Спрашивается, ну что мне дома не сиделось? Еда есть. Питье есть. Погода хорошая. Спать можно в саду. А будет плохая, тоже не страшно — хижина в наличии. Желаешь дикой природы — до ближайшего леса полчаса ходу. И гуляй в своё удовольствие. Нет, захотелось экзотики. И что в результате? Вошел в кабину портала в столичном центре, а вышел... Вот где вышел? На горный курорт, куда собирался, это совершенно не похоже. Потому как отсутствуют горы. Что ни говорите, а горных курортов без гор категорически не бывает. Впрочем, это не главное, лес тоже устроит. Но лес здесь неправильный. Ни одного знакомого дерева. Не претендую на знание всей флоры, но чтобы ни одного знакомого дерева... И сила тяжести здесь явно меньше, чем я привык. Какой вывод? Это не наш мир. Ну ладно, не наш — так не наш, не велика беда, можно и здесь погулять, даже интересно. Вот только портальных кабин не наблюдается. Ни стационарных, ни временных. Ни даже одноразовой рамки. И как вернуться домой? Непонятно.

Что я знаю о порталах? Мало знаю, техника не мой конек. Помню, что вероятность сбоя какая-то совсем маленькая, и есть автоматика, которая отслеживает все перемещения. Значит, сейчас на станциях в Столице и на Курорте все на ушах стоят и меня ищут. И по идее, должны найти. Потерять клиента при переносе — ЧП из ЧП! Землю роют. Но я уже здесь минут десять, а никого нет. Порталы не открываются, сирены тревоги не звучат, и народ в форме транспортных служб по лесу не носится. Что это значит? А значит, что с этой автоматикой не всё в порядке. И вернуться назад в ближайшее время мне не судьба. Ну и ладно. Пока можно погулять по этому миру и посмотреть, что здесь как. Собирался гулять — буду гулять. Всё равно делать особо нечего. Не вешаться же, в самом деле. Дышится здесь неплохо, вполне можно поразвлекаться, пока наши бестолковые техники наладят свою аппаратуру. Когда еще представится возможность погулять по другому миру.

Теперь надо решить, куда идти? Сканирую местность. На север лес простирается до пределов сканирования. То есть часа на два бега. Ауры растительности, всяких мелких зверьков, птиц и ничего более. На запад то же самое. Восток. Похоже, болото. Стая каких-то зверей покрупнее. Но не разумных, не интересно. Юг. Ага, вот тут лучше. Час бега до опушки. А там разумные. Не такие, как я, но разум есть разум, можно порасспросить, что здесь и как. Две группы, обе движутся на восток. Впереди шесть особей, из них у троих ауры послабее и чище. Скорее всего, дети. С ними пять аур животных, видимо ручные, раз идут вместе. Во второй группе все взрослые. Десять разумных и десять зверей. Эти побыстрее, нагонят они первых. Как раз за то время, что я до них доберусь. Даже чуть раньше. А больше ничего интересного и нет. Ну побегу, посмотрю на аборигенов. Интересно же. А спасатели, как пробьют портал, сами меня вызовут. Я их ждать не нанимался...

Лес здесь очень даже приятный. Высокие хвойные деревья, подлеска практически нет. Бежать одно удовольствие. Даже раньше буду, чем думал. Вот, собственно, и опушка. Я выскакиваю из леса и застываю, как вкопанный.

То, что вторая группа нагнала первую, я и так знаю, сканировать на бегу неудобно, но в небольшом объеме — вполне реально. Но аборигены не просто встретились. На лугу в сотне шагов от меня стоит повозка, с тройкой запряженных животных, похожих на наших лошадей, только сильно меньше. Двое аборигенов бегут в мою сторону: женщина, несущая двух совсем маленьких детей и ребенок немного постарше. Двое их соплеменников обороняются от догнавших: десятка мужчин, одетых в одинаковую одежду. И те, и другие на лошадях и размахивают отточенными железными полосками. И это не тренировка и не игра. Несмотря на маленькие размеры местных разумных и их медленные движения, аборигены всерьез пытаются убить друг друга. Разумные убивают разумных! Великий Йохад, куда я попал! И что мне делать? Они убивают существ своего вида!

Пока я стою в остолбенении, схватка заканчивается. Нападающие теряют троих, но справляются с защитниками. Ауры всех пятерых гаснут. Убиты! Оставшаяся семерка бросается за убегающими. Скачущий впереди вскидывает лук, и женщина падает со стрелой в спине. Стрелявший выпускает вторую стрелу. В ребенка! Он хочет убить ребенка!!!

Я выхожу из столбняка. Разум отказывается воспринимать происходящий кошмар, но тело делает всё само. Ускоряюсь до максимума, перепрыгиваю через мальчика, на ходу ловлю летящую в него стрелу и бросаюсь к всадникам. Ссадить их с коней и отобрать острые железки — дело долей секунды, слишком уж они медленные и неуклюжие. Бегу к женщине. Поздно. Ее аура гаснет на глазах. Она выдавливает из себя непонятную мне фразу. И всё, я ничего не успеваю сделать. Мертва.

Мальчик смотрит на меня без ужаса, скорее с удивлением. Должен бояться, слишком непривычно я для него смотрюсь. Но, видимо, предел его страхов на сегодня переполнен. И даже огромный волосатый когтистый дядя в одних шортах не может уже вызвать сильных эмоций.

— Yeti tvoyu mat — произносит он, глядя на меня, и вытащив откуда-то нож длиной в половину своей руки, направляется к бессознательным всадникам.

Что же это за мир, где даже дети готовы хладнокровно убивать. Отбираю у него нож и жестами показываю, чтобы занялся младшими детьми.

— Yeti tvoyu mat — повторяет ребенок, но подчиняется. Хорошо, пусть будет «Йети», раз ему нравится так меня называть. Все равно моё имя ему не выговорить, их речевой аппарат явно слабее нашего.

— Йети — говорю я, показывая себе на грудь и иду к поверженным. Мне нужна информация. Мне нужен их язык. Я хочу знать, куда попал, и что происходит.

Подхожу к первому и привожу его в чувство. Ловлю взгляд. Считывание информации напрямую из мозга — довольно тонкая работа, а здесь совершенно незнакомая раса. Но получается, я всё-таки биолог, хоть и недоучившийся. Информация идет потоком. Страшная информация, ошеломляющая! Это не может быть правдой, разумные существа так себя не ведут! Никогда, ни при каких обстоятельствах! Рывком вытягиваю остатки информации и бросаюсь к другому... к третьему... Какой ужас! Все семеро — убийцы! И не только они! Это мир убийц! Его обитатели, так называемые люди — поголовно убийцы. Все!!! Они убивают друг друга за еду, за одежду, за женщин, за металл, являющийся у них платежным средством, за недостаточно уважительную фразу, за цвет кожи или волос... Они убивают просто так... Они всё время убивают! Как, вообще, могла выжить такая раса? Как она до сих пор не истребила сама себя? Я в шоке.

В шоке? Это мягко сказано. Я схожу с ума, не в состоянии переварить всю глубину их порочности. Не могу понять, что мне делать! Никогда не сталкивался ни с чем подобным. Никто в нашем мире не сталкивался как минимум шесть тысяч лет. Нет, конечно, бывают агрессивные особи и у нас. Но не настолько же. И это единицы. Их лечат. А здесь... Как лечить всю расу? В одиночку! Я даже не врач! Можно ли их, вообще, вылечить? Мальчик, теперь я знаю, что ему шесть лет, и что это примерно соответствует по развитию нашим шести годам, шестилетний мальчик готов хладнокровно прирезать семерых беспомощных людей... Что мне делать?

Эти дети не выживут без меня. Надо, по крайней мере, доставить их до какого-нибудь безопасного места, где о них позаботятся. А что делать с солдатами? Они вернутся в город и расскажут, что произошло. И будет погоня. Мне это не опасно, но дети... Вряд ли я смогу нести троих по лесу быстрее, чем ходят их лошади. Или смогу? По логике их мира я должен убить всех семерых. Меня скручивает от отвращения! Йохад, как такая мысль вообще могла прийти мне в голову! Что же с ними делать?

Я смотрю на солдат и холодею. Какой же я идиот! Разве можно было скачивать информацию с такой скоростью! Нетренированный мозг с достаточно слабыми ментальными характеристиками! Они же сошли с ума. Все семеро. Я сделал семерых разумных неразумными! Чем это лучше убийства? Я преступник, низкая презренная тварь, которую надо лечить в психтюрьме! За такое не может быть прощения! Пытаюсь проанализировать их ауры, тянусь к мозгам... Безнадежно, это необратимо. Я свел их с ума. Чем я лучше их? Убийца в мире убийц...

В голове всплывает последняя фраза умершей женщины. Теперь я ее понимаю: «Спаси детей... Не знаю, бог ты или дьявол, но спаси детей...»

Она права. Пусть я убийца, пусть моим жертвам уже не поможешь, но я еще могу спасти детей. Надо взять себя в руки и перестать дергаться, что сделано — уже не исправишь. Целый мир не переделать в один день. А дети одни не выживут. Даже старший. В лучшем случае умрут от голода. А скорее всего...

Они дети местного правителя, который проиграл войну. Понятие «война» знакомо, но плохо укладывается в голове. Десятки, а то и сотни (иногда даже тысячи!) разумных убивают друг друга ради такой ерунды, как земля или имущество! Но это так. Другой правитель, некий герцог, взял штурмом столичный город. Родители погибли, а десяток верных гвардейцев и кормилица девочек сумели вырваться из захваченного города и увезти детей. Потеряв пятерых. И уничтожить первый отряд погони. Ценой еще трех жизней. Последние спасители погибли у меня на глазах. Не факт, что не будет еще одного отряда. Сканирую местность в нужном направлении. Точно. Еще два десятка конных. Пока далеко, им сюда пару часов добираться.

Встречаться с ними совершенно не хочется. Опасности они не представляют. Люди внешне похожи на нас, примерно те же пропорции. Но самый высокий из них с трудом достает мне до груди. И весом уступает раза в четыре. Скорость движений у них просто смешная. Ментальных способностей нет совсем. Вместо когтей — странные бесполезные пластинки. Зубы — тоже не оружие. Волосы только на голове, тело голое. Терморегуляция на удивительно низком уровне. Климат у них помягче нашего, но им всё равно приходится напяливать на себя кучу теплой одежды. В общем, слабая и неразвитая раса. Может, пока слабая и неразвитая. Но что мне делать, если они нас догонят? Отобрать оружие, отшлепать, как детей, и отправить назад? Вместо двух десятков придет сотня. С сотней я не справлюсь. Хуже. Справлюсь, но придется убивать! Хватит с меня и того, что уже натворил. А потом придет тысяча... Нет, встречаться не стоит.

Надо уходить. Собрать то, что нужно детям для выживания, и придумать, как нести троих и вещи. Веса в них немного, однако ноша неудобная. Но сначала поговорить. Подхожу к детям, сажусь на корточки.

— Тебя зовут Йети? — спрашивает мальчик. Я уже знаю, что он ругался, но зачем менять имя. Пусть будет.

— Да. А тебя? — стараюсь говорить максимально высоким голосом, мой обычный для них — рев зверя.

— Шебур. Мой папа король! И я умею драться мечом. Йети, — он задирает голову и смотрит мне в глаза, — скажи правду, папу убили?

— Не знаю. Эти — киваю на солдат герцога, — думали, что да.

— Откуда им знать! Они никто!

— А как зовут твоих сестренок?

— Мою сестру зовут Ладлиль. Ей уже два года. А маленькая — Тала, дочка няни. Ее тоже надо спасти. Няня была хорошая.

Ладлиль подходит ко мне и вцепляется в волосы на коленке обеими руками.

— Деда, — по слогам произносит она. — Деда плисол. Деда, ты убеш всех плохих? Няня говолила, плидет деда и убет всех плохих.

— Я никого не буду убивать, — говорю я, гладя девочку по голове, — просто никому не дам вас обижать.

— Деда, — улыбается кроха, — деда плисол...

Иду к карете. Детей беру с собой. Мало ли... Так. Главное — еда. Не мне, у меня в лесу нет проблем с едой. А если что, могу и не есть пару-тройку недель. Но детей надо кормить. Люди, вообще, должны есть три раза в день. А дети чаще. Главный вопрос — чем кормить Талу. У человеческих младенцев особая пища. Это нашего можно... Ладно, наших младенцев здесь нет, есть человеческий.

Что имеем? Шебур подсказывает, что есть что и зачем нужно. Успели гвардейцы подготовиться к эвакуации. Или няня была запасливая. Здоровенная корзина со всякой едой. Условно здоровенная, мне хватит на один раз, но детям... Отдельно туесок с бутылочками с соской. Понятно, это для самой мелкой. Интересно, на сколько ей хватит? И чем кормить потом? Сделать бы анализ биохимии... Некогда... Да и не в том я состоянии, для этого надо успокоиться...

Нахожу какой-то сундук. Для людей он тяжеловат, но мне пойдет. Выбрасываю из него тряпки. Вместо них складываю еду. Добавляю пару одеял, пригодятся. Срываю обивку кареты, хорошая ткань, прочная. Когтями режу ее на полосы. Две на лямки к сундуку, две на переноски для детей. В принципе, можно идти. Заставить бы еще погоню повернуть назад...

Подхватываю труп одного из солдат и тащу его к месту гибели женщины. Когтями разрываю труп, так, чтобы скрыть рану от меча. Вспарываю живот, разбрасываю внутренности по окрестностям. Отрываю голову. Перехожу к женщине. Выдергиваю стрелу и маскирую отверстие под рану от когтей. Где-то я тут видел... Ага, вот. Полоска голой глинистой почвы. Оставляю пару отпечатков ног, максимально выпустив когти. Увожу следы в чащу и широким кругом возвращаюсь к карете. Пусть думают, что солдата и женщину убил чудовищный зверь. А детей утащил себе на завтрак. Посмотрим, решатся ли они преследовать демона, от одного вида которого семеро солдат сошли с ума.

Приходиться задержаться и покормить Талу из бутылочки. Заодно и остальных детей кормлю. Одеваюсь: сундук на спину, Талу на левый бок, Ладлиль на правый. Неудобно. Немного поправляю тряпки. Теперь девочки у меня на груди. И нормально закреплены. Беру Шебура...

— Йети, я пойду сам. Я уже большой. — гордость и нежелание быть обузой — это хорошо. Но не вовремя.

— Шебур, ты сможешь обогнать лошадь?

— Нет. Никто не сможет обогнать лошадь.

— Я смогу. За нами гонятся. Я не хочу, чтобы догнали. Садись на сундук, а ноги свесь с моих плеч. И держись руками за волосы на голове. Так мы пойдем гораздо быстрее.

— Ты можешь их всех убить.

— Не могу. Нельзя убивать людей. Они разумные.

— Они плохие. Они...

— Они разумные. И за ними придут другие. Надо уйти от них, а потом подумать, что делать. Куда вас везли гвардейцы?

— К маминому папе. Он король в Арвинте. Герцог не сможет взять Арвинт. Дед ему не даст.

— Вот и пойдем к вашему деду. Сколько туда идти?

— Я не знаю. Няня говорила — два дня.

Сажаю мальчика на сундук. Иду по дороге навстречу преследователям метров двести, потом в месте, где не остается следов, сворачиваю в лес и бегу на восток. К Арвинту.

На бегу пытаюсь привести мысли в порядок и проанализировать ситуацию. Отбросить эмоции не удается, любое воспоминание моих «информаторов» заканчивается убийством. Но по крайней мере, удается их немного обуздать. Информаторы они тоже хреновые. Солдаты — они солдаты и есть. Сколько на планете континентов — не ясно. Моря, вроде, есть, но они их не видели. Та часть континента, что известна солдатам, сплошь сухопутная. Разделена на два десятка крохотных королевств, герцогств и графств. Еще шесть вольных городов. Огромные лесные массивы, свободной земли хоть отбавляй. Тем не менее, все эти микрогосударства постоянно грызутся друг с другом. Полгода назад герцогу Бертайма пришло в голову создать империю. Точнее, полгода назад он начал войну. А пришло, видимо, сильно раньше, война была неплохо подготовлена. И протекает весьма успешно: четыре государства и два вольных города за полгода — совсем не мало. И останавливаться он явно не собирается. Что такое карта эти горе-вояки не знали, направление следующего удара герцога — тем более. Не будет ли следующей жертвой Арвинт — вопрос открытый. Весьма вероятно. Куда я несу детей, не из огня ли в полымя?

На ходу расспрашиваю Шебура. В свои шесть лет он вполне разумен и информирован. Намного лучше своих несостоявшихся убийц. Анализировать пока умеет плохо. Но это могу и я. В Арвинте королем его дед, отец матери. Интересно, у этой расы отслеживаются родственные связи на несколько поколений, причем не только по женской линии. Но с физиологией потом, будет время разобраться. Королевство у деда совсем маленькое, куда меньше, чем было у отца. Мальчик уверен, что дед побьет герцога. Думаю, скорее всего, будет наоборот. Еще неприятный момент — у Шебура теперь есть права на дедов трон. Причем, если я правильно понял, в очереди наследования он совсем не последний. А отношение к потенциальным конкурентам в этом деле совсем не родственное. Не исключено, что ему там и бертаймцев не понадобится. Все-таки, страсть этой расы решать любые вопросы убийством совершенно необъяснима.

А разобраться в этом надо бы. Что я знаю про эту расу? Относительно нас слабая. Относительно других видов этой планеты? Пожалуй, тоже, только за счет разума и держатся. Держались. Сейчас основных хищников почти перебили. Живут лет по пятьдесят или немного меньше. Если раньше не убьют. Очень мало! Выживают за счет размножения, плодовиты страшно. Женщина может иметь до двенадцати детей! Причем, от одного мужчины. Нашла одного партнера — и рожай хоть всю жизнь. Вынашивают всего девять месяцев. При этом какую-то реальную ценность, как член общества, ребенок получает годам к четырнадцати, а полную к двадцати, не раньше. То есть, как у нас. При том, что у нас надо еще суметь забеременеть (второй раз от одного партнера не получится) и почти три года вынашивать каждого ребенка. У них самое сложное — вырастить, у нас — родить.

Что еще знаю? Женщины намного слабее мужчин. Как следствие, доминирование последних. Вкупе с возможностью рожать от единственного партнера это приводит к созданию института «семьи». Крайне интересное образование. Один мужчина, одна женщина и их дети. И могут прилагаться старики-иждивенцы. Если доживут.

Как всё это накладывается на психологию? Естественных врагов извели, при таком размножении неминуемо перенаселение. Перенаселение подразумевает внутривидовую конкуренцию. Вот оно: смерть отдельного индивида для большинства выживших не зло, а благо. Тем паче, короткая жизнь способствует снижению своей ценности. Но слишком большая внутривидовая конкуренция в пределах одной формации — не подарок, так можно всю формацию вырезать. А чтобы сбросить напряжение — нужны дополнительные ресурсы. Брать их особо негде, только у соседей. Заодно в войне и своя численность уменьшится. То есть, война — предохранительный клапан от излишнего перенаселения. А если слишком многих убьют — тоже не страшно, еще нарожают. Правда, детская смертность у такой слабой расы должна быть невероятная, но детская жизнь стоит еще меньше взрослой, а скорость размножения всё перекроет. Зато детская смертность приучает к мысли о естественности ранней смерти. В итоге жизнь совсем не ценится.

При этом во всем, кроме отношения к жизни и смерти, эта раса может от нас и не особо сильно отличаться. Те же гвардейцы могли бы уйти и без детей, или отдать их погоне. Вряд ли за ними кто-то стал бы охотиться. Солдатам нужны были только наследники. Но гвардейцы предпочли погибнуть в безнадежной попытке спасти малышей. Между прочим, свою личную жизнь тут каждый ценит, в отличие от чужих. Хм... А ведь их попытка хоть и безнадежная, а увенчалась успехом. Дети выжили. Пусть и не так, как ожидалось. Вряд ли найдутся желающие их обидеть в моем присутствии... Ладно, отвлекся.

Грубоват, конечно, получился анализ, но на лучший моих знаний не хватит. И про расу знаю недостаточно, и социология у нас предмет факультативный. Тем не менее, это близко к истине, да и не на что больше опереться.

Сейчас надо понять, стоит ли идти в этот самый Арвинт. Хотя больше, вроде, и некуда. И еще есть одна проблемка...

Как пронести детей через город, войти в королевский дворец и пообщаться с их дедом? Будь я человеком — никаких проблем. Но я не человек! С их точки зрения я огромная волосатая обезьяна. Покрытая шерстью. Когтистая и клыкастая. Жуткий зверь. Их ночной кошмар. Если этот кошмар попытается войти в город... Нет, стражники на воротах сопротивляться не будут. Просто разбегутся. Могут попытаться пострелять из луков. Наплевать, стрелы я поймаю. До дворца дойду. А у дворца меня встретит гвардия. И залпы профессиональных лучников и арбалетчиков. Залп поймать малореально. Мою шкуру стрелы не пробьют. Болт, кстати, может. А потом герои-рыцари бросятся на меня в конном строю. Что с ними делать — уже непринципиально. Дети к тому времени будут утыканы стрелами, как ежики.

Попробовать пробраться ночью? Вряд ли там вся охрана дрыхнет на постах. Особенно, когда нашествие на носу. В одиночку еще можно попробовать, но с детьми — точно заметят. А значит, очень похожий вариант.

Пустить вперед Шебура? От городских ворот? Ненадежно. Очень много шансов, что не дойдет. И очень мало, что ему поверят. А если только через площадь? Когда ходят слухи о прорвавшемся чудовище? Могут подстрелить просто на всякий случай. А ночью? Тоже страшновато за пацана...

Нужен помощник из людей. И не кто попало, а такой, которого пустят во дворец, выслушают и не отмахнутся. Только где ж его взять? Имеем этот вариант в виду, хотя...

Что еще нужно? Разобраться в физиологии и в биохимии. Детально разобраться. Чтобы с полпинка понимать, чем детей кормить, чем лечить, а чем ни в коем случае. Первый образец крови я взял у няни, и он очень обнадеживает. Но этого мало. На привале продолжим.

Денег местных я прихватил. Удивительно, как много значат в их мире эти бессмысленные металлические кругляшки. В карете их оказалось удивительно много. Впрочем, это неважно. Потребуется — возьму у кого-нибудь. Хотя в этом мире и над ними и трясутся, как одрина над своим выводком, но мне не откажут. Если просить наедине. Кстати, деньги могут оказаться серьезным аргументом, чтобы убедить деда позаботиться о внуках. А какие еще аргументы? Помощь в войне? Нечем помогать, убивать я не буду. Да и не поможет один даже супербоец против армии. Напугать? На пару дней испугаются. А дальше? Не стоит считать идиотом человека, собравшего достаточно сил, чтобы покорить четыре королевства. Что-нибудь придумает. Можно украсть герцога. Не думаю, что просто, но можно. Предположим, без него армия развалится. Тоже не факт. Но пусть... А что с ним делать. Отдать его врагам? Это то же самое убийство. Сидеть с ним вдвоем в лесу? А потом? Да не хочу я вмешиваться в эти их игры. Противно.

Нечего мне предложить. Придется смотреть по ходу событий. А пока надо остановиться, проверить детей и просканировать местность. А то еще нарвусь на кого-нибудь.

Для привала выбираю полянку у крохотного ручейка. Сгружаю детей. Девочки даже не просыпаются. Шебур немедленно начинает разминаться. Бегает, кувыркается. Сканирую местность. Как чувствовал. Мы здесь не одни. Точнее, не совсем здесь, но в четвертьчасе моего бега в направлении нашего движения дюжина людей. Расположение аур кричит о засаде. По крайней мере, так это делали те, кого я считывал. На севере еще трое и общая аура жилья. Причем, в глухом лесу. Будем пока считать, что лагерь разбойников, затаившихся на дороге. По той же дороге навстречу нам движется одинокий конный. Быстро движется, таким темпом за час до засады доедет. Всё это интересно, но не сильно. Только из общего любопытства. И засаду, и конного мы обойдем легко.

Что сзади? Та группа, что предположительно гонится за детьми, добралась до кареты. И торчит там. Двое смещаются чуть в стороне, похоже, идут по моему ложному следу. Сложно разобрать, всё на пределе сканирования. Посмотрим, что они будут делать дальше.

— Деда! — Ладлиль проснулась.

Подхожу к ней. Девочка видит меня и успокаивается. Зато начинает хныкать Тала. Причины понятны и естественны. Спасибо Шебуру, надоумил меня прихватить кучу чистой тонкой материи. Отрываю кусок и перепеленываю младенца. Ну уж как получилось! Опыта у меня никакого.

— Йети, — говорит Шебур, — давай побратаемся.

— Это как? — спрашиваю я.

— Смешаем нашу кровь и станем как родные братья.

Вот ведь умница! И придумывать ничего не надо. Соглашаюсь. Аккуратно укалываю ему палец когтем. Другим когтем делаю то же со своим пальцем. Прижимаю ранки друг к другу. Всё, обряд совершен. Слизываю кровь мальчика с когтя. Биопсия сделана. Результат меня ошарашивает. Если бы еще...

— Деда! Я тозе так хоцу!

— Золотце, это немножко больно.

— Все лавно хоцу!

Повторяю процедуру с Ладлиль! И с Талой. Тала плачет, когда чувствует укол, но быстро замолкает. Я просто зализал ранку. И ей и Ладлиль. Зато я теперь знаю о их биохимии не меньше, чем о своей. И очень многое в ней меня радует.

Кормим младенца. Потом еще раз сканирую местность. Те, что были у кареты, удаляются обратно. Не решились гоняться по лесу за непонятным зверем. Правильно, не надо за нами гоняться. Впереди всадник приближается к засаде. Со всадником неплохо бы поговорить, он едет со стороны Арвинта. И один... Но не судьба. Минут через двадцать он влетит в засаду и его... Меня подбрасывает, как на прыжковой доске. Его же убьют! За мешочек с деньгами, оружие или лошадь прервут разумную жизнь!

— Шебур! Последи за девочками! Я скоро вернусь...

По лесу лечу ураганом. Притормаживаю в минуте хода от засады и дальше уже двигаюсь потише. Это, действительно, засада. Дюжина мужиков в невообразимом тряпье. Вооружены кто чем. В основном, топорами. Но у двоих мечи, у двоих луки, а один с арбалетом. Как раз он мне и попадается первым. Аккуратно погружаю его в нирвану. Поспи дорогой, к чему тебе бодрствовать? Смещаюсь к лучникам и дважды повторяю процедуру.

В это время и начинаются основные события на дороге. Из-за поворота галопом выметывается всадник, с ног до головы закованный в железо, и едва успевает затормозить перед упавшим деревом. Второе дерево падает позади него. Рыцарь укрощает взметнувшегося на дыбы коня и выхватывает меч. Разбойники, однако, нападать не спешат. Похоже, попавшая в силки птичка им не слишком нравится. Наконец из кустов раздается неуверенный голос:

— Слышь, лыцарь, ты это, кончай мечом вертеть. Не на тебя капкан ставили. Пару золотых нам кинь за работу, и скачи себе на здоровье, ты же спешишь шибко, как я погляжу...

— Золота хочешь? Подойди и возьми, если такой смелый!

Некоторое время стояла тишина, после чего разбойники всей шоблой лезут из кустов. Рыцарь осаживает лошадь назад, то ли прикрывая себе тыл, то ли освобождая место для разгона.

— Может, всё же договоримся? — спрашивает рыжебородый верзила с мечом и в зеленой шапке.

Всё висит на волоске...

Я выпрыгиваю прямо на середину площадки между рыцарем и разбойниками, приземляюсь на все четыре лапы, тут же вскакиваю на ноги и, гулко стуча себя руками по груди, издаю самый жуткий рев, на который только способен. В ответ окончательно деморализованные лесные братья с завидной расторопностью освобождают сцену. Вытаскиваю из кустов свои шорты и, натягивая их, спрашиваю у оторопешего рыцаря:

— Ну чего уставился? Никогда голого йети не видел?

— Я и одетого не видел. — выдавливает рыцарь. Видок у него тот еще. К вполне понятной оторопелости от моего вида надо добавить грязные порубленные доспехи и зазубренный под пилу меч. — Ты, вообще, кто? И зачем?

— Сказал же, йети. Поговорить надо. А они мне мешали. Ты из Арвинта едешь?

— Нет больше Арвинта. — он тяжело вздыхает. — Пал позавчера.

— Бертаймцы? — рыцарь только кивает. — А старый король?

— Погиб. С мечом в руках. Я еду к его зятю...

Вот так вот, Ладлиль... Один у тебя теперь «деда». И тот лохматый... Автоматически нахожу ауру Ладлиль и...

— Он тоже мертв! — ору уже на бегу.- Встретимся на дороге через три мили!

Я говорил, что к засаде я бежал быстро? Вранье! Еле полз. Быстро я бегу назад. Несусь, по воздуху перелетая овраги и буреломы. Кубарем скатываюсь с холмов, и, не тормозя, взлетаю на взгорки. У меня даже начинает сбиваться дыхание. Это невозможно, но факт! В ответ я еще прибавляю скорости и пулей влетаю на поляну, где оставил детей. Вовремя! Огромный черный медведь еще только поднялся на задние лапы и движется на Шебура с угла поляны. Мальчик замер в боевой стойке со своим ножиком в руках, загораживая девочек. В глазах решимость умереть, но не пропустить врага до маленьких.

С разгона в прыжке бью кулаком в челюсть медведю. Тот заваливается назад, я падаю на него, тут же вскакиваю, готовясь к бою. Биться не с кем. Хищник в агонии. Мало того, что я в падении дотянулся когтями до его горла. Он умер раньше. От разрыва сердца. Моё неожиданное появление и атака, падение назад плюс ментальный удар. Бедной животине хватило за глаза.

Из горла чуть не вырывается ликующий рев первобытного охотника, победившего достойного противника. Гашу звук в глотке, не хватает еще раз напугать детей. Иду к ним.

— Ты вовремя. — говорит Шебур. — Я бы с ним не справился

— Деда плисол — вторит ему Ладлиль, — деда убил плохого звеля.

Тала спокойно спит, изредка причмокивая. Вот кому глубоко безразличны все медведи любых миров. Слава Великому Йохаду, они в порядке. Просто удивительная психологическая устойчивость. Осматриваю медведя. Не показалось, он действительно сильно выше меня и тяжелее килограмм на двести. Когти велики. Не втягиваются. Мощные челюсти, длинные клыки. Серьезный противник. Только сердце слабое. И реакция уступает моей, хотя намного быстрее человеческой.

Это ж надо было мне так лопухнуться! Увлекся собственным спектаклем и перестал сканировать местность вокруг детей. А если бы не успел? Минутой позже — и всё! Меня крутит от вероятности не произошедшего.

Повторять ошибку не собираюсь. Что там вокруг? Тишина. Разбойники скучились в своем лагере. Кроме троих, мирно спящих на месте засады. Рыцарь уже на подходе. Минут через пять будет.

— Шебур, пойдем, глянем на одного человека. Посмотришь из кустов, не показываясь. Если ты про него знаешь плохое — сделай мне знак. Умеешь кричать какой-нибудь птицей?

— Я квакать могу.

Мда... с болотом здесь напряженка... хотя...

— Нет, квакать не надо. Просто молча подумай, что дядя плохой. Сильно подумай.

— Деда, не уходи, — говорит Ладлиль.

— Я буду рядом, маленькая. Вот отсюда ты будешь меня видеть.

Сажаю девочку на подходящую кочку и иду к дороге. Ага, вот и старый знакомый. Выхожу на дорогу. Рыцарь тормозит и слезает с коня. Снимает шлем. Видимо, решил считать меня другом. Хорошо.

— Куда ты так помчался? — спрашивает он.

— Юха!!! — маленькая фигурка с радостным воплем выламывается из кустов и повисает на шее у рыцаря. — Это свой, Йети! Это Юха!!!

— Юшман Гвор, десятник гвардии Арвинта, — церемонно представляется рыцарь...

Идем на нашу полянку. Шебур гордо ведет в поводу коня Гвора. Насколько я знаю, боевые кони чужим не подчиняются, так что этому животному мальчик явно знаком. И не просто знаком. А вот Ладлиль на Юшмана не реагирует никак. То есть не ассоциируется он у нее ни с врагом, ни с другом. Тут важнее, что не ассоциируется с врагом. Зато десятник на детей отреагировал очень рьяно.

— Принцесса Ладлиль тоже жива! Какое счастье! — про гибель отца и падение своей столицы Шебур ему уже рассказал, так же, как и про своё чудесное спасение. — Йети, моя благодарность Вам не имеет границ! О, и маленькая Такали здесь! А Анна, ее мать?

— Увы.

— Жаль... Очень жаль...

Надо так понимать, что Такали — полное имя Талы. Кстати, о Тале, надо её... Рыцарь некоторое время смотрит на мои мучения с пеленанием, потом отбирает младенца и справляется с проблемой одним движением. Слава Великому Йохаду! Одной заботой меньше. Достаю наши запасы. Шебур и Юшман набрасываются на еду. Ладлиль ест немного и очень аккуратно. Кормить с ложечки ее не приходится, вполне самостоятельный ребенок.

Изучаю взятую у десятника карту. Впрочем, тут достаточного одного взгляда, мастерство картографии в этом мире еще на начальном уровне.

Потому приступаю к разделке медведя. Унести его целиком представляется проблематичным, а бросать столько хорошего мяса не позволяет природная жадность. Да и шкура может пригодиться.

Параллельно пытаюсь расспрашивать воина и осмысливать получаемую от него информацию. Итак: он считает, что всё началось полгода назад, когда Бертаймский герцог начал войну. По моему глубокому убеждению, корни надо искать намного раньше. И, скорее всего, не в Бертайме. Иначе получается бред.

Достаточно слабое и бедное герцогство ни с того ни с сего бросается на более сильных соседей и крушит их, как желторотых птенчиков. За полгода захватывается семь, если не восемь, государств. Это выпотрошенные мной наемники знали про четыре. Карта говорит совсем другое. Плюс вольные города, которые тоже достаточно зубасты. Население аннексированных территорий практически полностью вырезается за исключением всегда покорных крестьян. То есть, пополнения армии Бертайма за счет жителей захваченных королевств нет. Потери восполнять неоткуда. Как бы ни были подготовлены у герцога бойцы, за полгода такой войны их должны были перебить всех. Ан нет, сейчас он успешно смёл сразу два королевства. Про экономику и говорить нечего, герцогство уже должно было умереть от голода. Тем более, что начал он своё наступление в самое неподходящее, с этой точки зрения, время: весной, когда и свои запасы съедены, и захватывать особо нечего.

Но про то, что происходило в Бертайме до начала видимой экспансии, Юшман почти не говорит. Мало того, что толком не знает, так еще и не считает относящимся к делу. Чтобы что-то понять, нужен более информированный источник.

По текущим событиям информации больше. Бертайм почти самое южное государство в этой части континента. Видимо, они решили стать самым южным и за пару недель прихлопнули мелкое графство, формально — собственного вассала. Потом двинулись на запад. Разобрались уже с собственным сюзереном и повернули на север. Втянулись в войну с Гармонтом, одним из сильнейших королевств в округе. Гармонт пал месяц назад. Как я понимаю, продержался так долго в основном благодаря приличным размерам. И практически сразу напали на Шебур. Оказывается мальчик — тезка королевства, оба названы в честь первого короля. Вот только теперь выясняется, что одновременно бертаймцы разделались с самым серьезным из местных противников, прецепторией Ноухвельт. И сходу еще и с Арвинтом. Первые беженцы из Ноухвельта появились в Арвинте неделю назад. А позавчера уже пала столица. Получается, что герцогские войска идут двумя потоками. И что из двух государств между Бертаймом и Ноухвельтом хотя бы одно, да захвачено. А скорее всего, оба. И еще два вольных города уже совсем не вольные...

Юшман закончил с едой и тоже занимается обработкой мяса. А заодно расспросами. Вполне его понимаю, у него ко мне вопросов должно быть больше, чем у меня к нему. Не считаю нужным что-либо скрывать, в результате чего понимает он не больше половины. Да и ту как-то своеобразно.

— Погоди, Йети, если ты из дальних стран, откуда ты знаешь про Гармонт?

— Из памяти наемников.

— Значит, ты можешь считать память у любого человека?

— Могу.

— Надо поймать кого-нибудь из бертаймских рыцарей и узнать у него их планы.

— Он сойдет с ума.

— И что? У тебя же обет только не убивать. А мало ли кто сошел с ума.

— Юшман, зачем тебе их планы?

— То есть?

— Я тебе сам их скажу. Бертаймцы пойдут на восток и на запад. Так же, двумя армиями.

— Ты прочитал их мысли?

— Нет, немного подумал. На юге они уже всё захватили. А на севере нет ничего, кроме лесов.

— Хорошо, согласен. — Смотрит на меня с уважением. Хотя ему неизвестно само понятие логического анализа, но идею он, кажется, уловил. Попробуем закрепить успех.

— А вот куда идти нам, чтобы спасти детей, это надо подумать.

— Если бертаймцы пойдут на восток и запад... — морщит лоб, непривычное занятие, явно хотел предложить поход к какому-нибудь родственнику-королю, где можно будет только глянуть на еще дымящиеся развалины, но решил пошевелить извилинами. — Значит нам на север. И искать там укрытие. Или строить.

— А уже потом думать, что делать с Бертаймом и его нашествием. — заканчиваю я мысль. — Месть не убежит. А у нас трое детей на руках.

— Пятеро — говорит он.

Теперь мой черед удивляться. Сканирую местность. На два часа моего бега в округе никого. Даже разбойники оперативно куда-то смылись.

— Почему пятеро?

— Моя сестра за день до падения города увела наследника. Двоюродного брата Шеби. Это был единственный шанс. Кто обратит внимание на двух беспризорников... Принцу четыре года, Арте — восемь.

— И где их искать?

— Не знаю. Они должны были идти по этой дороге.

Резко давлю в себе желание еще раз просканировать дорогу. Вместо этого начинаю считать. Три дня. С какой скоростью может идти четырехлетний человеческий ребенок? Пять миль в день? Десять? Не знаю. Скорее пять. Проблема больше психологическая, чем физиологическая. То есть за три дня дети отошли от города на пару часов хорошей скачки на лошади.

— Юшман, ты когда выехал?

— Позавчера к вечеру. Когда нас осталось полтора десятка, решили прорываться. Прорвался один.

— И куда ты летел?

— В Шебур.

— Зачем?

— Предупредить.

— Мда... А дети?

— Я их должен был догнать по дороге...

— Как по-твоему, сколько они могли пройти?

До него начинает доходить.

— Они еще рядом с городом!

— Угу. И быстро их не найти. Сейчас делаем так: упаковываемся и до вечера идем на север. Там ты остаешься коптить мясо и охранять детей. А я попробую найти твою сестру. Вот только как я их узнаю?..

— Считай мою память!

— Чтобы ты сошел с ума?

— Не сойду, я крепкий!

«Крепкий»... А если сойдет? Как не хочется рисковать. Но, честно говоря, не вижу выхода. Не зная даже внешнего вида детей, мне их не найти. Еще лучше — ауру знать. А ему соваться в окрестности столицы — смерть. Да и найти — только полдела. Еще уйти надо.

— Ладно, подумаю. Дай мне каплю своей крови.

Он бледнеет:

— Зачем?

Всё-таки одно дело видеть страшного зверя-демона, и даже с ним разговаривать, а другое — его не бояться. На кровь у них тут завязано немало всяких обрядов и табу.

— Для химического анализа. Должен же я понять, как оставить тебя в уме.

— Юха, это не страшно! Мы уже побратались! — Неугомонный Шебур уже здесь.

Юшман протягивает мне руку. Внешне уже спокоен, но пальцы дрожат. Ладно, дело сделано. Осталось только анализировать. И рассчитывать дозы и весь процесс...

В процессе сборов возникает проблема. Все наши вещи и дети прекрасно помещаются на лошадь. Если вести ее в поводу, она пройдет по этому лесу достаточно легко. Можно туда же догрузить медвежью шкуру. Но Юшману по-любому придется идти пешком. А это медленно. Еще есть мясо. Не меньше двух сотен килограмм. Со скоростью человека я их, конечно, утащу, но это будет тяжко. И сканировать местность с таким грузом не смогу.

Приходит мысль сбегать два раза. Сто килограмм не нагрузка. Три часа человеческого хода — это минут сорок моего бега со стольником за спиной. За два часа перетащу всё мясо на место, заодно найду это самое место, где можно нормально устроиться. И еще час, чтобы вернуться к Юшману с детьми и вывести их в точку. Чтобы местные звери не поели оставленное мясо можно ментально шугнуть всё живое в радиусе пары километров... Нет, не пойдет. Шебуру и Юшману я еще как-то смогу это объяснить, а девочки испугаются. А если выпустить их вперед на полчаса? Да, так может получиться. Времени хватит.

Объясняю план десятнику и мальчику. Оба не против. Но возмущается Ладлиль:

— Деда, не уходи! Деда, стласно!

Приходится проводить их, пока девочка засыпает.

Выжидаю, пока они достаточно удалятся, и шарашу по кругу силой мысли. Стою, наблюдая, как разбегаются ауры мелких зверьков. Нагрузились, побежали. Через сорок минут, как по заказу, отличный ручей. И лес подходящий. Микрополянка для костра, пара разлапистых деревьев, под которыми можно сделать шалаши. Сбрасываю груз и, первым делом, сканирую местность: по второму разу я так не ошибусь! Всё в порядке: мои подопечные направление не потеряли, и к ним никто не подкрадывается. Остальной лес тоже пуст. Стоп! Не пуст. В получасе от меня на севере жильё. Сейчас там никого. Но остаточные следы людей сильны. Первая мысль перетащить всех туда. Отбрасываю. Во-первых, мои полчаса для Юшмана с детьми — два. Во-вторых, хозяева могут вернуться в моё отсутствие. А кто они, я не знаю. Могут обидеть детей. Даже убить. Или Юшман их убьет. По-любому плохо. А еще плохо, что они могут дойти и досюда. И тоже в моё отсутствие.

Что же делать? А ничего, действовать по старому плану. Разгоняю живность и возвращаюсь за второй партией мяса. Опять сканирую местность. Всё спокойно. Переношу оставшийся груз и бегу к каравану. Как раз просыпается Ладлиль.

— Деда!

— Здесь я, здесь! — беру малышку на руки. Она тут же засыпает.

Не спеша доходим до места. По пути рассказываю Юшману про жильё. Он думает, что это охотничья избушка, но не уверен, этих мест не знает.

У ручейка по-прежнему тихо. Устраиваемся. Пока люди едят, бегу к жилью. Увиденное немного успокаивает: здесь бывает только один человек. Женщина. И с неделю не появлялась. А раз ее нет на дальности сканирования, ночью ждать в гости к нам не стоит.

Возвращаюсь. Дети уже спят. Юшман точит свой меч. Ждет меня. Подхожу, сажусь рядом.

— Сейчас пойдешь? — спрашивает он.

— Ты не передумал насчет сканирования?

— Ты точно найдешь их?

— Если будет образ и они живы — должен. Без образа — мало шансов. Может, ты сможешь их нарисовать?

— Я не художник. Обещай мне, что спасешь их, и лезь ко мне в голову.

— Обещаю, что сделаю всё, что смогу. Даже, если мне придется убивать.

— Этого достаточно. Начинай.

Он думает, что мне легче, чем ему. Не знаю. Он жертвует собой, я лишен такой возможности. Я должен жертвовать им. Можно ли разменивать одну жизнь на две? Свою можно. А чужую? Не знаю. Эта задача не имеет решения. Но сейчас решается не она. И решаю не я. Юшман уже решил.

— Не спеши. Сначала выпей это, — протягиваю ему кружку.

— Что это?

— Специальное зелье. Поможет твоему мозгу расслабиться. С ним у тебя больше шансов не сойти с ума.

Истинный состав я ему не сообщаю. Зачем? Он выпивает залпом.

— Похоже на кровь.

— Вязкая. И я подсолил для вкуса. Расслабься и смотри мне в глаза.

Считываю очень осторожно, стараясь не лезть глубоко, но как это возможно? Мой напиток укрепит не только его мозг. Улучшится весь организм. Заживут раны, если они есть. Нальются дополнительной силой мышцы. Улучшится реакция. Но вот спасет ли это его от безумия? Нежно перебираю образы в памяти. Лес, конь в поводу, на коне Шебур... Ладлиль и Такали на мирной полянке, живые... Мальчик бегущий от кустов с криком «Юха!»... Страшный зверь, с ревом кидающийся на разбойников... Падающее дерево... Улетающая под копыта коня ночная дорога... Меч, рубящий перекошенное лицо... Старик, падающий со стрелой в груди... Тот же старик срубает мечом чью-то руку... Горящие стены замка... Копьё, входящее в разинутый рот... Лезущие на стену люди в мохнатых шапках... Тучи летящих стрел...

Спокойнее, без эмоций, нежнее, нежнее. Сдерживаюсь с трудом, слишком много убийств. Но надо быть спокойным. Надо быть точным. Иначе убью уже я. Вот оно! ...Стройная маленькая девочка с тонкими чертами лица поворачивается и уходит, уводя за руку умилительного карапуза. Оба в обносках... Великий Йохад! Невероятно!!!

Аккуратно выхожу из памяти Юшмана. Как он? Вроде нормально. Касаюсь его руки. Десятник вздрагивает. Открывает рот, опять закрывает...

— Уже?

— Да. — улыбаюсь я. — У нас получилось. Даже лучше, чем надеялись. Ты здоров, а у меня есть образы детей. Да что образы, у меня есть аура твоей сестренки! Ты видишь то, что не видят другие люди, Юшман. Просто не отдаешь себе в этом отчета.

— А чем страшна эта... абура?

— Ничем. Наоборот. Теперь мне достаточно оказаться в сорока милях от твоей сестры, и я ее уже не потеряю. Я пошел. А ты сторожи детей...

Ночью здесь жизнь замирает. Нет, конечно, не вся. Бегают в темноте ночные зверьки, кто-то на кого-то охотится, скользят в вышине какие-то птицы... Но разумная жизнь замирает. Глаза людей плохо приспособлены к темноте, поэтому в такое время они, в основном, спят. Они, вообще, много этим занимаются, не менее трети своих суток. Потому я не слишком полагаюсь на Юшмана в эту ночь. Слишком мало он отдыхал в последнее время. От зверей я подстраховался: наставил собственных меток вокруг лагеря. Думаю, этот запах отпугнет любого хищника. А вот от людей... Но их в радиусе моего сканирования не было. Это около сорока миль. Предельный человеческий дневной переход. А к следующей ночи я должен вернуться...

До Арвинта миль сто, часов пять бежать. В целом мне темнота не помеха, но всё же по лесу лучше не лететь сломя голову. Если только на дорогу выйти, тогда можно пойти быстрее. Смысл в серьезном сканировании появится часа через три, не раньше, но дорогу миль на двадцать можно контролировать и на бегу. Так и делаю. Срезая угол за час с небольшим выскакиваю на дорогу и бегу по ней. Пара часов спокойного движения. Потом попадается встречный отряд, человек десять конных. Засекаю их вовремя и обегаю лесом, ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Еще час бега я понимаю, что переоценил свои силы: появляется первая деревня, и я останавливаюсь для сканирования. Емурлук!!! Вот этого я не учел.

Арвинт милях в двадцати. Просто муравейник аур! С этого расстояния выделить одну конкретную совершенно невозможно. Если дети оттуда не выбрались — будут проблемы. Между мной и городом четыре деревни. Аур поменьше, но тоже много. У нас в столице живет меньше народа, чем в местных селах. Каждое придется прощупывать очень внимательно. Изучаю первое. Искомой ауры нет. Схожу с дороги, обегаю деревню по кругу. Что у нас со следующей? Аналогично. Между поселками тоже пусто. Обхожу сразу две деревни и оказываюсь между двумя оставшимися неисследованными. Ненадолго. Щупаю обе. Увы, и здесь девочки нет. Значит, Арта в столице. Или перепутала дорогу? Судя по отзывам брата — не должна, но кто знает, как у нее там сложилось...

Лесом подбираюсь к городу, до него теперь метров пятьсот. Стены сожжены, ворота разбиты, стражников нет. Но бертаймцы всё же патрулируют местность. Ауры большинства из них несколько отличаются от всех, что я встречал здесь раньше. Безусловно, люди, но другой породы. Примерно так же у нас отличаются ауры выходцев с других материков. Странно, насколько я понял во всех местных государствах живет один народ... И нападавшие на карету Шебура были из него. А здесь... Ладно, запомним... Сканирую окраину. Условно окраину, более-менее прилично различается до центра.

Интересно, город захвачен, жители либо убиты, либо разбежались. А здесь жизнь кипит. Или не разбежались? Почему? Хотя я слишком плохо еще знаю местную психологию, может они и правы. А вот почему большинство не спит? Больше всего народа в центре. И суеты тоже. Но тут понятно, там бертаймцы, штаб оккупационной армии, казармы и тому подобное. Но и на окраине движения не слишком мало. И это не захватчики. Местные. На попытку организации мятежа не похоже, никаких крупных скоплений или целенаправленного движения к нужным точкам. Просто некое бурление, вполне нормальное для такого скопления живых существ. Но не ночью у дневной расы. Тем более, освещения на окраине почти нет.

Очень внимательно прощупываю дом за домом. Девочку не вижу. Потихоньку теряю надежду. Они могли выбраться по другой дороге. Могли спрятаться с противоположной стороны города. Могли и погибнуть. Где и как их искать дальше... Стоп! Возвращаюсь к только что обработанному дому. Еще раз. Люди расположены на четырех ярусах. Четыре этажа? Вряд ли. Верхние двое — пост охраны на крыше или чердаке. Следующий ярус — верхний этаж. Шесть человек, четверо спят — подстраховка караула и сменщики? Возможно. Еще ниже, на уровне поверхности, человек двадцать, ауры со странным оттенком... вытаскиваю воспоминания солдат... да они напились алкоголем. И продолжают этим заниматься. Вокруг, видимо во дворе, еще четверо. И десяток животных... ага, надо понимать тех, что они называют «собаками». Весьма агрессивные особи. Но неопасные. Хотя... мне не опасные. А людям...

А вот ниже... Ниже земли — значит подвал, стены каменные, довольно толстые, раз экранируют сканирование. Ауры различаются плохо. Но их три, они детские и одна очень похожа... Перехожу на максимально узкий канал. Точно! Арта! Нашел! Скорее всего, с ней принц. А третий ребенок? Ладно, это сейчас не главное.

Дожидаюсь, когда патрули бертаймцев не могут меня видеть, и пересекаю открытое пространство. Прячусь в тени высокого забора и аккуратно перемещаюсь вдоль него в нужном направлении. Высокий... это для них он высокий, а мне приходится пригибаться... И свет местной луны сейчас категорически не нужен. Как по заказу ночное светило скрывается за тучкой. Прежде, чем оно вернется, успеваю проскочить два квартала и спрятаться в узком проулке. По нему крадусь, как к гнезду годоблей. Эх, поохотиться на них мне, видимо, придется не скоро, в этом мире их точно нет. А поскольку я здесь уже почти сутки, а спасатели не торопятся... Да, вот бы сейчас сюда отделение нашей спасслужбы... Войну эту минут за тридцать остановили бы...

Отвлекаюсь, а я уже почти у цели. До нужного дома метров пятьдесят. Слышно, как цокают когти собак по булыжникам двора. Сканирую дом. Всё без изменений. Пожалуй, пора действовать. Надо еще до рассвета выбраться из города...

В доме и дворе больше тридцати человек. И десять собак. Считать этих людей друзьями нет никаких оснований, друзья бы не стали держать детей в подвале. Или нет? Например, спрятали от бертаймцев? Сомнительно, при обыске подвал — ненадежное укрытие. А сил для сопротивления захватчикам на подворье мало. Вот чтобы возбудить подозрения — достаточно. С какой радости такая толпа будет собираться в не слишком большом доме? Если бы детей прятали, для охраны за глаза человек пять. Нет, не друзья. Хотя понять, кто это, не могу. Никаких аналогий в имеющихся у меня знаниях не прослеживается. Это плохо, нельзя с уверенностью сказать, как они отреагируют на мои действия. Придется опираться на их животные инстинкты, так надежней.

Еще раз проверяю соседние улицы. Везде тихо. К сожалению, не везде пусто, и какой-то части совершенно невинных жителей Арвинта этой ночью не избежать негативных впечатлений. Но тут уж ничего не поделать, альтернатива для меня совершенно неприемлема.

Напрягаюсь и наношу ментальный удар. Направляю его вдоль земли с расширением вверх. Зона поражения — конус, положенный на бок. Широкий конус, чтобы захватило весь двор. При такой ширине дальность невелика, но это и хорошо, переполошить полгорода не в моих интересах. Загонный удар тем и хорош, что пугает зверя, но не достает до напарника в засаде. Причем, пугает качественно, ходят легенды, что когда-то так отпугивали даже емурлуков. Сомнительно. Но мои жертвы не емурлуки...

Ворота на подворье одни, с противоположной стороны от меня. Их, кажется, даже не успели открыть. Волна охваченных паникой человеческих и собачьих тел просто сносит их вместе с приличным куском забора. Мда... мне казалось, что забор здесь покрепче... На всякий случай не опираюсь на него, перепрыгивая во двор. В доме и вокруг никого. Заскакиваю в дом... Заскакиваю? Еле протискиваюсь через дверной проем. Явно не под мои габариты сделано. Дверь в подвал долго искать не приходится. А вот теперь самое сложное.

Тихонько открываю крышку и самым нежным голосом, на который способен, зову:

— Арта!

Тишина. Дети не спят, это отлично видно по аурам. Но молчат: похоже, напуганы. Мой удар их зацепить не мог, но, видимо, им пришлось пережить немало.

— Арта, я пришел за вами от Юшмана.

— Кто ты? — раздается неуверенный голос.

— Йети. Друг Юшмана Гвора. И кровный брат принца Шебура.

— Чем докажешь? — девочка явно не торопится доверять незнакомцу.

— Ладлиль Шебурская зовет меня «деда». — Не самый логичный аргумент. Но детский ум верит ему куда больше, чем любой логике.

Дети внизу еле слышно шушукаются. Я разбираю: «первым пойду я, у меня заточка, если что — зарежу». Говорит мальчишка и явно не четырех лет. Тот самый третий. Опять раздается голосок Арты:

— Ты можешь достать нас отсюда?

— Сейчас.

На самом деле проблема. В дырку я не пролезу. Никакой лестницы не видно. Как собирались доставать детей хозяева непонятно. Разбираться некогда, убегающие шумели не слабо, в любой момент может заявиться бертаймский патруль. Наклоняюсь над люком, оцениваю расстояние и рост детей.

— Слышишь, герой с заточкой. Не получится тебя первым. Надо поднять принца к тебе на плечи, чтобы я мог до него дотянуться. И постарайтесь не пугаться, когда меня увидите. Я страшный только с вида.

— Сейчас.

Вдвоем они поднимают карапуза. Высоко поднимают. Подхватываю его под мышки и вытаскиваю наружу. Дальше легче, захватить оставшихся за поднятые вверх руки не составляет сложности.

Разглядываю детей, одновременно изготавливая из занавесок сбрую для переноски. Девочка и принц такие же, как в памяти десятника. И мальчишка, ровесник Арты. Гибкий, худой, я бы даже сказал — поджарый. Явно не книжки читал всю свою короткую жизнь. Уже успел запалить светильник и теперь с интересом рассматривает меня. Без малейшего страха, скорее с удивлением. Арта тоже не выглядит слишком испуганной. А арвинтский принц, вообще, с разочарованием произносит:

— И никакой ты не страшный. Ты добрый!

Я не успеваю ответить. Инициативу в свои руки берет старший пацан:

— Что ты сделал с Урланом и его людьми?

— Напугал маленько. Тебя зовут как?

— Тикша. Собак тоже напугал? — он внимательно осматривает двор из дверного проема.

— Тоже. У тебя какие планы, Тикша. Мы уходим из города.

— С собой возьмете? — спрашивает он. — Я не хочу встречаться с Темным, после того, как его ТАК напугали.

— Возьмем. Если будешь слушаться.

— Заметано! Далеко уйдем?

— Сегодня — миль за сто.

Тикша присвистывает.

— Не слАбо! Там меня Урлан точно не достанет. И на чем мы поедем с такой скоростью? Чего-то я лошадей не вижу.

— На мне. Лошади там не пройдут.

— Ты нас всех потащишь? Не фигово! Только из города так не выбраться. Засекут. Не бертаймцы, так люди гильдии. Есть другой путь.

В памяти всплывает выуженная из мозгов Юшмана поговорка: «устами младенца глаголет истина». Мальчик, конечно, не представляет на что я способен, зато знает обстановку в городе. Не послушать его — глупость. А вот если он готовит нам неприятности, то мои, неизвестные ему, возможности придутся очень кстати.

— Подземный ход? А размеры?

— Ты пройдешь. Даже со Стожаром на плечах. — Стожаром, надо думать, зовут принца. — Там повозка проходит. Темный этим путем контрабанду возит в город.

— Ему можно верить, — вмешивается Арта.

— Замётано, — использую словечко парнишки, — веди.

Вслед за ним идем в заднюю комнату дома. Тикша шерудит рукой у подоконника, и задняя стенка уезжает в сторону. Вниз уходит широкий пандус. Спускаемся по нему. Пацан зажигает факел и закрывает проход. Минут через двадцать ход начинает подниматься, и наш проводник делает движение к стене. Останавливаю его и щупаю местность наверху. Всё чисто, людей нет.

— Можно, — киваю Тикше. Тот несколько мгновений смотрит на меня недоверчиво, потом сообщает, что главарь именно здесь всегда заставлял тушить свет и ждать его разрешения. Понятно, осматривался, из какого-то тайного лаза. Но мне-то это не нужно. Повторяю:

— Можно.

Паренек, пожав плечами, нажимает на неприметный выступ стены. Открывается проход, и мы выходим в глубокий овраг. Кусок склона бесшумно встает на место. Вот тебе и недоразвитая раса! Механика в этом проходе очень даже серьезная!

Сразу сканирую окрестности. Ориентируюсь. Ход, конечно, шел не в нужном нам направлении, но две мили под углом — не крюк. Направление движения мне понятно. Одеваю сбрую, усаживаю младшего на грудь, а старших на спину. Не сказать, чтобы им там слишком удобно, но не так уж и плохо, места достаточно. Бегу не быстро, выбирая прогалы и поляны, чтобы детей не хлестало ветками. За час до рассвета пробегаю десятка полтора миль. Даю детям десять минут отдохнуть и опять сажаю их на себя. По свету бегу быстрее. Даже быстрее, чем бежал в город, но эта разница съедается ежечасными привалами. К полянке, где я оставил своих, добегаю за пять с небольшим часов. На первый взгляд, там всё в порядке. На второй взгляд — тоже. Но что-то не дает мне покоя. Что-то не так. Только что? Чужих поблизости не наблюдается. Это я знал и так, движение движением, а следить за местностью не забывал. Юшман спит, Шебур сидит у костра и внимательно смотрит по сторонам. Дежурит. Ладлиль тормошит брата, одновременно жуя какую-то сладость. Увидев меня, бросает лакомство и, радостно смеясь, бежит навстречу:

— Деда плисол! Деда!

Глажу ее по голове, но ощущение неправильности не проходит. В чем же дело. Маленькая Такали спит, похныкивая... Такали! Тала!! Ее аура гораздо тусклее, чем была. И тускнеет прямо на глазах. Бросаюсь к младенцу. Видно, что за ней ухаживали: бутылочка рядом, практически пустая, пеленки сухие. В чем дело?

Подходит разбуженный Артой Юшман.

— Спасибо.

— Не за что. Что с Талой?

— А что с ней?

— Она умирает. — колю когтем детский пальчик и слизываю капельку крови. Прямо на глазах у всех, пусть думают, что хотят, сейчас не до суеверий. Сравниваю результат анализа с предыдущим. Изменения явные, содержание целого ряда веществ сильно понижено. — Ей чего-то не хватает. Только чего именно?

От того, что знаю химические формулы нужных веществ, легче не становится. Перебираю в памяти всё, что мне известно о человеческих детях. Не понимаю, в чем дело. Не понимаю...

— Ей надо маму поесть, — говорит Арта.

Поесть маму... Поесть маму... Зачем ребенку есть свою маму? Великий Йохад! Она имеет в виду материнское молоко! Они вскармливают детей своим молоком! А все эти бутылочки — только добавки.

Мы тоже вскармливаем детей своим молоком. Но наш ребенок дней с трех (дней, не месяцев!) легко может прожить и без него, есть куча заменителей, позволяющих младенцу выжить. Природных, легко доставаемых в любых условиях. В худшем случае, будет немного медленнее развиваться. Но люди — слабая раса, их детям нужно особое питание. И чем младше ребенок, тем нужнее именно оно. А Тале от силы пара месяцев.

Наверное, люди умеют подбирать замену материнскому молоку. В жизни бывают всякие случаи, от всевозможных патологий, до смерти матери. Должны же они как-то выкручиваться, чтобы не терять каждый раз ребенка...

Но в этот раз детей увозили в спешке, и мать была рядом. У нее еда для девочки всегда с собой. О варианте смерти, естественно, не думала. А сейчас у нас нет ничего, что может заменить это самое молоко.

С ураганной скоростью провожу анализ содержимого всех бутылочек. Не то! Всё не то! Безусловно, какие-то вещества, входящие в состав материнского молока там есть, но именно тех, которые нужны — нет! Еще счастье, что мы решили кормить Талу из всех бутылочек по очереди, она получила хотя бы часть нужных веществ.

Но где взять остальное? Найти кормящую мать?

— Юшман, ей нужно материнское молоко! Что может его заменить? — воин только пожимает плечами.

Сканирую местность. Никаких людей ближе часа бега. Особенно женщин. Животные? Опять сканирую. Впустую, сезон кормления у зверей уже прошел. Или не начинался. Да и зверей в округе не так много, сам вчера распугивал.

Что делать?.. Емурлук!.. Что делать???

Вспоминаю, что видел в избушке. Нет, тоже ничего. Еще раз сканирую избушку и всё вокруг. Пусто!!! Ловлю себя на том, что близок к панике. Так! Успокоиться и думать. Нерешаемых задач не бывает. Надо только понять, как их решать. Что имеем? Кучу разнообразных запасов еды. Всё не то, но хоть что-то можно использовать? Перебираю, всё практически бесполезно. Копченое медвежье мясо. Скорее полукопченое-полувяленое, обработка была своеобразной и еще не закончена. Слишком грубая еда, не усвоит. Деревья и прочие растения. Можно даже не пробовать, растительный белок не поможет. Животный нужен. Люди... Конь... Эх, Юшман, чего бы тебе не ездить на жеребой кобыле... Но увы... Нет, конь не помощник.

Что еще... Как-то укрепить организм и дотянуть до ближайшей деревни? Четыре часа бега. Выдержит Тали? Аура слабеет на глазах. Как укрепить организм... Укрепить организм... Идиот! Я же делал это с Юшманом совсем недавно! Нет, то что давал Юшману не пойдет, будут побочные эффекты, но решение близко, очень близко!

Лихорадочно перебираю в голове формулы, я же учил это совсем недавно, в прошлом цикле. А если так? Кажется... Есть!

С диким ревом делаю сальто в воздухе. Есть!!!

Кроме коня, никто не пугается. Только маленькая Ладлиль широко улыбается и выдает:

— Деда плидумал. Деда холосый.

Прости, маленькая, сейчас не до тебя.

— Юшман, кружку! Арта, вымой бутылочку! Шебур, где твой нож! Тикша, пояс! Быстрее!

Перехватываю руку выше локтя поясом. Сойдет за жгут. Беру у Шебура нож и одним движением срезаю с внутренней стороны предплечья шерсть вместе с кожей. Когти — это хорошо, но большую площадь ножом удобнее. Емурлук, больно! Ничего, потерплю. А вот дальше когтями. Нахожу лучевую артерию, вытаскиваю ее наружу, подрубаю и направляю поток крови в подставленную Юшманом кружку. Вот теперь, действительно, больно! Неважно. Важно, чтобы артериальная кровь не смешивалась с капиллярной и, особенно, с венозной.

— Жгут снимите... — хриплю, говорить нормально не выходит, — пояс с руки.

Тикша реагирует быстрее всех, пояс летит на землю, а кровь хлещет в кружку мощной струей. Всё, кружка полна. Командую, Тикша накладывает жгут обратно. Юшман и Арта переливают кровь в бутылочку, пока я пытаюсь зарастить рану на сосуде. Атра подходит к младенцу и в нерешительности останавливается. Всё-таки, кровь для них — субстанция полумистическая. Приходится подтолкнуть.

— Корми, это единственный шанс!

Арта решается. Тала неохотно, словно из последних сил, делает глоток и жадно вцепляется в соску. Сосет с тихим остервенением, сбиваясь с ритма, захлебываясь, но дело сделано. Аура на глазах оживает, наливается красками. Спасли! Спасли!!!

Артерия, наконец, зарастает, по крайней мере, кровь перестает сочиться. Заправляю ее на место, бинтую руку. Снимаю и возвращаю Тикше пояс. Предусмотрительный паренек вовремя подставил под артерию котелок и, пока я возился, собрал с пару кружек моей крови. Теперь вопросительно смотрит на меня.

— Перелей в свободные бутылочки. — говорю ему. — Что не войдет, дай выпить Ладлиль.

Он молча кивает и принимается за дело. Оставшуюся после Ладлиль жидкость, спросив взглядом моего разрешения, отдает Стожару. Потом ополаскивает котелок водой и протягивает Шебуру. Тот не отказывается.

Наевшаяся Тала засыпает. Ладлиль играет с цветными камушками, неизвестно откуда вытащенными Шебуром. К ней присоединяется Стожар. Юшман подходит ко мне:

— В твоих жилах течет материнское молоко?

— Нет. Но в моей крови есть почти всё, что надо ребенку.

— Кем она теперь станет? Такой, как ты?

— Она не изменится. Пойми, кровь это просто жидкость. Такая же, как любая другая. Если ты выпьешь медвежьей крови, ты же не станешь медведем.

Сомнения у него всё равно остаются.

— А почему не моя кровь? Почему твоя?

— Разный состав. — Как ему это объяснить? — Если ковать меч из меди, что выйдет?

— Ничего хорошего. Правда, если добавить олово, можно получить бронзу. Таким мечом уже можно биться.

— Так и здесь. Вместо молока-железа я дал ей свою кровь-бронзу. А твоя кровь не подошла бы, это медь. И моя не всякая подойдет. Я дал ту часть, в которой нужное количество олова.

— Ты сложно говоришь, Йети, или я мало знаю. Но суть я понял. Бронза мягче железа, но врага мы зарубили, и это главное.

— Бывает бронза тверже железа. Сейчас как раз тот случай. Нам придется еще не раз кормить ее моей кровью.

Юшман испуганно смотрит на меня. Недоверие вспыхнуло с новой силой:

— Она будет другой? Не человеком?

— Человеком. И внешне, и внутренне. Разве что немного сильнее и быстрее. И будет мало болеть.

— Но кровь...

— Ты чувствуешь себя йети? — спрашиваю его?

— Нет... А причем тут...

— Вчера вечером ты выпил кружку моей крови. Не самой лучшей, как Тала, обычной. Этого хватило, чтобы не сойти с ума при считывании памяти. Не оброс волосами?

Он осматривает свои руки и вдруг улыбается.

— Извини за мои сомнения. Я ещё не слишком много знаю, поэтому буду слушать тебя.

Юшман, встает на одно колено, и протягивает мне свой меч рукоятью вперед. Понимаю, что это какой-то ритуал, и беру оружие за рукоять.

— Я, Юшман Гвор Балагур, десятник гвардии Арвинта, сын Руяна Гвора Бесстрашного, капитана той же гвардии, признаю Вас, сэр Йети своим полновластным лордом, хозяином и властелином судьбы моей. Клянусь благородству Вашему в вечной и безграничной верности, уважении и послушании, пока воля Ваша не противоречит воле короля Арвинта.

Надо что-то отвечать. Не представляю местных ритуалов, но клятва верности, есть клятва верности. Не принять такую — оскорбление у любых разумных. Кладу меч ему на плечо и произношу:

— Я, Йети из мира Великого Йохада, принимаю твою клятву, Юшман Гвор Балагур. Пойдем вместе по дороге жизни и пусть Пять Звезд освещают наш путь.

Вряд ли я точно попал в слова ритуала, но по реакции Юшмана видно, что его мой ответ устраивает. Отворяю себе вену на запястье и даю ему сделать глоток крови. Воин не колеблется ни секунды. Можно смеяться, у меня есть вассал. Через минуту мне становится не смешно.

— Я, Шебур восьмой Шебурский, наследный король Шебура, признаю Вас, сэр Йети, своим полновластным лордом и хозяином земли моей... — шесть лет? Или шестнадцать? Это не детский порыв, вполне осознанное решение.

— Я, Стозаг Агвентский, наследный коголь Агвинта, признаю Вас, сэг Йети, своим полновластным логдом и хозяином земли моей... — а вот это детское подражание. Мальчик немного картавит. Не обращал раньше внимания, надо будет этим озаботиться.

— Я, Арта Гвор, дочь Руяна Гвора Бесстрашного...

Всё? Благородные кончились. Занавес? Ни фига!

— Я, Тикша Ловкие Пальцы, вор Ночной Гильдии Арвинта, признаю себя твоим слугой, сэр Йети, и ставлю волю твою выше воли гильдии. Я готов украсть, что ты прикажешь, но лучше золото. Клянусь не красть без ведома твоего, а так же не обманывать тебя и вассалов твоих. — Парень стоит не на одном колене, а на двух: простолюдин. Текст клятвы напоминает клоунаду, но сам он серьезен, и все остальные — тоже.

— Я, Йети Зверь, принимаю твою присягу, Тикша, и обязуюсь научить тебя чему-нибудь полезному...

Ладлиль обнимает мою ногу и очень торжественно произносит:

— Деда, я тозе тебя люблю!

— И я люблю тебя, маленькая!

Вот теперь их обряд закончен. Для меня это пустой звук, хотя и очень трогательно. А для них, видимо, очень важно. Люди исполнены каким-то внутренним воодушевлением, словно решили какую-то большую проблему. Ну, конечно, я же для них добрый гений последних суток. И этот добрый гений только что официально взял на себя ответственность за их жизни. А значит, всё будет хорошо. Как дети: «Деда убет всех плохих». А моё отношение к убийствам они не воспринимают всерьез: слишком оно необычно для их мировоззрения. Да и какая разница, убьет или прогонит. Собственно, почему, как дети. Они и есть дети. Кроме Юшмана...

Так, а это что за новости? На границе сканирования появляется группа аур. В этом нет ничего странного, дорога даже ближе. Но эти идут не по дороге. Они идут напрямую через лес. И похоже, в нашем направлении. Ладно, посмотрим чуть позже. Отвлекаюсь от своих мыслей, и вопрошаю:

— Кто что думает на тему дальнейших действий?

— Чего? — переспрашивает Тикша.

— Делать что будем? — возвращаюсь на землю и перестаю говорить «наушным штилем».

— А надо что-то делать? — спрашивает Юшман.

— До этого момента мы реагировали на обстоятельства. Мы с детьми шли в Арвинт. Ты скакал в Шебур. Потом шли сюда, просто от дороги. Дальше я бегал искать Арту и Стожара. Вел их сюда.

— Нёс, — поправляет Арта.

— Неважно. Короче, решали вопросы по мере их поступления. Теперь поступил еще один вопрос: куда дальше идти? И как?

— Ни фига не понял, что ты сказал, — вставляет Тикша, — но идти надо на север. И надо украсть лошадей. Так много народу и груза ты не унесешь.

— Лошади нужны, но их можно купить — говорит Арта. — хотя...

— Кто ж тебе продаст сейчас лошадей? Война же... Украсть, — вор смотрит на меня и добавляет, — или отобрать.

Ничего не имею против обоих вариантов, вообще не понимаю их трепетного отношения к «собственности». К жизни бы так относились! Но меня интересует другой вопрос:

— Почему на север?

— А больше некуда. Бертаймцы вокруг, нам с ними не с руки встречаться. А на севере им ловить нечего, не за вейей же лесной гоняться.

— Что за вейя?

— Племя лесное, охотники. Живут в поселках, но землю не пашут. Если что, собрались и ушли, ищи их. А поселок новый срубят. Можно к ним напроситься, коли в охоте поможем — в тягость не будем. А можем свой посёлок поставить. Перезимуем там, а дальше видно будет.

— Тикша, — интересуется Юшман, — а ты не много знаешь для восьми лет?

— Мне одиннадцать. Или около этого. Я просто мелкий. Только лошади нужны.

План пацана мне нравится. Да и не вижу другого. Тем более...

— К нам едут десять лошадей. Правда, с хозяевами. И еще три собаки.

— Где? — одновременно подскакивают Тикша и Юшман. В руках оружие: у десятника меч, у вора узкий длинный нож.

— Не так быстро. Милях в тридцати. И, похоже, по нашему следу идут.

— Это люди Темного. — мрачнеет Тикша.

— Урлана Темного? — удивляется Юшман. — Когда вы успели ему дорогу перейти?

— Йети нас из его подвала вытащил. Они Арту со Стожаром еще до падения города поймали. Хотели на юг продать. А пока война в городе — все на дно легли.

— А ты? Ты ж, вроде, у них свой.

Лицо Тикши перекосилось злобной гримасой:

— Свой? Пять лет назад братец Урлана моего отца убил. Подло, в спину. А меня в обучение взял, думал я маленький и не запомню, кто мой кровник. Может, я и маленький, но отец в Пекле уже три дня чистит морду своему убийце. Вот только Темный заподозрил что-то. У меня ведь и к нему должок есть: помню, кто отцу честный разговор гарантировал. Ну и кинули в подвал, пока разбираются. Только не дожил бы я до разборки...

Интересная история. Весьма характерная для этого мира. Но не суть. Лошади нам нужны. Ждать людей Урлана здесь не хочется. А в часе бега отсюда хорошее местечко есть. Вот там и встретимся.

— Прогуляюсь я, пожалуй.

— Я с тобой, — вскидывается Тикша.

— Зачем?

— Лошадей кто поведет? Они тебя испугаются. А меня все лошади Урлана знают. Я их специально прикармливал. Пожалуй, он прав. Талантливый ребенок.

— И я, — это уже Юшман!

— А кто с детьми?

Десятник секунду молчит. Потом кивает и садится обратно.

Через час мы рассматриваем полянку у ручья. Как и ожидалось, наши преследователи устроили здесь привал, невозможно скакать столько времени без отдыха — не люди, так лошади не выдержат. Кони не только стреножены, но и привязаны. Боятся, что убегут? Не важно, за это можно только поблагодарить.

Люди сгрудились возле костра. Активно обсуждают, как далеко могли удрать дети. Сильно удивляются, между прочим. Собаки лежат рядом с ними. Нас не чуют, мы с подветренной стороны.

— Урлан здесь, — шепчет Тикша. — отдай его мне...

— Не надо никого убивать, — одними губами говорю я. — Достаточно попросить у них лошадей. Сами отдадут.

— А собаки?

— Собаки неразумные. — И весьма злобные твари. Таких не жалко.

— Давай я попрошу лошадей у Темного. А ты подстрахуешь.

Что-то этот пройдоха задумал. Но почему нет? Остановить убийство я смогу в любую секунду.

— Очень близко к ним не подходи.

— Заметано.

Тикша выскальзывает на полянку.

— Привет, Урлан! Ты не далеко забрался от Арвинта? Здесь ведь другие хозяева.

— Кто к нам пришел! — Крепко сбитый рыжебородый мужичок среднего для человека роста поворачивается всем телом, но не встает. — Никак набегался по лесам, паршивец, повиниться решил?

— Это в чем же?

— Кто брата моего зарезал?

— А кто убил моего отца? Я в своем праве!

— Твоего отца стражники грохнули. Это все знают.

— Ага! Стражники! Шилом в печень? Ты ври, да не завирайся, Темный. Тот базар под твоё слово шел. С тебя мне по закону откат положен. Этих лошадок хватит.

— Гы! — рыжебородый закатывается смехом. Его нестройно поддержают остальные. — Лошадок... А пару мешков золота впридачу не надо?

— Кому твоё золото здесь нужно! Сам тащи его в Арвинт к бертаймцам. Я ответа не слышу.

— А если откажу, что будет?

— Поединок будет. Зарежу тебя, как свинью к празднику урожая. Жил свиньей, свиньей и помрешь!

Главарь перестает смеяться, глаза наливаются кровью:

— Ты на кого голос поднял, щенок? Поединок тебе? Дорасти сперва! В собачьих желудках! Фыс!

Собаки бросаются на Тикшу. Два шага, прыжок, полет в сторону с порванным горлом. Я побыстрее буду. У десятка может и был бы минимальный шанс достать парня, но не у трех. Замираю метрах в десяти от мальчишки с выпущенными когтями и мило улыбаюсь, все сорок четыре зуба наружу.

— Я ж сказал, Темный, — продолжает этот нахал, — здесь другие хозяева. Так отдашь лошадок? Или поединок примешь?

Бандиты уже не сидят. Все на ногах, насуплены, в руках мечи. Я давно понял игру мальчишки, но пока не вмешиваюсь. Всегда успею.

— Условия? — выдавливает Урлан.

— Выиграешь, уйдешь с лошадьми. Проиграешь, остальные уйдут без лошадей.

— Кто гарантирует?

— Он, — я киваю. Рыжебородый с ужасом смотрит на меня, но берет себя в руки:

— Хорошо! Ну, молись, недоносок!

Тикша вытаскивает свой нож. Пару раз перебрасывает его из руки в руку и оставляет в правой. Темный криво усмехается, отбрасывает в сторону пояс с ножнами, и бежит к парню. Судорожно думаю, что делать. Поединок безнадежный. Мелкий пацан с ножом против взрослого мужика с мечом. Хотя этот ребенок не прост. Очень не прост. Единственный, встреченный мной человек, который умеет анализировать ситуацию и нормально просчитывать свои действия. На что-то же он рассчитывал, ввязываясь в эту схватку. Ладно, в любой момент успею вмешаться и остановить смертельный удар.

Урлан добегает до противника. Взмах меча. Тикша легко уклоняется, уходя перекатом влево, вскакивает на ноги и атакует. Выпад явно не достанет до бандита, тот слишком далеко. Однако реагирует, отбивает нож мечом и... падает. Из горла торчит маленький железный крестик. Хвостовик метательного ножа, такими любил пользоваться один из считанных мною вчера солдат.

Вот тебе и «в любой момент успею». Тикша учел всё. Даже то, что я постараюсь не довести дело до убийства. Отвлек противника ложным выпадом и бросил спрятанный нож. Подобрал момент, чтобы Урлан не успел среагировать. Бросал с левой руки, невидимой мной за Урланом. С руки, пустоту которой продемонстрировал в начале поединка. Когда успел достать? В перекате?

Ловлю себя на мысли, что эта смерть вызывает во мне значительно меньшее отвращение, чем вчерашние. Начинаю привыкать? Становлюсь зверем? Или человек, спускающий собак на ребенка, уже не воспринимается, как разумное существо? Ладно, психоанализ потом. Ребенок уже действует.

— Бросайте мечи. — роняет он изумленным исходом поединка бандитам. — Ответите на пару вопросов и уйдете. Пешком, кони наши.

Подтверждаю его слова коротким рыком. Но это лишнее. Героев не находится, мечи летят на землю.

— Что было после нашего ухода?

Пленные, а как их еще квалифицировать, запираться не собираются. Правда, не ораторы, говорят не слишком связно, косноязычно, зато очень подробно, прямо из кожи вон лезут. Через полчаса Тикша прекращает допрос. Видимо, узнал всё, что его интересовало. Мне же нужно еще меньше, все-таки реалии я пока знаю плохо, не представляю, о чем спрашивать.

— Всё, валите, — заканчивает ребенок.

— А... — заикается самый смелый, кивая на труп.

— Не-а, — улыбается паренек, — у вас теперь новый глава гильдии.

Он подходит к трупу, снимает у него с руки перстень и одевает себе на большой палец, остальные слишком тонкие.

— Кто-нибудь хочет оспорить в поединке? Не забудьте, я имею право выставить за себя бойца...

Не знаю, решился бы кто-нибудь из них драться с пацаном. Но со мной не решились. Молодцы, ни к чему им это.

— Валите, — повторяет Тикша, — кто останется здесь через две минуты — труп.

Поляна пустеет молниеносно. Мальчишка собирает брошенные мечи, грузит их на лошадей, связывает животных между собой, запрыгивает на переднюю лошадь и мы трогаемся в обратный путь.

— Йети, спасибо, — на ходу говорит мне мальчишка.

— За что?

— Ты не вмешался. Дал мне его убить. Ты не думай, я знал что делал. Урлан, когда злой, видел хуже. И скорость у него не очень. Всегда норовил силой взять... Я пять лет готовился... Тренировался и ждал... У меня еще сюрпризы были... На всякий случай... — он на секунду замолкает. — Спасибо.

— Ладно, что сделано, то сделано. Больше у тебя нет кровников? Тогда никого не убивай без моего разрешения.

— Заметано! — восклицает мальчишка, и мы прибавляем хода.

Идем не торопясь. Сканирование показывает полный порядок на месте лагеря и улепетывающих во весь дух бандитов. Так что можно не лететь сломя голову. А то начинаю уставать. Я здесь уже тридцать часов. Из них почти двадцать бегал, большей частью с грузом. Два сильных ментальных удара. Медведя можно было вообще не лупить, но элементарно испугался за детей. Восемь считываний памяти. Не спал ни минуты, и почти не ел. Как-то некогда было. В принципе, я могу без особого вреда трое суток не спать и неделю не есть. Однако удовольствия это не доставляет. А при больших нагрузках — тем более. В общем, лишний раз нестись на пределе — ни малейшего желания. Да и лошадей надо поберечь. Их трудно назвать свежими, восемьдесят миль на них за нами гнались. Доберемся до лагеря — дадим им отдых до завтрашнего утра, а уже утром будем двигаться. Так что, не торопимся.

На ходу расспрашиваю Тикшу. Парнишка — просто находка. Мало того, что совал свой нос во все дыры, так еще и память прекрасная. За последние пять лет помнит всё, что сумел увидеть или услышать. И его сведения куда глубже, чем у Юшмана.

Картинка складывается неприятная, но значительно более логичная, чем раньше. В Бертайме лет шесть назад умер очередной герцог. Вроде как естественной смертью, от старости. Тикша сам тех времен толком не помнит, эту информацию выуживал значительно позже. Мне совершенно непонятно, зачем восьми-девятилетний малец выискивал и запоминал такие сведения. Но факт, и выискивал, и запоминал. Так вот, герцог умер. И началась борьба за место регента, ибо наследник был совсем мал. Борьба в этом мире, как правило, означает резню. И этот случай исключением не стал. В процессе резания почти все претенденты оказались мертвы. А через год возник совсем дальний родственник, в замке у которого совершенно случайно оказалась очень неплохая армия. В смысле немаленькая и хорошо обученная. Когда междоусобица надоела населению хуже горькой редьки, упомянутая армия вышла из замка и через два дня уже заняла столицу. А еще через неделю держала под контролем всю страну. Правда, малолетний наследник погиб при штурме замка. Думаю, последние его родственники тоже не пережили эту неделю. Но это уже никого не интересовало, новый претендент на трон стал единственным, и был коронован без малейшего промедления. Порядок в стране новый герцог навел в рекордные сроки. И всё стало как раньше.

Всё, да не совсем. В последние три-четыре года ночная гильдия Арвента больше торговала информацией, чем контрабандой и рабами. Информацией весьма специфической. Состав королевской семьи, вплоть до дальних родственников и бастардов с местами их проживания, состав и состояние армии с особым вниманием к гвардейским частям. Нанимателей интересовали даже гвардейцы-отставники. Насколько боеспособна стража. Ну и так далее. Платили золотом и драгоценными камнями. Никаких товаров, требующих дополнительного сбыта. Оплату приносили люди из южных королевств, хоть и один народ, а минимальные отличия есть, и от Тикши они не ускользнули. В общем, если бы не моё юношеское увлечение историей параллельных миров (спасибо нашему преподавателю), я бы просто половины не понял. А так не только понял, но и могу это квалифицировать, как глубокую разведку. Вряд ли воры были единственным каналом информации. И надо понимать, в других королевствах творилось то же самое.

Пяток лет герцог копил информацию и силы, а потом началась эта победоносная война. И тут на удивление много вопросов.

Откуда у бедного дальнего родственника взялась целая армия, да еще столь грамотная? Почему так удачно поубивались все конкуренты, что легитимность новой власти не вызывает сомнений? Как удалось в такие сроки создать столь профессиональную разведку? И экономика, которая должна была лопнуть! Без помощи со стороны не выжить было герцогу! Причем сторона эта сильна, очень сильна. Но сама лезть не может. Почему?

А вот это как раз понятно. Все местные государства, хоть и независимы, но один народ. По сути, одна страна, раздробленная на феодальные уделы. Правители давным-давно породнились, переженились вдоль и поперек. Между собой они могут грызться сколько угодно. Но в случае внешнего вторжения, запросто способны объединиться. И придется захватчикам иметь дело с силами если не двадцати, то десяти королевств сразу. И тут уже как повезет. Вот они и пошли по другому пути. Нашли честолюбивого человека с призрачными правами на трон Бертайма, проложили ему дорогу к власти, и толкают его на захват соседних территорий. Каждая конкретная война — дело только этих государств. Остальные не вмешиваются, двое дерутся, третий не лезь. А сейчас уже поздно. Почти половина страны захвачена, причем наиболее сильная. Оставшееся разбито на две части и лишено какой-либо связи между этими частями. Сильной коалиции не собрать. Можно начинать и прямое вторжение. Но ни к чему, в составе армии герцога большая часть — люди неведомых нанимателей, самих бертайцев давно выбили. Другие люди, даже ауры разнятся. Так что, герцог — полная марионетка.

Понять бы еще, кто кукловод...

Мне это важно? Важно. Трое из моих подопечных королевских кровей. Более того, двое — наследники престолов. Их будут искать, пока не найдут. И знать, кто их ищет, очень не вредно.

Что еще может быть важным. Религия? Вроде, в мирах подобных рас она играет немалую роль. Очень странная концепция, у нас ничего подобного не было. Не считать же религией веру в происхождение от Великого Йохада — прародителя. Это не вера, скорее историческая гипотеза, пусть и уже забракованная. Никаких особых способностей Йохаду никогда не приписывали. И емурлук, которым мы ругаемся — не сверхестественное существо, а всего лишь здоровая тупая обезьяна, самый сильный и агрессивный хищник нашей планеты. Наиболее опасный наш противник на заре цивилизации.

У людей иначе. Они верят в некие «высшие силы». Верят совершенно ирреалистично. Религии бывают разные, большинство из них считает себя единственно верными, а своих последователей — правильными людьми. А остальных, соответственно, неправильными. Добавить к этому их страсть к убийству и насилию, и никаких других причин для войн не надо.

Здесь с верованиями на удивление всё хорошо. Вся страна под одной религией, достаточно мирной. Идея очень простая: есть Небеса с богами, есть Пекло с дьяволами, изредка и те, и другие вмешиваются в жизнь смертных, но очень изредка. А после смерти хорошие идут на Небеса, плохие — в Пекло. Критерии хороший — плохой весьма размыты. В связи с этим народ религиозен не шибко. Мол, есть боги, и ладно, после смерти разберемся. И жрецов, соответственно, мало, в основном, на общественных началах.

А в последние три года появилась новая вера. Такое и раньше бывало. Только обычно новая вера, если не глохла через поколение, то вливалась в старую. Добавлялся к трем десяткам богов еще один, и с дьяволами аналогично, и всех изменений. А сейчас всё пошло не так. По новой вере бог один, Единый, а все остальные — лжебоги, то есть замаскировавшиеся дьяволы. И кто их почитает, тех надо в Пекло, и побыстрее. Появилась куча жрецов, проповедников, пророков. За счет чего живут — непонятно. Но живут неплохо. Строят этому богу храмы, тоже непонятно, на какие средства. Ведут себя крайне агрессивно. Не в отношении людей, а в отношении к религии. Пропаганда очень мощная. Типа приди к Единому и будет тебе счастье. А нет — будет несчастье.

И вот что интересно, в Бертайме вера в Единого — основная религия. С момента воцарения нового герцога, он ее поддерживает и даже насаждает. Народ, не исключено, пока пассивно сопротивляется, но вся армия — единоверцы.

Может это быть связано с остальными событиями последних лет? Не может, должно! Наверняка связано. Откуда-то же взялась целая армия единоверцев? При случае, надо будет разобраться, откуда эта вера взялась. Просто чувствую, что тут и кроется суть проходящих процессов.

Главное. Что делать? Мой анализ не просто груб и приблизителен. Он очень груб и очень приблизителен. И построен на куче непроверенных фактов и предположений. Какие-то вещи я знаю исключительно в теории, а какие-то и просто домысливаю. Ну и, конечно, не хватает большинства мелких деталей. То есть, предпринимать на основе этих умозаключений реальные шаги по изменению глобальных процессов невозможно. Но этого мне пока и не надо.

Моя задача — спасти детей. Вывести их в безопасное место и организовать быт и защиту. А уже потом детально разбираться с общей обстановкой и решать, вмешиваться в нее или нет. И если вмешиваться, то как. Для этого надо представлять, кто моим подопечным друг, кто — враг, и что можно ожидать от этих друзей и врагов. Пока с вопросом кто есть кто, не всё понятно. Однозначный враг — армия Бертайма и все, кто с ней заодно. Друг... С друзьями хуже. Родные королевства моих малолетних королей разгромлены. Спаслись отдельные люди и отряды. Это не сила. Их присоединение только ухудшит нашу незаметность. Мы и так потеряли в мобильности, до встречи с Юшманом могли передвигаться с моей скоростью, а сейчас... Значит, пока союзников нет. По крайней мере, на них не выходим.

Теперь что будут делать бертаймцы в ближайшее время? Продолжат наступление на другие королевства? Вряд ли. Захваченные страны надо еще переварить. Вывести недовольных, добить сопротивляющиеся остатки, организовать хоть какой-то порядок. Кроме того, надо подтянуть обозы, резервы подвести. Не может армия после рывка на пару королевств каждым потоком быть готова к продолжению наступления. Значит, пока будут сидеть на захваченной территории и приводить ее в порядок. И искать сгинувших наследников. А это значит — экспедиции в северные леса будут.

Может, безопаснее уйти в пока не захваченные королевства, раз в ближайшее время бертаймцы туда не сунутся? Нет, плохой вариант. Не уверен, что местные правители будут счастливы принимать у себя свергнутых коллег. Запросто могут выдать герцогу в обмен на какие-то блага. Но это не самое худшее. Даже если и не выдадут... Арвинт был просто пропитан бертаймскими лазутчиками. В других королевствах, скорее всего, то же самое. Через неделю, а то и раньше, герцог будет в курсе нашего местонахождения. И что, круглосуточно охранять детей от покушений? Лучше уж в лесах карательные отряды пугать. Там их хоть можно отсканировать заранее.

Значит, правильный путь — на север. Весь мой многослойный анализ высокоцивилизованного существа привел к тому, что сразу сказал Тикша: только на север и договариваться с охотниками. Поздравляю, философ, ты догнал по уровню мышления одиннадцатилетнего человеческого мальчишку. Есть чем гордиться.

В общем, идем на север, а потом уже будем думать, как добыть дополнительную информацию. В конце концов, в каждом королевстве должны быть достаточно информированные люди. Разведкой не один Бертайм занимался, должны были существовать и арвинтские службы, и шебурские, и прочие. И вряд ли их вырезали всех. Кто-нибудь, да найдется.

Но сначала — увести и устроить детей.

Все два часа, что идем к лагерю, думаю на эти темы. Ничего нового не надумалось.

По приходу Тикша с Юшманом и Артой начинают заниматься лошадьми. Расседлывают, протирают какими-то тряпками, моют водой из ручья. Шебур пытается им помогать. Не знаю, чего от него больше в этом деле, вреда или пользы. Не вдаюсь в подробности: не могу же я знать и уметь всё. Лично мне лошади не нужны, вот пусть всё с ними связанное и будет моим недостатком. Стожар, вооружившись палкой атакует колючий кустарник. Ладлиль благосклонно наблюдает за его успехами.

Беру приличный кусок наименее обработанного мяса. Сглупил, можно было, пока Тикша допрашивал бандитов, закусить собачатиной. И запасы целее бы были, и пленные разговорчивее. Хотя, куда уж разговорчивее...

Наедаюсь, и, предупредив спутников, заваливаюсь спать. Ладлиль подбегает ко мне и уютно устраивается на сгибе локтя:

— Деда будет спать! Ладлиль будет спать с дедой...

Уже засыпая, последний раз сканирую местность. Одинокая аура на севере на пределе сканирования. Или это уже снится... Емурлук с ней, часа три-четыре подождет...

Когда просыпаюсь, уже темно. Аккуратно перекладываю спящую Ладлиль в шалаш, между Артой и Шебуром.

Так, сколько я проспал? Семь часов. Ничего себе, обычно трех за глаза. Однако, не железный я, совсем не железный. Но выспался прекрасно. И медвежатина усвоилось. Опять в лучшей форме.

Сканирую местность. Почти ничего нового. Только засеченная перед сном аура сильно приблизилась. Ого! Почти тридцать миль! Неплохой темп. Уже возле избушки, милях в двух, не больше. Человек, женщина. Не та, что бывала там раньше. Вообще, не из народа королевств. Но и не из армии Бертайма. Очень молодая, скорее ребенок, чем взрослая. Но какой темп движения! Так ходить по лесу надо уметь. Вейа-лесовичка? Очень может быть. Что-то в ее ауре мне не нравится, какой-то изъян. Или оттенок. Пожалуй, стоит сходить глянуть. Любую неизвестность лучше превращать в известность. Неважно, опасно это или нет.

Объясняю дежурящему Юшману обстановку и ныряю в ночь.

После сна движения легки и свободны. До избушки добегаю на одном дыхании. Незнакомка сюда еще не дошла, но уже на подходе, минуты остались. Затаиваюсь в подлеске: идти внутрь не хочется, маловаты мне человеческие избы. Через пару минут кусты на противоположном конце поляны раздвигаются, и я вижу ту, которую жду. Точно, лесовичка. Удобная кожаная одежда, легкие размеренные движения. Девочка, лет двенадцать. Выскальзывает на поляну, делает пару шагов и замирает.

— Кто здесь? — смотрит прямо на меня. Голосок тонкий, немного неуверенный.

Ба! Да у нее зачатки инстинктивного сканирования. Видеть она меня не видит, но ощущает. Между нами метров пятьдесят.

— Не враг, — говорю я.

— Тогда выходи.

— Если ты пообещаешь не пугаться.

— Обещаю. Но не подходи близко. Я больна Серой Смертью.

Выхожу на поляну. Медленно, чтобы не пугать девочку.

— Великий Зверь! — выдыхает она. — Ты пришел на мой зов! Спаси поселок!

— Так! По порядку! Кого надо спасать и где?

— Ты не знаешь, Великий Зверь? — в голосе неподдельное удивление, — но...

— Во-первых, я не великий, хотя и большой. Во-вторых, не зверь, а разумное существо. Йети меня зовут. А в-третьих, не знаю, но ты мне сейчас расскажешь. И чем ты больна тоже. Есть хочешь?

— Я сыта! Вейя не может быть голодна в лесу! В наш поселок пришла Серая Смерть.

В общем, типичная для первобытных обществ стайных разумных история. Типичная, но от этого не менее печальная. Эпидемия. Кто и откуда принес болезнь в поселок неизвестно. Кто-то из охотников подстрелил больного зверя. Или возбудителя принесло ручьем. Или... Неважно. Главное, болезнь оказалась очень заразной. И не поддавалась местным методам лечения. Первые серые пятна заметили утром у одного из охотников, а к вечеру за забором уже горел погребальный костер, и на нем было три тела. Тем же вечером Усма уже бежала в Арвинт, чтобы найти помощь: знахарку, живущую в этой избушке, или городских лекарей. Знахарку она встретила сегодня утром на полпути до поселка. Та сразу повернула на помощь. А девочка помчалась дальше. И через час увидела у себя на локте серое пятно. Болезнь догнала и ее. Дойти до Арвинта лесовичка уже не мечтала. Но шла. И почему-то она не умерла до вечера. Сюда дошла. Дальше...

— Дальше идти не надо. Арвинт уничтожен. Придется нам с тобой думать, что можно сделать. Пока иди в избушку и отдыхай.

Похоже, этот мир решил вывалить на меня все свои проблемы разом. Что за болезнь у девочки непонятно. Для людей она очень опасна. А для меня? Запросто. Но интересно другое. Взрослые сильные охотники умерли за день. У Уксы первые симптомы проявились через двенадцать часов после ухода из поселка... Ничего не дает, инкубационный период неизвестен, заражение могло быть сильно раньше. Но! Взрослые умерли за день. Она прожила больше. И еще жива. И дошла сюда. Потому что ребенок? Женщина? Двигалась? Неизвестно...

Хватит, я просто тяну время. Страшно делать анализ, болезнь может оказаться опасной не только для людей. Но деваться некуда. Других биохимических лабораторий тут нет. В конце концов, знахарка, маленькая человеческая женщина, уже скоро сутки движется навстречу своей смерти, чтобы попытаться хоть кому-то помочь. А молодой здоровый йети стоит и колеблется! Ныряю в избушку. Там горит лучинка. Девочка не спит. Сидит на лавке, привалившись спиной к стене, и тяжело дышит.

— Мне нужна твоя кровь. Одна капля.

— Возьми, — голос хриплый, рука поднимается с трудом. Похоже, надо спешить.

Беру пробу. Анализ. Это понятно. Это тоже. Отличие... нет, это природное, не случайно у нее ментальные способности... Вот! Так просто? Рассчитать дозу и всё? Нет, не всё. Изучить паразита. Воздействие на организм. Возможные мутации. Смогут ли они противостоять лекарству? Нет, не могут. Теперь всё.

Протыкаю вену и прикладываю к губам девочки.

— Пей. Три глотка. Можно больше. Это лекарство.

Она с трудом глотает. Второй глоток идет уже легче. Третий... Молодец. Все, сейчас надо спать. Помогаю ей лечь на лавку.

Теперь сбегать в поселок, дать всем лекарство. Вернуться за своими... А ну-ка, Йети, притормози на повороте. В поселок бежать пять часов. Обратно столько же. Там... Двести человек по минуте... почти четыре часа... Четырнадцать часов минимум. Весь день дети одни. Всего в пятнадцати милях от дороги. Не годится, им надо уходить утром. Куда? Подожди... Вот.

Беру еще одну пробу крови у спящей девочки. Та что-то невнятно бормочет. Уже здорова, осталось только выспаться.

Вылезаю из избы и лечу к нашему лагерю.

Юшман по-прежнему у костра. Объясняю ему обстановку и план.

— Не Тикшу, — говорит он. — Арту.

Соглашаюсь. Бужу Арту. Еще одно объяснение. Сажаю девочку на плечи и к избе. Опускаю на землю, она исчезает в избе, а я беру курс на север.

Нельзя терять время. Надо добежать до поселка и дать всем лекарство.

Стоп! Двести человек! По три глотка минимум! Мне просто не хватит крови!!!

Нет, я не останавливаюсь. Я бегу дальше. В планах ничего не меняется. Утром Юшман и Тикша поведут караван до избушки. Там заберут девочек, и пойдут в поселок. Усма их доведет. Болезнь не страшна никому из них. Запасов пищи для Талы до поселка хватит, остальным — тем более. Поселок их примет. Должен принять, независимо ни от чего. Особенно, если я сумею спасти большинство. Моей крови хватит на двести человек. Просто не факт, что останется достаточно для жизнедеятельности. На бегу ловлю какую-то птицу и съедаю вместе с костями и перьями. Чем откормленнее я буду, тем полнокровнее. В общем, караван примут. И прикроют от поисков Бертайма. Дети вырастут не королями, а лесными охотниками. По мне, так охотником жить намного лучше.

А если выделять неполную дозу? Не вариант, болезнь приостановится на день, а потом дозу придется даже увеличивать. Тем более, не хватит. А если часть полностью, а часть на поддержание? В голове проносятся формулы воздействия разных доз, в зависимости от стадии болезни, вариантов распределения максимальной порции лекарства между больными. Максимальной без летального исхода для меня. Ничего хорошего высчитать не могу. Если только подобрать местные заменители. Материнское молоко? Дети держатся дольше. И чем младше, тем лучше, это следует из их биохимии. Точный состав молока я не знаю, но Тале не хватало совсем других веществ. Что еще? Нужные вещества могут быть в растениях. Вполне. Если подобрать примерно такой состав... Формулы выстраиваются в стройные цепочки... Да, дозу крови удастся уменьшить втрое. Тогда точно хватит. Только в каких растениях есть нужные инградиенты? Можно поискать. Покушать по дороге травку... А пока вот этого зверька. Бедолага даже пикнуть не успел...

Через час бега засекаю ауру человека. Знахарка. Недалеко она ушла. Хоть я и бегу сильно быстрее, чем обычно, но всё же... Э, так она больна. Быстро считаю в уме... ее встреча с Усмой... инкубационный период... Какой у нее возраст? Емурлук! Если больше двадцати пяти, надо очень торопиться. Взвинчиваю темп, хотя казалось больше некуда. Сорок миль пролетаю за час! Женщина лежит на земле лицом вниз. Кисти рук серые. Сплошняком. Думаю всё тело так же. Ей осталось минут десять. Лишь бы могла глотать. Переворачиваю ее на спину, разжимаю зубы и лью в рот кровь. Не глотает. Вообще никакой реакции. Зажать ей нос, и вдуть воздух в рот? Кровь проскочит внутрь: в пищевод, в трахею — неважно, главное — а организм... Вряд ли получится, но... Взгляд падает на раскрытую сумку знахарки, что валяется рядом. Что??? Я не верю своим глазам. Вытаскиваю приспособление. Кусок кишки какого-то животного. В конец вставлена игла. Грубая, кустарной ковки, но самая настоящая хирургическая игла. На втором конце расширение. Может это был когда-то желудок, может — другая кишка, потолще. Неважно! У меня в руках простейшая капельница! Прямо в кровь? Рискованно... Лучше... Действую с максимальной скоростью. Миг — выдергиваю иглу, фиксирую знахарку в сидячем положении и пихаю конец кишки в пишевод. Она достаточно жесткая, не сомнется. А если и поцарапает что, сейчас не до жира. Уходит сантиметров на двадцать. Достаточно. Еще миг — и моя кровь течет в капельницу и проскальзывает по катетеру. Пошла. Вливаю две дозы. Этого точно хватит. Аккуратно сворачиваю прибор. Теперь подождем. Знахарка мне очень нужна. Ее знания местных травок — мой единственный шанс выжить.

Серость постепенно сползает с лица женщины. Дыхание выравнивается. Пока я рассматриваю ее. Лет двадцать пять. По меркам людей — самая зрелость. Достаточно миловидна по их понятиям. Никаких телесных отклонений не вижу. Что заставило ее уйти в леса? Наконец, она открывает глаза.

— Я жива? — в голосе сквозит удивление. — Почему?

— Ты хотела умереть? Тогда извини.

Она поворачивает голову. Мой вид не производит на нее никакого впечатления.

— Уже хотела. Это ты меня спас? Но как?

— Я умею лечить эту болезнь. Теперь умею.

— Кто ты?

— Йети.

— Это мне ничего не говорит.

— Это моё имя. А кто я? Разумное существо. Единственное, кроме людей, в вашем мире. Тебе есть разница?

— Наверное, нет. Но... Усма! — знахарка пытается вскочить. Не даю ей этого сделать. Рано. — Она же больна! И идет в Арвинт! Она несет смерть!

— Усма здорова. Она спит в твоей избушке. Утром пойдет обратно. В Арвинте бертаймцы.

— А куда идешь ты?

— Туда же, куда и ты. В поселок. Там больные.

— Как ты меня вылечил?

— Своей кровью. — показываю прибор. — Шесть глотков. Но ты не глотала, пришлось вот этим, — показываю изуродованный прибор.

— В жилу? Нет, похоже в желудок. Интересно, никогда не думала о таком использовании. Твоя кровь убивает Серую Смерть? Ей что, можно лечить всё?

— Не знаю. Пока я не встречу новую болезнь, я не могу подобрать под нее лекарство.

— А как подобрать?

— Засунуть заразу в рот. Например, кровь больного. Анализ делается автоматически.

— Но... это же смерть!

— Необязательно. Большинство болезней мне не опасны.

— Но ты каждый раз рискуешь жизнью.

— А ты?

— Что я?

— Зачем ты пошла в поселок? У тебя не было ни одного шанса. Даже, если бы Усма была здорова.

— Может, удалось бы кого-то спасти...

— И ты говоришь меня про риск? По-моему, ты уже можешь встать.

Она поднимается.

— Куда пойдем?

— В поселок. Надо лечить.

— Всё равно не успеем. Туда еще день пути.

— Час. Я понесу тебя. Нужно подобрать дополнительные ингредиенты. Моей крови не хватит на всех. — вижу, что женщина не понимает и добавляю. — Двести человек — слишком много.

— Какие двести человек? — спрашивает она, — Арта ушла позавчера вечером. Две ночи и день. Они уже все умерли. Болезнь развивается слишком быстро.

Великий Йохад! Как же я не сообразил! Расчет выскакивает мгновенно.

— Быстро! Садись на спину! Дети еще живы!

Она подхватывает сумку. Дальнейший разговор уже на бегу. Объясняю ей особенности этой болезни. Наконец спрашиваю имя. Нохра. Ну хоть знаю, как обращаться. Мы врываемся в поселок. Носимся по домам, пытаясь успеть ко всем. И успеваем. Из тех пятидесяти, что были живы к нашему приходу, никто не умирает. Пятьдесят из двухсот. Никого старше девяти лет...

Приваливаюсь спиной к стене дома. Уже не ночь, но света пока мало. Вставать никакого желания. Даже пошевелиться нет сил. Кружится голова. Страшно болит рука. Нохра достает из сумки какие-то приспособления и пытается сшить мне артерию. Пришлось опять ее вскрывать: семь младенцев! Вирус их не брал, они были элементарно голодны. Теперь артерия отказывается зарастать, кровь всё сочится и сочится. А ее и так мало. Сколько я отдал? Четверть, треть? Больше, почти половину. Половина всей своей крови! Еще несколько человек — и мне не оклематься. У Нохры, наконец, получается, кровь перестает идти, зато в стенках сосуда нити из чужеродного материала. Неважно, когда восстановлюсь, вскрою и удалю лишнее.

Надо поесть. Очень надо. Поесть и выспаться... Только в поселке плохо с едой. В последнее время охота не шла. Съестного просто нет. Есть пара коз, но их трогать нельзя. Это молоко для детей. Другого быстро не найти... Может, плюнуть на все их условности и сожрать труп любой жертвы болезни? Сто пятьдесят тел, мне хватит одного. В отличие от людей, у нас нет никакого особого отношения к телам. Пока жив — разумен, умер — кусок мяса. Нет никаких ритуалов похорон. Смерть слишком редка, чтобы они могли зародиться. Нельзя, у местных другое отношение к своим мертвым. Не поймут. Не стоит казаться им страшнее, чем я есть на самом деле. Надо пойти и добыть пищу. Пытаюсь сканировать местность. Бесполезно. Дальность в пределах мили. Естественно, никакой добычи не видно. Хоть грызунов из подполья выковыривай. Сотни две хватит...

Видимо придется охотиться, как на соревнованиях, без применения ментальных способностей. Вот уж никогда не увлекался спортивной охотой... Или подождать? Организм частично восстановится из внутренних резервов, ментальные способности частично вернутся... Рискованно, слишком сильное истощение...

От ворот раздается громкий лай. Крупный, сильный пес бежит по двору. Надо же, прозевал! Неважно. Это еда. Сама пришла. Подманить поближе, на один прыжок меня хватит, а вот долго за ним гоняться не хочется, нет сил. Перекатываюсь на корточки. Пес отпрыгивает метров на пять. Замираю. Жду. Нохра касается меня рукой.

— Ты хочешь его съесть?

— Да.

— Погоди. Вокруг поселка нет других людей?

— Не знаю. Я сейчас не могу сканировать.

— Это пастушья порода. Очень преданная хозяину. И очень умная. Эти псы не оставляют хозяина без его приказа. Он зовет за собой, скорее всего, послан за помощью.

Она подходит к псу. Тот и не думает убегать: хватает женщину за одежду и тянет в сторону ворот. На боку зверя глубокая рваная рана.

— Я схожу с ним, — говорит знахарка.

— Пойдем вместе. С твоей скоростью я смогу. А это, — выпускаю когти на правой руке, — может пригодиться.

Идем с полчаса. Чувство времени тоже немного буксует. Пес совершенно меня не боится. Животные прекрасно знают, кто и когда их собирается кушать. Сейчас он сосредоточенно тянет нас вперед. Нохра почти бежит. Меня ее темп устраивает. Даже становится немного легче.

Выходим на небольшую полянку. На краю, прислонившись спиной к дереву, сидит человек. Молодой, крепкий мужчина. Хорошо скроенная кожаная одежда, удобная даже на вид обувь. В руках лук с наложенной стрелой. У куртки оторван правый рукав. В штанах огромная прореха на левом бедре. Под прорехой нехорошего вида рана. Хуже, чем у его собаки, мясо вырвано до кости. На полянке лежат три трупа. Звери, похожие на собак, но немного другие. Чуть мельче, но всё равно крупные, поджарые, составленные из одних мышц. «Волки, — всплывает в голове, — дикие родственники собак». Из головы одного из волков торчит топор. Им же убит и второй хищник. А вот самый крупный прикончен зубами. Собачья работа. Хорошо, что я не съел этого пса, он не заслужил такой участи.

При нашем появлении глаза мужчины округляются. Руки вскидываются, с лука срывается стрела. Ловлю ее и кидаю обратно. Я, конечно, не в лучшей форме, но и ты, парень, тоже. Натянуть лук уже толком не можешь. Стрела втыкается в дерево в метре над его головой.

Нохра бросается к раненому, на ходу открывая свою сумку. Его глаза округляются еще больше.

— Ты?

— Потом, — бросает она. А нож уже режет штанину, полностью оголяя рану...

Но я уже не слежу за этим. В ближайший час он не умрет. И пес тоже. А я ем. Пожираю труп убитого собакой волка. Отрываю огромные куски от грудины, откусываю передние лапы, раскалываю череп и высасываю мозг. Через пять минут от волка остаются только расщепленные кости и ошметки шкуры. Принимаюсь за второго. Немного аккуратнее, предварительно сдернув с него шкуру, людям может пригодиться. Моим людям. Третьего ем уже аккуратно, без большого аппетита. Но ем. Физически ощущаю, как появляется в сосудах кровь, как наливается силой тело. Пытаюсь сканировать. Двадцать миль! В поселке всё спокойно. Караван, естественно, вне зоны. Хорошо. Что там с раненым? Без сознания. Нохра шьет ему рану на ноге. Подхожу, стираю кровь с раны. Пробую. Болен? Непонятно. Возбудитель в крови есть, но... Еще инкубационный период? Тогда надо выяснить, где он заразился. Или... Да, похоже, он переболел и умудрился выжить, но лучше подстраховаться.

— У тебя осталась моя кровь? — спрашиваю Нохру.

— Немного, — она достает бутылочку, которой кормила младенцев.

— Нет, эту только самым маленьким. — разницу я ей уже объяснял.

Открываю ему рот и капаю туда несколько капель из вены. Должно хватить. Теперь отнести его в поселок и поспать. Часа через три должен быть в норме, хотя до полного восстановления, конечно, еще далеко.

Нохра, наконец, заканчивает с шитьем. Беру человека на руки, и идем к поселку. Знахарка несет его вещи, пес тащится сзади. Похоже, сил у зверя осталось немного, он тоже ранен. Но давать свою кровь собаке я не собираюсь: это он моя добыча, а не я его.

В поселке укладываем раненого в ближнем к воротам доме. Нохра остается с ним. Дети пока спят. Все полсотни. Лечение лечением, а отдыхать им надо. Что с ними делать, когда они проснутся? Большая проблема.

И еще одна. Надо сжечь трупы. И с точки зрения дезинфекции хорошо, и их обрядам соответствует. Но их слишком много. Какой нужен костер на полторы сотни тел? Дров придется наломать немеряно. Ладно, три часа всё это ждет. Вылезаю за ворота и укладываюсь на травке. Спать...

Через три часа просыпаюсь. Что изменилось? Ничего. Иду к избе с раненым. Еще на подходе слышу разговор, всё-таки мой слух получше человеческого.

— Ты вернулся? Насовсем?

— Да. Если ты меня примешь. Если простишь!

— Дурачок... О, Небеса, ты вернулся!

Вот как интересно дела поворачиваются... Неплохо. А разговор продолжается совсем в другом направлении.

— Этот зверь? Кто это? Никогда таких не видел. Как он жрал волков! Ужас! Поймал стрелу. Я думал, доест волков за нас примется! Он что, тебя слушается?

— Скорее, я его. Это не зверь. Он разумен. Разумнее людей. Он спас меня. Всех спас. Еще Арвинт. Невозможно сосчитать, скольких он спас. — Нохра делает паузу. — Здесь была Серая Смерть.... Усма побежала за помощью в Арвинт.... — голос Нохры становится прерывистым, как будто она заново переживает последние сутки, — больная... Нет, она не знала... Я встретилась с ней и пошла сюда... Не дошла... Всех спас он... Перехватил Усму...

— Убил? — перебивает мужчина, — Маленькая Усма? Та самая?

— Та самая. Только она уже не маленькая. Ей двенадцать. Йети не убил ее. Вылечил.

— Как? От Серой смерти нельзя вылечить! Можно случайно выжить. В Великом Становище жило больше пятисот человек. Никто не выжил! Кроме грудных младенцев. Но они умерли от голода. Я ничего не смог сделать.

— Ты выжил, — говорю я ему, входя в избу. — Переболел и выжил. Бывает.

— Как ты вылечил Усму?

— Не только Усму. Еще Нохру. И детей здесь, в поселке. Напоил своей кровью. Моя кровь убивает возбудителя.

— А как мой пес? — неожиданно вскидывается он?

— Хорошо, — подхватывается Нохра. — только надо повязку проверить.

Она выскакивает на улицу. Успела, значит, и пса заштопать... Провожаю ее взглядом и поворачиваюсь к мужчине:

— Ты встречался с охотником племени? Три дня назад?

— Да, — он внимательно смотрит на меня, — в дальнем стойбище. Хотел узнать, где Нохра. — замолкает. До него постепенно доходит суть вопроса. — Ты думаешь...

— Знаю. Это ты принес болезнь. Переболел и выжил, но остался заразным. Тебе надо было месяц не общаться с людьми. Но ты встретился с охотником и заразил его. А он весь поселок.

— О Пекло! Я не знал! Даже не думал!

— Я знаю.

— Скольких я убил?

— Больше полутора сотен.

— И что? Что мне делать?

— Выздороветь. Ты сейчас не опасен, я убил болезнь и в тебе. И помочь выжить детям, которые остались сиротами. Будет нужен каждый взрослый.

Он пытается встать. Но получается только сесть. Морщится и падает назад. Опять садится. Упирается рукой в ложе позади себя.

— Я, Лысто Алаж Ходок, конфидент прецепта Ноухвельта, признаю Вас, сэр Йети...

И не успеваю я ему ответить, как раздается голос от двери.

— Я, Нохра Лив Знающая, признаю Вас, сэр Йети...

Она стоит на одном колене и смотрит мне в глаза, как смотрят в глаза богу. Великий Йохад! Зачем? Юшман, Тикша, Шебур, Стожар! Арта, Ладлиль, Тала! Лысто и Нохра! Усма и еще пять десятков детей-лесовиков! Они все надеются только на меня! Они рассчитывают на меня!

А я? Что я могу? Я же совсем не знаю, что делать? Мы одиночки! Вся раса! Одиночки!!! Я не готов! Я не отсюда! Я всего лишь третий день в этом мире! В конце концов за мной, в любую минуту могут прийти спасатели!

Но в голове, ломая любое сопротивление, всё сильнее звучит серебряный колокольчик голоса Ладлиль:

— Деда плисол! Деда! Деда плисол!..