Значительная тяжесть военных действий в период Первой мировой войны пришлась на долю российских крепостей. Наиболее тяжелую и долгую осаду, длившуюся в течение года, выдерживала крепость Осовец. Истории известен комендант крепости генерал Николай Александрович Бржозовский. Имеются частичные сведения о российских солдатах и офицерах, погибших в период ее обороны и газовой атаки. Реестры погибших воинов частично опубликованы и находятся в архивах.
Однако практически нет никаких сведений о генералах, офицерах, младших чинах и солдатах, переживших оборону и эвакуированных после подрыва крепостных сооружений. Этих военнослужащих было немного, тем более обидно, что не все они остались в памяти потомков. Кроме того, в историографии первой мировой войны очень скромная роль уделена военным врачам и медицинскому персоналу. Парадокс заключается в том, что основное внимание в войне всегда уделяется тем, чья профессия — уничтожение противника и его средств. О тех же, кто не щадя своих сил и жертвуя жизнью, спасает раненых и больных, почему-то историография часто умалчивает. А ведь их воинский труд — один из самых важных и тяжелых.
Участниками обороны крепости Осовец являлись — главный врач Осовецкого крепостного военного госпиталя № 1 Николай Александрович Федоров (Рис. 18, 19) и его дочь — сестра милосердия этого госпиталя — Мария Николаевна Лопатникова (урожд. Федорова) (Рис. 20).
Почти вся семья Федоровых принимала участие в великой войне. Ее брат-близнец Борис Николаевич также воевал и был удостоен боевых наград. Перед войной Николай Александрович попросил детей — Марусю и Бориса, сфотографироваться вместе с ним (Рис. 21). Он как будто знал, что в таком составе они больше не увидятся в этой жизни.
Много горя и страданий перенесла в войну жена Николая Александровича — Анна Осиповна Федорова (урожд. Слупская) (Рис. 22). Почти каждый день она писала в осажденную крепость трогательные письма своему мужу, подбадривала его, рассказывала о новостях тыловой жизни. В письмах она вспоминала былые светлые времена. Как память о них была фотография любимой дочери Маруси, когда Маруся была совсем молодой девушкой (Рис. 23), а также в период, когда Маруся повзрослела, и они вместе какое-то время были в гостях у Николая Александровича в крепости Осовец. Для того чтобы сделать хороший снимок, его жене и дочери пришлось съездить в местечко Гониондзь (Рис. 24).
В советский период о славном для русской армии эпизоде Первой мировой войны — обороне крепости Осовец не было принято говорить. Более того, документы и фотографии того периода тщательно прятались Марией Николаевной, и лишь в шестидесятых годах прошлого века стали храниться открыто.
В этом небольшом архиве хранились фотографии и переписка с генералами Крапоткиным и Флеровым, другие материалы периода Первой мировой войны, довоенного и послевоенного периодов (многие из фотографий и документов публикуются в этой книге впервые). Например, в документах имеется парадное фото князя, генерала Крапоткина Дмитрия Алексеевича, сделанное в Художественной мастерской Артистической фотографии И. Ределя, в городе Белостоке. На оборотной стороне фотографии имеется надпись: «Николаю Александровичу Федорову, старшему врачу полка, на добрую память от бывшего его командира. Признательный Ген. М. Кн. Крапоткин. 6 июня 1913 г.» (Рис. 25). Эта фотография интересна еще тем, что изображений этого известного царского генерала практически не сохранилось в других источниках.
Генерал Флеров, по некоторым данным, накануне Первой мировой войны был военным комендантом Одессы (Рис. 26). Род Слупских был большой, родственники часто встречались друг с другом. (Рис. 27). Он был женат на родной сестре жены Николая Александровича Федорова — Анны Осиповны Федоровой (в девичестве — Слупской). Чета Флеровых изображена на фотографии (Рис. 28).
Некоторые детали военной хроники Мария Николаевна рассказывала автору этой книги — своему внуку.
Приведем некоторые материалы дружеской переписки родственников и товарищей по гарнизонной жизни:
«27.12.04. В г. Кибрин Гродненской губернии, Его Высокоблагородию д-ру Николаю Александровичу Федорову, Старшему врачу Черноморского пехотного полка.
Поздравляем всех с Новым годом, шлем наилучшие пожелания.
Ваш Флеров.
Новочеркасск, Московская ул. 05.10.10.; Осовец 08.10.10. Крепость Осовец, Гродненской губ., Его Высокородию Николаю Александровичу Федорову, Ст. врачу 61 пех. Владимирского полка с передачей А.О. Федоровой.
Дорогая Анна Осиповна, приехали в Новочеркасск вместо сентября только 2 октября, только что. Ваше письмо долго лежало у Юдиных. Очень рада за Вас, что Вы, наконец, на мажоре и довольны. Еще раз сердечно благодарю за сердечное приглашение, и Солик стремится к Вам, но приеду не раньше ноября, т. к. меня не хотят так скоро отпустить, да и Солика я поздно пригласила. Ксения с семьей гостит в Воронежской губ. Я простудилась дорогой и чувствую себя неважно. Простите, что мало пишу, попутно ответ отправлю сегодня.
До свидания, дорогая Анна Осиповна, мой поклон всем Вашим родным. Целуем Вас. Ваша М. Крапоткина.
Клеопатра Юзефовна очень жалеет, что Вы не заехали.
Москва 26.VII.1914.; Осовец, Гродн. 29.VII.1914. Крепость Осовец, Гродненской губернии, Николаю Александровичу Федорову, Старшему врачу 61 пехотного Владимирского полка.
26 июля 1914 г.
Дорогой Коля!
Твое письмо получила от 22 июля. Ты хорошо сделал, что взял Поверенного и Данилова, они хорошие люди и честные. А Данилов стирает и варит, и вообще все сделает. Я тебе адрес мой посылаю: Меблированные комнаты железных дорог Грачева. Каланчевская № 1.
Целую тебя, твоя Анна.
Москва 9.VIII.1914. В действующую армию. Крепость Осовец, Гродненской губ. Главному врачу крепостного госпиталя Николаю Александровичу Федорову.
Дорогой Коля. Вчера тебе послала заказное письмо и 2 открытки. От тебя уже два дня нет известий, очень беспокоюсь. Мы все живы и здоровы. Мамаша выздоравливает.
Целую Тебя крепко. Твоя любящая Анна.
Москва 11.IX.1914. Крепость Осовец, Гродненской губернии. Его Высокоблагородию Николаю Александровичу Федорову, Военному врачу.
10 сентября. Дорогой Коля! Слава Богу Марусе лучше. Помог ей военный врач Янчевский. Он с нас денег ни за что не берет, и так похож на тебя по лечению. О тебе я не беспокоюсь, так как у нас все известно, о чем писать тебе нельзя. Сегодня посылаю заказное письмо.
Целую Тебя крепко. Любящая Тебя. Твоя Анна.
Москва. 16 октября 1914 г. Крепость Осовец, Гродненской губернии. Его Высокоблагородию Николаю Александровичу Федорову, Врачу крепостного госпиталя.
16 октября 1914 г.
Дорогой Коля! Вчера получила от тебя 2 письма от 11 и одно письмо из Города от 13 октября. Вчера же послала тебе одно открытое и одно закрытое. Сегодня посылаю кроме этого письма еще закрытое. Выеду из Москвы в Осовец 23 октября — пусть Данилов 25, 26-го выходит на вокзал меня встретить. Твоя Анна.
Получил ли посылку, которую 9-го отправили?
Из действующей Армии, Старший врач Новогеоргиевской крепостной артиллерии, Лопатников А.А. февраль 1915 г. Крепость Осовец, Гродненской губ. Главному врачу крепостного госпиталя Николаю Александровичу Федорову.
Дорогой Николай Александрович!
Я сегодня получил от Вас так давно ожидаемое известие от 2 февраля об отъезде Маруси к Вам. Послал Вам письмо. Вы, вероятно, его не получили. Слава Богу, что Вы невредимы. Пишу открытки. Может быть, выслать на Осовец, потому что и я тогда пришлю подробно о себе закрытое письмо.
Пишите. Целую. Александр Лопатников.
Москва 12.III.1915. Крепость Осовец, Гродненской губернии. Его Высокоблагородию Николаю Александровичу Федорову, Врачу госпиталя.
12 марта 1915 года.
Дорогой Коля! Только что получила твое закрытое письмо от 7 февраля. Я тебе уже каждый день пишу одну открытку, а закрытое письмо пишу через день. Значит и ты уже, как я, получаешь и сразу нам пишешь. Вчера я тебе послала посылку, о чем писала в двух письмах вчера же. Сегодня напишу вечером закрытое письмо.
Целую Тебя. Твоя Анна.
Витебск, Вокзал 21.08.1915. Москва, Каланчевская улица, дом № 1, Анне Осиповне Федоровой.
21 августа 1915 г.
Я жив и здоров. Движемся в Витебск и Бобруйск. Целую крепко. Твой Коля».
Из этой переписки, видно — какие добрые, человеческие отношения связывали родственников, их друзей и товарищей между собой, несмотря на тяжелое военное время. Кроме того, из этой переписки мы узнаем фамилии двух ранее неизвестных героев обороны крепости Осовец, это — Данилов и Поверенный.
Судя по контексту писем, они принадлежали к нижним чинам русской армии, возможно, служили по медицинской части в должности санитаров, и, по просьбе Николая Александровича Федорова, в соответствие с его рапортами командованию, постоянно переводились с ним в очередные места его воинской службы. По-видимому, из-за полной мобилизации всех средств и ресурсов крепости в самые тяжелые периоды обороны, они также как и весь медицинский персонал госпиталя, принимали активное участие в боевых действиях. Возможно, кто-то из потомков этих людей, прочитав эту книгу, и зная, что его предки участвовали в событиях Первой мировой войны, узнает об их подвиге и по архивам попытается уточнить недостающие детали их славной биографии.
Николай Александрович Федоров, в течение всей обороны крепости организовывал помощь раненым всеми имеющимися медицинскими средствами. При необходимости, вместе с остальными генералами и офицерами, он принимал участие в непосредственных военных действиях, организовывал оборону фортов, госпиталя и других крепостных сооружений силами легкораненых и медперсонала.
В наиболее драматичный момент обороны крепости Н.А. Федоров, с оставшимся в живых персоналом госпиталя, получив тяжелейшие ожоги легких хлорными газами, оказывал первую медицинскую помощь пораженным в газовой атаке военнослужащим. Он в короткий промежуток времени, как мог, медицинскими и психологическими средствами восстановил боеспособность персонала орудийных расчетов и сводной роты, организовал оборону крепости силами медперсонала и раненых. Сводная рота была подготовлена в течение нескольких часов, пострадавшим солдатам и офицерам была оказана посильная медицинская помощь. Когда облако хлорных газов немного рассеялось, рота пошла в знаменитую неудержимую атаку.
Такие примеры героизма редки, их можно перечислить по пальцам за весь период мировой истории. Эта атака, например, сравнима с обороной Севастополя, Брестской крепости и Сталинграда в Великую отечественную войну. При прямом и непосредственном участии Николая Александровича Федорова была организована эвакуация в тыл оставшихся в живых защитников крепости. Причем он сам, получив серьезные повреждения легких, не оставил боевого поста, оказывал помощь раненым, проводил срочные операции, и эвакуировался только с последним эшелоном, уже после подрыва основных фортов и казематов крепости.
Николай Александрович Федоров родился в небогатой дворянской семье в Санкт-Петербурге в декабре 1861 г. Этот год является переломным для судьбы Великой страны, так как именно в этом году указом Александра II-го было отменено крепостное право.
За беспорочную службу и непосредственное участие в военных действиях русской армии он был удостоен практически всех боевых наград того времени. Особенно следует отметить его боевые награды за оборону крепости Осовец. Они получены за героические действия в ходе двух этапов этой обороны — в феврале и июле 1915 года. За первый этап этой обороны, он был удостоен Ордена Святой Анны второй степени с мечами. За второй этап обороны, связанный с газовым штурмом немцев, он был удостоен Ордена Святого Владимира четвертой степени.
Кроме боевых орденов и медалей, за заслуги перед отечеством он получил от Государя Императора ценный подарок — скульптурную группу «Джигитовка», отлитую в Касли из чугуна известным мастером Василием Федоровичем Торокиным (1842–1912 гг.) по модели выдающегося художника и скульптора внука офицера армии Наполеона, раненого под Бородино, оставшегося в России Евгения Александровича Лансере (1848–1886 гг.). Эта композиция изображает двух гарцующих на конях казаков, принимающих участие в битве. Она была отлита в небольшом количестве (тысяча экземпляров), имела высокую художественную ценность и иногда использовалась в качестве ценного подарка для особо отличившихся офицеров и генералов за многолетнее участие в боевых действиях.
Н.А. Федоров имел много боевых товарищей. Одним из самых близких друзей Н.А. Федорова был начальник дивизии, в которой он проходил службу — генерал, князь Д.А. Крапоткин. Его фотография с дружеской надписью до сих пор хранится в семейном архиве потомков Н.А. Федорова. Николая Александровича Федорова очень ценил комендант крепости, его тезка Николай Александрович Бржозовский.
Стоит отметить, что Н.А. Федоров мог отсидеться в тылу, но служение Отечеству было высшим смыслом его жизни. Простой служивый дворянин, в конце девятнадцатого века он случайно попал в аристократическое общество. Одна из дочерей высшего чиновника Варшавы, действительного статского советника, представителя знатнейшего рода Иосифа Слупского совершала конную прогулку в живописном предместье польской столицы. Лошадь понесла. В результате — любимая дочь высокородного пана Анна выпала из седла и сильно подвернула ногу.
На ее счастье рядом дислоцировался полк русской армии. Старший врач полка оказал ей срочную медицинскую помощь. Этим врачом был Николай Александрович Федоров. Несмотря на некоторую разницу в возрасте, между ними возникло глубокое чувство. Со временем дело дошло до свадьбы, на которую представители известного рода Слупских, в конце концов, с большой неохотой и под давлением любимой дочери Анны, дали свое согласие. Род Слупских входил в число наиболее известных, знатных и богатых польских фамилий.
К одной из ветвей рода Слупских имели отношение Император Священной римской империи Карл IV, женатый на Елизавете Слупской, Чешские и Венгерские короли, представители династии Люксембургов.
Одна из самых влиятельных ветвей рода Слупских — в средние века — владетельные князья Померании имела герб в виде золотого грифона на красном гербовом щите. Другие ветви Слупских, в зависимости от их территориального расположения в пределах Польского государства, имели гербы: «Абданк», «Равич», «Лис», «Стрженява», «Елита», «Лещиц», «Топор», «Остоя». Потомок древнего рода Слупских — Иосиф Слупский имел возможность общения с Российским императором и членами императорской семьи во время посещения ими Варшавы, сам периодически выезжал в Санкт-Петербург.
Разница в социальном положении была значительной, по сути, между молодыми людьми лежала социальная пропасть. Поэтому отношения с молодой четой Федоровых у рода Слупских поначалу не складывались. Все изменилось в положительную сторону, когда 20 января 1894 г. у Анны Иосифовны (Осиповны в русской транскрипции) и Николая Александровича в Варшаве родилась двойня — мальчик и девочка, которых назвали Борис и Мария.
Закончив Императорскую военно-медицинскую академию Санкт-Петербурга, Федоров прошел весь нелегкий путь армейского военного врача. Он никогда не был паркетным генералом. Службу начинал младшим полковым врачом. Затем были повышения по службе, участие во всех военных кампаниях. Русско-Японская война была пройдена от начала до самого конца. Многие раненые были обязаны Николаю Александровичу не только здоровьем, но и жизнью. Он был профессионалом высочайшей квалификации, в полевых условиях проводил сложнейшие операции. Кроме того, он был простым и добрым человеком, исключительно популярным военным врачом в кругу военнослужащих российской армии. Часто в полевых условиях ему приходилось инспектировать прифронтовые лазареты верхом на лошади.
В Русско-Японскую войну зачастую лазареты и медицинские пункты разворачивались на сопках Маньчжурии непосредственно в зоне артиллерийского обстрела. Театр военных действий диктовал свои жесткие правила. Несмотря на эти сложные условия, жизни сотен и тысяч российских солдат и офицеров были спасены стараниями Н.А. Федорова, других военных врачей и медицинского персонала.
Военные врачи в Русско-Японскую войну, практически не высыпаясь, часто проводя экстренные операции и оказывая медицинскую помощь в тяжелых полевых условия, и даже находясь под обстрелом японской артиллерии, делали свою работу качественно и профессионально. Этому их прекрасно научили в стенах Императорской Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга, медицинского факультета Харьковского Императорского университета, в других центрах подготовки военных врачей и медицинского персонала великой страны. Общаясь с ранеными в полевых условиях и в прифронтовых лазаретах среди Маньчжурских сопок, Н.А. Федоров, другие военные врачи заметили, что большое количество ранений происходит из-за того, что белый цвет полевых гимнастерок выдает противнику место расположения солдат, демаскирует их. В результате, на темном фоне сопок фигуры русских воинов становились хорошими мишенями для японских солдат.
Многие русские солдаты, чтобы не выделяться на преимущественно зеленом растительном фоне, перекрашивали свои белые гимнастерки в темный цвет любыми подручными способами. Доходило до того, что за неимением времени, гимнастерки обрабатывались любыми подручными, даже грязными субстанциями, например, состоящими из глины и свежесорванных листьев деревьев и кустарников. Некоторые офицеры при помощи подручных красителей, в частности химикалий из полевых лазаретов, тоже перекрашивали свои белые кители и фуражки в темный защитный цвет. Поэтому Н.А. Федоров и другие военные врачи неоднократно инициировали эту проблему перед командованием армии. Возможно, что их рапорты, наряду с рапортами других офицеров и генералов русской армии в последующем повлияли на Военное ведомство, и по итогам этой неудачной для русской армии войны были сделаны определенные выводы. Частично, по рапорту и последующему распоряжению командующего Маньчжурской армией Куропаткина А.Н. замена обмундирования на форму цвета «хаки», была проведена еще в ходе Русско-Японской войны. В дальнейшем российская армия полностью отказалась от белого цвета полевой формы, и была укомплектована форменной одеждой защитного цвета. Об этом очень образно в стихотворении «Баллада», посвященном простому русскому солдату написал Валентин Катаев:
Эта же проблема касалась цвета палаток полевых госпиталей, лазаретов и санитарных пунктов, в которых медперсоналом не только осуществлялся прием больных и раненых военнослужащих, но военными хирургами часто проводились достаточно сложные операции. Ранее считалось, что выделяющийся на фоне местности белый цвет палаток с ярко красным крестом на них сам по себе является защитой от нападения и обстрела противником этих полевых медицинских учреждений. Но в условиях ожесточения форм ведения войны в двадцатом веке часто не спасали никакие конвенции и соглашения, противник безжалостно атаковал хорошо видимые, издалека заметные цели. Поэтому материал, из которого изготавливались палатки полевых медицинских учреждений, стали окрашивать в защитный цвет, характерный для той или иной местности, или даже для разных времен года.
Думается, что с позиций истории военного дела, да и просто с позиций здравого смысла, непонятно, почему это решение так сильно запоздало. Роль цвета всегда особенно велика была в армии. Цвет в армии выполнял важные функции выделения своих во время битвы, отличия разных родов войск, частей и соединений. В XVIII–XIX вв., например, во французской армии преобладали синие цвета, в английской — красные.
Интересным выглядит появление в цветовой гамме цвета — «Хаки», имеющего тона от грязно-желтого до зеленоватого. В середине XIX в. майор британской армии Ходсон — командир батальона армейских разведчиков, выпускник Кембриджа, хорошо образованный и увлекающийся живописью, проходил воинскую службу в Индии. В 1848 г., для того, чтобы преступники, которых он ловил, выполняя задание командования, не разбегались, издали увидев красные мундиры, а также для того, чтобы затруднить им возможное прицеливание по ярким силуэтам на фоне растительности, майор Ходсон переодел военнослужащих своего батальона в мундиры цвета «Хаки», сшитые из хлопковой ткани и выкрашенные в цвет болотной тины. В результате этого не только облегчился поиск беглецов, но и в последующих боевых действиях батальон Ходсона имел минимальные потери.
Возможно, из-за скромности Ходсона данный цвет не носит его фамилию, а ассоциируется с фамилией индийского портного, выполнившего первый заказ по пошиву новых маскировочных мундиров. В истории мундира имеются примеры противоположного подхода, когда покрой формы или одежды ассоциировался непосредственно с фамилиями авторов новой идеи в стиле одежды, преимущественно военного характера. Достаточно привести примеры вошедших в обиход терминов, отображающих стиль или покрой одежды: галифе (Генерал Галифе), реглан (Лорд, фельдмаршал Реглан), кардиган (Лорд, генерал Кардиган), френч (Фельдмаршал Френч)…
Считается, что только на рубеже XIX–XX вв., в связи с возросшей поражающей мощью оружия (развитием артиллерии, началом использования пулеметов «Максим» в Англо-Бурской войне и пр.), армии стран мира постепенно перешли на обмундирование цвета «хаки» и защитного цвета.
С нашей точки зрения, роль защитного цвета достаточно высоко ценилась и в более ранние времена. И приоритет в этом принадлежит российской армии. Например, в Отечественную войну 1812 г. мундиры темных тонов, приближающиеся к защитному цвету, имели многие части русской армии: артиллеристы, егеря, пионеры, казаки и ополченцы. В Русско-Турецкой войне конца ХIХ-го века русские войска, в том числе, пехотинцы и артиллеристы также имели форменную одежду, цвет которой выполнял защитную функцию.
Однако имелись исключения. Так, например, военнослужащие Апшеронского полка, со времен их героического боя («стояния в крови») в Русско-Турецкую войну, когда они стояли насмерть «по колено» в крови, и не отступили, одержав победу, в честь этого события, были пожалованы шароварами красного цвета. До Первой мировой войны коричнево-красные мундиры носили Ахтырские гусары. Поэтому историческим фактом является то, что члены многочисленных банд, наводнявших Россию в период Гражданской войны, разграбив брошенные армейские склады, свое предпочтение часто отдавали обмундированию экзотического покроя и цвета. Примеры такой формы одежды можно увидеть в советском фильме-оперетте «Свадьба в Малиновке». В такую одежду в фильме были одеты некоторые члены банды махновского типа. В период войны такое слишком заметное и пестрое обмундирование не пользовалось популярностью в полевой армии. Военные отдавали предпочтение полевой одежде защитного цвета.
При выборе цвета окраски военных мундиров следует помнить о физических свойствах материи ткани и соответствующих красителей. Под воздействием солнечных лучей или пучков фотонов окрашенные поверхности со временем «выгорают», т. е. теряют интенсивность или яркость окраса, блекнут и приобретают серовато-грязные оттенки. В практике выбора окраски армейских форменных мундиров следует учитывать, что наиболее быстро этому процессу подвержены голубой и зеленый цвета.
Голубой окрас, при выгорании, приобретает грязновато-серый оттенок, зеленый превращается в синий. Примером, подтверждающим эту особенность, является следующий факт. Мундир Петра Великого, в котором он в 1709 г. выиграл Полтавскую битву, разбив шведскую армию короля Карла ХII-го и войска предателя гетмана Мазепы, за более чем 300 лет хранения в музее, потеряв желтый пигмент в краске, из зеленого превратился в синий.
В последующем в армиях мира все чаще стали использоваться комбинированные маскировочные и камуфляжные цвета. Пестрая и яркая цветовая гамма сохранилась только в парадных мундирах. Особенно значимой функцией цвета в армии была, и остается до сегодняшнего времени, эстетическая — рекламная функция. Красота, яркость, декоративность военного костюма играют большую роль в привлечении молодых людей в армейские ряды.
Еще одним вкладом русских военных врачей в развитие военного дела после этой кампании, была настоятельная рекомендация Военному ведомству Империи по обеспечению большей механизации военно-медицинских санитарных служб армейских дивизий и частей, а также прифронтовых госпиталей и лазаретов. В частности, предлагалось значительно увеличить количество автомобилей и другого вида транспорта, для быстрого перемещения и эвакуации раненых, а также личного состава и оборудования военных госпиталей и лазаретов. В последующем эти рекомендации военных медиков также были приняты во внимание и учтены в практике ведения боевых действий русской армии.
Русские военные врачи всегда считали, что в войне мелочей не бывает. Еще одну, казалось бы «мелкую проблему» высветили Русско-Японская и Первая мировая война. Эта проблема находилась чуть «глубже военной формы», она касалась нижнего белья военнослужащих. Иногда это белье по разным причинам не могло быть заменено вовремя специальными тыловыми службами. Солдаты при постоянном нахождении в окопах, часто в сырости и грязи, с целью борьбы с насекомыми вынуждены были массово и одновременно проводить стирку и обеззараживание нижнего белья. Одновременность была необходима для того, чтобы не допустить переползания вшей с грязной одежды на чистую, и уничтожить их сразу же и всем вместе. Естественно, что после стирки солдатское нижнее белье, вывешивалось на просушку неподалеку от места расположения воинских частей и подразделений. Не всегда место сушки белья удавалось замаскировать в окружающей среде — в лесу или в перелеске. В этом случае, имеющее белый цвет, нижнее белье было заметно для самолетов-корректировщиков и аэростатов издалека, и становилось хорошей целью для вражеской артиллерии. Кроме того иногда в сильную жару солдаты снимали форменную одежду, и если они оставались в нижнем белье, то становились хорошими мишенями для вражеских снайперов.
В Первую мировую войну солдатское нижнее белье было бязевым исподним белого цвета с черными штемпелями воинской части. Оно состояло из нижней рубахи с тесемками на вороте и кальсон с одной оловянной пуговицей. Кроме нижнего белья солдатам выдавались портянки — полотняные, или более плотные и теплые — суконные. Развесить это белье на просушку — означало полностью демаскировать себя и товарищей. Смекалистый русский солдат со временем нашел решение этой проблемы. Также как некогда форменные гимнастерки, в защитный цвет стало перекрашиваться и нижнее белье или «исподнее». Солдаты кипятили воду в больших чанах, бросали в кипяток любую зеленую растительность, которая имелась под рукой, например, подорожник, крапиву, березовые листья, болотную траву, мох, тину, ряску и пр., и в полученном «вареве», в течение полутора — двух часов кипятили нижнее белье. После того как исподнее высушивалось, оно уже имело цвет различных, в зависимости от состава «варева» оттенков, но всегда темный и близкий к зеленому или болотно-защитному.
Постепенно командованию также пришло осознание необходимости более широкого использования защитного цвета во всех элементах полевой армейской среды. Поэтому в ходе обобщения опыта боевых действий в войнах начала двадцатого века было предложено заменить белый цвет солдатского нижнего белья на защитный или маскировочный. К этому правильному решению в руководстве вооруженными силами пришли не сразу Например, в Советской армии долгое время для окраски нижнего белья использовалась синяя и голубая цветовая гамма. И только в настоящее время в большинстве армий мира нижнее белье изначально приобрело маскировочный защитный цвет.
После Русско-Японской войны Н.А. Федоров какое то время служил в Брест-Литовске. Сохранились свидетельства очень дружеского расположения к нему сослуживцев. В частности, сохранилась фотография, вместе с сослуживцами, на которой они сфотографировались рядом с военным лазаретом. Он очень любил эту фотографию, и по свидетельству дочери — Марии Николаевны Лопатниковой, вставив в рамочку, перевозил ее из гарнизона в гарнизон, туда, куда его вела нелегкая судьба военного врача (Рис. 29).
Приведем текст, находящийся на оборотной стороне этой фотографии, на которой изображены врачи, члены их семей и медперсонал 38-й пехотной дивизии на фоне лазарета Брестской крепости в Брест-Литовске. 1907 г. Семь военных медиков стоит, семь персон, в том числе их жены, сидят. В центре в белом кителе без портупеи сидит Николай Александрович Федоров. На коврике в ногах — две девочки — дочери военных врачей. На заднем плане, на фоне деревьев и лазарета стоят раненые и больные военнослужащие.
В этом тексте говорится:
«На добрую память дорогому Николаю Александровичу Федорову от врачей сослуживцев 38 пех. дивизии. 1907 год. Брест-Литовск.
Группа врачей 38-й п. дивизии.
1-й ряд слева, стоят: 1) Фельдшер. 2) Подпоручик Ганкин. 3) Врач 152-й Влади. полк. 4) Врач Красноруцкий. 5) Врач Панов, 150-й Таманский полк. 6) Врач Вишгольц, 150 Таманский полк. 7) Врач Сервиров, 149-й Черноморский полк.
2-й ряд слева, следующие: 1) Подполковник Гуладзе. 2) Г-жа Красноруцкая. 3) Дивизион, врач Вышемирский. 4) Его супруга. 5) Врач Федоров. 6) Г-жа Вишгольц. 7) Г-жа Панова. На ковре дочери врача Вишгольца.
У операционного барака в лагерном сводном лазарете 38-й пехотной дивизии под городом Брест-Литовском».
Судьбы двух великих крепостей Осовца и Бреста, расположенных неподалеку друг от друга, символически взаимосвязаны. Образцом героизма и невиданного ранее мужества в Первую мировую войну являлась крепость Осовец; такой же пример беззаветного мужества продемонстрировал гарнизон Брестской крепости в Великую отечественную войну.
Строительство Брестской крепости началось несколько ранее Осовецкой. В торжественной обстановке 1 июня 1836 г. был заложен первый камень будущей Цитадели Брестской крепости, в основании которой замурованы бронзовая закладная доска и шкатулка с монетами. После окончания строительных работ 26 апреля 1842 г. состоялась церемония подъема крепостного флага, ознаменовавшая вступление Брестской крепости в число действующих военных укреплений России. Могучие бастионы, земляные валы с подземными казематами, многочисленные водные преграды — реки Западный Буг и Мухавец, а также искусственно вырытые обводные каналы, превратили крепость в сложное фортификационное сооружение. Это была одна из самых мощных крепостей, отвечавшая требованиям военного и инженерного дела того времени.
Однако введение на вооружение большинства армий нарезной артиллерии, результаты Крымской войны 1853–1856 гг. требовали дальнейшего совершенствования крепостных укреплений. В конце 60-х годов XIX века известным русским военным инженером фортификатором Э.И. Тотлебеном была разработана Записка о переустройстве крепостей, которая явилась руководством для выполнения оборонительных работ, в том числе и в Брестской крепости.
С ростом дальнобойности артиллерии крепость стала уязвимой на всю глубину ее территории. В связи с этим было принято решение возвести вокруг нее пояс передовых укреплений — фортов. С 1878 по 1888 год было построено девять фортов на удалении около четырех километров от крепости и один от другого. В результате — общий обход фортовой линии увеличился более чем в три раза, по сравнению с прежним обводом крепости, и составил 30 километров. В строительных работах был применен бетон и железобетон.
Таким образом, с учетом ведения работ по строительству крепости рядом с местечком Осовец, наличия болот, рек, других водных преград, а также непроходимых лесов Беловежской Пущи, сильно затруднялось возможное продвижение потенциального противника с Запада на Восток, в сторону Москвы. Эта стратегическая задумка сделала две великие крепости близкими соседями.
Первая мировая война застала строительство фортов в самом разгаре. В Бресте и крепости развертывались части русской армии. В дальнейшем крепость явилась базой снабжения русских войск, действовавших в районе Иван-города. В 1915 г. русское верховное командование, учитывая возможность обхода Бреста наступающими немецкими войсками, эвакуировало гарнизон крепости и население города, при этом удалось взорвать только незначительную часть укреплений.
Черными страничками календаря для Брестской крепости стали даты от 22 декабря 1917 г. до 3 марта 1918 г. В здании Инженерного управления Брестской крепости 22-го декабря 1917 г. начались переговоры с немцами о мире, продолжавшиеся с перерывами более двух месяцев. В Белом дворце крепости 3-го марта 1918 г. состоялось подписание Брестского мира с империалистической Германией.
«Несмываемый позор сепаратного Брестского мира» Брестская крепость все же «смыла» в 1941 году, когда ее бесстрашный гарнизон долгие месяцы в нечеловеческих условиях оборонялся, сковывая значительные силы немецких фашистов. Этот подвиг бессмертного гарнизона Брестской крепости навек вошел в историю страны и Великой отечественной войны.
С октября 1911 по ноябрь 1914 года в Брестской крепости служил военный инженер капитан Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945 гг.), который в будущем, уже в звании генерала обессмертил свое имя в Великой Отечественной войне. Перед Первой мировой войной и в ее начале под руководством Карбышева производились работы по усовершенствованию седьмого форта, расположенного на левом берегу Западного Буга в 3-х километрах от крепости. Но главные события в его судьбе развернуться в следующей великой войне. Стоит отдельно вспомнить о великом подвиге Д.М. Карбышева. После революции, Д.М. Карбышев, следуя призыву А.А. Брусилова, остался служить в Красной армии. В советский период у него — талантливого военного инженера, хорошо сложилась военная карьера. За заслуги в области военного дела и военно-педагогическую деятельность ему была присвоена ученая степень доктора военных наук и звание профессора.
Начало Великой Отечественной войны застало генерал-лейтенанта инженерных войск Д.М. Карбышева на западной границе, где он проверял ход оборонительных работ. При отходе наших войск он получил тяжелое ранение и в бессознательном состоянии попал в плен. На протяжении трех с половиной лет гитлеровцы старались склонить генерала к измене Родине. Но это оказалось безуспешным делом. Несмотря на все посулы со стороны немцев о получении прекрасных условий комфортной жизни в случае предательства, Дмитрий Михайлович твердо отвечал отказом.
Озлобившись, фашисты в ночь на 18 февраля 1945 года оставшегося верным присяге генерала Карбышева, зверски замучили. Это произошло незадолго до Великой Победы в концлагере Маутхаузен. На морозе и ветре фашистские изверги обливали мужественного сына своей Родины Генерала Карбышева водой, которая слой за слоем превращалась в лед. Через какое-то время герой превратился в ледяной столб. Своей жизнью, и даже своей смертью он показал всем нам, как по — настоящему пламенно и верно надо служить своей Родине, своему народу. За этот подвиг Дмитрию Михайловичу Карбышеву «за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне», было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В этих славных русских крепостях в разное время довелось служить военному врачу Н.А. Федорову.
Николай Александрович Федоров — известный военный врач, участник Русско-Японской и Первой мировой войн, кавалер практически всех возможных боевых орденов и медалей Российской Империи, в том числе, орденов Анны, Владимира и Станислава, в 1913 г. был удостоен особой медали в честь трехсотлетия династии Романовых.
Участник кровопролитных войн двадцатого века, герой обороны крепости Осовец — Николай Александрович Федоров обладал высокими человеческими качествами, в том числе, простотой, добротой и скромностью. Вот, например, что он писал в своем послужном списке об участии в войне с Японией: «23 мая 1905 г. по 9 июля 1906 г. Выступил в поход с лазаретом 38-ой пехотной дивизии, переехал границу у станции Манчжурия 29 июня 1905 г. Пробыл в составе Манчжурской армии по 9 июля 1906 г.».
Очень скромная запись по поводу своего участия в Первой мировой войне также имеется в послужном списке Н.А. Федорова, составленном им в 1918 г.: «Исполнял обязанности Главного врача 16 — ой пехотной дивизии по 14 июля 1914 г. 20 июля 1914 г. командирован Главным врачом в Осовецкий крепостной военный госпиталь № 1. 28 февраля 1915 г. подвергался бомбардировке в Довнарах. 24 июля (старый стиль, по новому стилю — 6 августа, прим. авт.) находился в составе гарнизона крепости Осовец во время газовой атаки. 8 августа 1915 г. (т. е. 21 августа по новому стилю, прим, авт.) вследствие эвакуации 1-го Осовецкого крепостного госпиталя, выбыл с госпиталем. Прибыл с госпиталем, переименованным в 177 сводный эвакогоспиталь в Пензу» (Рис. 30).
В дальнейшем жизнь Николая Александровича сложилась следующим образом. В феврале 1917 г. телеграммой Казанского окружного военно-санитарного инспектора за № 10-51-91 от 18 марта 1917 г. командирован в расположение Саратовского эвакопункта. По сдаче дел и имущества отправился в Саратов. Вступил в должность Главного врача 98-го сводного эвакуационного госпиталя.
Печально сложилась судьба Николая Александровича Федорова после большевистского переворота. Его лишили всех чинов и званий, простым врачом-ординатором направили в Казань в тифозные бараки 139-го эвакогоспиталя Казани. Несмотря на это, Н.А. Федоров, не жалея себя, обеспечивал лечение остроинфекционных, зараженных тяжелой формой брюшного тифа, раненых. В госпитале он оказывал помощь красноармейцам.
Постоянно находясь в тифозных бараках, имея обожженные немецкими газами легкие, находясь на голодном пайке, испытывая моральные и физические издевательства от новой власти, он был обречен на смерть. Так оно и случилось в конце 1919 г.
Автором были сделаны попытки отыскать место захоронения Н.А. Федорова в Казани, но они оказались безуспешными. По предположению, Николай Александрович Федоров был похоронен в общей могиле прифронтового госпиталя вместе со многими безызвестными ранеными воинами Гражданской войны.
Образцом обычного по тем временам, честного служения Родине является послужной список Николая Александровича Федорова. Выдержки из послужного списка Н.А. Федорова приведены на фотографии (Рис. 30).
Революция застала Николая Александровича Федорова в Казани. После революции его разжаловали, сместили с должности и определили простым ординатором в 139 эвакуационный госпиталь, где он и умер в конце 1919 года от тифа, заразившись от раненых. Сослуживец, который привез вдове и дочери из Казани его скромные пожитки, рассказал, что Николай Александрович не только исполнял обязанности врача, но и вынужден был носить носилки с тяжелоранеными и заразными больными. И это несмотря на возраст и тяжелые последствия отравления немецкими газами!
Возможно, он похоронен в братской могиле вместе с умершими от ран и тифа красноармейцами. Но из-за неразберихи, царившей в тот период в прифронтовом городе (в это время армия Колчака вела бои рядом с Казанью), строгого учета захоронений не велось. Возможно, в будущем будут получены достоверные данные о месте его упокоения.
Послужной список Николая Александровича Федорова
До сих пор нигде нет даже скромной мемориальной таблички в память о Николае Александровиче Федорове, героическое ратное дело которого во время обороны крепости Осовец, состояло в координации деятельности всех медицинских служб гарнизона, обеспечении санитарных мероприятий на территории крепости, лечении больных и раненых, своевременной эвакуации тяжелораненых в тыловые госпитали, формировании команд легкораненых для защиты крепости в критические часы ее обороны, устранении последствий воздействия ядовитых газов на личный состав гарнизона и еще во многом другом.
Например, он лично фотографировал разрушения и повреждения зданий, в которых находились госпитали гарнизона, составлял списки материалов и оборудования, требовавшегося взамен уничтоженного или поврежденного; организовывал инструктаж и проводил практическое обучение вновь прибывающих сестер милосердия, санитаров и другого младшего медицинского персонала.
Он постоянно лично обходил крепостные казематы, выявлял проблемы в медицинском и санитарном обеспечении крепости, вместе с комендантом крепости составлял план санитарных мероприятий и график реализации этого плана.
В наиболее критический момент обороны, во время немецкого газового штурма, Н.А. Федоров, вместе с выжившим медперсоналом и легкоранеными, непосредственно участвовал в обороне, закрепленных за его сводной командой крепостных сооружений. Уже на следующий день он отправлял эшелоном большинство из отравленных и раненых солдат и офицеров в тыл русской армии. В это время он испытывал приступы кашля, его мучили головные боли, иногда подступали приступы удушья и слабости.
Но Николай Александрович, вместе с комендантом крепости, его штабом и небольшой частью, выживших офицеров и медперсонала остался в строю. Это было обусловлено важностью сохранения преемственности в управлении всеми боевыми объектами крепости, ее разветвленной инфраструктурой и необходимостью передачи накопленного опыта ведения боевых действий в конкретных условиях обороны, свежим военнослужащим, срочно пополнившим крепостной гарнизон.
Затем Николай Александрович работал в должности главного врача военного госпиталя в Пензе, а затем переведен на другое место службы в город Саратов. Там его назначили главным врачом 98-го Сводного Эвакуационного госпиталя. Врачи и весь медицинский персонал военных госпиталей делали свою тяжелую работу ответственно и добросовестно. При этом они успевали осваивать некоторые новые способы и методы лечения раненых и больных бойцов.
В частности, в военных госпиталях стали проводиться сложнейшие операции по трепанации черепа, лечение множественных травм и тяжелых ожогов. Для реабилитации раненых и больных, их последующего выздоровления, стали использоваться физиотерапевтические методы, например, электрические ванны.
Для того, чтобы выздоравливающие и легкораненые не испытывали чувства дискомфорта, не проводили время бесполезным образом, в госпиталях и лазаретах были разработаны и активно применялись методы трудотерапии. Они обучались различным ремеслам, а затем, в строго дозированных, научно-обоснованных рамках времени, занимались плетением корзин, шитьем и портновским делом, изготовлением сумок, рамочек для образков, элементов респираторов, различных сувениров, обуви. Они переплетали книги, делали подшивки газет и журналов для библиотек, изготавливали множество других предметов, преимущественно, бытового назначения. В последующем эти навыки могли им пригодиться при смене профиля и места работы, при невозможности работать по прежней профессии из-за инвалидности или болезни, а также при поступлении на работу по вновь приобретенной специальности, если ранее у них не было никакой гражданской специальности.
Для офицеров, в результате ранений, потерявших возможность служить в строю на базе госпиталей, а затем высших учебных заведений проводились курсы по их переобучению и адаптации к новым условиям жизни.
Персоналом военных госпиталей были предложены моторизованные средства перемещения единичных раненых с поля боя в лазарет и эвакопункт. Таким средством стали «Моторные» носилки. По существу это был мотоцикл с устройством в виде плоского короба, в который помещались носилки с раненым, для его последующей транспортировки в необходимое место. Эти моторные носилки успешно использовались на фронте и в прифронтовой зоне. В дальнейшем они стали прототипом классического варианта мотоцикла с коляской.
Из Саратова Николая Александровича перевели в Казань. В Казани после революции Николая Александровича ждала нелегкая служба врача-ординатора прифронтового госпиталя.
Семья осталась в Саратове, не успев перебраться вслед за Николаем Александровичем по новому месту его назначения, после его перевода в Казань. Жена Николая Александровича — Анна Осиповна, их дочь, вернувшаяся с фронта Первой мировой войны и поправившаяся после ранения — Мария Николаевна Лопатникова, пятилетняя дочка Марии Николаевны — Зоя, а впоследствии, вернувшийся с войны военный врач, муж Марии Николаевны — Александр Андреевич Лопатников, жили неподалеку от 98-го Сводного Эвакуационного госпиталя. Госпиталь находился поблизости от вокзала на Московской улице (затем, долгое время — улица Ленина), ныне в этом здании находится один из корпусов Поволжского института управления им. П.А. Столыпина, филиал РАНХ и ГС.
Семья в Саратове проживала сначала по адресу: ул. Гоголя, дом 61, кв. 3. В последующем семья переехала в более удобный дом по адресу: ул. Ленина, д. 99, в котором они прожили около 10 лет. В этот период у Марии Николаевны родились дети: в 1920 г. — Ростислав Александрович Лопатников; в 1924 г. Галина Александровна Гусарова (урожденная Лопатникова). Еще два ребенка, рожденные Марией Николаевной в это трудный для жизни период, умерли от голода в детстве.
О тяжелом периоде жизни военного врача, мобилизованного большевиками для опасной работы с ранеными и заразными больными в прифронтовой госпиталь города Казани свидетельствуют тексты открыток, направленных Н.А. Федоровым своим близким в Саратов. Приведем тексты его трех последних почтовых карточек, отправленных жене Анне Осиповне и зятю Александру Андреевичу в Саратов, незадолго перед преждевременной смертью в Казани:
«Казань 11.9.19. Саратов 24.9.19. Город Саратов, Улица Гоголя д. № 61, кв. 3. Анне Осиповне Федоровой.
Дорогая Анюта!
Я здоров. Сегодня, что смог с фельдшером Кондратьевым: два фунта растительного масла, 1/2 фунта (1 фунт — 410 грамм) масла и немного сахара. Ип (индивидуальный паек, прим. авт.) повысят и наряд по службе, или играют под наш расчет, что так будет. Я тоже выражаю надежду, но встретимся ли, это покажет будущее. Мы когда закончим эту службу, то мы все желаем как можно скорей вернуться к своим семьям. Шлю всем поклон. Крепко тебя целую. Твой Коля.
Казань — Саратов. Город Саратов, улица Гоголя д. № 61, кв. № 3. Анне Осиповне Федоровой.
20 сентября 1919 г.
Дорогая Анюта, я здоров. Нового ничего у меня почти нет. Сегодня я получил твое письмо и Александра Андреевича от 6 сентября. Завтра поговорю насчет денег Марусе, о которых она мне пишет. Компот я получил. Тебе я послал денег и Арутюнянам на задаток и Калашниковым, как получишь, очень жду, что об этом мне напишешь. Обо мне не беспокойся, я устроен хорошо. Только я как будто дальше пожил. Целую вас моих родных всех крепко. Любящий Коля.
Казань 24.9.19. Саратов 12.10.19. Город Саратов, улица Гоголя д.№ 61, кв. № 3. Александру Андреевичу Лопатникову. 21 сентября 1919 г.
Письмо Ваше получил. Говорил с Николаем Николаевичем, и он сказал, что Марусе вышлет удостоверение, по которому она в Саратове дополучит следуемое. На нее они по требованию. Я здоров, устроен пока — сносно. Госпиталь опять сделали зараженным. С Госпиталя, что пойдет часами машина, — масла и сахара, и для мамаши таблетку фунта (1 фунт — 410 грамм). Все высылаемое наличествует, вам Осовенко все передаст. Шлю привет всем. Ваш Федоров».
Из текста этих почтовых открыток, хотя и подверженных цензуре, просматривается весь трагизм положения заслуженных военных врачей, насильно мобилизованных большевиками и находящихся у них на службе в различных местах, в том числе, и в госпиталях с остро-заразными больными красноармейцами.
С нашей точки зрения, Николай Александрович Федоров, весь медицинский персонал крепости заслуживает того, чтобы в каком-либо месте нашей Родины все же появился или небольшой памятник, или какой либо скромный мемориальный знак в память о медицинском персонале, участвующем в героической обороне крепости Осовец.