Глава 15. В которой намечаются перемены

— Как я тебе сегодня? — спросило носящее облик Буушгана существо.

Властитель промолчал.

— Хорош, да? Уже не боюсь, что потеряю по дороге прогнившую конечность, — демон повел плечами, поднял к глазам кулак, согнул и разогнул пальцы. — Черные искры. Если бы ты хоть раз побывал в моем мире, малыш Кэль, то знал бы, что плоть только кажется цельной. На самом деле в ней множество крошечных частиц. Умирая, эти частицы теряют способность взаимодействовать между собой, но я заполняю их черными искрами, и они становятся мертвоживущими.

Существо замолчало, задумчиво глядя на сжатую в кулак руку. Это вроде был тот Буушган, которого Кэльрэдин знал при его жизни, и… не тот. Существо носило тело главы небольшого клана троллей, вздорного, честолюбивого и, при всей его хитрости, недалекого, но личность жителя другого мира отличалась чем-то необъяснимым, страшным до жути, но притягательным. Властитель поймал себя на том, что ждет их встреч во снах.

— Каков он, твой мир? — выговорил Кэльрэдин.

Буушган поднял на него острый взгляд и ответил:

— Мой мир изгнал меня. Тебе не нужно знать, за что. Вы, в своем мире, заключаете подобных себе в темницы, лишая их магии. Примерно так же поступают и в моем. Я не был влиятельным или, по вашим меркам, богатым, лишь глупым и амбициозным. Пойдя против установленных правил, я был приговорен к изгнанию. В мир без магии. Я думал, это мой конец, а оказалось — начало. В том мире тоже есть искры, но люди не видят их. Лишь немногим открыта сила магии. Эти немногие получают к ним доступ на таком высоком уровне, что здесь вам он и не снился, лишь ваша религия Семицветья немного дает о нем представление. Они могут ощущать таких, как я, и изгонять прочь, в миры, которые называют адом, поэтому сотни лун я странствовал в бестелесном виде, запутывая следы, теряя надежду на возвращение в свой мир. Я погибал. Но вот однажды люди того мира, овладевшие принципами механики и внутренней энергии вещей, играя с силами, которых они не могут понять, выпустили на волю… нечто в невероятном, неслыханном количестве — мертвую, неконтролируемую мощь, черные искры. Я не поверил своим чувствам, когда увидел, как поднимается над их погибшим в черных искрах городом желанная энергия. Я поселился там, пил ее годами, а когда она стала ослабевать, люди, словно мне в угоду, выпустили на волю еще один источник, не столь мощный, но способный поддержать меня еще некоторое время. Поддержать, насытить и укрепить. И вот, — голос существа изменился до неузнаваемости, — когда я был в двух шагах от возвращения, когда накопленной силы могло хватить, чтобы пробить врата в мой мир, по воле твоего каприза, твоего неуемного чувства вины, из-за затеянного тобой прорыва, я был выброшен сюда! — голос Буушгана загремел, Кэльрэдин почувствовал, как пот тоненькими струйками стекает по его лицу во сне. — В мир, где вынужден жить в слабом теле! Где мне все придется начинать сначала! Я видел десятки таких миров, заурядных, полных примитивных рас, воюющих за господством над жалким… быдлом! Мне нужен мой мир! Мне нужна месть!

Демон чудовищным усилием унял дрожь и ярость и заговорил почти спокойно:

— И я сделаю все, чтобы найти Врата и вернуться к источнику силы. И ты мне в этом поможешь. Почему я не могу разглядеть твою лапулю в твоей голове, Длиннорукий? Ее образ плывет и рвется.

— Я пытаюсь закрыть ее от тебя, — признался Кэльрэдин.

— Ну вот напрасно, — уже в прежней своей ироничной манере хмыкнул демон. — Вдвоем мы бы нашли ее куда быстрее.

… Кофе недолго удерживал меня, утомленную переживаниями, на ногах. Я прикорнула в своем углу, не раздеваясь. Сквозь сон было слышно, как вернулся Сонтэн, и Лим обрабатывала его рану от укусов лесных тварей. Я лениво прислушивалась к их приглушенным голосам.

— Учитель, почему она до сих пор гноится? Вы же лечите других, уделите толику внимания и себе, — с упреком произнесла Лим, поцокав языком.

— Милая, — чуть виновато ответил маг, — разве это рана? Ты б видела, как досталось монаху. А пожилому хуми, переправляющему внуков к их родным. Вот кто прежде всего нуждался в лечении. А не я. И к слову сказать, нас всех основательно потрепало. Михо до сих пор хромает.

Лим помолчала. Потом с затаенным страхом в голосе произнесла:

— Все равно, это было странно. Что завело нас с Огундом в лес? Все эти слухи… о средних расах, их малышах… неужели, это правда? Может, черные маги действительно собираются с силами? И тогда… ох, бедные дети!

— Лим, — сказал Сонтэн встревоженно, — не знаю, что происходит, но будь осторожна. Ты же понимаешь, что…

— Что я для них тоже лакомый кусочек? Да, понимаю.

— Я намерен довезти тебя прямо до места. И передать с рук на руки. Вот только когда это будет? И Даша…

«Вот что Даша, что, а?»

— … вокруг нее постоянно что-то происходит!

— Это точно! — Лим весело хмыкнула. — Один ее новый приятель буккан чего стоит.

— Не нравится мне это, совсем. Признаюсь, конечно, я старый дурак! Даже не подумал, что Хозяин пошлет кого-то типа буккана. А ведь знал, что букканы у Ниев в почете!

— То-то он так хвастался, — прыснула девушка. — И советник он у Хозяина, и посланник… смешной…

— Я думал, Ний, с которым сговорилась Даша, пошлет птицу Мер или дриаду. Хорошо, все обошлось. Где он, кстати?

— Отправился куда-то на ночь глядя. Пузо отъел, Даша ему свой чулок подарила, чтоб не мерз. Тот расчувствовался-то как! Говорит: полное доверие, мол, Баольбин не раб, а влиятельное лицо. Больше всех нас вылакал этого… как его… кофе… Ой да, мы вам лепешек оставили и напитка того. Он бодрит очень, сладкий, с корицей. Вам сейчас самое то. Я у Даши немного гвоздики и куркумы попросила, сейчас свежую мазь приготовлю, она яд вытянет.

— Хорошо, — блаженно протянул Сонтэн. — Спасибо, милая.

… На этот раз Боальбин выбрал волка, гнусавого кобеля, увлекшегося выведение рулад на опушке и позорно пропустившего момент ворожбы. Держась за густую шерсть на упитанной после сытого лета спине, Баольбин скакал вдоль тракта, улавливая следы черного колдовства. Местная нечисть уже не так подчинялась темной магии, как те у станции, два дня тому назад: у мага не было времени собрать достаточно сил и накрыть ею лесной народец, словно колпаком. Но кое на что его все-таки хватило.

С акаморами, ферьерами, лабиринтниками и прочей полуразумной нечистью общаться близко буккан не собирался, он не считал собратьями мелкую шушеру, кормящуюся с рук и лап тварей посолиднее.

— Что здесь происходит?! Где ваш Хозяин?! Где Ний?! Позовите Ния! — буккан так усилил свой волшебный голос, что вздрогнул даже зачарованный волк.

Нечисть не подчинится его пению, но добавить в речь немного магии ему по силам. Особенно после во всех отношениях волшебного напитка, приготовленного Дашей. И тайком сгрызенной по дороге гвоздичной почке. Баольбин выпросил у хозяйки целый мешочек специй, и та милостиво преподнесла их ему, даже не спрашивая, на какие нужды такое богатство. Баольбин — честный буккан и сделает все, как собирался. Но это не значит, что пара коробочек кардамона и звездочек бадьяна не перекочует к нему в личный узелок, исключительно для поддержания хилого, ослабленного невзгодами тельца. Хозяйке не нужен больной буккан, ей нужен здоровый и крепкий помощник.

Нечисть не нападала. Волк, чувствующий ее присутствие, тихо порыкивал. Его стая была близко, и Баольбин прикидывал, сколько еще сможет его удерживать. Лишь бы чар хватило до прихода Ния. Пусть видят, какой он влиятельный и сильный буккан. Пахнущий специями, оседлавший опасного зверя и даже в одежде. Очень красивой, яркой, новой, теплой. Пусть свидетельствуют, какие богатые и щедрые у Баольбина покровители.

Кто-то очень злой и коварный взял у госпожи из мешка несколько пакетиков с пряностями, чтобы заплатить нечисти, напавшей на обоз у станции, видимо, не полагаясь только на черные искры. Баольбин не смог определить, кто это был — трудно ворожить в телеге рядом с белыми Плетениями и самоцветами. Но это был кто-то из телеги Хозяйки. Тогда Баольбин наложил на мешок свою защиту, позаботился о том, чтобы тот человек, кто бы он ни был, больше не смог воровать богатство госпожи. По крайней мере, пока. А часть дарованного госпожой Баольбин потратит на то, чтобы нечисть по пути противостояла черной ворожбе. Ох, нелегко это будет! Столько дел, столько дел!

— Голод. Кровь. Добыча, — произнес один из ферьеров на лесном наречии.

— Кто? — требовательно спросил буккан. — Маг? Человек? Что дал?

— Специи, — из тени выступил старый Ний, совсем дряхлый, готовый уже уйти в землю, раствориться в ней на веки вечные, породив нового Хозяина. — Он дал нам специи. И обещал. Мясо. Мясо не было. Мы наказали Черного. Мало наказали. Нужно много.

— Опиши мне того человека.

— Не могу, — Ний покачал головой. — Черный покров.

— Маг? Молод? Стар?

— Маг. Молод. Стар.

— Тьфу на вас! — осерчал Баольбин.

Легче самому найти предателя. И все же немного специй Нию буккан оставил, продолжив путь вдоль тракта.

… Перед самой Тунницей мы попали в пробку. Самую настоящую. Михо сказал, здесь такое часто. Торговая столица Ондигана лежала в долине, и, спуская обозы с холмов, маги выбивались из сил, сдерживая рвущиеся со склона повозки. Один из неопытных магов в пяти-шести обозах от нашего оплошал, создав ДТП. В роли гаишников тут выступали эльфийские маги. Они помогали растаскивать съехавшие в кювет телеги. Операция грозила затянуться на несколько часов. К счастью, часть обозов эльфы направили по другому спуску, скоренько выровняв тракт, и мы мало-помалу продвигались вперед. Думаю, наличие магии в этом мире тормозит научно-технический прогресс. А зачем изобретать рессоры, если можно выровнять дорогу волшебным способом?

А рессоры все же не помешали бы. Рывки и раскачивание телеги надоело до такой степени, что я вышла и пошла рядом, благо светило солнышко и земля не расползалась под ногами. Настроение у меня было не самое радужное. Втайне я гордилась тем, что быстро обжилась в новом мире, не падала в обморок при виде говорящей нечисти, телег без лошадей и ходячих трупов и даже пыталась овладеть магическим искусством. Но, похоже, только в книгах нашей секретарши Леночки гости из других миров с первых шагов награждались талантами, умениями и прекрасными возлюбленными.

Я шла, подметая дорогу полами плаща, погруженная в свои невеселые думы. К нашим обозам присоединился эльфийский маг, и дело пошло веселее. Вскоре я уже не поспевала за повозкой, да и телега двигалась ровнее. На моем одеяле, раскинув лапки и сладко сопя, спал буккан. Его сон охраняли Лим, на всякий случай спрятавшаяся с головой под одеялом, и свирепо пыхтящая Малья. Михо каким-то неведомым образом отговорил свинку от мести, но Малья ходила за Баольбином по пятам, не скрывая своего неодобрения. Баольбин попытался спеть ей песенку, но не особо преуспел в чарах: по видимому, на магически-измененных животных его волшебство не действовало. Впрочем, после вокальных экзерсисов буккана свинка немного успокоилась.

Я бесцеремонно сдвинула Баольбина на край постели, но прогонять не стала. Ну, что поделать, такой уж я человек, добрый и отходчивый. Наверное, это меня когда-нибудь погубит. (Пример. После смерти бабушки я переехала к своему несостоявшемуся жениху, Костику. Костя был большим энтузиастом аквариумистики, даже ушел с работы и открыл маленькую лавочку на рынке, торгуя рыбками и водными растениями. Так вот, я оплакивала каждую погибшую рыбку, а чрезмерно расплодившихся улиток, в отличие от Костика, выкидывала не в мусорное ведро, а в унитаз. «Что, даешь им последний шанс?» — смеялся Костя).

— Госпожа, — блаженно улыбнувшись, пробормотал во сне буккан.

— Последние лепешки съел, паршивец, — наябедничала Лим, выглянув из-под одеяла.

— Ну, ничего, — успокоила ее я. — В Туннице еды прикупим.

— На это вся надежда, — отозвался из-за перегородки Альд. — До смерти надоел баат.

А мне осточертела теснота телеги. А еще мне казалось, что все внутри пропиталось моим страхом. Чтобы скоротать время, я достала иголку и вытряхнула Баольбина из его «комбеза». Накануне я на скорую руку приспособила под одежку для буккана один из моих гольфов дикой, пестрой расцветки. Гольфы, вместе с другими вещами, упаковала мне Роза Бадыновна. Понимаю, почему она их прихватила: у орков вкус к ярким тряпкам. Не знаю, в чьем воспаленном мозгу (одной из моих подруг) возникла идея купить мне на день рождения творение модельера-авангардиста, но я их так ни разу и не надела. Да и куда могла я надеть вязаное «нечто» с фиолетовой бахромой и перетекающими друг в друга полосками алого, травянисто-зеленого, апельсиново-оранжевого и насыщенного бирюзового? В школу? О, мои ученики такое точно оценили бы!

На Баольбине носок смотрелся завораживающе. Перед тем, как отпустить его в лес, я прорезала дырки для головы и лап и прихватила петли ниткой, чтобы не поползли. Хорошо, что гаденыш умеет становиться невидимкой, а иначе в такой боевой раскраске его шансы на выживание в нашем обозе равны нулю. Фу, и где он шлялся? Воняет псиной. На этот раз я подошла к делу вдумчиво и творчески, использовав оба гольфа. Вязаной ткани хватило даже на небольшой капюшончик. Хорошо бы соорудить буккану что-то, вроде ботиночек. Нд-д-да, завела себе Даша питомца — не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку.

Я как раз завязала последний узелок и воткнула иголку в нитяной клубочек, когда наша телега дернулась и встала.

— Тунница! Тунница! — зычный голос эльфийского мага раздавался все ближе.

Мы с Лим переглянулись и заметались по нашему закутку. Вещи у нас были давно собраны, мы договорились погулять по городу вместе. Лим бывала раньше в Туннице и, надеюсь, помнит расположение всяких полезных магазинчиков. Тяжко нам, девушкам, без женских штучек. Я уже и так выпросила у соседки по телеге несколько баночек с притираниями и серебряный ножик для обрезания ногтей. Нос, конечно, шелушиться перестал, и ногти приобрели более приличный вид, но в моем списке необходимых вещей еще много чего недоставало.

Я, наконец, поняла, в чем была причина некоторой скованности и отчужденности Лим — она попросту меня побаивалась. Очевидно, жизнь ее приятными знакомствами не баловала. В девушке, тем не менее, чувствовались ум и воспитание. Мне очень хотелось узнать Лим поближе, ведь нам еще долго путешествовать вместе, в буквальном смысле бок-о-бок.

— Тунница! — пожилой медоволосый маг сунул голову в телегу и напомнил нам о необходимости надеть тележные Нити.

На этот раз это был не просто кусок веревки, а плетеный шнурок с биркой. Нужно восполнять пробелы в образовании — учиться читать на атче.

Конечно же, я взяла с собой свой драгоценный рюкзак. Весь гулум Бадыновых в него не поместился, поэтому я держала чай, кофе и шоколад в остальных котомках: за них я волновалась меньше, чем за пряности, основу своего материального благополучия в этом мире. Баольбин упомянул, что наложил на рюкзак свою защиту от воровства. Интересно, как это работает?

Маги выстроили фургоны тремя рядами. Выйдя из телеги последней, я присвистнула: широкое пространство между трактом и невысоким зданием с яркой вывеской было заставлено телегами из обозов, пришедших раньше нашего.

— Базарный день, — объяснил Михо, одной рукой придерживая полы куртки с Мальей за пазухой.

— Что там написано? — я приложила ладонь козырьком к лицу, всматриваясь в вывеску на здании — солнце светило совсем по-летнему, хоть воздух пах зимой и снегом.

— «Обозный двор Банчиса, ваша защита — наше беспокойство», — прочитал парень. — «Лучшие самоцветы и крепкие Нити, маг-мастер… маг…»… неразборчиво отсюда…

— Кто куда? — спросила я.

— Мы с Михо и с Эгендом сначала отправимся за едой, — ответил за всех Сонтэн. — Солнце уже высоко, рынок в разгаре, мы рискуем остаться без припасов.

— А сами они, без вас, не справятся? — разочарованно протянула я. — Вы обещали отвести меня к ювелиру. И в лавку пряностей.

— Мне лучше пойти с ними. С магом их не обдурят и не обворуют. Пристроим купленное в городе, и будем свободны, как ветер. Стоянка у нас до завтрашнего утра, а многие лавки в базарные дни работают и ночью, особенно сейчас, когда к городу подходят эльфийские войска с севера и юга. И праздник скоро. Телеги в обозе охраняются, можно не волноваться за сохранность вещей. Поэтому смело отправляемся в путь. Альд, ты идешь с Лим и Дашей. Встречаемся в полдень у «Кованой розы».

Альд покорно кивнул. Выбор у него был небольшой: на время стать вьючным эльфом или сопровождать по городу писклявых, с горящими от предвкушения безудержного шоппинга глазами девиц. Судя по кислому лицу эльфа, первый вариант устроил бы его больше, тем более, что второй в любом случае тоже предполагал таскание котомок с покупками. Как говорится, любишь эльфийские лепешки — люби и сумочки носить. Я уверена, не будь проклятия, Альд с удовольствием поменялся бы местами с Михо, а тот отдал бы все на свете, лишь бы не расставаться с Лим, предметом своего обожания. И котомки бы ее таскал, и саму на руках всю дорогу нес, если бы попросила.

Сонтэн уговорил Михо оставить Малью на попечение Баольбина. Буккан с некоторой неохотой дал обещание оберегать и стеречь свинку. Михо заметно переживал, но соглашался, что ходить по городу с поросенком за пазухой будет затруднительно. Малья получила Нить на шею и осталась ждать хозяина у порога.

— Альд, — сказал Эгенд, пока мы шли вдоль тракта, обходя бесчисленные ряды телег. — Не забудь купить в лавке шнур для бахромы. Неприлично ходить в таком виде. И затяни ворот.

Младший из братьев хмуро повиновался. Он был в той же куртке с отверстиями на месте пущенных на Плетение ремешков. Дырочки в добротно выделанной коже образовывали причудливый орнамент.

Я увидела, как остановилась и застыла идущая впереди Лим. Там, где она стояла, редела защитная полоса деревьев и тракт петлей уходил в лес, разветвляясь на несколько широких, мощеных камнем дорог. Мы подошли ближе и тоже замерли, пожирая взглядом открывшийся внизу вид. Дорога к городу, одна половина которой дробилась на бесчисленные ступени, а вторая съезжала гладким спуском, была заполнена людьми, эльфами, гномами, файнодэрами и прочими существами, многих из которых я видела впервые. Гремели повозки, звучали незнакомые языки, цокая копытами, трубили вьючные ослики. А внизу, пестрым пятном с еще более яркими вкраплениями крыш и островков зелени, широкой подковой окаймляя лазурную бухту с пятнышками парусов, лежала Тунница, торговая столица Ондигана.