Здесь, как всегда, было прохладно, тихо и спокойно. Отпотевали на столе кубки с квасом, манил аппетитным срезом окорок под потолком. Скалились со стен морды неведомых зверей… Но двое за столом не обращали на привычные мелочи внимания. Оба уже не молодые, но еще не старые. Битые жизнью и людьми, неоднократно прошедшие все круги ада и не собирающиеся останавливаться.

— Думаешь, не удержим германцев, воевода? — спросил хозяин. — Зачем тогда затевали всё?

— Удержим, — вздохнул гость. — Но тяжко будет. Многих потеряем.

— А если оружием вашим?

— Опять ты за своё, — поморщился воевода. — Нельзя нам богами быть. То, что бог делает, никто повторить и не попытается. А вот за человеком и попробовать можно. Неужто не понимаешь?

— Понимаю. Но принимать не хочу. Проще надо быть. Есть враг — болит голова, нет врага — болеть перестает.

— Угу. Вот только лет через полста нас никого не останется. А они придут. И всё. По старой колее с отсрочкой на полвека. А то, что вся скрытность к Ящеру пойдет, понимаешь?

— Это да…

— Нам бы время выиграть… Года два… Или три.

— Не выйдет. Пограничные земли войсками переполнены. Воинов селить некуда. В шалашах да землянках живут. Скоро на деревьях гнезда вить начнут. А ведь еще и половина не собралась.

— Скученность, говоришь, большая?

Волхв кивнул.

— Скученность… — протянул воевода. — А знаешь, волхв, есть мысль…

И он, словно боясь, что кто-то может услышать, зашептал собеседнику на ухо. Тот выслушал. Некоторое время сидел неподвижно, уткнувшись взглядом в морду здоровенного волка, обнажившего клыки. Потом перевел взгляд на воина.

— Тебе никто не говорил, что ты — страшный человек?

— Говорили. И еще не раз повторят. И тебе скажут. И ошибутся. Мы — не страшные люди. Мы обычные. Пока что. А страшными нас назовут потом. Если всплывет правда.

— Она не всплывет. Проклятия людей ничто в сравнении с ненавистью Богов. Но когда умирает столько…

— Считай то, что произойдет, проклятием своих Богов. Я знаю, что будет потом. Я знаю, что трупы будут устилать города. Но я знаю и другое. Если мы не сделаем этого, реки переполнятся кровью. Наши реки. А это важнее.

— Может получиться. Князю ни слова.

— Вообще никому.

— И твоим?

— Им в первую голову.

— Боишься, осудят?

— Боюсь, одобрят…