Выныривая из полубеспамятства, Эван сумел сосредоточиться на дороге – как раз вовремя. В этот самый момент он подъезжал к аляповатым воротам со звучным названием «порт-кошер». Зевнув, парковщик уже начал вставать с раскладного стула, но Эван покачал головой, давая парню понять, что ему не требуется помощь. Едва справляясь с управлением, он свернул на парковку и поставил машину на привычное место, правда, чуть не врезавшись в колонну.

С левой стороны на рубашке уже расползлось темное пятно, подбираясь к поясу брюк. Но сейчас Эван не мог позволить себе осторожность. Из него, как выразились бы военврачи, «кровища так и хлестала». Если он немедленно не доберется до своего убежища, чтобы остановить кровотечение, он умрет. Пошатываясь, Эван направился к лестнице и чуть не поскользнулся в лужице бензина.

Он даже не заметил их, пока не столкнулся с ними нос к носу.

Мия и Питер.

Женщина сжимала в руках аптечку. Ее сын мрачно стоял рядом, он до сих пор был в пижаме Загадочника, только набросил сверху халат. Хотя Мия в ужасе уставилась на Эвана, Питер не обратил на него внимания. Он смотрел на ступени лестницы, дергая мать за руку.

– Скорей, мам. Сердце слишком стучит!

Эван инстинктивно отвернулся, пряча кровь на рубашке от мальчика.

Лицо Мии застыло, но ей удалось ответить сыну:

– Лекарство скоро подействует, солнышко. Таблетка поможет тебе успокоиться. Сегодня был ужасный вечер.

Питер поднял голову, глядя на мать, и тут наконец-то заметил Эвана. Рот мальчика распахнулся от удивления.

Эван, судорожно цепляясь за поручни лестницы, поднимался, едва переставляя ноги. Он спустил рукав рубашки на ладонь, пытаясь подтирать за собой кровь, но это не давало почти никакого результата.

Мии удалось сбросить с себя оцепенение.

– О господи, Эван! – Она пошла рядом с ним по лестнице. – Что случилось? С тобой все в порядке?

В голове у него шумело от кровопотери, кожу покрыла испарина, тело било мелкой дрожью. Сердце гулко стучало в груди, каждый удар болезненно отдавался в легких. Эван пошатнулся и чуть не упал, но Мия подставила ему плечо.

– Да. – Он с трудом выпрямился. – Все хорошо.

– Это Мартс и Алонзо сотворили с тобой такое?

От боли Эван не мог говорить. Он молча покачал головой.

Мия шла между Эваном и Питером, чтобы сын не увидел, в каком состоянии находится их сосед.

– Тебе нужно в больницу.

Держась за стену, Эван медленно добрался до лифта. На стене оставались кровавые отпечатки его ладони. У него не было времени убрать за собой, не было времени замести следы.

– Нет. Нет.

– Не то чтобы у тебя был выбор…

– Меня там убьют. – Мгновение одного вдоха. – Меня ищут. – Мгновение одного вдоха. – Уходите.

Подъехал лифт, и Эван, шатаясь, вошел внутрь. Кровь текла с края рубашки, заливала пол.

Тяжело опираясь на поручень в лифте, Эван взглянул на Мию. Женщина хмурилась, прикусив губу. У нее был такой вид, будто она вот-вот расплачется.

– Пожалуйста… – выдохнул Эван.

Дверь закрылась, отгораживая его от Мии.

Двигаясь на автопилоте, Эван сосредоточился на дыхании. Мгновение одного вдоха – вот что имело сейчас значение. Мышечная память довела его до входной двери.

Откуда-то повеяло прохладой, остудило его тело, разгоряченное, потное лицо, и Эван понял, что он уже у себя в квартире, стоит у открытого холодильника.

Из ящика для фруктов он вынул упаковку физраствора, а на полке для масла взял пузырек эпогена, чуть не уронив его. С трудом передвигая ноги, Эван добрался до ванной, поскальзываясь на бетонном полу коридора. Носок в ботинке уже полностью пропитался кровью.

Распахнув шкафчик над умывальником, Эван достал аптечку. Магнитные застежки на рубашке, замаскированные под обычные пуговицы, легко разошлись от его слабого движения. Хоть какое-то преимущество. Намочив губку, Эван вытер живот и наконец-то сумел рассмотреть рану.

Лезвие вспороло ему живот в двух дюймах слева от пупка, чуть ниже грудной клетки. Оно взрезало верхнюю надчревную артерию, проходившую прямо перед брюшной стенкой, но, похоже, та осталась невредимой. Еще сантиметр-два – и рана была бы смертельной, нож проткнул бы желудок, кишечник или диафрагму. Из артерии толчками выходила кровь.

Стараясь не думать о том, что сейчас случится, Эван достал из аптечки шовный набор и подготовил иголку. Мгновение одного вдоха. Мгновение одного вдоха. Мгновение одного вдоха.

Он все шел и шел по дороге пытки, потеряв счет времени. Нервные клетки передавали электрические импульсы. Пот щекотал скулы. Кончики пальцев пульсировали, подобно слизню из «Звездных войн».

А потом все закончилось – или уже прошло какое-то время после того, как все закончилось? На животе протянулся уродливый шов. Каким-то образом Эвану удалось наложить швы на стенку артерии, а потом зашить рану.

Некоторое время он просто дышал, отдыхая, но затем в голове у него опять помутилось. Однако отключаться было нельзя. Одной рукой Эван умудрился ввести себе в вену на сгибе локтя физиологический раствор: нужно было восстановить жидкость в кровеносной системе, чтобы начался процесс регенерации крови. Затем он взял шприц, набрал дозу эпогена из пузырька и, воткнув иглу себе в бедро, нажал на поршень. Инъекция была болезненной, но эпоген, препарат для лечения анемии, стимулировал работу костного мозга, чтобы тот вырабатывал больше эритроцитов, а Эвану это было сейчас необходимо, учитывая то, сколько крови он пролил на пол в том здании, на коврик в машине, на стены Касл-Хайтса.

Эван тоскливо покосился на потайную дверцу в душе, но он понимал, что не сможет добраться до «хранилища», чтобы стереть записи с камер наблюдения. А если бы и добрался, он был не в состоянии вытереть кровь на парковке, в коридоре, в лифте.

Алый след вел прямиком к его двери, и Эван ничегошеньки не мог с этим поделать. Придется сжечь квартиру в Касл-Хайтсе, покинуть это место, как покидал он убежища и прежде.

При мысли об этом в груди у Эвана болезненно кольнуло, но боль была не физической, она гнездилась глубже, разила в самое сердце. Он не мог убраться отсюда, не мог уехать. Эван оказался в непривычной ситуации – теперь ему оставалось полагаться исключительно на волю случая. Он был бессилен помочь себе сам.

Кое-как Эван забрался на кровать. Последнее усилие – и он перевесил пакет с физраствором на лампу. И только потом провалился в черное забытье.