Последующие три дня мы почти не расставались. Я следовал за ней повсюду, как тень или даже еще плотнее, чем тень, ибо она, как известно, исчезает в закрытых помещениях. Разлучались мы лишь тогда, когда шли спать; она в свою комнату, я – в свою. Но за все это время общались мы крайне мало. На комбинате у нее было столько дел, что на посторонние разговоры оставалось не более нескольких минут; вечером, вернее ночью, когда мы возвращались в свою лесную берлогу, оба валились с ног от усталости и, согласовав распорядок дня на следующий день, расходились.

Предчувствие опасности не покидало меня все это время, я настороженно следил за всем, что происходит вокруг. Периодически я доставал из кармана зажигалку и проверял себя: вспыхивает ли пламя? Но лишь пару раз из нее выскакивал красно-синий огонь. Это на вид самая обыкновенная вещица оказалась чутким барометром моего внутреннего состояния.

Ланина заметила, что я то и дело провожу непонятные эксперименты с зажигалкой и спросила меня, для чего я это делаю? Я объяснил ей секрет этой вещицы. Ланина попросила дать ей зажигалку и с первого же раза вызвала огонь. Несколько секунд она задумчиво смотрела на пламя, затем вернула зажигалку мне, предлагая сделать то же самое. Но у меня ничего не получилось.

– Выходит, вы волнуетесь больше, чем я, – усмехнулась она. – А ведь завтра мне предстоит тяжелейшая битва, назначено совещание по предварительным результатам проверки. – Она сделала паузу. – Боюсь, но Курбатову придется пережить очень неприятные минуты, он лишится своего кабинетам, на оборудование которого он затратил не одну сотню тысяч долларов. Наши проверяющие раскопали достаточно материалов, чтобы снять его со свистом. Я даже не представляла, каких масштабов достигло тут воровство.

Мне стало тревожно. В том, что позволят провести совещание, я не был уверен.

Но день прошел на редкость спокойно, мы благополучно вернулись в наше временное жилище даже раньше чем обычно. Нас ждал Арсений, я стал расспрашивать его о том, не происходит ли чего-нибудь необычного, но он не мог ничего мне сообщить; никакой информации к нему не поступало. Или он не желал ею с нами делиться?

Послу ужина Ланина не отправилась спать, а предложила мне посидеть у камина. Из буфета мы прихватили бутылочку красного легкого вина и расположились рядом с огнем. Я видел, что Ланина несколько взбудоражена.

– Дайте мне вашу зажигалку, – попросила она.

Я дал. Она попробовала ее зажечь, но не вышло.

– Я так и думала, я волнуюсь перед завтрашним собранием.

– Что вас беспокоит?

– А если он мне не подчинится, откажется отдавать ключи от своего кабинета. Что будет тогда? Как я смогу заставить его это сделать? У него тут сила, кому я прикажу? – Она посмотрела на меня.

– Честно говоря, меня волнуют другие вопросы.

– Что же вас волнует?

– Что случиться потом, после собрания? Уж слишком тихо протекали эти дни.

– Я вам скажу, он думает, что ему делать? И, наверное, советуется.

– С кем?

Ланина ничего не ответила.

– Вы считаете, что я поступаю опрометчиво? – вдруг спросила она.

– Не то слово, мне кажется, все, что вытворяете, это просто безумие.

– Тогда почему вы не уехали?

– Я собирался.

– И что вас остановило?

– Наверное, мне интересно довести эту партию до конца.

– Я поняла, что нас объединяет: вы – игрок, и я – игрок. Мы оба – игроки.

– Игра-то смертельная.

– А какой смысл играть в другие игры. Не на бега же ходить.

– Можно и на бега, я, кстати, любитель.

– И есть успехи?

– Обычно я проигрываю.

– В этот раз вы должны выиграть наш забег? Знаете, какие тут ставки?

– Конечно, знаю, наши жизни.

Ланина несколько секунд сидела неподвижно, как человек, погрузившийся в состояние медитации. Затем она вдруг резко встала.

– Пойду спать, надеюсь, сегодня ничего не случится.

– Я тоже надеюсь.

Ланина ушла к себе, а я вышел из дома, внимательно огляделся. Вечер был на удивление тихим, окружавшие нас со всех сторон деревья стояли абсолютно неподвижными, как часовые на посту. Осмотревшись, я отправился к Арсению.

Мы долго с ним совещались, я обнаружил в нем живой ум, сметку и немалую фантазию. Наше заседание продлилось до середины ночи. Когда я наконец разделся и лег спать, то у меня было даже не предчувствие, а полное убеждение, что завтра будет один из самых трудных дней в моей жизни. Впрочем, когда-то же он должен наступить.

Утром мы отправились с Ланиной на комбинат. Она сидела очень прямо на заднем сиденье машины, и казалось столь сосредоточенной на самой себе, что ничего не замечала вокруг. И все же я преувеличивал степень ее отрешенности от мира. Внезапно она тронула меня за плечо.

– Я сегодня обязана победить. Если я этого не сделаю, я уйду из концерна. У меня все равно ничего не получится. Я так решила.

Ланина откинулась на спинку сиденья. Я посмотрел на нее. Что за таинственная пружина спрятана в теле этой молодой женщины, которая заставляет ее бросать вызов могущественным и сильным мужчинам?

На комбинате Ланина заперлась в одном из кабинетов с сотрудниками аудиторской фирмы. Я же, не зная чем себя занять, бесцельно ходил взад вперед по зданию заводоуправления. Мимо меня проносились работающие там люди, почти все лица выражали крайнюю степень озабоченности и тревоги. Я остановился возле приемной директора. На табличке крупными жирными буквами была выведена фамилия Курбатова. Будет ли она висеть завтра? подумалось мне.

В районе директорской приемной царило необычайное оживление. Не проходило и двух-трех минут, чтобы через эти двери не прошествовал бы очередной сотрудник. Не было никаких сомнений, что не только Ланина, но и противная сторона готовится к решающему сражению.

Внезапно что-то екнуло у меня внутри, я увидел, как в сопровождении двух охранников к дверям приемной приближался Шутник. Увидев меня, он остановился.

– Какая приятная встреча, приятель! Чего тут стоишь? Иль ты в разведке? – Шутник, довольный своим чувством юмора, засмеялся.

– Жду, когда начнется совещание.

– А, ну жди. Говорят там будет весело. Я бы тоже с радостью поприсутствовал, да у меня масса дел. – Неожиданно он извлек из кармана зажигалку. – Попробуем? – Он щелкнул затвором, и огонь послушно затрепетал у него в руках. – А теперь ты.

Я попытался повторить его опыт, но огонь в моей зажигалке не захотел меня слушаться.

– Нервный ты стал, приятель, – хохотнул Шутник. – Может, тебе успокоительного попить? Хочешь, пришлю?

– Не надо, без него справлюсь.

– Зря отказываешься. Ну, я не прощаюсь, еще может сегодня встретимся, – проговорил Шутник и скрылся за массивными дверьми.

Я проводил его взглядом: я бы предпочел с ним не встречаться, ни сегодня, ни в любой другой день.

Как и намечалось, совещание началось ровно в двенадцать. Более чем просторный кабинет Курбатова с трудом вместил всех приглашенных на него. За главным столом сидели Ланина, Курбатов, руководитель бригады проверяющих, заместители директора.

Я не видел Курбатова с момента встречи нашей делегации. За этот непродолжительный срок он изменился. Если тогда на его губах, хотя и нечасто, появлялся некий суррогат улыбки, то сейчас такого мрачного выражения лица я давно не видел. Было очевидно, что ему с трудом удается сохранять спокойствие. Периодически он бросал на сидящую от него в полуметре Ланину взгляды. И всякий раз в этот момент мне становилось не по себе. Я бы дорого отдал за, чтобы проникнуть в его черепную коробку и покопаться там в его мыслях. Такой человек так просто не сдается, не отдает того, что он считает принадлежит ему по праву. Тем более в этом таежном краю люди привыкли жить по законам, которые они устанавливают сами себе. Это вчера вечером мне четко разъяснил Арсений.

Совещание началось на удивление спокойно. Курбатов докладывал об итогах работы комбината, о проблемах, с которыми он сталкивается, о нехватки средств, что мешает запустить столь нужный новый цех. Его доклад звучал деловито, было очевидно, что он прекрасно разбирается в ситуации. К тому же я обнаружил, что он неплохо владеет словом; перед собравшимися невольно возникал образ отличного директора, отдающего все силы работе.

К тому моменту, как он закончил говорить, у меня сложилось мнение, что Ланиной будет сложно изменить то благоприятное впечатление, которое оставил у всех доклад Курбатова. Но я ошибся в своих прогнозах. За считанные минуты настроение собравшихся резко изменилось, она говорила в такой тишине, что казалось, что все, кто находился в этом кабинете, прекратили на время ее выступления дышать.

Такой резкой речи я от нее еще не слышал. Она не стеснялась в выражениях и называла все своими именами. Она говорила о том, что на комбинате создана система параллельного производства и сбыта продукции, организована целая сеть посреднических фирм не только в городе, но в Москве и за границей, которые занимаются поставкой изделий в обход концерна. Естественно, что вся получаемая от таких операций прибыль идет в карман организаторов этой системы. Все ждали, что она назовет фамилии, но Ланина почему-то медлила. Если она делала это сознательно, если это был тактический ход, то пауза у нее получилась просто замечательной. Курбатов уже не скрывал обуявших его чувств и смотрел на нее с откровенной ненавистью. У меня даже возникло опасение, что он может наброситься на нее прямо тут. И хотя я находился неподалеку от того места, где разыгрывались главные события, но пробраться туда, если вдруг что-то произойдет экстраординарного, сквозь стену плотно сидевших людей будет совсем не просто.

– Я считаю, что главный виновник всего того, что происходит на комбинате, является его генеральный директор Сергей Львович Курбатов, – громко провозгласила Ланина и оглядела зал. – Сегодня мною издан приказ о снятии Курбатова со своей должности. Помимо того, я намерена передать материалы проведенной проверки в прокуратуру для расследования его махинаций. На мой взгляд, мы имеем дело с уголовным преступлением. Временно исполняющим обязанности директора я назначаю Яблокова Павла Ивановича. Он прибудет на комбинат завтра. Прошу вас, Сергей Львович, в течение трех дней передайте ему все дела. После чего я запрещаю вам появляться на комбинате без моего разрешения. – Она снова посмотрела на собравшихся в кабинете. – На этом совещание заканчивается. В скором времени мы проведем общее собрание всего вашего коллектива, где я представлю нового генерального директора, а также изложу концепцию развития предприятия. Все свободны.

Не стану описывать всего того, что последовало после этих слов. Я видел перекошенное лицо Курбатова; он вскочил со своего места и, потрясая кулаками, что-то стал кричать. Но из-за всеобщего гула мне не удавалось расслышать ни слова. Но то, что это были угрозы, говорили и его интонации, и буквально перекошенное от ярости лицо.

Опасность того, что в любой момент может произойти непредвиденное, с каждой минутой нарастала. Расталкивая плотно стоящих людей, я стал пробиваться к Ланиной. И кажется успел вовремя, так как распаленный и почти полностью потерявший над собой контроль Курбатов, уже не просто выкрикивал грязные оскорбления в ее адрес, но вот-вот был готов обрушить на нее мощь своих отнюдь не маленьких кулаков.

Я понимал, что в соседних помещениях расположились молодчики Шутника и если поучаствовать в расправе над нами призовут их, то наше положение окажется более чем критическим. Я схватил Ланину за руку и силой потащил к выходу.

Ценой больших усилий нам удалось пробраться сквозь плотную толпу, затем, не сбавляя скорости, мы помчались вниз. Мы выскочили из здания заводоуправления, я затолкал Ланину в машину, сам сел за руль.

Мы мчались на всех парах к нашему лесному убежищу, за нами неотрывно следовал кортеж из нескольких машин. Они держались на относительно большом расстоянии, но я нисколько не сомневался, что в автомобилях – бандиты Шутника. Они явно намеревались нас блокировать, пресечь все попытки незаметно скрыться.

И все же я совершил одну безнадежную попытку. На развилке дорог я резко свернул в сторону от нашего лесного дома. И тут же перед моим капотом возникли два джипа, в которых я едва не врезался. Пришлось тормозить таким образом, что нас обоих сильно бросило вперед. Я развернулся и поехал по единственно разрешенной нам для проезда трассе.

Однако за несколько сот метров до дома, преследователи вдруг развернулись и поехали в обратном направлении. Но я не обольщался, я был уверен, что выбраться отсюда нам живыми они не позволят.

В доме нас уже ждал Арсений. По его виду я понял, что он уже в курсе событий. Мы все уселись возле камина. Ланина внешне была спокойна, только необычно бледна.

– Полчаса назад мне позвонили, – доложил Арсений, – и приказали не спускать с вам глаз. А если вы куда-нибудь отправитесь, немедленно им сообщить.

– Что это означает? – с тревогой спросила Ланина.

– Только то, что они решили расправиться с нами сегодня вечером, – ответил я. – Так? – взглянул я на Арсения. Тот, подтверждая, кивнул головой.

– Надо немедленно уходить отсюда! – воскликнула она.

– Я вас предупреждал, чем все кончится, – сказал я. – Сейчас уходить уже поздно. Они нам не дадут шагу сделать. Они нас обложили со всех сторон.

– Что же делать?

– Приготовиться к смерти, – мрачно произнес я. – Читать молитвы, исповедоваться в грехах. Все, как положено в таких случаях. – Признаюсь, я испытывал некоторое садистское удовлетворение, видя, как еще больше побледнели ее щеки.

– Ну, уж нет, я им не сдамся! – вдруг решительно воскликнула Ланина. – У вас есть пистолет, дайте мне его!

– Он вам не поможет. – Я снова взглянул на Арсения и дал ему знак. Тот понял меня.

– Зинаида! – внезапно закричал он.

Дверь распахнулась, и в комнате появилась молодая девушка. Ланина с изумлением смотрела на нее.

– Это Зинаида, она подруга нашего друга Арсения, – пояснил я. – Сегодня она будет не Зинаидой, а вами.

– Что значит мной?

– Вы проведете этот вечер в другом месте, а она для наших друзей будет изображать вас. Вам Придется поделиться с ней каким-нибудь туалетом из вашего гардероба. На наше счастье у вас одинаковые рост и фигура. А волосы она перекрасит и сделает прическу точно как у вас.

– Где же буду я это время я?

– На кладбище.

– Где?!

– Этот вечер и ночь вы проведете в благочестивых молитвах в кладбищенской церкви. Ее настоятель – хороший знакомый семьи Арсения. Там есть небольшая каморка, где вы и спрячетесь. Идти туда надо прямо сейчас. Арсений знает тропинку, по которой можно еще пройти. А завтра мы вас найдем.

– Я не пойду туда, я останусь здесь.

В то, что она сразу не согласится на этот вариант, я был уверен заранее.

– Я несу ответственность за вашу безопасность, либо вы выполняете то, что я вам говорю, либо я слагаю с себя свои полномочия.

Я вдруг разозлился; нам грозит смертельная опасность, причем, по ее вине, а она начинает кочевряжиться. Я поймал на себе взгляд Ланиной. Мне показалось, что она догадалась о моих мыслях.

– Хорошо, я согласна.

– Тогда подберите для Зинаиды подходящий наряд, только обязательно тот, в котором вас неоднократно видели на комбинате. А затем вы отправитесь с Арсением. И, пожалуйста, делайте все скорей.

Через несколько минут женщины вошли в комнату. Фигура Зинаиды, облаченная в элегантный костюм Ланиной, почти что один к одному походила на фигуру Ланиной. Оставалось перекрасить волосы и сделать такую же прическу. На расстоянии, да еще в темноте вряд ли кто-либо разглядит, что это подлог.

Я выглянул в окно. Вокруг не было никого. Я поднес к глазам бинокль, который отчетливо показал, что на самом деле это не более чем оптический обман. На шоссе я увидел несколько автомобилей, мощные окуляры позволили мне даже разглядеть лица стоящих рядом с ними людей. В одном из них я узнал Шутника.

Я передал бинокль Арсению, тот взглянул в указанном мною направлении и пожал плечами.

– Они со всех сторон, – бесстрастно констатировал он, словно речь шла о туристах, решивших остановиться на привал в красивом месте.

Его спокойствие меня не только удивляло, но и настораживало. А вдруг он затеял двойную игру. Если я ошибся, доверив ему Ланину, то это воистину роковая ошибка.

– Не беспокойтесь, – проговорил он, – мы пройдем так, что они нас не заметят. Только надо спешить.

– Я готова, – сказала Ланина.

Она подошла ко мне. ее глаза смотрели на меня как-то по новому, мне показалось, что она хотела что-то сказать, но ее уста хранили молчание. Единственное, что они произнесли, то были слова краткого прощания:

– До свидания. Прошу вас, берегите себя.

– Постараюсь, – пообещал я.

Вместе с Арсением она вышла из комнаты. Я подошел к окну и сопровождал их взглядом, пока они не скрылись в лесной чащобе.

Я остался один, если не считать Зинаиду, которая красила волосы и делала все возможное, чтобы как можно больше походить на Ланину. Я же просто смотрел на окружающее меня великолепие. Погода была отличной, еще утром значительно потеплело, из леса доносилось многоголосое пение птиц. Кроме этого хора, не раздавалось больше никаких звуков, даже деревья не шумели. Странно, что судьба уготовила мне для смерти такой замечательный день. Невольно колесо памяти стремительно понеслось назад по дороге моей прошлой жизни. До этого момента она была ясной и простой, и я никогда не предполагал, что когда-то сознательно приму решение пожертвовать собой ради другого человека. И если быть откровенным, я до сих пор не знаю, зачем я это делаю. С Арсением, Зиной все понятно, они рискуют ради того, чтобы вырваться из этого холодного, оторванного от остального мира расстоянием и климатом города.

Арсений вернулся через два часа, когда уже начало смеркаться.

– Все в порядке, – сказал он.

Я набрал номер сотового телефона Ланиной и услышал ее голос.

– Я в церкви, тут очень приятный священник. Мы разговариваем о жизни, вере. А как у вас?

– У нас пока все тихо. Я позвоню попозже.

Пока мы обменивались репликами с Ланиной, Арсений с усмешкой смотрел на меня.

– Сомневаетесь? – спросил он, когда я разъединился.

– Сомневаюсь, – подтвердил я. – А ты бы в такой ситуации не сомневался?

Арсений на несколько секунд задумался.

– Они окружили дом, – вдруг произнес он. – Их человек пятнадцать, не меньше. Скоро начнут.

– Как ты полагаешь, чего они хотят, заставить ее изменить решение, убить только ее, а заодно и меня?

– Они хотят убить вас обоих. Я только что разговаривал с Шутником.

– Ты с Шутником?

– Да, я натолкнулся на него, когда возвращался в дом. Едва не засыпался. Он расспрашивал, что вы делаете. Я ответил, что готовитесь к отъезду. Он засмеялся и сказал, что сегодня вы отправитесь в гораздо более далекое путешествие.

– Посмотрим, оправдается ли его прогноз?

Арсений посмотрел на меня и ничего не сказал.

Мы готовились к отражению штурма. Забаррикадировали дверь, все окна на первом этаже забили заранее заготовленными толстыми фанерными листами. Затем одели пуленепробиваемые жилеты, а на головы – специальные шлемы. Всю эту амуницию Арсений где-то закупил и привез в дом утром, в то самое время, когда на комбинате Ланина страстно и самозабвенно обличала его директора. Еще Арсений достал несколько противопожарных баллонов, так как мы боялись попыток поджечь дом. Кроме того, пополнили мы и боекомплект. Теперь оставалось ждать, когда появятся наши враги. И они не заставили себя ждать.

Я расположился на втором этаже и то и дело поглядывал в окно. И все же появление войска Шутника я проворонил. Внезапно раздался гул моторов и окрестности осветились лучами света, выброшенных одновременно из десятка пар фар. Правда, соблюдая осторожность, машины остановились на порядочном расстоянии от дома.

– Эй, живой есть кто-нибудь? – услышал я знакомый голос Шутника.

Мы переглянулись с Арсением.

– Все живые! – крикнул я в ответ.

– О, какая приятная встреча, приятель. Я думал, ты уже спишь. И не один, а со своей симпатичной кралечкой.

– Нет, Шутник, я тебя жду.

– Так я пришел. Пускай в гости.

– Пущу, если ты придешь один, без сопровождения и без оружия. У меня тут хорошая выпивка, закуска. Зачем нам лишние. Пускай, все отъедут на расстояние в полкилометра, тогда я открою тебе с радостью дверь.

– Ишь, ты, – засмеялся Шутник, – куда же я без своих ребят. Ты же не отходишь от своей крали. Кстати, она тут?

Я кивнул стоящей неподалеку от меня Зинаиде.

– Давай, твоя роль.

– Что вам от меня надо? – крикнула Зинаида хрипловатым голосом, чтобы никто не догадался бы о замене актера.

– Тебя, дорогая, мы все мечтаем только о тебе. Эй, приятель, – прокричал мне Шутник, – предлагаю честную сделку: ты отдаешь свою кралю, а я тебе оставляю твою драгоценную жизнь. Это очень выгодная деловая операция.

– Должен тебя огорчить, мне она самому нравится. Поэтому я оставлю ее себе. Ну а мою жизнь, ее еще надо взять. Не надейся, что тебе это удастся легко.

– Я сразу почувствовал, что ты очень упрямый. Но я тоже упрямый. Видишь нас сколько, а ты один.

– А ты попробуй, сунься.

Я дал короткую очередь из автомата над его головой. То, что я вооружен столь основательно, сразу же изменило настроение Шутника и его команды. За считанные мгновения они все погрузились в машины и укатили. Но совсем недалеко. Не трудно было догадаться, что они звонят Курбатову, желая получить дальнейшие указания о том, что им делать в ситуации, когда у меня есть такое грозное оружие. В глубине души я надеялся, что, узнав об этом, Курбатов отменит свой приказ о нашем уничтожении. Но весьма скоро мне пришлось убедиться в ошибочности этих расчетов.

Более того, то, что мы оказалось столь хорошо вооружены, еще больше усилило желание наших врагов расправиться с нами. Это я вскоре понял по интонации Шутника.

Шутник не решался приближаться к дому, поэтому решил воспользоваться таким замечательным изобретением, как сотовый телефон. Когда он зазвонил, то от неожиданности я даже вздрогнул.

Шутник же больше не шутил.

– Слушай, приятель, сам видишь, дела пошли серьезные. Ты же умный, ты ж понимаешь: либо мы вас замочим, либо вы – нас. Твой единственный шанс выбраться отсюда живым – отдать нам ее. Не отдашь – через двадцать минут, как мне не прискорбно, но ты – труп.

– В таком случае я начинаю отсчитывать время.

Шутник явно рассчитывал на другой ответ и потому не разъединялся. Я тоже ждал, что он еще скажет.

– Зачем тебе гнить под землей, приятель. Ради нее? В мире столько красивых баб, трахать не перетрахать. Я тебе обещаю: уже завтра будешь в своей Москве ласкать какую-нибудь телку. Я много раз бывал у вас, там их целое море. Что тебе она далась. По рукам?

– Ты обещал, что я превращусь в труп через двадцать минут. Пять минут прошло, у тебя остается мало времени, чтобы выполнить обещание. Иначе я буду считать тебя лжецом.

В ответ я услышал ругательства. Я понимал и даже немного сочувствовал Шутнику: кому хочется лезть под автоматные очереди. Одно дело расправиться с практически безоружными людьми, другое дело – с хорошо вооруженными.

– Когда я доберусь до тебя, ты об этом сильно пожалеешь, – предупредил меня Шутник.

– Сначала доберись.

Машины с бандитами снова начали движение в сторону дома. Но приближаться не стали, остановились на безопасном расстоянии. Я видел, как боевики быстро покинули свои «Мерседесы» и Джипы и стали окружать дом.

Арсений и я заняли места у противоположных окон, это позволяло нам обозревать почти всю округу. Я видел, как штурмующие медленно приближались к дому. На наше счастье не все они были вооружены автоматами, у половины из них были пистолеты. И все же по сравнению с нами их было очень много.

Внезапно раздалось несколько выстрелов, и окно раскололось в десяти сантиметрах от моей головы. Несколько мелких осколков стекла впились в лицо. Я провел по нему ладонью и увидел на ней кровь. Это была первая на сегодня кровь.

Я полоснул по наступавшим очередью и бросился на пол, как оказалось очень своевременно, так как целый рой пуль залетел в комнату. Они впивались в стены и потолок, отбивая штукатурку и посыпая меня ею, как снегом.

– Они уже у дома! – крикнул Арсений.

Я понял, что он имел в виду.

– Бежим вниз.

Мы скатились по лестнице. Заделывая толстой фанерой окна, мы просверлили в них небольшие бойницы. Я и Арсений заняли заранее распределенные места, просунули наружу автоматы и полоснули очередями по штурмующим колонам. Громкие крики раненных явились доказательством, что наши выстрелы попали в цель. Я глянул в щелку и увидел двух лежащих боевиков. Остальные поспешно ретировались за укрытия.

В битве за дом возникла первая передышка. Мы с Арсением сели на пол и посмотрели друг на друга. Было с чем себя поздравить: наступление было отбито, а мы оба пока оставались не только живыми, но и невредимыми.

– В армии я служил в спецназе, всякое было, но такое даже и не снилось, – сказал Арсений. – А ты, кажется, ничего. Есть опыт?

– Никакого. Первый раз отражаю штурм дома. Прямо как на настоящей войне.

Раздался телефонный звонок. Я был уверен, что это Шутник. Но я ошибся.

– Александр Александрович, я восхищаюсь вашей смелостью, но то, что вы делаете, бессмысленно. Поверьте моему слову, я обещаю вам не только жизнь, но и деньги. И не просто деньги, а очень большие деньги. Пять миллионов долларов. Она же вам пообещала всего один. У вас не будет другого шанса так сказочно разбогатеть. Подумайте. Отдайте мне ее. Вы же понимаете: после того, что случилось сегодня, я не могу ее отпустить. Хотя я очень огорчен тем, что вынужден так поступить. Я надеялся, что мы сможем заключить соглашение. Но вы сами видели, что мне не оставили никакого выбора.

Любопытно, откуда он прознал о нашем соглашении с ней. Впрочем, сейчас это не важно.

– Я вам предлагаю другой вариант: вы отпускаете нас, а за это мы даем вам возможность раствориться в мире, – сказал я в трубку.

– Вы не понимаете, мне нечего делать без комбината в этом мире. С ним связана вся моя судьба. Меня не интересует жизнь богатого бездельника, я свихнусь от тоски. Последний раз спрашиваю: вы согласны?

– Нет.

– Очень жаль.

– Это звонил Курбатов, предлагал сдаться на выгодных условиях. Сейчас они снова начнут, – сказал я Арсению.

Я оказался прав, через несколько минут боевики пошла на новый приступ. Так как атакующих было много, то они держали под прицелом все окна, периодически обрушивая на них шквальный огонь. Мы отвечали нечастыми очередями, одновременно стараясь следить за передвижениями нападавших. И все же им удалось прорваться к двери. Но там их ждал неприятный сюрприз в виде гранаты с выдернутой чекой. Одно неосторожное движение – и должен прогреметь взрыв. Лежа на полу, мы ждали, когда это случиться. И он прогремел, и вместе с ним раздались оглушительные вопли тех, кого он накрыл. Я бросился к окну и увидел, как в панике убегали бравые вояки Шутника.

Но и наши позиции ослабели; хотя дверь была крепкая, она получила повреждения. И уже не могла быть нашей надежной защитницей. Правда вход был забаррикадирован различной мебелью, но и эта баррикада не могла стать непреодолимым препятствием. Если они снова двинутся на штурм, то на этот раз шансов проникнуть в дом теперь у них гораздо больше.

– Как там Зина, с ней все в порядке? – спросил я. Едва началась стрельба, мы отправили ее в самое безопасное в доме место – в подвал.

– Она девушка смелая. Между прочим, одно время была подругой Шутника. Но он ее бросил. Если мы выберемся из этого пекла и получим обещанные деньги, то поженимся. Мы так сегодня решили.

– Ба, да у вас нынче нечто вроде помолвки. Поздравляю, обязательно…

Но продолжить фразу мне не удалось, так как на дом обрушился целый град выстрелов. Судя по интенсивности обстрела, он предвещал начало самого решительного штурма.

Я сразу понял: на этот раз дом нам не удержать, еще несколько минут и они ворвутся в него. Я подозревал, что воинство Шутника получила взбучку от Курбатова за проявляемое малодушие. Скорей всего он где-то совсем рядом и подобно великому полководцу наблюдает за всем происходящем со стороны.

Нападавшие погасили все фары своих машин, и окрестности погрузились практически в кромешную темноту, так как даже Луна была надежна упрятана за тучи. Поэтому приходилось палить по неясным теням. Но так как воплей больше не было слышно, то это означало, что наши очереди пролетают мимо.

У входной двери раздался взрыв, мы сбежали вниз и поняли что вот-вот они ворвутся в дом. Им оставалось сдвинуть шкаф да пару тумбочек, которые еще преграждали путь внутрь. Я примостился за диваном, готовый стрелять в того, кто первым появится, Арсений тоже занял сходную позицию.

Первого непрошенного гостя мы встретили очередями почти одновременно. Это задержало дальнейшее проникновение нападавших, а нам позволило преодолеть лестничный марш, ведущий на второй этаж. Я упал на пол, стараясь как можно сильнее вдавить свое тело в деревянный настил. Я видел, как окончательно пала наша баррикада, и охранники растеклись по дому. Мы с Арсением вновь попотчевали их гостинцами из автоматов, они в ответ стали стрелять в нас. Арсений лежал от меня в нескольких метрах. Внезапно он вскрикнул и схватился за шею. Я посмотрел на него и понял, что остался один.

Арсений громко стонал, но помочь я ему не мог, так как если бы я приподнялся хотя бы на вершок, то немедленно был бы изрешечен пулями. Это же обстоятельство вынуждало меня вести неприцельный огонь. Но и такая беспорядочная стрельба удерживало стремление атакующих захватить второй этаж. Внезапно мой автомат замолчал, я снова надавил на курок, но все было тщетно – у меня кончились патроны. Запасных рожков тоже больше не было, я израсходовал весь боекомплект. Я остался лишь с пистолетом.

Дверь в одну из комнат была открыта, и я пополз туда. Несколько пуль просвистело над головой, я достал пистолет и выстрелил, даже не стараясь в кого-то попасть. Я сделал это для того, чтобы показать им, что я еще жив и вовсе не безоружен.

Наконец я оказался в комнате и принял более свойственную человеку вертикальную стойку. Я спрятался у двери, ожидая первых посетителей. Они не заставили себя долго ждать, сначала кто-то известил о себе очередью, которая целиком впилась в противоположную стену. Затем появился и сам стрелявший. Я поставил ему подножку, парень упал, но я не смог извлечь из этого существенных преимуществ, так как ударом ноги он отпихнул меня в сторону. Единственное, что мне удалось, – выбить автомат из его рук, но и сам я выронил пистолет. Мой противник быстро поднял свое оружие, схватил его за дуло с диким криком помчался прямо на меня. Еще секунда и автоматный приклад должен был размажить мою голову. Каким-то немыслимым движением, я успел переместиться в сторону как раз в тот момент, когда приклад уже был готов проломить мой череп. Я ударил охранника кулаком в живот, второй удар в скулу отбросил его от меня.

Но моя маленькая победа оказалась бессмысленной, так как в комнату ворвались сразу несколько человек. Первого из них я вырубил ударом ноги, но остальные, словно тяжелая гроздь на ветке виноградника, повисли на мне, повалив на пол. Меня начали избивать, я пытался хоть как-то защищаться, но то и дело пропускал удары тяжелых ботинок по своему телу.

Внезапно избиение прекратилось. Я увидел как в комнату вошел Шутник. Я продолжал лежать, он же встал надо мной, а на его лице играла зловещая улыбка.

– Ну что, приятель, я же тебя предупреждал, чем все эти забавы закончатся. А ты не слушал меня. А я тебе хотел только добра. Что же ты наделал, столько отличных ребят положил.

– Сколько? – спросил я, не без труда разжимая губы, по которым пару раз прошлись каблуки ботинок.

– Двое уже в раю и еще трое могут туда попасть в любую минуту.

В это мгновение в комнату привели Арсения. Кроме того, что он был ранен, его уже успели сильно избить. Все его лицо было залито кровью.

Шутник оставил меня и подошел к нему.

– Что же ты, сука, нас предал, мы тебе такое важное задание доверили. А ты… – Шутник несколько раз ударил его по очереди в пах и в живот. Арсений вскрикнул и, кажется, потерял сознание. – С ним мы потом разберемся, – вынес вердикт Шутник. Затем он повернулся ко мне.

– Видишь, приятель, как мы поступаем с предателями. Но и тебя при всем моем уважение, Придется… – Он выразительно провел ребром ладони по горлу. – А что делать? Сам понимаешь, после всего, что мы тут наколупачили, не оставлять же тебя на этом свете. Ты еще пожалуешься кому-нибудь на плохое обращение. А я жалоб не люблю. Но если не хочешь, чтобы тебя еще и помучили, говори, где эта сучка, мои ребята горят желанием позабавиться с ней? Молчишь. Она, наверное, в подвале, – секунду поразмыслив, сказал он своим охранникам. – Немедленно приведите ее. Ну вот, сейчас мы тебя убьем, а с нею чуток поразвлекаемся. У нас тут целая очередь записалась. Вчера пришлось даже в карты разыгрывать, кто какой. Ну а кто первый, сам понимаешь. Люблю снимать сливки.

В комнату втолкнули бедную Зинаиду. Шутник с изумлением уставился на нее.

– А где краля, где Ланина? – рявкнул он на своих подчиненных.

– Больше в подвале никого нет, – сказал один из них.

– Так это ты была вместо нее, Зинка? – обратился он к девушке. – Иль ты не знаешь, моя дорогуша, что я такие шуточки не прощаю. Даже тебе. – Он резко повернулся ко мне. – Говори, где твоя краля? – Дуло пистолета нацелилось мне в лицо.

– Далеко, отсюда не видать.

– Сейчас увидишь! А ну-ка поднимите его.

Меня подняли. Шутник что есть силы ударил меня в солнечное сплетение. Я почувствовал, что задыхаюсь и, словно выброшенная на берег рыба, стал ловить ртом воздух. На меня обрушился целый град ударов, выполнять эту работу Шутник предоставил на этот раз своим подручным. Сам же он стоял чуть в стороне и наблюдал за моим избиением.

– Харе, – решил он, что пока достаточно. – Скажешь, где она?

Мне было так плохо, что для любого ответа у меня уже не было сил.

– Ему так понравилось, что он хочет еще, – сказал Шутник.

И снова на мою бедную плоть обрушились кулаки и ботинки. В какое-то мгновение я потерял сознание. К несчастью, ненадолго. Я увидел склоненное над собой лицо Шутника.

– Приятель, мы все равно ее найдем, никуда она отсюда не сбежит.

Но если не скажешь, через пару минут ты покойничек. Ну, колись.

Но мне уже было все равно.

– В таком случае спасибо за приятное знакомство. Кончайте с ним.

Судя по всему чувство мести за убиенных товарищей у людей Шутника было настолько сильным, что выполнить эту миссию вызвалось сразу несколько человек. Пистолеты и автоматы нацелились на меня со всех сторон. До конца моей жизни оставались считанные мгновения.

– Всем немедленно бросить оружие! – раздался чей-то громовой голос. – Иначе всех перестреляем.

Ннемая сцена, что последовала вслед за грозным окриком, будет всплывать в моей памяти до конца моих дней. Все застыли на месте, изумленно смотря друг на друга и, не понимая, что происходит. В комнате появилось с десяток человек с пистолетами, которые грозно смотрели на охранников Шутника. Несколько секунд никто не решался не только сделать движение, но, как мне казалось, даже вздохнуть.

– Всем немедленно бросить оружие на пол! – последовала новая команда.

Оружие с жутким грохотом полетело на пол. Я мог подобрать любой автомат, но у меня не осталось на это сил. Я плохо различал, что происходит вокруг, так как один из ударов ботинком пришелся мне в глаз, и он заплыл, но я все же заметил, как на меня надвигается темный силуэт. Что-то знакомое привиделось мне в нем, но определить: кто это я никак не мог.

– Александр Александрович, вы живы?

– Жив. Вы кто?

– Вы меня не узнаете, – удивился до боли знакомый мне голос. – Я же Гарцев.

– Вы вовремя, еще бы пару секунд – и я был бы уже далеко.

– Боюсь, что вы правы. Вот мерзавцы! – Дальше последовал текст, который просто невозможно воспроизвести на бумаге. Вылив таким образом свой гнев или какое-то другое сильное чувство, Гарцев снова посмотрел на меня.

– Вас надо в больницу, выяснить, не сломано или разорвано у вас чего-нибудь внутри?

– Ничего не сломано.

– Откуда вы знаете?

– Чувствую, я хорошо знаю реакции своего организма.

И все же встать без посторонней помощи оказалось мне не под силу. Меня взяли за руки и за ноги и понесли в соседнюю комнату, где положили на кровать. Эта комната, а следовательно и кровать принадлежали Ланиной. Я даже почувствовал слабый запах духов, идущий от подушки.

Едва я лег, как в комнату вошел Гарцев.

– Тут лежать лучше, чем там на полу? – усмехнулся он.

– Лучше.

– Я не нашел Ланиной. Где она? Она жива?

– Жива, но ее здесь нет.

– А где она есть?

Я не знал, что сказать. Мысли мои путались, мне было трудно понять, что происходит. Кому верить, а кому не верить? Кто за нас, кто против нас? Почему тут оказался Гарцев, с какими целями он сюда прибыл? Я соображал с большим трудом, кажется, избиение отразилось на всех функциях моего тела.

– Вы мне не верите? – услышал я как сквозь вату далекий голос Гарцев.

Но ответить я не успел, так как внезапно провалился в такую глубокую пропасть, в какой еще, кажется, никогда не оказывался.

Я очнулся, когда уже было светло, лучи солнца, словно стрелы, пробивали насквозь шторы и падали мне на лицо. Рядом с моей кроватью кто-то находился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что роль сиделки выполняет Ланина.

Она склонилась надо мной, а затем громко закричала:

– Он проснулся!

Появился человек, в котором я по неуловимым признаком признал врача. После того, как Ланина вышла из комнаты, последовала долгая и нудная процедура моего осмотра, которую я здесь опускаю. Выяснилось, что знание моего организма меня не подвело, никаких переломов и внутренних кровоизлияний медик не обнаружил. Зато ушибов, ссадин и прочих следов избиения на моем теле была самая настоящая коллекция.

Врач удалился, обильно смазав мои раны какой-то мерзко пахнущей мазью. Я чувствовал себя сносно разумеется по сравнению с предыдущим вечером, когда я потерял сознание. А потому меня обжигало нетерпение снова увидеть Ланину. И она не заставила себя ждать.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Более или менее. Мне кажется, я могу даже встать.

– Доктор сказал, что пока не надо. Поэтому, прошу вас, лежите.

– А вы, это же ваша кровать?

– Она в этом доме не единственная.

Я посмотрел на нее.

– Когда вы вернулись сюда?

– Ночью. Я стала звонить вам по сотовому телефону, но никто не отвечал.

– Вы шли ночью по лесу!?

– Да, шла, – подтвердила Ланина. – Когда я сюда пришла, то застала Гарцева и его охрану. И еще несколько трупов. Но их уже убрали.

– Единственная радостная новость, – проворчал я. – Кстати, а почему не работал мой телефон, кто-то же должен был ответить.

– Он был разбит, в него попала пуля.

– Что с Арсением? – спросил я.

– Он в больнице, мы его постараемся переправить в Москву. Скажите, вам вчера было очень страшно? – вдруг спросила она.

– Страшно, – подтвердил я.

– И все же вы сделали это? – задумчиво произнесла она. – Почему?

– Обычный человек не понимает смысла подавляющего большинства своих поступков, – сказал я. – Я не исключение.

– А вы обычный человек?

– Без всякого сомнения.

– В таком случае, спасибо. – Она наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. Затем встала и быстро вышла. Я посмотрел ей вслед, затем натянул одеяло на голову. Я чувствовал себя еще слабым, и потому меня тянуло ко сну.