Перед походом на Царьград Стемид привёз Прекрасну в княжеский терем. Несмотря на мороз, Олег с Адвиндой вышли на крыльцо встретить гостью. Олег был одет в кафтан темно-фиолетого цвета с рукавами, отделанными золоченой парчой с красной каймой по краю. Поверх кафтана накинута синяя мантия с широкой золотой полосой, застегнутая на большую рубиновую фибулу. Адвинда вышла в красном платье с широкими рукавами, перетянутое золотым поясом с накинутой на плечи теплой шалью. Голову её украшал кокошник с драгоценными камнями.

Перед ними стояла девушка с открытым худощавым лицом в беличьей шубке покрытой узорчатой парчой и меховой шапочке. Короткие красные сапожки ладно сидели на маленькой ножке. Большие, словно налитые тёмной бездонной глубиной синие глаза светились печалью. Девочка улыбнулась, и на щёчках обозначились небольшие ямочки.

– Здраве буде, отче, – поздоровалась она и поклонилась.

– Здраве буде, красна девица, – улыбнулся в ответ Олег. – Як добралися до Киеву.

– Благодарствую отче, скора добралися.

– Праходь в терем, девица. Зараз Адвинада, – он указал жестом руки на стоявшую рядом жену, – наставницей тябе будеть. В усём слухай её.

– Як загадашь, отче, – покорно ответила девочка.

Прекрасну поселили в высокой пристройке к терему. Адвинда сама занималась убранством её комнаты – выбрала разноцветную ткань для стен, подобрала мебель, искусно вырезанную и расписанную золотом. Большая изразцовая печь в синих росписях выходила прямо в комнату Прекрасны широкой хорошо прогреваемой частью.

По весне Огневод провёл её повторное имя наречение. Олег дал девочке второе имя Ольга.

– Прекрасна будеть тябе тайно имячко. Токо для близких, – прошептал Огневод на ухо девушке после того как освятил водою.

Едва русла рек вошли в привычное течение, огромное русское войско двинулось к морю. На волнах Днепра качались сотни ладей с воинами. Конница пошла берегом. И снова трудное быстрое течение, крутящие водовороты порогов стали на пути десятков тысяч воинов. Исчезли печенеги. Притихли хазары. Выйдя из устья Днепра, ладьи пристали к берегу, и воины стали готовить суда к плаванию по морю – к бортам ладей при необходимости добивали дополнительные доски, проверяли уключины, якоря, мачты, паруса и рулевые вёсла.

Уже мчались быстроходные ромейские корабли с известием о походе русских. Лев VI отягощённый проблемами двора и уставший от борьбы за своё семейное счастье встретил известие о походе росов с большой печалью и срочно начал принимать необходимые меры по обороне.

С суши город защищали тройные стены Феодосия – от бухты Золотой Рог до Мраморного моря. Наполненный водой глубокий и широкий ров и три крепостные стены с небольшим расстоянием между ними не позволят врагу успешно атаковать. Мощные башни, глубоко врытые в землю, угрожали с флангов. В самом городе возвышалась ещё одна внутренняя стена Константина. Вдоль берега тянулись внушительные, правда, однорядные стены, но с моря высаживаться в воду под огнём было практически невозможно. Баллисты и катапульты простреливали все подступы к твердыне. Франдиболы были готовы обрушить на головы противника град камней или залить горящей нефтью.

Несмотря на грозные укрепления, многие императоры, зная состояние духа своей армии, всегда стремились избежать войны, помня высказывания Марка Туллия Цицерона: «Худой мир лучше доброй войны». А уж его фразы: «Чего сами не знают, тому учат других» или: «Человек – свой злейший враг» Лев и сам не раз произносил вслух. Он считал, что залогом процветания армии должно быть справедливое управление и Божий страх. Полководцы воспитывались на примере отваги, силы и мужественности и уважения к врагам. Всё одно, появившееся многочисленное войско внесло сумятицу в обычную дворцовую жизнь, и было совсем некстати. После совета с придворными и полководцами Лев принял решение о начале переговоров.

Олег на встречу с греками послал старших дружинников. Уже зная от своих людей в столице о нравах императоров, он настоятельно порекомендовал им не принимать угощение. Яд для гостей в империи был в ходу. Так что на обеде, накрытом в их честь, столы ломившееся от снеди, остались нетронутыми.

Карл, Веремид, Ферлаф, Руальд и Стемид вернулись с переговоров и рассказали Олегу:

– Греки дают по двенадцать гривен на человека, сверх таго уклады, на грады Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и иныя, иде властвуют князья наши. Послы коли в Царьграде придуть будуть довольствоваться из казны императорской. Кои приедуть в Грецию торговы люди и гости от нас на шесть месяцев, будуть получати хлеб, вино, мяса, рыбу и плоды. Оные имеють вольны выхад в баню. Кто жа прибыл не для торговли, не може требовать и месячного содержания. Просють запретить нашим людям делати жителям обиду у областях и весях греческих… И многа ишо об чём сговорилися мы с ромеями, то посля молвлю, – закончил речь, стоя перед Олегом Веремид.

– Мы присягали по закону русскому. Клялися Перуном и Велесом и оружием сваим. Греки же на Евангелии и Святым крестом и Неразделимою Животворящею Троицею единого Бога, – продолжил Стемид после Веремида.

– Сотоворили мир стало быти для земли русской, – подвёл итог Олег.

– Ось, так, княже, – подтвердил Руальд.

Весть о мире полетела от ладьи к ладье – от воина к воину. О дани богатой рассуждали вои, ведь долю должны будут выплатить каждому.

Олег под охраной дружинников ступил на каменистый берег перед городскими стенами Царьграда и приказал прибить щит к воротам. Круглую в треть человеческого роста червлёную защиту накрепко приколотили к массивным створкам.

Зоран и Добромир исполнили волю Олега и поспешили вслед за ним к ладьям. Асмуд на мгновение задержался,

– Жаля копьё с ромеями преломити не удалося.

– Набронишься ишшо, – усмехнулся Добромир.

К русским городам ладьи пошли гружёные поволоками, узорочьем, хлебами, винами. Шли воины, неся мир на своих устах и радость родным и близким, что возвращаются живыми и невредимыми.

К Киеву подошли ближе к осени. Олег под вечер в лежне расспросил Адвинду об Ольге.

– Яка малодица наша?

– Негневлива и не лжива. Непритворна. Мудрою будеть, хоть ишо и малода, – ответила она. – Лицом пригожа, не срамно будеть на людях показатьси.

Олег сразу же приказал начать подготовку к свадьбе.

Посаженными родителями на свадьбе выступали Стемид и Нора, свахами Добряна и Инга – дочери старших дружинников. Роль тысяцкого взялся играть Веремид. Асмуд и Карл стали дружками жениха. Подругами невесты вызвались быть Ненагляда, Инга, Любомила. Ольга со многими уже действительно подружилась. Гостями были приглашены все князья из русских земель и все старшие гридни. Из Корсуня с богатыми дарами по поручению императора приплыл стратиг Феодор Дука.

В день свадьбы накрыли столы в самой большой горнице княжеского дворца. Лавки устлали соболями, стол покрыли узорчатой расписною скатертью. На нём соль в золотой солонке и калачи. На втором этаже приготовили постель для молодых на двадцати семи снопах. В четырёх углах воткнули по стреле, на каждую повесили по связке соболей. У лежни поставили кадку с пшеницей.

Игорь послал сообщить, что всё готово. Невеста с женой свадебного тысяцкого Русавой, свахами и в окружении подруг прошла в горницу. Впереди несли большой каравай, на нём деньги. Стемид как посаженный отец явился тоже с целой свитой и послал к Игорю человека. Тот вошёл и объявил князю:

– Час тябегосударь подступатися да сваей справе!

Жених с тысяцким и разряженными боярами пошли к терему, поднялись по ступенькам и прошли в горницу. Там уже сидели за столами все участники празднества. Только жениху места рядом с Ольгой не нашлось. Рядом с ней сидела розовощёкая Ненаглядна. Гости смеялись, подбадривая Игоря. Пришлось ему у Ненаглядны выкупать место. Сначала он дал ей одну бусинку.

– Пошто тако место у салодкой невестушке за едину бусинку хошь заиметь, – отвечала ему круглолицая и весёлая Ненаглядна.

Игорь протянул ей вторую бусинку.

– Мала! – дружно кричали подруги невесты.

Он подал Ненаглядне позолоченные бусы – девушка радостная вскочила, и тотчас же примерив бусы на себя, освободила место.

Огневод принялся читать заговор:

Русава стала расчёсывать волосы жениху и невесте. Она расплела девичью косу Ольги, надела ей на голову женскую кику, сверху фату и стала осыпать хмелем, обмахивать соболями. Асмуд резал хлеб и кормил молодых и гостей. Всё проходило под смех окружающих.

Затем все встали и пошли на святилище, обошли площадку вокруг. Впереди шли плясуньи с песнями. Перед женихом с невестой несли каравай с зажжённой свечою. Когда омлодых осыпали хмелем и зерном, перепадало и гостям.

Они громко кричали свои пожелания,

– Детишек – як у поле зернишек!

– Злата у доме – як водицы у море!

Возле статуи Перуна Огневод взял невесту за руку и вручил Игорю.

– Зараз поцелуетеся!

Игорь закрыл глаза и неумело прижался к губам Ольги.

Огневод протянул им чашу с мёдом. Ольга и Игорь поочерёдно по три раза отпили из чашки. Остаток мёда Игорь вылил в жертвенник и бросил под ноги. В этот момент Ольга опередив его всего на мгновение, первой наступила на осколки разбитой чаши.

– Ой! Она хозяйкой будеть! – со смехом донеслось со стороны гостей.

Олег, наблюдая издалека за происходящим, с улыбкой покачал головой.

Молодые пошли назад к терему, тесно прижимаясь друг к другу. Гости в шутку хватали их за рукава одежды и делали вид, будто пытаются растащить их в разные стороны.

В горнице уже были накрыты столы со всевозможными яствами. Игорь и Ольга прошли на место во главе стола. Гости поочерёдно поднимались со своих мест и желали им счастья. Молодые к еде не притрагивались.

Пир продолжался до тех пор, пока Русава не объявила:

– Молодая спать захотела!

Асмуд взял со стола печёную курицу на блюде, калач и солонку, завернул всё в скатерть и в сопровождении Карла, Добряны и Инги понёс в спальню.

Русава тоже поднялась вслед за ними, на ней было одето сразу две шубы – одна вывернута мехом наружу. Стоя у постели, сваха и дружки принялись кормить молодых курицей, а Русава осыпала их хмелем.

Потом все ушли и оставили Ольгу и Игоря наедине. Гости продолжали пировать, а Асмуд всю ночь с обнажённым мечом ездил на коне вокруг терема, охраняя сон молодых.

Утром молодых повели в баню и кормили кашей.

После первого дня гуляли ещё два дня. Последний гость уехал из княжеского терема недели через две. Феодор Дука долго беседовал с Олегом о государственном устройстве империи. Худощавый с крючковатым носом он выпил не одну корчагу мёда.