Четвертый день на рынке начинался так же, как предыдущие. Братья покрутились у входа, высматривая в утренней толпе возможных клиентов, потолкались в мясных рядах, перебрались поближе к овощам. Работы пока не находилось. Только появилась антийка, кинувшая Медвежонка в первый день и пыталась найти носильщика. Но сколько ни махала руками, никто не подошел. Задарма работать — дураков нет! Пришлось толстухе самой тащить свои мешки.
Когда солнце поднялось повыше, Медвежонок получил от булочника монетку и помчался за вином. Торговец его привечал и, если мальчик находился поблизости, других не посылал. Коготь тем временем присмотрелся к ячменю на поясе шествующего по торжищу шляхтича, но счел добычу слишком опасной. Тем не менее, проводил поленина не только взглядом. Проследил до гостиницы, попутно удивившись выбору. В «Тухлом ежике» останавливались только ягеры. Вообще-то, трактир назывался «Доблестный рыцарь», но читать умели далеко не все, а изображенный на вывеске персонаж на рыцаря ни разу не походил. На доблестного, тем более. Ежик, он ежик и есть! А не то дымок, не то облако, поднимавшееся над бренным телом намалеванного героя, большинство связывало с запахом. Впрочем, жилищные неурядицы шляхтича Когтя волновали в последнюю очередь. А потому мальчишка поспешил обратно на рынок.
Не зря. У самого входа к нему подлетел малец из прописанных и, захлебываясь шумно вдыхаемым воздухом, затараторил:
— Там! Там…
— Где? — подхватился Коготь.
— У рыбы!
Не ожидая дальнейших разъяснений, Коготь, что было сил, помчался к рыбным рядам.
Медвежонок, принеся вино, еще раз прогулялся до мясных рядов, заодно проверив и рыбные. И снова безрезультатно. На выходе остановился, подумывая, куда направиться дальше, и куда вдруг подевались другие мальчишки, работавшие на рынке, и тут его окликнули.
— Эй, лощенок, ты откель нарисовался?
Фраза Медвежонку не понравилась. Тон — тоже! А говоривший — больше всего. Парень, на пару лет старше Когтя, был выше Отто на добрую голову. Худой, правда, до невозможности, кожа да кости, но всё равно… Лицо покрыто мелкими крапинками, словно на нем Нечистый горох молотил, а верхняя губа пересечена небольшим шрамом почти точно посередине. Да еще и с залысинами! А ведь известно — кто рано лысеет, те Нечистому первые друзья!
— Чё молчишь, додик? — снова спросил парень гнусавым голосом. — Ты родичу не шелестел! Сливай сюда ойры, пока не подломили!
— Слиняй в туман, гундосый! — спокойно ответил Отто. — Медвежонок я. Под Когтем хожу!
Почему он обозвал парня, сам бы не объяснил. Обозвал и всё. Бояться гундосого не собирался. Так же, как и второго, невысокого ростом толстого парня, подбиравшегося сзади. Дед говорил: кто испугался — уже умер.
— Ваще рамсы попутал, лошара! — мгновенно вскипел гундосый. — Да я тебе бельма в очко засуну!
Худой выбросил вперед кулак. Отто сместился вправо, уходя с линии удара, потянул руку противника вперед и добавил ногой по заду. Кулак с силой воткнулся в подбородок толстому, а следом влетел и сам гундосый. Его напарник не сумел удержать равновесие, и оба плюхнулись на землю.
— В шнифт догнать? — спросил Медвежонок, остро ощущая, как ему сейчас не хватает хорошо подвешенного языка брата…
В Облике он мог убить обоих мгновенно. А так — побьют. Первый раз получилось только потому, что противники не ждали! А теперь оба поднялись и неторопливо шли к Медвежонку, заходя с двух сторон.
— Что, Скелет, бакланишь по-мелочи, — раздался запыхавшийся, но все равно насмешливый голос Когтя. — Или цаплей заделался? Может ряху шилом побрить?
В руках брата тусклой рыбкой мелькал нож.
— А ты, Коготь, за фраера подписываешься?! — гундосый сделал шаг назад, опасливо поглядывая на мальчишку.
— А то!
— У Родича базлать будем! — заявил молчавший до этого толстый и, резко развернувшись, потопал к выходу с рынка. Скелет, поозиравшись, побежал за ним.
— Крысюки! — Коготь убрал нож и двинулся в противоположную сторону. — Вечером к Родичу пойдем, прописывать тебя будем!
— Может, уйдем? — неуверенно спросил Медвежонок. — Дед говорил — на восход идти надо.
Коготь насупился:
— Иди!
— А ты? Мы же братья!
— У меня тут дела! — Коготь помолчал, искоса поглядывая на брата. — Понимаешь, у меня еще сестра есть!
Некоторое время шли молча. Молчание нарушил Медвежонок:
— Слышь, а что ей будет? Ну, за ту кражу?
— Взрослой бы руку отрубили, — ответил Коготь. — А малолетке — не знаю. Могут и отпустить. Ячмень ведь лахудре вернули. Или продадут. Тогда за купившим пойдем. А там видно будет.
— А за сколько продают?
— Золотых… — Коготь резко остановился. — Задница Нечистого! Ведь…
— Ага! — кивнул Отто. — Хватит?
— С головой! — радостно воскликнул брат и тут же погрустнел. — Не выйдет. Кто нам продаст? Только ойры отберут. Если бы взрослый… Он бы мог хоть на лапу дрюкнуть, чтобы освободили. А покупать только дворянин может. А блатных просить — без мазы. Ойры возьмут, а дальше… Нет уркам веры! Думаешь, Скелет не знал, что ты в деле? Всё он знал! А отступился потому, что ты его мурлом о пол приложил, да я с пером подоспел! Они все такие! За грош удавят!
— Но ты ж не такой, — удрученно сказал Медвежонок. — Меня не сдал…
— А чего тебя сдавать?! Думаешь, мне ойры дадут? Да скорее, на соседний столб отправят!
— И за сестренку беспокоишься!
Коготь задумался:
— Жалко ее. Хорошая. Уболтал, я, может, и не такой. Остальные от этого не лучше! А дворянина где взять… Погоди!.. Пошли!!!
Он бросился вперед, но тут же остановился.
— Нет! Слушай сюда. Идешь на хазу. Берешь, ну сам знаешь что! И гонишь к «Тухлому Ежику». Внутрь не ходи, на улице жди, напротив. Если я не один выйду, знак дам — открыто за мной идти, или тайно, и что делать. Понял?
— А что ты в «Ежике» делать будешь?
— Дворянина! Есть там один…
Примечания
Лощенок — малолетка
Додик — то же, что и лощенок, но гораздо унизительней, особенно с учетом второго, взрослого смысла.
Родич — вор, курирующий малолеток.
Шелестеть — платить.
Бельма — глаза
В шнифт догнать — дать в глаз
Бакланить — отбирать деньги у подростков
Цапля — ворующий у других блатных
Бритый шилом — человек с оспинами. Коготь одновременно угрожает и намекает на увечье Скелета.
На лапу дрюкнуть — дать взятку.