Милена с сыновьями приплыли в Ладогу на сороковой день. Как получила известие о гибели мужа, стала собираться в дорогу. Очень тяжело ей достались эти дни. Она бросилась к холму, где на столбе на площадке стояла домовина с прахом её супруга и, заливаясь слезами, запричитала.

– Месяц ты мой ясный и хто жа закрыл тябе очи О небо сине грають птицы, а счастия маво нетути Солнце червлёное не вернёть мяне суженого Не вернёть Ладу маво як бы лелеял ты жаль мою И не испить шеломом водицы тябе боле И свету бялого не зрить ясными очами… Пошто ты оставил мяне едину горевати Яко же мяне зараз без тябе обходитися? За што жа меч булатны посёк тябе? Якое же нам с сынами без тябе буде? И Волхов течёте без ответу И Ветер шумити без словесов… Ни царя не боитися смертина Ни старого ни минуить, ни хороброму уклонитися, Ни доброго пощадити…

Сыновья с трудом увели мать от домовины с прахом отца.

Дедила, узнав о приезде Милены, доложил Рюрику и поспешил встретиться с нею. Он от его имени предложил женщине поселиться с сыновьями в Детинце, но она отказалась и остановилась у Снежаны, чтобы вместе с ней разделить горе утраты. Они по – бабьему погоревали о своих любимых.

Уже во время тризны Ярилко принял решение переехать в Киев. Погибли и любимый сын и ближайший друг, ничто больше не связывало его с Ладогой. Более того, по славянским обычаям обязан он был найти виновника гибели своих близких и отомстить. Подозрения падали на сбежавшего Аскольда. Если кто замешан ещё и здесь, то всё одно в Ладоге и Изборске оставались мстители – сыновья Вадима Храброго и Воислава, в других местах достать обидчиков им будет сложнее. В путь-дорогу вместе с ним собрались несколько семей, в том числе близкие друзья и сподвижники Воислава – Горемысл, Драган, Колот, Стоян.

Смешок, наречённый с лёгкой руки Ярилко – Златогором остался с Богухвалом. Через несколько дней ладьи загрузили нехитрыми пожитками. Готовые отплыть вверх по Волхову, они покачивались у причала. Дедила, узнав об отъезде авторитетных ладожан, а по сути его соперников, прибежал на берег. Он не смог скрыть своей радости. Улыбка то и дело блуждала по его лицу.

– Попутного ветрило вам братия, – сказал он, обращаясь к Ярилко. Тот посмотрел на его сиявшие глаза и, усмехнувшись, произнёс.

– Ты смотри, Дедила, терем княжеский горит – дым до небес, – он указал глазами в сторону хором Рюрика.

Дедила оглянулся и увидел чёрные клубы дыма над княжеской крепостью. Он подпрыгнул на месте, улыбку словно ветром сдуло с его лица и бегом рванулся к месту, откуда как ему казалось, шёл дым.

Стоян оглянулся на Ярилко:

– Чародейство ты творишь Ярилко. А то бы от радости за то, што мы отбываем, вознёсси до небес и сам Дедила.

– Не чудо сиё Стоян, а разумение человечьей влады.

Они вместе посмотрели в сторону княжеских укреплений, где не было и в помине никакого пожара. Вскоре ладьи отплыли.