Белинда вернулась обратно, когда вальс подходил к концу, подождала ровно до того момента, когда Трабридж подвел Розали обратно к матери, и подошла к нему. Не дав маркизу возможности продолжить разговор с девушкой, Белинда положила ладонь ему на руку.

– Вы еще не потанцевали со мной, Трабридж, – сказала она, вымученно засмеявшись. – Как раз начинается следующий вальс, а я обожаю вальсировать. Идемте?

Белинда не дала ему ни малейшего шанса придумать какую-нибудь отговорку для отказа. Взяв его под руку, потянула за собой, буквально поволокла в центр зала. К ее облегчению, маркиз позволил ей это.

– Леди Федерстон, вы оказываете мне честь, – произнес Трабридж, повернувшись к ней лицом и кланяясь.

– Поверьте, чего я сейчас точно не делаю, так это не оказываю вам честь, – отрезала она, улыбаясь сквозь стиснутые зубы и приседая в ответном реверансе. – Я пытаюсь выбрать между убийством и пыткой, – продолжила она, подхватывая свой шлейф и перекидывая его через руку. – Но не могу понять, что мне нравится больше.

– Можете принять решение, пока мы танцуем. Кстати о танце, – добавил Николас, предложив ей одну обтянутую перчаткой руку и поместив другую Белинде на талию, – вы и в вальсе ведете или только во время предварительных переговоров?

– Зависит от обстоятельств, – сладко протянула она. – Можно мне отвальсировать вас прямо в ад?

– Я был бы в восторге, поскольку именно там пару раз мечтал увидеть вас за эти последние два дня. Но, видите ли, – добавил он с извиняющейся улыбкой, – тогда вам придется провести вечность со мной.

Белинда содрогнулась.

– Убийственная мысль.

Заиграли вальс, и хотя леди Федерстон ужасно хотелось наступить ему на ногу каблуком, она не поддалась искушению. Вместо этого Белинда судорожно пыталась хоть что-то придумать и была вынуждена признать, что у нее осталась только одна возможность исправить положение. Придется забыть о своем отказе и помочь ему найти жену. В этом случае опасность угрожает сердцу, состоянию и целомудрию другой девушки, но о них придется побеспокоится потом. А пока нужно думать о Розали.

– Хорошо, – сказала Белинда. – Вы победили.

– Победил? – эхом повторил Трабридж. – Что это, собственно, значит?

– Я имею в виду, война окончена. Я… – Она помолчала. Мысль о том, что приходится уступать, была ужасно неприятна. – Я сдаюсь.

– Да что вы? – Он посмотрел ей в глаза. – И что я получу от вашей капитуляции?

«Господи, – подумала Белинда, – у этого человека каждое слово звучит порочно». При этой мысли в животе у нее вдруг стало горячо, но она мгновенно подавила это ощущение и заговорила дальше:

– Если вы оставите Розали в покое и поклянетесь, что не будете подвергать ни ее, ни любую другую невинную девушку опасности оказаться скомпрометированной, я воспользуюсь своим влиянием и помогу вам кого-нибудь найти.

– Понятно. – Трабридж наклонил голову набок, словно рассматривая ее. Если Белинда и надеялась, что все пройдет легко и гладко, она сильно ошибалась. – Не вижу смысла в вашей помощи, раз уж я познакомился с мисс Харлоу.

– Все из-за меня, да? – Белинда в смятении посмотрела на него. – Вы мне мстите, потому что я пошла в ту газету?

Пальцы маркиза на ее талии чуть сжались, он притянул ее на дюйм ближе к себе.

– У меня есть недостатки, леди Федерстон, но месть женщинам к ним не относится.

– Тогда почему она?

– А почему не она? – возразил Николас. – Розали прехорошенькая и дружелюбная, со всех сторон восхитительная девушка.

– И богатая.

– Ну да, – с тошнотворной покладистостью ответил он. – Мы ведь уже выяснили, что я не могу позволить себе роскошь жениться на бедной девушке.

– Если вы хотите знать, почему Розали не подходит вам в жены, могу назвать сразу несколько причин. Для начала разница в возрасте. Ей всего восемнадцать, вы для нее слишком старый. Она невинное дитя, только что окончившее школу, а вы человек пресытившийся и циничный. Розали вам скоро надоест, и если бы неприязнь ко мне не влияла на ваши суждения, вы бы уже и сами пришли к этому выводу.

– Да неужели? Будучи таким изнуренным и, очевидно, древним старцем, я, быть может, нахожу юность и невинность мисс Харлоу очаровательными. С ней я, пожалуй, смогу снова почувствовать себя молодым и проворным.

Услышав это, Белинда пренебрежительно фыркнула.

– Вы так же, как и я, знаете, что она для вас слишком юна. Кроме того, происхождение, молодость и темперамент плохо подготовили ее к тому, чтобы стать герцогиней.

– Но пока она герцогиней и не станет. Она остается простой маркизой, у нее будет много времени, чтобы всему научиться.

– Много времени? Ваш отец может умереть хоть завтра.

– Восхитительная перспектива, но, увы, вряд ли подобное может произойти. Мне просто не может так повезти.

– Не могли бы вы, пожалуйста, перестать шутить?

– С чего вы решили, что я шучу?

Голос Трабриджа по-прежнему звучал беззаботно и весело, но в его теплых, золотисто-карих глазах снова что-то мелькнуло, что-то опасное, напомнившее ей льва, готового к прыжку, и Белинда поняла, что он вовсе не шутит.

Что же могло вызвать такую вражду между ним и Лэнсдауном? Впрочем, Белинда тут же напомнила себе, что это ее не касается.

– О том, почему вы расцениваете смерть вашего отца как счастливое обстоятельство, я даже знать не хочу. Давайте вернемся к насущному вопросу, то есть к тому, что Розали вам не подходит.

Его взгляд потух, словно кто-то задул свечу, но Белинда точно знала, что огонь ей не привиделся.

– Скажите, вы всегда так уверены в себе и своих суждениях?

– Видите ли, этим я зарабатываю себе на жизнь, как вам известно.

– Допустим, но если бы вы оценили меня более точно, я бы прислушался к вашему мнению намного внимательнее. А теперь… – Николас пожал плечами. – Вам придется как следует постараться, чтобы я исключил Розали из круга потенциальных невест. Есть ли у вас еще какие-нибудь причины, по которым я должен это сделать, помимо ее юности и неопытности в роли будущей герцогини?

– Вам не хватило времени, чтобы подумать о других женщинах? – Сказав это, Белинда поморщилась, прежде чем Трабридж рассмеялся.

– Похоже, вас вообще нельзя удовлетворить, леди Федерстон. Днем раньше вы обвинили меня в том, что у меня слишком большой опыт с женщинами. Теперь говорите, что его не хватает?

Белинда поддалась искушению и наступила ему на ногу. Трабридж поморщился, но с такта не сбился, только предостерег:

– Осторожнее. Причиняя боль, вы меня не убедите.

– Тогда перестаньте играть со мной.

– Мне нравится Розали, и я не вижу оснований, по которым моя привязанность к ней не должна расти. И кажется, она мной тоже увлеклась. Вы сами сказали, что приязнь и увлечение составляют прочную основу для супружеских отношений…

– Да, да, я помню, что говорила, – перебила его Белинда. Она была не в том настроении, чтобы позволить ему обернуть ее собственные слова против себя. – Но увлечение, о котором вы говорите, в лучшем случае поверхностное. Вы двое знакомы недостаточно хорошо для чего-то более глубокого. Пока нет. И если вы устранитесь прямо сейчас, ничьих чувств это не ранит. И, как я уже сказала, я помогу вам найти кого-нибудь еще.

– Я по-прежнему не понимаю, почему это должно меня убедить.

Белинду охватило настоящее отчаяние.

– Ради всего святого, чего еще вы хотите?

Он опустил ресницы, и неторопливый взгляд, которым он обвел ее тело, был осязаемым, как прикосновение.

– А что еще вы можете предложить?

Сердце сильно ударило в ребра, и Белинда споткнулась.

– Осторожно. – Его руки напряглись, удерживая ее, пока она восстанавливала равновесие. – Для дамы, вращающейся в высшем обществе, вы на удивление плохо танцуете. То и дело наступаете мне на ноги.

– Ноги не единственная часть вашего тела, на которую я хотела бы наступить, – пробормотала Белинда.

Трабридж улыбнулся, испорченный человек.

– Все причины, какие вы называете, можно применить к любой другой богатой дебютантке из Америки. Если их придерживаться, я должен держаться в стороне от каждой молодой, милой богатой девушки, имеющей хотя бы малейший шанс влюбиться в меня.

«Это, – подумала Белинда, – было бы идеально». Впрочем, вслух она этого не произнесла.

– Розали – моя главная забота.

Улыбка маркиза угасла, сменившись серьезным выражением, и он задумчиво посмотрел на нее.

– Что же в действительности за этим кроется? – спросил Трабридж. – Вы меня едва знаете, и все же убеждены, что моя женитьба на вашей приятельнице обернется катастрофой. Что вас в этом убеждает? Если вы дадите мне резонные объяснения, скажете правду, возможно, вам удастся убедить меня заняться кем-нибудь еще.

– Правду? – Белинда повторила его слова, и что-то внутри у нее оборвалось. – Вы в самом деле хотите правду?

Она вывернулась из его объятий, схватила его за руку и потащила за собой.

– Опять ведете? – поинтересовался Трабридж. Белинда увлекла его через французское окно на террасу. – Полагаю, дальше вы наденете брюки и подадите петицию в парламент, требуя права голосовать.

Белинда ничего на это не ответила. Просто не могла. Была не в силах слушать эти глупости. Она и так с трудом сдерживала гнев, и самообладания хватило только на то, чтобы вытащить его наружу, где они смогут наконец от души поскандалить наедине. На террасе было прохладно и пусто, и Белинда могла дать волю гневу.

– Если хотите знать правду, я вам с радостью ее выложу. – Она отпустила его руку и повернулась к нему лицом. – Я не хочу, чтобы вы женились на Розали, потому что вы сделаете ей очень больно, черт бы вас побрал! Вы красивый, остроумный, и даже бываете иногда обаятельным. Вы обладаете огромным опытом, знаете о женщинах очень много. Розали не готова к встрече с мужчиной вроде вас. Она безумно в вас влюбится, а после свадьбы обнаружит, что вы ее никогда не любили!

Трабридж не ответил. Даже не попытался, и его молчание еще сильнее распалило ее гнев.

– Она поймет, что вам глубоко безразлично, что вы хотели только ее денег. Розали узнает, что у вас никогда не было намерения уважать брачные обеты, что обещание любить и заботиться о ней было ложью. А когда вы вернетесь к своим любовницам, она поймет, что и все остальное тоже было ложью.

Белинда слышала, что ее голос дрожит, но все равно продолжала:

– Сначала она будет надеяться, что любовь вас изменит, а когда из этого ничего не выйдет, сердце ее будет разбито, все иллюзии развеются, и у нее не останется никакого выбора, как только оставаться рядом с вами. Беспомощной, ей придется соответствовать ожиданиям общества и быть порядочной, хорошей женой, в то время как вы будете тратить ее деньги на свои удовольствия, а она будет пытаться убедить себя, что ваше поведение свойственно всем британским лордам. Ей придется все это принять, потому что она будет связана с вами навеки. Теперь вам понятны мои причины?

Белинда замолчала, хватая ртом воздух, и теперь они стояли и смотрели друг на друга, а мелодичные отголоски вальса сменились веселой полькой. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Трабридж заговорил:

– Я понятия не имел, что Федерстон был таким негодяем.

Белинда моргнула.

– Прошу прощения?

– Согласен, я знал его не очень хорошо, но всегда считал веселым общительным парнем. Конечно, о его женщинах я был осведомлен, но вас не знал совсем. И еще я не догадывался, почему вы двое так отдалились друг от друга, и никогда особенно не задумывался о том, какой из Федерстона муж. Если бы кто-нибудь спросил меня об этом, я бы выразил совершенно другое мнение.

Белинда вздернула подбородок.

– Не впутывайте в это моего покойного мужа. Он не имеет к этому никакого отношения.

– Он имеет к этому самое прямое отношение, раз уж меня ставят с ним в один ряд. Вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы судить, какой я человек и какой из меня получится муж, но уже составили обо мне твердое мнение. Вы думаете, что я такой же, как он.

– Хотите сказать, что вы будете другим?

– Именно так. Я буду другим. Как я уже сказал, я готов заранее рассказать о своем положении и финансовых перспективах нашего союза любой женщине, на которую падет мой выбор. И никогда не буду ждать верности от жены, не предложив ей то же самое со своей стороны. А если мужчину ждет дома красивая женщина, обожающая его, он не только настоящий мерзавец, если станет изменять ей, но еще и полный болван.

– О…

Белинда не знала, что еще сказать. Она, вероятно, и так наговорила много лишних слов. Белинда закусила губу, охваченная внезапными сомнениями, что случалось крайне редко, и отвела взгляд.

– Вы составили мнение обо мне еще до того, как я ступил в вашу гостиную, – продолжил Трабридж, – и бьюсь об заклад, с той минуты вам ни разу в голову не пришло, что ваше суждение может быть чересчур суровым, несправедливым или просто неверным.

Он словно повторил слова Нэнси, сказанные чуть раньше, но на этот раз она не могла с такой же легкостью отмахнуться от них. Неужели Белинда и вправду несправедлива? Есть только один способ выяснить.

– Считаете, что я ошибаюсь? Так докажите. Соглашайтесь на мое предложение и покажите мне, что вы не тот человек, каким я вас посчитала.

– Разве такое возможно? Вы так глубоко всадили мне нож в спину, что я вряд ли смогу его вытащить.

– Считайте, что это вызов. Вы же говорили, что никогда не могли устоять перед ним.

Кривая усмешка изогнула его губы, когда его слова обернулись против него же.

– Говорил. Очень хорошо. Я оставлю в покое Розали, если вы согласитесь помочь мне найти подходящую невесту.

– А вы дадите обещание не подвергать ни одну молодую женщину риску оказаться скомпрометированной?

Усмешка превратилась в ухмылку.

– Обещаю, что нас никто не застанет.

– Это не одно и то же!

– Это все, что я готов предложить. – Николас протянул руку. – Соглашайтесь или отказывайтесь.

– Соглашаюсь. – Белинда вложила свою обтянутую перчаткой руку в его и подняла глаза. Его веселый взгляд встретился с ее многозначительным. – Но знайте, представив вас любой молодой леди, из виду я вас обоих уже не выпущу.

Он фыркнул.

– Довольно справедливо. Когда же мы начнем?

Белинда убрала руку с его ладони.

– Зайдите ко мне завтра в два часа пополудни, и я опрошу вас, как любого другого клиента.

– Опросите меня? – Маркиз выглядел удивленным. – Чего ради, скажите на милость? Вы уже довольно много обо мне знаете.

– Как вы сами подчеркнули, многое из того, что мне известно, оказалось неточным. И я не знаю, на какой женщине вы хотите жениться. Предпочитаете ли молчаливую или такую, что любит вести беседы? Считаете ли вы привлекательными умных женщин? Или же такие вас пугают?

Это его рассмешило.

– За всю мою жизнь меня устрашала только одна женщина.

– И кто она? Ваша мать?

– Нет. Я не помню свою мать. Она умерла, когда я был ребенком. Единственная женщина, которая могла меня запугать, была Нана.

– Нана?

– Моя нянька. Она весила, наверное, стоунов восемнадцать, управлялась с вязальной спицей, как с оружием, и откуда-то всегда знала, когда я вру. Была добрейшей, самой чудесной женщиной из всех, кого я знал.

– Была? – повторила Белинда. – Что с ней случилось?

На лице Трабриджа не дрогнул ни один мускул, он продолжал улыбаться, но в его выражении сменилось что-то, чему Белинда не могла дать определение.

– Отец уволил ее, когда мне исполнилось восемь.

– Почему?

– Не знаю. Но если мыслить логически… – Он замолчал и отвел глаза. – Думаю, потому, что я ее слишком сильно любил.

– Но это же нелепо!

– Разве? – Трабридж снова посмотрел на нее, продолжая улыбаться.

Белинда нахмурилась, чувствуя себя неуютно. Ей не нравилась его странная, похожая на маску улыбка, но она не знала, хочется ли ей сорвать ее и увидеть истинные эмоции.

– Я уже говорил вам, кого ищу, – продолжал между тем Трабридж, и Белинда заставила себя прервать размышления о его скрытых качествах. – Это не сложно. Мне нужна жена с приданым, приятная в общении и желательно привлекательная внешне.

– И это все ваши требования?

Он подумал.

– Если она будет американкой или любой другой национальности, кроме англичанки, это тоже неплохо.

– Кроме англичанки? – повторила Белинда, неуверенная, что расслышала правильно.

Трабридж кивнул, подтверждая свои слова.

– Если это будет римская католичка, или еврейка, или методистка, еще лучше. Любая религия, кроме англиканской.

Белинде внезапно показалось, что она попала в Зазеркалье, потому что никак не могла понять, к чему он клонит.

– Но ваша семья относится к англиканской церкви.

– Да, – согласился Николас со смешком. – Вот именно.

Она простонала.

– Я пытаюсь понять, какая женщина подойдет вам лучше всего. Неужели необходимо вести себя настолько несерьезно?

– Простите. – Николас посмотрел на нее глазами полным раскаяния, но Белинда не поверила в искренность его извинения. – Вы действительно считаете, что подобный опрос создает объективную картину?

– Я достигла в этом некоторых успехов, – подчеркнула Белинда. – Чтобы помочь вам найти подходящую спутницу жизни, я должна знать больше о вас и о том, что вам нравится. К примеру, вы любите разводить розы? Или сочинять стихи? Или охотиться?

– Неужели джентльмен в моем положении должен увлекаться всеми этими вещами? Если так, боюсь, я не совсем соответствую нужному уровню. Прививание роз требует куда больше терпения, чем у меня есть, беспокоиться из-за размеров строф мне кажется просто глупым, и я терпеть не могу скакать верхом вслед за гончими. У лисицы практически нет шанса уйти от преследования, а мне это всегда казалось ужасно несправедливым. Если уж это так необходимо, вот вам мое условие: жена, которая не интересуется охотой на лис.

Белинда покачала головой, глядя на него с недоверием.

– Должно быть, вы ждете от семейной жизни совсем малого, раз не хотите иметь со спутницей жизни никаких общих интересов.

– Честно говоря, я вообще стараюсь ни от чего не иметь никаких ожиданий. – Его веселость испарилась, лицо стало суровым. – Ничто не вызывает больше боли, досады и разочарования, чем неоправданные ожидания.

– Может и так, но сейчас от этого мало проку, – пробурчала Белинда. – Мне нужны подробности. Что насчет ее внешности? Есть ли какие-то определенные физические черты, которые вы предпочитаете? Если вам не нравятся садоводство и охота, что же у вас за интересы и как вы развлекаетесь? Как насчет политических убеждений? Что? – спросила она, когда Трабридж неожиданно рассмеялся. – Что смешного?

– Вас послушать, так найти жену – все равно что посетить портного. Нет, не эта ткань. Шерсть слишком грубая. Нет, эта чересчур легкая и тонкая. А на этой ужасный рисунок. Мои политические убеждения, мои развлечения… неужели хоть что-нибудь из этого важно?

– Надо полагать, вы думаете, будто все эти вещи не важны?

Маркиз пожал плечами.

– Не особенно, нет. До тех пор пока я не встречу ее, любые соображения, кроме тех, что я уже назвал, значения не имеют.

– Да как вы можете так говорить? Почему личные качества, интересы и характер вероятной невесты не имеют значения?

– Я сказал, они не имеют значения до тех пор, пока я не встречу ее, – поправил Трабридж. – Вы можете найти несколько дюжин женщин, отвечающих буквально всем условиям, какие я только могу перечислить, и обладающих всеми качествами, которые я предпочитаю, но если при взгляде на нее я не почувствую страсти, если не захочу привлечь ее в свои объятия и покрыть поцелуями, и сорвать с нее одежду, все эти условия ничего не будут стоить.

Белинда пристально посмотрела на него. В ее голове всплыла картинка: Трабридж зарылся лицом в волосы какой-то женщины, обнимает ее, а его руки расшнуровывают на ее спине корсет. В горле пересохло.

– Вам нехорошо, леди Федерстон? Вы внезапно покраснели.

Насмешка в его голосе разбила мысленный образ, как брошенный в стекло камень, и Белинда снова взяла себя в руки, хотя и с трудом.

– Со мной все в порядке. Просто мне до сих пор жарко после танцев, вот и все. И раз уж я должна помогать вам, – с излишней резкостью произнесла она, – попрошу впредь воздерживаться от подобных пламенных описаний ваших животных страстей. Это непристойно.

На этот раз он улыбнулся искренне.

– Я уже говорил, что страсть для меня важна. Назовите ее развлечением, если вам так легче.

– Подобный критерий вряд ли поможет…

Белинда замолчала. Она внезапно придумала идеальный способ справиться с этим делом, который не только даст Трабриджу то, чего он хочет, но еще и убережет молодых леди от жизни с меркантильным распутником.

– Леди Федерстон? – напомнил о себе Трабридж. – Что-то случилось? Я что, шокировал вас так, что вы потеряли дар речи?

Белинда решила больше не выяснять его предпочтений.

– Вовсе нет, – ответила она, снова обращая все свое внимание на маркиза, но продолжая лихорадочно соображать. – Я вовсе не собираюсь усложнять себе задачу больше, чем это необходимо. – Белинда заметила, как его глаза прищурились, и с огромным трудом сохранила спокойное выражение лица. – Раз вы решили быть настолько неприхотливым и беспристрастным, – произнесла она, пожав плечами, – это будет самая легкая партия из всех, что я искала. Давайте встретимся в «Кларидже» в пятницу к пятичасовому чаепитию. И там я представлю вас девушке, которая, насколько я понимаю, полностью отвечает всем вашим требованиям.

С этими словами Белинда повернулась, чтобы уйти, не дав ему возможности задать ни одного вопроса, и уже направилась в бальный зал, но не успела сделать и трех шагов, как за спиной раздался голос, вынудивший ее остановиться.

– Белинда.

Она обернулась и посмотрела на Трабриджа.

– Да?

– Есть одна вещь, которую мне хотелось бы прояснить. – Он помолчал немного и продолжил: – Несмотря на все, что обо мне рассказывают, я совсем не такой, как Чарльз Федерстон. Мне бы хотелось, чтобы вы в это поверили.

– Я не единственная, кого вам придется в этом убеждать, лорд Трабридж. И у вас есть все возможности показать вашей будущей жене, что я ошибалась насчет вашего характера. Именно для этого и существуют все эти утомительные ритуалы.

Николас застонал, протестуя, но Белинда улыбнулась и ушла. Теперь, раз Розали в безопасности, она будет развлекаться происходящим от души.