, когда он явился, она заговорила, как только он перешагнул порог гостиной:

– Даю вам пятнадцать минут, лорд Трабридж. Затем мне придется уехать, потому что, как я уже сказала, меня ждут на приеме в доме герцогини Маргрейв на Гросвенор-сквер. Опаздывать я не могу, да вы и сами в этом не заинтересованы, потому что там будут присутствовать несколько молодых леди, которые могут оказаться подходящими для вас.

– Это, – сухо отозвался он, – не вселяет в меня веру.

Белинда изобразила недоумение.

– Вам не понравилась мисс Хант? Но вы настаивали на том, что ум для вас важен, а нет сомнений, что она умна. Очень хорошо образована для женщины. Мисс Хант посещала Рэдклифф-колледж. И закончила, насколько мне известно, с отличием.

– Если бы мне хотелось каждое утро за завтраком обсуждать международную политику или состояние нашего мира, мисс Хант подошла бы. Но я этого не хочу.

– Кроме того, Джералдин хорошенькая, вам не кажется?

– Полагаю, да, но…

– И к тому же очень богатая. Богаче, чем Шарлотта или даже Розали. И готова сочетаться браком по финансовым соображениям. Видите ли, она не может получить свое наследство, пока не выйдет замуж, а у нее уже готовы грандиозные планы на то, как распорядиться состоянием.

Трабридж вскинул руку.

– Не надо мне рассказывать. У нее наверняка имеются грандиозные идеи насчет того, как можно использовать деньги, чтобы улучшить этот мир, но…

– Разве вам не хочется улучшить этот мир? – спросила Белинда, развеселившись.

– А если даже и хотелось бы? На случай, если вы этого не заметили, наш мир сопротивляется переменам. Крайне неудобно для людей вроде мисс Хант, но так оно и есть.

– И вы не думаете, что многое можно исправить?

– Ну только не болтовней о том, как все ужасно, нет. Кроме того, я вам уже говорил, что ничего особенного от жизни не жду. Согласен, что день за днем, постепенно и по чуть-чуть, можно что-то улучшить в собственном окружении. К примеру, в своей деревне или…

– И что вы делаете в этом отношении? – прервала его Белинда. – Как улучшаете жизнь в деревне? Где там в Кенте ваше имение?

– Около Мейдстоуна. И если вы перестанете цепляться к каждому моему слову и просто послушаете, то я вам скажу: я прекрасно осознаю, что будь у меня деньги превратить Хонивуд в грандиозное имение, это бы сильно изменило жизнь всех в графстве. Но их у меня нет. В этом все дело. И нет, предваряя ваш вопрос, дохода от доверительного фонда на это не хватит в любом случае. Имение сдано в аренду, поэтому и держится на плаву. А если бы я решил жить там, мог бы поддерживать его доходами от фонда, если бы они за мной сохранились, конечно. Это большее, что можно сделать для жителей тех мест, поскольку продажи зерна снизились, а земельной ренты не хватает. Крупная сумма денег – то единственное, что могло бы там что-то изменить.

– Но Лэнсдаун чрезвычайно богат. Он мог бы помочь вам…

– Нет.

– Но если бы он знал, что деньги нужны вам не для того, чтобы потратить их на себя, а для имения…

Белинда осеклась, увидев, как Трабридж стиснул челюсти, а его крупная фигура словно окаменела у стены. Она почувствовала, что ступает по тонкому льду, но если придется искать ему подходящую жену, ей нужно знать гораздо больше, поэтому она настойчиво продолжила:

– Если бы вы попросили у него денег…

– Нет. Я уже сказал, что никогда ни о чем Лэнсдауна не попрошу. Надеюсь, теперь это понятно.

Белинда видела его разгневанное лицо и поняла: что бы у Николаса ни случилось с отцом, вызывающее такую ярость, она ничего не выяснит, если будет на него давить.

– Ну ладно. Вернемся к насущному вопросу.

– С радостью. Лучше я буду обсуждать международную политику, обдумывать, не жениться ли все-таки на Джералдине Хант, или пусть меня засунут в бочку, забьют ее намертво гвоздями и пустят вниз с горы, только бы не говорить о Лэнсдауне.

– Обдумывать женитьбу на Джералдине ни к чему, – вздохнув, сказала Белинда, – поскольку она вас ничуть не заинтересовала. Кстати, вы ее тоже, – не удержалась она.

– Слава богу, – пробормотал Николас. – Стало быть, я избавлен от внезапных поэтических извержений в публичных местах.

Напоминания о том, как Джералдин декламировала Блейка в Национальной галерее, оказалось достаточно, чтобы Белинда рассмеялась.

– Жаль, что вы не видели своего лица, – сказала она. – Выражение было неописуемое.

Губы Трабриджа задергались, но от смеха он удержался, напротив, скрестил на груди руки, терпеливо выжидая, пока она успокоится.

– Ой, да ладно вам, Трабридж, – выдавила наконец Белинда. – Признайте, что сегодня было весело.

– Мне понятно, что вам так кажется, особенно потому, что веселились вы за мой счет.

– Ну да, – бесстыдно согласилась она. – Особенно поэтому.

– Тем не менее вы ни на шаг не приблизились к выполнению своей части нашего соглашения.

Белинда сделала вид, что смутилась.

– Не понимаю, о чем вы. Сватовство не относится к точным наукам. Нужно пытаться, пытаться и снова пытаться. Нет никакой возможности заранее предсказать результаты этих встреч. – Она бросила на него укоризненный взгляд. – В особенности если клиент отказывается предоставить хоть какую-нибудь индивидуальную информацию.

– Совсем наоборот, – отрезал Николас, опустив руки и сделав несколько шагов в ее сторону, – думаю, результат сегодняшней встречи вы предвидели с исключительной точностью, да и пятничной тоже. И начинаю задумываться, почему вы знакомите меня с девушками, которые наверняка не подойдут.

Белинда вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Если вы не позволяете мне провести обычный опрос, как я должна решить, что за женщины вам подходят?

– О, не знаю, – ответил он беспечным тоном. – Может быть, посмотреть в зеркало?

Белинда шокированно посмотрела на него. Повисла тишина, и Трабридж скорчил унылую гримасу.

– Трудно поверить, понимаю, поскольку вы меня презираете, но тем не менее это так.

– Я… – она замолчала, не зная, что сказать. Казалось невероятным, что Белинда могла ему понравиться. Точнее, смехотворным.

Николас сделал шаг, приблизившись к ней вплотную, и Белинда внезапно увидела то, чего не замечала раньше. Она разглядела темно-коричневый ободок вокруг его зрачков, обратила внимание на то, какие прямые у него ресницы. Ощутила свежий, легкий пряный аромат туалетной воды и исходящее от него тепло.

Трабридж внимательно всматривался в ее лицо, и хотя Белинду это нервировало, она не могла отвести глаз.

– Похоже, вам нравятся шутки на мой счет, – продолжал Николас, – а эта получилась просто отличная, признайте. Можете смеяться сколько угодно. – Он поднял руку и дотронулся до ее щеки. – Я не против.

От его прикосновения по животу растеклось тепло. Пальцы ног поджались. Мысли куда-то ускользали, и желание смеяться исчезло. Она наслаждалась тем, как кончики его пальцев нежно скользят от щеки к уху.

– Видите ли, – продолжал Трабридж, накручивая на палец выбившуюся прядь ее волос, – меня всегда тянуло к женщинам с черными волосами и голубыми глазами. Они моя слабость.

Его ладонь раскрылась, легла ей на щеку, пальцы двинулись к затылку, и желание захлестнуло Белинду, как волной, принеся с собой ощущения, которых она не испытывала уже много лет. Вдоль позвоночника бежали мурашки, пульс участился. В отчаянии она попыталась взять себя в руки.

– М-многих клиентов привлекают… определенные физические черты. Я приму эту информацию к сведению.

– Все это прекрасно. – Теплое дыхание Николаса овевало ее лицо. – Но я все еще не уверен, что вы понимаете, чего я ищу.

Белинда знала, что должна остановить его, оттолкнуть, ускользнуть от него, сделать что-нибудь. Но хотя сознание рвалось выполнить какое-нибудь из этих действий, она не могла пошевелиться.

– А что тут понимать? – спросила она, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями. – Я даю вам то, что вы, по вашим словам, хотите.

– Боюсь, я не согласен. – Ладонь ласкала ее щеку, и хотя казалась обжигающе горячей, от ее прикосновения Белинду пронзила дрожь. – Вы не даете мне того, чего я хочу.

Святые небеса, да что это с ней? Она не невинная девица. Мужчины и раньше оказывали ей внимание, и она никогда не колебалась, давая им твердый отпор. Но этот мужчина, мужчина, который ей даже не нравится, заставляет ее таять, как масло на солнце.

Белинда попыталась успокоиться и овладеть положением.

– Я исхожу из критериев, вами же и предложенных: богатая, хорошенькая, готовая на брак по расчету. Все ваши предпочтения выполняются, что же вам еще нужно?

– Вы забыли одно. – Теперь он был так близко, что задевал своими губами ее. – Самое важное, по сути.

Белинда плохо соображала, поэтому не могла догадаться, о чем речь.

– Что же это?

Другой рукой Николас обнял ее за талию и крепко прижал к себе.

– Вот это, – сказал он и поцеловал ее.

От прикосновения его губ по телу растекался жар и наслаждение настолько неожиданное, что Белинда вскрикнула ему в рот. Желание, которое он пробудил, раскрылось в ее теле, переросло в похоть, жгло каждую клетку.

«Я не хочу этого, – в отчаянии подумала Белинда. – Я этого не хочу».

Но пока сознание отрицало, ее руки вцепились в лацканы его фрака, она притянула его ближе, и тело возжелало того, чего, как Белинда думала раньше, ей не захочется никогда. Нежность мужских губ, тепло обнимающих ее рук, твердая сила его тела – все это, думала Белинда, осталось далеко позади, но Николас доказал, что она ошибалась.

Губы Белинды приоткрылись, и он тотчас же воспользовался этим. Николас начал ласкать ее языком, распаляя желание еще сильнее. Она отпустила из рук его одежду и приподнялась на пальцах, обвив его шею и прижимая к себе еще крепче. Белинда желала большего.

С его губ слетел нетерпеливый звук, ладони обхватили ягодицы и приподняли Белинду. В этом положении уже не оставалось никаких сомнений – он возбужден без меры, и это помогло ей обрести остатки здравого смысла.

Белинда резко повернула голову, прервав поцелуй, уткнулась лбом ему в плечо и услышала собственное глубокое и неровное дыхание. Николас тоже дышал урывками, и она неожиданно задумалась, так ли неистово бьется сердце в его груди, как в ее.

Трабридж поставил ее на пол, но когда Белинда уперлась ладонями ему в плечи, отпускать не стал. Он продолжал одной рукой обнимать ее за талию, а другой поглаживать по спине, целуя при этом ее волосы.

Ощущение реальности постепенно возвращалось. Белинда не только позволила мужчине, которого едва знает, осквернить себя, она на это с готовностью согласилась и даже наслаждалась этим. Трабридж наверняка проделывал это бесчисленное количество раз со множеством женщин, но она была не из легкомысленных особ! Белинда никогда не совершает ничего подобного. Она больше не испытывает возбуждения и этих развратных чувств. И в довершение ко всему, этот мужчина – ее клиент!

Белинда сильнее толкнула его, но маркиз по-прежнему не торопился ее отпускать. Тогда она отклонилась и посмотрела ему в глаза.

– Отпустите меня, – произнесла Белинда, стараясь придать голосу выражение холодного презрения. Увы, изо рта вырвался лишь прерывистый шепот.

Тем не менее Трабридж повиновался, ослабил хватку, затем убрал руки и отступил назад.

– Ну вот, – произнес он слегка дрожащим голосом. – Надеюсь, теперь я понятно объяснил, чего ищу?

С этими словами Николас повернулся и вышел, оставив ошеломленную, раздосадованную и униженную Белинду молча смотреть ему вслед.