Смуров вышел из здания суда шаркающей старческой походкой. По-другому он просто не мог идти, ноги плохо слушались его. Он проиграл процесс, проиграл в чистую. Он даже не мог припомнить, когда потерпел подобное поражение в последний раз. Ни один его аргумент не был услышан, судья полностью встала на сторону его оппонентов.

Впрочем, Смуров понимал, почему это случилось, он был неубедителен. Он так и не сумел перебороть то ли волнение, то ли внутреннее несогласие с самим собой. А потому говорил путано, непоследовательно. Даже его голос звучал не очень разборчиво, и судья несколько раз просила повторить то, что он только что сказал. Зато Шипова была в ударе, она выстроила линию своего поведения логически убедительно, раз за разом опровергала выдвигаемые им аргументы. И зачастую он не знал, что ей на это возразить. Будь ситуация иной, он бы гордился ею, Катя оказалась даже более способной ученицей, чем он предполагал. Не напрасно он тратил на нее время и силы, результат налицо.

За спиной Смурова раздались быстрые шаги. Но он даже не повернулся, чтобы посмотреть, кто это. Ему было все равно.

— Дмитрий Борисович! — узнал он голос Шиповой.

Смуров встал и посмотрел на нее. Она встала рядом с ним.

— Дмитрий Борисович, я даже не знаю, радоваться мне или огорчаться.

— Радуйся, Катя, ты выиграла дело. Ты молодец, — тихо произнес он.

— Да, выиграла, но я вижу, как подавлены вы. Это портит мою радость. Я же понимаю, что это все только благодаря вам.

— Ты и сама неплохо постаралась. Не думай об этом. Суд — дело жестокое, тут решаются судьбы людей. И всегда есть проигравшая сторона. Но иначе не получается. Сегодня удача на твоей стороне.

Он видел, что Шипова немного растеряна, не знает, как дальше поступить.

— Дмитрий Борисович, вы сейчас куда?

— Поеду в свой офис, надо доложить партнеру о результате.

— Хотите я с вами? Или вечером приеду к вам?

— Спасибо, Катя, но не надо. Я хочу побыть сегодня один.

— Я понимаю… — протянула она. — Но если захотите меня увидеть, дайте знать, я тут же примчусь.

Смуров кивнул головой и побрел к машине. Он даже не посмотрел, куда исчезла Шипова, сейчас она интересовала его меньше всего.

Он сел в автомобиль и вдруг почувствовал острую боль в лопатке. Он не носил с собой никаких лекарств, и сейчас испугался, что может умереть. Смуров прикрыл глаза и стал ждать, что последует дальше. Постепенно болеть стало меньше. Значит, еще момент не пришел, подумал он.

Смуров положил руки на руль и увидел, что они подрагивают. Только этого еще не хватало. Все равно надо ехать, Руденский с нетерпением ждет его появления. Правда, с другим результатом. Но тут уже ничего не изменишь.

Постепенно Смурову удалось немного успокоиться, даже руки почти перестали дрожать. Но эта победа над своим телом не слишком его обнадежила, он опасался, что недуг снова даст о себе знать. Сегодня по его здоровью был нанесен сильный удар. А может, и не только по здоровью.

Он припарковал машину и направился к офису. Никогда еще столь привычный путь не давался с таким трудом. Ноги отказывались идти. Больше всего хотелось убежать куда-нибудь подальше и там затаиться, как суслик в своей норке. Но он понимал, что это невозможно.

Смуров открыл дверь и вошел в кабинет Руденского. Завидев Смурова, он тут же поднялся с кресла и пошел ему на встречу. Но остановился на полпути.

— Дима, что с тобой? На тебе лица нет.

— Можешь дать воды?

— Конечно.

Из холодильника Руденский достал бутылку воды и подал ее Смурову. Тот жадно стал пить. Затем сел в кресло.

— Игорь, я проиграл.

Руденский сел напротив.

— Я это уже понял, — потерянным тоном проговорил он. — Но как это произошло?

— Я поддался.

— Но чему?

— Слабости. Я виноват, Игорь. У нас были все шансы на успех.

Руденский схватился за голову и стал раскачиваться в кресле.

— Ты даже не представляешь, что ты натворил. Все планы полетели к чертовой матери.

— Прости, Игорь.

— Простить! — закричал Руденский. — И это все? Ты считаешь, что в жизни так все просто. Ты завалил верное дело, мы просрали кучу бабок, которые уже лежали у нас в кармане. И после этого предлагаешь все забыть.

— Жизнь на этом не кончилась, Игорь.

— А откуда тебе это известно. Я давно заметил, что после развода ты слетел с катушек.

— Причем тут это?

— Если бы не развелся, мы выиграл бы процесс.

В этом он прав, мысленно согласился Смуров.

— Но я развелся. И этого уже не изменить.

Руденский, который без конца носился по кабинету, тяжело упал в кресло.

— Я вынужден тебя уведомить, что наше партнерство в прежнем формате не может быть продолжено.

— Что бы предлагаешь?

— Ты уступишь мне свою долю, причем, с большим дисконтом. Из-за тебя я лишился огромных денег.

— Это не справедливо.

— А из-за блядства проигрывать заведомо выигрышные дела, это как?

— Вспомни, ты тоже блядовал.

— Но это никак не отразилось на нашем бизнесе. Блядуй хоть двадцать четыре часа в сутки, только дела в суде выигрывай. Это мое условие.

— Я согласен, — пробормотал Смуров. Он чувствовал себя раздавленным и униженным. — Давай урегулируем эти вопросы завтра. А сейчас, если не возражаешь, поеду домой. Неважно себя чувствую.