Таджикистан, поселок Сарвада, пост джигитов на въезде со стороны Айни

Кадыр лениво зевнул. Делать на посту было совершенно нечего. После ухода Ахмета дальше к Айни, никакая опасность сюда не могла добраться. Разве что урусские кяфиры решат прорываться из Варзоба в Пенджикент. Но тогда шум боя на перевале будет слышен часа за два до подхода первых людей. Скучно и делать нечего... Всех приличных девок, кого смогли отловить, перепробовали еще позавчера. Вчера последняя сдохла, у Вахара, да и самого Кадыра, были весьма специфические наклонности в женском вопросе... Остальные бабы попрятались... Других развлечений Кадыр не представлял... Разве что...

— Вахар, — окликнул он приятеля, похожего на самого Кадыра, как на родного брата, — бери своих, на дороге сладкого поищем. Скучно здесь. Фируз, подежурьте пока.

Увалень Фируз неспешно кивнул. Через десять минут «Нива» с четырьмя боевиками отвалила от поста и понеслась в сторону Айни...

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Подробный план расписали еще с вечера. Но, как это зачастую и бывает — он не пережил и первого выстрела. Сбилось все. Вроде и первоочередные задачи наметили, и людей с избытком, и транспорта хватает...

Вот только, то замок на складе заест, и придется его срывать монтировкой, то не справится с управлением «кардан», и прямо с эстакады навернется грузовик, доверху набитый ящиками с патронами. То, начнут бойцы грузить томатную пасту с килькой, хоть не раз было сказано, что в первую очередь вывозится оружие. А солдатам что — склады рядом. Эту машину загрузим можно спать, других пока нету... Весело, одним словом.

Требовательно забубнила рация. Пчелинцев даже не услышал сперва в окружающем шуме. Пока кто-то из рядовых, на ухо не заорал :

— Тарищ майор, Вас рация хочет!

— Да... А, спасибо! — спохватился майор, и попытался отбежать подальше от грохота. Бойцы торопились и швыряли бедные ящики, не особо заботясь о целостности, мол, на месте разберемся. А нет — так и черт с ними, взорваться не должны. Лимит взрывов уже исчерпан.

— Сороковый, мать твою! — рация выражения уже не выбирала, и материлась на всю округу.

— На связи Сороковый. Кто орет, и что случилось?

— Сороковый, это Периметр беспокоит. Гости жалуют. Со стороны города идут. По прежнему маршруту. Огонь открывать?

— Какие, нахрен гости... — выругался Пчелинцев.

— Обычные. Те, что хуже татарина.

— Шутки отставить! Огонь не открывать! Наблюдение продолжать.

— Принял. Наблюдение продолжаю. Огонь не открываю. Роджер. — разочарованно ответила рация и замолкла, похрюкивая только изредка всплесками помех.

Таджикистан, трасса Душанбе — Худжант

Шамсиджан

Шамсиджан внимательно посмотрел в зеркала заднего вида. Вроде никого. Спереди тоже. Рискнуть? Останавливаться не хотелось. Пока он едет, ему не грозит ничего. Только сумасшедший будет стрелять в заправщик. Пятнадцать тонн солярки в бочке и прицепе — надежная защита. А стоит остановиться... Но естество брало своё... Да и баки почти пусты. Перелить горючку из емкостей — не проблема, но за время, потраченное на эту операцию...

Самая большая беда заключалась в том, что Шамсиджан не знал, куда ехать... Работодатели из Душанбе, скорее всего, мертвы. Продавать горючку за сомоны — и что сейчас делать с этими бумажками? А за что-то еще... Попробовать протащить КАМАЗ в родной Ленгар нечего и мечтать, дальше Шамтуча не пройдет. Может, в Шамтуче и попытаться пристроить? Тамошние ребята тоже не подарок, но, по крайней мере, знакомые. Больше всего он мечтал махнуть машину вместе с грузом на «Ниву» (или УАЗ) и автомат. Но тот, у кого есть автомат, скорее расплатится одной пулей.

Надо решаться, скоро поворот на Сангистан, и дальше, к дому...

Он еще раз оглядел дорогу и рискнул. Заправщик остановился у обочины. Шамсиджан, не выпуская из руки монтировку, облегчился, наполнил баки и взялся за дверцу кабины. Вроде, обошлось... Пожалуй, в Шамтуч...

«Нива» вынырнула как из-под земли. Выскочивший с переднего сиденья здоровенный амбал дернул Шамсиджана за куртку. Камазист отмахнулся монтировкой. Удачно: голова нападавшего противно чмокнула и он завалился назад. Руки амбала разжались, но поздно, водителя с подножки сдернуло. А из «Нивы» вылезли еще трое, и уже держали жертву на прицеле автоматов.

Шамсиджан огляделся. Тупик. Пока он стоит так, что есть риск попасть в бочку, стрелять не будут. Но стоит дернуться к кабине...

— Какой горячий, да? — произнес один из тройки, похожий на получившего свое амбала, как две капли воды, — зачем кунака моего убил? Теперь бакшиш плати. Машины твоей хватит. Ключи кинь и иди своей дорогой.

Как далеко он успеет уйти, Шамсиджан понимал прекрасно. А что делать не представлял.

— Ну что молчишь, а? — продолжал бандит. — Не нравится бакшиш? А зачем Вахара убивал?

«Врезать ему, что ли, — мелькнула мысль, — всё одно подыхать, так хоть... минуту...»

— Хорошо! Пусть так будет, как ты говоришь. Держи ключи.

Шамсиджан сунул руку в карман, вытащил ключи и уронил их.

— Не нервничай так, — съязвил бандит, — можешь оставить, я сам подберу.

— Нет уж, отдать, так отдать. — Отозвался камазист, подбирая вместе с ключами пропитанную солярой тряпку и бросая ее на бочку.

По тряпке бежал веселый огонек. Старый фокус. Вся троица отшатнулась.

— Ты что, офигел! — заверещал бандит.

— Уматывайте к матери! Сам сгорю, но и вам, шакалам... — Шамсиджан теперь держал тряпку в руке, гадая, уберутся ли бандиты до того, как станет слишком жарко.

«Не смогу держать — взорву бочку, и хрен бы с ним».

— Брось тряпку! — орал амбал, — сдохнешь ведь!

— Он вряд ли. — Раздался спокойный голос откуда-то сверху. Говорили по-русски — А у тебя все шансы. Пушки на землю, три шага назад и лапки в небо.

Амбал резко повернулся направо и... три выстрела слились в один. Бандиты рухнули. Кто стрелял, Шамсиджан не видел, но ничего хорошего не ожидал. Какая разница, одни бандиты, другие... Тряпка начинала обжигать руки...

— Слышь, рулила, — раздался тот же голос, — ты не вздумай нас всех тут взорвать вместе со своим драндулетом. Никто тебя обижать не собирается.

— А чем докажешь? — водитель пытался подавить вспыхнувшую надежду. Всё-таки умирать категорически не хотелось...

— А собирались бы, так вместе с ними грохнули, — с какой-то скукой произнес тот же голос. — Соляра так быстро не загорается.

Сверху и сзади над головой водилы высунулась рука в толстой брезентовой рукавице, вырвала тряпку и отшвырнула подальше.

— И монтировкой зазря не махай, — заявил здоровенный русский мужик в камуфляже, спрыгнувший с бочки. — Давай лучше перекурим да побазарим.

Шамсиджан вытащил сигареты, угостил говорившего, прикурил от его зажигалки и глубокомысленно произнес:

— В самом деле, убивать не будете?

И только после этого понял: не будут...

Через полчаса он крутил баранку бандитской Нивы в сторону Ленгара. На соседнем сиденье лежал АКСУ, машинка, которую бывший сержант Воздушно-Десантных Войск Советской Армии изучил, как свои пять пальцев. Как сложится его жизнь в новом мире, Шамсиджан не имел ни малейшего представления, но одно знал точно: хрен кто сможет остановить его в Шамтуче...

Проводив машину взглядом, русский негромко произнес:

— Малыш — Потапу.

— Здесь, — откликнулась рация.

— Мы прищучили четверых ваших клиентов. Как понял?

— Понял. Минус четыре.

— Да. Конец.

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Ситуация оставляла стойкое ощущение де жа вю. Снова засеченные на дальних подступах гости, занимающие позиции бойцы тревожной группы, подъезжающие машины...

Только не тащит на горбу пулемет Калашникова капитан Сундуков, да нет за спиной старлея Побережника. И уже никогда не будет. По крайней мере, на этом свете...

Впрочем, новые гости вели себя совсем иначе. Колонна из пяти машин остановилась в километре от КПП. Дальше пошел одинокий мерин-кабриолет. Тачка была явно «с чужого плеча» — женская игрушка. И где только нашли подобное чудо, один розовый цвет чего стоил. Зато, крыша откинута, и отлично видно, что гости безоружны, и их всего двое. Точнее один, если не считать шофера.

Остальные приехавшие всеми силами демонстрировали миролюбие. Повыходили из машин и, помахав пустыми руками, сгрудились кучкой метрах в двадцати от крайней.

Метрах в ста от майора розовый «мерс» остановился. Пассажир вылез из салона, и, не торопясь, направился к Шмелю.

На вид — под «полтинник», сравнительно невысокий, худощавый, ни капли жира, хотя мускулатура особо не выделяется. «Вот и господин Сухой пожаловали. Собственнорыльно» — подумал майор. Сомнений в личности визитёра не возникли ни на минуту. Совершенно обычное лицо, короткая цивильная стрижка. Во внешности было что-то располагающее. Поэтому хотелось его заранее пристрелить. На всякий случай.

Подойдя почти вплотную, гость остановился. Оценивающе окинул взглядом майора и протянул руку.

— Если не ошибаюсь, майор Пчелинцев Владимир Глебович! Искренне Рад Вас видеть! Позвольте представиться: Сухов Валерий Николаевич. В настоящий момент выполняю обязанности мэра того, что осталось от Новосибирска. — И слегка склонил голову в намеке на поклон.

— Не могу сказать, что разделяю Вашу радость. Но раз приехали — говорите, зачем. — Пчелинцев протянутой руки якобы не заметил.

Сухов ничуть не смутившись, продолжил:

— Так уж получилось, что в настоящий момент кроме меня в городе не осталось ни одного человека, который решился бы взять на себя смелость заняться решением проблем населения.

— И власть. Как бы в награду за смелость.

— И власть, — согласился Сухов, — но обратите внимание, мы берем не только власть, но и соответствующие ей заботы. Никто другой к этому не стремится. Насколько я знаю, Вы уже имели несчастье познакомиться с одним из претендентов на власть без забот. Должен принести благодарность от лица города: вы сняли нам очень большую головную боль. Благодаря Вам с преступностью в городе практически покончено.

Пчелинцев скептически хмыкнул.

— Владимир Глебович! Я никогда не скрывал своего статуса в постсоветской России. Но какая разница, чем занимался человек в прошлом после всего произошедшего? — Сухов замолчал на несколько секунд, вглядываясь в невозмутимое лицо Пчелинцева. И продолжил речь. Явно заранее заготовленную.

— Важно то, что этот человек делает сейчас, и что он собирается делать в будущем. В городе сложилась катастрофическая ситуация. Большинство районов уничтожено. Хозяйственные связи рухнули. Экономика в жесточайшем кризисе. Я бы даже сказал в коллапсе. Без сильной централизованной власти оставшиеся не переживут ближайшей зимы. Вся довоенная верхушка мертва. Кстати, я к этому не имею ни малейшего отношения. А кто имеет — совершенно не в курсе. Может, американцы, может китайцы. Да хоть казахи — не знаю, и знать не желаю. Так или иначе, но они мертвы. Из полиции толком никто не уцелел. По крайней мере, никого в чине старше лейтенанта встретить не довелось. Поверьте, власть над этим огрызком Столицы Сибири — скорее обуза, чем лакомый кусочек. — Сухов глубоко вздохнул.

— Ну, раз все так плохо, то не могли бы Вы объяснить причины своей заинтересованности в получении этого кусочка. И, соответственно, наше место в ваших планах? — спросил Пчелинцев.

— Как бы Вам объяснить, товарищ майор... — Задумался Сухов. — точно! Вы же — десантник, насколько знаю?

— Не без этого. — осторожно согласился Шмель.

— Тогда должны понимать, что не только у ваших войск девиз «Никто кроме нас!» Видите ли, и частные лица могут применить его к себе. Ведь действительно, если не я, то кто? Не Вы же?

Сухов неожиданно подмигнул майору.

— У Вас своих проблем хватает. Да и наводил я справки, уж простите. Не тот Вы, Владимир Глебович, человек, чтобы пытаться спасти всех.

— А Вы, Валерий Николаевич? Тот человек?

У Сухова отлично получалось разводить руками. Совершенно недвусмысленно, и именно с тем оттенком.

— К сожалению, тот. Уж простите, видимо это пережитки советского воспитания. Готов, знаете ли, взгромоздить на плечи неподъемный груз, изображая мифического Атланта.

— Сочувствую. — совершенно равнодушным голосом ответил Пчелинцев. — Вот только я до сих пор не услышал, какое место в Ваших планах небодержателя занимает моя бригада? Ну и, соответственно, что Вы хотите лично от меня? Раз заявились собственно персоной, да и машинку такую не пожалели по воронкам гробить, значит, чего-то жаждете.

— Честно? Для начала — мне хватило бы «не войны». «Мир», конечно, крайне желателен, но я прекрасно понимаю, что у Вас нет никаких оснований для доверия. Тем не менее, хочу попытаться договориться о ненападении. А в дальнейшем, о возможном союзе против пришедших извне сил.

— И какие именно силы Вы ждете извне?

— Откуда же мне знать! Если это будут представители законной власти, или просто вменяемые люди — я готов к диалогу. Но своих бывших товарищей, как и представителей иностранных государств, мне не хотелось бы пускать на территорию области.

— Ладно, придут — посмотрим. Что еще?

— Хотелось, чтобы Вы не препятствовали нашим эмиссарам в заключении договоров на поставки продовольствия в город. И в выполнении сторонами этих договоров.

— Слушай, — не выдержал Пчелинцев, — ты бандит или юрист? По-русски говорить можешь?

— Одно другому нихрена не мешает, — осклабился Сухов, — а фигли ты меня в воротах держишь? Мог бы и присесть предложить. Уж об угостить чаем и не говорю. Сразу видно как ты к гостям относишься, Владимир Глебович.

— Да предыдущие шибко наглые попались. Проблема-то исчерпана, но осадок остался. Сам понимать должен, Валерий Николаевич. Ладно, проходи внутрь. Поговорим по-людски. — Майор чуть в сторону отступил, пропуская гостя. Тот, не оборачиваясь, махнул сопровождающим, что все нормально, мол.

г. Айни, Таджикистан, отдел милиции

Рахматулло Набиев

Рахматулло Набиев, сержант Айнинского отдела внутренних дел республики Таджикистан, сидел на месте дежурного, сосредоточив взгляд где-то в районе входной двери. Таджикский сержант пытался решить вечную проблему русских интеллигентов: «Что делать?». Получалось это у таджика так же плохо, как и у русских.

Из всех сотрудников отдела он остался единственным, кто еще являлся на работу. И сомнения в правильности собственного поведения глодали сержанта всё сильнее. Власти нет, указаний нет, бандиты наглеют с каждой минутой, противопоставить им совершенно нечего... Может, проще прихватить штатное, а лучше нештатное, оружие и сидеть дома? По примеру сослуживцев. Нет никаких гарантий, что пока он болтается здесь, какие-нибудь отморозки не потрошат его семью.

На улице зарычал и вскоре замолк мотор автомобиля. Хлопнула дверь.

— Ассалам алейкум, Рахматулло-ака!

Сержант опустил поднятый было автомат.

— Ваалейкум ассалам, Бахреддин-ака! Какими судьбами в наши края?

— Да вот, езжу, смотрю, думаю, как жизнь строится, что люди делают.

— И что увидел, спасатель?

— Порядка нет, ака! Совсем нет порядка. Каждый бандит хочет беком стать! У вас поспокойнее... Ты на месте...

— Но месте, вот только один. И то... Ходили слухи, Ахмет Ахмадов сюда идет. Вот до него и порядок. Думал, отделом остановим, а где он отдел... Разбежались, шакалы...

— Ахмет не придет, брат. Бек хотел съесть казан плова больше своего желудка.

Сержант заинтересованно посмотрел на спасателя.

— И?

— Сердце не выдержало... А у его джигитов оказались слабые головы...

— Это хорошая новость, ака. Единственная хорошая за последнее время. Но она мало что меняет. Кто-то другой придет. Или наш капитан опомнится. Сам баши быть захочет...

— Что делать думаешь, сержант?

— Не знаю, лейтенант. Просто не знаю. Если бы где-то оставалась власть, уже бы вышли на нас. Вот сижу, думаю...

— У тебя сколько детей, Рахматулло?

— Пять. Зухра шестого носит!

— Вот о них и думай, ака.

— Что может джигит без кунаков, Бахреддин? Уйти в горы? Один не прокормлю семью...

— Зачем один? Есть хорошая компания. Те, кто приласкал Ахмета...

— А своих перевез, старлей?

Скулы гостя затвердели...

— Не успел... Душанбе...

— Извини, брат...

Несколько секунд помолчали.

— Ты серьезно, Бахреддин-ака? Насчет гор.

— Да. Уйти можно прямо сейчас.

— Оружейка нужна?

— Не без этого. Лучше нам, чем бандитам.

Рахматулло задумался... Бахреддин — хороший мужик... Правильный... А к какой-то стае прибиваться, все равно надо. Пожалуй, это неплохой вариант. Вряд ли он приехал один...

— А если откажусь? Убьете?

— Кери хар! Ты совсем с катушек слетел, сержант! Все нужное заберем, и все дела. Мешать будешь — свяжем. Убивать-то зачем? Ты никому зла не чинил.

— Держи ключи, ака. И зови своих ребят. Пойду семью собирать.

— Машину возьми.

— Есть транспорт. Здесь дождитесь. Я быстро...

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Разговор продолжили в столовой.

— Итак, чего хочешь, — спросил Пчелинцев, отхлебывая чай.

— Воевать с тобой не хочу — это раз. Если казахи какие придут, или китаезы, то помощи — это два. Мои ребята будут с крестьянами за жратву договариваться — не мешай, — Сухов предостерегающе поднял руку. — Грабежей не будет, только честная покупка или обмен. Собственно, и всё. Торговать тоже можно, только вот не знаю, чем. Оружие же не продашь. Ты же честный.

— Не продам. А что предложить взамен можешь?

— А что надо?

— Давай не будем пейсами трясти, изображая евреев на одесском Привозе.

— Майор, я действительно не знаю, что вам надо. Свободный доступ в город — без проблем. Что-то нужно из уцелевшего — надо смотреть, что... Хочешь в штабе округа генеральское кресло спереть — не удастся. Нет ни кресла, ни кабинета. Про генерала точно не скажу. Там от трупов даже головешек не осталось...

Пчелинцев поморщился. И снова отхлебнул горячий чай.

— Я тебе скажу — что. Только сперва покажи, что от города осталось. А кресло генеральское мне без надобности. И майорского хватает.

— Доставай карту. У вас ведь наверняка запас.

Следующие полчаса оба сидели, склонившись над схемой Новосибирска, разбираясь в пятнах городских кварталов. Пчелинцев пожевал измочаленный карандаш.

— Короче так, порешаем в таком аспекте. Мне нужно всё медоборудование с «Врачебной Практики». И весь их персонал. Выживший который, ясный пень. Чтобы у меня госпиталь нормальный был. Не спорь, ты первый пользоваться прибежишь. Сам же говоришь, что тебя туда не пустят ни при каких раскладах, ибо там взвод ОМОНа сидит. Или как он там зовется нынче, после реформирований всех? И еще. Кто из города захочет к нам уйти — не препятствуешь. А если мы не примем — человеку жизнь не портишь.

— Не вижу причин для возражений. — устало улыбнулся Сухов. — Думаю, с ментами договориться сумеете. Одним миром мазаны. Какие бы вам новые имена не давали. А вообще, надеюсь, майор, со временем доказать получится, что не только бандитом могу быть, но и человеком, с которым можно иметь дело.

— Откуда только ты такой взялся, человеко-бандит...

— Не поверишь. Из Москвы. И очень вовремя. Но давай про это в другой раз, мне еще в город возвращаться.

— Может в конвой еще пару БТРов добавить? — спросил Пчелинцев. И только по глазам видно было, что смеется комбат.

— Да уж как-нибудь. Но, за заботу спасибо!

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Виктор Юринов

— Деда, поиглай со мной. Ты совсем пелестал со мной иглать!

Я останавливаюсь. Только что хотел попросить внучку подождать, пока я решу очередной важный вопрос, и... неожиданно понял, что она слышит это постоянно уже пять дней! И не только от меня. Как минимум, еще и от отца. Нам некогда, мы по уши в важных делах. В очень важных. Но... У меня всего одна внучка. И она не понимает, не может и не должна понимать, что происходит вокруг.

Ее, то вместо сна тащат отсиживаться на склонах, то усаживают помогать сортировать банки с консервами, то... И все отмахиваются. Разве что, не забывают покормить. Нет, не прав я. В отличие от мужиков, женщина никогда не забудет о ребенке. И Ира, и Надя уделяют Санечке немало внимания. Но она-то хочет общаться не только с мамой и бабушкой. Неужели так трудно найти чуть-чуть времени. Например, поменьше слушать рацию. Как-нибудь справятся без меня. Кстати, о рациях... Нет, к черту! В конце концов, меня никто не выбирал и не назначал на эту должность. Да и на какую должность? Кто я? Координатор лагерного совета? Председатель? Генеральный секретарь? Фигу! Я просто старый дурак, которому всегда больше всех надо! И который — вечная затычка к любой бочке, даже ядерной! А еще я дед вот этой маленькой девочки, которой предстоит очень непростая жизнь. А с рацией... Это, вообще, надо делать иначе... И не сейчас.

— Давай, маленькая! Показывай, что тут у тебя!

— Вот смотли, деда! Это камуски болсые, это велсыны! А маленькие — это хлебет идет. А это пелевалы...

Следующие двадцать минут внучка самозабвенно двигает совсем маленькие камушки, которые изображают «тулистов», штурмующих «пелевалы». Ей нужно не столько моё участие, сколько присутствие.

А на меня накатывает. Всё, загнанное внутрь, вглубь, давящееся бурной дневной деятельностью, ночными советами, планами, решениями, реализацией... Всё это рвется наружу, выплескивается и захлестывает с головой. Мамина смерть, отсутствие известий о Боре, опасения за Олега, вечно лезущего на передний край, общая безнадежность и необратимость всего произошедшего, всё осознанное, но не прочувствованное, не пережитое, а просто отложенное на потом, наваливается одной большой волной, и я тону в пучине черной тоски и полной безысходности, не предпринимая ни малейших попыток выплыть наружу. Мозг отказывается сопротивляться, я схожу с ума, железная рука сжимает сердце, уже знакомое онемение охватывает левое плечо и распространяется на руку и грудь, всё ближе и сильней, и нет сил даже достать изокет из кармана...

— Деда, тебе плохо? Не плась деда, я зе с тобой! Вот твоё лекалсво!

И умница внучка протягивает мне тюбик изокета, вытащенный из кармана моей куртки... Остается только пшикнуть под язык и загнать обратно ту стихию, которая чуть было не вырвалась наружу. Спасибо, Санечка!

— Я здес, деда! Съесь лекалсво и давай иглать! Давай иглать, деда!

— Давай, внученька. Давай играть...

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Маленькая колонна скрылась из виду быстро. Минут через двадцать Периметр доложил, что бандиты из зоны вышли. Притом, гнали на всех парах и без остановок. Пчелинцев облегченно выдохнул, и медленно пошел обратно к импровизированному штабу.

Если медцентр действительно цел, то его нужно вытаскивать в обязательном порядке. А что это значит? А это значит, что надо ловить по бригаде Сундука с Седьмым. И, если вопрос касается медицины, в будущем рейде совсем не помешает Мезенцев. Подполковник у нас ведь из интеллигенции. Слава Богу, не творческой, а рабоче-крестьянской.

Очки носит, по гражданской форме одежды в шляпе вышагивает. Ладно, разберемся.

Во! На ловца и зверь бежит! Вернее, идет, слегка пошатываясь. Поверх формы халат. Когда-то белый, а сейчас кровью заляпанный...

— Максим Викторович! — крикнул майор военврачу.

Тот остановился, недоуменно огляделся, и, надев выуженные из кармана халата очки, начал осматриваться по сторонам.

— Максим Викторович! — повторил Пчелинцев. — А я как раз Вас искать хотел!

— С какой целью, товарищ майор, Вы вдруг решили искать бедного врача? Который, к тому же, совершенно не принимает участия в нынешнем бедламе, скромно поименованном передислокацией.

— Викторыч, комедь не ломай, да? — отмахнулся Пчелинцев.

— Больше не буду. — пообещал Мезенцев. — Если некий майор введет меня в курс дела раньше, чем я с ног упаду. Четыре операции с утра. И еще две делать надо в срочном порядке.

— Не упадешь. Приказа такого не имеешь. А вот насчет операций, как раз и искать собирался. Про некий медцентр «Врачебная практика» представление есть какое-либо?

— Как не быть! — ответил подполковник. — Отличный центр был.

— Не был, а есть. — поправил военврача Пчелинцев. — Давай, все обскажу, только, может, присядем? А то плюнешь на отсутствие приказа, да ноги протянешь.

— Насчет «присесть», я только за. — Мезенцев устало опустился прямо на остатки дорожки, облокотившись на бетонную глыбу.

— Короче говоря...Тут бандюки снова приезжали, мириться хотели. Ну и новостей в клювике принесли, хороших и разных. Разных больше, сам понимаешь, но и чем порадовать — нашлось. Уцелела «Практика» Каким чудом не знаю. Отмолили, наверное.

— Все может быть. И отмолить могли, и вообще. Психика человеческая, и все с ней связанное — материя тонкая, и линейкой обычной неизмеряемая. — задумчиво произнес Мезенцев. — А вот что он не «был», а «есть» — новость отличная. Там и оборудование не нашему армейскому чета, да и персонал грамотный. Есть там такой профессор Шутов. Из общей хирургии...

— Так вот, — перебил подполковника комбат. — Центр нам «паралелльная власть» готова отдать целиком. Со всеми потрохами.

— И что? — не понял военврач. — Как отдать? А сами чего?

— Сами никак. Там человек двадцать ментов засело. Да не «ПеПеэСы», а кто-то серьезней. Ксивы не показывают, и на любой шум стреляют. Так что, судьба его нам бережет по всем раскладам.

Вот и выходит-то, дорогой мой подполковник, что кроме тебя, никто с этой задачей не справится.

— Так... Операции...

— Викторович, приказывать не буду. Ты у нас не маленький, по званию даже старше, сам понимать должен. Операции подождут, вроде бы никто из ребят помирать не собирается. Проедешься, пообщаешься. На тебе задача — с медиками договориться. С ментами или пентами, как их там, блин, ребята разберутся. Сам съезжу. А то Сундук скатается, или Урусову мои погоны навесим. Хотя, нет, те еще ксивы проверять вздумают. Не пойдет...

— Понятно... — потер Мезенцев переносицу. — Если правильно понимаю, моя первоочередная задача договорится об эвакуации?

— Именно. И прикинуть, что и в каких количествах необходимо для вывоза всего этого имущества. Всего, что может пригодится хотя бы «в принципе».

— Вечер занят, зато ночь свободна... — начал вслух рассуждать подполковник. — Прикину. Так-то, примерно представляю, что там есть.

— Вот и отлично!

— Когда выезжать будем? И состав группы?

— Сейчас и пойдете. Два БТРа, «шестьдесят шестой». Думаю, человек сорок вам с головой хватит.

— А если?

— «А если» не будет. — Пожесточел лицом Пчелинцев. — У них дураков тоже нет. Понимают, что мы потом весь Энск к херам выжжем. И будет ему не Новосибирская Республика, а пустыня Сахара.

Таджикистан, поселок Сарвада, пост джигитов на въезде со стороны Айни

Станислав Белозеров (Малыш)

Пока «Козлик» с открытым тентом медленно подкатывал к посту, Малыш успел срисовать диспозицию. Мда... Шпана останется шпаной, сколько не обзывай ее солдатами... И на хрена Вы, ребята тут мешков с песком наскладывали, если сами сидите в сторонке? Два бандита играли в нарды. Еще четверо увлеченно давали им советы. «Четверых майор завалил, все здесь».

При виде УАЗа полноватый бандит неторопливо поднялся и, закинув автомат за плечо (!), двинулся к шлагбауму. Малыш назвал пароль, вырезанный из Ахмет-джана, и спросил:

— Ты Кадыр?

— Нет, уехал Кадыр! Я — Фируз!

— Куда уехал? Ахмет сказал, все должны здесь быть!

— Вах! — засуетился толстенький. — Все здесь, только Кадыр и Вахар поехали машины посмотреть!

Остальные бандиты опять уткнулись в нарды...

— Идиоты, — произнес Малыш, втыкая одну руку в солнечное сплетение Фируза, а другой снимая с него оружие.

Автоматы Принца, Огневолка и карабин Олега к концу его движения уже успокоили и игроков, и болельщиков.

— Джамиль — Малышу.

— Здэс!

— Чисто.

Из-за поворота вынырнула шишига.

— Ну, Фируз, показывай, что у вас где. — Улыбнулся Малыш очень нехорошей улыбкой, — если жить хочешь. А то отдам тому, кто зарезал Ахмета...

Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»

Иван Дмитровский

С дороги требовательно загудело несколько машин. Дмитровский из глубины комнаты внимательно рассматривал пришельцев. Два БТРа — «восьмидесятки», шишига. Все в камуфле. По всем признакам видно — армейцы.

С чем пожаловали? Неужели... — екнуло сердце. — вспомнили? Или не все части из пары десятков, плотным ожерельем окружавших город, попали под удар?!

— Что там? — рядом возник бесплотной тенью профессор Шутов. И верно, как тень стал, загоняет себя мужик, непонятно, на чем держится.

— Там живое подтверждение тезиса о том, что нельзя верить бандитам. Как бы они презентабельно не выглядели. — Передал Дмитровский бинокль профессору. — Армейцы. Шевроны Н-ской бригады. Десантники.

— Действительно, это десантники. — растерянно вернул оптику Шутов. — По крайней мере, вооон тот вот, в очках который, до боли напоминает одного моего давнего знакомого.

— Понятно, — снова вскинул бинокль Дмитровский, — что ничего не понятно. Но вроде бы действительно военные. Интересно, с чем пожаловали. Вряд ли просто ехали мимо да решили заглянуть на огонек.

— Если это действительно Мезенцев, то лично я буду вовсе не удивлен подобным положением дел. Сей кадр всегда был способен на радикальные поступки.

— Не только он способен. — улыбнулся Дмитровский. — Ну что, товарищ доктор, тряхнем стариной, да поближе подойдем? Вроде бы прошлый раз неплохо вышло. Да, кстати, Евгений Сергеевич, вы мне так и не написали на бумажке те выражения! Вернее, я их прочесть не сумел.

— Хлипкие нынче офицеры пошли! — подмигнул Шутов старлею и первым протиснулся сквозь баррикаду в дверях. — Слушайте внимательнее, Иван, и обрящите счастье!

Таджикистан, г. Айни, Аптека

Мирали Садырзаде

Стук в дверь не застал Мирали Садырзаде врасплох. Внучка по-прежнему в подвале, вход в который надежно заставлен тяжелым сундуком. Последние три дня Дилором оттуда почти не выходит. С того момента, когда старый аптекарь узнал о гибели Душанбе, все его мысли были направлены только на одно: как спасти внучку?

Придумать Мирали ничего не смог. Пока он просто прятал Дилором в погребе, но понимал, что это всего лишь отсрочка. Не сможет девочка просидеть там всю жизнь. А стоит ей попасться на глаза какому-нибудь новоявленному баю... Как же ее уберечь? Внучка — единственное, что осталось в жизни у старого аптекаря. Не везло ему. Сначала жена умерла первыми родами, оставив на руках единственного сына. А пятнадцать лет назад и тот погиб в автокатастрофе вместе с беременной женой... То, что пьяный ишак, сидевший за рулем встречных «Жигулей», тоже не пережил это столкновение, Садырзаде не обрадовало. Какая разница, если его Рахмана больше нет... Ни сына, ни невестки, ни еще не родившегося внука... Как мальчик радовался, когда купил эту чертову машину!..

И опять Мирали остался вдвоем. Теперь с полуторагодовалой внучкой. А сейчас, когда ей скоро семнадцать, слишком много шансов потерять и ее.

Надо куда-то бежать, где-то прятаться... Только где... В одиночку не выжить, а кому нужен старик?.. Девушку-то пригреть многие не откажутся, вот только не будет ли это похуже смерти?..

Кого там несет...

Аптекарь осторожно выглянул в окно...

Накликал! Во дворе стоял открытый УАЗ с пулеметной турелью и армейский грузовик. Улица была перекрыта людьми в камуфляже с автоматами в руках.

«Только бы внучку не нашли», — молил Мирали, открывая замок. Запираться нет смысла, хлипкую дверь вынесут с одного удара.

В магазин вошли двое. Русские. Здоровенный мужик в камуфляже и сравнительно небольшой, но крепко сбитый паренек в альпинистской куртке.

— Ассалам алейкум, ата, — уважительно поздоровался альпинист.

— И вам поздорову, — не ударил в грязь лицом Мирали.

С образованием у аптекаря всё было в порядке.

— Ата, не продадите немного лекарств? — перешел на русский собеседник.

— Немного, это сколько?

— А все, что есть.

«Всё-таки, грабеж, — подумал Мирали, — да пусть забирают, лишь бы Дилором не тронули».

— А чем уважаемые собираются рассчитаться со старым аптекарем?

Ответ Садырзаде поразил.

— Можно и деньгами. Но подозреваю, автомат полезнее будет. И пару рожков патронов.

Они собирались платить! Пусть оружием, но когда платят — это не грабеж...

— Зачем мне автомат... Я и стрелять не умею...

Военный, до этого не принимавший участия в разговоре, молча подошел к сундуку и внимательно осмотрел его. Сердце Мирали прыгнуло в пятки.

— Подожди-ка, Лех! — произнес бугай, — знаю я, что мы можем предложить уважаемому... Как Вас зовут, ата?

— Мирали...

— А меня Владимир. Так вот, не хотите ли Вы, уважаемый Мирали, свалить из этого города к чертовой бабушке? Вместе со всеми вещами, лекарствами и... Кто там у Вас в подвале прячется? Дочка? Или, скорее, внучка?

— Каком подвале? — деланное удивление далось аптекарю с большим трудом.

— Мирали, давайте не будем терять время. Никто Вашу девочку обижать не собирается. Мы живем в горах и в состоянии себя защитить. И не только себя. В Айни у вас шансов нет. А у нас выживете. Хотя и там легкой жизни не обещаю.

— Решайтесь, ата, — добавил альпинист, — здесь скоро беспредел начнется. А мы своих в обиду не даем...

Мирали заколебался. Всё звучало хорошо. Слишком хорошо. Старый таджик не верил в чудеса. Тем временем Владимир подошел к двери и выглянул наружу.

— Машка!!! — разнесся по двору зычный голос. — Ко мне!

Он зашел обратно. В дверь влетела девчонка. Чуть старше Дилором, высокая, красивая, в альпинистской одежде и с автоматом через плечо!

— Товарищ майор! Сержант Пота...!

— Отставить! — улыбнулся Владимир. — Мирали, это моя дочка. Она и проследит, чтобы Вашу подопечную никто не обидел...

Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»

Максим Мезинцев

Бандит со знаменитой фамилией комбата не обманул. Наверное, действительно хотел договориться. А может, просто боялся. Никто не стрелял. И вообще, иногда казалось, что город старательно подчистили. Нет, разбитых машин и неубранных трупов хватало. Да и обрушившиеся дома никуда не спрячешь. Но дорога была относительно чистой. Тот же БТР спокойно мог проехать...

Мезенцев старательно вертел головой, пытаясь разобраться в новом лабиринте, пока его чуть ли не за ноги не затянул под броню Урусов.

— Товарищ полковник, я все отлично понимаю и все такое, но если Вы пулю между глаз поймаете, то я себе этого не прощу. А товарищ майор — тем более. Так что сидите тут. Если очень хочется — вооон ту заглушку вытащите, и травите душу неодрезденскими видами.

Подполковник хотел было вспылить, но потом передумал. Старший сержант прав. Он нынче — старший. Да и от Пчелинцева были недвусмысленные указания.

Мезенцев выдернул заглушку из отверстия для стрельбы из личного оружия. Но в небольшом отверстии разглядеть что-то было невозможно, только отдельные детали мелькают. Пришлось плюнуть, и попытаться поудобнее расположиться на жестком сидении в десантном отсеке...

— Товарищ полковник! — кто-то тряс за плечо. — Через десять минут на месте будем.

Военврач ошалело затряс головой. Надо же, умудрился задремать. Хотя, что тут удивительного? За прошедшие сутки удалось урвать всего пару часов сна. А работы — выше околыша...

А тут все условия — есть где ноги вытянуть, мягкий замасленный бушлат под головой, из открытых люков ветерок... Кто видел лучше — тот ослеп!

Мезенцев, немного придя в себя, попытался что-то разглядеть сквозь грязный триплекс.

— Подъезжаем. Тут «высотка» завалилась — придется в обход. — все правильно понял Урусов и подал помятую алюминиевую кружку. — Кофейку шарахните. Он, хоть нынче и среднего рода, да и подостыл уже, но тот еще термояд!

Заранее опасаясь после подобного предупреждения, Мезенцев потянуул черную жидкость. Мда, Урусов действительно с Юга. Нормальные люди такой «мазут» могут пить только разведенным.

— Если тяжеловато идет, то Вы водичкой осадите! — посоветовал «чокнутый хохол» и протянул вторую кружку. Не менее помятую. Да еще и слегка подкопченную со дна.

Высшая степень сюрреализма. Ехать на бронетранспортере по разрушенному процентов на шестьдесят городу и пить кофе по-турецки...

— Если хотите сказать, что Вы в шоке, и вообще, кругом сурвареализмус чистейшей воды — можете промолчать. И так на лице все-все написано. Воот такими буквами! — засмеялся Урусов. А вслед за ним, не удержался от смеха и сам подполковник. А там и остальные присоединились, кто в БТРе сидел. Так они и подъехали к медцентру. Под раскаты смеха, гулким эхом выбивающиеся из-под брони.

Утирая слезы, Мезенцев выбрался сквозь люк. С непривычки все еще немного покачивало, но тенденция к восстановлению вестибулярного аппарата наблюдалась.

Через несколько минут, из приземистого здания «Врачебной практики» выбралось два человека и медленно пошли к воротам.

— А знаете, товарищ старший сержант. — удивленно потер переносицу Мезенцев, — сурвареализмус, или как Вы там выразились, продолжается в полной мере. Тот, который впереди идет — мой старинный друг Женя Шутов.

— Так что, — уточнил капитан Сундуков, тоже вылезший из своего БТРа и подошедший поближе, — можно докладывать, что, мол, задача выполнена?

— Пока лучше не стоит. Профессор иногда слишком буквально воспринимает клятву Гиппократа...

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Совет

— В результате рейда уничтожено шесть единиц живой силы противника. Захвачены все продовольственные запасы, находившиеся на продуктовом рынке в Сарваде. Там же аптечный киоск. Плюс склады банды Ахматова. Поселковый семенной фонд возвращен крестьянам. В половинном размере. Скот полностью.

— Добрый ты, Стас!

— Ты бы на их глаза посмотрел, майор! Ну, крестьян этих. Они же с голоду помрут!

— А так у них Ахмадов-младший всё отберет.

— Не, мы еще не уехали, а они уже в горы поползли... Хрен он что получит. Зато я щенков взял!

— Каких щенков?

— У председателя ихнего две суки ощенились. Алабайки! Я как на отца глянул — влюбился! Cантиметров на пять выше обычного в холке! Да еще с кавказской примесью! Красавец! Такой медведя задавит влегкую! Порода будет!

— Ладно, собачник. Еще что?

— На Ахмадовских складах оружие. И боеприпас. Стрелковое, пара пулеметов. Снайперок ящик! И патронов к ним немерено! Где взяли, ума не приложу. Гранат немного. И взрывчатки. С полтонны бензина на брошенной заправке слили. Разноцветного. И пару шишиг прихватили. На трех еле увезли. Я бы туда еще раз сходил. Много чего не влезло. Кроме того, местный МАЗ жратвой битком забили, отогнали до Пасруда и прикопали получше. Его бы сюда перегнать, но водила хороший нужен. Всё. Потерь нет, людских приобретений тоже. Доклад закончил. — Малыш расслабился и привалился к стенке балка.

— Володь, у тебя что?

— Тоже неплохо. Грохнули четверых бандюков, наезжавших на КАМАЗ с солярой. Договорились с водилой и махнули его драндулет с содержимым на бандитскую «Ниву» и их же АКСУ с боекомплектом. «Кардан» счастлив. Укатил домой, в верховья Зеравшана. Если что, там есть союзник.

— Где именно? — спросил Виктор.

— Ленгар.

— Матча... далековато... Да и лучше здесь... Продолжай.

Потап кивнул:

— Бахреддин каким-то юзом умудрился дотащить его драндулет досюда, так что, пятнадцать тонн соляры стоит во дворе. Ну, вы видели. Дальше. Полностью очистили отделение милиции, менты все одно разбежались, единственный сержант там сидел. Теперь нашим будет. Вместе с беременной женой, пятью детьми и кошкой. Предлагаю участковым назначить. — Поняв, что шутка ушла в пустоту, продолжил. — Полностью вывезли местную аптеку. Вместе с аптекарем и внучкой.

— С каким аптекарем? — Руфина Григорьевна, за последние двое суток не проронившая ни слова, оживилась.

— Блин, имя, как у вершины местной!

— Мирали?

— Точно!

— Мальчики, вы даже не поняли, что вы сделали! Мирали Садырзаде! Удивительнейший человек! Один из лучших фармацевтов Таджикистана! Травник прекрасный! И... — начальник лагеря внимательно посмотрела на Потапа, — вы его библиотеку взяли?

— Куда ж мы денемся! Шесть здоровенных сундуков! Грузить замучились.

— Всё. Вы разбирайтесь здесь со своими мужскими игрушками, а я посмотрю, как устроили Мирали! Он уже немолодой человек! Если не найду хорошего места — выгоню кого-нибудь из вас!

— Ради бога, любого!

Руфина Григорьевна, негромко ворча: «ну хоть одно хорошее дело сделали», вышла из балка.

Мужики просмеялись, и Потап продолжил.

— Скупили местный магазинчик. За деньги. Так что, теперь ни рублей, ни сомони, ни баксов. Даже литы сплавили.

— Хозяин что, дурак?

— Не совсем. Сказал, что деньги, может, еще и не обесценятся, а товар точно отберут. Собственно и всё. Никого не обидели, никого не убили. Главное — свои все целы.

— И у нас, в общем, удачно, — произнес Виктор, — погибших похоронили. С аксакалами еще разок поговорили. Даже без Бахруддина обошлись. Акрам был и Али, так что с языком разобрались. На Куликалоны ребята ушли. Альплагерь Артуч будем разбирать и потихонечку таскать сюда. У них там надо охрану организовать. Всех по специальностям переписали, неплохой список вышел. Если хотя бы половина умеет то, что говорит... В общем, завтра начинаем строить новые домики. Делаем ревизию всего, что есть, включая трофеи. И надо решить, где и как перекрыть дорогу...

Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»

Евгений Шутов

— И что скажете, Ваня?

Шутов, как заведенный, ходил из конца в конец кабинета. За последние два дня старлей стал для него чем-то вроде точки опоры в окружающем мире. Особенно после того, как сумел доходчиво объяснить подъехавшим бандитам, что центр им не подчиняется. Причем, объяснить без стрельбы и мордобоя, одними словами.

— Скажу, что нам сделали царское предложение. Снимаются проблемы питания, электроэнергии, обороны. И удивительно вовремя, поступление раненых практически прекратилось, довоенные больные разошлись по домам, конечно, кому есть куда.

— Военным нужны медики, а не мы лично. И оборудование. Вы это понимаете? — профессор остановился и уперся взглядом в Дмитровского, — А кто будет помогать людям в городе?

— Евгений Сергеевич, через неделю максимум, у нас банальнейшим образом кончится продовольствие. Ладно, если учесть уменьшение количества личного состава, то дней через десять. Магазины по округе уже пустые. Власть в городе в руках непонятно кого. И мы, и десантники видели только некоего Сухова. И насколько я помню оперативки, от этого типа лучше быть подальше. Да, десантники не бессребреники. Не могут помочь всем, выбирают тех, кто полезен. Но Вам-то, какая разница? Лечить военных лучше, чем бандитов! Если из-за еды под криминал лечь придется, нормальных людей к нам просто не пропустят!

— Ты думаешь, я этого не понимаю? Но перевезти наше оборудование... Кто его настроит, это же не телевизор... А больные? Мы не станция скорой помощи, у нас совсем нет транспорта! В чем мы повезем лежачих? В этих ваших... «шишигах»?

— Ну, вот и давайте думать, в чем, кого и как везти. А оборудование... Насколько я понимаю, двое настройщиков у Вас есть. И военных не стоит считать совсем уж беспомощными. Да и чем Вам так не нравится ГАЗ-66?

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Георгий Шкляр (Прынц)

— И надо решить, где и как перекрыть дорогу... — закончил Виктор.

— К чему такая спешка? — заинтересовался Потап.

— Перехватили переговоры Бодхани Ахмадова. Это младший брат Ахмета. Он уже в курсе. И обещал отрезать яйца тому, кто убил его брата.

— Интересно... — протянул Олег.

Я непроизвольно бросил на него взгляд. Как строгал своим тесаком какую-то палочку, так и продолжает это занятие. Только луч фонарика на лезвии сверкнул бурым проблеском. И из глаз на мгновенье выглянула Смерть.

Или я схожу с ума понемногу...

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Совет

— Так или иначе, — продолжил Виктор, — нам стоит перекрыть дорогу, чтобы не вмешиваться в местную борьбу за власть. Я не уверен, что мы не совершаем ошибку, но очень не хочется терять людей. Наших людей. Поэтому лучше не воевать.

— Хочешь мира — готовься к войне, — глубокомысленно изрек Огневолк.

— А вот готовиться будем. По полной программе...