Когда Свят соизволил пробудиться, давно перевалило за полдень. Каша за это время успела благополучно сгореть, прочно прикипев для вящей сохранности ко дну котелка, а я — кое-как позавтракать, немного подремать и страшно заскучать. Почитать здесь нечего, а я с собой книгу не взяла, музыки и телевизора нет, компьютера с Интернетом — тоже. И как здесь люди живут? Ужасть!

Так вот. В тот момент, когда харт открыл глаза и сел, сонно зевая, мы с виалом развлекались, как умели. Я, вооружившись тряпкой и песком, пыталась отчистить котелок от остатков гари, а Миф дергал меня поочередно то за рукава, то ворот рубахи. В ответ я успевала подуть ему в ухо и, улыбаясь, наблюдала, как потешно он трясет головой. Совсем как кошка!

— Который час? — мой спутник, взъерошенный, заспанный и бледный, аки тень отца Гамлета, сел рядом со мной и погрузил руки в ледяную воду.

— Скоро вечер, — отозвалась я.

— Ну, я и спать… — пробормотал он, принимаясь вяло умываться.

— Еще бы, всю ночь по лесу бродить, — подколола я. — Кстати, как тебе там понравилось?

Свят отнял руки от лица и внимательно посмотрел на меня, как бы спрашивая, откуда я все знаю, и кто мне его заложил. Я же молча указала на отражение.

Харт сначала долго разглядывал импозантную седину, а потом вздохнул:

— Ладно, ходил я в лес. И что?

— Зачем?

— Надо было кое-что проверить.

— И ничего у тебя не вышло? Можешь не отвечать, сама знаю, — я с удвоенными усилиями заскребла котелок. — А за то, что тебя вайхас не слопал — мне скажи спасибо.

— Почему это? — неожиданно обиделся он.

— От твоей одежды исходит и мой запах, — я устало ополоснула котелок и, набрав в него воды, встала. — А дейте или их друзьям они никогда вреда не причинят.

Свят тоже встал. Наши взгляды встретились, и я молча высказала ему все, что думаю и о нем, и о его дурацком и глупом поступке. Харт сухо поджал губы. Я скорчила рожицу и показала ему кулак: мол, еще раз!.. Он же — жизнерадостно ухмыльнулся в ответ:

— Кась, неужели ты за меня волновалась?

И еще как волновалась, чуть не завопила я. И ты даже не представляешь себе, как!.. И чисто эгоистичное желание не потерять проводника и остаться в одиночестве здесь оказалось совершенно ни при чем, как я ни пыталась себя в этом убедить. Нет, дело куда проще и сложнее. Нахал начинал мне серьезно нравиться. Чем — сама не знаю, но не заработанными под его чутким руководством синяками и еще большим отвращением к насекомым — факт. И мне оттого стало не по себе. У меня нет здесь прав ни на место под солнцем, ни на лишние чувства. Я ведь однажды уеду и уже — навсегда… Но, елы-палы, я же не робот!.. Но кое-кому об этом знать совершенно не обязательно… И от сцены, которую собиралась поначалу ему устроить, пришлось со вздохом отказаться. Нельзя давать волю эмоциям, а то ведь догадается…

Я нахмурилась и проворчала:

— Конечно, волновалась.

— А почему? — с интересом спросил Свят.

Так я тебе и сказала!..

— Я дала Слово твоей бабушке, — угрюмо сообщила я, — что присмотрю за тобой и не дам попасть в беду. Объяснять, какую власть над нами имеет данное Слово или сам догадаешься?

Харт чертыхнулся, недобрым словом помянув чересчур заботливую бабулю, и, отобрав у меня котелок, пошел разжигать огонь и готовить ужин. А я закрыла глаза и мрачно поздравила себя с очередной неприятностью. И, в отличие от остальных, с этой мне так просто не справиться…

Со стороны костра донеслось недовольное ворчание. Свят ругался сначала на то, что я испортила котелок, потом — что он так долго проспал и позволил мне осуществить сие злодейство, потом — почему-то на прекрасную погоду… Короче, он тоже чувствовал себя не ахти как, а лес ли ему покоя не давал или что другое — я понятия не имела и решила уйти прогуляться, дабы дать харту время окончательно проснуться и остыть. И в себе немного разобраться… А он пусть себе поворчит. Хотя, обычно — это мое любимое занятие, харт подобной вредной привычкой, насколько я помню, не страдал.

Я задумчиво побрела вдоль ручья, меланхолично прислушиваясь к тихому шороху воды. Нда, граждане. Так скоропостижно влюбляться в мои планы не входило совершенно. Тем более, здесь. Тем более, сейчас. Тем более, в него. Как будто лучше никого найти не могла… А нашла бы лучше — не обратила бы внимания. Так уж устроено большинство женщин: проходят мимо идеалов, о которых мечтают всю сознательную жизнь, чтобы однажды влюбиться без памяти в последнюю сволочь… Ну, если не в последнюю, так в более или менее порядочную. И научному объяснению этот феномен не подлежит, увы и ах. И сколько я ни набивала себе шишек, раз за разом наступая на одни и те же грабли — так ничему и не научилась. А жаль. Сейчас бы оно мне ой как пригодилось, а то ведь засада какая-то получается…

Когда я вернулась на стоянку, Свят успел перебраться на противоположный от леса берег, но по-прежнему сохранял хмурый и угрюмый вид. Разговаривать со мной и что-то мне объяснять он поначалу явно счел ниже своего достоинства и посему — я удостоилась лишь его недовольного взгляда. Да, конечно, это я одна опять во всем виновата. А кто ж еще… Я поперлась, куда не надо и я натерпелась там страху. Доволен?..

— Извини, Кась, — поразмыслив, харт вздохнул и исподлобья виновато глянул на меня. — Согласен, я сделал глупость, когда пошел в лес… Честно говоря, я сначала просто тебе не поверил и решил сам все проверить. Но так кто ж знал…

— Я! И я тебя предупреждала!

— Предупреждала, — покладисто согласился он. — А когда я тебя предупреждаю, ты меня слушаешь?

— Когда мне это выгодно, почему бы и нет? — возразила я.

— То-то и оно. Только когда выгодно… Ладно, чего сейчас об этом говорить… Что сделано, то сделано. Не сердись.

— А я и не сержусь, — уязвленно пробормотала я.

Поди ж ты — заметил… Проницательный, зараза.

— Вот и закроем эту тему, — подытожил Свят. — Ты там ничего не нашла, я там ничего не нашел… Думаю, у нас еще найдется время сходить в лес и докопаться до его тайны. Почему-то мне кажется, что она связана с твоим прошлым и не отпустит тебя до тех пор, пока ты ее не разгадаешь.

— Аналогично…

Если еще время найдется. Тут бы Артема успеть отыскать и домой переправить… Какие уж леса потом… Чем меньше я пробуду в этом мире, тем лучше и для меня, и для него. Я и так уже успела узнать больше, чем положено. Сомневаюсь, что кому-нибудь еще из моего народа удалось продвинуться по следу памяти также далеко, как мне. Теперь я, по возвращении, на пару-другую следующих жизней связь с Райлит сохраню, а там, глядишь, нас и простят… Надо же здесь кому-нибудь делать всю грязную работу. А кому еще — если не нам?.. Опять спасителей искать? Толку-то от них…

Грустно все это, товарищи, одним словом.

На меня опять навалилась тоска. Не интересные путешествия, а расстройства сплошные… Дома, конечно, тоже жизнь не сахар… но там привычнее все, да и никому от меня ничего не надо. Живешь себе спокойно и живи. А в эти миры как ни сунешься, так сразу всем до тебя дело есть и всем от тебя чего-нибудь требуется. Защиты, опять же… Нет, дальше надо двигать только через переходы, иначе так меня на каждом привале дергать будут и помощи просить. А у меня, между прочим, и без того дел — выше крыши.

Пока готовился ужин, мы занялись каждый своим делом. Свят привычно кашеварил и о своем лесном происшествии говорить категорически не хотел, а я молча полировала клинки и на обсуждении не настаивала. Хотя, могла бы. Не знаю, от чего молодые и здоровые люди внезапно седеют, но не от собственного непомерного любопытства, это уж точно. А раз из моего спутника и лишнего слова не вытянешь, если он не в духе, подожду, может, однажды сам расскажет, когда время придет…

После ужина мы коллективно улеглись спать, а с утра началось самое интересное. И началось с того, что я опять проснулась спозаранку, едва рассвести успело и, едва встав, поймала себя на подсознательном желании потренироваться и размяться, а вовсе не покурить в постели, как раньше. Ну, желание — закон… Вместе с памятью мое второе «я», судя по всему, передало мне и свои прежние привычки. Оно, конечно, хорошо, уметь рано вставать и поддерживать себя в форме, только чем столько времени прикажите заниматься?..

Вздохнув, я вытащила из ножен парники. Видимо, от внезапной перемены привычек, пока я разминалась, меня начало грызть странное внутренне беспокойство. Вернее, продолжало грызть, поскольку нечто подобное я чувствовала и вчера. Ведь чуть не свихнулась, пока своего пропавшего спутника по кустам искала, да и потом, когда нашла… Не нравится мне все это. Чтобы я так нервничала из-за кого-то еще, кроме себя, любимой? Да я из-за племянника так не переживала! Мне вообще несвойственны настолько сильные чувства, и сейчас врожденный эгоизм шел вразрез с патологическим желанием защищать, что меня крайне смущало и нервировало.

Проснувшийся от шума Свят уставился на меня, разинув рот. Несколько минут он тер сонные глаза, взъерошивал волосы и, наконец, осторожно поинтересовался:

— Кась, ты это… здорова?..

— Понятия не имею, — отозвалась я.

Он покачал головой и, выбираясь из-под одеяла, пробормотал:

— Чудны дела твои, Господи…

— Подумаешь!.. — оскорбилась я, бережно вытирая клинки и возвращая их в ножны. — Мне что, и режим дня сменить нельзя?

— Можно-то можно, — согласился харт. — Но ты как-то уж очень внезапно меняешь старые привычки на новые.

— И чего здесь криминального?..

— Время покажет, — философски ответил он.

Завтракали мы опять молча. Свят придирчиво изучал содержимое своей плошки, а я мрачно созерцала плескавшиеся в ручье солнечные блики. Что-то не в порядке. Что-то произошло. И ведь даже поссориться — толком не поссорились, поругаться — не поругались, а что-то в наших отношениях неуловимо изменилось. Что-то во мне сломалось. Пошатнулось хрупкое равновесие. Исчезла прежняя легкость и непринужденность в общении. И молчание, на которое раньше никто из нас не обращал внимания и не чувствовал необходимости его прервать, сейчас странно тяготило. И тишина угнетала больше, чем привычные родные препирательства. А ведь когда-то мы умели молчать, каждый о своем, и никогда это не казалось неуютным… И то ли во мне действительно нечто новое проснулось вместе с прежней сущностью, то ли на него так повлияли ночные похождения… И почему все резко переменилось именно после леса?.. И не враги, и не друзья, и уже не простые попутчики, а любовь ли здесь вмешалась, еще выяснить надо.

Господя-я-я, почему же все так сложно?.. Хоть стреляйся…

И отчаянно захотелось сказать или сделать глупость, гадость — да все, что угодно, лишь бы… лишь бы эта проклятая тишина перестала так действовать на нервы! А если я рта раскрыть не могу, так хоть ты не молчи!.. Вредный червячок беспокойства заворочался с новой силой.

С непривычным грохотом стукнулась о плошку вилка, и я испуганно подскочила от неожиданности, расплескав на себя полкружки горячего травяного чая.

— Япона мама!..

— Чья?

— Это выражение такое, — проворчала я, не вдаваясь в объяснения, откуда эта мама, собственно, взялась.

Ей-богу, лучше бы сказал гадость, а не сделал. Только синяк вылечила, ожогов мне еще не хватало для полного счастья.

— А-а-а…

Опять. Ну, не молчи, я тебя умоляю!.. От этой тишины я себе места не нахожу!

— Если ты отдохнула, предлагаю поискать пространственно-временной поток и заняться, наконец, делом.

— Я отдохнула, — живо вскочив на ноги, поспешно заверила я. — За дело, так за дело.

Наверно, слишком поспешно. В его чуть прищуренных глазах золотыми искорками замерцало подозрение.

— Кась, да что такое с тобой творится?.. Ты не похожа на саму себя!

— Я… я не знаю, — с запинкой ответила я, окончательно разнервничавшись.

— Сядь, — властно скомандовал он.

Я послушно села. И под его пристальным, внимательным взглядом меня начало мелко трясти. Как от промозглой сырости сводило конечности и зуб на зуб не попадал. А беспокойство сменилось диким ужасом и беспочвенной паникой. Теперь уж не за кого-то, а просто так, без каких бы ни было причин… И я оттого перепугалась еще больше. Елы-палы, что, черт побери, со мной происходит?! Я, конечно, во времена сессии до подобного состояния часто доходила, но то — экзамены, а сейчас — страхи на пустом месте!..

И, мало того, что со мной непонятное творилось — еще и Свят чудить начал. Быстро оглядевшись по сторонам, словно в поисках неизвестно источника неведомой заразы, он подсел ко мне и решительно принялся расстегивать мою рубаху. Я от страха дошла до ручки.

— Ты чего надумал?.. — испуганно заверещала я.

— Амулет с тебя снять, — поспешил успокоить меня харт. — Касси, попытайся успокоиться. Я тебе помогу.

— Чем ты мне поможешь, чтоб ты… — я в последний момент испуганно прикусила язык.

Тьфу ты, еще чуть-чуть — и среди моих знакомых стало бы на одного зомби больше… А Свят не обратил на мои слова совершенно никакого внимания. Выудив из-под рубахи амулет Ядвиги, он отбросил его в сторону, приподнял мое лицо за подбородок и велел не прятать глаза. А как я на него смотреть буду, ведь мысли же мои прочитает и узнает, о чем не положено… И тогда все, моменто море…

— Касси, смотри мне в глаза! В глаза смотри, кому говорят!

Я с несчастным видом уставилась на него, а червячок моего беспокойства напрягся, вытянувшись в струнку, зазвенел, требуя не пускать харта в свои мысли. Но что я могла поделать?.. Да ничего. Все равно пролезет, все равно узнает… Меня с головой накрыла новая волна липкого страха. Я невольно съежилась, сжавшись в комок, и затравлено посмотрела в неумолимые зеленые глаза. А они осторожно выворачивали наизнанку мою душу, рассматривали, изучали, исследовали, пока не добрались до червячка.

— Ага, попался. Касси, еще минутку. Потерпи, милая.

Милая?! Я тебе не милая! И… Сколько же в его взгляде нежности и тепла — и все для меня одной, даже удивительно, откуда только взялось… Червячок беспокойства, догадавшись, что его раскрыли, поколебавшись, с глухим звоном лопнул, а меня прорвало. И полились в три ручья, заструились по щекам горючие слезы… Елы-палы. Я уткнулась носом в плечо Свята и самым постыдным образом разревелась.

— Ну, что ты… — он как-то растеряно и неловко обнял меня за плечи.

А я плакала и вслушивалась в тишину. В тишину, которая вновь стала уютной и спокойной. В тишину, в которую вновь вплелись шум леса, мелодичное пение птиц и шорох бегущей воды. Почему я вот уже второй день не слышала этих чудесных, волшебных звуков?.. Неужели, только из-за слепой тревоги?..

— Вот, держи, — Свят вытащил из кармана штанов носовой платок и заботливо утер мне слезы. — Теперь лучше?

— Угу, спасибо, — я взяла платок и тихонько высморкалась.

Харт пошарился в своей бездонной сумке и вынул на свет божий небольшую бутыль с известной настойкой, налил мне полкружки и наказал незамедлительно выпить. Потом подумал и сам глотнул из горла. Потом задумчиво посмотрел на меня и разлил остатки по двум кружкам. Ну и что, что утро ранее на дворе… После такой встряски иначе и не успокоишься… И не подумайте, я не алкоголик какой, просто… Ну, а вы сами как нервные срывы лечите?

— А что это было?.. Заклятье? — полюбопытствовала я, немного придя в себя.

— Ты знаешь? — уточнил он.

— Там, в лесу, я наткнулась на мага Мысли, — простодушно объяснила я. — Сначала на тебя подумала, но ведь ты же не мог…

— Не мог, — согласился харт. — Но ведь я не единственный маг Мысли в этом мире. А как ты догадалась, чего именно он маг?

— У вашей магии запах специфический.

— Запах?

— Ну, да. Запах. У каждого вида магии есть свой запах. И своя энергетика. Ты разве не чувствуешь?

— Нет, я вижу ее рисунок. И различаю по цветам.

— Гм… — я снова высморкалась, чувствуя себя непривычно спокойно и умиротворенно. — Так что там с моим заклятьем?

— Да странность с ним какая-то, — Свят озадаченно почесал затылок. — Мы тогда тебе с бабушкой не сказали всей правды… В то заклинание, которое замораживало наш лес, вплетено еще одно, направленное исключительно на прибывшего павшего воина. И оно должно было лишить тебя памяти и утопить в болоте. Этот неизвестный маг почему-то очень хорошо знает вас и ваши слабые места. Ты единственная, кто выжил.

Я так и замерла с платком в одной руке и кружкой — в другой. Оба-на. Вот те и болото.

— И потом, — продолжил мой собеседник, нахмурившись. — Оно и сейчас, по идее, должно заманивать тебя в болото. А ты не только игнорируешь его приказы, но и память сохраняешь. А каждый раз, как оно пытается на тебя повлиять, идешь в лес, а не к болоту. И влиять заклятье может лишь тогда, когда ты в бессознательном состоянии. Спишь, например. И то — не всегда. Хотя, погоди. Тебе кошмары по-прежнему снятся?

— И еще как, — кивнула я, надевая амулет Ядвиги. — В последний раз меня какой-то голос донимал и велел куда-то идти и что-то делать…

— Но ты никуда не идешь и ничего не делаешь и оно-то странно, — подытожил харт. — Вместо этого ты подсознательно пытаешься противостоять магическому воздействию, ничего сделать не можешь, пугаешься и беспокоишься, и отсюда — и твой необъяснимый страх, и недавний срыв. Чем ты отличаешься от обычного дейте?

— Я… — я замялась, гадая, говорить ему или нет, и решила сказать. — Я дочь вождя, у нас сильнее магический иммунитет…

— Не то, — он покачал головой и, по привычке, задумчиво зажевал сорванную травинку. — Заклятье достаточно сильно и для тебя. Скорее похоже на то, что тебя кто-то тщательно охраняет. У тебя никакого оберега нет?

— Откуда? — я развела руками. — Только амулет твоей бабушки. Да и кому надо меня охранять?.. Стоп! А почему нас, как пришельцев, мир от козней этого мага не защищает? Может то, что я была спасительницей…

— Да нет, к твоей безопасности приложил руку маг, и очень сильный, — пробормотал Свят. — И ведь замаскировал оберег, никак разглядеть его не могу… А почему вас мир не защищает, сама не догадываешься?

Я приуныла. Значит, все-таки павшие воины не пришельцы, а изгнанники — не свои и не чужие. Когда миру выгодно — нам помогут, когда нет — утопят в болоте, как слепых котят… Не зря Свят меня давеча от киллита прятал. Это Артемыч здесь неуязвим, а я — увы и ах. И плевать миру на то, что какой-то наглый маг Мысли оставляет нашу плоть заживо гнить в болоте, убивает вторую, более слабую душу и спокойно пользуется памятью первой, которая становится беззащитной и открытой, как книга… Мы сильны лишь когда вместе, а не по отдельности…

Знаете, чем еще дейте отличаются от хартов? Нет, не неспособностью к созиданию, такое мы тоже умеем, когда очень захотим. Мы не умеем видеть то, что спрятано за некой оболочкой, будь то, к примеру, тело, скрывающее душу. Мы видим и влияем лишь на то, что лежит на поверхности. А они — наоборот. И поместить твое сознание в чужой разум или незаметно пролезть в твой собственный и сделать гадость — им минутное дело. Это с виду они милые зайчики, белые и пушистые, лишь мирно думают и творят. Разрушать они не хуже нашего умеют, только им прилично попыхтеть приходится, дабы добрые мысли направить во зло. К примеру, сидящий рядом со мной деятель полчаса назад собственноручно нейтрализовал вредное влияние магии, разрушив ее рисунок. Вот одно хоть хорошо — их заклинания можно разрушить. Наши-то — нет… За нами можно только ходить и место от обломков расчищать.

— Так это заклятье теперь будет все время меня терроризировать? — упавшим голосом спросила я.

— Что делать? — не понял мой собеседник.

— Ну… жить мешать.

— Ага. Когда снова начнешь волноваться без причины — скажи мне.

— А я сама не могу?..

— А чувствуешь это заклинание?

— Нет. Я только крупную пакость, которая над вашим миром висит, чувствую…

— То-то и оно. Изловить бы этого умельца и разобраться во всем… Чего ему от павших воинов надо, не знаешь?

Знаю. Но не скажу. Наверняка, отомстить за отнятую память захотел. Вот и заманивает нас сюда, собирает с мира по нитке… Только черта с два я ему свою отдам! Обойдется.

Я неопределенно пожала плечами и одним глотком допила настойку. Нервная дрожь наконец-то унялась, я согрелась, расслабилась и разомлела на солнышке. Настроение, изрядно подпорченное проделками таинственного мага, постепенно улучшалось, хотя злость не проходила. Ведь доберусь до гада, и никакого спасения ему не будет, ни от мира, ни от нажитой нечестным путем памяти… Придушу и не поморщусь. И не вспомню, что я, в сущности, создание миролюбивое и некровожадное. Сам виноват. Хотя, банально душить такую сволочь — и в наш прогрессивный век колесования?.. Тем более, в виде зомби его оставлять опасно, вдруг, как у Райта, обычная магия прорежется… Четвертовать. Однозначно. Или вайхасам на растерзание отдать, они столько лет голодными ходят…

В общем, я еще подумаю над этим. Завтра.

— Между прочим, — подал голос Свят, — нам пора пророка догонять. Кто-то собирался за дело взяться?

Я скорчила рожицу:

— Имей совесть, изверг. Дай отдохнуть человеку!

— Вот теперь я тебя узнаю, — ухмыльнулся он. — А то выдумала тоже — привычки менять… Я сразу заподозрил, что что-то здесь нечисто.

— Так у меня, в отличие от вас, простых смертных, на каждое дело по две привычки, — лениво огрызнулась я.

Да, теперь я тоже себя узнаю. И его. И все-таки — друзья… Я закрыла глаза, подставив лицо потоку солнечных лучей. А если харт и влез, куда не надо — пусть знает, Бога ради. Мне не жалко. Все равно я однажды уеду и в глаза ему всю жизнь со смущением смотреть не придется. А жаль… Нет, правда, жаль. Может быть, не случись этого ненормального беспокойства, я бы и не поняла, что Свят мне дороже, чем положено… Я же известный тормоз, до меня все доходит, как до жирафа…

— Касси!

— Мм?..

— Хватит отдыхать. Подъем! Как ты там дальше говоришь?

— Вперед, труба зовет, — проворчала я, тяжко вздыхая и открывая глаза.

Пока я расслаблялась, харт уже успел собрать наши пожитки, потушить костер и теперь с задумчивым видом чертил на золе схему миров и пространственно-временных потоков.

Я подсела к нему и с любопытством осведомилась:

— А через поток настоящего мы разве не сможем пророка обогнать?

— Сможем. Вернее, смогли бы. Если бы такая возможность была. Почему-то через поток настоящего, — и мой собеседник провел на схеме жирную черту, символизирующую предмет нашего разговора, — можно попасть только из мира в мир. А в гости к приятелю соседнюю деревню — добираться пешком. И потому…

На схеме появились еще две черты.

— Будем искать поток будущего.

— Ладно, — покладисто согласилась я. — А ты уверен, что мы не вылезем в каком-нибудь левом мире?

— А вот в этом ты должна быть уверена. У кого из нас двоих знаний больше?

— У меня, — вздохнула я. — Рассказывай.

Зря я это сказала. Свят, едва услышав мое согласие, немедленно пустился в пространные объяснения, касающиеся разнонаправленных векторов, лучей преломления, точек пересечения сферы и линий на плоскости… Меня хватило ровно на две минуты, после чего от обилия терминов разболелась голова и я зажала уши. Ничего я в математике никогда не соображала и пытаться мне из той оперы что-то объяснять — бесполезно. Так как-нибудь найду, где наша не пропадала…

— Ты мне другое лучше скажи, — начала я, когда мой собеседник удивленно замолчал. — Они магические ведь?

— Ну да, как и весь мир, — отозвался сбитый с толку харт.

— Ага. Значит, у них должен быть специфический запах! — торжествующе провозгласила я.

— И как ты себе это представляешь? — насмешливо переспросил Свят. — Будешь летать по миру и вынюхивать, не мелькнет ли где знакомый запах?

— А что? — не смутилась я. — Раз ты такой математик хороший — сиди и вычисляй, где примерные точки пересечения потока и мира, а я — найду по запаху магии остальное. А если тебе мой метод не нравится — сам ищи. По цвету и рисунку.

Он пробормотал что-то неразборчивое по поводу обучавших меня преподавателей — вообще и моих скромных способностей — в частности, и взялся за дело. А я с любопытством принялась наблюдать за ходом его мыслей. Сначала трехэтажные формулы ютились рядом со схемой, а потом, когда места стало не хватать, великий математик выжег траву шагов на пять вперед и углубился в расчеты. Мне харт при этом велел сидеть смирно и не шевелиться, дабы я лишним шорохом не сбивала его с толку и, (не дай Бог!) не наступила на какую-нибудь жизненно важную формулу.

Я пожала плечами и вообще отошла подальше, решив пока порепетировать свою роль. Думаете, это так просто — выбраться из собственного тела? А вот и нет. Тогда, когда у меня получилось — я просто очень сильно разозлилась и сама не ведала, что творила, сейчас же — другой случай и подход к нему нужен особый.

Потерев браслет, я улыбнулась про себя:

— Полетаем, Райлит?..

И моя вторая сущность после минутных мучений выскользнула из тела, остановившись в паре шагов от ничего не замечающего харта и оглянувшись на меня. Очень странное ощущение… Видеть мир под двумя разными углами одновременно и себя — сразу с двух сторон… Мое второе «я» немного покружило вокруг опустившегося на колени тела и, помедлив, вернулось, держась за связывающую нас тонкую прозрачную цепочку, а я уже привычно прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. Теперь я (или она?..) уже не заблужусь и глупостей не натворю. А вот кто из нас двоих пустится на поиски — тот еще вопрос.

Нда, не так-то просто привыкать к тому, что отныне тебя — две…

— Я нашел, — раздался за моей спиной довольный голос Свята. — Одна из точек пересечения — в двух часах езды на север. До нее — на ваилах, а там — пешком.