Представьте себя на школьном уроке, тема которого, скажем, «Внешняя политика России в первой половине XIX в.». Вам поведают о двух русско-турецких, двух русско-иранских войнах, расскажут о кампании против Швеции 1808—1809 гг. и подавлении восстания в Венгрии. Многочисленные сражения, названия мирных договоров, имена полководцев — все промелькнет в голове, но, к сожалению, значительный процент информации вскоре забудется.

Почему так получается? Оставляя за скобками индивидуальные особенности памяти конкретного человека, имеем два видимых варианта — либо материал неинтересен априори, либо так он преподносится учителем. Несомненно, хороший преподаватель любит свой предмет, у него, что называется, «горят глаза». У такого наставника получается передать огонек любознательности своим ученикам. В противном случае, ответом становится аналогичное равнодушие с противоположной стороны. Однако и у прекрасно знающего, обладающего ораторским талантом педагога порой возникает проблема — молодые люди отвергают вкладываемую информацию, ставят блок.

В чем причина? Дело в том, что сухая фактология, звучащая на уроках, не столько неинтересна, сколько не до конца ясна. Когда ребенок слышит неусвоенные понятия, механически переписанные из словаря, огромное количество полузаученных дат, возникают вполне закономерные вопросы: «Разве я не смогу прожить, не зная состава IV антинаполеоновской коалиции? Зачем мне это?» Огромные домашние задания, как правило, не добавляют очков в копилку интереса.

Здесь не помешает наживка. Во-первых, важно понимание, что история — не абстрактная схема учебника, это по-настоящему живой материал. Во-вторых, его нужно научиться правильно использовать. Необходимо пробудить первичный интерес, что, конечно, намного важнее бессмысленно зазубренной информации. Пускай это будет цепляющая история или забавный факт, не входящий в учебную программу, но интересный для всех. Для начала наиболее выигрышными кажутся истории, связанные с современностью. Например, почему в XIX веке люди носили карманные часы, но уже более ста лет в моде наручные? Объяснить это историческим фактом: Первая мировая война заставила людей постоянно обращать внимание на время, скорректировав один из базовых ментальных элементов общества. Таким образом высвечивается нить, соединяющая прошлое и настоящее, а история перестает казаться устаревшей и неактуальной. Скорее наоборот, она начинает восприниматься в контексте сегодняшнего дня как часть нас с вами. Возможно, такой подход покажется упрощением истории, работой с отдельными фактами, не отражающими исторического процесса. В глобальном смысле так и есть, ведь научная работа историка требует открытий и их цельного обобщения с ранее известным материалом. Но даже на столь высоком уровне проводятся анализ и последующий синтез большого количества частностей. Это неосязаемые элементы фундамента, без которых невозможна устойчивость конструкции исторического исследования. По этому принципу ситуация в области преподавания несколько схожа. Но в силу объективной трудности дидактического материала даже первый уровень удается преодолеть далеко не всем ученикам. А потерявшись однажды в лабиринте знаний, есть огромный риск выпасть из дальнейшего освоения истории, ведь она требует именно целостного, а не фрагментарного осмысления. Поэтому целесообразно ввести элементы работы на условном нулевом уровне. Умозрительно это можно воспринять как решительный шаг назад, отклонение от подробно расписанной специалистами учебной программы. Но чисто механическое соблюдение ее пунктов вовсе не гарантирует получение учениками знаний и навыков работы с ними. В дальнейшем это превращается в холостой конвейер цепочки однообразных занятий, которые вроде и проводятся «как надо», но ожидаемого эффекта не приносят. Не упустить момента и вовремя заинтересовать — значит получить неравнодушного к предмету человека. Сделать это можно с помощью весьма простого по форме материала, дающего реальную перспективу приобщения к более высокой материи научного знания. Тактическое отступление оборачивается через некоторое время поступательным развитием, переходя в стадию осознанно-необходимой самостоятельной работы; это, в конечном счете, с лихвой перекрывает возможности классического урока. Первый шаг, кажущийся слишком простым, но на деле чуть ли не самый сложный, должен сделать именно учитель. Данное пособие содержит живой материал, полезный как преподавателям, так и подготовленным ученикам. Разумеется, важно и нужно знать имена тех же полководцев и флотоводцев. Однако для прочного скрепления кирпичиков академического знания необходим цементирующий раствор, коим и выступают истории, цепляющие сознание. Особо отметим, что их использование должно носить точечный характер, применять их следует по необходимости и в меру. Иначе либо будут полностью оттеснены на второй план дидактические единицы, либо, что хуже, начнется привыкание к необычному, и история перестанет удивлять.

Вообще, у интересующихся историей выигрышная точка обзора — они наблюдают процесс в динамике и законченном виде, знают начало, ход и итог событий. В такой конфигурации достаточно приписать несколько поверхностных причинно-следственных связей, чтобы ритуально объяснить суть произошедшего. Неудивительно, почему до сих пор не научились по двум компонентам находить третий — прогнозировать будущее. Ведь при рассмотрении исторического события описываются только сработавшие механизмы; почему другой механизм не сработал, объясняется формально. У людей наших дней подобной возможности нет, они не знают, какая тенденция будет иметь явный результат, а какая угаснет. В истории, зная конечный итог, можно обнаружить задним числом самые различные тенденции, некоторые из них будут откровенно натянутыми и надуманными. Убрав нестыковки, в сухом остатке получим жестко детерминированную логическую схему, не отражающую многогранную историческую действительность.

Оценивая содержание, один из читателей справедливо заметил, что так или иначе, но оно базируется на персоналиях. Можно долго рассуждать о роли личности в истории, однако при любом видовом ракурсе человек играет важнейшую роль, будь он хоть творцом исторического процесса, хоть его орудием. Порой лица, глядящие на нас из рам хрестоматийно известных портретов, покрытые непроницаемым и непреодолимым слоем времени, представляются слишком известными и изученными, что навевает откровенную скуку. Это впечатление обманчиво, ведь, кажется, нет в этом мире ничего интереснее человека. Здесь нам стоит немного остановиться и подумать: почему даже широко известные исторические герои, о которых написаны подлинно научные книги, популярны именно своими образами, этой не совсем удачной копией картины, а не тем, какими они были на самом деле? Дело в том, что образ, цельно-односторонний и значительно упрощенный, намного легче усваивается в сознании, нежели противоречивая личность, наделенная извилистым умом, порой подчиненная страстям и имеющая свойство меняться со временем. Искусственно сконструированный образ, от которого отсечено все «лишнее», насколько монументально однобок, настолько и безболезненно комплиментарен в восприятии. Но независимо существующая от этого объективная реальность даже при небольшом приближении оказывается намного сложнее. Исторические персоны — в первую очередь люди. Они очень противоречивы и многогранны, их нельзя оценить однозначно, здесь необходимо диалектическое осмысление. Конечно, это намного сложнее, чем повесить ярлыки «реакционеров» и «реформаторов», но только так появляется возможность сократить дистанцию с прошлым и, самое главное, понять, почему было именно так, а не иначе.

Даже подробно изучив материал, стоит быть предельно корректным и сдержанным в суждениях. Примечательно следующее высказывание историка Дмитрия Алексеевича Хитрова: «Вообще, прямое выражение своего отношения к описываемым событиям считается дурным тоном: люди, о которых мы пишем, давно умерли и едва ли нуждаются в нашем одобрении или осуждении, наш же современник, взяв в руки научную работу, ищет в ней знания, а не нравоучения». Случается, что предвзятое отношение историка к объекту исследования сильно влияет на его объективность, а изначальное «знание ответа», будто бы подсмотренное в конце учебника, заставляет подгонять под него концепцию, закрывая глаза на явные нестыковки. В погоне за открытием стремление «перевернуть науку» часто выливается в броскую эпатажность. В этой связи хотелось бы привести мысль замечательного историка Андрея Анатольевича Левандовского: «Меня всегда поражало, с какой детской простотой и непосредственностью решают важнейшие проблемы государственного бытия люди, нередко неспособные воспитать своих собственных детей, поддерживать нормальные отношения с близкими, работать в коллективе. В личной жизни все валится из рук, сложно, все в тумане, а на бумаге — предельно четкие соображения о том, что нужно было сделать в 1809-м, как нужно было действовать в 1825-м, чего недоучли в 1861-м…». И как тут не вспомнить классика: «Мы почитаем всех нулями, // А единицами — себя. // Мы все глядим в Наполеоны; // Двуногих тварей миллионы // Для нас орудие одно; // Нам чувство дико и смешно»?

С верного пути может сбить давно протоптанная и все еще популярная дорожка. Скольких начинающих интересоваться историей она в итоге выводила не туда! Оглядываясь назад, люди оценивают прошлое через очки собственных взглядов, ценностей и опыта. Да, люди XIX века отчасти похожи на нас, они подвержены вечным стимулам рода людского — любви и ненависти, страху и состраданию, героизму и тщеславию. Вместе с тем, это совсем иной ментальный мир, где по-другому работают законы привычной нам логики, где люди воспринимают реальность несколько иначе. Представьте, что вы переместились в прошлое. Легко ли будет органично вписаться в то общество? Сколько малейших нюансов и деталей надо знать, чтобы на вас не посмотрели косо? Огромное количество! Этим путешествием может оказаться чтение исторической книги. При этом путешественник примеряет на себя неподходящую одежду мыслей предков, выступает пристрастным судьей, бросается всем в глаза, провоцируя ответную реакцию, и не понимает, что она в принципе невозможна. Но нет, не будем поддаваться соблазну, останемся сторонними и понимающими наблюдателями.

Мы подходим к концу. Но завершение ли это познавательного процесса? Конечно, нет! И жизни многих мудрецов мало, чтобы познать историю, ее многочисленные детали и особенности. Надеюсь, некоторые факты не оставили вас равнодушными… Если так — считаю свою задачу выполненной!

С уважением, автор.