К этому времени на престол вместо Михаила III – представителя аморийской династии взошёл Василий Македонян, начинавший следующую династию императоров. Он же – организатор убийства прежнего басилевса.

Фотий, как и подобает своему предназначению, смиренно принял смену власти и при первой возможности сложил похвальное слово в адрес нового правителя:

Басилевс сразу проникся к патриарху благосклонностью. Пользуясь сложившейся ситуацией, Фотий при удобном случае изложил ему план привлечения росов на сторону империи, что являлось его давней мечтой. С первого появления варваров под крепостными стенами столицы он никогда не отказывался от намерения привести под руку ромейской державы воинственное племя. Император отдал соответствующее распоряжение по осуществлению задуманного своему секретарю-мистику, а тот довёл решение до комита священных щедрот. Денежные средства были выделены.

К Фотию пригласили подававшего большие надежды молодого иерея Григория. Тот пришёл заранее и долго томился, ожидая приёма. Наконец его пригласили войти, у дверей он припал на одно колено и смиренно склонил голову. Фотий перекрестил священника, позволил поцеловать руку и усадил на стул перед собой.

– На тебя сын мой возлагаю важную миссию. Тебе следует склонить прибившего по воле Божьей к нашим берегам варвара к принятию священного обряда крещения.

– Сиё приемлю как знак свыше, – смиренно согласился Григорий.

– Я не буду упоминать имён наших предков, кои так прекрасно устроили дела нашего города. Добропорядочные и не уподобленные гнуснейшим из людей, они смогли всё сделать благочестиво и прекрасно, основав город и введя в употребление законы. Нам также следует продолжить великие свершения.

На протяжении всего разговора Григорий то и дело согласно опускал вниз голову.

– Ты последуешь с ним в его дикую варварскую страну, подарками и речами будешь проповедовать слово Христово, с единственною целью – поставить сей народ на служение империи. Постарайся сын мой внушить любовь к Господу нашему. Начни с того, с чего начал Христос. Проповедуй более о справедливости и смирение в ожидании лучшей доли в будущей небесной жизни. Не пренебрегай подавать милостыню. Одари многих ею. На то тебе будут даны немалые средства.

– Я расскажу им, что все равны – и бедный, и богатый перед Господом нашим.

– Именно так. Начни с этого. То истиной безупречной является. Дабы простой народ пришёл в движение и проникся уважением к вере. Впоследствии, как она укрепится, подводи всех под руку державы нашей и в церкви проповедуй уважение к власти. Ни благородное происхождение, ни приятная дружба, ни что иное. Но более имя Христа подаёт надежду большинству.

– Приемлю волю твою, – провозгласил Григорий.

– Следуй же с Богом, – осенил его крестным знамением патриарх.

Григорий после беседы с патриархом посетил Аскольда и в дружеской беседе ещё раз рассказал тому о буре, что после крестного хода налетела на воинство русов. Они вместе побывали во Влахернском соборе. Григорий взял библию, обёрнутую специальным не горючим составом, совершил над ней молитву, а потом запалил факел и сунул книгу в яркий огонь. Подержал над пламенем и показал Аскольду. Тот был потрясён – пламя не оставило на книге даже следа.

– Получишь ты многие блага сейчас, приняв веру священную и жизнь вечную после, – говорил ему Григорий.

– А яко же наши Боги? – выспрашивал Аскольд.

– Что тебе они дали, твои Боги? Оглянись на устройство моей державы и припомни свою жизнь, в каковой и омовения принять как следует было негде. Кроме жаркого и душного места, где вы нещадно хлещете себя прутьями. Жилища ваши чаще тесны и бедны убранством.

Григорий уже проведал о том, что по вечерам Аскольд любил плескаться в бассейне.

Вслушиваясь в слова молодого священника, Аскольд припомнил город, по которому его водил Григорий – широкие мощёные улицы, площади с колоннами и статуями, храмы, дворцы, триумфальные арки… Вкус необыкновенных блюд, подаваемых ему на стол в последнее время, и сейчас пробуждал в нём звериный аппетит.

После очередной просветительской беседы и непродолжительного размышления он принял окончательное решение креститься.

Погожим солнечным утром его известили, что обряд будет проводиться в храме Святой Софии.

Аскольда долго и усердно приводили в порядок. После этого повели к величайшему каменному творению того времени. На подходе Аскольда словно пригвоздило к земле, он благоговейно взирал на возвышавшееся перед ним великолепное сооружение. Уходившие ввысь стены, огромные кружевные купола – будто вылепленное из камня небо изваяли перед ним.

Первую церковь, посвященную Софии Божьей Премудрости, построили при императоре Константине. Храм несколько раз разрушался и восстанавливался, пока император Юстиниан не вознамерился возвести здание, которое своим богатством и красотой должно было превзойти все существовавшие прежде.

Юстиниан, а точнее византийский император Флавий Пётр Савватий Юстиниан – полководец и реформатор хотел, чтобы воздвигаемый собор остался как память о нём самом. Он мечтал превзойти еврейского царя Соломона, воздвигнувшего Иерусалимский храм.

Строительство проходило под руководством Главных архитекторов – Исидора Милетского и Анфимия Тралльского. В их распоряжении были ещё более ста помощников, сведущих в архитектуре ничуть не меньше своих руководителей. У них в подчинении трудилось десять тысяч человек всех специальностей. Губернаторы со всех провинций отыскивали скульптурные украшения для нового храма. Пожар, случившийся в 532 году, как нельзя, кстати, уничтожил остатки старого храма, и началось полным ходом строительство нового.

Новый храм возводили семь лет. Через семнадцать лет восточная часть главного купола обрушилась от землетрясения, и Юстиниан возобновил строительство с ещё большим рвением. Перевязав голову, с палкой в руке он ходил осматривать работы в простой полотняной одежде. Все жители империи вносили дань на построение собора. Мрамор всех цветов – белый, розовый, зеленый и голубой, гранит Египта и порфиры, а также драгоценные колонны, извлеченные из разных древних языческих храмов: восемь порфировых колонн нижнего этажа знаменитого храма Солнца в Баальбеке, восемь из храма Дианы в Эфесе – украшали собор. Материалы для строительства были взяты из храмов, принадлежащих почти всем языческим религиям: Изиды и Озириса, Солнца и Луны (в Гелиополисе), Минервы Афинской и Аполлона Делосского.

К пространному четырехугольнику с каждой стороны пристроили четыре меньших квадрата таким образом, что главные части здания образовывали форму креста. По углам центрального зала были поставлены массивные столбы (пильеры), а их вершины соединены между собою полукруглыми арками. Поверх этой аркады возвели огромный купол, опирающийся на арки четырьмя точками, а остальная его часть поддерживается пандативами (треугольниками) в пересечении арок. Точки опоры гигантского свода не видны и купол словно парит в воздухе. Несмотря на свои гигантские размеры, купол был очень лёгким, так как сложен он из глиняных горшков, сделанных из легкой глины с острова Родос – вес двенадцати горшков равен весу одного обыкновенного кирпича. Стены храма сложили из кирпичей и покрыли мраморными плитами, а пильеры из больших известковых камней сцепили между собою железными связями и гладко оштукатурили раствором на масле под мрамор различных цветов. Крыша главной части здания состоит из девяти куполов. Между пильерами поместили по четыре колонны из гранита, поддерживающие хоры для женщин, которые стояли во время богослужения отдельно. На других колоннах из египетского гранита провели к хорам боковые галереи, освещённые окнами в три яруса. Кроме того в храме возвели сто семь колонн – мраморные и гранитные и украсили карнизы множеством листьев и полосок в виде галунов.

Поражённый этой красотой Аскольд замер на месте. С гулко бьющимся сердцем он смотрел вверх на золотой крест, сверкающий на вершине купола в солнечных лучах, и не мог двигаться дальше. Срочно послали за Зораном. Его появление придало Аскольду смелости, и процессия вошла в храм. Самого Зорана предусмотрительно провели на верхнюю галерею.

Григорий подвёл Аскольда к большой купели. Варяг не успел ещё прийти в себя от красоты величественного собора, вновь был поражён внутренним убранством и украшениями, разноцветной мозаикой на золотом полу, вознёсшимся над ним округлым сводом с фигурами и ликами святых. Они, казалось, готовы были спуститься к Аскольду. Священник начал читать молитву об изгнании из его сердца нечистых духов. Он попросил у Бога милости и принятия Аскольда в лоно церкви. Не колеблясь, Аскольд трижды отрёкся от сатаны и прежней веры, обещая служить новому Богу. Григорий истово помолился, прося Господа об освящения воды, три раза осенив её крестным знамением. Оливковым маслом он помазал Аскольда, и его трижды погрузили в воды купели.

Григорий забасил прославляя его новым именем:

– Крещается раб Божий Николай во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого духа, аминь.

На Аскольда одели золотой крестик на цепочке и облачили в белые одежды.

Зоран, оставшись в одиночестве, наблюдал сверху за обрядом. Опираясь на гладко отполированную поверхность перил, он не выдержал и небольшим кинжалом нацарапал рунами на гладкой мраморной поверхности своё имя и славу родным Богам в надежде, что когда-нибудь по ним прочитают и о нём. С удивлением Зоран смотрел на преобразившегося Аскольда. Из-за поменявшегося выражения глаз варяга лицо его посветлело, и чёрная борода стала не так заметна, будто изменив цвет. Зоран же за столько лет так и не смог проникнуться такими же чувствами к чужой ему стране и очень тосковал по родным местам.

Григорий после крещения провёл Аскольда по всем церквям Константинополя и тот всё больше проникался общей атмосферой благопристойности и поклонения божественной воле императора. Священник проводил в беседах с Аскольдом вечера, подводя того к выполнению возложенной на него патриархом и императором миссии. Аскольда поначалу удивило, что ему, несведущему в святых науках варвару, могут доверить такое благое дело. Но Григорий мягким и добрым словом склонил его к мысли, что, скорее всего, это сам Господь остановил свой выбор именно на нём.

Время шло. Пора было собираться в дорогу. Перед отплытием ему оказали честь быть принятым самим императором – Фотий убедил правителя о необходимости произвести напоследок неизгладимое впечатление на варвара. Григорий провёл Аскольда по залам, где на каждом шагу стояли императорские гвардейцы. Как только они остановились у парчового занавеса, его внезапно отдернули, и перед ними открылся большой тронный зал. В глубине на постаменте из зелёного мрамора стоял золотой трон, внизу на ступеньках лежали два золотых льва. За троном высилось дерево с золотыми птицами, покрытыми разноцветной эмалью. Стены зала были украшены мозаикой. Не в силах оторвать глаз от такого великолепия Аскольд онемел. И вдруг неожиданно откуда-то сверху торжественно зазвучал орган и хор, заставив вздрогнуть вошедших.

Император был облачён в белое платье, на его плечах лежал обшитый золотыми нитями и самоцветами, увешанный драгоценными камнями пурпурный плащ, застёгнутый на перелившуюся алмазами пряжку. На голове сияла золотая диадема с жемчужными подвесками, на ногах короткие розовые сапожки. Вдруг птицы на золотом дереве замахали крыльями, и послышалось мелодичное пение. Вслед за ними поднялись изваянные львы, раскрыли пасти и страшно зарычали. Аскольд с Григорием как подкошенные одновременно пали ниц. Когда Аскольд в страхе приподнял голову, император вместе с троном вознёсся под потолок. Оттуда он опустился уже в фиолетовом одеянии.

Возле трона в сверкающих доспехах, не шевелясь, застыли рослые воины. Неподалёку в кресле в отделанных золотом одеждах сидел патриарх, довольный произведённым на варвара впечатлением. Логофет, присутствующий для общения императора с гостями, передал Аскольду поздравление и пожелание служить империи по воле Божьей милости. После полученного разрешения подняться они с Григорием стояли с опущенными вниз головами. Аскольду казалось, что сам император взирал на них откуда-то из-под потолка.

В подарок от басилевса логофет преподнёс Аскольду большой перстень с драгоценным камнем, под которым был спрятан тайник с каплями медленно убивающего яда. Уже после приёма Григорий рассказал Аскольду о секретном устройстве перстня.

На этом аудиенция была закончена. Под впечатлением от встречи с императором, не имея сил даже говорить, они вышли на воздух. Григорий только сейчас осознал, на какую высоту его может поднять предстоящая миссия.

Начались последние приготовления к отплытию. Зоран с грустным видом наблюдал за тем, как грузится корабль.

– Осталиси у тябе на Руси сродники? – спросил его Аскольд однажды вечером, когда они остались одни.

– Сестрица должно ишо жывая. А братчики не знамо. Рокив много пролетело. Я за них служение воинское пошёл отбывати.

– Что жа може са мной поедешь?

В тёмно-карих глазах Зорана засветилась неподдельная радость, тотчас сменившаяся печалью.

– Поди не видпустють.

– Отпустють, – уверено произнёс Аскольд. – Токмо за енто ты мне верой и правдой павинен служити.

– Отслужу, – кивнул Зоран.

– Я им зараз нужон куды боле, чым оне мяне. Вона кольки добра грузють, – он кивнул с веранды, где они сидели с Зораном, в сторону корабля, покачивавшегося на волнах у причала.

Так и вышло. Более того, в подчинение Аскольду дали двадцать человек варяжских воинов, принятых на службу в ромейскую армию, а для личной охраны император отправил с ним нескольких хорошо обученных греков.

Парусно-гребной корабль с высокими бортами и тремя мачтами под парусами грузился под завязку. Боевые площадки и все свободные места дромона были заполнены товарами – предполагалось шикарными подарками произвести впечатление на варваров. Из-за этого количество воинов и гребцов было сокращено до минимума, огнемётные устройства и катапульты сняты. Для охраны судна стратиг флота снарядил два меньших по водоизмещению корабля, но в полном вооружении. Друнгарий флота – Афанасий Григора возглавил военную часть экспедиции.

За всем присматривал мистик императора. На корабль заносили шелка, бархат, амфоры с вином, оружие, предназначенное для того, чтобы одарить лучших людей и поэтому искусно отделанное золотом и серебром, а также драгоценные украшения, сафьян, ковры, стекло, фаянс и пряности. Афанасий с опаской поглядывал на осадку судна, молясь о благоприятной погоде на пути в Корсунь.

Сам патриарх перед отплытием отслужил молебен.