До выборов остался один день. Вся предвыборная агитация, все предвыборные митинги были запрещены законом. Было решено, что в целях безопасности все оставшееся до голосование время я проведу дома, никуда не выходя. Я бесцельно слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Вернее, занятий можно было найти немало, но ничего меня не привлекало. Я пробовал читать, смотреть телевизор, слушать радио, но через минуту замечал, что не воспринимаю ни текст, ни звук, ни картинку на телеэкране. Мои мысли уже не первый раз сами собой устремлялись к Ксении. Почему она была так подчеркнуто холодна со мной?
Позвонил Вознесенский, спросил о моем настроении. Но говорил он со мной, как мне показалось как-то слегка отчужденно, даже не приветливо. И снова я не понимал, чем это вызвано. Кажется, я вполне успешно выполнил все задачи, которые мы перед собой с ним ставили. Конечно, выборы только завтра, но никто не сомневается в моей победе, все опросы подтверждают это. Так чем же он недоволен? Или его недовольство связано с чем-то другим?
Как же медленно тянется время, когда человек скован обстоятельствами по рукам и ногам и ничего не можешь уже предпринять, и ему лишь остается ждать, когда события завершат свой ход сами собой, без его участия. Может, стоит попробовать заснуть. Как сказала Ксения, я счастливый человек раз у меня хороший сон. Так докажем это ей и себе еще раз.
Я проснулся от того, что меня кто-то тряс за плечо. Не без усилий разлепив глаза, я увидел Олега.
– Ну ты здоров спать, – сказал он. – Я уже три минуты трясу тебя, как грушу.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, но скоро случится.
– Что?
– Вот этого я и не знаю.
– Что-то случится, а что неизвестно?
– Именно, ты очень точно все сформулировал. Иди ополоснись и тогда будем разговаривать. Ситуация очень тревожная.
Холодная вода вместе с возникшей тревогой смыла с меня остатки сна. Когда я вошел снова в комнату, Олег разговаривал по телефону. Причем, по его решительному тону я понял, что он отдает приказания.
– Так что же все-таки должно произойти? – спросил я, когда он положил трубку на рычаг.
– Они готовят ночь длинных ножей.
– Говори ясней.
– Яснее некуда. Мы получили сведения, что твой друг Григор решил пойти ва-банк. Чтобы не проиграть выборы, у них остается одна возможность – их сорвать. Вот они и решили это сделать, устроив в городе такой погром, чтобы завтра никто не осмелился бы прийти на участок для голосования. Поэтому сегодня вечером они бросают все наличные свои силы. Мы даже получили информацию, что они обратились с просьбой к братве прислать подкрепление из соседних городов. И эти отряды вроде бы уже в пути. Так что сегодняшняя ночь предстоит весьма веселая.
– Понятно. Гришка решил бросить мне вызов. Придется его принять.
Олег как-то подозрительно посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не можем сидеть спокойно и смотреть, как бесчинствуют эти молодчики. Мы должны дать им отпор.
– Силы слишком неравны. Мы еще не готовы к битве. У нас есть сведения, что милиция получила распоряжение не вмешиваться в то, что будет происходить; если будут вызовы, приезжать с опозданием. Мы остались одни против всей этой криминальной оравы.
– У нас еще есть время, надо мобилизовать всех, кого сможем. Послушай, Олег, если город увидит, что мы бессильны им воспрепятствовать, то завтра никто не станет голосовать за нас. Кому нужна власть, которая ни на что не способна. Именно на это и делает ставку Григор. Разве ты не понимаешь?
– Я-то понимаю, но Вознесенский дал категорическую команду – не высовываться.
– Ты можешь не высовываться, а я высунусь.
– Он мой шеф, я не могу его ослушаться.
– А я тебя и не заставляю. – Я направился к телефону.
– Что ты собираешься делать?
– Звонить всем, кто сможет прийти мне на помощь.
– Ты сумасшедший.
– А кто не сумасшедший. Ты знаешь таких? – Я взял трубку.
– Подожди, – остановил Олег меня, – давай пошевелим мозгами.
– Давай, но времени очень мало.
– Я знаю, – раздраженно буркнул он.
Мы сели за стол.
– Мы не сможем перекрыть весь город.
– Значит, надо сосредоточить силы где-то в одном месте.
– Как ты думаешь, где они нанесут главный удар?
Я задумался.
– Кажется, я знаю. Если тебе нужно позарез сорвать выборы, что ты сделаешь для этого?
Олег хлопнул себя по голове.
– Как я сам до этого не допер? Я – полный идиот. Конечно, они попытаются забраться в помещение избирательной комиссии и уничтожить все списки избирателей. Нет списков, нет – выборов. А составить новые списки – на это, наверное, уйдет несколько месяцев.
– Думаю, так все и произойдет. И все же мы не можем сосредоточивать все силы в одном месте и оставить весь остальной город без защиты. – Я подошел к телефону и стал звонить. Мой разговор с Анатолием длился всего несколько минут. – Он сейчас приедет, – сказал я Олегу. – Думай, кого еще мы можем позвать?
– Можно попробовать поговорить с Куцем.
– Это тот, у кого мебельный комбинат. Но до сих пор он не шел с нами на контакт.
– Не шел, но насколько мне известно у него нет ничего с общего с мафией.
– Ладно, попробуем поговорить. А сейчас с минуту на минут придет Анатолий. Может, он что-нибудь подскажет.
Анатолий появился минут через пятнадцать минут. Он приехал прямо со службы в рясе, и я поймал себя на том, что пока так и не привык видеть его в этой своеобразной униформе. Мы коротко рассказали ему о том, что должно случиться сегодня ночью.
– Вот я о чем подумал, – сказал я, – ты долгие годы работал в милиции. Должен же в ней оставаться хоть кто-то, кого они не купили. Даже в чумной бараке можно отыскать несколько здоровых людей.
Анатолий задумался.
– Есть один начальник отделения в Приречном районе. Клочков жутко его ненавидит, потому что его никак не могли подкупить. Его не раз хотели снять с этой должности, но не решались, так как у него всегда были лучшие показатели. Между прочим это единственный район в городе, где нет постоянных бандитских групп, он им не позволяет там укорениться. Надеюсь, что он не изменился. По крайней мере я ничего такого о нем не слышал.
– Тогда звони ему немедленно, пусть приезжает сюда.
Разговор Анатолия с начальником отделения оказался непростым и занял минут десять.
– Он едет, – сказал Анатолий, положив трубку.
Мы молча сидели в тревожном ожидании. Дверь отворилась, и охранник ввел средних лет мужчину в форме старшего лейтенанта милиции, невысокого роста и полного. Он явно не отличался ни физической силой, ни выносливостью. Невольно я почувствовал разочарование.
– Знакомьтесь, – сказал Анатолий, – вот это тот самый Иван Ермохин.
Мы пожали друг другу руки.
– Я давно хотел с вами познакомиться, – сказал милиционер.
– Что же мешало?
– У меня было опасение, что вы мне не поверите.
Я задумчиво посмотрел на него.
– Вообще-то вы не далеки от истины. Но коли мы уж встретились, да еще в такой день, то стоит нам поговорить.
– Не возражаю.
– Пиво хотите? – предложил я, видя, что старшего лейтенанта мучит жара.
– Вот пиво с удовольствием. Каюсь, люблю пивком побаловаться.
Я достал из холодильника несколько банок с пивом. Ермохин ловко открыл одну из них и отпил.
– Как же вы уживаетесь со своим шефом, Клочковым? – спросил я.
– Не просто, – усмехнулся Ермохин. – Он много раз пытался меня сместить, да больно у меня уж показатели хорошие на фоне других. Ни у кого в городе таких нет. Но ненавидит он меня люто. Мстит, как может. Звездочек на погоны не дает, я по возрасту уже в майорах должен ходить, а вот какой год в старлеях застрял. Вы не думайте, что вся милиция поголовно на них работает. Есть и честные ребята. Правда не так их и много, я свое отделение по всему городу собирал. Зато во всех уверен, что никто из них не продался им. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Понять не сложно. Вам известно, что должно случится сегодня?
– Весь город только об этом и говорит.
– Мы не можем допустить бандитского шабаша.
– У нас в районе ничего такого не будет, они даже соваться к нам не станут.
– Если в одном месте их будет меньше, значит в другом их будет больше. Закон математики. Вы согласны действовать с нами вместе?
Ермохин несколько секунд размышлял.
– О чем вопрос.
– Вы сумеете обеспечить безопасность не только в районе действия вашего отделения, но еще нескольких соседних районов?
– Постараемся.
– Если вы сделаете это, то это облегчит нашу задачу.
– Наши позывные сегодня будут «Волна». Держите с нами связь. – Ермохин сделал последний, но затянувшийся глоток из банки и встал. – Я рад, что мы наконец встретились.
– Я тоже, вы даже не представляете, как вы меня обнадежили. Откровенно говоря, я опасался родной милиции даже больше, чем бандитов. От них хоть отбиться можно, а за сопротивление блюстителю порядка сами знаете, что бывает. И я вам обещаю, что добьюсь, что Клочкова снимут.
– Хорошо бы.
Ермохин ушел. Я повернулся к Олегу.
– Ну как впечатление? Ему можно верить?
– Ты же уже поверил. Будем надеяться, что он не подведет.
– Не волнуйтесь, все будет нормально, – заверил Анатолий.
– Теперь поедем к Куцу на комбинат, – сказал я Олегу.
Оставив Анатолия в квартире, мы помчались на окраину города. Здесь на бывшем пустыре недавно появился небольшой, но процветающий мебельный комбинат. Принадлежал он молодому бизнесмену Леониду Куцу. Это был весьма странный и загадочный человек. Никто не знал, откуда он появился в городе, где взял крупные капиталы, чтобы в рекордный срок возвести свою фабрику. Эта таинственность усиливалась тем, что он почти ни с кем не общался, не посещал ни собрания предпринимателей, ни тусовки местной элиты, хотя ни для кого не было секретом, что он является в Рождественске одним из самых богатых людей. Мафия тоже не совалась к нему, так как у него была одна из самых сильных служб безопасности. Вот она-то и была нам нужна.
Попасть на комбинат нам долго не удавалось. Бдительная стража не пустила нас даже на проходную, и мы вынуждены были проводить время в машине. Пока мы ждали, я внимательно осматривался вокруг. Судя по всему предприятие было далеко не маленьким, передо мной вытянулись изящные корпуса, сооруженные из легких сборных конструкций. Этот Куц неплохо развернул дело в отличие от меня; я так и не сумел осуществить ни одну свою предпринимательскую затею. Может, это происходило от того, что я вечно спешил, мне не хватало основательности, вот все мои постройки рано или поздно разваливались. А надо было делать так, как этот Куц; легко, но в тоже время прочно.
Наконец нам разрешили пройти на комбинат. В сопровождении нескольких ребят их охраны мы зашагали в сторону трехэтажного здания.
Оказавшись внутри, я был поражен увиденным. Это была самая настоящая сказка; сверху с легким шумом струилась вода, вокруг росли деревья, в больших аквариумах плавали золотые рыбки. Стены были обложены голубым кафелем, имитирующим морские волны, повсюду висели картины. А я даже не знал, что в нашем городе существуют такие оазисы красоты и умиротворения. Само собой, что на виллах местных толстосумов можно было узреть и не такое, но это был не роскошный особняк, а обыкновенное здание заводоуправления, рядом с которым в соседних корпусах делали мебель, и в воздухе летали стружки дерева.
Сопровождаемые легким урчанием скользящего вниз водного потока мы поднялись по лестнице и вошли в приемную. Здесь тоже все было очень красиво и торжественно. Нас встретила симпатичная секретарша, фотопортретом которой можно было смело украшать самый престижный журнал.
Она обворожительно улыбнулась и попросила немного подождать.
– Леонид Валерьянович сейчас освободится и примет вас. Хотите что-нибудь выпить, господа?
Но господам было не до того; каждая минута была на вес золота, а мы и так потеряли по милости этого человека столько драгоценных его слитков. Кажется, секретарша поняла наше нетерпение, так как тут же скрылась за тяжелыми, обитыми красной кожей дверьми кабинета Куца.
Вышла она оттуда почти сразу и пригласила нас пройти.
Я впервые видел Куца и с интересом смотрел на него. У него было красивое правильное лицо, единственное, что мне не понравилось, что оно было каким-то малоподвижным. Казалось, что это замечательно выполненная маска. Впечатление изысканности дополнял отлично сшитый костюм, облигающий высокую поджарую фигуру. Я ни минуты не сомневался, что Куц много времени уделяет спорту.
– Чем обязан вашему появлению у меня? – спросил Куц. Он встал, но выходить из-за стола не стал, оттуда показав нам на кожаные кресла.
Мы с Олегом сели и посмотрели друг на друга. Я понял, что нас с ним одолевают примерно одинаковые мысли и чувства.
– Мы пришли к вам за помощью, – начал я. – Вам известно, что должно сегодня ночью произойти в городе?
– А что сегодня ночью должно произойти? – совершенно бесстрастным тоном спросил Куц.
Интересно, он, в самом деле, не знает, подумал я?
– Завтра должны состояться выборы мэра, – сказал Олег.
– Извините, но я не интересуюсь никакими выборами и никогда в них не участвую.
– Это ваше дело, – сказал я, – но речь идет немного о другом. Мафия очень обеспокоена тем, что потерпит на них поражение и поэтому решила не допустить проведения голосования. А для этого она намеревается устроить в городе крупные беспорядки для запугивания жителей.
– Уверяю вас, господа, сюда они не придут. Когда я построил этот комбинат, они почти сражу же явились ко мне, но вскоре поняли, что здесь они ничего не добьются.
– Мы рады за вас, но вы же понимаете, что комбинат – это еще не весь город. Кто его защитит от бандитов?
– Для этого есть милиция. Я плачу налоги и немалые для того, чтобы она защищала граждан.
– К сожалению, милиция в нашем городе в массе своей на стороне мафии. Я думаю, вы это знаете.
Куц едва заметно пожал плечами.
– Честно говоря, мне этот вопрос никогда не интересовал. Я привык полагаться на свои силы, и все возникающие подобные проблемы решаю без чье-либо помощи.
– Это мудро. Но к каждому жителю города не приставишь службу безопасности. А кто-то должен их тоже защитить. Мы просим вас помочь, у вас тут большие силы, они бы очень пригодились сегодня ночью.
Куц переводил свои холодные глаза с меня на Олега, затем они двигались по обратному маршруту.
– Сожалею, что я вынужден вам отказать, но я не вмешиваюсь в такие дела. Мой принцип – не участвовать в схватках, не занимать ничью сторону. Я убедился, что это лучшая из всех возможных позиций. Я занимаюсь бизнесом, а не борьбой с преступностью.
Вошла красивая секретарша, неся на подносе кофейник и три чашечки.
– Хотите ли выпить кофе? – предложил Куц.
– Спасибо, у нас нет времени.
Мы одновременно встали с Олегом с мягких, удобных кресел.
– Знаете, – сказал я, – никому всю жизнь не удается отсидеться даже за самым высоким забором.
Куц внимательно посмотрел на каждого из нас и впервые я увидел на его холодном, почти полностью лишенном мимике лице, нечто похожее на усмешку.
– Вы плохо знаете меня, – произнес он.
– Любопытный тип, – оценил его Олег уже в мчавшейся в обратном направлении машине.
Я кивнул головой, мне тоже по-своему заинтересовал Куц и в другое время я был бы не прочь поразмышлять над тем, что представляет из себя этот человек, но сейчас моя голова была забита совсем другим мыслями.
Я достал телефон и стал набирать номер.
– Ксения, вы можете немедленно приехать ко мне?
– Могу, у меня есть минут тридцать свободных.
– Больше нам и не надо. Я вас жду.
– Что ты задумал? – спросил Олег.
– Если нам не повезло с этим типом, надо искать другие возможности. Подожди, сейчас все услышишь.
Пока шли предвыборные баталии, каждому члену моего штаба была придана машина, поэтому Ксения прибыла почти одновременно со мной. Вместе мы поднялись на лифте. Олег прошел первым в комнату, оставив нас на несколько мгновений одних в прихожей.
– Я хочу вам кое-что сказать, – произнесла Ксения.
– Не сегодня, у нас нет времени, – довольно резко оборвал ее я. И увидел в ее глазах вспыхнувшую обиду. Но мне сейчас было не до женских эмоций.
– Ксения, у вас сегодня есть эфир? – спросил я, когда мы присоединились к остальному обществу.
– Да, я веду вечерние городские новости.
– Вам известно, что должно произойти вечером?
– Об этом только все и говорят. Некоторые уже уезжают из города.
– В самом деле, нам навстречу попалось необычно много машин. Теперь понятно, куда они едут. Вот о чем я хочу вас попросить: я прошу вас сказать всем людям открытым текстом о том, что готовится. И еще сказать о том, что мы не допустим, чтобы всякая мразь вытворяла в городе все, что ей заблагорассудится. Все равно – я уверен – они уже знают о наших приготовлениях. И прошу вас, затем обратиться к мужчинам с воззванием: кому дорого спокойствие и безопасность их семей пусть выходят на защиту города. Объявите сбор в восемь часов у памятника Победы. Если есть в этом городе смелые люди, они придут.
Ксения внимательно посмотрела на меня.
– Я сделаю все, что вы просите.
– Надеюсь, встретимся с вами завтра живыми и здоровыми, – сказал я.
Мы снова остались в чисто мужской компании.
– Теперь нам надо подумать о том, как максимально эффективно распределить наши силы, чтобы накрыть как можно большую часть города, – сказал я.
Олег уехал через час, когда закончилось наше импровизированное совещание, и мы остались вдвоем с Анатолием. Ходики на стене показывали шесть часов, сбор мы наметили на восемь. Значит, оставалось два спокойных часа.
– Может, тебе не стоит в этом участвовать, ты все-таки священник? – сказал я.
– Я думаю, что Бог одобрит мое намерение.
– Но он призывал совсем к другому. Ударили по одной щеке, подставляй – другую.
– Знаешь, о чем я иногда думаю, если бы он знал, как будет развиваться человеческая история дальше, как будет велика власть зла, сколько крови прольется, то я почти уверен, что он изменил бы некоторые свои постулаты.
– Да ты я погляжу еретик, живи ты в другую эпоху, тебя бы сожгли на костре.
– Служить Богу это вовсе не означает без конца повторять одни и те же сказанные когда-то слова, а следовать тому, что он нам всем завещал; нести любовь к ближнему. Есть дух учения, а есть буква. И если не противостоять злу, то какая цена любви. Он сам подал нам этот пример.
– Но он не вступал в схватку с бандитами.
– Просто они не попадались на его пути. Знаешь, всякий раз в таких ситуациях я ставлю его на свое место и пытаюсь понять, как бы он поступил. Мне кажется, он бы действовал сейчас точно также.
– Значит, будем считать, что сегодня в наших рядах будет Бог.
– Он всегда с теми, кто противостоит злым силам.
Я вздохнул. Честно говоря, сегодня вечером я больше надеялся на помощь обычных людей.
– Твоя жена знает, куда ты ушел?
– Знает, у меня нет от нее тайн.
– И как она отнеслась к этому твоему поступку?
– Сказала, что Бог меня благословляет.
– Ты счастлив с ней?
– Да, мне невероятно повезло, я познал, что такое настоящая любовь. Ты не представляешь, как это одухотворяет всю твою жизнь. Подлинная любовь делает нас совершенно иными.
– Я действительно этого не знаю, с подлинной любовью мне не повезло. Как ни странно, но только теперь я начинаю понимать, что я никого не любил и никто не любил меня.
Я вспомнил о Марине, о длинной череде ссор, которые ознаменовали все наше совместное существование. Самая большая загадка в жизни: зачем мужчина и женщина, не созданные друг для друга, оказываются вместе? Но размышлять на эту тему дальше мне не удалось, так как зазвонил телефон. Почему-то у меня учащенно заколотилось сердце. Я поднял трубку и сразу узнал его голос.
– Ну как, кореш, готовишься к сегодняшнему карнавалу. Обещаю, будет весело. Такого этот паршивый городишка еще не видывал. Ты тоже будешь приятно удивлен. Надеюсь, ты не струсишь и вылезешь из своего убежища. Я так соскучился по тебе, мы давно ни о чем не беседовали. У тебя, наверное, накопилось ко мне масса вопросов.
– А у тебя есть масса ответов?
В трубке раздался смех.
– Смотря что ты под этим понимаешь, корешок. Ты рановато стал праздновать победу, я сразу понял, что ты – фартовый. Но сегодня у тебя есть шанс это доказать. Вылезай из берлоги – и мы поговорим как мужчины.
– Поговорим, не волнуйся, я тебе обещаю, что наш разговор будет для тебя не самым приятным.
– Да ты мне никак грозишь. – В голосе моего собеседника прозвучало притворное изумление. – Я вижу, кореш, да ты расхрабрился. Уж не та ли баба, с которой ты гулял той ночкой, тебе так расшевелила. Перед ней по струнам бьешь. Ну, ну, это становится занятным. Наша встреча обещает быть особенно забавной. Ты бы хоть намекнул, где ж ты будешь, чтобы я тоже туда бы заскочил.
– На кладбище, там, где скоро будет твоя могила.
– Ох, силен, кореш, – громко засмеялся Монахов, как скажешь, так сразу страшно становится. Ты я вижу совсем распалился. Молодец, это мне нравится. Ну, давай, до встречи. Осталось ее ждать совсем недолго. Кажется, вы трубите сбор в восемь.
Я вытер пот со лба. Пока я разговаривал, Анатолий внимательно наблюдал за мной.
– Это «Монах», он повадился звонить ко мне и вести светские беседы. Каким-то образом он узнает мой телефон, хотя мы его постоянно меняем.
– Когда-то я им немного занимался, он весьма ловок и все время ускользал. Потом я узнал, что у него был в милиции осведомитель. Это была одна из причин, почему я решил уйти оттуда.
– Мне кажется, что однажды наши дорожки пересекутся и одному из нас эту встречу не пережить.
– Ты должен всегда помнить, что он не задумываясь применит оружие.
– Это я уже понял.
Оставшиеся до условного часа время мы с Анатолием почти не разговаривали. Просто сидели напротив друг друга и изредка улыбались. Ни с кем мне не было так хорошо, как с этим человеком. Если судьба мне не дала любимой женщины, то она одарила меня замечательным другом. И надо признать, что это тоже немало, может быть, даже больше, чем первый вариант.
Олег приехал, как мы и договаривались без пятнадцати восемь. Таким хмурым я его, пожалуй, еще не видел.
– Я специально проехал по многим улицам, еще совершенно светло, а город словно весь вымер. Даже окна закрыты, все либо уехали, либо попрятались по домам.
– Кто-нибудь собирается у памятника Победы? – спросил я.
– Пока нет никого.
– Это плохо, мы рассчитывали, что люди придут.
– Боюсь, что придется обходиться своими силами. И вот еще что: мы посоветовались и пришли к единодушному мнению, что тебе сегодня не следует выходить из квартиры.
– И кто проводил этот великий совет?
– Все члены штаба. Они все собрались у Вознесенского. Он тоже поддерживает это мнение.
– Мы не в армии и я сам решаю за себя. Я буду участвовать в операции.
– Но ты же понимаешь, если с тобой что случится…
– Не будем думать об этом. Мое решение окончательное. Никто не вправе мне приказывать.
Олег о чем-то задумался, затем достал из кармана пистолет.
– Возьми, – протянул он мне его.
– Но у меня нет право на ношения оружия. Если Клочков узнает, что я вооружен, он стерет меня в порошок меня.
– Это на крайний случай, лучше быть живым с пистолетом, чем мертвым без него.
– Ладно, давай.
Черная рукоять пистолета привычно разместилась в ладони. Я засунул его за пояс. В самом деле с ним чувствуешь себя спокойней. Я взглянул на часы.
– Пора.
– Да, пора, – согласился Олег.
Олег был прав; несмотря на то, что было еще светло, на улицах не было ни души. Город был абсолютно мертв, даже из окон не доносилось никаких звуков, так как все они были плотно закупорены. Такой картины мне еще не довелось видеть. Даже стало не по себе.
Около памятника Победы собралось человек тридцать-тридцать пять. В том числе к некоторому моему удивлению – несколько женщин и среди них – Ксения. Мы вышли из машины. Если быть честным, то я рассчитывал, что придет значительно больше народу.
– Большое всем спасибо за то, что откликнулись на наш призыв, – произнес я. – Вы понимаете, что вы все рискуете. Поэтому пусть каждый еще раз подумает, стоит ли ему ввязываться в это дело. Что касается женщин, то я вас очень прошу – вернитесь по домам. Сегодня не ваш день.
– Мы не уйдем, – от имени представительниц прекрасного пола решительно заявила Ксения и посмотрела на меня. – Мы имеем такое же право, как и мужчины, встать на защиты родного города.
Я растерянно посмотрел на Олега, потом на Анатолия, не зная, как отреагировать на этот заявление.
– Может, ты как священник вразумишь этих амазонок, – обратился я к нему.
– Я не стану этого делать, они имеют на это право.
– Что будем делать? – повернулся я к Олегу.
– То, что решили раньше, – пожал он плечами.
– Мы вам даем нашего человека, он будет начальником вашей дружины, – сказал я – Очень прошу вас, выполняйте все его указания. А чтобы вы не чувствовали себя безоружными, мы выдадим каждому по милицейской дубинке. Только прошу вас, держитесь все вместе. Лишь в этом случае вы – сила, с которой будут считаться.
Я и Ксения еще раз посмотрели друг на друга, но продолжать этот молчаливый диалог больше не было время. С людьми остался заместитель Романова, мы же снова сели в автомобили.
Город был все таким же пустынным, только теперь стало быстро темнеть. Мы слушали по рации переговоры милиционеров из отделения Ермохина, переговоры, которые вели в других машинах наши люди. Сначала они звучали спокойно, но постепенно тон их менялся на все более тревожным. То в одном конце города, то в другом были замечены группы пеших боевиков и подозрительное передвижение автомобилей. Пока эти бандитские формирования вели себя пассивно, и столкновений еще не было, но с каждой минутой обстановка накалялась и становилось все более очевидно, что это предгрозовая тишина.
– Нам пора на объект, – сказал Анатолий, – они скоро начнут.
Городской избирком размещался в небольшом двухэтажном особняке. Мы заранее выбрали плацдарм для наблюдения; напротив здания находилась начатая, но заброшенная, огороженная забором стройка. Вот туда, оставив автомобили за квартал от этого места, мы и направились.
Хотя уже наступила темень, а уличное освещение в городе почти нигде не работало, проблемы с наблюдением за обстановкой у нас не было, так как мы захватили с собой приборы ночного видения. Но пока они показывали лишь то, что все вокруг спокойно. Зато напряжение царило в других местах; переговоры по рации доносили до нас отголоски столкновений. Причем, мы слушали не только своих, но и чужих. И потому как часто попадались нам их частоты, становилось ясно, что силы, которые введены в бой, немаленькие.
– А если мы просидим тут зря, – не выдержал я. – Они там сражаются, а мы пьем кофе, – посмотрел я на Олега, который спокойно потягивал кофе из стаканчика термоса.
– Это была твоя идея. Не волнуйся, они обязательно придут. Хочешь кофе?
– Нет.
– Ну и зря, это очень хороший кофе, он придает силы. А они нам скоро понадобятся.
Пророчество Олега сбылось минут через десять. К зданию избиркома стремительно подкатили два джипа. Из них высыпало человек двенадцать. Нас вместе с охранниками из службы безопасности Олега было шестеро. Я подумал, что соотношение вполне приемлемое, один наш человек на их двоих. Вот если к ним придет подкрепление, дело будет гораздо хуже.
Группа захвата устремилась к зданию. Им даже не нужно было взламывать дверь, она послушно отворилась от первого же пинка. Не было сомнений, что все было готово к встрече гостей и между ними и милиционерами, охранявшими избирком, существовал сговор.
– Пора, – скомандовал Олег, едва бандиты скрылись внутри здания.
Мы побежали через улицу.
Один из преступников стоял на стреме, но он был слишком уверен в своей безнаказанности, поэтому заметил нас с некоторым опозданием. Эта невнимательность стоила ему дорого; Олег вырубил его одним ударом. Но тот успел поднять шум, поэтому нам не удалось беспрепятственно проникнуть в здание. Несколько человек встретили нас у входа, но так как численное преимущество в этом поединке было на нашей стороне, то мы быстро расчистили дорогу. Мне достался пожилой мужчина, судя по его уверенным повадкам, это был ветеран подобных налетов и сражений. Он замахнулся на меня кулаком с одетым на пальцы кастетом, но я легко перехватил его руку и ударил ему в пах ногой. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы мой противник сложился вдвое, изрыгая при этом из себя фонтан смачных ругательств.
Но меня он больше не интересовал, я вдруг ощутил небывалый азарт, тело было легким и послушным, готовым к новым, более серьезным поединкам. Я первым поднялся по лестнице на второй этаж, где по нашим сведениям и хранились все списки избирателей. Судя по всему, та же информация была и у наших врагов, так как в их поиске они рыскали по комнатам Пол устилал ковер из сброшенных со столов бумаг.
Я кого-то ударил, он отлетел к стене, после чего я на несколько мгновений остался не у дел. Все уже с кем-то сцепились, и только я ждал своего врага. Подсознательно я искал Монаха, но, кажется, в этой операции участия он не принимал. Из рядом расположенной комнаты послышался шум, я ворвался туда и увидел, как Анатолий дерется с каким-то парнем. Тот попытался ударить его в лицо, но Анатолий увернулся и сам врезал ему по подбородку. Тот отлетел к стене, но сразу же встал, а в его руке сверкнул нож. Все произошло за какой-то миг: парень, словно лев бросился на Толю и полоснул его лезвием. Послышался сдавленный крик, и почти сражу же кровь намочила рубашку на плече моего друга.
Я вдруг почувствовал, как вспыхнула во мне ярость, я бросился на парня, тот отскочил и угрожающе поднял нож. Теперь я мог рассмотреть этого юнца; от силы ему было лет восемнадцать. Но потому как он решительно и точно размахивал своим оружием, было видно, что он имеет навыки обращения с ним.
Хотя валы ярости буквально захлестывали меня, но это были холодные валы; голова была ясная, и я хорошо отдавал себе отчет в каждом своем движении. Парень размахивал перед моим лицом ножом, ища удобный момент для того, чтобы проткнуть им меня. Я решил ему помочь и слегка раскрылся – и он тут же бросился ко мне. Именно этого момента я и ждал; я слегка отскочил в сторону и изо всех сил ударил его по руке. Нож вылетел из его ладони, я же обрушил на обезоруженного противника град ударов кулаками и ногами. Без своего страшного оружия он не представлял для меня никакой опасности, так как я был его значительно и сильнее и натренированней. Он лежал на полу, я продолжал его пинать, и с каждым новым ударом во мне увеличивалась ненависть к этому юному подонку.
– Остановись, ты убьешь его, – вдруг прорвался в мой распаленный мозг хриплый возглас Анатолия.
Но, увлеченный своим делом, я даже не понял, что он мне кричит. Парень уже не пытался сопротивляться, он лишь укрывал лицо и пах руками. Но именно туда я и старался попасть.
– Остановись, прошу тебя! – снова закричал Анатолий и повис на мне. – Ты же его убьешь!
Я перевел взгляд на Анатолия и увидел, что его рубашка на плече вся набухла кровью.
– Тебе плохо?
– Плечо болит, – сказал он.
– Пойдем отсюда, надо скорее к врачу.
Я обхватил Анатолия за талию и потащил к дверям. Перед тем, как выйти из комнаты, я бросил взгляд на своего противника. Он по-прежнему лежал на полу и с ненавистью смотрел на меня. Все лицо его было в крови.
Я сразу наткнулся на Олега и одного из его сотрудников, они подхватили Анатолия и понесли к машине. Предвидя подобное развитие событий, мы заранее оборудовали несколько пунктов медицинской помощи, где дежурили врачи – в один из них мы и поехали.
Анатолий сидел в машине, очень бледный, но не стонал, а только морщился от боли. Кровь капала на сиденье. Наши взгляды встретились.
– Ты его чуть не убил, – едва слышно прошептал он. – Немедленно поезжайте за ним, он был весь в крови, ему тоже нужна срочная помощь.
– Нет, – сказал я. – Нам сейчас не до него.
– Тогда я отказываюсь получать помощь.
Мы переглянулись с Олегом.
– Поворачивай, – сказал он шоферу, – только быстрей. Дорога каждая секунда.
Парня мы нашли в той же комнате, лежащим на полу. Бандитов в доме уже не было; получив отпор и оставив раненого, они скрылись. Мы подняли его и понесли вниз под аккомпанемент его несмолкаемых стонов. Только сейчас я смог подробно рассмотреть последствия нашей драки; его лицо представляло из себя сплошное кровавое месиво.
Врачи, предупрежденные по рации, уже ждали нас. Их оказалось двое, поэтому один занялся Анатолием, другой – юнцом.
– Что с ним? – спросил я у врача, который занимался Анатолием.
– Рана не глубокая, но он потерял довольно много крови. Но большой опасности, думаю, нет.
Я почувствовал облегчение. Чтобы я сделал с этим парнем, если Анатолию была бы нанесена смертельная рана? Мои кулаки непроизвольно сжались, и я снова ощутил желание наносить удары. Я посмотрел на поверженного мною парня и отвернулся; его лицо представляло страшное зрелище. И все же я не чувствовал себя виноватым, он сам выбрал свою судьбу.
Кроме Анатолия у нас было еще двое раненных, но к счастью легко. Врач перевязал их и заявил, что они могут отправляться домой самостоятельно. Что касается Анатолия, то он посоветовал отвезти его домой.
Путь до дома Анатолия мы проехали молча. Ему было явно не до разговоров, так как он то и дело морщился от боли, особенно тогда, когда джип, наскочив на кочку или выбоину, падал вниз или подпрыгивал вверх. И хотя я еще не был мэром, но невольно думал о том, что в этом городе необходимо срочно заняться дорогами.
Вместе с Олегом мы, несмотря на его протесты, на руках вынесли Анатолия из машины и понесли к дому. Мы постучали, мгновенно зажегся свет, и дверь отворилась.
– Что с ним? – спросила жена. Хотя было поздно, но по ее наряду было ясно, что она не спала.
– Он ранен ножом, но не опасно, – сказал я.
Я ожидал громкой звуковой реакции в виде плача или крика, но жена Анатолия лишь молча кивнула головой и обняла мужа, помогая ему войти в дом. Мы вошли за ней. За столом с очень серьезными лицами сидели дети и внимательно смотрели на раненного отца. Я взглянул на Анатолия и увидел, что он улыбается своими белыми губами.
– Хотите знать, как это произошло? – спросил я.
Женщина коротко взглянула на меня.
– Это потом, простите, но мне надо позаботиться о муже.
– Да, мы уходим. Завтра, Толя, мы непременно заглянем, – пообещал я.
Мы вышли из дома. Был теплый вечер, на небе гроздями сияли звезды, мы, не сговариваясь, остановились, наслаждаясь теплом и тишиной.
– Знаешь, хочется покурить, – сказал я.
– Как ни странно, но мне тоже, – улыбаясь, отозвался Олег. – Кажется, это желание у меня возникло во второй раз в жизни.
– А когда был первый раз.
– А вот не скажу. Вот только сигарет у меня нет. Хотя постой. – Олег добежал до машины и вернулся с двумя сигаретами. – У нашего шофера стрельнул.
Мы закурили.
– Странная женщина, – задумчиво произнес я, – я ожидал совсем другой от нее реакции.
– Она очень сосредоточенная. Она знает, что следует делать. Какой смысл голосить или причитать, когда нужно оказать помощь.
– Он отправился к нам с ее полного согласия. Ему повезло с женой. – Я замолчал. – Я бы желал узнать, как обстоят дела с еще одним человеком?
Романов посмотрел на меня. Он явно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Вместо этого он поднес ко рту рацию.
– «Весна», отзовитесь. Скажите, что у вас происходит?
– Все нормально. Мы не дали им бесчинствовать, хотя такие попытки они делали много раз. Утром я обо всем доложу подробно.
– Что с людьми?
– Один получил ножевое ранение, мы отвезли его в больницу. Еще двое сильно избиты. Ну, про всякие ушибы и царапины я не говорю. Они есть почти у всех.
– А как женщины?
– С ними все в порядке. Никто не пострадал. Мы не разрешали им ввязываться в драки, хотя они очень хотели.
– Ты правильно делал. Пока. Ты все слышал? – обратился он уже ко мне.
– Да.
– Теперь твоя душенька спокойна?
– Не совсем. Я волнуюсь за Толю, как бы не было осложнений. Вдруг будет заражение крови.
– Врач первым делом промыл рану. Или ты не помнишь?
– Помню.
– Раз помнишь, тогда поехали домой. Честно говоря, я чертовски устал.
Одновременно мы бросили сигареты на землю и направились к машине. Олег высадил меня и умчался домой, как сказал он: спать. Я поднялся к себе на лифте, вошел в квартиру, подошел к окну. На другом конце города я увидел отблески пожара. И почти сразу мимо промчалось несколько пожарных машин. Если я не ошибался, огонь вспыхнул где-то на «Хуторке». Все же им удалось что-то поджечь. Но, как странно, сейчас меня это волновало довольно мало, мои мысли были заняты другим. И хотя хотелось спать, я медлил уходить в забытьи. Завтра решающий день в моей жизни, который может повернуть ее на сто восемьдесят градусов. Но и это в данный момент меня не слишком волновало. Раздался телефонный звонок. Я бросился к аппарату.
– Вы дома?
– Дома.
– С вами все в порядке? Я слышала у вас один тяжелораненый.
– Да, Анатолий, хотя рана, надеюсь, не очень тяжелая. Задето плечо. Как было у вас?
В трубке зажурчал смех.
– Было очень страшно, мы натолкнулись на целую банду, их было не меньше человек пятнадцать. И все вооружены металлическими дубинками и прутьями. Я уж не говорю о ножах. Хорошо, мы успели вызвать подмогу, этого старшего лейтенанта, кажется, его фамилия Ермохин. Иначе нам всем было бы худо. Милиционерам пришлось пару раз пальнуть в воздух, только тогда они убрались восвояси.
– Это последние их такие гастроли, – заверил я.
– Хочется в это очень верить. Ну теперь я пойду ложиться. Я почти уже сплю. А что будете делать вы?
– То же самое.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Мы разъединились. Я посмотрел на ходики; они показывали три часа ночи. До начало голосования оставалось всего пять часов. Надо ими воспользоваться наилучшим образом, то есть хорошо выспаться.