В работе В. И. Ленина «Опыт классификации русских политических партий», написанной в 1906 г., перечислено 11 «сколько-нибудь значительных политических партий», сгруппированных в 5 основных типов1 . Однако через полтора десятилетия, т.е. вскоре после победы Великой Октябрьской социалистической революции, большевики стали единственной партией в стране, единственной политической силой, в которую верили массы и за которой они шли. Все остальные партии, оказавшись по другую сторону баррикад, в лагере контрреволюции, потерпели полный идейно-политический и организационный крах и исчезли с политической арены. В их числе была и некогда наиболее многочисленная и влиятельная из мелкобуржуазных партий — партия социалистов-революционеров.

История этой партии представляет несомненный теоретический и практический интерес, который объясняется рядом обстоятельств. Во-первых, история мелкобуржуазных партий вообще и партии эсеров в особенности — это история эволюции и банкротства мелкобуржуазного социализма, теории и тактики социал-реформизма и мелкобуржуазного революционаризма в России. Изучение истории социалистов-революционеров, типичной партии «переходного класса», как назвал мелкую буржуазию К. Маркс, позволяет показать глубокий внутренний кризис этой партии и его причины, проследить процесс ее возникновения, перехода от соглашательства к контрреволюции, распада и разложения, историческую закономерность ее политического банкротства, идеологического и организационного краха как следствия ее политики и тактики.

С историей эсеров теснейшим образом связан вопрос о тактике большевиков по отношению к ним. Без анализа процессов, происходивших внутри партии социалистов-революционеров, нельзя дать полную картину большевистской тактики, так же как, не учитывая воздействия коммунистов на позиции мелкобуржуазных партий, нельзя всесторонне осветить их внутреннюю историю.

Поскольку промежуточные слои, которые по своему экономическому положению находятся между буржуазией и пролетариатом, имеются во всех капиталистических странах, постольку и мелкобуржуазные партии, подобные эсерам, — явление, свойственное не только России. Они представляют собой, подчеркивал В. И. Ленин, «необходимый продукт капитализма», ибо социальную основу политических образований такого типа составляет не только крестьянство, как это имело место в России, но и «культурно-капиталистическая, на почве крупного капитализма произрастающая кооперация, интеллигенция и т.п.»2 .

Поэтому, хотя конкретно-исторические условия, сложившиеся в свое время в России, и необратимы, изучение политических позиций эсеров позволяет сделать выводы, имеющие значение для современной идеологической и политической борьбы, в частности дает возможность показать сущность и объективную роль теорий «третьей силы» и «чистой демократии», которые в модернизированном виде используются и сейчас идеологическими противниками марксизма-ленинизма. Пока сохраняется социальная база мелкобуржуазной идеологии, до тех пор и в других странах возможно и действительно имеет место появление тех или иных черт мелкобуржуазного революционаризма во взглядах на социалистическую революцию, место и роль классов в революционном процессе, методы строительства социализма. Таким образом, изучение истории социалистов-революционеров, раскрытие несостоятельности их теории, политики и тактики весьма актуально.

Наконец, история мелкобуржуазных партий, их политического банкротства и гибели, взаимоотношений с большевиками весьма часто и охотно фальсифицируется буржуазными историками и социологами. Искажая марксистско-ленинское учение о диктатуре пролетариата, буржуазная историография изображает однопартийность не как практически-политический вопрос, который решается в зависимости от конкретно-исторической обстановки, а как основополагающий принцип марксизма-ленинизма, исключающий возможность сотрудничества коммунистов с другими политическими партиями.

С целью доказать это положение и таким путем вбить клин между коммунистами и демократическими партиями буржуазные историки стремятся взвалить на большевиков ответственность за гибель мелкобуржуазных партий, изобразить их крах и исчезновение с политической арены как результат «репрессий» и «вероломства» большевиков. В лучшем случае, как утверждают Ф. Шуман, В. Шарндорф, О. Радке, Э. Футмен и другие, сотрудничество между коммунистическими и непролетарскими партиями возможно лишь до завоевания власти, после чего коммунисты якобы устраняют их репрессивными мерами. Английский социолог Д. Коул, фальсифицируя историю блока большевиков с левыми эсерами, писал, что большевики «сразу начали действовать, с тем чтобы разрушить партию левых социалистов-революционеров и установить однопартийную систему»3 . Его соотечественник Э. Футмен пытается убедить читателей, что для достижения поставленной цели коммунисты считали допустимой любую степень обмана и насилия и, идя на компромисс с мелкобуржуазными партиями, поступали заведомо вероломно4 .

Искажая факты, П. Федченко (ФРГ) утверждал, что для В. И. Ленина Советская власть была идентична диктатуре большевистской партии и поэтому он якобы отвергал даже мысль о возможности участия в правительстве эсеров и меньшевиков5 . В том же духе высказался и западногерманский историк В. Шарндорф6 . «Коммунисты с самого начала исключают возможность союза с какой бы то ни было другой, независимой от «их политической группой или партией, — писал ренегат М. Джилас. — Большевики разгромили левых эсеров, как только последние захотели стать независимыми»7 . Нетрудно понять, что подобные измышления имеют вполне определенную цель — доказать неосуществимость единства действий и сотрудничества коммунистических и демократических партий.

Ряд буржуазных историков стремится противопоставить эсеров большевикам как партию демократов партии диктаторов. Эта линия проявляется, в частности, в работах американского историка О. Радке, которые носят весьма характерные названия: «Альтернатива большевизма. Программа русской социал-революционной партии», «Аграрные враги большевизма», «Серп под молотом»8 . В них автор порой дает даже объективную оценку деятельности эсеров. Так, например, нельзя не согласиться с его характеристикой программы этой партии, которая «была больше декларацией общих принципов, чем тщательно продуманным планом действий, больше перечислением целей, нежели указанием тех путей, которыми можно было их достичь»9 . Он не смог обойти молчанием и тот факт, что крестьянство отвернулось от эсеров, однако при этом попытался доказать, будто большевики не имели влияния на крестьянство, доверявшее лишь социалистам-революционерам, и якобы гибель этой партии носила не объективно обусловленный характер, а была следствием политики большевиков и некоторых тактических ошибок руководства, умело использованных ее врагами.

М. Рен, А. Мурхед, С. Лоутон и О. Шиллер10 пытаются оправдать политику эсеров, изображая их подлинными демократами, и доказать, что большевики будто бы необоснованно вмешались в ход истории, так как земельный вопрос был уже разрешен в пользу крестьянства, Россия после Февральской революции успешно развивалась по демократическому пути, а Октябрь только прервал нормальный ход событий.

В буржуазной историографии поддерживается и созданный эсерами миф о «третьей силе», которую представляет «чистая демократия», равно чуждая и буржуазно-помещичьей контрреволюции и диктатуре пролетариата, и о роли этой мифической «силы» в борьбе с белогвардейской, черносотенной реакцией. Но все эти легенды рассыпаются как карточный домик при соприкосновении с подлинной историей партии социалистов-революционеров.

Партия большевиков длительное время вела борьбу с эсерами. В идеологическом отношении эта борьба была продолжением борьбы против народничества, на что обратил внимание В. И. Ленин еще в 1914 г.11 В политическом аспекте это была борьба с партией, которая не только занимала колеблющуюся позицию, металась от мелкобуржуазного революционаризма к соглашательству и социал-реформизму, но и оказывалась на определенных исторических этапах, прикрываясь лозунгами «демократии» и «народовластия», во главе контрреволюционных сил. На одном из таких этапов, в начале 20-х годов, и появились первые работы советских ученых по истории партии социалистов-революционеров.

В это время мелкобуржуазные партии, в первую очередь эсеры, активизировали свою антисоветскую деятельность, заняв ведущее место среди контрреволюционных сил, и Коммунистическая партия должна была принять ряд мер для пресечения выступлений эсеров и разоблачения их в глазах масс. В феврале 1922 г. В. И. Ленин направил народному комиссару юстиции Д. И. Курскому письмо, где в качестве одной из мер борьбы с меньшевиками и эсерами предлагалась «обязательная постановка ряда образцовых (по быстроте и силе репрессии, по разъяснению народным массам, через суд и через печать, значения их) процессов в Москве, Питере, Харькове и нескольких других важнейших центрах…»12 . Это ленинское указание нашло свое воплощение в начавшемся в июне 1922 г. в Москве процессе над 34 членами ЦК и другими руководителями партии социалистов-революционеров.

В подготовленных отделом агитации и пропаганды ЦК РКП(б) тезисах «К процессу правых эсеров»13 и опубликованных материалах процесса14 была дана сжатая характеристика основных этапов истории партии социалистов-революционеров, оценка их политики и тактики, приведен большой фактический материал об организованных ими контрреволюционных мятежах и заговорах, о сотрудничестве с международной реакцией. Блестящие обвинительные речи А. В. Луначарского и М. Н. Покровского, в которых анализировались теоретические взгляды и исторический путь, приведший социалистов-революционеров к позорному концу, выступления Н. В. Крыленко, показавшего во всей неприглядной наготе их практическую контрреволюционную и антисоветскую деятельность, К. Цеткин, сосредоточившей внимание на предательской роли эсеров в международном революционном движении, а также обвинительное заключение являлись документами, обладавшими большой силой идеологического воздействия.

Незадолго до процесса, в декабре 1921 г., Оргбюро ЦК РКП(б) поручило отделу агитации и пропаганды разработать планы двух брошюр о меньшевиках и эсерах, «обратив особое внимание на историю развития этих партий»15 . Затем было предусмотрено издание восьми работ об эсерах, а в числе авторов названы видные деятели нашей партии16 . Все эти работы должны были, как писал А. В. Луначарский, «бросив яркий свет на эсеровскую партию, показать и тем честным людям, которые входят в нее, и тем, которые могут находиться в орбите сочувствия к ней… ее подлинную сущность»17 . Большинство из них были остро публицистическими и не носили исследовательского характера, а собранные в них факты, как правило, не подвергались обобщению и теоретическому анализу. Авторы не претендовали на освещение всей истории партии эсеров, причин ее эволюции и гибели. Их внимание в основном сосредоточивалось на отдельных этапах контрреволюционной деятельности этой партии18 , а другие вопросы отступали на второй план. Исключение составляют лишь блестящий очерк А. В. Луначарского «Бывшие люди» и книга В. Н. Мещерякова «Партия социалистов-революционеров»19 .

Цель работы А. В. Луначарского — «разоблачить внутреннее гниение партии и ее безусловно контрреволюционный характер за время после Февральской революции и сугубо после Октябрьской»20 . Сочными, яркими мазками показаны в ней эволюция, открытый переход в лагерь контрреволюции и бесславное падение партии эсеров, самые левые члены которой «только тогда становятся более или менее приемлемыми революционерами, когда входят в коммунистическую партию, что случается с отдельными единицами, а самые правые представляют из себя слабовольных, слабоумных и вместе с тем циничных союзников черной реакции при центре, колеблющемся между трусливостью и блудливостью…»21 .

Книга В. Н. Мещерякова — фундаментальное, насыщенное богатейшим фактическим материалом, но, к сожалению, не завершенное исследование. В свет вышли лишь две ее части, охватывающие период от 90-х годов прошлого века до конца первой русской революции.

Характерным для вышедших во второй половине 20-х — начале 30-х годов работ об эсерах и меньшевиках в годы гражданской войны22 было выделение «демократической контрреволюции» как первого периода «контрреволюции после Октября, который возглавлялся социалистами-революционерами и меньшевиками». Это было время, когда «буржуазно-монархическая реакция не осмеливалась еще выступать с открытыми знаменами и шла на вторых ролях за правыми социалистами»23 .

Отличительной чертой литературы 20—30-х годов было стремление ряда авторов наряду с политикой эсеров показать и процессы, происходившие внутри партии24 . Вместе с тем многие работы носили чисто описательный характер и ряд вопросов с точки зрения современного состояния исторической науки освещался в них поверхностно. В некоторых книгах и статьях встречались ошибочные положения, не совсем точные оценки, недостаточно обоснованные выводы. Так, например, видимо, под влиянием позиции, занятой мелкобуржуазными партиями в России и социал-демократическими партиями других стран, один из авторов пришел к заключению, будто бы «к началу 20-го века, в эру империализма, безраздельного господства финансового капитала, картелей и трестов, мелкая буржуазия на Западе утратила последние остатки своей революционности»25 . Такой вывод не соответствует действительности.

В большинстве случаев недостатки опубликованной литературы объяснялись самим состоянием советской исторической науки, делавшей свои первые шаги. Историкам в это время еще не были известны многие документы и работы В. И. Ленина, что не могло не сказаться на методологии исследований. Не случайно у большинства авторов отсутствовал глубокий анализ теории, программы и тактики эсеров. Не располагали историки и многими архивными материалами. Все это, конечно, отразилось на научно-теоретическом уровне работ, но они положили начало изучению проблемы, наметили основные вопросы и направления исследования, сделали первые попытки осветить историю мелкобуржуазных партий на основе марксистско-ленинской теории.

B конце 30-х — начале 50-х годов известный вклад в изучение отдельных, частных моментов истории партии социалистов-революционеров внесли А. Агарев и Д. А. Чугаев, опубликовавшие статьи о борьбе большевиков против этой партии26 , Н. Рубинштейн, автор одной из немногих работ об Учредительном собрании27 , Е. А. Луцкий, много внимания уделивший борьбе вокруг Декрета о земле28 , и др.

Однако наиболее активно интерес советских ученых к истории эсеровской партии стал проявляться начиная со второй половины 50-х годов, когда на фоне современного развития международного революционного движения стало еще более очевидным, что изучение истории эсеров имеет весьма актуальное значение для сегодняшнего дня. Дальнейшее накопление исторических знаний показало, что без анализа истории партии социалистов-революционеров, её эволюции, политического банкротства и распада не будет достаточно всесторонним и полным освещение тактики большевиков в борьбе за массы и целого ряда других аспектов развития революционного процесса.

Значительно больше внимания, чем прежде, стало уделяться истории мелкобуржуазных партий в обобщающих трудах по истории СССР и КПСС, Октябрьской революции и гражданской войны, советского крестьянства и государственного строительства29 . Видное место заняла история эсеров в работах по истории классов, классовой борьбы и политических партий в России30 , особенно в период между Февральской и Октябрьской революциями и в годы гражданской войны31 . Вышло в свет несколько работ по истории мелкобуржуазных партий, в том числе и социалистов-революционеров32 . Наконец, были опубликованы исследования, специально посвященные тем или иным аспектам истории этой партии33 , в том числе и автора настоящей книги34 .

Большинство работ, вышедших за последние полтора десятилетия, посвящено левым социалистам-революционерам. Объясняется это тем обстоятельством, что блок большевиков с левыми эсерами был первым опытом правительственного соглашения с мелкобуржуазной партией в условиях диктатуры пролетариата. В этих работах в основном освещаются периоды подготовки и проведения Октябрьской революции, гражданской войны, а в некоторых захватываются первые годы нэпа. Их авторы останавливаются на социальной характеристике партии эсеров, ее составе и численности, политике и тактике и их изменениях на разных исторических этапах. Они стремятся раскрыть ход и причины эволюции партии от соглашательства к контрреволюции, причем показать эти изменения двусторонне: с одной стороны, следствием каких процессов они являлись, с другой — как влияли на ход событий.

В ряде трудов освещаются контрреволюционная деятельность эсеров, их связь с белогвардейцами и интервентами, вскрываются попытки сыграть роль «третьей силы» в гражданской войне, характеризуется организация кулацкого бандитизма в начале нэпа. Многие авторы показывают процесс разложения и распада партии, отхода от нее масс, развитие внутрипартийных конфликтов.

Опубликованные исследования, касающиеся истории политического банкротства и гибели партии социалистов-революционеров, опровергают утверждения идеологов антикоммунизма о том, что невозможно сотрудничество других партий с коммунистами, что коммунисты никогда и ни с кем не согласны идти ни на какие компромиссы, что большевики искусственно, с заранее обдуманным намерением создали в стране однопартийную систему. В этих исследованиях подчеркивается сочетание в большевистской тактике твердости в принципиальных вопросах с гибкостью по отношению к мелкобуржуазным массам и их требованиям. Конечно, не все эти вопросы освещаются с одинаковой полнотой и глубиной, но общая тенденция заключается в повышении теоретического и научного уровня исследований и расширении круга рассматриваемых вопросов, в более полном использовании ленинского наследия и разнообразных источников.

В целом вышедшие работы знаменуют собой шаг вперед в изучении истории политического банкротства и гибели партии социалистов-революционеров и тактики большевиков по отношению к ней, хотя не все они равнозначны по своему теоретическому уровню, количеству и качеству использованного фактического материала, глубине постановки вопросов.

В некоторых статьях в результате недостаточного соблюдения ленинского принципа историзма дано упрощенное, а порой и ошибочное толкование тактики большевиков по отношению к левым эсерам. Встречаются, например, утверждения, что никакой разницы между правыми и левыми эсерами не было и цель блока состояла в том, чтобы «обезвредить» левых эсеров, «поскольку они выступали как скрытый, замаскированный враг пролетарской революции». Для достижения этой цели «большевики даже пошли на сотрудничество с левыми эсерами»35 .

Такая оценка расходится с ленинским определением блока и характеристикой политической позиции левых эсеров накануне Октября, приводит к неправомерному, противоречащему исторической действительности выводу, что большевики заключили соглашение с заведомыми врагами Советской власти. В интересной и содержательной монографии об установлении в СССР однопартийной системы кратковременность и непрочность блока объясняется тем, что заключенное соглашение «таило в себе немало внутренних противоречий, недоговоренностей и не имело в своей основе тех обязательных принципов, от соблюдения которых зависит устойчивость блока партий внутри социалистической демократии»36 .

Правомерность такого вывода сомнительна. Вероятно, можно говорить о несовершенстве соглашения, но вряд ли есть достаточно оснований для утверждения, что оно не опиралось ни на какую общую платформу и в нем отсутствовали твердые принципы. Против этого можно выдвинуть по крайней мере два возражения. Во-первых, В. И. Ленин, оценивая соглашение, писал, что блок «покоился на самых ясных и очевидных началах», на «прочной базе»37 . Во-вторых, в тексте соглашения имелся пункт, гласивший, что левые эсеры обязуются проводить общую советскую политику.

Существуют разные точки зрения на социальную базу партии левых эсеров. Одни авторы считают, что до весны 1918 г. они были крестьянской партией, а затем превратились в кулацкую. Другие полагают, что, поскольку социальная база политической партии меняться не может, левые эсеры с момента образования и до конца были партией кулачества. Третьи, также исходя из неизменности социальной базы партии, объявляют левых эсеров партией среднего крестьянства38 .

Возражение вызывает прежде всего утверждение о том, что левые эсеры всегда были кулацкой партией, ибо из него логически вытекает вывод, будто во имя укрепления союза рабочего класса и крестьянства, который, как указывал В. И. Ленин, был основой соглашения с левыми эсерами, большевики пошли на блок с кулаком. Что касается определения эсеровской партии как партии среднего крестьянства, то правомерно ли считать ее таковой, если при углублении социалистической революции в деревне летом 1918 г. она встала на защиту кулака?

Представляется недостаточно обоснованным высказанное В. В. Коминым в его большой и интересной книге мнение, что сотрудничество эсеров с буржуазией началось лишь в мае 1917 г., с вхождения «министров-социалистов» в коалиционное правительство, поскольку оборончество, призывы к гражданскому миру во имя победы в империалистической войне уже были социал-соглашательством. Нельзя согласиться и с утверждением автора, будто бы основа «для будущего единства действий меньшевиков… с народническими партиями и группами»39 создавалась в первые дни Февральской революции. Основы эти были заложены раньше, так как блок основывался на мелкобуржуазной природе обеих партий, а непосредственным проявлением единства их действий являлось оборончество.

Сомнительно и суждение, будто бы к началу декабря 1917 г. почти все рядовые члены партии эсеров перешли к большевикам и от нее осталась небольшая кучка политических банкротов. Лишь некоторая часть по пути влево задержалась в партии левых социалистов-революционеров, но через несколько недель крестьянские массы оставили и их, полностью перейдя на сторону большевиков. На этом основании делается вывод, что антисоветские выступления меньшевиков и эсеров после роспуска Учредительного собрания были действиями обреченной группы заговорщиков и не являлись «отражением деятельности организованных сил этих партий»40 , которые «были лишены своей социальной опоры и не могли уже угрожать существованию диктатуры пролетариата»41 . Это заключение противоречит историческим фактам и опровергается дальнейшим развитием событий.

Можно было бы привести еще ряд аналогичных примеров, которые говорят о том, что история мелкобуржуазных партий изучена еще не полностью, и дело здесь, видимо, в многогранности и сложности вопросов, вытекающих из особенностей рассматриваемых исторических периодов, расстановки классовых сил и процессов, проходивших внутри мелкобуржуазной демократии.

Несмотря на то что количество работ, в той или иной степени затрагивающих историю партии социалистов-революционеров, значительно возросло, остается еще целый ряд вопросов, которые не получили достаточного освещения. Почти нет работ по истории эсеров до 1917 г. Не раскрыт до конца вопрос об отношении большевистской партии к различным эсеровским течениям и группам, недостаточно всесторонне исследован процесс распада партии социалистов-революционеров, в частности эволюция влево части бывших членов этой партии.

Слабо освещен в литературе и последний период существования партии эсеров, ее исчезновение с политической арены. В опубликованных работах не всегда уделяется достаточно внимания раскрытию идейно-теоретических и социально-политических концепций эсеров, их попыткам подвести теоретический фундамент под свою политическую линию. Особенно это относится к тем положениям, которые разрабатывались идеологами партии в послеоктябрьский период и которые, кстати говоря, представляют большой интерес с точки зрения современности, поскольку и сейчас в той или иной форме повторяются противниками КПСС и марксизма-ленинизма.

Вместе с тем проделанная советскими историками работа позволяет предпринять попытку осветить историю партии социалистов-революционеров на всем протяжении ее существования. Такой попыткой и является настоящая книга, цель которой — показать весь сложный, извилистый путь этой партии от первых кружков до бесславного финала, путь превращения террористов в союзников Колчака и Деникина, организаторов кронштадтского мятежа и антоновщины, путь от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции.

Начинается этот путь в 80-х годах прошлого века.