Снова на Свалке. Я ничуть не соскучился по этому месту. Всё такие же груды фонящего мусора, выглядящие, словно останки древнего города. В какой-то мере так и есть. Эти мусорные монбланы – отрыжка цивилизации, извергнувшей из себя ненужные, неприятные и бесполезнее вещи, которые будут гнить, даже когда цивилизация, породившая их, канет в пучину времени.

Меланхолия, етить её! Задуматься в Зоне о смысле бытия и тщетности всего сущего мне приходилось не раз. Да и всем остальным, кто испытал на себе эту обратную сторону нашего мира. Эффект бессмысленности – самый распространённый в Зоне. И это один из самых что ни на есть отрицательных минусов Зоны – воздействие на внутренний мир человека. Тебе хочется просто сесть и никуда не идти. Зачем? Скоро весь мир станет такой же Зоной. Всё станет таким же серым, смертельным, страшным, инфернальным. Зачем? Можно просто сидеть и ждать своей судьбы – она рано или поздно приходит ко всем. Зачем? Чтобы освободить тебя от бессмысленности земной и повергнуть в пучину бессмысленности небесной. Всё есть бессмысленность.

Я и сам пару раз попался. Падальщику пришлось пинками гнать меня от того места, где я хотел присесть и дождаться явления лика судьбы. Я помню, как тихо плакал тогда на привале.

Иногда и сейчас накатывает такое чувство. Но я сжимаю зубы и вспоминаю о жизни там – о домике на берегу озера, о тихом, туманном утре в лодке с удочкой, о пламенеющем закате с книжкой в гамаке, о заходе солнца не под аккомпанемент псевдособаки. Я сжимаю зубы и иду вперёд. Зло топчу грязь и пыль Зоны.

Вот такая она поганка – эта Зона.

Мы с Камрадом стали поворачивать на запад. Шли медленно – Свалку перекрывали сплошные аномальные поля. Здесь было очень безлюдно, казалось, мы одни на всём пространстве Чернобыльской зоны отчуждения. Если б не писк детектора, напоминающий о реальности этого мира, можно было представить, что никакой Зоны нет, есть лишь обычная – только радиоактивная и безлюдная – Чернобыльская зона отчуждения. А мы туристы, приехавшие сюда ради острых ощущений.

Ан нет, не получается.

Камрад аккуратно тронул меня за плечо и подбородком указал в сторону близлежащего радиоактивного холма. На склонах сгрудилась стая слепых псов в двадцать голов. Они уже заинтересованно водили носами в нашу сторону и жутко пялились на нас своими безглазыми харями. Я, чувствуя тревогу на душе, предложил ускорить темп и двигаться как можно быстрее. Одна слепая собака поднялась, постояла и деловитой трусцой последовала за нами. Едва она отошла от холма на пять метров, за ней постепенно потянулась вся стая. Японский магнитофон! Да, он родимый!

Не успеваем. Я посмотрел на стаю, почти целиком снявшуюся с места и почтительно преследующую нас. Мы находились в непосредственной близости от аномального поля, и собаки не рисковали соваться к нам. А вот как только мы выйдем из него… Тогда из нас сделают шиш-кебаб. Из жилистого сталкерского мяса. А ждать собачки могут очень долго. Скорее мы друг друга перегрызём. Вот собаки!

Камрад уже деловито стягивал с плеча винтовку. Будет серьезный бой. Это ещё ладно, я и не из таких передряг выбирался. А вот расход патронов… не очень меня радует. Целиться в собак не получится, они уходят с линии огня за секунду до выстрела. А это значит, что их нужно подпускать поближе и мочить чуть ли не вслепую. На три собаки по рожку. Нормально?

-Ну, чего ждём? – спросил Камрад.

Я пожал плечами и достал из жилета увесистую Ф-1. Подкинул её в руке, как болт перед аномальным полем. А затем выдернул чеку и, широко размахнувшись, бросил куда-то, не задумываясь куда, лишь бы в сторону собак. Взрыв посёк шесть псов. Хорошее начало. Даже отличное начало! Правда двое из павших уже встали на ноги и оказалось, что их просто контузило, но сражаться они уже не могли. Лапы и них были очень сильно посечены, и рано или поздно раненых съедят товарищи по стае. Так что этих тоже не в счёт.

Остальные, уже не таясь, на полной скорости рванули к нам. Я, как и любой человек в моей ситуации, почувствовал неприятный холодок в животе. Столько мускулистых, поджарых тел, каждое весом около шестидесяти килограмм, с жёлтыми клыками и глазами без зрачков, из щелей вокруг глаз выбрызгивается кровь вперемешку с жёлтой слизью… Каждая из этих тварей может разорвать тебя в секунду.

Я встряхнулся и, для пущей верности отвернул голову за плечо и веером выпустил короткие очереди. При этом я представлял, что стреляю в то место, где сейчас должна находиться собака, а сам клал пули левее или правее. Оружие послушно дёргалось в руках, и на третьей очереди я услышал визг, затем ещё один, затем короткий выстрел винтовки и глубокий собачий предсмертный вздох. Я посмотрел вперёд. Да, собаки, потеряв троих собратьев, сбросили темп и стали наворачивать вокруг нас круги. Голова начинала кружиться от этого слаженного действа. Чёрт, твари, подонки! Я выпустил в одну собаку оставшиеся в рожке пули. Конечно, не попал. Дьявольское отродье в последний момент увернулось.

Так, сталкер, успокойся! Со всеми бывает, сейчас главное взять себя в руки. Чем сильнее эмоции, тем лучше собаки считывают твои мысли. Проверено и доказано. Чёрный Сталкер их знает, почему так, вот только плохие эмоции вызывают плохие мысли и для тварей с пси-способностями воняют, что твои портянки.

Потому я прибегнул к проверенному способу. Я закрыл глаза и расслабился. Да, в боевой обстановке. Но всего на пару секунд. Я мигом унял бушующие эмоции и спрятал их в воздушный шарик. Мысленно, разумеется. Затем вдохнул воздух из этого шарика и выдохнул его на самом деле. Затем, глубокий вдох… Гнилой воздух Зоны проникает в лёгкие, но я представляю, что это лёгкий ветерок с речки, и я вдыхаю только спокойствие и хладнокровие. Вдыхаю воздух в шарик. Кладу себе в мысли. Всё успокаивается.

Я открыл глаза. Прошло две секунды, а я уже был спокоен и собран. Я хладнокровно наставил ствол на одну из собак и представил, как пули жадно кромсают её мягкое тело. Кровь, кровь, кровь… Я почти поверил, что нажал курок…

Собака с визгом метнулась в сторону. Я холодно усмехнулся. Работает.

Помню, сколько мучался Болотный Доктор, обучая меня этому трюку. Я всё время сердился, что у меня ничего не получается. Говорил, что не могу в это поверить. Ну в самом деле, какой, к снорку, шарик? Однажды даже психанул и ушел с Болот. Злой был тогда, чуть плоть не загрызла. Доктор тогда мягко успокаивал меня, усаживал в удобное кресло и настойчиво предлагал продолжать тренировку. И через месяц я овладел этим методом в совершенстве. За что был Доктору очень благодарен и несколько раз выполнял для него важные поручения.

Я слышал позади лаконичные выстрелы Камрада и скулёж собак. Мой друг не терял времени даром. Я тоже поднял автомат и стал раздавать щедрые оплеухи роящимся вокруг мутантам. У тех было ограниченное поле действия из-за близости аномалий, и атаковали они только в лоб. Иногда собаки пытались прорываться к нам группами или поодиночке, но мы расстреливали их в два ствола. Наконец, порядком поредевшая стая, жалобно скуля, позорно бежала с поля боя. Зона наконец-то показала зубы. В смысле, зубы привычные нам. А вот атака «монолитчиков» на Кордон или деятельность военных – это уже что-то новенькое. Новое слово в области стоматологии.

Я перевёл дыхание и проводил глазами удаляющуюся стаю.

-Ты как, Камрад? – спросил я, поворачиваясь к сталкеру.

-Нормально, - пожал плечами Камрад. – Вот только двигаться нам надо поскорее. Ещё неизвестно, что на пути попадётся.

Я согласно кивнул, и мы двинулись дальше, между двумя мусорными кучами.

На одной из них находилось местное чудо света. Большие, блестящие свежей краской детские качели. Они гордо стояли на вершине мусорной горы, точно как на детской площадке и уж никак не могли оказаться здесь, в Зоне просто так.

Я ненавидел эти качели. Они отняли у меня одного из моих самых лучших, самых приятных знакомых. Просто Петрович, мой самый старый товарищ, решил однажды слазить наверх и посмотреть, что же это такое. А качели как раз первый день там и стояли – после выброса появились из ниоткуда. Мы тогда шли на Свалку втроём – я, Петрович и Очкарик. Мы были ещё совсем новичками и втроём проникли за Периметр. У Петровича была отличная противорадиационная экипировка, и он полез наверх. Я всё ещё помню его облик. Как он остановился и помахал мне. А затем его не стало. Он подошёл к качелям, постоял минут пять и уселся на них. Он качался долго-долго, с улыбкой на лице. Я в бессильной ярости сжимал кулаки, уже поняв, что всё кончено, что Петрович не решил пошутить… А затем Очкарик дал очередь по эти качелям, наверняка убив и Петровича. Очкарик, кстати, в этот же день умер в «Бризе» от неизвестной болезни, съевшей все его внутренности буквально за час.

С тех пор никто к этим качелям не приближался, даже лишний раз не смотрел в их сторону.

Мы миновали ангар, который частенько бывал местом столкновений бандитов и сталкеров. Об этом красноречиво свидетельствовали красные капли на бетоне, автоматные гильзы, разбросанные по территории, пулевые выбоинки в кирпичной стене и рваные дыры в стальных воротах. За воротами виднелись наспех сваленные в кучу бочки, мешки с песком, стальные рельсы. Это была баррикада. Было видно, что воевали здесь частенько и с увлечением. Хотя при этом, ангар считался одним из самых безопасных лагерей на Свалке.

-Ты слышал? – вдруг спросил Камрад, посмотрев в сторону ближайшей кучи. – Словно какой-то двигатель.

-Что-то серьёзное? – насторожился я. Я знал по собственному опыту, что Камрад просто так тревогу не бьёт.

Я прислушался. Что-то действительно рычало за холмами. Рычало металлически, с лязгом, словно большая колонна автомобилей. Я усердно вспоминал, где же слышал этот звук раньше. Что-то прочно связанное с Зоной.

Я вспомнил это как раз в тот момент, когда из-за холмов выскочили три бронированные серые военные машины, занавешенные какими-то тряпками, флагами и чуть ли не коврами. В багажниках тюки с одеждой, припасами и утварью. Станковый пулемёт на крыше. Это – братья Кочевники.

Кочевники – одни из самых долбанутых и отчаянных психов. Чёрный сталкер их знает, зачем они делают свои сумасшедшие рейды, но адреналин они при этом получают аховый. Но я не думаю, что люди способны на такое ради адреналина.

Эти ребята гоняют по Зоне в своих джипах, нанимаясь на самые невыполнимые задания и всегда создавая кучу проблем сталкерам. Но они очень прославились благодаря паре своих ходок-поездок и безупречно выполненных заданий.

Например, однажды им было приказано в кратчайшие сроки выбраться к Припяти, встретить там группу наёмников, забрать у них Жутко Секретный Чёрный Чемоданчик и донести его до места встречи с заказчиком. Так вот у этих ребят что-то не заладилось с бензином перед самым выездом и они потеряли полные сутки. До выброса. Успели добраться только до Милитари. А сразу после выброса на полных парах неслись в Припять! Нормально? Если кто не понял, ехали они навстречу волне мутантов, дикой, многотонной своре, порвущей в клочья любого на их пути. И при этом Кочевники умудрялись всё снимать на камеру. Видео это потом стоило бешеных бабок, и было продано куда-то в Голливуд. Весёленькая получилась поездочка. Задание они тогда выполнили в сроки, получили крупненькую сумму денег и все просадили на свой автопарк, прокачав машины для езды по Зоне. Жили внутри Периметра(!), изредка прорывая военные кордоны на дальних рубежах, где почти нет крупных сил, для пополнения боезапаса и топлива. Такие вот безбашенные идиоты.

Сейчас я смотрел на них, пытаясь успокоиться. Да, нервишки пошаливают. Спокойно. Хотя, стоп, излишней нервозностью я никогда не страдал. Чувство опасности упорно не хочет отпускать меня. Значит… Элементарно, Ватсон, значит, что-то не так.

Я сорвал с пояса бинокль и устремил взор вдаль на пыльное облако, приближающееся к нам. Сначала ничего необычного я не заметил. Кочевники в своих ярких, вызывающих одеждах. Но вот промелькнула серая фигура, пустые глаза-стекляшки респиратора экзоскелета… вставшего за пулемёт! «Монолитовец» чёрт знает как оказавшийся за пулемётом Кочевников, явно шутить не собирался. Я вообще не думал, что эти фанатики способны шутить. НО что же там делает «монолитовец»?

-Камрад, валим! – закричал я.

Мы сорвались с места. Чёрт, если б дело было до этого выброса, у нас был бы шанс уйти. Теперь же я не знал ни одного безопасного пути к Агропрому. Мы планировали спокойно прощупать его, но теперь, как я заметил, не до этого. Значит, нужно срочно думать.

Позади раздался тяжёлый стук пулемёта, мгновенно разогнавший кровь по венам. А когда очередь 14мм пуль разметала сухую листву прямо около нас, оставив после себя довольно большие, испускающие синеватый дымок воронки, кровушка моя буквально взбурлила! Как при температуре сто градусов по Цельсию! Мне страшно захотелось упасть на землю и притвориться мёртвым, переждать пока всё пройдёт.

Но эти мысли недостойны Везунчика! Едва на губах осело слово «везение», как я мигом успокоился. Госпожа Удача со мной, сегодня всё отлично! Гуляем, парни!

Передовая машина налетела на трамплин. Я возликовал, но тут же сердце рухнуло вниз. Конечно, Кочевники не будут так спокойно раскатывать по Зоне без особой защиты. У них бронированные джипы с особым противоаномальным корпусом – машина лишь чуть приподнялась от земли, но тут же приземлилась. «Трамплин» обидчиво плюхнул ещё раз, и тут на него наехала ещё одна машина. Ноль эффекта.

Я в отчаянье осматривал близлежащие окрестности. Мы находились в голом поле. Абсолютно ничего. Ближайшая группа домов, до которой мы могли добраться бы сейчас, была недоступна. Нас отделяло небольшое аномальное поле, но пройти его за пять минут не представлялось возможным. Оставалось одно. Мусорная куча. С качелями.

Японский магнитофон… Дружище. Прощай.

Я указал Камраду на вершину горы. Тот лишь кивнул. Груды мусора на склонах завала обеспечивали нам отличное прикрытие, но вот хитрить нам придётся так и так. Я уже запивал на бегу противорадиационные таблетки водой из фляги, но хватит их при такой радиации минут на десять. Потом – счётчик покрутит в обратную сторону. Поближе к кладбищу.

Мы начали восхождение. Кочевники, видимо, поняли, что мы совсем рехнулись и даже не стреляли. Мы слышали, как возмущённо гудит карусель, не удержав столь большую добычу у себя. Камрад не выдержал – обернулся. Дал предупредительную очередь из винтовки, но это уже так, для успокоения души.

Вдруг у меня родилась идея. Наконец-то, удача, ты здесь! Я прекратил восхождение и потянул Камрада за ближайшее нагромождение железа. Обрисовал ему вкратце свой план.

-Ты сумасшедший, - покачал головой Камрад. И улыбнулся. – И мне это нравится. Давай сделаем это!

Я продолжил восхождение. К качелям. Они находились прямо у меня перед носом. Как не боялся я оказаться под неизвестным ментальным воздействием, я ничего не чувствовал, кроме волнения за успех плана. Я остановился, обернулся. То есть повернулся к ним спиной.

И тут проняло. Мне словно съездили по мозгам гигантским молотом. Резанули со всей силы. Результат обработали напильником. Я медленно повернулся к качелям лицом. Там, раскачиваясь, сидел Петрович и весело улыбался мне. Сидел в своей любимой синей рубашке, которую носил ещё до Зоны, и новых отутюженных брюках. Свежий весь такой… Небрежно прислонившийся плечом к поручню и призывно похлопывающий ладонью по свободному месту рядом с ним…

Над головой прогрохотала очередь, и качели разлетелись вдребезги. Рубашка Петровича пропиталась кровью, кровь заливала всё, я съезжал в ней вниз…

Наваждение прошло, и я обернулся. Внизу дымился джип. Столб дыма поднимался к небесам, медленно тлел свешивающийся из окна персидский ковёр. Я глянул на качели. Обычный искореженный метал, какого полно здесь. Краска облупилась, дерево, на котором сидел Петрович прогнило, а поручни проржавели. Зона… Зона, твою мать…

Я постарался вспомнить, зачем я здесь. Двинулся вперёд. Постепенно до меня дошло, что ничего ещё не закончено. Надо обдурить Кочевников. Я обернулся, артистично помахал ручкой и начал спускаться с другой стороны. Остановился.

Да! Как я и рассчитывал, взревел мотор, и одна из машин решила объехать гору вокруг и любезно подогнать лимузин к моим ногам. Я прислушался. Звук мотора дёрнулся вправо, а я рванул влево. Обежав гору, я стал спускаться к тому месту, где мы начали подъём. Бытовая техника, старые коробки, корпуса автомобилей и ржавых труб сослужили мне отличную службу – благодаря им я спустился незамеченным. Глянул наверх. Да, Камрад стоял на краю покачивающейся вертолётной лопасти, воткнутой в землю где-то на середине горы, ожидая моего сигнала. Его, конечно, заметили, но я высунулся, дал очередь по машине и точно убил водителя. Прицел пулемёта метнулся ко мне, затем снова вернулся на край лопасти. Но Камрада там не было. Он уже приземлился позади пулемётчика, вскочил и всадил нож по рукоять в затылок «монолитовца».

-Транспорт наш! – крикнул Камрад.

Я добежал до него, открыл дверь машины, вытащил труп водителя и уселся на его место. Выбил прикладом стекло, разбитое пулями и покрытое трещинами. Вся панель была залита кровью. Ничего, я не брезгливый.

-Ты прямо Чёрный Плащ! – сказал я Камраду, проверяя бардачок машины. Камрад возился с пулемётом. – Кто подбил первую машину?

-Не знаю, - пожал плечами Камрад. – Какая-то дьявольщина. Из этой машины дали очередь по тебе, а потом словно с неба кулаком долбанули, смотрю – уже горит.

-Чудесно! – прокомментировал я.

-Гони давай! – крикнул Чёрный Плащ, открывая огонь по внезапно вырулившей из-за горы третьей машине.

Я вжал педаль газа до максимума. Двигатель послушно взревел, и пятитонная махина двинулась по направлению к аномальному полю. Сзади стояла нешуточная стрельба. Камрад делал, что мог, но нас банально осыпали количеством свинца. Внезапно я заметил яркую вспышку в зеркале заднего вида и резко вильну в сторону. Мимо окна пролетела ракета из РПГ-7 и уткнулась носом в землю. Взрыва я уже не увидел.

-У них что там, арсенал? – прокричал я.

-Похоже, да, у них вся машина груженная ящиками! – ответил Камрад, высаживая последние патроны. Затем через окно пролез в кабину.

-Уф, дружище, - сказал он.

-Точно! – радостно согласился я. – Это самое!

-Ты чего расцвёл?

-Увидишь.

Мы неслись по аномальному полю. Машина то и дело тряслась, подпрыгивала, скрипела днищем. Но я уверенно вёл к центру поля. Там находилась та аномалия, которая мне нужна. Я ловко обогнул жарку и вот. Вот она!

Огромное вздутие земли, словно угорь на лице земли. Я несся прямо к нему.

-Говоришь, они тяжелее? – спросил я, держа курс к этой аномалии.

-Не знаю, - бледнея, ответил Камрад – он понял, что я собираюсь делать.

Над полем возвышалась большая арка из земли, словно половину бублика воткнули в землю. И распилив пополам, убрали серединку. Теперь между двумя краями «бублика» было расстояние в пять-шесть метров, которое нам предстояло перепрыгнуть.

Я вдавил газ. Максимум! И вдруг… Сильный удар, и мы буквально взлетаем! На краю своеобразного трамплина находилась аномалия «трамплин», настолько мощная, что подняла нашу машину в небеса. Мы, очень громко крича, пролетели всё расстояние и приземлились у подножия «бублика», едва не перевернув автомобиль.

-Вот и всё, - спокойно улыбнулся я.

Но это оказалось не всё. Я уже говорил, что Кочевники долбанутые ребята? Повторяю.

Раздался глухой удар, и мы увидели, как с того края вылетает новая машина. Она, довольно своеобразно уткнувшись бампером в верхушку «бублика», постояла так, а затем продолжила движение. Вперёд. С высоты двенадцать метров автомобиль полетел вниз крышей и с жутким скрежетом приземлился.

-Вот теперь точно всё.

Я осмотрел себя с головы до ног. А затем тихо выругался.

-Ранен? – с тревогой спросил Камрад.

Я показал ему куртку. Свежие пятна крови водителя сложно было спутать с другими, более ранними. Кровь Петровича была на куртке вполне реальна.