«Безбородая» Европа явила монарху образцы внешнего вида подданных, имеющего более цивилизованный, в понимании Петра, характер. Присутствие густой растительности на лице, длинная и тяжелая одежда вызывали у него резко отрицательную реакцию, ассоциировались с замшелостью, отсталостью и прочими негативными качествами. Полагая, что изменение облика россиян не вызовет особых возражений среди населения, царь сразу же по возвращении в Москву решил перейти к практической реализации своих идей.

28 сентября 1698 г. первыми «жертвами» преобразователя стали ближние бояре, которых лишили прежнего предмета гордости – окладистых бород. Сам царь с помощью подручных обрезал их у своих сподвижников – Ф. Ю. Ромодановского и А. С. Шеина. Вскоре венценосный цирюльник посетил соседние дворы, а затем настал черед остальных горожан (в данном случае активность проявляли подручные монарха). Желающие сохранить бороду обязывались выплачивать особый сбор, получая взамен специальный символ – металлический бородовой знак. Величина налога составляла 50 рублей для знатных вельмож и 2 гривенника (20 коп.) для всех остальных.

16 января 1705 г. по городам и селам разослали новое предписание о брадобритии. Под действие указа не подпадали священники, монахи и крестьяне. Размер налога стал более дифференцированным – от 30 до 100 рублей в зависимости от положения в обществе и дохода. С крестьян брали по 2 деньги при проезде через городские ворота. В 1713 году последовало ужесточение правил – в городах «всяких чинов людям» вообще запрещалось носить бороды, «а ежели кто учнет… бороды носить, и за такое преступление учинено им будет жестокое наказание и сосланы будут на катаргу…». Однако де-факто было невозможно добиться неукоснительного выполнения указа, и вскоре последовало разрешение сохранять бороду при уплате единого налога в 50 рублей (в год). В 1724 г. «бородачей и раскольников» (исключая крестьян) обязали также носить на одежде особый медный знак.

«Утро стрелецкой казни». Художник В. И. Суриков.

Одновременно похожими методами искоренялись старомосковские наряды. 12 февраля 1699 г. во время пира, приуроченного к окончанию постройки дворца для своего любимца Ф. Я. Лефорта, Пётр с помощью ножниц занялся обрезанием длиннополой одежды. Укорачивание кафтанов и ферязей (старинная русская распашная одежда) сопровождалось нравоучениями: «Это – помеха, везде надо ждать какого-нибудь приключения, то стекло разобьешь, то по небрежности попадешь в похлебку». По мнению монарха, старое платье (одежда) стесняло движения, ограничивало возможности интенсивного труда и практических действий.

Официальные распоряжения были обнародованы в 1700 и 1701 гг. Согласно первому за образец новой одежды следовало брать «венгерские кафтаны». Позже, «чтобы было к воинскому делу пристойное», появилось разрешение использовать и немецкое платье. Тексты указов под охраной караула стрельцов были прибиты в многолюдных местах столицы. Здесь же висели и образцы иноземных нарядов. Через год последовало очередное уточнение – «Всяких чинов людям московским и городовым жителям…носить платье немецкое, вернее саксонское и французское…а русского платья, и черкесских…отнюдь никому не носить». Нарушители обязывались выплачивать штраф 0,5 (с пеших) или 2 рубля (с всадников). Изготовителям и продавцам старых нарядов грозила конфискация имущества и ссылка на каторгу.

Пётр режет бороду у бояр.

Несмотря на грозные директивы, реализация предписаний самодержца наталкивалась на глухое сопротивление населения. Многие, обряжаясь на публике в иноземные одежды, старались дома тайком придерживаться старых обычаев. По сообщению анонимного информатора, «да они ж, бояре, другому указу Твоему непослушны учинились б русском платье, как Ты придешь к Москве и то при Тебе ходят в немецком платье, а без Тебя все боярские жены ходят в русском платье и по церквам ходят в телогреях…все, ругаючи указ Твой государев, шапок и фонташев не носят…».

Важным элементом европеизации Пётр I полагал реформу календаря. Уже долгие столетия Новый год на Руси начинался первого сентября. Связано это было с библейской традицией (определенной постановлением церковного собора конца XV в.) и фискальными интересами властей (сбор налогов). Отсчет лет осуществлялся не от Рождества Христова, а от сотворения мира, происшедшего, согласно библейским текстам, за пять с половиной тысяч лет до нашей эры. Царь осознавал, что без нового отсчета времени могут не прижиться и другие нововведения. Кроме того, активизация внешней политики в Европе требовала урегулирования вопросов, касавшихся точной датировки международных договоров.

Размышляя над реформой календаря, монарх предвидел возможное сопротивление церкви. Поэтому, собираясь менять систему летоисчисления и переносить начало нового года, он решил сохранить юлианский стиль, принятый еще во времена Римской империи. Из-за неточности вычислений юлианский календарь (старый стиль) со временем накопил ошибки (за 400 лет – отставание в 3 суток). В Европе к более точному календарю (новый стиль) перешли в конце XVI в. с принятием буллы Римского Папы Григория XIII. Однако на Руси такой переход и добавление «потерянных» 10 дней, инициированное католической церковью («схизматиками»), явно вызвало бы негодование православных иерархов. (Переход к более точному григорианскому календарю произойдет лишь в 1918 г., православная церковь же сохраняет юлианский календарь до настоящего времени. Сейчас разница насчитывает 13 дней.)

Последнее празднование сентябрьского Нового года (1698 г.), подготовленное боярином и воеводой А. С. Шеиным, отличалось поистине царским размахом. За выставленные на улицу столы приглашались все желающие. После торжественного молебна Пётр I поздравил весь народ с «новолетием». В следующем году начались перемены. 31 августа 1699 г. население было оповещено о запрете старого праздника. Лишь через три с половиной месяца подданные узнали о новой дате начала года.

20 декабря 1699 г. с Лобного места в Москве зачитали новый указ Петра: «…считать Новый год не с 1 сентября, а с 1 января сего 1700 года. И в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия». Параллельно устанавливался и новый отсчет лет. Для украшения домов предписывалось использование ветвей и деревьев хвойных пород. Поощрялся запуск фейерверков («огненных потех») и салютов.

По личному указанию Петра в столицу доставили большие запасы продовольствия и хмельных напитков. Из лесов был привезен сосновый и еловый лапник, который распространяли в специально отведенных местах торговых рядов. Бедняки могли получать ветки бесплатно. 31 декабря в двенадцать часов ночи небо Москвы расцветили «потешные огни». Первую ракету самодержец лично поджег факелом. Несколько пушечных выстрелов и колокольный звон сообщили о начале Нового года. Днем 1 января по улицам и площадям города прошли парадом гвардейские части во главе с Петром, сопровождаемые многочисленными орудийными залпами.

Первую оценку начавшихся преобразований привел датский посланник П. Гейнс: «Царь совершил за последнее время ряд чудес… Сравните его Россию со старою – разница та же, что между днем и ночью».

Регламентация разных сторон жизни продолжилась в последующие годы. Пётр полагал, что «народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают».

Отдельные указы определяли конструкцию и размеры изб, строительный материал, длину дымоходов, мощение улиц, выравнивание потолков. Ради сохранения необходимой в кораблестроении древесины устанавливался запрет на сколачивание гробов из дуба или сосны. Важные последствия имел указ о запрете вступать в брак дворянской молодежи, избегавшей царской службы и не имевшей образования. Причем расплата за нарушение могла постигнуть не только недоросля-уклониста, но и скрывавших его близких.

Далеко не все благие идеи Петра смогли претвориться в жизнь. Например, указ 1715 г. об обязательном расширении ткацкого полотна натолкнулся на непреодолимое препятствие. В избах крестьян, основных изготовителей ткани на продажу, новые ткацкие станы не умещались. В данном случае интересами европейских купцов, ради которых был выпущен указ, пришлось пожертвовать. Схожая ситуация произошла с предписанием 1717 г., ликвидировавшим производство «пряденого золота и серебра» (элементы украшения одежды). По ходатайству хозяев специализированных мануфактур, потерпевших колоссальный урон, запрет был отменен.

Более благоприятная судьба ожидала распоряжения о расширении посевов льна и конопли, замене серпов косами, внедрении речных судов новой устойчивой конструкции, выращивании породистых овец. В антикоррупционных интересах появилось десятипроцентное ограничение на размер дохода, извлекаемый из торговых операций купцами и подрядчиками. С нарушителей взимался многократный штраф, а в наиболее возмутительных случаях происходила опись имущества и отправка на каторгу. Думал Пётр и о внедрении новых ремесленных навыков, технологически более совершенных. По указу от 23 декабря 1701 г. появляется требование распиливать одну десятую часть всех дров (остальные части кололись топорами). Предписание вводилось в целях овладения умением пользоваться ручными пилами, образцы которых рассылались из Разрядного приказа по городам – «чтоб в те два года всяких чинов работные люди в таких дровяных пилах изготовились и пилованию дров изучились».

Об удобстве и красоте заботился Пётр, требуя выровнять до земельного горизонта надгробные камни на кладбищах: «…те камни… наносят святым церквам безобразие, и в случающемся около тех церквей хождении чинят препятствие». Аналогичное чувство эстетически-«регулярного» характера должен был испытывать монарх, наблюдая в Петербурге ряды домов, расположенных строго по линиям и выстроенных по типовым проектам.

Важное значение имело появление ассамблей, значительно изменивших нравы высших сословий. В 1718 г. Пётр писал: «Ассамблея – слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать: вольное; в котором доме собрание или съезд делается, не только для забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава».

Зерцало с указами Петра I.

Участвовать в мероприятии, обычно проходившем с 4 (5) до 10 часов вечера, могли представители высшего света (вместе с семьями), военные и морские офицеры, иностранные купцы и специалисты. Хозяева дома обеспечивали гостей напитками и сладостями, игровыми и курительными принадлежностями. Особые комнаты выделялись для танцев. По мнению царя, свободная обстановка способствовала непринужденным разговорам и веселым танцам. На ассамблеи не полагалось опаздывать, не следовало использовать церемониальные приветствия, прощания и т. п. Нарушитель подвергался штрафу «великаго орла» – выпиванию полуторалитрового кубка вина (или водки). Регулярность встреч первоначально определялась лично царем, но организовывать их вменялось в обязанность всем вельможам: «Обязанность дать у себя ассамблею выпадает на долю каждого знатного придворного, по крайней мере однажды в зиму, и полицеймейстер объявляет каждому, у кого она должна справляться, по усмотрению царя».

Непринужденная атмосфера ассамблей формировалась постепенно. Сложно было преодолеть скованность в движениях (в танцах) и косноязычие (в разговорах). Не всегда хватало отдельных помещений. «Что мне не нравится в этих ассамблеях, – замечает в своих записках голштинец Ф. В. Берхгольц, – так это, во-первых, то, что в комнате, где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, отчего бывают вонь и стукотня, вовсе неуместные при дамах и при музыке, и, во-вторых, то, что дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова. Когда не танцуют, все сидят как немые и только смотрят друг на друга».

Ассамблеи смогли частично заменить традицию пьяных пиршеств, привели к смягчению нравов и формированию новых способов проведения досуга. Произошли изменения и в положении женской части населения. «Старомосковская» замкнутость постепенно исчезла, ей на смену пришли выходы в свет, визиты на карнавалы и шествия, хлопоты о бальных туалетах и аристократичности манер.

Следует отметить, что большинство нововведений прошло длительный путь постепенной ассимиляции с устоявшимися традициями. Во многих деревнях и селах, в скитах староверов еще долго противились «богомерзким» предписаниям монарха. И хотя Пётр претворял в жизнь свои идеи с крайней настойчивостью, доходящей порой до жестокости, при его жизни большая часть перемен коснулась представителей двора и горожан. Деревенские жители, составлявшие до 90 процентов населения России, еще долгие десятилетия жили прежним порядком. Европеизация нравов русского общества (вне зависимости от оценок самого процесса) происходила очень медленно.