Приезжавшие в строившийся город купцы рассказывали о жизни в других землях и странах, о сказочных богатствах и чудесах. Олег задумался о расширении владений новгородской земли и начал подготовку к дальним военным походам. В первую очередь для этого требовались лёгкие, удобные и надёжные суда, чтобы могли плыть против течения, проскочить, если потребуется пороги, обойти заборы – торчавшие из воды камни. Чтобы при случае можно легко взвалить ладьи на плечи воинов, да и перетащить на себе.
Зимой рубили большие деревья – осину, дуб, липу – выжигали и выдалбливали середину, придавая ладьеобразный вид. Колоду распаривали и расширяли. Иногда вначале делали в стволе трещину на всю длину, затем вбивали распорки, придавая стволу форму будущей ладьи и только потом дерево срубали. Лишняя древесина также выжигалась или выдалбливалась. Колоду заливали водой и держали, пока материал для ладьи не становился гибче, потом грели огнём и вставляли внутрь опруги. К долблёному челну по бокам наращивали борта с расчётом человек на сорок под парусом.
Олег начал пополнять дружину людьми – вновь прибывающими варягами и из местных словен, и из коренных жителей чуди, мери, веси выбирая наиболее способных для военного дела. Обучение пошло полным ходом. Оружие изготовлялось и закупалось – наручники, мечи, копья, луки, копья, стрелы, кистени, булавы, топоры, шлемы. Щиты делали как водится червлёного цвета с металлической бляхой посередине – круглой заострённой в центре, чтобы и щитом можно поразить ворога. Кузнецы или их помощники почти без продыха раздували меха в кузнях. Металлический перезвон стоял над Новгородом – ковали кольчуги и длинные рубахи с металлическими пластинами с рукавами или безрукавные. Особенно тяжела и трудоёмка была эта работа – искусства требовала немалого, но работа шла споро.
Учил Олег воинов воевать под стягами. К верхнему концу длинного копья крепили клин яркой чёрно-жёлтой, белой или красной ткани, обшитой бахромой или конский хвост-бунчук. В стяговики отбирали самых крепких и опытных воинов. Дружинники ходили по заброшенному пахотному полю строем шеренг по двенадцать, сходились в рукопашную не до убийства, конечно, но к знамени пробивались не жалея сил. Защитники стяга отвечали тем же. Отрабатывали атаку клином, чело в центе, конница шла по бокам – крыльями для того чтобы охватить вражеское войско с двух сторон и зайти в тыл, что часто и решало исход боя. Трубы и бубны служили для подачи сигналов. Готовили лестницы и тараны, стрелы способные поджечь кровлю крепостей. Да и по мишеням выпускали стрел немереное количество.
Обучаться начинали с раннего утра, пока солнце не вошло в зенит, чтоб уже под палящими лучами воины действовали даже не осознанно.
После суда Зван слово держал – все горшки, блюда и рубахи бывшей жене вернул. Сошёлся он с Гостятой несколько лет назад на Купалу – вместе прыгали через костёр и слюбились вроде, и Лада промеж них засветилась. Прожили год, а детишек не было, даже думали приемыша какого выпестовать. Тут словно сглазил кто – ругаться начали. Может характерами не сошлись, а может просто из-за бедности. Зван был рыбарём, а уловы долгое время оставались небогатыми. И вот возвращался он однажды с Волхова да и перемолвился словом с Найдёной одинокой молодой женщиной охочей до любви, что жила поблизости у реки. Раз перемолвился, два, да и зашёл к ней в избу и остался. Ей и такой сгодился, а с Гостятой получил распут. Тут и уловы у Звана пошли, и решили они свадьбу сыграть. Позвали сродников и соседей, а когда сидели за столом, поднесла Найдёна чарку с мёдом ко рту, чтобы губы смочить, а на дне перстенёк, что ей подарил первый избранник. Взглянула тут она на гостей, а в конце стола в уголку её Дрёма на лавке сидит – всё такой же высокий и ладный, как и раньше, когда с купцами в Царьград уходил. Не помня себя, бросилась она к нему на шею. Так и свадьба расстроилась, и Зван остался не удел. Хотел он было вернуться к Гостяте и повиниться, а там, Любим – другой муж уже обосновался.
Пошёл тогда Зван на торжище, купил себе кольчугу, меч и явился к княжескому терему. Стражники у ворот посмеялись над его ростом, но Олегу сообщили. Тот сразу вспомнил невысокого крепенького мужичка, чью семейную жизнь он рассудил когда-то и, несмотря на его внешнюю невзрачность, по старой памяти принял в дружину.
Зван, оказался к воинской науке способным. Одним из первых прорывался к стягу, через Волхов в кольчуге плыл как будто налегке. Однажды спас Мордана. Все переплывали реку в полном вооружении, и самый здоровый дружинник вдруг пошёл ко дну. Подхватив под мышки, Зван еле дотянул его до берега. Мордан после этого случая стал редко одевать кольчугу. Вместе они освоили русский боевой пляс, незаменимый в рукопашной схватке. Были не из последних бойцов, когда на кулаках сходились и шли стенка на стенку. Звана порой из-за роста и не разглядишь, как следует, а он, будто страха не ведая, шёл на самого сильного. Первое время доставалось ему крепко. С тем же Морданом они подружились после того случая с переправой, но в кулачном бою не жалели друг друга. Всё для науки воинской. Мордан шел, молотя кулаками почём зря, а Зван терпел, изворачивался, получал не раз и, выбрав момент, прикладывался с лёту под бороду противника. Мутнели глаза у того и валился снопом на землю.
Приходили к Олегу проситься в дружину и девицы. Определял он их чаще кашеварить, да лекарям помогать. А вот Злату – высокую и статную девушку – обещал с собой в поход взять, когда придёт время, как только увидел, что она из лука стрелу в стрелу бьет.
Примерно за год воинство было по-настоящему слажено и вышколено.
Каждый день Олег спешил с первыми ещё не греющими лучами солнца к княжескому терему. Рюрик обычно поджидал его на крыльце, и они вместе направлялись к дружине. В этот раз как обычно он шёл к терему и ещё издали заметил, что на крыльце никого нет.
Скорым шагом подошёл он к ступеням и замер на месте. Возле двери навзничь лежал Рюрик, а из его груди торчала стрела. Олег согнулся и потрогал лоб князя, приоткрыл веко. Глаза у князя были пустыми и не видящими. Грудь не вздымалась. Он увидел на стреле необычное оперенье – в конце после светлого соколиного перышка торчали черные вороньи. Ушко стрелы было изготовлено из самоцветов. Олег быстро отломил оперенье и сунул себе за пазуху.
На тризне долго рядили, гадали дружинники и жители Новгорода, знавшие Рюрика лишь с хорошей стороны: кто же поднял руку на князя, всецело отдававшего жизнь служению? Да так и не разгадали. Олег от дотошных поисков виноватого отказался и чаще всего избегал вопросов на эту тему, готовясь с Пострига заниматься воспитанием Игоря – наследником княжеского престола.
В выборах князя необходимости не было. После совета лучших людей города поручили Олегу опекать мальчика и управлять делами княжеской дружины, ведать сбором налогов от его имени. Собравшееся Вече лишь единогласно подтвердило своё согласие.
Более в Новгороде Олега удержать было нечем и весной следующего года, всё более томясь от вынужденного бездействия после переговоров с авторитетными дружинниками, он принял решение вести дружину к Гнездову в земли кривичей. Там находился ключ от водных дорог всей Руси. Знающие люди огласили основные волоки: « с Волги через Вазузу в Днепр; с Днепра на Угру либо с Угры в Днепр у Дорогобужа; с Угры в Десну либо с Десны в Угру у Ельни; с Днепра через Касплю в Ловать у Усвята; из Двины Западной через Торопу, у Торопца в Ловать же; в ту же Двину через Касплю».
Через волоки можно проплыть во все русские земли и во все заморские владения от греков и норманн до булгар и арабов.
Но главным для него оставался волок от реки Каспли в Днепр, где открывалась прямая дорога к Киеву.
Перед походом совершили Постриг Игоря. На этот большой праздник собрались все близкие и помощники. В качестве гостей присутствовали посадник, тысяцкий, бояре и купцы новгородские.
Веремид стоял при полном парадном вооружении, сверкая доспехами с серебряной гривной на груди. Адвинда пришла в шелковой рубахе с вышивкой по горловине и рукавам и юбке-поневе расшитой понизу. На руках позванивали браслеты с жемчугами и золотыми цепочками, а поверх платка была одета круглая шапка с меховой оторочкой. Руальд в кольчуге с короткими рукавами поверх обычной одежды стоял с подносом в руках, на котором лежали ножницы. Олег, как и все в нарядной одежде – в тунике синего цвета с длинным рукавом и пурпурном плаще с золотой пряжкой, в красных сафьяновых сапожках. Он держал в руках маленький меч с притупленными гранями и остриём, с искусно отделанной серебром и золотом рукоятью, висевший на поясе в деревянных ножнах обитых кожей и отделанных серебром. Сван держал под уздцы стреноженного коня – самого спокойного в округе.
Мужчины стояли полукругом. Рядом пылал большой костёр. Возле него стоял юный Златогор, специально приглашённый на Постриг Игоря. В Новгород он перебрался совсем недавно, но Олегу про него тотчас же доложили и он, помня ладожских волхвов, призвал Смешка.
Веремид объявил:
– Во славу Богов наших Сварога, Перуна, Святовита, по обычаям праотцев наших по повелению отче Олега сотворю Постриг отрока Игоря. – Он взял у Руальда ножницы, подошёл к Игорю, стоявшему в белой рубашке на невысокой скамеечке и отрезал у мальчика прядь светлых пушистых волос. Тут же он бросил волосы в огонь, те с лёгким потрескиванием вспыхнули и быстро сгорели. Златогор начал читать молитву:
Олег вручил Игорю меч, подхватил его под мышки и усадил на коня. Веремид придерживая под уздцы, повел коня по кругу, а Олег шёл рядом.
После этого все прошли к терему, где на просторном крыльце были накрыты столы. Заиграли новгородские скоморохи с дудками, бубном, свирелью и гуслями и пошло веселье.