Судьба по контракту

 

Часть 1

Клинки в ночи

Осеннее солнце лениво закатилось за неровную кромку елового леса. Желто-оранжевые краски, щедро разбросанные его холодными лучами, сразу потускнели и постепенно уступили свое место серому савану сумерек. Холодный ветер, унявшийся было к вечеру, задул с удвоенной силой, словно чуя скорое приближение ночи. К тому же ощутимо потянуло сыростью от раскинувшихся невдалеке больших, давно обмелевших озер.

Ильм покосился на сгущающийся по низинам, издали похожий на молоко, туман, прислушался к вою ветра в раскидистых кронах и решительно отряхнул землю с рук. Все, на сегодня, пожалуй, достаточно. Нечего здесь засиживаться до самой темноты. Дело-то по большому счету сделано.

Он не без удовольствия осмотрел разложенную на грубой, залатанной большой пестрой заплаткой, холстине добычу. Целых десять корней мшистой дубравки. Да, количество невелико, зато качество отменное. Настоящие, полновесные, сочные корни. Такие экземпляры в аптекарских лавках редко можно встретить. Там все больше попадаются тщедушные с крысиный хвостик корешки. И откуда их лавочники только берут? Хотя… Чего душой кривить? Именно такую дохлятину таскают любители легкой наживы с обочин торговых трактов. Однако, толку от такой дубравки мало. Если хочешь настоящее качество, то следует обшаривать глухие заросли. Такая странная причуда у природы.

Вот и сегодня пришлось изрядно потрудится, ползая на коленях среди колючих еловых ветвей и клочков паутины, в поисках мелких желтых соцветий, спрятавшихся среди мертвой листвы и сухой хвои. Весь день на четвереньках. Лучший способ провести редкий выходной трудно придумать. Зато, какой результат! Теперь хочешь яды делай, хочешь целебные отвары, все будет отменного качества. Десять корешков это о-го-го! На всю зиму хватит и даже еще останется. Разумеется, человек, обученный и набивший руку на сборе трав, был бы более успешен. Но где уж недавнему выпускнику высшей магической школы, да еще с факультета практической некромантии, соревноваться с матерыми травниками. Чем богаты, как говорится тому и рады.

Ильм аккуратно завернул заветные коренья в тряпицу и поднялся с колен. В правой ноге что-то подозрительно хрустнуло. Ильм старательно помассировал колено и прошелся по поляне, разминая затекшие конечности. Интересно, как послушники Ордена умудряются находиться в такой неудобной позе от рассвета до заката, славя Единого? Без ног можно остаться. Впрочем, это их забота…

Лошадь, арендованная на день в гарнизонной конюшне, сразу же уловила чуткий ухом едва слышные шаги, повернула голову в сторону некроманта и недовольно фыркнула.

— Все, все, — Ильм подошел и ласково похлопал животину по мохнатому боку, — возвращаемся в город. И куда ты торопишься? Что за радость стоять в гарнизонной конюшне? Справа стенка, слева стенка, тесно, душно, влажно…А здесь свежий воздух и кое-что съедобное отыскать можно.

Лошадь фыркнула еще раз, более миролюбиво, словно соглашаясь с приведенными доводами.

— И то верно, — Ильм поправил притороченный у задней луки седла полуторный меч, и свободной рукой отмахнулся от лошадиной морды, — ну все, все, все, ну покусайся еще мне тут…

Ильм закинул лямку своей походной сумки на плечо и ловко запрыгнул в седло. Лошадь не дожидаясь команды, сразу же неторопливо затрусила в сторону видневшихся вдали городских стен. Некромант поерзал на жестком армейском седле, но удобное положение принять так и не смог. Пришлось покориться обстоятельствам, благо дорога предстояла не долгая.

Лес медленно проплывал мимо и мысли в такт движению тоже текли неспешные и по большей части приятные.

По всему выходило, что жизнь его складывалась пока не так чтобы совсем плохо. В конце весны он, удачно сдав выпускные экзамены, оказался счастливым обладателем звания действительного мага четвертого класса по специальности костяной мастер. Несомненно, четвертый класс это определенное признание навыков, но все еще, если быть честным перед самим собой, большой повод сомневаться в собственных силах. Если разобраться, то это всего лишь первая ступенька на долгом и трудном пути к настоящему мастерству, со всеми сопутствующими ей плюсами и минусами. Да, простолюдины будут готовы угодить любым его желаниям. Это так. Однако, человек искушенный, заметив на пальце молодого мага простой стальной перстень с черным камнем, снисходительно улыбнется и очень возможно, что сочтет разумным отказаться от его услуг. Сложные заклинания будут даваться с трудом, и результаты их порой будут удивлять даже видавших виды ветеранов. Мертвая плоть окажется послушна, но все еще будет таить в себе немало вредных для здоровья и рассудка тайн. Мелкая нежить станет послушно разбегаться и отчетливо дрожать, а вот твари более солидные, при виде новоиспеченного адепта, скорее всего, презрительно сплюнут ядовитую слюну сквозь острые зубы и попытаются попробовать его на вкус…

Короче, поводов для работы над собой более чем достаточно. Тем более, что через четыре года, поднабравшись опыта, есть хороший шанс замахнуться на третью степень. Всего-то и надо сотворить письменную работу на заданную тему и сдать практический и теоретический зачеты. Третья степень посвящения — это не только стальная цепь на шею, но и возможность более гибко использовать свой магический арсенал…

Далее, если повезет остаться в живых, через восемь зим обязательно стоит побороться за вторую степень. Тогда к стальному перстню и цепи прибавится еще татуировка на плече и, в результате особого ритуала посвящения, значительно возрастет мощь заклинаний. Еще через восемь зим, при благоприятном стечении обстоятельств, останется взять предпоследний рубеж. Первая степень ранг очень заманчивый, ведь он открывает прямую дорогу к званию магистра. Эх, мечты…

Ильм покачнулся в седле и усмехнулся.

Манят, очень манят дальние дороги и высокие гонорары, но в карманах гуляет ветер. С таким приятелем без хорошего коня, клинка и доспеха путь один — до первой глубокой канавы на каком-нибудь безымянном тракте. Таким образом, все, что он пока может себе позволить, это сжать зубы и засунуть нереализованные амбиции куда подальше.

Совершенно неожиданно вспомнилось самое начало лета.

После заключительного экзамена успела пройти пара недель. Хмель от последней прощальной попойки давно выветрился из головы, друзья разъехались кто куда, от выданных напоследок в качестве подъемных двух золотых центурий осталась жалкая россыпь меди. Ильм хмуро бродил по кривым, узким улочкам не зная, куда приложить свои силы. Подходящая работа, как назло не хотела подворачиваться. Неизвестно сколько продолжалось бы вынужденное безделье, не попадись ему однажды на глаза наполовину ободранное объявление. На обветренном клочке бумаги черным по белому предлагалось любому магу, имеющему при себе все необходимые бумаги, место в славных рядах городской стражи.

Ильм тогда засунул пальцы рук за пояс, задумчиво пробежал глазами по немного выцветшей вязи рун и крепко призадумался. А чем, собственно говоря, не занятие? Конечно, все стражников недолюбливают. Кого не спроси. Кто-то за дело, кто-то за компанию с дружками, кто-то просто так из вредности. Место, конечно, для мага не самое перспективное, но был ли выбор? Выбора нет было. Ильм постоял еще немного и окончательно утвердился во мнении, что для начала и эта работа сойдет. Он решительно повернулся, задел плечом незадачливого прохожего и, не обращая внимания на крепкое словцо, пущенное ему в след, зашагал в сторону казарм.

Его приняли совершенно равнодушно, но и без лишней волокиты. Лейтенант, оказавший ему честь, похоже, страдал от жестокого похмелья и поэтому был предельно краток в формулировках. Да, нужен маг. Да, готовы принять. Да, готовы обеспечить казенной комнатой за счет городского магистрата, одеждой и оружием за счет арсенала. О работе потом. Ах да, как же про оклад забыли! Пять золотых центуриев в месяц, плюс премиальные и незапланированные. Лейтенант хитро подмигнул. В общем, если уважаемый мастер согласен, то вот контракты на выбор. На год, на два, на пять лет.

Ильм поколебался несколько мгновений и выбрал пергамент, обрекающий его на два года служения славному городу Туров. Две зимы это не очень много. За это время он успеет понять, что к чему и определится с дальнейшими планами.

Уже собираясь уходить, Ильм ненавязчиво поинтересоваться судьбой своего предшественника. Лейтенант криво усмехнулся в ответ на его вопрос, и, поднявшись из-за стола, вразвалочку подошел к окну. По-хозяйски распахнул его и смачно плюнул куда-то в шумную сутолоку лежавшего внизу переулка. Потом обернулся к Ильму и с выражением провел себе ребром ладони по шее, словно демонстративно перерезая ножом горло…

На следующий день началась совершенно иная жизнь. Жизнь полная новых забот, тревог и совсем редких радостей.

***

Лошадь вошла под низкие, закопченные своды надвратной башни. Подковы ее звонко застучали по каменному полу. Солдат, стоявший у стены, качнул алебардой, приветствуя Ильма, поправил погнутый металлический шапель на голове и заливисто свистнул в два пальца. Кобыла вздрогнула от неожиданности и нервно закрутилась на месте.

— Ась? — из одной из бойниц, обращенных во внутренний проход, высунулась бородатая физиономия в кольчужном колпаке.

— Опускай решетку, магик наш вернулся, — владелец погнутого шлема, в подтверждение своих слов ткнул алебардой в сторону некроманта. На остро отточенном лезвии отразились огненные языки факелов. Лошадь под Ильмом испуганно всхрапнула и сделала попытку ретироваться обратно в лоно природы. Ильм покачнулся в седле, но попытку к бегству решительно пресек.

— Ась? — бородач приложил к уху ладонь.

— Решетку опускай, пенек безухий, — раздраженно гаркнул стражник.

— Это мы завсегда могем, — донеслось сверху, — а, ну, родимая…

Над головой Ильма в толще каменных недр башни, что-то громко звякнуло, словно меч о меч ударился, потом глухо зазвенели цепи, защелкали зубья подъемного механизма и огромная кованая решетка скрипя и высекая искры медленно опустилась, надежно оградив город от окружающего мира. Ильм спешился и, взял лошадь под уздцы и ленивым шагом подошел к зданию караулки. Стоявший у двери совсем еще молодой паренек бросился к нему навстречу. И откуда такой ретивый взяться только успел? С утра вроде не было. Некромант пытливо вгляделся в его лицо. Совсем еще мальчишка. Похоже из последнего осеннего набора. Точнее добора. В этот раз набирали только деревенских. Для всяких мелких поручений, чтобы строевых людей зря не гонять по разным пустякам. Платили им сущие гроши и то серебром, экипировали не лучше, но для сельского люда это был предел мечтаний. Город манил. Манил крепкими стенами, за которыми гораздо спокойнее сидеть, чем по родным селам, да лесным заимкам. Манил настоящей службой. Манил сомнительными развлечениями и удовольствиями. Да и повод появлялся вполне обоснованный по возвращении в родные края пройти гоголем перед раззявившими рты, увязшими по уши в навозе и земле родственниками. Смотрите, мол, какие мы теперь горожане… Вам не чета.

Этот туда же, похоже. И пусть на нем одет стеганный поддоспешник на два размера больше, чем надо, пусть меч ржавый на боку, нелепо бьет по ногам, обутым вместо сапог в обмотки, но на курносом лице желание выслужится. Кстати, из таких пареньков, по словам многих бывалых служак, частенько выходил толк. Потом. С годами. Если хватало ума выжить на ночных улицах.

— Мастер? — в серых глазах мелькнула готовность выполнить любой приказ.

Ильм нахмурился. Не был он одет в форменную одежду. Мало ли просто прохожих по вечерам в город въезжает. И что этот дурачок каждому будет поклоны отбивать? Стражнику, пусть и молодому, негоже так себя вести с первым встречным.

— С чего ты решил?

— А вот, — измазанный в саже палец, робко указал на перстень с черным самоцветом.

— Что вот?

— Ну, камушек… вот… у колдунов такие, у тех у которых…

— Ну?

— Ну, которых, мертвяки…,- голос молодого бойца сорвался на испуганный шепот.

Причем, похоже, его пугало не само присутствием живого костяного мастера, а собственная наглость.

— Верно, — усмехнулся Ильм, — откуда про перстни знаешь?

— Тятька сказывал.

— Ишь ты… Тебя у двери в наряд поставили?

— Не-а, — несколько разочарованно протянул знаток драгоценностей, — дядька сержант выставил. Воздухом воздышать, значит. Свежим.

— А сам что?

— Кто?

— Сержант.

— С девкой закрылся.

— Что ж ты каждому встречному об этом докладывать станешь?

— Я…

— Что б больше никому ни слова, понял?

Парнишка смущенно покраснел.

— Не слышу ответа.

— Да, мастер. Никому ни слова, мастер.

— То-то же.

Ильм немного скабрезно ухмыльнулся. Что-что, а маленькие вольности сержантского состава он успел узнать досконально. Как впрочем, и лейтенантского и капитанского. Все везде было одно и то же. Единственная разница в цене.

Он отцепил меч от седла, закинул его за спину, повесил сумку через плечо и указал на лошадь.

— Отведи животное в конюшню. Да и еще…,- в свете фонаря пока еще успешно разгонявшего вокруг себя негустые сумерки блеснули две монеты, — железо тебе за работу. Серебро отдашь конюху. Он там один. Со шрамом на лице. Скажешь от Ильма за лошадку. Все понял?

Паренек облизнул пересохшие губы и часто закивал головой.

Некромант кинул ему поводья.

— И не вздумай чего перепутать. Понял?

Солдатик испуганно выпучил глаза и потянул упирающуюся лошадь за собой.

Ильм немного потоптался на месте, провожая их взглядом до ближайшего угла. Очень не хотелось нарушать любовную идиллию, но что поделать… Раз Санти просил заглянуть на обратном пути, значит придется ему личную жизнь немного подпортить. Ильм зачем-то поправил перевязь меча и решительно направился к двери. Постучал на всякий случай, чтоб не стать свидетелем слишком откровенных сцен и взялся за кованную, отполированную до блеска ручку.

Караульное помещение при северной надвратной башне встретило его терпким запахом оружейной смазки и легким ароматом дешевых духов. Мимо проходили века, а заведения подобного рода были похожи друг на друга как братья — близнецы: не мытый с момента постройки пол, обязательный большой камин у стены, для обогрева личного состава в холодное время года, да узкие как козьи зрачки окна. Вся остальная обстановка никак не выбивалась за рамки сурового армейского быта. Крупных вещей было всего пять: ковер, превратившийся в жирный блин с неряшливыми кистями по краям, коренастый стол, попирающий его четырьмя массивными ногами, и три длинные засаленные до темных пятен лавки. На стенах красовались драные гобелены, а так же щиты, боевые топоры, и арбалеты, матово блестящие любовно натертыми металлическими частями.

Посреди всего этого великолепия на стуле, в одних шерстяных штанах восседал сержант Санти, человек, без всякого сомнения, во всех отношениях бывалый. На его мужественных коленях вольготно устроилась молодая девица весьма потасканной наружности. Ильм без особого интереса понаблюдал некоторое время, как нежные пальчики поглаживают мускулистые, покрытые шрамами и неприличными татуировками плечи. Все однозначно указывало на то, что до отдельно взятого некроманта сладкой парочке совершенно нет никакого дела. Его просто не заметили.

Ильм демонстративно кашлянул и еще раз громко постучал костяшками пальцев по деревянному косяку. На этот раз результат не заставил себя долго ждать.

Сержант недовольно рыкнул и прервал затянувшийся поцелуй. Однако, свирепое выражение на его лице сразу сменилось на приветливое, едва он разглядел вошедшего.

— А, ну-ка, — Санти поцеловал баловницу в щечку, ссаживая с колен, — иди-ка пока посиди в соседней комнате. Видишь, господам офицерам поговорить надобно.

Девица недовольно сморщила носик, с урчанием провела острым ноготком по небритой щеке своего клиента, потом изящно изогнувшись, подхватила брошенные на пол предметы своего туалета, ловко ухватила со стола кубок с вином и, окинув с головы до ног Ильма томным, влажным взглядом, покачивая бедрами, соизволила удалиться.

Санти посмотрел на сослуживца совершенно невинными глазами и развел руки в стороны, одновременно пожимая плечами. Мол, так и живем.

Некромант равнодушно усмехнулся. Ему вся эта суета была до лесного пня. Женщин он любил, но, несмотря на почти полгода, проведенные в гарнизоне, по прежнему считал, что всему свое время.

— Выпьешь? — сержант потянулся за кувшином.

— Не откажусь.

— Тогда проходи, неча стену подпирать.

— Ты, это… извини, — Ильм с немного виноватым видом отлепился от косяка и подошел к столу, скидывая по пути сумку и меч и расстегивая фибулу плаща — ты просил и вот я здесь… Ты, кажется про Кейта что-то говорил…

— За девку не переживай, она задаток уже получила. За меня тоже. Передохну немного и снова… В бой. На вот, лучше, держи.

Некромант принял полный кубок.

— Твое здоровье…

— И твое тоже…,- сержант со шкворчанием засосал в себя рубиновый напиток, — ох, знатное винцо. Это тебе не бурда, которую в тавернах разливают.

Ильм сделал еще один небольшой глоток, смакуя богатый букет.

— Действительно, прекрасное.

— Ну а я тебе о чем.

— Откуда такой нектар?

— А…, - Санти небрежно махнул рукой, — торговец тут один сегодня в город въезжал… Так вишь пошлина въездная ему велика показалась… Баран бородатый. По правде говоря, я грешным делом накинул пару монет сверху, ну, думал, как обычно все будет. Не вышло. Купчишка в крик. На воз свой сраный вскочил. Ручками, ножками сучить начал. Тут натурально народишко стал собираться…это со стороны города, а со стороны тракта, как на зло, куча каких-то не то юродивых, не то блаженных подтянулась… И откуда только взялись? То же блеять стали, да посохами трясти, черти блохастые. Мол, им к мощам надо скорее, а тут, понимаешь ли, мы в воротах мешаем. Пришлось купчишку этого наскоро успокоить. И ничего, ты знаешь, Ильм, весь задор его как рукой сняло, как только он не без нашей помощи оступился и с верхотуры своей на землю загремел. Ну, пара наших при этом тоже оступилась, темно под сводами-то как-никак. По рукам, по ногам ему нечаянно прошлись… Все. Как подменили сразу человека. Ласковый стал, вежливый, полный почтения к нашей нелегкой службе. Напоследок даже винцом расщедрился. Ну, это когда у нашего арбалетчика, тоже совершенно случайно, осечка вышла, и болт бронебойный аккурат в двух ладонях от этого нами уважаемого торгового человека борт повозки пробил…

Ильм молча отставил пустой кубок. Что ж, обычная история. Одна их многих. Нет здесь ни хороших, ни плохих. Этот же самый сержант и еще несколько отчаянных смельчаков вместе с ним, как ветераны сказывают, десять лет назад во времена крестьянских бунтов вот эту самую башню обороняли от толпы обезумевших от вседозволенности смердов. И выстояли до прихода подкрепления. Страшно подумать, что бы было с жителями, прорвись смутьяны за городские стены…

— Так что там Кейт?

— Тьфу ты, — поморщился Санти, — дался тебе этот лейтенантишко. Заходил он, когда я с парнями отобедать собрался. Велел, чтобы я тебе передал, что в эту ночь разбираться тебе в главной сторожевой башне с партией какой-то целебной дряни. Они, видишь ли, так о нас заботятся. Зелья для стражи закупают. Ага. Знаем. Не дураки. Товарец, небось, лежалый, а по описи проходит как первый сорт. И денежки под это дело в чей-то карман уплывут. Я даже знаю в чей. Точнее в чьи. И тебе дюжину центуриев кинут за лояльность. Да ладно, не криви брови. Все мы тут одним миром помазаны. Пропади он пропадом…

— Пойду я, пожалуй, — Ильм поднялся из-за стола, — надо переодеться, еще кое-какие дела доделать. И тебя, наверное, заждались…

Он кивнул в сторону каморки.

— Подождет, — рука сержанта вновь потянулась к кувшину с вином, — у нее оплата сдельная. Не спеши, мастер. Давай еще по одной. Тем более, что я еще не все тебе сказал.

— Ладно, уговорил. Наливай.

В караулке на некоторое время установилась торжественная тишина, пока вино небольшими порциями перетекало в желудки.

Ильм поставил на стол пустой кубок и задумчиво уставился на языки пламени, пляшущие в камине. В голове слегка зашумело. На душе неожиданно стало грустно и одиноко.

— Слушай дальше, — голос Санти вырвал его из созерцательного состояния, — короче, ушел наш лейтенант, я разными делами позанимался и уже думал вздремнуть прилечь, как вдруг прибегает капрал и докладывает, что начальство возвратиться изволит. Ну, я шлем на башку, и на улицу. Встретить, значит. С караваем. Ага. Смотрю, идет Кайт, весь озабоченный, словно у него десять чирьев на заду вскочило, и сопля с ним какая-то болтается, наряженная как пугало. Ну, я, как полагается, второй раз докладываю, так, мол и так на охраняемой территории все спокойно и тому подобное. Только вижу, что слова мои ему до большой храмовой лампады. Он меня не слушает, он мне мальца этого сует и говорит, что тот ко мне в распоряжение поступает. Я по уставу зенки вылупил и спрашиваю, на кой ляд мне этот гоблин сдался. А Кейт мне в ответ сурово так, мол, на посылках мальчишка будет и заодно поучится у бывалых. Куда тут денешься… Но скажи мне некро… Ильм, зачем мне лишняя морока? Чему хорошему эта зелень здесь научится? Только под ногами мешаться будет… Да ты ж видел его, небось. Худой такой в гнилом гамбезоне. И откуда такое обмундирование берут? От одного запаха блевать тянет. Такое ощущение, что наши бравые интенданты братские могилы взялись копать.

— Видел, видел, — вяло скривился Ильм, — ко мне метнулся, как упырь на свежее мясо. Чуть с ног не сбил, желая угодить. Я его с лошадью в конюшню отослал.

— Правильно сделал. Может, там какой-нибудь добрый человек запряжет его стойла чистить. Ему там самое место. Да… Так вот. Кейт походил, посмотрел еще раз как у нас с порядком, словно в первый раз не насмотрелся, а потом подходит ко мне и говорит, что планы поменялись и тебе следует отправляться на ночь старшим на восточные ворота. Там, мол, сержант приболел.

— А откуда он узнал… Впрочем, я ж как раз в обед через башню прошел.

— Само собой. Ты прошел, а я доложил, что ты прошел. Кто ж знал… Ильм, все равно тебя бы осчастливили восточной башней. Не я, так другие…

— Дела, — Ильм задумчиво побарабанил пальцами по столу, — у меня такое ощущение, что за всю мою службу начальство только тем и занимается, что всякие разные прорехи мной затыкает. Мастер, а не пойдете ли вы сюда, мастер, а пойдете ли вы туда… Знаешь, Сан, коли такое дело, мне и правда надо идти. Подготовится, собраться.

— Да сядь ты, не мельтеши. Не торопись, без тебя не начнут. Такое, значит, дело. Либо я перебрал лишнего, либо чересчур сомнительный стал, либо не знаю…

— Не понял.

— Здесь и понимать нечего. Если бы я сам понимал…, - Санти задумчиво почесал коленку, — понимаешь, у нас конечно местами служба похожа на бродячий цирк, но всему есть пределы. Не принято у нас приказ отдавать, а потом почти сразу все переигрывать.

— Ты о Кейте?

— О нем, родимом. Кейт у нас на северном секторе командир. Он мне, Виле Быку, Дану, да и еще многим другим приказывать может. Либо тебе. Ты у нас такой колдун один и к сожалению, хоть и сам на лейтенантской должности, но любой из этих прохиндеев тобой распорядиться может. И прикроется при этом интересами города. При чем здесь восточные ворота? Там Левий Сарх стражникам отец и мать в одном лице. Что он не смог у себя подмену найти? Мог. Причем здесь Кейт? Да пошлют его там подальше и субординацию в одно место засунут. В общем, ничего не понимаю…

— Так ты советуешь мне туда не ходить?

— Как это не ходить? Очень даже ходить. Мы ж в армии, а не в публичном доме. К тому ж он мне штатное расписание постов на сегодня показал. Там все чин по чину. Восточные ворота и ты. В одном порыве. Как храм Единого и небеса. Короче, держи ухо востро. Там многих клинками до смерти защекотали.

— Попробую…

— И еще…,- сержант слегка покачнулся, поднялся из-за стола и взял с оружейной полки средних размеров сверток, — это тебе. От меня. Все таскаю с собой и ни как не отдам.

Ильм протянул руку и от неожиданности подался вперед.

— Ух, ты, тяжелый какой.

— А ты разверни, разверни, не стесняйся.

Не очень крепко завязанная тесьма упала на пол, тряпка раскрылась, обнажив вороненое полотно кольчужного плетения.

— Черепа и кости, — просипел Ильм, — ты, что, Сан? Это же каких денег стоит…

— Ага, — довольно улыбаясь, подтвердил сержант, — полный кольчужный хауберк. Смотри, на торсе двойное плетение, рукава до кистей, подол до колен, боковые разрезы по бедрам. Все края с кожаной окантовкой. Правда, без украшений всяких, но тебе в ней не королю на прием ходить.

— Но…

— Ильм, это за маму… Она, конечно карга старая, и голову мне пропилила насквозь, и мозг сожрала, и кровь отравила своими нравоучениями, но… но она у меня одна… и люблю я ее… Так и думал, что цветы на могилке тыкать буду, если бы не ты. Так, что бери. Это железо твое по праву, а то хлам, который выдали тебе наши скупердяи, больше похож на рыбацкую сеть.

— Но…

— Ильм, вот что я тебе скажу, чтобы ты не мучился угрызениями совести. Мне этот доспех ничего не стоил, и к тому же у меня еще один такой припасен. Слушай, еще вот что попросить тебя хотел по-свойски… Как мужик мужика…,- сержант заметно засмущался и упер свои бесстыжие глаза в пол, — ты это… ну… в общем, нет там у тебя в сумке ничего для поднятия мужеской силы, а? Так, чтоб удивить…

— Нет.

— Как же так? Ты колдун, маг…учился.

— С собой нет. Готовить надо.

— А так чтобы сейчас? — совсем расстроился командир башни.

Ильм не сдержался и расплылся в широкой улыбке. Хоть сержант и был неутомим как бык, но удивить дешевую уличную проститутку чем-то новым было задачей практически невыполнимой. Но товарищ по службе, есть товарищ по службе, и помочь попытаться нужно. Тем более, после такого щедрого подарка.

— Мня вообще — то учили мертвецов поднимать, а не мужское достоинство. Но, пожалуй, я возьмусь… Плесни-ка вина. И дай мне кинжал, — Ильм недвусмысленно покосился на ширинку сержантских штанов.

Санти испуганно прикрыл рукой самое дорогое после мамы.

— Зачем?

Ильм со вздохом достал из сумки корневище, ухватил пальцами за самый хвостик, и демонстративно покачал в воздухе.

— Я его должен своим мечом рубить?

— Так бы и сказал.

Острый стилет покорно перекочевал из ножен в некромантские руки. Ильм повертел его в руке и подозрительно понюхал лезвие.

— Крови на нем нет?

— Чистый он. Дней двадцать, как не в деле. И мыл я его. А вчера резал балык. Свиной.

— Балык — делу не помеха.

Ильм ловко надрезал ценный ингредиент и выдавил несколько капель мутного сока в кубок. Потом провел над ним ладонью, шепча формулу заклинания. Вино зашипело, поднялось, как убегающее молоко, и сразу опало.

— Пей.

— Я?

— Ну не я же. У тебя девка в кладовке томится.

Страждущий принял эликсир с видом мученика, обреченного опробовать новый сорт яда. Осторожно понюхал и залпом осушил.

— Ох, твою за ногу…Гадость-то какая, — лицо Санти страдальчески скривилось, глаза сошлись к переносице… — и что, вот это поможет?

— Поможет. Все, что надо, будет до утра как шпиль кафедрального собора.

— Ой…

— Утром будешь смену сдавать, бери щит, чтобы прикрыться.

— Да я…

— Шутка, — Ильм примиряюще выставил руки ладонями вперед, — шутка. Меня здесь уже нет.

Санти протянул ему ладонь, жесткую от ежедневных тренировок с оружием.

— Бывай, мастер. Приходи завтра ужинать в «Слепую Сову», дельце есть, и без тебя никак.

— Договорились.

***

Над городом незаметно сгустились сумерки. Улицы быстро опустели и затаились до рассвета. С уличным освещением дело как всегда было, мягко говоря, не очень. Если быть совсем откровенным, то немногочисленные фонари, одиноко висящие на тронутых ржавчиной цепях, не горели вообще.

Ильм шел широким шагом, осторожный, подтянутый, как кот на охоте, стараясь не поскользнуться впотьмах на грязной мостовой. Искусство передвижения в таких условиях далось ему далеко не сразу, и было обильно окроплено содержимым не одного ночного горшка. После такого «омовения», возвращение в комнатушку, которую он из экономии делил еще с четырьмя такими же бедолагами студентами, было сродни эпическому подвигу. Запах не мысли. Его скрыть сложно. Да и товарищи-некроманты особым человеколюбием не страдали. В общем, что было, то было… Каждый в Турове, да и в любом другом городе не один раз в жизни испытал на себе неземной восторг от падающих на голову нечистот.

Время шло, копился бесценный опыт, с сожалением выбрасывались на помойку особенно сильно загаженные туники, и постепенно Ильма стало трудно застать врасплох. Любое чуть скрипнувшее окно заставляло его инстинктивно находить самую выгодную для себя позицию и сочувствием наблюдать оттуда, как липкое зловонное содержимое низвергается на невинное чело очередной нерасторопной жертвы, или просто на землю, поднимая целое облако мутных брызг. А если при этом удавалось перекинуться понимающим, мудрым взглядом с таким же удачливым прохожим, как и сам, то некоторый запас здорового оптимизма на ближайшее время был гарантирован. До очередного скрипа сверху…

Под сапогом что-то противно хлюпнуло, и нога предательски ушла в сторону. Ильм, отвлеченный размышлениями, взмахнул руками, как большая птица крыльями, и исполнил сложный танец в надежде сохранить равновесие. Падения на грязные камни он избежал, но подарок Санти при этом отлетел куда-то в темноту. Ильм смачно выругался, помянув крепким словом городские мостовые и тех, кто их когда-то укладывал. Эхо его голоса пугливо отскочило от стен и замерло где-то среди крыш. В этот же самый момент ему показалось, что за его спиной звякнуло оружие.

Ночная жизнь не щадила простачков. Некромант на всякий случай выхватил меч и гибким прыжком отскочил подальше в сторону. Прислонился к стене, выставил перед собой оружие и быстро нашептал заклинание ночного глаза. Очертания мира чуть-чуть расплылись и приобрели неприятные фиолетовые оттенки. Ильм перевел дыхание и с подозрением огляделся.

Никого.

Почудилось что ли? Он крепко сжал рукоять меча и крадучись вернулся на дюжину шагов назад.

Никого.

Ильм постоял еще немного, внимательно оглядывая все сомнительные углубления между домами и прислушиваясь к каждому шороху. Переулок словно вымер, только ржавый флюгер жалобно скрипел под порывами осеннего ветра.

Точно почудилось.

Меч с тихим шелестом лег обратно в ножны. Ильм, оглядываясь, (мало ли что!) подошел к сточной канавке у края мостовой и поднял упавший сверток. Стряхнул с него картофельную кожуру и еще что-то совершенно непонятного происхождения.

Неприятное предчувствие беды появилось вновь. Ильи скрипнул зубами от досады.

Что за морок? Нет же никого. Нет.

Фиолетовые краски стали немного сереть. Некромант еще раз осмотрелся вокруг себя и решил заклинание не обновлять. Пусть сереют. Нет смысла еще раз колдовать, да и для глаз это вредно. И так словно пригоршню песка в очи кинули. Для подобных ситуаций есть один проверенный не одним поколением способ. Тем более, что никто его сейчас не видит.

Ильм подскочил и как ошпаренный бросился прочь от странного места. Он бежал, ловко огибая телеги, неаккуратно сложенные ящики, пустые бочки и стараясь при этом как можно тише стучать сапогами. Мимо мелькали темные и едва подсвеченные огоньками светильников окна, мутные щиты вывесок, пару раз в след гавкнули сонные собаки.

Миновав несколько кривых перекрестков, он, наконец, остановился и дал себе возможность как следует отдышаться. Когда дыхание восстановилось Ильм опять прислушался и, не найдя вокруг ничего подозрительного, пошел дальше ровным, уверенным шагом.

Дома в этой части города не блистали роскошью богатых кварталов, но и не резали глаз вызывающей запущенностью бедняцких районов. Сооруженные согласно строгому регламенту, они органично соответствовали достатку своих владельцев. Кто и когда придумал свод правил, предписывающих стоить так и никак иначе, Ильм не знал. Более того, он был совершенно уверен, что и в городской ратуше за давностью лет имя неизвестного радетеля за облик родного города стерлось со страниц старых рукописей. Имя стерлось, но дело продолжало жить, за многие поколения накрепко отпечатавшись в сознании строительных дел мастеров. И никому в голову не приходило что-то менять. Богачам возводили дома целиком из камня, середнякам первый этаж тоже полагался каменный, а все, что выше из дерева, ну а всякой немытой голытьбе жилье строили только из дерева. Высота зданий особо не регламентировалась, тем более, что все, на что решались местные зодчие, это три или четыре жилых яруса в высоту. Крышам отдавали предпочтение в основном островерхим — в них чердаки получались вместительными и наиболее пригодными для разных хозяйственных нужд.

Строили, тщательно экономя каждый свободный локоть земли внутри городских стен. Вот и лепились покрытые глиняной или деревянной черепицей жилища друг к другу, как нахохленные воробьи в зимний день. Несмотря на хаотичность и густоту застройки, большое внимание уделялось отделке фасадов. Чванливой аристократии в этом виделся элемент престижа, отражающий в некоторой степени древность и знатность рода, ремесленники и купцы старались отразить свою принадлежность к цеховым братствам. Жители трущоб вообще плевать хотели на всю эту мирскую суету…

О чем-то не о том он думает…

Ильм посмотрел на важно перешедшего ему дорогу кота. Вот, к примеру, слова Санти стоило бы как следует осмыслить. Однако, с другой стороны, вроде и нет в этом особой необходимости. Что-то не видно в этой истории второго дна. Он бывал и в западном секторе и южном. И что? Конечно, Сану с точки зрения сержантской иерархии такие вот рокировки кажутся нелогичными и граничащими с нарушением никем не писанного, но существующего неуставного этикета. Только и всего. Да, восточные ворота стоят неудачно. Там и доки близко и край нижнего города. Часто там по ночам беспокойно. Ну и что? С ним десяток бывалых людей, и часть городских укреплений в полном распоряжении. Если что, баронскую дружину можно сдержать. Все бы ничего, только почему Кейт? Всегда некромантской судьбой распоряжался кто-нибудь с более тяжелым шевроном на рукаве. Или Кейта просто использовали как мальчика на побегушках? Вполне возможно… Только прав Санти — в одночасье приказы не меняют. В общем, вопросы, вопросы, вопросы… Ответов пока нет. Значит все, что он может сейчас себе позволить, это не забивать попусту голову и сосредоточится на главном. А главное сейчас что? Правильно — то, что ночь на пятки наступает. А ему надо успеть корешки обработать, иначе завтра их можно будет со спокойной совестью выкинуть, а потом лететь, да-да лететь, а не бежать, на службу. Успеть, во что бы то ни стало успеть, до вечернего обхода важных городских мужей из свиты бургомистра. В противном случае сразу поднимется вой. Да как же так, ворота-то без присмотру! Да как же солдатики бедные без командирского ока! Должностное преступление! Измена короне! И так далее и тому подобное с последующей поркой у своего начальства на утро. Поркой, конечно, в фигуральном значении…

Ильм представил себе разнос у гарнизонного головы и поежился.

Вскоре он благополучно вышел на маленькую площадь, украшенную полуразрушенным фонтаном. Сие сооружение представляло собой кольцо из гранитных камней, призванное ограничивать края небольшого искусственного водоема, давно превратившегося в место упокоения разного мелкого мусора, и статуи посередине без головы, левой руки и левой голени. Частично расчлененный каменный истукан в своей единственной руке держал наклоненный горлышком вниз сосуд, подозрительно напоминающий деревенскую бутыль для самогона. Весь комплекс был с исключительным усердием загажен птицами и вонял на несколько кварталов даже в лютые морозы. Отсюда до места, где квартировал Ильм, было всего ничего. Как говорится десять шагов и один поворот.

Судьба распорядилась так, что казенная комнатка на чердаке, выкупленная городским магистратом, располагалась во владениях пекаря. К чердачному постояльцу местные обитатели отнеслись, в общем-то, неплохо. Сам хлебопекарных дел мастер Ольд, человек строгий, солидный, с Ильмом вел себя уважительно, но без заискивания, и нередко при наличии свободного времени любил посидеть с жильцом за кружкой темного пивка и важно поговорить о государственных делах. Жена, дама средних лет неопределенной наружности с Ильмом была подчеркнуто вежлива и не более того. Некромант на иных отношениях и не настаивал. Сыновья Ольда и многочисленные подмастерья почтительно здоровались, стараясь надолго не задерживаться возле колдуна. Все, кроме одного…

***

…Туров изнывал под беспощадными лучами летнего солнца. Ильм, отдуваясь тащился после ночного патруля и долгой дружеской посиделки в таверне по расплавленной от зноя улице. Есть не хотелось, пить не хотелось категорически. Очень хотелось спать.

Неожиданно громкий, истошный женский крик как нож резанул по слуху.

— Помогите-е-е-е! Помогите, убивают! Люди, помогите!

Ильм чуть замедлил ход и завертел головой. К горлу услужливо подкатилась тошнота. Пришлось даже пару раз глубоко вздохнуть и попутно дать себе зарок не пить столько крепкого пива.

Чья-то рука резко дернула его за край влажной от пота туники.

— Мастер, помоги! — заплаканная молодая женщина, умоляюще сложила руки на груди.

Как на зло, бессонная ночь крутанулась внутри Ильма неожиданным всплеском раздражения. Мало ли, кого здесь убивают… Каждый день одно и то же. Вся жизнь сплошная череда смертей.

— Да отстань ты, дура, — рявкнул он.

Женщина съежилась, словно ожидая удара, и вдруг упала на колени. Из глаз ее потекли слезы.

— Помоги, — почти прошептала она, — убьют же мальчишку не за что…

Ильм скрипнул зубами.

— Вставай. Веди.

Просительница живо вскочила с мостовой и, не отряхнув испачканный в пыли подол платья, ухватила некроманта за рукав.

— Тут… тут недалеко… Только за угол зайти…

— Отцепись, — прошипел Ильм, — иди вперед. Что там за беда?

— Пьяный на парня напал… Ой, ну скорее же…

Ильм почти бегом обогнул дощатый полуоткрытый сарайчик и почти уткнулся в здоровенного мужика, возившего лицом по земле за вывернутую за спину руку худощавого мальчишку. На лице жертвы сквозь грязь отчетливо проступала свежая кровь.

— Отпусти мальца, — в голосе Ильма звякнула сталь.

Мужик оторвался от своего занятия и мутным взглядом смерил наглеца, осмелившегося ему приказывать.

— Да я из тебя, гнида…

Удар сапога под колено не дал ему закончить угрозу.

— Ахх-х-е, — выдохнул винные пары дебошир, оседая как мешок с картошкой. Он с ненавистью снизу вверх посмотрел на Ильма и демонстративно припечатал крупный кулак меж худых лопаток. Изо рта юноши вырвался хрип.

Некромант без всякой жалости ударил сапогом прямо по красной роже. Кровь темно-красными брызгами разлетелась в разные стороны. Мужик, зажимая разбитые нос и губы ладонями, со стоном отполз в сторону.

Видя, что опасность миновала, вокруг стала собираться толпа любопытных. Ильм окинул народец хмурым взглядом и отвернул ворот туники, демонстрируя офицерский значок.

— Живо разбежались. Нечего здесь смотреть. А ты вставай.

Парень, кряхтя, поднялся с земли и пошевелил плечами.

— Цел?

— Вроде цел… Рожа заживет. Спасибо, уж думал все, конец…

— За что он тебя?

— Дорогу перешел и не поклонился. Было бы перед кем спину гнуть…

— Кстати, ты отчего заскромничал? Мог бы его пару раз ногами по ребрам погладить, пока случай подходящий.

— Ты ему и так хорошо врезал, — парень запрокинул голову, стараясь унять капающую из носа кровь, — если бы я его один на один одолел, тогда да… А так выходит ты его с копыт сбил, а я буду потом над ним прыгать и глумиться под твоей защитой? Нет в этом славы.

— Ишь ты какой. Впору образа с тебя писать.

— Чего?

— Ладно, иди к сестре.

— К какой сестре? — искренне удивился парень, утирая лицо рукавом.

— Та, что меня позвала сюда.

— Да то не сестра. Торговка. Я у нее для мастера своего пряности покупаю.

— Ну и дела, — немного опешил Ильм, — вот те раз… Постой-ка. А я, кажется, тебя знаю. Ты у пекаря Ольда в подмастерьях. Верно?

— Точно, Хилькой меня кличут. А ты, мастер, не у нас ли под крышей недавно живешь?

— Живу, живу, — Ильм развернулся на каблуках, собираясь покинуть поле брани, — булка свежего хлеба с тебя. За спасение.

Он отошел уже на приличное расстояние, как вдруг услышал позади себя топот босых ног.

— Постой, мастер, — в глазах Хильки горели любопытные огоньки, — а правда наши шепчутся, что некромансер?

— Правда.

— А можно мне вечером подняться к тебе. Ну, хоть одним глазком посмотреть, а?

— Не боишься?

— Боюсь, но все равно…

— Приходи. А теперь дуй по своим делам…

***

Ильм коротко кивнул, приветствуя старшего сына Ольда, охранявшего с шипастой дубиной входную дверь, и через ступеньку побежал наверх, попутно вдыхая умопомрачительные запахи пекущегося хлеба. Одна лестница, вторая, третья… Он на ощупь нашарил в стене маленькое углубление и вытащил из него ключ.

Комната встретила своего хозяина таинственным полумраком, который словно полупрозрачный плед укрывал кровать, большой стол, заваленный свитками, пробирками и колбами, книжный шкаф у стены и ворох одежды на старом кресле. Ильм щелкнул пальцами и на фитилях свечей вспыхнули тонкие огоньки пламени. Ножны с мечом, как часовой, встали в углу. Плащ жалобно звякнул расстегнутой фибулой и упал на пол. Кольчуга заняла место на столе.

Ильм нырнул под кровать и с дребезжанием извлек небольшой медный таз. Плеснул в него из кувшина воды и вывалил в него корневища. Чихнул, засучил рукава и принялся деловито отмывать с них землю, одновременно размышляя, как как лучше осуществить процесс сушки. Среди светил алхимии в этом вопросе существовали значительные разногласия. Одни предлагали очищать кожуру, нарезать мякоть на дольки и сушить только на том солнце, которое светит через облака, дабы не растерять чудодейственные свойства растения. Другие считали, что корешки и мыть толком не надо. Просто сушить в теплом месте и точка. Третьи однозначно рекомендовали использовать для просушки обнаженную спину девственницы… В общем, простор для пытливого ума и извращенной фантазии…

На лестнице послышались торопливые шаги. Ильм улыбнулся и продолжил бултыхаться в тазике.

В дверь тихонько постучали.

— Заходи, не заперто, — некромант слегка наклонил голову, чтобы краем глаза видеть вошедшего. На всякий случай.

Как он и предполагал, в комнату вступил Хилька, немного настороженный, растрепанный и припорошенный мукой. Подмастерье пекаря тихонько шмыгнул носом, внимательно оглядел сидящего на полу некроманта и с видом матерого заговорщика постучал себя по оттопыренной на груди тунике.

Ильм горестно возвел страдальческий взгляд к потолку.

— Хилька, ну сколько можно! Когда-нибудь Ольд поймает тебя и выпорет. А то и вовсе выгонит с глаз долой.

— Не выгонит, — парень упрямо тряхнул волосами, — все потихоньку таскают. И ничего. А я чем хуже? Тем более новую партию только из печи вынули. Грех не умыкнуть свежатину.

Он ловко распустил шнуровку и извлек большую, ароматную булку.

Ильм втянул в себя запах горячего хлеба и с сожалением оглядел грязные руки. Придется потерпеть, а Хильку подкормить сами боги велели.

— Там в пергаменте мясо копченное, — некромант кивнул на подоконник, — отрезай, сколько хочешь.

Хилька, не ожидая повторного предложения, подхватил хлеб и шагнул к окну. Вскоре в его руках красовался ужасающих размеров бутерброд. Подмастерье откусил кусок и блаженно зажмурился.

— Смотри не подавись, — Ильм сглотнул набежавшую слюну.

— У…угу… А ты что… там делаешь?

— Корешки отмываю.

— Зачем?

— Засушу. Потом тебя заставлю съесть.

— З… зачем?

— Посмотрю, что будет. Говорят, что от них рога вырастают.

— Ой, — Хилька схватился за макушку, словно процесс роста уже начался.

Ильм выдержал паузу, за время которой успел разложить свою добычу на старой разделочной доске и вооружиться ножом.

— Успокойся, ничего расти не будет. Корешки эти нужны мне для добавления в разные лекарства. Понял?

— Ага, — Хилька сразу успокоился, — я чего зашел-то… Завтра по утру я потащу прачке белье всякое. Вот. Могу и твои вещи прихватить.

— Молодец, — обрадовался некромант, сосредоточенно стуча ножом, — у меня как раз куртка форменная стирки давно требует. Возьми сразу. Вон там на крючке. Только знак отцепи.

Хилька озадаченно повертел в руках длиннополую, серо-желтую в цвет городского герба, повседневную офицерскую робу.

— Нет тута никаких знаков, мастер.

— Смотри внимательно. Знаю тебя — вечно ворон считаешь.

— Нету, говорю же…

— Он у ворота должен быть. Справа.

Подмастерье с крайне озадаченным видом протянул одежду Ильму. Мол, если такой умный, сам возьми и посмотри. Ильм внимательнейшим образом изучил предмет своего гардероба и вынужден был признать, что действительно знака нет. На месте, где он крепился, виднелись лишь едва заметные дырочки от заколки. И все.

Ильм сокрушенно вздохнул. Потеря сего предмета в принципе не являлась очень большой трагедией. При поступлении на службу ему дали целых три штуки. Однако успокаиваться на этом не следует. Раз потерял, придется отыскать. Наверное, значок просто отвалился и затерялся в куче хлама под вешалкой. Конечно. Где же ему еще быть? Тем более что в последний раз, когда он снимал куртку, а это было в этой комнате, то поцарапался о его острый угол. В общем, потом, с утра все найдется. Не сейчас… В противном случае придется докладывать о пропаже.

— Забирай все равно. Когда будет готово?

— Дня через три.

— Меня это устроит. И отложи пока свою еду.

Хилька покорно отложил надкусанный бутерброд и с ожиданием уставился на некроманта.

— Ты с оружейной смазкой работать умеешь? — Ильм взялся за предпоследний корешок. Руки уже начало ощутимо пощипывать от едкого сока.

— Смогу.

— Тогда за дело. Кольчуга на столе. Масло на полке. Там же тряпка специальная.

— А где мне…

— Скинь все со стола.

Хилька, сопя от удовольствия, достал стеклянную баночку с тягучей желтоватой жидкостью, с ощутимым трепетом расстелил хауберк на столе и, прикусив от усердия язык, принялся натирать броню.

— Ты особо-то не усердствуй, — Ильм быстро раскидал нарезанные кусочки на чистую ткань, расстеленную на подоконнике, — а то дыры протрешь.

— Не протру. Бронька, она уход любит. И отзывчива она на добрые руки. Как ты к ней, так и она к тебе.

— Эк, ты загнул…

— Точно говорю. У меня дядька бронник.

— Вот не знал, — удивленно оторвался от своего занятия Ильм, — так чего ж ты в муке ковыряешься?

— Призвание чувствую, — важно изрек Хилька. Стальные кольца под его старательной рукой послушно приобретали матовый блеск.

— Ишь ты, — Ильм ополоснул руки, скинул тунику и рубаху, и склонился над тазом, — призвание он чувствует. А ну-ка, оторвись от кольчуги, полей воды на спину…

Хилька оставил броню и осторожно опрокинул на широкую, украшенную шрамом, спину некроманта полный кувшин. Прохладная вода приятно остудила тело, залила бойкими ручейками волосы и лицо, попадая попутно в уши, глаза и нос.

— Давай еще.

— Все, мастер, нечем больше.

Ильм с сожалением заглянул в пустой сосуд, попрыгал на одной ноге, вытрясая воду из уха, и взялся за полотенце. Быстро обтерся и облачился в чистое белье. Прицепил к вороту плотной шерстяной туники следующий по счету офицерский знак и кивнул своему гостю.

Подмастерье протянул ему броню.

Кряхтя, Ильм залез в кольчужную рубашку. Ходить в кольчуге он любил, а вот одевать, снимать не очень. Постоял, привыкая к ее приятной тяжести. Пошевелил плечами, помахал в разные стороны руками. Ничто не сковывало движений и не терло кожу. Доспех оказался впору.

— Ну вот, — некромант перепоясался, и потянулся за мечом, — теперь можно хоть к дракону в задницу. Пошли, Хилька. Ты к своему любимому наставнику, а я в наряд. Извини, что сегодня все на бегу. Кстати, запирать дверь не буду. Захочешь еще мяса заходи, не стесняйся.

***

Оставив за спиной ничем не примечательный, кроме обилия нечистот переулок, Ильм облегченно выдохнул. Путь его, пролегший через добрую половину Турова, подошел к концу. Перед ним увенчанная короной острых каменных зубцов, высилась темная громада восточной надвратной башни. Выстроенная в незапамятные времена, она когда-то была просто сторожевой башней, стоящей на пересечении торговых дорог, идущих из сердца материка к морскому порту, раскинувшемуся на побережье. Потом первым каменным строением в небольшом деревянном поселении. Потом стала частью мощных городских укреплений. Мимо шли века, умирали и восходили на трон короли, пылали пожарища войн, а она гордо высилась над прочими строениями, словно памятник мастерству воздвигнувших ее зодчих, чьи имена давно затерялись на пыльной дороге истории.

Ильм быстро окинул хозяйственным глазом пусть и временно, но со всей ответственностью доверенное место службы. Как и следовало ожидать, та самая служба плавно протекала и без его вмешательства. Пара арбалетчиков лениво прохаживалась по примыкавшим к башне участкам стены. Стрелки изредка поглядывали в сторону городского рва и гораздо чаще обращали свои взоры в сторону кипевшего на огне котла с едой. Остальные, опираясь на алебарды и топоры, скучали на прописанных уставом местах, тоже не забывая следить за плавными движениями ковша в руках кашевара. В общем, в ответ на появление отца — командира никто даже ухом не повел.

Ильм озадаченно нахмурился. И что прикажете делать? Громко гаркнуть, что бы вспомнили кто здесь и зачем, или скушать общественное невнимание и тихо влиться в безмятежные ряды славного воинства? Да и что толку от строгих окриков? Кого он решил напугать? Лучше по-простому подойти, ведь это всего лишь на одну ночь.

Со стены раздался короткий свист. Не успел Ильм рассмотреть свистуна, как дверь из караульного помещения, пристроившегося у основания башни, распахнулась, и из нее бодро выскочил еще один стражник. Стуча по мостовой тяжелыми сапогами, он направился в сторону некроманта. Двигался солдат не слишком быстро, и не слишком медленно. Ровно настолько, чтобы с одной стороны не показаться рвущим мягкое место на хоругви подлизой, а с другой стороны, чтобы было видно, что должное уважение к старшим по званию проявлено. Ильм разглядел на его рукаве потертую капральскую нашивку. Значит все — таки ждали…

Капрал четко щелкнул каблуками и вытянулся перед Ильмом.

— Господин лейтенант, на вверенной территории…

— Вольно, — Ильм махнул рукой, — пойдем, покажешь мне, что да как.

— Это можно, — капрал расправил плечи и зашагал рядом, стараясь не забегать вперед, — всего в башне состоит на сегодняшнюю ночь полный десяток. Это если со мной считать. Четыре арбалетчика, остальные сам, мастер, изволь убедиться с топорами, мечами и алебардами. Все при броне и шлемах. Все дело свое знают. Не новички, в общем. Скоро харчеваться будем.

— А от магистратуры обход был? — осторожно поинтересовался Ильм.

— Рано еще. Они аккурат стараются подгадать, когда мы к каше потянемся. Что бы значит подловить.

— На чем? Никто пищу принимать не может запретить. Даже на посту.

— Так то оно так, — капрал подошел к булькающему котлу и придирчиво поводил носом, — да вот только принято у нас всем за едой собираться. Одной значит семьей. А это запрещено. Вот и играем с этими павлинами в кошки мышки. Хоть плевое, да развлечение.

— Не боишься в карцер загреметь?

— Нет. Я свои боялки потерял, когда с сержантом Санти десять зим назад у северных ворот топором махал. А вообще у нас специальный человек на стреме есть. Предупредит заранее.

— Это тот, что меня увидал?

— Во-во.

Капрал немного помялся, поправил на голове шлем, как будто это была обычная шапка.

— Ну как, мастер, будем людей строить для проверки?

— Есть такая необходимость?

— Вообще-то можно… Так сказать для ознакомления с новым командиром.

— Да какой я командир, — немного смутился Ильм, — до утра и все.

Капрал пожал плечами и дважды коротко свистнул.

Как по мановению волшебной палочки перед ними выросла небольшая шеренга. Стражники стояли ровно, но без уставного напряжения. Ильм не очень представлял, что в таких случаях требуется делать, и что говорить, поэтому просто прошелся перед строем, внимательно разглядывая стоящих перед ним людей. Как и в других регулярных подразделениях Турова юнцов здесь не держали. На Ильма со спокойным любопытством, совершенно без пренебрежения и насмешки, смотрели вполне зрелые люди.

— Это наш новый командир, — пришел на выручку капрал, прерывая затянувшееся молчание, — до утра. Все его приказы исполнять беспрекословно. Даже если заставит вас снять штаны и водить хоровод вокруг храма Единого. Броню к осмотру!

Плащи распахнулись и перед Ильмом предстали самые разные доспехи. Прямо как в лавке оружейника. Были здесь кольчуги разной длины и качества, пластинчатые доспехи, даже одна кавалерийская кираса.

— Оружие к осмотру!

Перед Ильмом хищно блеснули остро отточенные лезвия.

Что здесь проверять?

Некромант вздохнул и решил заканчивать этот импровизированный смотр. В конце концов, все условности соблюдены. Нечего людей отвлекать от дела.

— Разойдись!

— Разойдись, — эхом отозвался капрал, — и сойдись. К каше.

Народ удовлетворенно загудел. В руках замелькали котелки и ложки. Ильм отошел в сторону, стараясь не мешаться. Есть особенно не хотелось. Вообще ничего особенно не хотелось. Пойти, что ли караулку подвергнуть осмотру? Как там насчет кровати и вообще… Он был твердо намерен завалится спать при первом же подходящем случае. Как все. Когда еще выпадет такая прекрасная возможность — отоспаться ночью на службе? В обозримом будущем вряд ли выпадет. Опять придется отчаянно борясь со сном, осматривать изуродованные трупы, или перебирать эликсиры, или что-то еще делать невразумительное и не очень нужное, а то и того хуже, таскаться с патрулем по темным закоулкам… У Ильма не проходило ощущение, что его не знали куда деть. Вроде штатная единица мага в структуре гарнизона города была, и не одна, да толку с того… Никто не знал, куда его специфические знания приложить. Вроде бы с руки свежих покойников оживлять. Всем от этого польза. Для Ильма практика, для его соратников возможность быстро распутать неожиданно свалившееся на головы убийство… Так нет. Церковь в пределах города некромантию запретила под угрозой смерти. Лучше и не пытаться. Обязательно найдется добрая душа, которая тихонечко замолвит словечко за нерадивого костяного мастера. Как говорится — сначала было слово, а потом представление. С большим костром на главной площади. Еще он мог бы лечить раны. Мог бы. Вот только после первого же удачно излеченного стражника гарнизонные лекари-травники собрались узким кругом человек в десять и недвусмысленно намекнули, что если в уважаемом коллеге образуются лишние отверстия, а они обязательно появятся, если он не поумерит свой пыл, то никто из них сильно горевать не будет. Ильм не был трусом, но и не был дураком. С врачеванием пришлось завязать…

Ильм потряс головой, разгоняя внезапно налетевшие упаднические мысли. Эх, жизнь… Все равно повода для плохого настроения нет.

— Эй, мастер! — неожиданно раздалось за спиной.

Ильм обернулся. Перед ним с двумя жестяными тарелками в руках стоял капрал.

— Каша добрая, ложки в наличии. Чего еще служивому для счастья надо? Угощайся, лейтенант.

— Я не очень…

— Давай, давай. Такой каши как у нас в Восточной башне нигде Турове не варят. Лет пять назад, когда сам светлый король город изволил инпе… инсп…

— Инспектировать.

— Вот и я говорю… Так не побрезговал, отведал, и был очень доволен. Даже добавки высочайше потребовал. А кашевару нашему золотой пожаловал.

— Не густо.

— Ага. Наш Килта, это кашевара так зовут, долго голову ломал, чтобы с этой королевской щедростью сделать. На рынке спустить, или скажем в кости проиграть жалко. Все ж королевский подарок. Решил дырку в монете просверлить и на шею повесить. Как знак отличия…

— И что? — Ильм потянулся за своей порцией.

— Поимел парень неприятностей целый воз, — капрал шмыгнул носом от удовольствия и отправил в рот полную ложку, — зн… у… кт… кто-то добрый гарнизонному казначею настучал, что, мол, коронное преступление случилось. Коли монета золотая и лик королевский на ней, то она отражает величие нашего королевства. А он в ней дырку… Спасибо казначей наш с головой дружит. Посмеялся, да и только… Вот… Потом кто-то храмовникам шепнул, что, мол, завелся среди городских стражей еретик, носящий вместе с ладанкой Единого на груди золотой амулет. Не иначе, мол, в старых богов верит… Да…

Отец-наставник Турова улыбается, только когда грешника на небеса отправляет. Короче, чуть не сволокли нашего бедолагу на костер. Спасибо гарнизонный голова словечко замолвил. Килт после этого напился и сгоряча зашвырнул этот золотой в отхожее место. О чем нам всем и рассказал, дурак. Болтаться бы ему точно в петле за такие дела, да только мы к тому времени гниль в наших рядах отыскали…

Ильм не стал расспрашивать, что было дальше. Слыхал он от Санти о таких делах. Мешок на голову, камень к ногам и в последний полет с высокой городской стены в глубокие мутные воды рва. Пять зим назад… Визит короля это не шутка. Помнится, мостовые чуть ли не с мылом драили, дерьмо разное в судорогах по закоулкам собирали, а то вдруг его величество свой любопытный нос не туда сунет. Конфуза не оберешься. В высшей магической школе тогда распоряжением ректора запретили на время все опыты сопровождающиеся выбросом неподобающих ароматов, на факультете некромантии изъяли все сомнительные учебные пособия. Смешно сказать — гранитные анатомические столы, казалось, навсегда впитавшие в себя запахи гнилой плоти духами поливали, отчего запах распространяемый ими становился особенно паскудным… Однако, не смотря ни на что вольное студенчество все равно оставило за собой последнее слово. В день, когда его величество вышел прогуляться по улицам, чтобы стать ближе к простым людям, у высшей магической школы исчезла ее тщательно начищенная медная вывеска, а вместо нее на веревке вниз головой повис изрядно изглоданный временем труп. Ректора тогда чуть удар не хватил. Шутка, несомненно, удалась и возможно имела бы очень далеко идущие последствия, если бы сир не имел чести вляпаться парчовой туфлей в свежую собачью какашку, и, придя в скверное расположение духа, не прекратил свое путешествие по городу. Но это уже было после посещения восточной башни…

Ильм усмехнулся. Выходит, что король провел очень поучительный день — не только с собачьими экскрементами познакомился, но и еще и с солдатской кашей… Даже на золотой не поскупился. Надо же…

— Мастер…

— А? — Ильм отвлекся от воспоминаний.

— Спросить хотел, — капрал смущенно упер взгляд в землю, — ты только того не серчай, ладно?

— Договорились. Чего тебе?

— Ты и вправду некромансер? А то народ много чего про тебя говорит.

— Например?

— Ну… разное. Что кровать у тебя из костей.

Ильм не сдержался и фыркнул. Его собеседник обиженно замолк.

— Кровать у меня самая обычная. А что касается остального — чистая правда. Я костяной мастер.

— Ух ты, — в глазах бывалого стражника зажглось совершенно детское любопытство, — а ты мертвеца поднять можешь?

— Ну да, могу.

— А двух?

— Могу и двух…

— А…

Сверху тихонько свистнули. Затейливо, не очень длинно, словно коротенькую мелодию исполнили.

— О-па, — капрал сразу подобрался, — у нас гости. Ты, мастер, как доклад докладывать обучен?

— Обучен. Что, дождались?

— Вроде того. Лучше добрая драка, чем эти голуби, — он снял с головы шлем и стукнул по нему несколько раз испачканной в каше ложкой. Железная шапка издала противный дребезжащий звук. В ответ на условный сигнал послышался топот сбегающихся стражников.

Через пару мгновений на площади перед башней образовалась идеально ровная и подтянутая шеренга солдат. Капрал крутился вокруг нее, поправляя и одергивая обмундирование своих товарищей. Потом хлопнул себя по лбу и умчался куда-то в сумрак. Ильм не успел даже удивиться, как тот уже стоял перед ним со шлемом в руках. Некромант с ужасом разглядел видавший виды рыцарский топхельм.

— Ты спятил, — процедил он сквозь зубы, — где ты это ведро нашел?

— Какая разница, — капрал цепко посмотрел на темный провал улицы, — главное есть, что на голову надеть. Лейтенант не может быть без головного убора. Вообще надо свой иметь.

— У меня не шлем, а одно название… Дома он.

— Тогда не обессудь.

— Он без подшлемника.

— А ты головой не тряси. Вон идут уже. Давай облачайся. Сейчас представление будет. Я к своим побежал. Потеть.

Из ночного мрака важно материализовались два поджарых пожилых господина, одетые в богатые камзолы. На головах представителей городского магистрата красовались береты, украшенные перьями. Вслед за ними, позвякивая тяжелой амуницией, шагали шестеро латников. На площади перед башней процессия разделилась.

Конвой значительно отстал, явно проявляя цеховую солидарность с гарнизоном. Старцы же вышли на открытое пространство и остановились. На их холеных лицах не читалось ничего кроме плохо скрываемого неудовольствия. Другого никто и не ожидал.

Ильм поймал на себе тоскливый взгляд капрала. Кажется пора…

Некромант, ни разу до этого не принимавший участия в подобной церемонии, тихонько кашлянул, прочищая пересохшую глотку, и нахлобучил на голову шлем. Мир сразу превратился в замкнутое пространство, пахнущее ржавчиной и кислой капустой. Звуки стали глуше, видимость через узкую смотровую щель оставляла желать лучшего.

Ильм недовольно сморщился. С помойки он притащил его что — ли? Ладно, потом разберемся.

Первый шаг навстречу судьбе оказался не очень удачным. Ограниченный обзор не позволил рассмотреть корявую ветку под ногой. Ильм споткнулся и, под тяжестью доспехов чуть совершенно позорно не упал. Пришлось не очень мужественно взмахнуть руками и только таким образом удержать теряемое на глазах равновесие. Далее все пошло более-менее гладко.

Некромант, печатая шаг по каменной мостовой, совершил положенный подход к членам городского совета и, лихо щелкнув каблуками, замер в точно положенном месте. Шлем предательски сполз набок. Ильм в сердцах дернул головой. Проклятая железяка с грехом пополам встала на место.

— Почтенные слуги города, — начал он, стараясь, чтобы голос звучал молодцевато, однако глухая лицевая часть шлема на свой лад преобразовывала звуки, придавая им немного квакающий тембр, — на вверенной мне королем и вольным городом Туров для охраны земле, а также в Восточной крепостной башне и восточных воротах ничего, способного устыдить достоинство нашей славной державы не произошло. Вверенная мне дружина готова отдать жизнь за светлого короля. Доложил суть сего дня маг — лейтенант Ильм, сын Нотара.

В воздухе повисла тишина.

Слуги города окинули докладчика задумчивыми взглядами, сродни тем, какими одаривают невыразительные каменные изваяния, и одновременно обернулись к замершим навытяжку солдатам.

Ильм облегченно выдохнул. Вот ведь как бывает… Кому расскажи, не поверят. Ни слова ни сказали, старые хмыри. Не одернули на полуслове, к шлему на голове не придрались. Добрые городские традиции рушатся прямо на глазах. К чему бы это все? Или он был настолько невнятен, что на него решили не тратить свое драгоценное время? Вроде все как надо сказал. Ну, да боги с ними. Меньше нервотрепки.

Почтенная комиссия тем временем активно обхаживала стражников, словно любящие отцы нерадивых сыновей. Холеные белые руки трогательно оправляли складки на видавших виды плащах, осторожно касались тяжелого боевого оружия, придавая ему идеально правильное положение, поправляли шлемы на головах. На лицах старцев блуждали снисходительно улыбки, как у бывалых воинов при виде новобранцев. Вообще, складывалось впечатление, что уважаемые господа немного выжили из ума и с наслаждением играются в солдатики.

Ильм терпеливо ждал, вытянувшись, как и все, во фрунт. Нюхал ржавчину пополам с капустой и старался не чихнуть.

Наконец смотрины закончились и комиссия, даже не обернувшись в сторону новоиспеченного командира, важно продолжила свой путь. Ильм проводил взглядом стальные спины эскорта и, как только они скрылись в темноте, с удовольствием стянул железо с головы. Вдохнул полной грудью свежий, прохладный воздух и мысленно пожелал честной компании приятного путешествия. В доки. Ибо после Восточной башни следующий большой наряд стоял именно там. Значит впереди у них трущобы, трущобы и еще раз трущобы. С подобающими ароматами, своей ночной жизнью и изобилием темных личностей.

Капрал подождал еще немного и резко взмахнул рукой. Монолитный строй сразу же распался на отдельных живых людей.

Ильм подошел к нему и протянул больше не нужный шлем.

— Видал, как сегодня все благостно прошло? — старший солдат расплылся в широкой улыбке, отчего на щеках его появились маленькие ямочки, не очень вязавшиеся с обликом сурового воина, — не орали, ножками не топали, слюной не брызгали…Похоже, ты своим докладом их очаровал. Растопил, понимаешь, того, суровые сердца.

— Что-то не так? — осторожно поинтересовался Ильм, — вроде все сказал буква к букве.

— Да ты бы себя со стороны послушал! Ты ж из-за забрала так проскрипел, что у них лысины вспотели. Теперь мои сержанты только в этом шлеме представляться будут, зуб даю… Завтра точно выпью после смены. Такое дело обмыть надобно. Эх…

Ильм взмахом ладони прервал монолог.

— Ты где эту помойку взял?

— Не понял.

— Шлем, говорю, из каких закромов выудил?

— А, вон оно что, — капрал с чувством почесал нос, — так он у нас то тут лежит, то там. А что?

— Почему капустой воняет?

— Так кто-то его в бочку закинул. В бочке квашеная капуста была. Дней пять, как ее съели, а бочку интенданты никак не заберут. Не обессудь, мастер, если что не так. Нам в таком ходить не по рангу в мирное время. Такой горшок для благородных. Выкинуть жалко. Вот и кочует он у нас как перелетная птица.

— Ладно, — Ильм стянул себя перевязь с мечом, — гостей больше не ждем, командуй ворота закрывать. Потом и поближе к теплу не грех переместиться. Кстати, звать то тебя как?

— Мартином кличут.

— Кличут?

— Стало быть, зовут, — капрал приосанился, — у нас все по мужской линии Мартины. И отец мой, и дед, и прадед. Эй, там на площадке! Опускай решетку!

Где-то над головой торопливо простучали подкованными подошвами сапоги, скрипнула дверь. Сразу после этого за толстыми каменными стенами заскрипели, застучали огромные зубчатые колеса. Ильму даже на миг показалось, что башня зажила какой — то тайной, недоступной пониманию жизнью.

— Пошла, холера ее раздери, — с чувством произнес Мартин, — сколько служу здесь, все удивляюсь, как можно такую тяжесть поднимать и опускать. Механика, что б ее…

Ильм хотел ответить что-то умное в том смысле, что это наука точная и требует глубокого понимания, как вдруг звуки, ласкающие капральское сердце, смолкли. Сразу, как будто их и не было вовсе. В повисшей над башней тишине стало слышно, как лихо ухнула в лесу за стеной сова, потом, словно в ответ ей, из близлежащих домов донеслась визгливая женская брань.

— Не понял, — капрал со свистом, как дракон, готовящийся к прыжку на врага, выдохнул воздух, — эй, там! Что за дела?

Сверху, через перила деревянной галереи свесился стражник. На лице его была написана вселенская скорбь. Мартин с недобрым видом поманил его пальцем. Непринужденный жест капрала не предвещал ничего хорошего. Ильм поймал себя на мысли, что ожидает как солдат оттуда, с высоты почти сотни локтей, просто прыгнет вниз.

Никто никуда не прыгнул. Стражник ловко сбежал по лестнице и замер перед капралом.

— Ну?

— Э…

— Отчетливей.

— Э… Э

— В нарядах сгною…

— Э… Март… господин капрал…

— Это я про себя знаю, — Мартин побагровел. — а ну вынь свой язык из задницы и толком говори.

— Сломалось, значит…

Ильм с чувством досады вновь закинул ножны с мечом за спину. Вот и отдохнул. Он почему-то представил себя крестьянским конем, с которого после тяжелого трудового дня сняли хомут и подвели к яслям с овсом, а потом вдруг решили вспахать еще десятину и напялили хомут обратно.

Капрал покряхтел немного, то сжимая, то разжимая кулаки, потом старательно выложил изрядный набор бранных слов и только после этого обернулся к некроманту.

— Пойдем, мастер, посмотрим и опечалимся.

Замершая на полпути к земле решетка больше всего напоминала распахнутую клыкастую пасть огромного диковинного зверя. Проклятое железо! Ильм подошел поближе и с плохо скрываемым раздражением стукнул по толстым, ржавым прутьям кулаком. Массивные металлические детали злорадно, как ему показалось, поглотили в себя звук удара.

Теперь придется изыскивать способы устранить неполадку. Восточные ворота это вам не шутка. Восточные ворота — это, как говорится, парадный въезд в город, ибо столичный тракт упирается прямо в них. Всякие там курьеры с королевскими грамотами, особо приближенные к телу графа купцы, прочие официальные лица — все привыкли входить и въезжать в Туров именно этим путем. Сложно будет завтра объяснить какому-нибудь расфуфыренному козлу, желающему быстро попасть в город, о временных, но непременно исправимых технических трудностях. М-да… Сначала створки ворот сняли для ремонта. Теперь вот с решетками проблемы. Если такими темпами и дальше дело пойдет, то придется на ночь ворота телегами перегораживать, как в походном лагере.

Куда катится этот мир…

За Ильмом зло сопел Мартин и сокрушенно вздыхал "механик".

— Докладывай, — некромант обернулся к переминавшемуся рядом с ноги на ногу солдату, — как дошли до жизни такой.

— Известно как, — солдат зло сплюнул на пол, в его глазах стояла обида на все подъемные механизмы в мире, — стали опускать, все гладко сначала шло, ну, как обычно. Потом хрясь и все… Встала вот ни туда, и ни сюда.

Ильм промолчал, хмуро разглядывая подчиненного. Обычный коренастый мужичок. Лицо простоватое, открытое. Шрам на щеке. Таких много. Именно на них все и держится… или ломается. Смотря, как судьба распорядится.

Некромант обошел незадачливого стражника кругом. Тот с покорностью повернулся вслед за ним.

— Причину выяснил?

— А то. Первым делом бросился посмотреть все ли справно…

— И что же?

— А… — солдат обреченно махнул рукой, — шестерня вразнос пошла. Кто б подумать мог. Видать прокована плохо была. Вот и дала трещину.

— Там, — Ильм выразительно ткнул указательным пальцем вверх, все гномьей работы. Ты хочешь сказать, что подгорные мастера схалтурили?

— Да не, — вмешался капрал, — здесь значит, наши местные поработали. Ну, из людей.

— Не понял, — Ильм вопросительно поднял левую бровь, — насколько я знаю, на эти самые шестерни заказ в копях Тора выполняли. При чем тут люди?

— Этот, будь он неладен наши ковали. По образу так сказать и подобию. Мне брат жены сказывал. Он вхож в кузнечную гильдию. В подмастерьях там дурилка бегает… Меха качает. Скоро самого вперед ногами понесут, а он все на побегушках… Тьфу…Так вот…Говорил он, будто у города денег не хватило на все, так решили своими силами обойтись. Кто ж мог подумать, что так выйдет.

Ильм посмотрел на уходящую из города дорогу, прислушался к гулу ветра в ветвях деревьев и неожиданно успокоился. Сидеть сложа руки до утра, значит доказать полную свою несостоятельность. Он представил, как разочарованно сплюнет Санти, узнав, что он даже не попытался ничего предпринять. Вышестоящее начальство будет еще более категорично. Итак, начнем с простого…

— Повозкой дыру загородите. Сейчас же.

— Дык, где ее взять-то? — Мартин небрежно ухмыльнулся.

— Это приказ, — неожиданно жестко отрезал Ильм, — извольте исполнять. Найдите на близлежащих улицах.

— Но…

— Исполнять.

По лицу капрала было видно, что он явно оказался меж двух огней. С одной стороны от старшего по званию поступил ясный и четкий приказ. По всем канонам следовало метнуться исполнять. С другой стороны лейтенант был не совсем "свой" и быть на побегушках по любому капризу у временщика, значит уронить себя в глазах боевых соратников.

Ильм нахмурился еще больше.

Дело неожиданно стало обретать не очень дружеские формы. Он не хотел давить на новых подчиненных, но похоже выбора ему не оставляли. А зря… Некромант быстро перебрал в уме заклинания из разряда страшилок. Такие заставляют учить на первом курсе, чтобы учащиеся почувствовали, что уже отличаются от простых обывателей и получили стимул к изучению более сложных наук. Согласитесь, приятно завалится в таверну, не очень богатую разумеется, в черной студенческой робе и попросить бесплатную кружечку пивка, глядя на испуганного трактирщика невинными глазами, в которых пляшут языки пламени. Или заставить лицо расплыться в бесформенный блин. Или что-нибудь еще в этом роде… Эх, наивные года. Знать бы тогда, что хозяева этих питейных заведений имели сговор с руководителями кафедр и пугались из года в год с тупым постоянством за немалые денежки, которые им отслюнивала Высшая магическая школа… Простые вояки об этом вряд ли знали. Поэтому стоило попробовать упрочить свой и офицерский и магический авторитет.

Ильм выбрал заклинание с нежным названием "подснежник". При его исполнении у всех вокруг создавалась не очень аппетитная иллюзия: у прочитавшего сие произведение магической мысли сначала наливались зеленым цветом глаза, а потом очень натурально прямо на глазах начинало разлагаться лицо. При этом зубы удлинялись и в буквальном смысле раскорячивались в разные стороны, как куча опят, торчащая из трухлявого пня.

Ильм еще раз посмотрел на Мартина. Тот явно демонстративно изображал вялое течение мысли в своей голове. Ладно, сам виноват.

Некромант отвернулся и быстро прочитал про себя нехитрую последовательность слов. Потом стал медленно считать про себя. Обычно зрителей пронимало всерьез где-то на цифре десять. Нынешняя демонстрация не стала исключением. Досчитав до восьми, Ильм резко развернулся. Специалист по башенным механизмам с невнятным бульканьем бросился наутек. Капрал оказался человеком более стойким, но и он отпрянул шагов на пять назад, побледнел как покойник и схватился руками за горло, словно ему нечем было дышать.

— Живо исполнять приказ, — прохрипел Ильм, входя в образ.

Мартин часто-часто затряс головой в знак согласия и, разевая рот, как рыба, выброшенная на сушу, повел дрожащей рукой вокруг своего лица. Мол, хватит, все, вину свою искуплю и отработаю.

Ильм немного сжалился, но решил доиграть партию до конца.

— Бегом, я сказал!

Капрал отлепил от каменного пола подошвы и, немного подволакивая ноги, шмыгнул из башни. До некроманта донесся его громкий голос, разбавленный немного петушиными нотками, отдававший короткие и четкие команды. Ильм удовлетворенно кивнул сам себе, деактивировал иллюзию и последовал за Мартином.

Увидев подходящего некроманта, капрал попытался было бочком улизнуть в сторону, но, разглядев ставшее вполне обычным лицо Ильма, нашел в себе силы вернуться.

— Ну… ты, мастер, это… в общем да…

Ильм белозубо улыбнулся.

— А что такого случилось? Я распорядился. Ты, как и полагается младшему командиру, организовал рядовой состав, согласно поставленной задаче. Что-то не так?

— Нет, спаси меня Единый, все так, — Мартин стянул с головы шлем и вытер мокрый лоб, — будет скоро телега или воз. Ребята рады стараться.

— Отлично, капрал. Мы же с тобой пока поднимемся наверх, посмотрим на механизм. Опечалимся еще раз, как ты верно заметил, и попутно подумаем, что дальше делать…

Поднимаясь по лестнице, Ильм обернулся к сосредоточенно сопящему на пару ступеней ниже спутнику.

— Кстати, а где страж, что от нас с тобой убежал?

— Порты чистит… Толку от него сейчас, одна лишь вонь, — капрал спохватился и всем своим видом изобразил готовность исполнить любой приказ, — если он тебе нужен, то я мигом.

— Без него разберемся.

Ильм толкнул вперед дверь и тихонько присвистнул. Все дело в том, что к механической части башен его пока не допускали. Санти вяло обещал, но регулярно за разными повседневными делами забывал про свое обещание. В другие башни Ильм был не вхож. Так получилось, что мечта своими глазами увидеть и руками пощупать всю эту железно — чугунную начинку сбылась только сегодня, и то в связи с не очень радужными обстоятельствами.

Представший перед ним зал мог бы показаться большим, если бы не был плотно использован для дела. В дрожащем свете факелов на массивных станинах покоились огромные, роста в три человеческих шестерни, хитро зацепленные меж собой; висели на блоках уходящие вниз толстенные цепи. Густо пахло оружейным маслом.

Да, не зря между первым и вторым ярусами сооружены каменные своды. Ох, не зря. Такую тяжесть только они в силах выдержать.

Ильм не удержался и потрогал рукой натертые до блеска зубья.

— А что, Мартин, если рука меж этих колес попадет, когда они крутятся…

— Что там рука, и нога тоже перемелется в труху, — отозвался капрал, — я вообще, если честно, не понимаю, зачем в наших застенках всякие там железные сапоги, дыбы и прочая такая безделица. Я бы собрал с дюжину упорствующих во грехе молчания и привел сюда. Выбрал бы одного и руку его меж шестерен вставил. Они бы у меня соловьями здесь заливались…

Он говорил еще что-то, подтверждая свои слова энергичными взмахами крупного кулака, а перед Ильмом совершенно неожиданно поплыли яркие, исполненные ничем не прикрытого натурализма картинки. Так тщательно, так старательно стертые из памяти картинки. Все лишь иллюзия. Такое не забывается. Не забываются низкие, влажные, покрытые налетом плесни своды казематов. Не забываются крепкие, сосредоточенно-деловитые заплечных дел мастера, облаченные в кожаные штаны и засаленные фартуки.

Не забываются аккуратно разложенные на покрытых бурыми потеками железных подносах топоры и топорики, тесаки и крохотные ножички, кривые пилы, иглы, шипы и клещи. И поверх всего этого истошные крики истязаемых и крепкий запах нечистот и крови…

Кафедра прикладной некромантии славилась тщательным подходом к подготовке специалистов. Для достижения желаемого результата методы использовали самые разные. Будущие некроманты за время обучения пробовали себя в таких неприглядных качествах, что знай, они заранее на какие прелести жизни их обрекут мудрые наставники, многие бы с легким сердцем прошли мимо потемневших от времени входных дверей магической школы. Под тщательным присмотром инспекторов студенты помогали божедомам по утрам освобождать улицы от накопившихся за ночь мертвецов, вместе с каторжанами, барахтаясь в тухлой воде, чистили от скопившейся грязи городские рвы, рыли могилы на кладбищах, прислуживали на городских бойнях, в анатомическом театре… Так же требовалось обязательное присутствие на всех публичных казнях. Однако, самым трудным было другое. Самым тяжелым испытанием для всех было посещение четыре раза в неделю, на долгие четыре часа каждый день пыточного чертога. Сие мрачное заведение без работы не простаивало никогда. Кто сказал, что некромантия черное искусство? Нет, господа, чернее пыток нет ничего… Сокурсники Ильма выживали, как могли. Кто-то с завидно регулярностью падал в обморок, набивая синяки и шишки об нехитрые предметы тюремного обихода, кто-то пристрастился жевать дурную травку, тайком прикупаемую у ночных торговцев, кто-то просто напивался в свободное время. Были и те, кто не выдержав чужой боли и страданий, просто уходили, наплевав на с огромным трудом сданные сложнейшие вступительные экзамены и маячившую в перспективе карьеру костяного мастера. И так все шесть лет. С отработкой всех пропусков в двойном размере.

Нельзя сказать, что преподаватели желали развить в своих учениках садистские наклонности, или довести до сумасшествия. Просто они весьма резонно считали, что человек, решивший повелевать миром мертвых, должен пройти через все. Ильм прошел. Прошел, сжимая зубы, как и многие рядом с ним. Прошел, считая все новые и новые седые волосы и борясь с неотрывно идущими за спиной ночными кошмарами…

— Эй, мастер, ты чего, а? — Мартин осторожно подергал его за край плаща, — чего замер то?

Ильм стряхнул с себя неприятное оцепенение и нахмурился.

— Руку говоришь меж шестерен…

Что-то такое промелькнуло в его голосе, отчего капрал торопливо отступил на шаг в сторону.

— Ты че, лейтенант? Я ж так, просто, — он хлопнул себя латной перчаткой по груди, — видит Единый, что просто так сказал. Ну, просто, правда. Я ж не палач. Я солдат.

— Забыли, — Ильм хлопнул рукой по перилам, ограждающим механизм, — забыли.

— Вот и я про то же… то есть… вон там, — Мартин торопливо пробежал вдоль стены, — вон, смотри, как замяло все…

Некромант вытащил факел из железного гнезда и подошел ближе. Действительно причина аварии была прямо перед ними. Часть шестерни попросту откололась и попала меж зубчатых колес, намертво заклинив последние. Чем дольше Ильи смотрел на покореженный металл, тем тоскливее билось его сердце. Даже его небольших познаний в механике было достаточно, чтобы понять, сколько надо здесь разобрать, что бы все исправить. И как все это разбирать? Да любое из этих колес на десяти волах везти надо. А здесь не везти, здесь поднимать требуется и опускать. Крайне неприятная ситуация…

— Как это все собирали?

— А вон через те люки, — Мартин посмотрел на деревянный потолок, — что делать будем?

— Надо послать людей в кузнечный квартал. Ничего, конечно, они тут ночью не сделают. Да пусть хотя бы оглядятся для начала. Иначе нам с утра несдобровать, — Ильм провел рукой вокруг шеи, изображая веревку.

— Пустое занятие. Кузнецы, оружейники, доспешники по уставу города освобождены от принудительных ночных работ. Сам знаешь. Сейчас не война, чтобы мои парни вытрясали их из постелей.

— Тем не менее.

— Будь по-твоему, мастер. Сам пойду. Кузнецы силу и представительность уважают, — Мартин любовно погладил себя по рукаву.

Он поправил немного отвисший под тяжестью меча пояс и вышел за дверь.

Ильм немного постоял, еще раз рассеяно оглядел помещение, вздохнул, воткнул факел на место и решительно вышел следом. Вниз спускаться не тянуло совершенно. Он миновал дощатые мостки, поднялся на еще один лестничный пролет вверх и перешел на стену. Приветливо кивнул стоящему на посту арбалетчику и огляделся вокруг. Город на фоне темно-синего неба выглядел как беспорядочное нагромождение остроконечных силуэтов. Лес за стеной вообще не просматривался. На его месте разлилась чернота, словно кто-то выплеснул деготь. Ильм немного разочарованно вздохнул. Эх, сейчас бы завалится в кровать и не спеша, со вкусом почитать какой-нибудь пухлый фолиант. "Тварей кладбищенских смрадных описание" Тийома, или "Неупокоенные души" Кватиана. На худой конец подошел бы и "Покойник в опытных руках. Мертвая плоть в движении" мэтра Диорика. И чтоб пивко в кружке рядом пенилось и мясо копченое…

— Мастер лейтенант! — донеслось снизу.

Ильм аккуратно подошел к краю стены. У подножия стены стояли трое стражников. Один из них вежливо смотрел вверх, двое других о чем-то вполголоса оживленно спорили.

— Чего тебе?

Спор меж солдатами вмиг оборвался. Теперь все трое устремили на него свои взоры.

— Мы, это… телегу притащили и воз еще… Чтоб значит наверняка. Вот только…

— Что еще?

— Кричать несподручно…

— Так поднимись и доложи, как положено.

Троица о чем — то оживленно зашепталась. Потом один из солдат ловко взбежал наверх и вытянулся перед Ильмом.

— У нас там бочонок винца. Хорошее винцо. Не побрезгуй вместе с нами. Чего тут на ветру стоять? Капрал велел заботу проявить и все такое… Заодно и про телеги доложим.

— Можно и вина, если хорошее, — Ильм оглянулся, — а как же стрелки?

— Так мы им это… оставим. Всегда так делаем. Они не в обиде. Правда, Жев?

— То верно, — подтвердил арбалетчик.

— Тогда пойдем.

— Вино что надо, — с облегчением выпалил стражник и ловко уступил Ильму дорогу.

Спустившись на землю, Ильм первым делом заглянул в проем башни. Проход аккуратно загораживали две повозки. Все чин по чину с полным знанием дела. Захочешь, не пролезешь.

Он поправил сбившийся на одно плечо плащ и направился к костру.

Встретили его почтительно и вполне дружелюбно. Кто-то сунул в руки железный кубок, кто-то от души плеснул из пузатого бочонка темного, как кровь, вина. Ильм, чтивший негласные законы, громко прокашлялся. Разговоры вокруг сразу стихли. Все посмотрели на него с ожиданием.

— За вас, уважаемые, — некромант поднял изделие неизвестного ремесленника вверх, — за вашу службу верную.

Стражники чинно поклонились в ответ и приложились к вину.

Ильм сделал пробный глоток и прислушался к происходящим во рту процессам. Очень даже неплохо. Не вечером у Санти, но вполне пригодно для пития.

— Хорошо сказал, мастер, — один из солдат, на вид самый старший, утер ладонью пышные усы, — доброе вино и добрые слова.

— Присядем, — некромант опустился на невысокий чурбак, — что там с телегами приключилось? Или я не понял чего?

— Да не, верно подметил мастер, — небритый детина присел на землю по правую руку от некроманта, — не гладко вышло, чего там говорить.

— Да ну тебя, Оле, — перебил его стражник в побитом мехом плаще, — все по праву вышло. Мы ж стража, а не коровья лепешка на дороге.

Оле скептически шмыгнул носом и подкинул в огонь полено.

— Так — то оно так, да…

— Что все — таки случилось? — поднажал Ильм.

Он, наконец, справился с тугой пряжкой на перевязи меча и чуть подтянул ножны вверх, чтобы те не упирались в землю.

— Все как всегда, — владелец мехового плаща потряс в руках бочонок, — что, братья, еще по одной? Мастер, ты с нами?

— Наливай.

Бочонок быстро прошел по кругу. Оле оказался последним, в чьи руки он попал. Стражник тщательно вытряс остатки благородного напитка в свой котелок и разочаровано поскреб шлем на затылке. Остатков оказалось не больше, чем на пару глотков.

— Это что, все?

— Все, щетина, все, — задорно блеснул глазами из смотровых щелей стальной личины сидевший напротив воин, — тебе всегда остатки достаются. Пора привыкнуть.

— Рот закрой, Лосось, — беззлобно огрызнулся Оле, — зато у тебя…

— Будет языками молоть, — пророкотал усатый, — ровно дятлы болотные по весне на токовище. Давай Оле, докладывай лейтенанту, что да как там у вас вышло.

— Ну, в общем, так, — Оле непринужденно закинул ногу на ногу, — как только Мартин нас озадачил… Нас — это значит меня, Лосося и Руга…

Хозяин мехового плаща важно кивнул головой, всем своим видом подтверждая, что он Руг, что был озадачен капралом и что принимал участие в этой в высшей степени опасной вылазке.

— Пошли мы, значит, искать повозки по улицам и переулкам, и, как назло, хоть ты тресни, ну ничего подходящего… Обычно обязательно что-нибудь где-нибудь стоит, а тут такой конфуз… В конце концов, в Рваном переулке натолкнулись на пару телег. Крепкие такие из себя, большие. Аккурат по нашей нужде. Только мы решили поближе посмотреть на них, как выходят к нам пять жмырей и с насмешечкой такой интересуются, какого лешего нам тут надо. Лосось им вежливо, ну то есть по-простому объяснил, кто они такие и куда им надобно пойти и что нам, городской страже, не по чину всякой шалаве отчитываться, почему мы ходим там, а не тут…

— Все по полочкам разложил, — подтвердил внимательно внимавший товарищу Лосось.

— Так вот, — Оле еще раз шмыгнул носом и провел под ним рукой. На коже остался кровавый след, — они нам в ответ, мол, что… В общем, не хорошо сказали. Мол, что телеги есть имущество почтенного негоцианта, а они, мол, его, точнее их… ну то есть телеги охранять приставлены. Тут Руг…

— Я ж его хотел только по плечу похлопать, — встрял Руг, — пыл остудить. Мы ж в плащи закутаны были. Специально. Ни доспеха, ни оружия не видать… А эти уроды, похоже, найки нажрались. Море им по колено. Дурные. В общем, не успел я руку протянуть, как они на нас бросились. Мне по шлему дубиной съездили, Оле в нос кулаком ткнули… Только не рассчитали, что на нас сталь надета и что перчатки у нас не из замши… Короче сами они виноваты…

— Потом на шум из дома этот самый негоциант вывалился, — снова перехватил инициативу Оле, — жирный такой боров, здоро-о-овый. Мы ему, про то, что телеги забираем, а он как резанный орет, что завтра самому бургомистру челом будет бить за такой произвол… Зря орал. Пришлось доходчиво пояснить.

— Как же вы их доперли сюда? — удивился Ильм.

— Знамо как, — с видом знатока пояснил Оле, — все барахло с них стащили. Аккуратно. Почти. Всю эту компанию впрягли, и сами подсобили. Ничего, ходкие тележки оказались. Смазанные. Вот теперь мы и кумекаем, ну а вдруг этот купец и взаправду к бургомистру вхож. Вонь поднимется…

— Мой приказ. Я и отвечу. В уставе четко сказано, что в ночное время безопасность городских ворот обеспечивается любыми доступными средствами. Пусть жалуется.

— Устав Турова мы знаем, — усатый внимательно посмотрел на некроманта, — но скажи, мастер, живет ли этот город по этим самым правилам? Ты завтра уйдешь, а мы тут останемся.

— Я же сказал, отвечу сам, — медленно повторил Ильм, — и скажи-ка мне на милость, когда это стража вольного города боялась угроз какого-то купца?

— Мы не боимся. Однако случалось здесь, что и наших били. Такие дела. Кое — кто и патента офицерского лишался. Были случаи.

— Будет тебе ворчать, Дик, — с недовольным видом обернулся к усачу Оле, — ровно моя баба, та тоже как начнет зудеть, так потом не остановить. Всем понятно, что ничего нам не будет за телеги эти, будь они трижды неладны. Мы обязаны были доложить и доложили. Все. Нечего дерьмо по стенам мазать. А что касаемо того капитана, ну, которого разжаловали, так это, если мне память не изменяет всего один раз и было. Нечего было тому виконту в таверне рожу бить…

— Что за виконт? — поинтересовался Ильм.

— А, — Оле махнул рукой, — виконт как виконт, тем только от остальных и отличался, что в дальних родственниках имел в свите короля. Поэтому вся буча и поднялась…Эх, братья, а не скинуться ли нам на еще один бочоночек красного?

— Выпили и хватит, — рассудительно заметил Дик, — не в таверне.

— Все-таки, ты зануда, усатый, — Оле сосредоточенно порылся в кожаном кошеле, привязанном к широкому поясу, и вложил на пенек горсть монет, — это моя доля. Кто не скидывается, тот не пьет.

Стражники зашевелились, перебирая сокровенные запасы. Замелькали руки. Горстка монет выросла на глазах. Один Дик демонстративно отвернулся.

— Так, посмотрим, — Руг быстро пересчитал деньги, — ровно на бочонок. Кто пойдет? Оле?

— Помоложе есть, — насупился детина, — вон Горбушка пуст сбегает. Давай, Горбушка, чего на меня уставился. Вставай.

Один из солдат, на вид действительно самый моложавый, поднялся с земли и ссыпал в ладонь сбережения.

— Иди в Хромого Мишку, — напутствовал его Лосось, — да смотри, что бы тебе кислятину не подсунули, как в прошлый раз.

Ильм проводил гонца долгим взглядом и решил, наконец, задать вопрос, давно вертевшийся на языке. Аккуратно подойти к теме явно не получится. Сразу раскусят и обидятся еще чего доброго. Придется действовать прямо и без куртуазных колыханий.

— Хотел спросить вот что, — он потер пальцами подбородок, — ваш сержант… что с ним произошло? Что вообще случилось? Неужели замены среди своих не нашлось?

— Так уж вышло, — Руг задумчиво поднес тлеющую веточку к трубке и окутался ароматным облаком табачного дыма, — мы вчерась с ним на озера ходили. За рябиной. Рябинка сейчас самое то. В самогон. После морозца. А там грозди, рукой не охватишь. Все алое. И висят над водой. Марко, как назло, во что-то скользкое наступил ну и рыбкой в воду. Утонуть не утонул, а вымок насквозь. С этого и пошло. Утром пришел пост принимать: морда красная, зубами лязгает от озноба. Мы с Лососем кружку крепчайшей можжевеловки ему организовали. То да се… Потом мастер Кейт пришел. Вроде как мимо проходил и на огонек заглянул. Как узнал про хворь у нашего командира, так весь засуетился, убежал куда-то, потом спустя некоторое время прибежал. Порошок принес аптекарский. Марко сначала ни в какую. Он вообще у нас не любитель порошки всякие жрать. Все лечит выпивкой и женщинами. Вот. Но Кейт его как-то смог убедить. В общем, принял он эту пакость. Мы, значит, столпились кругом. Ждем, когда чудо случится. Случилось. Поначалу легче ему стало. Прямо на глазах ожил. А потом опять плохо стало. Сел на нары, бледный весь, потный. Лейтенант засуетился, начал говорить, что снимать сержанта с наряда надобно. А ежели снять, то кого ставить? Нет свободных людей. Один ногу сломал, у другого белая горячка. Вот и вес резерв. Тут Кейт к нам развернулся и говорит, что так уж и быть, он нас сам лично возглавит. Радость-то, а? Командир нашего Восточного района в столицу умотал, взамен его тоже сержанта оставили… Мужик толковый, с опытом… Только Кейт его рукой обнял, и как с равным, значит, поговорил… Все, спекся человек. И вот уже у нас новый командир. Обошел он все. Осмотрел внимательно. Подъемник долго осматривал… Довольный такой. Даже насвистывал что-то. А через пару часов прилетел вестовой от коменданта и велел Кейту убираться к лешему. Видать комендант самоуправства не стерпел. Потом нам принесли приказ в котором ты, мастер значился…

— А, что Кейт?

— Пожал плечами и ушел. Мне показалось, что он был не очень доволен.

Ильм задумчиво побарабанил пальцами по колену. Что-то во всем услышанном есть такое, что очень важно… Отчего в голове звенит тревожный колокольчик? Что не так? Если по порядку. Порошок? Странно, но все может быть. Мало ли какую дрянь могли в лавке продать… Если Кейт вообще был в лавке. Странно, но не то. Не то. Ну, решил Кейт возглавить чужих людей… Он нахал и карьерист, мог и не такое вылепить. Сколько раз ему и не такое с рук сходило. Почему в этот раз не сошло? Не понятно. Все равно не то. Близко, но не то… Вот Кейт возглавил и… Точно.

— С ним ходил кто-нибудь? — Ильм пронзил цепким взглядом Руга.

Бравый стражник с удивлением воззрился на некроманта.

— Кто ходил?

— С Кейтом, когда он тут все осматривал.

— А, вон ты о чем. Разумеется, Мартин и ходил. Ему положено. И нарвался на отповедь. Видишь ли, на полу рядом с механизмами замусорено было. Вот он и послал нашего капрала за метлой. Мартин то не дурак. Сам убираться не стал. Нашел, кого к работе приставить.

— Помоложе?

— Во-во.

Ильм с нехорошим предчувствием поднялся на ноги и нарочито вразвалочку направился к лестнице, хотя ноги буквально несли его вперед. Но нельзя. Нельзя торопиться. Никто ни о чем не должен подозревать.

Он неспешно поднялся наверх и огляделся по сторонам. Никто не смотрел в его сторону. Сверху со стены слышались неторопливые шаги караульных, внизу, у костра, о чем-то ожесточенно спорили.

Ильм, затаив дыхание, вошел в башню, подошел к сломанной шестерне и одним махом выпалил магическую формулу. Сердце тяжело ухнуло в груди. Как же он сразу не догадался! А вообще-то и к лучшему. Мартин не видел. На вымазанном маслом металле отчетливо проступили оранжевые потеки. Камнеломка. Только от нее остается такой след. Очень неустойчивый, быстро сходящий на нет. Еще час или два и он бы растворился без следа…

Ильм почесал кончик носа. Камнеломка значит. Ловко. Кто-то догадался немного переиначить заклятие с камня на металл… Очень ловко. Вообще камнеломка была широко известна по миру. Ничего особенного. Почти бытовая магия. Использовали ее в основном в шахтах. Там, где надо было колоть камень. Обычно из дешевой муки месилось на воде тесто, и маг накладывал на него заклинание. Тесто прилепляли к нужному месту, и через некоторое время камень рвало буквально изнутри… Силу и отсрочку эффекта регулировали с помощью энергетических векторов. Но это уже тонкости. Факт тот, что можно было прилепить камнеломку с вечера и если надо получить результат только утром. Или сразу не сходя с места. Уважающие себя города и сиятельные владельцы замков не скупились на оплату тем специалистам, что заговаривали стены от этой напасти. Туров не был исключением. Только кто мог подумать, что подъемные механизмы тоже можно легко вывести из строя. Таких провидцев видимо не нашлось.

Значит Кейт…

А почему, собственно, он? В голове всплыл образ румянощекого, белобрысого лейтенанта. А почему не Мартин? Почему не тот солдат, что рычаги здесь нажимает? Леший знает что. Как быть? Доложить завтра коменданту? Только дать повод над собой посмеяться. Чем он докажет свою правоту? Блеклые оранжевые пятна, которые к утру исчезли? Бред. Большие люди не станут его слушать. Не в той он весовой категории. Признать, что против стратегически важной части городских укреплений применена враждебная магия, значит рубить ножки стула, на котором очень неплохо сидишь. Если еще учесть, что башня и днем и ночью охраняется десятком опытных солдат, то и вовсе…

Придется сделать простое лицо и с рвением попытаться начать ремонтные работы. Этот шаг будет точно воспринят благосклонно. Может, еще с Санти поговорить? Впрочем, нет… Интересно, а зачем вообще надо было все ломать? Кейт якобы случайно зашел на огонек. Из дружеских чувств и цеховой солидарности угостил прохворавшего сержанта какой-то отравой. Потом назначил себя вместо него. Кейт и решетка… Решетка и Кейт… Он что, ждал кого-то снаружи? А если бы местный сержант накануне не угодил в ледяную воду и был здоров как бык? Что тогда? А если бы решетка, не смотря на сломанную шестерню, все-таки закрылась бы полностью? Ничего не понимаю…

За спиной деликатно кашлянули. Ильм от неожиданности чуть не подпрыгнул.

— С ума спятил? — рявкнул он на остолбеневшего Лосося, — а если бы я тебя магией приложил? Прятки, понимаешь, устроил тут…

— Прошу прощения, мастер, — стушевался стражник, — капрал вернулся.

— Пошли, коли так. Как ты узнал, что я здесь?

— Так видел, куда ты пошел…

— Что у Мартина?

— Похоже ничего. Злой как лесной кабан.

— Ну-ну.

Ильм и Лосось торопливо спустились вниз и подошли к костру.

Мартин сидел, угрюмо сдвинув брови к переносице. От позы его и движений веяло немым укором и упреком. В чей адрес догадаться было несложно.

— Как дела? — с невинным видом спросил Ильм.

— Никак, — процедил сквозь зубы капрал, — был послан далеко и с указанием многих мест. И чего я повелся? Ясно было как белый день, что пустое это занятие.

— Объясни. По порядку.

— Значит так. Долго объяснять неохота. Кузнецы не придут. Поминки там у них. У гильдмастера жена померла. Завтра похороны. В одной комнате гроб с покойной, а в другой глава цеха, все уважаемые мастера и приближенные подмастерья горе заливают. Все пьяные как сапожники. Как узнали, зачем я пришел, чуть ребра не пересчитали. У них горе, а я такой ерундой лезу…

— Точно-точно, — Оле хлопнул себя ладонью по лбу, — как я забыл! Я ж еще с утра от дружка слышал про это. Говорят, молодая совсем была жена-то…

— У него каждый год жена мрет, — важно заметил Руг, — просто напасть какая-то на мужика. Не везет в семейной жизни. Звереет человек от напасти такой. Говорят, прямо на глазах. Я бы тоже озверел.

— Мне до его семейных неурядиц дела нет, — Ильм почувствовал, что начинает злиться, — что он тебе сказал? Дословно. Чтобы я завтра мог доложить.

— Сказал, что пускай его Единый накажет, если он с места сдвинется, — Мартин зло дернул плечом и приплюсовал все услышанные им словесные обороты из тех, что в приличном обществе не употребляются.

— О как, — уважительно крякнул Оле.

— Да, так и сказал, — подтвердил капрал.

— Вот что, Мартин — некромант поправил кольчугу, — пойдем в сторожку. Я там еще не был. Хочу посмотреть. Вдруг там тоже что-то не так. Лучше сразу знать.

Мартин удивленно посмотрел на него, но перечить не стал.

Внутри караулки было тепло. Уютно потрескивали дрова в печке-камине. На столе одиноко стоял кувшин и пара стеклянных бокалов. Грубая деревянная кровать у стены застелена стеганым одеялом, сверху аккуратно положена подушка. Над кроватью висит гобелен, на котором весьма искусно выткана купающаяся девица. Прямо как номер в заведении с красным фонарем, если не обращать внимание на оружие, расставленное в деревянных козлах.

— Что тут смотреть?

— Ты вот что… Есть у тебя в закромах свечи?

— Зачем тебе?

— Хочу на третий ярус башни слазить. Посмотреть.

— Свечи найдутся, — с подозрением посмотрел на лейтенанта Мартин, — сколько тебе?

— Пять. И еще кусок мела или извести. И тряпку мокрую.

— Час от часу не легче, — капрал щелкнул замком и откинул крышку объемистого сундука, — так… Ага… Вот две…четыре, вот пять свечей. Вот мел. Тряпку сам возьми, вон там в углу. Намочишь в бочке. Ты чего задумал?

— Проучу кое-кого.

— Эй, лейтенант, ты бы оставил это дело, а? Не придут сюда мастеровые до утра. Не береди лихо.

— Это что, угроза? — Ильм нехорошо прищурился, — или мне показалось?

Капрал засопел и опустил взор.

— Не слышу ответа.

— Башню мне не спали, — тихо проговорил Мартин.

— То-то же. И что бы ни гу-гу никому. Понял?

— Слушаюсь.

— Мне не мешать и не тревожить.

— Слушаюсь.

Ильм покинул гостеприимное тепло, решительно борясь с неприятным осадком на душе. Возможно, зря он вступает на столь хрупкий лед? Как бы не заметили храмовники его творчество… Следящие кристаллы ордена не дремлют никогда. Но не факт… Во-первых, стены башни толстые. Такие любые магические поля должны рассеивать без труда. Во-вторых, следует защитные щиты поставить. Полог создавать не обязательно, а щиты будут нужны. Для дополнительной изоляции. Это не сложно. Руны в определенной последовательности написать и все… Почтенный глава кузнечной гильдии сам сюда прибежит. Не в резиденцию ордена, а именно сюда, поскольку к храму Единого относится хоть и уважительно, но с большой долей опаски. А тут такой конфуз…. И тогда из него можно будет веревки вить. Найдутся и люди нужные и инструменты. И ночь для работы помехой не будет. Не мытьем так катанием. Рискнуть стоит. Тем более, что риск минимальный и во многом оправданный.

Некромант прошел мимо подъемного механизма, обогнул шахту, в которой ходил противовес решетки и уткнулся в винтовую лестницу, железной змеей обвившуюся вокруг толстого каменного столба. Ильм поднял над головой плюющийся искрами факел. Похоже, лестница прошивала все оставшиеся ярусы до самого чердака. Некромант попробовал рукой хлипкие перила и ступенька за ступенькой стал подниматься на третий ярус. Зал, в котором он оказался, был братом-близнецом того, что располагался под ним. За одним исключением. Этот был совершенно пуст, если не считать трех бочек одиноко стоящих почти ровно по его центру. Ильм с хозяйским видом прошелся от одного угла к другому, на всякий случай еще раз заглянул в сумрак лестничного пролета, воткнул факел в гнездо и аккуратно выложил на пол свечи, мел и влажную тряпицу. Еще раз окинул критическим взглядом имеющееся в наличии свободное место. Нет, бочки все-таки мешаются. Простор должен быть для творчества.

Некромант поплевал на ладони и ловко растащил пустую тару по сторонам. Вот теперь в самый раз. Как по учебнику. Шесть шагов размер магического построения и по шесть шагов свободного места от него по сторонам света. Он выдохнул, сосредоточился на предстоящей работе, взял в руки мел и опустился на колени. Рисовать он не любил с детства. Всегда, когда его друзья вооружались веточками и начинали, высунув от усердия языки, карябать на песке чудовищные изображения рыцарей и драконов, он оставался в стороне. Лишь годы ученичества смирили его с необходимостью твердо держать перо, грифель или мел в руке. Долгие и упорные тренировки сделали свое дело. Огромный круг, появившийся на полу, приближался по форме к идеальному. Тем лучше. Проще будет колдовать.

Ильм потер испачканные мелом пальцы. Теперь надо вписать в круг пентаграмму. Он аккуратно наметил точки и, прищурив один глаз, стал соединять их в единое целое. Мешалась кольчуга, ножны с мечом норовили съехать на бок, волосы лезли в глаза. Некромант ползал над гигантской геометрической фигурой, стараясь не наступать на тонкие белые линии. Некоторое время тишину над темными сводами нарушали лишь деловитое сопение и хруст мела, ползущего по шершавым доскам.

Наконец изображение на полу обрело законченные формы.

Ильм выпрямился и с удовольствием распрямил затекшую спину. Осталось рассчитать направления векторов силы и коэффициенты поправок. Он быстро прикинул в уме все необходимые значения и вписал в положенные места руны активации, потом аккуратно расставил свечи там, где окружность соприкасалась с лучами пентаграммы.

Все.

Он развел руки в стороны и медленно пошел вдоль окружности.

— Уно.

Свеча, оставшаяся за его спиной, сама собой вспыхнула синеватым пламенем.

— Дуо.

Красным огнем занялась вторая свеча.

— Труа.

Третья свеча занялась серым.

— Кватро.

Над четвертой свечей замерцал белый огонек.

— Пенто

Пятая свеча лениво затеплилась лиловым светом.

Ильм перевел дыхание и остановился. Воздух вокруг него стал заметно холоднее. Он медленно развязал мешочек, висящий на поясе, и извлек небольшой нож с кривым матовым лезвием, покрытым затейливым орнаментом. Собрался с духом и аккуратно надрезал себе правое запястье. Собрал в ладонь левой руки небольшую лужицу крови и резким движением швырнул ее в центр рисунка.

— Атвариа!

Воздух в зале завертелся, как маленький смерч. На стенах, на полу выступил серебристый налет инея. Круг вспыхнул пронзительно зеленым светом, пентаграмма багровым, руны желтым. Из центра фигуры поднялся язык белого пламени и беззвучно рассыпался мелкими искрами.

Воздух стал снова неподвижен, буйство красок исчезло.

Ильм в изнеможении опустился на влажный пол. Дело сделано. О том, что была использована магия крови никто догадаться не должен. Кому в голову придет проверять здесь? А остаточные следы заклинания рассеются к рассвету. Рассеются без следа.

Некромант собрал в горсть свечи и терпеливо затер тряпкой все следы. Усмехнулся сам себе. Осталось лишь доложить Мартину о совершенной влажной уборке и терпеливо ждать развития событий.

***

— Что за шум? — Оле напряженно всмотрелся в темноту.

— Похоже, бьют кого-то, — Лосось с пренебрежением сплюнул, — что ни ночь, то драка.

— Да не… не похоже.

— Точно, драка, я тебе говорю.

— Уши-то протри.

Лосось отодвинул Оле в сторону, прислушался и разочарованно вздохнул. Уступать товарищу в споре не хотелось. Однако, пришлось.

— Верно говоришь. Не драка это. Сюда бегут. Целая орава.

— Во, — Оле горделиво выпятил грудь, — у меня слух как у кошки. Встречать гостей как будем?

— Пошлем подальше, и все дела, — Мартин плотнее закутался в плащ и подвинулся ближе к огню, — у нас служба. Верно говорю, лейтенант?

— Посмотрим, — Ильм подошел к Оле, — посмотрим кто. Узнаем зачем. Если на нас вообще обратят внимание.

Капрал с подозрением посмотрел на некроманта и ничего не ответил.

Шум приближался. Вскоре стали отчетливо слышны невнятные возгласы и топот многочисленных ног.

— Ща увидим, — Оле подмигнул товарищам и добавил, понизив голос, — со стороны Кузнечной улицы бегут.

— Тебе это не по душе? — так же тихо спросил Ильм.

— Странно, — стражник прищурился, — там степенные люди живут. Если морды друг другу бьют, то исключительно с уважением. По улицам ночью не бегают. Обычно такие хороводы из доков налетают. Впрочем, сейчас увидим…

Из темноты материализовалась толпа бегущих мужчин. Было их не менее дюжины. Судя по неряшливому внешнему виду, нужда к быстрому перемещению возникла у них совершенно неожиданно. Впереди махая руками, как мельница лопастями, и сверкая белками вытаращенных глаз, бежал весьма уважаемый в городе человек. Лично глава гильдии кузнецов.

Ильм не без удовольствия рассмотрел расстегнутую почти до пупа рубаху, накинутый поверх нее домашний халат и шагнул навстречу ходоками. То что народ бежал именно к ним у него уже не вызывало ни каких сомнений.

Главу гильдии кузнецов Ильм знал лично. И нельзя сказать, чтобы знакомство это было приятным. Возможно, при иных обстоятельствах все сложилось бы иначе, но того, что сделано, не воротишь.

Виной всему стали самые обычные мыши. Оказалось, что мэтр Ланфер, человек бычьей силы, спокойно гнувший в руках подковы, член городского совета и личный друг бургомистра, панически боится этих грызунов. Боится до онемения в конечностях, побледнения на пышущем здоровьем лице и обморока. Серая братия, к сожалению, не была осведомлена о столь пикантной подробности из жизни цехового старшины и как-то посреди прошедшего лета большой стаей нагрянула в большой трехэтажный дом на Кузнечной улице, где мэтр изволил проживать вместе с многочисленным семейством. Мгновенно размеренная жизнь Ланфера превратилась в ад. Дня не проходило, чтобы уважаемый наставник всех городских кузнецов не завалился пару раз без чувств. Родня, как могла, скрывала от посторонних подобные случаи, проявляя чудеса изобретательности, но все тайное рано или поздно становится явным. Кто-то, скорее всего из числа слуг, распустил язык на стороне. По городу сразу же поползли туманные слухи. Одни шептались про падучую болезнь, другие про происки конкурентов (конкурентов, несомненно, столичных, а как же иначе!). Чей — то изощренный ум не поленился связать происходящее с фазами луны. И вот из уст в уста почти шепотом зашелестело страшное слово — оборотень. Жернова судьбы тем временем набирали обороты. Навострила чуткие уши Церковь Единого. Бургомистр, услышав очередную порцию "новостей" из жизни гильдмастера перестал беспечно махать рукой и все чаще стал хмурить брови. Среди своих же мастеров тихонько и неуверенно начались разговоры о смене предводителя. А мыши хозяйничали, как хотели, и не брали их ни хваленые яды, ни хитроумные ловушки. Кошек же мастер Ланфер не держал по причине искренней ненависти к полосатым хищникам. Отчаявшись справится с напастью, однажды он крепко напился и в состоянии расслабленного ума решил искать утешения у городской стражи. А именно у своего старого дружка — гарнизонного головы. Полковник Ульрих, старый вояка, солдат до мозга костей любил мыслить конкретно и прямолинейно. Выслушав нытье несчастного, он твердо сжал кулак и сказал, что выход есть. Мол, имеется у него пара стихийных магов недоучек, но это все не то: они второй, а то и третий сорт. Они, мол, годны лишь на то, чтобы в отхожих местах запахи развеивать. Но есть у него новичок. Выпускник высшей школы. И это уже совсем другой колер. И тут на сцену, с подачи полковника, вышел Ильм. Лейтенант и костяной мастер.

Как извести проклятых грызунов он не знал. Некромантов бороться с мышами не учили. Предлагаемый к самостоятельному изучению учебник по повседневной и бытовой магии он в свое время так и не удосужился открыть. Других забот был целый воз. Теперь же пыльные полки библиотеки были недоступны. Правило было простое и жесткое. Читай и учи, пока не сдал выпускные экзамены. Получил диплом — все, покупай фолианты на собственные сбережения.

Ильм побродил по дому заказчика, почесал затылок и решил подойти к проблеме радикально. Почему он решил использовать заклятие, которым изгоняют большие количества кладбищенских зомби? Видимо так сошлись звезды. Мыши не зомби, поэтому заклятие пришлось немного пересчитать. В общем, много он на себя взял тогда… Не рассчитал силы и профессиональный опыт. В результате обряда изгнания у дома мастера Ланфера неизвестно куда начисто исчезла крыша, вылетели все витражи из окон, и превратилась в прах серебряная утварь. Начиная самой последней вилкой и заканчивая дорогими вазами.

Мыши ушли. Ушли, заставляя прохожих поспешно прислоняться к стенам домов и затаивать дыхание. Ровной колонной, как королевские гвардейцы, значительно укрупнившись в размерах, со вставшей дыбом шерстью и горящими как угли газами. След их затерялся где — то в лесах под городом.

Дом был свободен.

Нельзя сказать, что мэтр Ланфер остался полностью удовлетворен. Конечно, он вздохнул облегченно. Но утраченное имущество бередило душу. Однако, после долгих терзаний, чувство благодарности все-таки одержало верх. Ильму всего на всего объявили взыскание, лишили месячного оклада и вполне заслуженного гонорара. С тех пор некромант и цеховой старшина при встрече непременно вежливо раскланивались и с видом людей, чрезвычайно спешащих по важным делам, расходились по разные стороны улицы…

Мастер Лонфер завидев Ильма, прямо засветился изнутри от радости. Совершенно не обращая никакого внимания на окружающих, он подбежал к некроманту и упал перед ним на колени.

— Господин лейтенант, о…. господин лейтенант, пом…помогите….помогите, Единым прошу… нет, заклинаю…

Ильм почувствовал себя не очень уютно под удивленными взглядами подчиненных, однако все равно вежливо склонился к дрожащему гильдмастеру и подхватил его под локоток.

— Уважаемый мэтр, — тихонько прошипел он, — вы несказанно порадуете меня, если изволите принять позу, более подобающую вашему положению. Сразу после этого мы с вами прогуляемся в сторонку, туда, где нас никто не услышит, и там обсудим все ваши проблемы. И еще. Убедительно прошу, пусть ваши люди будут молчаливы, как камень…

— Ах, да, конечно же, — Лонфер оперся о руку возникшего рядом крепкого молодого человека и поднялся, — давайте, давайте отойдем…отойдем и все обсудим….конечно же.

Он обернулся к сопровождавшим его лицам и сложил из пальцев правой руки затейливый знак. Спутники его как по мановению волшебной палочки сразу отошли в сторону, и присели на холодные камни мостовой, демонстративно повернувшись к оторопевшим солдатам спинами.

Ильм с уважением посмотрел на цехового старшину. Дисциплина у кузнецов железная. Не хуже чем в армии.

Мэтр тем временем стянул с головы дорогой бархатный берет, украшенный самоцветом и без всякого сожаления обтер им мокрое от пота лицо. Идти рядом с ним было совершенно невозможно, так как от аромата сивухи, источаемого старшиной, слезились глаза. Ильм терпел, стоически переживая ниспосланное ему испытание.

Когда они удалились достаточно далеко, некромант слегка обернулся к своему попутчику и вежливо склонил голову.

— Чем обязан столь неожиданному и позднему визиту?

Мэтр еще раз утер лицо беретом и судорожно вздохнул.

— Беда, мастер, ох беда, — он приложил берет ко рту и страшно выпучил глаза, словно заново пережил нечто ужасное.

— Мыши опять?

— Да первый круг с тобой, мастер. После того разгрома… ну, то есть волшбы твоей, ни одной тварюшки. Ни-ни. И в соседних домах ни-ни. Даже канарейки теперь не живут…

— Тогда что?

— Жена у меня поднялась…

— В смысле с постели?

— Из гроба.

Ильм усилием воли придал лицу подобающее моменту сосредоточено-трагическое выражение и мысленно поздравил себя с успехом. С первой попытки и такой хороший результат. По всему выходит, что не шутил старец Бинир, описывая в своем труде практику поднятия мертвеца по памяти. А ведь последнюю жену Лонфера он видел при жизни всего один раз.

— Сами вопрос решить не смогли? По-моему, крепких рук у вас достаточно.

— Ох, лейтенант, да как-то все неожиданно случилось… Сидели, поминали. Долго сидели. Выпили столько, что, по-моему, некоторые стали забывать, зачем собрались. И тут неожиданно дверь открывается. Не поверите, я сам уже изрядно на бровях был… А как это увидел и все, как стеклышко трезвый стал. Один перегар остался. Нам ведь, чтобы это успокоить потребовалось бы тело на части порубать. Верно?

— Да.

— И я про то. Нынешним утром прощание. Многие солидные люди соберутся, семейства знатные… Я, чай, не последний человек в городе. Соберутся значит, а супруга моя по частям. Так и на костер отправиться можно. А вы бы все честь по чести сделали. Аккуратно. И я не поскуплюсь на благодарность.

Ильм задумчиво поддел сапогом сухую ветку.

— Видите ли, мэтр, я право готов помочь. Но на вверенной мне территории не все так сказать благополучно. Подъемник сломался. Я в такой ситуации покинуть пост не могу. Даже на малый срок. Тем более вы сами отказали мне в помощи.

— Я? — кузнец искренне удивился, — вы что-то путаете.

— Ничего я не путаю. К вам не так давно приходил мой человек и просил оказать помощь. Вы его, мягко говоря, отправили обратно.

— Не было такого, — в голосе гильдмастера неожиданно звякнула сталь, — нуждам Турова готов помогать всегда. Даже ночью. Честью клянусь. Где этот ваш посланец?

Ильм скрипнул зубами. Вот так разворот. Однако, спокойствие. Всему свой черед.

— Не стоит, мэтр. Оставим это в тайне. Я сам разберусь. Я готов вам помочь, а вы помогите мне.

— По рукам, — облегченно выдохнул Лонфер, — мои люди придут незамедлительно. Посмотрят. Объем работ оценят. Завтра, когда ваши командиры здесь соберутся, я лично засвидетельствую ваше усердие. Идет?

— Меня это устраивает, — Ильм потеребил пальцами край плаща, — но услуги мои не бесплатны.

— Сколько?

— Десять золотых и ваша покойная супруга вновь уляжется в гроб.

— Ха! Пятнадцать золотых и не центурием меньше, дорогой мастер! Пятнадцать золотых! Сейчас только распоряжусь о воротах и милости прошу в мой дом.

Старшина натянул на голову берет, и решительной походкой направился к своим людям. Ильм последовал за ним. Мир спасать он не собирался, но желание разобраться в хитрой истории крепло в нем все сильнее.

Мэтр свое дело знал. Приказы оказались короткие и сугубо по делу. Кузнецы дружно почесали затылки и принялись за исполнение воли своего хозяина. Лонфер проводил их удаляющиеся спины придирчивым взглядом и вежливым жестом указал некроманту в сторону своего дома.

Ильм столь же вежливо кивнул в ответ и неожиданно поймал на себе напряженный взгляд капрала. На мгновение их взгляды пересеклись, но лишь на мгновение. Мартин почти сразу же отвернулся, сделав вид, что внимательно изучает пустую бочку, стоящую неподалеку…

***

У дома метра Лонфера, несмотря на поздний час, толпились люди. Одеты зеваки были кто во что горазд и негромко, но азартно обсуждали последние события в резиденции цехового старшины. Немного поодаль, всем своим видом олицетворяя отрешенность от мирской суеты, расположились служители ордена Единого. Трещали на ветру факелы, между людьми крутилась, поджав хвост большая облезлая дворняга. В общем, все было чинно и достойно.

— Вот так раз! — удивленно воскликнул мэтр, издали разглядывая застывших у парадных дверей орденских латников, — похоже, мастер, я напрасно отрывал вас от дел насущных.

— Похоже на то, — мрачно отозвался Ильм, — ретивые у вас слуги. С бойким умом.

— Слишком ретивые. Я распорядился ни звука лишнего не издавать. До кого-то видимо не дошло. Найду ублюдка, выпорю и вышвырну вон. А вы, лейтенант как-то погрустнели, верно?

— Не так, чтобы очень. Род моих занятий не располагает к частому общению с братством. И работа, кажется, уже сделана.

— Да? — кузнец с ехидством посмотрел на некроманта, — а я был уверен, что у вас нечто вроде договора о ненападении.

— Договор есть, однако он не мешает при удобном случае наступать на больные мозоли друг друга. Кстати и вы, дорогой мэтр, тоже свой пыл подрастеряли…

— У меня жена умерла. Я в скорби. К тому же от братьев Единого пятнадцатью золотыми не отделаться. Летом один из моих мастеров по пьяному глазу на рыночной площади публично обложил статую исповедника Марка, как матрос портовую шлюху. Нашлись сразу доброхоты, кто словечко за него замолвил куда надо. Сразу захомутали парня. Что обидно, работник отменный, руки золотые и все такое. Но мы своих людей в беде не бросаем. Пришлось идти лично, спину гнуть. Не поверите, чтобы его вызволить пришлось бесплатно отковать новую ограду для кафедрального собора. Что теперь придется сделать, ума не приложу.

— Возможно, еще ничего и не случилось.

— Хоть и так. Вы же не станете при Ордене заклинания творить.

— Нет. Я здесь сугубо, чтобы препроводить вас до дома.

— Спасибо, что предупредили. Кстати, пока не поздно можете развернуться и возвращаться на пост.

— Ну, что вы, мэтр, мне так приятно ваше общество. К тому же нас давно заметили…

Один из братьев, словно подслушав их разговор, откинул глубокий капюшон и чинно вышел навстречу. Он был седовлас, и широк в плечах. На черном поясе, украшенном металлическими бляхами, висел широкий короткий меч. Лицо его, не лишенное суровой привлекательности, сейчас больше походило на маску.

Ильм стиснул зубы. Брат-куратор Гийом. Второе лицо после предстоятеля Турова. Враг и беспощадный борец с ересью в любых ее проявлениях. Кроме того, ветеран двух последних войн. Опытный боец. Человек изощренного ума. И прочее, прочее, прочее… Мелкую сошку сюда не пошлют. Да и не справится мелкая сошка с ходячим трупом. Что же делать? Гийом тот еще подарочек. Не раскусил бы, ненароком.

Мэтр Лонфер шумно выдохнул и поклонился в пояс.

Офицер при исполнении имел право приветствовать духовное лицо лишь наклонением головы. Ильм так и поступил. Пусть почтенный брат сразу уяснит для себя, кто здесь и по какой надобности.

— Уважаемый старшина, — Гийом едва растянул в улыбке тонкие губы, — рад приветствовать тебя, пусть встреча наша и омрачена надругательством над душой вашей усопшей жены.

— А я ммм… ммм

Слуга Единого скорбно вздохнул и перенес все свое внимание на замершего рядом Ильма.

— Уважаемый мастер-лейтенант, рад приветствовать и тебя, хотя и не очень понимаю причины, приведшие сюда гарнизонного офицера.

— Я сопровождаю главу гильдии по его просьбе. Ничего более.

— Да, да — Лонфер посмотрел на Гийома снизу вверх, — более ничего.

— Занятие истинного мужа достойное, — брат-куратор вновь обратился к Лонферу, — итак, мэтр, я думаю обмен любезностями можно завершить и обсудить дела земные.

— Да, да.

— Можешь не переживать, твоя супруга там, где ей и положено быть. Мы с братьями сотворили молитву кроткую, и темные силы ослабили свою хватку.

— Слава Единому! — облегченно воскликнул старшина, — но почему все это случилось?

Ильм затаил дыхание. Ну, вот и все. Как глупо и как несвоевременно. Впрочем, поделом. Сам виноват. Костяной мастер, видишь ли, укуси меня леший. Никто не указ и море по колено. Надо было думать, прежде чем так рисковать. Проклятая защита… Неужели, ее было недостаточно? И все-таки не может быть… Нет, здесь что-то другое….

Брат Гийом задумался и перебрал холеными, крепкими пальцами четки на запястье.

— Причины случившегося непотребства в целом мне и братьям не ясны. Увы, силы Ордена порой недостаточно, ибо грешны мы и несовершенны по сравнению с Творцом, — он ласково посмотрел на Ильма, — верно я говорю?

— Истина в ваших словах, брат-куратор, — Ильм почувствовал, как пересохло горло, — пути неназванного не всегда бывают доступны и нашей школе. Жаль, что кодекс ограничивает нас в городах.

— Это великое благо. Мы пытаемся спасти души даже овец, заблудших во мраке темных таинств, — Гийом выдержал паузу, — итак, мэтр, ты пришел в себя? Порадуешь нас с костяным мастером хотя бы парой связных фраз? На званых обедах ты так велеречив…

— Ох, да — многострадальный берет вновь скомкался в здоровенном кулачище и принял в себя пот с лица, — и как мне… Дальше-то как быть?

Гийом сложил руки на груди.

— Я оставлю с тобой одного из братьев. Под его оком и с его участием до утра будешь читать каноны прозрения. Утром, как и полагается, приступишь к обряду прощания и погребения. После того как тело будет предано земле, ты оставишь родственников и друзей и придешь в нашу скромную обитель. Там и поговорим о положенном тебе послушании.

— Покорнейше благодарю, — Лонфер еще раз согнулся в поклоне, — покорнейше благодарю.

— Не стоит, сын мой. Наш орден для того и существует на грешной земле, чтобы помогать людям освобождаться от скверны. Есть ли что-то еще, что грузом лежит на твоем сердце?

— Да, благостный.

— Что же?

— Кому я должен воздать за вашу помощь?

Служитель храма кротко улыбнулся.

— Добродетель не нуждается в таких подробностях. Она есть — и это главное. Ибо сказал Единый: "добро есть суть моя и проявление сути моей в рабах моих не требует многословия". Кланяйтесь в ножки вашим домашним слугам.

— О, будьте спокойны, поклонюсь. Еще как поклонюсь… И еще… здесь столько людей…

— Огласки не будет, если ты исполнишь послушание.

— Благодарю.

— Все, сын мой, — слуга Единого взмахнул рукой, — можешь идти. Тебя уже ждут.

Мэтр Лонфер натянул берет, так что самоцветный камень блеснул откуда-то со стороны затылка и понуро побрел к своему дому. У самого крыльца его под локоток подхватил один из братьев и что-то зашептал на ухо. Лонфер отрицательно затряс головой. Благостный брат отстал на пару шагов, воздел руки к небесам и степенно проследовал вслед за мэтром за массивную входную дверь.

— Как приятно делать добро, — заметил Гийом.

— Ваша правда, брат, — подтвердил Ильм, — однако, позволю себе откланяться. Служба.

— Позволишь ли скромному служителю Ордена прогуляться вместе с тобой? Ночь прекрасная.

— Не смею отказать столь почтенному спутнику.

— Я так и знал. Куда направим свои стопы?

— К восточным воротам.

Некоторое время шли молча. Гийом с удовольствием подставлял горбоносое лицо прохладному ветру. Ильм сосредоточенно кутался в плащ и от нечего делать рассматривал проплывающие мимо дома. Он решил молчать, пока его спутник первым не начнет разговор. Было у него большое подозрение, что эта совместная прогулка неспроста.

— Декан факультета характеризовал тебя как самого успешного выпускника, — Гийом первым прервал затянувшееся молчание, — жаль не смог присутствовать на выпускном экзамене. Дела заставили поехать в столицу.

Ильм вспомнил благостного брата, присланного взамен. Его реденькие волосы, водянистые глаза, полное равнодушие к происходящему вокруг. Тяжелые, изнурительные собеседования и демонстрации практических навыков текли сами собой. Пребывание представителя Ордена в аудитории происходило по каким-то только ему ведомым законам. В общем, посидел отстраненно и был таков…

— Благодарю, за столь лестные слова.

— Это не лесть. Просто констатация факта. Может тебе покажется странным, но мне приятно, что одним умным человеком в нашем городе стало больше. Я слышал, что ты не ограничивался предоставленным курсом предметов и самостоятельно изучал труды некоторых авторов, — Гийом многозначительно прервался, — в том числе и по магии крови.

Он сделал легкий акцент на последней фразе. Едва заметный, но очень неприятный.

Ильм повернулся к нему с самым невозмутимым видом.

— Это так. Насколько я знаю, изучение теории не является нарушением правил перемирия.

— Не является. Как похвально стремление к знаниям… И какой соблазн их применить на практике. Не правда, ли?

— Я всегда четко разделяю, что дозволено и что запрещено.

— В твоей разумности у меня нет никаких сомнений. Впрочем, даже такие люди как ты, имеют шанс поступить неправильно. Переоценка, так сказать своих сил…. Или воля случая. Да мало ли еще что….

— Никто не застраховании от ошибки, — пожал плечами Ильм.

— Верно. Только одна ошибка случайна, а другая может следовать за вполне осознанным шагом в запретные области. Меня, как лицо, посвященное в высокий духовный сан, всегда интересовало, что же движет такими люди. Как отделить семена от плевел? Ведь даже тот, кто однажды переступил черту, может быть очень полезен. Путь истинный открыт для всех. Точки соприкосновения интересов есть почти всегда, их всего лишь следует поискать. Ты согласен со мной?

— Сложный вопрос…

— Да. И очень простой в то же время, — Гийом аккуратно расправил складки одежды. — Как тебе служба?

Ильм пожал плечами. Действительно, а как? Если быть честным, то он за чередой больших и малых забот таким вопросом толком и не задавался. Просто делал, что требуется. Вообще это временное состояние. Кончится контракт и все.

— Служба нравится.

— Контракт продлишь?

— Нет.

— Дороги манят?

— Да. Для некроманта свобода — половина успеха.

— Половина успеха, когда в кошеле золото звенит…

— Скажите, благостный, к чему этот разговор? — Ильм остановился.

— Спокойнее, лейтенант, — Гиом дружески похлопал его по плечу, — излишние подозрения плохо сказываются на хороших отношениях между людьми. Жизнь-это вечное движение вперед. Не надо этому движению сопротивляться. Когда еще тебе доведется запросто, как сейчас, прогуляться с целым братом-куратором? Да и меня, признаюсь честно, несколько отвлекает от разных тяжких дум общение с настоящим некромантом. Заметь, общение это проистекает не в пыточном застенке, а непринужденно, на свежем воздухе. И я не требую от тебя многого. Всего лишь хочу услышать ответы на интересующие меня вопросы…

— Я внимательно слушаю…

— Здесь есть местечко занятное. Самая настоящая смотровая площадка. Нижний город как на ладони.

Гийом свернул в узкий проулок и подвел Ильма к невысокому, покосившемуся ограждению.

— Отличный вид, не правда ли? — брат куратор обвел рукой освещенное луной лоскутное одеяло крыш портового района, — к сожалению, мы можем возвышаться над этой проклятой низиной пока лишь так. Усилий ордена и городской стражи не хватает, чтобы окончательно навести в этих трущобах порядок.

— Мне кажется, что, прежде всего, не хватает желания.

— Эх, лейтенант, если бы все было так просто… Слишком разные интересы пересекаются на этих кривых улицах. Кстати, как там ночные хозяева поживают?

— Странно, — задумчиво произнес Ильм, — орден и городской гарнизон две опоры короля. Вы, благостный, все и сами очень хорошо знаете.

— Вдруг, какие новости случились…

Ильм оперся о деревянные перила и посмотрел на серебрившуюся вдали водную гладь, на фоне которой, словно туши загадочных морских зверей, чернели корпуса торговых и боевых коггов.

— Насколько мне известно, никаких существенных изменений нет и, по всей вероятности, в ближайшее время не будет. В городе по-прежнему значимы три фигуры. Жан Рубака, Освин Подкова и Лье Одноухий. Рубака держит все портовые кабаки и игровые притоны. Ходят слухи, что его ребятам платят мзду даже трактирщики и из богатых районов города. Освин не брезгует любой контрабандой. Рабы, оружие, дурные травы, вообще можно долго перечислять. Одноухий промышляет убийствами. За деньги. Открытых войн меж ними не было давно. Дела свои ведут аккуратно. Со стражей и Орденом проблемы стараются улаживать при помощи старых добрых взяток. Если после них и остаются трупы, то почти без улик… Повторюсь, но об этом вам и без меня известно.

Гийом потер рукой массивный подбородок.

— Как себя ощущаешь в роли командира?

— И об этом вы знаете.

— Орден заботится обо всех, — назидательно произнес храмовник, — для этого нужно знать про все. Я задал тебе вопрос.

— Сложно мне, если сказать правду.

— О, да, понимаю. Помнится, и я в молодости на первом задании от смущения таких дел натворил… Страшно вспомнить. Спасибо рядом оказались те, что постарше… Наставили на путь истинный.

— Не очень, признаться вас понимаю.

— Все просто. Тебе, к счастью или беде, точно пока не знаю, досталось под опеку очень старое сооружение, непредсказуемое и живущее своей загадочной жизнью. Некоторое время назад следящий кристалл в нашей резиденции зафиксировал скачок темной магической силы. Знаешь где?

— Где? — Ильм похолодел.

— Ты удивишься, наверное. В восточной башне. Впрочем, старушка иногда сама развлекается, ибо построена с применением каких-то древних чар… Я сначала решил внимания не обращать. Но всплеск был такой чистый. Без пыли веков так сказать. Амплитуда его была мала, словно он пробился сквозь крепкий щит. Щит спас бы ситуацию, но только в другом месте… Скорее всего башня искривила его и нарушила его целостность… Потом прибежали слуги из дома Лонфера. И ты оказался рядом с мастером-кузнецом. Лучший на курсе. Некромант.

Гийом пронзил Ильма долгим, тяжелым взглядом.

Ильм глаз не отвел, попутно лихорадочно соображая, как выйти из щекотливого положения. Все брат-куратор понял, все он знает. Это ясно. Не ясно, зачем он затеял игру в кошки-мышки. Просто так, из любви к искусству? Нет. Ничего не мешало арестовать нашкодившего некроманта прямо у дома мэтра Лонфера. Где же истина? И к чему этот нудный разговор с разными намеками? Кажется, брат-куратор желает его употребить в каких-то своих целях. И отступать некуда. Гийом опасный союзник, но еще более опасный противник. Придется доиграть до конца…

— Итак, — продолжил куратор с нажимом, — мне осмотреть башню? Старец Бинир оставил после себя тяжкое наследие, но следы его наследия могут быть хорошо различимы.

— Право не стоит, я думаю, — Ильм опустил голову, — к чему вам лазить в пыли?

— Я тоже так считаю. Два умных человека иногда могут пойти навстречу друг другу. Я надеюсь, что вполне понятно выражаюсь?

— Да.

— Тогда милости прошу завтра к нам в Орден. Есть отличное вино. Есть интересные темы для беседы. И не надо делать необдуманных телодвижений. Впереди целая жизнь, если думать головой.

— Я понял.

— Очень надеюсь.

Брат-куратор коротко кивнул и растворился в темноте. Один. Наплевав на ночных душегубов.

***

Ильм аккуратно прикрыл за собой дверь и медленно, стараясь не лязгать железом, задвинул засов. Расстегнул фибулу и откинул плащ на лавку. Неприятный разговор он решил надолго не откладывать. Тем более, что капрал сидит за столом в полном одиночестве.

— Я тебя слушаю капрал.

— А че слушать-то? — Мартин посмотрел на него исподлобья, как загнанный охотниками в угол лесной волчище.

— Встать, — сухо приказал Ильм.

Солдат с деланным равнодушием поднялся.

— Ну, встал. Дальше-то что?

— Дальше? Дальше я хочу услышать, почему ты мне солгал.

— Я? — изумился Мартин, — солгал? Да кто ты такой, между нами говоря, что бы я тебе отчитывался? Я, понимаешь, я здесь хозяин. Я на этом самом месте триста лет сижу. А кто ты? Меньше полугода в лейтенантах ходишь. Крови не нюхал. Ты для меня вообще никто…

— Молчать, — Ильм с неудовольствием почувствовал, как в груди растекается жар самой обыкновенной злобы, — я пока здесь офицер. И я сейчас любой ценой поставлю тебя на место. Будь ты три раза увит заслугами.

Мартин одним гибким движением выскочил из-за стола. Он приблизился к некроманту почти вплотную, крепкий, уверенный в своих силах.

— Ты че, зелень, — в ноздри Ильму ударил легкий запах перегара, — ты кого пугать вздумал, а? Ты, белая косточка. Сопляк. Белоручка. За мамкин подол, небось, еще держишься в перерывах между службой. Ты… ты никто. Мамашка-то не придет сюда, для поддержки штанцов? Че, побледнел, а? Плакать собрался?

Ильм почти без размаха, но со всей силы припечатал свой кулак к брызжущей слюной капральской физиономии. За все. За маму погибшую так недавно и так давно на богами забытой лесной заимке. За свое сиротское детство. За голод и холод. За все, что пришлось испытать и пережить.

Мартин хрюкнул от неожиданности и завалился на спину, опрокинув лавку. Некоторое время он лежал неподвижно.

Ильм прислонился плечом к стене. Вот так и спадают личины. Стоит только сделать шаг в сторону. Эх, Мартин… Но смел, ничего не скажешь… И наглости не занимать. Чтобы вот так на офицера вызвериться, надо крутой нрав иметь или помутнение сознания. Посмотрим, что дальше будет…

События не заставили себя долго ждать.

Капрал медленно поднялся и провел ладонью по лицу, размазывая кровь, тонкой струйкой текущую из носа. На полу под ним сразу же появилось несколько маленьких темных лужиц.

— Ах ты крысеныш…

В полумраке караулки блеснул обнаженный меч.

Ильм ловко ушел из-под первого удара, только сейчас осознав, что ничего не сможет сделать здесь со своим полуторником. Слишком мало места вокруг. Ни замаха, ни размаха. Или в стену попадешь, или в деревянную подпорку, поддерживающую потолок, или сам себя порежешь…

Он увернулся от еще одного выпада и выхватил из стойки топор.

Дзанг…

Лезвия встретились и высекли искры.

Дзанг…

Еще один сноп искр.

Дзанг…

Ильм замешкался на доли секунды и меч капрала на излете скользнул по кольчуге.

Дзанг…

Дзанг…

Дзанг…

Ильм поймал взгляд Мартина и с вдруг удивлением обнаружил, что от безумной злобы, клубившейся в нем, ни осталось ни следа. В глазах бравого капрала, совершенно ясных и теперь уже осмысленных, стоял ужас.

И Ильм решил рискнуть. Не хотел он решать это дело кровью. И следующий удар он осознанно отбил неудачно. Кончик капральского меча стальной змеей мелькнул возле лица и неглубоко рассек левую щеку…

Мартин отскочил назад, словно перед ним возникло исчадие ада, и изумленно уставился на дело рук своих.

— О боги! — он откинул клинок в сторону, словно ядовитую змею, опустился на лавку и обхватил голову руками.

— Ты идиот, лейтенант, — язык едва слушался его, — зачем подставился?

— Считай, что случайно, — Ильм смахнул со щеки кровь, — считай, это знак уважения твоему боевому мастерству… Ты, кстати, тоже идиот. Только бешеный. Решил с нашивками распрощаться?

— Ничего я не решил…. Да еще на пару пальцев в сторону и я бы тебе половину черепа раскроил. Где учился фехтованию?

— Где случай подворачивался, там и учился. Остыл?

— Остыл.

— Тогда говори.

— А, — Мартин в сердцах махнул рукой, — ну виноват я, виноват. Надо было правду сказать… Меня ж к этому козлу даже близко не подпустили. Я и так, я и сяк. На порог не пускают и все. Говорят, мол, в большом горе мастер, нечего, мол, всяким его по пустякам тревожить. Пьянющие все. По-моему, они даже не поняли, что я капрал. Обидно. Я в кулаки. Не тут-то было. Пару раз мордой землю вспахал и решил, что ну его все к болотным дятлам… В общем, решил смухлевать малек…Не буду же я при боевых товарищах рассказывать, как меня ловко пинали. Семеро одного…Тебе что, боком все это вышло?

— Даже не знаю, — устало усмехнулся Ильм.

Если бы капрал не сжульничал, все сейчас было бы не так. Покойница не восстала бы из гроба, не было бы насмерть перепуганного гильдмастера. И наконец, не свел бы он близкое знакомство с Гийомом. М-да…

— Завтра меня в расход?

— Нет, если скажешь, почему ворота сломались.

— Молния мне в темя, — застонал капрал, — да не знаю я… Веришь? Они мне самому как в горле кость… Ты завтра про меня доложишь на утреннем построении, да?

— Все останется между нами, — Ильм наконец расстегнул перевязь и с удовольствием освободился от тяжести оружия, — я…

В дверь требовательно постучали.

— Кого там еще, — Мартин щелкнул замком, — а, это ты, Оле… Чего тебе?

В ответ не раздалось ни звука.

Ильм подошел к капралу и любопытством заглянул за его плечо. На пороге действительно стоял Оле. Стоял и молчал. При виде некроманта лицо его вытянулось окончательно.

— А… А че вы по уши в…крови?

— Домового ловли, — капрал напустил на себя загадочный вид и почти шепотом добавил, — не поймали. Только смотри, никому ни слова. Ни Ругу там, ни Дику. Никому.

— Дык, — физиономия Оле приняла привычные очертания, — могила.

Он вытянул шею и заглянул внутрь, оглядел опрокинутую лавку, потом лукаво подмигнул капралу.

— Смотрю, командиры уединились, — он слегка, насколько позволил доспех, похабно вильнул бедром, — ходил вокруг, ходил. Делать все равно нечего. Дай думаю, постучусь. Уединение испорчу. Трепетное.

— Я тебе место, которым ты думаешь, сейчас отрежу и при всех съесть заставлю. Сырьем, — проворчал Мартин, — заняться больше нечем? Давай дуй на свой пост, гоблинов сын. Распустились совсем…

Оле вытянулся по стойке смирно, сдержанно хихикнул, и был таков.

— Странный он, — Ильм потрогал пальцами почти затянувшуюся рану. К утру надо полагать и следа не останется.

— Оле в последнюю эльфийскую совсем молодым был, — медленно проговорил Мартин, — к тому же сирота… Забрали его в лучники. Когда остроухие на Моровом поле всыпали нашим непобедимым ратям под первое число, он тоже был там… В плен попал. Отведал лесного гостеприимства сполна… Эльфы пленных не убивают, они их медленно мучают. Да чего я тебе рассказываю, сам знаешь. Оле прошел через ад и смог убежать. Крепкий оказался человек. Как хороший меч. Со стальным сердечником. Только вот немного чудаковатый стал. А так, солдат хоть куда. Ладно, я пойду рожу умою, да посты проверю. Ты ложись. Отдыхай. Если что, я тебя подниму. И еще раз прости. Нашло что-то на меня… Не знаю сам. Знал, что придешь за правдой. Ждал. А как ты вошел, я, словно голову потерял. Эх…

Он вышел из караулки и прикрыл за собой дверь.

***

Ильма разбудил жесткий удар в бок.

— Подъем, мастер! — рявкнул над ухом чей — то очень знакомый голос. И было в нем, хриплом, готовом сорваться на крик столько тревоги и бешенства, что сон мгновенно отлетел в сторону.

Некромант рывком вскочил с лежака, инстинктивно потянулся к лежащему рядом мечу и только сейчас разглядел стоящего перед ним в полутьме Лосося.

— Что? Что такое?

— Бой, — еще раз рявкнул солдат, страшно вращая глазами, и ткнул в сторону двери топором, — давай наружу, а то прирежут здесь или сожгут к дятлам болотным…

Словно в подтверждение его слов с жалобным звоном вылетело оконное стекло и арбалетный болт с громким треском впился в стену, сбив с полки светильник. Разлившееся из опрокинутой плошки масло мгновенно вспыхнуло.

— Что тебя! — Лосось рывком содрал с себя плащ, так, что фибула-застежка с хрустом отлетела в сторону, и рывком бросил его на огонь. Не успевшее набрать силу пламя погасло, оставив после себя облако едкого дыма.

Не обращая больше внимания на некроманта, стражник бросился вон из караулки.

Ильм судорожно зевнул, выхватил меч из ножен и бросился за ним.

Около башни кипела жаркая схватка. Звенел металл, слышались хриплые возгласы. Противник был явно в большинстве и намерения имел самые серьезные. Ильм поудобнее перехватил рукоять клинка и кинулся в схватку.

Первый, кого он достал ударом, был низенький человечек, с остервенением крутящий над собой узкую кривую саблю. Руг, а весь град ударов сыпался на него, только и успевал, что прикрываться круглым деревянным щитом. Ильм, с оттяжкой рубанул сверху вниз и перерубил нападавшему врагу голень. Человечек истошно закричал и, брызгая кровью, завалился на землю. Один готов.

Руг коротко кивнул и тут же принял на многострадальный щит удар меча.

— Мастер! — уши резанул чей-то окрик.

Ильм рывком развернулся и едва успел отбить с шипением разрезающий воздух вражеский клинок.

Дзанг…

Противник не уступал ему в росте и ширине плеч. Даже, пожалуй, шире был, постарше и, наверное, опытнее. Некромант успел разглядеть недлинную бороду, жесткую складку губ и холодные, безжалостные глаза. Все остальное осталось за стальной личиной шлема.

Дзанг… Второй удар ушел в сторону.

Ильм, используя секундное преимущество, развернулся, и, издав горлом хриплый крик, ударил в ответ. Враг чуть замешкался, но блок поставить успел. Меч некроманта изменил траекторию движения и со скрежетом скользнул по броне противника.

Дзанг…

Неожиданный финт и меч выскользнул из рук.

Вжаххх…

Кончик клинка пронесся в двух пальцах от носа некроманта.

Ильм отступил назад и споткнулся о чье-то тело. Краем глаза он видел, как рука противника замахивается для очередного удара. Последнего. Сердце сжал холод. Все.

Хруппп…

Чей-то топор до половины лезвия вошел в незащищенное кольчугой основание шеи бородача. Меч выпал из разжавшихся пальцев и враг, еще мгновение назад готовый без всякой жалости убивать, упал на колени.

Мартин, а это был именно он, ощерился и рванул топор на себя. Из страшной раны фонтаном брызнула кровь, залив Ильму кольчугу.

— Так-то, — стражник утер рукавицей лоб, размазывая потные волосы и кровь, и вдруг замер. Из груди его, вывернув в сторону пластину доспеха, выставил хищный клюв арбалетный болт. Мартин непонимающе уставился на некроманта, коротко выдохнул и, гремя железом, завалился рядом с бородачом.

Отчаяние и бешенство захлестнули Ильма.

— А-а-а-а, — он подхватил оружие и, чувствуя, что теряет над собой контроль, бросился в схватку. Он хотел крови.

Вот перед ним мелькнул совсем еще мальчишка, орудующий коротким мечом.

Удар.

Голова с едва пробившимися усами и широко раскрытым ртом полетела под ноги.

Изуродованное тело сделало еще шаг и осело на землю.

Вот на него бежит еще один налетчик, замахиваясь топором…

Ильм не стал уклоняться. Он просто перехватил свой длинный меч как копье и силой ткнул вперед. Острие со скрипом пробило кольчугу и на добрую треть вошло прямо под грудину.

Противник по инерции сделал еще пару шагов и упал под ноги некроманту. Меч, застрявший в его теле, повторно вырвался из рук. Вытаскивать меч было некогда. Ильм подхватил с политой кровью земли чей-то фальшион и с остервенением закрутился на месте, выискивая следующую жертву.

В этот самый момент он заметил коренастого лысого человека с двуручным топором. И Руга, отрывистыми движениями протирающего глаза.

— Руг!!!

Слишком далеко…

Ильм рванулся на помощь, пытаясь отбить удар. И не успел. Его меч лишь чуть-чуть отклонил вражеское оружие.

Топор прорубил доспех, грудную клетку и намертво застрял в деревянной стене.

Стражник так и повис на нем, запрокинув голову.

Ильм хрипло каркнул и со всей силы ударил лысого, пытающегося извлечь из бревна топор, сапогом между ног. Противник согнулся пополам.

Ильм схватил меч двумя руками и, размахнувшись сверху, словно собираясь расколоть полено, ударил по обтянутой кожаной курткой спине.

В этот момент в глазах его потемнело, и земля стремительно выскользнула из под ног…

 

Часть 2

Тень прошлого

В этот утренний час в "Слепой сове" было малолюдно. Десятка полтора горожан чинно сидели за столами и неторопливо, вдумчиво вели свои беседы. Гул голосов, казалось, перемешивался с висящим под потолком дымом от большого очага и неумолимо навевал дремоту.

Ильм отхлебнул темного пива и задумчиво оглядел представительную фигуру хозяина заведения, высившуюся за стойкой. Трактирщик стоял, расправив плечи, уперев волосатые руки в прикрытые кожаным фартуком бока, и хозяйским взглядом обозревал свои владения. Прямо как капитан корабля. Пиратского корабля, если сделать поправку на внешний вид. Вон и вышибала поближе к нему пристроился. Позу эффектную принял. Легко хорохориться, когда вокруг все тихо и спокойно. Совсем другое дело выглядеть бодро на фоне упившихся в пень уродов. Когда один стремиться помочиться прямо посредине зала, другой служанок задирает, третий норовит хозяину морду начистить, за кислое пиво, которого все равно мало.

Некромант покосился на Санти.

Сержант сидел, уткнувшись в глиняную тарелку, и методично расчленял жареную курицу, совершенно не отвлекаясь по сторонам. Он такой. Сам сюда притащил. Заказал свою любимую курятину и теперь пока не съест все, к окружающему миру будет глух. Даже если здесь случиться драка, он будет сидеть и жевать, нисколько не обращая внимания на пролетающие мимо столы и стулья, совершенно равнодушный к бушующей вокруг молодецкой удали. Есть у Санти пристрастия, которым он отдается всецело. Их целых три: оружие, распутные девки и жареная курица.

Ильм отпил еще немного пива и осторожно потрогал затылок.

Чуткие пальцы ощутили обширную припухлость. Интересно чем его так приголубили? История вполне могла закончиться значительно хуже. Проломили бы череп и весь сказ. Лежать ему тогда в братской могиле вместе с Мартином, Ругом, Диком и другими… Видать бил его человек, плохо обученный, или просто досталось вскользь.

Ильм тихонечко вздохнул, припоминая события позапрошлого утра.

В себя он пришел, когда место побоища уже осмотрела высокая комиссия во главе с гарнизонным головой и похоронная команда приступила к растаскиванию трупов. Сознание вернулось в тот момент, когда его не очень церемонясь, поволокли за ногу. Ильм инстинктивно дернулся и лягнул тащившего его молодого стражника ногой. Паренек вскрикнул от неожиданности и выпустил сапог из рук.

К нему сразу подбежали. Стали, что-то говорить, много и шумно, перебивая друг друга, хлопать по спине. Ильм почти ничего не понимал и на все вопросы лишь морщился в ответ. В голове все ходило ходуном, гремела гроза и звонили колокола. И вдруг сквозь этот дурман, как луч солнца через тучи пробилась одна, единственная мысль. Жив. Жив. Жив… И сразу же темной стаей полезли в голову воспоминания о событиях прошедшей ночи.

Он попытался подняться, опираясь на услужливо подставленные руки. Его терзало лишь одно желание — увидеть все самому. При свете дня. Он попытался встать и не смог. Дрожащие ноги предательски подкосились, и сознание покинуло его вновь.

Когда он открыл глаза во второй раз, то с немалым удивлением обнаружил проплывающие над собой фасады городских зданий. Под спиной, даже через кольчугу ощущались какие-то неровности, наводящие на очень неприятные мысли. Ильм повернул голову вбок и почти прямо перед собой увидел торчащую из-под груды заскорузлых от засохшей крови тряпок скрюченную серую руку. Будь он трижды некромант, но позволить себе ехать на трупах он не мог.

Ильм, кривясь от боли в затылке, приподнялся на локте и слегка ткнул рукой в понурую, сутулую спину возницы. Старик вздрогнул, а потом, вспомнив видимо, что везет не только мертвецов, помянул нежную молодежь крепким словцом. Мол, что с того, что на покойниках приходится ехать. Лежать удобно? Удобно. Зачем пожилого человека зазря ручонками в спину тыкать. Мертвецы, они не кусаются. Да и приехали почти. Вон главный гарнизонный дом уже недалече. Мастера офицера приказано доставить именно туда. И так из-за него какой крюк по городу завернул, а ему, старику, еще ходку к башне делать…

Поворчал, поворчал, но повозку остановил.

Ильм неловко спрыгнул на мостовую и взялся рукой за шершавую боковину телеги. Старик громко причмокнул губами и потянул вожжи. Доходяга, лишь по недоразумению именуемая лошадью, изо всех сил напряглась, сдвигая воз с места, и медленно перебирая ногами, уныло опустив голову, побрела дальше. Так они и продолжили свой путь, заставляя встречных прохожих опускать глаза, и молчаливо расходится по сторонам. Старый божедом на телеге, полной трупов, и Ильм, отчаянно боровшийся с приступами головокружения и тошноты, всколоченный, заляпанный с ног до головы грязью и кровью…

Сдав беспокойного спутника с рук на руки подбежавшим стражникам, возница облегченно вздохнул и кряхтя полез на передок своего нехитрого транспортного средства. Ильма же, аккуратно придерживая со всех сторон, привели прямиком в святая святых — личный кабинет полковника Ульриха. Там его уже ожидали три важные персоны. Сам полковник Ульрих, господин Жильбер — первый советник графа и бургомистр Турова, а так же смиренный брат Гийом.

Встретили его благосклонно, но при этом весьма сдержанно. У всех присутствующих был такой многозначительный вид, что поневоле в голову лезли мысли о том, что все если не раскрыто уже, то уж точно находиться под самым пристальным контролем. Брат-куратор кстати при виде Ильма даже бровью не повел. Ильм в ответ тоже. Не до того ему было. Важней всего было не наблевать на шикарный ковер, устилающий пол.

Сначала его поблагодарили от лица гарнизона, города и графства за честно исполненный долг и поднесли богато отделанный самоцветами кубок с вином. Причем кубок поднес ни какой-нибудь слуга, а лично сам бургомистр.

Ильм поначалу думал отказаться, боясь усугубить и без того скверное самочувствие, но почти сразу осознал, что не выполнив церемониал, может усугубить отношение к себе. Пришлось, скрепя сердце приобщиться к крепкому вину.

К его удивлению и тошнота и головокружение, даже боль в затылке очень быстро сошли на нет, и во всем организме появилась приятная легкость. Даже горечь потерь стала не такой режущей сердце.

Заметив, что лейтенант немного ожил, важные господа приступили к доверительной беседе. Вопросов, впрочем, много не задавали, а те, что прозвучали, оказались сугубо по делу. Как протекало дежурство, не было ли чего подозрительного, что может сказать о погибших и так далее…

Удовлетворив свое любопытство, брат-куратор и первый советник поспешили откланяться, ссылаясь на неотложные дела. Полковник подождал, пока за важными гостями закроется дверь, хитро подмигнул Ильму и вручил ему небольшой кошель с деньгами, в награду за службу. Потом подумал еще немного и предоставил дюжину дней отпуска.

Ильм поблагодарил за проявленное к его скромной персоне внимание и, по-уставному отдав честь, отбыл до казарм, стоявших поблизости. Дальше идти он просто не решился. Упал на первый свободный лежак и забылся сном, как будто в бездну провалился.

Проснулся он вечером, и, ощущая некоторый прилив сил, насколько мог, постарался отмыться от грязи. Немного приведя себя в порядок, побрел домой.

Родная комната подействовала на него как хорошая доза снотворного. Только и нашлось сил, что стащить кольчугу и сапоги. Меч потерялся где-то у Восточной башни.

Весь следующий день он пролежал на кровати, бездумно глядя в потолок и периодически погружая себя в транс. Где то ближе к полудню забегал Санти, но Ильм только рукой махнул. Понятливый сержант, не говоря ни слова, удалился, пообещав вернуться на следующий день.

Мастер Ольд тоже зашел — слухи в городе распространялись как лесной пожар. Посидел, помолчал, не зная куда деть загрубевшие от работы руки, пробормотал что-то про ратные подвиги, покраснел и тихонько удалился.

Гораздо хуже дело обстояло с Хилькой.

Подмастерье бродил по маленькой комнатке, как неупокоенный мертвец, вздыхал, трагически закатывал глаза. Не дождавшись никакой реакции, убегал, потом появлялся снова. Ильм лежал, терпел и старался сосредоточится на медитации. К вечеру он почувствовал облегчение. Хилька, к своей неописуемой радости, был послан за мясом и пивом, а потом, получив свою долю угощения, приставлен к чистке кольчуги…

Сегодня с утра, как и обещал, заглянул на огонек Санти и, не слушая никаких отговорок, предложил выйти на свежий воздух. Свежий воздух, как и следовало ожидать, закончился в таверне. В довесок ко всему по пути в "Слепую сову" пришлось вновь, со всеми подробностями, рассказать все. Сержант слушал, изредка кидая вопросы, и все больше мрачнел.

Теперь вот молчит и уминает курицу…

Ильм сдвинул брови и еще раз приложился к кружке.

Санти тем временем доглодал последнее крыло и с сожалением воззрился на грудку костей на тарелке. Некоторое время он молча созерцал птичьи останки, потом отодвинул тарелку в сторону, обтер губы тыльной стороной ладони и изрек истину.

— В общем, считай, что ты в рубашке родился. Или в кольчуге. Как тебе больше нравится.

— И это все?

— А что ты хотел услышать?

— Не знаю, если честно, — Ильм допил остатки пенного напитка, — ты бывалый стражник. Неужели нечего больше сказать?

— Гнилая история. Самое главное, концов теперь не сыскать. Ясно одно — не наши это. Наши ночной договор нарушать не станут. Больше ничего в голову не приходит. И Кейт, если разобраться тоже не при делах. Ничего такого не совершил. Ну, подумаешь, хотел выслужиться. Так не в первой такое с ним происходит. Никто уже и внимания особого не обращает на него… Все знают, что он одно место порвет за возможность продвинуться туда, — Санти многозначительно указал, заляпанным жиром пальцем в закопченный потолок, — и вообще я тебе не советую вокруг него копать. Ни к чему хорошему это не приведет. Папаша у него в королевской канцелярии служит. Да и друзья у него еще те…

— Что за друзья такие?

— Говорят сам Подкова…

— Да ну, — недоверчиво поморщился Ильм, — сам подумай, ну зачем Кейту такое пятно на послужном списке… И вообще. Такая дружба может боком выйти.

— Тем не менее, — Санти развел руки, — знаешь что? Выкинь все это из головы. Пойдем лучше к девкам.

— Не хочется что-то.

— Узнаю ранимую некромантскую душу, — Санти беззлобно усмехнулся, — лучше свежий покойник, чем несвежая проститутка.

— Вроде того… А ты откуда про Кейта знаешь? И про Подкову…

— Знаю. Не спрашивай откуда. Лучше дыши полной грудью и наслаждайся дюжиной свободных дней. Ну, так что, может в бордель?

— Нет, Санти. Я что-то должной резвости в теле не ощущаю.

— Как хочешь. Мое дело предложить, твое отказаться. Хотя на пару мы бы ух…, - Санти выловил из миски косточку и доглодал оставшееся мясо, — кстати, раненых пока не навещай. Вот свою дюжину отгуляешь, тогда можно будет и зайти.

— Раненых? — удивленно воззрился на сержанта Ильм.

— Ну да. Оле и Лосось. Ты, что не знал?

— Кто бы мне сказал. И у кого я спрашивать буду? Не у Ульриха же. Значит живы…

— Живы.

— Так я может, чем помочь смогу.

— Не надо Ильм. Поверь, не надо. Лучше боевые раны магией не лечить. Говорят, солдатская удача уходит. Поверье такое.

— А на войне?

— Там лекаря не выбирают, — сержант еще поковырялся пальцем в тарелке, — любого в зад расцелуешь, кто твои раны пользовать возьмется. Поверь моему опыту.

— Может, тебе еще одну курицу заказать?

— Не, хорошего понемножку… Кстати, — Санти на миг задумался, — я ж тебе одно местечко показать хотел. Погода сегодня вполне. Давай прогуляемся, а? В лесу сейчас хорошо, тихо…

— И куда мы с тобой пойдем?

— Недалеко. За озера.

— Вот еще. Чего я там не видал. Я лучше по оружейным лавкам пройдусь. Клинок новый присмотрю.

— Чего ты уперся? — сержант досадливо хлопнул ладонью по колену, — ты что думаешь, что все окрестности знаешь?

— Думаю да. Исходил вдоль и поперек. И за озерами твоими был. И не раз. Мрачный лес и все.

— А статую там на холме видел? — азартно прищурился Санти.

— Какую еще статую?

— Ага! Я там грибы который год собираю. И тоже никогда ничего интересного не замечал. А тут ровно кто-то в спину подтолкнул. Решил в кусты залезть.

— Это в шиповник что-ли?

— В него… И какой гад здоровенный вырос и колючий, — сержант выдержал драматическую паузу, — продрался значит, а там внутри небольшой холм и посреди него памятник. То есть постамент и две ноги сколотые. И лесенка уходит под землю. Правда вся дерном заплыла…

— Вот, леший, — изумился Ильм, — а я те кусты всегда стороной обходил. Ну, шиповник и шиповник, он, в общем, мне без особой надобности.

— Пошли, пороемся там, посмотрим. Я один не решился лезть.

— Думаю, что все ценное оттуда задолго до нас унесли…

— А вдруг золотишко найдем? Или чего еще…

— Пойдем, — решился Ильм, — но с тебя меч. Все равно через твою башню выходить будем. Кстати, а почему ты не на службе?

— С утра Отто вместо меня. Я дожил до того, что могу иногда оставить все хозяйство на верного капрала. Его приказано к сержантской должности готовить. Ну, понятно, что лишь до заката… И никто на меня косо не посмотрит. И плевал я на всех. Тем более, что мы сейчас небольшую инспекцию моим людям устроим и оружие тебе поищем в закромах…

***

У городских ворот жизнь, как всегда, била ключом. Трое стражников во главе с капралом дотошно обследовали крикливо раскрашенные фургоны бродячих комедиантов, судя по всему, очень желающих въехать в город. Общение протекало на повышенных тонах. Два потрепанных жизнью типа в старых трико возбужденно махали руками и трясли перед солдатами желтоватым пергаментным свитком.

Чем ближе Ильм и Санти подходили к хозяйству сержанта, тем отчетливее слышались их возмущенные вопли. Городская стража и циркачи явно не находили взаимного понимания.

Некромант вопросительно глянул на своего спутника. Санти удивленно приподнял правую бровь и слегка пожал плечами. Мол, ну и что? Видали мы и не такое. Сами разберутся, и громко поприветствовал капрала. Отто коротко кивнул головой, укутанной в кольчужный капюшон, и снова обернулся к артистам. Помощь ему явно не требовалась.

Внезапно полог ближайшего фургона откинулся в сторону, и на мостовую спрыгнула высокая изящная девушка с гривой рыжих волос. Она окинула быстрым взглядом яростно препирающихся мужчин и неожиданно улыбнулась сержанту, видимо женским чутьем угадав в нем самого главного начальника.

Санти шумно выдохнул и расправил плечи.

Ильм едва слышно вздохнул. Теперь без вмешательства командира Северной башни дело не обойдется. И верно, Санти уверенной походкой направился прямиком к месту событий. Некромант, засунув большие пальцы рук за ремень, пошел следом.

— Вы не имеете права, — один из комедиантов, круглолицый и синеносый, взъерошенный, как бойцовый петух грудью напирал на стражников, — да вы знаете, кого здесь держите? Да мы в столице перед самим королем играли… Да — да! И нас, заметьте, вызывали на бис… Да лучше нас…

— Куда, куда? — Санти немного оттеснил плечом капрала, — на что вызывали?

— Да что ты ему объясняешь, — второй циркач, украшенный засаленной бородкой и оспинами на щеках, картинным жестом поправил длинную челку, — не видишь, здесь не ведают о великой силе свободного творчества…

— Это вы зря, — сержант ловко выхватил из его рук свиток, развернул и быстро пробежал по нему взглядом — очень даже мы ценим…творчество. Особо ежели оно, творчество это самое, касается подделки подорожной. Эх, хороша бумажка, нечего сказать. Такие вот дешевки в Косых Хребтах лепят. За пару медных монет…

— Королевскую бумагу дешевкой называть! — не очень убедительно вскинулся владелец синего носа, — да сей пергамент позволяет нам свободно гастролировать по всему королевству. И нигде, слышите, нигде не чинили нам, людям свободной профессии, таких терний как здесь. В этом захолустье.

— Ишь ты, — восхитился Санти, — слыхал, капрал, как наш город обозвали. Захолустье. Спасибо, глаза открыли. А я то все удивлялся, почему это к нам всякая вшивота вонючая желает в гости заехать, чтобы потом непременно на главной площади свои сраные фокусы показывать. Королевская бумага у них. Ага. Я вот сейчас приглашу сюда пару арбалетчиков и под их прицелом ты, штаны в обтяжку, у меня эти самые штаны снимешь и прилюдно навалишь кучу. А потом эту саму кучу в эту бумагу завернешь. Чтобы знал перед кем можно выделываться, а пред кем вести себя смирно и уважительно. Короче, вертайте свои гадюшники и валите отсюда пока по шее не получили.

Синий нос разом сник и тихонько ретировался за фургон.

Рябой потер нос давно немытым пальцем и внимательно посмотрел на сержанта.

— Может, договоримся?

— Не хочется под кустом ночевать? — участливо поинтересовался Санти.

— Не хочется. Последний месяц только тем и занимаемся. Двое наших за это время Единому душу отдали… Один горячку подхватил, другого волки задрали… Жрать нечего, денег нет. Вообще ни лешего нет… В Ноште последнее представление давали, так не угодили шишке какой-то из магистрата. Как щенков выкинули. Весь реквизит переломали…

— Как договариваться будем?

— Я смотрю мастер, ты на девчушку нашу поглядываешь. Давай обмен. Она тебе, а мы в город, а?

— Маловато будет.

— Она у нас одна. К таким делам привычная…

— Ладно, договорились, — нехотя согласился Санти и посмотрел на капрала, — Отто выпиши этим бродягам нормальную подорожную в пределах графства, а девку в караулку… Нет, отставить. Девку в баню сведите. Пусть там вшей своих погоняет.

— Благодарю, мастер, — рябой низко поклонился, — мы не доставим хлопот.

— Еще чего не хватало. Значит так. В богатые кварталы не лезть. Езжайте куда-нибудь ближе к порту. Мои люди дорогу укажут. И чтоб рассосались по задворкам так, как будто вас и нет вовсе…

— Конечно, мастер…

— Тогда у меня все. Пойдем, лейтенант, а то дух от этой братии захватывает…

Они сошли с мостовой и углубились в густые, высокие заросли лопухов и крапивы.

— Запущено тут у тебя, — Ильм почесал обожженную о крапиву руку.

— Это не у меня. Это у гарнизона. Маскировка специальная такая, чтобы никто не догадался… Сейчас пустырь пересечем, и будет тебе маленький склад.

— Получается, что все оружейные закрома по таким вот задворкам попрятаны?

— Нет. Наши главные закрома под казармами находятся. Только туда просто так не попадешь. Пока докажешь, что имеешь необходимость к оружию подойти, любая война закончиться. А здесь лежит всякий хлам для городского ополчения.

— Значит хлам…, - Ильм отмахнулся от колючек, норовивших вцепиться в волосы.

— Ну не так чтобы совсем. Сейчас сам все увидишь.

Оружейный склад оказался обычным большим сараем, пристроенным прямо к городской стене. Ничего примечательного в нем не было — деревянный сруб, лишенный окон, да односкатная крыша, заросшая мхом. У входной двери в непринужденной позе стоял здоровенный небритый молодчик с всклоченными короткими волосами. Бойца украшали короткие сапоги, кольчужные штаны и коричневая кожаная безрукавка поверх туники. В руках он держал взведенный арбалет.

— А это кто? — шепотом поинтересовался некромант.

— Из последнего набора придурок, — Санти презрительно сплюнул, — еще вчера коровам хвосты крутил, а сегодня штаны железные на толстую задницу натянул и гонор сразу как у гвардейца… Ульрих распорядился пока таких вот солдат ставить в места, где их никто не увидит. Позор один… Ты посмотри, даже арбалет взвел.

— Стрелять то он, надеюсь, не станет?

— Пусть только попробует…

— Ты его знаешь?

— Ага. Вир его зовут. И еще один… Его не помню. Три дня назад познакомились. Мало мне башни, так теперь приходиться по нескольку раз этих чудаков проверять. Раньше стоял сарай, сам по себе, никому не мешал. А теперь вот охрана появилась, разорви ее ветер. Хорошо еще, что у начальства ума хватило их только на день здесь ставить.

— Не повезло.

— Да ну, — Санти махнул рукой, — не буду я за ними следить. Что хотят пусть, то и делают.

Завидев появившееся из зарослей начальство, караульный с явной неохотой принял более подобающее для несения службы положение.

— Всё спокойно? — поинтересовался сержант.

— Дык! Вы ж знаете, мастер, — Вир сделал неудачную попытку пригладить волосы, — когда я в карауле мимо птица не пролетит, зверь не прошмыгнёт…

— Ага, и рыба не проплывёт.

Стражник смущённо улыбнулся и засопел носом.

— Что ты тут мне улыбки давишь, оглобля, — неожиданно взвился Санти, — как ты стоишь на посту?

Сержант, насколько позволила кольчуга, вычурно изогнул бедро и прислонился к брёвнам.

— Как шлюха последняя стоишь, болотного дятла тебе в ухо! — пояснил он словами свою позу, — Да ты знаешь, кто ты? Ты в городской страже теперь служишь. Ты опора нашего короля! Понятно тебе, жаба ты деревенская?

Новообретённая опора короля подобрала живот и выпятила грудь.

Санти склонил голову набок, внимательно оглядел плоды своего труда и, удовлетворившись результатом, похлопал детину по плечу.

— Вот так уже лучше. Давай, открывай дверь.

Вир, источая крепкий запах перегара и чеснока, стараясь сохранять равновесие присел, осторожно положил арбалет на землю, развернув его острием болта в противоположную от честной кампании сторону и так же осторожно поднялся. Порылся во внутреннем кармане безрукавки, достал ключ и, одолев большой амбарный замок, распахнул дверь.

Санти, скептически наблюдавший его телодвижения, недовольно повел носом.

— Скажи-ка мне Вир, что за дрянь ты пил накануне?

Молодой стражник сразу сник. Ильму даже показалось, что он покраснел. Сержант тихонько хрюкнул, видимо предвкушая очередное развлечение.

— Ну…Это…Значитца…

— Яснее.

— Мы, это… то есть я, значит, да еще ребята немного бражки…Ой, дурная…

— Где взяли?

— В "Гнутой подкове". Корчмарь, грит… вот вам, значитца служивые, в общем скрасьте тяготы, от души мол, за так, — стражник потупил очи, — а че, дух от меня? Таки я чесноком заел…

— Да ты смердишь на полгорода, — скривился командир северной башни, — а в "Гнутой подкове" за так ничего брать не советую. Хозяин ее мужик добрый, но немного не в себе и брагу на мхе настаивает.

— И еще куриный помет добавляет, чтобы забористее была, — встрял в служебное расследование некромант и тихо, чтобы только Санти расслышал, добавил — это я его прошлой зимой научил…

Детина загрустил окончательно.

Сержант решительно отстранил его в сторону и потянул за собой Ильма.

Внутренности склада оказались густо затянутыми паутиной. Из земляного пола робко тянулась вверх чахлая трава. Меж ее белесыми от недостатка солнечного света стеблями было навалено то самое пресловутое оружие. Оружия было много. Но количество его значительно опережало качество.

Ильм наугад взялся за торчащую в его сторону, обмотанную кожаными ремешками, деревянную ручку и выудил одноручный топор. Внимательно осмотрел зазубренное, покрытое ржавчиной лезвие и крутанул оружие в руке. Просто так. Владение топором никогда не было его сильной стороной. Высохший распорный клин выпал, и металлическая часть топора продолжила свое движение уже самостоятельно, отдельно от рукояти.

Санти едва успел пригнуться.

— Ты, это, не так яростно… Покалечишь, не ровен час…

— Здесь все такое?

— Обижаешь. Вот, например…, - сержант нагнулся и выудил из кучи длинный меч.

— Дрянь полная.

— Согласен, плохой. Тогда вот этот.

Еще один меч явил себя белому свету. Ильм прищурил глаз и присмотрелся к лезвию.

— Этот кривой. И трещинка поперек едва заметная. Сам посмотри.

Сержант со вздохом принял оружие из рук некроманта и, не разглядывая особо, закинул обратно в общую кучу.

— На тебя, лейтенант, не угодить.

— Ты пока и не пытался.

Ильм решительно шагнул внутрь и сразу увяз в паутине. Чихнул, постоял немного, давая привыкнуть глазам к темноте, щелчком сбил с рукава крупного паука и принялся ногой ворошить драгоценные гарнизонные залежи. Маленькое помещение разом наполнилось звоном и лязгом.

— Ты помягче там, — забеспокоился Санти.

— Не беспокойся, хуже уже не будет, — Ильм, кряхтя, опустился на одно колено.

— Нашел что-то?

— Кажется.

— Ну-ка дай посмотрю. Так-так. Даже с ножнами, — сержант аккуратно обнажил меч, — тупой, правда, как валенок, но баланс сносный… Не полуторная орясина, как ты любишь, но очень даже ничего. В общем, бери.

Ильм убрал оружие в ножны и приладил их к поясному ремню. Одной головной болью стало меньше. Вечером Хилька получит точильный камень и вернет клинку былую остроту…

— Ильм, а что там ты говорил насчет куриного помета? — как бы между прочим спросил Санти.

— Я в одной книжке прочитал, что гоблины в ворованные эльфийские вина его добавляют, чтобы, так сказать, эффект усилить. Две зимы назад я в "Подкове" будучи изрядно навеселе рассказал об этом курьезе трактирщику. Он, похоже, принял все за чистую монету. Повторять не советую.

— А я что? — смутился сержант, — у нас с тобой прогулка на свежем воздухе и никаких излишеств, — кстати, хочешь небольшое пари?

— Пари?

— Ну да. Сейчас я заставлю этого голубя из арбалета стрельнуть. Если он попадет в указанное место то золотой тебе, если промахнется, то мне.

— А золото чье ставить будем на кон?

— Твое.

— Нет, я так не согласен, — Ильм сразу воспротивился идее столь легкой наживы на его сбережениях.

— Тогда давай просто на интерес.

— Это совсем другое дело.

Они вышли из склада.

— Где мишень? — некромант с азартом осмотрелся по сторонам.

— А вон, — Санти указал на крохотное оконце, расположенное под самой крышей трехэтажного дома, стоящего неподалеку, — по-моему в самый раз.

— Да уж…

— Эй, Вир, а ну, поди, сюда.

— Слушаю, мастер-сержант, — Вир постарался изобразить на лице служебное рвение. Получилось не очень правдиво.

— Вон в то окно попадешь?

— А то, — не очень уверенно подбоченился молодец, — ща поправку до ветру возьму и как раз…

Санти сложил руки на груди и ухмыльнулся. Усмешка его не предвещала ничего хорошего.

Вир половчее ухватился за оружие и сделал вид, что прицеливается. Арбалет качнулся в одну сторону, потом в другую, явно не желая слушаться трясущихся с похмелья рук.

— Пли, — неожиданно рявкнул сержант.

Вир вздрогнул и нажал на спусковой крючок. Звякнула и подпрыгнула скоба-фиксатор, щелкнула, освободившаяся от ее крепкого захвата тетива. Болт с шуршанием ушел вверх.

Как Ильм и ожидал, металлическая стрела пролетела мимо заявленной цели, угодила в печную трубу, отбив кусочек кирпича и с жалобным звоном покатилась вниз по крыше.

— Баран, — Санти с чувством заехал кулаком Виру в ухо.

Неудачливый стрелок упал, выронил из рук арбалет, и со стоном схватился за пострадавшее место. Сержант навис над ним то сжимая, то разжимая кулаки и злобно сопя.

— Это тебе урок за самоуверенность без повода и за вольности не по сроку службы, — процедил он сквозь зубы и ударил молодого стражника ногой, — и это за то, что арбалет снаряженный держал без нужды. Еще раз такое замечу, парой синяков ты у меня не отделаешься. Ты понял меня?

— Да, мастер, — просипел корчащийся от боли Вир.

— Тогда у меня все, — сержант обернулся к Ильму, с видом человека полностью исполнившего свой долг, — пойдем, дружище, отсюда.

***

Лес встретил приятелей упругим разноцветным ковром опавших листьев и легкой голубоватой дымкой, окутывающей деревья. Ильм шел, придерживая бьющие по бедру ножны и прислушиваясь к чуть слышному хрусту под подошвами сапог. Несмотря на свежий воздух и почти полное слияние с природой, в голову лезли всякие дурные мысли и все то, о чем вспоминать совсем не хотелось. Ильм попытался отвлечься, но молчаливый лес неумолимо возвращал его на пятнадцать лет назад…

***

…Осень, прохладная, пасмурная, дождливая, неохотно уступала свою власть зиме. Всё чаще по утрам первые робкие морозцы тонкой корочкой льда схватывали озёра и лесные болотца. Власть их пока была не сильна. Уже к полудню под ногами одиноких путников опять чавкала грязь, обильно налипая на скрипящие колёса редких бедняцких телег, а молчаливые лесные водоёмы, в своих тёмных зеркалах, вновь отражали низкое хмурое небо.

Снег и ветер тоже старались не отставать. Налетая неожиданно из-под тёмных, почти чёрных туч они ловко, почти в мгновение ока покрывали тонким белым саваном пепелища пожарищ, заметали лежащие вдоль дорог гнилые трупы и весело кувыркали в воздухе разжиревшее на падали воронье. Однако проходило совсем немного времени, и белый покров истончался, стаивал, открывая густые, серо-коричневые краски осени. Снег пока ещё отступал, но с каждым новым разом заявлял о себе всё с большей и большей силой…

Ильм угрюмо хлюпнул носом и сбавил шаг.

Дураку ясно, что скоро эта игра в догонялки между осенью и зимой закончится и тогда лучше оказаться где-нибудь поближе к населённым местам. Поближе к жаркому очагу и плошке с горячей кашей. Только, где только искать эти самые населенные места? Пока, куда ни посмотри, только разруха да смерть и опять, как назло ложатся сумерки. Опять пора подумать о ночлеге. В прошлую ночь ему повезло: на пути попался брошенный дом, каким-то чудом уцелевший в огненном месиве войны. С разбитыми окнами и сорванной с петель входной дверью. По пустым комнатам гулял лихой сквозняк, но Ильм принял пустое жилище, как подарок судьбы. Впервые за несколько недель странствий ему удалось провести ночь на сухих досках, а не на сырой, холодной земле. Утром, покидая место ночлега, он очень надеялся, что грядущей ночью ему снова повезет, но на этот раз надеждам сбыться было, похоже, не суждено.

Ильм поёжился и посмотрел вверх. Над ним, почти касаясь верхушками низких облаков, высились, раскинув разлапистые ветви, огромные ели. Лес, бесконечный лес…

Около полудня дорога, по которой он шел, нырнула в небольшой лесок, полный старого сухостоя. Ильм поначалу решил, что вошёл в очередное редколесье, какое уже неоднократно попадалось на его пути. Не глядя по сторонам, он методично месил грязь, ожидая, что скоро вновь окажется среди полей с полегшей, никем не убранной пшеницей. Время шло, а лесок и не думал заканчиваться. Наоборот, с каждым поворотом он становился всё гуще и постепенно превратился в настоящий, глухой еловый бор…

Ильм сошёл с дороги, подобрался к толстому замшелому стволу, и постучал по нему сапогами, сбивая опостылевшую грязь.

В конце концов, можно наломать еловых веток и найти относительно сухое место. Накидать их под себя и сверху ими накрыться. Так и заночевать. Все равно пытаться развести костер совершенно бесполезно — бесконечные дожди так промочили всё вокруг, что можно простучать кремневыми камушками до утра и не добиться результата. Оно и к лучшему. Мало ли кто на огонек позволит себе заглянуть. Ещё неплохо было бы найти пару съедобных грибов…

Желудок молниеносно отреагировал на эту неглупую, в общем-то, мысль и утробно проурчал хвалебную песнь догадливому хозяину. Ильм приложил ладонь к животу, стараясь приглушить издаваемые им звуки. В холодной, пропитанной запахом хвои, тишине они прозвучали как-то уж слишком громко и неуместно.

Без сомнения, повод тревожиться у желудка был. И весьма основательный, ибо последний сухарь попал в него утром. Больше провизии не было.

Ильм вздохнул и медленно пошёл между деревьями. Он старался двигаться так, что бы оставленная им дорога оставалась в поле зрения. И как ни вглядывался он пристально в покрытую толстым слоем еловых иголок землю, все без толка. Расковырянные белками шишки валялись тут и там. Грибы не попадались вовсе. А чего он собственно ждал? Слишком поздняя пора. Что-то съели лесные зверушки, а всё остальное сгнило.

Что бы заглушить голод, Ильм оторвал кусок коры и принялся методично его жевать. Кора горчила и отдавала смолой. Эх, зря он так задёшево отдал на днях свой длинный нож, найденный в лесу рядом с полуистлевшим трупом…

Надо сказать, что проблема теплой одежды встала перед Ильмом в полный рост с первыми заморозками. Идти в одной тонкой тунике стало попросту невозможно.

Зуб на зуб не попадал от холода. И вот несколько дней назад, когда он уже совсем смирился с мыслью, что замерзнет насмерть, перед ним, как по мановению волшебной палочки, возник худой, неказистый мужичок в латанном-перелатанном халате, перевязанным обыкновенной верёвкой.

Щуря плутоватые глаза, хозяин халата представился бродячим торговцем и предложил осмотреть товар. Ильм отказываться не стал и, лязгая зубами, подошел поближе.

Мужик осмотрел трясущегося парня опытным глазом, извлёк из мешка драную меховую куртку с капюшоном и ласковым голосом предложил меняться. Мол, тебе, добрый господин, эта замечательная куртка, а мне твой ножик. Или, если куртка не по душе, то есть хлебушек на обмен и ловко достал из мешка три каравая хлеба, стараясь как можно незаметней грязным рукавом стереть с одного из них изрядную толику зелёной плесени…

Ильм попробовал поторговаться, и предложил обменять один каравай и куртку в обмен на нож.

Меняла закатил глаза и с придыханием воззвал к совести молодого вымогателя. Мол, и так куртку от сердца отрывает. В другой раз ни за что бы не отдал ее за этот дрянной ножик. Только сегодня. И только потому, что в этот день родилась его покойная матушка, которую он до сих пор чтит и любит всем своим сердцем. Короче, куртка на нож.

На том и сошлись.

Куртка оказалась теплая. Три рваные дыры в спине были не в счет. Если в них и задувал ветер, то почти не ощутимо…

Ильм отправил в рот очередную порцию коры. Желудок немного утих, пытаясь, видимо, оценить неведомую ранее пищу.

А может, стоило надавить на этого типа? Упрямее повести себя, несговорчивей. Нож явно дороже стоил, чем весь предлагаемый ему товар. Был бы сейчас с хлебом. И плевать, что на нем плесень была. Не до жиру.

Ильм задумчиво потеребил зубами нижнюю губу и остановился.

Лесной тракт приблизительно в двадцати шагах от Ильма неожиданно исчезал в глубокой низине. Там, среди потемневших от вечной сырости деревьев, уже начали сгущаться лёгкие сумерки. Идти туда, значит оказаться в местах ещё более влажных, чем здесь… Этого он делать не станет.

Ильм развернулся к ближайшей ели и, потерев друг об друга застывшие ладони, принялся ломать ветки.

Почти сразу же стало понятно, что на эту работу потребуется гораздо больше времени, чем предполагалось. Крепкие сучки поддавались неохотно, древесина слоилась, кора не желала отрываться. Многое бы он сейчас не пожалел отдать в обмен на топор. Пусть старый и тупой. Ильм устало уселся на лапник и посмотрел на ладони. Красные, покрытые ссадинами, они были выпачканы в смоле и пахли хвоей.

Ильм украдкой вздохнул.

Так же пахло в доме отчима, когда в нём затевалась большая уборка. Больше всего внимания доставалось полу. Его сначала терли железными скребками, а потом еловыми ветками, ошпаренными в кипятке. А когда заканчивали гонять накопившуюся пыль и грязь, то торжественно развешивали по углам избы свежие, ароматные колючие лапы лесных красавиц, чтобы болезни и беды обходили дом десятой дорогой.

Эх! Теперь кажется, что это было не с ним и в другой жизни.

Ильм поднялся, что бы продолжить работу и неожиданно замер, учуяв едва заметный запах дыма. Ильм принюхался еще раз. Да, действительно, дым. Ошибиться трудно. Костром пахнет… Где-то недалеко есть люди, и, может быть, еда.

Ильм вспомнил, как солдаты, стоявшие в их селении, по вечерам жарили на костре в больших сковородках мясо, и рот его наполнился слюной. Разумеется не обязательно туда бегом бежать. Можно подойти осторожно и посмотреть, кто устроил лагерь. Если что-то покажется не так, обойти стороной. И все дела.

Уговорив себя таким образом, и подавив разросшуюся буйным цветом за время странствий настороженность, Ильм тихонько пошёл на запах. Хорошо бы там, за деревьями, оказался добрый человек. Тогда есть шанс чуть-чуть перекусить и погреться у огня. А вдруг им по пути окажется? Вместе-то идти гораздо веселей. И не так опасно. Будет с кем словом перекинуться. Да… А вот если не добрый? Тогда прощай еда и тепло… Или вдруг эльфы? А что, вполне возможно. Даже здесь. Разведчики к примеру…

Ильм остановился, испугавшись собственных мыслей. А действительно, стоит ли испытывать судьбу? Злые люди просто прогонят взашей, а вот эльфы церемониться не будут. Убьют изощренно. На это они большие мастера.

Он подавил в себе возникший приступ паники и прислушался. Вроде ничего подозрительного. Хотя какой из него, к лешему, следопыт? Смех один.

Ильм постоял немного, раздираемый сомнениями.

Возможно, зря он так всполошился. Сам себя запугал. Сколько дней совершенно открыто он шёл по дорогам, и всё обходилось. И люди ему попадались. И не было им никакого дела до одиноко бредущего парня. У всех свои горести и заботы. И нет никому ни до кого дела. Даже однажды пролетел мимо конный отряд латников. Ильм тогда поспешил убраться с дороги и простоял среди порыжелой травы, разглядывая во все глаза кольчужные накидки боевых коней, вороненые пластины доспехов воинов и притороченные за их спинами мечи и топоры. Отряд пронёсся прочь, а он, переждав ещё немного, двинулся дальше, стараясь не слишком внимательно рассматривать содержимое придорожных канав…

Ильм ещё раз принюхался. Теперь дымом пахло со всех сторон. А вдруг этот дым ветром принесло издалека? Тогда он просто попусту тратит время и рискует повторно заблудиться. Он осторожно развел в стороны колючие ветви.

Впереди, едва заметный глазу, мелькнул оранжевый огонёк.

Ильм задрожал. Совсем немного и неизвестно отчего.

Вот и костер. Теперь можно посмотреть, чей это лагерь. Осторожно, разумеется, посмотреть. Издали. Через какие-нибудь заросли. Так, что бы при случае можно было незаметно убраться прочь. Главное, не шуметь.

Ильм пригнулся и тихо пошёл вперёд. Совсем не шуметь, однако, не вышло. Ельник вокруг с каждым шагом, как назло, становился всё гуще и гуще. Сушняк своими костлявыми пальцам цеплялся за откинутый капюшон куртки, обдирал руки, норовил поцарапать лицо, метил острыми сухими прутьями в глаза.

Ильм сопел, пыхтел, прикрывался рукой, потея от каждого громкого хруста. Все чаще ему приходилось продирался сквозь заросли боком, а то и вовсе разворачивался и двигаться вперёд спиной. Казалось, что шум, который он издает, слышен на сто шагов вокруг. Очень хотелось надеяться, что ему хотя бы дадут возможность поздороваться, а не угостят без предупреждения арбалетным болтом.

Ильм опустился на колени в мягкий влажный мох и внимательно прищурил глаза.

Перед ним лежала небольшая лесная поляна. Почти в самом центре ее, внутри круга, выложенного из небольших камней, весело потрескивал, рассыпая вокруг себя искры, небольшой костёр. Над ним на толстой, вбитой в землю рогатине висел большой котелок. Над котелком вился пар.

Рядом сидел коренастый мужчина. Он немного горбился и задумчиво смотрел на пляшущее в круге камней пламя.

Незнакомец Ильму категорически не понравился. Сразу. С первого взгляда. И было за что. Черты его, надо прямо сказать, взор не ласкали. Немного оттопыренные уши, низкий лоб, горбатый нос, далеко вперёд выступающий острый подбородок.

Ильм перевёл дыхание и попытался отнестись к ситуации отвлеченно. Со стороны, так сказать. Как его учили? Не встречай человека по лицу. Хорошие слова, мудрые. Только легко внимать им в хорошо натопленной избе, когда рядом сидят старшие. А что делать здесь, в глухом лесу, один на один неизвестно с кем? И одет этот горбоносый очень странно. Короткий полушубок с отрезанными выше локтя рукавами, желтые стеганые штаны. На одной ноге натянут высокий сапог со шнуровкой по всей голени, на другой ботинок с потускневшей от времени металлической пряжкой. Вот это наряд! До войны не всякий бродячий комедиант решился бы так одеться… Сейчас, конечно, всякое может быть. Время такое. Увидеть можно всё что угодно. И далеко ходить не надо. Чего только стоит давешний возница в женском платье. Пришлось долго соображать, что надето на розовощёком молодчике, негромко матерящем печально тащившую телегу лошадку. Понимание пришло лишь при близком рассмотрении наряда. Оказывается если взять у богатой госпожи, или с богатой госпожи (в лихие времена это не имело особого значения) платье и обрезать у него подол, то потом его можно спокойно использовать как тунику. Ничего, что творение неизвестного портного трещит по швам, натянутое на могучий торс, зато тепло. Нить-то шерстяная. А засохшие пятна крови, рукава с раструбами, изящный вырез на груди и всё ещё местами стоячий воротник только придают ореол некоего романтизма мужчине….

Ильм поморщился.

К лешему этого господина у костра. Убираться надо, от греха подальше. Обратно в лес. Пусть в голоде и холоде, зато без всяких недоразумений. Он развернулся и медленно пополз назад.

— Чего ты там топчешься? Раз заглянул на огонек, то подходи ближе! — неожиданно прозвучал низкий голос.

И столько в этом голосе было повелевающей силы, что Ильм, удивляясь в душе тому, что делает, поднялся с колен и, понуро опустив голову, вышел из зарослей.

Тяжелый взгляд глубоко посаженных маленьких глаз смерил его с головы до ног.

Незнакомец помолчал ещё некоторое время и, наконец, соизволил разлепить тонкие, казавшиеся втянутыми внутрь губы.

— Ты откуда такой взялся оборванный и любопытный?

— Бродяга я…

— Не трудно догадаться, — на лице незнакомца не отразилось ни капли сочувствия, — я не это хотел узнать. Откуда ты? Кто твои родичи?

— Сирота я, — неохотно пояснил Ильм.

Начало разговора ему совсем не понравилось. Он уже начал подумывать о том, как половчее убежать обратно в лес, но вдруг заметил в руке собеседника метательный нож. Идею с побегом сразу пришлось отложить до лучших времен, ибо в настоящий момент она была чревата большими проблемами со здоровьем.

— Сирота, сирота — протянул лысый, словно пробуя слово на вкус, — хорошо, я тебе верю. Ты говоришь правду. Слушаю тебя дальше.

— Из Гнилухи иду.

— Из Гнилухи? — левая бровь удивлённо приподнялась.

— Оттуда…

— Что же там тебе не сиделось? Это ведь западное приграничье, считай даже граница, ведь так?

— Верно.

— Гнилуха большое селение, — задумчиво продолжил лысый, — богатое, и люди там не злые живут. Не одного, сто сирот приютят и к делу приставят. Странно, что ты там не ужился.

— Нет больше Гнилухи, — голос Ильма невольно дрогнул.

— Как так нет? Почему это нет?

— Эльфы, каратели. Всех, или почти всех, убили… Не знаю точно…

— Ты что плетёшь, недоносок! — глаза незнакомца сверкнули сталью.

— Правду говорю…

— Погоди, погоди. Насколько мне известно, там у вас гарнизон стоять должен. По-моему, сотни две кнехтов, да сотня арбалетчиков. Какие, к мороку, эльфы. Их должны были в капусту нашинковать.

— Должны были, — вздохнул Ильм, — да только, прискакал гонец с приказом от короля отвести солдат куда-то на другие позиции, не знаю куда. Пару десятков всего и оставили.

— Всё понятно, дальше можешь не продолжать, — нахмурился его собеседник, — значит, Гнилуху потеряли.

Он посмотрел Ильму прямо в глаза. Холодно и пристально.

— Как же так получается, — медленно, словно нанизывая слова, продолжил он, — все погибли, а ты тут стоишь передо мной живой и здоровый. Что, мужества не хватило за меч взяться и умереть в битве наравне со стариками, встретившись с врагом лицом к лицу?

Взор Ильма неожиданно заволокло кровавым туманом. Как наяву он услышал вновь лязг оружия, вопли и крики на улицах, треск горящих домов… Он с силой прикусил губу.

— Это моё дело. Мое и моей совести. Я не собираюсь перед тобой держать ответ.

— О, разумеется! — совершенно спокойно отозвался лысый, — я в исповедники к тебе наниматься не собираюсь, тем более, что много сейчас таких как ты. Тех, у которых есть дела меж ними и их совестью. Разные дела тёмные и не очень.

— Это как? — не понял Ильм.

— А так. Те, у кого таких дел не было, лежат сейчас по полям и весям и кормят ворон. Ну да ладно. Ты зачем ко мне припёрся?

— Есть хочу.

— Смело…, - лысый положил ногу на ногу, — скажи, а почему я должен тебя кормить? Времена сейчас суровые. Человек человеку волк. Каша в цене.

Ильм нахмурился.

— Коли так, то я не буду кашу.

— Как хочешь, — совершенно равнодушно заявил обладатель жёлтых штанов, — ходи голодный.

— Я пойду…

Метательный нож серебряный рыбкой подлетел вверх, несколько раз перевернулся в воздухе и лёг послушно в твёрдую мужскую руку. Втянутые губы исказила нехорошая улыбка.

— Да куда ж ты заторопился? Ты парень вроде толковый. Прикинь-ка быстро, стоит ли тебе сейчас уходить?

Ильм задумался. В словах лысого чувствовался недвусмысленный намек. И не только в словах, в действиях тоже. А действительно, куда ему сейчас уходить? Даже не так. Есть ли шанс у него сейчас уйти? Он пошевелил лопатками и представил себе ощущение от воткнутого в спину ножа. Нехорошо все складывается. Нехорошо. Что же делать?

— Ладно, — неожиданно оттаял лысый, — накормлю я тебя. Просто так.

Он лениво потянулся за котелком, и у Ильма на миг отвисла челюсть. По всем законам природы металлическая ручка должна быть раскалена от огня, горбоносый же взял её голой рукой и даже не поморщился. У него ладонь, что из железа, или из камня? Да и вообще человек ли он?

Каша тем временем перекочевала из котелка в две глубокие деревянные миски. Еще мгновение и в каждый из ароматных холмиков воткнулось по деревянной ложке.

— Держи крепче, только не торопись. Обожжешься.

Ильм с благоговением и трепетом принял свою порцию и вдруг от неожиданности чуть не прикусил себе язык. На правом предплечье незнакомца от кисти и почти до локтя змеился чёрный изысканный узор татуировки. Невиданной красоты сплетение неведомых цветов и трав. Видать большой знаток рисовал. Не чета тем грубым рисункам, что ему доводилось видеть у наёмников и королевских солдат. А дядя то не простой. Не каждый может позволить себе носить подобное украшение…

— Спасибо, мастер.

— Ишь, ты! — не то удовлетворённо, не то удивлённо раздалось в ответ, — а ты не глупый мальчик. Ешь давай и не отвлекайся.

Каша оказалась густая, пшенная с сухарями, приправленная лёгким запахом дыма. В другое время Ильм съел бы ещё столько же, а потом ещё половину, но долго голодавший желудок и еловая кора категорически выступили против продолжения чревоугодия. Ощущение возникло такое, будто он употребил целого быка, с костями, шкурой, рогами и копытами. Ильм слышал о подобном состоянии и решил не рисковать. Пусть как следует перевариться то что есть.

— Наелся?

— Угу…

— Это меня утешает. Теперь давай о тебе поговорим. Перво-наперво скажи мне, как тебя зовут.

Ильм задумался. Вот так взять и сказать своё имя? Нет, дудки. Где-нибудь в другой обстановке, но только не здесь. Вообще-то его учили не говорить подобных вещей чужим людям. Мол, если колдун попадётся и имя узнает, тогда все, считай, что пропал. Что хочет с тобой, то и сделает

— Чего смолк? — поинтересовался лысый, — не бойся, колдовать не стану.

— Я и не боюсь, но имя своё не назову

— Ох уж эти мне предрассудки! Чего только смерды не выдумают. Впрочем, дело опять же твое. Не хочешь говорить, не говори. Я тогда тоже представляться не буду. Не обессудь.

Ильм в знак согласия кивнул головой.

— Очень хорошо. Этот вопрос мы решили, теперь еще один. Ты покойников боишься?

— Да вроде, не боялся никогда.

— Это хорошо. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать зим. Скоро шестнадцать будет.

— И как же ты от армии увильнул?

— Я хотел, не взяли.

— Какой ты невезучий. Все вокруг не хотят, а их берут, а ты хотел, а не взяли. Подмастерье что ли?

— Да.

— У кузнеца?

— Да.

— Так бы сразу и сказал. Чего я домысливать должен?

Ильм равнодушно пожал плечами. Как сказал, так и сказал.

— Значит, знаешь с какой стороны за меч браться? — продолжил мародёр.

— Знаю немного.

— И в доспехе понимаешь?

— Немного знаю.

— Очень хорошо. Хочешь жить?

Ильм поперхнулся. Неожиданный вопрос застал его врасплох.

— Хочу.

— Тогда послушай меня внимательно и постарайся поверить мне на слово. Сейчас ты встанешь, вернешься на дорогу и пойдешь дальше. Если поспешишь, то догонишь человека, которому нужен молодой помощник. Вот так…

***

Легкий толчок в плечо вернул его к действительности.

— Ильм, — Санти многозначительно улыбнулся, — хочешь, я угадаю, по какому поводу ты такой молчаливый и хмурый?

— Угадай.

— Ты сейчас идешь и весь внутри кипишь. Как же так! Молоденькая девчонка в обмен на проезд в город. В лапы похотливого сержанта. В общем, падение нравов и все такое прочее. Я угадал?

— Совесть загрызла?

— Ничуть. Я, Ильм, кстати, по поводу твоего основного ремесла еще ни разу лицо не скривил…

Ильм перелез через поваленное дерево и подал руку Санти.

— Расслабься. Я вообще о тебе сейчас не думал.

— А чего тогда кривился?

— Голова болит.

— А… Тогда понятно. Еще бы у тебя голова не болела. Шишка вон как рог выпирает.

Ильм потрогал затылок.

— Шутка, — сержант поправил плащ, — Меня три года назад точь-в-точь как тебя приложили. Эх, славная была драка. Со мной Лосось был и еще пара парней. Ты их не знаешь. Пошли, значит, мы в доки…

— В доки?

— Туда. И зачем нас в тот край понесло? Не знаю. Пьяные мы были…

— По какому поводу гуляли?

— У Лосося день рождения случился. Начали мы в казарме пить, потом туда зашли, сюда зашли. Так до трущоб и добрались. Лосось сразу взял все в свои руки. Как виновник торжества. Сказал мол, что знает забегаловку одну неплохую. Если бы наперед все предвидеть. На беду там как раз матросики пировали. Слово за слово. Короче, славно ногами, руками помахали. Все честь по чести. Ни ножей, ни кастетов. Только кулаки и столы — стулья. Там мне и досталось. Тоже долго потом котелок трещал…

— На мне как на собаке.

— Хочется верить.

— Кстати, Санти, а что теперь с восточной башней будет?

— Ничего не будет. Как стояла, так и будет стоять. Нас с тобой точно переживет. Командир цел. Лосось и Оле поправятся. Еще пару тройку ветеранов с других мест переведут. Остальное молодыми дополнят.

Они миновали пологий спуск и густые заросли орешника. Впереди показалась темная гладь воды.

— Эх, хорошо-то как, — Ильм невольно сбавил шаг, — сколько на эти озера ни прихожу, не устаю дивиться первозданной красоте этого места. Сегодня вообще что-то особенное. Смотри, вода совершенно неподвижная. И цвет всегда такой странный, почти черный…

— Цвет-это от торфа, — с видом знатока изрек Санти, пробуя на зуб поднятый с земли орех, — а вон там, чуть левее от камышей, чей-то труп плавает.

Ильм посмотрел в указанном направлении. Точно, в прибрежной воде, шагах в сорока от того места, где они стояли, что-то подозрительно темнело.

— По-моему, это древесный ствол.

— Мне, если честно, все равно. Пусть будет дерево.

— Пойду, посмотрю.

— Ильм, ты хоть раз в жизни спокойно мимо мертвеца пройти способен? Нам с тобой в другую сторону.

Не обращая внимания на негодование товарища, некромант направился к камышам. Влекло его не любопытство. Нет. Влекло недоброе предчувствие…

— Скажи, у вас у всех такая тяга к мертвечине, или ты такой один? — Санти не удержался и увязался следом, — у тебя в жизни еще гора покойников будет. Ну почему сейчас нельзя наплевать на этот мешок с костями?

В воде действительно плавал труп. Точнее не плавал, а лежал у самого берега. Глубина здесь была от силы в ладонь. Темная, изорванная в клочья одежда, разбитое в кровавый блин лицо, спутанные, как пучок пакли, длинные волосы стального цвета…

Цвет этот смутил Ильма больше всего. Он присел и потянулся к воде рукой.

— Охота тебе в грязи плескаться, — Санти брезгливо поморщился.

— Да погоди ты, — Ильм наконец справился с волосами и обнажил аккуратное остроконечное ухо.

— Эльф, болотного дятла мне в задницу, — подскочил на месте сержант.

Некромант приподнял разорванный на груди камзол.

— Эльфийка.

— Дай я тоже посмотрю, — Санти чуть дрожащей рукой приподнял край одежды, — в жизни остроухих дам в этом месте не видел…

— Будет тебе…

— Я ж чуть-чуть…

Ильм приложил пальцы к шее. На артерии едва ощутимо определялся пульс.

— Она жива.

— Единый, ну за что нам все это? — тихонько простонал Санти, — что ты с ней будешь делать? Зачем она тебе?

— Не знаю.

— Слушай, давай уйдем отсюда. Пусть себе лежит. Все равно околеет скоро.

— Спасибо, что добить не предложил.

— Ты, брат, совсем спятил, как я посмотрю, — сержант нервно заходил по берегу, — куда ее девать? В город нести? Так по мирному договору у нас в Турове разрешается проживать эльфийскому представительству ровно в двадцать персон. И ни одной персоной больше.

— Я знаю…

— Что ты знаешь? Допустим, мы ее притащим туда. Думаешь, нам спасибо скажут? Держи карман шире. Длинноухие нас на порог с таким подарком не пустят. Они циркулярий соблюдают почище людей. Зачем им такая морока? До смерти забитая эльфийка. Дело вмиг до графа дойдет. И начнутся вопросы. Кто забил и зачем… У нас же мир теперь на века… До следующей войны. А может мы с тобой и избили? А что? Некромант и сержант стражи. Один почти чернокнижник, вечно одной ногой на костре, другой известный буян, бабник и к тому же прошел всю прошлую военную компанию от начала до конца… А зачем вы вообще из города вышли? А зачем вы именно к озерам пошли? А может вы нашли ее совсем не случайно… А может это заговор… А может это провокация… Попытка столкнуть лбами два крайне миролюбивых народа. Еще не хватало, чтобы ее родичи нас кровниками своими посчитали. В общем дерьмо…

Ильм, слушая в пол уха разглагольствования Санти, тем временем расстегнул свой плащ и аккуратно расстелил на земле меховой подкладкой наружу.

— Ты чего вздумал?

— Сейчас лягу и буду твоим речам внимать.

— Ильм…

— Лучше помоги.

Некромант подхватил эльфийку под руку и потащил к себе. Санти почесал затылок, и принялся помогать, не забыв еще раз упомянуть болотного дятла и упрямцев, роющих себе могилу собственными руками.

— Куда ее, на плащ?

— Пока нет, — Ильм принялся стаскивать с несчастной сапоги.

— Ты что творишь, убогий?

— Раздеть хочу.

Сержант горестно схватился за голову.

— Все, ты точно труп. И я за компанию. Кто ж эльфийку без ее согласия раздевает. Это оскорбление, за которое нас с тобой ее собратья на ремни порежут.

— Она без сознания.

— Это ты так думаешь. Она, небось, все слышит и запоминает… а-а, — Сержант выхватил меч из ножен, — давай я ее прирежу и весь разговор…

— Успокойся и не мешай.

— Да как я могу успокоиться! Я этих лесных тварей как облупленных знаю. Обычаи их и нравы. Все. Один удар и все. Я знаю, как их добивать, чтоб наверняка.

— Санти, — Ильм поднялся с колен, так и не закончив процесс раздевания, — шел бы ты погулял немного. Смотри, рябина гроздьями висит. Иди, займись сбором. Самогон будешь настаивать.

— Ты мне зубы не заговаривай. Я жить хочу. Спокойно. И по улицам родным ходить, не опасаясь, что откуда-нибудь с крыши мне влепят меж лопаток отравленную стрелу. А самогон на рябине жуткая отрава.

— Я тебя прошу.

— Даже не проси.

— Санти… У меня тоже есть меч.

— Ты опух? Ты на что намекаешь? Мы что здесь еще и драться будем из-за этой падали?

— Санти…

— Да тьфу на тебя, — сержант с лязгом загнал клинок обратно в ножны, демонстративно постучал себя кулаком по лбу, — я ушел. За пригорок. Смотри, аккуратно с ней, а то потом жениться придется…

— Иди, иди…

Сержант развернулся и медленно, вразвалочку отбыл.

Ильм повозился немного с мудреными застежками и наконец освободил эльфийку от одежды. От открывшегося зрелища захватило дух. Даже несмотря на многочисленные синяки и ссадины.

Ильм покачал головой. Жаль, Санти не видит.

Некромант кое-как унял забившееся чаще сердце, и перетащил тело на плащ. Аккуратно закутал со всех сторон. Очень плохо, что походная сумка со снадобьями не с ним… Но кто мог такое предвидеть? Вообще-то эльфы живучие. Если сразу своим лесным богам душу не отдала, то, скорее всего, не умрет и сейчас. Надо же… Кто же ее так отделал, да еще в ледяной воде искупал7

Ильм раздвинул плащ и осторожно потрогал эльфийские ребра. Справа по рукой что-то неприятно захрустело. Некромант сокрушенно вздохнул. Так. Еще и кости сломаны… Он приложил ухо к бледной коже и попытался прослушать дыхание. Слева все было ничего. Справа все клокотало и булькало.

Ильм легонько стукнул эльфийку ладонью по щеке.

— Эй, ты слышишь меня?

Заплывшие глаза едва приоткрылись.

— Слышишь или нет?

Остроухая едва заметно качнула головой.

— Значит, ты все слышала… и… прости, что оскорбил твою честь… У меня не было другого выхода.

Тонкие пальцы потянулись к нему и слегка сжали руку.

— Я постараюсь тебе помочь. Правда, не знаю еще как. На товарища моего не сердись. Он хороший. Горячий правда немного… ты согрелась?

Снова едва заметный кивок в ответ.

— Постарайся поспать, — Ильм закрыл ее плащом, — Санти!

Седая голова сержанта показалась из зарослей.

— Чего тебе?

— Выходи уже.

Санти появился, сжимая в руке здоровенную гроздь рябины.

Ильм хитро подмигнул ему.

— Ты вроде рябину не жалуешь.

— Надо же чем-то себя занять. О, как закутал. Как кокон. Ты, это, золотишко то с нее снял? Смотри, какие изумруды в ушах.

Ильм торопливо прижал палец к губам. Санти округлил глаза и остановился, как вкопанный.

— Она… все слышала? Все?

— Успокойся. Мне твой совет нужен.

— Уволь.

— Нет, правда, нужен.

— Ладно, валяй.

— Ее бы надо под крышу…

— В город, что ли? — искренне возмутился Санти, — послушай, давай-ка отойдем…

Сержант быстрым шагом пошел в сторону города и остановился, когда впереди стали видны крепостные стены.

— Зачем так далеко? — Ильм озабоченно оглянулся в сторону озер. В той стороне лишь туман висел над землей.

— Слух у них острый. Так вот, послушай меня. Ей в городе не место. И я тебя с ней в город не пущу. Неизвестно, почему она здесь оказалась. Может лазутчица. Эти лесные хмыри хитрые, на многое могут пойти… Тебе же советую особо не раскисать от собственного человеколюбия. Такие дела.

— То есть ты мне не помощник.

— Нет и еще раз нет. Я этих тварей с войны ненавижу. И всегда ненавидеть буду. И никогда доверять им не стану… Мы идем за озера?

— Без меня, — Ильм чуть отвернулся в сторону.

— Тогда бывай, — Санти запахнул полы плаща и насвистывая направился к городским воротам.

Ильм грустно опустил голову и побрел назад.

Все опять пошло не в те ворота… Санти обиделся, можно к гадалке не ходить. Эх, надо было ему уступить и осуществить намеченную вылазку. Глядишь и нашли бы сообща выход из создавшегося положения. Обсудили бы все без спешки. Ведь не каждый день такие находки случаются… У Санти все просто. Раз эльф, значит враг. На войне враг вполне осязаемый и неприкрытый. В мирное время враг затаившийся. И ничем это предубеждение из суровой сержантской души не вытравить. Возможно, стоило попробовать расшевелить и в нем сострадание. Теперь такой шанс упущен и придется решать проблему самостоятельно. Хотя… Можно задвинуть собственную доброту куда подальше и предоставить все естественному ходу событий. Больше не вмешиваться. Выживет сама, значит, так тому и быть. А не выживет… Ильм сжал от досады кулаки. Нет. Так поступить нельзя. Если сразу мимо пройти не смог, теперь назад отступать поздно.

Он откинул полу плаща и тревожно закусил губу. За время его отсутствия кожа эльфийки как-то неприятно посерела. Некромант резким движением руки скинул накидку и приложил ухо к ее груди. Сердце не билось.

Ильм устало присел на холодную землю и обхватил голову руками. Прав Санти, что-то раскис он. Душевная слабость какая-то появилась, неуместная тяга к сопереживанию. И время выбрал для этого самое неподходящее. Так не пойдет.

Ильм встал на колени и с размаху окунул голову в ледяную воду.

Холод мгновенно пробрал его до самых пяток. Он вскочил, отфыркиваясь, и стряхивая воду с волос и лица. Как мало порой оказывается надо, чтобы обрести ясную голову… Просто не надо пытаться усложнить жизнь. Санти обиделся? Это его право. Эльфийка умерла? Такова судьба. Он же пойдет дальше и будет играть по правилам, которые ему навязывает этот мир.

Некромант вытащил меч и быстро начертил концом клинка прямо на земле две руны огня. Слева и справа от трупа. Обтер сталь о потерянный теперь для него плащ и, не оборачиваясь, пошел прочь.

На это место он больше никогда постарается не приходить…

Удалившись на значительное расстояние Ильм отрывисто прошептал заклинание — ключ. За его спиной к серому осеннему небу с воем поднялись высокие языки пламени. Через некоторое время в спину ударила догнавшая его волна жара. Все… Еще один земной путь пройден до конца. Еще одна жизнь оборвалась… Две руны это наверняка. На месте погребального костра останется лишь спекшаяся от жара земля и серый пепел. Пепел развеется по ветру. Изуродованную землю скоро прикроет снег. Лишь только трава и цветы на этом месте не будут расти еще много лет.

***

Резиденция ордена Единого располагалась в центре Турова и представляла собой самый настоящий замок. Почти со всеми полагающимися уважающему себя замку атрибутами. Для полноты образа не хватало лишь глубокого рва и мощного подвесного моста. Впрочем, это совершенно не мешало штандартам с дланью Единого гордо развеваться на ветру над высокими башнями.

Обширная площадь с лобным местом перед главными воротами крепости пустовала. Горожане, как состоятельные, так и малоимущие, старались обходить стороной аккуратно уложенные камни брусчатки и высокий каменный столб обвитый ржавыми цепями. Не знало это место ни шумных ярмарок, ни праздно шатающихся гуляк. Общую унылую картину немного оживляли лишь стоящие в карауле орденские латники, да дежурный проповедник, зычным голосом вещающий с деревянного помоста вечные истины светлого писания. Собравшиеся его послушать люди стояли со столь низко опущенными в знак послушания головами, что издалека могло показаться, что они и вовсе стоят без голов.

Ильм, чтобы не показаться белой вороной, тоже склонил голову, и бросил в ведерко для пожертвований серебряную монетку. Проповедник немедленно отреагировал на ласкающий сердце звук, окинул вновь прибывшего равнодушным взглядом и продолжил свою монотонную речь.

Некромант постоял немного рядом с ним для соблюдения приличия, а за тем, вежливо обходя сгорбленные неподвижные фигуры, направился к воротам замка.

Заметив приближающегося к ним мирянина, латники немного оживились. Ильм в душе порадовался за них. Скучная здесь служба. Без огонька, без задора. Тишина и покой, поскольку даже среди дураков не находится желающих бузить в столь торжественной обстановке.

— Зачем пожаловал? — дорогу некроманту перегородил храмовник с нашивками старшего оруженосца.

— Хочу поговорить с братом-куратором.

— Не положено.

— Отчего же? — Ильм постарался удивиться как можно искреннее.

— Брат-куратор занят. Молитвой и радением на благо паствы. Если желаешь облегчить душу свою таинством исповеди, то приходи на закате в малый предел кафедрального собора. Брат-исповедник со смирением выслушает тебя.

— У меня назначена встреча, — холодно обронил некромант, — постарайся не тратить зря свое и мое время.

— Не положено, — заученно пробубнил латник.

— Кем не положено?

— Никому не положено.

— Уф…, - выдохнул Ильм, начиная сожалеть о том, что притащился в такую даль, — давай посмотрим на этот вопрос другой стороны…

— Мудрование есть признак ереси.

— Мы без мудрования… Что с тобой сделает брат-куратор, когда узнает, сколько времени ты меня мурыжил?

— Ничего не сделает. По его распоряжению никого и не пускаем.

Три храмовника, стоящие чуть в стороне, утвердительно качнули головами.

— Что же мне делать?

— Иди своей дорогой и не отвлекай нас по пустякам.

— То есть брат-куратор для вас есть пустяк, — не замедлил вцепиться мертвой хваткой в неудачно построенную фразу Ильм, — ему, пожалуй, будет очень любопытно узнать, какого о нем мнения его подчиненные.

— Я не о том глаголил, — немного стушевался стражник.

— О том, о том, — ядовито продолжил Ильм, — и, кстати, приведи себя в порядок. Шею вымой и с другого конца тоже…

— Не понял…

— А что здесь понимать? С такими языкастыми у мастера Гийома разговор короткий. Либо на виселицу, либо на кол. Сам знаешь.

— Погоди, погоди, — расстроился старший оруженосец, — ты, что из доверителей его?

— Из них, — Ильм толком не знал, кто такие доверители, но решил отыграть партию до конца.

— Сразу надо говорить. Вон капюшон надвинул, лица не видать. Развел тут канитель… Сейчас проводят тебя.

Один из стражников покинул свой пост и жестом пригласил некроманта следовать за собой.

Путь к брату-куратору пролег ровнехонько вдоль стены и закончился довольно быстро. Ильма встретила большая, обитая железными полосами дверь, скрывающаяся от посторонних глаз за массивными каменными тылами большого двухэтажного здания. То ли это был городской склад, то ли еще что-то подобное — постройка выглядела насквозь казенной. В каменном ущелье, образованным двумя отвесными стенами было сумрачно, сыро, но при этом чисто и аккуратно. Никаких отбросов и мусора. Похоже, за этим местом следили и посторонних нещадно гоняли…

Латник взялся за кольцо, заменявшее ручку, и несколько раз ударил им по специальной металлической пяте.

— Кто там? — голос с другой стороны двери прозвучал как из глубокого погреба.

— Свои.

— Слово скажи.

— Ворон и ключ.

На уровне лица распахнулось маленькое забранное решеткой оконце. На Ильма и его сопровождающего глянули два подозрительных глаза.

— Да открывай уже, — немного раздраженно протянул латник, — чего таращишься?

— Служба такая, — пробурчал привратник, — ща открою…

Щелкнул замок, и дверь неслышно распахнулась. Ильм подивился ее толщине. Такую "калитку" тараном не с первого удара возьмешь. Да и негде развернуться здесь с тараном. Четыре человека в ряд едва встанут…

— Кого привел? — коренастый брат, одетый в коричневую рясу, смачно почесал под мышкой, и вяло зевнул. На широком, смуглом лице его было не больше смирения, чем на лице портового вышибалы. К тому же на поясе висела увесистая дубинка, усиленная металлическими кольцами. Предназначалась она, видим, для того, чтобы напоминать окружающим о бренности бытия.

— Этот человек на второй ярус, — латник слегка подтолкнул Ильма вперед, — бывай, я ушел.

— Бывай. До вечерней службы.

Дверь тихо закрылась и наглухо отгородила Ильма от внешнего мира.

— Меч отстегни.

Ильм покорно расстегнул перевязь. Спорить в этих мрачных стенах язык не поворачивался.

— Руки подыми, — служитель ордена обошел его сзади и со знанием дела похлопал по одежде.

— Нет у меня больше ничего.

— Все так говорят, — крепкие руки стиснули бока как тиски, — стой спокойно.

Ильм вздохнул и стал терпеливо ждать, пока чужие ладони перестанут шарить по карманам. Наконец обыск завершился. Привратник с немного разочарованным видом отставил отобранный меч к стене и приказал Ильму следовать за собой.

Идти пришлось долго.

Постепенно они углубились в самые недра резиденции ордена. За спиной остались бесконечные вереницы коридоров, спуски и подъемы, обычные и винтовые лестницы.

Некромант долгое время занимался только тем, что пытался запечатлеть в памяти все хитросплетения пути, но несколько раз сбился, засмотревшись на великолепные мозаичные панно, украшавшие стены. Неутешительный вывод напрашивался сам собой. Обратную дорогу без посторонней помощи он ни за что не найдет.

Нудное путешествие закончилась в небольшом совершенно пустом зале округлой формы. Ничего в нем не было запоминающегося и примечательного. Только ровно вымазанные побелкой стены, деревянный пол, натертый до янтарного блеска да потолок, задрапированный темно-синим бархатом. Единственным украшением служила затейливо украшенная резьбой деревянная дверь с начищенной до блеска медной ручкой.

Провожатый с почтением приоткрыл ее и кивком головы предложил Ильму пройти внутрь.

— Жди здесь и никуда отсюда не уходи.

— Не уйду.

— Тогда всех благ.

Дверь тихо захлопнулась, и некромант остался наедине с просторной светлой комнатой. Обстановка в ней оказалась более чем скромной. Большой, девственно чистый стол. Четыре стула с высокими спинками вокруг него. Один из них выглядел чуть более солидно и богато. Он, по всей видимости, предназначался для хозяина этого кабинета. В дальнем углу обнаружилась конторка с небрежно разбросанными письменными принадлежностями. Над ней, подсвеченный зеленоватым огоньком лампады, висел образ Единого, обрамленный в золотой оклад.

Ильм, поскрипывая пыльными сапогами, подошел к столу, выдвинул стул и присел на самый его краешек. От нечего делать посмотрел на грязные голенища и тут же перевел встревоженный взгляд на пол. Гладко пригнанные друг к другу доски на поверку оказались совершенно чистыми. Некромант украдкой выдохнул. Конфуза не случится. Видно всю уличную грязь размазал, пока сюда добирался по внутренним переходам.

Он прислушался к мертвой тишине за дверью.

Интересно, где Гийом? Возможно, дела у брата-куратора. Еретик какой-нибудь матерый в пыточном подвале, или трапеза скромная. Дело давно к полудню идет. Или принято здесь немного задержаться, чтобы придать себе дополнительную значимость и вес. Кстати, кто такие доверители? И зачем они нужны? А что, если он зря так назвался? Может, к этим самым доверителям отношение, как к людям третьего сорта? И откуда Гийом узнает, что здесь его ждет именно маг-лейтенант? Тогда есть реальный шанс просидеть здесь до вечера, а может быть и до следующего утра.

Ильм от нечего делать и желая ускорить внезапно ставшее таким тягучим время, принялся считать. Про себя, разумеется, не вслух. Дабы не быть заподозренным в излишнем мудровании. Сначала досчитал до сотни. Потом до двухсот. Потом дотянул до пяти сотен. Чихнул и сбился со счета…

Где же брат-куратор?

Некромант встал, заложил руки за спину и прошелся по кабинету, стараясь не слишком сильно стучать каблуками. Заняться было категорически нечем. И тут его внимание привлек новый посторонний звук. Это был ритмичный барабанный бой.

Ильм подошел к окну.

Его взору открылся небольшой плац, на котором, как фигуры на шахматной доске, выстроились обнаженные по пояс мужчины с длинными мечами. Перед ними стоял барабанщик и еще какой-то тип в плаще с длинным жезлом в руках.

Ильм прирос к тонкому, чисто отмытому стеклу. Такого он еще не видел…

Удар жезла. Четкий барабанный ритм. Строй как единое целое сдвинулся с места, и клинки слитно очертили в воздухе сложный узор упражнения.

Удар жезла. Барабанный бой. Следующая фигура.

Удар жезла. Барабанный бой. Снова единообразный полет мечей.

Жезл принялся стучать все быстрее и быстрее. Барабан вслед за ним тоже начал ускорять свой ритм. Люди задвигались энергичнее, но все также четко и слаженно. Сосредоточенные лица, широкие спины, налитые силой мускулы.

Ильм озадаченно почесал затылок. Попал на синяк и поморщился от боли. Ничего себе подготовка. Не чета гарнизонной вольнице. Кто это? Рекруты, которых гоняют до седьмого пота, или ветераны, не желающие расслабляться ни на миг? В любом случае впечатляет. Выходит, здесь не только поклоны бьют…

— Ты убит, лейтенант, — знакомый голос сухо прозвучал за спиной.

Ильм слегка вздрогнул, но повернулся нарочито медленно.

Гийом выглядел на этот раз неожиданно просто, даже как-то по-домашнему. Без всяких излишеств и намеков на высокий духовный сан. Сандалии на босую ногу, широкие холщевые штаны и просторная, немного мешковатая туника. Только глаза и лицо брата-куратора были сосредоточены и совсем не располагали к задушевным посиделкам у камина.

— Добрый день, благостный, — учтиво поклонился Ильм, — в вашем приветствии, я полагаю, скрывается глубокая аллегория. Что ж, с точки зрения учения о душе, я, взваливший на плечи груз магии, действительно мертв. Мертв душой. А в остальном таким себя не ощущаю.

— Никаких аллегорий. Ни поверхностных, ни глубоких. Только горькая правда жизни и ничего более. Я мог сейчас тебя совершенно спокойно убить. Ты бы даже ухом не повел.

— Я, признаться, не рассматривал ваше появление здесь в таком свете.

— Не стоит недооценивать даже потенциально безопасную ситуацию. Разве ты пришел сюда по доброй воле?

Ильм опустил глаза. Последний их ночной разговор не слишком располагал к добровольным поступкам, но сейчас эту шероховатость очень хотелось обойти.

— Вы обещали хорошее вино. И вот я здесь. Кто же откажется попробовать знаменитые напитки из ваших погребов?

— Ах да, — Гийом сокрушенно развел руками, — как же я запамятовал… Сейчас распоряжусь, чтобы принесли повод для нашей встречи.

Он громко хлопнул в ладоши. Дверь чуть приоткрылась и в проеме показалась исполненная служебного рвения физиономия.

— Вина и пару кубков, — повелительно бросил брат-куратор.

Физиономия тут же исчезла.

Гийом перевел взгляд с двери на некроманта.

— Так что, лейтенант, береги спину. Это первое, что я хотел тебе сказать. Точнее, не хотел, но так получилось. В, общем, сам виноват.

— Я должен был стоять по стойке смирно?

— Не дерзи, — брат-куратор чуть слышно стукнул указательным пальцем по столу, - здесь тебе не гарнизонная казарма. И не бабкины именины. Скажем просто. Ты на чужой территории. И такая территория может быть где угодно, пока мы заодно, — Гийом немного выделил последнее слово, — учти это.

— Учту.

— Надеюсь, что разумный подход к жизни в тебе преобладает. Теперь еще кое о чем не слишком приятном. Мне не понравилось… Да, именно не понравилось то, что ты при последнем нашем разговоре не уточнил, как, собственно, сюда попадешь.

— Но я прошел… Сумел пройти…

— Чего ты сумел? Ты такой наивный или прикидываешься? Неужели ты думаешь, что тебя вот так просто сюда бы привели? Да никогда в жизни! Это я конфиденциально проинструктировал наряды, которые выходят на ворота. Разумеется, я им разрешил немного повалять дурака при встрече с тобой. Что бы все выглядело более правдоподобно. Ты поверил.

— Как они меня опознали? — Ильм разочарованно покачал головой. Маленький триумф не состоялся.

— Знаешь, очень несложно опознать некроманта, по собственной воле желающего встретиться со мной.

— Как это возможно?

— О, — Гийом позволил себе улыбнуться краешком рта, — поверь, это не сложно, даже если ты снимешь с руки свой драгоценный самоцвет. Вся ваша братия у нас под колпаком. Это так. Но это не повод для необдуманных и резких шагов. Все должно быть в меру. Мы за некий баланс сил. Во всяком случае, такая политика орден на данный момент вполне устраивает… Однако, мы отвлеклись, а у нас мало времени. Точнее у меня. Ага, а вот и вино…

Служка тенью забежал в комнату и поставил на столе глиняный кувшин зеленого цвета, бокалы и тарелку с нарезанным мясом.

— Прошу к столу, — Гийом подвинул к себе тот самый большой стул, — присаживайся, лейтенант, угощайся.

— Вы первый.

— Боишься, что отравлю?

— Тем не менее.

— Охотно, — брат-куратор демонстративно плеснул вино по бокалам, и отпил по глотку из каждого, — не превращай осторожность в манию. Можешь наделать ненужных ошибок. Хотя лучше быть осторожным, чем мертвым. Все. Я свой менторский тон на сегодня исчерпал. Думаю, ты все понял. Не стой столбом, угощайся. Повторяю, у меня мало времени.

Ильм выбрал место на противоположном краю стола. Выпил вина, пожевал жареное мясо. Продолжать разговор он не спешил, все еще толком не понимая, зачем он здесь нужен и чего от него хотят.

Гийом с удовольствием опустошил свой кубок и пытливо посмотрел не некроманта.

— Мучаешься от неопределенности?

— Не мучаюсь, но и комфорта особого не испытываю.

— Это пройдет.

— Вместе с моей жизнью?

— Гораздо раньше. Малая информированность для тебя сейчас благо.

— Я так не думаю.

— Зато я так считаю, — Гийом подцепил на вилку кусочек жаркого, — время все расставляет по своим местам. Все. Только что-то раньше, а что-то позже. Меня время тоже за последние дни заставило несколько раз сменить планы… Тогда ночью я планировал при следующей встрече с тобой говорить совсем о других вещах, нежели чем планирую теперь. Всему виной этот проклятый бой. Очень хорошо, что ты выжил. Очень хорошо…

— Что-то прояснилось? — Ильм внимательно посмотрел на собеседника.

— Увы, — брат-куратор тихонько постучал вилкой по полированной крышке стола, — увы… Я знаю не более, чем знал в ночь погрома. Лишенный всякого здравого смысла ночной налет на город. И никаких зацепок. Была у меня мысль попросить тебя допросить кого-нибудь из убитых. Ну что ты на меня так смотришь? Все было бы оформлено совершенно законно. Чрезвычайные обстоятельства, графская виза, благословление нашего магистра. Так вот… трупы были просто нашпигованы магией. Они разложились так быстро, словно их облили кислотой…

— Можно вызвать души.

— Я знаю. Только на это никто одобрения не даст. Это слишком. Ты надеюсь, меня понимаешь. К тому же правило третьего дня…

— Правило третьего дня не обойти.

Перед мысленным взором Ильм всплыла засаленная страница из учебника по прикладной некромантии. Правило третьего дня. Или аксиома Шельда-Римуса. Душа умершего человека и сам умерший человек, будучи поднятым из мертвых на третий день после смерти, теряет память на все события, случившиеся за три последних дня жизни.

— Только три дня, — некромант немного подался вперед, — а, что если есть что-то, что за четыре дня до смерти было…

— Не было. Эти люди самые обычные лесные бандиты. По полураспаду магического фона мы достоверно можем сказать, что колдовством по ним прошлись лишь за день до штурма. К тому же тебе лучше меня известно, какие силы высвобождаются при вызове души. Это тебе не труп поднять. — Гийом посмотрел на него в упор, — ты бы хоть глаза опустил для приличия… Наши следящие кристаллы это безобразие вмиг засекут. И тогда добра не жди. Я, разумеется, окажусь ни при чем, а тебя за одно место возьмут. Нет, Ильм, не пойдет…

— Я просто предложил, — пожал плечами некромант, — нельзя, значит нельзя. Только что делать-то?

— Я долго размышлял и пришел к мысли о том, что нужен человек, способный беспристрастно взглянуть на все это безобразие. Сверху так сказать. Человек, способный к анализу.

— Надеюсь, что не я.

— Разумеется.

— В вашем окружении?

— Здесь таких нет.

— Тогда в магической школе.

— Узколобые ослы.

— Сдаюсь.

— Есть один человек. И ты его знаешь. Его мнение для меня значит очень много… Насколько я знаю, у тебя еще десять свободных дней… Туда четыре дня, обратно четыре и там пара…

— Куда туда? — насторожился Ильм.

— В графство Ношт. К твоему бывшему наставнику.

— К Хонву?

— К нему, родимому. Навестишь старика, все расскажешь. Его послушаешь. Потом мне доложишь. Заодно немного отвлечешься от городской жизни. Ну что, согласен?

Ильм задумался. Сколько прошло лет, с тех пор, как он покинул башню мастера? Восемь лет учебы, да до того еще два года, пока он готовился к поступлению. Десять лет. Немало, а пролетели, как один день. Он давно подумывал навестить своего первого наставника, но каждый раз дела не позволяли воплотить планы в жизнь. А сейчас, словно сама судьба подталкивает его… В городе тошно находиться. И отказать он все равно не сможет. Итак, решено.

— Я согласен, но есть несколько вопросов.

— Задавай, — немного просветлел лицом Гийом.

— Откуда вы знаете про мастера?

— У него и спросишь. Если Хонв сочтет нужным, то объяснит.

— Я могу ссылаться на вас?

— Это непременное условие.

— У меня вообще-то, — Ильм немного замялся, — туго сейчас с наличными…

— Понимаю, — брат-куратор извлек из рукава запечатанный сургучом свиток, — вот, возьми. Здесь все, что нужно, записано. Запомни адрес. Тряпичная улица. Дом, на который смотрит бронзовый лев. Там тебе помогут. Отправляйся туда чуть позже. Ближе к закату. А я пока пошлю гонца, что бы предупредил о твоем появлении.

Ильм с подозрением принял загадочное послание.

— На тряпичной улице одна знать живет.

— Не беда. Ищи и обретешь, — брат-куратор встал из-за стола, давая понять, что беседа подошла к завершению.

Ильм поднялся вслед за ним.

— Когда думаешь в дорогу отправиться? — осторожно спросил Гийом.

— Сегодня.

— Удачи, костяной мастер. Удачи.

— Благодарю. Кто меня отсюда выведет?

— Я лично провожу.

Гийом положил ему на плечо тяжелую руку и, впервые за время их короткого знакомства, улыбнулся. И что-то такое проскочило в его улыбке, что заставило Ильма внутренне содрогнуться и неожиданно для себя сгорбиться.

***

Бронзовый лев, стоявший на высоком постаменте посреди небольшой ухоженной площади, смотрел прямо на помпезный трехэтажный особняк. В таком под стать жить знатному вельможе. Ильм долго рассматривал украшенные витражами окна, прикидывая так и сяк, как он будет оправдываться, когда охрана этого богатого дома начнет выставлять его на улицу. Никак не верилось, что за этими каменными стенами, ждут некроманта с запиской от самого куратора ордена Единого.

Время шло, а дело не двигалось.

Наконец Ильм собрался с духом, подошел к ограде и дернул за шнурок, свисавший с каменного столба. Где-то внутри мелодично звякнул колокольчик.

Прошло несколько томительных мгновений.

Только Ильм собрался позвонить еще раз, как входная дверь распахнулась и на пороге появилась довольно занятная парочка. Крупный, похожий на быка, громила в кольчуге и маленький, сгорбленный старик. Громила подошел первым, скрестил руки на груди и замер, и окинул гостя недобрым взглядом. Всем своим видом он давал понять, что любые не обдуманные выходки будут пресечены сразу и навсегда.

Старик встал чуть в стороне, немного распрямился и обратил на Ильма подслеповатые слезящиеся глаза.

— Кто таков?

Ильм молча протянул ему свиток.

Старик наморщил и без того изрезанное морщинами лицо и сорвал сургуч.

— Так, так…, - проскрипел он, — тебя, значит, и ждем. Так, так… Некромант значит… А чем докажешь, что ты это ты?

Ильм стянул с руки перчатку и блеснул перед его носом черным самоцветом.

Старик удовлетворенно пошамкал губами.

— Проходи, чего встал в проходе…

Некромант протиснулся мимо охранника и, сдерживая шаг, поплелся вслед за горбуном.

Странная компания. И это точно не банк. Вывески нет, а без нее и при таких постояльцах внутри этого дома может быть все, что душе угодно. Но раз Гийом его послал именно сюда, значит доверием старикашка обличен. Гийом человек серьезный. Со всякой швалью дело иметь не будет… Или будет, но при условии, что шваль проверена и перепроверена на вшивость. Не станет же второй человек в местной орденской иерархии пятнать свою безупречную репутацию. Скорее всего, этот старичок самый обычный процентщик. Таких много в каждом городе. Народец этот крутится волчком между добропорядочными горожанами и людьми с не очень чистой совестью. Скупает потихоньку краденые вещи и не забывает порой выколачивать просроченный долг при помощи наемных кулаков. Сейчас все прояснится.

Они прошли небольшой запущенный сад, в котором доцветали поздние осенние цветы и подошли к входной двери.

— Открывай, — старик властно вскинул подбородок.

Ильм послушно взялся за ручку и обернулся. Здоровяк не пошел за ними, как положено телохранителю, а остался стоять у калитки, внимательно разглядывая редких прохожих.

— Ну, что замер? Заходи, здесь не кусаются. И дверь аккуратно прикрой за собой. Чуешь, какая пружина тугая? Весь косяк из-за нее разбили…

Прихожая встретила Ильма дорогим ковром во весь пол и большими зеркалами на стенах. Пользуясь случаем, некромант оглядел свое отражение полностью. С головы до ног. В принципе все было ничего. Не отлично, конечно, но на твердое хорошо. Невысокие сапоги со шнуровкой по бокам, черные, почти в обтяжку шерстяные брюки, длинная темная, тоже шерстяная, туника. Поверх туники серебрится кольчуга, перепоясанная простым кожаным ремнем с квадратной пряжкой. Слева от нее висят ножны с мечом. Осознание того, что клинок тупой, немного портит, несомненно, суровый облик, но об этом ведь никто не знает… Так, что там у нас выше пояса… Меховой плащ, кстати, последний и, наконец, украшение всякого человека — голова.

Ильм прищурился. Отражение его сделало то же самое, отчего стало почему-то похоже на проснувшегося с похмелья Санти… Голова как голова. Черные с изрядной долей седины длинные волосы, правильные черты лица, прямой нос. Вот только кожа бледновата и круги под глазами. Это явление временное. След после травмы и медитаций. Так всегда бывает…

— Хватит рожи корчить, — проворчал старик, — пойдем дела делать. Сапоги разрешаю не снимать.

— Почему твой охранник снаружи остался?

— А неча ему тут делать.

— А не опасно, вот так с посторонним находиться в таком большом доме?

— Я тебя, что ли, опасаться должен? — гобун презрительно усмехнулся, — не волнуйся, паренек, у меня для таких как ты завсегда в рукаве пара козырных карт имеется. Иначе не дожил бы до своих лет. Но это не в обиду тебе. Ты спросил, я ответил… К тому же, раз у тебя с собой такая бумажка, то мне только повиноваться и остается.

— А если бы на меня в пути напали и бумажку того…

— Зануда ты. Не переживай, это не твоя головная боль.

Старик, сердито стуча тапками, завел Ильма в небольшую уютную комнату, наполненную тишиной и покоем.

— Сейчас получишь деньги.

— Под процент?

— Под роспись. Хотя… С таких языкатых, как ты, процент драть надо. Чтобы молчали чаще.

— Уже молчу.

— То-то, — старик приоткрыл конторку и вытащил небольшой мешочек, — так, посмотрим…

Он аккуратно выложил на столик перед собой ровно десять серебряных центурий. В два ряда. По пять штук.

— Пересчитай.

— Ты издеваешься, отец?

— Я тебе не отец. Спасибо, Единый, миловал от таких деток. Пересчитывай.

Ильм послушно передвинул указательным пальцем каждый кругляш на противоположную сторону.

— Все верно. Десять центурий.

— Распишись.

Ильм обмакнул перо в чернильницу и пододвинул к себе лист бумаги. Он оказался совершенно чист. Лишь внизу чернело каллиграфически выведенное опытной канцелярской рукой слово "подпись"

— А…

Не твоего ума дело. Подписывай.

— И не подумаю.

— Подписывай, тебе говорят.

Ильм отложил перо и демонстративно отошел в сторону.

— Хорошо, — старик проворно сунул странный документ в недра конторки, захлопнул дверцу и повернул ключ, — я тебя больше не задерживаю.

— Что ж, уважаемый. Если это все, то позволь откланяться.

Ильм развернулся с твердым намерением поскорее покинуть это не слишком приятное место. Сам как-нибудь соберется в дальний путь. Без помощников.

— Погоди, погоди, — сухая рука с неожиданной твердостью вцепилась в его плащ, — погоди. Не серчай. Мы еще не закончили.

— Так выдай мне деньги и воду попусту не мути. Только сразу хочу сказать, что десять монет мне мало. Этих денег не хватит, чтобы Туров из конца в конец пересечь. Да и мастер Гийом вряд-ли такое скупердяйство одобрит.

— Ладно, еще десять сверху, — неожиданно сдался горбун, — но не центурием больше.

— Это другой разговор.

Ильм пересчитал деньги и прислонился к стене, сложив руки на груди. Вся эта нелепица начинала его немного раздражать. Гийом с его непонятными интересами, старикан этот подозрительный… Тайное общество прямо, леший всех раздери. Самое обидное, что причиной всей этой странной истории его собственная глупость.

— Будет сердится-то, — миролюбиво произнес горбун, — давай лучше оружие твое посмотрим.

Некромант молча вытащил меч.

Хозяин дома извлек из кармана неожиданно белоснежный платок, промокнул им уголки глаз и взял в свои руки оружие. Подошел поближе к окну. Повертел, поковырял сталь ровно обстриженным ногтем.

— Плохой клинок. Могу даже угадать, откуда она у тебя. Из запасников городского арсенала. Так?

— Так.

— С таким много не навоюешь. Придется дать тебе что-нибудь более приличное. Пойдем.

Они перешли в соседнюю комнату.

От увиденного захватило дух, но Ильм сдержался и сохранил невозмутимое выражение лица. Помещение было чуть больше предыдущего. Опять ковер под ногами. И ни одного предмета меблировки. Зато вдоль стен сплошные стеллажи с холодным оружием. Почти до потолка. Кинжалы, стилеты, топоры, мечи, копья, алебарды. Даже сюрикены неровной горкой сложены на одной из полок. Да тут целый склад…

— Выбирай.

Некромант замер заворожено, пытаясь свести разбежавшиеся в разные стороны глаза. Хотелось сразу все. И не по тому, что он владел всем представленным здесь ассортиментом. Просто потому, что это было оружие. Настоящее. Как говорится, с большой буквы. Руки сами тянулись погладить холодную сталь, доведенную руками неизвестных мастеров до совершенства.

— Эх, — старик понимающе хлопнул Ильма по плечу, — придется помогать. Начнем с простого. Топор или меч?

— Меч.

— Ясно. Длина?

— Полторы руки.

— Эй, парень, приди в себя. Я тоже, когда сюда захожу, некоторое время стою завороженный. Магия оружия. Ничего не поделать. Хорошо, что ты полуторник хочешь. Я в молодости тоже такие мечи очень даже уважал. И сейчас, на старости лет, все такие клинки здесь пересмотрел. Слаб стал, а руки все рано тянуться. Хоть подержать… М-да… Вот отличный экземпляр.

Ильм с благоговением принял клинок.

Длинное лезвие шириной в три пальца, простая крестовина.

Он сжал рукоять.

— Ну, как?

— Тяжеловат немного, а в остальном очень хорош. Рукоять лежит, как влитая.

— Прекрасно. На самом деле, он не намного тяжелее своих собратьев. У него отличный баланс, таким образом, нагрузка на мышцы будет скомпенсирована. И сталь превосходная. Я полагаю, этот клинок выдержит удар трольего молота и не лопнет. Берешь?

— Если можно…

— Можно, можно. Кстати брат-куратор просил обеспечить тебя оружием навсегда. Как-то коряво я выразился… Короче он твой.

— Спасибо.

— Ничего, отработаешь. Хе-хе…Пойдем дальше.

В следующей комнате на специальных крюках висели доспехи. Тяжелых лат некромант не заметил, а вот разных кольчуг было в избытке. Снимать подарок Санти некромант не собирался, и, заметив, как старик начал что-то лихорадочно искать, приготовился стоять насмерть за свое имущество.

— Нашел, — облегченно вымолвил горбун, наполовину скрывшись в недрах большого, окованного железом сундука.

— Свою кольчугу не отдам, — решительно предупредил Ильм.

— И не надо. Поверх наденешь. Смотри…

На лавку, звякнув сталью, легла длиннополая кожаная куртка без рукавов, плотно обшитая металлическими пластинами. Каждая пластинка была немного скруглена снизу. Каждый следующий ряд немного захлестывал предыдущий так, что в целом доспех напоминал крупную рыбью чешую.

— Топиться в таком хорошо.

— Шутник, — недовольно проворчал горбун, — облачайся и не рассуждай. Это приказ Гийома. Категорический приказ.

Ильм нехотя расстегнул ремень и с кряхтением натянул на себя пластинчатый доспех. От предложенной помощи он отказался сразу — надо было определиться, сможет ли он облачиться во все это самостоятельно. Смог.

Некромант затянул пояс поверх обновки. Ощущение было такое, будто он создан природой не из костей и мяса, а из цельного куска гранита.

— Хорош, — старик оглядел его со всех сторон, — теперь, чтобы мечом тебя прорубить очень надо постараться. И топором тоже. На ножи всякие вообще можно наплевать… И на стрелы со средних и дальних дистанций. Только арбалетчики остаются твоими злейшими врагами. Так… Щит тебе не нужен. Поножи и наручи тоже…Шлем возьмешь?

— Пожалуй, нет.

— Правильно. Я тоже не сторонник горшки на голову одевать. А вот подшлемник стеганный рекомендую. Зима на носу.

— Подшлемник возьму.

— Да, совсем забыл, — хозяин странного дома с досадой сплюнул и торопливо юркнул в коридор.

Ильм проводил его озадаченным взглядом, уже не зная, что ожидать дальше, и попытался почесать спину о дверной косяк. Унять зуд удалось лишь с четвертой попытки. Два слоя брони гибкости ему, увы, не добавили.

Немного запыхавшийся старичок тем временем вернулся со свернутым в трубочку пергаментом.

— Это подорожная. Графства Туров и Ношт. Полная свобода передвижения. Теперь пойдем, я тебя познакомлю с твоей конякой. Зверь разумный. Самое главное магии почти не боится. И кличка у него подходящая. Леший.

Они вышли из дома с противоположной стороны, и почти сразу уткнулись в большой сарай, от которого даже снаружи исходил терпкий запах конюшни. Старик с неожиданной ловкостью сбросил в сторону длинный брус, запиравший широкие двери, приоткрыл одну из створок и указал пальцем во тьму.

— Иди, общайся.

Знакомство с Лешим прошло на удивление легко и просто. Ильм, знавший, как трудно лошади свыкаются с обществом некроманта, был приятно удивлен. Крупный вороной жеребец благосклонно принял подношение в виде в виде большого ломтя хлеба, позволил похлопать себя по крепкому мохнатому боку и вообще не показал ни малейших признаков беспокойства.

Старик на прощание сунул в дорожную сумку некроманта шмат копченого сала, круг сыра, хлеб и милостиво предложил убираться на все четыре стороны, предупредив напоследок, чтобы язык держал за зубами.

Ильм молча поклонился и запрыгнул в седло.

Вскоре он неторопливо ехал по улицам Турова, поглядывая свысока на обычную дневную суету. Его ждала дорога. Его ждала встреча с первым учителем, заменившим когда-то и мать и отца.

***

Дорога, вопреки ожиданиям, оказалась легкой и почти приятной. Погода, всем своим видом предрекавшая скорый снег, неожиданно прояснилась и расщедрилась на блеклое, скупое на тепло солнце. Но, несмотря на эти маленькие радости, все говорило о неумолимо приближающейся зиме. Иней, плотно укрывающий землю, упрямо не хотел таять даже днем. Да и холодный ветер все сильнее запускал свои цепкие пальцы под одежду.

В остальном все прошло гладко.

Тати лесные не выскакивали на дорогу и не предлагали елейными голосами по собственному желанию расстаться с кошельком и конем. В забытых богами придорожных тавернах требовали за постой недорого и кормили вполне сносно. Клопы из соломенных лежаков вылезали осторожно, не причиняя особых беспокойств, местный люд сиживал за столами чинно и драк с пьяных глаз не учинял. Конь разменивал версту за верстой ровно, не выказывая ни малейших признаков усталости.

Ильм дивился про себя столь удачно складывающимся обстоятельствам и поплевывал за спину, чтобы не сглазить удачу.

Мимо проносились пожелтевшие поля, болотца и небольшие озера, облетевшие и ставшие совсем прозрачными леса. В одиноких поселениях, попадавшихся на пути, было малолюдно — пора сбора урожая миновала, и селяне не спешили без особой нужды покидать свои дома. Разве что у питейных заведений встречались небольшие компании подвыпивших мужичков, да и то не всегда.

Время пролетело незаметно, и вот, на закате четвертого дня пути, дорога нырнула в узкую долину, укрытую густым вечерним туманом. Сквозь его клубы проступали очертания соломенных крыш.

Налетевший ветерок донес запахи навоза и дыма, послышался далекий собачий лай. Ильм вздохнул полной грудью и мысленно поздравил себя с окончанием пути. Вот они Вешки. Место, где он когда-то вновь обрел дом…

Люди селились в этих краях с незапамятных времен. Причины тому были вполне объяснимые: водился здесь пушной зверь, грибы и ягоды родились в изобилии, рыба ловилась на удивление крупная. Несмотря на ощутимое дыхание северных ветров, пшеница поднималась к концу лета в человеческий рост, склоняя к земле тяжелые колосья. А заливные луга? Охочие до работы мужики за сезон легко накашивали столько травы, что заготовленное сено потом без ущерба для собственного хозяйства продавали в соседние графства. И поселения здесь были большими, не в пример другим местам. Целые городища. В каждом имелось обязательно несколько улиц и с дюжину переулков…

Ильм посмотрел на окрашенный багряными красками горизонт.

До башни Хонва, затаившейся в лесной глухомани, отсюда рукой подать. Только соваться туда сейчас значит обрекать себя на большой риск. Солнце уже село, а наставник, помнится, любит обставить свой быт со вкусом. Тем более если дело касается его безопасности. Наверняка старик уже активировал весь свой ночной арсенал. Ловушки всякие магические, а может, и нежить прикормленную вокруг башни выпустил кости размять… Поди, объясни ей, что ты тоже некромант…

Ильм остановил жеребца и задумчиво оглядел дорогу перед собой.

Разумней всего будет заночевать в таверне. Поесть спокойно, пива выпить, отоспаться, а завтра утром можно и в гости пожаловать. Да, пожалуй, так он и поступит.

Некромант потянул поводья, и Леший послушно потрусил к высокому тыну, кольцом опоясавшему городище.

Его не ждали — створки ворот оказались плотно закрытыми. Ильм одобрительно оглядел их свежие, еще слегка пахнущие смолой, плотно пригнанные друг к другу доски и спрыгнул на землю. Очень жаль, но покой служивых людей придется потревожить.

Некромант коротко, звонко свистнул.

С той стороны ограды послышались осторожные, мягкие шаги. Понять принадлежат ли они одному человеку или нескольким было совершенно невозможно. Ильм подождал еще немного и с размаху ударил ногой по одной из створок. Доски жалобно крякнули, гулкое эхо отскочило от мореных временем бревен. В ответ ему из громады черневшего невдалеке леса кто-то мрачно и раскатисто ухнул и захохотал противным скрежещущим голосом.

За воротами звякнул металл и кто-то громко и смачно рыгнул.

— Кого там в ночь мороки болотные принесли? — осведомился чей-то голос с плохо скрываемым раздражением.

— А ты, как полагается гостеприимному хозяину, спроси, тыква лесная, — невозмутимо отозвался Ильм.

— За тыкву можно и в ухо получить, — обиделся голос.

— Так ты открой, а то каждый мастер из-за стены грозиться.

— Не положено, староста запретил в ночи путников пускать.

— А если я тебе монету дам?

— Ну если так… — засомневался голос — не… сейчас монетка, а утром кто-нибудь старосте донесет и всыпят нам десять плеток за малое усердие на службе. Нет, отдыхай под стеной, а утром разберемся.

— Две монеты.

— Три…

— А ты брат, вымогатель. Вот я тут у ворот высплюсь, а утром в ноги к старосте твоему упаду, да расскажу, как ты по ночам бедных странников обираешь… И центурии ему вручу для убедительности. Я думаю, это потянет плеток на двадцать…

— Ну ладно… давай две медяшки и входи.

— Один и завтра староста ничего не узнает.

— Чтоб тебя…

Ворота чуть-чуть приоткрылись. Ровно настолько, чтобы пропустить человека и коня.

Сонные стражники, обряженные в кожаные куртки, мрачно оглядели с ног до головы неуступчивого гостя и сразу же предложили расплатиться. Получив мзду, мужички подобрели, но подорожную все равно попросили показать.

Ильм с полным равнодушием и передал в немытые руки дорожный патент. Привратники долго изучали его содержимое, сосредоточенно шевеля губами и морща лбы, потом махнули на это занятие рукой и отпустили некроманта на все четыре стороны.

Он шагнул вперед, ощущая, что пересекает невидимую границу. Между настоящим и прошлым. Его переполняло одно желание: внимательно впитывать всё старое что осталось и новое, что появилось. Места то, как не крути, родные.

В поселении мало что изменилось. Все те же деревянные дома, крытые тесом. Бычьи пузыри вместо стекол. Все те же высокие заборы и сараи. Только лица людей, попадающихся навстречу, были совершенно незнакомы. Столько лет прошло, шутка ли…

Незаметно для себя, Ильм оказался на центральной площади. Здесь он пошел медленнее, а потом и вовсе остановился. Конь, вальяжно стукавший копытами за спиной, тоже остановился и уткнулся горячими ноздрями некроманту в плечо.

Здесь тоже ничего не изменилось.

Все так же возвышался потемневший от времени шпиль деревенской часовни. Слева блестел стёклами в маленьких оконцах, приземистый дом старосты. За ним виднелся длинный рубленый бок большого деревенского амбара. Справа, призывно поскрипывая на ветру, качалась вывеска трактира. За питейным заведением, соперничая в высоте с храмом, торчала дозорная башня. И снова заборы, заборы, заборы и разномастные домишки, прячущиеся за ними. Никакого камня, только дерево.

Ильм пригладил волосы и улыбнулся. Эх, хорошо…

Парнишка лет тринадцати, сидевший у входа в корчму и лениво щёлкавший семечки, заинтересованно стрельнул глазами в его сторону.

— Чем помочь, мастер?

Ильм, подкинул в руке мелкую монетку и кинул юнцу. Ловкие руки цепко ухватили добычу.

— Коня пристрой.

— Всенепременно, — парень тряхнул сальными волосами, — всё в лучшем виде будет. Только ты в трактир не ходи. Трактирщик дюже лютый сегодня. Всех взашей гонит.

— Я проверю.

Некромант широко распахнул входную дверь.

Над головой звякнул колокольчик. Ильм немного задержался на пороге, давая глазам привыкнуть к царящей в зале полутьме. Манящие, запахи жареного мяса, лука, чего-то еще, незнакомого, но необычайно аппетитного навалились на него со всех сторон.

Постепенно сквозь синеватую дымку проступила приземистая фигура трактирщика, прислонившаяся к стойке. Некромант отчетливо разглядел его окладистую бороду и крупный нос.

— Есть кто живой?

— Не принимаем, — хрипло буркнул бородач, — видишь, нет никого… Так что, давай, иди своей дорогой…

— Опять похмельем мучаешься? — Ильм иронично улыбнулся.

— Чего? — трактирщик вышел на середину зала и упер руки в бока, отчего стал похож на небольшого лесного медведя, вставшего на задние лапы, — ты кто такой?

Ильм решил не испытывать судьбу.

— Остынь, Гарт, или не узнаешь меня?

Трактирщик впился в него пронзительным взглядом и шмыгнул носом. Откровенно свирепое выражение на его лице сменилось сначала на удивленное, а потом корчмарь и вовсе расплылся в улыбке.

— Ильм? Ильм! — Гарт широко раскинул руки и кинулся на встречу, — вот так встреча! Сколько лет!

Обнялись крепко, по-мужски, с чувством похлопали друг друга по спинам.

— А я, признаться, думал, что ты меня не узнаешь, — Ильм с удовольствием всмотрелся в пышущее здоровьем лицо корчмаря.

— Как тебя забудешь, — трактирщик весело оскалился, — я тебя всегда выделял среди других ребят, поскольку ты у Хонва жил. А после того случая, когда ты сам, без разрешения наставника, попытался корову у вдовы Хельмог от лишая исцелить, то и вовсе. Помнишь, ты тогда совсем зеленый был.

— Ага, — развеселился от нахлынувших воспоминаний Ильм, — только вместо этого у конюха падший накануне мерин поднялся.

— Точно, — хлопнул рукой по бедру Гарт, — и принялся носиться по деревне, как сумасшедший, пугать всех, лягаться, а уж смердел-то как… Хорошо, что твой наставник недалеко оказался.

— Да уж…

— Есть хочешь?

— Не откажусь. Слушай, Гарт, а чего ты один? Без посетителей?

— А…, - трактирщик махнул рукой, — не обращай внимания. Вчерась перебрал здорово. Сегодня башка, как котел, вот и лечусь рассолом. И гоняю всех, по причине дурного расположения духа. Ничего, завтра буду работать в полную силу. Сейчас принесу тебе мяса. Холодное, правда. С утра.

— Ничего, пойдет и холодное. Как тут у вас житье, бытие? Смотрю, ворота новые справили…

— Только ворота и справили. В остальном как обычно. Налоги дерут в три горла. Барон наш со своей дружиной за время летних охот почти четверть посевов изгадил. Девок повадился таскать. Седина в бороду, темные духи в ребро… С твоего наставника хотел пошлину взыскать за пользование башней.

— И что? — разом насторожился Ильм.

— Ничего. На Хонва где сядешь, там и слезешь. Что-то пообещал он барону такое, — Гарт неопределенно взмахнул рукой, — ну, тот и удалился ни с чем. Весь в ожидании чуда. Только дождется ли, вот это вопрос.

— Хонв такой, — подтвердил некромант, — слушай, а чего это староста ваш такого страха навел на местное ополчение? Мужики мягкое место берегут пуще головы.

— Староста теперь у нас такой. Не знаешь чего от него ждать.

— Что значит теперь? А Логверт?

— Тю, вспомнил…, - трактирщик откупорил пробку и подставил кружку под пивную струю, — пропал Логверт. Уж три зимы минуло с тех пор…

— Как пропал?

— Как люди пропадают, так и он пропал. Пошел как-то по осени с внучкой к каменному кругу за грибами и все. Внучку то его я хорошо знал, девочка была добрая и смышленая. Я ей все куколок деревянных вырезал. А, да что говорить…

Ильм и расстроился и удивился одновременно. Пропавший староста знал окрестные места, как свои пять пальцев. Нет, не мог старина Логверт заблудиться. Тем с ним была внучка, в которой он души не чаял. Значит либо звери напали, либо кто-то убил… Каменный круг место дальнее и глухое.

— Плохие новости… Кто теперь во главе общины?

— Да прислали от барона одного… Лучше бы и вовсе без старосты жить.

— Что, так плох?

— Гнилой человечишка. — Гарт огляделся и понизил голос, — мы тут значит когда скумекали, что Логверт того пропал, собрали сход. Ну, натурально хотели нового старосту выбрать, а барон арбалетчиков своих конных полусотню сюда возьми и пригони, видно кто-то шепнул. Ну, народ, понятно, сначала попробовал возмутиться, да не тут-то было… Двух или трех самых ретивых сразу пристрелили. В общем, поостыли все сразу, потом на середину площади вышел баронский холуй, достал пергамент и зачитал указ о назначении к нам нового старосты. Такие дела…

Гарт живо накидал на стол разной снеди, поставил пиво и с отеческой заботой стал наблюдать, как Ильм уплетает еду. Дождавшись, когда некромант немного насытится, он чинно потер бороду и со значением кашлянул в кулак.

— Ты сам-то как, по делам, али проездом?

— Считай, что так и так, — Ильм отхлебнул из кружки и закатил от удовольствия глаза, — пивко у тебя знатное. Просто живая вода…

— Сам варю, или забыл?

— Нет, не забыл, только умелые руки и похвалить лишний раз не зазорно.

Трактирщик приосанился.

— А вообще… ну то есть, как по жизни то устроился? Вона сколько времени прошло… не счесть.

— Высшую школу закончил по весне.

— Да ну! — на грубом лице Гарта проступил почти детский восторг, — так ты теперь мастер?

— Мастер.

— Вот это я понимаю… Не зря ты у старика три года ошивался. Малек он тебе мозги вправить смог. Нет, ну ты погляди! Мастер! Каково!… А, извиняюсь за любопытство, по какой стезе?

— Как и Хонв.

— Выходит, и ты с тропы мертвецов не свернул.

— Знаешь, каждому своё.

— Ну и как к тебе отношение?-

— По-разному. Кому то помогаю, где то взашей гонят. Поверь, ничего нового.

— Хорошо ручку золотят?

— По-разному. Чаще серебро, реже золото. Мне порой и слов благодарности от бедняка достаточно.

— Получается, полгода по дорогам болтаешься…

— Не угадал. В Турове служу в гарнизоне. Контракт на пару лет подписал.

— Армия дело серьезное. Для мужчин. И на какую должность тебя взяли?

— Лейтенант.

— Ишь…,- Гарт уважительно посмотрел на некроманта, — правильно говорят, что ученье свет. Только начал служить, уже офицер… А я как лапоть был, так лаптем и останусь. По молодости в панцирной пехоте десять лет оттрубил, а только до сержанта и выслужился… Тогда все понятно. А то я смотрю и понять не могу. Вроде говоришь, что с деньгами не очень, а доспех и оружие у тебя на кругленькую сумму тянет. Ясно теперь.

Кстати, Хонва-то навестишь, коли оказия такая вышла?

— За этим и приехал. Отпуск получил и решил в родные края наведаться. Только я к нему завтра поеду. Днем. Позволишь у тебя заночевать?

— О чем речь, лейтенант! О чем речь! И денег не возьму. Ты это… правильно решил к башне ночью не ходить… Чертовщина там всякая. Я вот по дури вчера в ночь поперся, так едва ноги уволок. Хорошо издалека пакость эту заметил… Дунул так, что только пятки засверкали.

— Что случилось то?

— Тут такое дело, — Гарт потер макушку, — на днях кузнецова дочь занемогла, так твой дорогой учитель сказал, пусть, мол, травница лечит… Вроде, дел у него по горло. Нет, я конечно, ничего не хочу сказать против мастера Хонва… Но все же…Вот… А у кузнеца с травницей тоже не маслом отношения смазаны. Он тут намедни ей серп выковал. Очень неплохой, я видел. А это старая дура вой подняла… Вишь, не угодили ей… Короче, она тоже отказала. А девке вчера к ночи совсем лихо стало… Ну, кузнец ко мне пришел. Сам не свой. Я и решил удачу попытать еще раз. Попытал…

— С девкой-то что вышло?

— Да боги знают, да Единый ведает, — развёл руками Гарт, — она вишь, с подружками намедни искупалась в озере. Сам знаешь, сейчас под осень вода, что твой лёд… Ну, засопливилась сначала. Поначалу кому какое дело до ее соплей было? Что, соплей, что ли не бывает? У всех бывают. Да… У меня вон с похмелья всегда текут. Ну вот… Стало быть, день за днём идет, а ей всё хуже и хуже. Ты ж умеешь лечить, а? Не всё же с мертвечиной забавляться…

— Лечить немного умею.

— Помоги, а? Памятью предков прошу. Сгинет ведь девка, как пить дать, сгинет. А она у кузнеца единственный свет в окошке. Он за нее светлого короля продаст, и жалеть потом не будет. Знаешь, как он мне говорит всегда? Я, мол, не пью только из-за дочурки. Посмотрю на нее, порадуюсь, и желание напиться меня стороной обходит. А раньше то, как пил. Сам помнишь.

— Ага, — кисло скривился Ильм, — пьяные дебоши местного кузнеца были отчасти сравнимы с высоким искусством, ведь всем селением одного человека усмиряли, — и что, совсем себя в руки взял?

— Шесть годов ни-ни, — стукнул кулаком по столу Гарт, словно печать поставил подтверждающую, — если только эля хлебнет. Но не вусмерть. А он же мастер какой… Поможешь, а? Мы заплатим, не поскупимся.

— Денег я не возьму. И ничего заранее не обещаю. Сначала надо посмотреть. Кузнец там же живет?

— Там, там. Куда ему деваться. Ты сходи, а я пока комнатку тебе приготовлю.

— Эх, уже пошел…

Ильм запахнул плащ и поднялся с лавки. Еще один беспокойный вечер ему был гарантирован.

***

Ильм застал кузнеца за работой. Некоторое время он просто стоял у него за спиной и заворожено смотрел, как под ударами пудового молота плющится на наковальне, брызгая в разные стороны желтоватыми искрами, багровый, как будто светящийся изнутри, кусок железа. Как он постепенно приобретает форму, подчиняясь силе и воле человека. Как перекатываются тугие мускулы под кожей. Как пот ручьями течёт по голым спинам мастера и его подмастерья, тяжело качающего кузнечные меха.

Сколько раз Ильм не наблюдал кузнецов за работой, а таких случаев было немало, всегда не уставал удивляться запасу физической прочности человеческого тела. Поди, попробуй, помаши таким оковалком день напролет, да ещё в такой жаре. А потом завтра. И так всю жизнь. И при этом изготовь нужную в хозяйстве или в военном деле, вещь. Изготовь качественно, с душой. Или грош тебе цена. Ни в какой, самой захудалой деревеньке, криворукого неудачника держать не станут.

Подмастерье на миг прервал свою работу, что бы утереть ливший в глаза пот. Этого мгновения ему было достаточно, что бы заметить чужака. Парень что-то крикнул своему мастеру и указал рукой на Ильма. Кузнец только рыкнул в ответ и ещё несколько раз ударил молотом по заготовке. Только потом чинно отложил свой рабочий инструмент и обернулся.

На тёмном от вечного жара лице его Ильм не разглядел ничего, кроме плохо скрываемого отчаяния.

— Чего тебе?

— А, — Ильм подошёл поближе, — я хотел…

— На продажу ничего нет, — отрезал кузнец, — проходи мимо, добрый человек. Не мешай.

— Олаф, ты меня не узнал?

— Не узнал и знать не хочу. Уходи.

— Я Ильм. Помнишь, давно я у Хонва жил в лесу. Здесь, в Вешках, частенько бывал…

— Точно, точно. Вот теперь, кажется, припоминаю, — лицо кузнеца помрачнело, — тогда и подавно проваливай с моего двора. И поживее. Пока по-хорошему прошу. Не доводи до греха.

— Олаф, погоди.

— Нечего мне ждать, — кузнец ткнул утвердительно пальцем, в его сторону, — ты поганый служка, этого проклятого чернокнижника Хонфа, да жариться ему вечно у Единого на вертеле. Пошёл вон, погань.

Ильм проглотил оскорбление и заставил себя сдержаться. Настрой кузнеца был ему вполне понятен.

— Я не погань и не служка. И не ученик. Я давно уже мастер, почтенный, — сухо отчеканил Ильм и снял перчатку, — вот знак, сам знаешь, что это такое.

— Знаю, знаю, — криво усмехнулся Олаф, и усмешка эта не обещала ничего хорошего, — последний раз по-хорошему прошу уходи, ты, кладбищенское отродье.

— Я помочь пришёл. До ваших с Хонвом размолвок мне дела нет. Гарт меня попросил.

Кузнец моментально сник, обмяк, словно из него разом спустили воздух.

— Помочь? Гарт?

— Да, помочь. Заметь, мы теряем время: моё и твоей дочери. Последнее сейчас особенно ценно.

Олаф простоял некоторое время в полном оцепенении. Ильм терпеливо ждал, отчетливо представляя, какой кавардак творится в душе у кузнеца. Наверняка в мыслях уже похоронил свою кровиночку. Наконец физиономия кузнечных дел мастера приобрела осмысленное выражение.

— Пойдем, — кузнец снял кожаный фартук и мигом облачился в куртку, — а ты чего там замер, урод?

Подмастерье испуганно прижался к стене.

— Смотри, погаснет горн, как в прошлый раз, я тебя на части порубаю, и тобой буду растапливать…

Дом, в котором жила семья кузнеца, оказался, большим и уютным. На всем лежал отпечаток трудолюбивых женских рук, и придраться в нем было не к чему. Чисто прибранные комнаты. Аккуратно белёная печь. Пусть дешёвенькие, но ковры на полу. Занавески из грубой ткани на окнах. Цветы в щербатом кувшине на подоконнике.

— Так и живём, — словно угадав мысли Ильма, чуть обернувшись, бросил Олаф, — всё жена моя старается, и… дочка.

Он откинул полог, и некромант оказался в небольшой каморке. Посередине ее на простой кровати лежала девушка. Вокруг на табуретках сидели несколько женщин. Одну из них с замученным лицом и потерянным взглядом, Ильм сразу определил как мать. Все остальные вид имели сострадательный, но не более того. Надо полагать подружки жены кузнеца. Зашли повздыхать за компанию, и свое любопытство удовлетворить. По большому счету дела ему до всех их не было совершенно никакого. Захотят присутствовать, пусть присутствуют. Лишь бы дело делать не мешали.

Ильм присмотрелся к больной. Да, скверно… Дыхание частое и тяжёлое, скулы запали, глаза закрыты. Похоже, в беспамятстве девушка, но помочь, кажется еще не поздно.

— Кого ты опять привёл? — вскинулась на кузнеца заплаканная женщина.

— Успокойся, баба, — буркнул Олаф, — врачевать дочку надобно, а не слёзы лить.

— Вот этот будет лечить? Чем интересно? Мечом своим? Да кто он такой вообще? Откуда взялся?

— Уймись, дура. Я смотрю, ты совсем голову потеряла. Маг это, странствующий, — Олаф дипломатично упустил некоторые не нужные сейчас подробности.

— Не дам. Какой из него маг. Проходимец, небось, с большой дороги.

— А я говорю маг. Я здесь хозяин. Как решил, так и будет. Давай Ильм, начинай. Неча этот курятник слушать.

Женщина вскочила с табурета и перегородила грудью дорогу.

— А я говорю, не дам.

— Молчать, — кузнец грозно сверкнул глазами, — пошла вон, коли не соображаешь совсем, и вертихвостки пусть с тобой вымётываются…

Женщина прожгла Олафа горящим взглядом, гордо вскинула подбородок и молча вышла. Подружки, шурша юбками и испуганно поглядывая на Ильма, потянулись вслед.

Некромант невесело ухмыльнулся. Какая благодатная почва для завтрашних сплетен.

— Ну вот, — кузнец сокрушенно развел руками, — что за жизнь! Теперь дуться будет неделю. А как было иначе? Эх, семь бед, один ответ… Ты давай, пользуй…

Ильм провёл ладонью надо лбом и грудью девушки. Постоял задумчиво некоторое время, потом приподнял веки, посмотрел в воспаленные глаза… Ничего страшного. Обычная тяжелая простуда. Кажется, в дорожной сумке была пара склянок с лекарством. Где-то на самом дне. Лишь бы пробки с пузырьков не соскочили по закону подлости. Здесь он такие смеси приготовить не сможет.

— Ладно, Олаф. По-моему, не всё здесь так безнадёжно.

— Ой, да ты только помоги, да я…, да мы… да мне…

Ильм вышел из каморки и подошел к столу.

— Олаф, можно я сумку дорожную на стол положу?

— Че спрашиваешь? — кузнец одним движением скинул в сторону, украшенную незатейливым зеленоватым узором скатерть, — будь как дома. Может чего еще надобно? Ты только скажи.

— Пока нет.

Ильм безжалостно вытряхнул из сумки все содержимое и озадаченно присвистнул. Походная сума некроманта была невелика, но, к сожалению, очень редко подвергалась тщательной ревизии. Чего только не вывалилось из нее на сколоченный из гладко обструганных досок стол… Какое-то тряпье, мятые листки бумаги, пустые и полные пузырьки, флакончики без надписей, несколько серебряных инструментов для работы в анатомическом театре и прочая мелкая ерунда.

Некромант выудил нужную склянку и обернулся к нетерпеливо мнущемуся рядом кузнецу.

— У тебя самогон в доме водиться?

— Само собой, — Олаф подошел к печи и достал из-за угла большую бутыль с мутным содержимым, — вот. Первач выдери глаз.

— Гарт говорил, что ты завязал.

— Я немного. Только в последние дни, — смутился Олаф.

— Ладно, давай сюда. И кружку еще принеси.

Олаф открыл шкафчик и извлек на белый свет большую пивную кружку. На ее глиняном боку довольно достоверно был изображен служитель ордена, с вдохновенным видом читающий писание перед неким семилапым существом очень мерзкого вида. На круглом лице церковника блуждала улыбка, зрачки в глазах неведомого зверя сошлись к носу. Толи это был такой тонкий художественный ход, то ли у художника просто дрогнула рука. Сверху над картинкой красовалась гордая надпись " АКИ РАССЫПСЯ"

— Такая пойдет?

— Пойдет, — Ильм ехидно усмехнулся, — где взял такую страсть?

— Так в кости по прошлой зиме выиграл у старосты. А что?

— Рассыпаться не боишься?

— Вот еще, — Олаф поставил кружку на стол, — она у меня для пива, а не для духовных размышлений.

Ильм вылил в кружку снадобье, разбавил на глаз самогоном и накрыл сверху тряпкой.

— Мне нужна толченая ольховая кора.

— У меня только железо, да уголь, — растерялся кузнец, — это тебе к травнице надобно. А у меня с ней ножи и вилы…

— При мне вроде старичок был.

— Был, да всплыл. Помер он уже как четыре года. Теперь вот эта, змея. Из Волина к нам перебралась.

— Проводишь?

— Провожу, конечно. Только на глаза к ней я ни-ни… Ты сам там разбирайся.

— Не беспокойся. Разберусь. Пошли.

— А то ж…, - Олаф испуганно коснулся своей лапищей белой руки девушки, — а она не того, пока мы значит…упаси Единый.

— Не должна. Идём, пусть жена твоя пока здесь посидит.

— Вот ведь непруха-то, — растерялся кузнец, — а вот не захочет, и что тогда? Она у меня такая, иногда прям как кремень.

— Твоя жена. Ты и разберись.

— Легко сказать.

Кузнецова жена сидела на лавочке возле дома. Лицо как маска. Ни дать ни взять, живая статуя скорби и печали.

— Э… — промямлил Олаф, — к дочери бы надо. Обратно.

Женщина, даже не посмотрев на кузнеца, встала и направилась к дому.

— А ты боялся, — понизив голос почти до шепота, бросил Ильм.

— Кто их поймет…, - так же шепотом отозвался Олаф, — все одно припомнит. Ох, припомнит.

Травница, как оказалось, жила на другом конце Вешек. Спутник Ильма, сплюнул, махнул рукой и повёл его кратчайшим путём, через узкие темные переулки.

Шли быстро.

Ильм задумчиво созерцал деревенские задворки, и лихорадочно ещё и ещё раз взвешивал все за и против. Опыт в подобных делах у него был по большей части ученический, и сейчас он мучительно сомневался, так ли решил составить лечебную смесь. Так ли он всё рассчитал? Не причинит ли он вред вместо пользы?

Кузнец, шедший чуть впереди, молчать никак не желал. Он поминутно останавливался, заглядывал в глаза некроманту и тараторил без умолку. Вопросы сыпались из него как из рога изобилия. А поможет ли зелье? А вдруг не поможет, и что тогда? А как зелье вливать? Или может его втирать? Если втирать, то куда?

Ильм вяло отмахивался и всячески пытался не сбиться с собственных мыслей. Потом Олаф забыл о зельях и способах их употребления и принялся многоречиво повествовать, как много работал, пока дочь болела. Он углубился в тонкости кузнечного дела так глубоко, что Ильм почти перестал его понимать.

Он уже собирался аккуратно цыкнуть на Олафа, как, на счастье кузнеца, откуда-то из-за угла, выскочил здоровенный пёс с оскаленной мордой. Кузнец разом смолк, и впал на несколько мгновений в столбняк. Потом неожиданно громким злым голосом так покрыл некуртуазными словами вдоль и поперёк бедную животину, упомянув её дальних и близких родственников, а так же прочие деликатные подробности, что бедный пёс враз сник и, поджав хвост, убрался в ближайшую подворотню.

Олаф в два пальца свистнул ему вслед и указал рукой на приземистый домишко, показавшийся из темноты.

— Вот он, дом травницы. Как тебе хоромы?

Ильм окинул критическим взглядом подслеповатые окна, оголённые местами стропила крыши, торчавшие, словно обглоданные кости, кривую калитку. Судя по всему, травница на новом месте не жировала.

— Негусто.

— И я о том. Иди, прости милостыню. А я здесь постою. В тылу.

Некромант, оглядываясь по сторонам, подошёл к жилищу травницы и громко стукнул кулаком о ставни.

— Эй, хозяйка, — воззвал он, — открой. До тебя нужда имеется.

Ответом ему была тишина. Потом во дворе тихо прошуршали чьи-то шаги. Калитка немного подалась в сторону и в появившуюся щель, просунулось узкое, сморщенное старушечье лицо. Ильму, даже показалось, что длинный нос травницы шевельнулся, почти как у крысы, вынюхивая, что за гость к ней пожаловал.

— В чем нужда? — неожиданно ласково поинтересовалась старуха.

— Порошок нужен, — выступил из тени Ильм.

— Какой такой порошок? — подозрительно сузила глазки старуха.

— Из коры ольхи.

— Один серебряный центурий.

Ильм немного опешил. А не много ли чести за кору серебром расплачиваться? Хотя с другой стороны, если сейчас отказаться от покупки, то придется тащиться в лес. В потемках искать ольху, а оных деревьев в округе не много, потом сушить и толочь… Сушить надо не менее суток, а время дорого. Случись что, ни Олаф, ни Гарт его не поймут. Значит, в этот раз придется уступить.

— Согласен.

— Деньги вперед.

— Сначала порошок.

Несколько томительных ударов сердца они сверлили друг друга подозрительными взглядами.

— Ладно, — первой отступила травница, — стой здесь. Сейчас принесу.

Едва она скрылась в своей берлоге, как за спиной послышался приглушенный свист.

Ильм оглянулся.

Из-за угла нетерпеливо высунулась рожа Олафа.

— Как там?

— Скройся, что б я тебя не видел.

Кузнец послушно исчез.

— Ты с кем там, а? — старуха совершенно неожиданно возникла перед некромантом.

— Собаку отогнал.

— Смотри мне. Вот, держи и деньги давай.

Ильм положил центурий в сложенную лодочкой ладошку.

— Сколько здесь мерок?

— Почто тебе? Будто понимаешь чего.

— Хозяин велел уточнить, — не дрогнув лицом, соврал Ильм.

— Хозяин? Я тута всех знаю, а тебя что-то не припомню.

— Проездом мы. Только приехали. Уважаемый трактирщик сказал, что ты мастерица в своем деле. Очень хвалил. И вот я здесь.

— Хвалил? — засомневалась травница, — ну ладно. Пять мерок я тебе дала. Иди к своему господину. Не мешай более…

Калитка со скрипом захлопнулась. Ильм сжал в кулаке ставший в буквальном смысле золотым сверток.

— Как? — Олаф снова возник из темноты.

— Продала.

— Отлично. Идем мешать.

— Сам справишься, — Ильм зевнул, — просто высыпь в кружку и размешай.

— Но…

— Потом дашь выпить, — некромант был непреклонен.

— Но…

— По ложечке в рот зальешь. Или жена твоя это сделает. Я пошел спать. Жду завтра утром с хорошими вестями.

— Но…

— Никаких но.

Ильм решительным шагом направился в сторону таверны, оставив кузнеца вздыхать и теребить непослушными пальцами край туники.

Гарт встретил некроманта градом вопросов. Ильм попытался ненавязчиво просочиться мимо него, но трактирщик наглухо перегородил своим могучим телом коридор. Пришлось подробно, практически в лицах рассказать обо всем.

Гарт выслушал внимательно незатейливое повествование и разом пришел в доброе расположение духа. Из заветных закромов появился небольшой бочонок с темным гномьим портером и пара высоких стеклянных стаканов. Некромант, отчаянно боровшийся с неумолимо надвигающейся сонливостью, вынужден был отведать дорогого напитка. Хмель ударил по усталой голове как хорошая дубина.

Последнее, что запомнил Ильм из того вечера, была качающаяся перед глазами кровать. Потом наступила тьма…

Проснулся он совершенно отдохнувшим и с совершенно ясной головой. В окне серело раннее утро, а на стуле рядом с кроватью восседал Олаф. Ильм проворно сжал веки и через узенькие щелки с некоторой опаской всмотрелся в его лицо. Кузнец просто лучился радостью. Некромант облегченно выдохнул. Кажется, никаких причин оттягивать встречу не было. Ильм одним движением сбросил одеяло и сел. Олаф среагировал мгновенно, словно только этого момента и ждал. Он опрокинул стул и бросился к постели.

— Ильм, дорогой, дай я тебя расцелую!

— Не надо меня целовать, — попробовал отстраниться некромант, но не тут-то было.

Руки кузнеца стальными клещами обхватили его за плечи, борода колючей щеткой уперлась в щеку. Не выдержав такого напора, Ильм стал понемногу валиться на бок.

— Олаф, да прекрати, наконец… Олаф… ты меня задушишь…

Кузнец не успокоился, пока не облобызал его в обе щеки. И только после этого отстал.

— Легче девчонке стало? — Ильм поправил растрепанные волосы.

— Еще как! Жар спал, в себя к рассвету пришла. Я как это все чудо увидел, бегом сюда. Вот, прошу, мастер, принять в награду.

— Это еще что? — отодвинулся в сторону Ильм.

— Как чего, — немного опешил кузнец, — деньги за работу.

— Я не возьму.

— Не уважаешь, значит…

— Ты мне эти песни брось, — Ильм натянул на себя тунику, — сказал, не возьму, значит, не возьму. Я так решил.

— Будь по твоему, — Олаф убрал мешочек с деньгами за пазуху, — спасибо тебе великое за доброе дело. Будешь еще в наших краях, знай, всегда у меня помощь найдешь. Подкову там, на место поставить, броню подлатать, арбалет или лук починить. Не будет у тебя оружия, всегда добрый клинок подарю. Слово мое верное.

— За это тебе поклон.

— Это не все, — Олаф достал тряпичный сверток, — это я тебе принес. Мне эта вещица без надобности. Тебе же в самый раз будет. Чую я нутром своим кузнечным, не простая она. Ох, не простая…

Он развернул тряпку.

С широкой ладони кузнеца на Ильма смотрела небольшая пластинка, сплетенная из великого множества тонких металлических проволок. Плетение это было настолько ажурным и невесомым, что зачаровывало взгляд. И было еще в этом орнаменте одновременно что-то отталкивающее, неприятное, давящее.

Ильм с удивлением взял в руки странную вещь. Пластинка оказалась на удивление тяжелой. Края ее, неровные, погнутые, наводили на мысль о том, что она когда-то была фрагментом чего-то гораздо большего.

— Где ты ее взял?

— В лесу нашел. Грибы прошлым летом собирал, стал боровик из земли выколупывать, смотрю, подо мхом что-то блеснуло… Подкопал и вот… Посмотрел, вещь изящная. Забрал домой. Говорю же, что-то в ней не так. Не могу долго на нее смотреть…

Как то не по себе становиться. В общем, это по твоей магической части. Бери, может пригодиться где.

На этот раз Ильм почему-то решил не отказываться. Он поскорее обернул странную находку в тряпку и сунул в сумку.

— На досуге попробую разобраться.

— Во-во. Я как знал, до тебя ее хранил. А ведь было желание забросить к лешему обратно в лес.

— Отчего не выбросил? — некромант принялся собирать разбросанные вещи.

— Не знаю, — Олаф развел руками, — не знаю. Ты куда теперь?

— К наставнику.

— Ты передавай ему, — Олаф сразу стал серьезным, — чтобы не забывал про нас.

— Передам.

Некромант в сопровождении кузнеца спустился вниз. Немногочисленные утренние посетители сразу же с интересом уставились на незнакомого человека. Ильму к подобному любопытству было не привыкать, но в этот раз очень хотелось обойтись без всеобщего внимания. Поймав на себе с десяток испуганно — настороженных взглядов некромант нахмурился и ускорил шаг. Видя такие дела, Олаф грозно топнул ногой и погрозил народу кулаком. Мужички как по команде скромно уперлись в свои тарелки.

На шум из-за стойки выглянул Гарт. Завидев полностью собранного некроманта, он пробкой выскочил навстречу.

— Что, уже? А откушать? А пивка?

— Спасибо, Гарт, я у Хонва перекушу.

— Ага, разбежался, у этого скупердяя зимой снега не допросишься.

— Я буду очень вежлив и настойчив.

— Вижу тебя не переубедить…

— Нет, Гарт.

— Тогда прощай, некромант. Будешь в наших краях, заходи. Завсегда рады будем.

***

Хонв колол дрова. Со вкусом колол, от души. На раскрасневшейся от работы физиономии его блуждала довольная улыбка, словно каждый удар колуна, больше смахивающего на двуручный боевой топор, отсекал голову очередного его недоброжелателя. Трудился он явно давно — вокруг старого мага большой, неровной горой громоздились уже расколотые чурки. Чуть поодаль сидел скелет. Не то волка, не то собаки. Издалека было понятно лишь одно. Зверь, из которого сотворили костяного стража, при жизни своей отличался крупными размерами. Хонв, он такой. По мелочам размениваться не любит. Если решил сотворить себе четвероного охранника, то обязательно из исключительно большой и злой особи.

Ильм отпустил ветку и неторопливо пошел по направлению к башне. Нежить сразу заметила постороннее лицо. Скелет поднялся на все четыре ноги и, угрожающе разинув челюсти, затрусил ему на встречу. Выглядело это, надо прямо сказать, жутковато. Ильм остановился и потянулся за мечом. Прошла почти дюжина лет. Он сам, несомненно, внешне изменился и сейчас, появившись неподалеку от башни, издалека вполне мог сойти за очередного фанатика, в одиночку решившего расправиться с черным магом. Да и Хонв в результате своего отшельничества и бесконечных безумных магических опытов мог двинуться головой.

Тварь приближалась, злобно оскалив желтые, длинные клыки.

Ильм выставил перед собой меч и начал пятиться, лихорадочно оплетая себя силовым щитом. Теперь на все воля случая. Или проклятые кости кинуться первыми, или он успеет сотворить заклинание. Он успел. Окружающий мир вокруг него исказился и приобрел размытые очертания, преломляясь сквозь не совсем прозрачные магические стенки. Вот что значит четвертый класс навыка. Будь он специалистом первого класса, щит был бы совершенно не заметен. Учиться еще и учиться. Кстати, надо не забыть отсчитывать время существования защиты…

Начать счет он так и не успел.

Скелет прыгнул вперед и сразу исчез в ослепительной вспышке синеватого пламени. Магическая энергия, питавшая нежить разрушилась, кости в полном беспорядке просыпались на землю. Пахнуло озоном.

Ильм воткнул меч в землю и подозрительно посмотрел на лежащие перед ним останки. Что-то слишком легко он отделался. Или хитрая тварь сейчас снова вернет себе прежнюю форму и повторит атаку?

От этой мысли некроманту стало немного не по себе. Повторно он щит не поставит.

— Узнаю почерк своего бывшего подмастерья, — наконец подал голос Хонв, — все сломать и ничего своими руками не сделать. Ты зачем собачку убил, а?

— А чего она… Я могу подойти?

— Разумеется, — Хонв с легкостью вогнал топор до половины лезвия в деревянную колоду и обтерся лежащей рядом рубахой, — неужели ты думаешь, что мы будем вот так стоять и кричать на весь лес. Иди уже, горе мое…

Ильм убрал меч и поспешил к наставнику.

Хонв ничуть не изменился. Все та же довольная жизнью, пышущая здоровьем физиономия, крепко сбитая фигура, все та же непритязательность в выборе одежды.

— Здорово, здорово, мастер, — наставник оглядел Ильма критическим взором, — экий ты бугай вымахал. Небось, вместо учебы по тавернам мясо жрал и пиво хлебал. Но совесть у тебя все-таки проснулась. Решил все-таки беспомощного больного старика навестить. Пусть и с оказией…

— Хонв, но как ты узнал?

— Проживи с мое, тогда поймешь. Ты зачем собачку мою извел?

— Мог бы ее остановить.

— Мог, но не захотел. Решил посмотреть, что будет. Уменьшил, конечно, ее боевой потенциал, чтобы она тебя не покусала ненароком. Ладно, потом сам соберу.

— Значит, ты меня видел.

— Ха! — Хонв горделиво выпятил грудь, — а ты думал, что такой весь из себя незаметный? Что можешь из-за кустов подглядывать за своим бывшим наставником? А если бы я здесь не дрова колол, а… а допустим блуду предавался на свежем воздухе? Я тоже человек и ничто человеческое мне не чуждо… А ты бы стоял и смотрел, да? Нехорошо, Ильм, нехорошо. Да я тебя видел еще тогда, когда ты и не предполагал. Хочешь, скажу, где ты коня своего привязал?

— Давай, — Ильм с легкостью поддался. Ему было легко и радостно. Здесь, в лесной глуши, не изменилось ничего.

— У родника в овраге.

— Верно. Как у тебя это получается? Или секрет?

— Какой там секрет, — Хонв высморкался прямо на снег, — одна некромантия. Понимаешь, облюбовало воронье крышу. Не знаю, что их там привлекало? Каркают, крылами своими хлопают. Слышно аж в зале на первом этаже. Размышлять совершенно не возможно из-за этого шума. Я их магией и приложил. Уложил десятка четыре. Сначала думал тушки испепелить, а потом озарила меня идея. И как раньше до этого не додумался, старый дурак… Короче, теперь у меня по деревьям разведчики сидят. Могу из глаз любой птицы посмотреть. Теперь вижу гостей на дальних подступах. Ты иди, приведи скакуна своего и заходи в дом.

Ильм сбегал к ручью, привел Лешего, привязал его к железному кольцу, торчащему из стены, тщательно обтер ноги и последовал за наставником.

Хонв уже успел удобно расположиться у пылающего камина. Завидев Ильма, он гостеприимно ткнул пальцем в кресло стоящее рядом.

— Располагайся. Только сбрую с себя сними.

Ильм послушно скинул оружие и доспех. Подумал и стянул сапоги. Размотал портянки и комфортно расположился рядом со старым магов, вытянув ноги к огню.

— Рассказывай.

— О чем сначала?

— Учеба твоя бывшая и жизнь нынешняя меня не интересуют. Уверен, ты правильно распорядился судьбой. О деле говори.

— Что ж…, - Ильм подробно и обстоятельно описал последние события, произошедшие в Турове, не забыв упомянуть про человека, к которому попал на крючок.

Хонв слушал внимательно, меланхолично набивая табаком длинную, изогнутую трубку. Когда, наконец, Ильм смолк, он ловко подцепил щипцами уголек и выпустил изо рта ароматное облачко дыма.

— Не вижу ничего необычного. Просто кто-то решил проверить на прочность ночную оборону города. Зря ты в такую даль тащился. Так своему опекуну и передай. Эта ситуация скорее лежит в плоскости политики или разборок между ночными гильдиями.

— А как же следы магии на механизме?

— Мальчик мой, — Хонв вновь окутался табачным дымом, — ты не читал хороших учебников по металлургии. А в них очень много интересных вещей для нашего брата написано. К примеру, описывается очень интересный феномен, связанный с усталостью металла. Стало быть, если в деталь при ковке добавляют магические присадки, то при ее физическом разрушении, которое возникло из-за внутренних причин, ну там некачественное изготовление, усталость материала опять же, на поверхности выступают магические пятна. Что самое любопытное, эти самые пятна так же быстро уходят, как если бы была применена та же самая камнеломка. Понимаешь?

— Понимаю, — Ильм задумчиво пошевелил пальцами правой ноги, — выходит то, что я видел, ничего не доказывает.

— Практически нет. Механизм делали люди. К сожалению, наша раса пока не умеет делать такие большие узлы, не опираясь на магическую помощь. Вот если бы гномий механизм крякнул, тогда да… В общем, все это суета. Не забивай себе голову.

— Хонв?

— Да?

— Гийом, он кто?

— О, это темная лошадка.

— Он намекнул, что ты можешь пролить свет на его личность.

— Обойдешься. Сам разберись. Могу сказать лишь одно. Он человек очень опасный.

— Это я давно понял, — недовольно проворчал Ильм. Надежда хоть как-нибудь прояснить ситуацию истаивала, как утренний туман, — кстати, тебе привет.

— От кого? — Хонв удивленно поднял брови.

— От Гарта и Олафа.

— Тьфу ты, — поморщился маг, — ты уже и там успел побывать. Достали они меня. Я с лета обет молчания принял, хотел ауру свою подправить и вообще здоровьем заняться, а этих селян словно прорвало. Уважаемый мастер сделай это, уважаемый мастер сделай то… Достали до печенок. Я их аккуратно так отшил. Они в ответ мне жратву перестали носить. Решили, наверное, что я с голоду опухну и сам к ним приползу работу искать. Держи карман шире! Я пару охотников сотворил, а иногда и сам в охоточку на кабана с пикой хожу. А эти два друга меня в последнюю неделю просто измотали. Только я собрался в тишине и сосредоточении библиотеку перебрать, а они тут как тут. Помощь им, видишь ли, нужна. Девка, видишь ли, захворала. Нечего было в ледяную воду сигать. Я им что, травница? Да я небольшому дракону хвост могу узлом завязать, а они мне иди, и дуру какую-то лечи… В другое время пошел бы, а тут свитки раскиданы… Потом этот идиот Гарт ночью приперся. Хорошо, я еще не спал, успел свиту свою урезонить. Кстати, ты помог им?

— Помог.

— Это хорошо. На меня шибко злые?

— Вроде нет.

— Это тоже не плохо. Золота отсыпали, надеюсь?

— Я не взял.

— Ну и дурак.

— Может и так, наставник. Мне Олаф одну штуку странную подарил. Не взглянешь?

— Откуда у Олафа что-нибудь ценное, — презрительно скривился Хонв, — темные люди. Подштанники старые в лесу найдут и бегут сразу показывать. Вдруг находка волшебная. Давай, удиви меня.

Ильм вытащил сверток и развернул тряпку, стараясь не смотреть на узор.

Хонв поперхнулся дымом и немного отстранился.

— Убери это с моих глаз долой.

— На, посмотри, ты же хотел…

— Убери, говорю.

Ильм, насупившись, убрал странный подарок обратно в сумку. Хонв как был со странностями, так и остался. Попробуй, пойми. То хочет, то не хочет.

— Тебе эта вещь знакома?

— Слава костям и черепам, только по одной старой книге. Я-то, признаться думал, что это побасенка.

Ильм озадаченно посмотрел на наставника.

— Хонв, что это за вещица?

— Читал бы ты книжки на досуге, а не мечом махал, может быть, это лихо тебя бы и стороной миновало. Впрочем, книга эта сгорела полтора столетия назад вместе с одним не очень крепким деревянным замком на Западе. Я последний кто держал ее в руках. Там еще был значок такой на последней странице, означающий, что она существует в единственном экземпляре… И рисунок там был точно повторяющий этот орнамент. Такое забыть нельзя. Чем дольше смотришь, тем страшнее становиться.

Ильм зябко передернул плечами и весь подобрался. Если сам Хонв говорит такие вещи…

— В чем беда-то?

— Беда в проклятии. В книге просто было предостережение. Предметы с таким рисунком ни в коем случае не брать в руки. Иначе случиться беда.

— А если я его выкину?

— Это ничего не изменит. Проклят каждый, кто держал это в руках. Так что этот день не слишком удачный в твоей жизни.

— Что со мной будет?

— Не знаю, Ильм, — Хонв постучал трубкой о каминную решетку, вытрясая пепел, — там было описано несколько случаев. Не знаю, правда, можно ли им верить. Кто-то погибал сразу, кто-то спустя короткое время, кто-то через годы. Смерть всегда была связана с абсурдно изворачивающейся судьбой.

— Ну что за напасть, — Ильм с досадой потер ладонью лицо, — не одно, так другое. Хоть что-то хорошее там было написано?

— Это как посмотреть. От проклятия избавиться лишь тот, кто вернет свою находку на положенное ей место.

— Отлично! И где же мне его искать?

— Не знаю, но могу дать один совет. Будешь в Турове, загляни к гномам. Они свои предания хранят гораздо более бережно, нежели мы. Если конечно раньше ноги не протянешь.

— Я о смерти думать не буду. Что будет, то и будет. Можно мне у тебя заночевать?

— Да, но утром уезжай.

— Боишься?

— Опасаюсь. Одно дело листать старую книгу и хихикать над дремучими сказками, и совсем другое однажды увидеть материальное подтверждение книжных строк.

— Олаф год ее хранил.

— Ну и что? Повторяю, всем свое время. Жалко его, хороший мужик.

— А меня?

— У тебя везение. Может, и обыграешь судьбу. А пока сходи-ка за водой, и дрова доруби. Нечего кресло мне просиживать.

— Слушай, наставник, а чего ты так на меня странно смотришь? Что-то уже не так? Уже того… Проклятие, да?

— Смотрю, как смотрю. Совершенно обычно. Не обращай внимания, старческий маразм. Иди уже, горе мое.

Не желая спорить с наставником, Ильм поднял себя на ноги и поплелся исполнять поручения. Он быстро расправился с дровами, восстановил запас воды и был милостиво приглашен учителем к столу. Поел он без особого аппетита, потом погулял немного по лесу, сопровождаемый костяным волком и, окончательно растеряв внутреннюю гармонию, вернулся в башню. Посмотрел, как Хонв с хмурым видом копается в старых свитках, и стребовал крепкое снотворное. Старый некромант возражать не стал и незамедлительно выдал склянку с мутным на вид содержимым. Ильм, несмотря на мерзкий вкус, сразу же осушил ее до дна. После этого доковылял на ватных ногах до своей старой каморки и, не сняв кольчугу, рухнул на топчан.

Наутро Ильм поднялся хмурый, сосредоточенный, с холодной иглой неприятного предчувствия внутри. Не теряя зря время, обстоятельно попрощался с наставником, уложил в сумку копченый окорок, любезно предоставленный Хонвом, и вскочил в седло.

Отъехав на приличное расстояние, он не удержался и обернулся. Все было точно так же как и много лет назад. Тот же осенний лес и та же зубчатая вершина старой сторожевой башни над вершинами деревьев. Время сделало незримый круг, и перед Ильмом вновь, как и тогда, лежала неизвестность.

 

Часть 3

Крупицы истины

В Туров пришла зима. Ледяной ветер, подувший со стороны залива Птичьего Клюва, привел за собой низкие тучи и первые обильные снегопады. Снежная королева сразу и решительно заявляла о своих правах. Снег шел без малого два дня, не прерываясь даже на ночь и основательно засыпал город. Белый покров, доходящий местами до четырех пальцев в толщину, укрыл под собой и черепичные крыши, и мостовые, и палубы качающихся на свинцовых волнах кораблей.

На площадях выросли аккуратные поленницы дров. Городская стража готовилась к холодам — когда ударят настоящие морозы и завьюжат метели, специально выделенные люди будут жечь костры, чтобы ночным патрулям было, где согреться.

Больше всех радости было у ребятни.

Маленькие жители Турова как стайки воробьев носились по улицам, наполняя пространство вокруг себя веселым смехом и гомоном. Снежки, слепленные в посиневших от холода ладошках, с задорным свистом рассекали воздух и, частенько пролетая мимо цели, попадали то в спину ни в чем не повинного прохожего, то в глиняную утварь, расставленную на прилавке ремесленника, а то и прямиком в чье-нибудь окно. Кое-где выросли первые снеговики. Не беда, что строительный материал для каждого из них собирался по крупицам с целого квартала, зато какая радость нацарапать на снежном истукане страшную рожу углем. Кто-то, самый нетерпеливый, достал санки и, чиркая деревянными полозьями по камням, пытался скатиться с горки…

Ильм обвел скучающим взглядом облезлые стены и сладко зевнул. Свежий холодный воздух сегодня его почему-то совсем не бодрил. Некромант поправил шлем на голове и уловил чутким слухом едва слышный удар часового колокола на башне кафедрального собора. Как уж тут бодрость к болотным дятлам…

Полночь. Ночной патруль. Трущобы.

Такое случается почти с каждым в гарнизоне. Начальство тщательно следит за тем, чтобы ротация солдат по патрулям осуществлялась по принципам справедливости. При составлении штатного расписания не учитываются ни любимчики, ни штрафники. Так, что сегодня ты расслабленно любуешься богатыми особняками, а завтра месишь грязь среди портовых кабаков. Не участвуют в этом пасьянсе лишь маленькие гарнизоны городских башен, да воины, охраняющие непосредственно пристань и доки. Это элита. Их не трогают.

Ильм покосился на сержанта, идущего чуть впереди. Спасибо, что есть рядом опытные, знающие свое дело люди. Матью, несомненно, человек хитрый и себе на уме, но с ним тащить на плечах ночную службу просто и легко.

Разумеется, на разводе некромант выступал в роли полноправного командира. Он приводил людей на площадь пред ясные очи дежурного офицера, он получал все необходимые инструкции, он людей уводил в наряд. На этом его командование заканчивалось. По давнему и обоюдному согласию все дальнейшее управление маленьким отрядом сосредотачивалось в руках младшего командира, который тянул свою тяжелую лямку не один десяток лет и лучше знал, куда следует совать свой нос, а куда нет. Портовый район велик и до утра им придется миновать немало мест, где появляться очень вредно для здоровья, даже если на тебе надета броня и есть оружие.

Ильм поправил перевязь с мечом и от нечего делать принялся разглядывать потертый круглый щит, притороченный за спиной у впереди идущего стражника.

С момента его возвращения прошла почти неделя. И пока нельзя сказать, что озвученное Хонвом проклятие дало о себе знать. Жизнь течет совершенно обычно. Рассудок не стремиться помутнеть, ноги не подкашиваются от слабости, аппетит как всегда на высоте. И обратная дорога прошла без потерь. Эскорт всадников, сопровождавший королевского письмоносца, встретившийся ему в первый день пути, без лишних разговоров принял его на время в свои ряды, стоило лишь показать офицерский значок. Дороги в это время были малолюдны, и каждый лишний меч был на счету. Однако обошлось без потерь. Небеса были милостивы, и стычек с лесными бандами удалось избежать. Лишь однажды какие-то оборванцы выскочили с удалыми криками на дорогу, но, заметив хорошо вооруженный отряд, предпочли сразу же ретироваться обратно в лес. В общем, время прошло незаметно и в хорошей компании. На Тряпичной улице тоже ничего сверхъестественного не произошло. Все казенное имущество было принято без придирок и рекламации. Взамен Ильм получил мешочек с деньгами. Еще и клинок сохранил за собой в качестве подарка. Оставался лишь Гийом. В первый же день после возвращения Ильм попытался с ним встретиться, но брат-куратор отсутствовал в городе, отлучившись по каким-то важным делам. Так что разговор с ним долгий ли, короткий ли, оставался впереди…

Даже Санти неожиданно выпросил у начальства короткий отпуск и умчался к какой-то дальней родне.

Неожиданно человеческий силуэт вывалился откуда-то из узкой щели между домами и проворно, как лиса, спасающаяся от стаи собак, пересек улицу перед патрулем. Ильм успел только разглядеть лохмотья, развевающиеся в разные стороны. Спасибо, что запах, сопутствующий подобным нарядам, был придавлен ощутимо покусывающим за нос и щеки морозцем. Шедшая головной пара солдат схватилась за оружие. Остальные чуть не налетели на спины внезапно остановившихся товарищей.

В ночное небо полетела отборная брань.

Оборванец, не обращая внимания на стражников, бодро юркнул в большую, опрокинутую на бок бочку и затаился там, не подавая никаких признаков жизни. Один из солдат не поленился и сопровождаемый громким гоготом товарищей, подскочил к импровизированному дому. Удар сапогом и бочка вместе со своим постояльцем покатилась куда-то в узкий промежуток между высокими заборами. Было слышно, как она несколько раз подскочила на неровностях, а потом гулко ударилась о какое-то препятствие. Больше никаких звуков из темноты не донеслось. Солдаты чуть сбавили шаг и, с удовольствием смакуя скупые детали, принялись обсуждать, насколько удачной получилась шутка.

Ильм тоже усмехнулся.

Разумеется, это была шутка, если сравнивать ее с богатым арсеналом выходок, которые себе позволяла стража в портовом районе. Поскольку случилась она без предварительно составлено плана, походя так сказать, и обошлась без особого членовредительства.

Матью кинул на некроманта многозначительный взгляд.

Ильм, без труда постигший за время службы все скрытые пружины, приводящие в действие не слишком сложный организм гарнизона, истолковал этот взгляд однозначно. Нищего следовало извлечь из бочки и озадачить рядом простых вопросов. Из разряда тех, что вполне понятны обычному смерду. Почему бросился под ноги служивым людям? Отчего ночью не спит? От кого бежит? И так далее и тому подобное. С приложением стали к горлу для повышения сообразительности. Такие импровизации порой давали очень интересную информацию. Иногда для города в целом, иногда для дознавателей в частности. В том-то и дело, что иногда. К сожалению, чаще всего жертва косилась вытаращенными глазами на приставленный к немытой коже клинок и несла всякую околесицу, сбиваясь периодически на испуганные завывания.

Еще предупредительный взгляд сержанта позволял Ильму распорядиться самому, что, несомненно, было важно для поддержания его офицерского авторитета среди рядовых.

— Патруль, стой, — Ильм, соблюдая правила игры, обернулся к сержанту, — нищего ко мне.

— Оборванца к мастеру-лейтенанту, живо! — тут же распорядился Матью, — и хватит ржать как жеребцы.

Пара солдат, все еще весело скалясь, бросилась, взрыхляя снег носками сапог, исполнять поручение. Было слышно, как их подошвы бодро простучали по замороженной земле куда-то вниз. Видимо проулок в этом месте действительно резко уходил под гору. Не зря же бочка так лихо туда скатилась. Так ли это было на самом деле Ильму оставалось лишь гадать. Ночь для наряда досталась, хоть глаз выколи, да и место это он знал не очень хорошо. Заблудиться бы конечно не заблудился, но при иных обстоятельствах помучился бы изрядно, отыскивая правильную дорогу в этом лабиринте.

Шаги так же бодро застучали обратно.

— Где эта рванина? — нахмурился сержант, завидев подчиненных, возвращающихся с пустыми руками.

— Сбег, похоже. Только бочка осталась. Столб там какой-то из земли торчит. Ну, она аккурат в него и угодила. И еще там недалеко мертвец лежит.

— Мертвец не свежий?

— Похоже на то, — солдат потер латной рукавицей щеку, — уж больно сильно морозом прихвачен. Что твоя деревяшка.

Ильм и Матью обменялись невеселыми взглядами.

На всякого мертвеца, найденного ночью в пределах города, следовало завести специальную бумагу. Предполагалось, что пять с лишним десятков пунктов, которые следовало тщательно заполнить, не станут слишком большим затруднением для неудачников, отыскавших бездыханное тело. Необходимо было описать особые приметы страшной находки, пол, приблизительный рост, предполагаемый вес, содержимое карманов и прилежащей местности, свидетельства соседей, если таковые существовали, и еще многое и многое другое. Немудрено, что сей процесс вгонял простых служак в состояние, близкое к столбняку. Не стоит забывать и о том, что многие из них попросту не умели писать. Кстати, после составления документа труп требовалось доставить в специально отведенное место, не привлекая к этому малоприятному занятию местных жителей. Все это приводило к тому, что лишь малая толика мертвецов попадала утром в виде сводки на стол к дежурному офицеру. Остальные плавно рассасывались, либо, попадая в повозку божедома, который объезжал город, никак не оговаривая свой маршрут со стражей, либо оказываясь в руках официально не существующих групп поисковиков с факультета прикладной некромантии и анатомического театра.

Ильм скрипнул зубами, представляя все муки, которые ему предстоят, и решил с совершенно чистым сердцем, что в этот раз обязанностями своими пренебрежет.

— Будем считать, что ничего не нашли, — он махнул снятой перчаткой, давая понять, что можно продолжать движение, — пусть утром местные разбираются.

— Не нашли, значит, не нашли, — сержант покрутил пальцем длинный ус, — нам забот меньше. Верно я говорю, братья?

Стражники энергично закивали головами. Таскать на себе замороженного покойника желания не имел никто.

— Только вот что я разумею, — продолжил задумчиво Матью. Голос его прозвучал достаточно громко, так чтобы слышали все, — с другой-то стороны к этому переулку ровнехонько задний двор "Трех устриц" выходит. Надо бы зайти, с трактирщиком пошептаться. Рассказать ему по-дружески, какой у него подарок на задворках лежит. Как думаешь, лейтенант?

— Надо зайти, — Ильму ничего не оставалось, как согласиться.

Некромантв душе подобные действия не одобрял, но и выступать в роли героя одиночки, ниспровергающего веками устоявшиеся традиции, он не собирался. Не им придуман этот мир. Да, не повезло сегодня хозяину "Трех устриц" и с этим ничего уже поделать нельзя. Придется выложить несколько полновесных монет, чтобы дотошная стража отказалась видеть в нем главного подозреваемого. Заведение от этого не разориться, потому что каждый умный трактирщик держит в потайном месте специальный неприкосновенный запас на подобные случаи. А в том, что владелец "Трех устриц" человек умный, Ильм не сомневался. Глупые корчмари в этих местах не выживали.

Чтобы зайти в таверну с парадного входа, требовалось сделать небольшой крюк. Матью уверенно пошел впереди небольшого отряда, а Ильм вновь погрузился в невеселые мысли, которые не покидали его голову уже несколько дней…Угораздило его принять в дар этакую пакость! Теперь полной неопределенностью можно терзаться бесконечно. Пока беда не случится. И Хонв хорош гусь. Мудрый наставник, понимаешь. А кто спрашивается, мешал этому самому мудрому наставнику поведать своему ученику про злосчастный орнамент раньше. Предостеречь, так сказать. Заранее. Потом-то все горазды страшные байки рассказывать. Конечно, можно было махнуть на все это рукой. Ильм так бы и поступил, если бы сия история была рассказана кем-то другим. Но Хонв… Нет, Хонв просто так краски сгущать не станет. Если у него есть повод опасаться, значит, действительно история нечистая. Значит, у его бывшего воспитанника все шансы рано или поздно остаться без головы или другой жизненно важной части тела. Проклятие — это вам не шутки. Лег спать, как говориться, и не проснулся. Что же делать? Время идет. Сколько ему еще отмерено? У судьбы не спросишь. Надо, надо с чего-то начинать. И первое, что следует сделать, это зайти к гномам. Прав наставник. Никто лучше не разбирается в изделиях из металлов как подгорные мастера. Только как, скажите на милость, это сделать? Длиннобородые охотно торгуют с людьми, но вот захотят ли они консультировать неизвестного им некроманта по поводу режущего глаза орнамента на корявом куске железа, еще не известно. А вдруг это их древняя реликвия? Шансов на такой исход не слишком много, но чем боги не шутят? Что тогда говорить? Блеять о том, что получил этот артефакт в подарок, и что сам не ведал, что носит в кармане. Бррр… Может, дождаться брата-куратора и у него спросить? Нет. Гийом обойдется. Пусть себе ломает голову о других вещах. Не лежит к нему сердце. Хоть тресни. Не лежит и все. Кстати, можно заглянуть к мастеру-архивариусу Нойку. Он старый книжный червь. За свою жизнь мудрых фолиантов перечитал тьму. Вполне возможно, что он тоже знает, откуда у этой истории ноги растут… Итак, решено. Завтра день свободный. Пора с чего-то начинать. И дай боги, чтобы вся эта история оказалась всего лишь страшной байкой…

"Три устрицы" встретили ночной патруль шапкой снега на ржавой вывеске и противно скрипучей дверью. В скупо освещенном зале, хозяин явно экономил на масле для ламп, коротали время несколько ничем не примечательных посетителей. Кто-то играл в кости, кто-то в полголоса обсуждал свои дела, не забывая время от времени прикладываться к кружке. Вошедшие солдаты удостоились лишь пары косых взглядов, и жизнь в трактире неспешно потекла дальше.

Неряшливо одетый трактирщик, едва заметив хмурого сержанта, оставил стойку и, изобразив на лице насквозь фальшивую улыбку, бросился навстречу представителям власти.

— Мастер сержант, какая встреча! — поросячьи глазки корчмаря масляно заблестели, — рад, очень рад, такое внимание моему скромному заведению!

— Я здесь один? — холодно процедил Матью.

— Ох, — трактирщик виновато сложил руки на груди, — виноват. Мое почтение, мастер-лейтенант.

— И это все? — сухо прицедил Ильм. В подобных местах следовало сразу расставлять все акценты. Неизвестно, когда придется здесь оказаться еще раз, по какой причине и вследствие каких обстоятельств. Тогда опытного сержанта под боком может не оказаться.

— Как же, как же, — неуверенно залебезил трактирщик, — сами видите, у нас все по закону. Тихо и прилично. Лихих людей на порог не пускаем. Девок блудливых не держим. Вино и пиво не разбавляем. Налоги платим исправно. Ежели желаете проверить — пожалуйста. Все документики содержим в полном порядке. Все погреба и каморки всенепременно откроем. А может, выпить да закусить желаете? Есть вина эльфийские, есть карпик свеженький…

— Тьфу, — сплюнул Матью, — ты бы что-нибудь новое придумал, что ли. До печени уже достал своими девками и карпиком.

— А что не так? — невинно захлопал белесыми ресницами трактирщик.

— Все не так у тебя сегодня, — Матью изобразил на лице строгую мину, — вот что Такар, организуй моим парням пиво и жратву сносную, а нас с лейтенантом проводи в малый зальчик. Там тихо, спокойно, уютно. И сам к нам присоединяйся. Есть о чем пошептаться.

Такар хлопнул в ладони, и из недр трактира плавно выплыла, покачивая бедрами, немного заспанная девица. Ловко обогнув начальство, она сладко улыбнулась рядовым стражникам и потянула их за свободный стол. Один из рядовых, с нашивкой старшего солдата, вопросительно оглянулся на Матью. Сержант беззаботно ухмыльнулся. Мол, пока мы будем заняты, делайте что хотите.

— Ну что же мы стоим? — засуетился трактирщик, — прошу в апартаменты для благородных.

Он откинул в сторону выцветший гобелен, укрывавший добрую половину стены, и принялся возиться с дверным замком. Руки его отчетливо подрагивали. Видать не ждал мастер Такар ничего хорошего от предстоящей интимной беседы…

Апартаменты для знати представляли собой небольшую комнату, благоухающую запахами прелой ткани и мышей. Большой круглый стол, потертые кресла и полка на стене, заставленная дешевой стеклянной посудой. Вот и все убранство. Единственный плюс этого помещения заключался в том, что здесь можно было собраться небольшой компанией и спокойно посидеть, не опасаясь посторонних взглядов.

Некромант из простого любопытства постучал кулаком по стене. Судя по звуку, внутри была пустота.

— Не беспокойся, — Матью положил ему руку на плечо, — здесь некому подслушивать. Иначе кое-кто кое-чего может лишиться. Верно я говорю, Такар?

— Верно, мастер-сержант, — трактирщик, отдуваясь, поставил на стол фонарь, открыл в его боку дверцу, достал из-за пояса тонкую лучинку и поднес ее к огню.

Матью, а вслед за ним и Ильм, не дожидаясь особого приглашения, заняли места за столом.

— Ты бы шевелился побыстрее, — посоветовал сержант, наблюдая как Такар зажигает свечи.

— Один миг, — хозяин "Трех устриц" задул лучину, — сейчас вино подам.

Он взял с полки пару бокалов, придирчиво осмотрел их на свет и поставил перед нежданными гостями. Потом откуда-то из темного угла появилась вычурных форм бутыль, закрытая простой деревянной пробкой. Хлопок, и из освободившегося горлышка в бокалы полилась зеленоватая прозрачная жидкость.

Ильм слегка пригубил напиток. Трактирщик не обманул. Вино действительно было эльфийским. Такой сложный привкус подделать не сможет никто. Ни люди, ни лесные тролли, ни гоблины. Ильм покачал бокал в руках. Напиток бултыхнулся как самая обычная вода. В глубине его не блеснули золотистые искры, потеки на стекле не изменили свой цвет с зеленоватого на алый и не загустели. М-да… Самый простой из самых дешевых сортов. Хотя и за эту бутыль Такар должен был отвалить немалые деньги.

Матью, с подозрением наблюдавший за движениями некроманта, решил тоже не ударить в грязь лицом. Точно так же поболтал содержимое своего бокала, пристально вгляделся в подкрашенное изнутри зеленым стекло и, наконец, не выдержав испытания искушением, сделал жадный глоток. Зажмурился от удовольствия, как кот, вдоволь отведавший жирной сметаны.

Пока сержант приобщался к эльфийским тайнам, Ильм решал для себя один нехитрый вопрос. Как дальше себя вести? Молчаливо отстраниться от процесса прижимания трактирщика к ногтю или поддержать сержанта парой — тройкой весомых реплик и неприятных вопросов. Вообще-то, если он будет молчать как преподобный Сонтур перед гоблинским шаманом, то это ровным счетом ничего не изменит. Такару все равно суждено расстаться с некоторым количеством золотых. И совесть некроманта от того чище не станет. Стало быть, коли он сегодня уже пренебрег своими обязанностями, то, пожалуй, и продолжит в том же духе. Гулять, так гулять…

— Повтори, — Матью указал трактирщику на опустевшую посуду.

Такар скорбно закатил глаза, явно желая сэкономить на содержимом заветной бутыли.

— Возьми мое, — Ильм подвинул бокал к сержанту.

— А ты?

— Не хочу.

— Может этот жирный боров тебе пива принесет?

— Без пива посижу.

Трактирщик едва слышно облегченно вздохнул и скромно присел на свободное место. Вся поза его излучала настороженное ожидание.

Матью в три приема разделался с порцией некроманта, обтер усы и высморкался на пол.

— Итак, Такар, как ты думаешь, почему мы к тебе на огонек заглянули?

— Ну…, - протянул трактирщик, морща лоб, — холодно ходить по улице… Чай уже зима на дворе и вот… заглянули. Я что, я завсегда рад… Так?

— Попробуй еще раз, — подключился к интеллектуальной беседе Ильм.

Сержант одобрительно кашлянул и стянул с головы шлем, обнажив ершик коротких волос.

Такар часто заморгал и судорожно забарабанил пальцами по столу.

— Ну…, может перекусить просто решили?

— Не угадал, — почти ласково улыбнулся некромант, — с тобой случилась большая беда.

— Как беда? — мастер Такар тревожно сжался, — какая беда?

— Что беда это точно, к гадалке не ходи, — подтвердил Матью, — и мы просто решили тебе помочь. Мы же свои люди, верно? Верно, я спрашиваю?

— Да, да, верно, — на лбу трактирщика выступили мелкие бисеринки влаги.

— Ты главное успокойся, почтенный, — Ильм услужливо подвинул к нему пустой бокал, — выпей вина. Тебе же сказали, что здесь все свои.

Такар механическим движением плеснул себе из заветной бутылки и сделал один очень большой глоток. Как и следовало ожидать, тут же подавился и свалился с кресла на пол скрученный приступом кашля.

Ильм встал, услужливо похлопал его по спине и помог подняться.

— Что случилось? — сдавленно просипел трактирщик.

— Труп у тебя случился, — совершенно равнодушно произнес сержант, — и больше ничего.

— Где???

— На заднем дворе. Ты знаешь наши правила. Первый подозреваемый тот, кто владеет территорией, на которой обнаружено тело несчастного. В данном случае это ты. Потом, конечно, можно разбираться, искать истину, но сам понимаешь, кому этим охота заниматься?

— Я… Я хочу сам увидеть.

— Неразумно не доверять городской страже, — назидательно поднял палец Ильм, — это может испортить наше искренне к тебе расположение. Ведь мы пришли тебе помочь.

— Уже испортило, — подал голос Матью.

— Ладно, — обреченно махнул рукой загнанный в угол трактирщик, — давайте, помогайте.

— Восемь золотых и мы ничего не видели, — сержант кротко улыбнулся, — мне кажется, вполне по-дружески. Ну, любезный, отчего такой скорбный вид? Сам понимаешь, ничего личного.

— Могу дать только пять.

— Торг не уместен, — отрезал Ильм.

— Так нет у меня больше, — взмолился Такар, — как назло уже с неделю нет должной выручки, хоть пять куч на стол навали. А вчерась еще и подать ночным оплатил. Ветер в кармане…

— Тогда расскажи что-нибудь интересное.

— Дык, ничего такого в последнее время и не случалось.

— Ты подумай. Тебя от ровного миросозерцания отделяют три центурия.

— Слухи ходят, вполне достоверные, что у Подковы брат младший погиб, — уткнув глаза в пол, почти шепотом пробубнил трактирщик.

— Разве у него был брат? — слегка удивился сержант, — всегда полагал, что Освин один, как перст.

— Был, был. Немного его младше. Только брат не единокровный, а названный. Говорят, Подкова в нем души не чаял. Вот, кстати, — мастер Такар выложил на стол пять золотых.

Сержант даже не шелохнулся, позволяя некроманту самому разделить монеты.

— Где ж он тогда обретался, братец этот, и чем занимался? — Ильм взял себе два золотых, остальные передал Матью.

— Разное говорят, — Такар заглянул одним глазом в бутылку и плесканул себе в бокал еще немного, — самое верное, это то, что обитал этот человек вне стен города. Сами знаете, какими делишками Подкова грешит. Еще говорят, что Подкова хвалился, будто скоро станет очень богат. А теперь, я слышал, поклялся за смерть родственника люто отомстить.

— Когда он погиб? — Ильм посмотрел на трактирщика сквозь стекло бокала.

— Может неделю назад, может две, точно не скажу. Не знаю. Как погиб и где тоже не ведаю.

— Оставь, лейтенант, — поморщился Матью, — он тебе такого напоет, только уши растопыривай шире. Давай, Такар, про что-нибудь другое.

— Говорят, что от Подковы его помощник, ну тот, что у них правой рукой зовется недавно перебежал к Жану Рубаке и много чего интересного ему нашептал…

— Хм…,- сержант потер подбородок, — если так дело пойдет, то Подкова станет никому не нужен и никому не страшен. Это все любопытно, но, увы, не достаточно. Имеешь еще что сказать?

— Нет, — опустил голову Такар.

— Жаль, — Матью небрежно натянул на голову шлем, — собирайся, пойдешь с нами. Ты обвиняешься в убийстве.

— Нет, — несчастный упал на колени, — подожди, не надо! Я еще кое-что знаю! Почтенные мастера, помилуйте, дозволье еще слово молвить!

— Будь по-твоему, — сержант сложил руки на груди и навис над трактирщиком как скала, — это твой последний шанс на сегодня. Только хорошо подумай, прежде чем начнешь говорить.

Трактирщик совсем сжался в комок и энергичными жестами дал понять, что желает говорить совсем в интимной обстановке. Матью покрутил по привычке ус и присел рядом на стул. Ильм тоже подошел поближе и опустился на корточки.

— Вот что, — едва слышно прошептал Такар, затравленно озираясь по сторонам, — толковище сегодня будет. Или уже есть. На Зеленом пустыре. Люди Жана и Подковы встречаются.

— Откуда знаешь? — сержант сжал рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев.

— Чуть до вас заходили ко мне несколько человек. Глотки промочить перед делом. Шептались меж собой. Я и услыхал. Слух-то у меня о-го-го.

— Ладно, — Матью бесцеремонно потеснил осведомителя, и поспешно ткнул дверь, — считай, что в цене мы сошлись. Дыши пока свободно.

Ильм проскользнул следом. Чтобы сейчас не задумал сержант, вмешиваться не следовало…

В общем зале все было вполне благопристойно. Рядовые чины городского гарнизона непотребств не учиняли. Все четверо важно восседали за одним столом. У солдата с нашивкой старшего на коленях удобно устроилась та самая служанка. Компания тянула пиво и катала по столу кости. Что было на кону, оставалось лишь предполагать.

— Подъем, орлы, — на ходу бросил Матью, — развлечения и выпивка потом.

В ответ раздался звонкий шлепок. Девка, хихикая и потирая мягкое место, унеслась прочь. Стражники же без лишних разговоров, поправляя на ходу снаряжение, поспешили за отцами-командирами.

Снаружи валил снег. Валил щедро, густо. Так, что следы, оставленные у крыльца "Трех устриц", различить уже было невозможно. Все свободное пространство между домов превратилось в единое ровное белое поле.

— Ты что задумал? — Ильм обогнал сержанта и плечом загородил ему дорогу.

Матью плавным движением обтек внезапно вставшую на пути преграду и в свою очередь перегородил путь некроманту.

— Может, ты полагаешь, что мне взбрело в голову встать меж противоборствующими сторонами, воздеть руки к небесам и заставить всех покаяться? Или ты думаешь, что мы сейчас возьмем и разгоним их, как уличных драчунов? Увы… Я всего лишь хочу чуть-чуть посмотреть на это безобразие. Чем Единый не шутит. Вдруг там и их главари появятся? А если кого из них там подранят, а то и просто к праотцам отправят? Такие вещи надобно разуметь. Короче, идем. Я знаю, как незаметно туда подобраться.

Матью уверенно свернул с узкой улочки, и отряд углубился в тесные задворки.

Стражникам пришлось растянуться в цепочку. Ильм шел четвертым по счету между двумя арбалетчиками, внимательно смотрел по сторонам, пытаясь запомнить мудреную дорогу, и вяло перебирал в памяти новости, услышанные от мастера Такара.

Оказывается, у Подковы был брат, и никто толком об этом не знал. А ведь речь идет о самых одиозных и ключевых фигурах ночного Турова. Что же тогда говорить о более мелких сошках? Не тех, что используются как расходный материал, а о тех, кто имеет достаточно полномочий для того, чтобы самим отдавать приказы… Погиб недавно. Причем сам Подкова пригрозил кому-то местью. Получается, он знает, кто его кровник? Или просто так пообещал, лишь бы не уронить авторитет в глазах своих подчиненных? Вопросы, вопросы. Вопросы без ответов…

Матью поднял руку, и патруль застыл посреди небольшого пустыря, заваленного пустыми ящиками и бочками. Ильм посмотрел по сторонам. Нет, это не пустырь… Это самый заурядный внутренний двор. Таких дворов полно по городу раскидано. Причем спрятаны они от посторонних глаз с огромным старанием, поскольку, обычно завалены самым разнообразным мусором и отходами. Так и здесь…С одной стороны нависает бок двухэтажного бревенчатого сруба, с другой каменная стена высокого сооружения, совершенно непонятного назначения. Дополняют унылую картину крепко сколоченные из толстых досок заборы. Причем верхушки досок заострены и издали очень похожи на тын, коим обносят по периметру мелкие поселения. Видно, место это очень удобно для совершения разного рода темных делишек, вот и решили законопослушные горожане в силу своих скромных возможностей подпортить жизнь лихим людям.

— Слушайте сюда, — сержант окинул подчиненных внимательным взглядом, — дальше мы пойдем вдвоем. Я и командир. Все остальные находятся здесь и терпеливо ждут нашего возвращения. Говорить разрешаю только шепотом, а лучше вообще молчать. Трубок не курить. Так, арбалетчики. Оружие зарядить сразу. Сейчас. Болты бронебойные. Смотрите в оба. Если кто полезет на вас с обнаженными клинками, бить насмерть, не подпуская близко. Если кто попрет без оружия близко не подпускать тоже. Все разговоры на дистанции двадцати, тридцати шагов. Если что не понравиться тоже бить на поражение. Все понятно?

— Все понятно, — за всех ответил один из стрелков, взводя ворот арбалета.

— Превосходно, — Матью подошел к большой бочке, приставленной к стене, и с натугой опрокинул ее на бок. За бочкой оказалась маленькая дверь.

— Нам сюда, — сержант рывком распахнул ее и, не дожидаясь Ильма, полез в узкий проход.

Некромант стер с лица услужливо брошенную ветром пригоршню снега и шагнул следом.

Внутри оказалось совершенно темно. Ильм вытянул руки веред и почти сразу наткнулся на обтянутый кольчугой бок Матью.

— Чтоб тебя, — негромко выругался сержант, — вот леший, а? Железки под ногами, паутина как рыболовная сеть… Темень то какая… Дурак я. Надо было у Такара лампу взять.

— Я могу призвать волшебный фонарик.

— Не надо, — тоном, не терпящим возражений, отозвался Матью, — не люблю я эти ваши штучки. Я сейчас кого-нибудь обратно в трактир пошлю…

— Погоди, не торопись, — Ильм прошептал заклинание ночного глаза, — ты будешь мне говорить, куда идти, и пойдешь следом.

— Это что, тоже колдовство какое?

— Ты его не увидишь, поэтому тебе и нечего беспокоиться. К тому же так мы не привлечем к себе лишнего внимания.

— Хм…

— Так я начинаю?

— Валяй.

Ильм прошептал заклинание и через несколько мгновений озадаченно присвистнул. Действительно паутины здесь огромное количество… И пол частично разобран, так что ноги переломать пара пустяков…

— Что там? — нетерпеливо заерзал сержант, — ты смотри внимательно, там впереди должна быть лестница наверх.

— Лестницу вижу, — сообщил Ильм.

— Нам туда. Дай-ка, я буду за тебя держаться. И будь добр, сообщай о том, что лежит под ногами.

— Уговорил, — некромант дождался, пока пальцы напарника крепко уцепляться за его плащ, — иду к лестнице. Под ногами пока ничего. А что это за склеп?

— Это не склеп. Это старая городская мельница.

— Чем же ее в движение приводили? Лошадьми, что ли?

— Точно так. Было здесь три конных круга, соответственно, три больших жернова. Зерна перерабатывали много.

— Чего ж забросили?

— Говорят, что невыгодно стало зерно закупать, и что готовую муку ввозить дешевле. Я, знаешь ли, не силен в этих делах. Последствия ты сейчас видишь лучше меня. Все механизмы растащили, даже жернова куда-то уволокли. Только стены остались. Был бы деревянный сруб и его бы уже давно растащили. Или сожгли. Камень совсем другое дело. Не очень то и возьмешь…. Видать и магистрат жаба задавила такую громаду ломать просто так. Ждут, небось, возможности повыгоднее продать. Да только какой дурак будет втридорога платить за пустые стены, да еще в таком гадюшнике. По мне, так лучшего места в этом районе для опорного пункта стражи и не придумаешь. Грязь, пыль убрать. Перегородки возвести…

— Подал бы идею. Ты служишь давно, к твоим словам прислушиваются.

— Я говорил. Сказали, что сие дело нецелесообразно по ряду причин.

— Причины назвали?

— Держи карман шире, — пробурчал Матью, — сказали, что не моего ума дело.

— Осторожно, ступеньки.

— Я осторожен… О, леший…

— Я предупреждал.

— А ты не тяни так быстро.

Лестница с переломанными перилами имела промежуточную площадку и вела явно не на чердак.

— Что там наверху? — Ильм с любопытством вытянул шею.

— Там конторка мельника была и еще куча всяких кладовок, чуланов и прочих мест. Я им названия не знаю. Как поднимешься на второй ярус, то правую руку увидишь длинный коридор. В конце его должна быть приставная лестница на чердак.

Ильм придирчиво присмотрелся к фиолетовым размывам. Ага, вот тот самый коридор. А лестницы нет.

— Коридор вижу, и все.

— Погоди, а лестница?

— Нет ее.

— Как это нет, — возмутился сержант, — не может такого быть. Всегда была. Ты внимательно смотрел?

— Да. Может ее куда спрятали?

— Там рядом кладовка есть, — Матью сдавленно чихнул, — большая такая. Там, небось, и убрана. Я останусь здесь, чтобы тебе не мешать, а ты, сходи и посмотри. Нам с тобой без нее никак не обойтись.

— Такое ощущение, что ты сам владел этой мельницей.

— Я просто здесь бывал в ее лучшие времена. Регулярно находил контрабандное зерно и, сам понимаешь, имел с этого немного счастья. Чуть-чуть.

— Жук ты, Матью.

— Самую малость. Ты иди, Ильм, времени у нас в обрез.

Некромант преодолел коридор и в конце его действительно обнаружил вход в большую кладовку. Впрочем, это был не совсем вход. Просто коридор здесь изгибался под прямым углом и после этого неожиданно расширялся, образуя квадратный тупик. Пропавшая лестница нашлась быстро. Матью оказался совершенно прав. Кто-то оттащил ее в сторону от темневшего в потолке квадратного чердачного люка и бросил на пол. Ильм поплевал на ладони и взялся за покрытое пылью дерево. Лестница оказалась неожиданно тяжелой. Ильм напряг мускулы. Себя слабаком он не считал, но некоторые предметы с завидной регулярностью пытались демонстрировать перед ним свое превосходство. Врешь, не возьмешь… По виску потекла струйка пота. Проклятая лестница, размахивая клоками паутины, как флагами, поддалась натиску и приняла вертикальное положение. Ильм утер пот, набрал полную грудь воздуха и рывком переставил деревянную конструкцию в нужное место.

— Что там? — незамедлительно среагировал на шум Матью.

— Лестница готова.

— Отлично. Лезь на чердак, а я вслед за тобой.

Ильм ловко взобрался наверх, подтянулся на руках и присел на толстую потолочную балку. Вокруг все было устлано перьями и загажено птичьим пометом. Сквозь порушенную черепицу проглядывало мутное ночное небо, и летели мелкие хлопья снега.

— О! — голова сержанта появилась в проеме лаза, — Слава Единому! Хоть что-то здесь видно…

Матью вылез из люка и присел рядом.

— Видишь вон там окошко?

Ильм пригляделся в указанном ему направлении. Да, действительно впереди слуховое окно. Одна створка закрыта, другая нелепо кривится, удерживаясь лишь на одной нижней петле.

— Пойдем, посмотрим?

— Для того и пришли. Ты только весь из него не высовывайся… мало ли…

— Была нужда…,- Ильм, осторожно переступая потолочные переводы, подошел к окну вплотную. В лицо ударил холодный ветер.

— Чего головой вертишь? — сержант, украшенный клочками паутины, возник рядом, — ты вниз смотри.

— Черепа и кости! — пробормотал изумленный некромант.

Прямо перед ним широко раскинулся тот самый Зеленый пустырь. Нет, никаких сомнений, он и есть. Потому что от "Трех устриц" до него рукой подать. Просто удобные подходы найти сложно. А Матью, выходец из этих самых трущоб, сразу сообразил, что к чему и нашел очень удобное для наблюдения место. Странно, что ночные гильдии здесь дозоры не разместили.

Ильм на всякий случай внимательно посмотрел по сторонам.

— Хороший отсюда обзор.

— А то, — важно подтвердил сержант, — Смотри, вон кожевенные склады, вон большое пятно темнеет — это канатная мастерская, вон там виднеются портовые склады, а там городской колодец был. Потом пересох, падла. В общем, глуше места не найти.

— Место действительно глухое, — некромант пригляделся к заснеженным просторам, — и, насколько я могу судить, сейчас совершенно пустынное.

— Подождем.

— Подождем, — легко согласился Ильм, — слушай, Матью, а как ты умудрился с лестницы не свалиться? Там же не видно не зги.

— Сам не знаю… Что там на пустыре?

— Пусто.

— Странно. Неужели эта мразь нас обманула?

— Тебе видней.

— Леший Такара раздери, — раздраженно бросил Матью, — а нельзя еще никак посмотреть? Ну, там магически… я не знаю… Ильм, ты же у нас колдун.

— Ты ж магию не жалуешь.

— Сейчас особый случай.

— Можно попробовать один способ. Только с помощью него ищут мертвых.

— Давай. Страсть не люблю просто так сидеть.

Ильм развеял ночной глаз и прошептал слова поискового заклинания. " Могильная мышь" была удобна тем, что достоверно выделяла мертвые тела, лежащие на поверхности земли. Единственным минусом было относительно долгое время, требующееся для того, чтобы распознать мертвую плоть и сделать ее контрастнее окружающих предметов…

— Ну, что там? — нетерпеливо дернул ус сержант.

— Погоди, сейчас скажу. О-па…

На белом фоне стали отчетливо проступать темно-серые бесформенные пятна. Ильм насчитал ровно два десятка. Два десятка трупов. Ничего другого "могильная мышь" определить не могла.

— Не томи, лейтенант…

— Там, — некромант указал рукой в сторону пустыря, — только мертвецы, запорошенные снегом. Похоже, мы пришли слишком поздно.

— Колесо в восемь спиц…,- Матью приложил ладонь ко рту, — и сколько их там?

— Два десятка.

— Если бы знал такой расклад, обошел бы это место стороной. Теперь придется всех ставить на уши.

— Придется, — вздохнул Ильм.

— Живых точно нет?

— Нет.

— Тогда вниз. Пойдем, оглядимся на месте и пошлем гонца к старшему офицеру. Ох, Ильм, сочувствую тебе. Много сегодня придется писать.

— Вот еще, — некромант постарался придать себе самый независимый вид, — как только весть долетит до дежурного, здесь соберется целая толпа бездельников. Пусть они и занимаются описанием погибших.

Сержант в ответ лишь многозначительно улыбнулся…

Патруль встретил начальство одобрительным гулом.

— Замерзли? — раздраженно усмехнулся Матью, — ничего сейчас согреетесь. Так, все за мной.

Они еще раз, теперь в полном составе, прошли насквозь первый этаж заброшенной мельницы, и вышли на пустырь через еще одну дверь.

— Жига, у нас есть с собой мешки? — Матью обернулся к одному из стражников.

— Так точно, мастер сержант, — солдат сделал шаг вперед, — три мешка.

— Тогда двое…, нет, отставить. Трое, обшарить трупы. А ты, Жига, очень медленно, с чувством собственного достоинства, выдвигаешься к уважаемому мастеру дежурному офицеру. От имени нашего командира передашь, что здесь массовое побоище случилось.

Между Подковой и Рубакой. По нашим подозрениям… Пока ты ходишь, мы здесь все закончим. Выполняй.

Стражник со скучающим видом, никуда не торопясь, пошел по направлению к казармам. Все остальные сноровисто рассыпались по снежному полю.

— Повезло, — с удовольствием потер ладони Матью, — первыми мы здесь оказались. Люблю такие выверты судьбы.

Ильм ничего не ответил, наблюдая, как солдаты обшаривают трупы и собирают разбросанное оружие. Сколько мороки впереди… Была бы его воля, поднял бы мертвецов в два захода. По десять штук в самый раз, чтобы сильно не напрягаться. И привел бы всех павших к центральным казармам. Для удобства. Но нельзя. Орден Единого на такое самоуправство благосклонно не посмотрит… И не просто пальцем погрозит, а зайдется в буйной истерике. Как же! Живые мертвецы ходят по улицам… Эх… Короче, все останется на своих местах. Вот закончится контракт, тогда и будем вольничать. На свой страх и риск и за деньги заказчика. Или не будем, если не сойдемся в цене…

— Все, господин лейтенант, — подбежавший стражник поправил съехавший на бок шлем, — разрешите отчитаться?

— Валяй, — некромант сложил руки на груди и кинул быстрый взгляд на Матью. Сержант выглядел внимательным и собранным как никогда. Как гончая, взявшая след.

— Значится так…, - немного замялся солдат, — нашли десяток и еще два коротких меча. Судя по клеймам, гномьей стали. Еще пяток стилетов. С трупов сняли амулеты. Вот, прошу удостовериться…. По кошелям нашли много мелких серебряных монет. Всю мелочь оставили на месте.

— Это правильно, — одобрительно хмыкнул сержант, — а то сейчас сюда нагрянут всякие, обличенные властью, а покойнички с пустыми карманами… Вот что, бросьте меж ними пару мечей и стилетов. Для убедительности. Если оружие гномьей работы, и так куш хороший возьмем. Уложите все в мешки и двое, мне все равно кто, сами решайте, отнесите наши трофеи. Куда, знаете. И быстро. Одна нога там, другая здесь. Если что, я вас на патрулирование окрестных переулков послал. Понятно?

— А то! — солдат с довольной рожей отбыл исполнять ответственное поручение.

— Успеют твои парни? — некромант с интересом принялся наблюдать, как трофейное оружие ловко исчезает в двух кожаных мешках. Кстати очень удобная вещь, эти мешки. В сложенном состоянии места занимают очень мало. Кожа для их пошива идет тонкая и прочная. Стоят, правда, немало, зато в правильных руках такие изделия окупают себя очень быстро.

— А? — вскинул голову сержант, — извини, задумался… Что ты сказал?

— Я говорю, успеют твои парни обернуться?

— Ты про это… Успеют, куда им деваться. На-ка посмотри. Такар-то кругом прав оказался.

На шершавую ладонь некроманта легли два амулета, предназначенные для ношения на шее.

Один из них представлял собой золотой центурий, доработанный народными умельцами при помощи сверла и ювелирного напильника. В монете зияли два отверстия: маленькое, почти у самого края, для веревочки, и большое, расточенное в виде стилизованной замочной скважины прямо по центру. На том самом месте, где у обычной монеты красуется гордый королевский профиль. Смелые ребята у Подковы. За порчу золотого цетурия можно в два счета на плаху угодить, а они, наплевав на суровый закон, такое на себя вешают. И шнуровку у курток нарочно распускают, чтобы все видели, кто идет.

Второй амулет был гораздо проще. Маленькая птичка, вырезанная из плоской дощечки. Любопытно, что носят ее головой вниз — тесьма привязывается к лапкам. Что это значило, наверное, и сам Жан Рубака толком не знал, но люди его исправно таскали на себе эти простецкие безделушки и морды не кривили. Ильм внимательно посмотрел на крыло деревянной птахи. Нарисовано три пера. Значит, ныне мертвый владелец этого амулета не успел подняться выше подмастерья. Как там у Жана заведено? Птичка с чистым крылом- бесправный кандидат, три пера подмастерье, семь перьев младший мастер, десять перьев и рубиновый птичий глаз — мастер. Причем количество перьев равно количеству удачно исполненных ответственных заданий. К чему такие сложности? Вон у Подковы все просто. У всех одно и то же — дырявый центурий. Что у мастера, что у желторотого новичка. Золота у них в закромах столько, что при желании можно каждому жителю Турова такую бляху на шею повесить…

— О чем задумался? — Матью старательно обтряс снег с плаща.

— Так, ни о чем.

С противоположной стороны пустыря послышался торопливый стук сапог.

— Ты волновался, что не успеют. Успели, — оживился сержант, и обернулся к подбегающему стражнику, — как все прошло, удачно?

— Гладко, — солдат перевел сбившееся дыхание, — Болт и Шикер остались на той стороне пустыря, ну вроде как Рыбный переулок перекрыли. Я…

— Как товар пошел?

— А… пошел нормально. Мечи по десять золотых, стилеты по два. Скинули восемь мечей и два стилета. Вышло восемь десятков и еще четыре центурия. Две монеты Бобер скинул за то, что его среди ночи подняли. Значиться имеем в наличии восемь десятков и еще две. Все монеты я лично проверил. Ни одной поддельной.

— Бобер — шкура, — с чувством сплюнул Матью, — надо будет его навестить. И приласкать. Давай деньги.

Толстый кошелек перекочевал в руки сержанта.

Матью распустил шнурок и запустил пальцы внутрь. Послышался ласкающий ухо перезвон монет.

— Все делим поровну, — сержант важно отсчитал свою и лейтенантскую долю, — и две монеты богине удачи.

Он с силой швырнул пару золотых в сторону пустыря.

— Мастер-сержант! — рядом из мрака возник запыхавшийся Жига, — идут!

— Кто? — меланхолично отозвался Матью.

— Старший офицер, оба магика, два десятка лучников, еще кто-то, я их не знаю.

— Дождались, — сержант поправил шлем, — давай Жига, займи какое-нибудь место и приобрети уставной вид. И застежки подтяни… Да, и не забудь получить свою долю у ребят. А ты, Ильм, иди, встречай дорогих гостей.

Некромант горестно вздохнул и, загребая носками сапог снег, побрел навстречу старшим товарищам. К сожалению, не он придумал восьмой пункт гарнизонного устава, категорически требовавший при обнаружении в одном месте трупов числом более пяти созывать всех и вся. Все, что мог, он сделал… Теперь пусть другие решают, как лучше распорядиться такой кучей мертвых тел.

***

Дорога до дома после бессонной ночи казалась бесконечной. Не радовали Ильма ни морозное солнечное утро, ни приятная перспектива быть предоставленным самому себе до самого заката, ни прозрачный намек старшего офицера о том, что его собираются готовить на повышение.

Ильм шел, стараясь смотреть только под ноги. Хотелось спать, хотелось есть. Периодически оба эти желания причудливо смешивались внутри, и в такие моменты вообще ничего не хотелось. Потом желание спать снова выползало наружу и, подмяв под себя голодный желудок, кружило голову, заставляя окружающие предметы расплываться, придавая им самые причудливые формы.

Ильм искренне ненавидел подобное состояние тела и духа. Симптомы усталости проявляли себя совершенно неожиданно и в самые неподходящие моменты. Особенно донимали приступы совершенно немотивированной раздражительности. Кипеть, как осадный котел со смолой, заставляло практически все. И договорится по-хорошему с идущими вразнос эмоциями не получалось никак. Лед под ногами — хочется выругаться. Веселой шумной ватагой попались навстречу украшенные гильдейскими знаками подмастерья, рука сама собой тянется к мечу. Плюхнулись перед носом помои — приходиться сдерживать непреодолимое желание отыскать их хозяина и свернуть ему челюсть.

Терновым венцом мучений стало появление на пути некроманта уличного продавца свистулек. Случилось это событие ровнехонько у заваленного мусором старого фонтана в трех шагах от хозяйства мастера Ольда.

Завидев одиноко бредущего офицера, мужичок грациозной походкой, заставляющей задуматься о некоторых тайных пороках, выступил ему навстречу и с ходу предложил ознакомиться с товаром. Ильм с недовольным видом отодвинул лоток в сторону. Его добрые намерения были истолкованы неверно. Приставучий как лесной шершень, торговец обошел его с другой стороны и одарил сладчайшей из улыбок. Ильм дебоширить не хотел, но скрученная усилием воли пружина усталости неожиданно стала распускаться. Все еще сдерживая себя, Ильм как бы невзначай сверкнул перед подведенными помадой губами некромантским перстнем. Демонстрация не возымела ровным счетом никакого эффекта. Торговец лукаво повел очами и игриво махнул на него свободной от удерживания лотка ладошкой. Мол, ша, противный.

Это было последней каплей.

Ильм сдался. Сдался на волю чувств. Ну, зачем, скажите на милость, усталому человеку после бессонной ночи деревянная свистулька? Да и вообще, не жаловал он прилепившиеся к людям эльфийские извращения. В общем, этот крашеный тип сам был виноват.

Некромант скроил некое подобие заинтересованности на небритом лице и, выждав удобный момент, когда мужичок склонился над своим товаром, со всей силы засветил кулаком ему в ухо.

Виктория случилась полная. Лоток полетел в одну сторону, настырный торговец в другую, Ильм же пошел своей дорогой, совершенно не интересуясь последствиями своего удара и совсем не чувствуя облегчения…

Вскоре показался ставший почти родным дом булочника.

Мастер Ольд сидел на небрежно очищенной от снега скамейке, пристроенной почти у самого входа, щелкал семечки и блаженно жмурился холодным солнечным лучам. Под ногами его, обутыми в отороченные мехом полусапожки, деловито паслись воробьи и пара голубей. Судя по недовольному чириканию, и наскокам друг на друга, кожуры на всех не хватало.

— Мое почтение, лейтенант, — заметив приближающегося постояльца, Ольд чуть приподнялся с места. Птичья братия тут же разлетелась в разные стороны.

— Доброе утро, мастер. Как идут дела? — Ильм изнывал от желания подняться к себе, но приходилось соблюдать правила хорошего тона.

— Благодарю покорно. Все хорошо. Как наши передовые рубежи?

— Стоят, мастер. Стоят неприступно. Пока.

— О! — Ольд со значением сжал кулак, — я лично не сомневаюсь в стойкости наших парней. Город в надежных руках.

— Несомненно, мэтр, несомненно, — Ильм вежливо улыбнулся, — на сем спешу откланяться.

— Да, да, конечно. Кстати, а правда говорят, что налог на содержание гарнизона собираются поднять?

— Кто сказал? — недоуменно обернулся Ильм.

— Вчерась в таверне разговор зашел.

— Не слышал ничего подобного.

— Значит, брешут.

— Выходит так. Прошу меня извинить.

— Да, да, и вот еще что, — Ольд стукнул по лавке рукой. Воробьи во второй раз прыснули в разные стороны, — если этот бездельник у тебя сидит, то напомни ему, что его ждут три грязных котла. Если он их сегодня не приведет в порядок, я, клянусь Единым, с его ленивой задницы шкуру спущу.

— Я передам.

— Будь так любезен.

Ильм, прыгая через ступеньку, гремя кольчугой и мечом, достиг такой родной и любимой двери. Двери в его комнату. Сейчас он, наплевав на все, завалится на кровать. Прямо в одежде и броне. Только меч отстегнет, чтобы не мешал и, пожалуй, сапоги стянет с ног…

Он переступил через порог и замер от удивления. Даже желание спать немного отступило. Комната его сияла просто непозволительной чистотой. Вещи были аккуратно расставлены по своим местам, занавески старательно отглажены. Стекла в окнах сверкали, как хрусталь. Вся медная утварь, а другой некромант не держал принципиально, было тщательно начищена.

Виновник всего этого торжества, сидел скромно в дальнем углу, аккуратно сложив на коленях натруженные почти непосильным трудом руки.

В душу некроманта закрались нехорошие подозрения. Одно дело хлеб под туникой таскать — это еще понять можно было, но генеральную уборку с утра совершать… Никто ж его не просил. Нет, пора пареньку мозг поставить на место. Так недолго и комнаты лишиться. Получается, внизу какие-то котлы не чищены, а здесь значит, все блестит как у полосатого хищника одно место. Мастер Ольд такой расклад не одобрит, если узнает. Он, хоть и с хлебом имеет дело, а не с пылающим горном, но от этого его рука и слово не становятся менее весомыми. Выгонит и все, тем более что пустующие казенные комнаты в наличии у гарнизонных чиновников имеются.

— Хилька, ты спятил? Ты что здесь учудил?

— Я хотел как лучше, — два абсолютно невинных глаза уставились на некроманта.

— Что просто так, от доброты душевной?

— Э…

— Не верю, — Ильм скинул плащ и стянул с ног сапоги, — соображай живее, я спать хочу.

— Я…, - подмастерье мучительно наморщил лоб, что-то лихорадочно соображая, — я…мне…

— Хилька, — грозно предупредил Ильм и прямо в кольчуге рухнул на кровать.

— Мне помощь твоя нужна.

— Ага, — пробормотал некромант с упоением закрывая глаза, — помощь… А уборка как задаток, да? Чтоб отказаться было неудобно. Спешу тебя разочаровать. Меня уже нет. Когда высплюсь, тогда и поговорим. Тебя же ожидают грязные котлы. Ольд просил передать тебе наилучшие пожелания.

— Срать я в них хотел, — набычился Хилька, — потом отмою. Два дня немытые стоят и еще полдня такими побудут.

— Иди лучше сейчас.

— Мастер, я очень серьезно прошу. Дело неотложное.

Ильм переборол наваливающийся сон и прокрыл веки.

— Ты мертвого поднимешь своим бараньим упрямством. Давай говори.

— У моего дружка старший брат порезался, — отвел взгляд подмастерье, — чистил рыбу и неудачно так…

— А я причем? Тебе к лекарю надо, или к травнику.

— Ты же можешь. Я знаю.

Ильм приподнялся, упираясь о согнутый локоть.

— Я некромант, а не лекарь. Мое дело мертвых поднимать, а потом обратно в могилу засовывать. Пусть твои рыболовы-неудачники в другом месте помощь ищут.

— Я обещал…

— А ты со мной предварительно поговорил, прежде чем обещания раздавать?

— Как я мог с тобой поговорить, если все ночью случилось. Тебя не было.

— Все равно не пойду. В крайнем случае, не раньше заката.

— Он не дотерпит.

— Подумаешь, ножиком порезался.

— У него сильно кровь идет.

— К лекарю…,- Ильм повалился на простыню, — пиявки там всякие, козявки… глядишь, всю хворь как рукой снимет.

Хилька в отчаянии бросился к некромантскому ложу и затряс офицера за плечо.

— Мастер, не спи, мастер…

— Если ты сейчас от меня не отстанешь, то я за себя не ручаюсь.

— Ты же сам просил…

— О, боги, о чем?

— Ну, ты говорил как-то, что если появятся ниточки к ночному братству, то ты завсегда готов будешь за ниточки эти уцепиться.

— Погоди, — Ильм приподнял многострадальную голову, — так брат твоего приятеля, он что, того?

— Да.

— Сразу не мог сказать?

— Я намекал, — надулся Хилька.

— Горе с тобой, — вздохнул Ильм, — намекал он. Когда говоришь, братец порезался?

— Ночью сегодня.

— Ага, — перед мысленным взором некроманта встал пустырь, усеянный мертвыми телами, — порезался, значит…

Возможно, просто совпадение. Некромант сел, чувствуя, как сон растворяется, словно утренний туман. Покачал отупевшей от усталости головой. Как неожиданно…Он давно хотел оказать помощь кому-нибудь из ночных парней, дабы хоть немного ближе подойти к недозволенным тайнам. Если получиться, конечно. На рожон лезть он ни в коем случае не собирался. Просто надеялся на его величество случай. Хильке он в свое время действительно намекнул, что если что, то он готов завсегда. Толковый и не болтающий на стороне лишнего подмастерье понял все как надо и вроде как забыл о том разговоре. Оказывается, нет.

— Сейчас пойдем?

— Да. Здесь не очень далеко.

— А как же котлы?

— Потом, — Хилька раздраженно махнул рукой.

Не проронив больше ни слова, Ильм нашарил под кроватью свою походную сумку со всяким разным колдовским инвентарем, скинул с себя форменную одежду, облачился в цивильное платье. Смущать умы нашивками и шевроном в его ближайшие планы не входило. Оттянувшую за ночь плечи кольчугу некромант решил не надевать, а вот меч на всякий случай к поясу пристегнул. Собравшись, обернулся к нетерпеливо отирающемуся у двери подмастерью. Хилька имел вид важный и таинственный. Матерый заговорщик, никак не меньше…

Ильм широко зевнул и легким пинком выставил паренька из комнаты. Такая вот забавная жизнь. Планируешь одно, обязательно все по-иному выходит. Интересно, откуда у Хильки такие сомнительные дружки появились? Или подмастерье Ольда хитрее, чем кажется?

Выбранное Хилькой направление немного смущало Ильма, ибо он с самого начала их путешествия предполагал, что конечная точка маршрута окажется далека от фешенебельной части Турова. Однако, они все больше и больше отклоняясь в сторону главного городского собора. При этом подмастерье держался уверенно, как будто шел к себе домой, людных улиц не избегал, по проходным дворам не петлял, повязку черную надеть на глаза не предлагал.

Ситуация, сдобренная послевкусием бессонной ночи, требовала немедленного разъяснения.

Ильм ухватил Хильку за плечо.

— Откуда у тебя такие странные знакомые?

— Я и сам не знал, что так получится, — немного смутился подмастерье, — утром сегодня проснулся, спер, как всегда, у мастера буханку хлеба для тебя и вдруг смотрю, дружок мой у дома ошивается. В окна заглядывает, к двери присматривается… Хорошо, Ольд не видел. Очень он не любит, когда незнакомые люди в окна смотрят. Во-первых, считает, что сглазят его и его дело, во-вторых, опасается, что ограбят. Чего там грабить? Закваску, что ли? Ну, вот… Я, само собой, хлеб обратно положил, поскольку неудобно с хлебом и на улицу. И прямо сразу как почувствовал, что дрянное дело…

— Ты хорошо его знаешь? Друга этого?

— Так, хороший приятель. Он у гончара в учениках, а гончар дружбу водит с Ольдом. Меня туда часто посылают. То тарелку купить, то кружку. Посуда мелкая часто бьется… Короче, так и познакомились. Мы с ним иногда свободное время вместе проводим.

— Понятно. Дальше что было?

— Он ко мне подбежал и сразу без лишних слов, прямо в упор и говорит, мол, колдун ему нужен. Я, если честно язык чуть не прикусил от неожиданности. Говорю ему, а с чего он решил, что колдун именно здесь живет? Я ж ни словечком ему до того не обмолвился, что ты тут комнату снимаешь. Ни разу. Дружок мой весь такой сразу таинственный стал и сказал, что знает и все, и что коли я здесь живу, то ему больше не к кому обратиться. И добавил сразу, что брат его старший ножом сильно порезался и кровью истекает. Лекарь вроде приходил, но толком не помог. Короче, без колдуна никак. Я пообещал помочь. А что я мог сделать? Хотя про брата старшего ничего раньше не слышал.

— Ты уже все, что мог, сделал. Почему ты решил, что раненый из тех самых?

— Я ж не дурак, — Хилька горделиво подбоченился, — сразу уточнил, как у старшего брата насчет благодарности дело обстоит. В ответ услышал про темное золото. По-моему все понятно сразу.

Ильм согласно качнул головой. Темное золото — деньги, полученные из рук воров и убийц, и просто так, для красного словца, это самое золото не упоминают. Можно легко попасть в не совсем удобную ситуацию. Что ж, посмотрим, что за подарок его ждет. Вообще странная какая-то история… А что если Хилька лжет?

— Далеко еще?

— Нет, пришли уже. Вон тот большой дом, со двора.

— Погоди, Хилька, — Ильм схватил подмастерье за подол туники и подтянул к себе, заставив остановиться, — ты так уверенно шел сюда. Кто здесь живет?

— Их двоюродная тетка.

— Ты бывал здесь?

— Пару раз. Место тихое.

— А ну посмотри мне в глаза.

Хилька шмыгнул носом и одарил некроманта преданным взглядом.

— Да, правду я говорю…

— Твои слова да Единому в уши, веди дальше, — проворчал Ильм и на всякий случай стянул с пальца перстень.

Чем проще, тем лучше. Он человек не гордый и своей четвертой затрапезной степенью перед чужими людьми в данном случае трясти не станет.

Они свернули в арку проходного двора. Ильм сразу же навострил уши. На всякий случай. Снег здесь не чистили, но к единственной двери тянулась утоптанная тропинка. Вдоль нее неровной строчкой лежали бесформенные темные пятна. Это явно кровь… А вон и присыпанные снежком следы в стороне от торного пути. Человек, оставивший их, шел явно торопясь и качаясь в разные стороны.

Хилька без стука распахнул дверь. Ильм, оглянулся на всякий случай назад и последовал за ним.

В тусклом потоке света, падающем из единственного маленького оконца, можно было рассмотреть лишь лестницу, ведущую на второй этаж. Ильм взялся за отполированные многочисленными руками перила и собрался уже поставить ногу на первую ступень, но Хилька приложил палец к губам и потянул его совсем в другую сторону. Под лестницу к еще одной неприметной двери.

Тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук.

Ильм с удивлением приподнял бровь. А здесь не всяких гостей ждут. Двоюродная тетка, ага, как же. Знаем мы таких теток. Приходили. Впрочем, это не его дело. А Хилька-то каков! Сначала друзья-братья, потом стуки условные. Может тогда летом тот идиот его дубасил тоже не просто так? Надо будет на досуге на парня поднажать по дружески. Узнать, за что кровь пролилась…

Дверца распахнулась и перед некромантом предстала худощавая пожилая женщина со свечой в руке. Видимо, та самая тетка. Что ж тетка, как тетка. Ничего примечательного. Седые волосы собраны в пучок, простое длинное платье. Чисто выстиранный, заштопанный в нескольких местах передник, загрубевшие от работы руки.

Женщина, совершенно игнорируя некроманта, обратила строгий взгляд на Хильку. Хилька, парень рослый, всего на пол головы ниже Ильма, сгорбился под ним и стал похож на нашкодившего щенка стоящего перед суровой хозяйкой.

— Привел?

— Да.

— Слава небесам, — свеча поднялась настолько, чтобы осветить Ильму лицо.

Несколько мгновений серые глаза пристально изучали костяного мастера. Не было в них ни намека на расположение, ни тени злобы. Одно холодное равнодушие.

— Жидковат что-то.

— Может, ты еще зубы у меня посмотришь, как у коня? — зло процедил Ильм.

Свеча совершила обратное движение и осветила Хильку.

— Ты кого, сопляк, притащил?

— Колдуна, как договаривались.

— Не смеши меня.

Ильм развернулся к выходу. Все. Хорошего понемножку. Пора и честь знать. К болотным дятлам таких клиентов. И их родственников. Каменная плесень им в печень.

— Мастер, погоди, — Хилька дернулся за ним.

— В сторону, убогий! — рыкнул некромант.

Подмастерье испуганно отскочил к стене и предпринял совершенно бесплодную попытку слиться с досками.

Когда за спиной яростно хлопнула, застонав всем своим набором входная дверь, Ильм глубоко вздохнул, уминая просящуюся наружу волну бешенства. Нет, бродячий цирк, право слово… И он в качестве главного клоуна. Вот уроды. Нет, на сегодня добрых дел с него достаточно. Домой и спать. Или зайти куда-нибудь в таверну и пропустить кружечку крепкого гномьего пива? Нервы успокоить, ибо крепкие нервы залог здоровья. Особенно у некромантов. Деньги в наличии есть. Да, пожалуй, это будет единственно верное решение.

— Почтенный, постой!

Ильм нехотя оглянулся. Двоюродная тетка торопливо бежала вслед за ним. Вот морока! За что ему это наказание?

— Что еще? — некромант сложил руки на груди.

— Не уходи.

— Назови мне причину, чтобы я здесь остался.

— Ты вроде обещал помочь…

— Не помню такого.

— Прости, — женщина, явно волнуясь, скомкала в руках передник, — на этого шалопая никакой надежды нет. Что с него взять, мальчишка еще. Любой прохвост за таким увяжется. Один такой уже услугу нам оказал с утра… Лучше бы не появлялся.

— Не моя забота.

— Я знаю. Мне всего и надо, только подтверждения, что ты не шарлатан с большой дороги.

— Не много ли чести?

— Я прошу…

Ильм вытащил из потайного кармана перстень и натянул на безымянный палец. Зачем, спрашивается, снимал? Надо было предполагать, что встречают здесь по одежке.

— Так тебя устроит?

— Храни меня первый круг, — женщина приложила руку к груди, — а как…

— Достаточно вопросов. Теперь ты веришь?

— Да разве можно такому не…,- она опустилась на колени, — прошу, не обойди нашу беду стороной.

— Идем, леший с тобой, — Ильм помог ей подняться, — но запомни, еще одно слово невпопад и лекаря в другом месте будете искать.

— Да, мастер, — женщина угодливо забежала вперед, — позволь показать дорогу.

Дорога оказалась не долгой…

Страждущий лежал на растерзанном соломенном матрасе, уложенном прямо на полу, в каморке размерами не больше собачей конуры. Оказывается, почти в центре Турова тоже не все жировали. Окон нет, пол рассохся, стены прикрыты старыми гобеленами. Из мебели присутствовала одна табуретка, занятая помятой масляной лампой, на фитиле которой плясал тщедушный синеватый огонек.

Сам раненый был одет лишь в кожаные штаны и выглядел не старше Ильма. На шее никаких отличительных знаков не висело. В убогом свете лампы лицо его выглядело бледным и осунувшимся. В глазах, сразу уставившихся на некроманта, была боль и тот упрямый блеск, что отличает смертельно больных людей, отчаянно, вопреки всему, борющихся за свою жизнь. К груди молодой человек прижимал заскорузлую от крови простыню.

— Оставьте…нас… одних, — чуть слышно, но с ясно различимыми твердыми интонациями в голосе прошептал он, после того как дотошно осмотрел незнакомого ему человека.

За спиной некроманта послышалось послушное поскрипывание половиц, и маленькой каморке повисла немного напряженная тишина.

Ильм, ничуть не смутился под придирчиво шарящим по нему взглядом. И не таких молодцов приходилось видеть. Он небрежно скинул сумку и, гремя мечом, сел прямо на пол. Все-таки с мертвыми работать не в пример легче. Зачем на него пялиться, как на диво дивное? Лежи себе, болей. Жди помощи…

— Итак, — некромант решил начать с самого простого, — как мне к тебе обращаться?

— Зови Гором.

— Что произошло, Гор?

— Подранили меня, мастер. Не смертельно, но очень неприятно.

— Значит, не рыбу чистил? — усмехнулся Ильм.

— Рыбу? — на лице Гора отразилось искреннее недоумение, — а! Это малышня такую сказочку придумала… Чудаки, право слово.

— Чем нанесен удар?

— Меч. Достал меня вскользь, через… всю грудь. До ребер распахал мясо. Не поверишь мастер, в момент… удара у меня такое чувство было, что кончик клинка… мне ребра пересчитал как детская палка доски забора. Уф… Вот мерзость то. На мне нагрудник был… Два слоя вываренной в масле китовой кожи и мелкая кольчужная сеть меж ними. Все развалилось, что твоя бумага…

— Показывай рану.

Гор осторожно отодрал приставшую к коже тряпку, морщась всякий раз, когда вслед за ней начинали тянуться волосы.

— Смотри. Ловко, да?

Ильм тихонько присвистнул. Да, версия с кухонным ножом здесь была явно несостоятельна. Разрез, не очень аккуратно стянутый кривыми стежками хирургической нити, тянулся наискось через всю грудь от левой подмышки, уходя вниз под правый сосок. Шили явно второпях, и не имея должного хирургического навыка. Кожа вокруг раны немного отекла и приобрела не совсем здоровый синеватый оттенок. Это не очень хорошо. Или плохо промыта грязь, или на лезвии был яд. Ситуация не слишком приятная. В ядах Ильм почти ничего не понимал. Кроме трупных конечно. Значит, меч. Язык чешется спросить, где стычка произошла, но нельзя. Да и какое это собственно имеет значение? Правды он не услышит…

Размышления Ильма прервал фонтанчик крови, брызнувший из раны. Некромант стремительно выбросил вперед правую руку и сильно надавил двумя пальцами на края раны, стараясь наугад попасть на плохо прошитый сосуд. Попал, сам того не ожидая. С первого раза.

— Сам видишь, — Гор скосил глаза на стекающую по груди кровь, — так и мучаюсь. Утром младший братишка с трудом нашел какого-то коновала. Ему только свиней после разделки обратно сшивать… Удивляюсь, такой город большой, а как нужда на хвост наступит, то толкового лекаря не отыскать. В общем, зашил он меня прямо по живому. Я ему золота отвалил. Лежу, болею, никого не трогаю. Потом напал на меня кашель. Раз кашлянул и все, потекло. Пришлось простынь прижимать. Так с тех пор и перебиваюсь. Ни повернуться, ни по нужде сходить…

Ильм обтер с пациента кровь и приложил ухо к его груди. Ничего, легкие дышали как обычно. Одышка была, но это не очень страшно.

— Я смогу полностью остановить кровотечение.

— Нет, мастер, — Гор бледно улыбнулся, — мне от тебя другое надобно. К завтрашнему утру я должен быть полностью здоров. Ты ведь маг? Вижу камень у тебя черный. Я знаю, что это значит… Мне все равно, лишь бы ты смог…

— Клинок не отравленный был?

— Не думаю. Давай я рану прижму.

Ильм осторожно отпустил пальцы, обхватил руками колени и вздохнул.

— Я смогу полностью зарастить рану. Но…

— Что, но?

— Я не настолько изощрен в данном искусстве. Шрам будет не очень красивый.

— Я это переживу. Меня девки не за это любят.

— Это очень больно, — медленно роняя слова, добавил некромант, — почище каленого железа.

— Вытерплю. Надо только что-нибудь в рот засунуть, чтобы не орать в голос.

— Значит, готов?

— Да.

— Ну, не обессудь, Гор.

— Делай свое дело, и не обращай на меня внимание.

Гор ловко скатал из многострадальной простыни плотный жгут, закусил его крепкими, желтоватыми от табака зубами, и всем своим видом дал понять, что готов к добровольным мукам.

Ильм подтянул к себе сумку и, немного покопавшись, достал склянку с мутной жидкостью. Вытащил притертую пробку и с опаской принюхался. В нос ударил запах злого деревенского первача. Для наружного применения сойдет. А ведь давно собирался эту бурду вылить и купить в аптекарской лавке чистый спирт, но руки как всегда не дошли.

Он вылил самогон на грудь Гора и тщательно смыл грязь чистой на вид тряпицей, найденной в сумке. Вокруг заблагоухали сивушные пары. Все остальное сделать было несложно. Заклинание, по счастью, было почти универсальным. Почти. Вообще-то с помощью магии, которую собирался использовать Ильм, его коллеги неизменно удачно приращивали мертвякам оторванные конечности. О применении на людях сего колдовства в отдельных руководствах были лишь глухие, невразумительные ссылки. Но вроде бы согласно им все работало как надо. Самое главное, что такой вид магии не вызывал возмущений силовых линий и орден Единого его за руку схватить не сможет.

Ильм вытащил узкий нож и, держа его двумя пальцами за рифленую ручку, придирчиво осмотрел. Гор, судя по немного расширившимся глазам, тоже проявил несколько нездоровое внимание к режущему предмету.

— Сейчас будет немного больно, так что обрати свой взор в строну, — некромант уверенно приставил лезвие к коже.

Гор сделал попытку отползти назад, но уткнулся затылком в стену.

— Смирно лежи.

Нож с едва слышным хрустом сделал первый неглубокий надрез, в котором сразу же алыми каплями выступила кровь. Гор вздрогнул, но не издал ни звука. Ильм, не обращая на него внимания, продолжил свое дело, выводя лезвием, как художник кистью, сложный узор. Руна заживления, увы, по-другому не наноситься. Он предупреждал. И это только начало. Немного кровавое, но безобидное начало…

Гор побледнел еще сильнее и покрылся испариной. Несмотря на предложение отвлечься на что-нибудь на стороне, он никак не желал оторвать взгляд от беспощадной руки некроманта.

— Все, все, — Ильм заботливо обтер ему лоб, — пока все. Переведи дух.

— Ну ты…,- пациент вытащил изо рта простынь.

— Я предупреждал. Не нравиться? Могу уйти.

— Не, как это уйти, — не на шутку перепугался Гор, — куда уйти? Я ж теперь одна сплошная рана. Знаешь, в тебе пропал гениальный палач.

— Почему это пропал? — некромант достал четыре свечи и мел, — вовсе не пропал. Люблю я это дело, нежно, со студенческой скамьи.

Гор возмущенно сплюнул, но ничего не ответил.

Ильм сноровисто начертил вокруг лежанки тетраграмму, вписал мелкие руны усиления и экранировки и расставил свечи по углам. Пробормотал шепотом необходимые слова и прищелкнул пальцами. В принципе этот дурацкий щелчок ничего не значил. Так, просто глупая дань традициям, но Ильм традиции чтил.

Вскоре свечи занялись розоватыми огоньками, рисунок на полу - коричневым, руна на груди Гора - пронзительно красным. Пахнуло холодом, словно в несуществующее окно влетел пронизывающий зимний ветер.

Тряпичный полог, отделявший каморку от соседней комнатки, такой же бедной и не обустроенной, колыхнулся, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная физиономия Хильки. Завидев разгоравшееся буйство магических красок он испуганно разинул рот и словно окаменел.

— Вон, — прошипел ему Ильм, — исчезни с глаз моих.

Хилька послушно исчез. Даже убежал подальше, если судить по поспешно удаляющимся шагам.

По надрезам на коже побежали бесплотные язычки пламени. Началось.

— Гор, засовывай в рот свою тряпку! Сейчас будет по-настоящему больно.

В следующее мгновение края раны налились изнутри темно багровым цветом, набухли и с противным чавканьем разошлись в разные стороны, разрывая наложенные швы и обнажая местами желтовато-белые фрагменты ребер.

Гор стиснул руками края многострадального матраца, так, что набухли вены, и выкатил глаза. По его щекам под аккомпанемент душераздирающего, нечеловеческого стона, хлынули слезы пополам с потом. Из прокушенной губы брызнула кровь.

Края раны задвигались, как живые, больше всего напоминая в этот момент рот огромного сома, и сомкнулись вновь. По ране от одного края к другому деловито забегали проворные зеленые огоньки.

Ильм машинально обтер мокрый лоб. Ну и страсть. Нет, больше никакой дополнительной литературы на ночь. Не знал он о таком методе исцеления и жил бы себе спокойно. Вот леший, чуть сердце у самого не остановилось…

В этот момент Гор мучительно изогнулся дугой, часто мелко затрясся и опал на лежак безвольной куклой. Некромант бросился к нему и мгновенно ослеп от ярко-белой вспышки, в одно мгновение поглотившей окружающий мир…

***

… Метель набрала полную силу. Ильм, подгоняемый странным предостережением, отчаянно продирался сквозь сплошную стену снега почти наощупь. Дорога, местами полностью переметенная однородной белой массой, упрямо терялась через каждые тридцать — сорок шагов. В такие моменты приходилось двигаться почти наугад и, как следствие, время от времени по пояс проваливаться в сугробы, заполнившие придорожные канавы.

Ильм всякий раз терпеливо выбирался из снежного плена и упрямо шел вперед.

Ишь как сказал… Если хочешь жить. А может, он просто пошутил так. Приманивает бедных прохожих на запах костра, а потом изводит до смерти разными способами. Кому-то в кашу яд, кому-то в спину нож. Его вот послал догонять неведомо кого. Или чего? И ведь знал наверняка гад, что так погода испортится. А потом, небось, жертвы свои подбирает и ест… Вон какой он здоровый и сильный. Ясное дело, что не с каши. Мясцом, сволочь, точно балуется. Только в этот раз он не угадал…

Ильм остановился, распахнул куртку, задрал грязную тунику и со знанием дела оглядел прилипший к позвоночнику живот. Ну и чего с него взять? Одни мослы остались. Нет, дудки, не на того напал дядя… Выберусь.

Он в очередной раз потерял из виду дорогу и провалился в канаву. Выкинул снег из-за шиворота и упрямо наморщил лоб. Назло всем, выберусь…

Ветер немного стих, и вместе с ним утихомирилась непогода. Во всяком случае, впереди стало хоть что-то видно. Ильм чихнул и с опаской вгляделся в странный большой предмет темневший невдалеке. Чувство опасности, обострившееся за время скитаний, забило тревогу, но любопытство в этот раз оказалось сильнее.

Ильм присел в сугроб и настороженно пополз вперед.

Вскоре он достаточно четко смог разглядеть двухколесную, а ныне лишившуюся одного колеса, повозку, запряженную в нее лошадь и одинокого человека.

Ильм задумчиво потер бровь.

Что ж и так бывает… Не господская повозка, сразу видно. Собрана тележка грубо, на скорую руку, как говорится. Такой развалиться раз плюнуть. Может, помочь?

Ильм немного приподнялся и придирчиво осмотрел обращённую к нему спиной фигуру возницы. Ростом невелик. На широких плечах плащ, свисающий почти до пят. Ветер треплет длинные светлые волосы, торчащие криво одетой шапки. Оружия, вроде, не видно. Хотя под таким плащом умелый человек все что угодно спрячет. Ильм припомнил странного лесного незнакомца и помрачнел. Не вляпаться бы опять в какую историю… Ну его. Пусть сам разбирается… Однако, с другой стороны, что если этот человек отзывчивым на добрые дела окажется? А, будь что будет…

Он вылез из своего укрытия, отряхнулся и подошел поближе.

— Эй, добрый человек…

— Ась? — незнакомец с угрожающим видом развернулся.

Пронизывающий взгляд пронзительно ясных глаз, никак не вяжущихся с покрытым морщинами лицом пожилого человека, смерил незваного гостя с головы до пят.

— Чего тебе?

— Я помочь хотел…

— Проходи своей дорогой, сегодня не подаю.

— А может…

Старик еще раз окинул его полным скепсиса взглядом, словно определяя пригодность к особенно ответственным работам.

— Хорошо. Повозку за ось поднимешь?

— Попробую.

— Тогда не стой столбом, — незнакомец зябко захлопнул полы плаща, — я поначалу подумал, что ограбить меня дурачок, собрался. Это, когда ты на пузе сюда лез…

— Да я, — смутился Ильм, — мало что…

— И то верно.

— Прости, дедушка…

— То же мне, внучек сыскался, — глаза незнакомца полыхнули огнем, — а, впрочем, всё верно говоришь. Не хочется стареть, а года знай себе бегут. Жаль. Но это все лирика. Есть и проза у меня в запасе, — старик продемонстрировал покрытый дубленой кожей пудовый кулачище, — вздумаешь баловать, получишь сполна.

— Да, я…

— Ладно уж, будет. Не называй меня дедушкой больше. Не люблю. Давай, берись за ось. Парнишка ты вроде крепкий.

Ильм поплевал на ладони и приподнял повозку. В глазах потемнело от натуги, ноги затряслись, но отступать было некуда.

Старик как пушинку подхватил отлетевшее колесо и ловко одел его на место.

— Даже лучше стало, — он с удовлетворением поглядел на дело рук своих, — ты чего прирос к оси? Отпускай. Теперь не упадёт.

Ильм отряхнул ладони и поднес их ко рту, пытаясь отогреть.

— Надо чем нибудь закрепить колесо.

— Это мы сейчас, — старик засунул руку в карман поношенной туники, — ох, беда…надо же…завалилась…Ага…вот…

Он с гордым видом продемонстрировал Ильму ржавый, немного погнутый костыль.

— Видал, какая штука? Как знал, не стал вчерась вынимать, когда всё барахло из карманов тряс. Она и пригодилось. На, держи, ты помоложе и поглазастее.

Ильм с готовностью принял драгоценный предмет и немедленно засунул его в прорезь оси.

— Готово, можешь ехать дальше.

— Жаль нечем тебя отблагодарить… Да не маши ты рукой. Во! — пожилой возница с чувством хлопнул себя по лбу рукой, — а давай я тебя подвезу, а? Ты куда путь то держишь?

Ильм пожал плечами…

— Иду по дороге и всё. К людям. К жилью.

— Значит, по пути, — старик, несмотря на возраст, ловко забрался в повозку, — давай залазь. Здесь как раз тебе место осталось…

Ильм бросил скептический взгляд на измождённую лошадёнку. Кожа да кости. Сама себя, наверное, с трудом тащит.

— А скотина твоя не околеет?

— Ничего, выдержит.

Ильм не стал дожидаться ещё одного предложения и вмиг оказался на холодной жесткой доске.

Старик потянул на себя вожжи.

— Нооо, милая…

Лошадь недовольно всхрапнула и с видимым усилием потащилась вперёд.

— Вот видишь, а ты сомневался, — старик не без гордости указал на куцый лошадиный хвост, — она, конечно, больше на скелет похожа, но выносливая.

Ильм ничего не ответил. Он смотрел как гуляют под лошадиной шкурой кости и от того с ещё большим удовлетворением ощущал как его собственные, натруженные долгой ходьбой ноги, обретают пусть и временную, но такую желанную передышку.

Метель закончилась, открыв для обозрения бескрайние просторы. Ильм смотрел на бесконечные поля и перелески и всячески старался не думать о том, что будет, когда он опять окажется один. Потому что плохо ему будет. К гадалке можно не ходить. Оптимизма и бодрости духа, как ни крути, с каждым днем оставалось все меньше. Жрать нечего. Еще и зима, как на зло…

— Пойдешь ко мне в служки? — неожиданно прервал молчание старик, — все ж крыша над головой, еда. Работа на свежем воздухе. Я сильно не обижу.

— Я…,- замялся Ильм.

— Ты подумай хорошенько. Ну, куда ты сейчас пойдешь? Либо звери задерут, либо от холода околеешь. Даже если тебе повезет до более обжитых мест добраться, то первый же армейский патруль тебя и сцапает. Им за таких как ты, голоштанников, золотом платят. И никому ты ничего не докажешь. Подорожной у тебя нет, правильно?

— Нет.

— Вот. Как дезертира тебя или повесят сразу, или на рудники сошлют. У меня же ты пару лет отсидишься. Глядишь, война окончательно закончиться. Справим тебе документ, и сам решишь, где тебе лучше дальше жить. Ну, что?

— А ты кто?

— Ха, — старик усмехнулся, — лесной отшельник. Грехи у Единого вымаливаю. Живу рядом с деревенькой. Вешки зовется. Слыхал про такую?

Ильм отрицательно помотал головой, лихорадочно сопоставляя слова лесного чудака и неожиданное возникшее предложение. Все один к одному. Выходит, что надо принимать неожиданный дар судьбы и не кривляться попусту. Кругом ведь прав въедливый старикан — один он пропадет.

— Ну, что решился? Не боись, в Вешках регулярных частей нет.

— Я согласен.

— Славно. Тогда говори, как тебя звать.

Ильм разинул было рот и вдруг спохватившись, захлопнул его обратно, громко клацнув зубами. Старик посмотрел на него с интересом и ядовито усмехнулся.

— Давай угадаю. Ильмом тебя кличут.

— Я… а…

— Меня Хонвом зовут. Теперь мы с тобой знакомы. Будем считать, что торжественная часть на этом окончена. Теперь о насущном… Есть у нас с тобой одно дело на вечер. Точнее, у тебя. Оглянись-ка назад и скажи, что под дерюгой лежит.

Ильм приподнял грубую ткань и сразу же опустил ее обратно.

— Гроб там…

— Правильно. Его требуется закопать до наступления темноты, — Хонв ласково потрепал своего нового служку по затылку, — не вешай нос. Работа с киркой и лопатой на свежем воздухе очень полезна. Ты организм растущий, тебе физический труд просто необходим. А я так и быть постою рядом и советами помогу…

***

…Ильм пришел в себя от грубых ударов по щекам. Он затряс головой и приоткрыл глаза. Оказалось, что лежит он на полу, а над ним склонились с крайне озабоченными физиономиями Хилька и Гор.

— Жив, — облегченно выдохнул Гор, заметив, что некромант пришел в себя, — ну и напугал ты нас, брат… Я лично решил, что…хм… помер ты…

— Жив, — эхом отозвался подмастерье и улыбнулся, — эй, мастер, ты в себе, али как?

— В себе. Долго я тут лежу? — как можно небрежнее уточнил Ильм, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вроде цел. Ничего не отвалилось, ноги-руки слушаются. И смотрят на него, как на обычного человека, рожи не кривят. Значит, лицо тоже в порядке.

— Не очень. — Гор протянул ему руку, — я успел очухаться, вкусить сладость здоровой жизни и немного привести себя в порядок. На ноги сможешь встать?

— Встать смогу, только не тяни сильно. Похоже, я векторы неправильно вписал.

— Ве… чего?

— Уже неважно. Как твоя рана?

— Смотри, — исцеленный раненый задрал рубаху и расправил плечи, — лишь шрам остался. Только он почему-то немного зеленоватого цвета, но это пустяки. Девок буду пугать. А если, по правде сказать, то в следующий раз я сто раз подумаю, прежде чем приму такую помощь от некроманта.

— Я предупреждал, — Ильм внимательно, искренне удивляясь про себя полученному результату, осмотрел трупного оттенка полосу, — зато смотри, как все срослось.

— Ладно, — Гор дружелюбно оскалился, — это я так, к слову. Без всяких обид. Я тебе безмерно благодарен, хотя чуть не обделался от боли и ужаса.

— Хорошо бы тебе выпить до утра пару кувшинов сухого красного вина. Остатки магии разогнать.

— О, эту часть лечения приму с удовольствием. Хилька, слышал? Немедленно дуй в лавку.

Подмастерье обиженно выпятил нижнюю губу, мол, что бы вы тут без меня делали, но перечить не посмел. Гор дождался, когда он покинет дом, и только после этого с серьезным видом обернулся к Ильму.

— Теперь мы одни. Хилька ищет вино, тетка благоразумно куда-то ушла. Итак, настало время тебя благодарить не только словами. Что возьмешь: деньги или я буду должен тебе услугу?

— Извини, Гор, но прежде чем решить, я хотел бы удостовериться, что слова у тебя не расходятся с делом.

— Резонно. Если я скажу, что могу очень многое, то это тебя устроит?

— Это только слова.

— Хочешь доказательств, лейтенант? — Гор посмотрел некроманту в глаза.

— Я сейчас лицо частное, — Ильм совершенно не удивился, — и предпочитаю частное не мешать со службой по контракту. Я не религиозный фанатик и не борец за чистоту нравов. Людей, играющих со мной по правилам, я предпочитаю ценить. До тех пор, разумеется, пока у них за пазухой не образуется камень.

— Это намек на возможное сотрудничество?

— Во всяком случае, не угроза.

— Хорошо, — Гор нагнулся и что-то извлек из-под смятой лежанки, — на, посмотри, что за побрякушка у меня есть.

Ильм не удивился и на этот раз. Что-то подобное он и предполагал, спиной чувствовал. Перед ним на простом кожаном шнурке чуть качалась, подвешенная за лапы, деревянная птичка с десятью тщательно прорисованными перьями на крыле и хорошо ограненным рубином вместо глаза.

— Теперь у тебя нет сомнений? — Гор повесил амулет на шею.

— Теперь нет.

— Итак, услуга или деньги?

— Услуга.

— Решено. Когда возникнет необходимость, Хильке шепни словечко. А теперь извини. Очень скоро я стану обладателем доброй порции вина. Хочу побыть с ней наедине.

— Как полный мастер скажет, — Ильм принялся подбирать свой инвентарь, — ибо желание пациента, столь стремительно идущего на поправку, для меня закон.

***

Городской архив располагался в большом здании, которое стояло прямо напротив магистрата. Возводили его гномы, и поэтому архив со своей мелкой аккуратной кладкой из обожженных до коричневого цвета кирпичей смотрелся настоящим щеголем. Говорят, бургомистр не раз косил в его сторону опытным государственным глазом, но все осторожные попытки обустроится в столь лакомом месте, всегда оканчивались неудачей. Городской совет, орган в принципе продажный и ушлый, имевший во всех делах и начинаниях свои собственные интересы, в данном вопросе всегда выступал категорично и на редкость солидарно. Пожар, опустошивший два века назад старое деревянное книгохранилище, был если не на памяти, то все еще притчей во языцах — слишком много редчайших книг тогда безвозвратно пропало. Из ошибки смогли извлечь урок, и теперь рукописи берегли не только надежные негорючие стены, но и охранная магия.

Ильм приветливо кивнул знакомым стражникам, скучавшим у дверей, и шагнул в царствие слова.

Внутри оказалось прохладно. Два больших камина, огороженные от остального пространства каменными перегородками, горели в полную силу, но со своей задачей до конца не справлялись. А может так и надо? Кажется, кто-то ему в свое время говорил что-то о принципах сохранения старых книг. Вроде, действительно они прохладу любят.

Ильм в который раз с восхищением рассмотрел ажурные своды потолка, висевшие над ним на высоте добрых трех ярусов. Потом окинул взглядом казавшиеся бесконечными (наследие подгонных мастеров) каменные стеллажи, плотно заставленные самыми разных размеров книгами в разноцветных переплетах. Рядом с книгами уютно уживались, уложенные без особого порядка деревянные и глиняные таблички, береста и пергаментные свитки.

— Ноги от снега очищать следует, — откуда-то сбоку раздался строгий голос.

— Прошу прощения.

Ильм послушно вернулся к двери и встал на плотный половик, постеленный при входе. Рядом, в углу отыскался веник. Снег на сапогах уже успел превратиться в воду и стечь на каменный пол, оставив небольшие лужицы, но некромант все равно со всем усердием обмел свою обувь.

— Теперь можешь пройти.

Ильм сдержал улыбку и сделал, как говорят. Мир, наверное, рухнет, если почтенный архивариус Нойк перестанет держать посетителей в строгости. Повадки книжника он успел узнать очень хорошо и на собственной шкуре и на примерах других, за долгие годы учебы. Здесь все были равны как в деревенской бане: и заносчивые писари из магистрата и скромные, затюканные учебой студенты, и мудрые ценители изящного слога и тонкой мысли. Зато никто лучше Нойка не знал содержимое книжного архива города Туров. В общем, у архивариуса было два самых замечательных качества: блестящая память и трогательная любовь к книгам.

— Ильм! — мастер Нойк всплеснул руками, — вот так подарок! А я уж успел в тебе разочароваться. Помниться, когда ты учился, здесь был твой второй дом, а теперь с лета ни гу-гу. Ну, думаю, и Ильм на книжки плюнул.

— Так уж и плюнул, — смущенно потупился некромант, — времени нет, служба.

— Ты мне голову не морочь, — архивариус строго блеснул глазами из-под кустистых бровей. — Знаю я вашу службу. Для книг время надобно находить. Да! Я ж похвастаться хочу, коли, такая оказия вышла. "Склепная нежить и фазы луны" Яна Однорукого. Редчайший экземпляр. Сейчас…

— Прости, почтенный, я посмотрю ее как-нибудь в другой раз. Обязательно выберусь сюда и полистаю. Сегодня мне нужна твоя мудрость по другому вопросу, к ремеслу моему отношения, как я полагаю, не имеющая.

— Вот как, — архивариус разочарованно постучал пальцами по небольшой конторке, — тогда спрашивай, но прежде внеси золотой.

— Золотой?

— Золотой. Нам бургомистр довольствие урезал. Сослался, мерзавец, на то, что Восточную башню ремонтировать надо, а денег в городской казне кот наплакал. Но я-то знаю, куда ветер дует… Нас так просто не возьмешь. В общем, клади на стол центурий, тогда и поговорим.

Ильм положил перед хранителем архива две монеты.

— Ты… одной достаточно, — немного удивился Найк.

— Не обеднею и богаче не стану. Для этого дома мне не жалко.

— Рассказывай, — золото, заботливо подвинутое испачканной в чернилах рукой, упало в выдвижной ящик.

— Вот, — Ильм развернул бумажку с тщательно срисованным с оригинала орнаментом, — встречал такое?

Мастер Нойк долго близоруко щурился, внимательно вглядываясь в рисунок.

— Странный орнамент. Глаза так и тянуться вслед за линиями и при этом голова начинает кружиться. Или это старческое?

— У меня то же самое, — поспешил успокоить архивариуса Ильм, — это свойство узора.

— Никогда ничего подобного не видел. Могу сказать точно лишь одно, — рука, украшенная серебряным браслетом, обвела залежи книг, — здесь ничего об этом нет. Хотя… Подожди. Где ж я… Нет, не здесь. Да, верно. В свое время мне доводилось читать труд Арнуля Благочестивого. Ты, наверное, слышал о таком.

— "Поступь Единого".

— Совершенно верно, и еще множество других маргинального характера церковных трактатов. Так вот в одном из них что-то такое проскользнуло. Отврати нас Единый от вязей рукотворных настенных поганых, оскверняющих глаз и души наши, во имя спасения. Что-то вроде этого.

— И это все?

— Да. Ничего больше на память не приходит, — Нойк протянул обратно аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги, — попробуй попытать счастья у гномов.

— Благодарю, мастер, — Ильм низко поклонился, — и не смею дольше задерживать.

Он вышел на площадь перед городским магистратом и решительно направил свои стопы к гномьим торговым рядам. Что ж, пока результаты вполне ожидаемые. Посмотрим, что скажут подгорные мастера.

Он шел, и так и сяк прикидывая, как лучше начать разговор с длиннобородыми. Если он получит от ворот поворот, то окажется в тупике. В том же тупике он окажется, если гномы так же, как и мастер Нойк, разведут руками. Тогда впору бежать к Хонву, бросаться в ноги и просить наставить на путь истинный. Ильм представил себя склоненным у видавших виды сапог наставника и скривился. Ага, размечтался. Хонв даже слушать его не станет, прогонит поганой метлой. Не любит старик сломавшихся под хлыстом судьбы людей… Что остается? Опять выплывает странная фигура брата-куратора. Нет и еще раз нет. Еще глубже к нему в сеть он не полезет. Услуга Гийома может очень дорого стоить. Тем более правая рука местного наместника ордена где-то пропадает… Услуга… Услуга. Точно!

Ильм резко остановился посреди улицы удивленный собственной несообразительностью, так что позади идущий горожанин со всего маху ударился ему в спину. Некромант приложил руку к сердцу и вежливо поклонился. Мужчина с цеховым знаком старшины гильдии трубочистов поспешил ответить тем же.

Как же он раньше не сообразил. Ведь есть еще Гор. Наверняка под темным крылышком Жана Рубаки есть люди, понимающие в старине. Не может их не быть. Но этот вариант мы отложим на потом. На самый последний случай.

Он прошел еще пару переулков и оказался перед гномьим кварталом. Дома стоящие по сторонам узкой улицы ничем не отличались от других своих собратьев, но народная молва упрямо приписывала им наличие огромных и сложных подземелий. Разговоры на эту тему обычно случались по тавернам после третьей или четвертой кружки крепкого пива, и решительно никакими достоверными фактами подтверждены не были. Люди серьезные и вовсе их пропускали промеж ушей.

Первая вывеска, попавшаяся на глаза Ильма, выглядела вполне солидно.

"Гримм и сыновья. Восточный кряж. Лучшее оружие и доспехи. Нанесение узоров любой сложности".

Ильм тронул ручку, выполненную в виде драконьей морды, сжимавшей в зубах толстое медное кольцо и зашел внутрь.

Его окутала полутьма, подсвеченная небольшими фонариками, прикованными тонкими цепями к крюкам в виде скрюченных когтистых лап. В их трепетном свете таинственно поблескивали острыми гранями, выложенные для продажи товары — длинные прямые мечи, хищно изогнутые ятаганы, тяжелые арбалеты, круглые и прямоугольные щиты, кольчуги, стальные панцири. В небольших округлых чашах, расставленных вдоль стен, курились благовония. Синеватый ароматный дым, источаемый ими, лениво поднимался вверх и расстилался под низким потолком, образуя полупрозрачную туманную взвесь.

Степенный гном, заметив нового и единственного клиента, вышел из-за прилавка. Одет он был, как и принято среди его народа, в коричневый кафтан, темные брюки и короткие сапоги.

— Что мастер желает, — пробасил хозяин лавки, с жестким акцентом выговаривая согласные буквы, — оружие? Доспехи? Все, клянусь бородой Дьюрина, отменного качества. Я, мастер Гримм сын Даина, к твоим услугам.

— Мне нужно слово.

— Вот как? — гном важно погладил заплетенную в две косы бороду, — что ж, изволь. Мы в дружбе не один век. Чем смогу, тем помогу.

— Посмотри, — Ильм протянул ему бумагу, — я ищу истину.

Гном с бесстрастным лицом осмотрел рисунок.

— Могу сказать лишь одно — мои сородичи не причастны такому совершенству.

— Возможно, кто-то из твоих соплеменников рассказывал о подобном?

— Возможно, но я таких рассказов не слышал.

— Хоть что-нибудь, для меня это очень важно.

— Вот здесь, — гном обломанным ногтем указал на узор, — вплетена руна смерти. Это давно забытый символ. Мой народ еще на заре своего существования встречался с этими письменами. Они старые, очень старые. Я не знаю, кто пользовался ими. По нашим преданиям, сам первый гном запретил использовать их, где бы то ни было. Это все, человек. Все, что я могу сказать.

— Может, кто- то еще знает больше?

— Несомненно, — едва усмехнулся Гримм, — кто-то знает истину, но среди моего народа ты этой истины не обретешь.

— Ты говоришь за всех?

— За клан Турова. Тебе повезло, мастер, что ты зашел именно ко мне. Я здесь старейшина и мне позволено чуть больше, чем другим.

— А те, что живут под землей?

— Овчинка выделки не стоит, так, кажется, у вас говорят. Куда ты собрался идти? Врата Хребта Дракона после нашей последней неудачной военной компании против эльфов открыты только для дипломатических миссий — там леса остроухих слишком близко подступают к горам. До Стального Рога четыре дюжины дней на коне, дорога к копям Тора в настоящий момент перекрыта сошедшей с гор каменной лавиной. Даже если ты сможешь добраться до подгорных королевств, то все равно на эту тему с тобой разговаривать не станут. Там чтут традиции гораздо строже, чем здесь…

— Что же мне делать? — Ильм расстроено потер лоб,

— В этот узор вплетена смерть. Выводы делай сам.

— А если…

— Я и так сказал слишком много, поводырь мертвых, — немного раздраженно перебил некроманта подгорный житель, — посмотри лучше на мои замечательные товары.

Ильм окинул рассеянным взглядом изобилие стальных изделий. В другое время он застрял бы здесь до темна, просто перебирая их и дивясь их совершенству. В другое время, но не сегодня.

— Спасибо тебе Гримм, сын Даина, но я должен идти.

— Сожалею, что не помог, — гном чуть наклонился вперед, — надеюсь, что увижу тебя здесь еще раз.

— Непременно.

Ильм переступил порог и невесело показал сам себе кукиш. Теперь еще на его голову некая руна смерти свалилась. Он, не обращая внимания на прохожих, еще раз достал злополучный орнамент и пристально в него вгляделся. Что за руна? Вроде и нет ничего. Может, хитрый гном его обманул? Туману для солидности напустил… с другой стороны, с какой стати ему лгать? Ему-то от этой пластинки не тепло, ни холодно. В общем, опять непонятные намеки и общие слова. Ладно. Переживем и это. В конце концов, еще остается Гор. И на него пока единственная надежда. Но Гор немного подождет. Надо чуть-чуть перевести дух. В конце концов, до ночной смены есть еще уйма времени, и потратить ее стоит с максимальной пользой. А что, если махнуть на все рукой и вернуться домой. Найти коренья мшистой дубравки после генеральной уборки Хильки, проверить их на наличие плесни и переработать, наконец, в экстракты и вытяжки, а то что-то он совсем обленился. Большую часть полученных растворов вполне можно продать аптекарям, и лишь немного оставить для личных нужд. После придется отыскать подмастерье и озадачить поисками Гора. Решено, так он и поступит.

***

Дежурный писарь, отточенным годами виртуозным движением руки отправил писчее перо в узкое горлышко казенной чернильницы, и зашелестел листками штатного расписания. Холеные пальцы, явно не знакомые с рукоятью оружия двигались ловко, как у карточного шулера.

— Так, посмотрим, — он пожевал губу, и удивленно приподнял брови, — тебе сегодня повезло, лейтенант. На эту ночь ты занесен в список вольноопределяющихся.

— Выходит, я сегодня никому не нужен? — притворно расстроился Ильм, ликуя в душе. Попасть в маленький список ночных бездельников считалось большим везением.

— Никак нет. В нашем гарнизоне таковых не держат, — писарь как бы невзначай погладил украшавшие рукав его форменной туники капральские нашивки, — каждый при своем деле и каждый важен.

— Куда я могу направиться?

— Сейчас посмотрю. Так, выбирай: арсенал, зерновые склады, северная башня, храмовая площадь и самое приятное — доки.

— А сержант Санти вернулся из отпуска? — невзначай спросил Ильм.

— Сержант Санти, — механически повторил вслед за ним писарь, перебирая аккуратные стопки документов, — сержант Санти. Где-то мне он попадался… Ага, вот. Да, прибыл еще вчера. Сегодня приступил к своим обязанностям.

— Тогда меня к Северной башне припиши.

— К северной башне, — гусиное перо вывело на пустой строке ровный ряд рун, — готово. Все, можешь идти на инструктаж к старшему офицеру.

Ильм развернулся на каблуках и, послав про себя глупую, никем не соблюдаемую проформу занудному капралу в задницу, покинул казармы. Очень хорошо, что подвернулся такой удобный случай наладить испорченные отношения. Ведь с того самого злополучного похода за озера они так больше и не встретились.

Некромант, подгоняемый холодом, шел быстро. Одна улица сменяла другую, небо становилось все темнее, постепенно меняя цвет на закате с багрово-красного на бледно-розовый. Скоро большая часть Турова погрузиться в непроницаемую темень.

Странно, но почему-то цех фонарщиков в городском уставе не значился — так повелось с момента основания города. Отчего такое недоразумение случилось, теперь никто доподлинно сказать не мог — полторы дюжины столетий прошло с тех пор. Городской совет, не обращая внимания на периодически возникающие по ночам проблемы и несуразности, с упрямством, достойным лучшего применения, продолжал чтить традиции и по сей день. Городские мужи все как один ссылались на некий пункт в законе города, который очень ненавязчиво обязывал домовладельцев по собственной инициативе вешать фонари на стены своих домов. Кое-кто именно так и поступал. Большинство горожан, как и следовало ожидать, свои сбережение берегли и не спешили делать ночные улицы светлее. Каждый думал при этом приблизительно одно и то же. Авось ночи станут светлее, авось ничего не случиться, авось появятся, как и в других городах, фонарщики и так далее.

За спиной подозрительно скрипнул снег. Возможно, странный звук возник сам по себе, от мороза. Может быть. Позволить себе роскошь невозмутимо проследовать дальше в такую пору не самое разумное решение. Спокойно и уютно сейчас только тем, кто сидит по домам и наблюдает поздний зимний вечер исключительно через окно.

Ильм, повинуясь въевшейся в кровь привычке, сразу ушел в сторону, прижался спиной к стене дома, и затаил дыхание.

На этот раз ничего необъяснимого не произошло. Искателей легкой наживы долго ждать не пришлось. Все оказалось обставлено скромно и со вкусом. Похоже, его решили ограбить. Пошло и незатейливо…

Безлюдный проходной двор перегородили две фигуры. Лица их скрывались под низко накинутыми капюшонами. Ильм стрельнул глазами позади себя. Еще двое. И все вооружены короткими дубинками. Мысли понеслись с невероятной скоростью. Дубины это хорошо. Дубины это не мечи. Наверное, и кинжалы у них есть под накидками. Кинжалами они его не достанут — кольчуга не даст… Интересно лучник в их компании есть? И если есть, то откуда он в него целиться?

Ильм быстро обежал взглядом окружающее пространство. Там за бочками неудобно, там телега мешает стрелять, оттуда стрела попадет в каменную кладку. Это на земле. Что выше? Все окна вторых и третьих ярусов, обращенные к месту встречи с бандитами были наглухо прикрыты деревянными ставнями. Еще выше. Ага, вот ты где, собака!

На крыше, рядом с высокой печной трубой, испускающей вверх ровный, тонкий столб дыма, горбилась чья-то тень. Видать неудобно стоять на такой покатой поверхности, вот и раскорячился верхний подельник, выдавая некоторыми частями тела, свое присутствие на уже готовом случиться празднике жизни.

Ночной глаз использовать нельзя — запас магической энергии не безграничен. Пятеро на одного именно тот расклад, что наводит на мысль об использовании магического щита. Только бы не сбиться со счета. Ровно досчитать до шестидесяти. Только бы успеть.

Четверка медленно приближалась, охватывая некроманта кольцом. Движения злоумышленников были экономными, расчетливыми, и очень неторопливыми, словно ночные душегубы были заранее уверены в своей победе.

Ильм облизал пересохшие губы и пробормотал скороговоркой заклятие щита. Он не был боевым магом и навыки в этой области имел самые примитивные. Его щита с трудом хватит, чтобы отразить стрелы или болты сверху и удары дубинок со спины. Вся надежда на меч и неуклюжесть противника.

Яркий синий свет опутал Ильма как кокон.

Странно, но у нападающих такой поворот событий не вызвал особого удивления. В ответ один из мужичков поспешно выудил из-за пазухи стеклянную палочку и тут же разломил ее пополам.

Бум…

В сторону некроманта устремился рубиновый огонек, очень похожий на мерцающий в костре уголь. Это еще что за доморощенная магия?

Хлоп…

Едва успевший сформироваться щит встретился с чужим колдовством.

Поправка на коэффициент магической деформации всплыла сама собой. Барьер предназначен для обороны от физических воздействий. Любой энергетический удар будет сжирать прозрачную броню как огонь сухие поленья. Теперь можно считать лишь до сорока, а может и меньше.

Все. Время пошло. Ильм выхватил меч и бросился в атаку. Четыре… Пять… Шесть…

Меч глубоко ужалил хранителя волшебных артефактов в руку и сразу вывел из игры. Это к лучшему. Зато есть гарантия, что до следующей магической поделки дело дойдет не скоро, если вообще дойдет.

Восемь… Девять…

Трах… Удачный выверт дубиной за пределами щита изменил траекторию движения меча, и Ильм по инерции чуть не прорубил себе левую ногу. Защитный кокон полыхнул ярче и к ногам, кувыркаясь, отлетела сломанная стрела.

Двенадцать… Тринадцать… Четырнадцать…

Щит снова вспыхнул и у левого уха просвистела откинутая в сторону им дубинка. Это его пытаются достать со спины. Слава богам, пока без результата.

Ильм размахнулся, отступил на шаг и по плавной дуге резко отправил клинок назад, под предусмотрительно поднятую левую руку. Наугад. На удачу.

Он пробил что-то мягкое и вслед за этим раздался булькающий стон. Некромант дернул меч на себя. Лезвие почти на треть было обагрено кровью.

Двадцать… Двадцать один…

Бандит стоящим перед ним на мгновение опешил, пораженный столь скорой гибелью товарища и пропустил удар сапогом в голень. Налетчик охнул и потянулся к разрывающейся от боли конечности, теряя контроль над ситуацией.

Ильм не заставил себя долго ждать и крепко приложил его эфесом меча по зубам.

Снова вспыхнул защитный магический слой, отражая очередной подарок лучника.

Двадцать девять… Тридцать…

Последний из душегубов неожиданно откинул дубинку в сторону и бросился бежать.

Некромант тоже побежал, но в противоположную сторону, на ходу деактивируя заклинание. Если щит начнет разлагаться сам, то это достоверно заберет с собой один, а то и два года от жизни. Такая вот занимательная магическая механика. Умирать раньше времени Ильм не планировал, наоборот ему еще было к чему стремиться. Вон, Хонв уже почти четыре столетия небо коптит, а пока лишь на словах о плохом здоровье плачется. К девкам под подол до сих пор не прочь залезть, вино вместо воды употребляет и силы как у кабана. Все равно два года было жалко…

Последняя стрела воткнулась в стену, когда он уже успел вырваться из сектора обстрела.

Ильм бежал еще целый квартал, пугая обнаженным клинком запоздавших прохожих, и, наконец, чувствуя, что окончательно сбил дыхание, остановился. В глазах двоилось, колени дрожали, к горлу подступала тошнота. Нет, в боевые маги он бы не пошел. Ни за какие коврижки. Слишком поганое послевкусие. Хотя все дело привычки.

Ильм выровнял дыхание, свел, как положено глаза и осмотрелся. Темнота и тишина. Погони, вроде нет.

Он постоял еще немного, окончательно приходя в себя, и двинулся дальше. У северной башни первым ему на глаза попался Отто.

— Где Санти?

— В караулке сидит, — капрал скорчил кислую мину, — шибко не в духе.

— Что так?

— Леший его разберет. С утра вроде нормальный был. К вечеру прямо как подменили человека.

— Вечерний обход уже был?

— Только изволили уйти. Мне пришлось отдуваться. Прямо перед тобой. Ворота закрыли.

— Пойду, загляну на огонек.

Капрал сочувственно кивнул головой и занялся своими делами.

Санти сидел за столом, подперев подбородок кулаком. На столе перед ним лежал меч, стояла простая солдатская кружка и возвышался глиняный кувшин. Ильм достаточно хорошо знал своего приятеля, чтобы прямо с порога догадаться, что сержант пьян, как сапожник.

— Привет, Санти.

— А, некромант, — мутные глаза без всякого выражения оглядели Ильма, — какими судьбами?

— Я сегодня сам определяюсь, где находиться. Решил под твое крыло.

— Милости прошу.

— Санти…

— Ну?

— Я хотел извиниться за нашу последнюю размолвку. Право, по-дурацки все вышло.

— Я об этом давно забыл. Забудь и ты. Выпьешь со мной?

— А чем угощаешь? — Ильм потянулся вперед, стараясь одним глазом заглянуть внутрь кувшина.

— Деревенская бражка пополам с дешевым вином.

— Я лучше воздержусь.

— Не уважаешь, значит…

— Тогда наливай, — смирился некромант, — не уважить тебя не могу.

— С этого бы и начинал… А то развел тут… размышления… не хочу, не буду… Кружка там, на полке.

— У тебя вроде приличнее посуда была, — Ильм стер пальцем пыль.

— Была, да всплыла. Все катится к лешему. Все.

Санти дрожащей рукой налил Ильму мутноватой жидкости коричневого цвета.

— Самое главное, не принюхивайся и глотай сразу. Ну, за… за встречу и примирение…

Ильм последовал мудрому совету и одном движением опрокинул в себя зловещее пойло. Рот мгновенно онемел, в нос ударило сивухой, пищевод загорелся огнем. То, что произошло в желудке, вообще описать было сложно.

— З…закусить, — просипел Ильм, смахивая слезу.

— Только хлеб, — сержант протянул горбушку, — хорошо, да?

— Неописуемо, — некромант поспешил зажевать жуткий коктейль.

— Щас до мозга дойдет, — с видом знатока пообещал Санти, — кстати, как твоя подопечная?

— Какая? — покачнулся Ильм, почувствовав неприятный толчок в голову.

— Эльфийка.

— Умерла. Почти сразу. Я вернулся, а она уже не дышала.

— Это хорошо, — Санти потянулся к кувшину, — теперь за… уп… упокой.

— По-моему тебе уже достаточно.

— Да? — дурашливо ухмыльнулся сержант, — а думаю, что нет. Напьюсь на посту, и пусть делают со мной, что хотят… Я вообще сейчас еще стаканчик употреблю и к самому гарнизонному голове пойду… Прям сейчас и пойду…

— Санти, уймись, — Ильм перегородил ему дорогу и положил руку на плечо, — тебе поспать надо немного. Протрезветь.

— Да плевать я хотел…,- сержант сел прямо на стол, — ты знаешь, что такое бум?

— Не понял.

— Ну бум… и все… Вся стена в грязи.

— Ничего не понимаю.

— Давай выпьем еще, а?

— Нет, давай рассказывай, что за бум.

Санти кряхтя снял с ноги сапог и водрузил его на стол.

— Это моя башня.

— Спать, — поморщился Ильм, — спать без всяких разговоров.

— Не-е-ет, подожди, друг мой любезный, — Санти покачнулся и чуть не упал, — ты знаешь, что такое камнеломка?

— Да, — некромант кинул на товарища подозрительный взгляд.

— А зачем она мне?

— Не знаю. Санти, перестань молоть чушь.

— Это не чушь, особенно когда… чушь вот этими руками, — сержант растопырил перед собой пальцы и как-то странно посмотрел на них, — вот этими рукам… Это… то есть камнеломку с шестерен соскребал. Как тебе такой финт, а?

Сердце Ильма учащенно забилось.

— Когда?

— Перед закрытием… Я пошел за мех… механизм запустить, чтоб ворота… значит того. И чё меня дернуло масло понюхать… Не знаю… Гляжу, а там хлебный мякиш прилеплен… Во…

— Почему ты решил, что это именно камнеломка? Ее только магическим зрением можно отличить.

— Эх, ученая твоя морда. Чё вы, магики, в жизни понимаете. Самый простой способ… Берешь и мочишься на нее. Ежели… легкий дымок пошел, то точно камнеломка… я значит… того на нее и дым. Камнеломка! Побежал быстрее на стену и в ров ее. Только отошел а там бум… Дерьмо до самых зубцов взлетело… Еще бы чуть и все… нет Санти…, - сержант, наморщив лоб, сжал пудовый кулак и вдруг заорал во всю глоту, — Да я этого Кейта, я… я… я сам его порешу, дырок в нем наделаю… К Ульриху завтра же, нет послезавтра, все… все расскажу, у меня это засранец не отвертится. Обязательно, непременно…

— Тихо, тихо, — Ильм подхватил решившего завалиться на бок сержанта.

— Тс-с — послушно приложил палец к губам командир северной башни и сделал попытку сползти на пол.

— Зачем ты пошел сам ворота опускать? У тебя есть специальный человек.

— Ага. Кольчужная Голова. Глуховат, правда, но дело знает…Так его Кейт пришел и забрал еще днем… Да…В восточную башню, советом там помочь мастеровым…Он у меня в механ…ике не хуже гнома понимает.

— При чем здесь Кейт?

— При всем… да… ведь я даже человека отрядил дежурить… у входа к ме…ме…

— Механизмам.

— Точно… А…спать буду, — Санти все-таки сполз на пол, подложил руку под щеку и сразу захрапел.

Ильм потрясенно посмотрел на спящего товарища. Что бы Санти, и вот так? Напился прямо посреди дежурства? Просто нет слов. Непостижимо.

Он поболтал в кружке сержантское пойло и решительно плеснул на огонь. Пламя ухнуло и взвилось ввысь зеленоватым шаром. Некромант отскочил от камина и прикрыл глаза рукой. Знатная бражка. Крепкая.

Ильм поправил Санти ногу, чтобы тот ненароком ее не отлежал и вышел во двор. Втянул носом свежий воздух. В голове немного прояснилось. Ровно на столько, чтобы ровно идти. Ильм покачнулся, равновесие удержал. Хорошо, что не поддался искушению выпить еще. Теперь не грех задать пару вопросов второму человеку после Санти.

Боевая дружина облепила котел с ужином.

— Отто!

Капрал, заметив стоящего невдалеке лейтенанта, поставил котелок на землю, и, на ходу обтирая о плащ руки, подбежал к нему.

— Слушаю, мастер-лейтенант.

— Никого посторонних не видел?

— Никак нет, — капрал указал на арбалетчиков, томящихся на стенах, — у нас все под контролем.

— Не сомневаюсь, — с сомнением протянул некромант, — разумеется… А личный состав весь в наличии?

— Весь.

— Скажи-ка мне Отто, — проникновенно произнес некромант, — Кейт днем одного только Капюшона с собой уводил?

— Да, — капрал подозрительно сощурился, — а что?

— Ничего, просто интересно. А когда он вернулся?

— Темнеть уже стало. Нет, мастер, что-то ты недоговариваешь…

— Брось, — Ильм беззаботно хлопнул капрала по плечу, — у тебя каша еще осталась? Голоден, как волк.

— Есть такое дело, — тень озабоченности сошла с лица Отто, — пойдем к костру.

Стражники, сидевшие у костра, степенно поприветствовали примкнувшего к их компании офицера, уступили ему место поближе к огню и продолжили деловито стучать ложками.

Некромант без задержки получил свою порцию от невысокого, смуглого солдата, исполнявшего роль кашевара и принялся терпеливо дуть на полную ложку, поглядывая на товарищей по трапезе. Отто присел рядом и сразу принялся за еду.

— Что-то вы не в полном составе пищу принимаете.

— Дык, — отозвался с аппетитом уминающий недоеденный ужин капрал, — скажи спасибо Санти. Мы и раньше одного — двух человек оставляли на стенах. На всякий случай. Теперь же по пять человек трапезничаем. Другие пять службу несут. Двое на стенах. Ну, это как обычно. Одного сержант на крышу башни поставил для лучшего обзора. Еще один теперь стоит у входа к механизмам. Одна пятерка уже пищу приняла. Все из-за Восточной башни…

— Правильно.

— И я про то, — Отто постучал ложкой по оголившемуся дну, — эй, Хью, дай мне еще.

Стражник зацепил черпаком приличный шмат каши и ловко наполнил протянутый ему котелок.

— Так вот, — капрал поковырял ложкой исходящую горячим паром массу, — а Кольчужная Башка после того случая, так и вообще от механизмов только по нужде отходит. Такие дела. Как кашка?

— Вкусная каша, — взгляд Ильма задержался на молодом пареньке в давно нечищеной кольчуге. Парень сидел к нему в пол оборота, и о чем-то негромко разговаривал с товарищами. Беседа, судя по позам и жестам, протекала непринужденно и часто прерывалась громким, дружным смехом. Все бы ничего, но вот уже несколько раз молодой стражник немного поворачивал голову и настороженно косил глазом в его сторону.

— Ты че, обжегся?

— Нет. Отто, а вон тот молодой, это тот самый, Кейтов выкормыш? Помниться я его впервые здесь встретил пару недель назад.

— Ага. Изменился, правда? Рожу немного намотал на казенной жратве. Санти еще до отпуска репу свою сержантскую почесал и решил щенка оставить. У нас все равно одного человека уж год как не хватало… Вроде ничего малец, прижился. Только немного дичится пока. Вишь, как на тебя зырит. Ну, ничего, оботрется. Мы вон ему броньку подыскали взамен стеганки. Поручений серьезных у него пока нет. Так, на подхвате болтается. Ничего…

— Не знаешь, куда Санти мотался?

— Он не любит про свои дела рассказывать, — пожал плечами Отто, — вроде как на похороны ездил. Кто-то из близких людей у него помер. Или сестра, или брат. Не знаю точно. Он че, спит?

— Спит.

— Значит, ты за старшего остался.

— Получается так, — Ильм поднялся и поправил сползший в сторону плащ, — спасибо за угощение. Пойду к Капюшону загляну, про восточные ворота расспрошу.

— Сходи, — Отто зевнул, — а я пока здесь со всякими мелочами разберусь.

Ильм, нарочито громко скрипя ступеньками, поднялся на второй ярус башни и облокотился о ограждение. Прием пищи закончился и все разбрелись по своим местам. У костра остался лишь Кейтов протеже. Парень склонился над деревянной кадушкой и яростно, плеская в разные стороны водой, намывал грязную посуду, не проявляя к окружающему миру никакого интереса. Вот к нему подбежал Отто и что-то раздраженно гаркнул. Парнишка вытянулся перед ним и часто затряс головой и замахал руками, видимо, пытаясь что-то объяснить. Капрал резким жестом руки прервал его и повелительно ткнул пальцем в кадушку. Молодой боец послушно согнулся и принялся вылавливать из воды котелки и ложки, складывая их прямо на грязный снег. Снова зычный капральский рык. Парень проворно скинул плащ и ровным прямоугольником расправил его на мостовой. Капральский рык. Ложки и котелки легки на плащ ровными рядами и образовали почти идеальное каре. Капральский рык. Новоиспеченный стражник расправил плечи и, старательно вытягивая носки сапог, строевым шагом начал нарезать круги, точнее прямоугольники вокруг плаща.

— Доброго здравия, мастер, — стражник охранявший вход к подъемнику позволил себе на несколько шагов сместиться с поста, — опять наш капрал Лоскута дрючит. Дурь из башки вышибает.

— И тебе здоровья, — отозвался некромант, — что за прозвище такое идиотское?

— Прозвищу не прикажешь, — философски заметил солдат, — как холода ударили, Отто ему в своих закромах плащ отыскал. Старый, весь молью и крысами покусанный. Не плащ, а одна сплошная дыра. Вот он, бедолага, все свободное время только тем и занимался, что лоскуты разные к нему пришивал. Так и пошло.

— Ну и леший с ним. Как на посту, все спокойно?

— А то… Никого, кроме нашего старого хрыча внутрь не пускаем.

— А нужду, что прямо отсюда с галереи справляешь?

— Зачем же так, — стражник немного смутился, — меняемся по очереди.

— Меня пропустишь?

— Санти строго-настрого запретил пускать всех, кроме Кольчужной Башки.

— Что, даже Кейта не пускать?

— Никого.

— А если, положим, гарнизонный голова пожалует. Тогда что?

— Сержант даст добро, пропущу.

— Так мастер Ульрих старше Санти по званию, его приказ имеет приоритет.

— Ничего такого не знаю. Мое дело маленькое. Поставили здесь. Я и стою.

— Ага… А Кейт сегодня днем сюда наверх не заглядывал?

— Никак нет. Внизу вертелся и все.

— А на днях?

— Никак нет.

— Вас с утра частично подменяют свежие люди, может, они его здесь видели?

— Нет, мы друг другу передаем теперь обо всех, кто сюда поднимается.

— И кто же сюда поднимается?

— Только те, кто занимает здесь пост и Башка.

— Молодец, расскажу Санти о твоем усердии, — Ильм перегнулся через перила, — Отто! Дай команду, чтобы меня пропустили.

Капрал, не отрываясь от учебного процесса, величественно махнул рукой.

— Так я пройду?

Солдат отодвинулся в сторону, освобождая дорогу.

Мастер-механик скромно сидел на разложенном мехом наружу овчинном тулупе и при свете свечи с вдохновенным лицом изучал небольшую книжицу. На голове его как всегда красовался кольчужный колпак. Согласно бродившей по гарнизону байке этот самый колпак был заговоренный и немного помогал всеми уважаемому ветерану бороться с давнишней бедой — тугоухостью. С этого и прозвище пошло. Некромант сколько ни старался, но так и не смог выявить присутствия магии в кольчужном плетении, о чем благоразумно помалкивал, не желая развеивать ореол таинственности вокруг честного старого служаки.

— Доброй ночи, отец.

— Ась…? — старший по подъемнику, заметив вошедшего лейтенанта, отложил в сторону книгу и встал.

— Доброй ночи, говорю, — повысил голос Ильм.

— Благодарю, мастер. Небось, не просто так зашел, старика навестил, а?

— Я про восточную башню спросить хотел. Сам в той стороне все никак не окажусь, дела разные мешают. Отто мне сказал, что ты сегодня там был. Вот я и решил заглянуть, расспросить, что да как там.

— Был, — старик важно выпятил грудь, — лейтенант Кейт лично меня просил об энтом одолжении. Стало быть, я и счел возможным согласиться. Работы там, я тебе доложу, невпроворот. Вскрыли люки меж ярусами, малые колеса лебедками подняли. Это, значит, все до меня было сделано. А вот большие колеса у этих криворуких бездельников сдвинуть с места никак не вышло. Знамо дело — у них в кузнечной гильдии мозг один на всех и тот куриный. Даже этот драный индюк Лонфер руками развел. Вот… Короче утер я ему нос. Правильно мастер Кейт сделал, что про меня вспомнил. У них сноровка. А у меня опыт. Так-то. Я ж по молодости лет в Ноште при городских подъемниках служить начинал, потом в Волине на медных шахтах при механизмах вахту тащил, у гномов под Стальным Рогом пять лет жил. Не такое видал. Мне эти шестерни не в новинку. Да и не только шестерни. Я здесь в северной башне тоже думалку свою приложил к делу. Да… Одобрение получил самого мастера Ульриха. Да…

Капюшон еще больше преисполнился важности и горделиво выпятил губы, всем своим видом давая понять, что ожидает восторженных вопросов от почтенной публики. Ильм, недолго раздумывая, решил седины уважить.

— Неужели сам Ульрих? — притворно изумился некромант.

— Как есть. Лично сам гарнизонный голова. Тут, видишь, какое дело получилось… Взять, к примеру, восточную башню. Ты видел, в каких шахтах там противовесы ходят?

— Ну да, — Ильм без особого удовольствия припомнил обстоятельства, при которых эти самые шахты он осматривал, — колодцы такие, а в них на цепях большие грузы подвешены.

— Верно говоришь. Только, чтобы все это хозяйство осмотреть, надо по цепям, как по канату, со второго яруса вниз спускаться. Я же предложил здесь прорубить в стенах узкие ходы, так, чтобы в аккурат они к шахтам выходили. Стенам от такого действия урона никакого, а удобство налицо.

— Прорубили?

— Прорубили. Только знаешь, лейтенант как у нас все происходит — любое хорошее дело со временем в нужник отправляется… С одной стороны такой ход камнями завалили — стену латали, а убрать потом забыли. С другой стороны досок каких-то наставили, только собака там теперь и пролезет.

— Трудно тебе одному, наверное, — чуть сменил тему Ильм, — хочешь, я попрошу Санти Лоскута тебе в помощники приставить. Он парень молодой, здоровый.

— Да храни меня свет от таких помощников, — испуганно осенил себя знаком Единого Кольчужная Башка, — мне Санти его уже сватал. Это, я тебе доложу, уважаемый мастер, баран коих свет еще не видывал. Всем баранам баран. Руки свои шаловливые в работающие механизмы сует, чуть под противовес не попал. Короче, я его пинком под зад отсюдова выгнал.

— И давно все это было?

— Дней шесть или семь назад. С тех пор он тут и не появлялся, — старик с сожалением посмотрел на отложенную книгу.

— Что ж, спасибо за приятную во всех отношениях беседу.

— Всегда рад.

Они немного церемонно раскланялись.

Ильм не стал торопиться спускаться вниз и заставил себя пройтись по стенам. Он переброситься парой ни к чему не обязывающих фраз со стрелками, не забывая при этом внимательно поглядывать на площадь у ворот.

Муштра молодого пополнения завершилась, и у костра потихоньку стал собираться народ. Откуда-то появился Отто. Капрал присел на чурбак и принялся что-то потягивать из кружки.

Ильм нарочито медленно спустился по лестнице и, заложив руки за спину, прошелся перед башней, прикидывая диспозицию личного состава.

Санти дрыхнет в караулке. Отто и еще трое у костра. Один стражник поставлен внизу при решетке. Так… И пятеро наверху. Очень хорошо и внимания на него особого не обращают.

Некромант обошел крытую повозку. Перед ним открылось небольшое свободное пространство, в беспорядке засыпное неряшливо обтесанными камнями. Еще дальше, у самого основания башни, из этих же самых камней громоздился целый курган. Ильм некоторое время рассматривал присыпанные снегом строительные блоки. Если за ними и есть подход к механизмам, то добраться до него весьма проблематично. Здесь целая артель каменщиков за день не справиться…

Ильм, обошел башню с другой стороны. Здесь целая куча досок. Помниться, Санти еще в середине осени собирался их перепилить на дрова и место освободить, но пока все оставалось на своих местах. И подлезть к ним незаметно очень удобно — обойти караулку сзади и все. Только как сделать так, чтобы его никто не видел, или внимания на его действия не обратил…

— Мастер! — голос капрала заставил его оторваться от размышлений, — че ты там выхаживаешь? Иди к огню, кипяточку хлебни!

Идея посетила некроманта совершенно неожиданно. Он скривился, по большей части от того, что его оторвали от важного дела, приложил руку к животу и подошел к Отто.

— Ты здоров, мастер?

— Живот что-то прихватило.

— И чего ты как не родной? — капрал одарил Ильма почти отеческой улыбкой, — беги за караулку и делай там свои дела. Я покараулю, чтобы тебе не мешали. Только смотри, не очень громко думай, а то Санти разбудишь.

Это был просто подарок судьбы.

Некромант бодрой рысцой бросился в указанном направлении.

Первое разочарование ждало его сразу же после того, как он оказался у городской стены. Снег здесь был тщательно расчищен. В общем, никаких следов разобрать было нельзя.

Некромант с досады стукнул кулаком по каменной кладке и тут же взял себя в руки. Нет, не просто так здесь чисто убрано. Ох, не просто так. Он отодвинул пару небрежно приставленных друг к другу широких шершавых досок и присел на корочки. Перед ним чернел узкий лаз, идущий параллельно стене.

Так, попробуем… Ильм лег на бок и протиснулся внутрь. И тут же зацепился за что-то рукоятью меча. Пришлось вылезти обратно и меч из-за спины убрать. Вторая попытка оказалась гораздо удачнее, и вскоре некромант почти уперся носом в небольшую, сделанную из металлических прутьев решетку, вставленную в каменный бок башни. Для более детального исследования находки пришлось добавить немного магии к глазам. Когда темнота расступилась, стало понятно, что это не просто решетка, а дверь. Сразу за ней начинался узкий коридор, вырубленный в толстой башенной стене. Ильм из положения лежа попытался навскидку определить их размеры. Получалось не очень много. Локтя полтора в ширину и локтя четыре в высоту. В принципе, чтобы взрослому человеку пролезть вполне достаточно.

Ильм присмотрелся к концу коридора. Там темнел металлическим боком большой предмет. Противовес. А дверца то заперта, мастер некромант…

Он выругался, не скрывая своего разочарования, и потянулся к задвижке, запертой на небольшой подвесной замок. К огромному его удивлению, после совсем недолгого сопротивления весь запирающий решетку узел отвалился, как старый гнилой сучок от дерева.

— Так вот ты какой, зомби из деревенского жальника…,- пробормотал Ильм.

На тронутом ржавчиной железе отчетливо виднелись свежие зазубрины. Он отложил задвижку и слегка тронул дверцу. Та совершенно бесшумно сдвинулась с места.

Пальцы сами собой потянулись к петлям. Что и следовало доказать… Свежая смазка. Ильм принял более удобное положение и осмотрелся. Поначалу ничего заслуживающего внимания не обнаружилось. Потом его заинтересовали мелкие темные пятна на светло-серых камнях башенной кладки. Выглядели они так, словно кто-то угодил рукой в краску, а потом долго и нудно тряс ей, разбрасывая в разные стороны брызги. Некромант послюнявил палец и потер одно из пятен. Поднес палец ко рту и лизнул самым кончиком языка. Кровь. А вот это уже кое-что. Эх, тряпочку бы сейчас. Да где ж ее взять. Только в сумке. А сумка осталась лежать рядом с Санти. Вернуться за ней, значит попасть в поле зрения стражников. Эх… Он уперся носком одного сапога в задник другого и, стянул обувь с ноги. Размотал портянку и резким движением оторвал от ароматной обмотки узкую полоску. Обильно намочил слюной и тщательно обтер забрызганный кровью камень. Засунул тряпицу под ремень, вылез на волю и очень довольный вернулся к костру.

Отто встретил его сочувствующим вглядом.

— Ну что, полегчало?

— Еще как, — Ильм подцепил пригоршню снега и тщательно оттер руки, — что пьешь?

— Кипятком балуюсь. Налить?

— Давай.

Капрал нагнулся к стоящему на камне у огня закопченному чайнику.

— Ты за что Лоскута гонял?

— За то, что он ленивый говнюк, — Отто протянул некроманту дымящуюся кружку, — говнюк и осел. Представляешь, что удумал? В одной и той же воде посуду нашу мыть. С обеда грязную воду сохранил до ужина. Хорошо, что я вовремя заметил. В тягость, видишь ли, ему до колодца прогуляться. Ручка у него, видишь ли, болит. Но я из него эту дурь вышибу. Здесь ему не родной хутор, где со свиньями можно из одного корыта хлебать. Город здесь. Цивил. цивиз…

— Цивилизация.

— Во-во.

— Что с рукой случилось?

— А, — капрал презрительно скривился, — мамочкин сынок. Ладошку чуть порезал и решил, что умирает. Я ему в следующий раз таких люлей навешаю, что нынешнее ранение подарком судьбы покажется.

— А чем порезал?

— Говорит меч точил, и об лезвие… Я сегодня как раз свой меч ему доверил. Похоже, об него.

— Он тебе наточит. Будет не меч, а пила.

— Плевать, — отмахнулся Отто, — я ж ему не свой боевой доверил, а тот, с которым повседневно ношусь.

— Я бы хотел рану осмотреть.

— Да плюнь ты на этого жеребца. Ранка то пшик. Сама срастется.

— Мне любопытны раны, оставленные оружием. Вне зависимости от величины. Общий так сказать интерес.

— Ладно, мне не жалко. Можешь его всего хоть по частям порезать. Эй, Лоскут! Живо ко мне!

Услышав, что его зовут, парнишка шустро подбежал к капралу. Вытянулся, попытался лихо щелкнуть каблуками и бодро доложить о своем прибытии, но заметил сидящего рядом офицера и стушевался.

— Тьфу, мешок с дерьмом, — Отто отвернулся в сторону.

— Руку покажи, — Ильм отставил недопитую кружку в сторону.

— Какую руку, — глаза Лоскута испуганно забегали.

— Раненую.

— Да там все уже ссохлось.

— Показывай, говорю.

Парень нехотя протянул правую руку. Через ладонь бежала извилистой змейкой глубокая, уже успевшая покрыться коричневой корочкой рана.

— Где порезался?

— Меч точил мастеру капралу, — скороговоркой пробормотал Лоскут, — зазевался, камень точильный вбок ушел и вот…

— Руки сначала из плеч отрасти, а потом за точило берись. Так, сейчас будет чуть-чуть больно, — Ильм, не давая Лоскуту времени переварить предупреждение ловко схватился за края пореза и коротким, уверенным движением развел их в стороны.

— Ай, — парнишка отдернул руку, — ой.

— Руку на место верни.

Лоскут исподлобья посмотрел на некроманта, но ослушаться не посмел.

— Сейчас я твое ранение обработаю специальной магической тканью, — Ильм достал кусок портянки и промакнул кровь, — теперь точно гноиться не будет.

— Спасибо, мастер.

— Все. Иди отсюда.

Ильм тщательно сложил и спрятал ткань. Теперь сравнить образцы крови не составит труда. Надо только заглянуть в альма-матер и на кафедре разжиться парой капель кровавого глаза. Или сразу рассказать о своих подозрениях Санти? Прямо сейчас пойти и поделиться… Нет, рано. Санти после такой беседы просто прихлопнет сопляка, а на утро сухо доложит начальству о том, что бедолага сам, без посторонней помощи свалился со стены. Надо сначала образцы крови сравнить. Если совпадут, тогда делу можно давать ход. И обязательно при расправе с предателем присутствовать самому. Лоскут всего — лишь пешка. Вытрясти из него придется все. Любыми способами…

Дождавшись, когда молодой стражник отбудет восвояси, некромант поднялся и хлопнул по плечу Отто.

— Я спать. Если что, буди.

— Не переживай, — капрал достал из кожаного мешочка, прикрепленного к поясу, курительную трубку и принялся сосредоточенно ее набивать.

***

Ильм проснулся от того, что кто-то очень вежливо дергал его за рукав кольчуги. Он сонно потер глаза и присмотрелся к стоящему перед ним расплывчатому силуэту. Глаза, утомленные наложением магии, отчаянно не хотели фокусировать картинку.

— Ты кто?

— Лейтенант, очнись, — тревожным шепотом пробормотал Отто, — гости тут у нас образовались. Без тебя никак.

Некромант наконец обрел единение с реальностью и вспомнил где он находиться и зачем.

— А Санти где?

— Да ты что, в самом деле, — разнервничался капрал, — да вон он спит, под столом. Я его вперед тебя пытался разбудить. Бесполезно.

— Он вообще жив? — Ильм зевнул, перебарывая отчаянное желание завалиться на бок.

— Жив. С него как с гуся вода.

— Странно, после такого пойла…,- некромант со вздохом поднялся на ноги и накинул на плечи плащ, — что там стряслось опять? Что за гости?

— Храмовники. С той стороны.

Ильм посмотрел в окно. По ту сторону стекла властвовал мрак.

— Недавно колокол полночь отбил, — капрал словно угадал его мысли, — пойдем, а? Поскорее с этой тягомотиной закончим.

— Ты толком расскажи.

— Да что тут рассказывать. Отряд орденских латников. Около двух десятков — в темноте со стены толком не посчитать. Подводы с ними числом шесть. Хотят въехать в Туров. Ночной ключ у них вроде есть. Ты правила знаешь. В этой ситуации только старший по званию может дать добро.

Ильм подхватил меч и поспешил к городским воротам.

В башенном проходе было довольно оживленно. Двое стражников с факелами стояли вдоль стен. Еще четверо с взведенными арбалетами прохаживались чуть поодаль, но ровно настолько, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств не перегораживать друг другу видимость.

По другую сторону от решетки на нетерпеливо гарцующем коне возвышался воин с дланью Единого на темном сюрко.

Ильм, хмурясь, подошел к покрытым инеем металлическим прутьям.

— Что желает почтенный?

Всадник откинул забрало шлема и приложил правую руку к груди.

— Младший рыцарь Бертран сын Арна. В настоящий момент командую отрядом братьев-воинов и прошу пропустить нас под своды этой башни, дабы мы могли проследовать далее в свою обитель.

— Лейтенант Ильм сын Нотара, — некромант в свою очередь приложил руку к груди, — не вижу причин чинить препятствия, если вы согласитесь выполнить все положенные требования.

— Вы в своем праве, — рыцарь смирено склонил голову.

— Тогда, для начала, я бы хотел увидеть ночной ключ.

Бертран сын Арна щелкнул пальцами и у решетки образовался воин с нашивкой оруженосца. Между прутьями показался свиток.

Ильм принял его, подошел поближе к факелу и развернул. Пропуск, позволявший въезжать в Туров в ночное время, был в полном порядке. Редкий вообще-то документ. Очень редкий. К примеру, в гарнизонной канцелярии такого нет. Казалось бы бред полный. Случись что, свои же будут проситься пройти, а их попросту не пустят. А орден вот разжился ценной бумажкой. И все солидно так, важно. Бумага тисненая. Чернила нестираемые. Печать графа. Печать магистрата. Печать гарнизона. Одно плохо. Не вносятся сюда имена тех, кто данным свитком располагает. Этот самый Бертран и иже с ним легко могут оказаться простыми ряженными со своими, только им известными умыслами. Хотя раздеть такой отряд храмовников очень не просто. Парни хоть и постятся, но дело свое твердо знают…

— Ну чего ты замер, — неожиданно зашептал ему на ухо Отто, — знаю я этого младшего рыцаря, видел его. Свои это.

— Все в порядке, — Ильм вернул свиток, — и у меня лишь одно пожелание. Мы поднимем решетку, вы въезжаете в город и позволяете нам досмотреть содержимое телег.

— Хочу напомнить тебе, лейтенант, — Бертран гневно качнулся в седле, — все, что находится внутри повозок, есть неприкосновенная территория ордена и без особого разрешения осмотру не подлежит.

— Хочу в свою очередь напомнить тебе, брат-рыцарь, что согласно уложению ордена, касающегося походных колонн, командир отряда на свое усмотрение распоряжается малыми внутренними территориями, коими данные повозки являются.

— Если это не угрожает интересам оного.

— Не вижу никакой угрозы. Тем более мне кажется, что Ордену, известному короткостью своих нравов и подвижнической деятельностью, нечего скрывать от стада, им окормляемого.

— Куртуазно сказал, — тихонько крякнул Отто, — чуть слезу не выбил.

Рыцарь Бертран на несколько мгновений погрузился в глубокую задумчивость.

— Будь по-твоему. Я позволю осмотреть повозки. Тем более, что это входит в твои полномочия.

Ильм сложил руки на груди и хладнокровно уставился на командира отряда. Рыцарь сначала непонимающе нахмурился, потом вновь приложил руку к груди.

— Клянусь Единым и честью дворянина.

— Поднимай решетку, — некромант обернулся к капралу.

— Давай, — Отто махнул рукой.

Решетка со скрежетом и лязгом поползла вверх. Ильм прислушивался к издаваемым ей звукам с некоторой примесью неприятного ожидания. Ничего не случилось. Не треснуло, не лопнуло, не оборвалось.

Сын Арна в немного не свойственной благородному воину манере коротко свистнул в два пальца и потянул поводья. Конь, степенно стуча тяжелыми подковами, прошествовал мимо отступившего к стене Ильма. Вслед за командиром потянулся конный десяток, потом наступила очередь пехоты. Некромант провожал глазами тяжело вооруженных воинов и мучительно ломал голову над тем, откуда этот отряд возвращается. Уж очень хмурый и потрепанный у всех вид. Вслед за пехотой в арку под башней втянулись подводы. Отто не ошибся. Ровно шесть штук.

— Ты, поди, узнай, все ли вошли, — некромант взял из рук капрала факел, — и закрывай въезд. А я пойду гляну, что в повозках.

— Ты аккуратно там, — отозвался Отто, — без горячки. Как бы нам с этого больших неприятностей не поиметь.

— Я одним глазом.

Ильм подошел к головной повозке и откинул в сторону ткань. Это он ожидал увидеть меньше всего. Перед ним лежал совершенно изуродованный мертвый воин. От правой руки осталась лишь часть плечевой кости, обрамленная обрывками мышц и разорванным кольчужным плетением. Правая нога неестественно вывернута. Вместо правой щеки рваная рана. Мощная нагрудная пластина вогнута и покрылась коричнево-желтыми разводами, словно от воздействия высокой температуры.

Некромант поднес факел ближе, стараясь рассмотреть сохранившуюся часть лица, и тут же отпрянул назад. Перед ним лежал брат-куратор Гийом.

 

Часть 4

Черная бездна

В каземате первого подземного яруса тюремной башни властвовала сырость. Ее сероватые пятна во многих местах красовались на низких сводах потолка. Окружающий воздух тоже не располагал к долгому и приятному времяпровождению. Влажный, с неприятно щекочущим обоняние запахом сырого камня, он больше всего был похож на некую неподвижную субстанцию, живущую своей непостижимой и чуждой всему живому жизнью. Свою посильную лепту вносил и холод. Он легко проникал под одежду и недвусмысленно намекал на бренность бытия и всевозможные телесные хвори это самое бытие укорачивающие. Всякие там катары дыхательных путей, легочные горячки, кожные гнили и прочие прелести, проистекающие от нездоровой атмосферы.

С освещением дело тоже обстояло из рук вон плохо — восемь факелов на стенах едва разгоняли темноту.

Ильм ерзал на неудобном железном стуле, поглядывал на откровенно мрачные лица стражников и предавался самым черным мыслям. Кажется, проклятие его таки настигло. Быстро и совершенно неожиданно. Не позволило даже толком побороться с судьбой. И вообще, сколько можно здесь сидеть? Проклятый Кейт…

Вообще с утра ничто не предвещало беды. Ильм проснулся на восходе солнца и, несмотря на тягостные думы, терзавшие его ночью, почувствовал неожиданный прилив сил. День обещал быть хлопотным. Прежде всего, следовало отыскать Санти, и еще раз на трезвую голову расспросить о камнеломке. Кто его знает, что с такого дикого пойла могло сержанту померещиться. Если же история про попытку испортить механизмы окажется правдой, то сразу после развода караула придется бежать в магическую школу и жалостливо выпрашивать необходимый для работы раствор. По получении "кровавого глаза" следует, не теряя даром времени отправляться домой и, игнорируя словоохотливого по утрам Ольда, приниматься за сравнение образцов крови. Хильку, тоже придется выгнать, не обращая внимания на вселенскую обиду, исходящую в таких случаях от паренька…

Санти отыскался у башни и был застигнут в момент ритуала омовения, который он совершал путем пускания похмельной головы в бочку с ледяной водой. Сержант выглядел помятым, с синеватыми мешками под глазами, и вести куртуазные беседы наотрез отказался. Вот, мол, сменит его Виле Бык, тогда и поговорим в какой-нибудь таверне. Ильм заикнулся, было, что времени у него нет, чтобы по корчмам лазить, но в ответ был вынужден лицезреть еще одно глубокое погружение в воду. Делать было нечего - раз Санти уперся, то лучше с ним не спорить. Ильм пожелал товарищу не захлебнуться и отбыл в поисках Отто. Следовало еще раз ознакомиться с состоянием текущих дел — раз он сегодня самый старший по званию, то и отчитываться за ночь приодется ему.

Отто нашелся на городской стене. Капрал невозмутимо дымил трубкой и с удовольствием, в который раз, вслух считал до десяти. Рядом с ним потел многострадальный Лоскут в тщетных попытках успеть за это время взвести ворот тяжелого крепостного арбалета и правильно уложить в желоб кованый болт. Ильм немного понаблюдал за утренней тренировкой, а потом дернул капрала за рукав и решительно поволок в сторону. Отто величественным движением указательного пальца занятие с молодым пополнением прекратил, и все свое внимание переключил на лейтенанта. Ильм дождался пока просветлевший, но оттого не менее красный лицом Лоскут, радостно проскочил мимо них и принялся дотошно допытываться о всяких мелочах, имеющих неприятную тенденцию всплывать при общении с начальством.

Закончив разговор, некромант спустился вниз, и от нечего делать немного поупражнялся с топором. После перекинулся в кости с арбалетчиками и, наконец, дождался долгожданного мгновения сдачи наряда.

Кейт пришел один. На холеном лице его блуждало томное выражение с некоторым небрежным оттенком благородной скуки. Он молча выслушал доклад, прошелся мимо шеренги солдат и, качнув рукой, так, что самоцвет на его безымянном пальце заиграл всеми цветами радуги, сообщил, что всем доволен и что оставляет башню на попечение сержантов до следующего утра.

Шеренга распалась, и тут Ильм совершенно случайно заметил одну очень странную вещь. Кейт как-то уж очень лукаво подмигнул Лоскуту, от чего тот потупился и покрылся легким румянцем. Все это произошло в мгновение ока и, похоже, кроме некроманта на это событие никто не обратил совершенно никакого внимания. Да и некому было начальство разглядывать. Санти сразу же смылся в караулку. Отто с тремя солдатами отправился принимать первый купеческий обоз, въезжающий в город. Остальные были заняты каждый своими делами.

Ильм тоже поспешил отвернуться, но успел заметить, что Кейт направился в его сторону. Некромант напустил на себя самый любезный вид и приготовился держать оборону. Не любил он Кейта и ничего с собой поделать не мог.

Кейт вопреки ожиданиям не стал учить его офицерской жизни. Он просто взял его под локоть и предложил совершить совместную прогулку по городу, ибо им действительно было почти по пути. Ильм не замедлил согласиться, в душе проклиная небеса за ниспосланное испытание. Радовало одно — пути их разойдутся в темном Печном переулке. Он пойдет якобы домой, а Кейт, вероятно, в казармы…

Разговор затеялся ни о чем. Обсудили тенденции женской моды, а именно все увеличивающуюся глубину декольте, поговорили о погоде, подвергли критике низкий офицерский достаток. Потом Кейт как бы невзначай поинтересовался плавностью хода башенной решетки. Некромант клятвенно заверил, что все скользит как по маслу. Далее разговор в самых общих словах коснулся неожиданной и безвременной кончины брата-куратора. Поохали, повздыхали, посетовали на тяжелые времена и общее падение нравов.

В Печном переулке, как Ильм и ожидал, его непосредственный командир откланялся и, пожелав приятного отдыха, отбыл по своим делам.

Некромант вздохнул полной грудью и поспешил в сторону высшей магической школы. "Кровавый глаз" обошелся ему ровно в один золотой. Дорога до дома мастера Ольда пролетела незаметно. Сам булочник, как обычно возжелавший перекинуться с постояльцем парой фраз был в самых изысканных выражениях послан куда подальше. Хилька, по обычаю вертевшийся в комнате, был послан туда же, но более грубо. И вот час истины почти настал. Ильм аккуратно расставил на столе все необходимые для проведения экспертизы атрибуты и тут услышал топот многочисленных ног на лестнице. Он злорадно усмехнулся, предвкушая, с каким удовольствием отправит к лешему незваных ходоков, как вдруг в комнату ввалилась городская стража. Запыхавшаяся и настроенная крайне недружелюбно…

Дверь в каземат распахнулась, и под его своды вошли три человека. Ильм узнал всех троих и, надо сказать, визиту их не обрадовался. Если и были у него до этого момента незначительные поводы надеяться на благополучный исход, то теперь таких поводов не осталось. Эти персоны просто так вместе не собираются.

Во главе небольшой делегации шел мастер-обвинитель, важный, дородный пожилой человек. Некромант знал его лишь в лицо и в оценке этого человека мог полагаться только на скупые обрывки фраз, случайно услышанные из уст товарищей по службе. По слухам выходило, что мастер-обвинитель должностью своей тяготился, но расставаться с ней не спешил, поскольку денежки за нее из гарнизонной казны получал немалые. Говорили так же о каком-то тяжелом недуге терзающем его уже не первый год и связях с родовитыми дворянскими семействами, не очень, скажем мягко, симпатизирующими нынешней правящей династии. Слухи эти, однако, были столь туманны и не убедительны, так что отличить истину от вымысла было крайне затруднительно.

Следом шел высокий и худой, как щепка мастер-дознаватель. С этим человеком Ильм несколько раз имел честь работать, так сказать, плечом к плечу. Дознаватель имел острый ум и холодное как лед сердце, свойства, несомненно, очень полезные для его должности. Если ситуация требовала получить от обвиняемого совершенно определенные показания, он был несгибаем и непреклонен на пути к своей цели. Кстати и про него тоже разные сплетни ходили среди стражников. Кажется Матью что-то такое говорил… Да, точно Матью. Вроде бы в молодые годы нынешний мастер-дознаватель попался на чем-то очень горячем и был приговорен к повешению. И лежать ему сейчас в земле, если бы не гнилая веревка. Само собой по второму разу вешать его не стали. Выгнали из армии и забыли. Дальше случилась война. В боях изгой и отщепенец проявил себя в высшей степени храбро, был восстановлен в офицерском чине, смыв собственной кровью все прежние прегрешения и снова упрямо полез вверх по карьерной лестнице. Скорее всего это были самые низкопробные байки. Смущало Ильма лишь одно — мастер-дознаватель никогда не расставался с шейным платком…

Замыкал процессию старший штаб-писарь. Он двигался, как всегда, немного боком, отчего очень напоминал большого краба. Под мышкой у него торчали бумажные свитки. В руке подрагивала чернильница с торчащим из нее гусиным пером. Этот человек для Ильма до сих пор оставалось тайной за семью печатями. Владыка бумажной братии был лицом не приметным, предпочитавшим тишину собственного кабинета шуму и толкотне гарнизонной канцелярии.

Ильм совершил еще одну попытку удобно умоститься на жестком седалище, и в очередной раз не преуспел. М-да… Если бы он был в постоянном штате, то все это представление вылилось бы в полный войсковой сбор на главном плацу с обязательным присутствием самого полковника Ульриха. Ну а поскольку он всего лишь наемник по контракту то столь масштабные мероприятия не про его честь. Для нужд таких, как он существует малый офицерский суд. Вариант дешевый, быстрый и практичный. Собрались небольшой компанией, кого надо осудили и так также быстро разошлись с чувством исполненного долга. Сейчас почтенные мэтры свои места займут и пустят его в расход…

Долго ждать не пришлось. Мастер-обвинитель уселся в сторонке на скромном деревянном табурете, всем своим видом давая понять, что пока будет только слушать. Штаб-писарь отдуваясь разложил на столе писчие принадлежности, сел и достал перо. Мастер-дознаватель пристально наблюдавший за его действиями благосклонно кивнул, подошел к столу, взял в руку молоток и громко стукнул им по столешнице.

В каземате повисла тишина. Стражники подобрали животы и живыми статуями застыли вдоль стен.

Мастер — дознаватель вышел на середину небольшого помоста, как раз меж двумя своими коллегами и посмотрел на Ильма.

Некромант, решивший не обострять и так, в общем, совершенно безвыходную ситуацию опустил голову и встал.

— Малый офицерский суд гарнизона вольного города Туров объявляю открытым. Огласке подлежит дело об убийстве виконта Кейта сына Каша, действительного лейтенанта гарнизона, командира северного городского сектора. Обвиняемый готов давать разъяснения по делу?

— Да, — Ильм поднял голову, — готов.

— Что ж, — дознаватель заложил руки за спину, — тогда начнем. Твое полное имя.

— Ильм сын Нотара.

— Год рождения?

— Одна тысяча триста второй от первого явления Единого.

— Сословие?

— Вольный горожанин.

— Гильдия?

— Объединенный королевский магический орден.

— Цех?

— Ковен некромантов.

— Степень посвящения?

— Костяной мастер четвертого класса.

— Где обучался?

— Высшая королевская магическая школа город Туров.

— Где родился?

— Графство Моров.

— Конкретнее, — мастер-дознаватель позволил себе поморщиться, — конкретнее.

— Лесничество при замке барона Ружа.

— Родители живы?

— Сирота с пяти зим.

— Кто воспитывал?

— Добрые люди. Селение Гнилуха на Западной границе.

— Воевал?

— Нет. Был подмастерьем кузнеца.

— Как оказался в Высшей школе?

— По рекомендации действительного магистра.

— Ты же у кузнеца в обучении был, — чуть сузил глаза дознаватель.

Ильм устало закрыл глаза. Сколько, скажите, раз эта история не будет давать покоя совершенно посторонним людям?

— После уничтожения Гнилухи я долго бродяжничал. Магистр меня подобрал на дороге и к делу пристроил. Так и пошло. Потом выяснилось, что у меня есть дар.

— Хорошо. Расскажи нам все про сегодняшнее утро.

— Вас интересует моя встреча с Кейтом?

— Разумеется.

— Извольте. Лейтенант Кейт пришел к Северной башне почти ко времени смены стражи. Принял рапорты у сержанта Санти, покидающего службу до вечера и у Виле Быка заступающего на день, а так же выслушал мой полный доклад о состоянии дел. Потом я пошел домой. Кейту было со мной по пути, и он предложил часть дороги проделать вместе. Расстались мы у Печного переулка.

— Это все?

— Все.

— Может, ты найдешь в себе мужество, и расскажешь правду? — мастер-дознаватель посмотрел Ильму прямо в глаза, — это не изменит твоей участи, но ты проявишь себя как мужчина.

— Мне нечего добавить, — равнодушно пожал плечами некромант, — и я не понимаю, на основании чего вы считаете меня убийцей.

— В каких вы были отношениях с убитым?

— В приятельских, не более того. Поздоровались, перекинулись парой ни к чему не обязывающих фраз, попрощались. Вот и все отношения.

— Что это такое? — мастер-дознаватель развернул тряпицу и достал офицерский значок.

— Офицерский знак.

— Верно. А знаешь, чей на нем выбит номер?

— Понятия не имею.

— Имеешь, имеешь, — дознаватель с ласковой улыбкой развернул значок обратной стороной, — твой номер здесь. Твой. И самое любопытное даже не в этом. Самое любопытное в том, что значок этот нашли в руке убитого виконта. Этому есть многочисленные свидетели.

Сердце Ильма пару раз глухо ударилось о ребра и провалилось куда-то вниз. Вот это удар. Значит, песенка его спета. Уж не тот ли это знак, что пропал с его куртки еще до снега? Впрочем, теперь все равно. Или попытаться еще побарахтаться?

— У меня один пропал по осени. Не знаю куда.

— Ты правила знаешь, — дознаватель подкинул значок на ладони, — о потере офицерского знака незамедлительно следует доложить в канцелярию.

— Я докладывал, — ни с того ни сего соврал Ильм и тут же прикусил глупый язык.

— Ложь, — бодро встрял в допрос штаб-писарь, — я этими пропажами ведаю и лично с каждым офицером разговариваю. Вынужден доложить, капитан, что за всю осень и начало зимы подобных обращений ко мне не было.

— Я ничего другого и не ожидал. Благодарю мастер-писарь за точные сведения. Кстати здесь и крепеж изогнут, словно его силой отдирали.

— Но я же со значком сейчас, — с полным отчаянием в душе произнес Ильм.

— Не смеши меня, некромант. У каждого офицера в комплекте есть один запасной. Что ж по-моему здесь все ясно.

— По-моему тоже, — обвинитель поднялся со своего места, — протокол допроса записан?

— Так точно, — штаб-писарь чуть привстал из-за стола.

— Отлично, — обвинитель кашлянул, прочищая горло, — малый офицерский суд гарнизона вольного города Туров постановил, учитывая вполне достоверные улики и принимая во внимание попытку использовать ложь со стороны подсудимого, считать Ильма сына Нотара виновным в смерти виконта Кейта сына Каша.

— Это произвол, — вырвалось у Ильма.

— Молчать, — припечатал мастер-дознаватель.

— Приговорить Ильма сына Нотара, — продолжил обвинитель, — к смертной казни через усекновение головы с лишением офицерского звания.

В каземате повисла тягостная тишина. Стало даже слышно, как в углу звонко капает с потолка вода.

— Учитывая некоторые, не предназначенные огласке моменты, — неожиданно продолжил мастер-обвинитель, — заменить смертную казнь через усекновение головы на бессрочное содержание преступника в каменном мешке с полным лишением воды и пропитания. К исполнению наказания приступить немедленно.

Сразу после этого офицеры собрали свои вещи и быстро удалились. Ильм опустился на стул, на этот раз совершенно не ощущая никаких неудобств, и задумчиво пожевал губу. Вот, значит, как. Без права еды и питья. Гуманно, нечего сказать. Спасибо, что хоть голову на месте оставили. Пока. Ну и переплет…

Коренастый сержант подошел к Ильму.

— Пойдем, мастер.

— Веди.

Они вышли из каземата и лестница за лестницей стали опускаться вглубь земли. Низкие потолки, узкие переходы, ступени вниз, снова узкие переходы. Ильм шел, стараясь ни о чем не думать. Будет еще время на голодный желудок пораскинуть мозгами. В тишине и в темноте. Но, боги, как этот злополучный значок угодил Кейту в руки? Как? Что вообще незаметно вокруг него происходит? Впрочем, все суета. При таком режиме он долго не протянет, даже если будет подпитывать организм магией. Маловероятно, что отсюда удаться убежать. Одно остается уповать на случай или на чудо…

— Пришли, — сержант деловито зазвенел связкой ключей, давая еще одну небольшую отсрочку, — да где же он… Ага.

Нужный ключ нашелся. Тяжелый замок открылся. Окованная железом дверь гостеприимно распахнулась. Изнутри пахнуло сыростью и гнилью.

— Эта самая сухая, — почти шепотом произнес сержант, — Единый тебе в помощники, мастер.

***

Время замерло. Точнее Ильм просто потерял ему счет. Он просто спал, занимал себя физическими упражнениями, снова спал, не пытаясь соизмерять свои действия с такими понятиями как день и ночь. Они просто перестали для него существовать.

Огромный мир сжался до небольшого пространства: десять шагов в длину, десять в ширину и приблизительно пятнадцать локтей в высоту. Хорошо еще, что антимагическое заклятие, наложенное на камни, совершенно обветшало. Воздав должное человеческому разгильдяйству, Ильм первым делом замкнул все процессы в организме на магическую рециркуляцию. Иначе поступить было никак нельзя. При полном отсутствии пищи и воды другого спасения от смерти не было. Хотя и эта мера была временной. Все равно организм рано или поздно истощиться. Просто произойдет это не скоро.

Проблема энергетической подпитки тоже решилась на удивление просто — прямо под полом камеры не очень глубоко обнаружилась крупная силовая жила. Немного смущала ее странная слоистая структура, но Ильм находился не в том положении, чтобы привередничать. Удачная находка позволила решить и еще одну насущную проблему — разогнать темноту. Один или два колдовских фонарика разных цветов почти постоянно висели под потолком и заливали каменный мешок причудливым смешением красок. Ильм заставлял их светиться в полную силу, ибо очень не хотел отучать глаза от яркого света.

Для сна приходилось всякий раз выбирать одно из двух зол — или ложиться прямо на большие квадратные плиты, устилавшие пол, или на слежавшуюся влажную кучу гнилой соломы. Впрочем, соломой это можно было назвать весьма условно — скорее труха от соломы. Влажная, гнилая труха. Ильм испил все прелести обоих вариантов. После отдыха на камнях он вставал, ощущая себя деревянной куклой — настолько затекали мышцы от неудобной позы. На травяной куче после сна на голом камне лежать было не в пример удобнее, но проклятая сырость тут же проникала через шерстяную тунику и неприятно холодила кожу. В принципе с этим можно было смириться, если бы не низкая температура окружающего воздуха. Сложение неблагоприятных факторов очень быстро привело к вполне ожидаемому эффекту — Ильм разжился больным горлом и насморком.

Больше всего душевных сил отнимала тишина. Причем тишина в камере изводила некроманта в гораздо меньшей степени, чем тишина в находящемся рядом коридоре. Он, никак не мог отделаться от ощущения, что за ним придут и сообщат, что произошла нелепая ошибка… Но чем дольше он находился взаперти, тем все меньше становилась эта надежда. Постепенно она переросла в горькое осознание того, что его вычеркнули из списка живых. Возможно, сюда и заглянут. Как-нибудь. Потом. По следующей весне или осени. Зайдут, чтобы убедиться, что никого живых нет и убрать очередные бренные останки. Или вовсе рукой махнут и не станут утруждать себя лишним походом в подземелье, как махнули рукой на бедолагу, чей скелет Ильм нашел у дальней стены.

В минуты таких раздумий в сердце как змеи вползали тоска по белому свету и совершенно неуправляемая паника. Сразу хотелось биться в отчаянии головой об дверь и орать во весь голос, в надежде докричаться до живых. Ильм восстанавливал идущие вразнос чувства простым и действенным способом — со всей силы бил кулаком по камням. Боль от разбитых в кровь костяшек пальцев мгновенно выгоняла всю дурь из головы. Придя, таким образом, в себя, он принимался сосредоточенно ходить от стены к стене и думать, думать, думать. Надежды на то, что, отделавшись от массы всевозможных посторонних дел, он сможет всесторонне проанализировать случившиеся вокруг него события, не оправдались. Все мысли сводились лишь к одному — бежать. Но как? Задача казалась совершенно невыполнимой.

Ильм в сотый, если не в тысячный раз пристрастно рассматривал стены и пол и снова и снова вынужден был признаться самому себе в том, что поставлен злодейкой судьбой в тупик. Не в силах он проплавить в стене ход, не может переместить себя отсюда за городские стены. Будь на его месте Хонв, все бы было иначе. Начнем с того, что наставник просто бы дело не довел до таких крайностей как заключение под замок…Эх…

На стене перед некромантом неожиданно появилось белесое пятно, которое постепенно стало приобретать объем, превращаясь из плоской неряшливой кляксы в нечто вытянутое, очень похожее на клок тумана. Ильм нарочито медленно сделал пару шагов назад, сложил руки на груди и выгнал из головы все посторонние мысли. Духов ему здесь только не хватало.

Туманный гость тем временем полностью отлепился от стены и торжественно выплыл на середину камеры. Один из магических фонариков, задетый им, мигнул пару раз и исчез.

Ильм отошел еще немного, пока не зная как себя вести и чего вообще от неожиданного визитера ожидать. Духи, как правило, бывают настроены миролюбиво, но исключения из правил никто не отменял. Даже если так, то, что собственно ему грозит? Оружие духов — страх. Пугать некроманта белым саваном и гулкими звуками дело пустое.

Дух тем временем сформировал нечто отдаленно напоминающее одинокое щупальце и потянулся к оставшемуся нетронутым огоньку. Ильм тут же усилием мысли сдвинул светляка далеко в сторону. Щупальце качнулось и замерло на полпути к цели. Потом нехотя стало втягиваться обратно. Призрак покачнулся, медленно налился изнутри молочной белизной и раздался в стороны. Форма его очень быстро претерпела совершенно неожиданные изменения. Теперь перед Ильмом висела чудовищная рожа с вполне, однако, человеческими чертами. Зрелище надо признаться было еще то, но некромант лишь весело усмехнулся — подобных харь по портовым кабакам пруд пруди.

Гигантская голова разочарованно качнулась и плавно стекла на пол, превратившись в небольшую фосфоресцирующую лужу.

Ильм недоуменно проследил за этой неожиданной трансформацией и равнодушно пожал плечами. Негусто у духа с фантазией.

Тем временем от лужи вверх потянулись десятки тонких нитей. Достигнув высоты роста взрослого человека, они принялись скручиваться и вскоре превратились в толстый призрачный жгут. Жгут, всосав в себя все остатки с пола, вертикально поднялся вверх и тут же свернулся в довольно аккуратный бублик.

Призрачное кольцо начало медленно крутится вокруг своей вертикальной оси. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Вскоре перед Ильмом бешено вертелся большой призрачный шар. Через несколько мгновений и верхний и нижний полюса стали расходиться в разные стороны, постепенно превращая шар в гигантское веретено.

Ильм сладко зевнул, прикрыл рот рукой и придал лицу выражение вселенской скуки.

Фантом словно почувствовал полное равнодушие к своей персоне. Беззвучная вспышка осветила стены сиреневым огнем, и в воздухе повис конский череп в натуральную величину, обратив пустые глазницы в сторону некроманта.

— Браво, — Ильм лениво похлопал в ладоши, — браво. В бродячем цирке тебе бы цены не было.

— Ты совсем не испугался? — безжизненный голос прозвучал прямо внутри головы.

— Нет. Но ты не расстраивайся. Кто-то другой непременно испугается.

— Так всегда, — внутри призрака колыхнулись темные волны, — лучше все равно не получиться. Ты надолго здесь?

— Мне кажется навсегда.

— Вечной не бывает даже вечность.

— Не проверял, — Ильм качнул головой в сторону скелета, — твое хозяйство?

— Нет, — призрак сжался и приобрел форму отдаленно напоминающую человеческий силуэт, — так лучше?

— Лучше.

— То, что осталось от моего человеческого обличия лежит под одним из больших камней в основании этой башни.

— Давненько ты здесь обитаешь…

— Мне неведомо время.

— Но ведома память.

— Да. Я помню все. С того момента, как на заросшем травой пустыре начали размечать место для котлована.

— Ты был зодчим?

— Да. Грунт оказался очень нестойким. Дважды основание давало трещины и его приходилось разбирать. После этого решено было копать глубже.

— И что получилось? — Ильм истосковавшийся по простому человеческому общению сам не заметил как увлекся беседой.

— Мы углубились еще на двадцать локтей и наткнулись на твердую породу. Мне не повезло. Я не успел выбраться из под одного из коренных блоков. Мои товарищи решили не терять напрасно время и не вытаскивать то, что от меня осталось. Я уже тогда обрел свободу. Я слышал их разговоры и был с ними согласен. Богам земли была угодна жертва.

Боги взяли то, что хотели.

— Тогда ты здесь надолго.

— Мой удел находиться здесь до тех пор, пока от башни не останется и следа.

— Не знаешь, что это за несчастный? — Ильм подошел к останкам.

— Знаю, — призрак плавно подплыл ближе.

— Он любил читать вслух сонеты и баллады. Он боялся меня. Я его не пугал. Я слушал.

— Интересный, наверное, был человек.

Призрак не ответил. Он облетел камеру по кругу, снова прилип к стене и постепенно исчез.

Ильм сел, уперся подбородком в согнутые колени. Вот и пообщались. Интересно, а некроманты после смерти могут в такую субстанцию превратиться? Или им прямая дорога на сковородку в залах воздаяния?

Призрак материализовался вновь. Теперь он представлял собой нечто, очень похожее на полный завязанный картофельный мешок.

— Ну, чего тебе еще? — буркнул Ильм, — что-то забыл? Или будешь пугать по второму кругу?

— Хочешь отсюда уйти?

— А тебе какой резон мне помогать?

— Скучно.

— А если я сбегу, то весело станет?

— Не понимаю.

— Ладно, я согласен.

Дух переместился в угол и опустился на каменную плиту.

— Здесь.

— Ты яснее можешь изъясняться?

— Здесь под плитой. Ход.

— Прелестно, — Ильм подошел к предполагаемому месту побега, — какой ход? Куда?

— Я не знаю. Я помню, что когда мы докопались до твердого слоя, то случайно вскрыли засыпанный лаз. Он уходит глубже. Мы не стали его исследовать и не стали закапывать. Решили, что когда будем выстилать пол, то просто накроем его плитой и все. Плита тяжелая. Каждую сюда везли на повозках, запряженных парой тяжеловозов. Никто из сидевших здесь ни разу не догадался о том, что скрывается в этом углу. Ты первый.

— Ага, — Ильм упер руки в бока, — значит, это я догадался… Какой мне толк от хода в который нельзя попасть.

— Я помогу.

— Как интересно?

— Я подниму этот камень за один край. Ты пролезешь.

— Разве призраки могут взаимодействовать с предметами?

— Не понимаю.

— Тьфу ты леший… Как ты это сделаешь? Ты же, как туман. Через тебя плевать можно, а тут каменюка пудов на десять.

— Я смогу. Я раньше уже пробовал. У меня получалось.

— Тоже кому-то бежать помогал?

— Нет. Ты первый. Мне было скучно.

— Уф, — Ильм взялся за голову, — от общения с тобой голова начинает болеть. Постой-ка. А что я тебе буду должен за такую услугу?

— Ничего. Когда умер человек, знавший стихи мне стало очень скучно. Я решил, что если встречу здесь еще одного, то помогу ему бежать, и скука пройдет.

— Очень странная философия. А ты точно не знаешь, что там внизу?

— Пустоты. Много ходов. Еще глубже подземная река. Я вижу тонкие нити, которыми ты связан с ней. Ты похож на деревянного человечка, которого водят на нитях бродячие комедианты.

— Очень лестно, — нахмурился Ильм.

А ведь призрак не далек от истины. Только кто тот невидимый кукловод? Судьба? Тень проклятия? Воля случая?

— Поднимай камень.

Он ожидал, что у духа вырастет нечто похожее на мускулистые руки, но как он заблуждался в своих предположениях…

Призрак игнорируя всяческие дешевые фокусы просто затек в узкие щели пола и толстая квадратная каменная плита без особого усилия, впервые за долгие столетия, поднялась на локоть в воздух.

Лезть под нее, честно говоря, было как-то страшновато.

— Тебе не тяжело?

— Нет.

Ильм глубоко вздохнул. Ну и ну. Если доведется отсюда выбраться, обязательно Хонву при встрече стоит эту историю поведать. Пусть старик повеселиться. Это ж надо — призрак помогает сбежать убийце. Дичь. Бред. Либо он благополучно сошел с ума.

Ильм нагнулся, и заглянул вниз. Действительно ход. Узкий он, правда, но, кажется, пролезть можно. Главное, чтобы дальше сужений не было. Очень не хочеться в нем застрять и отдать Единому душу. Некромант сотворил маленький огонек и пустил его в лаз. Светляк мигнул серебристым светом и скрылся из глаз. Его отблески еще некоторое время мелькали на шершавой поверхности камня, потом погасли.

— Лезь, — поторопил призрак, — только будь добр сделай здесь еще этих огоньков.

— Зачем они тебе? — удивленно изогнул бровь некромант, — стал бояться темноты?

— Они вкусные.

— Нет, я точно сошел с ума. Ну, держи, чревоугодник, — Ильм сотворил десятка два магических фонариков, — смотри не перекушай, а то пятнами покроешься.

— Пятнами?

— Ага.

— Не понимаю.

— Ну и не надо, — Ильм лег на живот и пополз в холодные недра земли, — прощай. И спасибо тебе за помощь.

Ответа он не услышал.

Ход шел вниз под большим углом и постепенно забирал вправо. Проклятая нора оказалась очень тесной, но Ильм упорно лез вперед. Замкнутых пространств он никогда не боялся, но сейчас буквально сжатый со всех сторон земляными стенками, вдруг ощутил разгорающийся внутри себя огонек паники. Пришлось срочно брать себя в руки и успокаивать мыслью о том, что скоро он окажется в местах более просторных.

Где-то за спиной, точнее за пятками раздался глухой стук. Ильм невесело цокнул языком. А это, кажется, плита встала на место. Теперь пути назад нет. Если трезво посмотреть на существующее положение вещей, то так даже лучше. Дополнительный стимул лезть вперед. Все равно, в этой земляной кишке ни развернуться, ни повернуться невозможно. И тут его посетила не очень приятная мысль. Что если проклятый призрак специально заманил его в эту ловушку? А вдруг их тут целая куча? Накинуться сейчас и все, здравствуй печальный и безвременный конец жизни. И совершенно бесславный. Стоп. Это все нервы. Ильм прикусил губу. Боль вернула на место разгулявшееся воображение и заставила посмотреть на факты более спокойно. Чего он так засуетился на пустом месте? Призраки на живых не набрасываются, это раз. На мертвых, кстати, тоже. Во-вторых, если этот призрак какой-то особенный и изощренными способами охотиться на живую и мертвую плоть, то, леший раздери, что ему мешало расправиться со своей жертвой в камере? Плотоядный призрак — это свежая мысль…

Ход внезапно закончился, и Ильм, совершенно неожиданно для себя, провалился в пустоту. Миг падения оказался не долог. Поверхность, на которую он упал, оказалась твердой и неровной. Ильм негромко вскрикнул и замер, как мышь под веником. Вот оно, долгожданное свободное пространство. Осталось лишь правильно распорядиться обретенной свободой и не стать трапезой какого-нибудь подземного жителя.

Некромант перевернулся на спину и сосредоточенно вслушался в царящую вокруг тишину. Ни звука. И набрасываться на него, вроде, никто не собирается.

Ильм сотворил магический фонарик. В его тусклом свете стало понятно, что находиться он в небольшой пещере, судя по всему естественного происхождения. Место оказалось неожиданно красивым. Стены неровные, бугристые загадочно мерцали вкраплениями мелких кристаллов. Потолок морщинился причудливыми каменными складками. Ильм потер ноющую поясницу и послал укоризненный взгляд овальной черной дыре, смотрящей на него сверху. Это ж надо было так неловко упасть… Впрочем, достаточно себя любимого жалеть и синяки оглаживать. Пора определяться с дальнейшей дорогой.

Некромант сел, отряхнул с ладоней и одежды песок и вдруг обнаружил странные салатово-белые выросты, уютно угнездившиеся в укромном углу невдалеке. Похожи они были на большие, матовые сосульки и, кажется, были живыми. Чего ожидать от находки, Ильм не знал, ибо раньше не слышал и не читал про такое чудо. Пришлось импровизировать на ходу. Некромант поднял небольшой камушек и швырнул в странное образование. Выросты к его выходке остались совершенно равнодушны. Тогда Ильм решился подойти ближе.

При подробном рассмотрении сосульки оказались вполне миролюбивыми на вид — не шевелились, клыкастые пасти не разевали, ядом не плевались. Ильм с интересом потрогал одну из них пальцем. Сосулька упруго поддалась, издав едва слышный скрип. Тогда Ильм слегка провел по ее поверхности изрядно отросшим за время заключения ногтем. Из образовавшегося пореза потекла прозрачная жидкость. Некромант постоял немного, посмотрел на дело рук своих, и с видом мученика идущего на казнь облизнул палец. Жидкость оказалась чуть сладкой на вкус. Присутствия яда вроде не ощущалось. Это какое-то подземное растение… И скорее всего съедобное.

Желудок нетерпеливо заворчал, наплевав на все магические издевательства, учиненные Ильмом над собственным организмом. И некромант решился. Он отломил одну из сосулек и с хрустом надкусил. На вкус новая еда оказалась чем-то средним между морковью и капустной кочерыжкой. Ильм тщательно прожевал первую порцию и проглотил. Желудок принял подношение благосклонно.

Трапеза оказалась не очень обильной, но сытной. Утолив голод, Ильм первым делом обеспечил себя светом и только потом вошел в коридор, открывавшийся в одной из стен. Ночным глазом он пользоваться пока не собирался. Заклинание не стабильное и много сил отнимает. Просто не надо бежать вперед, выпучив глаза, и все будет хорошо. Наверное. Скорей всего… Ильм позволил себе тихий вздох. Самая главная опасность была сейчас лишь в одном. Вся эта подземная система могла существовать сама по себе, не имея выходов на поверхность. Однако пока о таком исходе думать не следует.

Коридор сухой и чистый вел его вперед, не собираясь ни нырять вниз, ни карабкаться вверх. Ильм несколько раз, из чистого любопытства, трогал руками шершавые стены. Странный коричневый камень совсем немного крошился под пальцами. Возможно и не камень это вовсе, а плотно слежавшаяся глина. Впрочем, какая ему разница? На голову ничего не падает и на том спасибо.

Призрак не обманул. Под основанием башни действительно оказался целый лабиринт. Дышалось в нем сравнительно легко. Ильму даже показалось пару раз, что он уловил на лице слабое дуновение ветра.

От коридора, по которому медленно продвигаться Ильм в разные стороны отходило множество ходов поменьше. Как ветви от древесного ствола. Темные отверстия лазов открывались то прямо под ногами, то над головой, то с боков. Кстати нет никакой гарантии, что дорога, которую он выбрал, является единственно правильной… Все чаще с потолка стали свисать каменные выросты, очень напоминавшие собой окаменевшие клыки. Ильм решил их не задевать. Ради этого пришлось замедлить и так неспешный шаг и почти постоянно двигаться с согнутой спиной.

Вскоре коридор резко нырнул вниз. Время от времени наклон его становился настолько большим, что Ильму приходилось упираться руками в стены, чтобы уберечь себя от падения. Меры предосторожности оказались вполне своевременными и пару раз, когда под ногами внезапно возникло неожиданное препятствие, помогли сохранить равновесие. К счастью, неудобный спуск быстро закончился, и некромант с облегчением ощутил под подошвами сапог вполне ровную поверхность. Предвидя новые сюрпризы, он остановился и пустил вперед светляка. Меры предосторожности оказались не напрасными.

Чуть дальше коридор плавно расширялся, образуя нечто, больше всего напоминающее комнату с овальными стенами.

Ильм поспешил к замершему в отдалении огоньку. Сколько еще так бродить в полной темноте? Страшно подумать. М-да… Экскурсия по подземному миру затягивается и на сколько она удачно закончится не известно. В странном месте он оказался, странном и не очень гостеприимном. Но все равно это лучше, чем сидеть в каменном мешке, медленно угасать и тешить себя бесплодными мыслями о спасении…

Посреди пещеры обнаружилась большая каменная тумба, увенчанная грубо изготовленной каменной чашей. Над чашей нависал исходящий из стены желоб. Ильм обошел нехитрое сооружение и рассмотрел его с разных сторон. Очень похоже на заброшенный водопровод. А что у нас в чаше лежит? Некромант привстал на цыпочки и заглянул внутрь. В основании сосуда, как он и ожидал, обнаружилось небольшое дренажное отверстие. Более ничего. Ни россыпей драгоценных камней, ни загадочных посланий… Когда-то здесь текла вода. Теперь вместо нее лишь тонкий слой песка.

Он постоял немного, внимательно приглядываясь к темным закоулкам. Было у него желание отыскать хотя бы еще одну капусто-морковь, но, как назло, ни одно подземное растение на глаза не попадалось. Пришлось сглотнуть обильно набежавшую от воспоминаний о недавней скудной трапезе слюну и придавить бунтующий желудок магией. Эх, хоть бы воду найти… Напиться от души, так, чтобы внутри все начало булькать.

Ильм блаженно закрыл глаза, представляя себе холодный, кристально чистый лесной родник.

Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

Едва слышное шуршание донеслось до ушей. Он приоткрыл один глаз и озадаченно поперхнулся. Из желоба подобно водяной струйке начал сыпаться песок. Желтовато-серый поток бежал бодро, словно его подпирали сзади все новые и новые порции. Некромант отступил на несколько шагов назад, и напряженно склонил голову на бок. Как-то неправильно все это… И, наверное, лучше будет отсюда убраться. Ильм подтянул к себе светляка. Магический фонарик послушно направился в его сторону, но вдруг мигнул и погас. Темнота, разом окутавшая некроманта сразу позволила выявить еще одну не очень приятную странность. Падающий в чашу песок светился. Причем цвет его напоминал радугу и менялся постепенно от фиолетового к красному и наоборот. Постепенно у Ильма возникло желание присесть, а еще лучше прилечь где-нибудь поблизости и смотреть, смотреть, смотреть… И очень страшно вдруг стало от мысли, что эта дивная игра красок вдруг может прерваться и исчезнуть навсегда. Надо согреть руками желоб… Нет, лучше чашу… Нет, надо добавить немного крови в нее и тогда… Тогда она тоже станет светиться. Ведь он хочет, чтобы она тоже стала светиться… Хочет… Хочет… Хочет… Какой соблазнительный острый край… Как легко он разрежет кожу… Он хочет… Хочет, чтобы краски стали еще ярче… Вот сейчас он протянет руку и… Он останется здесь… Останется навсегда…

Острая боль пронзила запястье и Ильм, словно вынырнул из глубокого омута. Он хватанул ртом воздух и попытался сотворить светляка, но язык не послушался его. Тогда он бросился туда, где краем глаза видел второй вход. Промахнулся. Удар в стену окончательно привел его в здравое состояние ума. В голове еще оставалась легкая муть, но это уже не мешало быстро соображать. Стараясь не смотреть на по-прежнему манящий к себе песчаный поток, Ильм создал свет и не смог удержался от почти непреодолимого соблазна. К его удивлению песок вновь стал совершенно обычным. И струйка его прямо на глазах становилась все тоньше и тоньше… Еще мгновение и она исчезла совсем.

Ильм зябко повел плечами и посмотрел на руку, спасшую его от странного наваждения. На коже багровел шрам, но это не было похоже на разрез. Скорее это ожог. Нечто похожее бывает при неосторожном обращении с кислотами. Некромант поковырял шрам ногтем и удивился его странной выпуклости, плотности и безболезненности.

Далее случилось нечто совершенно невероятное.

Рубец вдруг отделился от кожи, свернулся кольцом, как гусеница и сухо щелкнув, прыгнул куда-то в сторону чаши. Ильм вскрикнул от неожиданности, испуганно затряс рукой и тут же больно ударился кистью о каменный выступ.

Это еще что за напасть? Что за нечто? Подойти посмотреть? А вдруг, то, что прыгнуло, только того и ждет? Некромант потер ушибленное место. Нет уж, к болотным дятлам излишнее любопытство. Прыгнуло и ладно. Лучше потихоньку убраться отсюда, пока еще чего более странного не приключилось…

Следующий коридор ничем не отличался от прежних своих собратьев. Он тоже слегка уходил вниз, но наклон его едва ощущался. Ильм шел вперед, успокаивая себя тем, что в его положении еще с десяток локтей вглубь земли уже ничего не меняют.

Стены постепенно стали выглядеть более ровными, да и форма хода с почти правильного овала постепенно сменилась на правильный прямоугольник. Некроманту даже пару раз почудилось, что видит перед собой остатки орнамента. Он останавливался пару раз, пытаясь рассмотреть непонятные узоры, но так и не смог однозначно решить, что перед ним такое. Издали они очень напоминали рукотворные украшения, вблизи естественные неровности…

Потом перед ним возникла висящая прямо в воздухе человеческая рука. Плоти на ней не наблюдалось совершенно. В наличии были только кости. Конечность парила, выставив в сторону некроманта развернутую ладонь. Было в странном жесте что-то недоброе. Словно молчаливое предостережение. Ильм неодобрительно осмотрел необычный путевой знак и решил его не трогать. Возможно это не путевой знак, а нечто более изощренное. Мало ли… Свободного места под ним, слава богам, полно. Без особого труда можно пролезть на четвереньках. Так он и поступит. Перед такой неизвестностью спину согнуть не зазорно…

Ильм принял подобающую позу и пополз вперед, весь обратившись в ожидание. Ничего не произошло. Никто не попытался оторвать ему голову или хорошенько потаскать за волосы… Ильм поднялся с колен и оглянулся и вздрогнул. Почти все осталось на своих местах. Почти. За исключением того, что костяные пальцы теперь сжалась в кулак. Некромант решил странный феномен оставить без внимания, чтобы не накликать очередную напасть, и побежал прочь.

Вскоре впереди послышался едва различимый шум. Ильм остановился, прислушался, и решил пробираться дальше с крайней осторожностью. Неизвестно, что там шумит. Или кто. Последнее особенно неприятно…

Постепенно шум перерос в отчетливый гул водяного потока. Некромант вздохнул свободнее, но полностью расслабиться себе не позволил. Сначала он осмотрится, как следует, а там будет видно. Если место окажется безопасным, то можно позволить себе устроить привал и немного отдохнуть.

Коридор расширился наподобие гигантской воронки. Ощутимо потянуло влагой. Ильм отпустил огонек в самостоятельный полет, но очень скоро убедился, что этого недостаточно для того, чтобы понять, куда он попал. Пришлось, скрепя сердце, призвать ночной глаз.

Мгла неохотно рассеялась, и Ильм с удивлением обнаружил, что стоит при входе в огромный овальный зал. Вероятно, когда-то здесь была пещера. Потом, надо полагать, стены и потолок подвергли значительной доработке, сгладили их и придали им нужную форму. Странно, что при таких размерах неизвестные мастера не сочли нужным подпереть своды хотя бы парой колонн. И никаких следов украшений — ни рисунков, ни барельефов, ни мозаик. Местность оживлял лишь мост, перекинутый над разломом, который рассекал зал почти на две равные половины.

Оставляя за собой легкие облачка пыли, Ильм подошел к краю обрыва и с опаской заглянул вниз. Там на большой глубине, окутанная облаком брызг, стремительно бежала подземная река.

Ильм немного полюбовался на буйство стихии и вдруг почувствовал, что у него кружиться голова. Падать вниз в его планы не входило, поэтому ознакомление с местными достопримечательностями на этом пришлось завершить. Он отошел от обрыва, несколько раз глубоко вздохнул и решил перебраться на другую сторону.

Мост оказался очень узким — с трудом смогут разойтись два человека, но на вид вполне пригодным для передвижения. Он не был похож на безвкусных тяжеловесов, каких полно по всему королевству, и не выглядел изящной неженкой из столичных парков. Ильм мягко вступил на тщательно пригнанные друг к другу камни и, стараясь не смотреть, вниз быстро миновал изогнутую, как спина неведомого зверя, дорогу над пропастью.

Вторая половина зала была почти пустынна. Единственным украшением служила ниша в стене, которую занимала грубо сработанная статуя. Ильм с недоумением воззрился на творение неизвестного автора. Скульптор однозначно пытался изобразить человека, и это ему почти удалось. Голова, туловище, конечности были вполне узнаваемы. На большее таланта, или желания, у создателя статуи, увы, не хватило. Ноги изваяния выглядели слишком короткими и толстыми. К тому же вместо стоп у каменного истукана обнаружились трехпалые птичьи лапы, увенчанные кривыми когтями. Туловище было исполнено тоже не по классическим канонам. Вытянутое, круглое, как кусок колонны, оно лишь совсем немного расширялось к плечам. Ни рельефных мышц, ни других анатомических особенностей Ильм на нем не заметил. Только гладкий, слегка отполированный камень.

Некромант подошел поближе и задумчиво погладил отросшую за время заключения бороду. Голова под стать всему остальному. Ясно можно различить лишь могучие надбровные дуги, лишенную губ полоску рта и странный треугольный нос, уходящий к середине массивного лба. Такие детали как глаза, волосы и уши вовсе отсутствовали.

Что касается рук, то о них вообще что-то внятное сказать было сложно. Верхние конечности изгибались, совершенно игнорируя наличие суставов. Кисти были исполнены так же незатейливо — форма была похожа, но не баловала взгляд обилием мелких деталей.

Все вместе это выглядело странно и неожиданно, но Ильма насторожило совсем другое. В правой руке скульптура сжимала самый настоящий боевой топор. Оружие оказалось полностью металлическим, и выполнено было по всем канонам кузнечного ремесла.

В душе заскреблись нехорошие предчувствия. Цельнометаллическое оружие. Заведомо уродливые формы каменного гиганта. И ростом он, кстати, локтя на четыре выше обычного человека. Да здесь и голову ломать долго не надо. Это голем. Голем, с огромной долей вероятности.

Ильм сосредоточено потер пальцами лоб.

Что остается, как говориться, в сухом остатке? Большой зал, имеющий вход и не имеющий выхода, или наоборот, но это сейчас не столь важно. Есть подземная река, на транспортную артерию совсем не похожая. Есть статуя и за ней ниша непонятного назначения. Что ж, придется этот большой кусок камня изучить более пристально.

Исследование началось с примитивной и грубой попытки завалить изваяние на бок. Не получилось. Тогда Ильм принялся дотошно исследовать каждый потайной уголок на каменном теле в поисках глиняной таблички с рунами действий. Табличка не нашлась. Руны, совершенно не знакомые, отыскались на внутренней стороне правого предплечья. Ильм сдул с них пыль, внимательно осмотрел и удивленно пожал плечами. Знаки похожи на самые обычные письмена, только развернуты вверх ногами. Некромант насколько смог вывернул голову. Руны от этого нехитрого действия понятней не стали. Нет, ничего здесь не перевернуто… Запомнить их, что ли? Он закрыл глаза, мысленно восстанавливая перед собой странную надпись. На всякий случай, если когда-нибудь доведется встретить что-то подобное в книгах. Потом для окончательного закрепления материала стал двигать пальцем по холодному камню, повторяя все черточки и изгибы.

Лучше бы он этого не делал.

Руны начали интенсивно чернеть и из них проворно побежали капельки жидкости, очень похожей на чернила. Ильм отдернул палец и вдруг услышал скрип. Он поднял глаза и с ужасом заметил, что каменная голова смотрит прямо на него. Повинуясь скорее рефлексам, чем разуму Ильм отпрыгнул в сторону, упал и перекатился через спину.

Удар топора пришелся как раз на то место где он только что был. От лезвия в разные стороны разлетелись оранжевые искры.

Ильм, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом, откатился еще дальше, совершенно забыв, что вообще-то ему надлежит вскочить на ноги. Оставалась небольшая надежда на то, что статуя фиксирована к своему месту и способна поражать противника только в пределах длины рук и радиуса действия оружия.

Надежда оказалась тщетной.

Голем тяжело оторвал от пола одну из ног и сделал первый не очень уверенный шаг. Сразу вслед за этим за спиной у Ильма раздался треск и грохот. Некромант обернулся и зарычал от бессилия — мост рухнул в ущелье, отрезав пути к отступлению.

Ильм сжал кулаки. Теперь надежда только на собственную ловкость, удачу или на неожиданную умную мысль.

Голем двигался все быстрее, как будто постепенно скидывал с себя неведомые оковы. Пока скорости его движений не хватало, чтобы успеть за проворной жертвой, зато топор без устали бил по каменному полу. Ильм косился на ставшее щербатым лезвие и потел не только от бесконечной беготни, но и от мысли о безумной силе пока не доставших его ударов.

Мышцу на правой ноге неожиданно свело судорогой. Ильм упал и схватился за одеревеневшую голень. Статуя приподняла топор, покачнулась и сделала шаг в его сторону. Еще шаг. Еще. Некромант, подвывая от нестерпимой боли, неловко метнулся прочь от голема и едва не попал под топор. Удар. Снова искры и щеку оцарапало отлетевшим каменным осколком.

Еще удар. Еще. Еще. Да когда же этот монстр угомониться! Ильм облизал пересохшие губы. Организм, ослабленный отсутствием полноценной пищи долго в таком интенсивном режиме не выдержит. Славно будет растянуться во весь рост от полного изнеможения и получить удар по голове. При том вдохновении, с каким этот каменный уродец машет своим оружием, даже боль, наверное, почувствовать не успеешь. Раз и все. Надо это представление заканчивать.

Судорога постепенно ослабила свою хватку и оставила после себя лишь легкую ломоту при движении. Ильм немного взбодрился и, прихрамывая, отбежал к самому краю пропасти.

— Давай, дурак каменный, иди сюда! — он замахал руками, пытаясь привлечь к себе внимание.

Желаемого результата он добился сразу.

Голем развернулся всем корпусом и двинулся к подземной реке. Ильм стоял на месте, внимательно отслеживая каждый его шаг. Удивительное все-таки дело магия. Камень основа основ, материал из которого строят неприступные крепости, а под ее воздействием вдруг обрел такую странную жизнь и стал гибким и подвижным.

Вжах… Ильм едва успел уйти от удара, неожиданного, быстрого и с каким-то хитрым разворотом. Похоже, каменный воин все больше и больше входил во вкус.

Воспользовавшись коротким замешательством противника, некромант обошел его со спины и, что было сил ударил ногой туда, где у обычных людей находиться мягкое место. В ноге что-то неприятно хрустнуло, и по стопе растеклась жгучая боль.

Голем немного пошатнулся и стал опасно крениться вниз, но, увы, реакция его оказалась быстрой и эффективной. Рука с топором резко откинулась за спину, и каменный истукан, под действием образовавшегося противовеса, сделал шаг назад.

Теперь Ильм озаботился своей судьбой по-настоящему. Он попробовал встать, но тут же со стоном повалился обратно. Поврежденная нога болела почти нестерпимо. Все что он смог сделать, это пересиливая боль как можно дальше отползти от врага. Он полз, пока не уперся плечом в стену.

Статуя развернулась в его сторону и двинулась в новую атаку, медленно поднимая каменные ноги. Слишком медленно, словно растягивая себе удовольствие. В этот момент сработал магический предохранитель на ночном зрении, и все вокруг погрузилось в беспросветный мрак.

Ильм сжался и попытался еще раз обмануть врага. Он как можно тише стал пробираться вдоль стены. И вдруг до него дошло. Он видел все вокруг за счет магии, а статуя-то изначально начала двигаться в полной темноте. Значит, все нынешние его телодвижения вовсе ничего не решают. Его-то продолжают держать в поле зрения. Или что там, у големов есть вместо глаз. И сейчас его нашинкуют, как кочан капусты…

Прожитая жизнь начала было быстро и подробно бежать перед глазами, но это в высшей мере увлекательное зрелище неожиданно прервала тишина. Ильм подтянул под себя больную ногу и весь обратился в слух.

Почему больше не слышно шагов? Ведь скрип и стук легко различался даже сквозь шум реки. Куда подевался его мучитель?

В этот момент что-то тяжело ударилось об пол. Громко звякнуло железо.

Ильм с замирающим сердцем наскоро создал светляка и заставил его двигаться по большому кругу. Вот его творение приближается к месту, где он в последний раз видел голема. Так, здесь его уже нет. Успел изменить положение. А это еще что такое? Ильм заставил огонек остановиться. Ага, вот ты где…

Статуя совершенно неподвижно лежала на полу, лицом вниз, в каких-то пятнадцати шагах от некроманта. Ильм в полном изнеможении прислонился спиной к стене и принялся терпеливо ждать. Бежать все равно было некуда. Да и не убежит он далеко на одной ноге.

Время шло, но гигант оживать не собирался.

Ильм почувствовал, как бешено от волнения заколотилось его сердце. Обошлось! Все-таки обошлось! Смерть в одном шаге прошла. Выходит, что опять ему дана отсрочка…

Глаза предательски защипало.

Он прикрикнул на себя, не давая раскиснуть окончательно, и принялся накладывать на ногу обезболивающее заклинание. Лечением он займется потом, когда выберется на поверхность. Если выберется. Сейчас такая процедура отнимет слишком много сил, а восполняются они пока с трудом. Ильм быстро прошептал нужное заклинание и коснулся кончиками пальцев правой руки поврежденного места. Боль отступила, оставив после себя лишь легкое головокружение.

Некромант встал, и хромая подошел к неподвижному изваянию. Очень хотелось его ударить, но пришлось проявить разумную сдержанность. Еще одно оживление этого чудовища он не переживет. Ильм приблизил свет к себе, обошел каменное тело и еще раз осмотрел злосчастные руны. Удивительные вещи творятся. Никаких следов истечения черной жидкости теперь нет. Чистый камень, совершенно чистая надпись. Такие задачки ему пока не по силам. Шкура, знаете ли, дороже. Так что пусть себе загадочный монстр лежит, дожидается следующую любопытную жертву…

Ильм махнул на безнадежное дело рукой и поплелся к нише.

Перед ним была самая обычная полукруглая ниша в стене. Вроде ничего особенного… Тогда отчего здесь голема поставили? Ильм поднял фонарик над собой и разглядел над головой круглое отверстие. Огонек, послушный воле некроманта, пошел вверх и локоть за локтем стал высвечивать нутро вертикального колодца. Внутренняя поверхность его была совершенно гладкой, за исключением немного выступающих квадратных камней, расположенных друг над другом с одинаковыми интервалами. Очень это было похоже на лестницу…

Огонек поднялся еще выше и нырнул куда-то в бок, обозначив выход из диковинной трубы. Ильм удовлетворенно потер ладони и поспешил вернуть летуна назад. Скорее всего, над ним вентиляционная шахта или слуховой ход. В принципе не это важно.

Важно, что появилась возможность выбраться из этой проклятой пещеры. Надо только изловчиться и подпрыгнуть как можно выше…

Прыжок вышел не очень удачным. Пальцы некроманта лишь скользнули по самому нижнему из камней-ступенек. Приземление оказалось еще более плачевным. Боль, несмотря на все ухищрения, пробила горячей иглой сначала ногу, потом туловище и, наконец, взорвалась где-то в самом центре головы. Ильм потерял равновесие, завалился на спину и крепко приложился затылком о что-то твердое. Огонек послушно последовал за своим хозяином и завис в двух пальцах от кончика носа. Ильм позволил себе немного полюбоваться на то, как переливаются в маленьком шарике радужные блики и неожиданно резко, с досадой ударил по нему ладонью.

Все-таки придется залезть в энергетический запас, который он оставил на всякие непредсказуемые события. Иначе, похоже, никак не обойтись. Одного болеутоления в этой ситуации мало. Он должен сохранить способность передвигаться на ногах без особых трудностей. Ильм быстро сотворил силовую фиксацию стопы, иначе именуемую железным башмаком. Сразу возникло ощущение, что ногу ниже колена зажали железными обручами. Ничего… Важно, что теперь хоть обухом топора по больному месту бей, все равно ничего не почувствуется. Он бодро встал и с силой прыгнул вверх.

Вторая попытка в прыжке дотянуться до заветного уступа тоже не увенчалась успехом.

Ильм сосредоточенно уставился на такой близкий и такой далекий камень. Ведь всего-то чуть-чуть не достал… Ладно, попробуем еще раз…

На третий раз ему повезло.

Пальцы зацепились за край и некромант, не дожидаясь, когда они соскользнут, напряг мышцы рук и подтянулся вверх. Быстро, пока не накопилась усталость, перебросил руку на следующий выступ, еще раз подтянулся, потом еще и еще, пока весь не оказался внутри колодца. Как только ноги уперлись в первую ступень, процесс подъема и вовсе перестал быть проблемой.

Ильм не стал торопиться и дал себе возможность отдышаться. Тем более, что первый и самый трудный этап в покорения колодца уже позади. Теперь только знай аккуратно ставь ноги на каменные ступеньки и руками цепляйся крепко…

После отдыха дело пошло значительно лучшее.

Колодец оказался в высоту от силы в три, три с половиной человеческих роста. Вскоре Ильм смог сесть на его верхний край, обложенный продолговатыми кирпичами, свободно выдохнуть и свесить ноги вниз.

Чтобы не терять время даром, он немного отпустил от себя огонек и с удивлением обнаружил, что находиться точно в такой же нише, как и та с которой он начинал подъем. Только здесь потолок был сплошным, без отверстий, и выдолблена она была в стене узкого коридора.

Ильм строго одернул сам себя. Возможно, не стоит спешить и принимать действительное за желаемое. Да, то, что доступно осмотру из-за скудности освещения действительно очень похоже на коридор. Но, не более того. А вот, кстати, фрагмент, очень напоминающий часть ноги давешнего каменного стража.

Некромант с неприязнью осмотрел трехпалую конечность. Получается, здесь эту шахту тоже охраняли. Крепко этого голема приложили… Интересно чем? Только осколки мелкие осталась… Ильм весь передернулся, представив себе нечто способное разбить камень почти в пыль, и тут же почувствовал, как волна неприятного холодка пробежалась по спине.

Тук… тук… тук… тук… Издалека донеслись звуки напоминающие быстрые шаги. Некромант затаил дыхание, спешно дезактивировал светляка и нырнул в колодец так, чтобы над его краем осталась лишь верхняя часть головы. Авось, то, что идет по коридору его не заметит.

Бедные глаза, опять им придется уживаться с колдовством.

Фиолетовые контуры на этот раз имели второй зеленоватый ободок. Некромант скрипнул зубами от досады. А вот это уже перегрузкой зовется. От зеленого ободка до слепоты рукой подать. Он спешно принялся ослаблять усиление, пока проклятая зелень не исчезла совсем.

Шаги звучали уже совсем близко. Ильм затаил дыхание.

Человеческий скелет прошествовал мимо, совершенно не обратив на некроманта никакого внимания. Двигался костяк, немного наклонившись вперед, словно что-то сосредоточено вынюхивал перед собой. В его руке покачивалось короткое копье.

На душе Ильма стало спокойнее. С этой братией он был знаком. Просто не следует сейчас делать необдуманных поспешных шагов и все будет хорошо. Есть для таких, чересчур задержавшихся на этой земле парней, одно хорошее средство. Называется немного замысловато — магический счетчик больших чисел. Заклятие простое, требующее минимум затрат, зато позволяющее при благоприятном стечении обстоятельств верно определить запас сил в такой вот костяной кукле. Чтобы знать стоит ли связываться с ожившими мощами, или обойти их десятой дорогой. Сейчас случай был на редкость подходящий и вполне располагающий к небольшой охоте. Только бы мертвый копейщик не ушел совсем…

Ильм принялся терпеливо ждать. Даже считать начал про себя, чтобы скоротать время. Он успел добраться до ста, когда вновь послышался торопливый перестук костей.

Некромант выбросил руку вперед, прошептал про себя формулу, и в коридоре прямо перед ним повисла едва заметная студенистая завеса.

Скелет бодро вошел в магическую пелену и движения его сразу стали замедленными, словно он угодил во что-то чрезвычайно вязкое. Ильм прошептал ключ и сразу же кости засветились беловатым цветом. Но не все. Много было пробелов и пропусков, и свечение было крайне неравномерным.

Ильм взмахнул рукой, завеса исчезла и нежить, совершенно спокойно двинулась дальше. Некромант крайне заинтересованно посмотрел ей в след.

В скелете еще много магии. Слишком расточительно позволить ей и дальше приводить в движение истлевшие останки. Какой большой соблазн забрать ее всю до остатка себе. Заманчиво, но рискованно. Его учили, что поступать подобным образом возможно только в крайних обстоятельствах, ибо каждый раз некромант терял частичку себя и получал в обмен частицу разрушенного существа. Избавиться от нее впоследствии было нельзя, но сосуществовал ли сейчас другой выход? Ему просто необходима магическая сила. Неизвестно, что его ждет впереди, тем боле, что сам по себе магический запас пока восстанавливаться отказывается. И энергетических линий поблизости нет.

Ильм еще немного поколебался и решительно прокусил себе палец.

Он выбрался из колодца и быстро нарисовал кровью на полу руну захвата. Пробормотал над ней стих развоплощения и быстро вернулся назад. Прятаться некромант не стал. Просто прислонился к стене и широко раскинул руки, косясь краем глаза на взведенную ловушку. Руна быстро налилась красным цветом, потом мигнула пару раз и погасла. Лишь две небольшие алые точки продолжали гореть, сигнализируя о полной готовности заклятия к работе. Скелет не должен обратить на них внимание. Вообще-то никто из мудрых мира сего так и не смог ответить на вопрос, что вообще такие создания различают вокруг себя… Хонв, например, после третьей кружки вина, авторитетно заявлял, что видят они решительно все, кроме магических полей. Ильм своему наставнику доверял.

Скелет на руну по закону подлости не наступил. Он ее перешагнул, но и этого было достаточно. Вихрь взметнулся от пола и бешено закружился вокруг нежити, сгладывая ее буквально на глазах. Еще пара ударов сердца и от хозяина коридора осело лишь облачко костяной пыли. Зато в воздухе повис серебристый шар. Ильм вытянул руку навстречу ему и произнес стих поглощения. От шара к некроманту потянулись тонкие лучики. Тело пронзила боль.

Ильм закрыл глаза и полностью отдался во власть потока с огромной скоростью ввинчивающегося ему в грудь. Когда он открыл глаза, шар исчез.

Ильма охватило чувство эйфории. Хотелось смеяться, петь во весь голос, радостно бежать вперед. Некромант вспотел и усилием воли унял бушующее внутри веселье. Ох, недобрый это знак… Да, энергии теперь вдоволь, но внезапная бодрость, к сожалению, признак значительного истощения организма. Настроение после поглощения чужой силы должно быть подавленным, а тут такой всплеск…

Ильм поднял копье, на удивление хорошо сохранившееся, и пошел наугад. Коридор был пуст и мучительно однообразен. Даже потемневшие бронзовые гнезда для факелов встречались через строго равные промежутки. Некромант заскучал немного, старательно обходя клочья паутины, свисающие с потолка, и тут же был наказан судьбой. Путь ему преградил завал из камней, песка и земли. Ильм потыкал копьем в неожиданно возникшее препятствие, оценил масштабы разрушения, как непреодолимые для человека, и повернул обратно. Пришлось повторно миновать ставший почти родным колодец и вновь углубиться в унылые внутренности подземелья.

Коридор сделал несколько замысловатых поворотов и Ильм неожиданно для себя оказался в небольшом зале. В глаза сразу бросилась центральная колонна, выполненная в виде огромного сидящего волка с низко опущенной головой. Потолок опирался о массивный хребет зверя. Это все, что он успел рассмотреть…

Еще один костяк, одетый в проржавевшую кольчугу и вооруженный чеканом буквально выпрыгнул из темного угла. Ильм охнул от неожиданности и не нашел ничего лучше, как ткнуть тварь копьем в грудь. Стальной наконечник с хрустом пробил гнилую броню и грудину, но это нисколько не умерило прыть скелета. Некромант попытался выдернуть оружие назад, но тут произошло нечто совсем из ряда вон выходящее. Добротное, тяжелое копье неожиданно подернулось зеленью и вдруг рассыпалось в прах.

Чекан несколько раз просвистел в опасной близости от Ильма, не оставляя выбора и времени на размышления. Некромант уклонился еще раз от не слишком ловкого выпада и бросился бежать, чувствуя, как быстро наливается тяжестью больная нога. В голове билась лишь одна мысль. Только бы успеть до колодца. Только бы успеть…

Надежду на спасение отсекла железная решетка, неведомо каким образом перегородившая дорогу.

Ильм затравленно оглянулся. Скелет отстал, но от преследования жертвы не отказался. Он шел, размеренно покачивая оружием, и не оставляя никаких надежд на спасение.

Надо было решаться. Пусть это исчерпает, едва обретенный магический резерв. На другой чаше весов его жизнь. И Ильм решился. Стихийную магию он практически не знал. Но общие принципы построения конструкций из факультативных занятий вынести смог. Огненный шар, сотворенный некромантом, был уродлив и чуть не опалил его самого. Летел он до врага бесконечно долго. Летел, мотаясь из стороны в сторону, но цель свою все-таки поразил. Яркая вспышка и только пепел, угли да лужица расплавленного металла остались на месте порождения тьмы.

Сухой, раскаленный воздух опалил волосы. Ильм упал на колени, ощущая невероятное изнеможение. Из носа и ушей пошла кровь. В глазах заплясали разноцветные вихри в такт набегающим волнам слабости. Сердце забилось часто-часто, а потом неумолимо стало замедлять свой темп.

Ильм лег на спину и вдруг совершенно отчетливо осознал, что на этот раз все. Окончательно и бесповоротно. И что обидно, он не стал жертвой чьих-то зубов и когтей, а просто оказался слишком слабым магом. Неумелая, расточительная трата сил и вот трагический результат…

Сознание начало постепенно меркнуть, оставляя за собой шелестящие, как листья на ветру, бестелесные голоса. Однако одна маленькая частичка его продолжала упорно бороться за жизнь. Было в этой частице что-то новое, незнакомое, жесткое и беспощадное ко всем второстепенным мелочам. В ней как в призме вдруг начали мелькать все когда-то полученные и отложенные на самые дальние полки знания. Ильм равнодушно просматривал их, почти не успевая внутренним взглядом за летящими строчками, и был почти уверен, что перед ним последняя иллюзия готовящегося навсегда отключиться мозга.

"… в крайних случаях, при критическом состоянии адепта, с целью сохранения жизни допускается использование собственной крови для извлечения необходимой энергии. Слова активаторы…"

Ильм встрепенулся, и лихорадочно цепляясь за обрывки бытия, стал выползать из пропасти.

Знакомый коридор встретил его запахом гари. Ильм зубами задрал грязный рукав туники и, не дрогнув сердцем, с отчаянным ожесточением вгрызся в собственную руку. Чувство боли, несколько отстраненное, смешанное с горько-соленым вкусом собственной крови окончательно вернуло его к реальности. Даже сердце забилось ровнее.

Ильм вытянул руку и стал наблюдать, как под ней постепенно расплывается темно красное пятно. Оно становилось все больше. В глазах появился зеленоватый туман. И тут чувство опасности забило тревогу. Ильм подчинился ему и крепко пережал разорванную вену пальцем. Слова, подсмотренные в странном видении, уже рвались наружу. Он выпалил их неожиданно хриплым голосом и в тот же миг оказался охвачен призрачным белым пламенем. Он не испытал ровным счетом никаких ощущений. Ни жара, ни холода, ни боли. Только яркий свет.

Странный морок исчез так же внезапно, как и возник, полностью слизав кровь.

Ильм прислушался к себе. С ним творилось что-то странное. Он видел в темноте без всяких магических ухищрений, и тело стало легким, неожиданно послушным. Некромант без всяких усилий вскочил на ноги и только после этого обратил внимание на свою руку. На месте раны остался лишь неровный, плотный рубец.

В глазах немного двоилось, в голове стоял шум, но это нисколько не мешало двигаться. Ильму временами казалось, что ноги его вовсе не касаются пола. Он шел не глядя по сторонам, не испытывая никаких эмоций, не отягощая себя мыслями, словно пустая оболочка, подгоняемая ветром. Путь, оставленный за спиной, не врезался в его память. Он казался одной длинной смазанной полосой.

Ильм пришел в себя только после того, как коридор, по которому он шел внезапно кончился. Он просто сделал следующий шаг, и нога вдруг провалилась в пустоту. Падение вниз опять было недолгим и опять достаточно болезненным. Некромант угодил на большую кучу каменных обломков и стал не очень счастливым обладателем нескольких свежих ссадин и синяков. Способность видеть в темноте не пропала, но четкость изображения немного потерялась, хотя и этого было достаточно, чтобы понять, что судьба преподнесла очередной подарок. Он находился в большом зале, потолок которого подпирали ровные ряды тонких четырехгранных колонн. Ильм поднялся, подержался немного за ушибленный бок, и посмотрел вверх. Вон чернеет провал хода, по которому он шел. Ага. А это, стало быть, все, что осталось от лестницы. Выходит, в лучшие времена он просто бы спустился по ней сюда, вместо того, чтобы калечиться об ее развалины.

Ильм прошелся меж колонн, утопая по щиколотку в толстом ковре пыли. Странное дело. Чем дальше он удалялся от подземной реки, тем все более обустроенными были подземные чертоги. Здесь, например, у канувших в лету мастеров руки дошли, наконец, до того, чтобы выложить пол, стены и потолок большими квадратными плитами. Проделанная когда-то работа впечатляла своим масштабом. Ильм тихонько постучал ладонью по холодному безмолвному камню. Кто вспомнит теперь о вас неведомые зодчие? И по-прежнему никаких следов украшений. Только гладкие серые поверхности.

Длинный ряд однообразных прямоугольных предметов, показавшихся впереди, посеяли в душе некроманта неприятное предчувствие. Что это такое догадаться было не сложно. И вроде родная стихия, но здесь почему-то очень хотелось обойтись без нее. Да, сомневаться не приходилось перед ним ровной шеренгой стояли каменные саркофаги.

Ильм подошел чуть ближе. Насколько он мог рассмотреть, все усыпальницы были вскрыты. Толстые крышки, расколотые самым варварским образом, в полном беспорядке валялись вокруг.

Некромант на всякий случай прочитал стих примирения с мертвыми и заглянул внутрь первого каменного гроба. К его удивлению место оказалось совершенно свободным. Хоть сам ложись. Ни следов от истлевшей одежды ни костной трухи. Вообще ничего.

Он последовательно обошел каждый саркофаг, а их в общей сложности оказалось ровно шесть десятков, и везде натыкался на одно и то же. Никаких следов былых погребений. Такое впечатление, что мертвецы дружно встали и так же дружно куда то ушли, прихватив с собой все свои пожитки.

Ильм прислонился спиной к ближайшей колонне и представил себе, что будет, если он повстречается с таким количеством не пожелавших спокойно лежать покойников.

Весело будет, но только не ему. Правда, оставался некий призрачный шанс на то, что здесь вообще не успели никого похоронить… Версия была хорошей, ласкающей тревожно бьющееся сердце, но верилось в нее с трудом.

Ильм, терзаемый противоречивыми мыслями, немного побродил по гигантскому склепу и наткнулся на еще один любопытный предмет. В углу скромно пылилась большая металлическая чаша на четырех длинных витых ногах. Размер изделия внушал уважение. Около десяти локтей в диаметре и локтя четыре в высоту. Некромант, больше для очистки совести, поковырялся в остатках магического резерва и пришел к выводу, что его пока лучше не трогать. Так что о дотошном изучении находки не может быть и речи. Придется ограничиться простым визуальным осмотром.

Странный металл оказался совершенно не тронутым ржавчиной и шершавым на ощупь. Ильм заглянул внутрь и удивленно присвистнул. На дне чаши лежал человеческий череп и некая черная субстанция очень похожая на древесный уголь.

— Ну и дела, — пробормотал сам себе Ильм и слегка стукнул костяшками пальцев по выпуклому боку сосуда.

Бам-м-м — бабам-м-м, — неожиданно громко отозвалась чаша.

Резкий звук словно разогнал дремоту столетий, повисшую в воздухе, и вокруг неожиданно стало светлее.

Бам-м-м — бабам-м-м…, - повторила чаша уже без посторонней помощи, — бам-м-м — бабам-м-м…

Колонны понемногу стали наливаться сиреневым светом.

Бам-м-м — бабам-м-м…

Бам-м-м — бабам-м-м…

Ильм поспешно отбежал подальше от странной находки и заметался по залу, не зная, что предпринять и чего ожидать от этого представления.

Бам-м-м — бабам-м-м… Крж — ах — х…

Волосы на голове Ильма зашевелились.

Чаша сдвинулась со своего места, перебирая ногами, как огромный паук, и поползла в его сторону. Ильм почувствовал, что теряет последние остатки душевного равновесия. Совершенно не понимая, что следует делать, он схватил с пола каменный осколок и запустил им в чудовище.

Бам-м-м… — оскорблено отозвался металл и чаша стала перебирать тонкими ногами еще проворнее.

Некромант, задыхаясь, бросился к саркофагам. Он надеялся, что узкие промежутки между ними послужат пусть временным, но препятствием для его преследователя. Так и вышло. Железный паук сбился с верного направления и, скрежеща боками, полез меж каменных блоков.

Ильм, пользуясь маленькой передышкой, принялся лихорадочно соображать, как спастись от новой напасти. Ему не давал покоя череп. Чутьем мага, некромант ощущал, что все дело в нем. Но как разрушить неведомое заклятие? Как? Помниться кто-то из его учителей обронил однажды фразу о том, что не надо быть человеком великого ума, чтобы порой уничтожить волшебный предмет. Просто ударить по нему, чем-нибудь тяжелым и все. Как только нарушится структура физического тела, то сразу вслед за ней рухнет и магическая матрица. Проблема лишь в одном. Какой силы должен быть этот удар? И что случиться при распаде волшебных нитей…

Череп не выглядел слишком крепким. А если в него камнем? Не бегать же от этого котла на ножках бесконечно. Вот, леший, даже на счетчик магических чисел силы нет…

Ильм подхватил увесистый обломок и вскарабкался на край каменного гроба. С этой позиции он может рассчитывать на удачный бросок. Только бы не промахнуться. Второй попытки может и не быть… О том, какой фейерверк случиться в случае меткого попадания он старался не думать.

Монстр успешно преодолел узкое место и стал торопливо подбираться к своей жертве. Все ближе и ближе. Ильм сдержал в себе нестерпимое желание дать деру и еще крепче сжал в руке орудие убийства. Вот его взору открылась внутренняя поверхность чаши. Череп действительно лежал там не просто так. Как-то он был связан со всей этой нелепицей… Вон, как весь покрылся мерцающими крапинками. Словно сугроб под солнцем.

Дзанг…

Одна из железных конечностей сделала попытку достать Ильма, но лишь скользнула по краю саркофага и высекла сноп искр. Некромант не стал дожидаться повторной попытки и аккуратно припечатал костяную голову камнем.

Бам-м-м…

Череп рассыпался в мелкую крошку. Искорки с его поверхности внезапно вспорхнули вверх и закружились в маленьком вихре.

Дзанг…

Одна из ног отлетела в сторону. Чаша качнулась, но устояла.

Дзанг…

Еще одна нога покинула место своего крепления.

Бам-м-м…

Чаша завалилась на бок и треснула пополам.

Фшах-х-х…

Магический вихрь словно взорвался изнутри, и огненные искры беспорядочно разлетелись в разные стороны. Колонны потускнели и стали светиться не ярче, чем старые тлеющие гнилушки в лесу.

Ильм утер вспотевший от напряжения лоб и спрыгнул с саркофага на пол. Кажется, больше никто вокруг него оживать не собирался. Значит, самое время еще раз осмотреться и пытаться найти выход. Он поднял одну из оторванных ног и сразу почувствовал себя более уверенно. Не меч конечно. И не топор. Но если таким прутком заехать между глаз, то мало не покажется.

Он обошел огромный склеп по кругу, заглядывая во все потайные уголки, но ничего похожего на дверь так и не отыскал. Возможно, что коридор, из которого он благополучно вывалился и есть единственный путь в этот зал. Тогда… Тогда надо думать, как туда забраться. Ильм подошел к остаткам лестницы и посмотрел наверх. Слишком высоко… А что если…

Странный шорох за спиной застал его почти врасплох. Ильм весь сжался и резко развернулся навстречу неприятному звуку, выставив перед собой импровизированное оружие. Перед ним опять творилось нечто совершенно необъяснимое.

Пыль собралась в единый клубок и очень быстро, под действием неведомых сил, прямо на глазах, обретала форму женской фигуры. Бесконечное количество мельчайших частичек ловко укладывались по своим местам и перед потерявшим дар речи некромантом постепенно проступали тонкие черты лица, уложенные в замысловатый узел волосы, странного покроя платье и украшенные браслетами, обнаженные руки. Фантом выглядел довольно изысканно, несмотря на немного не типичный для современниц Ильма внешний вид. Все портил лишь его однообразный темно-серый цвет.

Пыльная буря улеглась, и женщина с легким шуршанием направилась в сторону застывшего как соляной столб некроманта. Шла она легко, изящно придерживая на весу подол платья. В этот момент с совершенно абсурдной ситуацией Ильма примиряло лишь одно — нечто, идущее к нему, было совершенно обычного человеческого роста. Женщина подошла почти вплотную и в ее глазах заплясали микроскопические язычки пламени. Вблизи она выглядела настолько достоверно, что лишь отсутствие привычных глазу красок, отличало ее от живого человека.

Бам-м-м-м… Оружие выпало из внезапно ослабшей ладони.

Женщина улыбнулась и протянула руку. Ильм сначала шарахнулся от нее как от раскаленного железа, но потом совладал с собой и замер, демонстративно заложив свои руки за спину. А нечего тут с ним фамильярничать. Он с незнакомыми дамами не… Некромант резко одернул себя и скрипнул зубами. А нервишки то у него на пределе. Чуть самым позорным образом не выдал истерику…

Лицо пыльной незнакомки осталось бесстрастным. Она сделала еще один совсем короткий шаг к Ильму и требовательным жестом еще раз предложила взять ее за руку. Ильм решил больше не упорствовать и с содроганием сердца вложил свои пальцы в узкую темную ладонь. Ничего не произошло. Никто не упал мертвым, никто не превратился в камень, и вообще не случилось ровным счетом никакого потустороннего безобразия. Ощущения оказались на удивление приятными, словно некромант дотронулся до бархатной ткани.

Они постояли немного, просто держа друг друга за руки, потом женщина слегка стиснула пальцы, и с неожиданной силой потянула Ильма за собой. Ничего не оставалось делать, как повиноваться. Ильм почему то решил, что если он сейчас начнет дергаться, то просто разрушит эту странную хрупкую фигуру. Ничто не мешает это сделать потом, если станет понятно, что хождение за фантомом не приносит никаких положительных результатов. Очень вероятно, что они вот так и будут прогуливаться в полутьме до бесконечности. Точнее пока кто-то из них не перестанет существовать.

Женщина тем временем, осторожно обогнув все препятствия, провела некроманта к противоположному концу склепа. Остановившись у самой стены, она отпустила его руку и коснулась пальцами едва заметного выступа. Несколько ударов сердца Ильма терзало томительное ожидание. Потом в недрах стены что-то щелкнуло, и узкий каменный блок отъехал в сторону, открыв прямоугольный проход. Некромант устало потер лоб. Способность радоваться и удивляться он, кажется, растерял полностью.

Он обернулся к своей освободительнице и низко поклонился, получив в ответ едва заметный кивок головы. Странное дело, но уходить вдруг расхотелось совершенно. Можно остаться здесь. Умереть и когда-нибудь превратиться в такую же пыль. Стать таким же… им будет хорошо вдвоем… Ильм с досадой тряхнул головой. Что за наваждение. Там песок, здесь пыль… Надо уходить, пока в здравом уме.

Фантом, опережая решительный настрой некроманта, неожиданно сильно толкнул его маленьким кулачком в грудь.

Ильм, совсем не ожидавший внезапной атаки не удержал равновесие и повалился прямо в открывшийся проход. И тут его оглушил громкий стон. Звук был настолько интенсивным, что у некроманта заложило уши. Неведомый голос ухал, хохотал, вибрировал. От него холодела кровь и совершенно терялась способность соображать здраво. Буйство неведомой стихии продолжалось довольно долго и закончилось так же внезапно, как и началось.

Ильм полежал немного, уткнувшись лицом в холодный грунт и прикрывая голову руками, потом с опаской приоткрыл глаза. Вокруг опять царила полная темнота.

Некромант сосредоточенно покопался в себе и обнаружил небольшой, но очень своевременный прилив сил. Чтобы путь освещать их будет вполне достаточно.

Он наскоро создал светляка.

Огонек получился необычно большим и испускал довольно странный бледно-зеленый свет. Разбираться с очередным феноменом Ильм не стал. Пускай будет бледно-зеленым, не страшно. Наплевать, что не того размера. Зато дорога теперь хорошо различима на десять шагов вперед.

Ильм посмотрел на открывшийся обозрению коридор и вздохнул.

Ничего нового. Опять неровные кривые стены и свисающие со складчатого потолка наросты. Лишь там, откуда он пришел, точнее выпал, белеет ровная кладка из больших, грубо обработанных камней. И никаких намеков на потайную дверь.

Ильм вытряхнул песок из волос и встал на ноги. Ничего, он еще не сдался и духом не пал. Лишь бы поменьше было разных запредельных событий… Сейчас он продолжит свой путь и кто знает, возможно, именно за следующим поворотом его ждет долгожданная свобода.

За следующим поворотом обнаружился лежащий на спине человеческий скелет. Без рук и с большим кольцом в зубах. Ильм страдальчески закатил глаза и перешагнул через останки. Бред. Он даже время терять не станет на эти кости. Это надо же такое придумать — без рук и с кольцом. Однозначный бред…

Еще один костяк нашелся невдалеке от первого. Этот оказался без ног. Некромант не стал задерживаться и возле него. Сто лет лежит здесь и еще столько же пролежит без постороннего внимания.

Вскоре дорогу ему перегородил завал.

Потолочный свод в этом месте полностью рассыпался и теперь висевший над головой ничем не укрепленный грунт грозил обвалиться в любой момент и наглухо засыпать подземную галерею. Пришлось пригнуться и очень осторожно пробираться меж хаотичным нагромождением камней.

Следующим препятствием на пути стала дверь.

Некромант присмотрелся к ней и упер руки в бока. Ничего особенного. Металлическая рама, жестоко изъеденная ржавчиной и доски, почерневшие, словно подвергнувшиеся воздействию огня. Присутствовала здесь даже ручка, впрочем, и она выглядела не слишком новой. Дверные петли снаружи пузырились от раковин коррозии и всем своим видом давали понять, что без отчаянной борьбы с места не сдвинуться.

Ильм поначалу решил было убраться обратно под прикрытие завала и метнуть в преграду с безопасного расстояния еще один огненный шар. Магический резерв, в принципе, позволял еще раз поиграть с боевыми заклинаниями. Однако от столь радикальных мер он временно решил воздержаться. Огненное представление может привлечь к нему лишнее внимание. Неизвестно кто или что дремлет где-нибудь поблизости. Сначала надо попробовать вежливо…

Первая попытка не принесла желаемого результата. С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть с места воз набитый камнями. Ильм дернул сильнее. В верхней петле что-то скрипнуло, и вниз посыпались крошки мусора. Сама дверь осталась на месте. Некромант немного приободрился — раз послышался скрип, значит, дело с мертвой точки сдвинулось и, не думая, дернул за ручку изо всех сил. Железная скоба послушно отвалилась, а Ильм не удержал равновесие и упал на пол.

— Ну, я тебя сейчас…,- он медленно поднялся, потирая ушибленный локоть, и с размаху ударил в дверь ногой. Доски застонали, но не поддались.

Все разумные доводы были исчерпаны. Ильм без особой радости посмотрел на неровную кучу камней. Эх, придется опять лезть под камни, рискуя каждый миг быть погребенным под случайным обвалом. Как не хочется…

По двери пробежала волна ряби, очень похожая на восходящий поток горячего воздуха.

Ильм осторожно протянул руку, но жара не ощутил. Опять какая-то дрянь. Опять что-то недоступное пониманию и лишенное логики. Самое обидное, что всякий раз не понятно, что дальше делать. Бежать прочь? Оставаться на месте? Готовиться к неотвратимой гибели? Ждать чуда?

Некромант скрестил руки на груди и решил ждать чуда. Во всяком случае, эмоции от этого процесса только положительные. А вдруг…

Дверь подернулась серой пеленой.

Ильм внимательно присмотрелся к очередному, явно не природного характера, явлению и на всякий случай отошел на пару шагов назад. Вот леший, а если огненный шар спровоцирует какую-нибудь парадоксальную магическую реакцию? Древним и совершенно непонятным колдовством здесь пропитан почти каждый локоть пути. Когда он бил скелета, то об этом не задумывался. Тогда не до размышлений было. Дилемма была простая — или он, или его. Сейчас время для размышлений есть. Что же такое происходит с дверью? Быть может истлевшее от времени магическое полотно просто хаотично меняет свою структуру, перестав подчиняться потерявшему силу заклинанию? Может и так…

Ильм приблизился к двери и, не зная, с какого края начать изучение странного феномена, просто ткнул еще раз ее кулаком.

Раздался громкий хруст.

Кулак пробил дерево насквозь, не ощутив почти никакого препятствия. Ощущение было такое, как будто рука прошла через кучу опилок. Ильм ошарашено отдернул руку и в этот же миг все до единой доски рассыпались в мелкую труху, подняв целое облако пыли.

Дзанг…

Петли отскочили от стены и оставшаяся на весу железная рама, как бы нехотя стала заваливаться на некроманта. Ильм, не желая без нужды обдирать руки, просто поднырнул под нее и сделал шаг вперед. За его спиной звякнуло ударяющееся о камни железо. Вот и все…

Его взору открылась каменная винтовая лестница, уходящая вверх.

Ильм чихнул и подошел к щербатым каменным ступеням. Интересно, а что здесь заготовлено для незваных гостей? Он постучал ногой по камню. Камень остался глух к импровизированной провокации. Некромант пожал плечами. Попробуй, пойми, чего здесь опасаться. Вроде повода для беспокойства пока нет. Неужели фокусы закончились?

За спиной раздался тихий шорох. Ильм затравленно оглянулся, ожидая увидеть нечто, подкрадывающееся к нему со спины, и в полном недоумении свел брови к переносице. Проклятая дверь опять была на своем месте, и выглядела она с этой стороны, так, как будто изготовлена была только вчера. Не очень доверяя собственным глазам, некромант провел по ней рукой и тут же занозил ладонь о плохо обструганное дерево. Заноза была самая настоящая.

Ильм не стал ее разглядывать. Просто потер раненую ладонь о штанину и проворно побежал вверх.

Лестница упрямо закручивала все новые и новые кольца вокруг толстого, сложенного из крупных блоков столба. Некромант не мене упрямо, перепрыгивая через одну, две ступени торопился добраться до ее окончания. Перед глазами мелькали картинки одна заманчивее другой. Ведь если он так долго поднимается, то не означает ли это, что путь к долгожданному выходу на свободу близок? Иначе, зачем здесь вообще эту лестницу возводить…

Процесс восхождения закончился в небольшом, похожем на перевернутый кубок помещении. Ильм перевел дух и с горечью на душе оглядел абсолютно замкнутое пространство. Глаза уже воротит от этой аккуратной кладки. Все, мастер, тупик.

Он еще раз внимательно огляделся вокруг себя.

Однако нет, погодите, вон там что-то очень похожее на нажимной блок.

Некромант, не раздумывая долго, подошел к едва выступающему из стены квадратному камню и неуверенно потянулся к нему. Нажать, или воздержаться? Нажать. Терять все равно нечего. Он зачем-то набрал полную грудь воздуха и надавил на гладкую поверхность.

Камень поддался легко и глубоко ушел внутрь стены. Ильм убрал руку и потер испачканные в пыли пальцы.

Где-то в отдалении послышался низкий гудящий звук. Как будто гигантский шмель в глубинах земли проснулся. Пол вздрогнул. Со стены перед Ильмом посыпалась мелкая крошка и сразу вслед за этим на ней сначала нечетко, а потом все заметнее проступили границы большой прямоугольной двери.

Гул усилился.

Некромант почувствовал, как в груди что-то противно заныло. Пол под ногами затрясся мелкой дрожью.

Тем временем ужасный звук становился все сильнее. Теперь от него закладывало уши и замирало сердце. Даже зубы начали ныть. И еще появилось в его рокоте нечто такое, что посеяло в душе беспричинную панику. Просто нестерпимо захотелось в ужасе бежать прочь. И неважно, что бежать некуда. Можно просто в исступлении биться головой о стены, лишь бы прекратилась эта монотонная, сводящая с ума пытка.

Ильм сдержал себя в руках, но разум все сильнее заволакивало мутной пеленой.

Долго он так не протянет.

Ну же! Не стоять. Не стоять на месте.

Некромант забегал по маленькому залу, клацая зубами от ужаса.

Ну же…

Испытание становилось невыносимым. Ильм в полном отчаянии зажал уши ладонями. Не помогло. Дрожащий на одной ноте звук буквально выжигал его сознание.

Пол под ногами начал в буквальном смысле слова подпрыгивать. Сверху посыпался песок. Ильм поднял взгляд и тут же судорожно вжался в стену. Потолок покрыла густая сеть трещин. Одна из больших потолочных плит сдвинулась со своего места, грозя в каждое следующее мгновение рухнуть вниз. Для такой глыбы раздавить хрупкое человеческое существо пара пустяков. И поделом ему. Нечего было нарушать покой этого древнего сооружения…

За спиной некроманта возникло странное движение. Ильм подскочил как ужаленный и на время забыл о грозящей ему опасности.

Часть стены, к которой он так удачно прислонился спиной, сдвинулась с места и начала медленно отползать в сторону.

Вот в образовавшуюся щель уже можно просунуть ладонь. Две ладони. Три. Еще, еще немного. Как же долго тянется время. Вот в образовавшийся промежуток с трудом, но можно протиснуться боком.

Ильм неожиданно пережил такой прилив энтузиазма, какой, наверное, еще ни разу в жизни не испытывал и силой загнал себя в узкую щель. Не чувствуя боли от многочисленных ссадин он с ожесточенным отчаянием стал бороться за свободу.

Быстрее, быстрее, быстрее.

Дверь сдвинулась еще немного и замерла. Видимо, излишняя встряска не пошла на пользу старому механизму.

Тесно оказалось меж камнями, очень тесно, но все же достаточно, что бы с грехом пополам протиснуться взрослому человеку. Ильм с бешено колотящимся сердцем вывалился в затхлый подземный ход, узкий, низкий, но дарующий бесценную возможность еще хоть какое-то время иметь возможность двигаться.

Стены заходили ходуном.

Некромант, испытывая самый настоящий животный ужас, побежал вперед и тут словно кто-то подставил ему подножку. Ильм закричал и кубарем полетел в темноту. За спиной его раздался страшный грохот…

Он пришел в себя в полной тишине. Магический фонарик, уцелевший каким-то чудом, повис у правого плеча. Его призрачного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть один большой завал, образовавшийся на месте той части подземного хода, что Ильм успел миновать. Замешкайся он немного, и тогда лежать ему сейчас под толстым слоем обломков.

Ильм выплюнул изо рта песок, и в который раз подивился странному своему везению. Он опять прошел по самому краю, в одном шаге от смерти. Что его хранит? Впору забросить свое ремесло и послушником в орден идти, дабы всю оставшуюся жизнь воздавать должное небесам за дарованную удачу. Да только кто его туда возьмет? С порога поганой метлой прогонят и арбалетным болтом в спину благословят за дерзость неслыханную. Где ж такое видано, чтобы чернокнижник у образов поклоны бил. Даже обидно немного. Всем остальным разновидностям магов можно на путь истинный встать, а некромантам нет. Ну да ладно…

Ильм встал на слегка дрожащие ноги и вдруг услышал совсем недалеко от себя неразборчивые голоса. Самые настоящие человеческие голоса, если это не очередной морок. Подавив в себе совершенно естественное желание броситься навстречу людям, он убрал свет и затаился.

Звук шагов становился все отчетливее. Вскоре стало возможным разобрать, о чем говорят неизвестные исследователи подземного мира.

— ………. представить нельзя.

— Не зря глаголет шестая стихира второго послания: по грехам нашим качнется твердь земная и поглотит бездна отвергнутых, — голос был низок и исполнен важности.

— Дальше не пойдем?

— Будь тверд сердцем отрок и минует тебя лихо.

— Брат-наставник, там дальше стена дорогу преграждает. Что там глядеть-то?

— Не твоего скудного умишка дело.

— А если, не приведи Единый, рухнет что сверху? Я-то ладно, мытарь никчемный, но ты саном обличен, потеря-то для Ордена какая…

— Молитву сотворим кроткую и убережемся, — в важном голосе проскользнула едва заметная тень сомнения, — впрочем, достаточно мы осмотрелись, можно с чистым сердцем у ног брата-исповедника челом ударить.

Ильм не жив, не мертв, распластался на полу, во все глаза разглядывая две фигуры в орденских рясах. Одна из них была толстая и солидная, другая худая и немного сгорбленная. Солидная фигура держала в руках длинный посох, худая освещала дорогу свечкой, поставленной на блюдце. Лица, скрытые за низко опущенными капюшонами видно не было. Отчетливо различались лишь два подбородка. Один крупный и мясистый, другой острый, украшенный чахлой бородкой.

— Возвращаться будем, — посох указал в сторону противоположную от некроманта, — я как раз к обедне успею, а ты останешься при раскопе до утра.

— Но наставник, — свечка качнулась в дрогнувшей руке, — я…

— Стыдно, чадо. Кусочек сыра я тебе оставил, молитвослов при тебе. Учись быть сытым пищей духовной. Как я. От ночного бдения только польза великая. Заодно камушки сложишь аккуратно. Идем. Если что смутит твою неокрепшую душу, мигом зови латников. Сам видел их тут в избытке…

Служители ордена скрылись за поворотом. Желтый отсвет свечи еще немного покачался на влажных стенах и погас.

Ильм утер вспотевший лоб о рукав. Хорошенькое дельце. А что орден-то здесь забыл? Им-то какое дело до подземных тайн? В небо должны взоры устремлять, а они в сумрак лезут. Раскоп тут у них, понимаешь. Хм… Надо держать ухо востро. С этими ребятами не забалуешь. Придется быть очень внимательным и осторожным. Очень внимательным…

Некромант как лежал на животе, так и пополз вперед, не прибегая к помощи магических средств. Он свернул за угол и сразу разглядел перед собой овальное отверстие с неровными, щербатыми краями. Далее был заметен дрожащий огонек свечи. Видимо это и было то место, где неудачливому послушнику предстояло коротать ночь.

Ильм, стараясь не шуметь, подполз ближе. Теперь за проломом ясно просматривался самый заурядный каменный каземат, коих в Турове было предостаточно. Некромант ласковым взглядом окинул цепи, свисающие со сводчатого потолка, потухший факел на стене. Благодать то какая. Люди… Потом благостное настроение немного рассеялось, и в памяти всплыли пыточные застенки, подвалы городского арсенала и тому подобные потайные места, куда имели доступ лишь люди посвященные. Здесь, похоже, было то же самое. Орденская братия, конечно не заплечных дел мастера и не городская стража при исполнении, но и они не обрадуются нарушителю их сокровенных тайн.

Ильм подтянулся еще ближе и осторожно выглянул из-за разрушенной кладки. Послушник сидел за столом, спиной к пролому и внимательно читал книгу. Стол по закону подлости стоял так, что пробраться мимо него незамеченным было невозможно. Неподалеку от орденского служки на стене висела большая белая холстина с вышитой не ней дланью Единого. Перед рисунком мерцала синим огоньком лампада. Остальные вещи к жизни духовной отношения не имели никакого, а если и имели, то только в качестве инструментов для умерщвления дерзновенной плоти еретиков. Ильм насчитал четыре кирки и пять ломов, в строгом порядке приставленных к деревянным козлам.

Что ж, большого выбора нет. Послушнику предстоит на некоторое время впасть из процесса осознанного бытия. Ничего, как говорится, личного.

Некромант, затаив дыхание, подкрался к увлеченному чтением служке. Резкий удар ребром ладони по шее и чтец мешком сполз с лавки. Ильм подхватил лежащую рядом веревку и сноровисто связал своей жертве ноги. Руки послушника связал его же поясом. В рот затолкал кляп из тряпки, валявшейся на полу. Переодеваться в чужую одежду некромант не стал. Раз здесь присутствуют воины ордена, то по заведенной традиции у всех важных дверей стоят их посты. А на постах этих по другой не менее важной традиции всем без исключения необходимо скидывать капюшон и демонстрировать свой лик. Его лицо никому здесь неизвестно, а это значит, что дальше первого поста он не уйдет. Что-то другое надо придумывать. Знать бы что…

Ильм стянул со стола тот самый кусочек сыра и жадно впился в него зубами. Продукт оказался не первой свежести — засох не только по краям, но и внутри, однако это обстоятельство не помешало некроманту, захлебываясь слюной в мгновенье ока сжевать его полностью. Послевкусие после трапезы осталось не самое приятное. Экономит орден на довольствии низших чинов. Скупердяйничает. Старшие чины, небось, так себя не изводят. Рыбкой закусывают.

Некромант осторожно, одним глазом выглянул из-за угла.

Опять темный коридор. Как же они опостылели за последнее время. Так хочется свободного пространства и неба над головой… Ага, а вот и храмовники у двери. Как и следовало ожидать. Трое при полной броне и оружии наголо. Хорошо, что до них далеко. Значит, туда он соваться не будет. Так, а что у нас с другой стороны?

Ильм лег на живот и посмотрел в противоположную сторону. Никого. Можно немного проползти и разведать обстановку. Жаль, что здесь нельзя подсветить себе путь. Он пополз, стараясь держаться у самой стены. Путешествие в неизвестность оказалось коротким. Совершенно пустая галерея сделала плавный поворот и уткнулась в еще один каземат. Некромант чутко прислушался к деловитому кряхтению, доносившемуся из зала. Это еще что за диво? И отсветы на стенах точно такие, как и в прошлый раз. Опять свечка. Сущее наказание. Куда ни сунься везде служители храма. Однако прежде чем убраться и отсюда, следует посмотреть, кто такие исполненные удовлетворения звуки издает. Для этого надо просто подползти к входу немного с другой стороны…

Ильм незаметно сменил свое местоположение и не удержался от едкой усмешки. Какая проза! В тусклом желтоватом свете среди камней, выстилающих пол виднелся ровный темный квадрат люка. Решетка его была откинута в сторону. Над люком, обнажив зад и подобрав подол кольчуги, присел на согнутых ногах храмовник. На лице его застыло томительное ожидание.

Некромант убрался с прохода и принялся терпеливо ждать. Надо обязательно посмотреть, что это за люк такой. Если канализация, то и размышлять не нужно долго. Прыгать вниз и уходить, ибо другой дороги нет. Если это не канализация, то ситуация осложняется многократно и превращается финал многотрудного пути…

Внезапно тишину подземелья нарушили не слишком куртуазные звуки и, вслед за ними, раздался едва слышный всплеск воды. Потом негромко звякнуло железо.

Ильм вжался в стену.

Солдат прошел мимо него буквально в паре локтей, напевая себе под нос фривольную песенку про селянку и веселого пастушка. Некромант мысленно пожелал ему быть застуканным за столь бездуховным занятием кем-нибудь из старших товарищей и стал терпеливо дожидаться, когда воин отдалиться на безопасное расстояние.

Наконец долгожданный миг настал.

Ильм ужом проскользнул в каземат и, не мешкая, почти до пояса свесился вниз. В лицо ударил крепко настоянный на нечистотах запах. Аромат был невыносим. Некромант ухмыльнулся и потер заслезившиеся глаза. Если придется прыгать вниз, то, вполне возможно, что падение затянется на неопределенное время. Через такие миазмы трудно будет просочиться…

Однако шутки в сторону. Опять ни лешего не видно… И все-таки придется рискнуть. Ильм начал шептать заклинание, рассчитанное на создание совсем мелкого светляка, и внезапно прервался. Чуткое ухо уловило приближающиеся шаги и обрывки разговора. Некромант быстро огляделся и понял, что теперь он точно попался. Спрятаться было решительно негде. Выходит сама судьба толкает в смрадные глубины. Спасибо ей, конечно, за такую милость…

Ильм оттолкнулся руками и мешком рухнул вниз. Миг падения и над головой с глухим чавканьем сомкнулась густая масса. Славно, что нога почти сразу нащупала скользкое дно. Ильм уперся в него и вынырнул на поверхность, отплевываясь и фыркая. Ну вот, все не так страшно, как могло показаться. Теперь главное не плескаться здесь как большая рыба и не привлечь к себе внимание.

Некромант посмотрел вверх. Над ним в проеме люка нависла расплывчатая человеческая фигура. Пара ударов сердца и рядом с ним звонко ударяясь о плавающие на поверхности плотные слои нечистот, зажурчал тонкий ручеек. Ильм сначала прикрыл лицо ладонью, пытаясь уберечься от мелких брызг, а потом плюнул на это занятие и убрал руку. Он и так почти по уши в дерьме, чего из себя светского льва корчить? Родник постепенно иссяк. Ильм приготовился ко второй части представления, но продолжения не последовало.

Некромант выждал еще немного и медленно побрел прочь. Шагов через пятьдесят он, наконец, решился и сотворил свет. Надежды его сбылись. По всем признакам это была городская канализация…

Подземная часть Турова была одновременно и гордостью и головной болью магистрата. Гордость распирала отцов города уже оттого, что даже в столице, городе гораздо большем по размерам, ничего подобного до сих пор возведено не было. Да, были там кое-какие нехитрые системы из обычных труб, но и то лишь в непосредственной близости от резиденции короля. На этом собственно все поводы для самолюбования заканчивались, и начиналась суровая правда жизни. Заключалась она в том, что сложная система для слива сточных вод не работала уже почти шесть сотен лет. То есть с момента постройки. Причина была одновременно простой и неразрешимой. Никак не желали рукотворные каналы лежать в земле под углом, обеспечивающим надежный слив воды. Не желали и все. Неведомая сила с упорством достойным лучшего применения упрямо возвращала их к идеально горизонтальному положению. Все было тщетно. Самое обидное заключалось в том, что процесс этот начался не во время, а стразу после окончания строительства. Что только не пытались предпринять, чтобы немалые деньги оказались не потраченными впустую. Каменные желоба внутри подземных галерей ломали и выкладывали вновь. Убирали естественный грунт, вместо него насыпали песок. Маститые маги плели хитроумные заклинания. Орденская братия дымила благовониями и взывала к милости Единого. Все было тщетно. В итоге бесконечная битва с непонятным природным феноменом всех изрядно утомила, и на канализацию махнули рукой. Двери, ведущие в ее глубины, опечатали и заперли. Ключи от них убрали, и они со временем превратились в переходящий символ. Его торжественно вручали каждому вновь назначенному бургомистру, в качестве напоминания о рачительном использовании городской казны. Без особого эффекта впрочем. Дренажные колодцы, призванные собирать воду с городских мостовых, без должного ухода очень быстро забились мусором, красивые кованые решетки, прикрывавшие их сверху, заплыли грязью. Добропорядочные горожане, так и не вкусившие широкой поступи прогресса с изрядной долей безразличия продолжили плескать отбросы прямо из своих окон. В общем, все получилось как всегда, а заброшенные подземелья принялись спокойно разменивать столетье за столетьем, постепенно наполняясь всякой дрянью, и периодически попадая в зону повышенного интереса совершенно разных людей.

Городская стража не раз предлагала взять их под свой опеку и даже немного привести в порядок — многие способные мыслить офицеры прекрасно понимали, какую стратегическую важность имеет контроль над сложной паутиной переходов. Магистрат к таким предложениям неизменно оставался равнодушен. Командование гарнизона, до дна испив чашу терпения, махнуло рукой на ослиное упрямство чиновников и от своей идеи в результате отказалось. При этом городской воевода прилюдно пригрозил и пальцем не пошевелить, если что-то там внизу пойдет не так.

Высшая магическая школа была совсем не прочь устроить под землей нечто вроде полигона для межкурсовых испытаний студентов-практиков. Неосторожно озвучивший смелую мысль ректор, незамедлительно удостоился гневной отповеди тогдашнего бургомистра. Суть ее вкратце была проста как куриное яйцо — мол, где это видано, чтобы маги под мирным городом огненными шарами друг в друга кидали. А вдруг обвал? Или еще какой конфуз пострашнее…

Ремесленники и торговцы очень хотели на собственные деньги отсечь часть пустующих залов и устроить в них склады для не боящихся сырости и холода товаров. В ответ на эту просьбу отцы города с нежной улыбкой пообещали предоставить площади на поверхности земли. Гильдейские старшины откланялись и, как и следовало ожидать, остались при своих интересах.

Самыми удачливыми, если верить злым языкам, оказались ночные братства. Достоверных подробностей по понятным причинам не знал никто, но среди обывателей, и в особенности среди солдат упорно ходили слухи, о том, что предводители воровских цехов имеют дубликаты тех самых ключей. Как они были получены — украдены или обменены на золото, оставалось лишь гадать.

Ильм, будучи офицером гарнизона, историю эту слышал неоднократно и опираясь на собственные наблюдения и некоторые необъяснимые факты имел все основания верить в ее подлинность…

Уровень нечистот постепенно сошел на нет, и некромант смог выбраться на относительно сухое и чистое место. Он с неудовольствием покосился на грязный след остающийся за ним и, несмотря на холод, разделся и по возможности насухо выжал одежду. Что поделать, но это единственное из гигиенических мероприятий, которые он сейчас может себе позволить. Неплохо было бы в обозримом будущем встретить кого-то из лихих людей. Это, разумеется, дело рискованное, но есть ли другой способ найти отсюда выход? Другого выхода пока не видно. Знать бы только, где искать. Канализация велика, а расположение торных бандитских троп Ильм не знал.

Пришлось, покачиваясь блуждать по коридорам, перекресткам и развилкам. Ни одной живой души ему не попалось, только большие крысы несколько раз деловито перебежали дорогу, спеша куда-то по своим делам. Сыр пробудил в Ильме просто звериное чувство голода, и это вполне укладывалось в происходящие события. Магическая рециркуляция — процесс, затухающий со временем. Плюс непредвиденные траты энергии. Теперь даже восполнив ее запас нельзя надеяться на выживание без еды и питья. Может крысу умять сырьем? Сейчас даже такое мясо покажется сладким.

Ильм попытался поймать одну из них, но где уж тягаться измотанному человеку с упитанным грызуном…

Слабость, как назло, стала нарастать, словно снежный ком, катящийся с горы.

Вскоре после неудачной охоты некромант почувствовал, что еще немного и передвигать ноги станет для него неразрешимой проблемой. Он присел прямо на влажные камни и оперся спиной о пустую бочку. Надо срочно и любой ценой добыть пропитание. Охоту на крыс придется попробовать повторить, и сделать это надо так, чтобы был результат. Помниться последний грызун спрятался в большой норе недалеко отсюда. С нее и стоит начать.

Ильм доковылял до дыры в стене и немного озадаченно потеребил ухо. Что-то великоват ход — свободно можно рыцарский шлем засунуть. Крысы здесь большие, это факт, сам видел, но не настолько же… Однако другой альтернативы нет. Не станет же он сейчас рыскать по округе и искать нору меньшего, правильного размера. Придется начинать здесь. Некромант, кряхтя, опустился на одно колено. Место предполагаемой охоты определено. Остаются два вопроса. На что приманивать и чем бить. Ну, положим, ударить можно хоть вон тем куском доски. Ильм потянулся и ухватил пальцами деревяшку. Древесина при ближайшем рассмотрении оказалась насквозь изъеденной червями. Таким орудием муху не убить, не то, что крысу. Некромант скривился от досады и изо всех оставшихся сил отшвырнул свою находку в сторону. Гнилое дерево с неожиданно громким треском разлетелось на мелкие части.

Из норы в ответ послышался странный скрипучий звук.

Ильм насторожился и, наученный горьким опытом, поспешно отступил. Едва он успел спрятаться за ближайшим углом и с любопытством выглянуть из-за него, как из отверстия появилась странная приплюснутая голова. Некромант нервно сглотнул. Вот это на крысу никак похоже не было. И размер такой приличный — с три крупных мужских кулака. И вся покрыта роговыми чешуйками. Вслед за головой появилась толстая шея, тоже прикрытая костяной броней. Она тянулась, становясь все длиннее, пока некромант не осознал, что перед ним свивается в кольца огромная змея.

Тело, забыв об истощении, мгновенно исполнилось небывалой бодрости. Так быстро Ильм не бегал очень давно. С тех самых давних пор, когда из мальчишеской вредности попытался скормить костяному волку Хонва, прихваченный первым морозцем и немного подгнивший мухомор…

Ильм бежал, не задумываясь о правильном направлении, тем более что плана этого лабиринта он все равно не знал. Он петлял как заяц, путающий следы, одержимый лишь одной мыслью — убраться подальше от чешуйчатого гада. Остановился Ильм лишь когда вдалеке перед ним качнулся, раскидывая по стенам кривые черные тени, бледный свет ручного фонаря.

Некромант придавил нестерпимое желание броситься с криками вперед и нырнул в узкий боковой коридор. Другой дороги здесь все равно нет. А пока… Пока можно подсмотреть, кто тут так смело гуляет.

Незнакомец шел уверенно. Он, судя по всему, действительно никого не опасался. Даже насвистывал что-то веселое.

Ильм дождался, когда он почти поравнялся с его убежищем и вышел навстречу. Он понимал, что рискует, но другого выхода, разрешить ситуацию не видел.

— Приветствую.

— А? — мужчина отшатнулся назад, и быстрым движением выхватил из-за пояса длинный нож.

Повисла напряженная пауза.

Ильм в знак своих добрых намерений развернул руки ладонями вперед, не сводя настороженных глаз с кончика клинка.

— Э… изыди, дух. Э… Ибо рассыпься, яко не во… вогневи и не проведи раба своего…

— Не отведи раба своего, — поправил Ильм, — я не дух. Я живой. И никуда исчезать не собираюсь. На запах, источаемый мной, внимания не обращай. Давай ты уберешь нож, и мы спокойно поговорим. По-моему нам с тобой здесь делить нечего.

— Нашел дурака, — незнакомец втянул в себя воздух, поморщился, потом, не сводя глаз с некроманта, поставил фонарь рядом собой и перекинул оружие в левую руку. Сделал он это настолько будничным, привычным движением, что у Ильма не осталось ни каких сомнений в том, что перед ним опытный бывалый боец.

— Я дураков не ищу.

— Закрой рот. Для начала я встану на твое место, а ты на мое. И без глупостей.

— Как прикажешь, — Ильм перешел в указанное место, внимательно приглядываясь к владельцу ножа. На вид средних лет. Крепкий. Два шрама на лице. Одет в кожу: грубые высокие сапоги с пряжками, кожаные штаны, кожаная длиннополая куртка с нашитыми снаружи металлическими кольцами, на голове кожаная шапочка, прикрывающая уши. На поясе прицеплена средних размеров сумка. В глаза ни тени страха. Только настороженность и недоумение.

— Ты откуда здесь взялся?

— Не помню.

— Память, выходит, отшибло, — мужчина правой рукой подергал ворот, распуская шнуровку на груди, — ничего, сейчас ты у меня все расскажешь. Даже то, чего не видел.

Нож снова перекочевал в правую руку.

Ильм подобрался и вдруг разглядел на жилистой шее деревянный знак Жана Рубаки.

— Погоди, — заторопился некромант, — ты ведь на Рубаку работаешь?

— Не твое дело, — боец ночной гильдии предпринял безуспешную попытку одним глазом покоситься на свой амулет, а другим не упустить из поля зрения странного бродягу.

— У меня весточка для Гора.

— Не знаю никакого Гора. Не заговаривай мне язык.

Ильм вдруг с сожалением подумал о том, что спасенный им бандит, скорее всего, назвался первым пришедшим в голову именем, но откупать было уже поздно.

— Еще раз повторяю у меня важная весточка для Гора. Ты ее до его ушей донесешь. С него должок и пара кувшинов сухого красного вина.

— Ха-ха, — откровенно издеваясь, осклабился ходок по канализации, — значит должок и еще вино красное! Ой, уморил…,- он посмотрел куда-то за Ильма и неожиданно опустил нож, — надо было такое придумать…

Некромант попытался обернуться, но в этот самый момент получил увесистый удар по многострадальному затылку.

Мир вспыхнул и погас.

***

Лежать совершенно голым на идеально чистой простыне, под теплым стеганым одеялом, да еще вдобавок имея под головой пуховую подушку, оказалось занятием в высшей степени увлекательным.

Ильм повернулся на спину, закинул руки за голову, потянулся и оглядел свои апартаменты. Просторная комната была обставлена недорогими, но вполне солидными вещами. Помимо его кровати, кстати, довольно большой и предназначенной явно для плотских утех, имелись здесь еще пара обтянутых кожей кресел, большой стол, шкаф, набитый книгами и камин с красивой, явно гномьей работы решеткой. Такое жилище под стать зажиточному горожанину. Жалко, что выйти отсюда нельзя — дверь заперта с другой стороны, и в окошко не посмотреть — снаружи плотно закрыты деревянные ставни.

Все злоключения, произошедшие с ним, теперь казались дурным сном. Только шрам на руке, боль в ноге, да никак не желающая приходить в норму магическая составляющая, упрямо напоминали о подлинности событий с ним произошедших. И разве мог он предполагать, что под Туровом существуют неизвестно кем построенные подземные чертоги? Хотя… если бы был умней, наверное, должен был предвидеть нечто подобное. А голем? А змеюка эта светло-серая? Бр…р. И он тоже хорош. Только тем и занимался, что убегал и прятался. Некромант называется, болотный дятел в ухо. В общем, плохо он себя проявил. Стыдоба и позор. Спасибо, что никто посторонний всей этой идиотской чехарды не видел. Теперь все позади. И тюрьма и побег. И офицерские нашивки… А что впереди? Впереди полная неизвестность. Очень нехорошая тенденция в последнее время наметилась.

В замке провернулся ключ.

Ильм подтянул одеяло повыше, исподлобья посмотрел на открывающуюся дверь и сразу облегченно выдохнул.

В комнату ввалился залепленный с ног до головы снегом Гор. Ночной мастер небрежно отряхнулся, не глядя, бросил плащ и шапку на ближайшее из кресел. Прошелся с хозяйским видом по комнате, пошевелил дрова в камине и присел рядом с некромантом.

— Ну, здорово, маг! Как себя ощущаешь? — он весело хлопнул постояльца по плечу.

— Смотря с чем сравнивать. — Ильм потер затылок, — лучше, чем было, но хуже чем всегда.

— Ничего, отлежишься, перья почистишь, и будешь как новый.

— Очень надеюсь, — некромант немного помолчал, подыскивая слова, — это ты меня спас?

— Я в должниках ходить не люблю, — Гор со значением хлопнул себя по груди.

— Спасибо тебе, Гор. И вот еще что…Мы с тобой тогда как-то однобоко познакомились. Меня Ильм зовут.

— Рад повторному знакомству, — подручный Рубаки протянул жесткую ладонь, — извини, что не зашел сразу. Дела. Кстати, ты, надеюсь, сразу догадался у кого в гостях?

— Не сразу, — улыбнулся Ильм, — только когда вино увидел.

— А представляешь, каково было мне? — оживился Гор, — парни мои явились из рейда, рожи загадочные, будто Единый им явился. Ну, барахлишко добытое высыпали на стол. Все честь по чести. А я смотрю на них и чего-то явно не понимаю. Мнутся ребята, вздыхают, нервничают понемногу. Чего-то хотят сказать, но решиться никак не могут. Я вообще такие реверансы не слишком жалую. Стукнул, значит, кулаком по столу и говорю им строго так, мол, давайте быки безрогие языками ворочайте быстрее. Они и начали в два голоса, ровно певчие на клиросе. Мол, там внизу бродяга есть. Откуда взялся непонятно. Кто такой неизвестно. И в довесок послание мне велел передать. У меня очи округлились. Я ж ни сном, ни духом, ни о каких бродягах не знаю. Вообще не положено никому постороннему там быть. Я ребят своих за грудки, и спрашиваю со всей строгостью, что за послание такое. Они мне и вываливают про долг, да про вино. Ну, я сначала вообще, где вода, а где тина не понял. Сижу, молчу, мозгом двигаю. А потом раз… как обухом по лбу. Вспомнил и тебя и должок свой и вообще… Вскочил, ору этим остолопам, чтоб внятно промычали, где ты и в каком состоянии. Они мне трут, как заведенные, все, мол, в порядке. Оглушили, связали, оставили на месте до полного выяснения. И если мастер прикажет, то готовы незамедлительно вернуться и дело довести до конца. Ну, то есть кровь пустить. Тут я им быстро все растолковал. То есть, как я жду благоприятного исхода дела, и что ждет их, если они этого благоприятного исхода не обеспечат. В общем, притащили тебя без сознания. Дождались ночи. Потом сюда перенесли. Ты без сознания был и вонял, как пять навозных куч. Извини… Я распорядился с тебя все грязное тряпье стащить и вино поставить, красное, чтобы ты значит, когда в себя придешь, побег от смятенных чувств не учинил. Если честно, я думал приду, а ты уже и не дышишь. Но, слава старым богам, все обошлось. Ладно… Ты давай бревном не валяйся. Ты рассказывай, как докатился до жизни такой, что этого хмыря Кейта завалил. Как жив остался? Тебе ж вроде как голову отрубили…

— Голова уже приросла, — Ильм деловито потер заскорузлую шею, — шрам еще есть?

— Вроде нет, — Гор незаметно отодвинулся к ногам некроманта, — под грязью не видно. Ты что, правда… ну голову…

— Я не Единый пока, — некромант, зевнул, довольный маленьким розыгрышем, — чтобы отрубленные головы на место сажать. Мне смертную казнь в самый последний момент отменили и предложили пожить в каменном мешке.

— Странно. Очень странно. Тут, понимаешь, случилось с неделю назад у твоих товарищей построение во внутреннем дворе казарм. Я как раз по воле случая неподалеку оказался. Так там ясно и четко объявили, что тебя признали виновным, сам знаешь, в чем и того, укоротили на голову сразу после зачитывания приговора.

— Я тоже ничего не понимаю. Неужели целая неделя прошла?

— Не переживай. Я полагаю, ближайшие события все расставят по своим местам. Есть такое у меня предчувствие.

— Какие события?

— Не сейчас, Ильм.

— Хорошо, подожду, ибо я теперь никуда не тороплюсь, — некромант приложился к кувшину с вином, — вот я свинья…сам пью, а тебя не угощаю.

— Ни-ни, — замахал руками ночной мастер, — не вводи в соблазн. Мой старшина страсть как не любит, когда на службе себе расслабиться кто-то позволяет. Ты лучше про Кейта мне расскажи.

— Нечего мне про него рассказывать. Я его не убивал.

— Вот так финт. А кто тогда?

— Не знаю.

— Ловко, — удивился Гор, — а мы промеж себя решили, что это разборка была меж господами офицерами. Ну, там благородная кровь взыграла, дама сердца… Ну не знаю чего еще… Перчатка латная по роже. Так кажется у вас благородных положено? Дуэль и прочее…

— Кровь у меня самая обычная.

— Мозоль мне на язык, а я то думал, — в голосе Гора послышалось легкое разочарование, — короче наши общины как воды в рот набрали. Обычно после такого дела обязательно какая-нибудь мелкая сошка по пьяной лавочке клюв разинет. После этого убийства тишина как на кладбище. Надеюсь, ты меня не обманул?

— Есть причины для сомнений?

— Видишь ли, Ильм, — Гор задумчиво разгладил складки на одеяле, — мне придется доложить Жану о нашем разговоре. Иначе никак нельзя. Если потом вскроется правда о том, что убийца все-таки ты это ударит сильно по моему авторитету и как следствие окажет неприятную услугу и тебе. Ты понимаешь, о чем я?

— Вполне. Гор, у меня нет повода портить с тобой отношения.

— Надеюсь. Забыли. Как ты умудрился сбежать?

— Давай об этом как-нибудь потом, — поморщился Ильм, — я надеюсь это не допрос?

— Ни в коем разе. Потом, так потом. Как скажешь, так и будет. Ну ладно, костяной мастер, лежи, отлеживайся, а мне пора, — Гор поднялся с кровати и поправил камзол, — отдыхай спокойно, мои люди поблизости. Вино мясо будет в избытке. Ешь, пей, сколько влезет. Вон книжки есть разные. Бери, читай. Захочешь помыться, постучи в стену. И вообще если чего захочешь, стучи. По моему распоряжению твоим желаниям полный карт-бланш.

— Спасибо конечно, — немного смутился Ильм, — а где я вообще нахожусь?

— Город Туров. Надежное место.

— Понял. Можно еще один глупый вопрос? Как там Хилька?

— Наверное, хорошо.

— Ты ему про меня ничего не рассказывай.

— Не скажу, — Гор отвернулся и принялся слишком сосредоточенно застегивать плащ.

— Гор?

— Да, Ильм?

— Что-то случилось?

— Почти ничего, — Гор уселся обратно на одеяло, и продолжил, глядя куда-то помимо Ильма, — не хотел тебе говорить. В общем, мальчишка изрядной крысятиной оказался. У нас терся, желая в подмастерья попасть. Подкове на нас стучал. Городской страже про всех нас докладывал. Да много еще чего… В общем шел он тут на днях по Горшечной улице и поскользнулся. Знаешь, ребятня дорожки ледяные накатывает. А тут как раз снег прошел, и лед присыпал. Вот он и упал. Виском об камень.

— Вот леший…

— Не бери в голову, — Гор подошел к камину и подкинул в огонь пару поленьев, — я могу еще чем-то тебе помочь?

— Мне нужна подорожная. Желательно полная. И на другое имя.

— Это не проблема. Хочешь уехать?

— Да. Здесь мне делать нечего.

— К какому времени готовить документ?

— Думаю, дней через пять я буду в полном порядке.

— Договорились. До встречи.

Хлопнула, закрываясь, дверь, щелкнул замок, и вновь воцарилась тишина.

Ильм повернулся к стене и натянул одеяло до самых ушей. Чувства тревоги он не ощущал, но едва заметный неприятный осадок от разговора присутствовал. Что-то слишком много патоки. И какая трогательная забота о нем. Полный карт-бланш. Ему позволено упиваться вином, есть в три горла, вообще делать все что угодно. Наверное, и девку можно прямо сюда заказать. И никто при этом слова не скажет. Напротив его будут незаметно оберегать и чутко ждать капризного стука в стену. Или куда там Гор предлагал? В дверь? Впрочем, без разницы… Конечно Гор ему обязан. Но сам же незаметно для себя проговорился, что не столь уж трепетно отнесся к данному слову. Видишь ли, вспомнил он и меня и данное обещание… И еще один ненавязчивый момент. Он обязан доложить о разговоре Рубаке. Выходит все это не уже не личное дело Гора, а интерес цехового старшины. Спрашивается почему? Скорее всего, Гор, прежде чем вызволять его из канализации доложил все своему предводителю. Видимо все рассказал, что и как у него с неким некромантом вышло, и почему он обязан помочь. Теперь не грех вспомнить, что о Жане говорил как-то Санти. Умный, дальновидный, не разбрасывающийся ценными людьми. Да… Уж не решил ли Рубака разжиться личным колдуном? Вполне возможно. Странно только то, что разговор о подорожной не вызвал никаких протестов. Даже скажем так, не протестов, а мягких попыток отговорить его покидать Туров. Или все еще впереди? И еще один интересный вопрос. А хочет ли он остаться?

Ильм перевернулся на спину и уставился в потолок.

В Турове будет очень не просто. Он фактически остался один. О встрече с друзьями из гарнизона не может быть и речи. Даже если его примут, то обязательно потекут слухи… Что будет, если он останется в ночной гильдии? Особенно хорошо не будет. Придется ограничить себя общением с головорезами Рубаки, и всякими мелкими поручениями — что-то серьезное ему вряд ли доверят. Собственно и все. Ну, еще книги есть. Да, есть еще одна важная деталь. Он станет бельмом на глазу у других ночных братств. У Рубаки личный некромант? Непорядок. А давайте его уберем с дороги, пока он дров не наломал. Впрочем, это все страшилки… Обратная сторона медали выглядит вполне приемлемо. Деньги потекут в его карман, если все удачно будет складываться. А деньги это хороший конь, доспех и оружие. Только просто так его не отпустят. Вон Хилька…

Ильм помрачнел и потянулся за вином.

Хилька… А парнишка-то хитрым кренделем оказался, хитрым до глупости. Получается и жнец, и чтец и на дуде игрец. Скорее всего, значок именно он и стащил. Черепа и кости! А дальше то что? Как эти концы с концами-то свести? Как его знак в руке Кейта оказался? Он, что его у Хильки взял? Точнее купил… Вряд ли покойный подмастерье расстался бы с таким ценным предметом за простое спасибо… Или знак подсунули? Вполне возможно. Вопрос зачем? Кто-то хотел от него избавиться? Кто? Никому дорогу вроде не переходил. Вот проклятие… Нет, надо убираться отсюда пока голова на плечах. К лешему этот пропитанный соленым морским воздухом город. К Хонву надо возвращаться. До следующей весны отдохнуть и куда-нибудь подальше от больших городов податься. У Хонва хорошо…

Ильм подошел поближе к камину, разогнул затекшую спину и присмотрелся к ярким языкам пламени…

***

… На следующий день Ильм проснулся затемно. Что ни говори, а привычка великое дело. Не зря он столько лет подряд поднимался не свет ни заря.

Он полежал немного, чувствуя, как снова погружается в сон, и с выражением мученика на лице откинул одеяло в сторону. К нему отнеслись по-человечески, так и не пристало ему с первых дней проявить себя лентяем и лежебокой. Хонв, наверняка уже одеться успел и по башне бродит. Ильм свесил босые ноги на пол и с удовольствием осмотрел свою, пусть и небольшую, но собственность. В первый раз в его жизни ему принадлежит целая кладовка. Конечно, она не велика, и окошко взамен стекол забито кое-как досками, но это его личный уголок. Здесь он хоть иногда сможет побыть наедине со своими мыслями и переживаниями. А если добавить к этому широкий лежак, матрац и подушку, набитые соломой, и драное меховое одеяло, то и вовсе можно считать, что жизнь удалась. Да и Хонв вроде неплохой на первый взгляд человек. Со своими причудами, но кто ж без них? Сурово морщит брови, ругается и при этом про ближних не забывает. Выдал вчера ему чистую одежду. По нынешним временам щедрость неслыханная…

Ильм зевнул и потянулся за штанами. Мышцы сразу же пронзила неприятная, тянущая боль. Он тихонько охнул от неожиданности и попытался разогнуться. Это нехитрое действие далось ему с превеликим трудом.

Ах ты, незадача, какая… Это он вчера лишнего лопатой да мотыгой помахал. В таких работах следует меру знать, но какая может быть мера, если могилу пришлось копать в одни руки. Ильм подумал и снова залез под одеяло. Хонв, разумеется, помощь оказывал, но все больше ценными советами. Как лопату правильно держать, как землю откидывать и все такое прочее. Можно подумать, что Ильм с неба свалился и никогда ничем подобным не занимался. Конечно, могилы копать ему до сих пор не доводилось, на то в Гнилухе взрослых полно было, а вот родной огород перепахан им был не раз.

Ильм поморщился и попытался еще раз принять вертикальное положение. На этот раз получилось немного лучше. Он кое-как согнулся, подхватил одежду и принялся облачаться. С трудом натянув сапоги, он прошелся по своей "спальне", пытаясь разогреть ставшие деревянными мышцы. Попытки облегчить свое состояние оказались безрезультатными. Ильм с огорчением был вынужден признаться самому себе, что самостоятельно побороть недуг не в состоянии, и заглянул одним глазом в приоткрытую дверь.

Хонв, как он и предполагал уже проснулся. Старик сидел у камина в кресле с высокой резной спинкой и внимательно читал какую-то толстую книгу.

Ильм тихонько приоткрыл дверь и, стараясь не привлекать к своей персоне излишнего внимания, ужом проскользнул к столу. Хонв будто только этого и ждал. Он захлопнул увесистый фолиант и уставился на него внимательными глазами.

— Где пожелание доброго утра?

— Прости, мастер, — Ильм смущенно потупился, — не хотел тебя отвлекать.

— Ишь, какой заботливый… Впрочем, вежливости и учтивости я тебя еще успею научить. Оставим этот вопрос пока. Я, собственно, уже собирался зайти к тебе и попинать тебя в ленивые бока. Опередил старика, похвально…

— Я…

— Усаживайся за стол.

Ильм с большим трудом опустился на указанный стариком стул.

— Тяжко? — Хонв с интересом посмотрел на него.

— Ты о чем? — прикинулся валенком Ильм. Не очень он любил жаловаться на трудности жизни. И сейчас не хотел.

— О том, самом, — прищурился старик, — я еще вчера такой исход предполагал.

— Мог бы помочь.

— Цыц, щенок. Отогрелся, как я посмотрю, и осмелел? Ты, что ли меня в служки нанял? — Хонв зловеще блеснул глазами, — я старый и немощный. Шаг сделаю и уже одышка на целый день.

Ильм испугано втянул голову в плечи.

— Прости…

— Ладно уж, на первый раз наказывать не стану… И хватит тут мне изображать из себя забитого злыми супостатами найденыша. Я тебе не мамка и не батька. Что на столе стоит, то и берешь, без томных охов и вздохов. Кроме вина. Понял?

— Ага, — Ильм нерешительно посмотрел на горшок с кашей.

— Очень хорошо, — Хонв вернулся к своей порции.

Ильм быстро накидал себе полную миску каши, и так же быстро умял ее. Подумал немного и потянулся за добавкой.

— Лечиться будем? — неожиданно поинтересовался Хонв.

— Зачем?

— Как зачем? Ты на себя со стороны посмотри. Ты как будто из дубового полена сделан. У меня для тебя поручение ответственное есть, а ты чихнуть боишься. Болит же все, небось?

— Болит, — подтвердил Ильм и облизал ложку

— Это не беда, — понимающе улыбнулся Хонв, — помниться я в молодости тоже таким был. Сначала на работу накинусь, а потом страдаю… Ну, ничего, сейчас я тебя вмиг на ноги поставлю!

Он встал со своего места и подошел к высокому шкафу.

— Где-то тут оно у меня лежало… Или не тут? Ага, вот. Или нет? Нет, это не то… Вот. Да. Знаешь, Ильм, я чуть тебя сейчас к праотцам не отправил. Склянки такие похожие оказались.

— А ты уверен, что именно то зелье нашел? — насторожился Ильм. Стать жертвой чужой рассеянности в его планы в это утро не входило. Подумаешь, боль в мышцах от трудов праведных. Как будто в первый раз. К следующему утру пройдет само собой…

— Не боись, — Хонв взял со стола ложку и высыпал в нее немного серого порошка из маленькой стеклянной баночки, — возьми и раствори в воде.

Ильм бережно принял лекарство и высыпал его себе в чашку.

— Мешай, мешай скорее, — посоветовал Хонв, — вот так… А теперь пей. Да, не бойся ты…

Ильм понюхал получившийся мутный раствор и, зажмурившись, опрокинул в рот. Зелье оказалось совершенно лишено запаха и совсем немного горчило на вкус.

Он сделал глоток и замер в ожидании эффекта.

Неприятная ломота в мышцах стала исчезать прямо на глазах. Через небольшой промежуток времени от нее не осталось и следа. Боль истаяла, словно кусочек снега на ладони.

— Отпустило? — с нескрываемым интересом поинтересовался Хонв.

— Помогло, — Ильм с удовольствием расправил плечи, — спасибо.

— Не за что. Это кстати, лично мой рецепт.

Ильму показалось, что он сделает приятное старику, если более внимательно отнесется к его творчеству.

— Это, наверное, очень трудно, зелья составлять?

— Не просто, — Хонв приосанился, — но в данном случае состав незамысловат, как улыбка младенца. Вообще тебе оказана великая честь первым его попробовать.

Ильм икнул от неожиданности.

— Не переживай, все же обошлось. Хочешь узнать ингредиенты?

Ильм уже пожалевший о своем желании угодить, отрицательно замотал головой.

— Не волнуйся, — Хонв погладил свою бороду, — никакого страшного секрета здесь нет. Всего-то и надо — кладбищенская земля, собранная в новолуние, костная мука и помет летучей мыши. Главное все это тщательно в ступке растереть и еще… Ты что?!

Ильм выпучил глаза, сжался, зажал рукой рот и заметался по залу, опрокидывая стулья. Хонв следил за его хаотичными передвижениями с все более нарастающим беспокойством.

— Тошнит?

— М…му, — подтвердил позеленевший Ильм.

— Дверь во двор перед тобой.

Ильм стрелой рванул на улицу, едва не выбив косяк, и упал на колени в мягкий снег. Его сразу же несколько раз вырвало…

Он постоял на четвереньках еще немного, жадно вдыхая свежий воздух и постепенно приходя в себя. Проклятый старик….

Ильм высморкался, утер рукавом туники слезящиеся глаза, подцепил пригоршню снега и умыл им лицо.

— Ты как там, жив? — на лице возникшего из-за двери Хонва не было и тени сочувствия, — так и будешь теперь на четырех костях стоять? Только не говори мне, что собираешься в зверя перекинуться, чтобы меня в отместку загрызть. Не поверю.

Ильм одарил старика угрюмым взглядом.

— Надоест мерзнуть, возвращайся, — сообщил мастер и скрылся в башне.

Ильм показал входной двери кукиш и носком сапога сосредоточено затолкал в сугроб остатки завтрака. Желудок был снова пуст, но просить есть после всего произошедшего, пока не решался.

Ильм постоял еще немного, чувствуя, как успокаивается кипевшее внутри негодование. Как ни крути, а возвращаться в каминный зал придется. Вопрос только в том, стоит ли выражать свое недовольство или нет. Пожалуй, стоит. По возможности учтиво, но твердо, дабы впредь уберечь себя от подобных сомнительных историй.

Хонв встретил его с совершенно невинным выражением на лице.

Едва Ильм открыл рот, чтобы выразить свое отношение к учиненному над ним злодеянию, как Хонв предупреждающе вскинул руку.

— Не забывай, мальчик мой, простую истину — сначала хорошо думаешь, и только потом говоришь. Иди и соберись для похода в лес. Вечером у тебя будет свободное время, тогда и будешь дуться, сколько душе угодно.

Ильм захлопнул рот, и угрюмо проследовал в свою каморку. И в самом деле, чего он так взъелся? Мышцы больше не ломит? Нет. Чего еще ему надо? А в том, что он оказался такой неженкой, только он сам и виноват.

Он влез в тулуп и подпоясался веревкой.

Хонв появился за его спиной как всегда неслышно и небрежно бросил перед своим служкой простой армейский ремень с прицепленными к нему ножнами с кинжалом.

— Это тебе.

— Спасибо, мастер.

— Это тоже тебе.

Перед Ильмом возникла его походная сумка. Он открыл ее и с удивлением обнаружил, что она совершенно пуста.

— Здесь сухари лежали…

— Да, нечто заплесневелое в ней действительно нашлось… Я все выкинул.

— Они совсем свежие были…

— Извини, — Хонв с усмешкой развел руками, — видать, сослепу не то почудилось. Если желаешь, могу место указать, где твой драгоценный хлебный запас теперь пребывает. Только хочу сразу предупредить, когда гнилья нажрешься, скорбные рожи мне не строй, врачевать не стану.

Ильм виновато опустил голову.

— Это на голову надень, — мастер сунул ему в руки стеганый подшлемник.

— Может, я без него обойдусь?

— Голова человеку дана, для того, чтобы думать, а не для того, чтобы ее продувал ледяной ветер. Слушайся меня, я плохого не посоветую.

Ильм покорно натянул на голову шапку.

— Ну, как?

— В самый раз.

— Совсем другое дело. Теперь о том, для чего эти долгие сборы. Пойдем со мной…

Хонв вывел Ильма из башни.

Солнце успело подняться над деревьями, и теперь его первые лучи красиво оттеняли сумрак, еще таившийся среди леса. Еще немного и ночь окончательно уступит место короткому зимнему дню.

— Смотри, — мастер указа рукой на едва заметные над лесом три каменных зубца, — тебе туда. Путь не близкий. Не заплутаешь?

Ильм присмотрелся к указанному месту. Большие камни. Хотя видны они только потому, что жилище Хонва стоит на холме. Найти их будет не слишком сложно…

— Дорогу найду.

— Хорошо. Вокруг того места на деревьях найдешь грибы такие черные. Видел их хоть раз?

— Угольники, да?

— Они самые. Наберешь их полную сумку. Все, теперь иди.

Ильм, не дожидаясь повторного предложения, бодро зашагал в сторону леса. Первое поручение оказалось совсем не сложным, значит, выполнить его следует со всем возможным старанием.

— Стой, — неожиданно раздалось у него за спиной.

Ильм удивленно оглянулся.

— Вернись.

Ильм нехотя пошел обратно. Опять какие-то непонятные причуды…

— Что случилось, мастер?

— Ты смелый такой, или просто непуганый? — обронил Хонв.

— А че такое?

— Не "че такое", а в чем дело… Повтори.

— В чем дело?

— Кабанов, волков не боишься? А нежити?

— Я не встречал ничего такого, пока бродяжничал…

— Выходит, повезло тебе. Поверь, я не ставлю перед собой цели задеть твое самолюбие. Кстати о самолюбии… Ты умышленно не попросил с собой еды?

— Не помру до вечера, — отмахнулся Ильм, — а зверя лесного стороной обойду.

— Или закончишь этот славный день в чьем-нибудь желудке. Я не для того тебя приютил, чтобы бродячей твари лесной просто так скормить. Вернись в башню, там, на столе хлеб и сало, на тряпице лежат, а я пока над безопасностью твоей поразмыслю…

Когда Ильм, загрузившись провизией, снова вышел во двор, то к огромному своему удивлению увидел воина стоящего к нему спиной. Ильм окинул взглядом тронутые ржавчиной пластинчатые доспехи, полный колчан стрел, армейский лук и одноручный топор у пояса, потом посмотрел на Хонва, довольно скалящегося рядом.

— Это твой попутчик, — мастер бесцеремонно ткнул пальцем в сторону латника, — и защитник. Готов познакомиться? Ты, помниться, говорил, что крепок нервами? Сейчас мы это проверим… Заодно, ты, наконец, поймешь кто я такой.

Хонв прищелкнул пальцами.

Воин медленно развернулся на месте.

Ильм просел вниз на мгновенно ослабевших ногах и едва сдержал рвущийся из горла крик. На него пустыми глазницами смотрел, обрамленный кольчужной бармицей, бело-желтый человеческий череп.

— Э…э…это…о, что?

— По-моему, он нам не поверил, — немного обиженно обернулся к своему страшному спутнику Хонв.

Тот неспешно снял с правой руки латную рукавицу и демонстративно пошевелил костяными пальцами.

Ильм обтер испарину со лба и упал на колени.

— Прости, уважаемый, за непочтительное поведение мое.

— Эк ты расшаркался, — восхитился Хонв, — ты, что никогда живого некроманта не встречал?

— Нет, мастер, — Ильм продолжал стоять на коленях, склонив голову, — только слышал рассказы разные…

— Чушь, небось, всякую, — фыркнул старик, — чего только про нашего брата не придумывают люди, обхохочешься. За проявленное уважение благодарю, но, довольно, вставай. Я простой, скромный костяной мастер. Разрешаю тебе вести себя, как и прежде. А теперь, будь любезен, растопырь свои уши и слушай внимательно, как с моим солдатом следует себя вести, чтобы всем было хорошо…

***

… Ильм заставил себя отвлечься от совсем некстати нахлынувших воспоминаний и тяжело вздохнул. Кстати о проклятии. Это вообще какая-то глупость. По идее ему уже с десяток раз положено было копыта отбросить, а с него как с гуся вода. Такое ощущение, что не к проклятому артефакту он прикоснулся, а к амулету удачи… Теперь его, наверное и не найти… Небось все из комнаты растащили… Наплевать. Он возьмет подорожную, выберется из города, откопает свой кошелек, отложенный на всякий случай и начнет все с чистого листа. А сейчас не грех и помыться…

***

Дни добровольного затворничества пролетели незаметно. Наутро пятого дня Ильм вдруг отчетливо осознал, что его организм окончательно восстановился. Тело вновь стало послушным и легким, голова ясной. Магическая аура налилась прежним объемом, и произошло это само собой, без всякого постороннего вмешательства. Еда больше не разжигала внутри дикие, первобытные инстинкты. Вино перестало радовать игрой рубиновых бликов в бокале. Кровать и постель категорически отказывались вызывать томительную негу и приводили в раздражение от полной невозможности найти себе какое-либо другое занятие. Книжный шкаф — единственная надежда на спасение от безделья, тоже не оправдал возложенных на него ожиданий. Его полки оказались плотно набиты низкосортными любовными романами.

В общем, Ильм проснулся с томящейся душой и твердым намерением поставить жирную точку на прожитом отрезке своей жизни. Для этого оставалось дождаться Гора, получить подорожную и вежливо откланяться. Если, конечно, не возникнет каких либо дополнительных щекотливых обстоятельств…

Ночной мастер соизволил явиться в тот момент, когда некромант собирался постучать в дверь и напомнить своим "нянькам" о том, что наступило время обеда.

Дверь широко распахнулась, и не менее широко улыбающийся Гор шумно ввалился в комнату. Все бы ничего, но при всем этом в глазах помощника Жана Рубаки читалось тщательно скрываемое напряжение.

— Как себя чувствуешь? — он кинул на кровать ворох одежды.

— Готов уйти.

— Это хорошо, — Гор виновато прикрыл рот ладонью, — то есть я не это хотел сказать. Ты ведь меня понял правильно, так?

— Да все я понял, — отмахнулся Ильм, — всякому гостеприимству есть границы. Младенцу понятно, что я тут место занимаю. Люди опять же твои при мне состоят. Задницы попусту просиживают. Их, небось, более важные дела ждут. Мне действительно пора уходить.

Гор расстегнул дорогой камзол и достал из-за пазухи бумажный сверток.

— Вот твоя подорожная. Проверяй — все честь по чести. А рядом с тобой одежда. Можешь с чистым сердцем собираться.

— Мне бы побриться. Ненавижу бороду. Здесь почему-то для этого дела ничего не оказалось…

— Тебе и так хорошо. Зато совершенно не узнать. Не испытывай зря удачу. Из Турова выберешься, а там поступай, как знаешь.

— Жаль, но ты прав.

— Я тоже так думаю.

Ильм откинул одеяло и начал вдумчиво одеваться. Вещи не казались новыми, но отстираны были на совесть. Узкие шерстяные штаны темно-коричневого цвета, шерстяная туника и длиннополый камзол с четырьмя накладными карманами. Также обнаружился кожаный ремень и плотно сложенный зимний плащ.

Гор задумчиво наблюдал за его действиями, и на лице его играла задумчивая улыбка. Когда процесс облачения подошел к концу он громко щелкнул пальцами.

Из коридора образовался похожий на драного лесного волка головорез, сжимающий в руках сапоги. Ровно отглаженные портянки висели у него согнутой руке как полотенце. Уважительно глянув в сторону Гора, он поставил обувь перед некромантом и тут же исчез.

— Вышколены у тебя парни, — заметил Ильм.

— На том и стоим. И стоять будем. Как сапоги? Я их навскидку брал. Почти наугад.

Некромант натянул обновку и прошелся по комнате, чутко прислушиваясь к мнению собственных ног. Обувь дело серьезное. Особенно в дальней дороге. Лишние мозоли могут очень дорого стоить, если придется бодро скакать с мечом или быстро бегать…

— Вроде ничего. Ну, что будем прощаться? — он протянул руку бандиту.

— Не спеши, некромант. Давай присядем на дорожку, а я заодно расскажу тебе одну любопытную историю. Тебе понравиться.

— Что ж, — Ильм уселся на самый край кровати, — я слушаю. Знаешь, Гор, я почему то был уверен, что без такого вот прощального слова нам с тобой не разойтись.

— Ты умный человек. Значит, моя задача немного упрощается. Твою голову выгодно продали. И знаешь кто? Твой дорогой Ульрих и иже с ним…

— Он не мой и не дорогой, — довольно резко отсек Ильм.

— Извини, — Гор досадливо поморщился, словно сказал глупость не к месту и не ко времени, — как бы тебе понятно все объяснить… Словом ты являешься официальным, так сказать, убийцей лейтенанта Кейта. Кейт у нас дворянских кровей был и, как оказалось достаточно древних. Это почтенное семейство, оказывается, имеет владения по всему королевству. В списке и замки есть и деревни. Но это лирика. Проза в том, что из всего этого вытекает дремучая и очень вредная для всего живого традиция под названием кровная месть. Руку на отсечение даю, что весь этот благородный сброд узнав о смерти одного из своих отпрысков дружно схватился за холодное оружие и страстно воспылал желанием испить крови обидчика. Очень неприятно при этом узнать, что виновник всего этого торжества уже казнен. И тут некто скидывает всеми уважаемому семейству весть о том, ты жив. Дальше начинаются тайные переговоры и ожесточенная торговля за право приблизиться к твоему трепетному телу. Общаются, понятно с городским головой и самыми доверенными его соратниками. Побеждает золотой телец. Дальше ты можешь достроить картинку сам…

— Ты хочешь сказать, что за мной приходили?

— Приходили, — подтвердил Гор, — и ничего кроме пустого каменного мешка не обнаружили.

— Значит, меня ищут.

— Не без того. Причем гарнизон почти не шевелиться. Согласно всем бумагам ты казнен, а искать оживший труп, или того хуже сознаться в умышленной подтасовке не хочет никто. Честь мундира, теплое насиженное место и все такое… По городу рыскает толпа разгоряченных неудачей дальних родственников Кейта и жаждет тебя убить. Я имел честь лично их видеть. Слава богам издалека. Таким под горячую руку лучше не попадать. Я думаю, что им сейчас уже больше обидно за то, что они выложили немалые деньги за то, чтобы их до тебя допустили…

— В таком большом городе они меня не поймают.

— Ха, — усмехнулся Гор, — они это поняли несколько дней назад.

— Несколько дней? — перебил его Ильм,

— Да, разве я непонятно выразился?

— Понятно. Продолжай, пожалуйста, дальше.

— Так вот, — ночной мастер потер переносицу, собираясь с мыслями, — стало быть, они свели разговор с ночными гильдиями.

— И что? — некромант невольно похолодел. Не хватало еще, чтобы сейчас Гор еще раз щелкнул пальцами, и сюда ввалилась вооруженная толпа. Нет, не может этого быть. Что-то здесь другое…

— Они пообщались со всеми. И все согласились помочь. Кроме моего хозяина.

— А Жан, это серьезно? — осторожно поинтересовался Ильм.

— Серьезно, если требуется отыскать затерявшегося человека. Тем более, что куш был обещан не маленький.

— Слушай, Гор, — сдался некромант, — не понимаю к чему все это?

— Очень просто, — облегченно выдохнул Гор с видом человека осилившего практически неподъемное дело, — Рубака надеется, что в знак благодарности за эту маленькую услугу ты согласишься с ним отобедать.

— Любопытно, — Ильм сузил глаза, — и я полагаю, что отказаться от такой приятной встречи я никак не смогу.

— Нет.

— В таком случае я согласен. Не вижу причин обидеть отказом уважаемого человека. Куда придется идти?

— Недалеко. Зал находится прямой под нами. Ну, не делай такое удивленное лицо. В этом доме разные вещи происходят.

***

Ильма ждал скромно сервированный стол: кувшин с вином, пара бокалов, и большой кусок жаркого на плоской серебряной тарелке. Типичный для Турова расклад. В других краях люди предпочитают супы, разносолы разные, а здесь издревле сложилась традиция употреблять в пищу жаренное, печеное или копченое мясо. В любое время и по любому поводу. И чтобы резать ломти от большого куска. Говорят, что местная знать во время визитов в столицу считает большим шиком отказаться от предлагаемых там изысканных блюд, дабы показать свою причастность к духу вольного города.

Гор усадил его напротив жарко пылающего камина и с каменным лицом занял место рядом со стоящими у двери головорезами. Ильм посмотрел на пока пустующее кресло у противоположного конца стола и перевел взгляд на ночного мастера. Гор в ответ лишь слегка пожал плечами, давая понять, что сам не знает, когда начальство изволит явиться.

Ильм окинул скучающим взглядом однообразные, задрапированные синим бархатом стены, и приготовился к томительному ожиданию. Эх, опять не он распоряжается своей судьбой. По-хорошему сейчас бы шагать по направлению к городским воротам и не держать в голове тяжких мыслей. Вместо этого приходиться смиренно сидеть за столом, словно школяр за партой и ждать, когда появится хозяин этого дома. Это же надо такое придумать — отобедать в знак благодарности. Курам на смех. Похоже, Рубака что-то хочет получить взамен денег, которые обещаны за его голову. И цена возможной услуги, несомненно, будет высока. Только вот что ему предложат сделать? Здесь в городе многое сразу будет замечено зорком оком братства, и никакая ночная гильдия не станет помехой на пути справедливого возмездия со стороны ордена. Интересно понимает ли это Жан? И если понимает, то зачем здесь ему некромант?

Или тут что-то совсем другое? Не связанное с магией. Непонятно. Может Рубака узнал от Гора внезапном чудесном исцелении и тоже возжелал избавиться от какой-нибудь надоедливой хвори? Ага, нашли лекаря… Нет и еще раз нет. Возможно, от него хотят узнать что-то о городской страже? Тоже вряд ли. Все, что касается гарнизона вообще шито белыми нитками и наверняка имеются осведомители, знающие о его внутренних делах гораздо больше, чем едва отслуживший полгода лейтенант…

За дверью послышались быстрые шаги, Гор встрепенулся, ткнул кулаком в бок клюющего носом охранника и щелкнул пальцами, привлекая внимание некроманта.

По выражению его лица Ильм сразу понял, что мероприятие, ради которого они здесь собрались вот-вот начнется. Он зачем-то выпрямил спину и положил внезапно похолодевшие ладони на колени.

Дверь аккуратно открылась, и через порог переступил подтянутый мужчина средних лет. Понимая, что перед ним, наконец, появился предводитель одного из самых могущественных ночных кланов, Ильм встал и склонил голову в поклоне.

— Пустое, — почти приветливо кивнул ему Рубака, — мы не на дуэли, чтобы друг перед другом в последний раз вежливо кланяться.

Лицо его, изуродованное кривым шрамом, было не лишено обаяния. Взгляд твердый, умный сразу подчинял себе и не оставлял никаких сомнений в том, что владелец его человек незаурядный и хорошо знающий жизнь. Длинные седые волосы Рубаки были заплетены в косу, подбородок украшала острая клиновидная бородка. Одежда предводителя гильдии выглядела скромно, но судя по качеству ткани, к разряду дешевой не относилась. Из-под просторной, удобной куртки выглядывал металлический подол короткой кольчуги, на поясе висел одноручный меч. В том, что Жан сумеет распорядиться оружием как следует, тоже не было никаких сомнений — на безымянном пальце левой руки, словно подтверждая его прозвище, горел желтым изумрудом перстень мастера-мечника.

Ильм охватил все эти мелкие детали почти одновременно, пока машинально опускался обратно в свое кресло. На вид вполне приличный человек. Осталось выяснить, чего Рубака задумал, и каков он в общении. Но за этим дело не встанет.

Гор бесшумно подскочил к столу и ловко расставил перед собеседниками столовые приборы.

Гильдмастер позволил налить себе вина, но при попытке отрезать ему мяса лишь едва заметно, раздраженно дернул подбородком. Гор этот жест уловил, и тот час убрался на свое место.

— Итак, молодой человек, я рад приветствовать тебя у себя в доме, — Жан внимательно посмотрел на некроманта и потянулся к жаркому, — не стесняйся, чувствуй себя раскованно. Кто я такой, надеюсь тебе известно, осталось лишь услышать твое имя.

— Ильм сын Нотара, — некромант внял совету и, не церемонясь, воткнул нож и вилку в ароматный бок окорока.

— Из западных территорий родом?

— Верно. Ты, мастер по имени догадался?

— Да. А, что ты склонен скрывать свое происхождение?

— Ни в малейшей степени, — Ильм отправил в рот истекающий соком кусок жаркого, — просто, как только заходит речь о моей жизни сразу у всех возникает масса подозрений.

— Ну, не буду скрывать, — Рубака светским жестом обтер салфеткой жир с губ, — я навел кое-какие справки о тебе. Знаешь, ничего такого заслуживающего допросов и пыток я в твоей судьбе не обнаружил. Очень меня порадовало, что в твоем становлении принял участие магистр Хонв.

— Ты его знаешь? — искренне удивился некромант.

— Лично нет. Однако много слышал о нем и хороших слов и плохих. Могучий маг. Полагаю, его ученик достоин своего наставника.

— Если честно, пока не довелось узнать.

— Да? — гильдмастер погладил ухоженную бороду, — во всяком случае, слухи о тебе и хорошие и плохие по Турову уже гуляют.

— Плохие связаны со смертью Кейта?

— В основном, но не все. Булочник этот… как-его…

— Ольд?

— Он самый. Как прознал, что тебе голову срубили, так и дня не проходит, чтобы новую страшную историю про тебя не сочинил. Послушать, так ты и не человек вовсе. Упырь кровожадный. Он даже служек из ордена пригласил, что бы те окурили твою комнату благовониями и очистили от скверны. Мэтр Лонфер тоже позволил себе пару скользких выпадов в твою сторону. Более аккуратных, правда, но сам понимаешь, здесь только слово кинь, а свора болтунов тот час его подберет и разнесет по округе, как крысы чуму.

— Забавно, — Ильм усмехнулся и налил себе вина, — однако мне до этих сплетен, нет ровным счетом никакого дела. Туров меня больше не интересует.

Рубака понимающе покачал головой и покосился на Гора. Тот, ни слова ни говоря приоткрыл дверь и выставил из зала сначала охрану, а потом вышел сам.

— Иногда вокруг слишком много лишних ушей, — доверительно сообщил Жан, — хоть люди и проверенные, но все — равно…

— А…

— Помилуй, Ильм, я не беззащитен. Вот меч, — клинок покинул ножны и лег на стол, рядом с вилкой, — вот защитный амулет. Его пробьет лишь магистр. И потом я не вижу причин нам с тобой пока враждовать. Ты вроде как уезжать собрался, а мне просто любопытно с ученым человеком время скоротать. Кстати, как тебе мясо?

— Отличное. Это оленина, верно?

— Она, родимая. Причем олень так сказать местный.

— Тогда хвала повару. Пробовал я оленину из здешних лесов — жесткая как каблук.

— Разумеется не сравнить с теми, что бегают на твоей родине.

— Да.

— Ты помнишь своих родителей?

— Смутно. Я не хотел бы тревожить их память.

— Тогда сменим тему, — хозяин ночного братства, отдуваясь, отодвинул от себя тарелку, — возможно у тебя есть ко мне вопросы? Не касательно нашей с тобой встречи. Так сказать вообще. Вопросы на общие темы. Не стесняйся.

— Хм… — Ильм повертел в пальцах серебряную вилку, — может ты что-то слышал о нападении на восточную башню?

— Увы, — Жан разочарованно развел руками, — увы, знаю не больше, чем твои бывшие соратники по службе. Так, был слушок, что не без участия нашего брата все там случилось, но кто и зачем осталось окутано мраком.

— И что никаких подозрений?

— А кого я могу подозревать? Если смотреть трезво, то среди нас можно любого считать причастным. У всех рыльце в пушку. Только не стану я специально ворошить это болото. Все молчат, значит так надо. Есть дела поважнее…Давай, что-нибудь другое спроси.

— Брат-куратор тоже внезапно скончался…

— Э… Тоже та еще история. Знаю, что Гийом отправился за очередной победой и получил то, что давно заслужил. Он решил какого-то зловредного некроманта извести и вот результат.

— Можешь что-то рассказать о нем?

— О Гийоме? Пожалуй, да. Почтенный слуга Единого когда-то очень давно начинал так же как и ты. Он в далеком прошлом выпускник столичной магической школы. Там же, насколько мне известно, он встретил свою любовь… Потом… Потом судьба преподнесла ему не очень приятный подарок. Она погибла во время каких-то магических опытов. Говорят, шумиха из-за этого была просто немыслимая. Магистра, ее куратора, всех званий лишили, девка то оказалась непростой — дочкой знатного дворянина. А Гийом забросил магию и постригся в орден, где быстро смог подняться очень высоко…

— Никогда бы не подумал.

— В людских судьбах много тайн. Кстати. Подозреваю, что ты меня спросишь и о Кейте.

— Ты угадал.

— Не сложно понять, что твориться в твоей голове. Кейта убили люди Подковы.

— С его согласия?

— Разумеется. Это не обычная уличная разборка. Это убийство по его приказу. Только не спрашивай зачем. Не знаю. Погоди, погоди, не пытайся меня перебить. Это не вежливо. Твой значок подкинули специально, чтобы запутать следы. Он оказался в руках Подковы по вине обычного уличного мальчишки.

— Хилька…

— Он самый. Признаться, он и Гору его предлагал купить… Но я тогда решил в излишние отношения с гарнизоном не вступать. Мальчишку этого взял на заметку, Гору посоветовал его воспитанием заняться, ибо щенок и сам был не против такого поворота событий. Стали за ним присматривать. И тут выяснилось, что он и к Подкове вхож… И еще много чего интересного и поучительного. В общем, когда мы Хильку этого в угол зажали он все и выложил.

— Не стоило его убивать.

— Возможно, все обошлось бы хорошей зуботычиной. Парнишка еще молодой был горячий, глупый. Глядишь, понял бы, что к чему. Пообтерся бы, заматерел со временем. Но есть одно но. Он со страху сам себя и оговорил. Потерял я недавно одного человека верного. Его ваши парни в доках ночью на копье одели. Так вот не без Хилькиной наводки.

— Вряд ли мальчишка мог знать столь ценную информацию.

— Вышло, что мог, — Жан злобно сверкнул глазами, — глупое стечение обстоятельств. В общем, такие дела у нас не прощают. Хотел его лично на нож посадить, но столько мольбы было в его глазах… Видно старею. Отпустил его, а вслед послал пару знатоков своего дела. Обстряпали все, как несчастный случай. Щенок, наверное, и понять ничего не успел.

Ильм налил еще вина и выпил сразу половину бокала. Хильку жалко. Добрый был парнишка, не смотря на то, что хитрый.

— А как вообще, сложно жить некроманту? — неожиданно сменил тему разговора Жан, — всегда мне это было интересно, да только не было возможности с вашим братом вот так непринужденно посидеть за одним столом.

— Не сложнее, чем любому другому магу.

— Да, но специфика…извини, не для застолья тема.

— Ничего, — Ильм отправил в рот кусочек жаркого, — из нашего брата всякие там условности и предубеждения за годы учебы вышибают напрочь. Определенная специфика в моем ремесле есть, но ведь ко всему можно привыкнуть. Те, кто не могут сделать этот шаг уходят.

— Тебе сложно было переступит через себя?

— На момент поступления в магическую школу меня уже трудно было чем-то удивить. Мой наставник такие изыскания проводил, благо жил в отдалении от людей, что я вообще почти перестал чему-либо удивляться.

— А другие? — в глазах Рубаки зажегся неподдельный интерес

— Были среди нас дети из обеспеченных семей. Они готовились к поступлению с наемными учителями и в основном по теоретическим предметам. Практика была для них на первых порах сущим адом. А если говорить в общем, то очень трудно приходилось всем. Нас не щадили и не жалели.

— Ты остался доволен своим выбором?

— Раз со смертью обручился, то обратно дороги нет.

— Не понял. Это что-то вроде шутки некромантской? — Жан удивленно приподнял брови.

— Почти шутка. — Ильм ласково погладил перстень на пальце, — вот этот знак у нас меж собой иногда называют обручальным кольцом. Немного бравады в этом есть, но и истина тоже. Я только вышел, как говориться, на большую дорогу. Еще до конца не почувствовал вкус собственной силы.

— Да уж, местный гарнизон не лучшее место для таких людей, как ты.

— Нужда, гильдмастер, она кого хочешь в бараний рог скрутит. На ту мелочь, что мне в карман на прощание ссыпали скупердяи из школьного казначейства подкову для коня можно было купить, а для дальней дороги необходимо снаряжение. Пришлось подписать контракт.

— Видишь, каким он боком тебе вышел.

— Кто мог знать.

— В Турове можно отыскать более прибыльные занятия.

— Если бы я здесь жил с детства, — Ильм с сожалением вздохнул, — то, наверное, лучше бы знал все хлебные места. А так… Я до сих пор, наверное, многое не ведаю про этот город.

— Никогда не поздно попытаться узнать больше.

— Нужно ли мне это сейчас?

— Ты не один. Тебя по прежнему окружают люди. Разве у тебя пропало желание показать окружающим, на что ты способен? Ты же по-прежнему стеснен в средствах.

— Я собираюсь начать все сначала в другом месте.

— М-да, — Рубака чуть нахмурился, — полагаешь, там другие люди тебе встретятся? Лучше, умней, честней?

— Там, по крайней мере, я не буду выглядеть ожившим трупом.

— Да ты сейчас вполне живым кажешься, — Жан отсалютовал гостю кубком, — твое здоровье.

— И твое, мэтр, — вежливо поклонился Ильм, — пусть дела твои будут успешны.

— Удача в делах зависит от людей, меня окружающих, — глава ночной гильдии пытливо посмотрел на некроманта.

Ильм сделал вид, что многозначительного взгляда не заметил и приналег на мясо.

На некоторое время в зале повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине. Жан Рубака сидел совершенно спокойно, и казалось, чего-то терпеливо ожидал. Непринужденная пауза в беседе постепенно стала превращаться в многозначительное молчание. Наконец некромант не выдержал.

— Я вот, что еще хотел спросить…

— Да?

— Даже не спросить… Зачем этот обед? Прости, но я не верю, что ты удостоил своим вниманием меня просто так из простой прихоти.

— Я ждал, когда ты коснешься этого вопроса. И хотел, чтобы ты озвучил его первым. Вижу, что хождение вокруг тебя по зыбкой почве намеков не приносит плодов. Ты ожидаешь конкретных слов? Не буду кружить вокруг да около. Твоя помощь мне очень бы пригодилась сейчас.

— Хм…,- некромант скомкал салфетку, — а если я откажусь?

— Вот так сразу, даже не узнав даже зачем? Не разочаровывай меня, некромант.

— Прости, уважаемый, я, конечно же, со вниманием тебя выслушаю, — Ильм мысленно треснул себя по затылку за излишнюю поспешность. Не стоит забывать, что он все еще почетный трофей на дворянской охоте и ничто не мешает Рубаке изменить свое решение.

— У нас по всем признакам назревает война, — предводитель бандитов вальяжно откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе, — и ты мог бы очень мне помочь. Скажи, сколько ты можешь удержать в узде мертвецов? Так, чтобы они беспрекословно тебе подчинялись?

— Мертвецов с сохранившейся плотью не удержу. Да и плохо они к бою пригодны. А скелетов… Думаю, десяток будет в моих руках.

— Так, — Рубака хищно подался вперед, — про бой ты точно подметил. Десять скелетов с оружием это немалая сила.

— Каждый будет стоить пяти — шести живых, если все сделать правильно, — уточнил Ильм.

— Ну, так что? Поможешь? На золото я не поскуплюсь. Тебе ведь нужно золото? И десяток Гора на это дело брошу. Все, что надо ты получишь.

— Золото нужно, но я хотел бы уехать. Хотя и не уверен, что смогу отсюда уйти после отказа.

— Что ж, жаль. Очень жаль, — Жан взял меч со стола, придирчиво осмотрел клинок и с лязгом загнал в ножны, — ты уйдешь. Я не стану сдавать тебя родственникам убитого лейтенанта. Такая меня посетила блажь. Только вряд ли ты сможешь пройти через городские ворота.

— Гор сделал мне вполне сносную подорожную.

— Возможно, но это всего лишь подделка. Ситуация в Турове осложнилась и солдаты с удовольствием придерутся к любой хоть немного подозрительной руне. Вчера на закате внезапно скончался командир северной башни. Кажется, он был твоим другом… Скончался внезапно. По официальной версии лекарей гарнизона причиной смерти стал апоплексический удар. Только я в это нее верю. И никто не поверил, тем более что сразу после произошедшего из дружины, охранявшей башню, сбежал некий молодой солдатик. В общем, стража лютует, даже не так, зверствует, ищет дезертира…

Дзанг… хрустальный бокал лопнул, разлетевшись в разные стороны бесформенными осколками.

Ильм сжал в кулак окровавленную ладонь, равнодушно наблюдая как падающие капли крови смешиваются на столе с расплескавшимся вином. Этот город никак ни как не хочет его отпускать. Что ж…

— Я согласен тебе помочь. Только платой будет не золото. Отыщи мне этого ублюдка. Живым.

 

Часть 5

Чужая игра

— Все, умные книжки оставь на потом, — Гор со стуком захлопнул книгу перед самым носом Ильма, — я ниспослан тебе свыше. Хозяин распорядился твое добровольное затворничество оставить в прошлом. Рад нежданной новости?

— Что в ней такого нежданного? — Ильм зашелестел страницами, стараясь отыскать утерянное место, — если здраво рассудить все рано или поздно заканчивается, но в моем случае на лицо откровенный перебор. Добровольное затворничество… Ха! Я, конечно, понимаю, что надо было переждать все волнения в городе и все такое прочее, но сколько можно? Я скоро на людей бросаться начну не хуже лесного волка. Мне бездельничать категорически противопоказано. Характер у меня от этого дела сильно портиться и как следствие портиться настроение у всех окружающих меня людей.

— Закрутил шарманку, — Гор попытался обиженно сморщить лицо, но не сдержался и расплылся в добродушной усмешке, — чего ты мне тут хорька трамбуешь? Я ж тебе все условия создал — книжки ученые раздобыл, по дому разрешил гулять, окна приоткрыл. А кто с девками намедни к тебе на огонек заглянул? Не я ли?

— С девками ты удачно придумал, а все остальное курам на смех. Книжки, что мне принес, я уже читал. Дом этот не забуду всю оставшуюся жизнь. Умирать буду, но со слезой умиления вспомню, что есть в нем два этажа и ровно восемь комнат. А вид из задних окон вообще достоин кисти придворного живописца — глухой двор, куча навоза и кусочек неба. Красота… Зачем я вообще из тюрьмы убежал? — Ильм придал лицу мечтательное выражение и подпер подбородок кулаком, — слушай, ты, что, правда, пришел с добрыми вестями?

— Правда. Страсти в городе улеглись. С сегодняшнего дня я и мои люди вместе с тобой. Жан дал отмашку начать работу и тебе просил наилучшие пожелания передать.

— Взаимно, — Ильм чуть склонил голову, — при встрече передай ему поклон от меня.

— Не беспокойся, — Гор задумчиво прошелся по комнате, — так… с чего бы начать разгребать эту кучу дел?

— Я могу помочь. Ты, изверг, меня на улицу выпускать собираешься?

— Да успокойся ты. Скоро порхать будешь вольным соколом. А начнем мы вот с чего.

Гор приоткрыл дверь и просунул в образовавшуюся щель голову.

— Эй, Томаш, иди сюда!

Послышались торопливые шаги и в комнату ввалился тот самый головорез, что повстречался Ильму в канализации. Завидев некроманта, он заметно стушевался, и остался топтаться недалеко от порога.

— Проходи, чего ты замер, — шикнул на него Гор, — время пришло дружно языки почесать.

Томаш послушно прошел вглубь комнаты и осторожно присел на жалобно скрипнувший стул. Большой сверток, который он держал в руках, неслышно лег на пол.

— Это мой главный помощник, — Гор указал на гостя, — зовется Томаш, как ты уже мог слышать. Томаш, это Ильм, гость нашего старшины и человек, от которого зависит одно очень важное дело. Ты уже немного посвящен в его суть. Между прочим, и твое производство в ранг мастера тоже от него зависит…

Ильм молча положил ногу на ногу и демонстративно отвернулся. Томаш засопел и, явно не зная, куда себя деть, уткнулся взглядом в пол. В комнате вместо взаимных приветствий, положенных при встрече соратников по борьбе, повисла напряженная тишина. Гор сумрачно посмотрел на обе стороны застарелого конфликта, раздраженно постучал пальцами по коленке и неожиданно взорвался.

— Какого лешего вы оба сидите, как в рот воды набрали? Ровно детки в песочнице. Куличик не поделили да? Дядя Гор придет и все сам все расхлебает, да? Ильм, ну скажи ты хоть слово! Ты ж человек образованный, умный.

— Чего это я? — огрызнулся Ильм, — это твой помощничек мою голову под дубину подставил, так пусть он и начинает, как полагается.

— Давай Томаш, кайся.

— Ну, я того…,- бандит немного неуклюже поднялся со своего места, — извиняй меня конечно, костяной мастер, не со зла я тогда… Куда ж деваться было… сам понимать должен. В общем, не хотел я. Сполна обещаюсь отработать этот изъян…

— Не хотел он, — проворчал Ильм, постепенно смиряясь в душе с необходимостью терпеть рядом с собой обидчика, — что-то не шибко бойкий на язык стал, когда дело до извинений дошло. Там внизу гораздо красноречивее был.

— Я это…волнительно как-то…

— Ладно, Томаш, забыли. Начнем отношения, как говориться с чистого листа.

— Как это?

— Уймись полумастер, — Гор обернулся к своему подручному, — все забыто. Давай о деле лучше поговорим. Ты кажется, что-то нам хотел предложить?

— Значиться так, — Томаш приосанился и явно почувствовал себя более раскованно, — я тут малек покумекал вчерась над тем, как лучше нам себя обезопасить и вот что решил. Негоже нашему новому мастеру по Турову в плаще разгуливать. Так его любой горожанин, хочешь простолюдин, хочешь, кто повыше местом, за вольного примет. А вольные у нас кто? Личности сугубо вызывающие за своей спиной всяческие пересуды. Сначала кости перемоют, потом глядишь, и в лицо внимательно всмотрятся. Хоп, а ведь это у нас убиенный некромант гуляет…

— Ты к делу ближе, — поправил его Гор.

— А ближе тут некуда. Вот, — Томаш сноровисто распустил веревки и раскинул в стороны грязную тряпку, — полушубок и шапка. Даже нашивка гильдии негоциантов есть. Приказчиков по городу тьма сколько ходит. И никто на них особого внимания не обращает. Кому до них дело?

— А ведь прав шельмец, — удовлетворенно хлопнул себя рукой по колену Гор, — как думаешь, Ильм?

Некромант задумался. Решение удачное, ничего не скажешь. Патрули на торговый люд внутри города никогда пристально не смотрят. И борода у него сейчас нужной длины. Все одно к одному. Молодой, подающий надежды приказчик. Болотный дятел в ухо. Докатился… А лицо в городе все равно придется немного изменять. Жаль, что нанесение личин слишком специфичное и тонкое искусство в магии. Не каждому по зубам. Книги и руководства иметь надо соответствующие. Это, если к вопросу подойти фундаментально. А пока… Пока если и править то совсем немного — нос изменить, разрез глаз, уши немного увеличить. С бородой это будет смотреться особенно зрелищно. Рожа получиться — разбегайся честной народ…

— Я согласен с Томашом. Нарядиться приказчиком — хорошая идея.

— А я о чем, — буквально расцвел помощник Гора то слов одобрения, — и это не все. Еще я посчитал, что железная одежка тоже не лишней будет.

Он развернул сверток поменьше и извлек из него кольчужную рубашку.

— Возьми, поводырь, ознакомься.

Ильм с довольным видом принял броню и развернул перед собой. Хорошая кольчуга. Такой доспех под одежду самое милое дело поддевать. Короткие рукава, короткий подол. И плетение редкое — восемь колец в одно. Не очень гибко, зато крепко. Такую оснастку на заказ делают и цену дерут в три шкуры…

— Дорогая вещь.

— Пусть тебя это не беспокоит.

— То есть она моя?

— Да, — Гор отодвинул носком сапога, раскинутые по полу обертки, — теперь, пока Томаш здесь, и я тоже, ты, будь добр, выкладывай свои соображения. Мы выслушаем тебя, и, глядишь, совместно придем к правильному решению.

— Соображать здесь особо нечего, — Ильм слегка пожал плечами, — все до меня сто раз придумано. Для успешного исполнения заказа сначала надо раздобыть десять мужских скелетов. Желательно в хорошем состоянии, и в хорошей комплектности. Так, чтобы позвоночник из четырех позвонков не собирать и чтобы кости в руках от времени не ломались.

— Вот он и настал, томленья час, — Гор картинно всплеснул руками, — спасибо судьбе, что не обделила в такой ответственный момент ретивыми подчиненными. Томаш, что скажешь?

— Че тут сказать? — верзила угрюмо уставился в пол. Видно перспектива копаться в могилах его тоже не радовала, — я, что ль рыть-то буду? Жмырей сохатых закнутаю и дело в карман.

— Чего? — не понял Ильм.

— Все нормально будет, — пояснил Гор, — только я бы хотел предостеречь от попыток погулять по кладбищу Роз. Там с недавних пор рыцари ордена послушания отбывают. Кто-то днем, а особо провинившиеся персоны ночью. Мертвых молитвами услаждают. В полной экипировке. Могу заметить, что смирения это занятие им не добавляет, даже наоборот…

— И некрополь преподобного Нима лучше не трогать, — добавил некромант. Он вообще считал, что городские кладбища следует оставить в покое, — слухи ходят, что там во время последней чумы тайком, в обход запретов хоронили умерших от эпидемии. А про Темный пустырь вообще лучше не вспоминать. Мало того, что там могилы никто не удосуживается помечать, так еще и закапывают все, что требует погребения. И собак и коней и людей. Все вперемешку…

— Напугали ежа голым задом, — прогудел Томаш, — я и не собирался в Турове копаться. В предместьях полно могил… Одних наших сколько прикопано.

— Тогда иди и начинай заниматься делом, — Гор указал кандидату в мастера на дверь, — и чтоб на закате здесь был с докладом. Деньги знаешь, где взять.

Томаш степенно поклонился, причем наклон его был обращен больше в сторону своего командира и вышел.

— Ну как тебе мой человек?

— Пасмурная личность, — Ильм машинально погладил затылок, где еще недавно гнездилась большая шишка, — мне кажется, что дело свое он знает, и слова попусту на ветер бросать не станет. Однако задача перед ним теперь трудная поставлена. Ты не представляешь, Гор, какое это муторное дело найти целый скелет.

— Чего тут сложного? Главное знать, где копать.

— Ничего ты не понимаешь. Чем больше костей отсутствует, даже самых мелких тем хуже получаемый результат. Впрочем, тебе все это, наверное, совсем не интересно.

— Напротив, — Гор с готовностью подсел поближе, — Жан велел мне в дело вникнуть, чтобы значит я не… Ну, то есть, чтобы я хоть что-то разумел.

— Какой в этом резон?

— Старшина считает, что для меня так будет лучше. Он вообще у нас сторонник того, чтобы люди понимали, на что идут. Пусть чуть-чуть, но понимали. Согласись тупой овцой меж жерновов попадать не самый лучший расклад.

— Соглашусь, пожалуй. И что мне тебе рассказать?

— Специально ничего. Будут вопросы, спрошу. Ведь кости это не все?

— Нет, не все, — Ильм отыскал, наконец, нужную страницу, отметил ее закладкой и отложил книгу на стол, — десять мертвых воинов дело расходное…

— Старшина денег жалеть не велел.

— Очень хорошо. Тогда давай сразу поговорим о расходах, — елейным голосом произнес некромант, — мне надо достать десять кулонов с сапфирами.

— Э… — благостное выражение медленно сползло с лица Гора, — да это леший знает сколько центуриев! И что-то подсказывает мне, что это далеко не все.

— Не все, — некромант выдержал небольшую скорбную паузу, — еще надо десять полосок золота. И это тоже не все, если честно.

— Так, — Гор взъерошил волосы, — давай по порядку. Что за кулоны?

— Самые примитивные. Сапфиры нужны величиной с лесной орех средних размеров. Оправа и цепочка роли не играют — можно заказать самые дешевые. Камень может быть не ограненным.

— Уф…,- ночной мастер несколько оживился, — так бы сразу и сказал. А золото?

— Полосы длиной в ладонь и шириной в палец.

— Объясни мне зачем?!

— Все для блага дела, — Ильм с сочувствием посмотрел на собеседника, — иначе никак нельзя.

— Тогда объясни мне хотя бы на пальцах, что к чему и мне станет немного легче.

— Охотно, — некромант встал и медленно прошелся по комнате, чувствуя, что помимо воли копирует одного из своих бывших наставников, — допустим, что Томаш раздобыл почти целый скелет. Первое, что я сделаю, это с соблюдением всех законов анатомии разложу его на полу. Так, чтобы кости заняли положенные им места. Далее наступает первый этап. Я рисую вокруг него сложный рисунок, зажигаю свечи и шепчу разные непонятные слова. Вопрос зачем? Ответ — посредством этих нехитрых действий я поделюсь с останками частью своей энергии. Энергии живого человека.

— И что? — немного подался вперед Гор.

— А вот что, — Ильм встал прямо перед ним, — моя энергия посредством заклинания поможет мертвым костям вспомнить жизнь. Я довольно грубо выразился, но точнее суть процесса не передать. То есть кости вспомнят, какими частями друг к другу крепились. Где были неподвижные сочленения, где наполовину подвижные, где были суставы.

— То есть скелет станет одним целым?

— Совершенно верно. Это самый ответственный этап и вот почему мне нужны сохранные костяки.

— А дальше?

— Что ж, — Ильм продолжил свое движение по комнате, — если все прошло удачно, то я смогу приказать скелету встать. И он встанет и не рассыплется. Второй этап работ более простой — повесить на шею сапфир и намотать на одно из ребер справа полоску золота. Сапфир будет снабжать нежить энергией, а на пластинке я напишу все необходимые руны, чтобы скелет вел себя как живой. Понятно?

— Немного. Если я правильно понял, то, надпись определяет действия. Что напишешь, то мертвец и сделает.

— Не все конечно. Сложные работы костям не по плечу. А вот грамотно с оружием управиться, вполне доступная задача.

— Ага, — Гор впал в глубокую задумчивость, — ага… Скажу только одно — в некроманты даже под прицелом арбалета не пойду… Что касается сапфиров, то есть у меня один ювелир, и по золоту он тоже работает.

Ильм вновь уселся на свое место и немного виновато заглянул в его глаза.

— Это не все.

— Ну, знаешь…

— Если ты недоволен, то пойди к старшине и пожалуйся на мои непомерные аппетиты. Он их уменьшит.

— Только не это. Я лучше сам на меч брошусь.

— Тогда постарайся выслушать меня до конца. Деньги все равно не твои.

— Да? — Гор даже привстал немного от возмущения, — а кто интересно их в закрома таскает? Своим потом и кровью?

Излив наболевшее, бандит с озабоченным видом плюхнулся обратно кресло.

Ильм едко ухмыльнулся

— Я могу продолжить сыпать соль на свежие раны?

— Говори, что ж делать… Сыпь…

— Надо оружие. Мечи или топоры.

— Десять мечей найду.

— Броня?

— Нет, ты некромант точно шутить вздумал. Зачем мертвецу броня?

Ильм вскочил на ноги.

— Послушай, мастер, мне этот безумный торг надоел. Или ты издеваешься надо мной?

— Ну что ты взъелся? — Гор миролюбиво приложил ладонь к груди, — такая сущность у меня вздорная и ядовитая. Порой ничего с собой поделать не могу. Сядь и успокойся. Обещаю, с этого момента я буду просто сосредоточием покорности и в знак моих благих начинаний спешу заявить, что предоставлю тебе десяток крепких кожаных кирас.

— Вот видишь, это было несложно, — Ильм приосанился и тоном бывалого служителя ордена добавил, — а для подтверждения чистоты твоих помыслов ты добудешь еще десять пар сапог.

— Рваных можно?

— Не возбраняется. Еще штаны каждому. Тоже можно рваные. Плащи с глубокими капюшонами. И… И…

— Ильм, а как ты будешь ножны с оружием у этой братии крепить, — вдруг озаботился Гор, — пояс то с них слетит при ходьбе. Как пить дать слетит.

— Мой учитель просто делал в ремне дополнительные дырки и поверх кольчуги туго его затягивал, а крепежные ремни ножен немного распускал, чтобы меч в бок не торчал.

— Хм…,- Гор прикрыл глаза, видимо, пытаясь себе представить данную методику, — пожалуй, сойдет. Я тебе еще и перчатки принесу. Десять пар. Чего мелочиться? Все, или нет?

— Есть у меня еще одна мыслишка.

— Ты меня уже убил, на трупе станцевал и тащишь теперь за одну ногу к сточной канаве. Что за мысль?

— Еще бы маски достать.

— В смысле карнавальные? — окончательно опешил Гор, — зачем???

— Черепа прикрыть. На случай если доведется эту компанию по улицам вести. И в бою выглядит страшно. Сам знаешь, похожие личины на боевых шлемах порой такую оторопь наводят…

— А ведь верно, леший мне под куртку, — оживился Гор, — шлемы, конечно, нам не достать, а вот маски… Помнишь, зим пять назад до нас из столицы докатилась очередная дамская мода? Вся женская половина дворянского сословия лица скрывала за подобными украшениями. Жан тогда все верно рассчитал. Мы загодя закупили большую партию и, когда пришло время, очень хорошо набили кошельки на продаже… Я поищу по закромам. Кажется, где-то должны были остаться… Слушай, давай проветримся немного, прогуляемся до ювелира, посмотрим, что у него за товар.

— С превеликим удовольствием.

— Тогда надевай тулуп, приказчик. И не страдай так… Короткий меч я тебе дам. У вас приказчиков короткие клинки в моде.

— Честное слово, ну почему не купец?

— Статью не вышел. Когда жиры накопишь, тогда милости прошу.

***

Туров встретил Ильма пронизывающим влажным ветром и пасмурным небом. В городе властвовала оттепель, и улицы потерялись в палитре черно-белых и серых красок. Высокие сугробы просели и подернулись грязным налетом. С крыш то и дело под звон веселой капели сваливался снег. Плотный наст под ногами превратился в полупрозрачное, невероятно скользкое покрытие. Воронье, немного оживившееся от нежданно пришедшего тепла, переругивалось хриплыми голосами где-то там наверху, среди бесчисленных печных труб и ржавых флюгеров. В остальном же обычная дневная суета не претерпела существенных изменений.

Ильм не ошибся, предполагая, что дом, в котором он коротал время, находится где-то в портовых кварталах. Стоило выйти на свежий воздух, как в глаза сразу бросились облупленные фасады зданий, украшенные пятнами сырости, белье, болтающееся на веревках прямо над головой, бедно одетые прохожие. Ставка Рубаки, так последнее место своего проживания определил для себя некромант, снаружи тоже имела вид самый неприглядный — закрытые некрашеными ставнями окна, местами облетевшая штукатурка, и даже плесень на надземной части фундамента. Улица, на которой она располагалась, Ильму была мало знакома, но вполне типична для этих мест — узкая, извилистая, во множестве мест пересеченная еще более узкими улочками и переулками. "Улица Кривой руки" он даже не прочитал, а наполовину домыслил почти стертые непогодой и временем

руны, проступающие на покосившейся табличке. Перед глазами всплыл план города. Самый настоящий медвежий угол. Западная окраина. Из достопримечательностей одна городская стена. До порта далеко, до западных ворот тоже не близко. Зато рядом тот самый злополучный Темный пустырь и безлюдный, скалистый морской берег. Ильм море и связанную с ним романтику не любил, считая себя от рождения человеком сухопутным, поэтому мысли о неласковых свинцовых волнах, разбивающихся неподалеку о камни, не задели внутри его никаких потаенных струн. Куда интереснее было гадать, где же располагается тот самый загадочный ювелир. Пока ясно было лишь одно — где угодно, но только не в этих угрюмых трущобах. Если только этот золотых дел мастер не находиться под постоянным присмотром Рубаки… Хорошо бы у него отыскались все десять камней. Хорошо бы Томаш нашел нужных людей и дал отмашку к началу поисковых работ. Скорее бы все это закончить. Отчитаться перед своим новым работодателем и добраться до горла Лоскута. Лоскут, Лоскутик ты мне расскажешь все. И ответишь за все содеянное. Почему-то нет никаких сомнений, что смерть Санти дело твоих нечистых рук. И любопытно будет узнать, куда тянуться ниточки от проклятой камнеломки…

Гор всю дорогу молча шедший чуть впереди, неожиданно обернулся к Ильму, видимо, желая что-то сказать, и вдруг как-то сразу поскучнел.

— Что-то случилось? — некромант попытался придать своему голосу как можно более беззаботный оттенок.

— Ради всех богов, объясни мне, что у тебя с лицом.

— А что с ним? — Ильм для пущей достоверности потрогал щеки пальцами.

— Ты сам на себя не похож, — тревожным шепотом сообщил Гор, — нос как у старого алкоголика, подбородок больше стал. Уши какие-то мясистые, прямо лезут из-под шапки… Ты не заболел случаем?

— Это не болезнь. Это чары маскировки.

— Мне это слово сегодня оскомину на языке набьет, но все рано я его произнесу еще раз — зачем?

— Я считаю, что бороды и шапки не достаточно, чтобы утаить себя от людей, знающих меня в лицо.

— От кого тебе здесь таиться? Кто тебя здесь знает? Или может, ты ожидаешь булочника своего повстречать? Он уж точно будет рад тебя видеть, потому что орден за твою голову на золото не поскупиться.

— Да откуда здесь Ольд возьмется? Он дальше соседнего кабака от дома не отходит.

— Вот видишь. Тогда нечего так паниковать.

— А я не паникую. Я на всякий случай.

— Делай что хочешь, только прошу, заранее меня предупреждай, ладно?

— Буду предупреждать. Гор…

— Ну?

— Уж если мы о Ольде заговорили… Ты можешь мне помочь?

— Не тяни кота за хвост, — Гор поддел носком сапога капустную кочерыжку.

— Твои люди могут в мою бывшую комнату наведаться?

— Вообще-то да… Хочешь вещички свои забрать?

— Да, — Ильм вздохнул, — если что-то там еще осталось.

— Шансов мало. Стража после твоего ареста наверняка там погуляла, а потом Ольд наверняка заглянул. Он проныра еще тот. Короче, ловить тебе нечего, но человечка я пошлю. Для очистки совести.

— Пусть поглядят внимательно. Меня интересует пластинка такая со странным узором.

— Посмотрим, пощупаем, — Гор подхватил некроманта под локоть и увлек за собой в малоприметный переулок.

Судя по направлению, они шли в сторону центра, но путь их чище и просторнее пока не становился. Опять пришлось держаться за стены и старательно перепрыгивать через обильно разлитые род ногами нечистоты.

— Далеко еще? — не удержался Ильм.

— Скоро придем, — ночной мастер даже не повернул головы в его сторону, — только из этого гадюшника выберемся. Эх, надо было немного раньше свернуть… Слушай, мне все эти злосчастные сапфиры покоя не дают. Неужели нельзя их заменить на что-нибудь подешевле?

— Теперь понятно, отчего ты такой задумчивый идешь и дорогу путаешь. Жаба задавила, да?

— Есть немного, — Гор подтянул подол длинного дорогого плаща и переступил через кучу отбросов.

— Спешу тебя разочаровать. Ничто другое работать не будет.

Ночной мастер лишь сокрушенно вздохнул.

Переулок закончился, и они вышли на вполне приличную с виду улицу. Здесь еще не было каменной мостовой, и в окнах стекла чередовались с бычьими пузырями, но навстречу уже стали попадаться хорошо одетые люди и появились грубо исполненные вывески, приглашающие посетить лавки ремесленников. Ильм засмотрелся на одну из них, не понимая, что может означать пивная кружка, пробитая насквозь мечом, и неожиданно получил легкий удар под ребра.

— Нам сюда, — Гор остановился у раскрашенной черно-белыми полосками двери. Краска на ней местами вздулась, кое-где стерлась, обнажив ржавые шляпки гвоздей и потемневшие доски. Ручка и вовсе держалась на честном слове.

— Скромно как-то здесь.

— Скромность украшает. Ты Ильм заходи, не топчись у входа.

Лавка ювелира оказалась довольно тесной. Узкий, длинный прилавок, ковер на стене с развешенными по нему украшениями, стол, заставленный горящими свечами, большой сундук в углу. Пахло здесь горячим воском и почему-то хвоей. Сам хозяин одет был неброско и выглядел усталым. Заметив новых посетителей, он отвлекся от оживленной беседы с клиентом и тут же буквально подскочил на месте.

— Мое почтение, — он в мгновение ока оказался возле Гора, — рад, очень рад! Какими судьбами?

— Кривыми, — ночной мастер обошел хозяина лавки, расстегнул застежку и бросил плащ на прилавок, — заканчивай свою торговлю. Поговорить надобно.

Ювелир судорожно потер ладони, явно поставленный в неудобное положение. Оставленный без внимания покупатель тем временем отложил в сторону кольцо и с недовольным видом обернулся.

Ильм поперхнулся. Бывает же такое… Мастер Ольд собственной дородной персоной. Что бы там Гор не говорил, а магия на лице сейчас как нельзя кстати. Булочник та еще сорока… Продаст за ломаный грош и не поперхнется.

— Вспомни козла, он и появиться, — тихо прошипел Гор, тоже узнавший пекаря и уже в полный голос радостно добавил, — ба, какая неожиданная встреча! Хлебный король Турова донес свою жирную задницу до трущоб! Какими судьбами мастер?

Ольд скис и немного виновато шмыгнул носом. Ильму даже на мгновение стало его жалко. Как-то не вязался нынешний вид булочника с тем, что некромант привык видеть раньше. Где напор, наглость, где властный взгляд? Сейчас перед ним лишь отчаянно скрывающий свой страх человек.

— Да я, — проблеял Ольд, — колечко вот хотел жене…

— Сходил бы на главную площадь, — со зловещей ноткой в голосе посоветовал Гор, — там спокойнее. Ты же дальше сортира во дворе без охраны не ходишь, а тут один и в такой глуши. Очень неосмотрительно, мастер. Да и я бы на пути глядишь, не попался. Про должок не забыл?

— Так вроде срок-то не вышел…,- потерянно прошелестел Ольд.

— Я напомнил. По дружески. Кстати, с завтрашнего дня, если ты не забыл, на оговоренную сумму побегут проценты, — Гор двумя пальцами ухватил булочника за пуговицу на животе, — я бы на твоем месте не о кольце сейчас думал, а о собственной душе.

— Эт..то зачем?

— Дурака не валяй при честном народе. Не заплатишь в срок, в садах ожидания коржики печь будешь. Так старшина наш сказал.

— Я всенепременно… А… А, если выплачу, что тогда?

— Разойдемся до следующей встречи.

— Все будет в наилучшем виде, — расцвел от облегчения Ольд; в нем чувствовался неожиданный душевный подъем, а так же неукротимое желание сказать что-нибудь угодное кредитору, и вообще показать окружающим, что некоторые разногласия не портят в общем дружеских отношений с грозной ночной гильдией, — сам то тоже небось пришел за подарочком хорошенькой крале?

Ольд попытался одновременно хитро и со знанием дела подмигнуть. Мол, им обоим эти сладкие мужские заботы не чужды, но глаз неожиданно подвел его и самым постыдным образом мелко и часто задергался. Нервный тик на этом не остановился и перескочил на щеку.

Гор некоторое время понаблюдал пляску мимических мышц, а потом развернул пекаря в сторону выхода. Ольд истолковал недвусмысленный намек верно и на подгибающихся ногах отбыл восвояси. Ночной мастер дождался, пока за пекарем захлопнется дверь и только после этого обратил свое внимание на владельца лавки.

— Итак, уважаемый, ты, наверное, уже догадался, что мы по твою душу пришли.

— Всегда готов помочь, — склонился вперед ювелир.

— Ильм, тебе слово.

Некромант шагнул к прилавку.

— Мэтр, нам требуется десять сапфиров.

Ювелир с трудом сглотнул слюну и протер ладонью намечающуюся лысину. В глазах его загорелся алчный блеск.

— Есть у меня в запасе камушки. Один момент, — он торопливо покинул свое место, запер входной замок и скрылся за перегородкой. Гор не обратил никакого внимания на его перемещения и принялся деловито разглядывать выставленные на продажу безделушки. Ильм от нечего делать тоже присоединился к просмотру.

Ничем особенным простенькая витрина похвастаться не могла. Большую ее часть занимали разнообразные кольца и перстни, выполненные из серебра и железа. Камни в них были мелкие, тусклые и не слишком ровно ограненные. Узор наведен нечетко и неряшливо. Из золотых изделий красовались лишь пара маленьких брошек…

— Убогий товарец, — некромант, любивший красивые украшения, разочарованно отвернулся.

— Это для отвода глаз, — Гор вытянул шею и попытался заглянуть в соседнюю комнату, — эй, мастер, ты не умер там случайно?

В ответ опять раздались торопливые шаги, и ювелир с объемистым мешочком в руках вынырнул из недр лавки.

— Покорнейше прошу ознакомиться, — тонкие пальцы развязали кожаный шнурок, и перед некромантом рассыпалась целая пригоршня темно синих камней, — можно выбирать любые.

Ильм указательным пальцем сноровисто откатил поближе к себе десять штук. Гор от процесса отбора отстранился, всем своим видом давая понять, что ответственность за неправильно сделанный выбор нести не собирается.

— Эти меня вполне устроят, — некромант хотел сначала сказать "нас", но заметив отсутствующий взгляд своего спутника, раздумал.

— Огранка требуется?

— Нет. Требуется оправить каждый камень в металл и повесить на цепочку. Без всяких затей, вроде орнаментов и гравировок. Главное требование, чтобы все было прочно.

— Все сделаю как ты сказал, — ювелир прикрыл веки, и что-то прикинул про себя, — через пять дней приходи забирать товар.

— А если подумать? — подал голос Гор.

— Через три.

— Завтра утром и попробуй не успеть.

— Но у меня еще есть заказы… Ты меня без ножа режешь. И так придется не вылезать из мастерской.

— Меня это не волнует. Не успеешь к утру, зарежу с помощью ножа. Прямо здесь.

— Хорошо, хорошо. За каждый сапфир по десять золотых, за работу по пять серебряных.

— По рукам, — Гор направился к двери, — оплата при получении заказа. И не приведи Единый, если мне что-то не понравиться. Пойдем, Ильм, не будем мешать.

— Погоди, — некромант задержался у прилавка, — мне еще кольцо нужно.

— Дам я тебе кольцо, — помощник Рубаки недовольно дернул плечом, — мы так считай, здесь все озолотили. Это надо же! Полторы сотни центуриев за раз. И где? В дешевой лавчонке. Да и вот еще что… Если ты, мой дорогой золотых дел ремесленник, кому языком про это дело ляпнешь, то пеняй на себя. Я тебе говорливый язык отрежу. Даже не так… Сначала у твоих горячо любимых жены и детишек, а потом на закуску у тебя. Я все доходчиво объяснил?

Ювелир побледнел, прислонился к стене и утер лоб.

Уже на улице, когда они отошли от лавки на довольно значительное расстояние, Гор доселе хранивший молчание неожиданно дернул некроманта за рукав.

— Что дальше?

— Ты о чем? — Ильм оторвался от размышлений по поводу того как лучше расписать руны действий. Дело в том, что методика, предлагаемая магической школой, серьезно отличалась от того, что он в бытность свою подмастерьем подсмотрел и накрепко запомнил у Хонва. Очень скоро придется сделать выбор, и от правильности его будет зависеть успех всего дела.

— Что дальше делать будем с камнями? — расширил свой вопрос Гор.

— А, ты про сапфиры… Зарядить их надо.

— Я чувствовал, что ты чего-то недоговариваешь.

— Извини, но ты не спрашивал.

— Теперь спросил.

— Ох, горе мне… Сапфир единственный из камней обладает уникальным свойством накапливать магическую энергию в очень больших количествах. У того же скелета ее хватит при разумном использовании почти на год. Заряжать его лучше всего в местах силы. Видел, небось, кое-где по лесам и полям стоят круги камней?

— Вокруг Турова их полно.

— Действующий только один. На Вороньем холме. Мне туда придется прогуляться.

— Одного не пущу, — тоном, не терпящим возражений, предостерег Гор.

— Я один и не собирался. Дай мне Томаша и еще трех парней покрепче. За пару дней мы управимся.

— Два дня много.

— Ты мне сроки-то не указывай, — стал серьезным Ильм, — если говорю два дня, значит тому быть. Скажу три, будет три.

— Не пыли попусту, — Гор хлопнул его по спине, он некромант успел заметить проскочившее в его взгляде раздражение, — хоть на неделю можешь улизнуть, я плакать не стану. Главное, чтобы толк был.

Ильм ничего не ответил. Нечего было сказать. Толк будет, и признание его трудов будет. Задача стандартная для некроманта. Просто при этом не стоит расслабляться и недооценивать окружающих его теперь людей. Одно им название — волчья стая.

***

Вороний холм издалека напоминал большой, оплывший от времени курган. И прозябать ему в полной безызвестности, если бы по воле природы не пересеклись под ним сразу несколько мощных силовых линий и чьи-то могучие руки в далекие времена не поставили на его вершине в ровный круг десять больших каменных валунов.

Жители окрестных деревень наверняка знали про странное место, а Ильм открыл его для себя совершенно случайно во время одной из прогулок по предместьям Турова, еще будучи слушателем первого курса магической школы. Редкий выходной не пропал даром. От каменных гигантов ощутимо веяло теплом, а при попытке погладить обветренный каменный бок сильно закололо подушечки пальцев. Круг работал!

Ильм тогда даже немного опешил от неожиданной находки. Все круги, которые попадались ему раньше в этих местах, были мертвы. Орден методично уничтожал следы старых культов и не щадил ничего. Странно, что этот был в полном порядке. Причем находился он практически в двух шагах от торного торгового тракта и одноименного поселения…

— Мы дальше не пойдем, — Томаш поднял руку и трое плечистых парней, следовавших за ним по пятам, послушно замерли по колено в снегу.

Ильм, шедший несколько впереди, оглянулся и не смог удержаться от усмешки. Ох уж эти суеверия, сдобренные слухами, в избытке источаемыми специальными людьми из недр Ордена.

— Томаш, чего ты испугался?

— Да мало ли, что… — протянул главный помощник Гора, с опаской посматривая на возвышающиеся невдалеке камни Вороньего холма, — мы лучше поостережемся, на всякий случай, а ты иди…

Ильм пожал плечами и, проваливаясь сквозь наст, пошел навстречу старому знакомому. И чем ближе он подходил к сокровенному месту, тем спокойнее становилось у него на душе. С ним всегда так. Все тяжкие думы и печали словно растворяются не оставляя следа и их место заполняет нечто, заставляющее полностью забыть о мирских страстях. Еще несколько шагов вперед и не останется ничего внутри, кроме единения с древними силами природы.

Некромант вошел за пределы круга и огляделся. Все вокруг по-прежнему. Снега почти нет, только неровные пятна льда на пожухлой траве и небольшие плешины снега, накиданного шальным ветром. И тепло здесь… Тепло в самый лютый мороз. Говорят, что раньше по таким местам спасались от стужи бродяги. Теперь нет. Боятся люди, а чего бояться сами не понимают.

Он подошел к широкому алтарному камню, лежащему в самом центре сооружения.

Действия, которые предстояло совершить, ничего сложного собой не представляли. Немного навыка в начертательной графике, твердое знание рунического письма. Все остальное совершиться само собой.

Ильм достал из сумки специально припасенный для этого случая древесный уголь и нарисовал ровный круг. Посмотрел на дело рук своих, подправил немного и провел из его центра десять радиусов. Затем продолжил каждый так, чтобы линии пересекли окружность. Достал амулеты и бережно разложил по точкам пересечения. Потом тщательно выверяя движения, начертил возле каждого амулета двойные руны поглощения.

Вот и все. Но прежде чем произнести заклинание стоило защититься от охочих до чужого добра проходимцев. Три руны защиты для этого вполне достаточно. Некромант не дрогнувшей рукой нанес несущие смерть знаки на камень. Теперь активация и можно спокойно дожидаться завтрашнего полудня.

Слова заклинания прозвучали неожиданно четко, звонким эхом многократно отражаясь от окруживших его широким кольцом камней. Воздух над алтарем немного сгустился и задрожал.

Ильм, стараясь не смотреть на разгорающийся магический огонь, поскорее пошел прочь. Дело было сделано.

Ноги опять увязли в снегу, и холод с жадностью запустил свои лапы под полушубок. Некромант немного подтянул ремень и пожалел об оставленном им маленьком оазисе тепла.

Томаш встретил его взглядом, полным немого укора. Хотя, если присмотреться, то в нем можно было различить и тщательно скрытое недовольство.

— Долго ты мастер. Чуть не околели здесь от холода.

— Сами виноваты, — без тени сочувствия произнес некромант и сам удивился собственному безразличию, — шли бы со мной. Там, внутри тепло.

Что-то с ним происходило непонятное в последнее время. Черстветь к людям стал прямо на глазах.

— Боязно внутрь, — Томаш смачно высморкался, — разное про эти места рассказывают. Послушаешь и охотнее согласишься рядом от мороза сгинуть…

— Со мной же ничего не случилось.

— Так то… само собой понятно… ты ж некромансер. Нет в тебе ни души, ни жизни. Ты уж извиняй, ежели что тут не то сказал. Одна, значит, только чернота.

— А ты смелый мужик, — оскалился Ильм.

— Есть такой случай. Все потому, что я на крепкую руку полагаюсь, да верный глаз, а ты на царствие мертвых…

— И философ в придачу.

— Вот это что означает?

— Значит, что в корень зришь, — Ильм помолчал немного, — да только не тому дереву.

— Будет тебе, мастер сердиться, — Томаш поравнялся с некромантом, и они пошли плечо к плечу, — я ссоры не ищу.

— Я тоже. Предлагаю остановиться в Вороних Холмах на ночь.

— Лучшего места не сыскать. Корчма добрая, и дорогая зело.

— Деньги у нас есть.

— И я про то, — Томаш указал на показавшиеся сквозь негустой лесок соломенные крыши, — нажремся, напьемся и спать заляжем. Одно меня тревожит…

— Что еще?

— Наше добро там, — бандит кивнул в сторону круга камней, — дручики лесные его не стихарят?

— Там и останутся, — Ильм общий смысл уловил и не стал вдаваться в подробности, его сейчас больше беспокоило иное, — как думаешь, местные на нас лишнего пялиться не станут?

— А че им до нас? Мы люди торговые, дела наши никого не касаемы. Таких здесь много ошивается — тракт-то под боком. Только ты вот что, сам историю выдумывай, но рогом в ил не зарывайся сильно, а я, само собой, если нужда приключиться тебя завсегда поддержу.

***

Вороньи Холмы оказались при ближайшем рассмотрении деревенькой на полсотни дворов, растянувшихся вдоль хорошо наезженной западной дороги. Недостатка в проезжающих мимо караванах здесь не было — большие города Волин, Кряжич и Моров стояли именно на этом торговом пути. Морской порт Турова притягивал многих.

Дома селян, вросшие в землю по самые окна, Ильма не впечатлили. Трактир же, возвышающийся над окружающей убогой обстановкой двумя полными этажами выглядел, как заправский щеголь в толпе нищих. Он казался островком сытой и зажиточной жизни посреди унылого сельского пейзажа. Чего только стоила крыша, на городской манер покрытая черепицей.

Некромант окинул взглядом большую площадь перед питейным заведением, отметил про себя каменный колодец, несколько больших повозок, охранника вооруженного дубинкой возле них и вразвалочку проследовал к крыльцу, украшенному сверху замысловатой вывеской с гордой надписью " Услада негоцианта".

В просторном зале было полно свободных мест. Имеющиеся в наличии посетители выпивали и закусывали степенно. Негромкий гул голосов плавно растекался меж колоннами, подпирающими потолок, и навевал смутные образы из жизни торговой гильдии. Всякие там сложные торговые соглашения, договоры, как и против кого, дружить, бесконечные, доводящие до головной боли рассуждения о процентах, сидках и полученных барышах. Ильм в этой кухне понимал мало, и поэтому решил ни в какие досужие разговоры не вступать. Игнорируя заинтересованные взгляды, он обходил стол за столом, выискивая взглядом корчмаря. Сейчас следовало быстро поесть, снять для ночлега комнату и поскорее туда убраться.

Томаш и компания послушно следовали за ним.

Ильм присмотрелся к нагруженному всякой всячиной прилавку. А вот, похоже, и хозяин заведения. Несомненно, хозяин. Высокая крепкая фигура, фартук-передник, уверенные жесты. Вон как девки прислужницы носятся под его надзором.

— Эй, почтенный, — Ильм чуть повысил голос, чтобы быть услышанным. И тут его сердце глухо ударило о ребра и провалилось куда-то вниз. Эх, надо было лицо изменить…

На него смотрел Лосось. Стражник немного похудел, отрастил эффектную бородку, но был все так же широк в плечах. Без брони и оружия, посреди кухонной суеты, он выглядел, честно говоря, немного странно.

Его вне всяких сомнений тоже узнали. Рот Лосося безмолвно распахнулся, глаза округлились. Ильм, успевший уже несколько раз предать себя анафеме, за то, что легкомысленно пренебрег маскировочными чарами, только и успел, что показать ему сжатый кулак.

Лосось среагировал не менее быстро. Рот захлопнул, глазам придал привычный прищур и с деловым видом подскочил к новым посетителям.

— Чего изволят удачливые приказчики?

— Во-первых, поесть, — Ильм замялся, пытаясь хоть немного переварить очередной выверт судьбы. И где он словечек таких нахвататься успел? Удачливые приказчики…

Они несколько мгновений смотрели друг на друга во все глаза. Что думал при этом Лосось, оставалось тайной за семью печатями.

— Так это, все, что угодно будет, — прервал паузу корчмарь, — окорок, жареная колбаса, копченая свинина.

— Окорок, — не стал мудрствовать некромант, — и выпить.

— Один момент, — Лосось щелкнул пальцами, — эй девочки, сюда.

Вскоре стол ломился от умело расставленных тарелок и кружек.

Ильм отсыпал трактирщику несколько монет и опустился на лавку. Рядом присел Томаш. Троица подмастерьев устроилась с другой стороны.

Лосось, однако, уходить не спешил. Он занял соседнюю лавку, благо рядом стоящий стол не был занят и с важным видом расправил фартук.

— Далече путь держите?

— А ты, что за спрос такой? — Томаш недовольно засопел и подцепил на нож кусок мяса.

— От простого любопытства спрашиваю, — Лосось даже бровью не повел, — можа вести какие новые случатся.

— Из Турова идем в Волин, — весомо произнес Ильм. Сидевшие по соседству купеческого вида мужички навострили уши, — намерены здесь заночевать и дождаться обоз. Комнаты у тебя свободные есть?

— Есть замечательные комнаты. Если одну возьмете на всех, то за ночь заплатите всего один серебряный центурий.

— У тебя губа не дура, — заметил Томаш, — за такие деньги перины пуховые полагаются и бабы. Есть у тебя перины и бабы?

— Пол центурия, — поддался Лосось.

За соседним столом одобрительно крякнули.

— Торг неуместен, — оборвал Томаша Ильм, — один серебрянный за две комнаты. Трое в одной комнате, двое в другой.

— Столковались, — трактирщик ловко поймал брошенную монету и отбыл по своим делам.

— Надоедливый, как осенняя муха, — проворчал Томаш ему в след.

— Просто интересно человеку, что в мире твориться. Откуда здесь новости узнать? Только от постояльцев.

— Любопытство есть ересь.

— А излишняя подозрительность?

— Это благо, потому что помогает отличить праведников от грешников.

— Удивляешь ты меня порой, — поморщился некромант, — тебе в Орден надо было идти, а не на ночные улицы.

— Я хотел, да не взяли. Сказали благости во мне мало, — Томаш допил пиво и окинул сумрачным взглядом зал, — пришлось смириться.

На некоторое время над столом повисла тишина, прерываемая лишь вдумчивым чавканьем и сопением.

— Так, — Ильм дождался пока от окорока на блюде останутся лишь отдельные волокна мяса и потеки жира, и поднялся из-за стола, — пойдем дальше смиряться. Эй, трактирщик!

Лосось подбежал на зов и вопросительно уставился на некроманта.

— Покажи комнаты.

— Прошу, уважаемые, — хозяин заведения чуть согнулся и жестом предложил следовать за ним.

Ничего лишнего в апартаментах, предлагаемых для отдыха, не было. Только крючки для одежды и кровати. Ильму и Томашу достались ложа, застеленные серыми от многократных стирок, простынями. Остальным участникам полевого выхода соломенные лежаки. Лосось опытным глазом сразу уловил иерархическую структуру маленького отряда и каждому воздал по чину. Томаш потыкал пальцем слежавшуюся солому и одобрительно хмыкнул.

— Чем жестче ложе, тем меньше страстей в душе. Отдыхайте, парни, а ты, — он обратился к самому смышленому на вид подмастерью, — как и порешили… руки в ноги и дуй до копачей. По дороге не дуркуй, и задницу под клинки не подставляй. С утра жду с хорошими вестями.

— Слушаюсь, наставник.

Молодчик повел бычьей шеей, пригладил сальные волосы и бросился исполнять приказ.

— Вот и добре, — Томаш адресовал похвалу, закрывшейся за ним двери, — теперь не грех и бока помять.

Ильм в который раз почти ничего не понял, но вникать в суть дела не стал. Ну, побежал посланник до копачей, вот и хорошо. Главное, что руки в ноги. А кто такие копачи, зачем они нужны, его совсем не касается.

Он прямо в одежде завалился на кровать, и устало прикрыл веки. Леший знает, что твориться в его судьбе. Стоило столько лет учиться, чтобы сразу же оказаться в зависимости от глупых обстоятельств… Нет, не правильно. Странных обстоятельств. Возможно, что не примени он тогда чары в Восточной башне и все было бы иначе…Нет, опять же нет. Что бы изменилось? Он не пошел бы провожать Лонфера и не повстречал бы Гийома. Не поехал бы к Хонву. А смерть Кейта случилась бы все равно. И камнеломка у Санти тоже. И смерть Санти… Ну почему, ради всего сущего, у него такое ощущение, что это все как то связанно между собой? Ощущение… Одного ощущения мало. Факты нужны. Хотя для чего? Зачем ему лезть не в свое дело? Мертвых не воротишь. Благодарности ни от кого не услышишь… Если и стоит ковыряться в этой гнилой истории, то ради того, чтобы доказать самому себе, что способен решать сложные головоломки судьбы. Отступиться просто. Один раз, два, три, а потом сам в себя перестанешь верить…

Томаш долго ворочался, сопел, кряхтел, пытаясь найти удобное положение. Наконец не выдержал, сел и стянул с себя полушубок.

— Чего ты маешься? — Ильм приоткрыл один глаз.

— Рожа трактирщика покоя не дает… Где-то я его уже встречал. И ты зачем-то кулак ему показал при встрече. Напугать хотел, али как?

— Али как, — Ильм тоже сел и беспечно ухмыльнулся, — тебе-то какое дело?

— Сдается мне, что знакомцы вы с ним.

— А не много ли ты себе братец позволяешь?

— Сколько Гор приказал. Ежели какая весточка о том, что ты жив до ненужных ушей дойдет, тогда у всех томление случиться… и у Гора, и у Рубаки. У меня опять же… И у тебя.

— Какая трогательная забота. А не пойти ли вам ребятки со своей интимной конспирацией куда подальше.

— С чем?

— Хм… Я так полагаю, ты все равно не успокоишься, — Ильм задумался. Сейчас недоговоренности были совершенно ни к чему, — это стражник с восточной башни. Там ты его видел.

Ба! — Томаш хлопнул себя рукой по лбу, — как я сам не догадался! Точно говоришь! Постой… А какого морока он здесь ошивается? И тебя он узнал…

— Значит так, — некромант пригасил в себе неожиданную вспышку ярости, — никаких тут мне выкрутасов, понял? Если с головы трактирщика хоть волос упадет, я вам устрою нежные дни. И с тебя первого начну. И лучше вам не знать, что такое маг в плохом настроении. На такое дело и моей занюханной четвертой степени сполна хватит. Хозяева жизни, что б вас…

В обычно нагловатых глазах Томаша мелькнул самый обычный человеческий страх. Он даже попытался отодвинуться подальше, но уперся плечом в стену.

— Будет тебе мастер, — он зачем-то напялил шапку на голову, спохватился и снова ее снял, — убить это ж завсегда успеется… Коли вы дружбу водите, так не зазорно будет сначала тебе с ним поговорить сглазу на глаз. Потом может сам просить будешь его того… ну, сам понял.

— Тоже мне, нашелся хранитель истины. Без тебя знаю, что делать, — раздраженно бросит Ильм, — вечером обязательно спущусь вниз и поговорю с ним. Но, предупреждаю, без тебя.

— Ни как не выйдет.

— Не понял…

— Я в сторонке посижу. На всякий случай. Такой приказ.

— Вот наказание на мою голову, — некромант скрестил руки на груди, подошел к окну и присмотрелся к начинающемуся снегопаду, — а если тебе прикажут с кафедрального собора прыгнуть?

— Прыгну, — без тени сомнения отозвался Томаш.

— Все, убедил, — Ильм решил и не углубляться в тонкий вопрос служебного рвения и не доводить дело до абсурда, — делай, что считаешь нужным. Пока. И объясни мне кто такие копачи?

— Дык…Это те, что кости тебе взялись добыть. Я еще вчерась договорился с тремя местными. Не отсюда они, а с соседней деревеньки. Обещались все исполнить со всем возможным старанием. Однако присмотр все равно нужен. Я там ни к чему, а мальчишке в обучение побыть полезно. Пусть пустяковое, но задание. Вот и послал, заодно завтра будем знать как там дела.

— А они его не обидят? — поддел Ильм

— Ни, — совершенно серьезно сообщил Томаш, — со мной ходят только те, кто за себя постоять обучены. К тому же там уже один наш человек есть. Да и что простые селяне могут? Тьфу…

Некромант не стал вникать в подробности. Не его забота. Раз люди обучены, значит, с них и спрос. И с Томаша спрос соответственно.

— Я ложусь спать, — тоном, не терпящим возражений, произнес он, — потроудись разбудить меня после заката.

— Я вообще-то тоже хотел…

— Не моя забота. — Ильм повернулся к Томашу спиной и до ушей укрылся полушубком, — ты дан мне в помощь, а не я тебе.

Бандит что-то пробубнил недовольно, но спорить не стал. Возможно, имело смысл как-то более аккуратно изложить эту просьбу, что бы раньше времени не вызывать к себе негативного отношения, но некромант чувствовал, что начинает идти вразнос. И противодействовать новому состоянию души никакого желания не имел.

Сон навалился на него сразу и окутал пеленой быстро сменяющих друг друга совершенно безумных образов. Были там и былые эпизоды из жизни и что-то еще совершенно невероятное, ускользающее от восприятия, но заставляющее сердце учащенно биться. Потом появился Хонв с кадилом в руке и, грозно встопорщив бороду, приказал отречься от употребления пива, а из-за его спины неожиданно выглянул Гийом и загадочно усмехнулся целой половиной лица. Ильм зачем-то потянул к нему руки, но брат куратор вдруг расплылся как кисель…

Потом Ильм оказался на большой поляне посреди зимнего леса. Он попытался сделать шаг, но ноги намертво вросли в снег. Вокруг затеяли хоровод прозрачные тени. Ильм попытался присоединился к странному танцу и ударил колотушкой бубен, неведомо как оказавшийся в его руках. Бубен задрожал, загудел и обратился в меч. Тени испуганно шарахнулись в стороны. Ильм попытался отбросить оружие прочь, но рукоять прочно приросла к его ладони. Он рассмеялся и взмахнул клинком. Меч запел, рассекая воздух, и вдруг обратился в птицу. Ильм подбросил ее вверх, желая отпустить, но птаха мертвым комком, раскинув крылья, упала к его ногам…

Вспышка и перед ним стоит, загадочно улыбаясь, мертвая эльфийка. Ильм попытался прикрыть глаза рукой, чтобы защититься от неимоверно яркого света, но эльфийка неожиданно позвала его за собой. Он сощурился и побрел вслед за ней, стараясь не упустить из виду расплывающиеся контуры призрака…

Похлопывание по спине и сон разлетелся рваными клочками.

— Солнце село, — Томаш для верности еще потряс некроманта за плечо.

— Ага…,- Ильм сел и тут же поморщился, — голова болит…

— Закажи вина.

— Вниз пойду, тогда и закажу, — некромант качнул головой и страдальчески скривился.

Что и как случиться он не загадывал. В том, что Лосось не удержится от соблазна поговорить, он не сомневался. Вообще к неожиданной встрече он решил подойти с философским спокойствием. Как к еще одному дару судьбы. Сейчас он спуститься вниз и все станет ясно.

Он наскоро привел себя в порядок вышел в темный коридор.

Общий зал деловито гудел и звенел вилками и ножами. Ильм достаточно сухо пожелал хозяину корчмы доброго вечера, оплатил кубок с вином и выбрал самый дальний из пустующих столов. Некоторое время он молча потягивал напиток, наблюдая за деловито снующим из угла в угол Лососем. Вот корчмарь перебросился парой слов с дородным мужчиной в дорогой одежде, вот указал служанке на посетителей, ждущих заказ, вот собственной рукой напластал мяса и подал с обезоруживающей улыбкой долговязому парню. Ильм покачал головой. Где он так наловчился? Ага, а вот и Томаш снизошел… Взял кружку пива, скользнул, как бы невзначай взглядом по подгулявшей публике и ушел ровнехонько в противоположный конец зала. Лопается, небось, от любопытства. Ничего, не все коту масленица…

Лосось тоже взял в руки кружку и направился прямиком к некроманту.

— Позволит мастер присесть рядом? — нарочито громко поинтересовался трактирщик.

Ильм с равнодушным видом указал на место напротив и про себя пожелал Лососю прикусить язык. Чего кричать на всю округу, когда никому вокруг дела нет до них? Зачем лишнее внимание привлекать? Пока никому до них дела особого нет. Кто ест, кто пьет, кто беседы ведет. Один Томаш страдает в отдалении. Пусть так все и остается.

— Это ты, или не ты? — после непродолжительного молчания в лоб залепил Лосось.

Видно этот вопрос мучил его больше, чем дневная выручка.

— Я. А ты?

— Я это… Фу… А то я истомился за день. Всю голову обломал. По всему не должен ты по земле ходить, а тут вон…

— Мне обратно в могилу улечься?

— Шуткуешь? — в голосе корчмаря мелькнула тревога.

— Шуткую.

— Ты как выжил, лейтенант?

— Череда случайностей, — Ильм отпил вина, — и какое-то не очень правильное везение.

Смог сбежать из тюрьмы. Теперь на вольных хлебах.

— С этими что ли? — Лосось указал газами на Томаша.

— Это временно.

— Они не знают такое слово.

— Я научу.

— Горячий ты, как задница после парной. Рубака и не таких голубцов обламывал. Гладко стелет, да жестко спать.

— Ты знаком с моим товарищем?

— Какой он тебе товарищ, — Лосось презрительно скривился, — там каждый друг друга сожрать готов. За деньги. За власть. За красивое оружие. Знаю я Томаша, и он меня тоже смотрю, признал. Частенько у восточной башни сталкивались. Проклятая суета… Монетка в карман и дельце обустроено. А куда прикажешь деться? Страшные они люди…

— Оставь, Лосось. Ты не открыл для меня истины.

— Мне то что, я просто так… Ты какими судьбами здесь?

— Так, дела. Лучше расскажи, как ты в этих краях оказался.

— Обхохочешься, — Лосось не очень весело усмехнулся, — лежу раненый, охвачен, значит, всеобщим вниманием, и вдруг однажды поутру образуется возле меня двоюродная тетка. Думаешь, она меня про здоровье спросила? Куда там… Без особой скорби в голосе сообщила, что дядька мой копыта отбросил… Такие крендели… А он как раз этим заведением и владел. И, представляешь, перед смертью это хрыч все под меня списал. Мол, никто лучше не справиться… Я сначала ни в какую… Я ж солдат всю жизнь. А потом покумекал, а на что мне эта служба сдалась? Ну, дослужусь когда-нибудь до сержанта, и что? Если дослужусь… Вечно торчать на этих проклятых воротах? А не пошло бы все… Короче, согласился. Рассчитался со службой, и… Знаешь что самое обидное? Самое обидное, что никто даже не пожалел, что Лосось, ветеран последней войны, честный… ну почти честный служака решил уйти… Никто даже доброго слова не сказал… В общем, теперь у меня новая жизнь. Дело я освоил быстро. Паре дурачков местных, решивших, что теперь им тут молочные реки потекут, по сопатке лично навернул и блаженствую. Деньги капают потихоньку, еда отменная, девки под боком. Чего еще надо? Меч и сбрую свою взял сюда. Когда накатит, наряжаюсь в броньку и на заднем дворе клинок верчу, пока семь потов не сойдет. Кстати, я на тебя обижен…

— За что? — удивился Ильм.

— Мог бы меня навестить в казармах, и Оле тоже.

— Я хотел, — некромант виновато потупился, — Санти не велел.

— Это в его духе. Как кстати он там поживает?

— Умер Санти…

— Как умер? Как это умер? Да его оглоблей не перешибешь. Ты что говоришь такое? Он не может…,- кружка в руках Лосося дрогнула, — умер…

Глаза его подозрительно покраснели.

— Где это случилось?

— Внезапно. Прямо на службе. Служебное расследование провели и пришли к единодушному выводу, что случился апоплексический удар на фоне излишней любви к зеленому змею.

— И ты в этот бред веришь? Веришь, что вот так на ровном месте такое могло случиться?

— Не верю. Ты это… не возбуждайся так, косятся на нас… Я смерть Санти просто так не оставлю. Есть у меня мыслишки кое-какие. Кое-кто заплатит за это…

— Уж ты отомсти, — Лосось яростно стиснул кулак, а потом и вовсе сжался, словно готовясь к прыжку, — хочешь, я тебе одну гнилую историю поведаю?

— Ты о чем? — Ильм окинул собеседника внимательным взглядом.

— Живет здесь недалеко пастух местный, — бывший стражник, часто заморгал, и отвернулся, — извини, лейтенант, что-то сомлел я… Так вот у пастуха этого есть сынок непутевый. Не пришей к шубе рукав. Бугай вымахал такой, что пахать можно. Он же недоносок все ищет, где пожирнее кус ухватить… Короче все бы ничего, да заявился он намедни ко мне с дружками выпить… Для деревенских вообще-то есть еще одно заведение попроще… Ну, по деньгам… У меня клиенты солидные, но местная рвань иногда нет да разживется парой серебрянных, и тогда прут сюда как одержимые. Для форсу, значит… Ну я им жратвы по деньгам накидал, вина дешевого принес. Девки то мои бояться таких уродов, а я их не принуждаю. Сам обслужу, да заодно если надо кулаком на закусь отмечусь. Верчусь я около стола, а сам в пол уха слушаю, что они там брешут с пьяных глаз. И тут этот пастухов сын ни с того ни сего вдруг и говорит, что мол он самый тут бывалый боец. Дружки его на смех сразу подняли, мол, он и с колом управиться не сможет. А этот взъерошился и на тебе… говорит, что на город с мечом ходил и едва голову не сложил…

— Враки, — подытожил Ильм.

— Что у трезвого на уме… Может, и прихвастнул немного, конечно, — Лосось отпил пива, — ты сомневаешься?

— Время прошло достаточно с тех пор, — некромант вздохнул, — вся эта история наверняка докатилась и сюда. Он ее услышал и решил перед дружками перья распушить.

— Может и так. Только я точно знаю, что он к лесной братии вхож. Он здесь в деревне налетами бывает, а так все больше лесу ошивается. Что, если он там про нашу башню услыхал?

— Ты мне сейчас предлагаешь его за мошну подержать, — Ильм внимательно посмотрел на собеседника, — я правильно понял общий смысл?

— Да.

— А ты?

Лосось опустил голову.

— Я не могу, Ильм. Я ж тут теперь при деле. Фигура так сказать. Не гоже мне, сам понимаешь… весь я на чужих глазах.

— Выходит, ты меня нанять пытаешься? — изумился и одновременно немного возмутился некромант. Всему, знаете ли, есть разумные пределы. Если дело и дальше в таком темпе пойдет, то его обычные смерды ровней посчитают. Но в словах стражника был резон…

— Да Единый с тобой, ты меня не так понял, кто я, а кто ты, — стушевался Лосось, явно почувствовав, что перегнул палку, — только обида то общая. Или забыл, как сам мечом махал той ночью?

Ильм погрузился в думу. Разумно подходя к делу, следовало отказаться от лишней мороки. Мало ли кто где чего сказал? Он, что на каждого бросаться будет с чужой подачи? Но раз Лосось говорит, что ниточка в лес тянется, то, наверное, не стоит его словами пренебрегать. Пусть она кажется тоненькой и непрочной, но кто знает, к чему она может привести. Раз уж он решил в этом дерьме копаться… Ночь впереди длинная. Если постараться, то можно успеть. И самое главное — неизвестно когда он еще в этих краях окажется.

— Как звать твоего налетчика?

— Кошва, — Лосось с облегчением распрямил спину, — только нет его сейчас в деревне. — Откуда знаешь?

— Девки мои видели. Сказывают, что с мешком за плечами в сторону леса пошел. Там он сейчас.

— Лес большой…

— Ты ж маг.

— И что с того? Я как гончая буду вынюхивать следы, что ли? — Ильм щелкнул пальцами, — гончая… А у тебя случаем, нет ничего пахнущего этим Кошвой?

— Было кое-что. Смотри, лейтенант, все одно к одному ложиться, — произнес Лосось задумчиво и неожиданно ловким движением поймал за платье проходящую мимо служанку, — скажи-ка, дорогуша, а грязные тряпки когда стирали последний раз?

Девушка наморщила хорошенький носик и покраснела.

— Ну? — требовательно дернул рукой трактирщик.

— Четвертый день в кучу валим… Завтра стирать на реку понесем.

Ильм с большим подозрением покосился на корчмаря. Что там за грязные тряпки такие?

— Вот что, — Лосось еще немного подтянул за платье, так что бедро служанки коснулось его плеча, — там должно быть полотенце такое зеленое, все в крови засохшей. Живо сбегай, найди и мне доложи. Полотенце сюда не носи.

— Как мастер изволит.

— Ты вообще о чем? — некромант проводил задумчивым взглядом тонкую талию девушки.

— Ты ж след собрался брать. Или я ослышался?

— Я пока не решил, как лучше поступить.

— А если я скажу, что у меня его кровь имеется? — подмигнул ему Лосось, — тогда что скажешь?

— Ты бил его что ли?

— Кулаки, если честно, чесались, но у щенка сама кровь носом пошла, да так сильно, что пришлось полотенце давать. То ли выпил лишнего, то ли хворь какая у него. Не знаю…

— Мастер! — та самая служанка радостно помахала рукой из-за прилавка, — нашла!

— Скройся, дура, — рявкнул на нее Лосось и обернулся к Ильму, — теперь дело за тобой, если и вправду решил помочь.

— Не помощь это… сам не знаю что. Ну да ладно, — Ильм поднялся с лавки, — ты уверен, что кровь именно его?

— Как тебя вижу.

— Будь по-твоему. Ты иди по своим делам, а тряпицу эту пусть кинут на задний двор, так, чтобы я нашел. Ну, где-нибудь около двери. И красавиц своих до утра не отпускай от себя. И вот еще что… Орден Единого здесь есть?

Лосось снизу вверх посмотрел не некроманта. С опаской посмотрел, тревожно и с какой-то холодной отстраненностью, как будто сейчас меж ними пролегла незримая черта, которую стражник ни за что на свете переступать не желал.

— Орденцов здесь нет. Тряпицу брошу у двери.

Ильм молча встал, обошел оставшегося сидеть за столом корчмаря, и вернулся в свою комнату. Натянул на себя полушубок, и перепоясался мечом. За спиной тенью возник Томаш.

— Далеко собрался, мастер?

— Прогуляться хочу по морозцу.

— Я с тобой.

— Тогда меч прихвати.

— Гор велел в жмуки не встревать.

— Это моя война, Томаш. Ты и Гор здесь совершенно ни при чем.

Некоторое время они стояли на пороге и буравили друг друга пристальными взглядами. Томаш опустил глаза первым.

— Я все равно пойду с тобой, — помощник Гора подошел к своей лежанке и взял меч, — вдвоем сподручнее будет, хоть и не знаю, что ты задумал.

— В лес пойдем.

— В ночи? — Томаш хмуро свел брови, — дурное дело. Там вон в конце коридора дверца есть. Я пока ты спал, от неча делать в ее замке поковырялся. Оказался за ней черный ход. Как раз во двор. Уйдем и вернемся, никто и не заметит.

— А парни твои?

— Спят, голуби.

— А если проснуться, а тебя нет?

— Они привычные к такому раскладу.

— Тогда пойдем.

Ночь выдалась морозная. В бездонном черном небе мерцали звезды, снег громко хрустел под ногами, сугробы в свете луны переливались россыпью драгоценных камней.

Дым из труб тянулся вверх и, то здесь, то там потрескивали от холода бревна. Ильм вдохнул полной грудью чистый обжигающий воздух и мысленно прикинул расположение комнат в трактире. Дверь с кухни должна быть совсем рядом.

Некромант свернул за угол и тут же вынужден был поспешно спрятаться за большой колодой, очевидно предназначенной для рубки мяса. Томаш бесшумно упал на колени и прислонился к стене, приняв совершенно невообразимую позу. Ильм даже испытал чувство зависти — теперь бандит даже вблизи больше напоминал неровно сваленную кучу дров с накинутым на них сверху полушубком. Выучка — дело великое…

Впереди послышались звонкие девичьи голоса.

— Видала, какой гость статный у нашего хозяина?

— Молодой, а волосы наполовину седые.

— Это хорошо, значит опытный мужик…

— Ты все про одно. Небось, уж чешется везде.

— Ой, девки, да ладно вам. Он сидел и не смотрел даже на нас.

— Можа хворый?

— Можа и так… Ой, идемте уже в тепло.

— Что, по хозяйским рукам стосковалась?

— Хи-хи-хи…

Послышались торопливые шаги. Хлопнула дверь.

Ильм подождал еще немного и выглянул из своего укрытия. Двор, залитый лунным светом, был пуст. Лишь покачивалась на веревке большая, похожая на простыню тряпка, да парила воткнутая в снег не то кастрюля, не то чугунок.

Некромант обернулся к Томашу. Куча дров шевельнулась, стала вновь похожа на человека.

— У самого крыльца полотенце должно валяться, заскорузлое от крови. Принеси.

Томаш, не говоря ни слова, повиновался. Проскользнул мимо колоды и так же проворно вернулся, сжимая в руке добычу.

— Вот, — он качнул перед некромантом своим трофеем, — что теперь?

— В чисто поле пойдем.

Томаш придал себе самый, что ни на есть равнодушный вид, но когда они уже вышли за околицу, вдруг не выдержал и заглянул некроманту прямо в глаза.

— Ты че задумал, мастер? Ты того, ты учти, я ножа не боюсь, а от колдовства немею просто…

— Я тебя с собой не тащил.

— Скажи мне толком…

— Придется потерпеть.

Лицо Томаша немного вытянулось, и бандит надолго замолк.

Ильм оглядел постепенно надвигающийся лес и мысленно пожелал себе удачи. Вся надежда была на то, что он хранил необходимый для осуществления намеченного плана материал. Только бы были кости. Магии на воплощение задуманного в жизнь у него хватит…

Некромант остановился лишь тогда, крыши Вороньих Холмов, стали едва видны. Томаш встал, как вкопанный, рядом и неожиданно себе под нос засвистел незатейливый мотивчик, с тревогой поглядывая по сторонам. Кажется, кандидат на звание мастера действительно нервничал.

— Не свисти.

Свист сразу же прекратился.

— Отойди немного, — некромант обломал сухой стебель одинокого борщевика, — и на всякий случай прикуси язык.

— А что будет? — настороженно вытянул шею Томаш.

— Увидишь. Только не суетись и не ори громко. Помни, что ты от магии немеешь.

— Ага…

Ильм начертил на снегу руну призыва. На всякий случай добавил две малые руны усиления и твердо, словно на экзамене, отчеканил заклинание. Нет, не зря он столько времени потратил на изучение рунной магии. Дни и ночи бесконечной зубрежки. Десятки сложнейших чертежей… Зато теперь он волен распоряжаться даровнной ему силой почти в любых условиях.

Рисунок начал светиться синим цветом. Лунной ночью это выглядело очень красиво и немного зловеще. Даже Томаш зачарованно уставился на игру магических красок, забыв, что на дух не переносит колдовство.

Далее должна была следовать совершенно необязательная часть, больше рассчитанная на публику, но Ильм решил ей не пренебрегать в чисто воспитательных целях.

Он развел руки в стороны, и запрокинул голову.

— Зверь падший, лютый, по зову крови и силы, восстань, приди и склонись у ног моих!

Эхо от его голоса рассеялось, и вновь только ленивый собачий лай изредка нарушал тишину. Время шло, но ничего ровным счетом не происходило. Ильм придирчиво проверил рисунок. Все так. Углы соблюдены, векторы имеют верное направление. Насколько, учитывая усиление, он охватил окружающие земли? Лиги на полторы, от силы на две. Должен же хоть кто-то откликнуться…

— Ну что? — Томаш оставил созерцательное настроение и начал приплясывать на месте, стараясь согреться, — и где зверь лютый?

В голосе его послышалась тщательно скрытая издевка.

— Идут, — с облегчением объявил некромант, разглядев едва заметное движение у кромки поля.

— Эк. п… — Томаш засунул в рот перчатку и присел.

Они действительно шли. Четыре волчих скелета, проваливаясь в снег и словно не чувствуя его глубины. Это был успех. Ильм, очень довольный собой усмехнулся. И пусть нет сейчас ни восторженной публики, ни оглушительных оваций, зато есть ожившие останки четырех достаточно крупных особей. Он-то рассчитывал, что едва оживит хоть одного доходягу. И это в условиях сильного мороза, когда магические поля особенно нестабильны. Хорошо, очень хорошо.

— Быстрее! — повелительно крикнул некромант.

Нежить перешла на бег. Теперь ее можно было рассмотреть достаточно подробно. Картина для непосвященного действительно выглядела страшно. Такое было чувство, что мускулистые, поджарые тела лесных хищников просто стали прозрачными, так естественно выглядело движение мертвых останков. Казалось, не было силы способной остановить это движение. Нет, разумеется, сила такая существовала, но по большей части магическая. Обычное холодное оружие было практически бессильно — пока под ударом меча или топора успеют рассыпаться усиленные колдовством кости, клыки успеют разорвать плоть… Ильм подумал немного и прошептал еще одно простенькое заклинание. В пустых глазницах зажглись багровые огни.

Скелеты не обращая внимания на Томаша, подошли к некроманту почти вплотную, покорно замерли и склонили черепа, как в поклоне.

— Дай-ка мне полотенце, — требовательно протянул руку Ильм.

Томаш сделал в его сторону несколько неуверенных шагов, подал требуемое, снял шапку и попытался пригладить вставшие дыбом волосы.

Некромант, не обратив на него внимания, скомкал полотенце и прошептал ключ перехода структур. Грязная ткань прямо на глазах истаяла зеленым огнем, и в руке мага заплясал белесый сгусток энергии.

— Ищи хозяина этой крови, — Ильм поднес холодное пламя к черепу одного из волков. Сгусток поблек и словно втянулся внутрь костей.

Скелет, не поднимая головы, потрусил в сторону леса.

— Идем Томаш, — распорядился некромант, застревая в снегу, — отставать нам никак нельзя.

Бандит не заставил себя просить дважды. Он пристроился за правым плечом Ильма и молча пошел следом. Некромант был готов поклясться, что в молчании этом буквально плескался молчаливый упрек.

Ночной зимний лес встретил их причудливой игрой черных теней и давящей, пригибающей к земле тишиной. Нежить к красотам подлунного мира оказалась совершенно равнодушна. Поисковый скелет пер напролом, не утруждая себя выбором удобного пути. Он с легкостью перелезал через упавшие деревья, нырял в глубокие овраги, перепрыгивал пни и с треском продирался сквозь сплетения затвердевших от мороза ветвей. Ильм старался не отставать, время от времени заставляя проворную нежить сбавлять ход, но тварь, разгоряченная магически переработанной кровью, никак не хотела идти медленно. Пару раз скелет, убежавший далеко вперед останавливался сам и, словно поторапливая хозяина, поворачивал к нему клыкастый череп. Ильм, глядя на нетерпеливо бьющий по снегу костяной хвост, холодел, но всякий раз заставлял себя перебороть подступающее к горлу волнение. Пока все было под его контролем, да и остальные три костяка вели себя послушно — убежать не пытались, признаков агрессии не проявляли…

— Чуешь, дымом пахнет? — неожиданно напомнил о себе Томаш, — костер жгут где-то недалече.

Ильм остановился, мысленно придержав рвущуюся вперед гончую, и принюхался.

— Не чувствую.

— Было, — Томаш нагнулся и принялся вытаскивать снег из-за голенища сапога, — ветерок принес. Ты своих… э… короче тварей своих попридержи немного. Пусть постоят, отдохнут, а мы давай пойдем вперед и посмотрим. Негоже будет, если мы такой толпой выскочим. Мало ли кто там засел.

Ильм принюхался еще раз. Да, точно, прав Томаш. Пахнет дымком. Стоило только ветру слегка подняться. Действительно надо сначала посмотреть, а потом уже думать, что делать.

— Пойдем, посмотрим.

— А эти?

Некромант взмахнул рукой, и скелеты послушно разлеглись по сугробам.

— Так лучше?

— Нехай лежат, — Томаш нахлобучил шапку на глаза, — мне так спокойнее. Вон смотри — впереди овражек видишь? Нам туда.

— Нет. Чуть левее надо. И овраг в стороне окажется.

— У меня нюх как у собаки. Говорю, через овраг нам идти придется.

— Иди куда хочешь.

Томаш недовольно пробурчал что-то себе под нос, но спорить больше не стал. На лице его растеклась злорадная усмешка, мол, ну веди, посмотрим потом, кто из нас был прав.

Прав оказался Ильм. Они пересекли небольшой ельник, потом заросли орешника и оказались у края большой лесной поляны. Некромант прислонился к толстому березовому стволу и настороженно замер. В лунном свете впереди были видны два больших вросших в землю барака, и еще сарай какой-то в отдалении, или не сарай… Ильм прошептал заклинание ночного глаза.

— Твоя правда вышла, — негромко бросил Томаш, заняв позицию за соседним деревом, — вон и костерок горит… Лишь бы собак здесь не оказалось.

— Собак не вижу, а люди есть… Пятеро с луками, но это не охрана. Просто так болтаются.

— Ты всех сосчитай, — нетерпеливо потребовал Томаш и деловито почесал нос о кору.

— Полтора десятка вижу.

— И что теперь?

— Не знаю еще, — некромант задумчиво погрыз замерзший прутик, — как думаешь, кто это?

— А че тута думать? Тати лесные. Кто еще будет в такой холод по лесам плешь морозить?

— Вот что, — решился Ильм, — я пойду, попробую с ними по-хорошему поговорить, а ты, если хочешь, побудь здесь.

— Ты сдурел, парень? — голос Томаша задребезжал от возмущения, — ты с кем полюбовно сладить решил? Вот с этими? Стрелу в пузо получишь и весь оборот.

— Меня они стрелой не возьмут. Слушай, а ты мог бы отличить кто из них кто? Ну, вы ж вроде одно дело делаете…

— Издеваешься? Нашел, кого ровнять. Это шваль лесная, а я… я сам знаешь кто. Поди, их тут разбери, кто при делах, а кто так, по дороге пристал к обозу… По внешнему виду так и вообще это неотесанная деревенщина, решившая зимой подзаработать деньжат на большой дороге. Ты сам посмотри. Ну, кто так лук держит…

— Разве Рубака не имеет за стенами города отряды? — удивился Ильм.

— Ни в коем разе. Он только в Турове распоряжается.

Ильм присмотрелся к лагерю и в душе согласился с главарем ночной гильдии. С этой лесной вольницей серьезных дел не совершить. А просто так знать, что вне стен у тебя вроде бы есть еще люди… Сегодня есть, а завтра предложит им кто-то другой куш пожирнее, и все, нет людей.

— Твои предложения, Томаш.

— Не знаю, честно не знаю. Тварей твоих они могут испугаться, а могут и наплевать на бродячие кости. У них вместо голов пни трухлявые. Или разбегутся по лесу, как зайцы, поди их сыщи. Места эти они точно лучше нас с тобой ведают… Надо как-то неожиданно с придыханием, так сказать… Народ-то дикий от такой скотской жизни. Гончая твоя раньше времени не развалиться?

— Не переживай, — Ильм плотно запахнул полушубок, — пойду, попробую развлечь почтенную публику по-хорошему. Не получиться, тогда сделаем по-плохому.

— Стой, — Томаш снял с головы шапку, словно прощаясь с преждевременно ушедшим из жизни товарищем, — я с тобой. Ежели тебя здесь порешат, то Гор мне башку отрежет. Так что пропадать нам вместе…

По-хорошему не вышло с самого начала.

Первым нежданных гостей заметил лучник, непринужденно справлявший малую нужду, в некотором отдалении от лагеря. Стрела, выпущенная им, ударилась о выставленный Ильмом легкий одноразовый магический щит и, кувыркаясь, отлетела в сторону. Не в силах осмыслить явный конфуз, стрелок громко крича и подтягивая на ходу штаны, побежал в сторону костра. Судя по суете сразу поднявшейся в лагере, он был услышан.

— Ща нас будут убивать, — подвел черту помощник Гора.

— Встань за меня. Я если что стрелу от тебя отвести не смогу.

Помощник Гора живо убрался за некромантскую спину.

Ильм посмотрел на образующееся впереди токовище и вынужден был признать правоту Томаша. Вином поить и кашей кормить их здесь явно не собираются. Но и лучники что-то не торопятся повторно стрелять. Стрелы на тетиву положили и ждут чего-то. Значит, как принято у лесной братии их сначала учтиво примут, потом ласково отберут добро, а после со слезой на глазах пустят в расход.

Некромант еще раз оглядел приближающихся плечистых мужичков в драных зипунах. Оценил по достоинству не сулящие ничего хорошего ухмылки на небритых рожах, проникся размерами шипастых дубин и мысленно призвал к себе всю стаю. Придется объяснять на пальцах, в чьих руках сила. Возможно, народец еще успеет встать на путь истинный.

Нежить подоспела как раз в тот трогательный момент, когда меж хозяевами и гостями оставалось не более двух десятков шагов. Костяные волки с двух сторон обтекли неподвижно стоящего некроманта и выстроились перед ним в ровную шеренгу, оскалив клыки.

Как и следовало ожидать, неожиданное подкрепление повергло лесных жителей в глубокий шок. Кто-то громко вскрикнул, кто-то не удержался и от полноты нахлынувших чувств издал не менее громкий звук с противоположной стороны организма. В общем, куражу в толпе явно поубавилось, лица стали постными и ноги разбойников как-то сами собой стали делать шаги назад. Шаги не очень большие, так, чтобы потом, если доведется остаться в живых, не слишком стыдно было посмотреть в глаза товарищу, отчетливо дрожащему рядом…

Ильм, уловив внутренним чутьем, что момент, когда он будет услышан, настал и только открыл рот, чтобы поприветствовать честную компанию, как два неопределенного возраста крепыша с правого фланга неожиданно заорали дурными голосами и, махая перед собой дубинами, кинулись в атаку. Нежить на неожиданный финт разбойников отреагировала мгновенно. Два скелета, противно скрипнув костями, прыгнули им наперерез. Один из нападавших вообще не успел ничего сделать. Призванный волк с силой ударил его в грудь и повалил в снег. Второй безумец оказался чуть проворнее и даже успел замахнуться, но только лишь и всего… Зубы с хрустом сомкнулись у него на предплечье, скелет резко дернул черепом в сторону и рука, отлетела в сторону вместе с рукавом тулупа.

— А — а-а, — пискляво и очень жалобно заскулил смертельно раненый налетчик, изумленно глядя как его собственная кровь тугим темным фонтаном вылетает из раны, — а-а-а-а.

Он повернулся к своим подельникам, словно прося помощи. Кровь хлестанула по вытянувшимся, уже почти лишенным осмысленного выражения лицам. Это стало последней каплей. Люди побежали в разные стороны. Толкаясь, падая, теряя оружие.

На месте остался стоять лишь один — невысокий, выглядевший узкоплечим, даже в толстой зимней одежде. В его руке неожиданно блеснул нож. Взмах клинка и затянувшаяся агония его товарища прервалась.

Ильм шагнул вперед и раскрытой ладонью вперед вытянул правую руку.

— Видят боги, мы не искали смерти.

— За такими как ты смерть идет по пятам, — атаман, а некромант совершенно не сомневался, что перед ним именно он, обтер нож об одежду убитого.

— Не всегда, — Ильм указал на еще одного крепкого прижатого костяными лапами к земле человека, — этого я оставил в живых.

— Тогда пусть твоя страхолюдина с него слезет, — узкоплечий сложил руки на груди, с видом человека внезапно вспомнившего, что находиться в непосредственной близости от не слишком дружелюбно настроенной стаи собак.

— Отпусти его, — некромант взмахнул рукой.

Нежить послушно слезла с жертвы и, вильнув хвостом, улеглась у ног Ильма, не забывая при этом злобно скалиться в сторону неприятеля. Кто бы знал, каких сил требовал этот незамысловатый цирк…

— Вставай, гнида, — хозяин лагеря ударил лежащего по лицу носком валенка.

Поверженный молодчик с явным трудом поднялся на четвереньки и мучительно изогнулся, изрыгая содержимое желудка, потом, так и не поднявшись на ноги, пополз прочь. По собственной рвоте, подвывая и мотая в разные стороны головой.

— Зачем ты пришел сюда? — атаман, наконец, справился с собой и руки его уперлись в бока.

— Я ищу Кошву. Я знаю, что он здесь.

— Давай его сюда, — Томаш выбрался из-за спины некроманта и положил руку на рукоять меча.

Слова его и действия остались без всякого внимания. Как будто и не было здесь никакого Томаша.

— Ты опоздал, некромансер, — валенок бесцеремонно ткнул бездыханный труп, — и ты, насколько я понимаю, не удовлетворен.

— Пока не знаю. Возможно, что ты окажешься мне более полезен.

— А если нет?

— Я уйду.

— Что ж это не слишком большая плата. Здесь поговорим, или в тепло пойдем?

— В тепло, — снова встрял Томаш, лязгая зубами от холода.

Главарь даже не шелохнулся.

— В тепло, — подтвердил Ильм, — и без глупостей. Иначе…Иначе, сам понимаешь, что может случиться.

— Идите за мной.

Некромант поманил за собой волчий выводок и, чувствуя спиной, многочисленные испуганные взгляды, бросаемые на него с разных сторон, подошел к бараку. Вежливо поклонился в ответ на приглашение войти внутрь и, прежде чем переступить провалившийся порог повелел своей свите со всем усердием охранять вход, без нужды не кусая проходящих мимо людей.

Барак топился по-черному. Дым от большого тлеющего костра никак не желал уходить в проделанную в крыше дыру и беспощадно резал глаза, но даже его запах не мог перебить крепкий дух, источаемый примятыми кучами соломы и ворохами тряпья.

Атаман присел у огня прямо на прогнившие влажные доски, поджав под себя ноги. Ильму по праву гостя досталась низкая, кривоногая скамейка. Томашу вообще ничего не досталось. Подручный Гора выругался под нос, и был вынужден расположиться на куче грязного хлама.

— Итак, — предводитель разбойников снял равный треух, обнажив редкие, совершенно седые волосы, — я думаю, представляться друг перед другом, смысла нет.

Некромант протянул руки поближе к огню и еще раз, более пристально рассмотрел собеседника. На птицу чем-то похож атаман. Нос длинный, глаза глубоко посажены, шея тонкая, но при этом чувствуется в нем немалая сила духа. Странный тип… и улыбается сейчас неприятно, нарочно прикрывая губой щербатые зубы.

— Ты прав, представляться я лично не имею ни какого желания. Однако меня немного смущается твоя манера говорить.

— Складно, да? Впрочем, это не имеет значения. Что ты хочешь узнать?

— Я ищу тех, кто ходил на восточную башню, — Ильм пристально посмотрел в водянистые глаза главаря.

— Это Кошва, да? Ха-ха! Да он и близко там не был, — атаман вдруг стал серьезным, — я ходил, и что теперь?

— Я командовал ее гарнизоном.

В бараке повисла тишина.

— Мстить выходит, желаешь…

— Не скрою, такое желание меня периодически посещает.

— Тогда мсти, — предводитель разбойников зло ощерил гнилые зубы, — вот он я. Нас двое всего из первой волны уцелело. Одного стражника я лично достал.

Ильм сжал кулаки, но сдержался.

— Кто все это задумал?

— Я не знаю. Наш хозяин предпочитал такими вещами ни с кем не делиться. Просто приказывал и все.

— Где он?

— Там и остался.

— Как его звали?

— Не помню.

— Скажи, а зачем вообще надо было в Туров лезть?

— Нам золота отсыпали и велели резню учинить на ближайших к восточной башне улицах.

— И все?

— И все.

— Так, — Ильм недобро ухмыльнулся, — что-то не выходит у нас разговор.

— Отчего же, — в голосе атамана не послышалось и тени сомнения, — по-моему, начало очень даже неплохое. Ты лучше дальше говори, а не улыбайся со значением.

— Почему атака захлебнулась? Вас много было, разве не так?

— Нас было много, это точно. Очень много. Да только вторая волна захлебнулась. Страх напал на людей. Безумный страх. Разбежались как крысы в разные стороны, а магичка наша, кость ей в горло, дар свой утеряла сразу.

— Что за магичка? — слегка прикусил губу Ильм. Что-то внутри вдруг закричало: вот, вот, близко!

— Магичка-то? — разбойник сладострастно потянулся, — эльфийка. Ее наш главарь где-то взял. Где не знаю. Ее силы только и хватило, что бы возы испепелить, те, что проход в башню загораживали.

— Что с ней стало?

— Известно что. Мы ей удрать не дали.

— Кто это мы?

— Я и еще кое-кто. Они ушли отсюда. На Восток.

— А это тогда что за люди? — Ильм указал пальцем в маленькое оконце.

— Недоноски местные. Тут дело известное — летом поле паши, зимой от нужды к нам в наймиты. Однако и среди них люди верные остались, — атаман сделал акцент на слове "верные", но Ильм даже ухом не повел, — а что касаемо эльфийки, то она совсем с ума спятила после штурма. Враз, словно подменили бабу. Такая неприступная была, хоть всех святых выноси, а превратилась в тряпку безвольную. Уж мы и поглумились. Сначала избили от обиды, хотели и вовсе порешить, да один светлый ум догадался ее по прямому бабскому назначению использовать. Долго она у нас была. С утра бьем, а потом в круг пускаем. Лишь злато с нее не трогали, говорят прокаженное оно…

Ильм скрипнул зубами, но еще раз заставил себя сдержаться. Не все, не все еще услышано…

— Дальше…

— А ей все как по дереву горох, — причмокнул атаман, — живучая как кошка. Книжки еще у нее были, ученые на ихнем, на эльфийском языке. Ребята им тоже применение нашли. То костер разжечь, то по нужде сходить. Так страничка за страничкой и извели. И была у нее одна книга, она все с ней никак расстаться не смогла. Все чего-то читала там, читала, когда мы ей передых давали. Но мы ж понимаем все, оставили ей эту книжонку для развлечения, а она дура, что сделала? Все странички оттуда долой, кроме одной, а потом сбежала, сука.

Томаш за спиной некроманта одобрительно засопел. Непонятно было, что он одобрял. То ли побег, то ли насилие…

— Что дальше? — Ильм почувствовал, как скулы его свело судорогой бешенства. Вот, значит, откуда остроухая на берегу озера появилась… Какие тут к лешему совпадения…

— Спрятала она эту книжку. Что взять с блаженной? А я видел, как она ее под деревом ховала.

— Где эта книга?

Сон, сегодняшний сон. Неужели это не совпадение?

— А вот, — главарь с плутовской улыбкой засунул руку под сено, — отдам за пару золотых.

— Томаш, расплатись.

— Так возьмем.

— Томаш расплатись, — в голосе некроманта звякнул металл.

— Сам отдавай, — в руку Ильма легли два золотых, — к чему такая волокита?

— Твое золото, — некромант кинул деньги на пол.

— Хороший торг, — атаман наклонился над золотом.

— Достойный тебя, — Ильм почти без размаха ударил его в скулу.

Разбойник, брызнув слюной и кровью, рухнул на пол. Некромант выхватил меч и, обхватив его рукоять двумя руками, резким движением сверху вниз вогнал клинок слева от грудины разбойника. Атаман изогнулся, схватился за лезвие, пригвоздившее его к земле, и обмяк.

— Эк ты его, — без особого сожаления хмыкнул Томаш, — зря только поспешил, у них, небось, деньжата припрятаны.

— Иди, поищи.

— Дудки. Нам бы ноги отсюда теперь унести.

— Унесем, не беспокойся, — Ильм потянулся за книгой.

Он бережно взял в руки небольшой том в кожаном переплете, украшенном простыми железными накладками. Раскрыл книгу, чувствуя, как учащенно забилось сердце в груди. Внутри осталась лишь одна страница, захватанная грязными пальцами, даже с потеком крови кажется. От остальных остались лишь неровные полоски у самого переплета. Плохо, что текст на староэльфийском, но переводчика он найдет. Надо убираться отсюда…

Ильм приказал умертвиям немного погулять возле бараков и вместе с Томашом выбрался на свежий воздух.

Уйти с территории лагеря им дали беспрепятственно. Некромант был несказанно рад этому обстоятельству, ибо свара с полутора десятками головорезов даже при условии участия в ней нежити было чревата разными неприятными последствиями. Пока скелеты крутились неподалеку разбойники стояли как вкопанные на противоположном краю поляны, но по всему было видно, что лесной сброд за истекшее время успел сбиться в небольшие группы и смог немного оправиться от волнения.

Поравнявшись с деревьями, некромант приказал своим слугам следовать за ним. Костяные волки долго ждать себя не заставили и вскоре послушно затрусили рядом с хозяином. Можно было натравить их на оставшуюся банду. Четыре умертвия справились бы с этой задачей легко и непринужденно, но Ильм не хотел лишней крови. Эти люди перед ним были ни в чем не виноваты…

Томаш неожиданно перегородил ему дорогу.

— Ты оглянись, посмотри, как забегали все, небось этого, худого, нашли. Сейчас они очухаются окончательно и пойдут за нами. Знаю я это отродье.

— Кто бы говорил.

— Тьфу на тебя, — в сердцах сплюнул под ноги Ильму бандит, — тьфу… верно говорят, что у вас от души одни головешки. У меня тоже руки по локоть в крови, что грех таить, но право, мы по другим законам живем. Ты нас не ровняй.

— Рот закрой, — приказал Ильм, — все вы одним миром мазаны.

— А какого лешего?

— Повторяю, не вижу разницы.

— Да я…

— Пошел вперед, идиот — рявкнул Ильм. Он тоже с немалым сожалением чувствовал, что просто так им уйти не позволят. Отправить некроманта к праотцам очень большой соблазн. А убить некроманта, значит, и разрушить его костяное войско. Это всякий знает. К тому же тот, кто на глазах у всех попытается это безумное дело совершить, сразу же обеспечит себе непререкаемый авторитет и займет вакантное ныне место вожака. Только бы выдержал щит. Только бы не сбиться со счета…

Томаш вжал голову в плечи и обогнал некроманта.

Жжж… ах…

Ильма бросило вперед, словно кто-то с размаху ударил его по спине. Арбалетный болт, отраженный магическим щитом, оставил за собой красный след, ударился вскользь о дерево и оторвал большой кусок коры. Края ее сразу же начали тлеть. Ильм опешил на несколько мгновений. Вот леший, кто ж знал, что у этого сброда есть арбалет и зажигательные болты… Придурки… Раньше надо было бить, пока он щит не поставил…

Некромант оглянулся, и отчетливо разглядел крепыша в коротком тулупе, взводящего ворот самострела для следующего выстрела. Все случилось так, как он совсем не желал…

Ильм обернулся к застывшей костяной стае.

— Идите и убейте всех. Начать с арбалетчика. К нам никого не допускать. Закончите дело и вы свободны.

***

Гор сидел на подоконнике и с чрезвычайно задумчивым видом перебирал в руках четки. В окне за его спиной серело раннее зимнее утро.

Ильм с трудом приоткрыл слипающиеся веки и перевел взгляд на ложе Томаша. Кровать была пуста. Одеяло аккуратно расправлено, подушка взбита, словом полный порядок, как будто и не лежал вчера здесь никто вместе с полушубком и сапогами. Хороший повод в следующий раз задуматься, когда услужливый корчмарь предложит чистую постель втридорога.

Веки закрылись сами собой, но Ильм сделал над собой усилие и снова открыл глаза.

— Где Томаш? — голос после сна прозвучал хрипло и отрывисто.

— Вот это называется теплый, радушный прием, — Гор с легкостью соскочил со своего места, — а я наивный полагал, что удивлю и обрадую тебя своим появлением.

— Я ждал, что ты объявишься. Поверить не мог, что надолго сможешь оставить меня без своего присмотра, — некромант откинул одеяло, — здравствуй, Гор.

— Здравствуй, Ильм, — в тон ему отозвался десятник Рубаки, — если тебя интересует судьба моего подопечного, то смею тебя заверить, что с ним все в порядке. Он не принял постриг, не превратился в женщину и не стал упырем. Последний вариант больше всего меня беспокоил, учитывая твое общество.

— А если серьезно?

— А если серьезно, — Гор ухватил край одеяла с постели Томаша и стер им грязь с голенища сапога, — я его отправил отслеживать процесс изъятия костей из сырой земли. Дело надзора требует, а он послал туда сопляков. Нечего здесь пиво дуть, да по лесам шастать. Хотя после ночных прогулок сон лучше, верно?

— Ты уже все знаешь, — наполовину утвердительно, наполовину вопросительно произнес некромант, — впрочем, чему я удивляюсь…

— Положено мне все знать. Напрасно ты рисковал. Меня надо было дождаться. Мои парни там бы шороху навели и книжку на блюдце тебе поднесли. Надо пользоваться такой великой вещью, как расположение нашего хозяина, пока сей благодатный луч света падает тебе под ноги.

— Это было мое личное дело.

— Понимаю, — Гор небрежно встряхнул подушку и брезгливо откинул ее в сторону, — и хочу напомнить еще раз, что личное для тебя начнется, как только ты предоставишь Жану обещанное войско. Таков суровый закон жизни. Книжку дашь посмотреть?

— Тебе-то зачем? — недовольно отмахнулся Ильм, — неужели ты умеешь читать?

— Иногда умею. А если без шуток, то мне просто до колик любопытно. Хочу посмотреть на то, ради чего ты своей задницей рисковал.

— Задницей твои головорезы рискуют, или другими частями ниже пояса, — невозмутимо возразил некромант, — я человек ученый и поэтому подставляю под неприятности только голову.

— Значит она у тебя вместо головы. Дашь книжку посмотреть, или мне тебе в ноги поклониться?

— Держи, — Ильм достал из-под подушки потертую обложку.

Гор неожиданно бережно принял лесной трофей, нежно провел пальцами по тисненой коже, раскрыл и нахмурился.

— Немного от нее осталось.

— Да.

— Ты староэльфийский знаешь?

— Нет. Буду искать переводчика.

— Есть у меня знакомец один в Турове, — Гор возвратил книгу некроманту, — он сможет прочитать.

— Эльф? — насторожился Ильм.

— Лесной тролль. Скажи, а что в этом обрывке такого важного?

— Пока не знаю, но очень хочу прочитать то, что осталось.

— По-моему это совершенно бесполезное занятие. Что толку от нескольких абзацев, по случайному стечению обстоятельств, уцелевших в середине книги? Не понимаю… Кстати, я обещание свое исполнил.

— Я о чем-то просил? — с подозрением посмотрел на собеседника Ильм.

— Ты просил пошарить у тебя в комнате, — несколько небрежно напомнил Гор, — мои ребята туда слазили и ничего не нашли, кроме голых стен. Ольд совсем спятил, даже мебель выкинул. Такой ты страшный человек.

— Вообще ничего? — не на шутку расстроился Ильм.

— Ничего.

Это была очень плохая новость. Значит, странный орнамент и даже его зарисовки пропали. Как он теперь объяснит суть этой зловещей железки, если возникнет необходимость? Дело-то, кажется, не закончено и ставки еще слишком высоки…

— На крыше наткнулись на дохлого ворона с посланием, — после недолгого молчания продолжил Гор, — когда попытались записку от лапы отодрать из птицы выпал крохотный сапфир. Я тут же тебя вспомнил…

— Что за послание? — Ильм пытливо заглянул в глаза ночного мастера. Последние обрывки сна слетели с него.

— Тебе весточка.

— От кого? Я ничего такого не жду. Ты сам-то читал?

— Читал, — помрачнел Гор, — прости, это конечно личное, но все же… А камешек мы удачно толканули. За восемь золотых…

— Где свиток? — перебил его Ильм.

— На, держи, — Гор развязал кошель, достал из него маленький, пожелтевший кусок пергамента и передал его некроманту.

Ильм сглотнул почти всухую и побежал глазами по витиеватым строчкам рун.

Послание сие написано писарем Луи сыном Тара в городище Вешки по просьбе уважаемых мастеров Гарта сына Тиля и Олафа сына Нарма. По их доверию и с их слов.

Для мастера черного самоцвета Ильма сына Нотара

Бьем тебе челом, почтенный магик. Весточка сия найдет тебя через зверушку, дарованную нам твоим уважаемым наставником. Мастер Хонв почтил нас своим визитом на следующий день после твоего отъезда и повелел воспользоваться сей тварью в случае обстоятельств необычных и странных. Мы само собой ни уха ни рыла не уразумели и решили тварюшку сохранить и ждать обещанных казусов. Через пару дней пожаловал к нам отряд орденских воинов с очень важным предводителем. Накормили коней, отдохнули и пожаловали в лес, аккурат в сторону башни твоего учителя. Нам остолопам безмозглым раньше бы сообразить, гонца послать предупредить мастера. Ан, нет. Воспылал лес огнем страшным и вихри сошлись над ним окаянные. Народ еще день после этого по избам сидел. Потом мы с кузнецом набрались смелости и пошли поглядеть, а то ни от учителя твоего, ни от солдат никаких весточек. Пришли мы на место и в горесть великую впали. От башни лишь шлак черный по земле обгорелой. И ничьих следов. Поискали мы, поискали, да так ни с чем и вернулись. Посему с великой горестью считаем своим долгом сообщить тебе, что всеми нами почитаемый лесной колдун, погиб безвременно. Скорбим вместе с тобой. Надеемся, что ты когда-нибудь заглянешь, чтобы поклониться могиле своего наставника и нас навестить, смиренно считающих себя твоими друзьями.

В первый момент у Ильма просто перехватило дыхание. Известие было невероятным, невозможным, чудовищным по своей нелепости. Чтобы Хонв и вот так просто подставился под смертельный удар? Быть такого не может, потому что не может быть… Потом до него, наконец, дошла вся страшная суть, заключенная в строках незатейливого текста. От мгновенно рухнувших на плечи горя и безысходности захотелось заорать дурным голосом что есть силы, наплевав на все приличия, но Ильм сдержался. Он скомкал негнущимися пальцами пергамент, и тут его накрыла странная волна отчужденности. Звуки окружающего мира исчезли, как будто уши залили воском, краски померкли, оставив лишь черно-белые цвета.

Гор с участливым видом склонился над ним, шевеля губами — он видимо что-то говорил. Наверное, утешить пытался, но Ильм не хотел никого слушать и не желал никого видеть. Он протестующее взмахнул рукой, пытаясь дать понять, что его лучше оставить в покое, но Гор вдруг отшатнулся от него, побелел и прижался к стене. Стекла в оконной раме неожиданно покрылись мелкой паутиной трещин и в следующее мгновение разлетелись в разные стороны, острыми осколками обдирая стены. Гор успел пригнуться, а Ильм даже не предпринял попытки спрятаться. По счастливой случайности он отделался легко — лишь один из мелких кусков стекла по касательной ударил его в щеку. Боли некромант не почувствовал, лишь ощутил сильный скользящий удар. Не обращая внимания на кровь, капающую на одежду, он натянул на себя полушубок и на ватных ногах направился к выходу из комнаты. Окружающий мир превратился для Ильма в бессмысленную череду образов, последовательно возникающих перед ним через неравные промежутки времени. Предметы обрели размытые, искривленные очертания, как — будто на них приходилось смотреть сквозь большой кусок необработанного горного хрусталя. Коридор, место абсолютно ничем не примечательное, стал неожиданно длинным. Стены его изогнулись и нависли над головой, превратив потолок в узкую полосу. Лестница на первый этаж наоборот стала казаться значительно короче. Ступени стали полупрозрачными, и всякий раз казалось, что нога опирается на пустоту. Общий зал еще пустой по случаю раннего утра, встретил его неожиданно резкими до неприятия запахами кухни. Служанка, идущая навстречу, окинула его удивленным взглядом и тут же скривила миловидное лицо в гримасе ужаса. Поднос с грязной посудой выпал из ее рук и невероятно медленно стал падать на пол… Потом Ильм на несколько мгновений провалился в темноту и снова вернулся в искривленную реальность, прихватив из краткого мгновения небытия сильное головокружение. Он едва успел подумать о том, что неплохо бы выйти на свежий воздух, как входная дверь сама собой широко распахнулась, подпрыгнула и слетела с петель. Опять провал в темноту… Сознание вернулось к нему посреди деревенской улицы. Ильм с удивлением стал озираться по сторонам. Серые дома, белый снег, серое небо. Здоровенный кобель со всех ног, озлобленно скаля пасть, бежит ему наперерез и вдруг отчаянно тормозит, вспахивая всеми четырьмя лапами снег, и сразу же, поджав хвост, еще быстрее удирает прочь. Провал в темноту… И вновь возвращение в мир живых. Теперь он посреди поля, по колено в сугробе. Ноги не двигаются, но при этом черная полоска леса стремительно движется ему навстречу… От дикой несуразности происходящего волосы на голове Ильма встали дыбом. Кажется, он закричал, широко раскрыв рот, но не услышал собственного голоса. Линия горизонта неожиданно закачалась в разные стороны и перевернулась. Мир повис перед ним вверх тормашками. Некромант отчаянно затряс руками и ногами, но положение вещей изменить не смог. Снова темный провал…

И тут, словно пелена спала с Ильма. Он стоял на краю леса. Звуки и краски вернулись на положенные им места, наполнив окружающее пространство привычной глазу и слуху жизнью. Первые лучи восходящего солнца, окрасили розоватыми красками, покрытые инеем стволы деревьев. Порыв ветра принес из деревни собачий лай и легкий, почти растворившийся в морозном воздухе запах печного дыма. Заскрипели над головой ветви. Сухо каркнула сидящая на дереве ворона.

Некромант пошатнулся, сел на почти занесенный снегом поваленный древесный ствол и уткнулся лицом в ладони. Слез не было и все эмоции словно перегорели. Осталась лишь пустота внутри, да воспоминания о давно прожитых днях…

***

… Б-Бух-х!

Гулкий взрыв раздался прямо над головой, заставив ощутимо дрогнуть землю под ногами. Ильм от неожиданности выронил из рук топор, шарахнулся в сторону и упал, споткнувшись о только что расколотые чурбаки.

Отскочил он, как оказалось не зря. На то место, где он только что находился, с треском упала оконная рама, разметав в разные стороны снег и осколки стекла.

Ильм испуганно посмотрел наверх.

Из окна второго яруса, как раз там, где находилась лаборатория Хонва, густо валил черно-желтый дым.

Ильм оцепенел от ужаса, но за оброненным топором все-таки потянулся. Судя по всему, что что-то у мастера пошло не так. Быть может, ему помощь нужна? Недолго думая, он покрепче сжал топорище и побежал, благо бежать было недалеко.

Ильм рывком распахнул входную дверь, вихрем пронесся через каминный зал, опрокидывая как на зло попавшиеся на пути стулья и буквально взлетел по узкой лестнице в святая святых мастера…

За то время, что он отсутствовал, лаборатория успела претерпеть значительные изменения. И изменения эти было отнюдь не в лучшую сторону. Предметы некромантского быта больше не висели по стенам, а бесформенными кучами валялись на полу. Стол превратился в груду деревяшек, и это было особенно удивительно, ибо он всегда казался Ильму сколоченным на совесть и способным выдержать выстрел из баллисты. Стеклянная утварь частично разбилась, частично раскатилась по углам, уныло поблескивая оттуда пузатыми боками. Содержимое их разлилось по полу разноцветными лужами. Кое-где мореные дубовые доски под действием неведомых Ильму веществ почернели и покрылись противного вида пузырями. В горле першило от дыма и едкого запаха, выпущенных на волю алхимических реактивов.

Хонв с гримасой раздражения и недовольства на испачканном кровью и сажей лице, метался посреди зала, хрустел битым стеклом под подошвами сапог, и активно отмахивался здоровенным дрыном от наседавшего на него страшного волосатого монстра. Чудище утробно ревело, бодро уворачивалось от импровизированной палицы, скалило кривые желтые зубы, и все время норовило достать мастера длинными когтистыми лапами.

У Ильма на голове шевельнулись волосы и слегка дрогнули колени. Жуть какая! Ходит как человек на двух ногах… То есть лапах, или что там у него. И в то же время смахивает и на волка, и на медведя и еще не пойми на что… Откуда оно тут взялось только? А шерстюга-то, как проволока… А мускулы, мускулы-то какие! Вот ужас!

— Чего рот открыл, идиот, — прохрипел, не поворачивая головы Хонв, — отвлеки зверушку на себя!

— Я!?

— Не я же! Или кишка тонка?

Ильм подавил в себе вполне закономерное желание дать деру, с трудом сглотнул и бросился в атаку. Кишка у него не тонка и мастер в этом очень скоро убедится лично…

Удар топора в широкую, волосатую спину неведомого создания не принес ровным счетом никакого эффекта. С таким же успехом можно было ударить по вековому дубу. Лишь неприятно скрипнула под лезвием топора серая шерсть.

Ильм в отчаянии замахнулся еще раз, но нанести следующий удар не успел. До монстра очень быстро дошло, что позади него образовалась еще одна досадная помеха. Он перестал махать когтями перед Хонвом и всем корпусом повернулся к Ильму. Маленькие, желтоватые глазки злобно сверкнули из-под украшенного костяным гребнем лба. Порождение мрака смачно клацнуло острыми зубами и неожиданно чирикнуло, как самый обычный воробей.

Ильма тут же бросило в пот. Не от зубов и когтей, а от извлеченного чудищем звука. Такого абсурдного, неуместного в этой дикой ситуации. Право слово, лучше бы услышать громовой рев…

В следующий миг монстр выбросил вперед правую лапу. Ильм попытался неуклюже увернуться, но полностью уйти от удара не смог. Топор вылетел из его рук и со звоном ударился о стену, а сам Ильм с разорванной на груди туникой отлетел далеко в сторону и больно ударился головой.

Чудище, медленно переставляя массивные ноги, направился к нему.

— Продержись еще чуть-чуть! — Хонв распахнул крышку большого сундука.

Ильм с трудом свел, разошедшиеся в разные стороны глаза и стал отползать от надвигающейся на него смерти. Легко сказать продержись! А как?

Под руку попался широкий обломок доски. Ильм в отчаянии швырнул его в оскаленную морду. Результат не заставил себя ждать. Тварь недовольно зашипела и немного прибавила ходу.

Ильм отполз еще немного и одним глазом покосился на склонившегося над недрами сундука некроманта. Сколько же можно в нем копаться…

Монстр приблизился почти в плотную.

— Хонв!

— Не мешай!

— Хонв! — Ильм запаниковал и заметался, почти зажатый в угол.

Мастер не удостоил его ответом.

— Хонв!

Спина некроманта, обращенная к Ильму, даже не дрогнула.

Ильм зажмурил глаза и втянул голову в плечи. Вот и все…

Дзын…Звон разбитого стекла рядом с ним смешался с ревом, исполненным не человеческой боли.

Ильм испуганно приоткрыл один глаз и выругался затейливо и похабно, как пьяный солдат. Монстр почти достиг своей цели. Еще бы чуть-чуть и нечего было бы от Ильма хоронить. Однако Хонв успел. Успел в последний момент.

Ильм открыл второй глаз и облегченно вздохнул.

Тварь стояла прямо перед ним совершенно неподвижно. В нелепой позе с занесенной для удара лапой. Под ногами ее расплылась лужица фиолетового цвета, в которой лежали осколки разбившейся колбы. От лужи вверх поднимался едва заметный искрящийся туман.

Игра света и тени продолжалась недолго. Очень быстро дымка стала таять, вслед за ней постепенно исчезла и лужа, словно незаметно всосалась в лапы страшилища. Не успел Ильм пару раз ошеломленно моргнуть, как монстр почернел, словно уголь.

Хонв разразился злорадным смехом и прищелкнул пальцами.

Тварь тут же рассыпалась в пыль, оставив на полу неряшливую горку черно серого праха.

— Вот и все, — удовлетворенно произнес Хонв. — упокоился, бездна его побери.

— Что это было? — дрожащим голосом произнес Ильм. Он попытался встать, но ноги предательски подкосились. К тому же его начало сильно трясти.

— Кабы я знал, — некромант с удрученным видом поскреб затылок, — у меня такой ублюдок давно не получался. Хорошо еще, что оказался медлительным тугодумом, а иначе… Что-то я напутал в векторах. Не иначе маразм стариковский в двери стучит. Пора, видать, завязывать с некоторыми разделами магии…

— Выходит, повезло нам, — задумчиво заключил Ильм и, наконец, обратил свое внимание на разорванную одежду, — хорошо, что я оказался недалеко.

— Это верно, — подтвердил Хонв, — мне в одиночку туго бы пришлось. Ты у нас сегодня прямо как былинный витязь. Болотные дятлы мне в ухо, как нелепо можно к праотцам отправиться. Старый дурень… Эй, погоди-ка, что эта страхолюдина тебя достала все-таки?

— Пустяки, мастер, — Ильм попытался беззаботно улыбнуться. Вышло, надо признаться, не очень убедительно, — ну, одежду разорвал и все дела. Придется тебе пожертвовать еще одну тунику и рубаху.

— А ну, иди ко мне, — сурово поманил его к себе Хонв, — живо!

Ильм неловко поднялся с пола и неохотно подошел к некроманту.

— Снимай тряпки.

— Зачем?

— Снимай, говорю.

— Да, ладно, потом.

— Снимай, тебе говорят! — неожиданно взорвался мастер, — тоже мне герой. Топор и тот в руках удержать не смог, а гонору с эльфийский курган.

— Не буду.

— Живо раздевайся, дурак, — забрызгал слюной Хонв. В глаза его блеснул опасный огонь.

Ильм решил больше не испытывать судьбу и мигом стянул с себя испорченную одежду. Жаль, хорошие были вещи. Теплые и почти новые. Сердце его тревожно замерло. Наискосок через всю грудь тянулись четыре неглубокие красные полосы. Кожа вокруг них успела посинеть и покрыться мелкими прозрачными пузырьками. И как он боли не почувствовал? А ладанка Единого где? Похоже, шнурок порвался…

Ильм хотел нагнуться, чтобы вытрясти из туники амулет, но Хонв сердито его одернул.

— А-ну, стой спокойно, жеребец, — мастер без особого энтузиазма ухватил его крепкими горячими пальцами за плечо и развернул к свету, — эх, какая незадача…Скверно.

— А что? — не на шутку забеспокоился Ильм.

— Ничего хорошего.

— Со мной что-то будет?

— Не знаю. Пока.

Хонв, что-то проворчал себе под нос, вернулся к сундуку и выудил из него очередную склянку.

— На-ка, выпей.

— Поможет?

— Пей и не спрашивай.

Ильм машинально опрокинул в себя очередное некромантское пойло. Во рту разлился вкус черники.

— Одевайся, — Хонв задумчиво покрутил в руке пустой флакон.

— Во что?

— В тряпки свои.

— Они ж рваные…

— Ничего, пока так сойдет. Не король, переживешь.

Ильм поднял тунику и задумчиво засунул в дыру ладонь. На пол посыпались мелкие осколки ладанки и разорванный шнурок.

— А ты жмот, мастер.

— Много ты понимаешь, щенок.

— Чего тут понимать-то. Все ясно и так…

Хонв не соизволил ответить. Он с хозяйским видом прошелся по разгромленному залу.

— Так, приберешься здесь. Сейчас. Деревяшки все на улицу. Инструменты на стены. Все остальное заметешь и выкинешь подальше в лес. Потом постарайся раму на место поставить. Все понял?

— Понял. А ты чем заниматься будешь?

Некромант стер со щеки сажу и задумчиво уставился в пол.

— Я пойду вниз и как следует выпью. Да, вот еще что… Постарайся далеко от башни не уходить. Это приказ, понял?

— Да.

— Понятливый ты мой, — вздохнул Хонв и направился к лестнице.

Ильм постоял немного, прислушиваясь к собственным ощущениям. Вроде ничего особенного. Мутит немного, слегка голова кружится. Это, наверное, от пережитого волнения. Мастер вроде особо не обеспокоен, а значит и ему все лишние мысли надо из головы выкинуть и приниматься за дело.

Он неторопливо собрал обломки стола и в три ходки оттащил их к дровяному складу за башню. Некромант, хлеставший вино около камина всякий раз провожал его внимательным взглядом. Ильм поначалу немного волновался, но потом решил не обращать на своего хозяина внимание. Не иначе, считает, что работа по уборке не слишком усердно ведется. На здоровье, это его личное дело. Взамен лучше бы поднялся наверх да помог, хотя бы советом и присутствием, чем попусту жрать служку недовольными глазами.

Время шло, и лаборатория постепенно принимала все более приличный вид.

Садистский инвентарь некроманта вновь аккуратно расположился на крюках вдоль стен. Битое стекло, прах монстра и прочий мусор упокоились под высокой елью невдалеке от башни.

Последним заходом Ильм, пыхтя от натуги, затащил на второй ярус разбитую оконную раму. На вид ажурная конструкция, на деле оказалась совершенно непригодной к переноске одним человеком. Вдвоем бы ее тягать, но Хонв даже не предпринял попыток, чем-либо посодействовать…

Ильм приставил раму к стене и решил сделать небольшой перерыв.

Неприятные ощущения совсем прошли. Мышцы немного ломило, но это, надо полагать от физической нагрузки, или от выпитого эликсира. Он задрал рукав и тыльной стороной руки обтер пот со лба. И тут его сердце провалилось куда-то вниз. По коже стелился красноватый сетчатый узор, словно ему незаметно навели какую-то безумную татуировку. Не веря глазам, Ильм повернулся поближе к свету. Ничего не изменилось. Ильм задрал второй рукав. Та же дрянь. Ильм в тихой панике задрал подол. На груди и животе сплетались тонкие красные линии.

Забыв обо всем, Ильм бросился вниз.

— Мастер Хонв?!

— Ну? — захмелевший некромант вальяжно отставил в сторону кубок, — что еще приключилось? Хвост вырос, или крылья?

— Вот, — Ильм продемонстрировал ему обнаженные руки, — что это?

— Черепа и кости! — только и смог произнести Хонв. Он указал на свой кубок, — бери и пей.

Ильм залпом осушил емкость с крепким пряным вином.

— Что это, мастер?

— Что ты хочешь от меня услышать? — некромант твердо и холодно посмотрел ему в глаза.

— Правду.

— А унесешь ли ты ее на своих плечах?

— Унесу.

— Что ж, изволь. Мое зелье не помогло. Ты умрешь. Очень скоро.

— Как умру? — вмиг онемевшими губами прошептал Ильм, — как это умру?

— Как все умирают, так и ты.

— Я не хочу…

— И я не хочу, но мне нечем тебе помочь. Ты хотел бремя правды, так неси его.

Ильм покачнулся.

— Я на воздух, пожалуй, пойду, — он судорожно вздохнул.

— Иди, только руки на себя не вздумай накладывать сгоряча.

— Целый труп хочешь получить? — с трудом ворочая языком, поинтересовался Ильм.

— Не без того. Чего добру попусту пропадать? С хорошими мертвецами сейчас туго. Война-то кончилась.

— Выйди на большую дорогу…

— Не могу. Кодекс не позволяет.

Ильм не счел нужным продолжать это пустой разговор и, покачиваясь, как кукла, шагнул за порог. Зимняя стужа, вопреки его ожиданиям, не оказала на него отрезвляющего действия. Неярко светило сквозь облака солнце, лес вокруг жил своей незаметной жизнью, в небе парила птица, но все это происходило помимо Ильма. Так, во всяком случае, ему казалось. Да и могло ли быть по-другому. Привычный круговорот жизни уже катился помимо него.

Ильм медленно побрел в сторону деревьев, почти не ощущая холода. В голове плескался вязкий кисель из обрывков мыслей.

Неожиданно стало трудно дышать.

Ильм, как рыба, хватая ртом воздух, поравнялся с вековой елью и ухватился руками за ее шершавый ствол. Голова его внезапно закружилась.

Он прикрыл глаза, пытаясь унять безумный хоровод, и потерял сознание…

***

…. — Эй, ты очнулся, или как? — твердая рука участливо потрясла некроманта за плечо, — точнее жив или нет?

— Очнулся, — с совершенно безразличным видом отозвался Ильм, — жив.

— Все ясно, — Гор с невозмутимым лицом уселся рядом и принялся развязывать веревку, туго стягивающую горловину походного мешка, — хворь душевная тебя иссушает. Будем изгонять.

Ильм отвернулся и уставился неподвижным взглядом в одну точку. Непринужденное поведение ночного мастера, откровенно говоря, его раздражало. Раз увязался следом, так посиди тихо, дай человеку в себя придти. Так нет, надо обязательно языком всякую чушь молоть.

— Вот погляди-ка на это, — Гор еще раз толкнул его в плечо, — чего ты башку-то отвернул? Я что для себя стараюсь?

— Оставил бы ты меня в покое.

— Не могу, брат. По вполне понятным причинам. Да и тебе вредно в одиночестве сидеть. Теперь у тебя расклад простой — либо на серьезное дело отвлечься, либо драку добрую учинить, либо напиться. Дел у нас пока серьезных нет, драться мы можем сейчас лишь меж собой, но это, я думаю не выход. Остается одно верное средство — напиться.

— Напиться это хорошо, — задумчиво заметил некромант, — ладно, леший с тобой, показывай, что там у тебя припасено.

— Смотри, — Гор извлек на свет узкую бутылку из темного стекла, — орочье вино семилетней выдержки. Из Черноречья. На травах настояно. Я в минуты роковые только им и спасаюсь. Все печали растворяет.

— Знаю я эти вина, — недоверчиво проворчал Ильм, — особенно те, что у нас городе продают. Самогон на сон траве настоят, да вишневой наливкой разбавят. Умельцы, чтоб их перекосило… Настоящее орочье вино редкость в наших краях. Сам пей, я даже мараться не стану.

— Напрасно, — не на шутку обиделся ночной мастер, — вино самое что ни на есть натуральное. Стану я на бурду всякую деньги швырять. Или ты полагаешь, что я не в состоянии подделку от оригинала отличить? В благородной компании тебя за такое изъявление недоверия к барьеру бы пригласили.

— Так пригласи, — некромант не смог удержать в себе рвущиеся наружу негативные эмоции. Ну и что из того, что перед ним бывалый боец сидит. Он тоже не вчера за клинок взялся… Гор поиграл немного желваками на скулах, и показал некроманту неприличный жест.

— Обойдешься. Пей лучше, пока предлагаю, — он зубами вытянул длинную пробку и протянул бутылку.

— И что ты ко мне привязался? — со вздохом принял подношение Ильм.

Из горлышка пахло довольно сносно. Да что там сносно, хорошо пахло, настолько хорошо, что сразу появился соблазн проверить на вкус содержимое. Некромант, недолго размышляя, так и поступил. Вино оказалось чуть горьковатым на вкус, и очень терпким. Действительно настоящий травяной аромат. И травы явно нездешние. Неужели действительно из Черноречья?

— Сколько ты за нее отвалил?

— Оценил таки, — немного оттаял Гор, — десять серебряных центуриев отдал. Как записку от твоих друзей прочитал, так и решил, что придется тебя на ноги ставить, если ты прежде мне голову не оторвешь, от печали великой.

— Скажешь тоже…

— Ты бы себя со стороны видел… Слушай, — на лице бандита появилось просительное выражение, — может, пойдем, а? Чего здесь высиживать? Нам еще побрякушки с Вороньего холма забирать, а вино и на ходу употребить можно.

— Идем, — согласился Ильм, чувствуя, что сумрак на душе немного рассеялся, — только обещай, что сразу после того как амулеты заберем, оправимся в Туров, прямиком в какую-нибудь таверну.

— Не сойти мне с этого места.

— Тогда срежем напрямик, — некромант указал рукой приблизительное направление.

— Не согласен, — Гор без энтузиазма оглядел бесконечное белое пространство, перечеркнутое вдалеке темной полоской торгового тракта, — проще вернуться в деревню и половину пути проделать по торной дороге.

— Будь по-твоему, — Ильм приложился к бутылке, все больше ощущая как уходит тяжесть с сердца, оставляя после себя лишь тонкую пелену печали, — в деревню, так в деревню.

Гор закинул на плечи мешок и уверенно пошел вперед, не забывая периодически оглядываться. Некромант засунул руки в карманы и, стараясь попадать в свои собственные следы, оставленные ранее, поплелся следом.

Морозное солнечное утро баловало глаз великолепными пейзажами, но Ильм смотрел по сторонам совершенно равнодушно, будучи погружен в невеселые мысли о судьбе своего наставника. Вино отодвинуло в сторону бушующие эмоции, освободив место для спокойных размышлений. Возможно, не будь сейчас в руках бутылки с крепким напитком, не задумался бы он о некоторых странных совпадениях… Кто пожаловал в гости к Хонву? Кто тот важный храмовник? А если взять и предположить, что это был знакомый ему брат-куратор из Турова? Ильм вспомнил обезображенный труп Гийома и его помятый опаленный доспех. Катастрофические последствия похода налицо и по времени события почти совпадают. Он вернулся в Туров, а Гийом как раз отбыл из города. То, что они не встретились по дороге, еще ничего не значит… Могли они разминуться в пути? Могли. От Ношта в Вешки две дороги идет. Гийом вполне мог заглянуть в город для пополнения запасов провизии, или по делам к местным братьям, в то время как Ильм вместе с королевскими гонцами промчался мимо, останавливаясь только на ночлег по одиноким придорожным тавернам. Еще не дает покоя рассказ Рубаки… Гийом обещал отомстить за смерть своей возлюбленной наставнику, что с ней занимался. Наставника подвергли гонениям. Кто был этот наставник? Хонв как-то вскользь оговорился, что находиться в ссылке. Совпадение? Возможно. А если нет? Тогда непонятно, почему брат-куратор столько лет тянул с возмездием. Потерял след жертвы? Ничего он не потерял. Он же ясно знал, сколько до Хонва дней пути. Хотя он мог получить эту информацию совсем недавно и дни пути это не еще не указатель на лесную берлогу старого мага… Или другой вариант — Гийом все знал точно, но терпеливо дожидался момента, когда под его командованием окажется достаточно сил. Ага… А зачем было нужно посылать перед этим к своему кровнику гонца? Да еще за советом и разрешить на себя ссылаться… Бред. Нет, до конца картинка никак не складывается. Может, это и не Гийом был вовсе? Блаженных рыцарей в ордене хоть пруд пруди.

Взгляд Ильма упал на приближающуюся с каждым шагом черепичную крышу таверны. Внутри все похолодело.

— Гор!

— Чего тебе?

— Моя книжка…

— Здесь она, — ночной мастер деловито похлопал обветренной рукой по мешку, — не переживай. Ты лучше посмотри, что впереди твориться…

— Народ толпиться на площади, — некромант влил в себя последние капли вина и откинул пустую бутыль в сторону, — это, похоже, из-за меня такой переполох.

Среди прочих он разглядел и статную фигуру корчмаря. Лосось при помощи еще двух мужичков пытался повесить громоздкую входную дверь. Дверь качалась, опасно кренилась в разные стороны и никак не желала садиться на место. Остальные столпились вокруг и оживленно махали руками — то ли советы умные давали, то ли активно обсуждали происшедшее.

— Пусть себе толпятся, главное, чтобы на нас внимания не обратили, — Гор презрительно сплюнул, — смерды на любой шумок падки. Стороной обойдем.

— Там и постояльцы есть.

— Ну и что? Одной страшной байкой больше теперь будет. Гордиться надо, а ты расстраиваешься. Про твой исход из этого заведения еще долго с пьяных глаз всякую нелепицу нести будут. И чем дальше, тем все страшнее будет эта история. Идем, Ильм, пока на нас с вилами не бросились.

Обходные пути оказались кривыми и неудобными для продвижения — узкие переулочки меж домами, кривые плетни, подозрительно рычащие дворовые псы. Эта часть пути все же не обошлась без потерь. Нет, с вилами за ними никто не погнался, однако Ильм ухитрился споткнуться о забытые кем-то под снегом грабли и разбить колено, а ночной мастер порвал штаны, перелезая через забор.

Вступив на плотно наезженный тракт Гор еще раз посмотрел назад, весело оскалился и лукаво подмигнул некроманту.

— Погони нет.

— Я так и думал.

— Ишь, какой, самоуверенный… Удача сопутствует осторожным.

Ильм пожал плечами, не собираясь спорить, сошел с дороги и полез через снежную целину. Еще немного и вон за теми зарослями, виднеющимися в отдалении сквозь морозную дымку, можно будет рассмотреть круг камней. Гор все еще злорадно улыбаясь, последовал его примеру, подметая дорогим меховым плащом пушистый налет с верхушек сугробов.

Когда каменные исполины стали отчетливо видны, некромант чуть сбавил шаг.

— Дальше пойдешь?

— Почему бы и нет? — десятник ночной гильдии воспользовался небольшой передышкой и подтянул шнуровку на голенище высокого сапога.

— Томаш и его братия наотрез отказались. Может у вас предрассудки общие.

— Я не откажусь. Или мне следует чего-то опасаться?

— Ничего ровным счетом.

— Ты не стой на месте, — поторопил некроманта Гор, — а то у меня шибко ноги замерзли.

— По торенным мной следам идешь и жалуешься при этом.

— Я не жалуюсь.

— Сейчас согреешься. Там тепло, за камнями.

— Так чего же ты раньше молчал?

— Вперед меня не суйся, — строго одернул товарища Ильм, — а то к праотцам отправишься. Я сначала ловушку уберу.

Ночной мастер изобразил на лице полное смирение, смешанное с нетерпеливым, почти капризным ожиданием. Ильм удивился про себя, но ничего говорить не стал.

Оказавшись внутри древнего сооружения, Гор буквально расцвел. Напряжение почти физически осязаемыми волнами исходившее от него исчезло в один миг. Не обращая внимания на некроманта, внимательно рассматривающего алтарный камень, он приложил ладони к одному из неподвижных исполинов.

— Они горячие! Вот чудеса! Сколько живу на свете, и подумать не мог, что такое возможно.

— Это единственное действующее место силы в округе, — Ильм отвлекся от созерцания чьих-то ног в драных лаптях, торчащих из-за алтарного камня. Судя по положению конечностей, их хозяин был мертв. В прошлый раз здесь было безлюдно… Похоже, кто-то решил поживиться за чужой счет и вляпался в защитный контур. Или погреться хотел, а тут такая засада. Эх…

Гор тем временем с нечеловеческой скоростью стянул с себя сапоги, размотал обмотки, расстелил на земле плащ, брякнулся на спину и приложил посиневшие стопы к шершавому боку камня.

— О-о, — только и смог протянуть он в блаженной истоме, — хорошо тот как… Ты меня спас. Еще бы самогону внутрь.

— Я тут ни при чем, — назидательно промолвил Ильм, собирая заряженные артефакты, — думать надо было головой, когда сюда собирался.

— Я думал, но как видно мало и плохо. Я полагал, что все быстрее произойдет. Кто ж знал, что придеться за тобой по лесам и весям бегать.

— Я бы сам вернулся.

— Ага.

Ильм подхватил влажные портянки товарища и пристроил их на каменный выступ. Пусть сохнут.

— Вот, — он демонстративно покачал амулетами, — все готово.

— Это хорошо, даже больше того, отлично, — Гор не меняя позы, порылся в кармане зимнего камзола, — а я тебе два кольца нашел. На, возьми.

Ильм оглядел простенькие металлические украшения. Нормально, больше ему и не надо.

— Почему два?

— Ну, — немного замялся Гор и отвел глаза в сторону, — я так подумал, что лучше запас иметь. Ты ведь кольцо отдашь моему старшине, верно?

— Отдам. Мне оно без надобности.

— Жан, у нас немного рассеян. Да, да. Вдруг потеряет, а у тебя еще одно есть. Вроде пустяк, а ему приятно будет.

— Или он заподозрит какой-нибудь подвох, — отозвался Ильм, не очень понимая пока к чему клонит его компаньон.

— Не заподозрит. И еще. У пристани есть большой заброшенный склад. Он под нашим крылом уже давно. Ты воинство в нем собирать будешь. Так вот, есть при нем комнатка одна небольшая, за крепкой железной дверью.

— Темнишь, мастер, — Ильм присел на корточки и внимательно присмотрелся к собеседнику.

Гор одарил его невинным взглядом.

— Ничуть. Я подумал, что тебе это знать будет не лишним. Вдруг твои скелеты взбесятся и на тебя накинуться? Там можно пересидеть и не такое нашествие.

— Ой, темнишь. Но, ладно, спасибо за заботу. А как орден на все это безобразие посмотрит?

— Никак. На стены склада поставлены магические щиты. Так что будь спокоен.

— Благая весть. Остается надеяться, что это не пустые слова… Ты согрелся?.

— Да.

— Тогда возвращаемся в Туров.

Гор тщательно обулся и бережно упаковал магический груз в чистую тряпицу. Заветный сверток бережно спрятал в мешок.

Путь до города прошел без происшествий и за легким, ни к чему не обязывающим, разговором. Про жизнь, про женщин и про оружие.

В город вошли через Восточную башню.

Совершенно незнакомый некроманту стражник, видимо из новеньких, сначала вознамерился стребовать подорожные, но получил в мозолистую лапу центурий и без задержек пропустил почтенного приказчика и его богато одетого спутника за городские стены.

Свернув в неприметный переулок, Ильм остановился.

— Ты обещал мне таверну.

— Слушай, — замялся Гор, — сам знаешь, что на орочье вино, все другое плохо ложиться…

— Знаю, — утвердительно качнул головой некромант, — но если я не напьюсь, дело плохо будет. Забыться хочу.

— Ну, что с тобой делать? Раз обещал, придется слово держать. Есть одно место тихое.

Они свернули еще пару раз и углубились сплетение безлюдных улиц.

— Опять в трущобы?

— А ты думал, мы у магистрата засядем в "Золотой деве"?

— Я на все согласен.

— Тогда вопросы лишние не задавай, и рожу измени.

— Ой, — опомнился Ильм, — и, правда. Что ты раньше не сказал…

— Потребности в том не видел.

Некромант наскоро состряпал заклинание.

— Так хорошо?

— Тьфу, — в сердцах сплюнул Гор, и отвернулся, — знаешь, мечтаю о том времени, когда ты эту поганую бороду все-таки сбреешь… У меня все время такое ощущение, что я с замшелым старцем общаюсь.

— Значит, седины не уважаешь?

— Уважаю, только не люблю, когда вполне симпатичный мой ровесник в такое вот чудище превращается. Терплю это безобразие единственно из осознания насущной необходимости.

— Изысканные у тебя запросы.

— Иногда, — Гор подвел его к ржавой вывеске, с совершенно стершейся надписью, украшающей унылый двухэтажный дом, — мы пришли. "Лысая креветка" к твоим услугам. — Мерзкое место, — поморщился Ильм.

Его познания в жизни нижнего города с каждым днем становились все обширнее.

Гор вместо ответа пнул ногой дверь и тут же стремительно пригнулся. Как оказалось не зря. В образовавшееся пространство из недр таврены вылетел глиняный кувшин. Сосуд упал на обледенелую мостовую и звонко разлетелся на куски. В зале раздался дружный пьяный смех.

— Заходи и будь как дома, — ночной мастер с глумливым видом поклонился Ильму и первым окунулся в пропитанный запахами сивухи, чеснока и дыма сумрак.

В зале было неуютно: потолок низкий, свободного места мало, да и посетители на приличных горожан никак не тянули. Пиво и вино лилось рекой, от шума и гама закладывало уши — каждый стремился переорать товарища, кружки и игральные кости с треском стучали о столы. Немалую лепту в общую какофонию вносил бродячий менестрель, устроившийся поближе к огню и дудевший в гоблинскую сопелку. Звук чем-то напоминал блеянье козы и возбуждал лишь одно желание — набить патлатому музыканту морду. Гор привычно ввинтился в беспорядочное нагромождение больших столов и направился прямиком к орудовавшему у большой пивной бочки усатому трактирщику. Ильм старался не отставать. Неожиданно на пути ночного мастера воздвигся здоровый, как осадная башня красноносый бугай. Руки у него явно чесались подраться, и дело было только за подходящим предлогом. Гор не дал ему даже рта открыть. Резкий удар кулака в пах, и развитие инцидента увяло в самом зародыше. Детина согнулся пополам и выбыл из игры. Некромант мысленно воздал должное хватке своего провожатого, аккуратно обошел жалобно стонущую тушу, и мысленно приготовился к всеобщей потасовке, но на неудачливого задиру никто не обратил никакого внимания.

Трактирщик, заметив приближающегося Гора, быстро нашел себе замену в лице чумазого парня в порванной тунике, весь подался навстречу и расплылся в обходительной улыбке.

— Какое внимание моему скромному заведению, мастер.

— Так, — Гор не обратил совершенно никакого внимания на подобострастно выгнутую спину корчмаря и обернулся к некроманту, — последний раз спрашиваю, что будем делать? Выпивать, пить или напиваться?

— Напиваться, — твердо подтвердил свои намерения Ильм.

— Нам бочонок гномьего портера, — Гор протянул усатому пару серебряных монет.

— Для вас всенепременно, — корчмарь жадно ухватил деньги, и с видом заговорщика, подмигнул, — как всегда в отдельной комнате накрыть?

— Мы здесь посидим. Исполняй.

Ильм тем временем осмотрелся по сторонам и обнаружил свободный стол.

— Гор, вон свободные места.

— Иди, занимай. Я следом.

Некромант с трудом протиснулся меж потных спин, получил тычок в бок, пару грязных ругательств в свой адрес и, затаив на время раздражение, уселся на скамью. Стол был грязен. Жир, хлебные крошки, лужица прокисшего пива, под ней похабная, грубо нацарапанная картинка и пара слов, от которых приличные дамы краснеют минимум на неделю.

Гор явил себя следом, держа под мышкой пузатый бочонок и две кружки в руке.

— Жратву не заказывал, ибо сие есть игра со смертью, — он взгромоздил свою ношу на стол.

Из-за спины помощника Рубаки мгновенно образовалась дрожащая волосатая рука, судорожно сжимающая пустой помятый с одного бока железный кубок.

— Ч…ч… чут…ик, чуток плесни, м…стер…

Гор ухватил руку крепкими пальцами и принялся деловито ее выкручивать. Процесс экзекуции прервался лишь тогда, когда владелец помятого кубка свалился со своего места на пол. Один из собутыльников, видимо пока еще самый трезвый, попытался встать на защиту неудачливого попрошайки, но Гор незамедлительно вытащил свой меч из ножен на ширину ладони. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы заступник с виноватым видом вернулся на свое место.

Гор ударил сапогом вяло копошащееся под ногами тело, и вышиб пробку из бочонка.

— Сброд, да и только, — доверительно сообщил он некроманту и разлил портер по кружкам, — давай, что ли помянем твоего наставника.

Гномье пиво оказалось превосходного качества. Темное, густое, с легким сладковатым привкусом. Ильм выпил все до дна.

Гор последовал его примеру.

— Эк…,- он прикрыл рот ладонью, — хорошо пошло. А, что некромант, достойный был человек этот Хонв?

— Это был человек, — Ильм в подтверждение своих слов сжал кулак, — тебе не понять…

— Тогда еще по одной.

— Наливай.

Выпили по второму кругу.

— Я вот что у тебя спросить хотел, — Гор обтер губы рукавом, — на кой такая морока, если ты легко призвал в лесу несколько скелетов? Раз и все готово.

— Легкие пути ищешь?

— Пытаюсь понять, — Гор снова взялся за бочонок, — ты мне объясни…Но сначала по пивку…

— Ам…е… — Ильм почувствовал, что напиток добрался до его головы, — видишь ли уважаемый у нас у некромантов… Тьфу. В общем, останки животных призвать несоиз…ик…меримо легче, чем что либо остальное… Я понятно говорю?

— А то, — Гор важно выпятил губы.

— Да… Животные при этом менее стабильны. И существуют они от силы сутки, потому что питаются моим магическим резервом, а он не безграничен. Человеческие скелеты-воины существуют за счет амулетов, да и навыки им можно придать любые…

— Значит, выпьем за тебя мастер…

Перед глазами все поплыло. Ильм попытался сфокусировать резкость изображения. Еще один заход и повеет желанием нарваться на неприятности.

— Всю амуницию я достал, — ни с того ни сего сообщил Гор, затуманившимися глазами глядя на собутыльника, — завтра Т..Томаш кости привезет и можно за дело. Но только тс…

Он приложил палец к губам и покачнулся.

— Проклятые коротышки…

— Не понял…

— Коротышки, говорю, проклятые, — Гор опять наполнил кружки, — сами пьют и им ничего, а мы люди и пол… пол бочонка осилить не можем. Голову сносит и все тут… А уж если эльф хлебнет, то все… Три глотка и готов… Зачем было воевать…ик… Надо было им поставить вот это пиво и все… Конец перворожденных…Давай выпьем, брат…

Еще одна проция портера перетекла в желудки. В голове Ильма помутилось окончательно. Желание вступить в конфликт с окружающей реальностью приняло вполне законченные формы. Некромант осмотрелся по сторонам, тщательно сводя разбегающиеся глаза, в поисках точки приложения своих сил.

— Ж…жж…жертву исч…ешь? — прохрипел Гор, — а я… Я тебе скажу… Да… как, как друг… Вон он кровопивец, менестрель… Мне лично все уши продуел своей поганой флейтой.

— Это…н… не флейта. Это со…сопелка.

— Га-га-га, — неожиданно развеселился Гор, — как ты ее наз…вал? Сопелка? Ой, не могу… Это флейта. Точно тебе говорю.

— Сопелка.

— Ты… меня… уважаешь?

— Сопелка.

— Нет, ты… скажи…

— Я и говрю… То есть г…говорю, — Ильм кое-как поднялся из-за стола, — я сх…схлж… Схожу, спрошу… И песнь в твою честь исплюю…исполню, брат.

Прямо перед ним неизвестно откуда возникла пышущая здоровьем, красная улыбающаяся рожа.

— Ну, здравствуй, — дурашливо поклонился неожиданному явлению Ильм и с размаха влепил в нее кулаком. Рожа исчезла.

Некромант повернулся к ночному мастеру и отвесил церемонный поклон в его сторону. Гор, в свою очередь, отцепился от кружки, поднялся и ответил ему тем же.

Пол качался под ногами, и все время норовил выскользнуть куда-то в сторону. Ильм укоризненно погрозил ему пальцем и ухватил себя рукой за ремень. Так дело пошло немного лучше.

Путь до бродячего музыканта оказался на удивление долог и извилист. Ильм качался, взмахивал руками, опирался о чьи-то шеи и плечи, с чувством огрызался на брань, даже пообещал пару раз вызвать кого-то на дуэль по всем правилам кодекса чести…

Наконец между ним и менестрелем остался один шаг. Некромант ухмыльнулся и ловко щелкнул пальцем занудливого трубадура по лбу. Изводящая нервы мелодия оборвалась.

— Дай сюда, — Ильм выхватил дудку из тонких пальцев, — ты… не лешего не умеешь. Во, как надо…

Он приложил рожок к губам и силой выдохнул в него густо смешанный с пивными парами воздух. Раздался громкий звук, очень похожий на кряканье гигантской утки. В зале неожиданно повисла тишина.

— И… исче! — Гор неуклюже запрыгнул на стол и отбил ногами замысловатое па. Нехитрая снедь полетела в разные стороны.

— КРЯК!

Гор крутанулся на месте и закрутил над собой плащом.

— КРЯК!

Гор схватился за пряжку ремня с явным намерением спустить штаны.

— КРЯК!

Музыкально-танцевальная пауза прервалась громким свистом. Об плечо некроманта довольно болезненно ударилась удачно брошенная кружка. Ильм вернул дудку помертвевшему от страха барду, поднял с пола так удачно поразивший его метательный снаряд, окинул зал долгим, мутным взглядом и, не целясь, зашвырнул его обратно…

После этого в его голове все окончательно закрутилось и смешалось в невообразимую кучу. В ней нашли свое место мелькающие перед носом кулаки, перевернутые столы, Гор с лавкой наперевес, сломанный прилавок, опять кулаки, чья-то кровь залившая левый глаз, опять Гор, на этот раз с бочонком в руках, трактирщик, получающий этим бочонком по лысине… Потом сознание и вовсе уплыло в неизвестные дали…

***

— Это тот самый заброшенный склад, о котором я тебе говорил, — Гор, украшенный почти черного цвета синяком под глазом, обвел рукой вокруг себя, — здесь ты можешь колдовать совершенно спокойно.

Ильм осмотрелся, стараясь сильно не крутить головой. Последствия вчерашней гулянки были еще очень болезненны. Некроманта так и распирало спросить о том, что же случилось после того как он выбыл из игры, но первым затронуть скользкую тему он так и не решился. Гор же с самого утра упорно молчал о событиях прошедшего дня…

Склад был велик и полностью избавлен от всяких посторонних вещей. При желании в нем можно было заниматься выездкой лошадей, но хитрый Рубака явно приберегал его для каких-то иных, только ему известных целей.

— Вон там, — продолжил Гор, — все десять скелетов. Ребята кости кучками свалили. Дальше ты сам разбирайся, что к чему приложить. Вон там вся амуниция. В стене справа от тебя та самая дверь, про которую я тебе говорил. Слева у стены найдешь кувшин с вином для поправки здоровья. Кажется все…

Ильм подошел к останкам и подозрительно принюхался. От костей почему-то разило чесноком.

— Гор, чем от них пахнет? У меня, кажется, что-то с носом случилось.

— Чесноком пахнет, — подтвердил ночной мастер, — Томаш ничего лучше не придумал, как провезти их в город в бочках с солониной. На дно кости, сверху мясо.

— Куда мясо дели?

— На рынок всю партию по дешевке скинули. Небось, уж всю расхватали…

— Я могу приступать к работе?

— Разумеется. Я тебе мешать не буду. Учти, вечером Рубака лично обещал заглянуть. Уж ты лицом в грязь не ударь. И еще, помни, я на твоей стороне.

— Не понял…

— Это я просто сказал, в знак уважения, — бросил Гор на ходу и скрылся за воротами.

Крепкие деревянные створки захлопнулись. Ильм постоял немного в полной тишине, прислушиваясь к себе. От вчерашнего горя осталась тупая боль где-то внутри. С ней придется смириться. Это надолго. Гор тоже как-то странно выразился, но об этом он поразмыслит потом. Сейчас надо все лишнее из головы выкинуть и приступить к делу.

Ильм засучил рукава, отпил вина и принялся за работу. Труд предстоял кропотливый, но именно такие занятия некромант любил больше всего.

Для начала он выбрал большую ровную площадку на земляном полу. Потом, отпив еще вина, начал неспешно раскладывать кости в том порядке, в котором им следует находиться в человеческом скелете. Томаш и его парни потрудились на славу. Некоторые мелкие фрагменты отсутствовали, но их количество было ничтожно и на конечный результат существенного влияния оказать было не должно. Само раскладывание зловещей мозаики больших проблем не вызвало — Ильм за годы обучения так натаскал себя на этом занятии, что мог справиться с задачей даже с закрытыми глазами. Он позволил себе небольшой перерыв лишь тогда, когда все десять костяков заняли положенные им места.

Некромант прошелся между ними, придирчиво оглядывая плоды своего труда и, поправив пару неудачно положенных костей, смог, наконец, сам себе сказать, что сделал все что смог.

Он отпил вина и прислушался к постепенно стихающему шуму в голове. Если продолжать в таком духе и дальше, то когда кувшин покажет дно, голова и вовсе должна проясниться. К исцелению от похмельного недуга надо отнестись со всей глубиной ответственности — к приходу заказчика он должен быть в полной форме.

Ильм оставил кости и подошел к педантично разложенным ровными рядами прочим необходимым принадлежностям. Штаны, плащи, кожаные куртки-кирасы… Ильм не удержался и взял в руки одну из них. Так… Ну, в общем, не очень и плохо. Помниться точно в такой Гор получил то самое ранение, что свело их вместе. Все верно. Два слоя толстой, вываренной в масле кожи и кольчужное полотно меж ними… Так не отвлекаться. Что тут у нас еще? Ага, длинные мечи. Молодец Гор, не пожадничал. С другой стороны, а куда ему деваться? Рубака скупердяйство в данном вопросе не одобрит, это дураку ясно. Так…Плащи, пояса, сапоги. Вот маски. Ильм опять не удержался и рассмотрел одну из них вблизи. Надо же, никогда не думал, что будет держать в руках столь дорогой предмет. Удивительна судьба вещей — еще совсем недавно это был предел мечтаний любой знатной особы женского пола, а теперь личина, под которой будет скалиться череп мертвого солдата. Некромант на всякий случай постучал по маске ногтем. Звук глухой. Да что с того… Даже скользящий удар она не переживет. Дальше… Амулеты, ага, а вот и полоски из золота.

Ильм постелил на землю один из плащей, достал из кармана специально припасенный, особым образом заточенный гвоздь, поставил перед собой чурбак и, прикусив кончик языка, принялся сосредоточенно выводить на золоте руны повиновения.

Так, как показывал Хонв. Хонв… К горлу внезапно подкатился комок. Ильм сглотнул, и продолжил унылое, монотонное, но крайне важное занятие.

Вскоре все десять полосок покрыли ровные ряды знаков. Некромант еще раз воздал должное вину и, прихватив золото, подошел к скелетам. Встав на одно колено, аккуратно намотал каждому на ребро по одной полосе и, не позволяя себе прерваться, нарисовал возле каждого черепа руну оживления. Чуть в отдалении вывел на земле две гектограммы и вложил в каждую из них по кольцу.

Теперь надо правильно и без ошибок прочитать заклинание. Ильм сосредоточился и перед его глазами всплыл текст из руководства по прикладной некромантии. Главное ничего не спутать и не забыть. На практических занятиях он легко поднимал до семи скелетов и чувствовал при этом еще большой запас сил. Ничего, он справиться.

Громко и четко он начал произносить слова заклятия и чем дальше он говорил, тем сильнее разгорался белесый свет над останками. Воздух стал ледяным, и Ильм ощутил как слой инея покрыл его лицо. Мелкие иголки холода закололи кожу. Терпеть, терпеть, еще немного… Вот уже последний стих. Последняя строка.

— Встаньте, заклинаю вас бездной! — Ильм открыл глаза и невольно отшатнулся.

Все десять скелетов начали подниматься с земли. Движения их были вполне осмысленными, если можно было так выразиться. Еще немного и костяки начали обступать некроманта, заходя с разных сторон. Ильм проворно отодвинулся и подхватил одно из колец. Металл нагрелся от воздействия магии и жег руку, но некромант, не обращая внимания на боль, поскорее натянул железный ободок на указательный палец.

— Стоять!

Скелеты замерли.

— Сейчас я вас приручу, дорогие мои, — пробормотал Ильм и достал заряженные кулоны. Обошел неподвижные останки, и каждому повесил на шею по одному украшению.

— От моих чар свободны!

Вокруг скелетов вспыхнул серебристый свет. Внутри всех сапфиров загорелся синий огонь. Ильм утер пот со лба. Получилось. У него получилось! Десять штук! Ай, да Ильм!

Теперь можно удобно устроиться в сторонке, потягивать вино и, никуда не торопясь, осуществлять общее руководство процессом. Некромант оттащил чурбак к стене, так, чтобы была видна вся картина сразу, взял в руки кувшин и отдал первую команду.

— Надеть штаны и сапоги.

Скелеты цепочкой потянулись исполнять поручение.

Ильм придирчиво отследил процесс облачения и довольно улыбнулся. Пока все шло по его плану.

— Теперь натягиваем туники, кирасы и перчатки.

Костяное воинство послушно натянуло на себя амуницию.

— Пояса и перевязи с мечами… Туже, туже затягиваемся, туже. Вот так, хорошо. Теперь маски и плащи… Маски помогаем друг другу одевать… Ровнее… Теперь строимся в одну шеренгу и ждем дальнейших распоряжений.

Ильм зевнул и только решил немного вздремнуть, как ворота открылись и в них буквально забежал немного нахохленный Гор.

— Вовремя ты успел, Ильм.

— Так вроде и спешки пока нет. Я вот немного поспать хотел…

— Ты спятил? Солнце уже село.

— Да ну?

— Вот тебе и ну, — Гор посмотрел на ровный строй костяных солдат и положил руку на рукоять меча, — не бросятся на меня?

— Без моего приказа нет.

— Ты оба кольца зачаровал?

— Как ты и велел.

— Дай мне одно.

— Ты в своем уме? С какого испуга?

— Ильм, дай мне одно кольцо, — Гор тревожно оглянулся на распахнутые ворота, — сам потом все поймешь.

— А не пошел бы ты… У меня с твоим хозяином договор, а не с тобой, — Ильм встал и скрестил руки на груди.

— Я тебя прошу, как друга.

— Когда это мы стали друзьями?

Гор скрипнул зубами, не то от досады, не то от злости.

— Очень скоро здесь будет Рубака. Все очень серьезно. Дай кольцо, не дури, некромант.

— Я…

— Кольцо.

На лице Гора отразилось такое искренне отчаяние, что Ильм на мгновение засомневался в необходимости столь категоричного упрямства. Ночной мастер мгновенно уловил перемену в его настроении и протянул руку.

— Ну, Ильм, пока не поздно.

Ильм демонстративно снял управляющий амулет с пальца и швырнул в дальний угол зала.

— Иди и поищи, если хочешь.

— Ты идиот, — прошипел, меняясь в лице Гор, — идиот…

За его спиной послышались многочисленные шаги. Гор дернулся и мгновенно изменился в лице. И куда только подевались нервозность и растерянность? Сейчас перед некромантом стоял очень довольный собой человек, всем своим видом дающий понять, что именно под его неусыпным взглядом совершилось столь сложное деяние.

В зал важно вошел Жан Рубака. На гильдейском старшине красовался дорогой камзол, шитый серебряными нитями, с плеча свисал атласный плащ, на поясе покачивались ножны с мечом. Вслед за ним вошли десять крепко сбитых головорезов при полном вооружении.

Рубака величаво огляделся, благосклонно кивнул Ильму, однако на Гора, почему то не посмотрел вовсе. В груди некроманта шевельнулся червячок тревоги.

— Итак, костяной мастер, я слушаю тебя.

— Уважаемый метр, твой заказ исполнен.

— Вижу, мастер, вижу, — Жан прошелся вдоль шеренги костяных солдат, — но я как-то иначе их представлял. На мой взгляд хиловаты парни, не правда ли?

Рубака небрежно кивнул своим головорезам. В ответ раздался подобострастный смех одобрения. Старшина развернулся к Ильму и развел руками, вот, мол, и люди мои того же мнения…

Ситуация явно начинала принимать несколько непредвиденный оборот. Ильм не ожидал, что его творение вот так с разу самый обычный дилетант подвергнет совершенно необоснованной критике. Неверный ход, ох неверный. С поводырями мертвых надо быть чуть учтивее, даже если оные стоят на самой низшей ступени посвящения…

— Не побоишься испытать? — некромант криво усмехнулся.

Среди охранников Рубаки пронесся удивленный ропот.

— Я, мастер меча, и побоюсь этого сухостоя? — Рубака одарил Ильма колючим взглядом, — да я их один всех уложу на обе лопатки, или что там у них есть.

Жан небрежно извлек из ножен меч. У Ильма перехватило дух. Вот это клинок! Широкий, длинный, сталь с синеватым отливом, от гарды и почти до самого конца лезвия наведен невероятный по красоте геометрический узор. Гномья работа. Какая мощь и красота… Но, не время отвлекаться по сторонам.

— Справься для начала с одним.

— Я могу выбирать соперника? — Рубака петухом прошелся перед строем.

— Выбирай любого.

— Тогда этот, — кончик меча указал на третьего от конца шеренги скелета, — он мне кажется достойным, чтобы пасть от моего клинка.

Сопровождающие лица одобрительно загудели.

— Воля твоя — закон, — Ильм посмотрел на избранную гильдмастером жертву, — драться в полную силу, но ран и увечий не наносить.

— Ты забываешься, некромант, — гневно вскинул клинышек бороды Рубака.

— Начните схватку. Условия боя всегда можно усложнить, — Ильм посмотрел на Гора.

Ночной мастер стоял с абсолютно каменным лицом.

— К бою, — скомандовал гильдмастер.

— К бою, — вслед за ним повторил некромант.

Скелет вышел из строя, изящным движением руки скинул плащ и принял стойку.

За спиной гильдмастера послышался вздох удивления. Сам Рубака тоже несколько удивленно вскинул бровь и тут же бросился в атаку. Он был хорош, очень хорош, но одна из рун на золотой пластинке даровала костяному воину точно такой же навык.

Дзанг… Дзанг… Дзанг…

Скелет без труда отбил пару мудреных атак и сам перешел к нападению.

Дзанг… Дзанг… Дзанг…

Рубака едва успел увернуться от быстрых выпадов. По лицу его пробежала тень недоумения. Он, продолжая парировать все новые удары, свободной рукой наощупь дотянулся до узорчатой фибулы и выдрал ее с куском ткани. Плащ, стесняющий движения соскользнул к его ногам.

Дзанг… дзанг… дзанг…

Сапоги гильдмастера растоптали дорогую ткань.

Дзанг… Дзанг…

Скелет без видимого напряжения начал постепенно оттеснять противника к стене.

— Заканчивай представление, — бросил Ильм.

Дзанг… Скелет крутанул клинком, так, что в воздухе стал на мгновение различим сероватый круг стали. Меч вылетел из рук Жана и жалобно звякнув, ударился о камни.

— Замер, — крикнул Ильм.

Скелет послушно убрал меч в ножны и остановился. В зале повисла тишина. Рубака с опаской посмотрел на стоящую рядом нежить, выпрямился и позволил себе улыбнуться.

— Великолепная работа, отменная. Ты угодил мне, Ильм.

Некромант молча поклонился.

— Я даже отсыплю тебе золота за такую работу.

— Мы договаривались о другом, мэтр.

— Этот пункт остался в силе, — Рубака с брезгливой миной поддел носком сапога испачканный плащ, — я привел его сюда. Ты доволен?

— Да.

— Введите это отрепье, — махнул рукой предводитель гильдии.

Послышались торопливые шаги. Дюжий бандит заволок на веревке связанного, растрепанного, дико озирающегося по сторонам Лоскута. Одежда на бывшем стражнике была разорвана, лицо, опухшее от побоев.

— Вот твой приз. Что с ним сделать?

— Привяжите его к столбу, — бросил Ильм.

Еще один взмах рукой и Лоскут накрепко притянут к одной из деревянных подпорок, удерживающих потолок.

— Ты можешь решить все вопросы здесь, — Жан посмотрел на некроманта, — а мы пока покинем сие место. Гор и ты тоже, мой мальчик. Пусть Ильм поговорит со своим врагом наедине. Мы подождем снаружи. Потом, Ильм, ты отдашь мне кольцо, и мы расстанемся как друзья или обсудим дальнейшие совместные планы…

Некромант так же молча кивнул, буравя не предвещающим ничего хорошего взглядом бывшего стражника.

Дверь за ночными хозяевами Турова закрылась. Ильм подождал еще немного и подошел вплотную к пленнику.

— Мы снова встретились, Лоскут,-

Парень попытался отвернуться.

— Смотри на меня, скотина, — Ильм ухватил его за подбородок и повернул лицом к себе.

Лоскут ожег его ненавидящим взглядом и харкнул сгустком крови. Ильм небрежно стряхнул плевок на землю и обтер руку об одежду паренька.

— Зачем ты убил Санти?

Молчание в ответ.

— Не хочешь, выходит, по-хорошему, — Ильм достал из-за голенища кривой нож, — извини, тогда придется по-плохому.

Некромант ухватил упрямца за палец и слегка ткнул острием под ноготь.

— А-а-а, — истошно заорал Лоскут и задергался, пытаясь освободиться, — не надо, больно.

— Тогда говори, — нож снова вошел под ноготь.

— А-а-а. Я скажу, все скажу, — Лоскут тряхнул головой и обвис безвольно куклой.

— А ну без причуд, — Ильм влепил ему звонку пощечину, — говори и быстро.

— Я его отравил…

— За что, сукин ты сын? Что тебе Санти плохого сделал?

— Он моего Кейта грозился убить, — Лоскут страдальчески сморщился, и по щекам его потекли крупные слезы.

— Он его не убивал.

— Он, он, он, так радовался его смерти — вдруг дико вытаращив глаза и брызгая слюной заорал пойманный беглец, — радовался смерти моего славного, милого Кейта.

— Так, — немного опешил от неожиданной догадки Ильм, — вы, что с ним того… Как эльфы, что ли? Или ты спятил совсем?

— Да, да, да, — еще громче закричал Лоскут и глаза его стали совершенно безумны, — тебе то что до того, погань чернокнижная. Мы любили друг друга…

Ильм припечатал кулак под дых оппоненту. Лоскут насколько позволяли путы, выгнулся и его стошнило.

— Это тебе за погань, — некромант едва успел отскочить в сторону, — отвечай, как и чем ты сержанта извел.

— Ни слова больше не скажу.

— Это ты, парень погорячился, — Ильм ткнул ножом ему между ног.

— А-а-а, — пуще прежнего завопил несчастный, — не надо! Я его черной ягодой отравил… купил у аптекаря…

— Как ты это сделал? Как?

— Санти кружку из отпуска привез, — снова заплакал Лоскут, — он говорил, что это память о его покойной сестрице. Я ее заприметил. Желтая такая, фарфоровая, с журавликами но боку. Я когда посуду мыл ее ядом и натер…

— Тварь…Камнеломка на подъемном механизме тоже твоя работа?

— А-а-а-а.

— Отвечай, — Ильм отвесил парню зуботычину.

— Я…. а-а-а, помогите!

— Отвечай!

— Моя — я-я…

— Кто велел?

— Кейт…

— Зачем он говорил?

— Нет…

Ильм совершенно равнодушно посмотрел на пленника.

— Нам пора расставаться, Лоскутик. Твоя исповедь подошла к концу, как и жизнь. Был бы ты мужчиной, я бы, честное слово скрестил с тобой клинок в поединке. Был бы женщиной, я бы, пожалуй, тебя опустил. Но, поскольку…

— А-А-А! Не надо, ну пожалуйста, не надо…

Ильм задумчиво оглядел свою жертву. Отпускать не в меру бойкого и наблюдательного паренька глупо. Боком такой поступок ему выйдет. К тому же он пообещал покарать убийцу Санти и свое слово он не нарушит.

— Прощай.

Блеснул нож, и из перерезанного горла фонтаном брызнула кровь. Лоскут захрипел, тело его судорожно дернулась, и обвисло.

Ильм откинул в сторону окровавленный нож и медленно пошел к воротам. Чувствовал ли он облегчение? Пожалуй, нет. Убийца получил по заслугам, причастность Кейта к порче механизмов доказана, но история с восточной башней яснее от того не стала. Есть в запасе еще один ход, но пока думать о нем преждевременно. Надо сначала все точки расставить в отношениях с Рубакой. Что-то он сегодня не слишком ласковый, и Гор подозрительно себя в последнее время ведет… Эх…

Ильм постучал кулаком по обитому железными полосами дереву. С другой стороны тот час же заскрипел сдвигаемый в сторону брус-засов. Створка широко отворилась, и вся честная компания вновь окружила некроманта. Жан Рубака, его охрана и Гор.

— Быстро ты управился, — цеховой старшина с брезгливой гримасой оглядел повисший на веревках труп, — и кровищи напустил… Ну да ладно, пора и о деле поговорить, но прежде давай сюда кольцо.

— Оно твое, — Ильм снял с пальца управляющий амулет.

Рубака принял его с некоторой опаской, словно взял в руки ядовитую змею, повертел немного и одел на палец.

— Теперь они будут слушаться только меня?

— Да, мэтр, — некромант совсем чуть-чуть покривил душой, все еще ощущая совершенно неоформленное, но определенно дурное предчувствие, — они будут слушаться только твоих приказов.

— Сейчас проверим, — Рубака самодовольно вытянул палец, украшенный кольцом в сторону костяного отряда, — например, так… Обнажите оружие и постройтесь друг за другом в ряд.

Скелеты беспрекословно исполнили приказание.

— Что ж, некромант, вижу, что придраться мне не к чему, — глава гильдии обернулся к своей свите, — Гор, будь добр подойди, пожалуйста, к Ильму. Хочу на вас обоих посмотреть.

Гор с опущенной головой подошел и встал рядом с некромантом. Ильм с некоторым недоумением посмотрел на десятника. Чего это он так скис? Дело сделано. Все, кажется, довольны. Кроме Гора… Неужели нагоняй получил от хозяина? Ай-ай, какой удар по самолюбию. Или что-то не то случилось в ночном королевстве…

— Взять их, — голос Жана прозвучал отрывисто и жестко.

Две пары головорезов незамедлительно выполнили указание старшины.

Ильм попытался вырваться, но где там! Крепкие, покрытые татуировками руки держали крепко, на совесть. Такое возникло ощущение, что не люди его держат, а каменный монолит, к которому он по странному недоразумению прирос.

Гор, видимо хорошо себе представлял, что такое "дружеские" объятия охранников Рубаки и даже не дернулся. Лицо его было бледно и совершенно бесстрастно.

— Какого лешего? — Ильм посмотрел прямо в холодные, неподвижные глаза своего нанимателя.

— Леший здесь ни при чем, — неожиданно мягко улыбнулся Рубака, — просто пришло время прощаться и я, в знак уважения, так и быть, объяснюсь более доходчиво. Знаешь, очень не люблю в таких случаях много говорить, но сегодня исключение сделаю. Ты выполнил свою работу, я тоже исполнил свое обещание. Так?

— Так, — Ильм слушал его в одно ухо, лихорадочно подыскивая способ освободиться. Магию применить? Нет, рано. Убьют сразу и без лишних слов.

— Ты мне больше не нужен, — Жан ласково погладил бородку, — и ты слишком много знаешь. Так, что извини, интересы дела прежде всего. И не пытайся колдовать, только людей перед смертью насмешишь. Здесь на всех защитные амулеты. Ты ведь не хочешь напоследок выглядеть глупо?

— Будь ты проклят…

— Ну, зачем такие патетичные речи. Ты убиваешь, и я убиваю. Чем мы лучше друг друга?

Ильм ничего не ответил и отвернулся в сторону. Жан моментально потерял к нему интерес и обратился к Гору.

— А ты, мой мальчик, решил, что хитрее меня? Ошибся ты, ой, ошибся…

— Рано радуешься, пес, — процедил сквозь зубы Гор, — я еще жив.

— Это легко устранимое недоразумение, — Рубака небрежно махнул снятой с руки кожаной перчаткой, — свяжите их так, чтобы они стояли спина к спине, оттащите на середину зала и сбейте с ног. Об остальном я позабочусь.

Ильма и Гора сноровисто обвязали веревкой и грубо оттеснили к столбу, на котором висел Лоскут. Удар и пленники упали, в лужу крови.

— Удачного боя, — Жан подмигнул напоследок некроманту и захлопнул створку ворот. Было слышно, как с той стороны с глухим стуком лег в пазы засов.

Скелеты пришли в движение. Двигались они немного вяло, но клинки обнажили и вид имели самый устрашающий, но Ильм чуть не закричал от облегчения. Правило привыкания! Один шанс их десяти, всего один шанс, что первое распоряжение нового поводыря будет слишком долго доходить до костяных голов, но этот шанс сегодня его. Точнее не его, а Гора.

Гор дернулся, пытаясь вскочить на ноги.

— Лежи спокойно!

— Нас порубят на куски!

— Лежи тебе говорят, — Ильм пальцем по кровяным сгусткам начертил руну замедления, — сейчас я их немного стреножу. Если порубят, то только тебя.

— Почему это? — искренне возмутился ночной мастер.

— Я так пожелал. И вообще помолчи…

Некромант быстро пробормотал ключ активации и костяная армия замерла.

— А вот теперь подъем, Гор, на три-четыре…оп!

Со второй попытки он встали на ноги. Гор сразу же рванул к заветной двери, да так, что некромант чуть вновь не свалился на пол.

— Тише ты…, нам в другую сторону.

— Нет, нам туда!

— Стой, говорю, — Ильм, тяжело дыша от волнения, уперся всем телом, — и не трать попусту время. Мое заклинание не вечно. Как только оно исчезнет нам конец. Надо второе кольцо срочно отыскать.

— Так ищи, — неожиданно огрызнулся Гор и гораздо спокойнее добавил, — а я помогу.

— Ты, главное, не мешай.

— Я само смирение. Только говори, куда идешь, а то у меня в затылке глаз нет.

— Отращивай, раз нет…

Ильм стал постепенно перемещаться к углу, в который выбросил амулет. Гор, накрепко привязанный к нему, ругался сквозь зубы, оступался, но особых неудобств не создавал.

— Ну, что там, скоро? — наконец не выдержал он, — скелеты твои, по-моему, оттаивать начали…

— Пока ничего не вижу. Не отвлекай.

Ильм обвел хорошо утоптанную землю сосредоточенным взглядом. Куда оно могло закатиться? Вроде и бросал не сильно. Кольцо не птица, совсем улететь не могло… Но, боги, где оно? И тут его с силой потянуло вниз.

— Гор, ты зачем приседаешь?

— Не стой столбом, — дрожащим от волнения голосом прошептал его товарищ по несчастью, — присядь. Я, кажется, нашел. Ты его не заметил, наступил на него и в грунт вдавил.

Ильм поспешно присел, прислушиваясь с содроганием сердца, как сосредоточенно сопит Гор.

— Ну?

— Есть.

— Давай сюда, живо.

Гор неловко закинул руку за спину, протягивая некроманту драгоценный предмет. Ильм схватил кольцо, наспех стер с него грязь и водрузил на палец.

— Уф… Все.

— Что, все? — неуверенно повел плечами Гор, — нам все, или вообще все?

— Пока точно не знаю, но скелеты нас точно не тронут.

— А Жан?

— Пока кольцо на моем пальце слушаться будут лишь меня.

— Так и у него кольцо на пальце…

— Я создатель и за мной приоритет команд в таком случае.

— Ловко, — искренне восхитился Гор, — а если бы я надел кольцо, что тогда?

— Скелеты слушались бы Жана. В данном случае приоритет за тем, кто первый отдал команду.

— Ага… Слушай, может, твои ребята нас распутают, честью клянусь неудобно до тошноты.

— Погоди, — Ильм посмотрел на просыпающееся войско, — сейчас заклятие пройдет, тогда и попросим. А пока наслаждайся жизнью.

— Я этим уже занимаюсь, между прочим, и без твоего совета. Что дальше делать будем?

— Я, лично, хотел бы закончить некоторые дела и уехать подальше от Турова, но на пути у меня стоит твой старшина. Он ведь не успокоится, пока до меня не доберется, верно?

— Само собой, — угрюмо подтвердил Гор, — и меня он добьет. Нам вместе держаться надо. Если ты хочешь его убить, то делать это надо сейчас, пока у нас есть преимущество. Пока нас считают мертвецами.

— Успокоишься, когда посадишь свой зад на его место?

— Не по мне сан, — презрительно фыркнул Гор, — но нужный человек есть.

— А я думал…

— Рубака тоже думал. Он же хитрый у нас. Только есть и похитрее хитрецы. Так было задумано, для отвода глаз. Я знал, на что иду.

— Жаль, об этом никто сейчас не догадывается из нужных людей.

— Не знаю… Как скелеты?

Ильм активировал счетчик малых чисел. Его заклинание полностью растворилось.

— Можно начинать… Эй, один ко мне.

Самый ближний к ним костяной воин повернулся и проворно приблизился на расстояние вытянутой руки.

— Веревку разрежь, — приказал некромант, — аккуратно.

Скелет обнажил меч и ловко просунул его меж плотно прижатыми друг к другу спинами.

— Он нас не порешит? — как бы невзначай обронил Гор.

— Не должен, — Ильм весь сосредоточился на собственных ощущениях. Если скелет чуть не так направит меч, то прощай его почка или селезенка…

Все обошлось. Веревки упали на землю, а Гор развернулся, потянулся и протянул некроманту руку.

— Ну, спасибо, Ильм. Второй раз ты меня от смерти спас.

— Главное, чтобы не было третьего, — некромант пожал ладонь бывшего десятника Рубаки, — я вот…

За воротами склада послышалась сдержанная возня. Одна из створок скрипнула и в очередной раз чуть приоткрылась.

— К бою, — скомандовал некромант.

Костяные солдаты достали оружие и рассредоточились.

— Отставить, мастер, — Гор бросился вперед, — это свои.

— Оставить, — машинально повторил Ильм, разглядывая совершенно незнакомых людей, обступивших Гора. То, что это были "свои" сомневаться не приходилось — добротная одежда, хорошее оружие, лица покрытые шрамами. А вон и Томаш заглянул на огонек… Некромант отошел в сторону, не желая без нужды быть свидетелем чужих разговоров, но Гор почти сразу позвал его обратно.

— Жан идет сюда, — бандит недобро прищурился, — не спиться старому. Верно, решил лично убедиться в том, что с нами все кончено. Мы встретим его здесь.

— Я тоже…

— Нет, Ильм. Я понимаю, что желаешь лично отомстить, но… Это наше внутренне дело и чужаки в нем участия не принимают. Жан долго ходил по краю, сегодня он его переступил. Бунт назревал давно, попытка убить меня, полного мастера единовластным решением, без общего схода, стала последней каплей. И солдаты твои мне не нужны. Это дело для живых… Я дам тебе человека, он сведет тебя в безопасное место. Завтра вечером, когда все встанет на свои места, милости прошу в гости…

— Очень жаль, — Ильм от досады крепко сжал зубы, — я все-равно смогу тебе помочь. Кольцо у меня и мои подопечные не сдвинуться с места, чего бы им Рубака не приказывал. И еще… Его меч мой. Я бы хотел взять его в схватке, но пусть он станет компенсацией за то, что я не смогу в этом бою участвовать.

— Будет тебе меч, — Гор указал некроманту на невысокого паренька, ошивающегося рядом, — это твой провожатый. Время дорого. Уходи, Ильм, не нарушай наши традиции.

 

Часть 6

Цена предательства

В небольшой, скромно обставленной, комнате царили полумрак и тишина. Гор неподвижно сидел у жарко пылающего камина и смотрел на огонь. Смотрел неотрывно, свободно положив мускулистые руки на подлокотники кресла. На его правом предплечье серела повязка. Сквозь ткань проступали потемневшие от времени пятна крови.

Ильм неслышно прикрыл за собой дверь и тихо вошел. Густой ворс ковра сразу же поглотил его шаги.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, Ильм, — Гор отвлекся от созерцания пламени и приветливо кивнул головой, — проходи, присаживайся.

— Как дела? — некромант сразу же удобно устроился в свободном кресле и вытянул ноги к огню.

— Дела не плохи. Жан убит. Сегодня с утра был общий сход, избрали нового старшину. Будем надеяться, что все теперь встанет на свои места.

— О чем ты?

— О насущном, — Гор взял закопченную кочергу и пошевелил угли, — знаешь, о покойных говорят либо хорошо, либо ничего, но коли тебе так любопытно… Рубака слишком испортил отношения с нашими компаньонами. Пора с Подковой и Лье Одноухим по-хорошему договариваться. Иначе мы погрязнем в междоусобных войнах, а это только на руку многим пришлым, из тех, кто голову и так выше положенного поднял.

— Для этого надо иметь большое влияние.

— Новый старшина человек авторитетный. Справиться.

— Что будет с тобой?

— Я остался при своем месте, — Гор невозмутимо посмотрел на некроманта, — у меня перышек на птичке достаточно, чтобы спокойно поплевывать по сторонам. Пусть Томаш и иже с ним задницы надрывают. Хотя и они от нового предводителя по перу за содействие получили.

— А я? — после недолгого молчания обронил Ильм.

— Ты в нашей гильдии теперь не при делах оказался.

— И что это значит?

— Ровным счетом ничего. Мой новый хозяин полагается только на живых. Магия ему не нужна, во всяком случае, пока…

— Он, что Ордена опасается?

— А кто, по-твоему, его не опасается? — Гор криво усмехнулся и неожиданно стал совершенно серьезным, — на самом деле гильдмастер просто не хочет нарушать паритет сил. Сам понимаешь, что рано или поздно про ожившие кости узнают все крупные фигуры ночного Турова, и, ссылаясь на это, смогут позволить себе совершенно непредсказуемые шаги. Оно нам надо?

— Думаю, что нет.

— И я про то же…

— Выходит все зря, — невесело вздохнул Ильм, — кольцо Рубаки хоть у тебя?

— Да, — важно подтвердил Гор, — я даже больше тебе скажу. Памятуя о тебе, я в разговоре с хозяином постарался быть очень убедительным и, знаешь, определенного результата добиться смог. Твою костяную армию мы переведем за городские стены. Есть у нас в лесу потайные места. Пусть в резерве постоят на всякий случай. Так, что не все зря. К тому же ты приз в виде Лоскута получил и книжку в лесу достал.

— И чуть головы не лишился, — добавил Ильм.

— Я, между прочим, тоже.

— Ты свою партию отыгрывал. Кстати, — некромант немного приподнялся и извлек из кармана брюк второе кольцо, — это тоже тебе.

— Мне? — недоверчиво уставился на него Гор, но руку за амулетом протянул.

— Тебе. Я так поразмышлял на досуге и решил, что раз такая пляска пошла, то лучше будет, если оба кольца будут в одних руках. Мне скелеты вреда при любом раскладе событий вреда не причинят. Хуже будет, если со мной что-нибудь случится и артефакт попадет не к тем людям.

— Правильно ты решил, — ночной мастер взял подношение и положил на каминную полку, — но вещица эта еще к тебе вернется.

— Ты же сам сказал, что мои услуги здесь больше не нужны…

— Гильдмастеру нет, а мне да. Я, если честно не представляю себя в роли главы процессии из десяти умертвий. Как я их из Турова выведу???

— Способ найти всегда можно, — заметил Ильм, — когда это нужно сделать?

— А это брат, тайна великая есть, — ночной мастер постучал себя пальцем по лбу, — все зависит от того, как скоро у старшины мысли до твоих творений дойдут.

— И сколько ждать?

— Не знаю… Возможно завтра, возможно ждать придется долго. Пока у него других дел полные карманы.

— Получается, я могу еще некоторое время пользоваться твоим гостеприимством?

— Разумеется, — Гор удивленно посмотрел на некроманта, — о чем ты спрашиваешь… И главарь наш не против того, что ты у меня живешь. Во всяком случае, пока. Даже если он намекнет на то, что пора тебе и честь знать, ну, я полагаю, мы всегда найдем для тебя угол. Ильм, мне кажется, что мы еще сможем быть друг другу полезны.

— Время покажет.

— Скептик ты.

— Как всякий маг. Время может сделать нас друзьями, а может превратить во врагов. Чего загадывать…

— Ты прав. Не будем забегать вперед, — Гор сделал виноватое лицо, — а теперь позволь повиниться пред тобой.

— Не очень понимаю зачем, но посмотреть будет любопытно. Давай, винись.

— О, страшный поводырь мертвых, — ночной мастер согнулся так низко, что едва не угодил лбом в каминную решетку, — дозволь ударить челом и покаяться в не содеянном…

— Ты о чем, Гор? — исполнился недобрых подозрений Ильм.

— Меч мимо тебя прошел.

— Меч Рубаки?

— Ага.

— Да я…. я в общем-то переживу это дело. Что случилось-то?

— Хозяин мой имеет один грешок…

— Тоже мечник?

— Не перебивай. Да мечник, но несколько в другом смысле. До дрожи душевной любит он ценное оружие на гобелены по стенам развешивать. И в этот раз, как увидал этот клинок, так и все… Глазки загорелись.

— А ты?

— А что я? Я лицо подчиненное, — Гор выразительно взмахнул рукой, — тупой исполнитель приказов. Ну, я, конечно, проблеял для порядка и очистки совести, что тебе обещал меч отдать, но слова мои до вмиг затуманившегося разума предводителя не дошли.

— Мне не жалко.

— Я ему так и сказал, когда понял, что спорить бесполезно.

— А он? — с тревогой спросил Ильм.

— А он меня, если честно, удивил. Смотри, что он тебе в обмен передал.

Ильм с большим удивлением взял в руку великолепно ограненный рубин, размером с лесной орех. Да за такой самоцвет в Турове можно… Да многое можно. Вот так сразу от волнения и не сообразишь…

— Это мне?

— Ну да.

— В обмен на меч?

— Ну да. И за содействие в смене власти. Больше, я полагаю, за последнее.

— Мое содействие не так уж и велико…,- Ильм зачарованно покатал рубин по ладони, — сколько же тогда этот клинок стоил?

— Тридцать золотых, — Гор оторвал взгляд от перелива кроваво-красных цветов, — по-моему, этот камушек достойная замена.

— Еще какая, — Ильм сжал самоцвет в кулаке, — завтра же позволю себе прогуляться по оружейным лавкам.

— Завидую тебе, — совершенно искренне отозвался Гор, — сам люблю такое дело. Жаль, сейчас нет повода оружие искать. Броньку тоже возьмешь?

— Броню просто посмотрю. Меня пока кольчуга Томаша устраивает.

— Это дело надо обмыть, — неожиданно встрепенулся Гор, — вино будешь?

— Буду.

— Только извини, бокалов нет. Придется из горла употребить.

— Ничего, я не брезгливый, — Ильм потер пальцем кожаный подлокотник, — слушай, а как Рубака умер?

— Очень просто. Как все умирают, так и он, — Гор вытащил пробку из узкого горлышка и приложил бутылку к губам, — никто его на поединок вызывать не собирался. Дураков нет. Как заметили его издали, так из арбалетов и приложили. Два болта в горло, два болта в грудь… А потом свиту его разделали. И вообще, надоела мне эта мертвецкая тема. Поведай лучше, как ты свободный день провел. Давай, рассказывай, а я завидовать буду.

— Завидовать особо нечему, — Ильм забрал бутыль у Гора, — проснулся, поел. Начал томиться от безделья. Потом решил выйти в город прогуляться.

— И как?

— Весьма плодотворно.

— Ага, — неожиданно развеселился ночной мастер, — десяток трупов с перерезанными глотками.

Ильм смолк обиженно и еще раз присосался к бутылке.

— Ладно, давай повествуй, — Гор изобразил сосредоточенное внимание и вальяжно положил ногу на ногу.

— Плодотворно в том смысле, что книжицу приобрел очень подходящую.

— Да?

— Да. Называется "Лица, лики и личины в магическом преломлении". Через пару дней, я полагаю, смогу избавиться от бороды и изобразить на своем лице нечто оригинальное.

— Ты не умничай особо, — серьезно посоветовал Гор, — а то до костра путь недолгий.

— Я осторожно. Так, что было потом? Потом я вернулся обратно и залег спать. После этого пришел от тебя человек и сообщил, что ты ждешь меня в своем кабинете. Я принял подобающий вид и спустился вниз. Все.

— М-да. Будний день некроманта, — Гор немного помолчал, — ну да ладно. Ты мне вот что скажи. Что дальше делать собираешься?

Ильм посмотрел на огонь. Его мысли вновь вернулись к Кейту. Сейчас, когда вокруг все немного успокоилось, не мешало бы подумать, как до него добраться. Ясное дело, что похоронили его в Турове. Но где? Поднять мертвеца не составит особого труда. Допросить тоже. В конце концов, на такое дело даже не жалко защитный полог соорудить, чтобы не привлекать излишнего внимания. Подумаешь минус год жизни. Хонв при нем в былые времена раза четыре такой экран создавал и ничего на насморк не жаловался…

— Тогда поговорим о Кейте.

— Дался тебе этот лейтенант, — Гор поморщился. — Вроде все и так ясно. Убили его люди Подковы. Что еще тебе покоя не дает?

— Понимаешь, хочу понять, какое он имел отношение к штурму восточной башни.

— Ильм, — Гор немного подался вперед, — а что это теперь изменит? Воскресит мертвых солдат? Исправит сломанные механизмы?

— Нет, конечно. Просто перед бродячими магами жизнь порой ставит очень серьезные головоломки. Порой умение правильно их решить помогает спасти жизнь.

— По-моему сейчас твоя жизнь вне опасности, — заметил Гор.

— Скорей всего так…

— Да точно…

— Скорей всего. — Ильм откинулся на спинку кресла, — я рассматриваю эту историю как отличный случай попрактиковаться. И еще. Мне просто интересно узнать правду. Сдается мне, что задача эта со многими переменными.

— Тебе видней. Слушай, а почему ты Лоскута зарезал?

— Это…

— Секрет?

— Нет.

— Это как-то связано со смертью сержанта Санти?

— Да. Лоскут был самым молодым в гарнизоне северной башни, к тому же я полагал, что он причастен к попытке вывести из строя ее подъемные механизмы. Жан мне сообщил, что после смерти Санти он подался в бега. Сам понимаешь, на кого в такой ситуации думать.

— И что тебе поведал Лоскут?

— Что он действительно убил Санти, что он и Кейт…

— Чего ты замолчал? — подбодрил его Гор, — что там у них было?

— Любовь.

— Э… Любовь?

— Да, они…

— Избавь меня от подробностей, — Гор с презрением сплюнул в камин.

— В общем Санти всегда слишком громко выражал свое презрение к лейтенанту, и любящее сердце Лоскута не могло не сжиматься горестно от его слов, а после смерти Кейта и подавно. Могу себе представить, как Санти это горестное событие комментировал. Похоже, тонкая духовная организация Лоскута не выдержала и вот результат. Еще Кейт дал ему камнеломку и поручил разрушить механизмы северной башни.

— Камнеломку? — Гор немного оторопел, — а разве она металл берет?

— Да, если немного изменить векторы силы. Я как раз заступил на пост и Санти мне все рассказал. Он совершенно случайно увидел ее, успел отодрать с шестерни и выбросить в крепостной ров. Она там и взорвалась.

— А как этот молодчик добрался до подъемника? Там же все охраняется.

— Есть обходной путь, через шахту противовеса…

— Не очень понятно.

— Как бы тебе это объяснить, — Ильм прищелкнул пальцами, пытаясь правильно сформулировать свою мысль, — короче, есть там в башне ходы, позволяющие при должном умении незаметно подобраться к подъемнику. Полагаю, что Кейт об этом знал и Лоскуту все по полочкам разложил. Я туда сам лазил, и нашел там следы крови. А Лоскут в этот день руку себе порезал, вроде, когда меч точил. Я образцы крови смог взять, но сравнить их не успел. Попал в тюрьму…

— Вот значит, как, — с непонятной интонацией протянул Гор, — а восточная башня… Что и там, получается, Кейт отметился?

— Я могу пока только предполагать…

— Что предполагать?

— Что, вероятно, да. Он очень настойчиво в тот день рядом с ней крутился, даже возглавить на ночь хотел, но достоверных фактов у меня нет.

— А ты, получается, в тот день его опередил. Лихо.

— Циркуляр из штаба гарнизона, — пожал плечами Ильм, — я всего-лишь пешка в этой истории…

— Я вот что на днях узнал, — Гор отхлебнул вина, — тебе, наверное, это будет интересно.

— Смотря, что.

— Знаешь, кто возглавлял налет на восточную башню? Брат Подковы.

— А у него был брат? — машинально спросил Ильм и сразу вспомнил таверну "Три устрицы", расстроенного мастера Такара и его нехитрый рассказ. А ведь все совпадает…

— Был. Сводный, — Гор немного помедлил, словно что-то припоминая, — он командовал людьми, штурмовавшими башню в ту ночь. Он там погиб. Подкова поклялся отомстить… А что если Кейт к этому тоже причастен? Тогда его смерть вполне объяснима — месть Подковы. Я, правда, не очень понимаю мотивы лейтенанта…

— Я тебе про то с самого начала и сказал. Надо Кейта допросить. Пока труп по зиме целый. Ты знаешь, где его похоронили?

— Слышал.

— Ну?

— Знаешь часовню праведного Зигмунда?

— Ну да, знаю, — в памяти некроманта всплыл небольшой каменный храм посреди леса, — это недалеко от Турова по Западной дороге. Там, что их фамильный склеп?

— Там. Один из нескольких. Кроме того, добавь к этому свирепого брата-исповедника и несколько воинов храмовников. Они не будут в восторге от твоего визита.

— Это второй вопрос.

— Ты, правда, хочешь туда заглянуть?

— Очень. Составишь мне компанию?

— Я-то не против, — Гор явно о чем-то призадумался, — завтра доложу старшине. Если он даст добро, то я с тобой. И не только я. По идее должно быть там золотишко… Послушай, а ты сможешь спросить у Кейта, кто его убил?

— Смогу. Только ответа не получу. Но…

— Отчего так? — перебил его Гор.

— Правило третьего дня. Закон Шильда-Римуса. Покойник через три дня после смерти забывает последние три дня жизни. Пока все попытки ученых мужей разрешить эту проблему оказывались безрезультатны.

— Точно, — Гор с непонятным облегчением откинулся на спинку, — я где-то об этом читал.

— Ты?

— А что? — изумился ночной мастер, — трудно представить меня с книгой, да? Знаешь, иногда прихожу под утро домой, кровь невинных жертв с рук смываю и приобщаюсь к печатному слову.

— Чтобы отвлечься?

— Вроде того… А что эта задача вообще решения не имеет?

— Я как раз хотел об этом сказать, но ты перебил. Мне кажется, я знаю, как ее решить.

— Хм…,- Гор пристально посмотрел на собеседника, — и что?

— Пока не уверен. Слишком все просто получается…

— И?

Ильм неопределенно пожал плечами.

— Единый с этим постулатом… А что от тебя Орден хочет?

— Хотел, — поправил Гора некромант, — ты и это знаешь…

— Ну, извини. Трудная жизнь обязывает. У нас даже люди для этого дела специальные есть. Для сбора слухов.

— А как с достоверностью дело обстоит?

— Нормально обстоит. Если не желаешь нож под ребро, то любую сплетню сто раз перепроверишь, прежде чем до вышестоящих ушей ее донесешь.

— Строго, — покачал головой Ильм, — а что касается братства, то брат-куратор просто решил со мной познакомиться.

— И что он от тебя хотел?

— Он, к моему удивлению просто пожелал со мной познакомиться, — Ильм решил немного подправить историю, — ссылаясь на то, что я один из самых успешных учеников в выпуске, да к тому же решивший послужить на благо города.

— Ну да, на благо, — беззлобно проворчал Гор.

— В разговоре я коснулся проблемы испорченного механизма, — Ильм сделал вид, что не заметил шпилку, — а он пригласил меня зайти в гости.

— Что прямиком в орденский замок? — ночной мастер совершенно спокойно принял новую версию событий, — тебя, некроманта?

— Да. Через несколько дней после боя я к нему заглянул, как и обещал. Гийом к тому времени пребывал в полной озадаченности, поэтому и послал меня за советом к моему наставнику. Я у Хонва очень давно не был, поэтому сразу согласился…

— И что тебе наставник сказал?

— Он вообще этой истории не придал серьезного значения.

— И не удивился, когда узнал, по чьему поручению ты приехал?

— Нет. Хонва вообще чем либо трудно было удивить.

— Понятно. Ильм?

— Да?

— Я, наверное, уже достал тебя своим любопытством?

— Пока нет.

— Тогда еще один вопрос можно?

— Валяй.

— Как ты предполагаешь к телу Кейта подбираться?

— Чары наложу на себя и на тебя. Храмовники сами нам все откроют и везде проведут…

— Это как? — подозрительно тихо спросил Гор.

— Я ж тебе уже говорил, что книгу ценную купил. Завтра я ее проштудирую и думаю, что к вечеру буду готов дать представление.

— Ты вокруг да около не ходи. Ты поподробнее…

— Гор, — Ильм ловко выхватил из рук ночного мастера наполовину пустую бутылку, — все будет хорошо. Я из тебя сделаю праведного Зигмунда. А из себя Единого…

Гор закашлялся.

— Ну ты…

— Ничего, все нормально будет. Нам и усыпальницу Кейта покажут и золото отдадут и спляшут.

— Ты сумасшедший… Не боишься богов прогневить?

— Нет.

— Это, надеюсь, шутка?

— Ох… разумеется. Есть много других, более приятных способов расстаться с жизнью. Если серьезно, то я пока не знаю, что делать, но от своего отступаться не хочу.

— Что ж, решено, — так же тихо произнес Гор после недолгого молчания, — у тебя время есть. Думай. Я разрешения у старшины спрошу, но… Лучше бы ты отступился. Недобрая это история, поверь.

— Недобрая. Но я опять отвечу — нет.

— Жаль. Давай, Ильм, разбредаться по постелям. Завтра к вечеру я тебя найду.

***

Ильм заставил себя проснуться затемно. Настроение, несмотря на ранний час, было бодрым. Некромант наскоро перекусил остатками вчерашнего ужина и приступил к работе. Свободный день следовало провести с максимальной пользой. "Лица, лики и личины в магическом преломлении" все еще требовали досконального изучения. В том, что он успеет проштудировать пухлый фолиант до заката, некромант не сомневался. Слишком любопытный попался материал и слишком редкий. Пометка на заглавной странице недвусмысленно сообщала, что труд издан в одном экземпляре. Имя автора тоже было не на слуху. Удивительно, что цена на него оказалась не слишком высока…

Некромант вдумчиво шуршал страницами, читал главу за главой, и постепенно насыщался очень полезными знаниями. Были здесь очень, очень интересные заклинания, о которых он и не слышал никогда раньше. Действительно при их помощи и лик можно было получить, и лицо и личину. Варианты предлагались самые разные на все случаи жизни и на самый изощренный и извращенный вкус. Чего только стоили названия готовых рецептов. "Стог сена осенний, пожухлый", "Раскосая маска удачи", "Коварный поцелуй сладострастия" и далее в том же духе. Даже сделав скидку на почтенный возраст книги и манерные обороты речи былых времен, Ильм сразу решил для себя, что опробовать их на практике не будет. Слишком зловещие в голове всплывали образы. Он ставил перед собой совершенно другую задачу. Умело оперируя знаниями по магическому анализу, он по крупицам собирал с пожелтевших страниц новые для себя подходы и методики в построении волшебных плетений. Не нужны ему были ни "стога", ни "маски". Нужно было понимание общих принципов, и это важное знание постепенно оформлялось в его сознании и обретало вполне стройную форму.

Где-то к полудню он, наконец, осознал, что способен не только изменить свое лицо, так, что его не смогут узнать, но и придать ему почти полное сходство с виденными раньше образами, будь то живые люди или нарисованные. Лишь один момент его немного смущал. Слишком мало магической энергии требовали эти, в общем, достаточно сложные матрицы. Не должно быть так, если подойти к проблеме с точки зрения теории магических полей. Но… Только практика покажет, где лежит истина, и есть ли она вообще.

Ильм потер покрасневшие от напряжения глаза и закрыл последнюю страницу. Освободившиеся от монотонной работы мысли сразу же перескочили к вчерашнему вечеру.

Гор, несомненно, ценный союзник, но ухо надо держать востро. У ночной гильдии везде есть свои интересы. И то, что интересы эти у них на сегодняшний день совпадают, вовсе не означает, что завтра все будет столь же благостно. И ночной мастер наверняка был столь любопытен неспроста. По идее ему должна быть совершенно безразлична и судьба Кейта и целостность городских подъемников, а он проявляет к этим вопросам такой живой интерес… Возможно просто так. Или, все-таки, что-то за этим кроется? А если разобраться, то какой резон новому старшине от подобного рода информации? Что если Гор слукавил? Что если гильдмастер идет по пути своего предшественника, но более тонко и хитро? Как ни крути — Подкова серьезный конкурент, и убрать его с дороги, значит многократно усилить свои позиции. Неужели ночные головорезы Турова доросли до того, чтобы давить друг друга не с помощью стрел и ножей, а с помощью компрометирующих друг друга сведений? И кто на такие сведения может здесь клюнуть?

Орден? Маловероятно. Там совсем другие интересы. Магистрат? Нет, городской совет не в счет. Городская стража? Возможно. Только надо, чтобы устремления хозяина Гора и полковника Ульриха совпали. Судя по слухам, Подкова далеко не дурак, он тоже может затеять игру с гарнизоном… Впрочем, все это досужие фантазии. Правду, скорее всего, он так и не узнает.

Ильм, все еще погруженный в не очень веселые раздумья, подошел к двери, толкнул ее за ручку и вышел в коридор. Бандит, приставленный к его комнате, поспешно отвел взгляд от стены напротив и весь обратился во внимание.

— Принеси мне теплой воды и бритву, — потребовал некромант.

— Ща будет, — охранник энергично отбыл на первый этаж.

— И зеркало…

— Будет и зеркало, — громко донеслось снизу.

Ильм вернулся за стол и принялся нетерпеливо барабанить пальцами по его крышке. Сейчас он без всякого сожаления расстанется с так надоевшей ему бородой и попробует применить на практике новые знания. Только бы все получилось…

Привратник вежливо поскребся в дверь и завалился в комнату. На его красной, украшенной парой шрамов и затейливой татуировкой роже отчетливо читалось желание угодить. Бандит выставил перед некромантом медный тазик с водой, положил блестящую продолговатую бритву, рядом поставил овальное зеркало в простой деревянной рамке и молча замер в ожидании дальнейших указаний.

— Благодарю, друг мой. Ты пока свободен.

Охранник, стараясь громко не стучать сапогами, отбыл обратно на свой пост.

Ильм подождал, пока за ним закрылась дверь и посмотрел на свое отражение. Из зеркала на него довольно мрачно посмотрел густо заросший волосами тип. Некромант недовольно поморщился. Хорошо, что потребность любоваться собственным лицом возникала у него не часто, а в последнее время и вовсе было не до смотрин. Иначе смириться с новым обликом было бы гораздо труднее. Ничего, сейчас он наведет должный порядок…

Некромант поплескал на лицо водой, кстати, едва теплой и принялся деловито расправляться с излишней растительностью на лице. Бритва оказалась острой, руки не дрожали, дело продвигалось быстро. Вскоре из зеркала смотрел совсем другой человек. Помолодевший лет на сто и вполне приятной наружности.

Насмотревшись досыта на вновь обретенное молодое лицо, Ильм переключил внимание на волосы. Что ж, если занялся внешним видом, то следует быть последовательным. Пришло время обратить внимание и на них.

Ильм повторно приоткрыл дверь. Бандит вопрошающе кивнул головой.

— Ножницы в этом доме есть?

— Ежели бритва есть, то и ножницы тоже.

— Неси сюда.

Бандит повторно сбежал на первый этаж. Где-то там деловито хлопнул крышкой сундука и также быстро поднялся наверх. Он явно гордился своей нынешней долей. Ильм даже немного посочувствовал в душе его товарищам, в чьи уши впоследствии попадет не одна диковинная история про страшного некроманта, к которому он с риском для жизни был приставлен… Да и насколько приятнее находиться в жарко натопленном помещении, чем бродить по продуваемым промозглым ветром ночным улицам.

— Вот, мастер, твои ножницы.

— Благодарю.

— Было бы за что…

Ильм машинально несколько раз щелкнул ими и устроился перед зеркалом. Фигурная стрижка ему нужна как корове седло, а просто подравнять самому себе длинные волосы, он обучен давно.

Щелк… Щелк…Щелк…

Все лишнее упало на пол.

Некромант еще раз посмотрел на собственное отражение и произнес слова заклинания. Черты лица в зеркале расплылись и стали совершенно другими. Даже цвет глаз поменялся. Ильм с чувством подмигнул зеркалу. Незнакомый мужчина из него ответил тем же. Ильм улыбнулся, двойник тоже растянул губы в улыбке. Правда, он сделал это с некоторым опозданием. Что ж зеркало не обманешь. А если и обманешь, то не полностью.

Ильм поупражнялся еще немного, и в результате так увлекся, что не заметил, как солнце скрылось за крышами. Трудно оторваться от занятия, если дело с каждым разом идет все лучше и лучше. Последнее лицо вышло особенно хорошо. Ильм тщательно запомнил, как его собирал и на этом решил остановиться. Всему свое время. Он потянулся за холодной олениной и рассеяно откусил кусок от пахнущего пряностями ломтя. Что-то засиделся он в четырех стенах. Неплохо бы немного прогуляться. Свежим воздухом подышать, ноги поразмять, на людей посмотреть и себя обновленного показать. Для пробы. Ильм решительно потянулся за тулупом и остановился на половине пути. Может все-таки прилично одеться? Что-то задержался он в образе приказчика. Некромант подошел к одежному шкафу и с чувством погрузился в его недра. Хорошо, что они с Гором приблизительно одной комплекции…

После недолгих поисков Ильм держал в руках темно-серый зимний камзол и того же цвета шерстяные брюки. Кроме того, в закромах ночного мастера отыскался вполне сносный меховой плащ и целая коллекция бронзовых фибул, упакованная в холщовый мешочек и тщательно спрятанная в самом дальнем углу самой верхней полки. Ильм выбрал самую простую заколку в виде треугольного геральдического щита, и быстро натянул на себя обновки. То, что Гор не будет ругаться, узнав о его самоуправстве, он не сомневался. Ночной мастер, наверное, имел многие пороки, но в излишней жадности замечен не был.

Ильм убрал в потайной карман дареный самоцвет, застегнул плащ и вышел в коридор.

Охранник вопросительно обернулся.

— Я прогуляюсь по городу. Если к ужину не вернусь, то пусть мастер Гор меня не ждет и трапезничает один.

— Будет сделано, — бандит ловко, но без излишнего подобострастия поправил плащ на некромантском плече, — ты, поводырь мертвых, зря без оружия. Неспокойно на улицах.

— Все нормально.

— Возьми хотя бы стилет. Гор мне голову свернет, ежели что…

— Ладно, — поддался на уговор Ильм, — давай свой стилет.

Бандит заглянул за кресло, приставленное к стене, чем-то там погремел и достал длинный, узкий кинжал.

Ильм прицепил оружие к поясу и спустился на первый этаж. Второй охранник, сидевший возле окна, вскочил со своего места и поклонился. Некромант лишь кивнул в ответ и отвернулся к большому прямоугольному зеркалу. Прочитал заклинание личины, придирчиво всмотрелся в новое лицо и скорчил пару рож, проверяя гибкость мимики. Магическая маска была полностью послушна воле хозяина. Вполне удовлетворившись результатом, Ильм вышел на улицу.

Зимние вечера он любил. Особенно тот не очень долгий их миг, когда солнце уже закатилось за горизонт, а мир вокруг все еще окрашен оранжево — синими красками. Некромант неспешно огляделся, вдохнул щедро напоенный печным дымом воздух и никуда не торопясь зашагал по направлению к кварталу оружейников. В этот раз он решил ограничить себя покупкой самого обычного меча, изготовленного человеческими руками. Большего пока не требовалось. Очень хорошо, что меч Рубаки уплыл в чужие руки. Надо было с самого начала откинуть в сторону идею разжиться столь дорогим оружием. Спасибо, что его величество случай избавил от соблазна носить столь бросающийся в глаза клинок. К чему привлекать к себе излишнее внимание? Скромнее надо быть. Скромнее.

Впереди показалась небольшая базарная площадь. Несмотря на легкие сумерки, народ с нее расходиться не спешил и продолжал активно толпиться возле пестро раскрашенных ларьков. Ильм это уголок Турова знал не очень хорошо, но мог поспорить с кем угодно, что хорошие товары здесь гости редкие. Наверняка в большом ассортименте дешевые ткани, про которые продавцы с придыханием будут рассказывать всякие небылицы, желая выгодно продать лежалый товар, керамическая и железная посуда, по большей части здесь же в Турове и сворованная, поддельные вина и прочая сомнительная ерунда.

Ильм уже собрался обойти стороной шумный человеческий муравейник, как до ноздрей его донесся запах карамели. Некромант сглотнул слюну и в нерешительности остановился. Да, он взрослый мужик. Да, он некромант, окутанный ореолом таинственности. Да он вскормлен на мясе и пиве. Но куда деваться, когда воспоминания детства совершенно неожиданно ломают суровую броню жизненного опыта и заставляют томительно и сладко сжаться сердце. Что в десять зим могло быть заманчивей и соблазнительней, чем обладание сахарным зверем на палочке… Эх… Нет, он вот прямо сейчас пойдет и купит себе точно такую сладость, и совершенно точно получит от процесса ее поедания огромное удовольствие.

Некромант сосредоточенно пошел на запах.

Завидев прилично одетого горожанина, торговцы сразу как с цепи сорвались. Какие только призывные речи не понеслись ему в след… Эльфийские шелка! Тарелочки из нежнейшего фарфора! Кружевные рубашечки!

Ильм не оглядывался по сторонам, опасаясь попасть в матерые лапы лавочников. Вскоре впереди замаячил большой деревянный щит на кривых ногах, застеленный серой холстиной. Поверх нее ровными рядами лежали карамельные сладости. В наличии были петухи, зайцы, белочки и нечто странное, отдаленно напомнившее некроманту приготовившегося к броску упыря. За прилавком стояла крупная неопрятная девица с красными пятнами наведенного румянца на щеках. Рядом крутилась совсем маленькая девочка, одетая в обноски, чумазая, и чем-то похожая на лисичку. Торговка поглядывала на нее подозрительно и негромким усталым голосом пела хвалу своему немудреному товару.

— Сладенькие конфетки… Кому изысканные сладенькие конфетки… Лучшие сладости…

Завидев рядом с собой симпатичного мужчину, она расплылась в томной улыбке.

— Купи карамельку, мастер!

— Это кто? — Ильм указал рукой, одетой в перчатку на неведомого зверя.

— А это…,- девица на миг растерялась, — а это собачка. Сладкая…

— Так, — некромант достал из кошеля два медных центурия, — мне одного зайца и белку.

— А собачку? — глаза торговки заволокло томной негой.

Ильм чарам не поддался.

— Это все.

— Бери сам, — торговка приняла медяки и сразу потеряла к нему интерес.

— Сладенькие конфетки… Кому изысканные сладенькие конфетки…

Ильм взял конфеты и присел на корточки.

— Иди сюда, — он поманил к себе замарашку.

Девочка глянула на него испуганно, но ослушаться не посмела.

— Держи белку, — некромант протянул ей леденец.

Маленькие пальчики цепко схватили деревянную палочку, и юное немытое создание тот час растворилось в толпе.

Торговка презрительно хмыкнула. Ильм, не обратил на нее никакого внимания, поднялся и пошел прочь, стараясь как можно быстрее выбраться на свободное пространство. Карамель немного горчила, зато отличалась достойным размером. Пока во рту помещались лишь уши и голова, но некромант чувствовал себя совершенно счастливым, словно перенесся на двадцать с лишним зим назад.

Неожиданно его внимание привлек ларек, плотно заваленный железными браслетами. Ильм протиснулся ближе и присмотрелся к товару. Сердце не то тревожно, не то облегченно екнуло. Нет, показалось… Чеканка красивая, но просто так падает свет. Нет здесь того страшно узора…

Торговец с энтузиазмом потянулся к нему, но некромант мрачно лизнул зайца и состроил высокомерно-пренебрежительное выражение лица. Хозяин браслетов мгновенно уловил перемену в настроении клиента, покосился на стилет и перенес свое внимание на лысого старика, стоящего рядом.

— …А слышала, кума, какие страсти нонче творяться? — раздался за спиной некроманта таинственный женский голос.

— Так где ж… И когда, милая? А что твориться то? — послышалось в ответ.

Ильм осторожно повернул голову. Невдалеке от него прямо посреди людного потока вели непринужденную беседу две кумушки, крепко сжимая в руках корзинки с покупками. Одна рыжеволосая, худощавая в поеденной молью зимней накидке, вторая почти совсем седая, круглолицая, одетая в потертый полушубок.

— Хе… Так Ивел, золотарь, вчерась мужу рассказывал, будто башня восточная ожила…

— Да полно…

— Единый в свидетели.

— Ох, да че ж такое то деется, люди добрые, а?

— Тише, тише, подруга…

Ильм моментально забыл про зайца и весь обратился в слух. Это еще, что за невидаль такая? Он боком подвинулся ближе к сплетницам и для отвода глаз принялся с деловитым видом рассматривать женское белье у соседнего прилавка. Облезлый мужичок, торговавший дамскими штучками, удивленно покосился на него, но с расспросами не полез.

— … Таки прямо и ожила?

— Свет, видишь ли, неземной испускает. И тот, кто его узрит падает бездыханный.

— Ой… А солдатики, как же, при башне?

— Солдатики тоже падают. Говорят, тьма стражников перемерла…

— Орден наш славный туда нужно, вот, что я скажу…

— Без тебя, небось, догадались. Да только толку нет.

— А магики?

— И магики были. Говорят, один как в башню вошел, так больше его и не видели…

— Да ну?

— Вот тебе и ну… Ой, ладно, подруга, заболталась я с тобой. Мне еще мужу ужин варить…

Разговор оборвался. Ильм засунул зайца в рот и поспешил выбраться из людской толчеи. Для достижения этой цели пришлось немного поработать локтями, и огрызнуться пару раз на особенно недовольных горожан. Слава небесам, что рынок был невелик.

Оказавшись в относительном одиночестве, некромант грубо прикинул в голове свой дальнейший путь и, желая немного его срезать, решительно свернул в один из безлюдных переулков, примыкавших к базарной площади.

Из головы никак не желал уходить случайно подслушанный разговор. Что за идиотская история? Болотный дятел в глотку… Что за свет такой? Откуда ему взяться? Какие еще маги пропавшие? И опять восточная башня… Неужели тогда Гийом не для красного словца упомянул, что живет она своей непостижимой жизнью? Или это очередная байка? Одному спьяну привиделось, а дальше пошло, поехало из уст в уста, пока не приняло такие вот нечеловеческие формы… Леший знает, что ториться…

Ильм обошел кучу нечистот, потом еще одну и вскоре уткнулся в целую плантацию испражнений. Пришлось почти вплотную прижаться к забору, и двигаться вдоль него, чтобы не замарать сапоги.

Внезапно за спиной раздался шум, как будто кто-то не очень умело спрыгнул с небольшой высоты. Ильм, занятый поиском чистой дороги, чуть замешкался и тут же расплатился за свою рассеянность. Чьи-то пальцы схватили его за шею и принялись деловито душить. Захват был явно любительским, но тянуть с ним причин не было.

Некромант со всей силы ударил согнутым локтем левой руки назад. За спиной крякнули и занялись всецело собственным здоровьем, оставив шею в покое. Ильм резко развернулся и добавил налетчику кулаком в солнечное сплетение. Душегуб согнулся, но не пополам, как того ожидал некромант и в руке его сразу блеснул нож. Ильм выплюнул зайца, чтобы в впопыхах не подавиться ненароком и выхватил стилет. Бой на ножах был однозначно его слабой стороной, но отступать было не куда. Противник оказался парнем зим двадцати отроду. Рожу он имел наглую и, судя по непринужденной манере поведения, чужой кошель собирался взять любой ценой.

Некромант покрепче стиснул в руке оружие, пригнулся и они закружили по кругу, зорко поглядывая друг за другом.

Вжах…х

Кончик ножа просвистел перед самым носом некроманта. Ильм успел отпрянуть назад и тут же атаковал сам. Его бросок оказался столь же неудачен. Гибкий как зеленая веточка враг ловко ушел с траектории движения лезвия.

Вжах. х

Снова нож блеснул в непосредственной близости от Ильма. Некромант успел перехватить кисть налетчика, но тут же получил увесистый удар ногой в бедро…

Из-за спины послышался стук подошв и бряцанье доспехов.

— Оружие на землю! — раздался повелевающий крик.

Налетчик разом погрустнел и, не удостоив некроманта напоследок даже мимолетным взглядом, резво помчался прочь. Ильм достаточно хорошо знавший, чем подобное неразумное действие чревато, просто отбросил стилет в сторону и замер.

Из-за угла показались бегущие стражники с оружием наголо. Один из них, завидев, беглеца упал на одно колено, вскинул снаряженный арбалет и прицелился. Сухой щелчок тугой тетивы и бандит, нелепо взмахнув руками, кувырком покатился в снег. Солдат удовлетворенно ухмыльнулся, опустил оружие и деловито поправил шапель.

Ильм в очередной раз помянул болотного дятла, прислонился к покрытым инеем доскам и скрестил руки на груди. Только этого ему сейчас не хватало… Подобную тактику городская стража практиковала с завидной регулярностью. Просто один из стражников периодически отделялся от своих товарищей и наудачу заглядывал в переулки и подворотни, остававшиеся вне зоны внимания. Частенько это нехитрое действие приносило совершенно неожиданные результаты. В крепкие руки солдат попадались и ночные налетчики, и сутенеры, а то и более крупная рыбка. Никто не хотел лишних неприятностей и поэтому чаще всего стороны расходились без потерь, если не считать звонкие монеты перекочевавшие из одного кошелька в другой… Вот и сейчас, похоже, та же самая ситуация. Придется долго объяснять кто он, откуда и почему оказался в это время и в этом месте. Впрочем, в кошелке кое-что звенит, и на откуп этого должно хватить. Главное вести себя со знанием дела и солидно. Ага, а вон и сержант показался. Правильно, нечего самому на рожон лезть. Для этого дела существуют рядовые чины. Лучше издалека руководить процессом… О боги, да это же Матью, болотного дятла в суп…

— Что здесь происходит? — сержант окинул Ильма подозрительным взглядом.

— Да вот, мастер, забежал по нужде в переулок, а тут такой реверанс в мою сторону.

— Кто таков?

— Он, то? — Ильм сделал вид, что не понял вопроса, ликуя в душе, что его не узнали, — да шваль какая-то, подзаборная… Небось, кошелек возжелал мой себе присвоить.

— Ты кто такой будешь? — почти по слогам отчеканил Матью.

— Я? Я не местный. Приезжий я, — Ильм обезоруживающе улыбнулся, — доверенный в делах одного знатного негоцианта из Ношта. Приехал в ваш славный город по торговым делам.

— Дай подорожную.

— Прошу, — некромант извлек туго скрученный пергамент.

Матью внимательно ознакомился с документом и немного разочарованно вернул Ильму.

— Что-то не так, сержант?

Матью не ответил, пристально разглядывая чернеющее невдалеке неподвижное тело.

— А ну поглядите, что у этого урода в карманах, — приказал он стражникам.

Пара солдат бросилась к трупу. После знакомства с арбалетным болтом, да еще с такого небольшого расстояния иного исхода быть не могло.

— Ничего нет в карманах, — крикнул один из солдат.

— Сдох? — уточнил Матью.

— А то…

— Он что умер? — добавил в голос душевного трепета Ильм.

— Да вроде того, — Матью устало разогнул спину, — в общем так. Коли несчастный случай произошел, то надо все честь по чести довести до конца. У нас в Турове только так делается. Верно, братья?

Солдаты согласно закивали головами.

— И что? И как? — заволновался Ильм, отыгрывая роль, — у меня времени в обрез. Ежели что, то просто страшно представить все последствия. Крах торговой репутации, выплата неустоек.

— Понимаю, — солидно согласился Матью, — но и мы мил человек не просто так кашу свою кушаем. У нас служба. В общем, пойдешь с нами. Документы там разные на тебя заполнят, то да се… Дня два, а то и три придется обождать. А может и четыре. Очень сожалею. Мы, конечно же, могли и по другому переулку пройти… Тогда бы все иначе вышло, но мы прошли здесь. Сам понимаешь, служба тяжелая, тяготы, денег мало…

— Очень даже понимаю, — оживился Ильм, — скажи, мастер, а можно представить, что ты не здесь, а где-нибудь там… На другой улице сейчас…

— У меня такое бедное воображение, — Матью сделал акцент на слове "бедное".

— О, это поправимо. Могу я пожертвовать на благо таких бравых солдат, скажем, пять серебряных центуриев?

— Мы всегда приветствуем добрых людей.

— Прекрасно.

Ильм нарочно дрожащими руками отсчитал монеты, радуясь про себя, что не забыл кошелек в доме у Гора. Тогда бы действительно потеха вышла… Не то слово.

Матью сноровисто проверил монеты, засунул в латную рукавицу и неожиданно с удивлением оглядел некроманта. Перемена с сержантом случилась разительная и неожиданная. Бродячие комедианты должны были от зависти просто удавиться.

— А ты, мил, человек, чего здесь забыл? Не видишь, мы мертвеца нашли. Проходи своей дорогой, не мешай служивым людям дознание учинять.

— О, благодарю, — Ильм с чувством приложил ладонь к сердцу, — завтра обязательно к вашему начальству загляну, расскажу, как твой отряд за службу ратную радеет. Буду просить для вас поощрения.

— А вот это делать не надо.

— Хорошо, — поддался некромант, и тут его осенило. А что если с Матью пивка выпить? Поговорить за жизнь. Возможно, удастся сплетни про восточные ворота развеять?

— А позволь, мастер сержант, пригласить тебя на пару кружечек эля. Я слышал здесь у вас пиво очень хорошее.

— Пиво отменное, — подтвердил Матью и чинно разгладил усы, — я не против. И парни мои немного дух переведут. Идем, есть недалеко тихое место…

Действительно буквально в двух шагах в неприметном подвале оказалось весьма недурное заведение. Пахло в нем прилично, посетителей было мало, и девки щеголяли в чистых передниках. Ильм приятно удивился такому неожиданному открытию и про себя решил заглядывать сюда иногда, когда захочется побыть наедине со своими мыслями и полной пивной кружкой.

Трактирщик, завидев стражу, колобком выкатился из-за стойки и на лету поймал брошенную сержантом медную монету.

— Шесть кружек ячменного светлого.

— Будет исполнено, — корчмарь бодро бросился к пивной бочке.

Солдаты, гремя обмундированием, корректно заняли стол в противоположном конце зала. Ильм и Матью устроились поближе к огню. Вскоре подоспело пиво.

Некромант проводил взглядом полненькую служанку и поднял кружку.

— За доблестных солдат Турова.

— За твои торговые успехи, мастер, — вежливо откликнулся Матью.

Пиво потекло в глотки…

— Не обманули меня друзья, — Ильм облизал губы, — не чета тому, что в Ноште наливают.

— Само собой, — покровительственно усмехнулся сержант, — в вашем городе не пиво, а так водица.

— Бывал у нас? — радостно осклабился Ильм, в душе ругая себя за то, что привязал свою историю к конкретному месту.

— Не… Слышал от людей. Я то не любитель путешествовать. Родился здесь. Вырос здесь. Здесь служу. И помру тоже здесь. И считаю, что это правильно.

— Трудная у тебя служба.

— Не сахар, — Матью обмакнул усы в пиво, — зато друзья верные.

— И стены крепкие, — добавил Ильм.

— Да уж не чета вашим.

— Ты ж не видел, а судишь, — неожиданно обиделся за Ношт некромант, — у нас тоже башни каменные и решетки на воротах.

— Я не видел, да слышал. Туров по любому больше. Он после столицы вторым завсегда в списке городов стоит.

— Согласен, — Ильм отпил пенного напитка, — у вас башни надвратные просто огромные.

— Это так, — Матью задумался о чем-то своем.

— Сказать по правде, — Ильм внимательно посмотрел на собеседника, — мне у вас больше нравиться, хоть я и всего один день здесь нахожусь. У вас даже школа магическая есть…

— Хочешь в магики податься?

— Эх, было бы призвание, — выдохнул Ильм, — я бы такой случай не упустил. Магом быть хорошо. Любое желание можно исполнить и все тебе сапоги готовы расцеловать.

— Ага, — сержант скривился, — или башку твою подставят, если надо будет, только по тому, что ты другой. Не как все.

— Да ну…

— Поверь, мастер.

— Можно подумать ты с магами знаком, — Ильм посмотрел на стражника с плохо скрытым недоверием, — они ж все зазнайки, к себе простых людей и близко не пускают.

— Вот, что я тебе скажу, — Матью сделал небольшой глоток, — ты, наверное в торговле своей разумеешь по больше моего в три раза, но про магов, извини, ни уха не рыла не соображаешь. Знавал я одного, правду говорю… Единый в свидетели.

— И что? — Ильм чуть ли не рот раскрыл от любопытства.

— Извели парня.

— Значит, не маг был, — убежденно заявил некромант, — мага извести сложно.

— Не хочу спорить.

— А что с ним случилось-то?

— Не важно. Он служил у нас и попал в историю.

— Маг в гарнизоне?

— А что в том странного?

— Ну, не знаю…. — Ильм сосредоточенно наморщил лоб, — мне кажется, что колдуну не место в гарнизоне. Достаточно солдат. У нас, в Ноште, таких нет.

— Да есть, наверняка, — отмахнулся Матью, — просто тебя в известность о том не поставили. В нашем деле порой без колдунов никак. Я знаю, что глаголю. Впрочем, это наши внутренние дела.

— Еще по кружечке?

— Благодарю, мастер, но пора мне и честь знать, — Матью поднялся из-за стола и негромко свистнул стражникам, — нам пора. Мой тебе совет — отправляйся спать до утра. Днем здесь безопасней. Бывай.

Ильм вздохнул про себя и заглянул в пустую кружку. И что он выяснил? Ничего. А на что он рассчитывал? Что Матью, старый волк и тертый калач, вот так запросто с первым встречным поделиться темной историей про восточную башню? Дудки, не поделиться. Если вообще эта история существует. Одно приятно, что посидел, пусть и недолго, но со старым знакомым…

Он вышел из таверны и, кутаясь в плащ, быстро зашагал к оружейным лавкам. Притихшие улицы одна за другой сменяли друг друга, прохожих на них становилось все меньше. Ночь постепенно вступала в свои права.

На углу Горшечной и Беспалой улиц за ним увязался огромный бездомный пес. Ильм остановился, позволил ему приблизиться и без страха, поскольку зловредных намерений четвероногий скиталец не проявлял, погладил его по жесткой короткой шерсти. Пес преисполнился благодарных чувств, завилял хвостом и лизнул некроманту перчатку. Потом, осмелев окончательно, вдумчиво обнюхал плащ.

— Нет у меня ничего вкусного, бродяга, беги своей дорогой, — грустно усмехнулся Ильм.

Пес склонил голову на бок и еще раз повилял хвостом.

Ильм потрепал его по холке и двинулся дальше. Вскоре он вышел на Оружейную улицу.

Насколько знал Ильм, ассортимент у проживающих здесь торговцев был приблизительно одинаковым. Они оружие не ковали, а лишь продавали клинки, привезенные из самых разных краев. Шанс приобрести искусную подделку по цене оригинала был велик, но и вероятность найти что-то редкое тоже присутствовала. Разумеется, можно было отправиться к кузнецам, но мечи выкованные в Турове Ильма никак не хотели радовать. Они были вполне пригодными к бою, хорошо лежали в руке, но чего-то им, по мнению некроманта, не хватало. Это самое чего-то в словах выразить было невозможно. Это присутствовало на уровне ощущения, и Ильм был склонен доверять своим чувствам, поскольку не один год, в свое время, простоял у кузнечного горна.

Он выбрал наугад одну из железных вывесок и толкнул входную дверь. Изнутри лавка оказалась плотно заставлена козлами с самым разнообразным оружием. Посреди этого стального изобилия на простом деревянном табурете сидел сухощавый пожилой человек в ночном колпаке, что-то сосредоточенно черкал гусиным пером в пухлой книге.

— Ты торговец? — Ильм вопросительно остановился на самом пороге.

— Ну я, — человек в ночном колпаке прищурился, пытаясь разглядеть незнакомца в тусклом свете двух масляных ламп, — чего хотел?

— Меч.

— Выбирай, товар перед тобой.

— Недосуг мне в твоих железках копаться. Я скажу, что мне надо, а ты покажешь.

— Раз такой разговор пошел, — невозмутимо заметил торговец, — то покажи сначала наличные. Прежде чем предлагать мне перед тобой козлом скакать.

— А ты не ласков.

— Нет. И при этом от недостатка клиентов не страдаю. Коли не угодил тебе чем, то милости прошу к моим соседям.

— Была охота без надобности подошвы стирать, — торговец неожиданно начал некроманту нравиться, — вот мои наличные.

Он достал из внутреннего кармана камзола рубин, положил на ладонь и поднес почти к самому носу хозяина лавки.

— Зело достойно, мастер, — в глазах лавочника мелькнули отраженные самоцветом багряные отблески, — зело достойно. Итак, чем могу услужить?

— Мне нужен меч.

— Боюсь, удивить мне тебя будет нечем, железа много, но изысканных вещей у меня никогда не водилось. Ты же, судя по содержимому карманов, желаешь стать хозяином дорогого оружия… Честно говоря, и хороших клинков осталось с воробьиный клюв, спрос на оружие нынче велик…

— Мы что, готовимся к войне? — рассеяно спросил Ильм,

— Ага. С дураками.

— А что, в Турове с ними что-то неладно? — некромант опять вспомнил кумушек с базарной площади. Если события связанные с башней настолько потревожили умы местных жителей, то отчего Гор молчит?

— В этом проклятом городе всегда что-то неладно, — проворчал лавочник, — то одно, то другое. Теперь вот народ по углам шепчется о конце света. А по мне дело надо делать, то, которое тебе судьбой назначено и плевать на всяких уродов, слухи клеветнические распускающих… Я лично считаю, что это происки эльфов. Остроухие слушок по городу пустили и рады небось, до мокрых подштанников. Или что там у них….

— Ты же сам сейчас слухи распускаешь…

— Я? Ничего подобного. Это мое мнение. Я его тебе высказал в приватной беседе. А вот ты, если кому-то это расскажешь, — торговец со значением поднял обмотанный тряпицей палец, — это и будет как раз распространение слухов…

— Все равно не понятно, — Ильм тряхнул волосами, — если конец света, то на кой леший, оружие покупать?

— Как же… Говорят, твари небесные падут на город и кровь реками потечет по улицам. Вот народ и разделился во мнении… Одни мечи и топоры в руки собираются взять, втридорога жизни свои отдать. Другие пивом насасываются по трактирам от дурного настроения, а кто и вовсе от страха. Третьи в храм Единого бегут, грешки замаливать, будто это их спасет…Впрочем, все это суета. Какой желаешь меч? Остались неплохие фламберги из Ношта, есть фальшионы из Морова…

— Мне нужен обычный полуторник.

— Вон на тех козлах, что по правую руку от тебя. Дальше… Ага, они самые…

Ильм внимательно присмотрелся к предложенному товару. Клинки не поражали воображение богатством отделки, но выкованы были без сомнений настоящим мастером. И форма гарды такая знакомая…

— С западного приграничья мечи?

— Оттуда, — трактирщик упер руки в бока и встал рядом, — для настоящего дела оружие. И цена приятная. Берешь?

— Сколько?

— Тридцать золотых.

— Двадцать.

— А я говорю тридцать.

— В Морове такие по пятнадцать за штуку идут.

— До Морова далеко. Дорожные издержки.

Ильм протянул руку, вытащил один из мечей из деревянных пазов, потрогал пальцем кромку лезвия… Хороший клинок, но еще немного поторговаться не помешает.

— Уговорил, двадцать пять.

— Ты посмотри, какой у него баланс замечательный, — веско заметил торговец, — дол глубокий, у самого острия специальная прорезь, а навершие рукояти дополнительно утяжелено. Рука долго не устанет в сече.

— Двадцать пять.

— Тридцать.

— Двадцать пять, — не поддался Ильм.

— А, ладно… Камушками сдачу возьмешь?

— Смотря какими.

— В накладе не останешься, — лавочник достал из большого сундука ножны и вложил в них выбранный некромантом клинок, — я твой рубин в полсотни золотых оцениваю. Ты как на такой расклад посмотришь?

— Благосклонно посмотрю.

— Замечательно. Я дам тебе четыре не ограненных хризолита.

— Я согласен.

— Тогда, — хозяин оружейной лавки достал из холщового мешочка четыре небольших зеленоватых камушка, — забирай сдачу и обновку не забудь. В чем еще нужда приключиться, милости просим…

— Благодарю, мастер, — Ильм слегка поклонился, — удачи в торговых делах.

Торговец склонился в ответ и вернулся к своей книге.

На улице некромант первым делом спрятал камни в камзол, потом прицепил меч к поясу. Почувствовав себя значительно увереннее, он решительно направился к восточной башне. Наступающая ночь помехой для прогулки не была, тем более что очень хотелось самому убедиться в том, что услышанные сегодня новости не имеют с действительностью ничего общего.

Ильм в сердцах ударил ногой по валявшейся на мостовой мятой кружке.

Это ж надо додуматься до такого… Конец света. В одном отдельно взятом городе… Как же… Кто же этот слух пустил по городу гулять? Эльфы? В это вериться с трудом. Лавочники и корчмари? Нет. Им чем больше в городе людей, тем лучше. Однако ситуация вырисовывается двойственная. Народ по идее от таких известий должен валом валить из Турова по родственникам разным, да по знакомым, спасаясь от грядущего судного дня. Однако массового исхода пока не наблюдается. Наоборот, если верить словам торговца оружием, то горожане предпочитают прикупать оружие и наливаться пивом. Ничего не понятно…Орден тоже неплохо может нажиться на темных слухах. Немало найдется желающих исповедаться перед роковым моментом, или золота отвалить благостным отцам, в надежде получить потом в чертогах ожидания приличное местечко. Как будто от размера пожертвования что-то зависит… Нет, не станут храмовники на такие мелочи размениваться. Кто еще остается? Гарнизон? Ночные цеха? Эти тоже не должны воду мутить. И тем и другим выгодно, чтобы в городе все было спокойно. Или не выгодно? Или есть еще какая-то неизвестная сила? Эх… Глупые идеи в голову лезут. Нежизнеспособные. Прав мастер торговец, все суета. Истина, скорее всего, вскроется сама по себе, и долгие размышления этот миг нисколько не приблизят.

К восточным воротам Ильм постарался подойти так, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Для этого пришлось пройти тем же самым переулком, что и в ту памятную ночь. Время немного стерло воспоминания, и теперь кровавый бой казался просто обычным эпизодом из жизни. Не очень приятным, но благополучно пережитым. Из всей сложной гаммы чувств, которые он тогда испытал, осталось, пожалуй, лишь ощущение некой зловещей тайны, что коснулась его самым краем и осталась нераскрытой по сей день.

Ильм дошел до угла крайнего дома и остановился.

Мрачная громада восточной сторожевой башни высилась прямо перед ним, едва различимая на фоне черного ночного неба. Никакого свечения вокруг нее не наблюдалось. Ильм облегченно выдохнул, помянул незлым тихим словом собственную любознательность, из-за которой сделал изрядный крюк по городу, и на всякий случай вгляделся в узкие бойницы. Там тоже ничего подозрительного не обнаружилось — на всех четырех ярусах властвовал мрак.

Ильм подошел немного ближе, чтобы иметь возможность рассмотреть, чем заняты приставленные к воротам солдаты. Все было как обычно. Часть стражников стояла на своих постах, часть крутилась около небольшого костерка. Судя по внешнему виду и громким голосам, никто из них падать на землю бездыханным в ближайшее время не собирался. И на одинокого ночного гуляку, лениво бредущего мимо башни, солдаты внимания почти не обратили. Так, пару раз глянули без особого подозрения, и вернулись к своим делам.

Некромант озадаченно почесал затылок и направил свои стопы в сторону доков, благо от восточной дороги до них было совсем недалеко. Лишенное конкретных очертаний, но от того не менее неприятное, чувство беды отступило. Ильм бодрым шагом проскользнул мимо разного рода злачных мест, спугнул с одного из перекрестков сладко целующуюся парочку, потом нарвался в темном переулке на трех малолеток, вознамерившихся отнять у него кошелек. Новоявленные головорезы даже нож успели показать, правда, один на всех, но до кровопролития дело так и не дошло. Некромант врезал одному по зубам, другого обласкал ударом в ухо, третий не стал дожидаться своей порции счастья и позорно сбежал с поля битвы. На этом могучем аккорде немного затянувшаяся прогулка по Турову закончилась.

Гор встретил Ильма на первом этаже своего дома. Ночной мастер скучал в кресле охранника и меланхолично жевал мясо, откусывая от целого куска, нанизанного на кинжал. Вид у него был загадочный и довольный одновременно.

— Как прогулка?

— Неплохо, — Ильм похлопал рукой по обновке.

— Дай посмотрю, — Гор положил мясо на подоконник.

— Только не порежься.

— Не маленький, не волнуйся… Ну, что я скажу… Хороший меч. Сколько отдал?

— Двадцать пять золотых.

— Сносная цена, — десятник немного помолчал, — а у меня вести не хорошие. Гильдмастер против нашей вылазки.

— Я почему-то так и предполагал, — Ильм неожиданно почувствовал, как не сердце лег камень. Опять появилось тягучее, совершенно неоформленное предчувствие. Предчувствие беды…

— Объяснись.

— Все и так понятно. Одно дело на словах Орден не бояться, и совсем другое дело свои слова делами подтверждать.

— Прости. Но будет так, как сказал старшина.

— Не сомневаюсь. Ладно, Гор, я сам что-нибудь придумаю. Без вашей помощи.

— Я бы не советовал. Гильдмастер привел мне достаточно веских доводов против нашей с тобой задумки.

— Что за доводы?

— Сказать не могу, просто поверь на слово. Не лез бы ты на рожон.

— Это мое дело.

— Он еще тебя об одной услуге попросить хотел…

— Говори.

— Надо кости за город вывести.

— А ты говорил, что долго ждать придется, — устало потер лицо Ильм, — я попробую справиться. Каково будет вознаграждение?

— В накладе не останешься. Услугу оплатим честь по чести. Сделать это надо завтра. Ты готов?

— Надо, значит надо. Только мне для этого дела потребуется десяток орденских ряс с капюшонами… Даже одиннадцать — чуть про себя не забыл.

— Ай…,- ночной мастер задумался, — вечно ты придумаешь что-то эдакое… Ладно, найдем тебе рясы. Ты, что решил скелеты в храмовников нарядить?

— Другого способа пройти через ворота не вижу. Или, если хочешь, я их уничтожу.

— Не… Не надо, жалко. Столько труда…

— Как пожелаешь.

— Это не я желаю. Старшина желает, — Гор откусил кусок мяса и вдумчиво его прожевал, — ты, вот что… Сразу подумай, что тебе еще может понадобиться, чтобы мне лишний раз не колыхаться.

— Ничего мне больше не надо, — Ильм пристально посмотрел на десятника, — Гор, я вот о чем тебя хотел спросить. Послушай, ты ничего такого подозрительного в последнее время не слышал?

— Горе на мою голову! — застонал бандит, — ну разве можно тебя одного в люди выпускать? Некромант, он и есть некромант. Всякая нелепица к тебе только и липнет. Слышал и не раз. Посмеялся и забыл. Готов биться об заклад, что ты уже к башне успел прогуляться.

— Вот леший, — Ильм чуть-чуть смутился, — неужели мои поступки так легко просчитать?

— Об этом не переживай. Чтобы тебя понять лошадиную голову надо иметь. Я имею в виду размер мозга. Ильм, я тоже к восточным воротам ночью ходил… Вчера.

— И что?

— Ничего. При мне башня не светилась.

— При мне тоже, — некромант с укоризной посмотрел на Гора, — ты почему мне об этом раньше не сказал?

— Так ведь нет ничего. Пшик один, слухи досужие. Я решил тебе голову этой ерундой не забивать.

— Благодарю. Я столь трепетную заботу не забуду.

— Да будет тебе…

— Среди стражи никаких слухов не ходит?

— Нет. Мой старшина пару дней назад потребовал в этой мутной воде поплескаться, но ничего ровным счетом узнать не удалось, — Гор с плохо скрытой тревогой вгляделся в лицо некроманта, — ты думаешь, что весь этот бред не без причин?

— Не знаю… — Ильм присел на массивный подлокотник, — пока меня смущает лишь одно. Все опять крутится вокруг одного и того же места.

— Подожди. Ты, что веришь, что небеса разверзнуться?

— Когда сам увижу, тогда и поверю. Все, Гор, достаточно об этом. Посмеялись и забыли. Завтра мне куда приходить?

— Томаш будет тебя ждать с утра на складе. Там, где ты волшбой занимался. Он все объяснит. Кольцо возьми сразу, — Гор протянул некроманту амулет, — будем надеяться, что все пройдет благополучно.

— Есть еще одно дело… Даже не одно.

— Я весь внимание.

— Ты обещал свести меня с человеком, который сможет перевести книгу.

— Ай, — Гор стукнул себя ладонью по лбу, — совсем забыл. Завтра с ним переговорю, обещаю. Что еще?

— Еще… Скажи, есть ли у тебя выходы на храмовников?

— Тебе зачем?

— Есть парочка вопросов, — Ильм усмехнулся, — по богословию.

— Ты ведь не собираешься там своим перстнем трясти и колдовать?

— Нет. Я просто хочу немного поговорить. Совсем немного. Я тебя не подведу.

— Правильно, это делать не надо, — Гор с некоторым сомнением посмотрел в окно, — есть у меня один знакомец в ордене. Служит в часовне Всех Радостей. Настоятелем. Очень благопристойный человек. Только есть один грешок у него. Любит звонкую монету и камушки самоцветные. И ночным улицам кое-чем он обязан. Ладно, переговорю и с ним.

***

Утро следующего дня выдалось пасмурным. С затянутого тучами неба неторопливо падал крупными хлопьями снег. От этого узкие ущелья улиц портового района выглядели как-то особенно недружелюбно и мрачно.

Ильм шел к заброшенному складу, старательно всматриваясь в лица немногочисленных прохожих, попадающихся на встречу. Услышанные вчера новости, тревожный блеск в глазах Гора, так неожиданно прорвавшийся наружу, на фоне презрительного пренебрежения с которым ночной мастер пожелал отнестись к странным новостям, оставили в душе неприятный след. И сейчас некромант пытался найти у совершенно чужих ему людей пусть незначительные, но признаки тревоги и беспокойства. Все тщетно. Лица были самые обычные, со следами самых обычных повседневных человеческих забот. Немного сонные, немного недовольные, но никак не испуганные и взволнованные…

Томаш прогуливался у едва приоткрытых дверей склада. В движениях его сквозило нетерпение. Завидев некроманта, он приосанился и одернул толстый меховой полушубок.

— Здравствуй, Томаш.

— Здрав будь, мастер, — в словах помощника Гора проскользнуло плохо скрываемое облегчение.

— Все готово? — деловито осведомился Ильм.

— А то! Все как по писанному. Значиться хитоны там, в углу побросали. Гор велел передать, что бы ты шел к северным воротам. Там Виле Бык на службу сегодня должен заступить. С ним все оговорено. Ну, я пошел.

— Куда это ты собрался?

— Я? — Томаш невозмутимо воззрился на некроманта, — мне Гор велел еще делишки кое-какие приделать.

— А я значит, в одиночестве через город топать буду?

— Не… парни будут за тобой присматривать издалека, — Томаш потоптался на месте, — и я тоже буду неподалеку.

— Тогда иди.

Не дожидаясь повторного разрешения, Томаш бодро нырнул в ближайший переулок.

Ильм зашел внутрь и первым делом обратил свое внимание на новую одежду. Орденские балахоны выглядели поношенными, но это было некроманту только на руку. Так меньше подозрений процессия вызовет. Если вообще кто-то отважиться придраться к процесии, мирно бредущей по улицам. Стражники в городе вряд ли будут проявлять к ним интерес. Орденские братья могут свое внимание обратить, но они по городу без особой нужды не ходят, поскольку нужды такой у них и вовсе нет. Куда лучше сидеть за стенами своего замка. Тихо и безопасно.

Так… Прежде всего, следует примерить новое облачение.

Ильм расстегнул фибулу, снял с плеча плащ, сложил его несколько раз и плотно обмотал вокруг талии. Потом взял первую попавшуюся в руки рясу и натянул поверх одежды. Похлопал себя по обозначившемуся под темной плотной материей накладному животу и перепоясался веревкой. Нельзя сказать, что в новом облике он чувствовал себя комфортно, но интересы дела были прежде всего. Надо от всех этих сомнительных историй отходить. Если сегодня все пройдет гладко, самым правильным будет всей этой честной компании помахать рукой. Только бы не придумали ему еще какое-нибудь деликатное поручение. Кажется, что он стал зависим. От людей, от места проживания…Так нельзя. Контракт его больше не связывает по рукам и ногам. Чего еще желать. Некромант-птица вольная. Надо разобраться с Кейтом и уходить… И все-таки интересно, где Гор умудрился это добро добыть? Явно не раздел десяток братьев. Они хоть и смиренные, но кушают хорошо и сдачи могут дать не хуже портовых драчунов. Длинные руки у ночной гильдии, очень длинные.

Некромант накинул на голову капюшон и наложил на лицо чары. Вчера перед сном он специально отработал перед зеркалом особенное лицо. Просветленное и возвышенное.

Матрица сплелась легко и кожу лица привычно закололи сотни маленьких невидимых иголок. Ощущение было скорее неприятное, чем болезненное. С издержками магии приходилось мириться. Не он первый и не он последний. Так было всегда и так будет. Жаль только, что власть над силами природы приходиться употреблять в угоду всяким проходимцам. И жаль, что занятие это постепенно стирает грань между добром и злом в его душе. А ведь это только самое начало пути…

Закончив с собственным внешним видом, некромант обратил внимание на костяной отряд. Умертвия стояли ровной шеренгой, но фарфоровые маски, словно бесстрастные лица, были внимательно повернуты в его сторону. Ильм долго вглядывался пустые глазницы, и внезапно почувствовал угрызения совести. Совершенно бесполезный труд вышел. Только зря мертвых потревожили. Без всякого толку. Хонв бы такое дело не одобрил. По-хорошему надо бы лишить их магии и опять упокоить в земле, но хозяйская воля превыше всего.

— Отстегнуть мечи и сложить их у стены.

Скелеты повиновались.

— Одевайте робы.

Скелеты принялись исполнять приказ. Одевались они без суеты и довольно ловко. Даже помогали друг другу по мере возможности. Последовательность рун подчинения на золотых полосках проявляла себя самым лучшим образом.

Некромант дождался, пока последняя ряса заняла положенное ей место, и прошелся перед "братьями".

— Перепоясаться, благостные.

Скелеты потянулись к веревкам.

Ильм наблюдал издалека, как его подчиненные приводят себя в порядок, и радовался в душе, что на них надеты кожаные кирасы. Не будь брони талии вышли бы до слишком узкими. Да и костяные плечи без наложенной на них толстой кожи однозначно вызвали бы подозрения из-за немного странных для "живых" очертаний. Что ж, пока все идет, как задумано…

— Накинуть капюшоны, головы опустить, руки сложить на животе… Построиться в колонну по двое.

Некромант шмыгнул носом, погоревал про себя над уготованной ему участью и встал впереди небольшого отряда. Добрую треть Турова пересечь с тварями, построенными при помощи магии, предприятие рискованное. Попахивает дымком очистительного костра, но коли назвался некромантом, то будь добр соответствовать званию.

— Все за мной.

Скелеты чинно потянулись за своим предводителем, подметая длинными подолами грязный, утоптанный многочисленными подошвами снег.

Половину пути величавая процессия миновала без проблем. Степенные служители Ордена, медленно и печально бредущие по улицам, вызывали в сердцах горожан сугубо положительные отклики. Дорогу Ильму уступали все, причем многие замирали по сторонам и благочестиво прикладывали руку к сердцу. Стражники, попавшиеся на пути, тоже к немалой радости некроманта, преисполнились братской любви и вежливо обошли смиренных братьев стороной. Ильм посматривал на все это с величавым одобрением, чувствовал себя почти именником и мысленно считал, сколько еще осталось до спасительных городских ворот.

На границе между портовым районом и кварталом ремесленников небольшая неувязка все-таки случилась. Перед процессией неожиданно возник плюгавый и покрытый коростой нищий. Подволакивая одну ногу, он бросился к Ильму и едва не уронил его на грязную мостовую

— Благослови недостойного сына, благостный! Даруй свет нетленный! — искатель благодати встал перед опешившим некромантом на колени, молитвенно сложил руки и выпучил глаза.

Ильм окинул его ласковым взглядом, в душе давая хорошего пинка под зад, и заставил себя припомнить, что в таких случаях следует делать. Помниться брат- исповедник служивший на благо паствы в Гнилухе клал на голову просящего ладонь… А вот, что при этом изрекал мудрого, в памяти как назло не осталось…

Окончательно определиться с воспоминаниями ему не позволили.

Из моментально образовавшейся группы зевак на середину улицы выскочил крепкий плечистый парень в темной одежде. Он склонился над нищим, не очень приветливо улыбнулся и подхватил его под локоток. Бродяга попытался воспротивиться насильственным действиям, но больше похожий на молодого быка, крепыш уверенно поволок его в сторону. Оборванец попытался сучить ногами и взывать к справедливости, но не преуспел в своем начинании. Удар по темени пошел на пользу не только ему, но и столпившимся в поисках дешевых развлечений горожанам. Возмущенные крики стихли, а присутствующий при представлении народ сразу озаботился собственными делами и поспешил незаметно разбрестись в разные стороны.

Ильм вопросительно посмотрел на нежданного спасителя. Парень похабно ухмыльнулся, пнул попутно сапогом искателя милости небес, и махнул некроманту рукой. Мол, можно идти дальше. И Ильм пошел.

До самой северной башни никто его больше не потревожил. Даже изрядно подвыпившие гуляки у одной из дешевых таверн, азартно задиравшие одинокого прохожего, завидев молчаливую процессию, поспешили придать себе смиренный вид мучеников.

Далее все пошло не по плану.

Ильм еще издали стал присматриваться к воротам, в поисках видной фигуры сержанта. Просто так, для собственного спокойствия. Однако деятельный и никогда не сидящий на месте Виле Бык на глаза никак не попадался. Некромант, опять же для сохранения душевного равновесия, решил про себя, что Виле засел в караулке за кружечкой пивка, которое нежно любил или по нужде отлучился. Имеет право сержант отлучиться по нужде? Очень даже имеет. Он тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо…

Северная башня приближалась с каждым шагом, и чувство тревоги неожиданно забило в набат. Не было здесь Виле, зато перед аркой ворот присутствовал Отто. И было совершенно неизвестно, поставлен ли он в известность о визите костяного отряда. Капрал ходил важно, что-то говорил, жесты его были плавны и уверенны, что вообще капралу свойственно до сих пор не было. Вообще от всего его облика неожиданно повеяло ранее неощутимой монументальностью. Ильм присмотрелся к капралу внимательно и вдруг без всякого удовольствия понял, что было причиной столь разительных перемен. На рукаве Отто красовался новенький сержантский шеврон.

Ильм опустил голову и скривился, словно отведал кислятины.

И что теперь прикажете делать? Новоиспеченный сержант хуже неупокоенного мертвеца. Последнего хоть магией приложить можно, а представителя власти придется уважать, всячески подчеркивая его значимость. Тем более такого…

Отто соизволил обратить свой хозяйский взор на группу в темных рясах, когда Ильм подвел отряд почти к самой башне. Он не стал, как раньше подбегать навстречу. Он просто принял пластичную позу и упер руку в кольчужный бок, так чтобы нашивка на рукаве была видна всем.

Некромант, крепя сердце, принял условия игры и склонил голову. Впрочем, ровно настолько, чтобы ясно видна была пропасть лежащая меж просветленным служителем Единого и неотесанным солдафоном.

— Куда путь держите, благочестивые? — голос сержанта прозвучал неожиданно спокойно и уверенно.

— Мы желаем покинуть пределы этого дивного города, — так же спокойно и уверенно ответил ему Ильм.

— Пошлина за выход две серебряные монеты.

— У нас нет денег, — некромант уже трижды пожалел о том, что кошелек его оказался под рясой. Не будет же он сейчас ее поднимать и демонстрировать честному народу вполне цивильное платье, да еще плащ, намотанный на пузо. Эх, Томаш…

— Правила для всех одни. Для персон мужского и женского пола людской расы, а равно с ними и иных племен разумных идущих пешком через врата городские установлена пошлина в два серебряных центурия, — казенным голосом отозвался Отто.

— У нас миссия была особенная.

— А мне какое дело?

— А позволь, мастер сержант, поговорить с тобой немного в стороне.

— Изволь, — в глазах Отто вспыхнул алчный огонь, — с духовным лицом пошептаться не грех. Все к Единому ближе.

Они отошли на несколько шагов в сторону. Сержант при этом успел недовольно взмахнуть рукой и стражники, столпившиеся вокруг, сразу же разошлись в стороны.

— Сын мой, не впадай в грех сребролюбия, — мягко посоветовал некромант.

— А иначе, что? — выпятил грудь Отто.

— Видишь ли, сын мой, — задушевно продолжил некромант, — я и братья мои оказались здесь не просто так. Мы принимали тайну исповеди у одной очень влиятельной персоны…

— И что теперь?

— Персона эта тебе знакома…

— Да ну?

— В полуночном Турове она очень известна…

— Хм…м

— Мне кажется, сын мой, что ты уже немного узрел путь истинный…

— А…

— Сей человек так искренне хотел вкусить сладость истинного света, что мы не посмели взять с него и медной монетки…

— Э…

— Он пообещал, что мы сможем покинуть город свободно…

— Так, — Отто поскучнел, — а меня никто не предупреждал.

— Тот добрый человек обещал воздать старшему стражу сей башни по содеянному. Жди сын мой и награда тебя найдет.

— Кто он?

— Прозвище его оскверняет язык мой. Но он уже на пути к спасению. Тот предмет, что к копыту лошади приставлен его имя.

Отто глубоко задумался.

— Сын мой, — Ильм кротко посмотрел на сержанта, — обрети дар речи, Единым тебе дарованный. Не оскверняй слух мой молчанием.

И тут, о нежданное спасение, к ним вальяжно подошел Томаш. Первым делом помощник Гора с удивлением воззрился на обновку бывшего капрала.

— А где Виле?

— Ногу подвернул, — Отто без всякого сомнения, узнал Томаша, — прямо на службе с утра. Я за него служу. Чего желаешь?

— Увидал братьев благостных, — важно промолвил Томаш, — очень хотел благословление получить. Едва успел… Хорошо, что ты беседу здесь завел. Кстати, о чем?

Отто потупился.

— Мы о вечном глаголили, — пояснил Ильм.

— И как вечное?

— Как прежде непостижимо. Сын мой, если ты столь страстно желаешь получить благословение, то сделай милость посодействуй скромным служителям Ордена. Оплати за нас пошлину.

— О, — Томаш расплылся в улыбке, — завсегда. Два серебрянных, если мне память не изменяет? Верно, капра… сержант?

— Верно, — подбоченился Отто.

— Получи.

Сержант принял мзду и убрался с дороги.

Ильм отдал про себя команду к движению и поспешил покинуть пределы Турова. Томаш колонну замыкал, но сразу за стенами резко подался вперед и поравнялся с некромантом.

— Вот леший, — помощник Рубаки, подергал себя за бороду, — вот так выверт. Кто бы мог подумать?

— Ты вовремя на месте оказался.

— Я потому и следом и топал.

— Далеко еще?

— Дык, пара поворотов.

И действительно за вторым поворотом лесной дороги их уже ждали. Ждали с тревогой и нетерпением, ибо как только небольшой отряд оказался на виду, лица встречающих сразу же прояснились. Ильм тоже почувствовал облегчение. Такой простой, и такой опасный путь был позади.

Лесная тропинка оказалась узкой.

— Надо бы друг за дружкой этих поставить, — заметил Томаш, — а то натопчем снег, ровно стадо.

— Одна метель и нет следов.

— Ты что ль ее призовешь?

— Я не гоблинский шаман, поэтому сделаю, как ты хочешь, — Ильм обратился к своим подопечным, — в цепочку по одному.

Скелеты перестроились и замерли неподвижными изваяниями. Люди Гора, встретившие их, с некоторой поспешностью пошли вперед. Ильм решил не давить им на нервы и дождался, пока они не отойдут на почтительное расстояние.

— Томаш, ты где пойдешь?

— Позади.

— Как пожелаешь. Парни, за мной…

Дорожка, протоптанная в глубоких сугробах, довольно долго петляла меж деревьями. Ильм поглядывал по сторонам и, в который раз не уставал дивиться красоте окружающей природы. Удивительные все-таки здесь места. Какие густые, дремучие леса. Даже сейчас по зиме, когда на ветвях нет ни одного листа, дальше, чем на пол сотни шагов окружающую местность толком не разглядеть, за часто стоящими деревьями. А ведь городские стены совсем недалеко. Не будь таких зарослей, они должны быть видны как на ладони…

Тропинка запетляла, и нырнула в глубокий овраг. Ильм остановился на краю склона и посмотрел вниз. Там, среди больших валунов горел костер. Вокруг огня стояли и сидели добротно одетые люди. Судя по непринужденным позам и жестам, разговор среди них тек неторопливый и степенный. Был среди них и Гор… Ночной мастер сидел чуть особняком и был занят тем, что держал в руках прутик, на конце которого было нанизано что-то съестное. То ли кусок окорока, то ли большой ломоть колбасы — издалека было не разобрать. Между тем Гор медленно поднял голову и оглядел кромку леса. Ильм дождался, когда десятник посмотрит в его сторону и помахал рукой. Гор тут же вскочил со своего места, отбросил прочь свою нехитрую трапезу и быстрыми, короткими жестами предложил спуститься к нему.

— Томаш, мне скелеты вниз вести, или с тобой оставить?

— Чего это со мной? — набычился Томаш, но тут же оттаял под взглядом нероманта, — ладно, постою чуток. Вниз вести не надо. Схрон в другой стороне. Иди, пока к Гору, мало ли че он еще удумает. У него ума хватит и обратно в Туров заставить переться…

Ильм удивленно посмотрел на бородача. Кажется, Томаш такого раньше себе не позволял в отношении своего командира. Или послабления с субординацией возникли с приходом нового предводителя?

Томаш ответил ему вызывающим взглядом и отвернулся. Некромант недоуменно сжал губы и стал спускаться вниз, стараясь ступать не слишком поспешно. Ничего он ровным счетом не мог понять из того, что твориться внутри этой стаи…

Гор встретил его дружеским похлопыванием по плечу.

— Ну, ты молодец! Вывел таки кости из города. Это ведь кому расскажи, ни за что не поверят! — ночной мастер весело блеснул зубами, — а вот это тебе. Заслужил. Пять рубинов. Не шутка, целое состояние!

— Благодарю, — Ильм сразу же убрал камни во внутренний карман, — я сегодня тебе еще нужен?

— Нет, — Гор посмотрел куда-то сквозь него, — только кольцо верни. Дальше я сам справлюсь.

— Вот кольцо… И вот еще что. Я хотел попрощаться. Я собираюсь уйти.

— Как…,- опешил ночной мастер, — как это уйти? Почему? А как же Кейт?

— О нем не беспокойся. Я его подниму и заставлю рассказать все. А в остальном, — Ильм невесело усмехнулся, — спасибо тебе за все, но… знаешь, я лишний среди вас. Поживу один. Сниму где-нибудь поближе к приличным районам города комнату и доделаю все что хотел… А потом уеду отсюда.

— Вот заладил, — всплеснул руками Гор, — если ты меня не хочешь обидеть, то еще хотя бы пару дней погости в моем доме. Я ж никак толмача, будь он неладен для тебя не выцеплю. То он отлучился туда, то вышел сюда… Раз я пообещал, то сделаю. Ну, что?

— Ну ладно, — поддался на уговоры Ильм. Уж очень сильно расстроенным выглядел десятник, — уговорил.

— Мы еще отпразднуем твою удачу.

— В смысле?

— Ну, ты ж грозишься покойника разговорить вопреки вашим правилам.

— А, ты про это? — грустно махнул рукой Ильм, — это еще надо суметь сделать.

— Что кишка тонка?

— Я это сделаю. Наверное. Кейт будет первым. Тогда действительно… А, впрочем, пока все это мечты. Я пойду, Гор.

— Доброй дороги, некромант. Погоди, постой, — Гор обернулся, — я все уладил. Можешь хоть сейчас сходить исповедаться. Найдешь брата Бенедикта и передашь ему от меня привет.

— Спасибо, Гор. Я буду очень почтителен… Вечером увидимся?

— Завтра утром.

— Добро…

Ильм одолел склон оврага, вручил приплясывающему от холода Томашу ненужную больше рясу и побрел в сторону города. Кажется, теперь он никому больше ничего не должен. Значит, пришла пора еще раз все хорошенько обдумать.

***

Прежде чем предстать перед светлыми очами духовного лица, Ильм заглянул в резиденцию Гора и тщательно привел себя в порядок. И заодно кольчугу поддел. На всякий случай. Потом наскоро перекусил, хлебнул вина и изменил себе лицо. Изменил со всеми правилами предосторожности, так чтобы в самый ответственный момент не оказаться в щекотливом положении. Потом отложил один хризолит, а остальные спрятал в потайной карман, закинул за плечи меч, застегнул плащ и поспешил в сторону богатого района.

Часовня Всех Радостей встретила его высокой каменной оградой и черной металлической, скругленной сверху калиткой. Ильм постоял немного перед ней, собираясь с духом, и, наконец, взялся за железное кольцо. Скрипнули петли, и перед взором некроманта открылся довольно обширный двор. Посреди него неподвижно стоял невысокий, полный служитель храма и важно созерцал, как несколько служек большими деревянными лопатами старательно сгребают снег с дорожек.

Ильм немного полюбовался на ровно выбритую тонзуру благостного брата и вступил на территорию ордена. Ох, Гор, как бы ни попасть отсюда в каземат…

Его заметили. Служки сразу же оторвались от своего занятия и принялись во все глаза рассматривать незнакомца. Их шитая белыми нитками хитрость тут же была распознана. Наставник недовольно щелкнул пальцами, и лопаты вновь со стуком побежали по каменным плитам.

— Мое почтение, благостный, — Ильм вежливо поклонился.

— Свет тебе в помощь, чадо.

Служитель Единого некроманту понравился сразу. Было во всем его облике что-то неуловимо уютное, домашнее, располагающее к задушевному общению. Прихожане, наверное, души в нем не чаяли. Особенно поразили Ильма глаза. В них светилась самая настоящая доброта. Именно доброта, без фальши и без натуги. С таким человеком бы поговорить неспешно, в спокойной обстановке о сложных вопросах бытия. Но сие невозможно, ибо времена не выбирают, а по нынешним временам они заклятые враги…

— Я ищу брата Бенедикта.

— Это я, — благостный едва улыбнулся, — что привело тебя сюда, сын мой?

Ильм немного опешил, но постарался как можно быстрее смириться с мыслью, что и такой человек имеет право водить дружбу с ночной гильдией. Видать, внешность обманчива…

— Я хотел исповедаться, — некромант указал глазами на навостривших уши борцов со снегом, — душа моя стремится к очищению.

— С радостью, но мне послушание надо исполнить. Видишь, я чищу снег.

— Мне кажется, не будет большой беды, если ты, почтенный, ненадолго прервешься.

— Не могу. Ибо в труде приходит к нам смирение.

— Я готов прямо сейчас пожертвовать на нужды храма золотой центурий.

— Щедро твое сердце. Давай подаяние, и я выслушаю тебя.

Ильм достал из кошеля монету и вложил ее в пухлые руки. Служитель культа принял мзду и погрозил пальцем своим подчиненным.

— Работайте дети мои, и воздастся вам.

Храмовник повел Ильма в сторону часовни. Шел он важно, всем своим видом демонстрируя незыблемость позиций своей веры. Ильм, склонив голову, шел следом и старался не наступить на длинный подол орденской рясы.

При входе брат Бенедикт тщательно стряхнул со своих сапожек снег. Ильм дождался своей очереди, принял веник и под бдительным оком исповедника совершил точно такой же ритуал. Потом подумал немного и старательно смел образовавшуюся на мраморном полу грязь поближе к двери. Его порыв не остался не замеченным. Бенедикт одобрительно кивнул и позволил себе улыбнуться.

— Похвальны добрые порывы твои, чадо. Идем же…

Они прошли меж рядов скамеек, и приблизились к алтарю.

— На колени.

Ильм послушно опустился на пол.

Брат Бенедикт положил руку ему на голову и обратил свой взор к потолку, где искусно был изображен Единый, окруженный восхищенной толпой своих учеников.

— Глаголь, чадо. Будь правдив и свет откроется тебе. Нас никто не слышит, кроме небес.

— Привет тебе, благостный от Гора.

Рука Бенедикта едва заметно дрогнула, но положения своего не изменила.

— Это не меняет сути вещей. Глаголь.

— Могу ли я дерзнуть и задать тебе несколько вопросов?

— Дерзни, но помни — не всякие уста открываются просто так.

— Я готов вложить в них самоцвет.

— Это меняет суть вещей. Велик ли дар?

— Хризолит, не ограненный. С крупный лесной орех.

— Щедро, — Бенедикт прекратил рассматривать фрески и с интересом посмотрел на Ильма, — ты, надеюсь, понимаешь, что не все в моей власти?

— Разумеется. Мне уже и так оказана большая честь…

— Спрашивай.

— Брат-куратор Гийом…

— Тс…,- Бенедикт приложил палец к губам, — без имен.

— Меня интересует цель его последнего похода.

— Ходят туманные слухи, что он хотел извести одного черного колдуна. Менее туманные слухи говорят о том, что это был его старый враг… Впрочем, это тоже никем не подтверждено.

— Кто этот колдун?

— Имени не знаю. Это в графстве Ношт. Говорят, что это старая история, — Бенедикт понизил голос до шепота, — месть.

— Где покоиться тело куратора?

— Его предали огню. И сковали дух, чтобы никто из нечестивцев не посмел его призвать. Спрашивай о другом.

— Восточная башня…

— Никто пока не знает природу сего феномена, но верховные иерархи постепенно склоняются к мнению, что свет, ей источаемый, не от Единого исходит.

— Правда ли то, что в ней успели пропасть люди?

— Не слышал о таком.

— Что орден будет предпринимать?

— Не знаю.

— Скажи, а на Тряпичной улице есть у ордена земли во владении?

— Есть и такие. У нас много домов во владении по городу. Много людей нам служат. Для разных целей. Я понятно выразился?

— Вполне. Это все…,- Ильм вытащил из кармана драгоценный камень, — премного благодарен.

— Единый тебе в помощь, — благостный брат неуловимым движением спрятал хризолит куда-то меж складок своей одежды, — Гору поклон и наилучшие пожелания.

— Передам, — Ильм поднялся с колен, — с твоего позволения я пойду.

— Иди, чадо…

Ильм покинул пределы часовни и еще немного совершенно бесцельно побродил по улицам, укладывая в голове "исповедь". Особой ясности встреча с Бенедиктом не принесла. Гиома зачем то предали огню, имя Хонва не прозвучало… Орден имеет право распоряжаться своими людьми по своему усмотрению даже после смерти. Графство Ношт велико и черных магов в нем немало… И мало ли кому Гийом собирался мстить… Очень похоже, что это был Хонв, но тому по-прежнему нет достоверных подтверждений. Лишь один факт не вызывает теперь никаких двойных толкований. Восточная башня действительно светится и это тревожит орден.

***

Размышления о Кейте так и не принесли окончательного понимания того, как следует поступить. Ильм рассматривал непростую задачу с разных сторон и все больше приходил к выводу, что практически бессилен. Попасть в часовню праведного Зигмунгда было несложно, но все дальнейшие действия были пока за гранью понимания. Как пробраться в склеп? Идея примерить на себя образ Единого отдает почти самоубийством. Проще сразу забраться на городскую стену и, не мучая себя слишком долго просто прыгнуть вниз головой в городской ров. Как ни прискорбно, но приходиться признать, что в данной ситуации без помощи Гора он обречен на неудачу. Гор вроде и не против, но в то же время создается впечатление, что он старательно пытается избежать похода к мертвому лейтенанту…

Ильм отобедал в полном одиночестве, и завалился на кровать.

Бульварный роман, который он взял полистать от нечего делать, оказался на редкость скучным и очень быстро навеял дремоту. Ильм отложил засаленную книгу в сторону, взбил подушку и решил не сопротивляться пожеланиям собственного организма.

Сон навалился на него сразу и затянул в водоворот странных видений. Ему приснился Санти стоящий посреди бескрайнего поля с колоском пшеницы в зубах, потом образ сержанта растворился, и на смену ему пришла мама с окровавленным полотенцем в руках… Потом появился Кейт. Лейтенант загадочно улыбнулся и совершенно неожиданно снял с себя голову, ухватил ее за волосы и швырнул прочь. Голова повисла в воздухе и вдруг превратилась в Гора. Ночной мастер поклонился некроманту и вытащил из-за пазухи длинный кривой нож… Опять все затуманилось и расплылось. Постепенно из размытых линий сформировался образ Томаша. Он почему-то стоял на высоком камне и держал в руках зажженную свечу…

Ильм проснулся с адской головной болью. За окном было темно.

Некромант со стоном поднялся и, покачиваясь, доковылял до кувшина с вином. Сделал большой глоток, потянулся и опустился в кресло. Он был плохим толкователем снов, и даже, если совсем быть честным с самим собой и вовсе ничего в этой туманной области не понимал, но увиденное сегодня однозначно требовало осмысления. В прошлый раз ночные видения указали ему на остатки эльфийской книги. О чем думать теперь? Ведь что-то ему не нравиться… Надо только откинуть в сторону все лишнее, и оставить движения и образы, не связывая их с реальными людьми. Надо посмотреть на все это отстраненно… Тогда… Тогда лишь одно заставляет тревожиться. Гор, достающий из-за пазухи нож. Вот, леший! И как это понимать? Это, что предостережение? Странно… Вроде повода к ссоре пока не было. Отчего нож? Непонятно. А к какой неприятности Томаш со свечкой сниться? А Кейт без головы?

Ильм сосредоточенно потер виски. Неудачное он выбрал время для просмотра сновидений. Во второй половине дня вечно всякая чушь сниться. Особенно если закат на это дело наслаивается… Мало того, что в душе некоторое сомнение образовалось, так еще теперь придется половину ночи чем-то себя занимать, ожидая, когда вновь захочется лечь под одеяло.

Он потянулся за давешней книгой. Читать не хотелось, но убить время было категорически больше нечем. Да и настроения изыскивать дополнительные способы для проведения досуга не было. Вообще на душе почему-то было пасмурно и слякотно. Без всяких видимых причин…

Ильм осилил около четырех десятков страниц и решительно захлопнул книгу. Юная дева, томящаяся в браке со старым, брюзгливым графом и юный рыцарь в блистающих доспехах с пудовым мечом, возжелавший ее умыкнуть и одарить пылкой страстью, никак не желали захватывать его воображение. Мысли по-прежнему упрямо возвращались к Гору. К Гору и ножу.

Некромант отбросил книгу на постель и прислушался. В доме царила тишина. Охранники наверняка чутко дремлют по своим местам, Гор вообще неизвестно где ошивается. Чем бы заняться?

Ильм посмотрел на кровать и с сосредоточенным видом залез под одеяло. Закрыл глаза и как в детстве принялся считать овец, прыгающих через забор. Где-то на тридцатом прыжке овцы ему наскучили, и некромант стал представлять вместо них скачущих упырей. Смена действующих лиц привела к эффекту прямо противоположному — очень скоро костяной мастер развеселился настолько, что пришлось занятие со счетом и вовсе прекратить.

Ильм полежал на спине, потом на животе, потом попробовал залечь на бок. Глаза упрямо не желали закрываться. Он все-равно заставил себя прикрыть веки и представил себе бескрайний лес, лето, полдень и легкий теплый ветерок. С этого момента дело пошло чуть лучше. Ильм понемногу стал проваливаться в небытие, периодически возвращаясь в реальность и снова погружаясь в сладкую негу… Лес стал явью. Он шел по нему, ощущая, как хрустит под сапогами трава, как большие лесные мухи жужжат, недовольно кружась около его головы, как перекликаются меж собой в ветвях птицы… И тут перед ним прямо из воздуха появился Хонв. Старый маг был, как всегда облачен в темно-серый балахон и перепоясан широким кожаным ремнем. Остальные обязательные атрибуты в виде окладистой бороды, румяного лица, широких плеч и суковатой, больше похожей на боевой шест, палки тоже были на месте. Наставник сурово посмотрел на Ильма и погрозил ему пальцем. Ильм в ответ улыбнулся до ушей и вместо того, чтобы оказать учителю уважение принялся деловито сдирать с ноги сапог, чтобы почесать пятку….

Ильм резко сел, скинул с себя одеяло и несколько мгновений просто смотрел по сторонам, собираясь с мыслями и приходя в себя. Уфф…ф. Нашествие продолжается. Хонв тоже решил отметиться. И нет, чтобы доброе слово своему ученику сказать…. Где уж. Лучше сурово глянуть и перстом покачать в назидание.

Ильм нагнулся и самозабвенно почесал ногу. Вот, леший, и чего так пятка чешется? Или к чему?

Он прикосновением пальца зажег свечу, стоящую рядом на табурете, изогнулся, как мог и осмотрел стопу. Вроде ничего страшного. Обычная стопа, обычного человека. Кожа грубая от хождения в сапогах и более ничего. Ни ранок, ни мозолей, ни сыпи… Ладно, довольно себя разглядывать, чай пока не девица.

Ильм разогнулся, натянул сапоги и прошелся по комнате. Что за морок на него напал? Еще и наставник пожаловал. Спасибо, что во сне…

Бомм…м…м. До слуха некроманта донесся звук полуночного колокола.

Ильм подошел к окну и посмотрел на пологую крышу соседнего дома. До нее один шаг. Даже разбегаться для прыжка не нужно. Раз и все. Оттепели нет, снег под ногами поехать не должен. Дальше пройти немного вверх до печной трубы. Влезть на нее и перепрыгнуть на следующую крышу. А вот уже с нее, с самого конька должно быть отлично видно верхние ярусы восточной башни. Ночь ясная. Да, должно быть видно…

Ильм застегнул камзол и прицепил на всякий случай меч. Да, будет не очень удобно. Зато оружие под рукой.

Некромант сдвинул щеколду запора и распахнул ставни. Он давно задумывался о подобной вылазке и вот, наконец, удачный момент. Бессонница.

Ильм влез на подоконник и прыгнул вперед. Под ногами хрустнул снег. Некромант осторожно заглянул в щель между домами. Бочки какие-то накиданы, бревна. Если туда свалиться, то мало не покажется… Он постучал сапогом по крыше. Вроде крепко…

— Эй, брат, смотри не свались, — донеслось из-за спины.

Ильм смутился, словно его подловили на воровстве и торопливо оглянулся. Из открытого окна, весело скалясь, высунулся Гор.

— Ты никак в бега решил податься? — он помахал рукой, — пустое дело. Здесь все под неусыпным бдением.

— Вот еще, — Ильм упер руки в бока, — с чего ты взял?

— Ни с чего. Окошко настежь, ты по соседней крыше карабкаешься. О чем моей скорбной голове еще подумать? Не знал, что ты по ночам таким образом развлекаешься. Не знал… Че тебя туда понесло?

— Хотел повыше взобраться и на восточную башню поглядеть.

— Затейник ты у нас, право слово. А если бы вниз упал?

— Я осторожно.

— Возвращайся в тепло, — Гор отступил немного в сторону, — дело есть.

Ильм неловко запрыгнул на подоконник и спрыгнул на пол.

— Что за дело?

— Тебя книжник ждет.

— Прямо сейчас?

— Никак на тебя не угодить, — негодующе всплеснул руками Гор, — то подавай ему знатоков древних языков, то видишь ли время не подходящее. Идем, здесь не далеко. Пара переулков. Я тебя провожу. Только книжку не забудь…

Едва они вышли из дома, как Гор хрустя снегом под сапогами, уверенно свернул в абсолютно темный проулок. Шел он быстро, словно торопился куда-то и Ильм изо всех сил старался не отстать.

— Ты дорогу запоминай, — не оборачиваясь, бросил ночной мастер, — у меня еще заботы остались. Обратно пойдешь один. Здесь просто. Два раза свернуть налево, прямо и потом один поворот направо.

— Легко сказать, — заметил Ильм, поглядывая по сторонам.

Местность, через которую они пробирались, была насквозь подозрительной. Заборы, глухие задние дворы, и далее в том же духе. В самый раз, чтобы дать по голове незадачливому прохожему, обчистить карманы и безнаказанно удрать. И, что самое обидное, никто и слушать не будет, что ты вхож в ночную гильдию.

— У Бенедикта был?

— Был.

— И как?

— Поговорили.

— Доволен?

— Не совсем, но кое-что узнал.

— И?

— Восточная башня действительно светится. Орден нервничает.

Гор резко сбавил шаг и посмотрел на некроманта.

— Это правда?

— Правда.

Гор поиграл желваками на лице и ничего не ответил.

— Нам далеко еще?

— Считай, что пришли…

Он, не утруждая себя стуком, толкнул незаметную дверь в стене нависшего над ними дома и жестом пригласил Ильма следовать за собой.

Внутри оказалось тепло и уютно. Они прошли небольшую темную прихожую, и некромант совершенно неожиданно для себя, оказался в самом настоящем царстве книг. Книги здесь были повсюду. Они теснились на полках, выглядывали из стеклянных дверей больших шкафов, уютно гнездились в виде неровных стопок на стульях, вольготно лежали на полу. Фолианты были самые разные. Некоторые щеголяли новыми обложками и золоченым тиснением надписей, другие были попроще и носили на себе неизгладимые следы множества порой не слишком церемонных рук, кое-какие образцы и вовсе были растрепаны до безобразия.

Ильм с трудом оторвал взгляд от такого великолепия и только после этого разглядел небольшой стол у дальней стены. Стол тоже был живописно завален книгами. За ним сидел невзрачный, ничем не примечательный человек средних лет, украшенный внушительной лысиной, и что-то самозабвенно писал на листе пергамента. Рядом с книжником лежал заряженный армейский арбалет.

— Ночь в помощь, Люм, — Гор постарался встать так, чтобы острие болта не смотрело ему прямо между ног.

Ильм тут же повторил маневр товарища, ибо теперь в качестве потенциальной мишени оказывался он. И рисковал тем же самым местом. Армейский пехотный арбалет оружие суровое. Тетива тугая. А вот качество стопорной скобы у данного конкретного образца никому не известно. А вдруг сама соскочит? Такие случаи бывали…

Люм подслеповато прищурился и, разглядев гостей, сдержанно улыбнулся.

— Мое почтение, мастер Гор… И тебе… не знаю, как величать…

— Ильм.

— И тебе, мастер Ильм. Жду вас. А что дверь не заперта…,- он сокрушенно постучал себя согнутым пальцем по виску, — впрочем, о чем я… Конечно не заперта. В противном случае как вы здесь могли оказаться… Ведь так?

— Так, — ухмыльнулся Гор.

— Проклятая забывчивость, проходите, почтенные, — Люм неуклюже поднялся и попытался переложить свое оружие немного в сторону.

Ильм с ужасом заметил, как его тонкие пальцы неловко обхватили приклад и едва не коснулись спускового крючка.

— Эй, эй, — от Гора тоже не укрылась эта маленькая, щекочущая нервы подробность, — ты рогатку свою отложи лучше. Не ровен час, стрельнешь в нас. Очень бы того не хотелось…

— Да, да, — Люм засуетился еще больше, но арбалет все-таки убрал подальше, — я весь внимание. Весь…

— Ильм желает получит перевод.

— Да, да. Помню. Изволь, мастер, я готов.

— Тогда я откланяюсь, — Гор вздохнул, — дела зовут, заботы манят…

Хлопнула дверь, а Ильм вдруг отметил про себя, что ночной мастер с ним не попрощался… Раньше такого, вроде не случалось… Люм не дал ему прогрузиться в глубины мнительности.

— Давай фолиант.

— Прошу, — некромант достал из-за пазухи остатки книги.

Люм поднес ее почти к самому носу, открыл, потом положил на стол и неожиданно зло затряс над головой сухими кулачками.

— Варвары! Подонки! Да как так можно… Да это… Скоты!

Ильм не стал прерывать эмоциональные излияния и смиренно приготовился ждать окончания бури. Ему вполне были понятны мотивы, двигавшие этим забавным человеком. Для кого-то золото превыше всего в жизни, для кого-то книги.

Люм успокоился быстро. Стер со лба испарину, сел и принялся вчитываться в единственную страницу.

Ильм смотрел, как шевелятся его губы, как дрожащий палец скользит вдоль изящных эльфийских рун и все больше наполнялся волнением. Что там? О чем? Что хотела донести неизвестно до кого мертвая эльфийка? Сможет ли он правильно распорядиться новым знанием? Или оно останется тайной, даже будучи переведенным на язык людей…

Люм добрался до конца страницы и с разочарованным и немного виноватым видом захлопнул книгу.

— Странный текст.

— Ты смог его понять?

— Не все… Видишь ли, мастер, древнеэльфийский язык очень сложно переводить. Даже эльфы, наши тобой современники, очень мало в нем понимают… К тому же здесь полно метафор. Это создает дополнительные трудности. И эта часть вырвана из контекста всей рукописи. Могу лишь передать общий смысл.

— Пусть так.

— Ты не думай, что я шарлатан, — встрепенулся Люм, — лучше меня в Турове тебе знатока этих древностей не найти. Да и не только в Турове… Я… Да я…

— Успокойся, почтенный. Я тебя внимательно слушаю. И верю тебе.

— Да…,- Люм вытер повторно намокший лоб, — так вот… Здесь говориться о… Нет. Прежде всего это похоже на предостережение или на пророчество… Ага. Здесь говориться о том… Нет, не так… Ага. Я просто скажу фразы, а ты их послушаешь… Прольется кровь. Алтарь примет ее. Узник проснется и скинет оковы сна…

— Это все?

— Все. Ничего больше нельзя извлечь из этих строк. Ничего.

— Я запомню то, что ты сказал. И не стану тебя больше задерживать. Сколько я должен за твою любезность?

— О, ничего. Совсем ничего. Гор уже со мной расплатился. Заранее.

— Он мне ничего не сказал…

— Ничего мне не надо, — опять засуетился Люм.

Ильм вздохнул.

— Я оставлю тебе эту книгу. В знак благодарности.

— Мне? — расцвел от радости книжник, — мне? Ее? Да это из раритетов раритет. Она даже в таком виде болотные дятлы знают сколько стоит… Я возьму…

— Только одна просьба. Не продавай ее. Она полита кровью и заслужила спокойно дожить свой век на книжной полке, а не в лавке ростовщика.

— Да никогда… Да я… Ни в жизнь.

— На том и порешим, — Ильм направился к выходу, — не забудь запереть за мной.

— Да…

Ильм дождался, когда щелкнет замок, запахнулся от ветра в плащ и побрел обратно. Как там Гор говорил? Теперь все наоборот. Поворот налево, прямо, потом два раза направо. Сущая безделица, если забыть про ночь и трущобы. Он благополучно миновал слабо освещенный луной пустырь.

За спиной послышались быстрые шаги.

Ильм резко развернулся и плавным движением вытащил меч.

— Мастер, это я, Томаш…

Бородач вынырнул из темноты и осторожно отвел в сторону направленный на него клинок.

— Ты прямо как эльф… Со спины заходишь, — Ильм оружие опустил, но в ножны убирать не стал.

— Тьфу, — в сердцах сплюнул помощник Гора, — нашел с кем сравнить…

— Чего тебе? — оборвал его некромант.

— Тут такое дело образовалось, — Томаш посмотрел вокруг, словно опасался, что его могут подслушать, — меня Гор прислал. Велел тебя, значит у книжника выцепить и… и наскоро препроводить до дома…

— Что за дичь? Я совсем недавно видел Гора. Он ушел и к моей персоне никакого интереса не имел.

— Выходит, случился интерес.

— Хорошо, пойдем вместе. Так даже лучше будет.

Ильм убрал меч и крепко призадумался. Что за перемены такие в настроениях? Даже не в настроениях, а в поступках. И расстались почти как обычно. Подумаешь, не пожелали спокойной ночи друг другу, и что с того? У Гора забот в три горла, просто мог задуматься о своем и забыть… И ни что не предвещало такого неожиданного поворота событий. Интерес случился… Значит, что-то произошло…

— Томаш, а ты вообще ведаешь, что к чему?

— Так, краем, — сдержанно отозвался бандит.

— Тогда не молчи. Или говорить не велено?

— Таких распоряжений не получал. Мой десятник только что какого-то шмыря принимал. Радушно так, вежливо… После того и послал за тобой.

— Я бы и сам пришел.

— Я ему то же самое изрек.

— А он?

— Гор взбеленился просто на чистом месте…. Наорал на меня. Это при шмыре этом… Виданное ли дело! Кто я, а кто этот петух чванливый, — Томаш зло засопел носом, — сказал, что ты на экспрм… Экср

— Экспромты?

— Во-во. На них ты горазд. Возьмешь и пойдешь в другую сторону. Гулять, значит.

— Ага. А тут ты. С указанием верного направления.

— Во-во. Ты это, того, мастер, не серчай. Не мои слова. Гора.

— Была нужда. А что за шмырь такой?

— Лешак знает. Я его второй раз в жизни вижу.

— А первый раз, когда был?

— Намедни. Он, вишь, тоже приходил и с Гором шептался. Да, видать, не срослось у них общение. Разошлись недовольные. А сегодня прям глаз ликовал. Оба как на именинах…

Гор встретил некроманта возле входных дверей. Он был, как показалось Ильму, немного возбужден, но всячески старался скрыть это под маской деловитого нетерпения.

— Наконец-то!

— Гор, что случилось? — некромант внимательно всмотрелся в глаза бандита, но не смог прочитать в них ничего, кроме затаенного где-то на самой глубине тревожного ожидания.

— Честное слово, не ночь, а суета сует… Мне крайне необходима твоя помощь.

— Изволь, — Ильм облегченно выдохнул.

Дело принимало вполне обычный поворот. Неожиданно возникшие ситуации на то и даны судьбой, чтобы их решать сообща…

— Собственно помощь требуется не мне, а моим друзьям.

— Я не против, если ты за них поручишься.

— Я ручаюсь.

— Что требуется?

— Меня не посвятили в подробности. Понимаешь, они не из гильдии, но им нужен маг.

— В городе я ничего делать не буду. Слишком опасно.

— Я им тоже самое сказал. Они не будут требовать от тебя невозможного, и потом, — Гор загадочно подмигнул, — есть возможность заработать.

— Уговорил, — окончательно сдался Ильм, — где они, твои знакомые?

— Мои парни тебя отведут. Это довольно далеко отсюда…Удачи, некромант.

***

Конечной точкой ночного путешествия стал хорошо укрепленный, богатый особняк в центре Турова. Сопровождавшие Ильма лица довели его до мощных ворот, передали из рук в руки сумрачным охранникам, неуклюже откланялись и растаяли в темноте.

Ильм с невозмутимым видом окинул взглядом мясистые рожи слуг, дождался вежливого предложения следовать дальше, и только после этого погрузился в лабиринт богато обставленных комнат. Все было вполне пристойно, вежливо и культурно. Единственное, что немного смущало некроманта, так это размер конвоя. Пять человек. Все в кольчугах и при оружии. И на вид отпетые головорезы. Впрочем, у всех свои причуды… Возможно, здесь так принято гостей встречать. Чтобы заранее знали как себя вести.

Его привели в просторный зал с высоким потолком. Свет факелов ложился дрожащими отблесками на гобелены, отражался от стальных поверхностей разнообразного оружия, развешенного по стенам, ласкал украшенный мозаикой пол. У дальней стены в кресле из черного дерева сидел с гордо выпрямленной спиной полный пожилой человек. Ильм в мгновение ока оценил количество перстней на его пальцах, богатый камзол с высоким воротником, властное и в то же время безразличное выражение лица и сделал для себя единственно возможный и единственно правильный вывод. Перед ним тот, кто правит здесь бал и заказывает музыку. Несомненно, ради прихоти именно этого человека так суетился Гор… Серьезный господин. Крови здесь явно дворянские. И свита, обступившая трон, полна рвения. Вон как глаза горят… Те, что попроще одеты, но хорошо вооружены, пожалуй, или местечковые офицеры, или приближенные к телу хозяина воины. А вон те, что в бархате и парче, скорее всего более молодые отпрыски рода. Возможно сыновья, возможно приютившиеся при богатом дядюшке выходцы из провинции. Да какая к лешему разница? Зачем так внимательно рассматривать некроманта. Или они про суеверие не знают? Бельмо на глазу заработать можно от таких смотрин… И все же, почему? Возможно, следует совершить правильный подход.

Ильм в полной тишине, стуча подковами сапог по полу, вышел на середину зала и церемонно поклонился.

Важный господин едва заметно качнул подбородком в ответ.

Взгляды их еще раз встретились, и Ильм с некоторым неудовольствием отметил в его глазах холодный, равнодушный интерес.

— Имею честь видеть перед собой Ильма сына Нотара, костяного мастера и мага четвертого класса? — голос прозвучал, как удары молота о наковальню.

— Да, уважаемый.

Ильм пропустил слово "господин", поскольку некромантам и не такое с рук сходило. Раз его позвали на помощь, то пусть привыкают, что перед ними не конюх и не золотарь с улицы…

— Наслышан о твоих подвигах, наслышан, — холеные пальцы с силой сжали резную драконью морду подлокотника. Хищно сверкнули самоцветы, — мало кто смог выбраться из каменного мешка городской тюрьмы….Взять его!

Ильм дернулся, но без результата. Несколько пар крепких рук схватили его как медвежьи капканы. Кто-то ловко засучил рукав и защелкнул на запястье браслет. Руку сразу же свело судорогой.

Ильм, все еще не очень понимая, что происходит, быстро проверил свой магический резерв. Так и есть. Ни капли энергии. Наруч Тарка. Вещица редкая и очень эффективная. Особенно для магов такого низкого уровня как он…

— Я требую объяснений, — Ильм попытался сохранить остатки достоинства.

— Он требует… Вы слышали господа? Он требует. Не желает, не просит. Требует.

— Маги заносчивы, отец, — один из молодых людей, немного картинно положил руку на рукоять короткого, узкого меча, — как всякие простолюдины, допущенные к силе и власти.

— Это верно, — подтвердил хозяин дома, — но, я полагаю, господа, что будет невежливо держать нашего гостя так долго в неведении. Настало время представиться. Я барон Брандо. Двоюродный дядя лейтенанта Кейта сына Каша, тобой убитого. Мне не удалось встретиться с тобой прямо в тюрьме. Теперь ты пришел ко мне сам.

Ильм взвыл про себя и до боли сжал кулаки. Западня. Какая изощренная западня. Гор, сукин сын. Тварюга Гор. Что ты натворил… И зачем? Неужели ради денег?

— Как он побледнел, отец! — восторженно вскрикнул все тот же молодой дворянин, — как ты силен! Ты некроманта испугал!

Свита загудела, поддерживая восхищенную речь.

Барон недовольно поморщился. Движение руки и в зале вновь воцарилась тишина.

— Подготовьте его.

Крепкие руки вновь ухватили Ильма. Откуда-то появилась крепкая веревка. Некроманта быстро и сноровисто связали и усадили на не весть, откуда взявшийся табурет.

Брандо пристально осмотрел сделанную работу и громко хлопнул в ладоши.

— Оставьте нас одних.

— Но, господин…,- попытался протестовать один из воинов, — это очень опасно…

— Оставьте нас одних, — в голосе барона послышались угрожающие нотки, — я так хочу.

Свита, оглядываясь, поспешила убраться прочь.

Ильм проводил их хмурым взглядом и приготовился умереть. Медленно и мучительно. Видно Брандо решил сам позабавиться. Удивительны все-таки уроки жизни. И непредсказуемы. Совсем недавно в очень похожую ситуацию попал Лоскут. Теперь судьба перетасовала карты…

Барон дождался, когда захлопнется дверь, встал со своего места и подошел к некроманту почти вплотную.

— Тебе повезло маг.

— Начало многозначительное, — Ильм попытался усмехнуться как можно беспечнее, — и в чем же мое везение заключается?

— Видишь ли, — барон обошел его кругом, разглядывая как диковинное животное, — если бы ты попал в мои руки в первый раз, то, непременно бы умер. Ты сумел удрать. Я и в этот раз хотел лишь одного — прикончить тебя собственными руками, но небесам было угодно вложить в мою голову одну очень любопытную мысль… Поэтому ты еще жив.

— И сколько продлится это самое "еще"?

— Продлится, — барон нехорошо сузил глаза, — если ты согласишься немного мне помочь.

— Меня, вроде, за тем и просили сюда заглянуть…

— О чем тебе говорили твои подельники, меня не касается.

— Какая помощь тебе требуется?

— О, сущий пустяк! Я желаю, чтобы ты поговорил с одним мертвецом. При мне.

— И о чем мне с ним говорить?

— Не беспокойся, у вас найдутся общие темы для разговора. Этот мертвец — Кейт.

Ильм оторопело вытаращился на барона. Брандо важно подбоченился и одарил его высокомерным взглядом.

— Не смотри на меня так. Я привык, чтобы мои пожелания исполнялись.

— Я учту это.

— Это не ответ, некромант.

— Я согласен. Но…

— Не твоя забота. От тебя лишь требуется поставить защитный полог и выполнить то, что я хочу.

— Что будет со мной потом?

— Увидишь.

— Весьма неопределенно, барон, — заметил Ильм.

— Как есть. Прими мои слова как данность.

— Я…

— Твоя дальнейшая судьба не предмет для торга, — жестко отчеканил Брандо, — если ты вздумаешь сейчас передумать, то я тебя прямо здесь и убью. Некромантов много. Найду более сговорчивого мага.

— И все-таки…

— Я отнесусь к тебе милостиво и снисходительно. Все. Я жду твоего окончательного решения.

— Ты не оставляешь мне выхода. Я сделаю то, что ты хочешь.

Барон хлопнул в ладоши.

За спиной Ильма послышались шаги.

— Развяжите его, — барон небрежно махнул рукой на Ильма, — и свяжите опять, да только так, чтобы у него ноги и руки не затекли до рассвета…. Отдыхай, некромант, набирайся сил. Извини, но постель не предлагаю. Придется лежать прямо на полу. Приятных сновидений.

Ильм проводил Брандо долгим взглядом и полностью перешел во власть баронских холуев. Слуги дело свое знали, и очень скоро некромант стал счастливым обладателем обновленного варианта пут. Теперь веревки не впивались в кожу и позволяли совершать небольшой объем движений, вполне достаточный для того, чтобы самостоятельно улечься на мозаичный пол и принять по возможности удобную позу.

Ильм, недолго думая, так и поступил. Пара охранников, вольготно расположившаяся невдалеке, его совершенно не смущала. Раз положено опасного пленника охранять, то и Единый с ними. Пускай охраняют. Тем более, что вреда от него сейчас практически никакого. Пшик один. Наруч сковал магию. Веревки все остальное. Брать при желании можно голыми руками. Ильм перевернулся на спину и уставился неподвижным взглядом в каменный свод. И все-таки Гор скотина… Но почему он так поступил? Возможно, баронские люди смогли выйти на след беглого некроманта и прижали цехового старшину. Дудки… Ночной цех так просто не запугать. С бандитами можно договориться, и не более того. Значит, договорились… Тогда далее выстраивается вполне закономерная цепочка. Глава гильдии, следом Гор. Гор, понятное дело, перечить своему хозяину не будет. Своя рубашка всегда ближе к телу. Стоп… Томаш говорил, что к Гору какой-то человек приходил… Так, а если барон вышел прямо на десятника? А что это собственно меняет? Да ничего не меняет. Гор получил согласие старшины и часть вырученных от сделки денег вложил в общую казну. Почему Гор его не предупредил об опасности? Почему? Неужели испугался? Очень сомнительно… А если…Если предположить, невероятное. Гор сам нашел баронских людей и предложил выгодную сделку. Какой мотив им двигал? Только одно приходит в голову. Избавится Гор пожелал от непоседливого квартиранта…Опять набивший оскомину вопрос возникает. Зачем? Воля старшины? Маловероятно. Личные мотивы? Ох, леший… Какие могут быть личные мотивы? Он дважды ему жизнью обязан… Если только… Склеп. Ну да… Гор ведь столько раз недвусмысленно предостерегал от похода к Кейту. Неужели все настолько серьезно, что пришлось пойти на столь крайнюю меру. Нет, нелогично получается… Гор сам мог все трудности разрешить. В том самом темном переулке. И даже руки бы особо не замарал. Послал бы человека с арбалетом и все дела… Где же истина? А предполагал ли Гор, что барон Брандо решит свой приз не убивать? Наверное, нет. Дальше вообще полный бред. Брандо по идее должен был в присутствии родственников и челяди просто перерезать ему глотку. Или убить более изощренно. Но не в этом суть… Брандо почему-то предлагает ему то, чего вообще представить себе трудно. Поднять и допросить Кейта… Для дворянина это серьезный поступок. Проступок, если называть вещи своими именами. Ставки должны быть очень высоки, чтобы решиться осквернить родовой склеп. Но что это за ставки? Кто знает, может Кейт прольет свет на всю эту историю? Кто знает… И оставит ли барон опального некроманта в живых? Эх… Но пока то он жив…И это уже хорошо. Что дальше, будет видно…

Ильм перевернулся на бок. Холодные камни никак не располагали к полноценному отдыху. Надо заставить себя поспать. Надо… Неужели вся магия заблокирована? Он еще раз сосредоточенно проверил свое внутренне состояние. Все магические коллекторы были блокированы. Кроме… Ильм чуть не подпрыгнул от внезапного прилива радости. Один тонкий энергетический ручеек смог пробиться через охранные шлюзы. Его не хватит для схватки. Но добрый это вестник. Свидетельство того, что общий потенциал, замкнутый на постоянную рециркуляцию с силовыми линиями земли, постепенно растет.

Очень хорошо… Как говаривал Хонв? Если мага нельзя до конца придушить наручем Тарка, то такой маг не безнадежен… Остаться бы еще в живых…. А для этого следует полностью использовать тот минимум силы, что дарован сейчас судьбой.

Ильм произнес про себя заклинание и погрузился в легкий транс.

Организм перед грядущим тяжелым днем следовало привести в полный порядок. С утра рефлексы должны быть быстрыми, мысли ясными и тело не должно напоминать мешок с соломой.

Вскоре голова сделалась совершенно пустой и по телу приятными волнами побежали восстановительные потоки магии. Лишь небольшая частичка сознания сохранила за собой чуткий контроль над окружающей обстановкой. Случись что, вернуться к реальности можно будет почти мгновенно…

Ильма закружила приятная нега и понесла по волнам памяти…

***

Солнечные лучи пробивались сквозь щели в заколоченном окне и рисовали на стене причудливый узор из кривых линий. День судя по всему уже давно катился к своей середине, но в жилище Хонва стояла подозрительная тишина.

Ильм сладко зевнул и повернулся на спину. Интересно, отчего мастер не пришел и пинками не согнал его с постели еще утром? Странно… С чего бы такая доброта? И почему он сам не проснулся по привычке на заре?

Ильм поборол в себе навязчивое желание немедленно вскочить с лежанки и броситься с повинной головой в ноги к некроманту. Что-то было не так… Он наморщил лоб и попытался вспомнить события прошедшего дня. Возможно, он выпил вчера лишнего? Так ведь Хонв ничего крепче воды ему не позволяет пока употреблять… Или вчера позволил? Похоже на то… Иначе отчего такая противная пустота в голове? Значит все — таки вино… Ай, как нехорошо. Меру знать надо. Да. А Хонв, небось, специально его не будит, чтобы, значит, потом было больше поводов для высказывания недовольства… Есть, правда, еще некоторые непонятные моменты. Почему он укрыт двумя одеялами? То, что сверху выглядит совершенно новым. Укрыть мертвецки пьяного подмастерья такой дорогой обновкой, это как то слишком… И почему он совершенно голый?

У изголовья кровати отчетливо скрипнули чьи-то зубы. Ильм тут же обернулся на странный звук и вздрогнул. О, боги! А он, оказывается, под присмотром. Хорошо, что Хонв заранее подсуетился и ознакомил его с некоторыми зловещими сторонами своего холостяцкого быта. Иначе и обделаться ничего не стоит…

Рядом с ним на табурете, непринужденно положив ногу на ногу, сидел скелет, облаченный в ржавую кольчугу. Огоньки в его пустых глазницах горели пронзительным, синим светом.

— Только тебя здесь не хватало, — недовольно проворчал Ильм и отвернулся от костяной куклы.

Ситуация принимала все больше непонятный оборот. К чему здесь скелет? Присматривать? Зачем??? Что он такого натворил? Надо вставать и идти на поклон к мастеру. Бить челом и вымаливать прощение… Вспомнить бы еще за что…

Ильм приподнялся на локте и огляделся вокруг себя в поисках одежды. Как назло ни штанов, ни туники он найти не смог. Вот напасть! Что теперь делать? Не будет же он голым тут ходить…

Скелет тем временем поднялся со своего места и. поскрипывая, вышел из комнаты. Дверь за собой прикрыть до конца он не удосужился. В зале что-то упало и сразу вслед за этим послышались торопливые шаги.

В дверном проеме возник Хонв. Он оглядел копошащегося под одеялом Ильма и расплылся в счастливой улыбке.

Ильм в свою очередь тоже улыбнулся, но в противоположность мастеру скупо и сдержанно. Он все еще не понимал, чего следует далее ожидать — хорошую взбучку или задушевную беседу о вреде разного рода злоупотреблений.

— Ты лежи, лежи и пока не вставай, — некромант подошел к кровати, — ну, как наши дела?

Ильм призадумался. Простой в общем-то вопрос неожиданно поставил его в тупик. Хонв к чему-то клонит, но вот к чему… Совершенно непонятно. Лучше сразу виновато склонить голову и попросить прощения, чтобы не усугублять ситуацию.

— Мастер, прости, я проспал…

— Да, ладно, ничего, — неожиданно покладисто отозвался Хонв.

Он пододвинул табуретку поближе к кровати и, предварительно покачав ее рукой, присел.

— Совсем ничего не помнишь? — он с сочувствием посмотрел на Ильма.

— Ничего, — Ильм опустил глаза, — я сильно…я сильно вчера перебрал, да?

— Дурилка ты, — усмехнулся некромант, — давай вместе будем вспоминать…Как у меня эксперимент не в ту сторону пошел, помнишь?

— Помню.

— Как с этим экспериментом мы потом дрались наверху, помнишь?

— Ага… На втором ярусе.

— Верно. А дальше?

— Дальше, — Ильм наморщил лоб и рассеяно потеребил мех одеяла, — дальше я отвлек его на себя по твоему приказу, а ты… Ты бросил ему под ноги какую-то дрянь и он рассыпался. Мы на радостях напились потом, да?

— Нет, вспоминай.

— Не помню.

— Я помогу, — Хонв неожиданно понизил голос до шепота, — зверушка тебя когтями зацепила.

— Верно, — в голове Ильма стало понемногу проясняться.

— Ну?

— Сейчас…

— Давай, мальчик, ты должен все вспомнить сам.

— Да… Ты мне дал выпить какое-то зелье и велел убрать осколки разные… А потом… Потом красная сыпь… Ох!

Воспоминания обрушились на голову Ильма, как горный водопад. Сразу, одним мощным потоком.

Ильм нерешительно посмотрел на мастера.

— Я, что умер?

— Успокойся, — тяжелая рука некроманта мягко коснулась его плеча, — а то и правда сейчас к праотцам отправишься от волнения. Жив ты.

— Но ты, мастер, обещал, что я…

— Не все обещания сбываются, к счастью.

— А что же тогда…

— Тогда слушай, и не перебивай старших, — Хонв поднялся с табуретки, подошел к дверному косяку и с удовольствием почесал об него широкую спину. — Дело так было. Ты ушел, а я еще немного посидел за столом. Вино допил. Потом тоже решил на свежий воздух податься, посмотреть, как ты героически станешь принимать удары судьбы… Вышел, смотру прямо от башни к лесу следы свежие видны. Пошел вдоль них и в конце тебя нашел. Под деревом, в сугробе. Хорошо, что решил пульс у тебя на всякий случай еще раз проверить. Да. В общем, не умер ты… Сердце едва, но билось.

— И ты сильно расстроился….

— Не перебивай старших… Разумеется, расстроился. Такой труп из рук ускользнул. И тогда явил я милость. Лично сам тебя до башни тащил. Представляешь? Дряхлый старик и такого кабана, — Хонв сложил на груди крепкие руки. — Поначалу я положил тебя в сарае, где у меня латники стоят. Скрывать не стану, очень я опасался, что ты переродишься во что-нибудь этакое… Потом, смотрю, вроде бы все ничего. Вот, сюда тебя перенес…

— Сколько я так лежал?

— Долго. Почти два десятка дней. Повезло тебе Ильм, очень повезло. Со смертью ты обручился. Ну-ну…Не волнуйся так. Все хорошо и уже позади. Знаешь, сколько снегу за это время выпало?

Ильм утвердительно качнул головой.

— Вот и хорошо. А жрать хочешь?

— Хочу.

— Еще лучше… Ты вот что, — Хонв стал неожиданно серьезным, — у тебя есть повод хорошенько подумать над дальнейшей судьбой.

— Это как?

— Очень просто, — маг вздохнул, — и сложно в то же время. Я пока ты без чувств валялся, немного порылся в тебе. И вот что могу заключить. У тебя есть дар. При должном воспитании и обучении из тебя выйдет неплохой колдун. Я готов взять тебя в ученики. Улови тонкий момент: не в служки, а в ученики.

— В подмастерья?

— Так. Разумеется, хозяйственные работы по-прежнему останутся на тебе. Ты паренек взрослый. Я тебя с ответом торопить не стану. Подумай хорошенько, ибо дважды к своему предложению я не вернусь…

***

— Просыпайся, — барон бесцеремонно ткнул Ильма сапогом, — уже рассвет.

Ильм потянулся, насколько позволили веревки и неуклюже поднялся.

Брандо пришел не один. Рядом с ним стояли еще три человека. У каждого за спиной арбалет, на поясе меч. Судя по внешнему виду — доверенные люди из слуг. Никого из молодых людей, кровей более благородных, поблизости не наблюдалось.

Ильм не стал утруждать себя размышлениями на тему клановой солидарности и молча протянул вперед связанные руки. Его жест был истолкован однозначно.

— Развязать, — приказал Брандо, — развязать полностью.

Приказ был исполнен незамедлительно.

Ильм с удовольствием потер запястья и с легкой горечью подумал о том, как порой мало человеку надо для счастья.

— Ты готов? — барон твердо посмотрел ему в глаза

— Да, — Ильму вдруг показалось, что он делает шаг в бездну, но неприятное ощущение нахлынуло на него и почти сразу отступило, уступив место обычному тревожному любопытству. Надо же, столько ломать голову над тем как попасть в заветный склеп, чтобы в результате получить такое… Смешно и страшно… Он маг, некромант, а эти люди с легкостью его ведут в запретное место, за ручку как ребенка.

***

Праведный Зигмунд жил в этих краях около тысячи лет назад. Десять столетий не шутка и за это время реальных фактов из его жизни практически не осталось, зато преданий появилось великое множество. Люди верили в то, что им больше нравилось. Рыбаки чтили подвижника за то, что он вдохновенным чтением писания изгнал из прибрежных вод чудо морское, повадившееся рвать сети. Кузнецы за то, что подвижник указал перстом на богатые залежи руды. Ночные гильдии за то, что якобы Зигмунд до того как встать на путь истинный в юности сам был ловким карманником. Лекари за то, что искусно лечил, солдаты за то, что знал толк в ратном деле. Орден на примере преподобного воспитывал в своих последователях стремление к аскетизму и кротости. Маги в пику своим вечным оппонентам считали его опытным алхимиком и приводили в доказательство некие совершенно замшелые записи, будто бы написанные рукой старца. Даже проститутки жертвовали ему монетки, считая его автором древнего трактата о таинствах любви и носителем неистощимой мужской силы… Благодаря общим стараниям сквозь толщу веков проступала фигура поистине монументальная. Лет триста назад городской магистрат даже раскошелился на то, чтобы увековечить столь многогранную личность в мраморе. Наняли столичного скульптора, оборудовали мастерскую, но благородным чаяниям городских мужей не суждено было воплотиться в жизнь. Любимец муз и знаток изящных искусств оказался самым обычным мошенником. Получив изрядный куш в качестве задатка, он благополучно и совершенно бесследно исчез. Раздосадованный бургомистр тогда в назидание всем прочим "поганым художникам" приказал каменную заготовку разбить и отправить на верфи в качестве балласта для строящихся кораблей. Лет через сто вторую подобную попытку предприняло руководство магической школы. Мысль была простой. Зигмунд наших кровей человек, и мы покажем всем, как глубоко его чтим. Проект на сей раз оказался гораздо скромнее. Всего лишь бронзовый бюст. При этом справедливости ради надо заметить, что ни в магистрате, ни в магической школе совершенно не представляли, как знаменитый предок выглядел внешне. Однако желание было велико, и вновь поднявшаяся волна энтузиазма погребла под собой одинокие голоса противников бредовой идеи. Дальше все пошло по известному всем пути — хотели как лучше, получилось как всегда. Литейные мастерские гномов заломили несусветную цену. После этого ничего не оставалось, как с надменным видом отвергнуть услуги подгорных мастеров и мобилизовать городские резервы. Местные ремесленники прониклись важностью своей миссии и испортили все, что можно.

Сплав оказался низкого качества (так другого нет!), форма от большой температуры искривилась (кто ж знал?). В результате получилось нечто, чему и название подходящее придумывать было страшно… Орден поглядывал свысока просветленным оком на всю эту суету и постепенно приходил к выводу, что одних только ссылок на преподобного в канонических книгах уже не достаточно. Мысль была простая и отнюдь не новая. Налицо попытки, пусть и неудачные (воля Единого) создать кумира. Сие есть откровенная ересь. А не пора ли, братья, окончательно застолбить место под солнцем и правильно расставить акценты? Верховные орденские иерархи благое дело одобрили. Так недалеко от городских укреплений появилась часовня, поименованная в честь знаменитого старца. Еще через пару зим одному деревенскому пастуху случилось откровение. Сам преподобный Зигмунд явился ему знойным летним днем и ласково улыбаясь, увел за собой в глухой овраг, где указал посохом на довольно хорошо сохранившийся скелет. Мужичок, распространяя вокруг себя сивушные пары и фанатичный восторг, сразу же помчался в братство. Так чудесным образом часовня разжилась мощами. По крупным праздникам и в большие торговые дни народ валом валил в тихое лесное урочище, дабы прикоснуться к останкам. Золото и серебро наполняло бездонные копилки, лбы стучали о каменные плиты, звучали искренние просьбы и текли чистые детские слезы. Многие получали облегчение…

Ильм окинул взглядом острую, засыпанную снегом крышу часовни, невысокую колокольню, покосившийся каменный забор. Еще немного и все станет на свои места. Или почти все…

— Идем, некромант, не робей, — покровительственно обронил Брандо, — я бы хотел закончить с этой канителью до полудня.

Ильм не удостоил его ответом. Пускай что хочет, то и говорит. От слов сейчас толку никакого. Все зависит от того, насколько гладко пройдет разговор с мертвецом. Только тогда и будет понятно, как быстро удалось управиться с насущными делами. К обеду или к закату.

Некромант первым пересек аккуратно расчищенный дворик и немного приоткрыл входную дверь. Из часовни пахнуло горячим воском и ладаном.

Ильм заглянул внутрь. Внимательно обозрел длинные ряды образов на стенах, дрожащие огоньки за разноцветными стеклами лампад, свечи на массивных подсвечниках и едва заметный образ Единого в противоположном конце зала. Брат-исповедник, осуществлявший служение в часовне, обнаружился совсем рядом. Служитель культа стоял спиной к некроманту, матово поблескивал лысиной и негромко вел беседу с двумя прихожанами. Немногочисленная паства покорно замерла перед ним с молитвенно сложенными руками и постными лицами. Ильм немного замешкался на пороге, не желая без особой нужды прерывать слово пастыря, и тут же получил чувствительный удар в спину.

— Не стесняйся, проходи, — в голосе барона послышались ироничные нотки, — все будет хорошо…

Ильм еще раз про себя поразился неслыханной дерзости своего нового знакомого и тихо зашел внутрь. Вслед за ним под сумрачные своды проследовали все остальные. Один из охранников тут же постучал сапогами по полу, старательно сбивая с них снег.

Брат-исповедник с недовольным видом обернулся. Некромант опустил глаза в предвкушении долгого, исполненного праведного гнева монолога, но Брандо поспешил опередить хозяина часовни. Он кротко улыбнулся и приложил руку к сердцу.

— Прошу простить этого неотесанного мужлана. Я желаю исповедаться, но смиренно подожду, пока ты, благостный, закончишь все свои дела.

— О чем речь, чадо, — служитель Единого быстро сменил гнев на милость и приторно улыбнулся, — ты пришел как раз вовремя. Я уже закончил свою проповедь. Можешь подойти ко мне и откровенно поведать о смуте душевной…

Брандо в ответ улыбнулся не менее приторно, отчего некромант окончательно утвердился во мнении, что здесь действительно все заранее оговорено. Барон пропустил мимо себя богомольцев, дождался, когда за ними плотно закроется дверь, и только после этого проследовал к указанному месту.

До ушей некроманта донеслись несколько неразборчивых фраз, спокойных, и даже, пожалуй, доброжелательных. После недолгой беседы брат-исповедник тихо звякнул связкой ключей, взял в руки свечу и во главе небольшой процессии проследовал к огороженному резными перилами спуску в подвал. Ильм шел сразу после Брандо, спиной ощущая внимательные взгляды его охранников. Он всячески пытался себя настроить на предстоящее дело. Волнения не было. Предстояло решить вполне стандартную задачу. Все он сделает как надо, а пока следует немного отвлечься. Хотя бы на ступени под ногами. А что, хорошие ступени… Мраморные. Немалых денег стоят… Да леший со ступенями… Как??? Скажите на милость как, этот Брандо смог договориться с храмовниками о таком святотатстве? Это же надо! Привести с собой на территорию Ордена некроманта и прямо на этой территории пожелать поднять покойника. Ситуация ни в какие ворота не лезет. На самом деле их сейчас должны вести не в склеп, а прямиком на костер…

Дверь в склеп выглядела сурово и внушительно. Создавалось ощущение, будто единственной ее задачей было не допустить проникновения неупокоенных обитателей подземелья в мир живых. Ильм с уважением оглядел тщательно начищенные до блеска железные детали и заклепки, украшавшие дверной фасад, и перевел взгляд на согнувшегося над замком благостного брата. Пытка неизвестностью тяготила его все больше. Очень хотелось поскорее оказаться в склепе и начать работу.

Некромант покосился на Брандо.

Барон со скучающим видом изучал сутулую спину храмовника. Ни тени волнения на лице, только холеные пальцы тихонько постукивают по начищенной до блеска металлической рукояти трости. Поди, разбери от беспокойства это, или просто такая привычка… Кстати, трость очень похожа

на облегченный одноручный боевой молот. Таким в голове дырку прорубить большого труда не составит.

Замок звонко щелкнул, и дверь бесшумно отползла в сторону.

— Далее я с вами не пойду, — храмовник чуть-чуть склонил голову исключительно перед Брандо, — дверь за вами прикрою, запирать не стану. Когда закончите свои дела, найдете меня наверху.

— Премного благодарен, благостный. Надеюсь, мы будем испытывать твое терпение не долго.

— Я буду молиться за вас.

— Это лишним не будет… Идем, чародей. Держи свечку. Пойдешь первым, будешь мне дорогу освещать. Мне колченогому по этим лестницам одна мука лазить… Шишки на лбу набивать очень не хочется.

Некромант равнодушно пожал плечами, взял свечу и пошел вперед. Лукавит Брандо, ой лукавит. Хромает он немного, с эти не поспоришь, но на беспомощного инвалида никак не похож…

Еще пара десятков ступеней вниз и чуткий нос некроманта уловил едва заметный запах тлена. Как говориться, добро пожаловать в мир мертвых.

Ильм поднял свечу над головой и прошелся по залу, прислушиваясь к гулкому стуку собственных шагов. Дрожащий желтый свет выхватывал из темноты стены, сложенные из грубо обработанных камней, длинные ряды каменных гробов, поставленных прямо на пол. Похоже, на приличные постаменты у древнего рода средств не хватило. Спасибо, что не поскупились и выбили на каждой крышке имя усопшего и его титулы. Ага, а вот и последний приют Кейта….

Ильм коснулся рукой холодного камня.

— Мы на месте, барон.

— Студено здесь, — недовольно повел плечами Брандо.

— Зато сухо.

— Мне показалось, некромант, что вон там, на стенах висят светильники. Не гоже нам с одно свечкой время здесь коротать…

— Сейчас посмотрю.

— Я жду.

Ильм по очереди обошел тронутые ржавчиной железные подсвечники. Огарки на них присутствовали, и вскоре в склепе стало заметно светлее. Брандо удовлетворенно крякнул, скинул с плеча плащ, постелил его на ближайший саркофаг и с выжидательным видом присел. Сопровождающие его лица рассредоточились так, чтобы не загораживать друг другу мишень. В роли мишени само собой выступал некромант.

— Я могу начинать? — Ильм вопросительно посмотрел на своего нового работодателя.

— Да.

— Верни мне магию.

— Она уже при тебе, проверь. Наруч полностью меня слушается. Только не вздумай глупости делать. Нам ничего не будет, а ты погибнешь.

Ильм скрипнул зубами и проверил запас энергии. Все было в полном порядке. Эх, приложить бы эту компанию огненным шаром… Но нельзя… Слишком невыгодная ситуация. С какой стороны ни посмотри.

Брандо повелительно прищелкнул пальцами.

Один из его сопровождающих покинул свое место и поднес Ильму небольшой мешочек. Ильм удивился, но виду не показал. Он просто остался стоять неподвижно.

Охранник с совершенно невозмутимым видом развязал подаяние и извлек оттуда большой кусок мела и горсть свечей.

— Это для работы, — пояснил Брандо, — бери, пользуйся.

— Благодарю. Сейчас я попрошу без надобности не перемещаться по склепу. Буду ставить щит.

Ильм быстро и размашисто начертил на стенах руны защиты, не удержался и покосился на своих конвоиров. Удивительно, но за ним наблюдали с самым обычным человеческим интересом. Без всякой надменности и спеси.

Некромант ухмыльнулся про себя и прочитал стих активации.

Воздух загудел, задрожал и начал светиться.

— Ох, — немного побледнел барон, — это…

Договорить он не успел. Гудение прервалось и по стенам, полу и потолку побежала причудливая вязь красноватых линий. В склепе стало еще светлей.

— Контур готов, — Ильм обернулся к Брандо, — можно начинать.

— Защита надежна?

— Я поставил двойное усиление. Никто ничего не заметит.

— Тогда начинай.

— Я могу задавать свои вопросы?

— Задавай. Я послушаю и если надо, задам свои, — барон сложил руки на животе и всем своим видом показал, что готов милостиво ждать.

Ильм подошел к саркофагу, сдвинул тяжелую плиту, ровно на столько, чтобы было видно лицо мертвеца. Для того, чтобы поговорить в последний раз по душам этого было вполне достаточно. Некромант заглянул в гроб и недовольно поморщился. Кейт успел измениться. Изменения, произошедшие с лейтенантом, были совсем не в лучшую сторону. Холод, царивший в склепе, приостановил разрушение тканей не полностью. Кожа на лице Кейта даже не посерела, а потемнела. В одном месте на ней отчетливо проступило зеленоватое пятно. К тому же лик убиенного лейтенанта, уверенный и нагловатый при жизни, расплылся и стал напоминать бесформенный, неряшливый блин.

Ильм отвернулся, накапал воска на камень и прилепил к нему свечу. Неторопливо взял в руки мел и принялся чертить руны призыва. Работал он методично, вдумчиво и аккуратно. Важно было так сформировать векторы силы, чтобы не поднять всю погребенную здесь братию, но некромант свое дело знал. Вскоре начертательная часть заклинания была завершена. Ильм установил в нужных местах свечи встал в центр пентаграммы и принялся читать стих призыва. Все было точно так же как и тогда в Восточной башне, только без магии крови.

По мере того как он произносил слова заклятия, воздух вокруг него становился все холоднее и холоднее. С последними словами заклинания на камни у ног некроманта лег иней, свечи зажглись ровным багровым огнем, а руны замерцали ядовитой зеленью.

Плита вздрогнула и еще немного сдвинулась в сторону.

— Лежать, — не дрогнувшим голосом приказал Ильм, — ну, что, Кейт, поговорим?

— Кто ты, вопрошающий? — прохрипел из гроба лейтенант.

— Во имя могильной земли, тебе-то какая разница? Еще раз спрашиваю, поговорим?

— Да…

— Очень хорошо, — Ильм присел на пол рядом, — ты смотри мне там, лежи спокойно.

— Как прикажешь, вопрошающий…

— Так, — некромант задумчиво почесал подбородок, — с чего бы нам с тобой начать?

— Спрашивай…

— Камнеломка на механизме восточной башни твоих рук дело?

— Да…

— Лейтенанта Ильма по твоей рекомендации туда поставили на дежурство?

— Нет…

— Объяснись.

— Не понимаю…

— Хорошо, — Ильм немного задумался, — попробуем зайти с другой стороны. Изначально дежурить должен был сержант Марко?

— Да, меня это устраивало.

— То есть Марко простудился без всякого злого умысла?

— Да, это была случайность…

— В порошке, что ты ему дал от хвори, была примешана малая толика яда?

— Не ведаю. Я хотел помочь.

— Разумеется, — Ильм усмехнулся, — наконец хоть что-то проясняется. После Марко принять командование башней собирался ты?

— Да…

— Но тут очень некстати появился Ильм…

— Я знал об этом…

— Теперь я ничего не понимаю, — с досадой протянул некромант, — зачем такие сложности?

— Я поступил так для отвода глаз. Я сразу знал, что дежурный офицер вписал в список лейтенанта.

— Ты знал, что ночью будет нападение?

— Да…

— Кто были эти люди?

— Лесные разбойники и с десяток наемников с большой дороги.

— Кто их возглавлял?

— Брат Подковы.

— Откуда знаешь?

— Я договаривался с Подковой сам.

— Зачем?

— Не понимаю…

— Вот мертвечина тупорогая…

— Не понимаю…

— Ты сам все это придумал?

— Нет…

— Кто заставил?

— Брат-куратор Гийом.

— Кто??? — вытаращил глаза Ильм, — кто?

— Гийом.

Дело принимало совершенно непредсказуемый оборот. Чего никак не ожидал некромант, так это участия в сомнительной истории брата-куратора. По такому поводу в самый раз выпить чего-нибудь крепкого. Жаль, нет ничего под рукой…

Ильм обернулся к Брандо. Барон весь подался вперед и слушал очень внимательно. Заметив внимание к своей персоне со стороны Ильма, он предостерегающе поднял руку. Мол, продолжай и не отвлекайся.

Ильм внял молчаливому призыву и покорно обернулся к гробу.

— Как он тебя заставил?

— Он знал многие мои грехи большие и малые. Он загнал меня в угол. У меня не было выхода…

— Зачем ему все это нужно было?

— Не ведаю. Он велел мне связаться с Подковой, поскольку знал, что мы водим дружбу. Дал много денег. Он желал, чтобы около восточной башни пролилось много человеческой крови. Гийом дал мне камнеломку. Он сам все рассчитал… Хорошо рассчитал… Он был очень доволен исходом дела.

— Сейчас с ума сойду, — пробурчал под нос Ильм, — куда я полез? И самое главное, как только жив остался? Дурак. Зеленый дурак. Ладно, сейчас я тебя попробую расшевелить по-другому.

Он дорисовал еще четыре руны усиления и еще одну руну принуждения.

Кейт захрипел и опять загремел крышкой.

— Тихо, тихо, — ласково пропел некромант, — тихо, Кейт, не шуми… А ну отвечай, ты мне веришь?

— Да…

— Веришь? — голос некроманта обрел твердость и решимость.

— Да…

— Веришь в то, что умер только вчера?

Кейт снова захрипел.

— Отвечай!

— Да…

— Тогда говори, кто тебя убил!

— Гор.

— А-п…,- Ильм от неожиданности прикусил кончик языка, подавился слюной и зашелся кашлем.

Он смог! Нет больше правила третьего дня! И как никто раньше до такой ерунды не додумался? Все же лежало на поверхности. Зря ученые мужи ломали копья о неприступную твердь теоремы и иссушали себе мозг сложнейшими теоретическими выкладками. Но, полно, вдоволь он порадуется потом. А сейчас… Сейчас чем дальше, тем уродливей вырисовывается картинка. О, боги, да кто бы мог подумать! И брат-куратор туда же. В омут грехов и страстей…

— Значок офицерский тоже он тебе в руку вложил?

— Да…

— Леший меня раздери. Почему он тебя убил?

— Наследство. Большое наследство.

— Не понял.

Брандо вскочил со своего места и подскочил к Ильму.

— Я хочу подробностей. Живо, некромант, мне нужны подробности.

— Успокойтесь, почтенный, — огрызнулся Ильм, — не надо лишних движений. Я хорошо слышу.

Брандо угрожающе сжал кулаки, но сдержался, потом проворчал что-то и вернулся на свое место.

— Продолжим, Кейт, — некромант вновь всецело занялся покойником.

— Мой отец граф Каш занимал высокую должность в канцелярии нынешнего короля. Он умер по осени. После него остался титул, обширные земли на северо-западе и замок Рант… Нас было четверо отпрысков рода Каша. Старший брат Нимтор, я и два бастарда, прижитые отцом от экономки и от некой девицы… Я ее не видел ни разу. Это Гор и еще один человек…

— Что б меня…,- потрясенно прошептал Ильм, — нет слов. Дальше!

— Отец больше всех любил Нимтора. Он помог ему сделать блестящую карьеру в столице, в гвардии. Меня отец стал избегать со времен моей юности, когда… Когда у меня появились некоторые наклонности, ставшие по обидному недоразумению явными. Он отправил меня в дальний гарнизон. В Туров…

— А бастарды?

— Гор с юности зарекомендовал себя хитрым и изворотливым червяком. Отец долго терпел его выходки, но терпение его не было безграничным. Он выгнал его из дома. Гор по злой воле судьбы тоже оказался в Турове. Второго я почти не помню. Отец почему-то принял решение отослать его и его мать подальше от себя. Причин не знаю.

— А кому граф все завещал? Нимтору?

— Да. Мне доставался лишь жалкий ошметок. Возможно, я бы и смирился с этим, но Подкова требовал просто огромную компенсацию за причиненный гарнизоном восточной башни разгром. В первую очередь за смерть брата, которого искренне любил…

— И что было дальше? — Ильм унял бешено бьющееся сердце. Таких откровений он не ожидал никак.

— Я хотел жить. Очень хотел. Мне нужны были деньги. У меня не было выбора. Я отпросился в краткосрочный отпуск и уехал в столицу. Я смог очень удачно добавить яд в вино. Все прошло как скоротечная легочная горячка. Брат распорядился отдать кольцо наследования мне. Когда узнал, что у него нет шансов выжить. Потом он умер…

— Никто ничего не заподозрил?

— Нет.

— Дальше! — потребовал некромант.

— Я немного задержался в столице и сделал точную копию кольца. Она стоила немалых денег, но отличить подделку от оригинала смогли бы только в королевской канцелярии…

— Для чего? — Ильм ненароком обернулся к барону.

Брандо сидел с каменным лицом.

— Я знал, — медленно, словно нехотя, продолжил Кейт, — что Гор узнает про все еще раньше, чем я снова окажусь в Турове. У ночной гильдии всюду глаза и уши. И связь между городами у них налажена очень хорошо…Мне же обязательно нужно было вернуться к месту службы, чтобы закончить некоторые важные дела… Я очень боялся, что Гор меня достанет… Я хотел жить. И на случай встречи с ним заготовил эту фальшивку. Гор не распознал бы подлог. Нет здесь таких мастеров — ювелиров… Нет. Я надеялся скинуть фальшивку ему и по-хорошему разойтись… Я понимал, что рано или поздно наши пути пересекутся. Гор очень желал денег и власти. Тогда я решил сломать механизмы северной башни и все свалить на цех Рубаки.

— Так вот откуда там взялась камнеломка. На что ты надеялся?

— Полковник Ульрих имел давнюю обиду на Рубаку. Ему нужен был повод для того, чтобы с ним разделаться руками солдат. Сломанные шестерни были бы очень кстати… Немного умелой лжи и все.

— Ты подговорил Лоскута.

— Да.

— Я понял тебя, — Ильм заставил себя собраться с мыслями, — допустим, что Гор заявился в столицу, желая получить наследство. Что дальше?

— Он должен был предъявить фамильное кольцо и доказать, что в нем течет кровь нашего рода.

— Магия?

— Да.

— Но он бастард.

— Не имеет значения. В нем течет кровь Кашей, а кольцо поддельное, — труп злорадно заухал из гроба.

Ильм невольно покрылся мурашками.

— Он все равно не оставил бы тебя в покое.

— Я знал это… Но став бароном и имея замок, я значительно повысил бы шансы выжить в этой проклятой игре. Не вышло… Гор встретил меня и убил…

— А фальшивое кольцо?

— Оно у него…

— А где настоящее? — почти закричал Брандо, — где оно?

Из гроба не донеслось ни звука.

— Где кольцо? — повторил вопрос Ильм.

— Оно спрятано… Три устрицы…. второй ярус по коридору вторая комната направо. В левом углу под половицей сверток… Мастер Такар знает…Эг…г…г.

— Кейт? — Ильм почувствовал, что теряет нить, связывающую его с мертвецом, — Кейт?

Руна призыва вспыхнула и погасла.

— Что там? — не выдержал Брандо.

— Все, барон, Кейт больше ничего не скажет. Я заставил сказать его больше, чем полагается по законам магии и выжег его изнутри… Зато ты теперь знаешь, кто настоящий убийца.

— Ты сделал достаточно, и я узнал все, что желал, — подтвердил барон, — и я сдержу свое слово. Я хотел сварить тебя живьем в кипящем масле, но я буду милостив и снисходителен. Ты умрешь легко и быстро. Ты лишний в этой игре.

Ильм взмахнул рукой, пытаясь поставить перед собой щит, но не смог ничего сотворить. Проклятый наруч опять перекрыл доступ к магии. Деваться было некуда. Он оказался в западне. Ильм дернулся, но предпринять ничего не успел. Сухо тявкнули арбалеты, и грудь сразу в нескольких местах разорвала адская боль…

***

Ильм осторожно приоткрыл один глаз и тут же захлопнул его. Густая темнота, разлившаяся вокруг, него резала глаза словно яркий солнечный свет. Странный феномен… И никем, кажется, еще не описанный. Удивительно, что он жив, после знакомства с тремя арбалетными болтами… Или не жив?

Он приложил руку к груди. Одежда была насквозь мокрой. Ильм понюхал пальцы. Так и есть. Кровь. А чего он ждал? Изысканных благовоний? И кольчуга не спасла… Впрочем, с такого расстояния и дощатый доспех не уберег бы…

Ильм вздрогнул. Постойте, постойте… У него же сердце не бьется. Некромант судорожно приложил руку к шее. Пульса нет…

— Приветствую тебя в царстве мертвых, — глухой голос прозвучал, как некроманту показалось, прямо внутри него.

Ощущение оказалось не слишком приятным. Низкий тембр буквально заставлял дрожать каждую клеточку организма, неприятной ломотой отдаваясь в зубах. К тому же резал ухо странный, жесткий акцент.

— Я ничего не вижу…

— Это сейчас пройдет, — пророкотал неизвестный.

В глаза словно плеснули уксус. Ильм застонал, пытаясь пересилить боль, и буквально заставил себя поднять веки. Тьма рассеялась почти мгновенно.

Волосы зашевелились на голове некроманта.

На огромном каменном троне перед ним гордо восседало нечто, чему название придумать с первого взгляда было затруднительно.

Вместо головы олений череп с ветвистыми рогами, ниже бесформенная темная хламида, спадающая до самого пола. Из широких рукавов выглядывают костяные человеческие руки. Одна свободно лежит на широком подлокотнике, другая крепко сжимает отсвечивающий сталью посох.

— Я…,- Ильм почувствовал, что язык его плохо слушается, — я…

В пустых глазницах зажглось зловещее алое пламя.

Ильм окончательно потерял способность к связной речи, и чтобы соблюсти приличие, поспешил опуститься на колени.

— Ты учтив, человек…

Ильм посмотрел на странное существо снизу вверх, лихорадочно пытаясь понять, кто же перед ним соизволит сидеть. Как назло, в голове было пусто до тошноты. Ни одной дельной мысли.

— Ты в волнении человек…

— Да.

— Я разрешаю тебе подняться с колен.

Ильм поднялся во весь рост, чувствуя себя до крайней степени неуютно. Страх прошел, но холодное оцепенение исчезать никак не хотело.

— Ты в сомнении, человек…

— Это правда, — неуверенно произнес Ильм, — я, право, не знаю, что говорить и как себя вести…

— Пустяки… Немногих твоих соплеменников я удостаивал такой чести. Раз ты здесь, то веди себя как обычно…

— Я умер?

— Ты умер.

— Как я здесь оказался?

— Я так захотел.

Ильм опустил голову. Ничего не понятно. Сейчас самое время спросить, как это чудище зовут, но все внутри так и восстает против такого необдуманного шага. Можно вести себя как обычно, но за определенные рамки все равно лезть не надо. Есть шанс еще раз на тот свет отправиться. Уже без возврата.

— Не мучайся без нужды, — хозяин трона расправил костяными пальцами складки своей одежды, — мое имя тебе ровным счетом ничего не скажет. Слишком давно это было…

— Прости меня, но я ничего не понимаю.

— Я все объясню. Это плата за услугу, которую ты мне сумел оказать.

— Я???

— Ты. Ты в том числе… Мне поклонялись в этих краях и люди и лесные тролли. Однако отношения между богами не всегда бывают безоблачны. По иронии судьбы мне выпал жребий изгоя. Я не пожелал подчиниться, но силы были неравны. Меня заточили под моим алтарем, в моем подземном храме и связали сном. Оковы оказались крепкими, однако одна из моих верховных жриц смогла обмануть вечных, — огонь в глазницах вспыхнул еще ярче, посох звонко ударил о камни, — она оставила книгу… Ты, кстати, с этой женщиной знаком…

— Я? — у Ильма подкосились ноги, — я не… не… знаю никаких жриц…

— Знаешь, — прозвучал неожиданно жестко, — раз я так говорю.

Костлявый палец указал на некроманта.

— Ты, посмел нарушить покой моего храма…Ты должен был там умереть, но остался жив. Я не знаю, что она в тебе нашла… Точнее не знал, когда наблюдал за твоими трепыханиями под землей…

— Я понял, — Ильм сжал кулак, — я понял. Как же я тогда не догадался… Это был храм. Та красавица, сотворенная из праха, твоя жрица?

— Все, что от нее осталось… Впрочем, я не закончил свое повествование… Книга содержала в себе великолепные стихи и была заговорена. Любой ее нашедший смог бы прочитать их на своем языке…

— А в чем подвох? — не удержался Ильм и тут же испуганно захлопнул рот, зажав его ладонью.

— Подвох? Именно подвох… Тот, кто прочитал книгу, сам того не понимая, сделал бы все, для обряда моего пробуждения…

— Если ты вновь свободен, значит, обряд совершен, — заключил Ильм, — ума не приложу, когда я успел…

— Это был не ты… Хотя, сам того не понимая, ты тоже принял участие в моем освобождении. Так легли камни судеб… Ты сломал ключ, сам не зная, что перед тобой ключ…

— Я…

— Не перебивай, — посох еще раз ударил об пол, — даже смерть не стреножила твой язык… Книгу нашел жрец по имени Гийом. Он откуда-то узнал о том, что под вашим городом лежит мой дом… Он копал в подвалах своего замка… Ты ускользнул от смерти именно через этот раскоп…

— Гийом…

— Да, Гийом. Он прочитал книгу и совершил обряд. Он обагрил кровью мой алтарь.

— О, боги, — прошептал Ильм, — что же это получается? Да как же это… Выходит алтарь под восточной башней?

— Да, человек. Так оно и есть. На моем алтаре возведена мощная башня. Лучший фундамент для ее строительства трудно было отыскать…

— А я?

— Помнишь чашу с ногами, что ожила и череп в ней?

— Да, помню.

— Ты его разбил. Это был ключ. Жрец Гийом разбудил меня, ты отпустил на волю.

Ильм обхватил голову руками и опустился на пол. Теперь все осколки страшной мозаики встали на свои места. Почти все…

— Почему я здесь? Ответь.

— Мне всегда нравилось наблюдать, как вы люди карабкаетесь, копошитесь, боретесь друг с другом. Очень любопытная игра… Ты вышел живым из стольких передряг, что мне стало интересно как ты дальше себя поведешь…У меня есть на тебя некоторые виды… Мертвец в склепе не все тебе рассказал.

Посох загорелся пронзительно зеленым светом.

Ильм прикрыл глаза ладонью.

— Смотри, кто рядом с тобой.

Ильм убрал руку. Пред ним стоял Кейт. Силуэт его был нечетким, тело почти прозрачным, но лицо оказалось вполне узнаваемым.

— Что мне с ним делать? — опешил некромант.

— Спрашивай.

— О чем?

— О самом младшем брате.

— А он ответит?

— Ответит, не сомневайся.

Ильм обернулся к Кейту.

— Расскажи подробно о самом младшем бастарде.

— Его мать звали Ронга. Его звали Ильм, — голос лейтенанта донесся откуда-то сверху, — отец сослал их на западную границу. У него там был друг. Барон Руж…

Ильм окаменел. Ильм потерял дар речи и вдруг почувствовал, как у него задрожали руки. Быть этого не может, потому что не может быть никогда. Просто не может быть и все. Нет, невозможно.

— Ты опять взволнован, человек…,- череп повернулся в сторону Ильма, — впрочем, мне нет никакого дела до твоих эмоций. Мертвецы не обманывают никогда. У вас общая кровь…Моя воля такова. Ты возьмешь кольцо и примешь наследство.

— Но…

— Мне нет до этого дела. Я слишком долго пребывал в забытьи. Я хочу предаться развлечению. Ты будешь моим шутом…

Ильм опустил голову.

Отказ равносилен забвению. Здесь не приемлют отказов. Здесь есть только один закон. Закон беспрекословного подчинения. Страшно подумать, что будет, если он воспротивиться воле этого древней сущности… И страшно подумать, как он будет исполнять эту безумную затею… Какой из него барон? Курам на смех… Кто его в столице будет слушать? Да его и близко к королевской канцелярии не подпустят…

— А если я не справлюсь.

— Это не обсуждается. Если ты окажешься ни на что не годен, я прерву твое бесполезное существование. Навсегда.

— А если справлюсь?

— Ты вздумал со мной торговаться, червь? — посох в костлявых руках зловеще засветился.

— Это просто вопрос.

— Мой ответ будет таков: если ты добьешься своего, то я, пожалуй, смилуюсь и окажу тебе честь. Мы еще раз встретимся и поговорим более непринужденно и о вещах более интересных.

— Помогать ты мне не собираешься, — мрачно заключил Ильм.

— Нет. Почти нет. Сейчас ты вернешься в мир живых.

— Я ничего не успею. Брандо наверняка уже роется в трактире и ищет кольцо.

— Успокойся. Я еще слаб, но сил замедлить время у меня достаточно. Этот Брандо все еще поднимается по ступеням склепа… Постарайся представить себе эту корчму. Со всеми возможными подробностями. От этого зависит место, где ты окажешься после переноса.

Ильм напряг память. И чего, собственно, вспоминать? Облезлые дома, узкие улицы… Весь портовый район на одно лицо. Никаких запоминающихся деталей. Вывеску что ли припомнить?

— Я вижу это место, — подтвердил хозяин оленьего черепа. — В кармане ты найдешь небольшой камень красного цвета. Это твой пропуск из города. Когда кольцо будет на твоем пальце, достань камень и с силой брось себе под ноги. И ничего не бойся. Ты готов?

— Подожди, — неожиданно опомнился Ильм, — подожди, пожалуйста. Я хотел спросить.

— Ты безмерно дерзок, человек… Впрочем, изволь, но помни, что терпение мое не безгранично.

— Башня светилась от того, что ты пробудился?

— Да.

— Однажды мне в руки попал странный орнамент. Он явно был частью чего-то большего… Странный такой орнамент. Смотришь на него и тебе становиться не по себе…

— Где он?

— Я его потерял. Мне сказали, что на нем проклятие…

— Я знаю, о чем ты говоришь… Странно, что части зеркала еще сохранились… В нем нет проклятия. Это глупые сказки… Оно было создано совсем для других целей. Тебя эта история не касается, смертный. Просто знай, что держал в руках очень древнюю реликвию, которая помнит совсем другие времена… Все, тебе пора в путь. Ты мне надоел.

— Один момент, почетный, — Ильм показал блокирующий магию наруч, — освободи меня.

Щелчок костлявых пальцев и редкий артефакт рассыпался в пыль.

— Ты свободен.

Взмах посоха и вокруг Ильма закружил вихрь из черного пепла.

***

Возвращение в реальный мир прошло не совсем гладко. Что-то как всегда пошло немного не так. Ильм обнаружил себя стоящим по колено в снегу на какой-то безымянной крыше. В том, что он был в Турове, сомнений никаких не было. Некромант глубоко вдохнул, с облегчением ощутил бьющееся в груди сердце и принялся лихорадочно озираться по сторонам. Времени на размышления совсем не было. Задача была предельно простой. Во что бы то ни стало опередить Брандо.

Куда же он попал?

Так, это точно трущобы… Вон, невдалеке видны мачты кораблей. Так… Ага, а вон та каменная громада? Заброшенная мельница? Точно, мельница. Выходит он совсем близко от своей цели. Получается, погрешность оказалась не большой. Или так было задумано свыше? Для придания дополнительной остроты процессу?

Ильм осторожно подошел к краю крыши и заглянул вниз. Высоко. Прыгать здесь, значит гарантированно переломать ноги. Значит, пока придется по мере возможности пробираться по верхам. В конце концов, не все дома здесь по два и три яруса. Найдутся и совсем небольшие строения. Только бы не поскользнуться…

Он стал судорожно карабкаться вверх. Очень быстро ситуация осложнилась из-за издержек местной архитектуры. Туров, впрочем, как и другие города, отличался изобилием островерхих крыш. Лезть по их покатым бокам оказалось делом совсем не простым. Спасало одно — большое количество печных труб и толстый слой снега, но и это было небольшим подспорьем. Скорость продвижения оказалась ничтожной. И если поначалу Ильм самонадеянно решил добраться до "Трех устриц" не вступая на грешную землю, то вскоре планы стали менее амбициозны и свелись к примитивному поиску удобного спуска вниз. Ему следовало торопиться.

Удобный спуск, как на зло, не подворачивался.

Была у Ильма мысль сломать ставни на одном из чердачных окон, часто попадающихся на пути, и спустится по лестнице, но все, что попадалось на пути, было наглухо заколочено.

Черту под его акробатическими упражнениями подвел предательски поехавший под ногой снежный пласт. Некромант в отчаянной попытке схватился за конек крыши, но руки соскользнули с прихваченной льдом черепицы. Падение вниз оказалось быстрым, и Ильм даже не успел сжаться в предвкушении встречи с твердой поверхностью. Все обошлось и на этот раз. Ситуацию спас наметенный у стены сугроб. Он оказался не слишком плотным, но и не очень мягким. Некромант глубоко ушел в него, отделавшись парой ссадин, полученных от соприкосновения с осколками льда и снегом, набившимся в самые неожиданные места.

Несколько мгновений он просто лежал совершенно неподвижно, приходя в себя, а за тем принялся выбираться на поверхность. Выбравшись из снежного плена, Ильм отряхнул себя посиневшими от холода руками, перемахнул через невысокий забор и углубился в сеть переулков.

Он прекрасно понимал, что барон сейчас рвет и мечет, желая заполучить заветный приз. Игры вокруг большого наследства, как правило, с избытком нашпигованы интригами. Каждый хочет ухватить кусок больше и жирнее. И Брандо, похоже, туда же. Старый, хитрый козел… Видно выжидал, присматривался, раздумывал. Смерть Кейта только подстегнула его желания. Все правильно. Братья мертвы, а бастарды не в счет…

Ну, это мы еще посмотрим…Только бы наши пути не пересеклись… О том, что его ждет при встрече с разъяренными головорезами Ильм старался не думать. Разумеется, он успеет выкинуть пару магических коленцев, наверное, прихватит собой на тот свет еще с десяток человек и все… Впрочем, скорее всего, все будет не столь эпически окрашено. Положат его издалека, как Рубаку. Еще раз пара болтов в грудь, пара в горло… А потом контрольное нарезание на части, чтобы еще раз не воскрес…

Улицы вопреки опасениям Ильма оказались пусты. Навстречу некроманту попалась лишь пара бродяг, но эти бедолаги сами пугались собственной тени и, едва заметив бегущего незнакомца, сразу поспешили раствориться в подворотнях.

Чем больше времени проходило с момента роковой встречи с Гором, тем все больше в голове некроманта нарастал безумный рой сумасшедших мыслей. Он рвал мозг буквально на части и грозил накрыть самой настоящей волной безумия. Слишком много за последнее время произошло необъяснимых событий, слишком много пролилось крови… Гор стал последней каплей. Самой тяжелой, самой неожиданной, самой болезненной.

Ильм остановился посреди улицы, глубоко выдохнул и заставил себя вообще ни о чем не думать. Не время рвать душу на части. Того, что сделано назад не воротишь. Надо цепляться за будущее, каким бы расплывчатым оно сейчас не выглядело.

Сердце забилось ровнее.

Ильм прочитал стих укрощения страстей и с облегчением почувствовал, как внутри все сковало холодком равнодушия. Так будет лучше… Все остальное потом. Когда он окажется в безопасности, тогда и можно будет кусать ногти, рвать на голове волосы, стучаться головой об стену и употреблять горячительные напитки. Все способы будут хороши, только бы суметь извлечь из происшедшего полезные для себя уроки…

Впереди показался трактир "Три устрицы". Вокруг все было тихо и мирно. Никакой суеты. Хорошее заведение, очень хорошее…Пьяные морды, скучающие за столами, убогая трапеза и клопы.

Ильм зло ощерился.

Он решил лицо не менять. Будь, что будет. Хуже и так уже некуда. Просто толкнул входную дверь, одарил ледяным взглядом излишне любопытных посетителей и прямиком направился к трактирщику.

Мастер Такар клевал носом за стойкой. Голова его склонялась то вперед, то назад и грозила утянуть за собой в недолгий полет до давно немытого пола все туловище. Такар, однако, всякий раз успевал придти в себя, прежде чем упасть и делал при этом вид, что ничего особенного с ним не происходит.

Ильм подошел к хозяину таверны и негромко, но требовательно постучал кулаком по прилавку.

— А? — вздрогнул Такар и с видимым трудом разлепил веки.

— Здорово, мастер! — Ильм сразу выложил перед собой серебряную монету, — свободные комнаты есть?

— А…. Есть комнаты, есть…. — Такар широко зевнул и утер ладонью красные слезящиеся глаза, — у меня все есть…

Он удивленно уставился на обширное бурое пятно на одежде некроманта. Ильм одарил его белозубой улыбкой, давая понять, что бодр, весел и здоров.

— У меня все есть…,- повторил корчмарь.

— Что и девки есть? — наигранно подивился Ильм.

— Этого добра, — трактирщик развел руки в стороны, — извиняй, не держим.

— Ладно, не держишь, так не держишь… Куда идти?

— Подымайся по лестнице, — Такар прислонил голову к деревянной подпорке, — твоя вторая слева. Вот ключ. Надолго займешь?

— Дня на три.

— Одной серебрушки мало будет.

— Завтра доплачу.

— Договорились.

Ильм взял ключ и, не оглядываясь по сторонам, быстро пошел наверх. Его интересовала вторая дверь направо.

Заветная дверь оказалась запертой изнутри.

Ильм выругался про себя и вежливо постучался. Сейчас все способы были хороши. Не станет же он объяснять постояльцу, что желает обследовать пол на предмет поиска фамильных украшений. Кто его станет слушать, тем более пускать внутрь…

— Кого там дятлы болотные принесли? — из-за двери послышался недовольный мужской голос, — все оплачено, никого не жду.

— Я от мастера-корчмаря, — нежно проворковал некромант, — мой хозяин пожелал удостоить тебя бесплатным кувшинчиком вина…

— С какой стати? — удивились за дверью.

— Мастер повелел всем постояльцам раздать за счет заведения. Желает ублажить клиентов, чтобы охотнее у него останавливались.

— Ишь ты…

Звякнула задвижка, и дверь немного приоткрылась. В образовавшейся щели показалось обрюзгшая от невоздержанной жизни физиономия. Ильм не стал дожидаться, пока его разоблачат. Сильный удар между глубоко посаженных глаз и постоялец мешком рухнул на пол.

Некромант одним прыжком заскочил в комнату, запер за собой замок и тут же поймал на себе испуганный взгляд еще одних глаз. На неприбранной кровати сидела, прикрывая прелести грязной простыней, потасканного вида девица. Ильм неодобрительно посмотрел на ее распахнутый рот и на всякий случай взял со стола нож.

— Будешь кричать, зарежу.

Девица оказалась очень понятливой и покладистой. Сразу захлопнула рот и замерла неподвижным изваянием.

Ильм наморщил лоб. Что там Кейт говорил? Под половицей в левом углу. Постойте, но там же кровать. И девка. Вот, леший…

— Брысь с кровати, — приказал некромант.

Девушка послушно протопала босыми ногами к облезлому креслу.

— Выпусти меня, а, мастер? Я тихо уйду.

— Сиди и молчи.

— Я бою-ю-юсь…

— Я тоже боюсь, — отрезал Ильм и попытался отодвинуть кровать в сторону.

Попытка оказалась безуспешной.

Некромант присмотрелся к ободранным ножкам и закусил губу. В каждой виднелось по три широкие металлические шляпки. Да, Такар расстарался от всей души. Гвоздями прибил кровать, чтобы никто с заветного места сдвинуть не мог. Лучше бы вовсе комнату запер и никого в нее не пускал… Нет, жадность одержала верх. Или глупость? Скорее всего, и то и другое одновременно.

Просто так это ложе не взять…

Ильм прочитал заклинание магического усиления мышц. Девица негромко вскрикнула. Некромант приложил палец к губам и покосился на желтоватое свечение вокруг рук. Плевать. Плевать на все… Некогда маскировать внешние эффекты. Все равно в этот город путь ему заказан на много лет вперед.

Он скинул с кровати несвежее белье, отбросил в сторону жирный блин матраца и взялся за деревянный остов.

— А-а-а, — Ильм почувствовал, как на шее вздулись жилы.

Проклятая мебель. Кто ж ее так крепко собрал…

Он прибавил еще усиления.

Непокорное дерево затрещало, и еще через мгновение кровать из единого целого превратилась в несколько отдельно лежащих частей. На своем месте осталась лишь спинка, обращенная к заветному углу.

Ильм стряхнул с ладоней пыль и тут до его слуха донесся торопливый шум шагов в коридоре. Сильный удар сотряс дверь, но замок выдержал.

— Откройте немедленно! — донесся повелительный голос.

По спине некроманта пробежал неприятный холодок. Барон Брандо. Быстро, однако.

Еще один удар в дверь. Опять без результата. Из за стены послышался умоляющий тенорок мастера Такара и сразу после этого смачный звук кулака.

Ильм сбросил с себя оцепенение.

— Я тебя, — он ухватился половчее и одним рывком отодрал последнее препятствие.

К его изумлению пол под кроватью оказался совершенно целым. Некромант рухнул на колени и во все глаза принялся рассматривать шершавые половицы. Неужели Кейт всех надул? Нет. Мертвецы не лгут… Но где же? Где? Ага. Вот он заветный шов от распила… Сразу и не углядишь… А вот и гвоздик загнутый. Чем не ручка?

Ильм потянул за гвоздь. Часть доски послушно отошла в сторону. Под ней среди мелкого мусора лежал тряпичный сверток.

Ильм дрожащими руками развернул его и чуть не прослезился от облегчения. Кольцо! Он проворно надел его на палец, отметив мимоходом качество серебра и мастерскую гравировку.

Трах… Многострадальная дверь вылетела из косяка.

Ильм проворно натянул перчатку и встретился взглядом с Брандо. Барон отшатнулся и побелел, как полотно. И заодно потерял дар речи. Он только и смог, что указать на непонятно как воскресшего некроманта пальцем.

Некоторое замешательство в рядах неприятеля дало Ильму несколько драгоценных мгновений. Некромант вытащил из кармана гладкий, горячий на ощупь камень и с размаха бросил его себе под ноги.

Вспышка холодного пламени ослепила Ильма и бросила его в пустоту…

***

Вокруг Ильма молчаливо замер ночной лес. Ничего необычного в нем не было. Черные силуэты деревьев, да сверкающий под луной снег. Некромант постоял немного, созерцая неподвижную морозную красоту, и пошел в сторону видневшейся невдалеке дороги. Куда занес его магический камень, было совершенно непонятно. Все случившееся больше походило на горячечный бред, но факты говорили о обратном. Грудь все еще ощутимо болела в тех местах, где ее пробили арбалетные стрелы, да и кольцо Кашей было на пальце. Все, что случилось, было правдой и ничем кроме правды…

Невдалеке послышался скрип колес.

Ильм, подгоняемый холодом, бодро выскочил на безымянный тракт и присмотрелся к темноте. В его сторону медленно двигались три больших фургона.

Некромант пошел им навстречу. Расчет был прост. Если хозяева каравана не согласятся его подвести, то хотя бы поведают, что за места раскинулись вокруг.

Лошадь головной повозки почувствовала приближение Ильма и недовольно всхрапнула.

— А ну, стой, — не очень уверенно донеслось с передка, — стой ни шагу в нашу сторону. А то… А то стрелять буду…

Ильм развел руки в стороны, пытаясь показать, что не вооружен.

— Я без злого умысла, почтенный…

— Все так говорят…Чего желаешь?

Повозка поравнялась с некромантом и Ильм, наконец, смог разглядеть говорящего с ним человека. Ничего особенного. Крепкий на вид парень. В трико и драной шубе. Не купеческий это обоз. И это к лучшему.

— Мне бы до таверны ближайшей добраться…

— Ловок ты брат, — усмехнулся возница.

Из под полога высунулись еще две взлохмаченные головы и с интересом уставились на странного путника.

— Какой уж есть, — Ильм пожал плечами, — так как? Сторгуемся?

К повозке подтянулись еще несколько плечистых мужичков, наряженные не менее вычурно, чем собеседник некроманта. Судя по лицам, непредвиденная задержка на ночной дороге, их не обрадовала.

Ильм отступил на шаг. Магию он решил использовать лишь при самых крайних обстоятельствах.

— Ты кто? — один из мужчин, вооруженный дубиной, подошел совсем близко.

— Я не помню…

— Точно, блаженный, — донеслось из повозки.

— Я, правда, не помню, — Ильм прижал ладонь к затвердевшему от засохшей крови камзолу, — помню, как с друзьями отмечали удачную торговую сделку, помню, как потом на лошадях поехали кататься… Дальше ничего не помню…

— Эк, тебя…,- кто-то сочувственно вздохнул.

— А вы кто будете, люди добрые? — Ильм пытливо вгляделся в обветренные лица.

— Трупы бродячие, — ухмыльнулся владелец дубины.

— Я, наверное, ослышался… Вы бродячая труппа? Артисты?

— Можно и так сказать… Мы люди незлобивые и к чужой беде участливы. Только проезд у нас платный.

Ильм с готовностью пошарил по карманам, но ни одной монеты не нашел.

— У меня, кажется, нет ничего…

— Не беда. Мы возьмем вещами. У тебя ремень знатный. Давай меняться…

— Мне не жалко, — Ильм взялся за пряжку, — возьмите…Только скажите, далеко ли до ближайшего жилья?

— На рассвете будем в Кряжах. Это большое поселение. От него до столицы рукой подать. Один дневной переход. Полезай в повозку… Расходимся братья по своим местам. Ночь и лес плохие товарищи…

Вскоре Ильм лежал на старом, чуть влажном сене, под стеганным, пахнущим плесенью одеялом и ощущал себя самым удачливым человеком на свете. Мало, очень мало надо для счастья… Если вдуматься, то целый этап жизни опять позади. Такой короткий и такой страшный…. Впрочем, все плохие мысли пусть останутся на потом. На завтра.

Скрип колес неумолимо навевал дремоту. Ильм зевнул, плотнее завернулся в одеяло и впервые за последнее время заснул настоящим крепким сном.