Перед зданием спорткомплекса "Дружба" творилось что-то неописуемое. Был вызван полк конной милиции, который еще не подошел целиком, только первый эскадрон на белых, в яблоках конях успел галопом проскакать по московским улицам и перегородить крупами коней входы во дворец спорта. Наряды милиции, стянутые со всего спорткомплекса "Лужники", были бы сметены безбилетниками, опоздай лихой первый эскадрой еще хотя бы на пять минут. Нужно отдать должное оперативному дежурному МВД по городу полковнику Сенченко, который, правильно оценив положение с бальными танцами, кроме полка с конной милицией, затребовал полк спецназа из дивизии имени Тимура Фрунзе. За час до качала конкурса положение было стабилизировано. Конный полк организовал заслоны и коридоры, а спецназовцы с четырех сторон вокруг здания построились поротно в каре, преграждая безбилетникам доступ внутрь спорткомплекса.
— Встреча с инопланетянами, а почему бальные танцы?! — недоумевал пожилой юноша в ковбойке.
— Говорят, в бальных танцах участвует настоящая инопланетянка! — звонко пропел чей-то восторженный голое.
— Эго та, что вчера ходила голая?
Неужели совершенно голая?!
— Совершенно, в чем мама родила!
— Скажите, Белый старик приехал из Индии, он йог? — интересовался молодой человек из провинции.
— Да пропустите меня? — чуть не плакала полнотелая любительница бальных танцев, тщетно пытаясь пробиться сквозь толпу. — Надо было заранее позаботиться! — отвечала она кому-то обиженным током. — Я за месяц купила билет, а вы только сейчас спохватились!
— Гражданин, уберите свои грязные деньги. Мне не нужны ваши сто рублей, я и за тысячу не продам вам свой билет. Я не занимаюсь коммерцией.
— Скажите, где вы купили фотографии инопланетянки? Как же вы говорите, что их везде продают, а я ищу, ищу и не могу найти!
— Мама, смотри, опять этот пес, прячь скорее билеты!
— Где, где пес?
— Да вон он, вон, рыжий! Это тот, бешеный!
Не вижу никакого пса. Вижу сплошной сумасшедший дом. Тут все бешеные.
Нилин, Чикина и Зинченко, возглавляя группку экстрасенсов, шаг за шагом пробивались к входу. Чикина уговорила принять участие в этом сумасбродном зрелище своего мужа Вадима Сергеевича, но даже и с его помощью, вернее, с помощью двух милиционеров, которые перед ними раздвигали толпу, пробиться к дверям спорткомплекса оказалось делом нелегким. Карасик и Белодед имели на двоих только один билет. Но Чикина заверила, что в дверях Вадима Сергеевича будет встречать сам председатель спорткомитета, и все экстрасенсы пройдут. Уфологи, по мнению Нилина, должны были остаться за бортом, он не знал, что те через начальника пожарной команды "Дружба", который сам был страстным уфологом, давно уже просочились в здание, и теперь с нарукавными повязками "Дежурный пожарный" нагло разгуливали не только по зрительской части, но и по служебной.
Два лимузина, в которых ехали Недобежкин со своей компанией вслед за "мерседесом" посла ФРГ и перед "тойотой" атташе Японии, въехали на пандус спорткомплекса. Шоферы выскочили открыть перед ними дверцы, и Шелковников важно побежал перед своими адмиралами, которые придерживали за локотки двух эффектных дам; Недобежкин — Лену Шершневу, а Петушков — Гаянэ или просто Гаю Мелитонян.
Милиционеры, стоящие в дверях, взяли под козырек, и вся компания на правах дипкорпуса прошествовала на гостевую трибуну. Вот что значит подкатить на лимузине и быть одетыми в костюмы от Ришарова! Не пренебрегайте, не пренебрегайте услугами Вольдемара Францевича, не заявляйте, что вы выше этого, ведите себя проще, и вам будут уготованы места на гостевой трибуне.
— Ой, сказка какая! Прямо в мраморную ложу! — комментировала происходящее Леночка Шершнева. — Нас, наверное, покажут по телевизору. Опять посыпятся предложения на главные роли. Все захотят снимать меня в образе дамы из высшего общества.
— Вот сейчас бесы потешатся, сколько душ будет уловлено в сети похоти. Что ты делаешь, Сергей! Беги, спасай свою растленную душу! Сейчас заиграет музыка — и ты пропадешь на веки вечные. Жизнь вечную ты променял на тлен, смрад, — бичевал Петушков номер два слабого до всего мирского Петушкова номер один.
— Да заткнись ты, Серега. Знаю я тебя, сам облизываешься на Гаечку, вон у нее ляжечки так и ходят, ух, аж дрожит вся.
— Ну и мразь же ты, Сергей! И мысли у тебя мерзкие! — впрочем, без должной убежденности проговорил Петушков номер два, пропуская вперед себя Гаянэ и признавая, что ягодицы у той действительно при ходьбе как-то очень ядрено подрагивают.
Недобежкин сел в центре трибуны в третьем ряду, Шелковников разместился от него по правую руку, слева устроилась Леночка Шершнева; Петушков с Гаей Мелитонян сели за нею. Шелковников, лукаво улыбаясь, протянул Недобежкину театральный бинокль. Когда он успел стянуть его у кого-то из публики, было просто непостижимо. Тронутый заботой своего бывшего камер-пажа, а теперь капитан-бомжа, Аркадий кивнул:
— Спасибо, Витя, мы очень близко к паркету. Думаю, бинокль мне не понадобится, передай его дамам.
Недобежкин лениво оглядел зал, обратив внимание на двойной блеск нескольких биноклей. Ему показалось, что этот блеск имеет к нему отношение. Он быстро вернул себе театральный бинокль и навел его на противоположную трибуну. Так и есть, из трех точек на него были направлены три больших морских бинокля. Аркадий Михайлович подумал, что это вчерашние моряки, воздыхатели Элеоноры Завидчей, которым он составил конкуренцию. Он только отчасти был прав. Лишь один бинокль принадлежал компании Седого, рядом с которым сидел человек в темных очках.
Примерно пять минут назад между Седым и Удавом состоялся такой разговор:
— Вчерашний парень приехал на лимузинах Ришара. Я дал его фотографию старикам. Их люди признали, что это он сегодня утром разгромил их ресторан на Лесной. Они утверждают, что этот парень и есть Москвич.
— Не думаю. Москвича никто не видел, ему нет смысла так ярко светиться, его почерк — не оставлять свидетелей. Мне все это не нравится.
— Ты сможешь его сегодня расколоть?
— Попробую.
Второй бинокль принадлежал красивой девушке восточного типа, и можно было подумать, что она интересуется троицей шикарных молодых людей в элегантных белых морских костюмах из чисто женского любопытства. Третий бинокль принадлежал молодому человеку лет тридцати с бородкой, который сразу же, отстраняя бинокль, надевал черные очки. В ногах, обутых в шикарные белые кроссовки, у него стаяла большая спортивная сумка. Он мало походил на любителя бальных танцев, скорее всего его можно было принять за фотокорреспондента, но для фотокорреспондента он находился слишком далеко от паркета.
— Где-то здесь в зале садит Гюрза, парень сорвал старикам какое-то важное мероприятие. В Москве всем вертит Ришар, и они думают, что Ришар нарочно хочет их снова стравить. Если удастся стравить Ришара и стариков, то мы сядем на Москву. Ты меня понимаешь?
Удав кивнул.
— Хорошенькая у тебя вышла поездка на бальные танцы. Мне кажется, парень всех выманивает. За ним кто-то стоит, но это не Ришар, этот еще хитрее.
— Вот ты и выясни, кто его натравил на нас. Я не верю в случайности.
Побожий в приподнятом настроении духа, гордый тем, что он хотя и не задержал ведьму, но зато с помощью партбилета нанес ей сокрушительное поражение, опираясь на клюку, бодро поспешил к трамвайной остановке, чтобы дома поесть окрошки, которую, как он знал, приготовила его жена Лукерья Тимофеевна, но у самой остановки задумался.
"А что бы сделал на моем месте Петр Петрович Цейц? — вдруг задал себе вопрос Маркелыч. — Он бы сказал: "Готовься в старики, пока молод!"
"Волохин? — понял он причину своего беспокойства. — Этот обязательно подведет, уж больно много газеток читает, все мне вырезки под нос сует, та все у него вырезка есть. А тут газеткой не прикроешься. Нет, Волохину бы Петр Петрович Цейц не доверил такое важное дело, уж больно он на себя надеется, а тут на Бога надеяться надо. Хорошо, у меня партбилет с собой оказался, а Волохин-то ни в Бога, ни в черта не верит, только на пистолет свой надеется да на ум, только какой в Волохине ум? Настоящего-то ума нет, газет начитается, да он даже не партийный. Пропадет! А ведь еще совсем мальчишка, только-только на пенсию вышел, ему еще жить и жить, я подсказать ему должен, так подсказать, чтобы он понял. Я по возрасту последний человек на земле, кто ему подсказать может".
Маркелыч повернулся и почти бегом припустил к дому на Палихе. Когда он, запыхавшись, поднялся на чердак, Волохина там уже не было. Маркелыч заглянул во все уголки, перешел та другую половину дома и там обшарил все закоулки, но Волохин исчез, только его газетки лежали в пыли.
"Пропал Сашка! — с ужасом подумал старик. — Что я скажу Дюкову?! Что скажу ГРОМу?"
Цепь! — вдруг заметил он лежащую на полу, почти на том же месте, куда положил ее, цепь с ошейником, которую он отнял у ведьмы. На сердце у него полегчало. Если не взяли цепь, значит, есть надежда, что Волохин остался жив.
В этот момент из квартиры девяносто один вышла высокая стройная девушка с черными как смоль волосами и необыкновенно блестящими кошачьими глазами и направилась на чердак явно к Побожему. Девушка несла в руке ту самую сумочку, что Побожий отнял у ведьмы.
— Дедушка! Вы ведь бывший милиционер? И тот, пожилой, что сейчас побежал вниз за собакой, тоже бывший милиционер.
— Волохин! — догадался старик. — Зачем же он побежал за собакой?
— Вы, как я понимаю, следите за квартирой, где я живу на совершенно законных основаниях, а вот ваша слежка незаконна. Только участковый в форме майора, Дюков его фамилия, состоит на службе, а у вас никаких полномочий нет.
— Я дружинник! — заявил Маркелыч, не ожидая такого поворота событий, несколько растерянный тем, что девушка знает их фамилии.
Черноволосая нагнулась и ловко подхватила цепь рукой. Маркелыч попытался выхватить у нее железную змею, но девушка, лукаво улыбаясь, успела спрятать цепь за спину.
— Это моя цепь. А то, что вы дружинник, это ни о чем не говорит. Я тоже дружинница.
Девушка достала из сумочки Авгия Елпидифоровича билет члена добровольной народной дружины и помахала им в воздухе.
— Я нарушила какую-нибудь статью уголовного кодекса иди советский закон?
Маркелыч нахмурился, роясь в своей памяти в поисках малейшей зацепки, чтобы задержать эту юную гражданку.
— Может быть, и нарушили, только я что-то сейчас не припомню. А чем вы докажете, что цепь ваша?
— Тем, что у нее на ошейнике надпись по латыни. Вы ведь, впрочем, не знаете латыни.
— Это по-иностранному? — Маркелыч тянул время.
— Ага, по-иностранному! — Девушка нарочно сказала "ага!", как бы дразня бравого милиционера. — А сейчас я покажу вам фокус, уважаемый Тимофей Маркелович. Видите, я даже знаю ваше имя, а вашего напарника зовут Волохин. Он сейчас купается в пруду ЦДСА. Раз, два, три!
Уж больно симпатичная была эта девушка, уж больно обезоруживающе тепло и улыбчиво смотрели на Маркелыча ее глаза, иначе бы разве дал ей отставной майор возможность запустить руку в баульчик Хрисогонова. Нет, он бы ловко ударил ее клюкой по руке или милицейской хваткой вывернул ее тонкое запястье за спину и отнял сумочку, в которой мог оказаться револьвер. Но ничего этого он не сделал, и девушка преспокойно достала из сумочки старую, засаленную, мятую шапку и кокетливо, набочок по счету "три" надела ее на свои свежевымытые, надушенные, роскошно уложенные волосы и вдруг исчезла, растворившись в полутьме пыльного чердака прямо на глазах Маркелыча.
Отставник бросился направо, налево, услышал веселый смех, хотел начать бить клюкой по воздуху, но удержался, ему показалась кощунственной сама мысль даже случайно задеть такое очаровательное существо, это было бы равносильно тому, что ударить палкой чудесную фарфоровую вазу. На своей щеке он ощутил поцелуй.
— Когда вы отняли у злой колдуньи цепь, вы спасли две жизни. Спасибо! — Маркелыч почувствовал на своей щеке еще один поцелуй. — Передайте Дюкову, чтобы он ехал в Архангельское, а своего друга найдете в домике для лебедей на пруду ЦДСА. Желаю ГРОМу больших успехов! Сегодня в Архангельском для вас будет работа, — волшебной музыкой прозвучал голос невидимки, взволновавший Маркелыча до глубины души.
Старик словно снова стал юношей, и на пороге смерти, давно не веря ни в ад, ни в рай, ни в загробную жизнь, ни в переселение душ, он вдруг обрел надежду. Если есть такие очаровательные девушки, значит, есть бессмертие.
Через несколько мгновений юная барышни с кошачьими глазами уже очутилась в спорткомплексе "Дружба", где встретилась с рыжеволосым молодым человеком и о чем-то начала с ним шептаться, после чего молодой человек постучал в одну из гримерных и вызвал пару номер двадцать один.
— Пара из Томска? — Танцоры согласно закивали. Молодой человек посмотрел в программку: — Альбина Молотилова и Анатолий Перышкин? Срочно перебирайтесь в другую комнату, эта для вас тесна. — Рыжий заговорил официальным голосом несколько взволнованного администратора: — Срочно, срочно. Идет комиссия ООН по охране прав артистов, а у нас артисты в гримерных как селедки в бочке. Сейчас мы вас всех рассредоточим по отдельным гримерным. Еще бы пять минут, и разразился международный скандал! Так… — Молодой человек, соображая, закатил глаза к потолку. — Ага, в секторе "С", совсем рядом со сценой, двойной полулюкс. Вы не возражаете?
— Нет, не возражаем! — заявила польщенная вниманием администрации юная дебютантка. Ее кавалер хотел что-то возразить, но она бросила та него уничтожающий взгляд, и он сразу же осекся.
Рыжий помог собрать вещи паре из Томска и лабиринтами служебных коридоров повел их в двойной полулюкс. Вскоре юная пара, которая, кстати, в предыдущих выступлениях заняла предпоследнее место, оказалась захлопнутой в ловушке.
— Свое выступление вы увидите по телевизору! Как минимум, второе место вам обеспечено. А если будете благоразумно молчать о случившемся, на всех последующих конкурсах судьи не посмеют давать вам меньше шестого места. — Рыжий очень трезвым голосом быстро живописал им их дальнейшую карьеру. — Вы всегда будете финалистами. Зарубежные конкурсы, гастроли в странах Бенилюкса и обеих Америках. Только сегодня никакого скандала. А то будет хуже! Включайте телевизор и смотрите свое выступление!
Коварный молодой человек, заперший пару двадцать один в служебном помещении, не обращая внимания на мольбы о помощи дебютантки конкурса и угрозы ее партнера, доносившиеся из-за металлической двери, вышел в маленькую прихожую и, заперев вторую дверь, прислушался. В коридоре крики и буйство попавшей в ловушку пары были не слышны.
— Толик! Ты должен что-то предпринять! Ты же мужчина. Я же тебе говорила, что у нас все шансы в "латине". Вот и подтверждение! — Дебютантка молитвенно сложила руки, продолжая задом биться в дверь. — Мафия! Кругом мафия. Вот, значит, как они в Москве расправляются с конкурентами! Ну, что же ты ничего не предпринимаешь?! Не можешь выломать какую-то несчастную дверцу!
— Да перестань ты действовать мне на нервы! Я сосредоточился на танцах, теперь дай мне сосредоточиться на двери.
Молодой человек осмотрел дверь, разбежался и саданул в нее плечом. Кажется, это было запасное помещение для хранения особо ценного инвентаря, и металлическая дверь даже не дрогнула.
— Альбина! Включи телевизор, пока я буду ломать эту проклятую дверь.
Партнерша, заливаясь слезами, на ощупь подошла к телевизору и включила московскую программу.
— Толик! Смотри! Уже начали объявлять пары. Все погибло! Мы будем жаловаться в ООН!
Бодрый голос ведущего объявил:
— Пара номер шесть!
Недобежкин, сидя на гостевой трибуне между двумя очаровательными девушками, с замиранием сердца ждал, когда объявят пару номер тринадцать. Он уже нашел Завидчую в толпе конкурсантов, где она, как солнце, сверкала ослепительно-белой кожей и волнами хитроумно уложенных золотых волос.
Если все конкурсантки в своих едва скрывающих, а скорее, открывающих прелести тела костюмах были верхом соблазнительности, то дама под номером тринадцать была в костюме, делавшем ее фигуру верхом неприличия. То есть верхом неприличия был даже не костюм, а сама ее фигура. Джордано Мокроусов, увидев пару номер тринадцать в полуобнаженном виде, а точнее, прикрытой на одну двадцать восьмую, схватился за голову: "С такой фигурой участвовать в "латине"! Эго же танцы, а не конкурс секс-бомб! Кошмар, у нас в зале дети, нас транслируют по всему Советскому Союзу! Никакой эстетики! Сплошная эротика! И зачем я только согласился быть председателем судейской коллегии?"
— Пара номер тринадцать! Чемпионы в классическом танце Элеонора Завидчая и Артур Раздрогин, город Владивосток!
Зал разразился неистовыми аплодисментами, послышались свист, крики, вопли восторга. Сотни блиц-вспышек молниями пронзили полумрак спорткомплекса. Особенно остервенело работали блицами Белодед и Карасик, разместившиеся на разных трибунах. "Приветствуем инопланетян в Москве!", "Мы с вами, дорогие посланцы Космоса!" — развернули уфологи несколько плакатов. В транспаранте "Поздравляем братьев по разуму!" было поверху над словом "братьев" вписано наспех красным фломастером "и сестер". На другой трибуне парапсихологи развернули свои лозунги: "Экстрасенсорика победит!", "Экстрасенсы мысленно с вами!", "Да здравствует парапсихология!" "Сверхчувственное победит бесчувственных!", "Ура паре номер тринадцать!!!".
Истошный женский голос завопил пронзительно, так, что перекрыл музыку динамиков:
— Это же белая баба!
Тут многие повскакали с мест, и диктору едва удалось утихомирить трибуны, перейдя к другим парам. Их представление тоже прошло очень бурно. Публика, видно, усовестившись, что стишком много восторгов отдала Завидчей и Раздрогину, встречала и других конкурсантов громом экзальтированных аплодисментов. Джордано Мокроусов, словно капитан, стоящий на мостике погружающегося в пучину линкора, стиснув зубы, многозначительно переглядывался с Людмилой Монаховой: "Будь что будет! Но я останусь верен флагу бальных танцев до конца!" — говорил его отрешенный взгляд. Чеботарский, лишь чаще обычного поправляя бабочку галстука, нервно складывая губки бантиком, всем своим видом показывал: "Вы ничего не понимаете, это все идет в плюс нашему конкурсу и всему искусству бального танца!"
— Пара номер двадцать один! Альбина Молотилова и Анатолий Перышкин, город Томск!
Только сейчас все взгляды публики и судей обратились к этой, ничем себя не проявившей в классическом танце, паре. Как только был объявлен номер пары, рыжеволосый кавалер широким жестом сорвал со своей партнерши усеянный блестками зеленый плащ, и взорам потрясенных трибун открылась еще одна суперзвезда Альбина с неподражаемым достоинством и грацией, стыдясь и смущаясь своего прекрасного тела, впорхнула на середину паритета и отдала несколько таких поклонов, что у большинства зрителей ум зашел за разум, и им показалось, что уже идут финальные поклоны чемпионов. Зал снова взорвался аплодисментами.
Сердце у Джордано Мокроусова радостно забилось, ему забрезжил луч надежды.
— Неужели удача?! — Он переглянулся с Людмилой Монаховой. — Вот она, конкурентка Завидчей!
Одета была Альбина в черный костюм, в ее роскошных темных волосах горел рогатый месяц, а талию подпоясывала довольно-таки тяжелая, совсем не бутафорская золотая цепь. Одну грудь, часть спины и бедра прикрывала полоска настоящего меха гепарда. Взгляд конкурсантки, отражая свет сотен прожекторов, жутковато постреливал зеленым кошачьим выблестом. Ее партнер был не так решительно настроен на победу, но, пряча глаза в пол, улыбался очень многозначительно. "Смейтесь, смейтесь, господа! — как бы говорил его вид. — Все равно ваша песенка спета". Хотя никто в зале не смеялся, не смеялись и остальные конкурсанты. Завидчая, увидев пару из Томска и особенно бросив взгляд на цепь, не только не улыбнулась, а, наоборот, залилась краской ярости, отчего ее белоснежная кожа приняла апельсиновый оттенок цвета красноватого золота, что тотчас же запечатлели на пленке оба уфолога — Белодед и Карасик. Впрочем, Карасик, столкнувшись с коварством руководства своей ассоциации, не исключал своего перехода в стан парапсихологов, если они согласятся признать его приоритет в области фотографического эффекта, так нагло присвоенного Белодедом.
— Артур! Это же Тигра! — гневно изумилась Элеонора. — И у нее моя цепь. Проклятая Агафья, как она смела отдать ей мою цепь! Я же ничего теперь не смогу сделать с этими наглецами. Ну, Ивашка, ну, Аленка, посмели соперничать со мной, с Хозяйкой!
— Подожди, Эля! Как только кончится конкурс, я позову Кащея, он их снова обратит в животных, но на этот раз в ужа и жабу.
— А пока я должна терпеть их издевательства. Нет, я не сдамся, Артур! Не дай ей только ужалить меня рогом ее месяца. Будь осторожен, дорогой братец, иначе она обратит тебя в сержанта милиции без права повышения.
— Ни за что! — вскрикнул Артур на ухо своей сестре, приготовясь к смертельной борьбе. — Мы должны выиграть! Звезды за нас!
Другие конкурсанты, особенно такие сильнейшие пары в "латине", как Юлия и Артур Лобовы, а также Ирина Соломина и Александр Мукомолов, тоже решились на борьбу до победного конца. Каково же было Ларисе Давыдовой, которая по всем прогнозам должна была занять со своим партнером Алексеем Почаевым первое место, столкнуться с такими сильными конкурентами. Хотя не было сделано еще ни одного па, а претенденты уже чувствовали силы своих основных соперников.