Утром, когда я появился на работе, меня ждал сюрприз: в моем почтовом ящике в компьютере находилось послание от Царегородцевой. Она просила меня о встрече. Правда не указывала, когда и где она должна состояться.

На всякий случай я стер сообщение, так как далеко не был уверен, что содержимое моего компьютера периодически не проходит проверку. Но прежде еще раз прочитал его; послание производило весьма странное впечатление, как будто бы его автор не полностью уверен в том, что желает встретиться. Или есть причины, останавливающее его. Но размышлять над этой темой долго не пришлось, так как позвонили секретарша Кирикова, и попросила подняться к ее шефу.

Я надеялся, что я столкнусь с Царегородцевой в одном из коридоров, и она, может быть, мне скажет, что же она в действительности хочет. Но мне не повезло, ее я так и не увидел.

Всегда любезный Кириков на этот раз, кажется, хотел превзойти самого себя. Он ласково улыбался мне, долго тряс руку.

– Чем вы сейчас занимаетесь? – спросил он.

– Делаем из незаметного депутата Поповичева политика большого масштаба. Задача весьма трудная.

– Я понимаю, материал для кройки и шитья не из лучших, – засмеялся Кириков. – Но в этом и состоит искусство закройщика – из любого куска материи пошить прекрасный костюм. Нам этот парень очень нужен. Но сейчас у меня к вам другой разговор, не менее важный.

– Я слушаю вас, Петр Олегович.

Кириков задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Вы знаете, основа нашего бизнеса – металлургический комбинат в К-й области, в городе Новореченске. Завод приносит нам существенную часть прибыли. А сейчас, когда вот-вот начнется выполнение экспортного контракта, он приобретает для нас стратегическое значение. Но в последнее время у нас сильно испортились отношения с тамошним руководством, прежде всего с губернатором. Он личность известная всей стране и считает себя в праве делать все, что ему заблагорассудится. Он вбил себе в голову, что мы грабим его область, не додаем большие деньги в областной бюджет, уводим прибыль в Москву. Ну и многое еще чего из той же оперы. А цель проста – любым способом вырвать завод из наших рук и передать своим бизнесменам. И сейчас в местных средствах массовой информации против нас началась целая война. – Кириков встал, подошел к шкафу и достал оттуда толстую кипу газет. – Тут только небольшая часть тех нападок, которыми переполнены газеты. Ознакомьтесь.

– Обязательно ознакомлюсь.

– Если бы они только этим бы и ограничивались, было бы полбеды, – вздохнул Кириков. – Но они натравливают на нас местный криминал. Он уже начал шантажировать некоторых наших сотрудников. В общем, наступление идет по всему фронту. Я надеюсь не только на ваши способности, как журналиста, но и на другие навыки тоже. Попытайтесь разобраться в ситуации. И не просто разобраться. Нам нужно создать там в средствах массовой информации свой журналистский пул, чтобы они защищали бы наши интересы. Не мне вас учить таким делам.

– И когда отправляться?

Кириков о чем-то задумался.

– Думаю, что скоро. Мы отслеживаем ситуацию и как только возникнет необходимость, сразу же вы и поедите.

Я вышел из кабинета Кирикова. Я смотрел по сторонам, но Царегородцеву по-прежнему не было видно. Конечно, можно зайти к ней в кабинет, но что-то останавливало меня от этого шага. Взамен я решил заглянуть к Костомарову, надо же отчитаться о проделанной работе.

– Леонид Валерьевич, – встретил он меня двусмысленной улыбкой. – А я только что вспоминал о вас: почему не заходите. Так увлеклись выполнением задания, – теперь он откровенно ухмыльнулся. – Есть ли успехи?

Я пожал плечами.

– Ничего сенсационного узнать не удалось. Ей неизвестно, где он скрывается. Хотя этот Косов Ольги звонил, но сказал лишь, что находится в соседней области.

– Не густо. Вы, в самом деле, уверены, что она больше ничего не знает.

– Уверен, в таких ситуациях женщины не лгут.

– Вы плохо знаете женщин, они лгут в любых ситуациях. Но будем считать, что в данный случай – это исключение и ваша нежная возлюбленная сказала правду. В самом деле, зачем Косову ее посвящать в такие опасные дела. Спасибо вам, что вы избавили нашу службу от неприятной работы.

Я вышел из кабинета, и случилось чего я так жаждал: едва лоб в лоб не столкнулся с Царегородцевой. Я хотел было ее спросить о полученном мною сообщение, но она неожиданно посмотрела на меня с таким холодным презрением, что слова комом застряли у меня в горле.

Царегородцева проследовала мимо меня, как мимо пустого место. Мне лишь оставалось недоуменно посмотреть ей вслед. Я чувствовал, что совершенно сбит с толку. Если это какая-то игра, то в чем ее смысл и каковы ее правила?

Сажу честно, это короткая сценка сильно подпортила настроение. Я-то по наивности уже воспылал надеждой, что наши отношения пойдут в гору. И все же я не понимал, что случилось. Во всем этом была какая-то логическая несуразность. Сперва она присылает послание, в котором ясно говориться о своем желании встретиться, хотя и не указываются цели. Затем буквально через час после того, как отправляет его мне, демонстрирует откровенное презрение. Либо это игра, но тогда совершенно не понятно, в чем заключается ее смысл, либо за этот короткий промежуток времени произошло нечто такое, что кардинально изменило ее намерение. Но что могло произойти?

В этом день мне предстояла еще одна неприятная встреча, правда заранее запланированная. Вместе с Потоцким мы должны были приехать в Государственную Думу к Поповичевцу. Вот уж кто не вызывал во мне симпатии. В свое время я немало имел дело с думцами, но о нем даже не слышал. Можно себе представить, как же он тихо себя вел, если даже его фамилия не была на слуху.

– Леонид Валерьевич, вы не возражаете, если мы поедем в Думу на моей машине, – несколько неожиданно предложил Потоцкий.

Я пожал плечами.

– Лишь бы доехать.

Мы вышли на стоянку, и Потоцкий подвел меня к новенькому «Форду».

– У вас отличная машина, – оценил я. – И дорогая.

– Уж не без этого, – довольно засмеялся Потоцкий.

Мне весьма хотелось, чтобы он бы поведал о том щедром источнике, из которого он черпает средства для столь дорогих покупок, но Потоцкий не стал ничего объяснять.

В этот час дороги были забиты тромбами автомобильных пробок. И продвигались мы очень медленно. То ли для того. чтобы скоротать время, то ли по другой причине у моего спутника возникло желание поговорить.

– Абсолютно провальное задание, вам так не кажется, Леонид Валерьевич. Из этого Поповичева ничего не может выйти по определению. Мне кажется, наше руководство поставило не на ту лошадь.

– Нет, не кажется. Абсолютно провальных заданий не бывает. А вот людей, которые проваливают любые задания, сколько угодно. А что касается лошадей, то хороший наездник и на плохой лошади придет к финишу первым.

Потоцкий с сомнением посмотрел на меня.

– Тогда зачем существуют элитные конюшни, где выращивают ценных пород лошадей. Вот увидите, ничего у нас с этим парнем не выйдет.

Зачем он завел разговор на эту тему? Он в самом деле так думает или получил указание меня прощупать?

– А я уверен, что выйдет. Конечно. надо приложить усилий больше. чем обычно, найти не тривиальные ходы. В конце концов, именно на таких сложных делах и проверяется профессионализм. Зато если удастся выполнить задуманное, можно будет гордиться собственными достижениями. Только ради этого стоит постараться.

– Знаете, вы не совсем обычный человек, – вдруг проговорил Потоцкий.

– Разве? Не замечал.

– Нет, правда, я никогда до конца не понимаю ваших намерений. Вроде бы все, как у всех, но если внимательно приглядеться есть что-то еще. Хотя что разобраться трудно.

– Ну тут я ничем не могу вам помочь. Если я для вас загадка, разгадывайте сами. Не знаю, поверите ли вы мне или нет, но никаких тайных намерений у меня нет. Я просто стараюсь добросовестно выполнять возложенные на меня функции и честно получать за это деньги. Боюсь вас разочаровать, но именно они служат основным стимулом всех моих действий. У меня был период в жизни, когда я почти в прямом смысле нищенствовал. Воспоминаний о нем мне хватит до конца моих дней.

Потоцкий с сомнением покачал головой.

– Вы хотите, чтобы все думали так о вас. Но на самом деле это не совсем так, как вы про себя говорите. Я же не слепой.

Да что это он сегодня, с тревогой подумал я, хочет припереть меня к стенке, заставить признаться в каких-то тайных намерениях? Вряд ли бы он осмелился вести со мной такую беседу только от своего имени.

– Думайте, как хотите. Это даже лестно для меня. Хотя до сих пор мне казалось, что все мои поступки совершенно прозрачны, как чисто вымытое стекло. Но всегда полезно узнать о себе что-то новенькое.

– Впереди показалось массивное здание Государственной Думой. Я вздохнул с облегчением, этот странный разговор закончился сам собой в силу объективных причин.

– Поповичев явно смущался. По-видимому, он еще не вошел по настоящему в свою новую роль.

– Вы уверены, что мне необходимо разоблачать смычку бизнеса и криминала? Мне кажется, у меня немного другая задача.

– Вот для того, чтобы выполнить эту задачу вам как раз и необходимо выступить с разоблачением. – Я подал ему папку. – Вот ознакомьтесь, мы подготовили все необходимые материалы.

Поповичев углубился в чтение.

– Но это же… Ничего не понимаю.

– Я вздохнул. Случай был тяжелый. Есть люди, до которых все доходит очень долго и с большим трудом.

– Послушайте, Алексей Валентинович, мы сейчас ведем переговоры с одним из популярных телевизионных каналов. Там есть одна передача, которая посвящена всяким криминальным делам. Вы должны будете в ней выступить. И произнести пламенную речь. Тезисы мы вам написали. Пожалуйста, выучите их самым тщательным образом. Вы приведете любопытные факты. Они в материалах тоже изложены. Это сразу же привлечет к вам большое внимание. Помочь нашему делу способен только популярный политик. И вы должны им стать, причем быстро.

– Депутат с сомнением посмотрел на нас, но кивнул головой.

– Скажите, вы хотите быть известным, хотите избраться на следующих выборах, хотите наконец иметь много денег? – Поповичев снова кивнул головой. Я увидел, как вдруг заблестели до сей минуты его тусклые глаза. – Если вы все этого хотите достигнуть, слушайте и делайте так, как говорю я и Игорь Игоревич. Перед вами открывается широкая дорога, конец которой даже невозможно представить. – Я наклонился к нему и принял заговорческий вид. – Я не исключаю, что однажды вы сможете баллотироваться на пост президента. А там, как знать… Но нужно хорошо начать, начать так, чтобы о вас в самое ближайшее время заговорила бы вся страна.

– Я готов, – вдруг совсем другим тоном произнес Поповичев. – Я сделаю все, как вы говорите.

– Вы правильно поступаете. Выучите все, что тут написано, – кивнул я на папку, – а через денек Игорь Игоревич проведет с вами генеральную репетицию. Если выступление на телевидение окажется удачным, пусть к вершинам власти для вас будет открыт.

– Я постараюсь, – еще раз заверил Поповичев.

– Я встал. Мы попрощались и покинули кабинет депутата.

– А здорово вы его раскрутили, – сказал Потоцкий, когда мы шли по думскому коридору. – Теперь он будет землю рыть. Хотя противно иметь дела с такими типами.

– Ему принадлежит будущее, – заметил я.

– Вы это всерьез?

– Разумеется. Другое дело, что это будущее может быть не слишком лучезарным для страны, но ничего н поделаешь.

– Не хотел бы я жить в таком будущем.

– Почему? Вы полагаете, Игорь, что настоящее чем-то лучше? Многим ли отличаются те, кто нами сегодня правит, от Поповичева? Я давно уже не надеюсь на власть, в нее всегда будут стремиться самые темные и убогие личности. Это один из способов прикрыть свой комплекс неполноценности. Поедемте в офис. У нас много дел. Надо окончательно решить вопрос с передачей на ТВ.

– День действительно выдался очень хлопотливым, начальство подбросило еще пару заданий. И я уехал с работы так поздно, что мчался по почти свободной магистрали. Сильно хотелось есть, но я знал, что дома меня встретит пустой холодильник. Все же не так уж и хорошо жить одному, тем более я принадлежу к той категории мужчин, которая не любит заниматься домашним хозяйством. Да и вообще с некоторых пор я стал замечать, что одиночество меня начинает тяготить. После развода, вдоволь нахлебавшись прелестями семейной жизни, я просто наслаждался тишиной и покоем, тем, что больше ни от кого не завишу. Но с тех пор прошло немало времени и, кажется, у меня стали появляться другие желания.

– Мои мысли невольно перескочили к Царегородцевой, вернее, сперва в воображение возник ее образ, а потом я стал думать о том, что никак не пойму, что же она за человек, в какую игру со мной играет? Насколько ясно она представляет, что такое концерн, в котором работает? Очень не хочется думать, что она хоть одним боком замешена во всех его грязных делах.

– Я заехал в магазин, купил пачку пельменей. И прямо из двери прошел на кухню. У меня было ощущение, что если я сейчас не поем, мой желудок свернется калачиком в животе.

– Пельмени уже закипали, когда в мою дверь кто-то позвонил. Я подошел к ней заглянул в глазок. И обомлел: на лестничной площадке стояла Царегородцева. Если бы там находился Иисус Христос, я бы удивился гораздо меньше.

– Я открыл дверь. Моя гостья явно испытывала смущение.

– Здравствуйте, Леонид Валерьевич, вы удивлены столь поздним моим визитом?

– Не буду скрывать, более чем.

– Я понимаю. Но у меня не было выхода.

– Раз нет выхода, тогда входите.

– Царегородцева вошла в квартиру.

– У вас, кажется, что-то бежит.

– Мои пельмени!

– Я помчался на кухню. Я успел во время, еще бы пару секунд, и все мои пельмени оказались бы на плите.

– Я выключил комфорку и вернулся к поздней гостьи.

– Вы не поужинайте со мной? Хотя могу предложить только пельмени.

– А знаете, с удовольствием. Я тоже хочу есть.

– Тогда проходите в комнату. И садитесь, где понравится.

– Я снова помчался на кухню, проклинаю себя за то, что в доме почти нет никаких запасов еды. И даже спиртного; кроме бутылки водки, я ничего не обнаружил. Придется угощать тем, что есть в наличие.

– Я разложил пельмени по тарелкам, достал бутылку водки, погрузил все это на поднос и направился в комнату.

Царегордцева сидела на тахте и с любопытством осматривалась вокруг. При виде меня она встала.

– Вот значит, где все и происходило, – вдруг произнесла она загадочную фразу.

– Что происходило?

– Да ничего, это я так. Ваша жизнь здесь происходит.

– Но не только тут, в других местах тоже. Садитесь. Вы не против, если мы выпьем. Все же такое событие, вы пришли ко мне.

– Давайте выпьем, только чуть-чуть. Я ведь за рулем.

– Ах да. Ну, ничего, сейчас милиция уже спит. – Я в самом деле налил водку на самое донышко рюмок. – За что?

– А давайте просто так выпьем.

– Мы выпили просто так, и Царегородцева в самом деле стала с аппетитом есть. Я не отставал от нее.

– Неужели вы живете совсем один? – вдруг спросила она.

– Совсем один.

– И вам не грустно?

– Бывает по всякому. Хотя иногда грустно.

– Царегородцева о чем-то так глубоко задумалась, что даже перестала есть.

– Я к вам пришла за помощью, – вдруг сказала она.

– Что-то случилось?

– Она кивнула головой.

– Мне опять угрожают. На этот раз грозят похитить дочь. Я просто в ужасе, не знаю, что делать.

– Чего они требуют?

– Информацию о всех финансовых потоках, обо всем, что мы затеваем. Кроме того, они снова хотят, чтобы я перечислила бы средства на какие-то счета. Я не знаю, что делать. Мне страшно.

– Я задумался.

– Но что я могу в это ситуации сделать. Я же не поселюсь у вас дома и не стану охранять вас денно и нощно. Вы же понимаете, что это совершенно невозможно.

– Я пошла, – как-то странно произнесла Царегородцева. – Извините, я напрасно пришла к вам. – Она встала.

– Подождите, Марина Анатольевна. Я хочу вам помочь. Я очень хочу помочь. Но мы все попали в сложную ситуацию. Вам надо немедленно отправить куда-то дочь. Родственникам в провинцию или в какой-нибудь молодежный лагерь за границей. Но только так, чтобы ваши недруги не узнали, куда именно.

– Да, вы правы. Я так и сделаю. Спасибо за ценный совет.

Она направилась к выходу. Я последовал за ней. Она остановилась возле двери.

– Извините за поздний визит. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – растерянно проговорил я. Меня преследовало ощущение, что я не до конца понял цель ее визита.