Глава первая. РАЙСКОЕ БЛАЖЕНСТВО

– Стоять! – негромко сказал охранник и вскинул парализатор.

– А я что, по–твоему, делаю? – с иронией отозвался Ники Тин.

Его появление здесь было неожиданностью.

Железобетонная стена выглядела серой. Вход маячил посередине. Дальше темнели корпуса предприятия, давно бездействующего.

Из ниши показались еще трое охранников. Двое остались у входа.

Один, блистающий в лунном свете ранней лысиной, присоединился к первому и с ним пошел вперед. Свое оружие охранники держали наготове.

Парализаторы у них армейские, тускло мерцающие в темноте. Индикаторы светились красным – смертельная для человека мощность.

Парни готовы стрелять на поражение. Выходит, тем, кто им платит, есть что скрывать. Информатор не соврал. И Тин не зря сюда пожаловал.

Чем дальше парни отходили от ниши, тем более темными становились их силуэты.

Ники стоял не шевелясь. Он только покосился вверх, на небо, где перемигивались крохотные звезды и где посверкивала яркая блестка частного орбитального космодрома, словно осколок ущербной луны.

Ребята настроены решительно. Еще пальнут с перепугу. Двое уже совсем близко. Двое у дверей. Внутри наверняка еще несколько.

– Ты что же, не заметил колючую проволоку? – спросил, подходя, бритый.

Он держался как главный. И выглядел опытным, хоть и не старшим по возрасту. Подтянутый, собранный, готовый к любому развитию событий. Видно, поддерживает форму.

Наверное, Тин и сам выглядел бы так же, если бы согласился на подобную работу. За исключением – лысины.

– Хочу вкусить райское блаженство! – заявил Ники. – Я возьму партию, на пробу.

Охранники напряглись еще больше. Может, он зря начал действовать так прямолинейно?

– Что?.. – Лысый встал перед Тином, а второй зашел сзади. – Разве похоже это место на притон?

– Да уж скорее на подпольную фабрику.

Пару секунд лысый раздумывал, изучая лицо Ники, оценивая крепкую фигуру. Ему хотелось двинуть нарушителя под ребра, а уж потом разбираться.

Именно это охранник и сделал. Сунул Тину ствол в солнечное сплетение, резким, точным движением, без взмаха. Профессионал, хоть и не очень высокого класса. Пока нарушитель, согнувшись в четыре погибели, хватал ртом воздух, его умело обыскали, затем подхватили под руки и почти волоком потащили к входу. Похоже, в самом деле заинтересовались.

Проверили там портативным металлоискателем, сканером.

Голова Ники моталась из стороны в сторону, то вверх, то вниз. Будь он в нормальном состоянии – все бы увидел, каждую мелочь приметил в коридорах, через которые охранники вели его. И вход в цех. И распределительный щит…

Да жаль, находился в полуобморочном состоянии.

В просторной комнате, обставленной, как временный рабочий кабинет, его бросили в кожаное кресло, возле старого плоскостного монитора.

Открылась дверь в соседнее помещение, и Тин услышал раздраженный голос:

– Прошел все барьеры?.. И защитное поле?.. Очень интересно. Я потребую свои деньги обратно!

Вошли два красавца.

Один был лет шестидесяти, второй моложе. Наверное, родственники, есть что–то общее. Хотя нет. Просто оба желают походить на популярного актера. Лица кроенные–перекроенные. Ходячая реклама пластической хирургии.

Одеты прилично, хотя и дорого. Даже миллиардеры так не одеваются. Но явно уже не пешки, а фигуры покрупнее. Боссы.

Они уставились на Тина.

– Как ты прошел сюда? – почти выкрикнул молодой.

– Воды! – прохрипел нарушитель. – В горле пересохло!

– Обойдешься, – хмуро ответил старший.

– Эти ваши громилы так меня отделали!.. – пожаловался Ники. – За что? Я пришел договориться!..

– Не переигрывай! – оборвал старший. – Я тебя насквозь вижу!

– А–а, ищейка!.. – обрадовался молодой и вытащил из–за спины огромный пистолет. – Пришить его – и дело с концом!

Глаза молодого блестели, словно он только что проводил контрольную дегустацию порошка. Может, так оно и было.

– И чего ты размахиваешь своей железкой? – разозлился Тин. – Напугать хочешь?.. Я не из пугливых!

Пистолет в руках молодого ходил из стороны в сторону. Глядя в его перекошенное лицо, Ники внутренне усмехнулся. Да, и такие иногда убивают. Но бояться их слишком противно, унизительно.

– Хорошо, – неожиданно кивнул старший. – Ну и что тебя интересует?

– Еще одна проверка? – улыбнулся Ники. – Вы уже поняли, зачем я здесь. Я хочу избавиться от посредников. И получать товар напрямую. «Эдем–3».

Красавцы переглянулись.

– По–моему, он – не коп, – уже тише проговорил старший. – По–моему, он хочет кинуть своего поставщика.

– Здравая мысль, – похвалил Тин, вставая с кресла.

– Наглеешь, – заметил лысый.

На пересадку волос – поскупился? Выше этого?

Но в целом напряжение снизилось.

Молодой сразу поскучнел. Спрятав пистолет, включил проектор, встроенный в наручные часы. И над его запястьем выросло объемное изображение, размером с ладонь. Очень юная девушка в оранжевом хитоне и в окружении ярко–оранжевой свиты что–то бойко вещала, непонятно что. Звук приглушен.

Уткнувшись в циферблат часов, молодой начал переключать каналы. Изображение оставалось все то же.

– Черт! – выругался он. – Везде показывают эту малолетнюю дуру, из системы Энтойи! И чего с ней так носятся?

– Наследница. Вот перед ней и ходят на цыпочках. 

Старший поморщился, глядя на гостя:

– И сколько ты возьмешь? 

Ники поднял взгляд к потолку, словно прикидывая:

– Пятьсот доз. Как бы для начала. Ну а дальше видно будет. Если меня устроит – счет пойдет на тысячи.

Старшему понравился ответ.

Все вроде шло хорошо. Но, посмотрев на молодого, Тин встревожился.

Девчушка над его запястьем исчезла, в воздухе появилось другое изображение. Мужские фигуры, одна из них – лысая. Взгляд красавца неожиданно стал осмысленным. Кажется, он заметил сходство.

– Это… как же? – пробормотал молодой. – Нас тут снимают?.. Я сейчас выведу!..

Вспыхнул большой экран. Несколько секунд все таращились на монитор, с удивлением узнавая себя, узнавая комнату, где находились.

Нетрудно было догадаться, с какой точки велась съемка.

Старший перевел взгляд на Тина. Первым все понял. Кожа не раз подтянутых щек посерела и обвисла.

Ники бросился к двери.

Лысый встал у него на пути, с поднятым на уровень груди парализатором.

– Живая камера! – завизжал молодой.

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

После этой уже традиционной молитвы он толкнул молодого на охранников. Не забыл выхватить пистолет у него из–за брючного ремня.

Рванул за ствол парализатор, уходя от выстрела. Но правая рука охранника скользнула к открытой кобуре, из которой торчала массивная рукоятка излучателя. И Тин нажал на спуск чужого пистолета.

Лысого отбросило к стене. А секундой раньше импульс из его парализатора вонзился в живот стареющего красавца. Тот начал медленно заваливаться на бок, с сосредоточенным, задумчивым взглядом…

Выскочив в коридор, Ники еще трижды нажал спусковой крючок, целя в распределительный щит.

Из–под крышки брызнули ослепительные искры.

Здание погрузилось во мрак.

 

Глава вторая. ПРОВАЙДЕР

Ази Роу в одно касание опустил гравилет на мозаичный пол гаража.

Посадка выполнена профессионально, хотя он и не профессиональный водитель.

PS–9, безумно дорогая модель.

Но, видимо, Ази решил, что может позволить себе такую покупку. И, конечно, приобрел частный гравилет в лучшем салоне, у лучшего дилера. Не в кредит, а сразу, на условиях единовременного и полного расчета. Вчера.

Открывая дверцу, Роу испытал удовольствие от мягкого, упругого хода петель, совсем не расхлябанных – в отличие от его прежней машины, проданной в мастерскую на детали, тоже вчера.

Он ступил на мозаичный пол, обошел свой гравилет кругом, любуясь его элегантными обводами и касаясь ладонью гладкой поверхности кузова. Золотистое покрытие радовало глаз, радовало сердце. И давало хозяину приятное сознание жизненного успеха.

Наконец, Роу заметил, что металлическая дверь домашнего гаража все еще поднята. Вторые сутки Ази пребывал в состоянии легкой эйфории, похожей на влюбленность. Как же тут не стать рассеянным.

Пульт–брелок лежал в кармане.

Ази вынул его, ткнул пальцем в сенсорную кнопку. Дверь опустилась с тихим жужжанием. И в ту же секунду смолк хаотичный шум вечерней улицы. Зажглись плафоны, залив пространство гаража мягким светом.

PS–9 менялся – при малейшей перемене температуры воздуха и освещения. Вряд ли такая машина когда–нибудь наскучит владельцу.

Вот сейчас гравилет стал матово–серебристым, почти зеркальным. И на капоте машины отразился немного полноватый мужчина, еще не старый, и разодетый в пух и прах, довольный жизнью…

Он встрепенулся. Хорошее настроение Ази мгновенно улетучилось. На капоте, рядом с его довольным лицом, возникло – другое, костистое, жесткое. Лицо, в котором так необычно соединились европейские и азиатские черты.

Это лицо Роу предпочел бы не видеть до конца дней своих, хотел бы его забыть, как ночной кошмар.

– Ники?.. – едва слышно пролепетал Ази, покрываясь холодной испариной.

– Не ждал? – улыбнулся Тин. – Мысленно уже кремировал меня?

– Что ты, нет! Я рад тебя видеть!.. Как ты выкрутился?

Теперь Ази Роу жалел, что отпустил охрану еще на выходе из офиса, чтобы насладиться поездкой на PS–9 в одиночестве. Но почему не сработала охранная сигнализация в гараже? Она–то в любом случае должна была зафиксировать несанкционированное проникновение в его дом, на частную территорию…

От страха Ази принялся тараторить:

– Ники, ты репортер суперкласса, репортер от бога, я всегда это говорил! Ставил тебя в пример!.. Такого криминального репортажа давненько не было в Сети! Ники, дружище, с тобой мы всех конкурентов заткнем за пояс!

– А как получилось, что материал был запущен в Сеть напрямую, без задержки?

– Разве?.. Я не заметил… – Роу изобразил на лице искреннее удивление. – Техническая накладка! Видимо, кто–то нажал не ту клавишу.

– Нет, – улыбнулся Ники. – Ты ведь сам включил прямую трансляцию, хотя и знал, что репортера вычислят в два счета. Пустил меня в расход, и все ради сотен тысяч, которые получил в ту же ночь.

– Клянусь богом, Ники! Ты мой самый лучший работник!.. Как я мог пожертвовать тобой? Это же не в моих интересах!

– Ладно, хватит.

Ники присел на капот гравилета, поставив ноги на круговой бампер.

Он видел, как бегают свиные глазки Азии Роу, почти физически ощущал, как лихорадочно тот ищет выход. Как дрожит за свою шкуру, за свою машину, за свои деньги.

Ази был очень труслив. И на подлость решился лишь потому, что был уверен: Тин – не вернется.

– Наркодельцы этого города ищут меня, – сказал Ники. – В суматохе был убит один из боссов. Мало того. Еще погиб агент Бюро… Кто же знал, что он работал под прикрытием? Не зря он мне понравился… Миллиарды видели, что его застрелил репортер. Я избегал смотреть в зеркала. И на экранах мое лицо не появлялось. Но ты сдал меня, и тем, и другим. И теперь я всем нужен. Все жаждут моей крови. Даже ты.

У Ази отвисла челюсть. Хотя последнюю фразу он пропустил мимо ушей. Новые страхи заставили его облиться потом.

Недостатком воображения Ази Роу не страдал:

– Они могут прийти сюда?..

– И те и другие. В любой момент.

Ази неожиданно взорвался, полный гнева:

– И ты влез в мой дом?! Да мне же пришьют укрывательство, пособничество, бог знает что!.. А в контракте специально оговорено, что репортер не имеет права раскрывать провайдера! Ни при каких обстоятельствах! И ни коим образом! Ты не должен был являться ко мне!

– Чем дольше мы говорим, тем выше риск. В твоих интересах поскорее закончить разговор. Заплати мне за работу, и я исчезну.

Тон Роу сразу же изменился.

– Но деньги еще не перечислены, – вкрадчиво начал он.

Ники фыркнул:

– На что же ты купил себе новую машину? И такую дорогущую.

– Хорошо–хорошо! – Азии поднял над головой свои пухлые ручки, ладонями вперед, как будто сдавался в плен. – У меня есть на карточке немного денег. Мы перепишем их на твою. Пять законных процентов, согласно контракту. И это составит… полторы тысячи. Неплохой заработок для репортера!

Тин беззлобно рассмеялся:

– Я, конечно, в бегах. Но рейтинг мне известен. А значит, и сумма выручки на данный момент. Двадцать пять тысяч, минимум. А еще, согласно контракту, мой индивидуальный процент увеличивается пропорционально росту общего рейтинга, достигнутого благодаря мне. Еще добавь выходное пособие. В целом это составит сорок тысяч семьсот планетарных кредиток. Как минимум.

– Да ты что, Ники! – пришел в ужас провайдер. – У меня сроду не было таких денег!

– На PS–9 ты потратил гораздо больше.

Ники вынул из–за ремня пистолет, отнятый у мафиози, и упер его стволом в капот гравилета.

Лицо Ази поблекло.

– Не делай этого, Ники!.. – взмолился он.

– Заметь, дружище, я не угрожаю твоей жизни.

– Это еще хуже!.. Ты покушаешься на святое!

– Наличными. И как можно скорее.

– Наличными?.. Зачем? Никто не пользуется наличными!

– Брось. Мои счета уже под контролем. Ты знаешь не хуже меня.

– Но это же огромная сумма! Я не могу так быстро ее собрать!

– Дружище, ты не оригинален, совсем.

Ники перевел оружие в режим стрельбы очередями, снова упер стволом в капот.

– Но где я возьму такую сумму наличными? – продолжал упираться Ази.

Тин, ни слова не говоря, указал подбородком на стену, где, наряду с мониторами, полками и ящичками, висел стандартный домашний банкомат.

Роу скривился.

Он так любит комфорт, удобства. Чтоб все было под рукой. И вот…

Этот банкомат, будь он неладен! Ази ведь совсем забыл про него…

– Сотенными, пожалуйста, – улыбнулся Ники.

Роу понял, что отступать некуда. Вставил карточку в узкую щель, набрал сумму. Банкомат с легким треском распечатал купюры.

Отдавая пачки новеньких кредиток, Ази испытывал жесточайшие муки.

Сумму, причитающуюся репортеру, он уже полагал своей.

Рассовав деньги по карманам, Тин снова улыбнулся.

Ази тошнило от его улыбок.

У порога Ники обернулся:

– Дружище. Открой–ка дверь.

Скрипнув зубами, Роу включил подъемное устройство.

– Ази, а ведь я не убил тебя, – сказал репортер. – Ты обратил внимание?

Тин шагнул в вечернюю темноту, где оглушала музыкой и мигала цветными огнями вездесущая атмосферная реклама, от которой не спастись и в пригороде.

 

Глава третья. ПСИХ

У репортера должно быть надежное убежище. Лучше несколько. А в придачу к ним еще одно, самое укромное. Где можно отсидеться в крайнем случае.

Вот он, крайний случай.

Ники понимал, что его найдут. И квартирка в районе трущоб, снятая через третьи руки, в подвале складского помещения, за двумя железными дверями, лишь давала краткую передышку и возможность осмотреться, подумать.

Мысль о бегстве с Земли, конечно, пришла самой первой.

Легальные пути для него были закрыты. И репортер Ники Тин достал свой ноутбук. Прошелся по желтым, красным, даже черным, заведомо криминальным страницам – их электронные адреса не печатают в рекламных проспектах.

Работал с сенсорной клавиатурой. Он не любил подключение к компьютеру напрямую, через кибер–поле. И не ставил имплантант. Считал, это сушит мозги. Многие приобретают зависимость – хуже наркотической. Так их и находят, с блаженной улыбкой на лице…

Приемлемых вариантов не обнаружил. Либо слишком дорого, либо слишком опасно, либо – вообще полная чушь. И, разумеется, большая часть полетов – в пределах Солнечной системы, что проблемы не решало. Зато на каждом шагу Тин натыкался на ругань в адрес энтойцев и их товаров, которыми наводнен земной рынок.

Ники вспомнил майора Джи Грэди, который любил говорить, что безвыходных ситуаций не бывает. Ники Тин верил ему. Но Джи прикончили свои же, на далекой, жуткой планете. Можно сказать – на самых дальних рубежах. Планета никому не была нужна. Тем не менее, за нее цеплялись, потому что иначе – за нее стали бы цепляться другие. Политика…

А Джи – ликвидировали. Поскольку он и еще несколько его подчиненных узнали то, чего не должны были знать. Майор имел неосторожность сообщить об открытии выше. И умер первым.

На Тина это произвело впечатление. Он понял, что выход у него и других членов группы есть только один – дезертировать. Что они и сделали в тот же день, решив выбираться порознь. Так был шанс проскочить. 

Тогда ему удалось инсценировать собственную гибель, в ходе патрулирования. Тайком проникнуть на военный космодром, забраться в большой контейнер, приготовленный к отправке на Землю.

Ну а потом он затерялся, конечно, сменив и имя, и национальность, и род занятий. Пол менять не стал.

Достойная жизнь на Земле не каждому по карману. Перепробовав десяток профессий, Ники нашел себя в сетевой криминальной хронике.

Этот бизнес получил развитие, когда чип, используемый разведкой, попал на черный рынок. Нелегальная операция по его вживлению стоила больших денег. Однако расходы она оправдала. Ники Тин стал одним из лучших. Помогали армейские навыки, умение хорошо ориентироваться в любой обстановке, еще кое–какие врожденные способности.

Чип подсоединен к зрительному нерву, к среднему уху, к центрам вкусовых, обонятельных и тактильных ощущений. Весь материал сразу поступал к провайдеру. Это позволяло снимать и отправлять в Сеть то, что хорошо продается, причем, без видимых технических средств. Главное попасть туда, где происходит что–то интересное.

 Аппаратуру, сколь угодно миниатюрную, квалифицированная охрана выявит. А биочип, из новых материалов, обнаруживать еще не научились. Чем и пользовались репортеры – «живые камеры». Техника не стоит на месте. Наверное, и их время скоро кончится. Но пока спрос на услуги репортеров остается высоким.

Интимные тайны ярчайших звезд политики, спорта, шоу–бизнеса публике уже давно приелись. К моменту, когда Ники вошел в бизнес, самым ходовым товаром стали репортажи о деятельности боссов криминалитета.

Быть может, рядовых граждан привлекала опасность и вопиющая незаконность происходящего на экране. Или же эти специфические реалити–шоу помогали избавляться от застарелых комплексов добропорядочности… Выяснять причины обывательского интереса к уголовной сфере действительности Ники предоставил социологам, психологам, психиатрам. Сам же – сосредоточился на добыче таких материалов. И немало в том преуспел.

Важнейшим условием его работы считалась оговоренная задержка трансляции. Хроника должна поступать в Сеть с некоторым запаздыванием, чтобы репортер мог унести ноги.

Асы вроде Ники раздражали полицию, демонстрируя мировому сообществу некомпетентность, неповоротливость, а нередко и – продажность стражей порядка. Но в то же время скандальные материалы, запускаемые в Сеть, способствовали борьбе с организованной преступностью.

Мафиози любили репортеров криминальной хроники еще меньше, чем полиция. Иногда репортеры погибали во время своих вылазок. Иногда на них объявлялась охота.

Но в такой переплет Ники Тин еще не попадал.

Ази предал его. А заплатили наверняка те, кто уже побывал в роли героев криминальной хроники…

Теперь–то Ники вне игры. Ему лучше избавиться от чипа. Только – позже, когда он покинет Солнечную систему. Все равно, вдалеке от Земли, от провайдерской аппаратуры чип замолчит. Да и кому продашь увиденное?

Отчаявшись найти что–либо на теневых сайтах, Ники заглянул и в легальные. И скоро наткнулся на лаконичное объявление: «Частному лицу требуется активная помощь в решении боевых задач за пределами ближнего космоса. Материальные выгоды и личная безопасность – не гарантируются».

Ники хмыкнул. А потом – задумался. Чутье подсказывало ему, что это не розыгрыш и не бред сумасшедшего. Но все же странно. Экспедиции в дальний космос – дорогое удовольствие. На Земле не много частных лиц, которым оно по силам.

Он прикинул, кому из сверхбогатых людей могло прийти в голову такое, и, поразмыслив, отверг всех.

Ники снова перечитал объявление.

Слишком очевидное противоречие.

Инициатор экспедиции имеет возможность отправиться в дальний космос, но, судя по заключительной фразе, не способен хорошо заплатить потенциальным участникам. Одновременно и плюс, и минус.

Нетрудно пересчитать корабли земных космических войск, пригодные для боевых действий в дальнем космосе. Автор объявления как–то связан с ними?..

У Тина возникло подозрение, что это – ловушка, на него или на таких, как он. И, быть может, инициатором выступает Бюро планетарной безопасности. Но Бюро – организация не бедная, способная оплатить услуги специалистов экстра–класса. Обещание высоких заработков, наверное, было бы менее подозрительно. Ну и тогда ловушка сработала бы вернее. Специалисты экстра–класса – народ избалованный, знающий себе цену. Последняя фраза объявления вызовет у них презрительную усмешку – и только.

На кого же рассчитано объявление? На экстремалов? Или – непризнанных гениев? А может, на свихнувшихся идеалистов, готовых работать и умирать – задаром?

И еще один нюанс.

Объявление почему–то не имело адреса. Ники попытался отследить автора, и с удивлением обнаружил, что инициатор умело запутал следы.

Нет, автор не сумасшедший.

Все же каким психом нужно быть, чтобы клюнуть на эту удочку!

С еще большим удивлением, а отчасти и – стыдом Ники понял: по крайней мере, один такой псих нашелся.

Потратив два часа, Тин обнаружил, что адрес в объявлении есть, но он замаскирован, сжат и обвешан целым ворохом защит.

Ники скрежетал зубами, крыл автора матом, в ярости метался по комнате, вновь и вновь бросаясь в атаку. И, в конце концов, ему удалось взломать адрес. Он послал запрос, поинтересовался, какова цель экспедиции, какие специалисты нужны.

Однако диалога не получилось.

На экране появилась отсылка на другой сайт, оттуда – на третий… И еще длинная вереница разнообразных отсылок, нелепых заморочек. Они перебрасывали запрос Ники, словно теннисный мячик.

Это продолжалось долго.

И ради чего терпеть издевательства?

Ники разозлился и решил плюнуть на глупую затею.

Он положил указательный палец на клавишу «сброс». Но тут его осенило.

Автор не просто заметал следы, он – отсеивал случайных людей.

Рискуя спалить компьютер, Ники предельно ускорил его работу. Еще через полтора часа на экране вспыхнул окончательный адрес. Это были координаты. Воспользоваться ими смог бы только человек, знакомый с шифрами космических войск. Таким образом, круг потенциальных участников еще более сужался.

Понятно… Объявление было размещено в легальном секторе, чтобы им не заинтересовались авантюристы с подмоченной репутацией. Но миссия вряд ли одобрена какой–либо официальной структурой. Снова и плюс, и минус. 

А рандеву на Земле. В одном из мегаполисов Восточного полушария, в европейской части. И как раз – на следующий день.

Бывший репортер уже знал, что явится на встречу. Инициатору экспедиции в дальний космос удалось его зацепить. И если найдется еще хоть пара таких психов…

Что за черт! Внезапно текст объявления растворился, начисто, без малейшего электронного остатка.

Совсем непонятно.

Быть может, команда уже собрана?

Вряд ли. Если сбор назначен на завтра.

Да, рискованно… Мало шансов…

Что ж…

Хонда поможет не ошибиться.

 

Глава четвертая. ЭКИПАЖ

На сорок восьмом этаже недостроенного дома, в пустых оконных проемах которого свистел ветер, – никого не оказалось. Однако в одной из квартир, на полу, среди мелкого строительного мусора, Тин увидел коробку из–под обуви. И в ней зазвонил телефон.

Ах, как оригинально…

Поднимались сюда пешком, на эту верхотуру. И немного запыхались. Немного взмокли. А, кроме того, стройплощадка – охраняемая. Инициатор проверяет на «проходимость», на выносливость?.. И теперь по голосу, по дыханию определит степень готовности?

Он посмотрел на Хонду Мэй. В черных брючках и курточке из натуральной кожи, девушка–брюнетка напоминала японскую школьницу. Между полами ее расстегнутой курточки виднелась желтая блузка, без выреза. Нежную шею охватывала комбинированная цепочка, из драгоценных металлов разных звездных систем. Подарок Ники.

Еще на ней были черные очки.

Тряхнув короткой стрижкой, Мэй сняла их.

Зрачки сливались с очень темной роговицей. Казалось, в ее раскосых глазах вообще нет зрачков. Или же они огромны.

Эти глаза просто завораживали Тина.

– Да, – сказала Мэй.

Ники подошел, открыл коробку и вынул сотовый.

Осторожно приложил к уху.

– Сколько зарядов в магазине бластера «джан–стандарт»? – услышал он.

– Сто сорок пять, – машинально ответил Ники.

Снова проверка?..

– Толщина брони десантного бота «гном»?

– Семь с половиной сантиметров.

– Как переносите гипер?

– В переделах нормы.

– Вы из Бюро?

– Нет. А вы?

– Через час, в доме напротив, на седьмом этаже.

– Зачем нужен этот слалом?

– Вы не очень любите воинскую дисциплину?

– Можно подумать, вы ее любите!.. Ваше объявление…

Контакт прервался.

– Он тоже опасается ребят из Бюро, – сказала Мэй.

– Да черт с ним… Нам бы только убраться из Солнечной системы.

Вокруг были голые бетонные стены. А ближнее окно, без рамы и стекла, открывало взгляду серое небо.

Тину очень хотелось взмыть туда и поскорее затеряться в просторах космоса. Кануть в бездну…

Спустя час они ступили на седьмой этаж другого недостроенного дома. И увидели четверых мужчин, в десяти метрах от входа. Этаж не предназначался под квартиры. Довольно большой зал, серые, квадратные колонны. За такими удобно прятаться.

Тин подумал, что в противоположном конце, скорее всего, есть запасной выход.

Бетонная крошка захрустела под ногами.

Хонда Мэй держалась на шаг сзади.

Подходя, Ники изучал тех, кто пришел раньше.

Один из них был стар, с седым ежиком волос и дубленой, морщинистой кожей. Двоим – лет тридцать, как и Ники Тину. Блондин и брюнет. Еще одному – двадцать два или двадцать три.

Все в штатском. Однако чувствовалось, что форма для них привычнее.

Может быть, за исключением брюнета.

Система отбора, видимо, дала результаты.

Взглянув на молодого парня чуть внимательнее, Тин понял, что инициатором является он.

Мальчишка. Вот почему – объявление в открытой Сети, и пустыри, недостроенные дома, этажи… Для него это – игра в серьезные дела.

Может, сразу повернуться и уйти?

– Вы говорили со мной? – решил уточнить репортер.

– Да.

– Располагаете боевым кораблем?

– Правильнее будет сказать – имею доступ. Это средний боевой корабль, широкого назначения. «Подкова».

Парень был немного смущен напором. Конечно же, предполагал, что вопросы будет задавать он.

– Не слышал. Почему так назвали?

– Подкова приносит счастье. По крайней мере, в теории. Это экспериментальная модель. И планируется испытательный полет.

– Не хочу вас обидеть, но вы очень молоды. Я имею в виду – чтобы командовать боевым кораблем.

– Пройдет. Со временем. А ваш опыт?

– Однажды замещал второго пилота. При необходимости смогу проложить курс. Еще разбираюсь в оружии. Легком и тяжелом.

– Воинское звание? – задал вопрос старик.

– Я бы не хотел вдаваться в подробности.

– Ясно…

Старик поморщился. Но более определенно выразить пренебрежение счел неуместным. Поскольку не он здесь принимал решения.

– Что, не подхожу? – спросил Ники, демонстративно обращаясь к парню.

– Хотелось бы иметь второго пилота. «Подкова» довольно проста в управлении. Минимального опыта хватит.

– Девушка с вами? – спросил дюжий блондин.

– Да. Она станет полезным членом экипажа. И не только на кухне.

– Что вы имеете в виду? – улыбнулся брюнет.

Ники решил, что припомнит ему эту улыбку. Если попадет на корабль.

Он засучил рукав и, достав из кармана складной нож, полоснул по мускулам предплечья.

Из глубокого разреза хлынула кровь.

– Смотрите.

Мэй, оказавшись рядом, поднесла к ране свои маленькие ладони.

Ее лицо выглядело бесстрастным.

Но через две секунды кровь начала сворачиваться. Через десять – перестала течь. Разрез на глазах рубцевался. А через минуту на месте открытой раны был тонкий шрам.

– Впечатляет, – улыбнулся брюнет. – Сеньорита, меня зовут Марио Кьянти.

Он галантно поцеловал даме руку.

– Неужели это имя настоящее? – чуть язвительно спросил Ники, застегивая рукав.

– А у кого тут настоящее имя? – распахнув свои итальянские очи, с напускным простодушием ответил Кьянти.

– У меня, – спокойно объявил инициатор. – Капитан Сергей Прозоров.

Он представился даме. И Хонда Мэй назвала себя.

– Ники Тин, – помедлив, назвался репортер.

– Лу Брэндон, – щелкнул каблуками дюжий блондин.

Старик медлил дольше Ники.

– Зоран Чолич, – выдавил он, так, словно и сам отвык от звучания собственного имени.

– Какова цель экспедиции? – спросил Тин.

– Я говорил, планируется испытательный полет, – сказал Прозоров. – Капитан имеет право на некоторые изменения в программе.

– До какой степени?

– Исходя из обстановки. Не хочу вас обидеть, но иллюзий по поводу экипажа я не питаю. Нам всем, по каким–то причинам, хочется нелегально покинуть Солнечную систему. И до определенного момента наши интересы, видимо, совпадают. А дальше посмотрим. Исходя из обстановки.

Ники был удивлен.

Зеленый паренек – не так прост. Что же он затевает?

– Думаю, вы правы, капитан, – подумав, кивнул Брэндон. – И давайте пока остановимся на этом.

– Но лично я впервые вижу, чтобы экипаж набирался таким образом и так поспешно, – сказал Ники. – Мне кажется, капитан, вы рискуете.

– Мало времени. Качества любого из вас я проверю в деле. Мы все рискуем. Почему я должен быть исключением? Предварительный отбор вы – прошли.

– Если не секрет, капитан. Чем объясняется включение в экипаж господина Зорана Чолича? – Ники заметил, как напряглись желваки на лице старика. – Насколько я могу судить, он человек немолодой, а даже в ближнем космосе для пенсионеров – не так много работы. В чем же будут заключаться его обязанности?

– Как выяснилось, господин Чолич располагает уникальной информацией о политической обстановке, в ближнем и дальнем космосе. Он знает несколько ведущих космических языков. Кроме того, у него есть боевой опыт. Без сомнения, он ценный член экипажа.

Ники вновь был удивлен. Это где же старый хрыч приобрел такие знания? И что за боевые действия затевает Прозоров?

– Вижу сомнение в ваших глазах, на мой счет – тоже, – сказал капитан. – Могу поклясться, я не собираюсь атаковать Землю, как, впрочем, и ни одну из планет Солнечной системы и ее союзников. Не буду грабить торговые суда.

– Спасибо, мне теперь спокойнее… – пробормотал Ники.

– Сеньор Кьянти убедил меня в том, что смыслит в технике, земной и не только. А мистер Брэндон хороший стрелок.

– Если кто сомневается – могу доказать, – объявил блондин. – Хоть сейчас.

– Не надо, – сказал Ники примирительно.

Какое–то время они все молчали, переглядываясь.

Каждый понимал: добиться взаимного доверия будет нелегко.

– Наш корабль строился на Луне, – прервал молчание капитан. – Сейчас находится там. Вы можете попасть на Луну в качестве туристов. Я пройду на военный космодром в своем качестве.

– А мы?

– Этот вопрос будем решать на месте. Исходя из обстановки. Вместо родной команды со мной должны полететь – вы.

Поймав взгляд Мэй, Тин вопросительно поднял брови.

И Мэй чуть заметно кивнула ему.

 

Глава пятая. НА ЛУНЕ КАК НА ЛУНЕ

На Луну они прибыли в один день.

Тин не сомневался, что каждый из них, кроме инициатора, воспользовался поддельным удостоверением личности.

Подделать можно все, купить можно все – были бы деньги. Но изготовить «липу», которая сошла бы за удостоверение пилота космических войск, пока еще не удавалось никому. По неписанному закону, действующему и в гражданском, и в военном флоте, капитан имел доступ к кораблю в любое время, даже если это новая, сверхсекретная разработка. То, что Прозоров сумеет попасть на свой корабль, на законном основании, сомнений, в общем–то, не вызывало.

А все остальные?

И взойти на борт нужно перед стартом, когда меры контроля станут предельно жесткими.

Они вяло обсуждали варианты в тихом углу гражданского космопорта, за аварийной лестницей на второй этаж. Понимали, что разговаривать в гостинице и за столиком кафе – небезопасно.

Сергея Прозорова с ними не было. Ему не следовало появляться в компании туристов, поскольку это могло бы заинтересовать ребят из Бюро и соответствующего отдела космических войск.

Ники посматривал в зал ожидания. Там ходили по делам, сидели или просто слонялись в ожидании отлета не только люди, но и представители иных гуманоидных рас, в основном энтойцы. И всюду сновали роботы, разных моделей и конструкций, лавируя между людьми, уворачиваясь друг от друга.

Иногда с потолка лились нежные голоса девушек, объявлявших о прибытии очередного рейса или приглашавших на посадку.

Но сейчас возникла часовая пауза.

И на высокой сцене, в дальнем конце огромного зала, выступал музыкальный ансамбль.

Певица в длинном сверкающем платье исполняла «Песню зияющих пустот». Инструменты звучали немного холодновато, отстраненно. И голос певицы – тоже. Но песня была такая, что ее трудно испортить, даже если она стала дежурным концертным номером в репертуаре заштатной группы.

«Туристы» на минуту смолкли, прислушались к словам. 

Неожиданно к ним приблизился немолодой, лет пятидесяти, субъект, похожий на бездомного бродягу или одинокого чудака, не считающего нужным следить за собой. Он был небрит.

Ники решил – станет клянчить еду или деньги. Но бродяга сказал:

– Возьмите меня с собой.

Озадаченность была общей.

– Я знаю, вы хотите лететь дальше. Мне все равно – куда. Готов выполнять любую работу. Я буду вам полезен.

Тин поперхнулся. Ему–то ведь тоже было все равно – куда.

Бродяга угадал своих?..

А вдруг его – подослали?

– Иди–ка ты отсюда, – нахмурился Ники. – Мы туристы, с Земли. И скоро вернемся назад.

– Я не агент, поверьте. Мне нужно улететь.

Лу Брэндон встал, взял бродягу за плечи и повел в противоположный угол. Оставив его там, вернулся.

– Странный, – хмыкнул стрелок. – Но вряд ли он агент.

– Как раз такие и добывают самую ценную информацию, – возразил Тин.

– Он не агент, – тихо проговорила Мэй. – Давай отойдем. Хочу кое–что показать тебе.

Они вдвоем отошли к небольшому окну, за которым был космодром, защищенный полем. Сейчас, в полукилометре от порта, на фоне черного неба, утыканного звездами–иглами, готовили к старту корабль. Ники видел, как у опор суетятся механизмы, как медленно двигаются в скафандрах люди.

Но вряд ли Хонда Мэй пригласила его сюда ради лунного пейзажа.

– Смотри, – сказала девушка.

Ники закрыл глаза.

«Боль, удушье, нарастающий звон в ушах. И чувство неизбывного ужаса.

Он умирал…

Ну а теперь сидел в кресле с жесткими подлокотниками, в комнате, в которой все было чужим и непривычным.

Что же произошло?

Открылась дверь, вошел мужчина. Загорелый, темноволосый. Лет на двадцать моложе. Хмурое лицо. Одет в какой–то необычный костюм, из ткани, постоянно меняющей цвет.

– Добрый день. – Голос не слишком любезный. – Как вы себя чувствуете?

– Странно, что я вообще себя чувствую. А вы кто?

– Об этом – чуть позже… – Гость устроился в кресле, по другую сторону прозрачного столика. – Вы умерли. И были похоронены. Вас воскресили.

– Разве это возможно?

– Достаточно пряди волос, фрагмента костной ткани, даже – горстки пепла. Только в последнем случае возни больше… Разум, личность – это поле. Оно пронизывает клетки. Оставляет на них отпечаток. Структуру поля можно восстановить. После вашей смерти прошли века.

Вот в чем дело…

Такое не сразу укладывается в голове.

– Немного трудно поверить… Кому я понадобился, через века?

– Мне. Я читал ваш незавершенный роман. И хочу знать, что будет дальше.

– И только?.. Я должен вам рассказать?

– Нет, конечно. Дописать роман. Полгода вам хватит?

– Вероятно… И много сегодня… таких, как я?

– Порядком. Некоторые существуют в тысячах экземплярах. Музыканты, спортсмены, артисты. Ну, или просто красивые мужчины, женщины. Иногда возникает что–то вроде моды на тех или иных деятелей прошлого. Конечно же, существует отбор. Кто будет воскрешать звезду экрана, умершую в девяносто лет? А вот тех, кто умер в молодые годы… Или – относительно молодые… Клетки хранят информацию о возрасте. О состоянии здоровья на момент смерти.

– А меня… сколько экземпляров?

– Один. Вы не слишком популярны.

– И не рассчитывал… Какими правами я обладаю?

– Права?.. У покойника?.. – Странный гость усмехнулся. – Вы моя собственность. Я выложил кучу денег – за воскрешение. Таков закон.

– Понятно… А что будет, когда я допишу роман?

Хмурый собеседник отвел глаза:

– В любом случае полгода у вас есть. И есть компьютер, каким пользовались в вашу эпоху. Если почувствуете голод – нажмите кнопку. За дверью – зимний сад, для прогулок.

– А если я… захочу умереть?

– Вам не нравится бессмертие? – Гость снова усмехнулся. – Не утруждайтесь. Самая дорогая часть воскрешения – составление цифровой карты. Ваша составлена. Прочее не так сложно. Вас опять воскресят. Снова и снова.

– Пока не будет завершен роман.

– Вы правильно видите ситуацию.

– Нам не дано предугадать, как слово наше… А вы не боитесь, что кто–нибудь воскресит и вас?

– Не боюсь. Мое тело дезинтегрируют, разобьют на атомы. За этим проследят душеприказчики.

– У вас заранее все продумано.

– Разумеется.

Гость встал:

– Увидимся через полгода. И – желаю вдохновения. Это я говорю совершенно искренне, поверьте.

Бесшумно закрылась дверь.

– Нам не дано предугадать, как слово наше… – повторил романист с горькой улыбкой».

Ники потряс головой:

– Чем тебя заинтересовал суррогат–человек? Мне его незавершенный роман – даром не нужен.

– Может пригодиться.

– Роман?

– Человек.

К мнению Хонды Ники старался прислушиваться. Не раз выручала.

Из нынешней передряги Тин выбрался без единой царапины только благодаря ей.

Он посмотрел на бродягу.

То, что суррогат–человек сумел попасть с Земли, где его, конечно же, искали, на Луну, за четыреста тысяч километров, – само по себе удивительно. За ними хорошо присматривают. Воли не дают. Это разумные существа второго сорта, пораженные во всех правах. И их легко вычислить при любом, даже беглом контроле. При воскрешении им вживляют чип, несущий всю необходимую информацию.

Неужели он избавился от чипа? Или – заблокировал его?

Маловероятно. Кажется, он из отдаленной эпохи. И вряд ли разбирается в чипах. На вид – рохля, мягкотелый интеллигент, работник умственного труда. И весь какой–то замшелый… Но, кажется, еще новый, в хорошем состоянии. Через полгода суррогат–люди выходят из строя. Однако редко умирают «естественной» смертью. Владельцам они прискучивают раньше. Мало радости наблюдать, как живое существо на твоих глазах превращается в ходячий труп. Их дезинтегрируют.

Воскрешенные организмы не стабильны. Вероятно, потому, что люди все же не боги. И до природы, а может – до Творца – им далеко.

Тин и Мэй вернулись к своим.

Там уже стоял Прозоров.

– Мне удалось достать для вас пять комплектов форменной одежды, – сообщил он. – Проблема в другом.

– Фейс–контроль и пропуска? – догадался Чолич.

– Да. Как решить проблему, я пока не знаю.

– Держит только это? – спросил Ники.

Прозоров кивнул.

– Технический аспект я возьму на себя, – заверил Кьянти. – Осечки не будет. Можете предъявить что угодно, хоть билет в кино.

– Сработает?

– Сто процентов.

Лицом Марио изобразил хитрого заговорщика.

– А фейс–контроль? – напомнил Чолич.

Все молчали.

И тогда Ники решил использовать то, что приберегал до поры до времени:

– Мэй внушит охране, что идет родная команда.

– Гипноз?.. – Кьянти с любопытством смотрел на девушку. – А сработает? Ведь там будет несколько человек.

– Массовый гипноз – ее любимое занятие, – буркнул Ники.

– А что она еще умеет? – не отставал Марио.

Тин отвернулся от него, стиснув зубы.

– Рискнем? – широко улыбнулся Брэндон.

Сергей Прозоров вздохнул:

– Время поджимает. Так поджимает, что… Но вместе со мной в команде семеро. Одного не хватает. Плохо?

Мэй кивнула:

– Должно совпадать хотя бы число.

Тин оглянулся, нашел взглядом суррогат–человека. На минуту его закрыла вереница детей, очевидно, впервые попавших на Луну и потому – радостно галдящих, несмотря на увещевания двух молоденьких учительниц.

Романист почувствовал, что на него смотрят, и медленно поднял голову.

 

Глава шестая. ПОД ПРИЦЕЛОМ

Гражданский и военный порты находились под двумя совмещенными куполами, с общим защитным полем над ними. Из одного в другой можно попасть, не выходя на поверхность Луны.

Прозоров уже миновал кабину контроля. Остановился по другую сторону.

Он и дальше будет держаться на расстоянии, чтобы у охраны и мысли не возникло, что между капитаном корабля и группой туристов с Земли существует какая–то связь.

Шестерых солдат у входа Мэй заморочила успешно. Однако технику – не загипнотизируешь. Поднимет тревогу.

Пришел черед поработать Марио Кьянти.

Настоящих военных перед входом пока не было.

Он шагнул к кабине. Приложил свою туристическую визу к панели считывающего устройства, стал что–то с ней делать – никто из его спутников не видел, что именно.

– Готово, – объявил он через полминуты.

– Что готово? – недоверчиво спросил Брэндон.

– Аппарат работает по принципу «свой–чужой». Я поменял допуск на вход. Теперь «свой» для него не только чип военного удостоверения, но и чип туристической визы.

– Не может быть, – наморщил лоб стрелок. – Как ты мог перепрограммировать аппарат?

– А как Мэй смогла перепрограммировать шесть человек охраны?

– Это же совсем другое дело! Это же люди!

Кажется, Лу не очень доверял компьютерным технологиям. Или же не верил в способность Кьянти, человека, обмануть машину.

Марио усмехнулся:

– Проверить можно только одним способом.

Он посмотрел на Мэй и добавил:

– В данном случае галантность неуместна.

Кьянти вошел в кабину.

Аппарат мигнул зеленым огоньком – «проходи».

Воспрянув духом, через кабину торопливо прошествовали Брэндон, Чолич, Хонда Мэй и Ники.

Все были в униформе космических войск.

И где же ее взял Прозоров? Стащил, конечно же. Не в магазине купил. Вот так и начинают, с малого.

Для миниатюрной Хонды не удалось найти комплект по размеру. И на девушке форма сидела несколько мешковато. Рукава и штанины ей пришлось немного подвернуть и прихватить булавками. В глаза это не бросалось, если не приглядываться. А приглядываться будут.

Суррогат–человек шел последним. И Ники слегка волновался.

Вот писатель вставил карточку в считывающее устройство.

Машина сначала загудела…

А потом – выдала красный цвет. Вход запрещен.

В чем же дело? У него такая же туристическая виза, как и у других.

Давно умерший романист сделал вторую попытку. Снова красный.

И на этот раз, отметив, что нарушитель упорствует, вместо гудения аппарат включил прерывистую сирену.

Карточку заклинило. Романист пытался выдернуть ее из щели, но безуспешно.

Сирена все не смолкала. На ее звук стали оборачиваться работники порта и охрана. Потом начали озираться и шестеро солдат, получивших внушение от Мэй.

Все ясно, чип суррогат–человека.

Ну, и куда его теперь?

Ники подскочил к писателю, рывком затащил в купол.

А к месту происшествия спешил отряд внутренней охраны, в легкой броне камуфляжного цвета, с боевым оружием в руках.

Фокусы на входе заметили с экранов операторы и поставили в известность дежурного офицера.

Еще одна маленькая неприятность: камеры слежения были тут совмещены с двумя автоматическими батареями.

И эти батареи – ожили.

Вот так.

Едва альтернативный экипаж вошел, как его сразу же взяли на прицел.

Вперед выступил дежурный офицер.

Лицо было скрыто пластиком шлема. Но Тин понял, что офицер молод. И до краев полон служебного рвения.

– Стоять! – громко скомандовал офицер, положив ладонь на кобуру излучателя.

Где–то я это уже слышал, невесело припомнил Тин.

– Руки вверх! – продолжил офицер свое эффектное соло. – Вы незаконно проникли на охраняемую территорию космических войск!

Угрожая лучеметами, их оттеснили к стене.

В стене была дверь. Она открылась, и из нее вышел мужчина в комбинезоне обслуживающего персонала. Но, увидев такие страсти, юркнул обратно.

В альтернативном экипаже оружие имелось только у Прозорова: его личный табельный излучатель был прописан в чипе удостоверения личности. Ну а прочие, отправляясь на Луну, любимые игрушки оставили дома.

Но Лу вел себя как–то странно. Тину показалось, что у Брэндона есть оружие, хотя непонятно – где. И он готовится выхватить его.

Что Лу может сделать, против двадцати наведенных стволов?

Боже, какое безумие, с отчаянием подумал Ники. И на что мы рассчитывали… Ведь говорила мне мама… И папа мне говорил…

Стоя с поднятыми руками, он взглянул на Хонду Мэй. Ее руки тоже были подняты.

Мэй отрицательно покачала головой. И Ники понял, что охранники включили индивидуальные поясные генераторы защиты, увы, делающие гипнотическое воздействие просто невозможным.

– Оружие на пол! – скомандовал офицер, вынимая излучатель. – Или через три секунды мы будем стрелять!

Вперед шагнули пятеро солдат, начать обыск.

Напряжение возросло до предела. Разрядиться оно могло самым неприятным образом. Прозоров, наблюдавший это со стороны, подался вперед. Его лицо стало заметно светлее.

Лу Брэндон ощущал дискомфорт, вероятно, из–за того, что не сможет прикрыть всех. Кажется, он решил не подчиниться.

Да, стрелок не отдаст свое оружие.

Мэй тоже почувствовала это.

В ее черных глазах Ники увидел печаль и нежность. Она смотрела на Тина, прощаясь. Сейчас они – умрут.

И ни малейшего укора…

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Время замедлилось, как и бывает в таких случаях. Секунды растянулись до бесконечности. Обострились чувства. Тин слышал, как урчит в животе у одного из солдат.

А что остальные горе–нарушители?

Писатель съежился. Интересно, каково это, уходить из жизни второй раз?

Зоран Чолич отрешенно смотрел на происходящее, с лицом, похожим на кусок обожженного солнцем, изрытого дождями и ветром камня. Итальянец погрустнел. Судя по влажным глазам, готов расплакаться. Ему жаль уходить из жизни. Он смотрел на офицера так – словно что–то хотел ему сказать.

А Тину было жаль Мэй.

Заслонить бы ее хрупкое тело… Но как, если стволы – с трех сторон?

Ну и себя жаль немножко, чего уж там. Какой репортер умирает…

И менять что–либо – уже поздно.

Оранжевая молния сверкнула перед его глазами.

Если это выстрел, то почему Тин жив?

Ники взглянул на Мэй.

Но девушка смотрела в другую сторону.

Между беглецами и охраной возникла худенькая фигурка в длинном оранжевом хитоне. Влетела в круг, растолкав огромных солдат.

Подняла тоненькую руку в останавливающем жесте.

И поза, и жест были очень величественны, даже властны. Тин не сразу понял, что перед ними – девочка–подросток.

– Мы против насилия, в любых формах! – провозгласила девочка высоким голоском, от которого у Ники зазвенело в ушах. – Отныне эти люди находятся под моей защитой!

– Перед вами Гуин де Энт, инфанта из звездной системы Энтойи! – громко, для всех, пояснил Чолич. – Принадлежит к правящему дому Энтов.

Подоспели охранники девочки, а также люди из ее свиты, одетые в оранжевые тоги. Наверняка рядовые граждане одеты попроще. Окружили, встали живым щитом. Ох и трудно им с такой шустрой. Не уследишь.

– Но это нарушители! – попробовал возразить растерянный офицер. – Они без допуска проникли на…

– Вы хотите развязать войну с Энтойей? – оборвала его представительница дома Энтов.

Дежурный офицер был окончательно сбит с толку.

Свита, все эти пожилые дипломаты, земные и не земные, начали убеждать его, что лучше уступить, не связываться… Юная сумасбродка может такого натворить, что потом обе звездные системы за год не расхлебают. В смысле – за световой год… У Солнечной системы не так уж много союзников. Не стоит проявлять нервозность и упорство из–за такой мелочи, как шестеро туристов с Земли, оказавшихся, разумеется, по ошибке, в военной зоне космопорта…

А Гуин продолжала чудить.

– Я воспользуюсь правом личного пространства! – пригрозила она. – Объявляю этот зал – территорией имперского иммунитета! Немедленно покиньте его! Безо всяких объяснений и проволочек!

Молодой офицер слышал подобную терминологию впервые. Но о системе Энтойи знали даже ученики первых классов.

Офицер хотел сделать карьеру. Он не хотел скандала, тем более – на дипломатическом уровне. В том же духе с ним говорили седовласые, холеные патриции. И он благоразумно отступил. Смущенно пряча глаза, отдал приказ солдатам построиться в шеренгу, развернуться и следовать к месту несения караульной службы.

Нарушителей – подчеркнуто игнорировал.

 

Глава седьмая. ИНФАНТА

Всех препроводили в апартаменты, предназначенные для важных персон.

А потом начались переговоры.

И протекали они довольно бурно. От лица беглецов выступал Зоран Чолич. И дипломатам, и патрициям он как–то был симпатичнее: знал все их церемонии, правила, этикет, да и выглядел солидно.

Тем временем инфанта весело болтала с Мэй. Наболтавшись, Гуин заявила следующее:

– Людей, взятых мной под свое покровительство, я объявляю гостями правящего дома Энтойи. А чтобы они и чувствовали себя как дома, я намерена лететь вместе с ними, на земном корабле. «Подкова» меня устроит.

Детали она, конечно же, не удостоила внимания.

Изложив свою августейшую волю, Гуин вернулась к разговору с Мэй.

Дипломаты обеих сторон застыли с открытыми ртами. Пока они формировали комиссию и лихорадочно искали выход, Мэй тихонько намекнула девочке, что было бы желательно включить в компанию одного молодого, перспективного капитана.

Дело осложнялось тем, что «Подкова» – боевой и, помимо всего прочего, – экспериментальный корабль. Но девочка настаивала. Требовала, чтобы ей на блюдечке преподнесли именно эту игрушку.

Часа через два забрезжил выход.

После напряженных консультаций стороны договорились о том, что инфанта может арендовать земной корабль, даже военный, – согласно межсистемному праву.

Взмокшие представители вооруженных сил Земли упирались, они твердили, что «Подкова» не прошла ходовые испытания. Кроме того, в ее конструкции использованы секретные разработки.

Указание на секретность Гуин расценила как весьма недружественный акт, недопустимый в отношениях двух систем, между прочим, связанных договором о сотрудничестве в военной сфере. Она потребовала составить ноту.

Земные генералы перепугались.

И пункт, касающийся военных секретов, был исключен из обсуждения.

Постепенно, шаг за шагом, снимались и другие возражения. Земляне шли на уступки.

Ифанту не смущало то, что корабль инопланетный, что у пилотов Энтойи могут возникнуть проблемы с управлением.

– Мои пилоты легко освоят управление! – заявила девочка. А потом, нахмурив бровки, добавила: – Ну, хорошо. Капитан будет ваш.

Дипломаты Земли ушам не поверили. Дипломаты Энтойи – тоже. А когда все пришли в себя от изумления – составили договор.

Земляне были довольны. Чужая уступка – это всегда приятно. Чужая уступка – это как бы твой успех…

«Подкова» по форме и была – подковой, с той лишь разницей, что размер несколько больше и внутреннее пространство – заполнено. Однако в целом сходство с подковой сохранялось, благодаря идущему вдоль края массивному утолщению. В средней части ее корпуса имелся плавный взъем, напоминающий фонарь истребителя, обтекаемый, словно половина капли, и непрозрачный.

Если бы Ники родился пилотом, он, вероятно, пленился бы этими линиями, рождающими смутные догадки о потенциальных возможностях. Совершенно очевидно, что Сергей питает к кораблю нежные чувства. Смотрит, как счастливый жених на любимую невесту. Что греха таить, «Подкова» завораживала. И необычностью формы, и необычностью внешнего покрытия, тускло–синего, переливчатого – цвета окалины. Такая расцветка почему–то наводила на мысль о скрытой боевой мощи.

Корабль уже был готов к старту.

Началась погрузка того, что еще не догрузили хозяева, и того – что хотела иметь на борту инфанта. Прежде всего – она хотела иметь на борту людей, взятых ей под свое покровительство.

Часть энтойской делегации летела на флагманском судне «Аруна», получившем название по имени главной планеты звездной системы Энтойи.

Инфанта и ее приближенные – на «Подкове». Кроме придворных и охраны с инфантой прибыл весьма солидный штат прислуги. Одних поваров было шесть человек.

Хоть кормить будут по–королевски, подумал Ники.

Так и вышло. Кормили отменно. Продукты и напитки, доставленные с энтойского корабля, были высочайшего качества. Повара делали чудеса. Слуги за столом в кают–компании – не обходили вниманием никого из обедающих. На «Аруне», вероятно, такого демократизма не наблюдалось. Но свой полет на земном корабле Гуин, кажется, расценивала как приключение, как пикник. А на пикнике нормы этикета гораздо мягче.

Очень комфортное получилось бегство. Если рядовые члены альтернативного экипажа ничего не имели против экскурсии в систему Энтойи, то Сергей Прозоров, старающийся не афишировать свое тесное знакомство с беглецами, хмурился. Для него полет к Энтойе был серьезной потерей времени.

Хонда Мэй, влезшая в свой прежний костюм, стала компаньонкой инфанты, в благодарность за спасение.

Ники в капитанской рубке восстанавливал навыки, учился. Гуин частенько заглядывала к ним, под ручку с Мэй, вынуждая Сергея отвлекаться, демонстрировать работу приборов, давать объяснения, которые тут же вылетали из ее изысканно причесанной головки. Чолич вел бесконечные разговоры с дипломатами. Лу Брэндон осваивал бортовой арсенал. Марио Кьянти, со специалистами Энтойи, инспектировал техническую часть. И однажды вошел в рубку с горящими глазами:

– Я вижу, тут использовано кое–что из технологий других рас. Вряд ли они поделились всем этим. Разведка поработала?

Но Прозоров уклонился от обсуждения скользкой темы, сухо ответив ему:

– Возможно.

– А с гипером все в порядке? – спросил Ники с соседнего ложемента.

– Идеал! – Марио щелкнул пальцами. – Не терпится?

– Я и забыл, как это бывает.

– Уже скоро… – пробормотал Сергей, не отрывая взгляда от панорамного экрана, усеянного звездным бисером.

Пользоваться гипердвигателем, находясь в пределах звездных систем, кораблям запрещалось межрасовой конвенцией – даже если речь шла о собственной территориальном пространстве. Когда Солнечная система останется позади, «Подкова» уйдет в гипер. И вынырнет где–нибудь на подходе к Энтойе.

Марио, видимо, хотел сказать что–то еще. Наконец он спросил:

– Капитан, вы обратили внимание, какими глазами на вас смотрит ее высочество инфанта Гуин де Энт?

Сергей промолчал.

Тин обернулся к Марио:

– Тебе сказала Мэй? 

– Я сам видел. В кают–компании. Она активно интересуется вами, капитан.

Прозоров усмехнулся:

– Гуин – королевской крови. Ее папа – верховный правитель. Хорошо, что хоть мамы нет. Вот была бы теща!

– Вы недооцениваете себя. Молодой – а уже космический волк. Привлекательный, мужественный.

– О чем вы говорите? Гуин еще ребенок.

– О, девочки взрослеют быстро. И оглянуться не успеете. Она мила. В ней чувствуется порода. И утонченность. Между прочим, она – богатая невеста. Если вы забыли.

– На ее руку нацеливаются короли и принцы.

– Да, инфанта – лакомый кусочек. Уже сейчас. Но умный человек смотрит вперед.

– Брак по расчету – не для меня. И к тому же у нее скверный характер.

– Поздний ребенок. Дочка и внучка – в одном лице… Папа ее любит до безумия. Избаловал, конечно. Все ее прихоти выполняются мгновенно. И она делает что хочет.

– В космопорте это нам пошло на пользу, – вставил Ники.

– А сейчас в ней начинает просыпаться женщина.

– Ужас! – вставил Ники.

– Но в хороших руках…

– Я не понимаю, почему это обязательно должны быть – мои руки, – улыбнулся Прозоров, но второй пилот заметил, что настойчивость Марио начинает раздражать капитана.

– Вы представьте себе, что будет, если это окажутся руки мерзавца, с неуемными аппетитами и с претензиями на господство в Галактике. У Энтойи – мощный флот, один из самых грозных.

– Предлагаете мне – контролировать ситуацию в Галактике?.. Но дело даже не в этом.

– А в чем?

Прозоров не ответил. Всем своим видом он ясно дал понять, что разговор окончен.

Вечером Тин побеседовал Мэй.

– Гуин правда влюблена в Сергея? – спросил Ники у девушки.

– Наконец–то заметил…

Он находился в каюте Мэй.

Они спали в разных каютах, что поначалу слегка удивило членов альтернативного экипажа. Все были уверены, что у них более теплые отношения.

Хонда Мэй сидела в кресле, грызя яблоко, большое и румяное. В каюте она казалась еще меньше, беззащитнее.

– И когда успела?.. – проговорил Ники с недоумением.

– Много ли нужно девочке? Один взгляд, пара ничего не значащих слов… Ее сердце начинает искать.

– Инфанта Гуин привыкла, кажется, получать все, что захочет.

Мэй быстро взглянула на него, и Ники отвел взгляд.

– Тогда что же тебя волнует?

– А сама не догадываешься?

– Догадываюсь. Ты опасаешься, что один из нас – агент Бюро.

– Если б это была ты, меня бы давно упекли. Например, на урановые рудники, за дезертирство… На мою подготовку затрачены огромные средства. И контракт я заключал на десять лет. А это серьезно. Экономические преступления раздражают правительство даже больше, чем убийства. Людей на Земле много. Больше, чем нужно. А вот денег всегда не хватает.

– Бюро не пошлет своего агента в космос, чтобы выследить какого–то беглого солдата.

– Но–но, я тебе не какой–то. Агент здесь может быть и по другой причине. Странное объявление, туманные планы капитана Прозорова… А может, и за кем–то из экипажа хвост тянется. Мы ведь ничего не знаем друг о друге.

– Думаешь на Брэндона?

– Чолич староват для оперативника. На мой взгляд. Марио Кьянти – слишком легкомысленно себя ведет. Сколько раз уже нарывался. Так что сначала – Брэндон. Ты можешь показать?

– Да. Смотри.

Ники закрыл глаза.

 

Глава восьмая. СИМПАТЯГА

«В ту лощину я заглянул, когда искал пропавшего бычка–двухлетка.

Заметил струйку дыма над холмом и – насторожился, конечно же. Народ в наших краях разный. Но когда дело касается индейцев, все белые встают стеной, как один.

Я оставил коня в кустах дикой сливы и крадучись отправился на разведку.

То, что я увидел из густой травы на холме, ничуть не напоминало стоянку индейцев. Ни тебе костра, ни перьев. Ничего такого. Лишь груда искореженного металла, дымящегося кое–где.

Рядом копошился парень, одетый – словно гимнаст из цирка. Это не был краснокожий. Но и на белого, из местных, он не походил. Гринго, одним словом. Еще я понял, что у него проблемы с этим блестящим хламом. Даже подумал, не мой ли бычок помял.

Очень любопытно мне стало, как он сюда попал, без коня, с этой кучей металла. Железная дорога за многие сотни миль, севернее. Дилижансы тут сроду не ходили. Кто же его подвез? Не пешком ведь шел…

Был он вроде безоружен. Но все же, поднимаясь, я держал «винчестер» наготове. Мало ли что.

– Эй, парень! – окликнул я его. – Бычка моего не видал, двухлетка?

Он повернул ко мне лицо:

– Не видал.

Хоть по–нашему говорит. Это обнадеживало.

Когда я приблизился, он встал и чуть поклонился.

– Меня зовут Лу Брэндон, – представился я.

– Икси, – ответил он. – Меня зовут Икси.

Называя имя, гринго снова поклонился.

Надо же, какой обходительный.

Мне этот парень уже начинал даже нравиться.

– Коня, похоже, команчи угнали? – спросил я. – С ними надо ухо держать востро. Ежели и впрямь какие трудности, прошу в наш городок. У нас любой готов пособить хорошему человеку. Можно и коня сторговать. За честную цену.

– Трудности, – печально кивнул гринго.

– Зови меня просто Лу, – сказал я. – Мы тут без церемоний. Сейчас коня своего кликну.

Я предложил гринго сесть со мной, за седлом. И понял, что с верховой ездой он мало знаком…

Когда мы с Икси вошли в салун, в зале повисла тишина.

Все уставились на нас. Даже бармен Сэт Хоган перестал протирать стаканы и вытаращил глаза. А уж он повидал всякое.

– Гринго – со мной, – раздельно сказал я, облокотившись на стойку и глядя в зал.

Икси в этот момент стоял рядом и дружелюбно улыбался.

Ребята знали, что у меня разговор короткий. И вернулись к выпивке. Но держались настороже.

– Налей–ка нам по стаканчику, – обратился я к бармену.

Сэт молча кивнул и потянулся к бутылке.

– Это Икси, мой друг, – сообщил я.

А Билли Мастерс поднял голову и спросил:

– Лу, а чего твой друг так вырядился?

После этого могло последовать что угодно. Мастерс любил нарываться. И тех, с кем он повздорил, выносили ногами вперед. Правда, со мной сцепиться он пока не удосуживался.

– У него все другое в стирке, – миролюбиво ответил я.

Билли поразмыслил чуток и понимающе кивнул.

Я решил, что обстановка разрядилась. Икси уже хлопали по плечу, говорили, что он чертовски славный малый и вообще денек сегодня – просто на редкость.

Тут в салун вошла и села за столик Красотка Ширли. К этой девочке всегда лежало мое сердце. И я подсел к ней.

Ширли была со мной любезна.

– Где ты его подцепил? – спросила она, глядя на Икси.

– Нравится? – усмехнулся я.

– Симпатяга, – пробормотала Ширли. – Не находишь?

Я слегка заревновал. Но подумал, что Красотка дразнит меня, по обыкновению. И настроение мое не ухудшилось.

Сам–то я пялился на Ширли. Поэтому и не сразу обратил внимание на исход завсегдатаев. Вся компания повалила на задний двор. Я забеспокоился. Мало ли что может взбрести в головы суровых жителей фронтира – в интервале между седьмым и десятым стаканчиком.

Но как только мы ступили на задний двор, я понял, что происходит. Суровые жители фронтира устроили показательные выступления по стрельбе из всех бортовых орудий.

Особенно старался Билли Мастерс. А стрелок он неплохой, и на руку скор. С ним тягаться – не каждый рискнет.

Сначала они стреляли по пустым бутылкам, поставленным в ряд на поленнице. Через несколько минут – по бутылкам, подброшенным в воздух.

Двор заволокло пороховым дымом.

Икси наблюдал мужской выпендреж, улыбаясь.

Наконец, Билли отважился на свой коронный номер.

Один из его дружков ловко подбросил в воздух серебряный доллар, а Билли выхватил из кобуры длинноствольный «писмейкер» и продырявил монету пулей.

Все зааплодировали. И Ширли тоже хлопнула несколько раз.

Кто–то из молодых подал монету Икси.

Тот вежливо улыбнулся.

– Отличная работа, – сказал он. – И совсем недалеко от центра.

– Сам не хочешь попробовать? – спросил Билли, переглянувшись с дружками.

– Я никогда не стрелял из такого оружия, – проговорил Икси. – Думаю, у меня плохо выйдет.

– Да не тушуйся, – ободрил его Мастерс, быстро заряжая револьвер. – Надо же когда–то начинать. Попробуй сперва попасть в бутылку. Держи мой «кольт».

Едва револьвер Мастерса оказался у гринго, всем стало ясно, что в его руки такая пушка в самом деле попала впервые. Только он взвесил «кольт» в ладони, оценивая баланс, прицелился несколько раз в поленницу и вроде как освоился.

Рыжий Люк уже расставлял для него бутылки.

– А можно мне попытать счастья с монеткой? – спросил Икси, лучезарно улыбнувшись.

Билли хохотнул.

– Ну что ж, парень!.. – отозвался он. – Я даже готов рискнуть своей наличностью.

Мастерс был уверен, что его доллар не пострадает.

Эту уверенность разделяли все. Никто не становится метким стрелком в одночасье. Тут нужна долгая, упорная тренировка, в течение многих лет.

Икси явно и глупо шел на фиаско. Я хотел вмешаться, но Ширли меня остановила, положив ручку мне на плечо.

Рыжий подбросил доллар.

Икси быстро вскинул «кольт» и выстрелил.

Монета подпрыгнула в воздухе.

Еще до того, как она упала, я заметил в ней пулевое отверстие. По центру.

Билли тоже заметил. И нахмурился.

Он не любил, когда кто–то с ним уравнивался. Не говоря уже о большем.

Ребята молчали, передавая из рук в руки пробитую монету.

Икси улыбался и поигрывал «кольтом».

Увидев, как ходят желваки на физиономии Билли, я поменял позицию, не желая подставлять под выстрел Ширли. А выстрелы могли загреметь. И – не по бутылкам.

От Мастерса не укрылся мой деликатный маневр.

– Неплохо для начала, – процедил он. – Если только это и было начало. И нам не морочили голову.

– Я впервые стрелял из такого оружия, – улыбнулся Икси. – И я хотел бы – еще раз.

Мне подумалось, что гринго не так уж прост. Он моментально понял, как нужно проявить себя, чтобы с тобой считались в городишке вроде нашего.

– Что ж, попробуй, – кивнул Билли, усмехнувшись.

Он сунул руку в карман, извлек из него пригоршню мелочи и подбросил вверх.

Шесть монеток сверкнули в лучах заходящего солнца.

– Нет, Икси! – выдохнул я.

Но он начал стрелять.

«Кольт–писмейкер», сорок пятого калибра, не тот револьвер, из которого легко попасть хоть во что–нибудь. Он брыкается в твоей руке, словно мустанг, и при каждом выстреле норовит вывихнуть тебе кисть. Чертовски трудно попасть из него в доллар. А в россыпь монет – вообще невозможно. Все это знали. Так что выходку Билли восприняли как жест раздраженного самолюбия.

Думая об этом, я не отводил взгляда от Мастерса. И я не видел, что происходило на линии огня. Зато увидел, как вытянулось и посерело костистое лицо Билли.

Тишина воцарилась на заднем дворе, более напряженная, чем та, которую вызвало появление Икси в питейном зале.

Дым рассеялся.

Люк, подобрав с земли монетки, уставился на гринго, открыв рот.

– Все шесть… – прошептал он, внезапно осипнув.

– Как – шесть? – нерешительно усомнился кто–то. – У него же в барабане оставалось только пять патронов.

– Смотрите!

Люк подошел к ребятам и показал им на ладони продырявленную мелочь. Его рука дрожала.

– Две монеты он пробил одной пулей… – услышал я чей–то голос.

– Бог мой! – сказал Сэт Хоган, стоявший у задней двери.

Стиснув зубы, Мастерс ударил по ладони Рыжего Люка, и монетки вновь засверкали на солнце.

Но Люк опять стал подбирать их, бережно, словно каждая была драгоценной реликвией.

Несколько секунд Билли смотрел на это. Потом забрал у гринго свой револьвер и пошел со двора. Никто не последовал за ним. А ведь раньше Мастерс нигде не появлялся без свиты.

В нашем городке взошла новая звезда, подумал я.

Да, я был рад за своего приятеля. И только одно заставило меня поморщиться.

Ширли так смотрела на него…

В дальнейшем развитии событий – не было ничего удивительного. Икси прославился. Однако нос не задрал, остался вежливым и приветливым.

Я помог ему с работой. Хозяин ранчо был рад заполучить парня с такой репутацией. Еще бы. Любой скотокрад подумает сто раз, прежде чем сунуться к стаду, которое стережет Икси. И через неделю он уже умел все, что отличает ковбоя от простых смертных. Облачился в мои джинсы и чапы, в рубашку и жилет воловьей кожи. Новенький «стетсон», подарок Ширли, красиво оттенял его мужественное лицо.

Мой друг стал всеобщим любимцем. Дети его боготворили, женщины улыбались ему. Суровые мужчины гордились знакомством с ним. И когда мы выбирали окружного шерифа, Сэт Хоган предложил кандидатуру Икси. Надо ли удивляться результату? Икси прошел единогласно. В помощники он взял меня.

Икси был теперь одним из нас. Но его прошлое окутывала непроницаемая тайна. Откуда человек и что представлял собой раньше – в наших краях пытать не принято. С давних времен так повелось. Никто Икси и не пытал. Даже Красотка Ширли, с которой он показывается на людях все чаще.

Я тоже ничего не выведывал. Мне и так было известно, что во время аварии на полигоне Робоцентра произошел незапланированный темпоральный скачок. В результате боевой андроид, повышенной адаптивности, из третьего тысячелетия попал в Техас времен Дикого Запада.

Это был ценный, опытный экземпляр, надежда космических спецподразделений. Найти его поручили мне, отправив чуть подальше в прошлое.

Скоро закончится подготовка обратного перехода. И мы вернемся в свое время. До этого же я буду всемерно опекать Икси. Прикрывать его, ежели что. Ведь я–то – робот попроще.

Ну а если наши хозяева решат, что игра не стоит свеч, мы с Икси неплохо устроимся и тут.

Лично мне этот городок нравится.

Клянусь дохлым койотом».

 

Глава девятая. НОСТАЛЬГИЯ

– Не понял, – искренне сказал Ники. – Он что – робот?..

– Сам решай, – усмехнулась Мэй.

– Ты можешь проникать в сознание робота?..

– Он же андроид. Почти настоящий человек.

– Все равно, трудно поверить…

– Но теперь ты его не считаешь агентом Бюро?

– Пожалуй, нет… Если только эти картинки – не заморочка для таких, как ты. И я.

– Думаешь с ним поговорить?

– Ничего от тебя не скроешь…

Брэндона Тин нашел на орудийной палубе, где же еще.

Согнувшись, он разбирал световоды в пульте синхронизации огня.

– Привет, Лу! – Ники хлопнул его по плечу, где–то в глубине души надеясь, что почувствует металл.

Но роботов сегодня изготавливают не только из металла. Некоторые фирмы используют материалы, уже – мало отличающиеся от живой ткани.

– Привет… – удивленно отозвался Лу, выпрямляясь.

Он надвинул кожух на станину и хмуро посмотрел в лицо Тина, гадая, чем вызван такой приступ дружелюбия.

– Хочу проконсультироваться у тебя – как у профессионала, как у специалиста по оружию, – сообщил второй пилот.

– Ты же сам был военным, – нахмурился Лу.

– Я давно в отставке. А техника не стоит на месте… На корабле я видел в оружейной комнате новую модель, «джан–стандарт–15». И не совсем понял, какой там принцип запирания.

– Как у «шорт ковентри».

– Понятно. Спасибо. А калибр игольчатой винтовки?

– Малой или средней?

– Малой. 

– Пятнадцать. Мощность заряда повышена, и в плечо немного отдает, несмотря на амортизаторы. Для точного огня лучше взять «гейзер–21».

– А какой стандартный калибр имеет «кольт–писмейкер»?

– Сорок пятый, одиннадцать и сорок три десятых миллиметра. Там мягкая свинцовая пуля, без оболочки.

– Спасибо, Лу, – сказал Ники и широко улыбнулся, глядя в глаза Брэндона.

Стрелок понял, что прокололся.

Ответная улыбка сползла с его лица. Калибр этой когда–то популярной модели «кольта» вряд ли с ходу назовет хотя бы один из тысячи историков ручного огнестрельного оружия.

– Я бы мог спросить, какая отдача у карабина «винчестер», но ведь нам и так все понятно?

А на лице Лу смешались простые, но сильные эмоции. Отчетливо читались досада на себя, обида и – боль, оттого, что кто–то чужой бесцеремонно коснулся чего–то сокровенного. Арест и наказание Брэндона смущали меньше.

– Ты агент Бюро? – пробормотал он. – Как же я сразу не догадался…

Пока не предъявлено удостоверение, робот не обязан подчиняться агенту. Если же программа ему предоставляет право на самостоятельные решения – можно было ждать сопротивления, бегства или нападения.

Тин отступил на шаг:

– Я не агент, Лу. У Бюро на меня зуб, как и на тебя.

Недоверие в глазах Брэндона возросло, а не убавилось.

– Как ты узнал про девятнадцатый век? Это секретная информация. Даже свои в Робоцентре не все имеют допуск.

Теперь в ловушку угодил Ники, в ловушку, расставленную им самим. Информацию об экспериментах, связанных с перемещениями во времени, держали под семью замками.

Не говорить же о Мэй…

Ники решил попытать удачу. Отвлечь.

– А Рыжий Люк здорово пил? – спросил он.

Стрелок задумался.

Как и предполагал второй пилот, далеко не вся информация, почерпнутая андроидом в маленьком городке на фронтере, легла в генеральный банк данных. Рыжий Люк вряд ли кого–то заинтересовал в Робоцентре.

– А бармен Сэт Хоган всегда наливал на две трети стакана? – продолжил Ники.

Лу был озадачен. Уж эту информацию точно отсеяли.

– А конь твой – буланый, верно?

– Да… Но откуда же ты знаешь?

– А Красотка Ширли дразнила тебя.

Стрелок ничего не мог понять.

– Кто ты? – ошалело спросил он, таращась на Тина. – Это похоже на бред, но, быть может, ты… Икси?.. Тебе изменили внешность?..

Ники вздохнул. Он даже почувствовал неловкость. Нехорошо человека так мучить…

Хотя – какой Брэндон человек? Он – боевой андроид.

Разве нет?

Но что–то мешает с этим согласиться.

– Тебе нравилось там? – спросил Ники.

– Да… Очень…

– Тоскуешь?

– Пожалуй… У людей это называется ностальгия. Понимаешь… Когда все настоящее…

– Не понимаю, Лу. Ведь это глубокая древность. Что хорошего?

– Я там жил настоящей, простой жизнью. И все было натуральное.

– Тебе–то какая разница?

– Так ведь и отношения тоже – натуральные. Кто я здесь? Робот. И только. Мне приказывают – я выполняю приказы. Ну а там я был человек. И другие люди ко мне – с уважением…

Ну, ты смотри… Чем совершеннее интеллект, тем больше вероятность, что ему захочется уважения. И роботам в том числе. А где его напасешься, уважения? Как раз его на всех не хватает…

– Что стало с твоим другом Икси?

– Ему не хотелось возвращаться. Даже больше, чем мне.

– Он погиб?

– Не знаю. Меня заставили войти в зону переноса. А он – не подчинился.

– Ну а потом, в Робоцентре?

– Я все думал об Икси… О Ширли… И вообще о своей жизни там… Им надо было стереть из моей памяти информацию об этом. Они сами виноваты.

– Сбежал?

– Да.

– Убил кого–нибудь из своих хозяев?

– Нет. Только связал. Пятерых, из охраны.

Второй пилот из предосторожности отступил еще на шаг.

– Как ты подзаряжаешься? Ведь тебе нужна подзарядка. И, наверное, специальные разъемы. Или нет?

– Моей батареи должно хватить на двадцать лет. Есть и аварийный источник питания…

Андроид улыбнуся, абсолютно по–человечески:

– Знаешь, Ники, я на мгновение подумал, что Икси – вернулся ко мне…

Тин вздохнул.

Хотел проверить – и вот, проверил.

– Я не выдам тебя, Лу. Ни своим, ни чужим. Можешь быть уверен. Сдохну – а не выдам.

Подчинившись внезапному порыву, Ники шагнул вперед и пожал руку андроида, способную гнуть стволы пулеметов.

Этот порыв смутил обоих.

Моргнув, Тин кивнул на прощание и пошел к выходу.

Все правильно. Человек хочет стать богом. Робот хочет стать человеком… 

Но даже роботу прошлое Земли нравится больше.

И чего люди стремятся в будущее?

Потому, что – нет других вариантов?

 

Глава десятая. АССИСТЕНТ

– Я в шоке, – признался Ники, сидя в каюте Мэй. – Все так и есть. Он андроид. Но мне кажется, ему доверять можно. Он какой–то – искренний…

– Кто будет следующим? – улыбнулась девушка.

Тин задумался.

– Теперь я осторожен. Я мудр как змей. Ведь самый очевидный путь завел меня в тупик. Из всех нас на роль агента Бюро менее всего годится Чолич.

– Хорошо. Смотри.

И Ники закрыл глаза. 

«Каждое новое задание было намного сложнее и ответственнее предыдущего. Конечно же, это означало неуклонное повышение личного статуса.

Работа координатора Чолича не вызывала нареканий, вне зависимости от того, на какой планете, в каком секторе Галактики проводилась очередная операция.

Аналитический ум, устойчивая психика и крепкое телесное здоровье – довольно редкое сочетание, даже в Системе. Он не был самым лучшим. Быть может, кому–то он казался тугодумом и отчасти – педантом. Но Чолич добивался результата всегда.

Его неуклонное восхождение мало кого удивляло.

Однако это внезапное повышение стало неожиданностью для всех, не исключая самого Чолича…

Три года Зоран Чолич ассистировал Главному координатору, стоящему на вершине пирамиды.

Зак Эридиа, прежний ассистент, погиб.

У каждого есть потолок.

Зоран Чолич полагал, что достиг своего. Быть вторым в такой организации – немало, при любом честолюбии, а координатор Чолич – не страдал его избытком.

Леонард Минкус, руководящий Системой уже более века, не молод, но полон сил. Он казался бессмертным. Его опыт бесценен. Многие поколения координаторов поклонялись ему как богу.

Чолич стоял теперь на ступеньку ниже. Это ограничивало его лишь в одном. Кроме Леонарда Минкуса никто не имел доступа к базе данных десятого, последнего уровня секретности.

Ключом был шрам на большом пальце его левой руки, о чем знали двое: сам Минкус и – ассистент. Приложив свой палец к сенсору, Лео получал эксклюзивное право на вход. Один. В остальном полномочия Зорана Чолича не уступали высшим. Он не чувствовал себя ущемленным. Богу – богово.

Сейчас Зоран Чолич готовился к новой экспедиции. Задания такой сложности он еще не получал. Однако пятнадцать лет в Системе, где работа всегда сопряжена с риском для жизни, многому научили его. Очередная операция, вот и все. Чолич изучал информацию. А в минуты отдыха вводил в курс временного заместителя. Чолич сам выбрал его, из числа тех немногих, с кем начинал службу в Системе. К назначенному сроку все было готово. Главный координатор утвердил разработанную Чоличем программу действий. И захотел лично проводить ассистента к эскалатору, ведущему на служебный космодром.

Это был знак уважения.

Чолич думал, что услышит дополнительные инструкции. Напутствия. Но старик молчал, идя рядом с ним по гулкому коридору.

Они остановились перед кабинкой эскалатора.

Дверцы капсулы открылись. Чолич терпеливо ждал.

– Зоран, ты прошел Систему, всю, снизу доверху, – произнес Минкус.

– Кроме десятого уровня.

– Настал его черед.

Чолич прищурился.

– Удивлен? – Лео отвернулся. – Три года назад, на этом же месте, и я был озадачен, когда услышал такие слова.

– Три года?.. Но вы руководите Системой – уже сто лет!

Главный координатор смотрел в глаза Чоличу. И его взгляд был исполнен горькой печали.

– Три года назад я ассистировал Главному координатору, как ты, – тихо сказал Минкус. – Меня звали Зак Эридиа.

Чолич опустил взгляд.

– Насколько я знаю, ассистент Эридиа был отправлен с заданием на Артаксеркс и вскоре погиб в одной из схваток, – произнес он как можно мягче, не желая оскорбить недоверием.

– Славная гибель, не так ли? С этими ассистентами вечно что–нибудь случается. То они гибнут, как герои, то их переводят на дальние станции – до конца дней…

– Я работал с Заком, – сказал Чолич. – И помню все, что мы вместе пережили.

– Я тоже. Например – как мы чуть не сдохли вдвоем в горящей атмосфере Сарниса. Об этом нет ни слова, ни в твоем отчете, ни в моем. Тогда мы решили – так будет лучше. Никто не знает, кроме нас двоих.

Чолич молчал.

Минкус улыбнулся:

– Ты, наверное, думаешь: «Старик начал сдавать». Да? Но все было именно так. Сейчас ты сам поймешь это.

Лео Минкус хлопнул его по плечу.

Затем повернулся и шагнул к кабинке эскалатора.

– Но как же мое задание? – пробормотал Чолич, против воли оттягивая миг осознания.

– Ты еще не понял? Твое новое задание – три года руководить Системой. Подготовить смену. Отдать все силы… И – уйти. С этой минуты Чолича нет. Через месяц поступит сообщение о его гибели. Ну а Главный координатор унаследует опыт Чолича, как и опыт всех своих предшественников. Опыт лучших… – Минкус помедлил, глядя в лицо преемника. – Мой тебе совет. Первое время избегай смотреть в зеркало.

Чоличу показалось, что на три секунды погас свет. Или же он сам прикрыл веки. Показалось, что стены вокруг покачнулись и сместились в сторону. Или же он сам непроизвольно сделал несколько шагов и теперь стоит правее, там, где только что находился Минкус, вошедший в кабинку.

Происходящее было слишком неожиданным. Слишком невероятным. Кружилась голова… Ныло сердце, прежде работавшее как часы.

Дверцы кабинки сомкнулись.

Зоран Чолич не двигался.

Лица старика он уже не видел, но услышал его приглушенный голос:

– Все еще не веришь? Посмотри на свой палец!

– Что?.. – не понял Чолич.

– Большой палец левой руки! Видишь?

Несколько секунд Чолич рассматривал шрам.

Такой же – у Главного координатора.

Как же это?

А Лео продолжал говорить:

– Да, теперь у тебя есть право доступа к десятому уровню. Я ухожу. Следующие три года – уже твои. И я спокоен. Система в надежных руках. Прощай, Зоран Чолич, и здравствуй – Леонард Минкус, Главный координатор!

Капсула тронулась с места, бесшумно разгоняясь.

Несколько секунд – и она исчезла в тоннеле.

Чолич взглянул на шрам.

Затем стал рассматривать свои руки, не узнавая.

Обтягивающая их морщинистая кожа, в коричневых пятнышках, была ему непривычна. Пока, наверное.

Чолич пошел назад, постепенно свыкаясь с тем, что произошло. И походка тоже изменилась. Его суставы, его тело – все стало другим.

Охранники салютовали Главному координатору.

Не замечая их, Чолич прошел в кабинет.

На стене у входной двери висело большое зеркало.

Чолич стоял к нему спиной. Он знал, что увидит там. Седой ежик волос, морщины, выцветшие глаза. Лицо старика.

Стиснув зубы, Чолич повернулся».

 

Глава одиннадцатая. СВОЯ ЖИЗНЬ

– Чолич – Главный координатор?..

Мэй видела, что Ники ошарашен.

Система, или – подразделение «Солнце», элита космических войск, стоящая над разведкой и выполняющая сверхсекретные задания в дальнем космосе – это более чем серьезно. Это вам не сбежавший боевой андроид.

Тин знал, что иногда Бюро и Система – кооперируются, объединяют усилия. В принципе работник Системы вполне мог попасть на борт «Подковы», в составе альтернативного экипажа. Системщики любили многоходовые комбинации, ставили в тупик своих противников, теряющихся в догадках по поводу конкретных целей той или иной операции. А их общая цель была одна: подчинение Солнечной системе все большего числа звезд и планет.

Система была сильна. Лишь несколько противников в тех регионах дальнего космоса, куда она добралась, ей не по зубам: Энтойя и Мекбан.

Энтойцы – давно отделившаяся людская ветвь. В чем–то похожи, в чем–то – нет. Мекбан – гуманоиды, скорее всего, развивавшиеся обособленно, вероятно, в другом рукаве Галактики. С иной системой ценностей, с иными представлениями о смысле бытия. Но они – сильны. Другие расы вынуждены искать пути сосуществования с ними.

Мир не так уж богат разумными формами жизни. Фантасты, желая предвидеть коллизии будущего, населяли далекие планеты разумными птицами, насекомыми, рептилиями или млекопитающими, от мышей до медведей. Им всем хотелось оживить сюжет, до предела обострить психологические, нравственные противоречия, хотелось заинтересовать, развлечь, а иногда и – посмешить читателя.

Реальность всегда прозаичнее. И целесообразнее.

Быть может, верна теория панспермии, согласно которой кометы и метеориты разносят в принципе один и тот же генетический материал. И в рамках одной галактики все более или менее едино. Скорее всего, так дела обстоят и в иных галактиках. Варианты, разумеется, возможны, в зависимости от конкретных условий планеты, континента, но лишь – в определенных рамках. В Австралии разумными оказались все же люди, а не кенгуру или утконосы.

 Во вселенной в целом, видимо, наблюдаются те же процессы. Развитым интеллектом обладают только представители гуманоидных рас. Их внешние различия касаются роста, пропорций тела, разреза глаз, формы носа, черепа, структуры волосяного покрова и цвета кожи. Как, собственно, и среди землян.

Природа мудра. И не терпит лишнего. У каждого биологического класса, вида, разряда своя ниша, свое предназначение.

Человек, с рождения попавший в стаю, может стать зверем, но зверь не может стать человеком. Поднявшись, долгим путем эволюции, выше прежних рамок, живое существо обретает новое качество. И тогда возникает новый страт, с другими рамками. На Земле тараканы миллионы лет остаются тараканами. Потому что они именно в таком качестве нужны природе. Мыши остаются мышами. А медведи – медведями. Потому что медведи нужны природе – как медведи, как животные. Люди – как люди. Жизнь вообще большая редкость. Ведь столько факторов должно совпасть… А уж разумная жизнь…

Глава Системы на корабле, идущем к Энтойе, инкогнито. Значит, и его задача так или иначе связана с Энтойей. 

Что же на этот раз? Что стоит за внезапно раскрывшимся присутствием на борту Главного координатора Системы? 

Тин долго не мог решить, как построить разговор с Чоличем. История которого, к слову сказать, его потрясла. Даже – помимо очевидных связей с могущественным ведомством. Даже – несмотря на легкий налет мистики.

Дверь каюты Зорана Чолича была заперта.

Ники позвонил.

Открыв дверь, старик вонзил свой взгляд в зрачки Тина.

И этот взгляд, из–под нависших век, испещренных красными прожилками, удивлял силой и твердостью.

– Входи, – сказал Главный координатор, отступая.

Дверь закрылась.

Теперь, один на один с Чоличем, Ники почувствовал себя неуверенно. Он подумал об излучателе, который сейчас находился у него за брючным ремнем, сзади, под форменной курткой.

А может, Тин напрасно комплексует? И перед ним всего лишь влиятельный и властный – старик?

Природа мудра. Молодое всегда берет верх над старым. И тонкое деревце – сильнее огромного сухого пня.

– По делу?

– Да, Главный координатор. 

Неуловимое движение, слишком быстрое для пенсионера – и Тин обезоружен.

И ему в живот упирается широкий ствол его собственного излучателя. Вот тебе и сухой пень. По глазам, в которых полыхало яростное и – ледяное пламя, Ники понял, что от следующего его слова зависит жизнь.

– Я пришел задать вопрос, – начал Тин. – Что произошло на Сарнисе, тогда, с вами и с Эридиа?

Помедлив, старик отпустил гостя.

Сел, тяжело глядя на него. Излучатель положил на колени. Стволом вперед.

– Откуда знаешь? Тебя не было там.

– Еще я знаю, как вы стали Главным координатором. И о шраме на пальце вашей левой руки. Это ведь допуск к десятому уровню?

Чолич, сдвинув брови, смотрел в глаза Тину, словно пытаясь заглянуть в его мозг.

– Не понимаю, – сказал он. – Я думал, ты из наших, пришел меня убить.

– Система – это заманчиво. Тысячи людей мечтают попасть туда.

– Я тоже мечтал. Теперь я ненавижу ее. Система отняла у меня все.

– Поэтому вы и сбежали?

– Хочу прожить свою, а не чужую жизнь. Да и три года – маловато… Не знаю, избавился ли я от этого проклятия или нет… Но я намерен прожить их как Зоран Чолич. А не как Лео Минкус.

– Просто мистика.

– Нет. Это Система. Она ломает. Губит жизни. Души.

– Но что произошло с вами?

– Не знаю. Но я не стал ждать, пока это перейдет в хроническую форму. Попробую улететь подальше. Быть может, что–то изменится. Мне ведь тридцать пять лет. А меня втиснули в тело старика. Хочу вернуть прежнего себя. Хочу прожить свою жизнь. Даже если осталось три года.

– А где? – Ники сел в кресло, печально усмехнувшись. – В системе Энтойи?

Чолич помолчал.

– Ты не из наших. И не из Бюро. Откуда? Кто?

– Я Ники Тин. А откуда… Я как и все. Вернее, как большинство. Из небытия. Покручусь какой–то срок – и кану в небытие.

– Готов поверить. Но как ты узнал? Скажу правду. Лишь раз я испытал нечто подобное.

– У скоростного эскалатора.

– Ну вот, опять… Возьми.

Старик поставил оружие на предохранитель и вернул Тину.

Второй пилот качнул головой:

– Вы и без оружия свернете мне шею. Может, и Лу Брэндону. Скорее всего.

– Но только не Кьянти.

Ники поднял брови.

– Нет?..

Старик подумал, говорить или нет. Решил сказать:

– Ты, кажется, был в десанте?

– Но довольно быстро вышел в отставку.

– Почему?

– Не люблю, когда приказывают.

– Зачем тогда было идти в армию?

– Молодой был, искал романтики. Ни черта ее там нет.

– Нигде ее нет. Как я понял, ты хочешь выяснить, кто есть кто на «Подкове». И не потому, что приказали.

– Для порядка.

– Ясно. Что касается Марио… И к нам, и в Бюро недавно поступило одно сообщение. Какой–то ловкий умелец из Службы гиперсвязи, обойдя защиты и пароли, воспользовался оборудованием в личных целях и передал сигнал, на двадцати инопланетных языках. Лингвисты опознали только один. Язык мекбан. С большим трудом нашли специалиста, молодую женщину. Она перевела текст. Послание было коротким: «Я застрял на Земле. Помогите вернуться к своей расе».

– Вы нашли умельца?

– Это Марио Кьянти.

– Странно. Он выглядит, как человек. Ведет себя, как человек.

– Телесно он действительно человек. Было неоднократно проверено. А вот сознание… В нем есть второе дно, доступ к которому – закрыт наглухо.

– Так может, он просто сумасшедший?

– Ты много видел сумасшедших, владеющих языком мекбан? И похож ли Марио на сумасшедшего?

– Нет, – сказал Ники.

– Кьянти проявил интерес к визиту мекбан на Землю. Но вступить в контакт с кем–либо из них ему не удалось. Делегация отбыла. И Марио Кьянти обратил внимание на энтойскую инфанту, которая находилась у нас примерно в то же время.

– Вы на корабле из–за Марио Кьянти?

– Я здесь – из–за себя. Но такое соседство мне показалось забавным. Скажу еще кое–что. Всю жизнь Марио был ничем ни примечательным оболтусом. А в последнее время вдруг резко изменился, пошел в гору. Устроился в Службу гиперсвязи. Его словно подменили. Может – в самом деле. Кстати. Марио Кьянти – получил ответ. Что в нем, я узнать не успел. Но его тоже перехватили. И перевели.

Ники почувствовал, что хочет поговорить с Мэй.

 

Глава двенадцатая. МЕНТАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД

Ему показалось, что Хонда Мэй втайне смеется над ним. Все–таки женщинам трудно принимать мужчин всерьез.

– Кьянти? – спросила она, едва он появился на пороге.

Ники хмуро кивнул. Сел в кресло.

– Ты мало что увидишь, – предупредила Мэй. – Даже с закрытыми глазами. В лучшем случае – услышишь.

– Он не человек?

– Его сознание другое. Многоярусное. Этих ярусов десятки или даже сотни. Он почувствовал мое проникновение. Закрылся. И позволил мне скачать только то, что я тебе сейчас передам.

– Телепат?

– Вне всякого сомнения. И еще он какой–то… легкомысленный. Шутник. Ты это сам поймешь. По–моему, он с иронией относится к тому, что с ним произошло.

– А почему он позволил скачать?

– Чтобы мы его поняли. Он в трудной ситуации. И он не хочет причинять неудобства, но так вышло… Приготовься.

Второй пилот закрыл глаза. 

" – Объект ни о чем не подозревает?

– Нет, что вы.

– Это хорошо. А почему именно он стал медиатором?

– Увы, на этот вопрос нет ответа.

– Нет ответа – у вас, или нет ответа – вообще?

– На этот вопрос – тоже нет ответа. Как осуществляется выбор, сказать затруднительно. Все решает анализатор.

– Ясно. Хотя – какая разница. Летим?

– Пока нельзя.

– Почему?

– Объект пошел в туалет.

– Да?.. Что он там делает?

– Сидит на унитазе.

– Избавьте меня от подробностей!

– Вы же спросили.

– Что это за шум?

– Он спустил воду из сливного бачка.

– Хм… Ну, можно лететь?

– Нет.

– Нет? А в чем дело?

– Он плачет.

– Но он же только что сидел на унитазе!

– Одно другому не мешает.

– А почему он плачет?

– От него ушла девушка.

– Слизняк. Нашел, из–за чего реветь.

– Когда медиатор в таком состоянии – совершать переход нежелательно.

– Знаю. Вы можете повлиять на девушку? Ну… чтоб она вернулась?

– В принципе – да.

– Так повлияйте! Сколько мне тут болтаться!

* * *

– Ну, что?

– Они обнимаются.

– Он, кажется, опять плачет?..

– Да. От радости.

– Господи! Что за придурок!.. И долго это будет продолжаться?

– Не знаю… Объект должен успокоиться. Очень сильные эмоции негативно скажутся на точности перехода.

– Это мне известно. Когда же он будет в форме?

– Думаю – чуть позже. Надо подождать.

* * *

– Они что, в постели?

– И давно.

– Теперь–то можно осуществить переход?

– Боюсь, что нет.

– Почему?

– У него не получилось. Он переживает.

– Вот подарочек… Он вообще когда–нибудь бывает в рабочем состоянии?

– У всех медиаторов неустойчивая психика.

– А если у него – получится? Он будет готов к употреблению? 

– Вероятно.

– Мы способны ему… э–э… помочь?

– Э–э… Думаю, да.

– Так помогите этому кретину! Господи, вот бред…

* * *

– Ну, что?

– У него получилось. Его девушка очень довольна.

– Слава богу! Теперь он пригоден к работе?

– Нет.

– Почему? У него же получилось.

– Да. И по этому поводу он пребывает в эйфории.

– Слушайте, переход занимает одну триллионную секунды. А я – все еще здесь! И это вы называете сервисом?

– Что я могу сделать? Очень сложный объект.

– Возьмите какого–нибудь другого медиатора!

– Нельзя. Мы работаем только с тем медиатором, которого указал анализатор.

– И сколько мне ждать?

– Он будет пребывать в эйфории, пока не заснет.

– Во сне–то он спокоен, а?

– По ночам его часто мучат кошмары. Это может вызвать большое отклонение. Лучше подождать до утра.

– О господи…

* * *

– Он уже проснулся?

– Да. Увидел рядом свою девушку и опять впал в состояние эйфории. Земляне говорят в таких случаях – «душа поет».

– Моя душа плачет… Сутки назад мне следовало быть на Танопсисе.

– Очень сожалею. Эти земляне – такие эмоциональные…

– Я слышал, они… э–э… не очень любят работать. Объект сейчас, видимо, должен быть на работе. А он – дома.

– Верно.

– Организуйте ему звонок с работы. Эйфорию – как рукой снимет!

– Попробую.

* * *

– Ну, ему полегчало?

– Эти земляне… Они такие эмоциональные…

– Что вы хотите сказать? С ним опять что–то не так?

– Начальник уволил его. За прогул. Объект в отчаянии.

– О господи… А девушка может на него повлиять?

– Девушка от него ушла. Она не любит неудачников.

– Послушайте… Может, нам сделать его богатым?

– Но тогда он впадет в состояние эйфории… А потом начнет испытывать страх, за свои деньги. Люди очень эмоциональны.

– Так какого черта вы подсунули мне этого медиатора? Я буду жаловаться!

– Ваше право.

– Да, это мое право, и я им воспользуюсь! Если в течение десяти минут вы не отправите меня, куда следует…

– Погодите. Он успокаивается.

– Включайте аппарат!

– Но мы еще не знаем…

– Включайте!

– Нужно подождать стабильного…

– Сколько я могу торчать в вашей конторе! Включайте!

– Но еще…

– Тогда я сам! Вот так!

– Стойте!.. Н–да. Танопсис, говорите? А к черту на рога – не желаете? Поди узнай теперь, куда его занесло, при таком отклонении… Земляне – они… Вот объект уже и радуется, что развязался, наконец, с этой шарагой. И с девушкой. Да еще как радуется!..»

– Боже правый… – застонал Ники, придя в себя.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Боже левый, – предложил он другой вариант. – Экипаж у нас – на подбор. Час от часу не легче. Так Марио – пришелец?..

– Не сам Марио, а его гость. В теле Марио Кьянти он оказался – по недоразумению. Застрял… Сбой ментального перехода.

– Я впервые слышу о таком.

– Обо всем мы когда–нибудь слышим впервые. 

– Он использует людей для прыжков через Галактику?

– Переход совершается мгновенно. И люди ничего не замечают. Сознание истинного Марио Кьянти подавлено. Здесь он потому, что временный его постоялец хочет вернуться в свой мир. Когда же это произойдет, Марио станет прежним.

– Оболтусом.

– Мне кажется, это он повлиял на Гуин в космопорте.

– Хочет попасть Энтойю?.. Почему не сразу к мекбан?

– Он не принадлежит ни к той, ни к другой расе. Они чужие для него. Как и мы.

– Тогда зачем ему нужна Энтойя?

– Не знаю. Будешь с ним говорить?

– Не сегодня. Впечатлений более чем достаточно. Голова пухнет… Хочу прийти в себя.

 

Глава тринадцатая. ПОВОД ДЛЯ РЕФЛЕКСИИ

Во время завтрака Тин украдкой наблюдал за бедной Гуин. Замечал взгляды, интонации, мимику. Аппетит у нее так себе. Тарелки с очередными блюдами уносили от нее почти нетронутыми. И раньше–то была худенькой. А теперь совсем отощала. Как тростинка.

Симптомы неразделенной любви были на лицо.

Гуин смотрела Прозорова так нежно и печально…

Почти как Мэй, тогда, в космопорте.

Наблюдал Тин и за Марио. Тот заметил.

И когда вечером Ники вошел в его каюту, Марио с улыбкой спросил:

– Тебя гложет любопытство? Ну что ж, давай поговорим… У нас есть немного времени, перед гипером.

Если он телепат, то какой смысл таиться…

Ники сел на кожаный диван и задал не самый актуальный вопрос:

– Ты внушил Гуин любовь к Прозорову?

– Внушил – это громко сказано. Так, чуть–чуть ускорил процесс.

– Зачем?

– Нам требуется режим наибольшего благоприятствования, там, на Аруне.

– А с капитаном – застопорилось?

– Мне кажется – дело времени. Ведь живой человек – не камень.

– А манипулировать живыми существами, против их воли? У тебя гибкая этика?

– Вы же позволяете себе такое с собаками, кошками. С коровами.

– Интересная мысль. Ты играешь чувствами людей – разумных существ.

– Не от хорошей ведь жизни, сам знаешь. И я имею представление о том, что такое любовь.

– Неужели?

– Считаешь меня холодным циником?

– Я оцениваю человека по делам. И не человека – тоже. Говорить ты можешь все что угодно.

– Я просто хочу к своим. Это можешь понять?

– Ты бессовестно эксплуатируешь людей.

– А вы – нет?..

– Сколько месяцев полноценной, человеческой жизни ты отнял у настоящего Марио?

 – Это недоразумение. Марио будет щедро вознагражден. Я заплачу за постой. Намного повышу уровень интеллекта… И жизнь Марио станет лучше. Хорошая компенсация.

– Ты ведь не обсудил это с ним.

– Непредвиденная случайность. Ты же не думаешь, что я рад сидеть в теле человека, на этом примитивном корабле.

– Попробуй сказать такое Прозорову.

– Да и насчет постоя… Многие из людей согласились бы за милую душу, на таких–то условиях. Разве нет? – Кьянти покачал узконосым ботинком, вздохнул. – Вряд ли я найду понимание. Вы только помогите мне вернуться домой.

Многоярусное сознание, вспомнил Ники. Он может быть разным. И злым и добрым, одновременно. Ни в чем себе не противореча.

– Мэй хорошая девушка, – сказал Марио. – У нее божий дар.

– Она считает его проклятием.

– Но Мэй обладает знанием. А знание – это сила. Знание – это власть.

– Люди боятся ее, сторонятся, когда узнают, что она может читать их мысли. От нее требуют, чтобы она была такой, как все.

– Подлинный разум не терпит давления. Социум – всегда насилие над личностью.

– Мне тоже свойствен некоторый социальный пессимизм. Там, где большие скопления людей или других живых существ – ничего хорошего быть не может. Двое, трое… На худой конец – семеро. Но не больше.

– Высоко развитый интеллект предпочитает одиночество. Моя раса – это раса индивидуалистов. Насколько возможно. Зачем доходить до абсурда.

– А есть во вселенной интеллект выше, чем у вас?

Марио Кьянти посмотрел на гостя блестящими черными глазами.

– Ники, ты опасный собеседник… Мы их называем – эрги. Не знаю, как они себя называют сами. Эти существа не имеют телесной оболочки. Для них она – пережиток. Энергия, дух в чистом виде. И возможно – ментальный переход научил их обходиться без тела. Они не нуждаются в технике. Свободно путешествуют в пространстве и времени, причем, с любой скоростью, на любые расстояния. Думаю, что и в любые измерения.

– А ты по отношению к ним – кошка, собака? Или – корова?

Марио хмыкнул:

– Может быть… Каждый из нас – маленькое звено эволюции. А вот эрги, похоже, – одна из ее конечных стадий. Они свободны от физиологии, страданий. Живут долго. Миллионы лет. Практически бессмертны.

– Смущает только слово «практически».

– Да. И они пока не совершенны.

– А чего хотят? Власти над всеми расами, над вселенной?

– Их никто не интересует. Они замкнуты в себе. И другие существа, мир в целом – лишь повод для рефлексии. Ты обратил внимание на слово «практически»… Я думаю, эрги не прочь снять оговорку. Свернуть пространство, остановить время. Обрести настоящее бессмертие.

– Но это конец всему. Конец эволюции. Великое ничто.

– Абсолютный покой. Нирвана.

– Так религиозные пророки не во всем заблуждались?

– Истина разлита в мире, нужно только воспринять ее. А гениальные прозрения случаются даже у низших. Эрги – это почти гипотеза. Никто не видел эргов. Да и как их увидишь? Дух, в чистом виде. Но есть факты, свидетельства, которые иначе не объяснить.

– Насколько я понимаю, ментальный переход вам достался по наследству от эргов?

Марио Кьянти совершенно по–человечески поскреб в затылке:

– Ники, ты опасный собеседник.

– Еще один вопрос. Каждый отдельно взятый эрг, совершенная личность, дух в чистом виде, не чувствует соблазн закольцевать все процессы – в рамках своего личного пространства?

– И тогда Вселенная разобьется на множество маленьких вселенных… Думаю – нет.

– Почему?

– Чтоб было с кем поговорить. Блеснуть глубиной мысли… Впрочем – не знаю. Душа эрга – потемки.

– Если у тебя многоуровневое сознание, то у эргов и подавно. Значит, диалог, в принципе, возможен. Глубоко внутри.

Марио опустил взгляд:

– И даже – полилог. Многоуровневое сознание – это как маленькое сообщество. Но – гармоничное. Без конфликтов, неизбежных в реальном социуме.

– Скажи честно…

– Я с тобой говорю честно.

– Из–за Мэй?

– Нет.

Ники показалось, что Кьянти уже готов закончить разговор. Он встал сам:

– Спасибо за беседу. Все–таки лучше иметь ясность.

– Постой, Ники. Я знаю об экипаже все, что знаешь ты.

Вряд ли, подумал Тин. Ты знаешь больше.

– Ники, поговори с капитаном.

– Зачем? Ты ведь способен внушить ему что угодно.

– Как видишь, не все. Поговори с капитаном. И с остальными. Я могу помочь. И капитану, и Чоличу, и Брэндону. И писателю. Но для этого нам всем нужно попасть на Аруну, главную планету системы Энтойи.

– Что получишь ты?

– Каждый получит то, в чем он нуждается. Я вернусь домой.

– А что получит Мэй? – спросил Ники.

Марио поднял на него очень внимательные глаза: 

– Я сочувствую Мэй. Любовь – это всегда немножко самообман. А Мэй знает правду. Ей тяжело приходится.

Второй пилот стиснул челюсти.

Проклятый телепат…

 

Глава четырнадцатая. ХОЛОДНЫЙ ПРИЕМ

Им предстояла серия импульсных перемещений, в странном мире подпространства, которое невозможно увидеть.

Продолжительность серии зависела не только от мощности гипердвигателя, но и от емкости батареи, составляющей с ним единое целое. Гипердвигатель точнее, конечно же, называть генератором поля, чем он, по сути, и являлся. Но так уж его окрестили на радостях. Ведь это первое и пока единственное известное человеку средство, позволяющее достигать звезд.

Как только иссякнет энергия, их тут же выбросит в ординар–пространство. Нужно зарядить батарею, скорректировать курс. А потом – новый импульс в гипере. И так на протяжении всей серии: нырнул – вынырнул.

Казалось, возьми ряд батарей, подключай одну за другой, после израсходования энергии. И так можно растянуть пребывание в гипере до бесконечности… Но никто не способен действовать, находясь – там. Не поможет и автоматика, выходящая из строя. Кроме того, двигатель взаимодействует только с одной батареей – встроенной в его сердцевину.

Словно кто–то намеренно ввел ограничения.

Ученые разных космических рас стремились решить проблему и прославить свое имя в веках. Пробовали делать батарею побольше. Ничего не добились. Масса батареи строго увязывалась с мощностью и массой двигателя, а значит – и корабля. Если размеры объекта в подпространстве не имели значения, то масса, к удивлению многих астрофизиков, продолжала оставаться важнейшим параметром. Чем она больше, тем больше затраты энергии.

Замкнутый круг.

Экспериментировали с материалами, из которых изготавливались энергоносители и собственно двигатель. Пытались разъединить батарею и генератор. И даже – искали потенциальные источники энергии в подпространстве…

Тонкостей Ники, разумеется, не знал. Но все упиралось в специфику подпространства. И в специфику двигателя, создающего гиперполе вокруг судна, по сути – погружающего корабль в подпространство.

Технология перемещения в гиперпространстве уже много лет в принципе не менялась. Перед самым вхождением в гипер задавался вектор движения. И навигатор, зная мощность двигателя, емкость батареи и массу корабля, рассчитывал шаг судна в гипрепространстве, количество импульсов. Для точности попадания в заданный сектор космоса на финальной стадии батарею заряжали не полностью, а – исходя из расстояния до цели. Батареи оснащались индикаторами емкости, что позволяло регулировать длину шага.

Была еще одна трудность. Иногда уход судна в гипер сопровождался мощными гравитационными возмущениями в ординар–пространстве. Они, разумеется, представляли реальную опасность для обитаемых планет.

И поэтому у всех рас действовал жесткий запрет на использование гипердвигателя в пределах звездной системы. Это стало законом.

Пассажиры, свободные от вахты офицеры–энтойцы перенесли гипер в своих каютах, в специальных капсулах, более комфортабельных, чем на пассажирских лайнерах.

Вахтенные офицеры во время импульса находились в рубке, но тоже в капсулах. Просто они периодически выходили. Настраивали корабль на очередной импульс и снова укладывались в капсулы.

Чувствуя легкое головокружение и зуд – в каждой, наверное, клетке тела, Ники пошел в рубку.

В полете здесь постоянно дежурили пилоты Энтойи. Поддерживали связь со вторым кораблем.

Прозоров осуществлял общее руководство. А внимательные ребята, в одинаково ярких оранжевых мундирах, вызывающих желание зажмуриться, решали частные вопросы.

На панорамном экране мерцали звезды уже другого мира.

Предполагалось, что здесь инфанту будут ждать корабли почетного эскорта. Но их не было. И Сергей вопросительно взглянул на старшего из пилотов Энтойи.

– Мы вышли в заданном секторе, – сказал тот. – Может, запаздывают?

Ники заметил, как нахмурился Чолич. Как тревожно переглядываются холеные патриции в оранжевых тогах.

Не все спокойно в датском королевстве?

Кто–то из придворных советников предложил связаться с кораблем номер два, следовавшим тем же курсом.

– Он еще в гипере, – напомнил капитан. – И мы должны отойти на безопасное расстояние.

– Разве нельзя воспользоваться гиперсвязью? – услышал Тин знакомый голос.

Скосив глаза, он увидел писателя.

Суррогат–человек, мало с кем общавшийся и большую часть времени проводивший в своей каюте, смутился оттого, что на него оглянулись все.

Школьники младших классов знали, что гиперсвязь работает только в гиперпространстве. И чтобы ею воспользоваться – надо войти в гипер. Нужен также еще один корабль, который сможет принять сигнал, также находясь в гипере. Потом он выйдет из поля и передаст информацию по назначению.

Гиперсвязь – услуга недешевая.

– Мы не имеем такой возможности, – сдержанно ответил Прозоров.

Когда в ординар–пространство, с необходимым запаздыванием, вышел энтойский корабль, с ним связались. Но выяснилось, что и для «Аруны» отсутствие эскорта явилось полной неожиданностью.

Посовещавшись, седовласые придворные решили не сообщать об этом Гуин, чтобы не тревожить понапрасну. Однако через минуту она явилась в рубку, чтобы насладиться видом родного звездного неба. А может, и не им одним.

Узнав об отсутствии эскорта, инфанта выразила удивление, но для многих было очевидно, что Гуин думает совсем о другом.

Несчастная девочка, наверное, утратила способность контролировать свои чувства, присущую всем представителям королевских фамилий. Или же еще не приобрела.

Капитан был с ней предупредителен, корректен, держался очень благожелательно. И в то же время – совсем не так, как хотелось бы инфанте.

Гуин страдала. В ней боролись любовь и гордость. Гордость девичья, гордость королевская.

Ее мучения видел и Чолич. Видели их и седовласые придворные. Обсуждать щекотливую тему никто не рисковал.

Ники понял это натянутое выражение морщинистых лиц. Детское увлечение, пройдет. Ну а капитан ведет себя достойно. Как раз так, как нужно, чтобы нежные чувства инфанты умерли в зародыше.

Понял второй пилот и выражение лица Гуин.

При заключении договора об аренде земного корабля было условлено, что она покинет его, как только приблизится военный эскорт.

Корабли еще не подошли. Для инфанты это означало, что ей пока не надо покидать «Подкову» и капитана. Только почему он так равнодушен?

Мэй с болью смотрела на девочку.

Чтобы хоть как–то отвлечься от тягостных мыслей, Гуин отыскала взглядом самую крупную звезду.

Это была Энтойя.

В глазах инфанты блестели слезы. Можно было думать, что они вызваны близостью родной звезды.

Все–таки она – голубой крови.

А эскорт, как понимал Ники Тин, нужен для помпы. Дочь верховного правителя, не чья–нибудь.

В защите она вряд ли нуждалась. Корабль энтойцев был оснащен новейшим вооружением, мощной броней. Он, скорее всего, не имел равных на огромном пространстве обжитого космоса. Целый город, из металла, прочнейшей керамики, пластика, начиненный сложнейшим военным и навигационным оборудованием. Или вернее – крепость, с грозными даже на взгляд, орудийными башнями. Она могла не только отбить массированную атаку, осуществляемую силами целого флота, но и выдержать длительную осаду. Кому захочется испытывать ее на прочность?

И, кроме того, полет совершался в цивилизованных широтах, в окружении дружественных звездных систем.

Ники взглянул на Прозорова.

По его лицу было видно, что капитан предпочел бы сейчас, не дожидаясь эскорта, переправить инфанту, вместе с ее свитой, на энтойский корабль. И заняться делами, ради которых был затеян угон экспериментального корабля.

С этого момента закончится легальная часть блистательной карьеры Сергея Прозорова и начнется – бог знает какая.

На тыловом экране постепенно разрасталась туша энтойского корабля.

Помявшись, Сергей поднял голову, чтобы высказать свое предложение.

Он не успел сказать ни слова.

Будто взрыв сверхновой озарил ходовую рубку. На тыловом экране вспухло огненное, сияющее облако. И оно все увеличивалось.

Ники подумал сначала, что энтойский корабль их атакует.

Но это был взрыв, катастрофической силы.

Онемев от ужаса, присутствующие в рубке смотрели, как на их глазах разваливается на куски слава космических военных сил Энтойи, как, вращаясь, в разные стороны летят ее горящие обломки.

– Включить защиту! – тут же скомандовал Прозоров. – Орудийная палуба – к бою! Приготовить спасательные шлюпки!

Энтойские офицеры еще пребывали в шоке.

Защиту включил Ники Тин. Лу Брэндон кинулся к орудиям. Скорее всего, он не получит возможность пострелять. Капитан решил подстраховаться. Если это нападение на корабль Энтойи – следующей мишенью станет «Подкова».

Обломки разрушенного корабля, несущиеся с огромной скоростью, также могли представлять угрозу.

Выйдя из ступора, к боевым постам вернулись офицеры–энтойцы. И через три секунды корабль был готов отразить вражескую атаку.

Огненный шар словно клубился, подпрыгивал сам в себе, изнутри. Наверное, это рвались все новые заряды, не сдетонировавшие сразу, разной физической природы, разного назначения.

Потом шар начал тускнеть, уменьшаться в объеме.

А напоследок из него, длинным белым рукавом, выплеснулся поток синего пламени. Облако угасло.

Все было кончено. Лишь обломки, рваные куски обшивки, теплоизоляции, на удивление сохранившиеся элементы оборудования продолжали разлетаться в стороны.

Маршевые двигатели «Подковы» не работали. Дрожь и крупная вибрация корпуса, локальные вспышки, фиксируемые тыловым экраном в непосредственной близости, означали, что защитное поле корабля превращает в пыль фрагменты погибшего звездолета, спасая земной корабль.

И компьютерный анализ обстановки в окружающем пространстве наличие какого бы то ни было противника не выявил.

Значит – не атака.

А может, противник, нанеся удар, ушел в гипер, туда, где воевать невозможно и где ему не надо ждать удара в ответ?..

– Лечь в дрейф! – приказал капитан. – Шлюпки за борт!

Зашумели подающие механизмы, с шипением и свистом раскрылись шлюзы. Один за другим включались двигатели маленьких суденышек. Все офицеры–энтойцы, способные управлять спасательными шлюпками, оказались в космосе. В котором сейчас, быть может, гибли, задыхаясь от нехватки дыхательной смеси, их товарищи. И второй пилот, не раз сидевший за ручками управления таких шлюпок, свои услуги предложить не решился. Эта печальная миссия принадлежит энтойцам. 

В тяжелом молчании все следили, как юркие шлюпки снуют на месте катастрофы, на фоне ледяной черноты, пытаются настигнуть, удержать, избавить от вращения самые крупные фрагменты корпуса, где еще могли уцелеть отсеки или каюты, в которых переборки, двери были автоматически загерметизированы при взрыве.

Спасательная операция продолжалась одиннадцать часов.

Люди входили в рубку и выходили и нее. Вполголоса отдавались команды, распоряжения. Велись переговоры с экипажами спасателей и выслушивались рапорты. Инфанта не сдвинулась с места. И не реагировала на уговоры пройти в каюту. Отвергала еду и питье, предлагаемые служанками и придворными.

Лицо Гуин превратилось в маску отчаяния. Под глазами легли пятна.

Девочка смотрела на экран. Вероятно, это была первая трагедия в ее жизни. Первая, страшная потеря людей, пусть не родных, которых она знала, видела не раз, которым отдавала приказы. Которые оберегали ее покой и были готовы умереть за нее.

И вот они умерли.

Перед этим меркли, отступали на второй план сердечные муки.

Рядом с Гуин стояла Мэй и держала ее за руку.

Вероятно, пальцы инфанты были холодны как лед.

 

Глава пятнадцатая. КОМПРОМИСС

Ники взглянул на капитана.

Прозоров теперь не выглядел курсантом летной школы. Он словно похудел за одиннадцать часов. На хмуром лице проступили кости.

Сергей не повернет назад. Тин и понятия не имел, какие у него планы, однако приступить к их осуществлению капитан не сможет, пока не явится энтойский флот.

Но если вдруг по каким–то причинам корабли не придут, «Подкова» должна будет доставить инфанту на одну из планет системы.

Реализация планов капитана откладывалась на неопределенный срок.

Это причиняло ему страдание.

Кто–то взял Ники за локоть.

Он обернулся. Чолич смотрел на него тяжелым взглядом:

– Перекурим. В моей каюте.

Ники понял. Уж Главный координатор Системы наверняка очистил жилье от «жучков», кто бы их ни ставил.

Закрыв дверь, Зоран Чолич кивнул на диван:

– Садись. Ты понимаешь, что произошло?

– Во взрыве могут обвинить Солнечную систему?

– Если была заложена бомба, спецслужбы отработают все версии. Но Солнечная система дорожит союзническими отношениями с Энтойей. Если кто установил бомбу, то – свои, еще дома.

– Взрыв такой силы… – Ники с сомнением поднял брови. – Я кое–что понимаю во взрывном деле… От крейсера практически ничего не осталось.

– Смотря куда подложить. Если в арсенал или же вблизи энергетических установок… Ну а если и там, и здесь? Мощность заряда могла быть небольшой. Остальное – детонация.

– Значит, свои? И цель – инфанта?

– Скорее всего. Откуда враг мог знать, что она вздумает лететь с нами…

– Кто–то просчитался. Гуин уцелела, но дома ее, вероятно, ждут плохие новости.

– Поскольку нам придется везти ее домой, то и мы вполне можем оказаться неугодными.

– Ой–ей, – сказал Ники.

Всегда находятся те, кому неймется. Вечная борьба за доминирование, как в стае. Борьба за жирный кусок.

А может, все иначе? Может, это молодое дерево, полное сил, приходит на смену полусгнившему?

Ники слышал, верховный правитель Энт, какой он там по счету, – стар…

Но в данном случае с молодым растением уместнее сравнить Гуин.

Правда, и в этом случае лезть головой в чужую петлю не резон.

Чолич начал размышлять вслух:

– Солдаты королевской гвардии, что летят с нами, скорее всего, сохранят верность инфанте. Гвардейцев хорошо муштруют. А есть и другие средства, гарантирующие верность, генного характера, гипнопедического. Есть миниатюрные взрывные устройства, которые удобно вживлять в кости черепа и рядом с сонной артерией… Но солдат – горстка. Если армия и флот на стороне мятежников…

– Все понятно. Скажите лучше, к чему вы клоните.

– Инфанте не следует лететь в систему. Повлиять на происходящее там она не сможет. А вот погибнуть – запросто. Взрыв корабля в Энтойе зафиксировали. Пусть думают, что инфанта погибла. Возможно, они пошлют сюда корабли, проверить. Это не так опасно.

– Вы хотите, чтобы Мэй поговорила с ней?

– Да. И перестань обращаться ко мне на вы. Мы с тобой – одних лет. Примерно.

– Я попробую. Но мне будет трудно.

– Будет трудно – если мы полетим в систему Энтойи. На корабле полсотни гвардейцев. Нам и пикнуть не дадут. Инфанта просто не должна туда стремиться, хоть там ее отец и любимая кукла Бубу… Я кое–что знаю о политической обстановке в системе Энтойи. Только нас там не хватало. А я бы хотел дожить – свои оставшиеся три года.

– Прозоров не рвется в Энтойю. При нынешнем раскладе и мне там делать нечего. Мэй и Брэндону – тоже. Писатель – вообще не в счет. Вот только Марио Кьянти…

– А что Кьянти?

– Ему туда надо. Позарез. Это он свел нас с Гуин.

– Ты не темни. Говори, что знаешь.

– У энтойцев есть оборудование, с помощью которого он может вернуться к своим.

– И ты хотел скрыть от меня такую информацию?

– Сказал же… Я передам Мэй твое пожелание. А дальше – как получится.

– И давай приглядывать за Кьянти. Боюсь, он может выкинуть фокус.

Может, подумал Ники. Но повлиять на Марио труднее, чем на Гуин…

А с кораблем энтойцев, как выяснилось, поработал очень хороший взрывотехник. Из многотысячного экипажа уцелело шесть человек. Ни один из них не имел отношения к арсеналу или к энергетическим установкам.

Версия Чолича, похоже, была верна.

Двое из спасенных умерли от ран в ближайшие часы. Интенсивная терапия и руки энтойских врачей не помогли. Не помогли и руки Мэй. Слишком тяжелыми оказались раны.

Другие четверо, когда пришли в себя и смогли говорить, свидетельствовали в пользу диверсии.

Такая информация на любом флоте была бы секретной.

Инфанта не пожелала скрывать ее от капитана землян.

Приближенные разбирались в ситуации. И наверняка ей подробно все растолковали. Но Гуин хотела домой. Не взирая на то, что ее дом, возможно, охвачен пламенем.

Начались переговоры.

– Земной корабль арендован инфантой Гуин, – напомнил самый важный из энтойских дипломатов. – Капитан земного корабля, согласно договору, обязан выполнять ее распоряжения.

– За исключением тех случаев, когда это может привести к гибели судна, – возразил капитан. – А такая опасность существует. Мы видели, что случилось с «Аруной».

– И что вы предлагаете?

– Отправить донесение и попросить экстренную помощь. Подождать реакции. Там ведь ничего не знают о «Подкове». Сообщать или не сообщать о состоянии здоровья инфанты, решайте сами. Уйдет время. Но лучше потерять его, а не корабль.

– Уважаемый капитан, – с иронией напомнил дипломат. – Инфанта Гуин де Энт высочайше изволит настаивать на том, чтобы вы доставили ее домой.

Прозоров тяжело вздохнул:

– Я предлагаю компромисс. Посылаем сообщение и медленно движемся к Энтойе, но – не заходя в пределы системы. Ждем энтойский флот. А в случае каких–либо враждебных действий уклоняемся от боя и уходим в гипер.

Старый дипломат, зубы съевший на политических интригах, лишь снисходительно улыбнулся:

– Молодой человек, почему вы думаете, что корабли Энтойи могут вести себя враждебно, по отношению к наследнице трона?

Капитан опустил взгляд:

– Простите, мэтр, но все понимают ситуацию. И «Аруна» могла погибнуть как раз потому, что на ней – должна была находиться инфанта, наследница трона.

Теперь взгляд опустил старый лис.

– Мы принимаем копромиссное решение, – объявила Гуин.

Компромисс он и есть – компромисс, он не может устраивать всех полностью.

Но, взглянув на капитана, второй пилот понял, что Прозорова достигнутый компромисс не устраивает вообще.

 

Глава шестнадцатая. МЕКБАН

Вечером Ники снова говорил с Мэй.

– Я был так занят своими поисками, что забыл о Прозорове, – сказал он.

– Подозреваешь и его?

– Если он агент Бюро – то я не разбираюсь в людях. Но хотелось бы выяснить, что им движет. И для чего он затеял все это. Ведь не ради печальных глаз инфанты.

– По ночам инфанта плачет в подушку. И не только из–за гибели «Аруны».

– Сколько ей лет?

– Пятнадцать, – вздохнула Мэй. – Первая любовь.

– Бедная девочка. Для Прозорова она – избалованный ребенок, вот и все. И он не любит галактическую знать.

– Но дело даже не в этом, – вздохнула Мэй.

Ники вздрогнул, услышав слова, ранее сказанные Прозоровым. Все не мог привыкнуть.

– Хочешь, покажу тебе? – спросила Хонда Мэй.

– Покажи.

– Смотри.

Тин прикрыл веки.

«Монорельсовый экспресс неподвижно замер у перрона.

Сергей пошел к месту посадки.

Он чувствовал радостное волнение, как бывало всегда, за несколько минут до встречи со Светланой.

Вряд ли она видела его на перроне. Сидит, наверное, сейчас с книжкой в руках, по ксенолингвистике.

Прилежная ученица, отличница…

Сергей знал ее с одиннадцати лет, с того самого дня, когда худенькая девочка с невероятно глубокими серыми глазами, войдя в их класс, потрясла его мальчишеское сердце. Первая любовь. И единственная. К двадцати годам оба считали, что чувство, их связывающее, – навсегда.

Но потом была учеба, на разных континентах, на разных планетах. И – редкие, ослепительные встречи. Они мечтали о браке. О совместных экспедициях к далеким мирам, к чему упорно готовились. Прозоров стал пилотом и в своей области опережал многих. Но успехи Светланы были все же более впечатляющи. Доктор наук, в двадцать два года – уж такое не часто случается, особенно в филологии. Светлана заслужила свою ученую степень. Она стала единственным на Земле специалистом по языку расы мекбан. Стажировалась в Энтойе. Там и защитила диссертацию, получила диплом, вернулась на Землю…

Во время их последнего разговора по дальней связи они решили, что откладывать больше не будут. Но произошло исключительное событие, важное для всей планеты. Впервые на Землю прибыла с визитом Эфиан, официальная представительница мекбан – таков был ее протокольный статус. И Светлана как специалист по языку этой расы была призвана в качестве переводчицы.

У мекбан доминировали женские особи. Данное обстоятельство стало еще одним аргументом. Совет по контактам считал, что женщинам будет легче понять друг друга.

Официальный визит и программа ознакомления Эфиан с Землей, наконец, завершились. Светлана ехала домой, где ее должен был ждать Сергей. Но он не утерпел и выехал навстречу. А теперь шел по коридору вагона, держа перед собой огромный букет роз. Представлял себе лицо Светланы, удивление и радость в ее невероятных глазах…

Бесшумно откатилась в сторону дверь купе, в двух шагах впереди.

– Сергей?

Он взглянул на незнакомого человека, седого, в строгом темно–синем костюме.

– Да.

– Зайди.

– Я спешу.

– Это важно.

Голос мужчины был тверд и одновременно печален, как и его взгляд.

Ощутив смутное беспокойство, Сергей вошел в купе, занятое одним пассажиром.

– Ну–ка, присядь.

Дверь так же бесшумно вернулась на место.

Прозоров сел на край сидения:

– Что–нибудь со Светланой?

– Разговор пойдет о ней.

Хозяин купе устроился напротив.

– Откуда вы узнали, что я буду ждать ее здесь?

– Тебя заметили во время посадки. – Мужчина вынул из кармана удостоверение, показал гостю. – Я – Дмитрий Ионов, из Бюро планетарной безопасности.

– Что–нибудь со Светланой?

– С человечеством.

Экспресс плавно тронулся, начал постепенный разгон.

А Дмитрий Ионов начал свой рассказ:

– Нам далеко до технологий мекбан. Но в области связи у нас имеются определенные сдвиги. Мы перехватили сообщение Эфиан, очень неблагоприятное для Земли. Это секретная информация.

– Тогда почему…

– Твой случай – особый.

Сергей почувствовал тревогу.

Заметив это, Ионов продолжил:

– Истинная цель визита Эфиан заключалась в том, чтобы выяснить, способны ли мы воспринять культуру мекбан, влиться в их федерацию, быть им полезными. Эфиан сделала отрицательный вывод. И приняла решение о ликвидации землян как расы.

– Что?.. – Брови Сергея взлетели. – Она обладает такими полномочиями?

– Во всяком случае, Эфиан в уверена в этом.

– Но зачем – уничтожать? Им потребовались наша планета?

– Мекбан ни в чем не нуждаются. Причин для экспансии нет. Просто у них своя мораль. С их точки зрения, это акт гуманизма – по отношению к нам… Эфиан хочет избавить нас от бесплодных страданий. По ее мнению, не быть мекбан – это неизбывная скорбь, отчаяние, мука ложного пути. Мы лишняя ветвь, которую нужно отсечь.

– Каким способом? Она вызвала космические бомбардировщики?

Ионов улыбнулся уголками губ:

– В тебе заговорил астролетчик… Нет, оружие Эфиан оставила на Земле. Мощное аннигилирующее устройство, которое превратит в ничто всю Солнечную систему.

– Сколько у нас времени?

– Теперь недели три.

– Вы нашли мину?

– Да.

– Не можете ее обезвредить?

– Кажется, есть способ… В твоих глазах читается вопрос: а при чем же тут Светлана? Ее отношения с Эфиан были очень доверительны. Светлана рассказала ей о тебе, о том, что вы скоро поженитесь. Эфиан это как будто растрогало. И она сделала подарок, аппарат фонетической коррекции – для дальнейшего совершенствования в языке мекбан.

– Где же мина? В аппарате коррекции?

– Все гораздо сложнее. – Мужчина вздохнул. – Мина состоит из аннигилирующего заряда и таймера. Заряд – аппарат коррекции. Он небольшой. Но даст толчок аннигиляции, начнет цепную реакцию, которая затухнет, лишь достигнув границ Солнечной системы.

– А таймер?

Седой мужчина опять вздохнул.

– Нам далеко до их технологий. И наши догадки, обычно, не выходят за рамки привычных нам представлений… Сергей… Таймер – Светлана.

– Что?..

У Сергея пересохла гортань.

– Эфиан каким–то образом установила связь между жизненными процессами в организме Светланы и аннигилятором. Как только биологические часы твоей невесты пробьют определенное время – заряд сработает.

Сергей почувствовал холод внутри.

– Разве нельзя уничтожить аппарат коррекции? – спросил он без всякой надежды.

– Без того, чтобы не произошел взрыв, – нельзя.

– А Светлану – можно… – прошептал Сергей.

Его печальный собеседник вздохнул:

– Когда речь идет о судьбе человечества… Да, если бы ее смерть была выходом, она бы уже умерла.

– Что же вы задумали?

– Поместим ее в криогенную камеру. Остановим все жизненные процессы. Быть может, это спасет нас.

Сергей ощутил, как внутренний холод пробился наружу.

Чудовищный бред, ставший чудовищной явью.

– На какой срок?

– Никто не может знать. Возможно, заряд сработает и при заморозке – едва перестанет чувствовать биополе Светланы. А возможно – Эфиан обнаружит сбой… Но теперь мы настороже. Мы будем искать выход. Если он есть.

– Светлана обречена… – прошептал Сергей, глядя на букет. – Она… знает?

– Нет. Ее будут встречать. И для Светланы это означает конец нормальной человеческой жизни.

– Конец жизни вообще…

– Мы с тобой ничего не можем изменить.

Прозоров скрипнул зубами.

– И что я должен… – В его голосе прозвучала ненависть. Он сам почувствовал это. – Простите.

– Понимаешь… К Светлане тебе – нельзя.

– Почему? – спросил Сергей, хотя уже знал ответ.

– Любое ее волнение – опасно, для всей Земли. Системы – тоже.

Хозяин купе вздохнул. На протяжении разговора Сергею не раз казалось, что этому человеку трудно дышать.

– Красивый букет, – сказал Ионов.

– Я могу поговорить с ней на вокзале?

– Нет. Светлане скажут, что она должна пройти срочное медицинское освидетельствование. В машине ей дадут снотворное. Помни – волнение Светланы опасно для всей Солнечной системы.

Сергей взглянул на розы, лежащие у него на коленях.

Поправил целлофан.

– Я перейду на работу в криогенцентр, – сказал он.

Попутчик вздохнул:

– Влюбленные плохо контролируют свои действия. Ты можешь ненароком включить разморозку…

Пилот стиснул зубы. И печальный мужчина коснулся его колена:

– Располагайся тут. Или можешь перейти в соседнее купе. Оно свободно.

– Спасибо. Я останусь.

Сергей положил букет на столик.

За окном проносились осенние пейзажи.

Сплошная, с каждой секундой все более мутнеющая пелена, сотканная из серых, желтых и багряных пятен…»

 

Глава семнадцатая. КРИЗИС

 Некоторое время Ники сидел неподвижно, с закрытыми глазами.

– Все так и есть?.. – прошептал он.

– По крайней мере – в его сознании.

– Почему ты молчала?

– А что бы ты сделал?

Второй пилот тяжело вздохнул:

– Вот почему он рвется в дальний космос…

– Похоже.

– Но что он задумал? Ты выяснила?

– Хочет настигнуть корабль Эфиан.

– А дальше?

– Он и сам не знает.

– Безумец… Всем известно, корабли мекбан – непобедимы.

– Да, это известно всем.

Хонда Мэй вновь принялась грызть яблоко. Она любила фрукты.

Помолчав, Тин сказал:

– Прости. Я должен подумать. Я пойду к себе.

Мэй кивнула.

Идя по коридору и глядя на утопленные в стены и потолок овальные плафоны, Тин думал о том, что Мэй никогда бы не взяли в экипаж, при всех ее способностях целительницы, если бы знали об этом. Гипноз – детские шалости в сравнении с телепатией, с чтением мыслей. И люди, посвященные в секрет Хонды, считали ее опасной. Еще бы. Никаких тайн. А ведь каждому есть что скрывать, есть, чего стыдиться…

Многие избегали общения с ней. И временами она чувствовала себя чем–то вроде прокаженной.

Дверь в каюту писателя была открыта. Проходя мимо, Тин увидел суррогат–человека, сидящего за низеньким столиком. Перед ним лежала бумага, а в руке писатель сжимал карандаш.

Наверное, тут воспринимали его как балласт. Даже хуже, поскольку балласт является технической необходимостью.

В писателе необходимости не было.

– Постойте, Ники!

Романист вскочил и кинулся к двери.

Может, потому она открыта? Ждал, хоть кого–нибудь?

– Не уделите мне пару минут?

Глаза у него были жалкие, просительные. Как у побитой, голодной, больной собаки.

Ему лет пятьдесят. Или немного больше. Трудно определить возраст человека из отдаленной эпохи, когда все было другое, и условия жизни, и медицина.

Однако – хоть побрит. И выглядит прилично.

– Хорошо.

Ники сел в кресло у столика.

Лист бумаги был абсолютно чист.

– У вас творческий кризис?

– Очень творческий.

Суррогат–человек продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Садитесь же, – улыбнулся Ники. – В ногах правды нет.

– Но нет ее и выше, – улыбнулся романист.

Он сел на диванчик в углу, посмотрел второму пилоту в глаза:

– Ведь вы знаете, кто я?

– Да, – кивнул Тин.

Суррогат–человек положил руки на колени:

– Мир стал более жестоким. За время, пока я… отсутствовал.

Ники чувствовал, что разговор нужен им обоим. Романисту он поможет немного приглушить острое чувство тоски и тотального одиночества. А Тину – чуть–чуть уменьшить чудовищную тяжесть, свалившуюся на него.

Господи, а как же Мэй держит на себе все, что мы таим от других и – от себя… Как ей–то приходится…

– Попробуйте написать о мире, в который попали, – сказал Ники. – Это будет взгляд со стороны. Может получиться интересно, свежо.

– Но я не знаю современных людей, не понимаю их.

– Да бросьте. Люди во все времена одинаковы. И движет ими одно и то же. Напишите про нас. Уж нас–то вы понимаете.

– Я не большой писатель. Я – маленький писатель. Никто не читает моих книг сегодня.

– Сегодня вообще никто не читает книг.

– Но даже в мое время все выгоды этого занятия были не для меня, а вот мучения – в полной мере… Что я знаю, о вас, например? Все от чего–то бегут… Вопрос в том, куда бежать. В прежней, давней жизни, я не нашел ответа…

В голове Ники мелькнула догадка:

– Вы покончили с собой?

Романист кивнул:

– И я не понимаю… Это второй шанс или – второй круг ада?

Ники искал спасения от смерти. И для себя и для Мэй. Куда бежать, особо не задумывался. Дальний космос велик. Но теперь он знает, какая опасность угрожает Земле.

Какими еще страшными тайнами с ним готова поделиться Мэй?

Хотя – что может быть страшнее…

Сегодня, когда понятие «родина» для многих ассоциируется с Солнечной системой, – нет–нет да кольнет что–то в сердце при мысли о голубом шарике, бегающем по орбите вокруг желтой звезды.

А сейчас под угрозой и Солнце, и все планеты ближнего космоса.

Что же ему делать с этим знанием? К кому еще пойти?

К андроиду Лу Брэндону, самозабвенно крутящему ручки наводки? Или – к Марио Кьянти, стирающему пылинки с кожухов накопителей? И ждущему возможности поскорее вернуться к своим. Их очень заботит Земля?

А может, пойти к Сергею Прозорову?

И как же Ники объяснит ему свою осведомленность?

Выдать Мэй?..

У нее ведь тоже есть страшная тайна…

Суррогат–человек почувствовал, что мысли Ники далеки от его проблем. И не удерживал, когда второй пилот встал с кресла.

Уже в дверях Ники вспомнил одну важную вещь и остановился.

– Как вас зовут? – спросил он.

Писатель молчал неприлично долго. Молчал, не поднимая головы, не пытаясь взглянуть на собеседника. Он как будто надеялся, что второй пилот устанет ждать и уйдет.

Второй пилот не уходил. Стоял на пороге, упираясь плечом в закругленный паз, в который утоплена дверь коюты, и смотрел на суррогат–человека.

Суррогат–человек поднял голову:

– Я – Игорь Петрович Коншин–два. Мой хозяин – Энджи Умецкий.

– Ну а я – Ники Тин, – сказал второй пилот. – Спокойной ночи.

Он шагнул в коридор.

Интересно, почему суррогат–человек представился так, как этого требует юридическая норма?

Ведь он сбежал. Вступил в противоречие с юридической нормой.

Если цифра два, означающая в данном случае вторичность воскрешенной личности и почти рабский статус, причиняет ему такую муку, почему он не опустил ее? Почему не сказал просто – Коншин?

 

Глава восемнадцатая. ВЕЧЕРИНКА

 «Подкова» медленно двигалась в сторону Энтойи.

Все ждали ответа на запрос, ждали появления энтойских кораблей. А их все не было.

Прозоров нервничал больше других. Осунулся. В глазах капитана стояла тревога, уже готовая перейти в отчаяние.

Это была мучительная и, наверное, бессмысленная неопределенность.

И второй пилот начал действовать.

Пост в рубке только что приняли энтойские пилоты. Шагая по коридору вместе с Прозоровым, Тин говорил ему о своих проблемах, о том, чего он еще не понимал в управлении кораблем.

У приоткрытой двери Чолича Ники остановился.

Из глубины каюты слышались голоса, музыка, раскованный смех.

– Вечеринка?.. – удивился Прозоров. – У него?..

– Похоже. Давай заглянем.

Позвонив на всякий случай, они вошли.

Дым стоял коромыслом.

В каюте собрались все члены альтернативного экипажа.

Был даже суррогат–человек Коншин–2, скромно сидящий в углу, с бокалом шампанского и со своим комплексом неполноценности.

Прозоров оглядел всех.

– И по какому поводу веселье? – недовольно спросил капитан.

– Мы очень мало общаемся, – ответил с улыбкой Марио. – А ведь мы одна команда. Нужно лучше узнать друг друга.

Тин закрыл дверь за собой и взглянул на Чолича.

Тот кивнул. Значит, говорить можно без опаски.

– Присядем, капитан. – Ники усадил Прозорова на диван, рядом с Мэй, сел и сам. Им тут же вручили бокалы. – Мы все напряжены. Почему бы не развлечься немного?

Сергей посмотрел Тину в глаза:

– Вы собрались не для развлечений.

Второй пилот кивнул:

– Да, капитан, нам есть что обсудить. Назрела такая необходимость. Ведь мы – команда. Неопределенность затягивается. Энтойя молчит, это странно. Сообщение там получили давно. А речь идет о судьбе инфанты, наследницы престола, единственной дочери, горячо любимой. Здесь что–то не так.

Прозоров глотнул из своего бокала:

– Это понимают даже те, кто упорно делает вид, что все идет наилучшим образом.

– Договор есть договор, – продолжил Ники. – Гвардейцы на борту – гвардейцы. И все же нам следует выработать общую линию поведения. Сверить планы. Мы должны понимать, чего хочет каждый из нас. На первом этапе все хотели одного – уйти с Земли, из Солнечной системы. О причинах говорить не будем. Но вдруг уже нет ничего общего? Для начала я открою секрет. Недавно, в результате сбоя запредельно высоких технологий, некое разумное существо, иного мира, оказалось в теле земного человека. И земному человеку пришлось несколько потесниться. Но для существа иного мира это – не решение проблемы. Оно стремится к себе. Так сказать, на историческую родину. Аппарат, который может отправить гостя Земли домой, имеется на Аруне, столичной планете системы Энтойя. Существо иного мира способно воздействовать на сознание, читать мысли, внушать… Вот чем объясняется горячая симпатия Гуин к компании земных туристов. А также – невероятная сговорчивость лунного начальства.

Говоря все это, Ники видел, как брови капитана все теснее сходятся у переносицы.

– Кто же наш продвинутый гость? – хмуро поинтересовался он.

Второй пилот взглянул на Мэй, приглашая ее к участию в беседе.

– Марио, – сказал девушка.

– Розыгрыш?.. – неуверенно спросил капитан.

– Нет, – покачал головой Зоран Чолич. – Все правда. Говорю это как бывший координатор Системы.

– Координатор Системы?.. – изумился Прозоров. – И что вы делаете на «Подкове»?

– Как видите, пью шампанское, – ответил старик и сделал глоток. – Кстати, и вы пейте, выдыхается.

Прозорова одолевали сомнения.

Происходящее казалось ему шуткой. 

– Чистая правда. – Ники отпил из своего бокала. – Трудно поверить, но – правда. Наш весельчак Марио не тот, за кого он вынужден себя выдавать.

Кьянти тут же кивнул, с извиняющейся улыбкой:

– Да, мой капитан, увы. Так уж получилось.

Прозоров оглядел свой экипаж:

– И об этом знали все, кроме одного меня?..

– Я не знал, – признался Лу.

– И я, – подал голос молчаливый Коншин–2.

Оба выглядели не менее растерянными, чем капитан.

– Хорошо. – Сергей поставил бокал на столик. – Я готов допустить, что все это говорится для снятия напряжения. А дальше?

Ники допил шампанское и оглянулся на Мэй. Она протянула ему свой бокал.

Отпив, Тин продолжил:

– Марио утверждает, что с помощью аппарата, находящегося на Аруне, он может решить и наши проблемы. Он просит нас помочь ему туда попасть и обещает щедро отблагодарить. Он знает, что кому больше всего нужно. Вот так.

– Ну конечно… – Сергей улыбнулся. – Исполнение желаний… И думаете, я куплюсь? Что, например, больше всего нужно мне? Вы знаете, Марио?

Кьянти обратил к нему посерьезневшее лицо:

– Да, мой капитан. Спасти невесту. Потом – Солнечную систему. В такой последовательности.

Глаза капитана расширились. Лоб, щеки побелели. Ники подумал, что он хлопнется в обморок.

– Откуда вы знаете?.. – Сергей задрожал, сглотнул комок в пересохшем горле. – Если это шутка, то…

– Не шутка. – Ники обнял его за плечи, а Мэй – взяла за руку. – Какие уж тут шутки.

– Откуда вы знаете?.. – беспомощно повторил Сергей.

– Я же сказал, он телепат. Твоя голова для него – открытая книга. Моя – тоже.

– И этот аппарат может все?

Марио кивнул:

– Предлагаю называть его Устройство, с прописной буквы. Строчная тут не годится… Вы хотите заставить Эфиан отключить бомбу. Думаю, с задачей вы бы – не справились. Уж извините. В отличие от людей, моя раса давно знакома с мекбан. И я знаю, что говорю.

– Марио… Или как вас, на самом деле… – Чолич немного смутился. – К чему сводятся ваши предложения?

– Ники уже выразил их суть. Я – не самый лучший представитель своей расы. Дома я слыву… Как бы это сказать… Немного странным. Быть может, поэтому я и попал в такую нелепую ситуацию. Я не хочу обидеть никого из присутствующих, но моя раса достигла определенных успехов. И я знаю немного больше вас, могу немного больше. Получив Устройство, я решу проблему с Эфиан, а значит – с Землей, с Солнечной системой. Затем – со Светланой. В такой последовательности. А проблемы есть у каждого из вас. Иного масштаба. Я знаю их. Могу с полной уверенностью сказать, что они – решаемы. Но для этого «Подкова» должна сесть на Аруне. Ключ к решению проблем – в системе Энтойи. Чолич сможет получить то, что у него было отнято. Коншин–два – стабилизировать организм и жить человеческой жизнью. Я помогу и Брэндону… Впрочем, это слишком личное. Для себя же я хочу одного. Просто вернуться в мир, из которого я родом, стать вновь собой… И тогда это полупьяное тело, – Марио с улыбкой ткнул пальцем себе в грудь, – получит своего прежнего хозяина.

Все молчали.

В глазах читались и сомнение, и надежда.

– А не слишком ли много обещаний? – пробормотал Чолич.

– Но ведь это можно проверить, – мягко ответил Марио.

– Один вопрос… – Капитан немного успокоился. Шок миновал. – Марио, скажите… Взрыв корабля энтойцев – ваша работа?

Присутствующие замерли. А Прозоров добавил:

– Простите, но это предположение вытекает из вашего стремления любой ценой попасть на Аруну.

– Не любой. – Марио посерьезнел. – Я же не стал развязывать войну двух систем.

Ники подумал о том, что в ходе войны могло быть уничтожено и Устройство. Однако ничего говорить не стал.

– Рискнем? – широко улыбнулся Брэндон.

Улыбки появились и на лицах других членов экипажа.

– Сергей… – сказала Мэй. – То, что предлагает Марио, – это шанс, для всех нас. Так сложились обстоятельства.

Капитан рассматривал неброские узоры на ковровом покрытии, у своих ботинок.

– «Подкова» – хороший корабль, – снова заговорил Марио. – По человеческим меркам. Но сражаться на нем с военным флотом мекбан, с десятками кораблей… Вы не справитесь даже с одним. А время идет. Его остается все меньше.

Сергей поднял голову:

– Хорошо – мы летим к Энтойе. Но вдруг там – дворцовый переворот? Революция? Гражданская война?

Ники хлебнул шампанского из бокала Мэй:

– Ну, этот вопрос лучше решать на месте, исходя из обстоятельств. Вы же придерживаетесь такого принципа?

Когда все расходились, он придержал Марио, взяв за локоть:

– Ты можешь решить проблемы Чолича, Коншина, Брэндона, Прозорова. Спасти от гибели Солнечную систему. А как насчет меня и Мэй?

– Тебя и – Мэй?.. – Кьянти вздохнул. – Боюсь, тут мое Устройство – бессильно…

 

Глава первая. ПРОЩЕ ПРОСТОГО

– Посмотри, – сказал Прозоров. – Радар показывает, что впереди корабль.

– Мы же давали сигнал бедствия.

Ники занял место второго пилота и взглянул на экран. В рубке сейчас находились только Прозоров и Тин. Энтойские пилоты, убедившись в намерении землян двигаться к Аруне, слегка расслабились. 

– Наверное, идет помощь из Энтойи, – предположил Ники.

– Но это корабль мекбан. И он не движется.

– Нельзя укрупнить изображение?

– Максимум.

– Как же ты определил его принадлежность?

– Меня учили.

– Они видят нас?

– Вероятно.

– Может, это корабль Эфиан?

– Нет. Судно боевого охранения.

Тин подумал.

– Эфиан нанесла визит и энтойцам?.. Раз уж оказалась в этом рукаве Галактики.

– Давай–ка увеличим охват.

– И глубину, – предложил Ники. 

Корабль едва различим, но компьютер сумеет выделить аналогичные объекты из многих тысяч иных.

Через несколько минут выяснилось, что, и выше, и ниже плоскости эклиптики, и справа, и слева, также висят в пространстве боевые корабли мекбан, только намного дальше.

Их цепи словно охватывали подступы к системе Энтойи.

– На дружеский визит не похоже. – Капитан начал работать с полученными данными, крутить ручки, нажимать кнопки. – Совсем не похоже.

Изображение стало несколько схематичным.

Экран расчертила сетка из тонких зеленоватых линий. Сергей менял угол зрения, добиваясь большей ясности.

– Пусть компьютер выдаст спектр вероятностей, – посоветовал Тин, чувствуя, что в мозгу зашевелились подозрения, одно хуже другого.

Постепенно вырисовывалась картина.

Окончательно построение еще не было завершено, однако то, что показывал экран, позволяло делать выводы. Система Энтойи по сути была заключена в сферу, хоть между кораблями лежали миллиарды километров.

– Режим охраны границ, – вздохнул Прозоров. – Энтойцы наняли мекбан?

– Это скорее – блокада. Нужно позвать Чолича.

– И Гуин.

– Гуин – позже, когда будем знать, что нам делать.

Но первым в рубку вошел Марио Кьянти:

– Мне показалось, у вас проблемы.

Бросив взгляд на экран, он тоже вздохнул:

– Ситуация усложняется. Нас опередили.

– Они тоже ищут Устройство? – удивился Ники.

– Мне кажется – да.

– Все–таки нужно позвать Чолича.

Когда к ним присоединился тридцатипятилетний старик, они вместе принялись анализировать положение.

– Нам не пройти, – подвел итог Прозоров. – Каждый из кораблей стережет огромный сектор космоса. И маскировка не поможет.

– А мы ее снимем, – улыбнулся Марио. – И даже отправим сигнал.

– Объясни, – потребовал Чолич.

– Хорошо. – Кьянти сел на штурманский стул, покрутился на нем. – Попав на Землю, я сообщил о своих проблемах. Мое послание адресовали мекбан. Они еще не имеют доступа к линии ментальных перевозок. Но хотят до нее добраться. Мы ведем переговоры. Как я понимаю теперь, моя раса поручила им спасти вашего покорного слугу. Думаю, это стало бы чем–то вроде испытания. Так мекбан узнали, что на Земле есть Устройство. Еще один экземпляр – на Аруне. Мекбан передали мне информацию. И указали координаты, где искать. Но они решили прибрать к рукам земное Устройство, после того, как я им воспользуюсь. И снарядили корабли.

– Так цель визита Эфиан состояла в этом? – ошеломленно спросил Чолич.

– Да. Устройство интересует мекбан. Они даже могли бы напасть на Землю, чтоб заполучить его наверняка. Их остановило только то, что в ходе военных действий Устройство могло пострадать. И поэтому Эфиан пришла с миром. Переговоры со мной они вели на своем языке, и открытым текстом. Все были уверены, что никто из землян не владеет им. Однако специалист нашелся. Это невеста нашего капитана. Спецслужбам Земли стало известно об Устройстве. Когда я прибыл в нужную точку, Устройства там уже не было. Узнав об этом, Эфиан решила уничтожить не только Землю, но и Солнечную систему. Ведь земляне могли переправить Устройство – на одну из планет ближнего космоса. Оставить такую вещь в руках землян Эфиан просто не могла.

– Она отомстила Светлане… – прошептал Сергей.

Марио кивнул:

– Светлане, Земле, Солнечной системе. Но Эфиан отсрочила взрыв, дала мне время улететь. Мою смерть ей бы не простили.

– Понятно теперь, кто взорвал корабль энтойцев, – хмуро сказал Чолич.

– А еще все должны понять, что целью была не инфанта, – кивнул Ники.

– Я?.. – Казалось, Марио не допускал подобной мысли.

– Чем для них была опасна девочка? Ничем. Эфиан могла предположить, что на Аруну ты полетишь с инфантой.

– А пожалуй, ты прав, – согласился Кьянти. – Эфиан опасается, что и второе Устройство уплывет у нее из рук. Если информация о нем попадет к энтойцам. Решила подстраховаться.

– Значит, теперь Эфиан ищет на Аруне то, чего не нашла на Земле, – сказал Ники. – Если найдет – ты вернешься к своим. Наверное, явно ссориться с твоей расой она вряд ли захочет. Но ты не сможешь выполнить обещания. Земля погибнет.

– Не уверен, что найдет. В послании были указаны координаты земного Устройства, а не энтойского. В этом просто не было нужды.

– Что же нам делать? – спросил Чолич.

– Лететь на Аруну придется в любом случае. – Ники посмотрел на капитана. – Сумеем ли пробить заслон?

– Пробивать не требуется, – опять улыбнулся Марио.

– Ну, не томи! – ворчливо напомнил Чолич.

– Надо связаться с кораблем мекбан. Сообщить, что я на борту. Что я намерен лететь к Аруне.

– Эфиан пыталась вас ликвидировать, – сказал Прозоров. – Не захочет ли она сделать вторую попытку?

– Явно – побоится. Взрыв корабля она могла списать на каких–нибудь заговорщиков – их полно всегда. Могла даже инспирировать заговор, для пущей убедительности. Но явно… Так что все просто.

– А действительно… – хмыкнул Тин. – Все проще простого…

Сигнал ушел в космос. Текст был на языке мекбан. Вскоре омандир чужого корабля сообщил, что передаст информацию Эфиан.

Ответ пришел быстро. Прочитав его, Марио кивнул.

– Они предлагают нам снять маскировку и приблизиться. Эфиан дает гарантии неприкосновенности.

– Тебе? – спросил Ники.

– Действительно…

Кьянти отправил еще одно послание, в котором он уведомлял мекбан, что люди находятся под его покровительством. Эфиан приняла к сведению. Гарантии неприкосновенности получат все, кто находится на корабле.

– Мы под двойным покровительством, – буркнул капитан.

Ники скептически шевельнул бровями:

– Не думаю, что покровительство Гуин что–то значит. В данных обстоятельствах.

Маскировка была снята. «Подкова» начала сближение с боевым кораблем мекбан.

– Поговорю–ка я с энтойцами, – сказал Чолич, вылезая из кресла. – Надо их как–то подготовить.

Что последует за временной оккупацией Энтойи? Постоянная оккупация?..

Земля связана с Энтойей договором о военной помощи.

Начать войну с мекбан, захватившими более сильную, чем земляне, расу?.. Расторгнуть договор, в одностороннем порядке?..

Успеют ли сделать хоть что–нибудь, до взрыва?

Что ждет Гуин?

Что ждет Землю?

Что ждет каждого из них?

Голова тупо гудела от вопросов.

Не за этим Ники летел в дальний космос…

 

Глава вторая. ЭФИАН

«Подкова», в сопровождении кораблей мекбан, приблизилась к Аруне.

Технические характеристики позволяли ей сесть на планету. Было принято решение, что именно так и следует поступить. Своя рубашка ближе к телу.

Никаких разрушений сверху Тин не заметил.

Не было видно следов боя и в космопорте.

Их везли к дворцу в закрытом правительственном гравилете.

Столичная планета, столичный мегаполис…

Когда–то Ники бывал здесь. Глядя в окно, особых изменений в жизни города он не обнаружил. Разве что патрули мекбан, на перекрестках, у входа в правительственные здания. В защитной форменной одежде болотного цвета, облегающей, отсвечивающей, как змеиная кожа. И с каким–то необычным оружием в руках, неизвестно как действующим… Застывшие, неподвижные. Безучастные к повседневной городской суете.

Что ж, довольно мягкая оккупация. Или все дело в том, что Эфиан боится повредить очень ценное Устройство?

Наверное, пока не нашла его. Нашла бы – так улетела бы восвояси.

Дворец правителя высился над обширным зеленым парком, торчал из него наподобие сказочного замка. Хоть и не очень функционально, зато впечатляет.

Но охрана у дворца – сплошь мекбан.

По двору, по коридорам и залам ходят только слуги и придворные из энтойцев. Солдат не видно, даже безоружных.

Апельсиновых гвардейцев разоружили еще в космопорте Аруны. Разоружены были и члены альтернативного экипажа. Никто не воспротивился. Таков был приказ верховного правителя Энтойи. Такова была и воля инфанты.

На первом этаже гвардейцев увел начальник стражи. Далее группа землян и энтойцев шла в сопровождении одних мекбан.

Полы каменные и удивительно скользкие. Как же они тут передвигаются? Может, это специально, чтобы в движениях – не было излишней торопливости, чтобы никто во дворце не ронял достоинства?

Инфанта Гуин тревожно оглядывалась по сторонам, отмечая какие–то неуловимые для постороннего глаза изменения. Рядом шла Хонда Мэй, наверное, пытаясь оказывать девочке молчаливую поддержку.

Мекбан были предупредительны, молчаливы. Не отвечали даже на вопросы Кьянти, звучавшие на их языке. Впрочем, Марио наверняка покопался в мозгах офицера и солдат – без помощи языка.

Вели их, скорее всего, к Эфиан, к официальной представительнице, считающей себя вправе оккупировать или даже взрывать целые звездные системы. Ники было очень любопытно взглянуть на нее. Интересно, Эфиан заняла тронный зал или довольствуется помещением скромнее?

Два лакея отворили высоченные двери, украшенные позолотой.

И все прошли в большую комнату с рабочим столом, оборудованным новейшими средствами быстрой связи, еще какими–то приспособлениями. Об их назначении оставалось гадать. Ведь раса мекбан, как следовало из разговоров с Кьянти, занимала промежуточную ступень между людьми и существами, к которым относился продвинутый гость.

За столом Тин увидел женщину, с бесстрастным лицом, немолодую, но даже по земным меркам привлекательную. В ее позе, мимике, в неторопливых и скупых движениях угадывалась натура, привыкшая к власти, уже даже не замечающая своих властных функций – ставших для нее повседневными, обычными.

Змеиный костюм на ней знаков отличия не имел. Наверное, среди мекбан всем известно, кто она такая.

Возможно, скоро будет известно и энтойцам. А затем – и людям. Если им суждено выжить.

За ее спиной стояли пятеро солдат, без шлемов, но с оружием в руках.

Старинная мебель, как во дворце, в котором Золушка потеряла туфельку. Огромные картины, гобелены, по стенам и между окнами. Ковры на паркетном полу, с неброским рисунком. Уютно и строго одновременно. Только рабочий стол с новейшей аппаратурой, тяжеловесный и громоздкий, выбивается из ритма.

Казаться гостеприимной хозяйкой Эфиан даже не пыталась.

Она поправила свою прическу в форме каре. Холодно взглянув на землян и энтойцев, сразу выделила Марио.

– Инфанту отведут в ее покои, – сказала Эфиан на общеземном языке, немало удивив прибывших. – Остальных – в распределительную комнату. Говорить я буду – лишь с одним из гостей.

Солдаты, прекрасно ее понявшие, молча отделили Гуин от Мэй, а Марио – от его спутников.

Сначала из комнаты вывели инфанту. Выходя, она с тоской оглянулась на Прозорова. Затем комнату покинули энтойские придворные.

Едва попытались вывести землян – Кьянти заявил:

– Эти люди останутся при мне. Я связан с ними договором. Осмелюсь напомнить, что все, кто находился на корабле, под моим покровительством. Со стороны мекбан им даны гарантии неприкосновенности.

– Предмет нашей беседы их не касается.

– Напротив. Они знают об Устройстве.

Эфиан поморщилась:

– Как вы могли…

– Это уже не секрет для Земли. Когда–то узнали мекбан, теперь – земляне.

– Узнали – из–за вас! – Эфиан стиснула зубы.

Марио не был смущен или обескуражен.

– Может быть, – ответил он. – Говорить мы должны сейчас не об этом. Где Устройство?

– Мои люди ищут его. – Эфина нахмурилась. – Так и вы не знаете?..

Дверь отворилась.

Вошел офицер мекбан. Он был чем–то встревожен.

Эфиан заговорила с ним на своем языке. Тон правительницы становился все более резким. Офицер как–то робко оправдывался. В финале она указала на дверь, и тот, понурив голову, шагнул к выходу.

Глянув ему в спину, Эфиан раскрыла пульт, размером и формой напоминающий серебристый футляр дамского маникюрного набора. Легко пробежалась по клавиатуре.

Когда створки двери закрывались, Ники успел заметить, что офицер, уже в коридоре, упал, схватившись за шею.

Вот как, подумал Тин. Что это было? Миниатюрное взрывное устройство, где–нибудь рядом с сонной артерией?

В коммуникаторе что–то щелкнуло.

Вероятно, охрана попытается узнать волю официальной представительницы, что им делать со свежим трупом.

– Никому не входить! – повысила голос Эфиан. – Я занята!

И раздраженно выключила коммуникатор.

Она размышляла.

О чем?

Тин прикинул.

Единственная выгода, которую Эфиан могла извлечь из приезда Марио, состояла в определении места, где спрятано Устройство. Но Марио не обладал такой информацией.

Тогда в чем же его ценность?

В чем ценность прибывших с ним землян?

Кьянти своим путем старался выяснить ход ее мыслей.

И, кажется, выяснил.

– Моя смерть ничего не даст вам, – сказал он.

– Ничего не даст и жизнь. Я не терплю неудачников. Такие, как вы, только мешают делу.

– Моя раса не будет в восторге.

– Ваша раса?.. – Эфиан презрительно скривилась. – Жалкое сборище хлюпиков! Вы упиваетесь своим интеллектуальным совершенством! Но посмотрите на себя!.. Это вы – совершенство?.. Считаете, что выше нас?.. Ведете себя, как боги! А чуть что – умоляете о помощи! И кого же?.. Мекбан! Мекбан, в которых видите существа низшего сорта!.. А лично вы?.. Слов нет! Вы получили информацию об Устройстве на Земле! И – упустили его! Отдали в руки людей!

Она говорила с Марио, используя те же интонации, что и в разговоре с покойным офицером. Такими же будут и последствия?

Но Кьянти больше занимало другое. Он смотрел на Эфиан с искренним недоумением. Да разве можно быть такой плохой? Ведь это некрасиво! Неужели ей самой не противно?

– И вы поэтому решили уничтожить Землю? – спросил он. – Устройство не попало к вам – так пусть не достанется никому?.. То, что вы разумны – ошибка мироздания.

Эфиан холодно усмехнулась:

– Мироздание ошибок не делает. Вы уже не сможете нам помешать. Через день–два – Устройство будет у нас.

– А вот это уже – наша серьезная ошибка, – пробормотал Кьянти.

Эфиан велела троим солдатам отконвоировать его.

Марио повели к выходу.

Остальные с тревогой смотрели ему вслед. 

 

Глава третья. РАБОТА С «ЯЗЫКОМ»

Едва закрылась двустворчатая дверь, Эфиан отдала приказ двоим охранникам.

Они вышли вперед, огибая стол, заняли позиции. Начали поднимать стволы. В их руках – парализаторы. Это оружие удобнее в помещении. Тем более, в таком, где каждая вещь – произведение искусства.

Хонда Мэй подействовать на охранников не успеет.

Да, кажется, они и защищены от гипноза.

Все учтено. Земляне сейчас умрут.

«Простите меня все! – подумал Тин. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Он чуть сместился, надеясь прикрыть Мэй.

Брэндон стоял позади.

Ники не видел, откуда он извлек оружие.

Один шаг вперед – и Лу уже перед всеми, закрывает альтернативный экипаж своими широкими плечами. А в руке у него – древний «кольт».

Охранники Эфиан не ожидали такой прыти от безоружного землянина.

Лу стрелял, почти не целясь, на ковбойский манер, взводя курок скользящим движением левой ладони. Пара выстрелов – и две дырки в центре лба у неторопливых солдат. Охранники повалились на пол.

В комнате повисло облако сизого дыма.

Ага… Значит, в те времена порох был дымным…

Лу Брэндон сделал еще один шаг.

Теперь ствол его «кольта» смотрел в лицо Эфиан.

– Не двигаться! – предупредил он.

Сергей бросился к упавшим охранникам, хотел завладеть их оружием.

– Назад!.. – сдавленно крикнул Зоран Чолич. – У мекбан оружие признает только хозяина! В чужих руках – взрывается!

– Вот жалость, – разочарованно проговорил капитан.

Лу подошел к официальной представительнице, взял со стола коммуникатор и положил его себе в карман. Он встал сбоку, чтобы видеть и Эфиан, и дверь.

– Охранники сюда не войдут, – успокоил стрелка Чолич. – Она же запретила им. У них жесткая дисциплина. И здесь очень хорошая звукоизоляция. А если что услышат – подумают, это с нами выясняют отношения.

Эфиан злобно смотрела на него и наверное измышляла мучительные виды смерти.

Ники шагнул к столу.

– Интересный пульт, – сказал он.

– Тоже запрограммирован, – остерег его Чолич.

– С помощью этой вещицы она всех держит за горло. В прямом смысле.

Ники потянулся к пульту.

– Идиот! – ощерилась хозяйка. – Он взорвется!

– Держи ее на мушке, Лу. И не давай отойти.

Рука Ники снова потянулась к серебристой коробочке.

– Он взорвется! – крикнула Эфиан, теряя самообладание.

– Пусть. Нам терять нечего.

– А мне – есть что!

Правительница, выдернув пульт из–под ладони землянина, спрятала его за спину.

Кажется, только Чолич понимал, что за игру вел Тин. Они–то знали, как работает с «языком» разведка подразделений космического десанта. У тех, кто легко, походя, распоряжается жизнями других, обычно развит инстинкт самосохранения. При любой гордости.

– Отключите программу «свой–чужой», – сказал Ники. – Или ваши драгоценные внутренности – заляпают весь потолок.

– И твои – тоже!

– Я же сказал, терять нечего. Наша планета заминирована. С ней погибнет Солнечная система. Зачем жить?

Тин бесцеремонно взял женщину за локоть, пытаясь дотянуться до пульта, который она по–прежнему держала за спиной.

Эфиан уворачивалась.

– Капитан, возьми–ка ее за руку, – попросил Ники. – Надо же, как сопротивляется… И чего…

– Кретин!.. Кретин!.. Кретин!.. – шипела Эфиан, понимая, что пульт у нее отберут. – Черт с тобой!.. А ну пусти! Я отключу программу!..

– Отключайте. Лу, тебе хорошо виден ее лоб?

– Да, Ники.

Яростно сверкая глазами и дрожа от недавнего мускульного напряжения, правительница раскрыла пульт, набрала комбинацию.

Тин стоял рядом:

– Готово? Отлично.

Он коснулся пальцами клавиатуры, взял пульт в руки, ощупал все его грани. Вряд ли Эфиан пошла на какую–то хитрость.

– Зоран, хочешь взглянуть?

– С удовольствием.

Бывший координатор Системы занялся пультом.

Освоить его полностью, не зная принципов работы, языка, паролей, кодов, ему быстро не удастся. Но это нужно сделать хотя бы в черне.

– Лу, к двери, на всякий случай, – сказал Ники. – Мэй, хотелось бы узнать, как отключить мину.

Девушка посмотрела на Эфиан, потом чуть прикрыла веки, сосредоточилась.

Минуту она пыталась овладеть сознанием официальной представительницы мекбан. Стояла неподвижно, оцепенев.

Вероятно, женщина поняла или почувствовала, что с ней делают, и встревоженно отступила на шаг.

Но Тин видел, что у девушки не получается.

Мэй коснулась пальцами висков. Ее лицо побледнело.

– Не могу… – прошептала она. – Двоичные коды… Программные символы… Их комбинации…

Эфиан с торжеством взглянула на Мэй и промолчала.

– Ну ладно… – кивнул Ники. – Я хотел как лучше…

Он взглянул на дверь в соседнюю комнату. Наверное, это спальня, без выхода в коридор.

– Сергей, проверь.

Прозоров заглянул в комнату:

– Никого. Там кровать.

– Все уйдите на время, туда.

– Уверен? – спросил Чолич.

– Нет… Все уйдите. Пульт – оставь.

Ники очень не хотел, чтобы его спутники видели то, что он сейчас будет делать.

Бывший координатор молча кивнул.

Да, это грязная работа. Но кто–то ведь должен взять ее на себя.

Грязную работу взял на себя Тин:

– Лу, брось мне револьвер!

– Как скажешь.

Андроид взмахнул рукой.

Его никелированный «кольт», пролетев через полкомнаты, мягко лег изогнутой рукояткой в ладонь второго пилота.

Если не считать Лу у входа, Эфиан и Ники Тин остались наедине. Между ними был только стол.

– Но джентльмен не стреляет в женщин! – проговорила Эфиан с улыбкой.

В ее улыбке слились воедино ирония и презрительная снисходительность.

Второй пилот уловил и то и другое в чистом виде.

Правительница была незыблемо уверена в своем превосходстве, а значит – в неуязвимости.

– Я не джентльмен.

– Не любите феминисток?

– К феминисткам я отношусь хорошо. Мне их жалко. 

Женщина с улыбкой смотрела на него.

Ее болотный костюм, видимо, сработает как бронежилет.

Тин прицелился и выстрелил ей в правую руку.

Эфиан вскрикнула. Схватилась за раздробленную кисть. Клуб дыма разделил их.

В глазах Эфиан – боль и удивление.

Паркет у ее ног сразу окрасился кровью.

– Красная?.. – хмыкнул Ники. – Я думал, желтая, с прозеленью. Судя по делам.

В глазах Эфиан горела ненависть. Горела злоба. Но Тин разглядел и еще кое–что. Признание силы. И невольное уважение. Мекбан уважают сильных. Тех, кто умеет быть жестоким.

А кровь хлещет ручьем. Удачное попадание.

Первоначальный шок, вызванный ранением, проходил. И боль заявляет о себе все громче. Настоящая боль, от которой мутится любое сознание.

Лицо Эфиан посерело.

– Мне нужна помощь! – процедила она сквозь зубы.

Второй пилот отрицательно покачал головой.

Женщина топнула ногой.

Тин не двигался.

– Послушайте, я истекаю кровью!

– Плевать.

– Я умру!!!

– Плевать.

– Я умру!!! – Голос Эфиан звенел от ярости. – От мертвой не будет толку!!!

Она дрожала. От ненависти. От боли. От потери крови. От страха.

Ники почувствовал состояние правительницы. Из всех эмоций он выделил ее страх.

Улыбнулся Эфиан, глядя ей в глаза. Постучал ногтем по крышке пульта.

– Отключите мину, – сказал он. – Или умрете.

– Я слишком ценна для моей расы! Я не могу умереть!

– Для моей расы вы не представляете никакой ценности.

Вырвав какой–то провод из стола, Эфиан попыталась наложить на предплечье жгут, левой рукой. Но шнур был упругий и гладкий. Скользил, вырывался из пальцев.

– Помогите же мне!..

– Черта с два.

Ники сел на дальний край стола.

Он болтал ногами и смотрел, как женщина истекает кровью.

Она зеленела на глазах.

Ее взгляд метался по комнате, искал хоть что–нибудь, чем можно остановить кровотечение.

Ткань ее собственной одежды, на полимерно–металлической основе, для этого не годилась.

Посмотрев на тяжелые оконные шторы, Эфиан шагнула к ним, но Тин не пустил ее. Не раз женщина оборачивалась в сторону входа, однако вид Лу Брэндона, стоящего на часах, не оставлял надежд. Ей не вырваться. И вызвать охрану теперь нет возможности.

– Отключите.

– Нет!!! – хрипло взвизгнула она.

Эфиан была в отчаянии. А ведь прежде, наверное, считала, что безвыходных ситуаций не бывает.

Ники молча смотрел на нее.

– Помогите мне!

Тин молчал.

– Помогите! – вдруг со слезами в голосе крикнула Эфиан. – Пожалуйста!.. Я прошу вас!..

Ники посмотрел на нее внимательнее.

Официальная представительница расы мекбан – плакала, как ребенок. По ее ухоженному, красивому лицу двумя ручейками текли слезы.

– Пожалуйста… – повторила она умоляюще.

Тин подвинул ей пульт.

Кнопочки, огоньки разных цветов.

– Сначала – мина. И лишь затем – вы. В такой последовательности.

– А если я обману? – спросила она, почти с прежней интонацией, холодной и властной.

И Ники улыбнулся одними губами:

– Нет.

– Почему?

– Вы полетите на Землю, с нами.

– Вас не попасть на космодром! И тем более – на Землю!

– Почему же? У нас есть заложник.

Ее заплаканные глаза расширились. Кажется, даже перестали течь слезы.

В глазах Эфиан Ники заметил то, что уже видел раньше.

Уважение к силе. И – страх.

 

Глава четвертая. ОСТРОУМНОЕ РЕШЕНИЕ

Ники вернул «кольт» Брэндону.

Подвел Эфиан к спальне и открыл дверь.

– Мэй, – позвал он. – Помоги ей.

За безопасность Мэй Тин был теперь спокоен. Минуту назад он бесцеремонно обыскал Эфиан. Во избежание эксцессов.

Альтернативный экипаж смотрел во все глаза. И на красивую женщину, истекающую кровью, и на второго пилота, упорно отводящего от них взгляд.

– Зоран, – сказал Ники. – Поработай с пультом. Она ввела код.

Чолич протянул ему плоскую металлическую флягу:

– На, хлебни.

Тин взял, не глядя на старика, приложился. И крепчайший выдержанный коньяк опалил гортань. На глазах выступили слезы. Ники зажмурился и помотал головой:

– Хорош… Прочищает мозги…

Он вернул флягу. Чолич завинтил крышечку, заботливо уложил емкость во внутренний карман. После грязной работы очень тянет на выпивку. Без глотка – просто нельзя.

Мэй врачевала руку Эфиан. Уже остановила кровь. Срастить кости ей вряд ли удастся. Чолич вынул индивидуальный пакет, для оказания первой медицинской помощи, дал обезболивающее.

– Вам не выйти отсюда, – мстительно бросила Эфиан. – Во дворце, в городе, на космодроме – всюду мои люди!

Боль на время отпустила ее. И официальная представительница уже приходила в себя, даже становилась прежней.

– Посмотрим, – ответил Ники.

Он приблизился к Чоличу. Тот улыбнулся, на старом лице разбежались морщины:

– Кое–что нашел. Имеются изображения. Вот эти комбинации могут воздействовать на их корабли. А вот эти – на солдат. Возвращаемся на «Подкову»? У нас есть заложник.

– Рано. Задача не выполнена.

– Хочешь искать Устройство?.. Макбан не справились.

– Придумаем что–нибудь.

Раздробленная кисть Эфиан уже была стянута бинтом.

Второй пилот указал ей на пульт:

– Велите охране покинуть дворец.

– Как я это сделаю, левой рукой? – с издевкой спросила она.

– Вы же не хотите лишиться и ее. Контролируй, Зоран… Итак, всем подразделениям двигаться к космодрому. Покинуть Аруну. Снять блокаду системы. Вернуться на свои базы. Вы останетесь в гостях у правителя Энтойи.

Гневно сопя, Эфиан бегала пальцами левой руки по сенсорным клавишам. Координатор внимательно следил за ее действиями.

– Все, – объявила она.

Сергей подошел к подоконнику.

 – Идут к машинам. – сказал он. – Садятся. Пока все точно… Хорошо, что они беспрекословно ей подчиняются.

– Еще бы. Мекбан очень боятся вызвать ее неудовольствие.

– Остроумное решение, – одобрил Чолич.

– Мне сразу понравился ее пульт.

За окном гудели отъезжающие машины, колесные и гравитационные.

– Что еще? – язвительно спросила Эфиан. – Будут другие приказания?

– Да. Ведите нас к правителю. По дороге захватим Кьянти. Зоран, отвечаешь за пульт. Лу, будь начеку, посматривай. В крайнем случае – убьешь ее. Держи «кольт».

– Не промахнусь, – обещал Брэндон.

Эфиан поежилась.

У дверей стояли те же два лакея.

Выглянув в коридор, Тин не увидел солдат мекбан.

– Идемте, – сказал он.

Шли плотной группой. Впереди – Ники и Мэй. Затем – Эфиан, справа и слева от нее шагали Прозоров и Коншин. Следом – Зоран Чолич, с пультом в кармане, и Лу, с «кольтом» в руке. Сначала им попадались навстречу одни слуги, изредка – придворные. Этажом выше стали встречаться и гвардейцы, без оружия. В поведении была заметна суета, вызванная отходом оккупационных войск.

Энтойская охрана дворца торопилась занять посты.

Скоро к землянам присоединился Марио. Он знал о происходящем, хоть и находился под арестом не менее получаса. К нему вернулась его жизнерадостность.

– Как же тебя зовут на самом деле? – спросил Ники.

– Мое имя – это цепочка эмоций, чувств, состояний. Передать словами невозможно. Лучше я останусь для вас Марио Кьянти. И телу привычнее.

Апартаменты верховного правителя Энтойи уже охраняли гвардейцы, вооруженные холодным оружием. Сначала они преградили путь, но один из охранников, прибывший на «Подкове», узнал экипаж и сказал об этом своим.

Его товарищи, мрачно глядя на Эфиан в болотной форме, энтузиазма не проявили. Подозревали какой–то подвох.

– Сообщите верховному правителю, – сказал Чолич. – Пусть он сам примет решение.

Старший включил коммуникатор–браслет и связался с приемной.

Второй пилот взглянул на Брэндона. И не увидел «кольта» у него в руках. Как, впрочем, и за поясом, и в карманах. У Тина глаз наметанный. Однако Лу ни за что не расстался бы с оружием. Куда же стрелок дел его?

Кабинет верховного правителя мало отличался от того, в котором земляне встретились с Эфиан. И даже стол был такой же, почти с тем же набором аппаратуры. Только в углах, по обе стороны рабочего стола, поблескивали фигуры древних рыцарей, в латах, с оружием.

– Его звездное величество Эрэги Четвертый Неспешный выйдет к вам через минуту, – объявил секретарь в оранжевой тоге. – Прошу всех садиться.

Ники посмотрел вокруг.

Стулья с высокими спинками. И кресла, обитые малиновым бархатом. Неужели его звездное величество появится в короне, украшенной драгоценными камнями, и в мантии с горностаями?

Открылась дверь спальни. Верховный правитель Энтойи Эрэги Четвертый Неспешный очень напоминал университетского профессора старой школы и одет был соответственно. Он был лысоватый, полноватый, с мягким, интеллигентным, доброжелательным лицом.

Вменяемый, подумал Ники. Среди больших начальников это редкость.

Все встали.

Монарх прошел к столу, опустился в кресло.

– Садитесь, прошу вас, – милостиво улыбнулся он. – Гуин рассказала мне о вас. Позвольте выразить мою признательность. Благодаря вам моя девочка осталась жива.

Эрэги Четвертый Неспешный посмотрел на Эфиан:

– Дорогая, ты повредила руку?

– О, пустяки, дорогой.

Тин и Мэй переглянулись.

Так могли разговаривать немолодые супруги, давно уставшие друг от друга, но вынужденные соблюдать приличия. И улыбаться друг другу.

Ники предпочел сразу внести ясность:

– Ваше величество, за последние сорок минут в ситуации произошли некоторые изменения.

– Я заметил.

– В настоящее время Эфиан является нашей пленницей. Таковой она и останется. При малейшей попытке изменить ее статус она умрет.

Говоря это, Ники Тин не знал, какой ждать реакции: замешательства, гнева, ярости? Но Эрэги Четвертый выслушал заявление совершенно спокойно. Кивнул в знак того, что принял информацию к сведению.

Посмотрел на Эфиан:

– Дорогая, ну как же тебя угораздило? – Он укоризненно покачал головой. И обратился к Ники: – Насколько я понял, вы сумели добраться до ее пульта? Рад за вас. И вторично выражаю вам свою признательность. На этот раз – за избавление Энтойи от оккупации… Я объявляю вас и ваших спутников моими личными гостями. Вам предоставят комнаты. Для вас администрацией моего двора будет разработана специальная гостевая программа. Вы познакомитесь с культурой Энтойи, с ее искусством. В вашу честь будет дан торжественный обед.

– Ваше величество, мы благодарны вам за эти милости. Осмелюсь напомнить, что статус госпожи Эфиан останется прежним.

– О, это ваше с ней дело! – с улыбкой махнул рукой верховный правитель. – Я не могу вмешиваться.

Эрэги Четвертый не успел закончить.

В его кабинет стремительно ворвалась Гуин, сверкающая глазами, в развевающихся оранжевых одеждах.

– Папа, это они! – воскликнула девочка.

Но первый ее взгляд был адресован Прозорову…

Верховный правитель с нежностью посмотрел на дочь:

– Конечно, милая.

– Можно, я отведу их на свою половину?

– Разумеется, дитя мое. – Эрэги Четвертый снова обратился к Тину: – Через два часа, когда вы пообедаете и отдохнете, я вновь приму вас. И мы обсудим вопросы. А теперь – вынужден извиниться. Много срочных дел. Оккупация внесла такой беспорядок… Я нужен моему народу.

Монарх виновато улыбнулся.

Тину всегда казалось, что начальники склонны преувеличивать собственную значимость, незаменимость.

Гости покинули кабинет верховного правителя.

Обед в покоях Гуин протекал непринужденно. Слух гостей услаждал небольшой струнный оркестр. Очевидно, энтойцы полагали, что классическая музыка способствует пищеварению. Оркестранты были в камзолах и в париках с буклями.

Гуин де Энт болтала с Мэй и своими юными подружками, время от времени стреляя глазами в капитана. Сергей Прозоров стоически переносил эту артподготовку, понимая, что после нее следуют наступательные действия.

А Марио Кьянти наслаждался музыкой, изысканными блюдами, тонкими напитками и дамским обществом. Ему доставляло удовольствие наблюдать за Эфиан. Пленница, вероятно, хотела бы с презрением отвергнуть пищу, но от пережитых волнений и потери крови – проголодалась. Она ела с большим аппетитом, не поднимая глаз, вполне справляясь одной левой рукой. В случае каких–либо затруднений ей помогал Кьянти. Эфиан принимала его услуги. И даже находила возможным благодарить – кивком.

Коншин–2 был, как всегда, почти незаметен. Он подкреплялся, глядя по сторонам, запоминая и, быть может, составляя в уме фразы, в которые облечет свои впечатления.

Лу Брэндон вел себя за столом, как любой стрелок. Даже в голову не пришло бы, что он не нуждается в пище.

Зоран Чолич, перекусив, снова раскрыл пульт.

Ники склонился к Мэй:

– Верховный правитель немного странный.

– Хочешь посмотреть?

– Да.

– Приготовься.

Тин закрыл глаза.

 

Глава пятая. ВСЕЛЕНСКИЙ ФОРУМ ГУМАНОИДОВ

«На космодром, с монотонностью воды, капающей из крана, приземлялись корабли самых разных конфигураций.

Посланцы вселенной шли нескончаемым потоком. И их принимало в свое чрево огромное здание, расцвеченное флагами субъектов Федерации. Предъявив свой мандат, посланцы исчезали за массивными дверями парадного входа.

Но пускали туда не всех гуманоидов. Не всех.

Однако был еще и задний вход, возле которого маячил стражник в бутафорских латах, опираясь на бутафорскую алебарду.

Здесь тоже наблюдалось движение. Правда, не такое активное.

Вот подскакал на четвереньках рыжий орангутан – с явным намерением проскользнуть внутрь.

– Ах ты! – Стражник замахнулся алебардой. – Пошел отсюда! Хвост оттяпаю!

– Да нет у меня хвоста!.. – обиженно крикнул примат, убегая за угол.

– Что, уже оттяпали? – ухмыльнулся стражник. – Видать сокола по полету!

Он поправил шлем, постоянно сползающий ему на глаза. И обнаружил, что перед ним стоят два человека, одинаковых с лица, только один худой, а другой – полный.

– Вот наш мандат, – сказал худой с улыбкой и предъявил глянцевую карточку.

– Что значит наш? – нахмурился стражник. – Один мандат – один гуманоид!

– Да поймите, мы – один человек! – заволновался полный.

– Он – мое алтер эго! – пояснил худой.

– Чего–чего?.. – насторожился охранник и взял алебарду поудобнее.

Шлем опять сполз ему на глаза.

– Мое второе я! – сказал худой, тоже начиная волноваться.

– Ничего не знаю! – Стражник решительно оттеснил обоих от входа. – Один мандат – один гуманоид!

– Я алтер эго!.. – взвизгнул полный, силясь вернуться на прежнее место.

Худой стал его оттаскивать. Незаметно завязалась драка.

– Но–но! – строго прикрикнул стражник, поправляя шлем. – А еще гуманоиды!

– Поймите, мы – один человек! – воскликнул худой.

– Это заметно.

Охранник ухмыльнулся и принял вид мудреца из народа, хорошо знающего, что почем в этой жизни.

– Да вы прочитайте, ведь тут же написано! – худой снова протянул мандат.

– Чего там? – Некоторое время стражник читал запись на карточке, шевеля губами. Затем он нахмурился, размышляя. – Да я что… Мое дело маленькое.

– Ну? Видите? – с надеждой проговорил худой.

– Ладно! – решил охранник. – Проходите! Но только – по одному!

– Как это? – растерялся полный.

Худой что–то зашептал ему на ухо. Тот заулыбался. С сугубо официальным лицом худой снова приблизился к стражнику и предъявил свой мандат.

– Проходите, – важно кивнул охранник, тоже с официальным лицом.

Худой прошествовал мимо. Затем на цыпочках вернулся и за спиной бдительного стража протянул карточку полному.

Страж подчеркнуто не замечал этих маневров. Тем более, что шлем опять сполз ему на глаза.

– Мандат! – сказал полный.

Сдерживая волнение, он предъявил карточку охраннику.

Тот взял документ в руки. Придирчиво изучив, отдал.

– Все в порядке! – сказал он. – Проходите!

Полный радостно засеменил к двери.

Облегченно улыбаясь, эта странная пара исчезла в недрах здания.

– Морочат голову, – проворчал страж.

Оглянувшись по сторонам, он собрался как следует хлебнуть из бутылки, припрятанной у него за мусорной урной.

Но тут снова появился орангутан.

– Я тебе что сказал?! – заорал на него стражник. – А ну пошел отсюда!

– Да человекообразный я! – захныкал орангутан и быстро сунул что–то охраннику в руку.

Выражение бдительного лица мгновенно изменилось.

– Оно конечно, – в размышлении пробормотал стражник. – Что–то человеческое в тебе есть. Ну – ладно. Была не была. Проходи!

Орангутан с готовностью проскакал в двери.

– Хорошего человека сразу видно, – пробурчал стражник, пряча купюру за подкладку шлема.

И – осекся.

Перед ним возникла сногсшибательная девица. Одетая столь избирательно, что бдительный страж нервно сглотнул, чуть не выронив шлем.

– Э–э… Вы куда? Не велено! Чтобы, значит, никаких дам–с!

– Какой же вы серьезный, положительный… – заговорила девица обволакивающим грудным голосом. – А слабую женщину к настоящему–то мужчине – так влечет…

Бдительное лицо пошло красными пятнами.

Надев шлем, страж несколько судорожно обхватил алебарду, как последний оплот верности служебному долгу.

– В мужчине серьезность – это прежде всего, – продолжала сногсшибательная девица. Она вынула алебарду из рук охранника и прислонила ее к стене: – Ты когда сменяешься? Подожди меня тут. А я скоро. Не скучай, милый!

Девица исчезла за дверью.

Страж похлопал глазами.

– Ну что сказать? Не знаю я, что сказать… – Он взял алебарду в руки. – Нет, ну какая, а?!

Лицо охранника приобрело мечтательное выражение…

По залу вселенских заседаний прокатывались волны синхронного перевода.

Низенький Председатель стоял на трибуне, за частоколом разнокалиберных микрофонов, и бубнил отчетный доклад.

Худой, чуть приподнявшись в кресле, покрутил головой:

– В зале черт знает кто… И это Вселенский форум гуманоидов!

А орангутан не сводил глаз со сногсшибательной девицы, сидящей рядом.

– Пойдем отсюда, а? – шептал он. – Чего тут высиживать? Я думал, кино покажут или шоу с девочками… Пойдем, а?

– Отстань. Не мешай слушать.

– Пойдем! Фрукты, конфеты, шампанское – да все, что хочешь! Ты какое шампанское любишь?

– Коряги свои не распускай, понял? Не на такую напал… Полусладкое мне нравится.

– Ну так пойдем! Вечер при свечах. Не пожалеешь, слово мужчины!

– Лапы свои не распускай, понял? Не на такую напал. Вот доклад кончится…

– Номер – люкс! – шептал девице орангутан. – Шампанского – хоть залейся! Пойдем!

– Руки свои не распускай, понял? Не на такую напал… Давай перерыва дождемся.

– Да чего нам время терять? В шампанском – купаться будешь, мамой клянусь! Ванну шампанского налью. Нет – бассейн! В нем фрукты плавают. И ты с ними. Пойдем, а?

Председатель закончил бубнить.

– Кто желает высказаться – по существу доклада? – обратился он в зал.

– Ты щипаться?! – взвизгнула девица.

Она с силой пихнула орангутана, уже сидевшего на подлокотнике ее кресла. Примат с грохотом растянулся в проходе.

Привлеченный шумом, Председатель уставился на него:

– Что–то хотите сказать?

– И скажу! – Орангутан вскочил. – До каких пор мы, гуманоиды, будем…

– Ты что, сдурел? – зашипела девица. – А ну сядь!

– Вы мне рот не затыкайте! Правду не задушишь!

– Ба! – сразу пришел в восторг худой. – Эй, шимпанзе! Ты как сюда попал?

– Как все! – ответил орангутан с достоинством. – И я вам не шимпанзе! Я – орангутан!

– Давай, орангуташа! Крой их! – веселился худой.

– Э–э… Что же конкретно вы можете сказать по существу доклада? – снова обратился к орангутану Председатель.

– Да я уже все сказал.

Орангутан сел с победным видом. Сногсшибательная девица ошеломленно воззрилась на него.

– Э–э… Спасибо, – сказал Председатель. – Теперь давайте перейдем к прениям.

Он снова начал бубнить, глядя в бумажку. По залу пошли волны синхронного перевода.

Словно вспомнив что–то, сногсшибательная девица оглянулась на худого. И встретила его взгляд. Многие посланцы вселенной стали озираться, почувствовав мощный поток флюидов…

Стражник в надвинутом шлеме дремал, опершись на свою алебарду.

Услышав смех, он встрепенулся.

Из двери вышел худой со сногсшибательной девицей под ручку.

– Что, все уже кончилось? – пробормотал страж, поправляя шлем.

– Нет, все только начинается! – радостно сообщил худой.

– Не скучай, милый! – пропела девица, помахав стражнику на прощание.

Глядя им вслед, стражник будто жевал ядреный лимон без сахара. Он явно боролся с желанием изо всей силы шарахнуть об пол шлемом.

– Нет, ну какая, а?! И этот… Я его пустил как человека… С этим… Как его… А он… Э–эх!

Тем временем алтер эго сидел на высоком стуле у стойки бара.

Примат обнимал его за плечи длинной лохматой рукой.

– Бросил меня… – Полный горько всхлипывал, роняя в бокал скупые мужские слезы. – Променял на какую–то…

– А, ты голубой?.. Не плачь. Все они такие, – утешал его орангутан. – Моя тоже меня бросила. А я не плачу. Видишь? И ты не плачь. Будь мужчиной… Или ты у нас – девочка?..

– Я – алтер эго.

– Да?.. Все равно. Давай еще по одной.

– Давай.

Полный и орангутан дружно выпили. И заказали еще. А потом – еще».

 

Глава шестая. САМУРАЙ

Ники хмыкнул:

– Я ничего не понял. Похоже на какую–то притчу. С подтекстом.

– Возможно, это «заслонка», – сказала Мэй.

– Думаю, он себе на уме. И все же в этом что–то есть…

После обеда экипаж размяк.

Оркестр теперь уже усыплял. Всех клонило в сон.

И только Лу Брэндон оставался в форме. По его глазам Ники понял, что «кольт» при нем. Это обнадеживало.

– Зоран, – позвал Тин. – Просыпайся. Лу присмотрит. А мы навестим верховного правителя.

Чолич потряс головой, прогоняя сонливость, и встал из–за стола.

Он сообщил охране, что им назначена высочайшая аудиенция. Связавшись с приемной, старший офицер получил необходимое подтверждение и выделил двух провожатых.

Верховный правитель своих гостей принял в фехтовальном зале, в неофициальной обстановке. Вдоль стен там сверкали доспехи и разнообразное холодное оружие.

Не отсюда ли короткие мечи и сабли, висящие на поясах у охраны?

Войдя, Ники Тин увидел мягкотелого профессора в свободной одежде из плотной оранжевой ткани, с кривым мечом в руках. На верховного правителя бойко наседали четверо молодых, с такими же мечами. Но туго приходилось не профессору.

Мечи звенели почти непрерывно, сверкая в косых лучах.

– Как в учебных фильмах, – сказал Чолич. – Просто мясорубка… Не многие на такое способны. Тут нужна тренировка, с детских лет.

Непринужденно отмахиваясь, верховный правитель улыбнулся гостям:

– Еще пять минут. У меня режим… Вы говорите, я слушаю. Или подождите немного, если вам мешает звон…

Гости не решились. Того и гляди – отточенные мечи превратят монарха в крошево.

Тогда говорить начал верховный правитель:

– Вы пообедали, отдохнули?

– Да, ваше величество, – ответил Ники.

– Вы располагаете временем?

– Боюсь, что нет, ваше величество. Нас привело на Аруну спешное дело.

– Понятно. Я закончу быстрее.

Эрэги Неспешный ловким ударом выбил меч у одного из нападавших.

Поймав его за рукоятку в воздухе, монарх стал орудовать двумя клинками сразу и довольно быстро обезоружил троих оставшихся.

Противники встали в ряд, тяжело дыша.

Тин подумал, что им, пожалуй, нетрудно уважать своего правителя.

– Сегодня вы сражались лучше, – похвалил Эрэги Четвертый Неспешный.

Сдав мечи секретарю в оранжевой хламиде, монарх взял из его рук полотенце, вытер лицо.

– Свободны! – объявил Эрэги, повысив голос.

Поклонившись, из зала вышли почти все. Остались гости и двое охранников у входа.

– Присядем. 

Монарх указал на кресла, стоящие у полукруглого окна.

– Ваше династическое имя – от Энтойи? – полюбопытствовал Зоран Чолич. – Или – наоборот?

– Есть разные версии. На все случаи жизни.

– Говорят, что у галактической знати владение холодным оружием до сих пор является одной из высших добродетелей, – заметил Ники.

– Считаете нас фанфаронами? – Эрэги Четвертый мягко улыбнулся. – Это всего лишь – упражнения. Для здоровья, духовного и физического. Для быстроты реакции. Ну и – дань традиции, конечно. Один стрелок с армейским бластером в полминуты выкосит роту самураев… Что вас привело на Аруну?

– Мы ищем одну вещь, – сказал Ники. – И от результатов наших поисков зависит многое.

– Эфиан тоже искала что–то на Аруне, – кивнул монарх. – Но у нее было гораздо больше людей.

– Нам показалось, она чувствовала себя здесь как дома.

Верховный правитель, опустив взгляд, помолчал.

– Кто она, ваше величество?

Эрэги Неспешный вздохнул:

– Это мать Гуин. И моя бывшая венценосная супруга. Вы удивлены?

– Мягко сказано… – признался Ники. – Так две могущественные космические империи – это последствия развода?

– Формально мы не разведены. Хотя я не раз предлагал расторгнуть брак. Эфиан почему–то нравится быть частью галактической знати, о которой вы говорили.

– Солнечная система и Энтойя общаются уже более десяти лет, – сказал Чолич. – Но ни разу, ни слова не прозвучало о вашем браке с Эфиан.

– Мы предпочитаем обходить молчанием данную тему.

– Династический брак? – спросил Ники.

– Нет, вынужденный, – поморщился верховный правитель. – Альтернативой была война с мекбан. И я выбрал узы Гименея. К счастью, моя супруга бывает здесь не часто. За последние пятнадцать лет – впервые.

– И она была готова убить свою дочь?..

– Эфиан не любит детей.

– Неужели бывают такие женщины?

– Эфиан никого не любит.

– Значит, у Эфиан нет слабых мест, – печально резюмировал Чолич.

– Слабые места есть у всех, – возразил монарх. – Нужно только найти.

А Ники подумал о наследственности.

В кого уродилась Гуин? В папу? Или – в маму?

– Вы не знаете, что Эфиан искала на Аруне? – спросил он.

– Супруга редко посвящает меня в свои дела. И я стараюсь не вмешиваться.

– На Земле гадали, почему же мекбан никогда не пытались завоевать Энтойю, – сказал Чолич. – Выходит, в этом просто нет нужды. Зачем воевать? Эфиан и так получит все, целиком. После вашей смерти.

– Я надеюсь еще пожить. А там – посмотрим. Быть может, что–то изменится.

– Если не изменится, то она завладеет Энтойей. – Ники нахмурился. – А потом наступит черед Солнечной системы.

– Не исключено.

– А каково место Гуин в этом раскладе? Она знает, кто ее мать?

– Нет. Дочь уверена, что ее мать умерла при родах. Вам я сообщил только потому, что вы оказали услуги правящему дому. И я надеюсь на вашу деликатность.

– Можете не сомневаться в ней, – склонил голову Чолич.

– Гуин объявлена моей наследницей. Эфиан, кажется, не против. И, быть может, рассчитывает править от ее лица. Я бы не хотел отдавать систему в руки мекбан. Вот только противостоять им силой – значит погубить Энтойю. Приходится лавировать. Уступать. Идти на компромиссы. На унижение…

Все помолчали.

– Ваше величество, – начал Тин, – не сочтите мой вопрос дерзостью. Почему гвардейцы безоружны? И солдаты во дворе.

– Согласно пожеланию Эфиан, все оружие помещено в глубинные арсеналы. На его доставку в армейские части и во дворец уйдет некоторое время.

– Ясно. Вы позволите нам совершить экскурсию по планете самостоятельно, вне официальной программы?

– Да, конечно. Вы – мои личные гости. Это вам дает право на свободу перемещений в рамках системы Энтойи. Согласно закону. Я отдам распоряжение. Вы получите скоростной гравилет.

Поблагодарив, гости откланялись.

– Верховный правитель в сложном положении, – сказал Чолич, когда они шли обратно. – Ему не позавидуешь… Одна история с браком чего стоит… Для мужчины это унизительно. Странно только, что он посвятил нас в семейные тайны.

– Мне показалось, он это сделала намеренно.

– Почему?

– Чтобы создать иллюзию полной откровенности. Оба их величества – себе на уме.

– Думаешь, он знает об Устройстве?

– Уверен. Эрэги понял, зачем мы здесь. Понял, что искала Эфиан. Но открывать секрет не в его интересах. Он, видимо, считает, что Устройство даст ему возможность подняться над мекбан. Освободиться от них. Избавиться от унижения. И он предпочел эту семейную тайну заслонить другой семейной тайной. Постыдной. Мучительной. То, что Эрэги нам поведал, – «заслонка». Верховный правитель схитрил. В психологии он разбирается.

– Ты намерен искать? Марио не знает координат. И Эфиан тоже.

– Ну и что? Они ведь побывали там, где хранилось земное Устройство. И могли понять, каковы принципы выбора места. У нас есть гравилет. Мы отправимся на поиски.

– Завтра? – спросил Чолич, глядя, как золотит листву за окном вечернее солнце.

– Сегодня. Ведь сигнал, отключающий мину, сработает лишь поблизости от Земли. А вдруг мы не успеем?

 

Глава седьмая. ПОХИЩЕНИЕ

Гуин решили не беспокоить. У инфанты начались вечерние занятия с домашними учителями.

Но Эфиан – захватили с собой. Ее рука распухла. И Чолич вновь поделился обезболивающим.

За штурвалом гравилета находился Прозоров.

Марио Кьянти, изучив карты, без труда определил вероятные места хранения. Альтернативный экипаж направился к ближнему.

Эфиан сидела, поджав губы. Когда она смотрела на Тина, и даже пыталась язвить, на дне ее глаз он видел неприязнь и – страх. Теперь это навсегда. Человек не забывает, как его ломали. А с Эфиан такое, наверное, впервые.

На подлете к первой точке стало ясно, что мекбан здесь побывали.

Высокий холм, окруженный скалами, в безлюдной местности, был разворочен тяжелой землеройной техникой.

Через полчаса езды к другой точке они увидели сходную картину.

– Вы напрасно теряете время, – сказала Эфиан. – Везде побывали мои люди.

– И ничего не нашли? – удивился Кьянти. – В чем же дело? Куда могло исчезнуть Устройство?

– Я догадываюсь, – ответил Ники.

– Эрэги Четвертый? – предположил Коншин–2.

– Больше некому.

– Но он не мог знать! – не сдержалась Эфиан.

– Лучше спросить у него самого.

– Поедем к следующей точке? – Сергей, прислушиваясь к разговору, прокладывал маршрут в бортовом навигаторе. – Солнце уже низко.

В динамике ближней связи раздался щелчок статического электричества. Затем прозвучал сигнал вызова.

Капитан прибавил громкость.

– Учебный флигель подвергся нападению, – доложил связист на общеземном языке. – Инфанта Гуин похищена. Есть потери среди гвардейцев и солдат. Вам рекомендовано вернуться.

– О боже, Гуин! – воскликнула Мэй.

– Сергей, поворачиваем, – вздохнул Ники.

Прозоров ввел программу «домой».

Назад летели на предельной скорости, гадая, кто же мог совершить нападение. Либо это мекбан, стремящиеся освободить свою официальную представительницу, либо – какие–то местные силы.

Эфиан, кажется, тоже гадала.

Быстро стемнело. Деревья густого парка, со всех сторон окружавшего дворец, были смутно различимы.

Несколько раз машину останавливали гвардейцыи требовали предъявить специальные пропуска. Личным гостям Эрэги Четвертого приходилось связываться с приемной.

У ярко освещенного главного входа гравилет сел, выпустив невысокие посадочные опоры.

Поднимаясь по лестнице, Ники прикидывал, доставлено ли оружие.

Верховный правитель сидел за столом. Он выглядел подавленным. Его кабинет, наполненный советниками, военными и гражданскими, сейчас казался погруженным в траур – несмотря на преобладающий оранжевый цвет.

– Кто это был? – спросил Ники. – Принадлежность выяснили?

– Оружие у похитителей энтойское, корабль тоже энтойский. Но в системе Энтойи нет сил, которым похищение – выгодно. Для них это было бы равносильно политическому самоубийству. Народ любит Гуин. С младенчества о ее повседневной жизни и личности рассказывают средства массовой информации.

– Тогда – мекбан?

– Но они потребовали бы освободить Эфиан, – холодно ответил монарх. – Судя по тактике, мою дочь похитил отряд спецвойск с Земли. И в свете этих фактов ваше пребывание здесь приобретает несколько двусмысленный оттенок.

– Похищение инфанты – повод для войны, – сказал Чолич. – Но разве есть причина? После того, как Энтойя чудом избавилась от оккупации. И Земля не заинтересована в войне с вами. Солнечной системе Энтойя нужна в качестве союзника. Из ваших слов я понял, что вы не знаете, кто похитил инфанту.

– Важных особ похищают обычно для того, чтобы затем предъявить требования. – Тин стоял возле окна, уже совсем темного. Уткнувшись лбом в стекло, он с трудом разглядел бластеры в руках солдат. Оружие все же прибыло. Хоть какое–то облегчение. – Они еще не связывались с вами?

– Нет.

– Вряд ли наши интересы полностью совпадают. Но что касается Гуин – тут нет противоречий. Девочку нужно выручать. Один из нас имел отношение к специальным войскам. Это Чолич.

– Простите, он стар.

– Душа у него – молодая. У Чолича есть знания, опыт. И он может оказать существенную помощь.

– Но есть ли у меня основания доверять вам? Вы так и не сказали, с какой целью прибыли на Аруну. Думаю, нужно объясниться.

– Хорошо. Мы ищем некий аппарат, оставленный здесь представителями другой расы. Его же искала Эфиан.

– Все, что находится на территории Аруны и других планет системы Энтойи, принадлежит мне и моему народу! – повысил голос верховный правитель.

– Формально – да. Ну а если на аппарат, который мы называем между собой Устройство, предъявит свои права тот, кто – изготовил его? Представитель другой расы. Вы знаете, что по этому говорит межрасовое право.

– Хотите сказать, что среди вас – есть такой представитель?..

– Да, ваше величество. – Кьянти выступил на шаг вперед и отдал короткий поклон. – Это я. Прошу меня простить, но, видите ли… Я имею телепатические способности. Вы сейчас взволнованы. И ваше сознание активно излучает… Теперь я точно знаю, что вы осведомлены о судьбе Устройства.

– А по–моему это – блеф.

– Могу доказать, если желаете.

– Буду вам чрезвычайно признателен.

– В данный момент Устройство находится в секретном исследовательском центре вооруженных сил Энтойи, расположенном…

– Достаточно! – После непродолжительной паузы Эрэги Неспешный сделал плавный жест рукой: – Прошу садиться. Ваши слова явились для меня, в некотором смысле, неожиданностью. И что же вы предлагаете?

– Выдайте нам аппарат, – сказал Ники, сев на стул с высокой спинкой. – Мы воспользуемся им. А потом он снова будет в вашем распоряжении.

– Это невозможно. Поскольку нет гарантии, что аппарат не исчезнет. Вместе с вами.

– Так вы знаете, что он представляет собой?

– До некоторой степени. – Монарх покосился на Марио. – Ладно, к чему скрывать… Недавно спутники зафиксировали на Аруне мощнейший всплеск энергетической активности, неизвестной природы. Нам удалось найти ее источник. Стало ясно, что обнаруженный аппарат, Устройство, как вы его называете, представляет огромную ценность. Мои ученые уже исследуют его. И расставаться с ним я не вижу смысла.

– И ты молчал?! – вскликнула Эфиан.

– Дорогая, но ведь ты – не спрашивала…

– Мерзавец!

Оранжевые гвардейцы у входа напряглись.

Верховный правитель вяло махнул рукой, давая знак, что принимать соответствующие меры, предусмотренные законодательством Энтойи для таких случаев, не стоит.

– Аппарат находится в надежном месте. Его не обнаружила Эфиан. Не обнаружите и вы. – Эреги снова покосился на Марио и добавил: – А если обнаружите – не сможете забрать.

– Ваш энергетический всплеск означает, что Устройство заработало, отозвалось на включение аналогичного аппарата, который попал в руки спецслужб Земли, – тихо сказал Марио Кьянти.

– Вот как?.. Тогда я – тем более не вижу смысла расставаться с ним. Энтойя не должна быть слабее. Изучение аппарата позволит совершить технологический прорыв, через века. Устройство останется у нас.

К монарху подошел секретарь.

Эрэги Неспешный вопросительно взглянул на него:

– Что?

– Ваше величество, похитители желают говорить с вами.

– Наконец–то! Чего они требуют?

Секретарь не успел ответить.

Видимо, на приемник был отправлен предельно мощный сигнал, динамики, хрипя, донесли такие слова:

– Инфанта – в обмен на Устройство. Срок – один час. А место встречи – храм секты Оун. Никакой армии.

– Но как вы хотите… – начал верховный правитель.

Связь прервалась.

– Так похитители – местные?.. – поднял брови Чолич. – Вы же говорили, это земляне.

– Мои люди могли ошибиться. Впрочем – не знаю… Что будем делать?

Советники молчали, опустив глаза.

– Что вам дороже? – спросил Ники. – Технологический прорыв или жизнь дочери?

Монарх яростно взглянул на него:

– Прошу вас не вмешиваться!

Эфиан смотрела на правителя, мстительно улыбаясь.

С полминуты верховный правитель сидел неподвижно, стискивая руками подлокотники своего кресла.

– Извините, господа, – вздохнув, произнес он. – Думаю, вы понимаете… Гуин – наследница престола. Выхода у меня, кажется, нет.

Секретарь приблизился еще на шаг. Он ждал распоряжений.

И они последовали:

– Свяжитесь с центром. Пусть там упакуют скорее Устройство, погрузят на самый быстрый гравилет, доставят к храму секты Оун… В пререкания с учеными не вступайте. Скажите – это приказ. И сообщите командиру моего кортежа… Я еду к храму. – Верховный правитель обернулся к землянам. – Боюсь, ваше пребывание на Аруне – утрачивает смысл.

– Вы позволите нам следовать с вами?

– Зачем?

– Нас волнует судьба Гуин.

– А судьба Устройства?

– Может быть. Но во вторую очередь. Ваша дочь – славная девочка. И она будет рада видеть нас.

– Хорошо. Однако помните, что я запрещаю вмешиваться в ход переговоров.

 

Глава восьмая. ОБМЕН

Длинная вереница гравилетов, пассажирских и боевых, стремительно мчалась вперед, разрывая тьму светом фар.

Разговоров в дороге не было. Молчали земляне, молчали солдаты в оранжевых мундирах, с которыми их посадили в одну машину.

Видимо, за гостями решено приглядывать. И прежние заслуги поставлены под сомнение.

Храм вырос в ночи огромной, уходящей в небо массой, обнесенной высокой стеной.

У огромных решетчатых ворот машины встали.

Сквозь металлические прутья Ники рассмотрел в огромном дворе, вымощенном квадратными плитами, нелепо выглядящий тут космический боевой корабль, один из самых новых. Опознавательных знаков он не заметил. Кажется, их и не было. Сектанты, выходит, не при чем.

Вокруг корабля занимали позиции стрелки, все в легкой пластиковой броне, оснащенной системой «хамелеон». Они почти сливались с темнотой, выдавали их только отблески на оружии.

Да, это не сектанты.

Монарх нервно прохаживался, под прикрытием боевых гравилетов и сотни гвардейцев. Армейские части, поднятые по тревоге, стягивались к храму и брали его в кольцо. Были слышны звуки, неизбежно сопровождающие передвижение большого числа боевых машин.

Похитителей это, кажется, не беспокоило, хоть подобные действия и вступали в противоречие с условиями ультиматума.

Скоро прибыл гравилет из секретного исследовательского центра.

Ники увидел, как четверо офицеров бережно вынесли из него большой, но не очень тяжелый контейнер, из белого металла.

– Микрофон! – потребовал верховный правитель. Затем его голос разнесся над храмом: – Устройство доставлено!.. Верните мне дочь!

Со стороны корабля к воротам двинулся гравилет камуфляжной окраски, оснащенный плазменным орудием. В пятидесяти метрах от входа гравилет остановился, повис над плитами, кое–где оплавленными недавней посадкой звездолета.

Послышался уже знакомый голос:

– Несите груз по направлению к машине! Инфанта пойдет в вашу сторону!

Из гравилета вышли трое мужчин в одинаковой легкой броне. Один из них держал за руку девочку в оранжевом хитоне.

Монарх впился в нее взглядом.

Офицеры вопросительно смотрели на него.

Верховный правитель кивнул, не отводя глаз от дочери:

– Несите.

Контейнер пронесли в узенькую дверь.

Стоя у ворот, земляне и энтойцы напряженно следили за начавшейся процедурой обмена.

Две группы неторопливо сближались.

Рядом с Тином была Мэй.

– Это не Гуин, – тихо сказала она, глядя на девочку.

Ники с удивлением нахмурился:

– Точно?

– Я не слышу ее.

– А ты как считаешь, Марио?

Кьянти присмотрелся, вернее – прислушался, к чему–то в своей голове:

– Да, это не Гуин.

Повернувшись, Тин шагнул к верховному правителю. Но перед ним встали гвардейцы, подняв оружие.

– Ваше величество, – обратился к монарху второй пилот. – Вас обманывают.

– Что?.. – Эрэги Неспешный знаком велел солдатам пропустить землянина. – Я же запретил вмешиваться.

– Это не Гуин, – сказал Ники.

– Как не Гуин?.. – Правитель оглянулся на девочку. – Но я же вижу… Это она. Ее фигура, ее лицо. Ее походка.

– Вы сейчас видите то, что хотите видеть. – Второй пилот сделал шаг вперед. Гвардейцы вновь угрожающе подняли оружие. – Вас обманывают. Зачем – не знаю.

Эрэги Неспешный, отстранив солдат, приблизился к Тину. И внимательно посмотрел ему в лицо.

– Почему верить я должен вам? Почему я не должен верить своим чувствам?

Ники Тин молчал, не опуская взгляда.

– Почему? Я требую ответа.

– Потому что есть правда и есть ложь. Там, – Ники едва заметным кивком указал на ворота, – ложь.

Верховный правитель в замешательстве потер лоб.

– Мы дважды помогли вам, – сказал Тин.

– Третья услуга?

– Может быть.

– А вдруг ее убьют?

– Как же они получат Устройство?

Эрэги Неспешный снова оглянулся.

Две группы сближались.

– Назад! – крикнул верховный правитель.

Гвардейцы, разом повернув, зашагали в сторону ворот.

А в калитку, змеей, проскользнули энтойские спецназовцы. Они рассредоточились за оградой, готовясь прикрывать отход. В руках у некоторых были гранатометы.

Похитители тоже заспешили обратно.

Девочка в оранжевом хитоне этому ничуть не воспротивилась, даже не оглянулась на ворота.

Увидев это, монарх вздохнул. Исподлобья взглянул на Тина:

– Кажется, вы были правы. Что они задумали?

– Они хотят получить Устройство. Но, видимо, не только его.

– А что еще?

– Сейчас мне приходит в голову только одно.

– Пульт Эфиан? – предположил верховный правитель.

– Да.

– В чем же состоял их план?

– Получив Устройство, показать настоящую Гуин, предложить новый обмен.

– Многоходовая комбинация? И пульт в ней – последний ход?

– Вряд ли.

Ники взглянул на Чолича, который напряженно размышлял о чем–то.

– Они знают о пульте? – спросил координатор. – Откуда? Что–то здесь не так.

Из машины донесся голос, усиленный динамиками:

– Вы рискуете лишиться инфанты!

Монарх схватил микрофон:

– Вы обманули меня! Я не стану вести переговоры, если не увижу дочь!

Молчание длилось несколько минут. И в ночной тишине Тин различил новый звук, напоминающий тонкий шелест.

Он шел с неба.

– Штурмовики?.. – спросил Ники у верховного правителя. – Что вы делаете? Их корабль накрыт защитным полем. Вы погубите своих пилотов и – зря. Возьмите себя в руки. Зачем усугублять ситуацию?

Монарх стиснул зубы. Но все же подозвал к себе какого–то офицера:

– Уберите штурмовики.

– Будет исполнено, ваше величество!

Через полминуты шелест затих.

– Смотрите! – Чолич указывал во двор. – Они вывели девочку!

Верховный правитель и все присутствующие смотрели на нее сквозь прутья ворот.

Тин оглянулся на Мэй. Секунд через десять она кивнула. То же сделал и Марио.

– Теперь они играют честно, – сказал Ники, обращаясь к отцу.

Монарх дал знак.

Четверо гвардейцев подняли контейнер и, словно крадучись, в каждую секунду ожидая приказа возвращаться, понесли его на территорию двора.

Процедура обмена возобновилась.

Коншин–2 и Прозоров лицами вжались в прутья.

За ними стояла Эфиан. А за ее спиной – Лу Брэндон.

Люди у ворот смотрели на девочку в оранжевом хитоне, явно стремящуюся как можно скорее покинуть храм.

Чолич все пристальнее вглядывался в похитителей. И становился бледнее. Лицо старика точно покрылось инеем.

Ники тронул его за плечо:

– Узнаешь кого–нибудь?

– Еще бы… – Чолич провел языком по своим пересохшим губам. – Один из них – я…

– Не ошибаешься? – с сомнением проговорил второй пилот. – Ведь темно…

– Как я могу не узнать себя? – Координатор тяжело дышал. – Вон тот, слева…

Тин прищурился.

Высокий молодой мужчина, широкоплечий, сильный. На вид ему лет тридцать, может – чуть больше. Лицо спокойное и властное. Темные волосы.

Подойдя к контейнеру, уже стоящему на плитах, бывший Зоран Чолич велел открыть его.

Распаковка заняла минуту.

Склонившись, мужчина осмотрел Устройство, произвел какие–то манипуляции. Потом распрямился, удовлетворенно кивнул.

Контейнер опять собрали, закрыли.

Эфиан наблюдала это, кипя от злости. 

Бывший Зоран Чолич передал инфанту гвардейцам.

Похитители взяли контейнер и пошли с ним к гравилету.

Инфанту повели к воротам.

Девочка все ускоряла шаг. У ограды не выдержала – побежала к отцу.

– Я, кажется, понял… – пробормотал старик. – Понял, что произошло тогда, у эскалатора. Минкус, Главный координатор, поменял это старое, изношенное тело – на мое. То, в котором живет теперь… С помощью Устройства. Обманул… Придумал очень эффектную историю…

– Видимо, так. Судя по всему, он уже знаком с Устройством. В отличие от нас. Если Минкус пошел на похищение, рискуя спровоцировать войну с Энтойей, значит, очень хотел получить игрушку. Значит, считает ее очень ценной.

 

Глава девятая. РАЗВЕТВЛЕННЫЕ ПЛАНЫ

Едва Гуин оказалась за воротами – Эрэги Четвертый кинулся к ней, прижал к груди, закрыв глаза. Лицо монарха выразило неимоверное облегчение, граничащее, пожалуй, со счастьем.

Выглянув над отцовским плечом, Гуин нашла взглядом Сергея.

Прозоров с улыбкой помахал ей. И она просияла. Девочке было приятно, что он здесь, что он – волновался из–за нее.

Чолич хмурился, глядя на Гуин.

– Похищая инфанту, Лео Минкус знал, что Устройство находится у верховного правителя, – пробормотал Ники. – Даже захватил девочку–двойника.

– Ее могли готовить заранее. А тут – просто случай подвернулся. Если бы им удалось подменить Гуин земной девочкой, послушной Земле… О, Минкус всегда строит разветвленные планы… И учит тому же своих подчиненных.

Тем временем солдаты в легкой броне отступили и спешно грузились на корабль.

Вот пополз вверх трап. Люк вошел в пазы. Намертво сомкнулись крепления. Корабль готовили к старту. Армия не откроет огонь, пока рядом – монарх и наследница трона. Поскольку ответный удар обрушится на них.

У ворот засуетились, начали усаживаться в гравилеты. Нужно было отъехать как можно дальше от импровизированной стартовой площадки.

В полумиле от храма гравилеты остановились. Участники процедуры обмена и зрители покинули кабины.

Если атака все же состоится, то самое удобное время – в первые секунды взлета.

Над башнями храма стал подниматься корабль. На мощных гравитаторах.

Некоторое время он словно карабкался вверх, в звездное небо, все выше и выше. Завис, прогревая маршевые двигатели.

В этот момент подошла авиация Энтойи. Штурмовики устремились в атаку, заходя с разных сторон, под разными углами. Но их снаряды и импульсы тяжелых бластеров натыкались на защитное поле, превращались в пыль и в радужное сияние, так и не достигнув брони.

Звездолет висел над храмом несколько секунд, озаренный вспышками.

Услышав рокот с неба, Тин понял, что к месту боя спешат другие военно–воздушные части, оснащенные мощным оружием.

– На этих стоят плазменные орудия, – заговорил Чолич. – Проймут защиту, броню. Если только успеют.

Корабль включил, наконец, маршевые двигатели на полную мощность. Из его дюз выросли хвосты ослепительного пламени. И он, выжигая атмосферу в радиусе многих сотен метров, – взмыл к небу.

Корабль удалялся от поверхности.

Штурмовики устремились за ним, но даже неспециалистам было ясно, что это бесполезно.

Звездолет становился все меньше.

– Надеюсь, энтойцы вывели на орбиту хоть пару крейсеров, – пробормотал Чолич.

– А как же твое прежнее тело? Да ты и сам не веришь, – мотнул головой Ники. – Все оружие было законсервировано. Значит, и крейсеры. Их расконсервация – канитель долгая. Минкус точно выбрал момент. Как будто знал.

– Действительно…

К ним подошел верховный правитель:

– Теперь вы покинете нас?

– Да, ваше величество.

– Ники, отойдем.

– Лучше я отойду, – сказал Чолич. – А вы говорите.

Тин вопросительно смотрел на монарха.

– Ники, мне симпатичны люди вашего типа, – начал тот. – Смелые. Независимые. Компетентные. Умеющие отстаивать свою точку зрения. И – невероятно удачливые.

– У вас же есть спецназ.

– Такие люди, как вы, – штучный товар. Мне ли не знать. Я предлагаю вам работу. На очень хороших условиях. Быть может, не сейчас. Быть может – когда вы решите свои проблемы… Я много лет занимаюсь подбором кадров. И я разбираюсь в людях. У вас качества лидера.

– Не буду скрывать, предложение лестное. Вот только – заслуженное ли? Устройство я упустил.

– Не вы один, кстати… Для меня важнее дочь. Обещайте подумать.

– Обещаю.

– Эта машина – в вашем распоряжении.

– Мы вам признательны.

Гуин бросила на Прозорова долгий, прощальный взгляд.

Ники видел, что она с трудом сдерживает горькие слезы. Ей очень хотелось подойти. Но здесь – не «Подкова». Здесь – этикет. Здесь – глаза отца…

Девочка прощалась с капитаном, зная, что новая встреча может не состояться никогда.

Правительственный кортеж отбыл.

Земляне остались у машины одни.

– Что, на космодром? – спросил Чолич.

Ники Тин вдруг сморщился, точно от сильной боли, сраженный догадкой:

– Зоран… Твой шеф стремится извлечь максимум из любой ситуации…

– Ты о чем?

– Разветвленный план. Думаю, одна из целей – «Подкова». А без нее – все погибло… Мы не успеем…

– Боже… – едва слышно ответил старик.

Они забились в гравилет. Машина рванула с места.

Прозоров гнал с предельной скоростью. Форсированные двигатели натужно гудели.

Чолич прикидывал на ходу:

– Пока одна часть их группы занималась инфантой и переговорами, другая могла проникнуть на космодром. Охрана, видимо, и там не имела оружия. Делай что хочешь.

– «Подкова» не признает другого пилота, – немного ревниво заметил Сергей.

– А что она сделает? Взорвется?

– Нет. Просто не подчинится. И не станет выполнять команды. Они взлететь не смогут.

– Должен вас огорчить, юноша, – невесело усмехнулся Чолич. – Есть отмычки и на этот случай. Они поставят дешифратор. Уйдет, конечно, время. Не знаю, сколько.

Ники вздохнул:

– Если мы застрянем… Вряд ли Эрэги Неспешный даст нам один из своих крейсеров.

Верховный правитель заранее предупредил охрану космодрома, уже вооруженную. Землян пропустили. Они оставили гравилет на стоянке. Еще издали, среди ангаров и других кораблей, увидели «Подкову».

Ее синеватое покрытие тускло отсвечивало. Рядом не было заметно подозрительного движения. Космодром жил обычной жизнью.

– Не расслабляйтесь, – предупредил Чолич. – Инфанту похитили ушлые ребята.

Земляне шли к кораблю, внимательно глядя по сторонам. Все были настороже.

До стартовой зоны добрались нормально.

Быть может – ложная тревога?

И вдруг ударил ручной пулемет.

Все тут же залегли.

Через несколько секунд, перебегая, а на отдельных участках и переползая, собрались за разлапистым тяжелым погрузчиком.

Корабль захватывали без шума. И пристрелять территорию у системщиков не было возможности. К тому же освещение тут неяркое. Иначе первые же выстрелы унесли бы чью–то жизнь.

Пулеметчик занял позицию в открытом люке.

Оружие простое, но эффективное. Головы не поднять. Смертоносные пули свистели вокруг, били в бок чумазого погрузчика. На трап корабля сыпались гильзы, подскакивали на ступеньках с веселым звоном.

– Он не подпустит нас к кораблю, – сказал Чолич. – Пока не сработает дешифратор. А потом они взлетят… И Земле – конец…

Тин мучительно искал выход.

Нет даже плохонького излучателя…

Как, с голыми руками, прорваться на корабль?

Кьянти выглянул из укрытия и едва успел пригнуться от шквала пуль.

– Не рискуй, – одернул его Ники.

Он не знал, насколько уязвим Марио. Возможно, со смертью физической оболочки, погибнет и сознание заблудшего гостя.

Лу тронул Тина за локоть. На пальце крутанул свой «кольт», взглядом указал на амбразуру люка.

– Его срежут раньше, чем он успеет высунуться, – горько бросил Чолич.

– Я отвлеку. – Сергей кивнул на пандус, очерчивающий зону. – Трех секунд хватит?

– И одной достаточно, – ответил Брэндон.

– Это всего лишь пистолет, очень старый, – пробормотал Чолич. – Даже не бластер. На пулеметчике броня. Свинцовая пуля не возьмет.

– Он без шлема, – сказал Брэндон. – Не ждал нас. Я буду стрелять ему в лоб.

– С такого расстояния?.. При таком освещении?..

– Время уходит, – проговорил второй пилот. – Его остается все меньше… Давай, капитан.

Прозоров согнулся, готовясь к броску, с левой стороны погрузчика. Затем – кинулся к пандусу.

Оказавшись на открытом месте, он приземлился на руки, перекатился. Лег за укрытием. Пулеметчик отреагировал длинной очередью, но с некоторым опозданием. Пули ударили в пандус, выбив град бетонной крошки.

Брэндон вышел из–за погрузчика справа и выстрелил. Пулемет захлебнулся. Облачко револьверного дыма ветром потянуло вдоль пандуса.

Ники бросился к трапу корабля:

– Идем!

Они успели миновать простреливаемый участок до того, как в проеме люка возник другой солдат, который, видимо, охранял рубку. Тоже без шлема. Наверное, был уверен, что сопротивления уже не предвидится.

Брэндон спустил курок.

Солдат рухнул на тело пулеметчика, так и не успев вскинуть излучатель.

– В рубку! – скомандовал Ники, подхватывая с пола его оружие. – Чолич и Коншин! Отвечаете за Эфиан!

 

Глава десятая. НА КОРАБЛЕ

За Тином бежал стрелок.

Ковровое покрытие коридора глушило их топот. Человек, находившийся в рубке, не сразу понял, что противник уже близко. Он был в наушниках, подключенных к пульту. Видимо, командир группы.

Человек повернулся на вращающемся кресле. Ники увидел его расширенные глаза, мокрые от пота седые волосы. И до пояса расстегнутый универсальный защитный костюм.

Захватчик потянулся левой рукой к кнопке, запирающей металлическую дверь. Правая легла на рукоятку бластера.

Тин выстрелил на бегу, понимая, что если дверь закроется…

Он целил в живот, чтобы не задеть уязвимые части пульта управления.

Командира группы швырнуло на пол, вместе с креслом.

Подбежав, Ники выбил ногой оружие из его руки.

Следом в капитанскую рубку влетели Брэндон, с «кольтом», Сергей Прозоров, с пулеметом наперевес, Мэй, с необычно круглыми черными глазами, Чолич и Коншин–2 – с Эфиан. 

– Их всего трое, – пробормотал, задыхаясь, старик. – Почему им не дали подкрепление, сразу после обмена?

– Разветвленные планы твоего шефа изменились. – Ники следил, как Мэй осматривает раненого. – Ведь пульт Эфиан обменять не удалось. Но его необходимо доставить в Солнечную систему. И значит, в новых обстоятельствах группа захвата не должна победить. Лео Минкус – гибкий руководитель.

– Он бросил своих людей. – Зоран Чолич взглянул на экран. – Охранники слышали стрельбу. Уже едут. С их помощью мы бы стерли этих троих в порошок.

– Минкус все просчитал. И теперь, согласно его разветвленному плану, мы полетим на «Подкове». А этот, – второй пилот кивнул на раненого, – должен выйти из игры. Как и двое у люка.

– Интересно, где сейчас Минкус, – пробормотал Чолич.

– Получив Устройство? Наверно, мчится к Земле, на всех парах.

– Не думаю. А вдруг Земля взорвется у него под ногами? Какой смысл туда спешить? Нет, он подождет. Где–нибудь за пределами Солнечной системы. Осмотрится.

– Пока мы спасем человечество?

– Да. А затем – пустит команду ликвидаторов по нашему следу. Это в его духе.

Неожиданно Прозоров нахмурился, глядя на раненого. И удивленно воскликнул:

– Это же Дмитрий Ионов, из Бюро планетарной безопасности! Это он рассказал мне о Светлане! И о том, что Земля была заминирована Эфиан. К Системе он не имеет никакого отношения. Как он попал сюда?

– Не будьте наивны, юноша. – Чолич усмехнулся. – Бюро – один из элементов Системы, как многие другие. Так что разница небольшая. Но в данном случае все еще проще. Дмитрий Ионов – кадровый работник Системы. Я встречал его.

Благодаря стараниям Мэй раненый пришел в себя.

Он дышал с хрипом. И на его синеющих губах вскипала розовая пена.

Взгляд Ионова уперся в Ники:

– Ты!.. Вот так встреча…

Раненый сделал попытку улыбнуться.

Ники присел над ним:

– Знаешь меня?.. Откуда?

– Заочно… Я изучил твое досье, вдоль и поперек. Взрыв патрульного гравилета – ловкий ход. Но не слишком оригинальный. Мы спустились в пропасть. Не нашли тебя… И все поняли. Как ты ушел с той планеты?

– Разве это важно?

– Для меня – да. Работа не завершена… Ты жив…

– А остальные?

– В лучшем виде, во главе с майором… Ускользнул один ты… Поздравляю!.. Тебе надо было затаиться… Но ты снова перешел дорогу Системе. А бороться с Системой – бесполезно. Система – непобедима!..

– Ты говоришь это с гордостью… Лео списал тебя в расход.

– Я не в обиде… Работа есть работа. А я свое пожил. На три жизни хватило бы…

Раненый перевел взгляд на Прозорова:

– И ты здесь, надежда космической академии?

– Где Светлана? – гневно спросил капитан.

– Тебе ее не найти, парень… Даже не пытайся… В игре – такие силы… И ставки очень высоки…

Чолич встал ближе, и Дмитрий Ионов узнал его:

– А–а, бывший Лео Минкус… Очень приятно…

– Я еще повидаюсь с нынешним.

– Уже все понял?.. Молодец… Но и ты не сможешь ничего изменить. Бороться с Системой… Так, а вот сбежавший андроид… Суррогат–писатель… И целительница Хонда Мэй, которой ведомы чужие мысли… Грозная Эфиан… Кьянти, продвинутый гость… Да у вас тут просто – корабль умников!..

Дмитрий Ионов начал задыхаться. По его бледному лицу катился пот.

– Где Светлана? – Капитан схватил раненого за грудки, испачкав руки его кровью. – Где вы ее держите?

– Никому из вас не найти… – Ионов снова посмотрел на Тина. – С пультом – неплохо придумал… Ты мог бы у нас преуспеть… Людьми так легко манипулировать!..

Раненый улыбнулся, обвел всех взглядом. И вдруг зашелся хриплым кашлем. По звуку чувствовалось, что у него серьезные внутренние повреждения.

– Мэй. – Ники посмотрел на девушку.

– Я попытаюсь, но…

Старания Мэй оказались напрасными. По глазам девушки Тин понял, что ничего конкретного ей выяснить не удалось. Марио тоже развел руками.

– Живой он полезнее, – сказал Чолич.

Дмитрий Ионов снова закашлялся. Изо рта у него пошла кровь. А через минуту он затих.

Ники встал.

– Чолич, поговори с охраной и объясни все. Трупы диверсантов мы готовы отдать… Потом соедини пульт Эфиан с компьютером, разберись.

– Хорошо.

– Сергей, приготовь корабль к старту. Летим на Землю. И поскорее. Иначе «Подкове» некуда будет возвращаться.

Через полчаса формальности были улажены.

Руководство космодрома, получившее указания из дворца, дало разрешение на взлет.

Корабль стартовал. И скоро вышел в космос.

Прозоров наслаждался управлением. Чтобы не мешать, Ники пошел в кают–компанию.

Там собрались все, кроме Эфиан.

Официальная представительница уединилась, сразу же после ужина.

Остальным не спалось. Сейчас земляне хотели быть вместе.

Брэндон, разложив на куске полотна детали, чистил свой тайный арсенал. Коншин и Марио с интересом разглядывали оружие, спасавшее их всех не раз.

– Что это? – спросил Кьянти.

– Револьвер, – сказал писатель. – Я видел такие в кино.

– «Кольт–писмейкер», сорок пятый калибр, – уточнил Брэндон.

– Стащил из музея? – улыбнулся Марио.

– Почти.

– Не понимаю, как мог стрелять этот ржавый пистолет.

– Он не ржавый, – обиделся Лу. – Я же его чищу. Смазываю…

От него отстали. И начали говорить с Мэй о том, что было бы желательно получить на завтрак.

Ники сел рядом с Лу:

– Как тебе удалось протащить револьвер из прошлого?

– У каждого андроида есть тайник. У меня тоже есть, вот здесь. – Брэндон хлопнул по животу. – Меня проверили, но только я успел «кольт» перепрятать.

– А взял зачем? Ведь ты рисковал.

– Ну как… На память. Достаю иногда, вспоминаю далекие времена.

– Икси мог бы тобой гордиться. Ты молодец, Лу. Правда.

Брэндон склонил голову:

– У меня только один патрон остался…

– А кто это – Икси? – подходя, спросил Чолич.

– Его друг. Очень давний друг.

Хонда Мэй внесла и поставила на стол блюдо персиков, спелых, ароматных, желто–бордовых. Свежевымытых.

– Угощайтесь.

Первым сориентирвался Кьянти. Выбрал самый большой плод, но поторопился и уронил его на пол. Тут же схватил, подул. И вонзил в него зубы, сказав:

– Быстро поднятое не считается упавшим!

Тин усмехнулся. Ему временами казалось, что земной оболтус Марио берет верх над продвинутым гостем.

А может, Марио Кьянти был выбран в качестве медиатора, поскольку изначально оказался близок – по типу личности?

Кстати… Ионов назвал Марио продвинутым гостем.

Однако это определение альтернативный экипаж использовал в своем кругу. И – нечасто. Откуда его мог знать Ионов?

Зоран проверял каюты несколько раз. Уж его–то опыту можно доверять.

А самому Чоличу?..

Н–да…

Откуда знал Ионов?

И телепатические способности Мэй – уже не тайна…

Что же будет дальше?

Мэй, садясь, протянула Тину персик:

– Ники, послушай… Эфиан требуется регенерация кисти.

– А ты умеешь работать с регенератором?

– Всякая женщина должна уметь. Не всегда же врач оказывается рядом.

– Я думаю, с этим не следует торопиться.

– Но она сидит на обезболивающих.

– Таким, как Эфиан, следует хорошенько прочувствовать боль.

– Не будь жестоким, Ники.

– А кто будет, Мэй? Ты? У тебя не получится.

– Она ведь женщина. Человек.

– Не женщина. И не человек. 

– Ты очень напряжен. Не умеешь расслабляться.

– Может, поэтому я жив. Да и как тут расслабишься… А вдруг Солнечной системы уже нет? Что будем делать?

– Найдем какую–нибудь необитаемую планету. И станем родоначальниками новой расы. Если только – не одичаем. – Мэй улыбнулась, представив. – Тебе нужна разрядка. Хочешь посмотреть?

– Хочу.

Ники закрыл глаза.

 

Глава одиннадцатая. ТРОЕ ОТВАЖНЫХ

«Ранним утром Ы–ых Косолапый выпрыгнул из пещеры и по традиции издал ушераздирающий рык. Так поступал всякий лохматопупый, желающий распугать хищников, а заодно – голопупых, которые могли оказаться поблизости с очередной военной акцией.

Рык Ы–ыха Косолапого длился не меньше минуты.

Мог бы дольше, конечно, при его грудной клетке и многолетней практике. Но Ы–ых, самозабвенно орущий с запрокинутой головой и закрытыми глазами, вдруг открыл их.

Посмотрев по сторонам, он обнаружил, что слушателей у него на данный момент, в общем–то, нет.

Лохматопупый тут же захлопнул рот.

– Н–да, – пробормотал он, слегка смутившись.

Оставалось радоваться, что И–иха, сварливая супруга нашего героя, возилась с детьми в глубине пещеры и не видела конфуза. А то на месяц хватило бы язвительной критики. Ведь лохматопупые ничего не делают без нужды. Себе же Ы–ых сказал, что этот холостой рык преследовал чисто профилактические цели.

Он вскинул палицу на плечо и свистнул. Из ближайших зарослей, громко топоча ногами, выбежала Фру–фру, огромная травоядная динозавриха, и стала неуклюже ластиться к хозяину.

– Но–но, – мягко отстранил ее Ы–ых, съездив палицей по голове.

Фру–фру, не сводя с Ы–ыха преданных глаз, вытянулась в струну, готовая мчаться куда угодно.

– То–то, – проворчал суровый лохматопупый, не любивший телячьих нежностей.

Он ловко взобрался на спину Фру–фру, утыканную роговыми наростами.

Путь Ы–ыху предстоял долгий, аж до самых Трухлявых пеньков, где жил с семьей его политический соратник У–ух.

Время от времени постукивая Фру–фру по хребтине, чтобы не отвлекалась на зеленую траву и молодых сексапильных динозавров, лохматопупый вдумчиво разрабатывал план охоты на саблезубого бегемота.

Черепная коробка у него была очень прочная, затвердевшая от нередких вражеских и дружеских ударов. Но это сказалось на ее содержимом. Поэтому работа шла трудно.

Когда Фру–фру уперлась носом в крайний Трухлявый пенек, Ы–ых успел обдумать лишь одно положение стратегического плана: «Э–э…»

Фру–фру принялась с аппетитом глодать труху. Услышав этот противный хруст, из–под пенька выполз еще один лохматопупый – У–ух Косоглазый.

Ы–ых сполз с крутого бока Фру–фру на землю. И друзья, воздев палицы, начали приветственно молотить друг друга.

Молотили от души. Когда ритуал был завершен, оба лохматопупых напоминали жертвы горного обвала.

– Э–э… – поделился Ы–ых с верным другом.

У–ух довольно быстро уловил его мысль и примерно через час понимающе заулыбался.

– Э–э! – воскликнул он.

Ы–ых облегченно вздохнул. Наиболее трудная часть дела, можно сказать, уже сделана. И он, поднатужившись, несколько смутно, однако очень тепло подумал: «Хорошо, когда друг понимает тебя с полуслова».

Между тем, в воздухе повисла догадка, что вдвоем с этим опасным зверем не справиться. Оба чувствовали ее присутствие, пусть и не могли отчетливо сформулировать.

Внимательно посмотрев друг другу в подбитые глаза, они вспомнили, что давненько не виделись с Э–эхом, еще одним славным лохматопупым, живущим у самого Синего болота.

– Э–э… – начал Ы–ых.

– Э–эх! – подхватил У–ух Косоглазый.

Ы–ых радостно осклабился.

«Чертовски здорово иметь такого друга!» – излучала его расквашенная физиономия.

У–ух отвязал от баобаба своего динозавра, и друзья объединенные пусть и туманной, зато общей целью, отправились к Э–эху Косорукому.

Вскоре они прибыли на место. Когда закончился ритуал приветствия, трое лохматопупых напоминали жертвы землятрясения. Э–эха уравняло с гостями то, что его–то охаживали в две палицы, тогда как он – благовоспитанно отмахивался одной. 

Утирая кровавые сопли, друзья радостно смотрели на дело рук своих, поскольку все из присутствующих оказались вполне комильфо.

– Э–э… – начал объяснять Ы–ых свою генеральную идею, сосредоточенно тыча палицей в направлении самого Синего болота.

– Э–э! – подхватил У–ух и засунул под верхнюю губу две берцовые кости, валявшиеся под ногами.

– О–о! – закивал сообразительный Э–эх через час. И, подумав немного, добавил: – О–о!

Взгромоздившись на скакунов, трое отважных устремились к самому Синему болоту. Их глаза, хоть и несколько заплывшие, горели огнем. Уши, носы и все остальное – тоже. Нетерпеливая жажда настоящей драки заставляла их неистово колотить скакунов по хребтине – до головы–то не дотянешься.

Они подъехали к жуткому бурелому, сквозь который просвечивало кое–где самое Синее болото.

– О–о… – подал мысль Э–эх.

– О–о! – хором воскликнули спутники и вскинули палицы.

Но Э–эх отрицательно постучал дубиной по головам друзей.

Те озадаченно уставились на него.

Разве что–то идет не по плану?

И Э–эх скупой мимикой распухшего лица дал им понять, что охота обречена, можно сказать, на провал, – если участники экспедиции не заглянут в одно место. Это рядом.

– О–ох! – веско заявил Э–эх, подняв корявый палец.

– О–ох… – посерьезнев, откликнулись политические единомышленники.

Возле пещеры с ярко размалеванным входом друзья спешились. Из нее тут же выскочил, размахивая палицей, О–ох Кособрюхий, облаченный в шкуры крокодилов разной степени свежести.

Когда ритуал приветствия был завершен, четверо лохматопупых напоминали жертвы падения астероида.

– О–ох? – прохрипел Э–эх, на этот раз – с чисто прагматической целью. Ему хотелось, чтоб хозяин отозвался, ведь сам Э–эх просто не мог определить его местонахождение заплывшими глазами.

– Э–эх! – прохрипел в ответ хозяин, уважительно избитый едва ли не до полусмерти, и указал палицей на опушку бурелома.

Динозавры принялись щипать траву. А четверо лохматопупых энергично заковыляли вперед. На всех четверых нельзя было смотреть без содрогания.

Впрочем, никто и не смотрел.

На краю бурелома гости увидели яму. Прежде ее заполняла грязь, в которой любили валяться динозавры, избавляясь от блох. Теперь в яме пузырилась мутноватая жидкость, издающая непривычный резкий запах.

Ноздри отважных расширились, принюхиваясь.

– И–и–э–эх! – выкрикнул Э–эх и бросился в яму.

Но он не стал ни мыться, ни плескаться в остро пахнущей влаге, он стал – жадно пить, отдувая в сторону подплывавшие огрызки плодов.

Спутники почувствовали в нем опытного охотника на бегемотов.

О–ох, дав понять, что это удовольствие стоит ровно одну крокодилью шкуру, указал гостям на яму.

Посоображав не более часа, те присоединились к Э–эху.

Сначала терпкая влага смутила их своим вкусом. Но потом они как–то незаметно втянулись. И дело пошло гораздо лучше.

В скором времени трое отважных, где – на своих двоих, где – на своих четырех, двигались в направлении самого Синего болота. При этом они громко распевали песню, из которой бегемоту следовало уяснить, что его сейчас пометут по кочкам к едрене фене. После ямы охотникам было трудно выдерживать прямой курс. Они то и дело натыкались на деревья, ненароком валили их, отчего бурелом становился еще непролазнее. Ы–ых даже подумал, а нет ли вины предшествующих отважных в том, что местность имеет столь труднопроходимый вид.

А еще ему казалось странным, что самое Синее болото, которое находилось, в общем–то, неподалеку, до которого, если уж по совести, рукой подать, – никак не приближается.

Кое–что и У–уху казалось странным. Он не мог приноровиться к повадкам тутошних деревьев, кидающихся к нему, как к лучшему другу, с объятиями и поцелуями. Его также смущало, что спутников у него стало ровно в два раза больше. И Ы–ых, и Э–эх наличествовали в двух экземплярах, причем двигались они синхронно, и покачивались тоже синхронно. Оно конечно, хорошего человека чем больше, тем лучше. Но такое раздвоение было непривычно.

Тем временем Э–эх целеустремленно продирался вперед, ничему не удивляясь. Он–то знал, что это коварный дух саблезубого бегемота морочит охотников. Но Э–эх не позволит надуть себя. Он задаст подлому трусу по первое число. Вот только полежит на мягком мху, передохнет чуток… А затем он найдет самое Синее болото.

Э–эх свернулся калачиком и закрыл глаза.

Уже засыпая, он почувствовал, что на его ноги пристроилась твердая голова то ли Ы–ыха, то ли У–уха… Но могучего тройного храпа Э–эх не услышал. Заснул.

Продрав глаза, трое охотников испытали не очень приятное ощущение.

Крепкие головы лохматопупых раскалывались так, как будто они вовсе не были закалены в боях и приветственных ритуалах.

– О–ох! – простонал Ы–ых, не без укора в адрес владельца ямы.

Встав на ноги, он почувствовал, как ему кто–то с размаху съездил по голове, изнутри.

– О–ох! О–ох! – согласно закивал Э–эх, но не очень резко, потому что ему тоже кто–то бил по голове, изнутри, видимо, желая выбраться наружу.

Не прошло и часа, как Э–эх растолковал друзьям, что избавиться от внутреннего супостата можно, лишь снова как следует нахлебавшись в яме О–оха.

Запасшись крокодильими шкурами, охотники двинулись в обратный путь. Они решили, поправив голову, предпринять еще один штурм самого Синего болота.

Участники экспедиции уже ясно отдавали себе отчет, что охота на саблезубого бегемота – это вам не хухры–мухры.

И с той поры многие поколения отважных лохматопупых предпринимали дерзкие попытки выследить опасного зверя, предварительно как следует нагрузившись в яме. Но странное дело: никому это не удавалось. Только бурелом с каждой новой попыткой становился гуще.

Но может – еще не все потеряно?

А?!»

 

Глава двенадцатая. ЧЕЛНОК

Ники рассмеялся:

– Ну и шуточки, однако…

– Но ведь тебе стало немного легче, правда?

– Не без того.

Мэй встала:

– Схожу к Эфиан.

– Осторожнее там.

– Не забывай, что я выросла в трущобах. И даже была в молодежной банде…

Когда Мэй удалилась, к Ники подсел Чолич.

– Ионов говорил правду? – спросил он.

– Смотря о чем.

– Лу и в самом деле – андроид?

– А ты никому не скажешь?

– Я серьезно.

– У меня предрассудков на этот счет нет.

– Что за манера? Кто же так отвечает на вопросы?

– Я.

– Ники, если уж сказал «а», говори «бэ». Так ведь?

– Бэ, – с готовностью ответил Ники.

– А Мэй? Она телепат? Чем вы сейчас с ней занимались?

– Она избавляла меня от стресса.

Ну вот… Все конфиденциальные разговоры Тин вел с Мэй наедине, чаще – в ее каюте. Во всяком случае – не при Зоране.

Хотя, у него могли возникнуть подозрения во время ночного обмена. Тогда Хонда Мэй слишком волновалась за девочку, настолько, что совсем не думала о себе.

Ионов же раскрыл все окончательно.

Старик не отставал:

– У вас контакт, на телепатическом уровне? Она передает тебе то, что есть в наших головах?

– Только самое существенное.

– Такое знание дает власть над людьми. – Чолич укоризненно покачал головой. – Ники, а ты – негодник.

– Как бы я узнал, что тебе можно доверять? Тебе, человеку Системы… То, что Марио – телепат, никого не смущает. А почему с Мэй должно быть иначе?

Старик помолчал. Затем осторожно поделился:

– У каждого есть секрет. Наши ты знаешь. А какой секрет – у тебя?

– Да нет у меня секретов. Я весь как на ладони.

– Ох, сомневаюсь. – Старик внимательно смотрел Тину в глаза. – Хотел бы я заглянуть в твою голову.

А я – в твою, подумал Ники. И побольше узнать о Системе, которой вновь перешел дорогу…

Система пронизывает все, сверху донизу. Это она торгует наркотиками. И она же – ловит наркодельцов. Она развязывает войны и она же – усаживает воюющие стороны за стол переговоров. Она травит Землю промышленными отходами и устраивает манифестации партии зеленых. Возносит кого–то на вершину политической власти, формирует правительства и – отправляет их в отставку… Пребывая – в тени, пребывая – над всеми социальными институтами.

Бороться с Системой – бесполезно. Если не знаешь ее секретов. А если знаешь, она сама начнет бороться – с тобой.

Из динамиков прозвучал голос капитана:

– Тин, Чолич, зайдите в рубку.

Ники встал первым.

– Что могло стрястись? – недоумевал старик, идя рядом с ним по коридору. – До гипера еще несколько часов.

– Ну? – спросил Тин, заняв ложемент второго пилота.

На экране чего–либо внушающего тревогу он не заметил.

– Судно, прямо по курсу, – объявил Сергей. – Малого тоннажа.

– Вот это пятнышко?.. Сторожевой катер?

– Нет, еще меньше. Орбитальный челнок.

– Что он делает в открытом космосе? – пробормотал Чолич.

– Мне тоже интересно. У него запас кислорода и горючего – только сюда. На обратный путь уже не хватит.

– Он подает сигналы бедствия?

– Нет. Молчит.

– Может, там все мертвы?

– Но он же маневрирует.

– Да, вижу, – сказал Ники. – Не хотят возвращаться?..

– Думаю, они – с Грамма. Это последняя обитаемая планета в системе Энтойи. Планета–рудник… Ну, что будем делать? Сейчас они вряд ли видят нас, челнок не имеет таких мощных локаторов.

– Подойдем ближе – посмотрим на их реакцию.

– Полное торможение – это потеря времени.

– Ну а мы лишь немного сбавим. И возьмем его гравизахватом, на ходу.

– По закону мы должны связаться с Граммом. Иначе нам припишут кражу челнока, принадлежащего Энтойе.

– Объясняться будем – потом. Если наши объяснения вообще кому–то потребуются.

Чолич закряхтел, ворочаясь в кресле штурмана:

– А вдруг это брандер?

– Как у пиратов?

– У кого угодно. Возьмем его на борт, а он – рванет…

– Кому нужна гибель корабля? – возразил Ники. – Минкус хочет, чтоб мы добрались до Земли.

– А если – пираты? – настаивал Чолич. – Взрыв небольшой мощности, а потом – атака.

– Других судов поблизости не видно, – сказал Прозоров.

– Ладно, подойдем и выясним.

– Начинаю торможение.

Пальцы капитана уверенно пробежались по клавишам. 

Ники подумал, что мнительность, нерешительность вряд ли были свойственны Чоличу раньше. Иначе он не стал бы координатором Системы, да еще – одним из самых отчаянных. Наверное, старое, чужое тело начинает влиять на молодое сознание. Второй пилот не сомневался в существовании такой зависимости. Мысль об этом возникла у него, когда Зоран отговаривал капитана и Лу от реализации их рискованного замысла, там, у погрузчика.

Изображение челнока росло с каждой минутой.

– Сергей, что происходит?

Второй пилот удивленно воззрился на экран. Челнок уже можно было рассмотреть вполне отчетливо. Но управляющий им человек начал странный, не соответствующий аварийной ситуации маневр.

– Они хотят уклониться? Не желают быть спасенными?

– Похоже на то. На сигналы не отвечают.

– У них кислорода – на час–полтора.

– Или на два–три, если команда небольшая.

– Верная смерть. Мы сумеем их взять?

– Нужно чуть скорректировать курс. Потеряем несколько минут.

– Как раз этих минут нам может не хватить, – хмуро сказал Чолич. – С миной.

Сергей вопросительно смотрел на Тина.

– Сдохнут же, – буркнул Ники.

И Прозоров ввел коррективы.

На экране было хорошо видно, что маленький челнок отчаянно пытается уйти подальше от курса «Подковы». Там, должно быть, знали о гравитационном захвате. Но ускользнуть все же не удалось. Невидимая петля захлестнула судно, потащила за «Подковой». Странный челнок сопротивлялся до последнего. До момента, когда вдруг погасло яркое пламя в его соплах, разом, будто ножом обрезали.

– При нормальной остановке двигателя такого не бывает, – заметил капитан. – У них кончилось горючее.

Челнок плавно втянуло в бункер.

Тяжелые створки тут же сомкнулись за ним.

– Он наш. – Зоран Чолич встал. – Пойду кликну Брэндона. Мало ли что.

Сергей вывел на экран камеру бункера. Она была освещена. Шлюзование закончилось, но люди в челноке не подавали никаких признаков жизни.

– Эй, кто там! – сказал в микрофон второй пилот. – Не хотелось бы вскрывать обшивку резаком. Может, сами выйдете? Вы кто?

После внушительной паузы он услышал:

– А вы сами кто?

Очень правильный вопрос, подумал Ники. Что на него ответить? Частная экспедиция, на боевом корабле?.. Вряд ли в челноке собрались одни идиоты.

Кто поверит в такое?

– Мы с Земли, – сообщил второй пилот. – Но к армии не имеем отношения. Летим домой. Нам показалось, у вас проблемы.

– Да?.. Почему вы так решили?

Тин заметил, что недоверчивый тон говорившего смягчился. И появились нотки бравады. Нормальная мужская реакция.

– Извини, друг. Если хочешь болтаться в космосе, без горючего, – только намекни. Ты имеешь право. Кислорода у тебя еще на два часа.

– На два с половиной.

В челноке дали команду открыть люк. И альтернативный экипаж с интересом ожидал, кто же выйдет.

Вышел бритый наголо детина в полосатой робе. Уверенный взгляд. Улыбка до ушей. Наверняка за сорок, но здоров как бык.

– Мать честная! – ахнул Чолич. – Беглый каторжник! Ну и рожа…

Поймав ироничный взгляд капитана, второй пилот растерянно потер шею.

Ну вот, усилия, что называется, увенчались большим успехом. И на корабле неожиданно появился еще один умник.

Или несколько?

– Сколько с тобой людей? – спросил Ники.

– Успокойтесь, я один. Хотя есть буду – за троих!

– Этот не пропадет, – сказал капитан. – Как же ему удалось сбежать?

Попав в жилую часть корабля, гость заявил, что умирает от голода.

Мэй решила накормить его в кают–компании, где вновь собрались все, кто был свободен от вахты.

За вторым блюдом каторжник представился:

– Я Ахиллес Ковак. Была одно время жуткая мода на мифологические имена. Для друзей – просто Хилл.

– Судя по твоему костюму, – начал Зоран, – ты был не на курорте. А за что загремел?

– Вы не поверите – за ерунду!.. И рассказывать стыдно… Для нормального, просвещенного человека мой поступок не является преступлением, я точно вам говорю. Можно долго спорить об относительности моральных принципов, но ведь существуют же – незыблемые гуманистические ценности, попрание которых недопустимо!

Ники внимательно рассматривал беглеца.

Такое впечатление, что Хилл Ковак сидел в одиночке, раз так изголодался по слушателям. Или же он демагог по натуре – что гораздо хуже. Вряд ли каторжник скажет правду о том, за что был приговорен. Все твердят, что страдают напрасно.

Что же он за человек?

Сбежать с планеты–рудника, с планеты–каторги – не каждому по силам. В прошлом Ковак явно имел отношение к космическим полетам.

– А почему ты не подавал сигнала бедствия? – спросил его Ники. – И почему хотел уйти от нас?

– Я был уверен, что вы энтойцы и ищите меня, чтобы вернуть назад, – во весь рот улыбнулся каторжник.

Где, возможно, твое настоящее место, подумал Тин.

– И ты предпочел умереть?.. – удивился Чолич. – У тебя не было шансов!

– А я удачливый!

Ники улыбнулся.

Мэй взглянула на него.

И второй пилот, кивнув ей, опустил веки. 

 

Глава тринадцатая. НАСТОЯЩАЯ МУЖСКАЯ ВЕЧЕРИНКА

«Выпить на планете Грамм было негде. И нечего. Сухой закон. Такой сухой, что даже банка пива могла обернуться для нарушителя пожизненным заключением. Последних самогонщиков тут вывели триста лет назад, когда население Грамма насчитывало около пятисот человек.

Планета закоренелых трезвенников. Рехнуться можно.

Однако с местными традициями принято считаться. Всяческую дурь нужно было оставлять на орбите. И проходить контроль на наличие алкоголя в крови. Или еще чего.

Тому, кто пытался обойти антиалкогольный закон, грозили чудовищные санкции, в числе прочего – лишение визы, на веки вечные. И ему, и компании–грузополучателю. Зачем такие строгости, никто не знал. Закон не комментировался. Ну и все, кто летал сюда по долгу службы, молча, скрежеща зубами, сносили это издевательство.

А спрашивается – почему? Грамминий… Редчайший природный минерал. Основа супертехнологий и все такое…

Во время полета – сухой закон. И на «берегу» – сухой закон. Три дня в увольнении, твердая почва под ногами и – ни грамма! Грамм называется…

Думаю, что и в этот раз мы бы стерпели. Не впервой. Но случилась у нашего капитана заминка с документацией. Запрос туда, запрос сюда… Бюрократия… И пока сигнал дойдет… Обычные три дня под разгрузкой–погрузкой обернулись двумя неделями. Вот так.

Мы всюду ходили вдвоем, я и мой одноклассник, а ныне еще и напарник, вахтенный бортинженер Дионис Грецки.

В гостинице мы взяли номер на двоих, подешевле. И почти не вылезали из него, пялясь в экран. Поскольку этот чертов Грамм был у нас в печенках.

На исходе шестых суток два старых космических волка – затосковали.

– В основе любой традиции лежит предрассудок, – изрек вахтенный бортинженер, занимавший в пространстве горизонтальное положение.

Более часа он пребывал в состоянии мрачной задумчивости. Сказанное, видимо, являлось конечным продуктом его размышлений.

– И, как правило, очень вредный предрассудок, – отозвался я, также занимая в пространстве горизонтальное положение.

Я догадывался, что имеет в виду мой напарник. Но я понятия не имел, насколько решительно он настроен.

Лишь когда я увидел в его руках тонкую металлическую трубку, изогнутую змеей, до меня дошло окончательно: мой товарищ готов бросить вызов местным предрассудкам.

В его глазах горел огонь.

Мы встретились с ним взглядами.

И поняли друг друга без слов.

Этот миг решил нашу судьбу.

Н–да…

Предоставив бортинженеру с увлечением решать технические проблемы, я устремился на улицу, чтобы купить в магазинах сырье. Действовать приходилось крайне осторожно. Поскольку на Грамме даже слова «я пьян от любви» считались крамолой.

Не стану описывать то нетерпение, с которым я и мой напарник ходили вокруг аппарата. И как принюхивались. Как глотали слюну. Как дрожали руки Диониса, когда он наливал по первой.

Вряд ли это был самый лучший напиток в моей жизни, однако мне он показался лучшим. Вахтенному бортинженеру – тоже.

Нагрузились мы с ним быстро и основательно. Внутри стало тепло, уютно.

Я включил музыку на полную громкость.

Все немного покачивалось.

Как давно же мы не испытывали этого райского состояния!

Блаженство мягко вошло в наши сердца. А вслед за ним – благодушие.

В этот момент я остро почувствовал, до чего же славный парень Ди Грецки и до чего же я его уважаю.

Мне захотелось выяснить, а уважает ли он меня. Было бы очень приятно узнать, что наше уважение – взаимно.

Я открыл рот, чтобы задать напарнику сакраментальный вопрос, но тут в нашу дверь постучали.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал я, вылезая из кресла.

– Может, ребята? – предположил Ди. – У них ведь нюх на выпивку – сам знаешь.

И он оказался прав.

Едва не сбив меня с ног, в номер, горя нетерпением, ввалились трое из экипажа нашего грузовика.

В комнате стоял запах винокуренного завода. Он подействовал на гостей вдохновляющим образом. С этой минуты еще трое борцов с предрассудками деятельно включались в работу. И очень скоро они шли голова к голове с нами.

Заплыв разворачивался.

Это была настоящая мужская вечеринка, в которой цель – ничто, движение – все.

И радостные лица друзей, таких уважаемых, слились для меня скоро в сплошной хоровод. А потом я увидел карусель. Шум стоял невообразимый. Говорили все сразу и – не жалея глоток.

Я прилег на кровать. Мне показалось, что я лечу то ли на русских горках, то ли – на американских. Встряхнув головой, я обнаружил себя в исходной позиции. Но что–то изменилось. Да, изменилось. Если раньше только пол игриво покачивался под ногами, то теперь и моя кровать решила проявить норов, попытавшись выскочить из–под меня.

Я натянул поводья и строго прикрикнул на нее.

То же проделал со своей кроватью бортинженер, для чего, из чувства солидарности, прилег на нее.

– Вот–вот! – поддержал нас вахтенный штурман. – Потакать им нельзя!

Он встал с кресла и шагнул ко мне, желая развить эту мысль более широко. Однако свалился по дороге. И остался лежать на полу, разнообразя нашу беседу могущими всхрапами. Его кресло – ожило и принялось скакать по комнате, словно желая помять копытами своего недавнего седока.

Всем это показалось недопустимой вольностью.

– Но–но! – грозно воскликнул мой напарник и погрозил креслу пальцем.

Приструнить расшалившееся кресло ему не удалось.

Зараза анархии начала стремительно распространяться на другие предметы обстановки.

Вдруг отделился от стены и запрыгал стол.

Зазвенела, разбиваясь, слетевшая посуда.

Открылись, захлопали дверцы шкафа. Со стены упала огромная репродукция невнятного содержания.

Закачалась под потолком люстра.

И даже стулья под двумя нашими гостями явно желали присоединиться к безобразию.

Мне показалось, что здание гостиницы тоже слегка подпрыгивает.

– Землетрясение? – хохотнул бортинженер.

Я попытался сфокусировать взгляд на противоположной стене. За этим занятием меня и застали дюжие ребята в полицейской форме. Однако принять участие в нашем веселье они отказались категорически.

И все способы экстренного протрезвления, известные человечеству, самым жестоким и гнусным образом были применены к передовому отряду борцов с предрассудками. Ничего гаже мне испытывать не доводилось.

Н–да.

Ну а потом… Одиночная камера следственного изолятора. Допросы. Очные ставки. Ярость капитана…

Только во время суда мы узнали, почему на этой планете царит сухой закон.

Грамм очень слаб на выпивку. Стоит кому–то приложиться к рюмочке – и поле Грамма вступает в резонанс с мозгами счастливчика. Грамм, окосев, начинает выкидывать коленца. Все это как–то связано с грамминием.

Я не запомнил, какие разрушения вызвала наша вечеринка. Но слова о том, что Грамм в поддатом состоянии может вообще сойти с орбиты, произвели на меня впечатление.

Трудно поверить в такое. Но во время процесса выступали разные ученые консультанты, чертили схемы, графики, приводили статистику…

Я сказал, что не нарушил бы главный закон Грамма, если бы знал суть. Почему истинные причины сухого закона держат в тайне?

– Это – закрытая информация, – ответил судья, трезвенник в двенадцатом поколении.

Секреты. Вечные секреты.

Местное руководство опасалось, что кто–нибудь использует алкогольный фактор, чтобы дестабилизировать планету и прибрать к рукам залежи грамминия.

Судья в напутственном слове нам сказал, что теперь у нас достаточно времени для раскаяния.

Да уж.

Я попросил не сажать меня в одну камеру с бортинженером. Срок–то у нас пожизненный, все так. Но если мы будем вместе, один из нас этот срок может не досидеть.

А казалось бы…»

Ники улыбнулся и кивнул Мэй, поблагодарив ее за экскурс в сознание беглеца.

Его предположение о летном прошлом Ахиллеса оказалось правильным. А его преступление – в самом деле не таким уж страшным.

Лу вызвался проводить гостя в каюту и помочь устроиться, подобрать ему одежду.

Ники не возражал. Ковак будет под надежным присмотром.

Едва они ушли, Чолич подсел ко второму пилоту:

– Ну, что показало вскрытие?

– История странная, конечно. Однако все достаточно безобидно. Он сидел за пьянку. Даже – без мордобоя. Имя, кажется, настоящее.

– Ты серьезно?..

– Мэй – не ошибается. Ну, видишь, как это полезно для дела? «Власть над людьми… Негодник…» Зря ты меня так.

– Смотря кто пользуется властью. И для общего дела, или только для себя. Может, нам выбросить челнок за борт? Я побывал в нем, ничего страшного не увидел. Но все–таки – чужая собственность. Мало у нас проблем?

– Давай лучше не будем суетиться. Меня гораздо больше волнует другое. Почему Ионов знал все о нас? И как исправить ситуацию?

Старик вздохнул, собрал на лбу морщины:

– Я осмотрю весь корабль. На предмет «жучков». Но даже если они есть – как передается информация?

– Эту проблему нужно решить до появления в Солнечной системе.

– Согласен. Трезвонить о своих планах – ни к чему.

 

Глава четырнадцатая. ПСИХОТЕРАПИЯ

Утром в каюту второго пилота вошла Мэй.

Ники был в ванной, брился. Мэй увидела его голую спину.

– Привет. – Он на мгновение обернулся, показав ей лицо, покрытое мыльной пеной.

Мэй улыбнулась:

– Ты консервативен. Даже бреешься по старинке.

– Мужчина должен оставаться мужчиной.

– Оставайся мужчиной, я не против, Ники. – Девушка села на диван. – Нам нужно поговорить. О серьезных вещах.

– Это не помешает бритью?

Мэй не ответила.

В раковине шумела вода. Ники скреб щетину:

– Что же ты? Скоро гипер. Надо поторапливаться.

– Ники… Я давно обнаружила, что в твоем сознании есть какая–то запретная зона. Это словно заповедный остров… И ты избегаешь туда заглядывать. Там скрыты воспоминания, которых ты боишься… Несколько часов назад я поняла, что за ними прячется еще что–то. Ионов коснулся внешней границы. Ты надеялся, что кто–то из твоих армейских товарищей уцелел. Ионов лишил тебя надежды. И ты испытал шок. Но я почувствовала, что это лишь оболочка. Внутри – совсем другое. Сердцевина – глубоко внутри, она окуклилась.

– И оттуда вылетит бабочка?

– Плохие шутки. Эта бабочка убьет тебя, Ники. Там зреет твоя смерть.

– Ты меня пугаешь…

– Ионов ускорил процесс. И счет теперь идет на часы. Я помогу. Буду извлекать опасные воспоминания малыми дозами. Все сразу они – смертельны. Даже ты не выдержишь. Потребуется несколько сеансов.

Тин вышел из ванной, с полотенцем в руках, вытер лицо.

Как он и ожидал, девушка выглядела очень серьезной. В ее глубоких черных глазах была тревога. За него.

– Доверься мне, – сказала Мэй. – Преодолей страх. Позволь исцелить твою душу.

Ники задумался. Он не понимал, какие воспоминания могут угрожать ему гибелью. И о каком страхе идет речь.

– Ты знаешь, что у меня там? – спросил он.

– Нет. Мы будем туда пробиваться вместе. Ники, ты веришь мне?

– Да.

Второй пилот сел в кресло.

– Смотри, Ники.

Тин закрыл глаза.

«Раздался хлопок. Ускорение вдавило меня в кресло.

Вылетев из стартовой шахты, капсула тут же легла на заданный курс, к висящему в черной бездне исполинскому голубому шару.

Атмосфера земного типа, гравитация в норме, полно воды.

Большая редкость. Ну а в данных обстоятельствах – подарок судьбы, единственный шанс на выживание.

Я летел и ждал, что у меня за спиной, там, где на планетарной орбите завис мой корабль, раздастся взрыв.

Капсула двигалась к ближайшему клочку суши в океане.

Меня приютит островок в тропическом поясе, где царила ночь.

Посадка шла в автоматическом режиме. И завершилась благополучно.

«Лиха беда начало», – подумал я.

Тишина, как водится, оглушала. Аппаратура капсулы, которой было так же далеко до главного бортового компьютера, как мне – до Земли, не обнаружила никакой опасности в радиусе километра от места посадки. И я дал команду открыть люк.

Островок принял меня довольно приветливо.

Я поднял стекло шлема.

Лица коснулся приятный ветерок, насыщенный запахами тропического леса, йодистыми испарениями.

Первый осторожный вдох не вызвал отрицательных эмоций. Не вызвал и второй.

Меня захлестнула животная радость.

Ведь одно дело – строчки на экране монитора, и совсем другое – курортный воздух в легких.

В глубоком темно–синем небе над моей головой, затмевая звезды и серпик луны, расцвела яркая вспышка. Быстро набухла в объеме. Затем опала. Угасла. Прощальный жест корабля.

Очень кинематографично. Однако сердце защемило по–настоящему.

Ну, вот я и дома. С прибытием.

Первую ночь я решил провести в капсуле.

Обживаться начнем завтра, при свете солнца. Утро вечера мудренее. Или – мудрёнее?

* * *

Шум утреннего тропического леса будоражил воображение.

Среди ветвей порхали и свиристели на все лады птицы с ярким оперением. Кругом благоухали не менее яркие цветы, куда ни кинь взгляд. Густая, сочная зелень. И кое–где висят плоды, хотелось бы думать – съедобные.

Рядом, звеня у самого лица, отважно заходили на боевой разворот какие–то насекомые, видимо, кровососущие.

Меня явно принимали за своего. Очень мило.

Я шел к берегу, на звук прибоя. Хотелось увидеть океан. К тому же, если остров и до меня был обитаем, на границе воды и суши наверняка можно обнаружить какие–нибудь свидетельства.

Продравшись сквозь заросли, я уперся взглядом в невысокую скалу. Обойти ее все же было проще, чем перелезть. И я опять начал проламываться через кусты.

Обнаружился просвет. Он тонул в густой зелени.

Коснувшись пальцами кобуры тяжелого армейского бластера, я ступил на чуть заметную тропинку, протоптанную животными. Некоторых я видел неподалеку от капсулы, когда они приходили с утра, полюбопытствовать.

Островок–то небольшой, и вряд ли здесь водятся крупные хищники…

Сначала мне казалось, что океан высится над берегом изумрудно–голубым холмом – оттого, что линия горизонта была намного выше, чем я ожидал. Но с каждым шагом океан раздвигался вширь – пока не заполнил собой весь горизонт.

Волны с тихим шелестом сменяли друг друга на темном влажном песке, оставляя быстро тающие пенные узоры.

Водоросли, сухие и – свежие. Белеющие кое–где в песке ракушки и рыбьи скелетики. Ослепительно сверкающие на утреннем солнце, переливающиеся волны. Уютная, завораживающая, напоминающая Землю, картина.

И никаких следов на песчаном пляже, кроме птичьих, ни справа, ни слева.

Я решил обойти остров по берегу, чтобы выяснить, один ли я буду владеть этой курортной жемчужиной.

Солнце теперь светило в спину. Было жарко. И я расстегнул молнию куртки еще на десяток сантиметров.

Легкий бриз играл с моей прической. Мелкий песок шелестел под рифленой подошвой ботинок.

Мерно шуршал прибой. В зарослях галдели пернатые.

Я увидел, как птицы снижались к воде и взмывали с трепещущей, поблескивающей на солнце рыбиной в клюве.

Это напомнило о снастях, имеющихся в капсуле. Не бог весть какое богатство – несколько мотков лески и с десяток крючков, но все–таки.

Медицинские снадобья помогут мне постепенно адаптироваться к местной органике. Все равно выбора – нет. Иначе – протянем ноги…»

– Достаточно, – сказала Мэй.

Ники тряхнул головой, прогоняя видения.

– И ты пугала меня этим?.. – улыбнулся он. – Рай земной. Вряд ли я бывал в таких местах. Быть может, это память о каком–то фильме?

Но девушка не разделяла его благодушия.

– Все намного серьезнее, чем я опасалась, – хмуря брови, ответила она.

Тин встал:

– Тебе виднее. Пойдем завтракать, Мэй.

В кают–компании собрались уже все. Ковак был центром внимания. Беглеца это ничуть не смущало. Он ел за троих, как и обещал, и молотил языком, рассказывая о своем каторжном прошлом.

В его интерпретации это был сплошной цирк. Слушатели хохотали.

Поприветствовав экипаж и мрачную Эфиан, Мэй и Ники присоединились к завтракающим.

Второй пилот выбрал момент и задал Коваку вопрос, который интересовал не только Тина:

– Какая у тебя летная специальность?

– Энергетик. А еще связист. Немного штурман. Если понадобится – хороший повар. Вот в это занятие я душу вкладываю.

– Легко поверить, – улыбнулся Прозоров.

А Ники подумал о том, что Ковака тоже бы нужно подключить к решению проблемы. Связист, хоть и гражданский, быстрее разберется с тем, как же с борта «Подковы» могла осуществляться тайная передача информации.

Беглый каторжник сейчас выглядел прилично, был одет в форменный костюм по размеру. Даже и не скажешь теперь, что срок мотал.

Душа компании. За словом в карман не лезет. Марио смотрит на него как на родственника по духу. Лу Брэндон не сводит глаз. Ловит каждую фразу. И смеется громче всех. Даже незаметный Коншин–2 улыбается шуткам Хилла.

Похоже, каторжник влился в коллектив.

После завтрака Ники поговорил с ним. И поставил задачу. Срок дал минимальный. Ковак, вместе с Брэндоном, ринулся на поиски ответа.

Зоран подошел к зеркалу:

– Все–таки и у старости есть некоторые преимущества. Не так уж трудно скорчить мерзкую рожу.

– Вам с Коваком можно устроить состязание.

– А ты не рано оказываешь ему доверие? – спросил Чолич. – На корабле всего несколько часов. И что за человек – неизвестно.

– Вот и проверим. И какой он специалист, и какой он человек.

Ники пошел в рубку. Надо было готовить корабль к выходу в гипер.

Перед обедом Хонда Мэй, в своей каюте, вновь погрузила второго пилота в мир грез.

 

Глава пятнадцатая. ОСТРОВ

«Я уже чувствовал себя Робинзоном.

Интересно, а как на острове с Пятницами?

Едва успев подумать об этом, я услышал впереди звуки, вызвавшие у меня ассоциацию с женским визгом. А потом – смех, той же половой окраски.

Неужели – галлюцинации одинокого мужчины?

Я нырнул в заросли. Дальше крался, подражая краснокожим разведчикам, прячась в кустах и высокой траве.

А смех, по мере приближения к источнику звука, становился громче. Правильнее было бы сказать – к источникам звука. Потому что голосов было несколько.

Скоро линия берега ушла влево. Осторожно выглянув из травы, я увидел, как с десяток источников звука, с хохотом и взвизгами, резвится на песчаной косе, бегая то по берегу, то по мелководью, поднимая тучи брызг.

Пейзаж тут разнообразили двенадцать юных, прелестных девушек, светловолосых, в набедренных повязках и в лифах из некрашеной ткани.

Кожу девушек покрывал золотистый загар.

Все примерно одних лет. И явно принадлежат к роду человеческому. Пусть и не земному. Бывает же такое.

Они выглядели, как дюжина голливудских красоток, тщательно вымытых, ухоженных. Словно их втиснули в первобытные одежки, в сандалии, и, расчесав им длинные, эффектно взбитые лохмы, подрядили разыграть пляжный эпизод из жизни полинезийских дикарей.

Для одинокого звездолетчика, потерпевшего катастрофу бог знает где, зрелище это было весьма неожиданное, хотя – приятное сердцу.

И глазу. Я совершенно искренне, от всей души, стал подглядывать за ними из кустов.

Потом меня посетила мысль о мужской части населения.

Пасторальная картина приобрела едва уловимый тревожный оттенок.

Непонятно, чем тут занимались длинноногие хохотушки. Для полинезийских дикарей океан прежде всего был источником пищи. К берегу они выходили, желая поймать что–нибудь к обеду. А эти очаровательные дикарки вели себя, как первокурсницы на каникулах. При себе у них, кажется, не было ни орудий лова, ни домашней утвари. Они просто носились по берегу, обливали друг друга, верещали, как целое стадо белок, и явно получали от своих занятий огромное удовольствие.

Утомились первокурсницы где–то через полчаса.

Несколько девиц быстренько сбегали в заросли, принесли целую груду ярких плодов. Компания, усевшись в кружок, начала уплетать дары природы, за обе щеки, и по–прежнему находя много поводов для болтовни и веселья.

Перед экскурсией я позавтракал. Но сейчас был бы рад присоединиться к пикнику. Если, конечно, из чащи не появится крупногабаритный папаша одной из старлеток, с дубиной и в ожерелье из человеческих черепов.

Разумеется, пугать крошек мне совсем не хотелось. Но и надежд на то, что удастся легко подружиться с ними, я не питал.

Не высовываясь из кустов, негромко посвистел – так порой окликают приятеля, который тебя не замечает.

Девушки сразу же уловили новый звук и оглянулись на заросли.

Я повторил свои позывные. Медленно поднялся над кустами. Улыбнулся. Помахал рукой. С места пока не двигался.

По встревоженным взглядам и по тем испуганным, удивленным репликам, которыми девушки обменялись, я понял, что одинокие звездолетчики в серебристой униформе – не слишком частые гости в этой части вселенной.

Улыбаясь, как полный идиот, я сделал шаг по направлению к девицам. И поднял руки, показывая, что в них оружия нет.

Дикарки, вскочив на ноги, внимательно смотрели на меня, готовые задать стрекача в любую секунду.

Гонка с преследованием – не всегда лучшее начало знакомства. И я сел на песок, расслабился, подставив лицо полуденному солнцу.

Если девушки и приняли меня за кого–то из своих знакомых, то виду не подали. Совсем. Продолжали рассматривать, изредка сообщая подружкам о своих впечатлениях.

Чтобы как–то разрядить обстановку, я снова помахал им рукой. Рот уже привычно растянулся до ушей.

Одна из девушек, с огромными серыми глазами, нерешительно улыбнулась в ответ.

Тогда я, глядя в ее голливудские очи, заулыбался еще интенсивнее. Достал из кармана брикетик пищевого концентрата, завернутый в фольгу, протянул ей, предлагая завязать торговые отношения.

Показал на свой рот. Пощелкал несколько раз челюстями, для полной ясности.

Эффекта я добился неожиданного.

Большая часть аборигенок пустилась наутек.

Сероглазка остановила их резким возгласом.

Девушки затараторили, убеждая ее в чем–то.

Чаще других звучало мрачноватое слово «грулл».

Неужели они решили, что меня хлебом не корми – дай полакомиться молоденькими красавицами?

Как выяснилось позже, это предположение было не далеко от истины.

Голливудские очи туземки стали еще больше, заняв добрую половину лица. Сказав что–то подружкам, она села на песок, по моему примеру, взяла в руку вытянутый желтый плод, вопросительно предложила мне.

Я тут же закивал и постарался жестами подтвердить свое намерение закусить бананом, а не ей самой.

Поднялся на ноги, сделал пару шагов вперед, продолжая улыбаться и протягивать брикетик.

Играющий на солнце кубик в фольге притягивал моего контрагента, как сороку – чайная ложечка. В душе сероглазой девушки явно шла мучительная борьба двух противоположных стремлений. Любопытство, тем не менее, возобладало над осторожностью. Оглянувшись на подружек, словно прося их не дать в обиду, ежели что, она встала с песка, отряхнула попку и тоже сделала пару шагов навстречу.

Другие аборигенки тревожно залопотали, но сероглазка отмахнулась от их слов.

Вот так мы и продвигались к контакту цивилизаций: два шага с одной стороны – два шага с другой.

Иногда сероглазка посматривала на кусты, вероятно, полагая, что там могут прятаться мои соплеменники.

Но я, кивнув на густые заросли, отрицательно покрутил головой: нет, мол, там других звездолетчиков, один я у вас такой.

Она, кажется, поняла. И поверила.

Когда между нами оставалось шагов пять, мы остановились, как по команде. Хорошенькая аборигенка с любопытством рассматривала мою униформу. Оглядела и обувь, и амуницию.

Она была заинтригована.

Я тоже изучал ее с неподдельным интересом. Хотя меня больше привлекала не одежда, а то, что под одеждой.

Видно было, что девушке хочется потрогать ткань, из которой сшит костюм звездолетчика.

Я ничего не имел против.

Изображая на лице искреннюю симпатию, что, впрочем, было совсем не трудно, я сделал шажок по направлению к девушке.

Аборигенка не двигалась, внимательно глядя мне в глаза. Я еще раз проделал тот же эксперимент. И – еще раз.

Теперь мы с ней могли, при желании, обменяться рукопожатием.

– Саша, – сказал я и ткнул себя в грудь. – Саша. Меня зовут Саша. Понимаешь?

Сероглазка мгновенно угадала, что началась церемония знакомства.

Ритуал есть ритуал. Здесь уже более или менее твердая почва под ногами.

– Ники, – представилась она, положив ладошку себе на грудь. – Ники.

– Ники, – повторил я и улыбнулся ей.

– Сача, – произнесла она в ответ и тоже улыбнулась.

Мы оба сразу почувствовали облегчение. Ну просто – гора с плеч.

Помимо всего прочего сероглазку, наверное, воодушевил тот факт, что я не сказал «грулл», представляясь. Она даже вздохнула, радостно и просветленно. Ее чудесные серые глаза просто сияли. Ники обернулась к подружкам и помахала рукой, произнесла несколько слов, давая понять, что опасности – нет.

Я тоже обрадовался. Конечно, первые шаги к взаимопониманию двух цивилизаций… Но познакомиться с такой девушкой – само по себе очень приятно.

И другие барышни, держась плотной стайкой, приблизились к нам. Как на подбор – одна краше другой. Неужели тут все такие?

Часто ли увидишь дюжину топ–моделей на участке пляжа в пять квадратных метров?»

– Достаточно, – сказала Мэй, глядя на Тина более серьезно, чем он ожидал. – Не вспомнил, что было дальше?

– Нет. Честно говоря, мне уже даже нравится. Значит, у этой сказки – есть продолжение?

– Да, – вздохнула Мэй. – Идем обедать.

У двери в кают–компанию Тина перехватил Ковак.

– Есть новости, – сообщил он, без своей привычной людоедской улыбки.

Подошел Зоран Чолич. Второй пилот кивнул, давая энергетику понять, что говорить можно при нем.

– Ваш корабль исправно подает сигналы. Но не постоянно, а пакетами, раз в сутки. При этом каждый новый пакет включает в себя все предыдущие. Таким образом, ничего не пропадает.

– Но где передатчик? – спросил Ники. – Он ведь должен быть достаточно большим.

– Новые технологии. Весь корпус вашего корабля – мощный передающий контур. И он срабатывает только раз в сутки. Заметить что–либо очень трудно.

– Как же ты заметил?

– Я обратил внимание на значительный перерасход энергии. Она уходила неизвестно куда. В одно и то же время. Я стал искать. Нашел.

– Осталось найти «жучок», – сказал Чолич хмуро.

По лицу Хилла Тин видел, что его разбирает любопытство. Кто же они такие? Почему в их распоряжении оказался боевой корабль? И что происходит на судне?

Второй пилот не спешил с откровениями:

– Ты можешь отключить контур?

– Попробую. Но для этого мне нужно покопаться в главном компьютере.

– Покопаешься.

 

Глава шестнадцатая. ЖЕРТВА

Покончив с десертом, Ники снова попал во власть психотерапевта Мэй.

Они сидели в ее каюте.

– Смотри, – сказала Мэй.

И Тин прикрыл глаза.

«Симпатичные аборигенки обступили меня.

Их глазищи горели самым неподдельным интересом. Я даже смутился поначалу. Но потом заметил, что прежде всего их притягивала моя удивительная сияющая униформа. Не я сам.

Данное обстоятельство чуть–чуть задевало самолюбие. И я решил вернуться к переговорам о торговом соглашении.

– Держи, – сказал я и протянул Ники брикетик.

Она благоговейно взяла. Стала рассматривать со всех сторон, вернее – любоваться. Ее серые очи светились радостью и восхищением.

Несколько девушек устремились к ней, явно завидуя.

«К алтарю отнесет», – подумал я.

Но потом засомневался. Уж больно сильное впечатление произвел на нее брикетик пищевого концентрата.

Нет, не отнесет. Себе оставит. Совершенно точно.

Вспомнив о правилах обмена, сероглазка торопливо протянула мне банан.

Я поклонился ей в знак благодарности. И стал очищать свое приобретение от кожуры. Очистил. Запах аппетитный и совсем банановый. Откусил. Пожевал. И по вкусу – банан бананом.

Аборигенки заворожено следили за движением моих челюстей.

Съев банан, я бросил кожуру в кусты, не желая засорять пляж. Достал из кармана еще один брикетик, намекая на то, что один банан для меня – как слону дробина. И показал девушкам. Топ–модели – надо им отдать должное – моментально все поняли. Кинулись к оставленной кучке плодов. И притащили их все. Причем, особенно уверенно чувствовали себя те, кто успел схватить банан. Должно быть, решили, что бананы – моя слабость.

И я честно расплатился. Каждая получила по брикетику пищевого концентрата. А у моих ног образовалась маленькая фруктовая лавка.

Мне приятно было видеть, какой радостью светились хорошенькие мордашки юных аборигенок.

Едва миновал шок, вызванный приобретением такого чуда, как они возбужденно защебетали, обсуждая достоинства сверкающего кубика.

Ники слегка нахмурилась. Поскольку теперь она уже не была единственной обладательницей этой потрясающей вещи.

Тогда я, чтобы вознаградить ее за проявленную смелость и доверие, сделал еще один добрый жест. Если бы не она, то ведь не известно, чем бы закончилась моя попытка установить контакт.

Сняв с руки небольшой компас в никелированном корпусе, я осторожно взял ее за ладошку.

Пальцы девушки были теплыми и чуть подрагивали в моих. Ее серые глазищи невероятно расширились. Ники замерла в ожидании.

Другие старлетки, притихнув, созерцали эту картину.

В полном молчании, под легкий шорох океанских волн, я надел свой навигационный прибор на тонкое, загорелое запястье, щелкнул замочком на браслете.

Сероглазка была сражена.

С полминуты она смотрела, не отрываясь, на этот новый бесценный дар, еще не решаясь верить. Подергивания магнитной стрелки просто заворожили ее. Потом девушка подняла растроганный взор на меня, как на доброго Деда Мороза, подарившего ей игрушку, о которой, она – мечтала всю жизнь. Мне показалось, ее глаза говорили: «О повелитель! Мое сердце навеки принадлежит тебе!»

Немного смутившись, я сел на песок и, окруженный частоколом девичьих ножек, занялся фруктами. На вкус они были не хуже, чем на вид. Я пришел к выводу, что недурно поторговал.

Девушки тоже расположились на песке, наблюдая за моей трапезой.

Ближе всех ко мне оказалась Ники.

Не знаю, была ли она и раньше главной в этой компании, или же ее выделило из общего круга обладание компасом, на который она время от времени восхищенно поглядывала. Только амазонки явно признавали ее первенство.

Ники не преминула им воспользоваться.

Выбрав самый крупный банан, очистила его и верноподданнейше преподнесла мне.

Я осчастливил сероглазку на виду у подружек, приняв ее услугу. Ники тут же поспешила закрепить свой успех, выпрямившись и бросив гордый взгляд на массовку.

С этой минуты Ники стала меня опекать. Заботиться обо мне. И вообще – вести себя так, словно мы обручены. Похоже, ее товарки рассматривали ситуацию в том же духе. Еще бы! Компас в никелированном корпусе!.. Любому дураку понятно, что подарки вроде этого – не делаются без дальнего прицела. На нас смотрели как на жениха и невесту.

Кто бы возражал…

С фруктами я покончил. Мне захотелось выяснить, где же остальные члены съемочной группы.

Немного подумав, я нарисовал на песке хижину, покрытую сверху пальмовыми листьями. Посмотрел на сероглазку.

На моем лице она должна была прочитать вопрос. И она прочитала.

Нет, положительно мы не ошиблись друг в друге.

Схватив меня за руку, Ники потащила своего нареченного за собой.

Другие одиннадцать юных красоток засеменили следом.

Хижина была довольно большая, круглая, сплетенная из ветвей и травы и обвязанная лианами. Крышу ее и в самом деле покрывали свежие пальмовые листья. Вместо двери висел матерчатый полог, занавешивающий непомерно большой вход.

Последнее обстоятельство меня озадачило и насторожило.

Это было странно.

Жилище, кажется, рассчитывалось только на эту маленькую девичью коммуну. Я не заметил внутри ни оружия, ни иных предметов, указывающих на присутствие мужчин.

Двенадцать узеньких девичьих постелей на полу, циновки из травы. Причем куски некрашеного полотна, служащие простынями, уж очень свежие, и как будто вчера принесены из универмага. Постели и разные девичьи безделушки. Никакой утвари, если не считать нескольких глиняных чашек для питья.

Здесь не собирались жить долго.

В чем же дело?

Увидев, что я нахмурился, мой ангел–хранитель встревожено заглянул мне в лицо, надеясь понять, чем же вызвано такое неудовольствие.

Тогда я вышел из хижины, подумав еще, нарисовал в пыли остров, на нем аборигенку, рядом с ней – воина в набедренной повязке, с копьем в руках. Вопросительно посмотрел на свою нареченную.

Девушка покрутила головой. И по выражению ее лица я понял, что ответ был – отрицательный.

Я стер мужчину. Изобразил неподалеку еще один остров, побольше. И на нем поселил троих аборигенов со щитами и копьями в руках.

Ники дала понять, что именно так дела и обстоят.

Я нарисовал плывущую между островами длинную пирогу, в которой сидели три воина и три девушки. Мои красотки загалдели и дружно закивали головками: да, их доставили сюда с другого острова.

Но зачем?

Ники стала вдруг серьезной. И настроение других девушек тоже резко изменилось. Они словно вспомнили о чем–то малоприятном.

До меня что–то начало доходить.

Я нарисовал в песке страшилище с множеством щупалец и с огромной пастью. Оно выползало из моря, с намерением пообедать стоящей на острове девушкой.

Мои красотки опять дружно закивали. «Грулл! Грулл!» – твердили они, с ужасом глядя на изображенное чудовище. Некоторые всхлипнули.

Ники строго прикрикнула на них.

Посмотрев на меня, она указала рукой в сторону океана, куда вела вымощенная каменными плитами дорожка.

Я ткнул пальцем в нарисованного монстра, затем вопросительно повторил жест Ники.

Девушка подтвердила мою догадку обреченным кивком.

Итак, моих красавиц принесли в жертву морскому чудовищу. Двенадцать самых красивых девушек племени, к которым никогда не прикасался мужчина.

Знакомая история.

Я сочувственно посмотрел на Ники.

Сероглазка поняла мой взгляд, но выражение ее лица не изменилось. Она была очень серьезна. И печальна. Во всей ее позе читалась обреченность.

Мне, конечно же, вспомнились рассказы о контактах цивилизованных европейцев с погрязшими в невежестве дикарями.

Но, всматриваясь в лица девушек, я засомневался в том, что мне казалось истиной. В том, что Грулл – мифологическая выдумка.

И когда же явится гость, с пастью, как чемодан? Мои попытки выяснить это не увенчались успехом. Я отложил их до лучших времен.

Очень хотелось бы надеяться, что до лучших времен доживут – все присутствующие».

– Как же без чудовища… – улыбнулся Ники, открывая глаза. – Как же без молодого и отважного героя… Этим героем буду я?

– Поживем – увидим, – сказала Мэй. – Немного отдохни. А потом мы продолжим.

– Но я не устал, – возразил Ники. – Мне интересно, что будет дальше.

– Тогда смотри.

Тин закрыл глаза.

 

Глава семнадцатая. ШКАЛА ЦЕННОСТЕЙ

«Несколько дней я не расставался с девушками.

Скоро мы начали немного понимать друг друга. Мне показалось, что они гораздо быстрее усваивают мои слова, чем я – туземные. Давно замечено – у слабого пола язык подвешен как–то ловчее. Они и мое имя научились правильно выговаривать, проблемы с этим были только поначалу.

Так или иначе – у нас появилась возможность разговаривать, хоть и через пень колоду.

Их не интересовало, откуда я взялся. По–моему, они решили, что я – местный. Да мало ли какие чудеса встретишь на заповедном острове, который все оплывают седьмой дорогой.

Я же старался побольше выведать о морском чудовище. То, что он тут самый крутой, было совершенно очевидно. Разумеется, на разговоры о нем налагалось табу, но мы были далеко от жрецов и старейшин. И чего уж там, если эта пакость вот–вот слопает моих собеседниц. Их лишь удивляло, что я, живя на заповедном острове, знаю о Грулле не больше новорожденного младенца.

А состоится акт поедания красавиц ночью, когда они все будут в хижине. По той самой, выложенной камнем, дорожке монстр доберется до их временного жилища и – сделает мокрое дело.

Днем красавицы коротали время как могли. На ночь, верные обету, возвращались в ритуальную хижину, в пиршественный зал.

Через месяц прибудет особый отряд воинов и жрецов, которые должны засвидетельствовать, что Грулл – принял их жертву.

Через год они вернутся и выстроят новую хижину, для очередной партии девственниц.

Жили аборигены, как я выяснил, на двенадцати островах, разбросанных вокруг. Вот почему тут разгуливала дюжина топ–моделей.

Обитатели каждого острова раз в год выбирали из числа первых красавиц наидостойнейшую. Самой красивой, по их представлениям, вполне могла бы оказаться толстушка. Но местные каноны красоты чудесно совпадали с голливудскими стандартами. А может, толстушек островитяне приберегали для себя. И поэтому я обнаружил здесь такой цветник.

Всех победительниц конкурса «Мисс остров» грузили на большую пирогу и везли морскому чудищу – в качестве десерта.

Продолжается эта канитель уже не первое столетие. Как жрецы договорились с Груллом, никто не помнит. В ритуальных песнях излагалась достаточно подробная мифологическая версия. Пока я не все там понимал. Страшно подумать, сколько потенциальных кинозвезд исчезло в пасти Грулла, чтобы рыбачий промысел в здешних водах был удачным. Вот какой бартер.

Умирать Ники, разумеется, не хотелось, тем более такой жуткой смертью. Но сероглазка была исполнена решимости обеспечить своему племени хороший клев, ценой собственной жизни.

Черные мысли охватывали бедняжек с приходом темноты. И трудно сказать, удавалось ли девушкам поспать в хижине или они до утра стучали зубами от страха. Впрочем, утром крошки выглядели свежими, радостными оттого, что судьба милостиво предоставила им еще один день.

И они старались взять от жизни все.

Я весьма охотно участвовал в их развлечениях. Дурачился вместе с ними, загорал, купался.

Купаться у них было принято голышом. И когда они, сложив на песок свои туалеты, с визгом устремлялись к воде – это было что–то. Прекрасное и волнующее зрелище.

Но не менее роскошно девушки выглядели и после купания, с капельками влаги, сверкающей на их гладкой, золотистой коже.

Находиться в этой компании мне нравилось все больше. Несмотря на щемящее чувство.

Они с огромным интересом, достойным лучшего применения, наблюдали, как я раздеваюсь, вылезаю из сияющего костюма, оставаясь в плавках. Я закатывал им такие сеансы мужского стриптиза – у самого дух захватывало.

Иногда, ради смеха, наряжал барышень в свою униформу. Это и пугало их, и приводило в восторг.

Я раскрыл им, наконец, великую тайну сверкающих брикетиков. Пищевой концентрат удивил красавиц необычным вкусом, но определенно понравился.

Одним словом, мои акции неуклонно шли в гору.

Ники была внимательна ко мне. Если не сказать больше. У нее появилось стремление оставаться наедине со мной. И она без малейшего стеснения устраивала такие ситуации. Ей нравилось прикасаться ко мне. Нравилось, когда я прикасаюсь к ней.

На второй день знакомства я поцеловал ее. Произошло это событие, когда она в очередной раз потащила меня за фруктами. Почувствовав мои губы на своих, Ники ошеломленно округлила глаза. И я сделал вывод, что она вряд ли целовалась со старшеклассниками после школьных вечеров. Или же на ее острове поцелуи не были в ходу.

Может, у них принято носами тереться?

Впрочем, и это мы с ней попробовали.

Ученицей она была способной. Наши походы за бананами становились все более продолжительными и все менее целомудренными.

Ники всей душой стремилась прожить оставшиеся ей дни как можно ярче, насыщеннее. А мне уже мало было ее поцелуев, хоть и глубоких, страстных.

Я сходил от нее с ума.

Стоило мне увидеть в огромных серых глазах тот немой призыв, который мечтает прочитать во взгляде любимой каждый мужчина…

И когда я начал снимать с нее первобытный бюстгальтер, она совсем не воспротивилась. Только в серых глазах что–то качнулось и дрогнуло.

Я целовал ее нежные груди, ласкал языком ее большие, темно–розовые соски, набухшие под моими губами. А Ники, закрыв глаза, чуть слышно постанывала от наслаждения. Ее бедра вздрагивали. Мне кажется, она могла бы упасть, если бы не опиралась спиной на гладкий древесный ствол.

В эту минуту мы оба забыли о лингвистических трудностях. Как, впрочем, и о фруктах, за которыми отправились.

Вне себя от страсти, я встал на колени перед моей сероглазкой, целуя ее восхитительный животик, попытался найти завязки на поясе девушки. Мои руки дрожали. И я никак не мог разобраться в этой путанице узелков.

Не открывая глаз, она потянула какую–то веревочку. Набедренная повязка, нечто вроде импровизированных трусиков, – полоски материи, пропущенной между ног и поддерживаемой веревочным пояском, – упала в траву.

Ники стояла передо мной голая, в ярком свете. На ней остались только сандалии и компас на ремешке – с ним она не расставалась с момента приобретения.

Прекрасное изваяние, но – живое, с горячей плотью, нетерпеливо жаждущей моих ласк… А еще говорят, что блондинки холодны.

Я уже видел Ники обнаженной, во время купания, как и других девушек.

Но сейчас ее нагота имела совсем иное значение.

И она понимала это.

Сжав гладкие девичьи ягодицы, я прижался губами к ее нежному лобку, целовал узкую струйку шелковистых волос.

– Саша… – прошептала Ники с той неповторимой интонацией, которая лишает мужчин последних остатков разума.

Ее ладони легли мне на голову, дрожащие пальчики, лаская, зарылись в волосы…

Ну что я могу сказать…

Состоявшийся контакт двух цивилизаций можно было бы назвать довольно тесным…

Мы лежали с ней рядышком, на не мнущейся униформе звездолетчика, и медленно приходили в себя.

– Саша… – прошептала она благодарно и нежно, с закрытыми глазами, со слезинками в ресницах.

И сладко вздохнула.

В конце концов, не так уж много слов нужно мужчине и женщине. Как выяснилось.

– Ники… – прошептал я благодарно и нежно.

И поцеловал ее ладошку.

Над нами сплетничали яркие птицы. Негромко шелестели ветки. Я смотрел на лицо своей милой, которое светилось покоем и знанием какой–то извечной, древней как мир женской тайны, земной ли, неземной…И мне подумалось, что, быть может, «Странник» взорвался над этой планетой лишь для того, чтобы Ники лежала сейчас рядом со мной, с умиротворенной, счастливой улыбкой, обращенной мирозданию.

Неподалеку раздался откровенно завистливый вздох.

Оглянувшись, мы увидели подружек Ники, в полном составе. Они пялились на нас во все глаза. И на их мордашках читалось такое… Не знаю, когда крошки заняли места в зрительном зале, но было совершенно очевидно, что самое интересное они – не пропустили.

У меня возникло острое желание отшлепать их. Но руководством к действию этот порыв не стал. Что возьмешь с детей природы.

– Ника… тебе – хорошо? – спросила одна из зрительниц.

– Очень. Анту, это…

Моя любовь замолчала, не находя слов.

Анту все поняла.

– Я тоже хочу – так! – заявила она.

Ее ноздри трепетали, как у молодой пантеры. В звонком голосе отчетливо прозвучала уверенность в своем праве.

– И я! – сказала вторая девушка, по имени Тайме.

– И я! – сказала третья.

Другие ничего не сказали. Но их глаза говорили красноречивее слов.

– Саша, – тихо проговорила Ника. – Ты можешь сделать их счастливыми?

Я испытал короткий шок.

– Быть может, сегодня придет Грулл, – чуть слышно продолжила Ника. – И тогда нас не станет…

На лицах девушек я видел требовательное ожидание.

И – мольбу.

Да, жрецы хорошо знали свое дело. Но они же не могли предвидеть, что на заповедном острове появится одинокий звездолетчик в дивно сияющей униформе.

У жертвенных девственниц – иная шкала ценностей. По–моему, они решили, что Грулл не станет привередничать…»

Ники долго не открывал глаза, ошеломленный, смущенный увиденным. Ну и тем, что вместе с ним это видела Мэй.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Ты же знаешь сама… – пробормотал он. – Неужели так было?

– Еще сомневаешься?

– Не знаю… Больше ничего там нет?

– Есть. Но хватит на сегодня.

– Мэй, через несколько часов – гипер, – сказал Ники. – И неизвестно, что с нами случится дальше.

– Нет. На сегодня – хватит. Поверь мне.

Тин промолчал.

Когда Мэй открывала ему чужое прошлое, он шел и разговаривал с человеком. И все становилось на свои места.

А куда пойдешь теперь?

 

Глава первая. НА ПОРОГЕ

Заняв свое место в рубке, Ники взглянул на экран, где яркими точками горели знакомые звезды.

Впереди была Солнечная система.

– Она еще цела? – Прозоров начинал сомневаться даже в том, что видел.

– Кажется. – Тин вздохнул. – Минкуса не обнаружил?

– Минкус тут не появится раньше нас.

– Мы тоже пока соваться не будем.

Сергей нажал пару кнопок, вывел на экран другой сектор космоса:

– Кое–кто опередил нас. 

Второй пилот тоже присмотрелся:

– Два корабля?.. Чьи?

– Это мекбан. Точно. И они кого–то ждут.

– Я догадываюсь – кого.

– Эфиан всех отправила на базы. Решили проявить инициативу? Не похоже на мекбан.

– Свой приказ Эфиан отдала кораблям, участвовавшим в оккупации. Эти могли выполнять другую задачу. И теперь, находясь тут, приказа не нарушают.

– Засекли нас. Хотят двигаться в нашу сторону.

Тин включил коммуникатор:

– Зоран! Иди в рубку, с Эфиан.

Чолич почти втолкнул в рубку официальную представительницу. Ее правая, распухшая рука, обвязанная бинтом, лежала в перевязи.

Как всегда, Эфиан держалась холодно и замкнуто.

За ними подошли и остальные.

Удастся или нет отключить мину? От этого зависело все.

Увидев сигнал приемника, Сергей прибавил громкость. Из динамиков прозвучало требование, на общеземном:

– Не включайте маршевые двигатели! Приказываю лечь в дрейф!

– Нахальство какое, – пробормотал второй пилот. И сказал в микрорфон: – Мы спешим!

Чолич раскрыл пульт Эфиан:

– Попробуем?

– Чуть позже. Они еще не перешли черту.

– Как сказать. Правый готовится к атаке. Второй намерен его прикрывать.

Ники взглянул на Эфиан. Женщина сидела в штурманском кресле, смотрела на экран с каменным выражением лица.

– Урезоньте его, – сказал второй пилот. – Зоран, подай ей пульт.

Царапнув Тина взглядом, Эфиан ввела код. Действовала она левой рукой. Чолич следил за ней. Кажется, у нее уже вырабатывался рефлекс подчинения.

– Ближний, – уточнил второй пилот.

Эфиан коснулась нескольких миниатюрных кнопочек.

В черноте космоса расцвела яркая вспышка. И боевой корабль мекбан исчез с экрана.

– Очень удобно, – пробормотал Чолич.

– Нам далеко до технологий мекбан, – выдохнул Сергей.

– Я сказал – урезоньте, а не взорвите, – упрекнул Ники, взглянув на Эфиан.

– Второго тоже? – холодно спросила женщина.

– Подождем.

Через три секунды второй корабль начал разворот, стремясь выйти из режима атаки.

– Сообразительный, – прокомментировал Чолич.

Корабль все более уклонялся от прежнего курса.

– Пусть уходит, – сказал Тин. – Больше не сунется.

Никто не заметил, что Эфиан вторично ввела программу уничтожения.

Чолич запоздало выхватил у нее пульт.

Еще одна вспышка озарила экран.

Ники смотрел в лицо женщины:

– Зачем вы это сделали?

Эфиан неопределенно улыбалась:

– Так будет лучше. Для всех.

– Я бы мог и сам. – Старик хмуро глянул на Тина. – Больше она к пульту не прикоснется.

– Ладно. Активизируй отключение мины.

Зоран набрал комбинацию. И все, кроме Эфиан, замерли.

– Сигнал дойдет? – не выдержал Коншин.

– Кто знает… – Чолич не отрывал взгляда от миниатюрного дисплея. – А от этой чертовой куклы разве добьешься правды…

– Капитан, следом из гипера вышло еще какое–то судно, – сообщил Ковак. – Высокоскоростное, малого тоннажа.

– Класс?

– Яхта. Но с мощными двигателями. И на ней – знак правящего дома Энтойи. Неужели за мной?

Второй пилот усмехнулся:

– Кто бы это мог быть?

Прозоров тяжело вздохнул.

А Мэй улыбнулась:

– Вот настойчивая…

– Школу прогуливает, – заворчал Ники. – Вряд ли папа ее отпустил.

Зачастила инфанта на Землю.

Он снова подумал о наследственности.

В кого же уродилась Гуин де Энт? В папу или в маму?

– Подойти незамеченными к Земле нам не удастся, – проговорил Марио. – Мы не знаем, где Минкус держит земное Устройство. Может, нам лучше поискать его корабль и предложить обменять второе Устройство на пульт Эфиан? Минкус любит меняться.

– Гораздо больше он любит все получать – даром!.. – проворчал старик. – Минкус хитер. Играть с ним в такие игры – себе дороже.

– Да, но сейчас у Системы одна цель – «Подкова». И любой космический патруль, любой космодром даст ему знать, где мы и что мы…

Ковак удивленно оглядел всех:

– Стоп… Я не ослышался? Вы намерены играть с Системой?..

– Мы намерены уцелеть, парень, – ответил ему Зоран. – И вернуть себе то, что у нас было отнято.

– Не знаю, что у вас было отнято, но когда начнете свою игру – предупредите. Я бы хотел сойти.

– У тебя есть челнок. – Тин покосился на беглеца. – Горючее мы дадим. Но куда сядешь? На любом космодроме тебя возьмут в оборот. С Энтойей у Земли договор о выдаче преступников.

– У меня есть не только челнок. Еще у меня есть голова. А в голове – хорошая идея. Когда передающий контур отключен, можно говорить прямо.

– И в чем заключается твоя идея?

– Высаживаете меня на предельном расстоянии от Земли. А дальше я добираюсь своим ходом. И захожу на орбиту. Сажусь на частный орбитальный космодром, у своего дяди, Элберта Ковака. Уже другим челноком – на Землю.

– Гениально, – фыркнул Чолич.

– Да чего ты?.. – обиделся Ковак. – Надо лишь держаться непринужденно. Вроде как свой. И челнок перекрасить тоже бы не мешало. Или хоть – каторжные эмблемы замазать…

– Вот–вот. – Ники утвердительно кивнул. – Займись этим сейчас. Краску тебе выдаст Лу.

– Конечно, – отозвался Брэндон. – Ее на складе – бочки. Имеются и распылители, и респираторы. Все что хочешь.

– С вами так приятно иметь дело! – обрадовался каторжник.

– Но – с одним условием, – сказал второй пилот.

Ковак насторожился:

– Какое условие?

– Мы летим с тобой. К твоему дяде.

– А вдруг меня привлекут, как вашего сообщника?

– Человеку с твоей биографией – грешно произносить такие слова.

Подумав, Ковак согласился:

– Грешно. Летим все, места хватит. Должен я вас как–то – отблагодарить…

– Слова, достойные мужчины, – похвалил Ники.

– Ты поэтому не захотел избавиться от челнока? – догадался Чолич.

– В общем, да. Но этот план мало чего будет стоить, если мина сработает.

– Какая мина? – сдвинул брови Ковак. – На борту вашего корабля – мина?..

– Успокойся. Мина от нас очень далеко. Но если рванет – от космодрома твоего дяди ничего не останется. Некуда будет сесть. Ближайшие три–четыре миллиарда лет.

– Ничего не понимаю, – искренне признался каторжник.

– И ты не одинок, – печально утешил его Марио.

– Сколько еще нам ждать? – тихо спросил Коншин.

– Сигнал долго идет, – вздохнул Прозоров. – Если вообще дотянется… А войти в пределы Солнечной системы – рискованно.

– С этого расстояния пульт не сработает, – сказала Эфиан. – Нужно подойти ближе.

– Вы готовы рисковать вместе с нами? – спросил Ники.

– Если ваша планета погибнет – вы убьете меня.

– Верно. Я выполняю свои обещания. Сергей, давай к Земле, и как можно быстрее.

– Рвануть может – в любую секунду… – пробормотал Зоран.

– Нет выбора. Или отключим мину – или умрем вместе со всеми.

– Но если они все же поместили Светлану в криогенную камеру…

– Ионов говорил, что гарантии нет, что это лишь предположение. Может, и не решились.

Корабль вздрогнул. Это включились и начали разогрев маршевые двигатели.

– Свободным от вахты разойтись по каютам, – негромко сказал второй пилот. – В рубке напряженная атмосфера.

Экипаж начал разбредаться.

Ники тоже вышел в коридор.

Мэй взяла его за локоть.

– Поговорим о твоем прошлом? – негромко спросила она.

– Сейчас не время. У всех нервы на пределе.

– Это нужно сделать как можно быстрее. Но – не нагружая психику.

– Позже, Мэй.

– А позже нельзя. – Девушка остановилась посреди коридора, вынудив остановиться и спутника. – Мина в твоей голове тоже готова к взрыву. Необходимо отключить.

Вздохнув, Тин посмотрел в черные, бездонные, как космос, глаза Мэй.

И понял, что она уже знает о его прошлом нечто страшное.

– Идем в мою каюту, – сказала девушка.

Войдя, он сел в кресло.

И закрыл глаза.

 

Глава вторая. НЕДООЦЕНКА ПРОТИВНИКА

«Проснулся я посреди ночи, от холода. Решил залезть в спальный мешок.

Звезд не было видно. С океана дул сильный ветер, гнал по небу низкие тучи. Качались деревья, шумя листвой.

Я стал разворачивать спальник. Тут мне почудилось, что я слышу еще какой–то звук, который не объяснить погодными явлениями.

Он был то ли хлюпающий, то ли – чавкающий…

Вот теперь меня по–настоящему пробил озноб. Неужели, пока я спал, эта мразь добралась до хижины и…

Я чуть не закричал. Задохнулся.

И понял, что звук идет со стороны берега, не вызывая ассоциаций с шумом волн, набегающих на пляж.

Нет, на берегу чудовищу моих подружек не слопать. Они туда ночью не пойдут за все блага мира.

Надев пояс с кобурой, я влез в куртку, взял фонарь.

Если это и в самом деле Грулл, что ж… Милости просим.

Я шел к берегу, вдоль выложенной камнем дорожки, стараясь держаться ближе к зарослям.

А вдруг он уже побывал в хижине и…

Новый удар леденящего холода.

Вернуться, проверить?..

Но если Грулл таков, каким его расписывают, – в хижине делать нечего.

Подрагивая от озноба и черных мыслей, я дошел до края зарослей. И увидел – его.

Грулл возвышался над тропой огромной темной массой с неясными очертаниями.

Он продвигался вперед неожиданно проворно, для такой туши, и уже находился на полпути к хижине.

Слава богу. Я бы не пережил.

А конечной целью его ночной прогулки были двенадцать спящих дев.

Полз и облизывался. Наивный.

Ветер дул в мою сторону. Пахло от Грулла мерзко. Я не придираюсь. Это было самое настоящее зловоние, с легким налетом йодистого и, пожалуй, рыбного запаха, если уж принюхиваться. От таких благоуханий чувствительным барышням становится дурно, и они падают в обморок, те из них, кто не лишился памяти от ужаса. И морское страшилище отправляет нежные создания прямиком себе в пасть. Гурманствует.

Я ступил на мощеную дорожку. Уж бой так бой. И включил фонарь, направив его на Грулла.

Как выяснилось, несколько дней назад, рисуя монстра в пыли, я ему здорово польстил. Выглядел он – гораздо хуже того гипотетического портрета.

Множество длинных щупалец, непрестанно извивающихся, усеянных присосками – вот откуда был этот чмокающий звук. Еще огромные, фосфоресцирующие глаза–блюдца, наверное, способные видеть в воде, и вне ее. Пасть чемоданом, которой он шумно дышал.

Амфибия.

Все сходится. Фото–робот в целом был составлен верно.

«Он», – сказал я себе.

Грулл заревел низким, утробным и – если уж начистоту – страшным голосом.

– Убирайся в свое стойло! – крикнул я, доставая бластер, чувствуя, как во мне закипает жажда схватки. – Здесь больше не будет еды!

Мне показалось, монстр понял. Жуткий звук, который он издал, напоминал вой корабельной сирены и был наполнен какой–то истерической яростью.

Нет, он определенно понял. Не каждое слово, разумеется, но общий смысл.

И двинулся на меня.

– Убирайся! – повторил я и пустил струю пламени в дорожку перед ним.

Луч ударил в каменную плиту. Она раскололась с громким треском.

Грулл опять взревел. Свет фонаря причинял боль его глазам, но вспышка бластера была еще ярче.

Я хотел дать ему шанс. В конце концов, лично мне он ничего плохого не сделал. Никогда я бы не стал убивать живое существо только потому, что оно плохо выглядит. Каким бы чуждым это существо ни было. И я надеялся, что Грулл, оценив ситуацию, уйдет и забудет дорогу сюда. Если вернется, я его снова прогоню, уже строже.

– Неужели это для тебя так важно? – сказал я, веря, что общий смысл моих слов будет понят. – Ведь ты умрешь!

Он был страшнее кошмара во время белой горячки. И от него так скверно пахло…

Уставившись на меня, Грулл соображал.

Казалось, он думал, что же ему предпринять. Но я мог и неверно истолковать его неподвижность.

В глазах монстра вспыхнул огонь злобы, леденящей мое сознание. «Э, да ты скверный тип», – подумал я, невольно съеживаясь. И покрепче сжал рукоятку бластера.

Ну? Давай, раз ты настаиваешь. Давай. Как два настоящих мужчины, которые встретились на узкой тропе. Только не пожалей.

Я был уверен, что на суше он не способен двигаться по–настоящему быстро. Все–таки это была моя стихия. Но я ошибся. Монстр сделал резкий и неожиданный скачок, подтянувшись на выброшенных далеко вперед щупальцах–удавах.

Мой бластер выстрелил.

Я отпрянул в заросли, едва избежав участи быть раздавленным в лепешку.

А Грулл жутко, пронзительно заскрежетал. В этих выворачивающих душу звуках были ярость и – боль.

Я все–таки задел его. Но и он достал меня. С ужасом я обнаружил, что мою щиколотку обвила и туго стиснула толстая змея с присосками.

Монстр тут же дернул щупальце к себе, и я, уже находясь в воздухе, отсек живой аркан лучом бластера.

Мне здорово досталось при падении. Фонарь вылетел у меня из рук и неподвижно замер в траве.

Откатившись в сторону, я видел, как сразу несколько безглазых змей принялись шарить в кустах, куда я только что свалился. И нашли бы, останься я на месте.

Одно щупальце, которое я не заметил в темноте, подкралось сзади и снова обвило меня – за шею. Ощутив первый нажим его смертельной хватки, я открыл огонь, целя в светящиеся глаза морского чудовища.

Короткими вспышками бил мой бластер. Страшные щупальца крушили все вокруг. Хрипел, выл и хлюпал кошмарный Грулл, успевший снова рвануть к себе щупальце–аркан.

Этот рывок чуть не сломал мне шею.

«Недооценка противника», – уже начиная терять сознание, подумал я.

Но последней была мысль о Ники и одиннадцати ее подругах, обреченных на смерть, если я умру…»

Тин молчал, приходя в себя.

Он взмок. У него колотилось сердце. Казалось, он чувствует зловоние, исходящее от монстра.

– Все? – хрипло спросил второй пилот.

– Нет.

– Если это было со мной, почему я не помню?

– С твоей памятью хорошо поработали. И блокировали воспоминания, связанные с той планетой.

– Зачем?

Тин открыл глаза. Требовательно посмотрел на Мэй.

– Не знаю. Ответ находится в центре блока.

– Мы сможем пробиться туда сейчас? 

Девушка покачала головой:

– Тебе нужно отдохнуть. Такие воспоминания – это всегда стресс.

– Мэй… Скоро Земля. Мы не знаем, что произойдет через минуту. Я должен быть готов ко всему.

Девушка с полминуты рассматривала лицо второго пилота, определяя его физическое и эмоциональное состояние.

– Ты пережил серьезное потрясение, – возразила она. – И тебе нужно отдохнуть.

– Я уже отдохнул. Давай рискнем. Я выдержу.

– Ты ведь не знаешь, Ники, что лежит на самом дне.

– Я выдержу.

Помедлив, Мэй снова покачала головой:

– Завтра.

 

Глава третья. ЖЕНИХ, ГРЯДУЩИЙ ВО МРАКЕ

На следующий день второй пилот вошел в каюту Мэй, где расположился в привычном кресле.

– Готов? – спросила девушка.

Тин кивнул.

– Смотри.

Он закрыл глаза.

«Я очнулся, когда уже светало.

Утих ветер. Ярко светило восходящее солнце, играя бликами на поверхности океана.

Я лежал на боку, лицом вниз.

Кто–то негромко всхлипывал надо мной, пытаясь освободить мою шею от мерзкого щупальца.

Это причиняло боль.

Перевернувшись на спину, я встретил изумленный взгляд распахнутых серых глаз.

– Привет, – с трудом прохрипел я. – Как спала?

– Саша! – вскрикнула Ники и, оставив в покое щупальце, кинулась мне на шею.

Обняла так, что я опять чуть не умер.

Затопали быстрые, легкие ножки других красавиц.

– Саша!.. Саша!.. – заверещали они. – Ты убил его! Убил Грулла!..

– Да?..

Слышать это было утешительно. А то получалось бы – зря недоспал.

– Помогите…

Нежные ручки приподняли героя, давая ему возможность сесть.

Ники прислонила героя к себе, нежно подпирая хрупким плечиком и продолжая обнимать, но уже не так смертельно.

– Ты жив, жив… – шептала она. – И ты убил Грулла!..

Вопли монстра, конечно же, разбудили их ночью.

Красавицы не вышли из хижины, ожидая страшного гостя, как было велено. Исход битвы, однако, внес некоторые изменения в планы морского божества. Жених, грядущий во мраке, пошел иной дорогой. Она уведет Грулла очень далеко отсюда. Уже увела.

Щурясь от яркого солнца, я начал отдирать щупальце от шеи, присосок за присоском. Ники пыталась мне помогать. Странно было, что они еще держались, отделенные от владельца. Наконец, нам удалось снять с шеи этот жуткий шарфик и отбросить его в сторону. Кожа, расставшаяся с присосками, горела огнем. Да и все тело – здорово ныло.

Крошки сидели вокруг и не сводили с меня восхищенных глаз.

От моей одежды попахивало Груллом. Во рту был металлический привкус.

Но, видимо, от героя и должно разить всякой мерзостью. Ему ведь часто приходится иметь с ней дело.

И здесь необходим противовес.

Я поцеловал Ники в губы. Она мне ответила.

Это вызвало прилив сил.

Поднявшись на ноги, я перецеловал всех. Кроме Грулла.

Ритуал есть ритуал.

Семейная жизнь сильна традициями. Мне стало казаться, что за последние сутки мы стали одной семьей. По–моему, красавицам тоже так казалось.

Подняв с земли бластер, я пошел взглянуть на дело рук своих.

Зрелище было не для слабонервных.

Гора зловонной, студенистой плоти, местами – чешуйчатой, местами – какой–то замшелой… Путаница длинных щупалец, частично ампутированных. На теле – глубокие раны, оставленные бластером. Потеки рыбьей крови. Два огромных, уже померкших, но так и не закрывшихся глаза. Разинутая пасть–чемодан. Море обаяния. Милашка.

Дамы держались на расстоянии. И по причине еще не изжитого пиетета, и потому, что – жуть. В общем, правильно делали. Еще приснится такое ночью.

Я снял с себя куртку, пояс с кобурой и пошел умываться к ручью.

Тайме подала мне кусок чистого полотна, вытереться. Ники и Анту, придерживая героя под руки, повели в хижину. Остальные шествовали сзади.

Семейная идиллия, да и только.

Интересно, какие здесь бытуют представления о браке? У меня сложилось впечатление, что крошки ничего не имеют против невинной полигамии. И что мы смогли бы ужиться.

Не обязательно ломать все местные традиции.

Меня усадили на постель. Расчесали мне волосы, вытряхнули из них траву, листики и рыбью чешую. Выложили передо мной кучку фруктов и горстку припрятанных концентратов, самое дорогое отдали.

Чем не жизнь?

Я почувствовал зверский, лютый голод.

После моей трапезы Ники сказала, что меня провозгласят вождем одного из островов. Ее подружки закивали головками. Для них такая перспектива тоже была очевидной.

Я, в отличие от барышень, не был склонен впадать в эйфорию. Еще неизвестно, как отреагируют жрецы, старейшины и вожди, узнав о смерти Грулла. Конечно, он был довольно скверным парнем. Но – слыхал я разное про ситуации вроде нашей.

Кто будет виноват, если удача вдруг отвернется от рыбаков?

Родные простились с моими красавицами навсегда, отпели. Примут ли их, отданных в жертву Груллу? И не ждет ли крошек смерть в океанских волнах после возвращения?

Я прямо сказал барышням о своих опасениях. Ведь героям случалось умирать от удара в спину. Жрецы не любят, когда кто–то мутит воду.

– Но это плохо! – нахмурилась Ники.

– Детка, – сказал я ей тоном старого дядюшки. – Жизнь – сложная штука.

Потом задумался.

Дней через двадцать явятся жрецы, чтобы узнать, принята ли жертва. Мы затаимся в чаще. До того я постараюсь создать в хижине видимость состоявшегося пиршества, переверну там все вверх дном и заляпаю кровью какого–нибудь животного. Грулла я сумею разрезать на части и скормить рыбам.

Что из воды пришло, то в воду и ушло.

Этот остров – табу. Никто сюда и не сунется в течение года. А за год мы что–нибудь да придумаем.

Хорошо бы мне узнать побольше о местных обычаях.

– Следующим летом привезут еще двенадцать девушек, – напомнила Анту.

Я хмыкнул.

Поживем – увидим.

Когда жрецы уплывут, надо будет заняться подготовкой к зиме. Не все же время здесь бананы с веток падают. Надеюсь, мои красавицы умеют заготавливать пищу впрок. Остров маленький, но он вполне сможет прокормить нашу коммуну.

А я подумаю о теплом доме.

Подготовку к строительству и сбор плодов начать можно уже сегодня, подальше от хижины.

Хотя – нет. Не сегодня. Завтра.

Сегодня мы устроим торжество по случаю моей победы. И оно станет ежегодным. Ведь герои не только отменяют некоторые отжившие традиции, но и закладывают новые.

Полагаю, в любой части вселенной молоденькие девушки любят праздники.

И пусть жрецы, прибыв сюда на следующее лето, узнают, что Грулл скончался аж год назад. Даст бог – за это время с промыслом ничего плохого не случится…

А не примут ли они меня за Грулла, решившего немного пожить на суше в человеческом облике? Барышни ведь приняли…Мифологические представления о реальном мире иногда подбрасывают сюрпризы.

Интересная мысль.

Надо будет ее обдумать…»

Ники вздохнул. Потряс головой, торопясь вернуться к реальности.

– И все? – спросил он, с улыбкой. – Ты же говорила, что у этой сказки плохой конец.

– Еще не конец, – ответила Мэй, бледная как смерть.

– И чего ты меня пугала…

– Блок разрушен. Эти воспоминания постепенно войдут в твое сознание и станут частью твоей личности.

– Ну и ради бога. Не понимаю, к чему драматизировать? Красивая история, похожая на сказку для взрослых…

Из динамика над дверью каюты зазвучал голос капитана:

– Все члены экипажа приглашаются в кают–компанию!

Судя по тону, вести ожидались благоприятные.

Второй пилот начал выбираться из кресла.

По коридору уже торопливо шли другие члены альтернативного экипажа.

В кают–компании Тин увидел Сергея и старика. Оба сияли. 

– Ники! – воскликнул Чолич. – Отключение подтверждено!

Он улыбался морщинистым лицом. Глаза молодо горели.

– Взрыва не будет? – решил уточнить Ковак.

– Да. Орбитальный космодром твоего дяди – не пострадает. Как и все остальное. Земля, Солнечная система…

Ковак хлопал глазами, не зная, верить или нет.

Но затем, увидев, с какими лицами смотрят друг на друга члены экипажа, он понял, что розыгрышем тут и не пахнет.

– Курс прежний? – спросил капитан. – Или мне перепрограммировать автопилот?

– Сергей, – Тин не сдержал улыбку, – летим домой.

– Домой… – прошептала Мэй.

Что их ждет на Земле – сейчас никто не думал. Мина отключена. Земля будет жить. Будет жить Солнечная система. Вот что было сейчас главным.

Радостью светилось и лицо Лу Брэндона, андроида, жаждущего уважения. 

Только Эфиан осталась безучастной. Ее не захватило общее настроение.

Хотя – она уцелела. Вот что было самым главным для официальной представительницы расы мекбан.

Все расслабились. Вздохнули с облегчением. Напряжение, державшее их в тисках уже много дней, отпустило.

– Будем готовиться к десантированию, – пошутил второй пилот.

– А кто останется на корабле? – Прозоров снова хмурился. – Я должен спасти невесту.

И Ники задумался на мгновение:

– Корабль сдашь начальству на Луне. И доложишь по форме. Срок аренды истек. Инфанта благополучно доставлена в Энтойю. Корабль ходовые испытания прошел успешно. Далее – по вкусу. И проверь всю документацию. Отчет писать начинай сейчас. Покажешь его мне и Чоличу. Сделай все так, чтобы оформление бумаг на Луне заняло у тебя не много времени. Затем возьми отпуск, по семейным обстоятельствам – жениться. Мы будем ждать на Земле. Осмотримся. Подумаем, где искать. Но поторопись. Когда вернется Минкус – положение осложнится.

 

Глава четвертая. ГОРДОСТЬ И ПОЗОР

На дальних подступах к Земле от «Подковы» отделился челнок, управляемый Тином. Все эмблемы, говорящие о руднично–каторжной принадлежности судна, были тщательно замазаны Хиллом.

Экспериментальный корабль направился к Луне.

А челнок, двигаясь с меньшей скоростью, кое–как дополз до одного из частных орбитальных космодромов.

Ковак стал вызывать дядю.

– Ахилл! – рявкнул динамик так, что все вздрогнули. – У тебя же срок пожизненный! Ты откуда взялся?

– Отпустили досрочно! – ответил беглый каторжник. – За хорошее поведение и высокие показатели в труде.

– Рассказывай!.. А что за посудина? Земля таких не делает.

– Попутка. Ну что, принимаешь гостей? Со мной друзья. Нас восемь человек.

– С моей стороны это было бы глупостью.

Ники удивленно воззрился на Ковака.

Если не даст посадку – что им делать? Болтаться в космосе? До тех пор, пока не иссякнет дыхательная смесь?

Но Ковак был невозмутим:

– Так что, дядя Берти? Я сажусь?

– Как хочешь.

Ковак–старший отключился.

– Твой дядя богат? – недоуменно спросил Чолич.

– Нет… Он присматривает за космодромом. Хозяин пользуется им редко. Дядя, в общем, с ума сходит. Иногда мотается на Землю – пополнить ресурсы.

Космодром был среднего размера, на две площадки. Над правой стал раскрываться купол.

Челнок завис над ней.

Сейчас его обращенные вниз посадочные сопла чуть сопротивлялись мощным электромагнитам. И Ники едва ли не всей плотью ощущал, как неуклонно приближается твердь.

Экипаж не скрывал беспокойства, наблюдая за посадкой. Все–таки, чужой корабль. На экране уже были видны строения, элементы оборудования, находившиеся выше плоскости взлетно–посадочной зоны.

Челнок тряхнуло. Снизу донесся металлический лязг.

Магниты вцепились в судно мертвой хваткой.

– С приземлением, Ники, – поздравил Чолич, облегченно вздохнув.

– Спасибо. Думаю, Прозоров сделал бы это играючи.

Площадку начал закрывать белый купол. Его одинаковые сегменты росли, тянулись вверх и друг к другу, равномерно выходя из пазов. И зазоры между ними становились все меньше.

Ледяные звезды исчезали из поля зрения. Скоро площадка была уже полностью отгорожена от космоса. Надев легкие скафандры, экипаж из челнока перешел в купол.

Одна из металло–керамических плит, которыми была выложена площадка, медленно поднялась, открыв спуск в коридор. Придерживаясь за тоненькие перильца, чтобы не уронить чемодан–контейнер, Ники, вслед за Ахиллом Коваком, спустился по металлическим ступенькам вниз. Почувствовал, как липнут к ним магнитные подошвы. Когда в тускло освещенном коридоре оказались все, плита вернулась на место.

Шлюзовая камера была тесная. Разместись впритык.

Зашипел нагнетаемый воздух. И заметно изменилось освещение, из–за преломляющих свойств атмосферы, пусть и искусственной.

Экипаж начал освобождаться от скафандров.

Ники помог Хонде Мэй. За Эфиан поухаживал Марио.

Открылась герметичная дверь в жилой отсек.

И на пороге возник Ковак–старший, грузный, высокий, усатый. В комбинезоне, далеко не первой свежести. И даже не второй, пожалуй. Цепко и быстро оглядел всех. Уперся взглядом в своего племянника:

– Ну, здравствуй, Ахиллес Ковак, гордость и позор нашей семьи!

– Здравствуй, дядя Берти, – смущенный таким приветствием, ответил Ковак–младший.

Он пошел к родственнику, намереваясь заключить в объятия.

– Но–но, что за телячьи нежности! – уклонился родственник.

Энергетик растерянно опустил руки.

– Ты, часом, не сбежал? – Ковак–старший с подозрением взглянул на племянника.

– Да что ты, ей–богу!.. – оскорбился тот. – Я же тебе сказал – отпустили досрочно!..

Гости прошли в жилой отсек.

Ковак–старший проявлял интерес к вакуумным контейнерам в руках мужчин. Они принесли с собой кое–что из тех роскошных энтойских продуктов, которыми все еще был набит корабль. А когда их дары оказались на столе, в том числе и десяток разномастных, разнокалиберных бутылок с внушительными этикетками, взгляд Ковака–старшего – потеплел.

Смотритель оценил класс подношений.

– Что ж, – сказал он. – Давайте знакомиться.

Был срочно организован стол. Эмоциональный климат нормализовался. И начались разговоры, смех.

Ковак–старший был похож на старого моржа и, кажется, догадывался об этом. Временами смотрел по сторонам: не о том ли говорят? Или думают…

В красочных деталях поведав родственнику о своем досрочном освобождении, Ахилл, как бы между прочим, осведомился:

– Домой не скоро собираешься?

– Недельки через две хотел. А что? У вас же есть челнок.

– Понимаешь, дядя… – потупился каторжник.

Смотритель горестно вздохнул:

– Ахилл, ты не меняешься… Гордость и позор нашей семьи!..

Но спиртное, которого было уже выпито немало, сделало Ковак–старшего покладистым:

– Ладно… Позволю тебе и твоим друзьям, явно более достойным людям, чем ты, воспользоваться моим шаттлом. А за вашим пригляжу. Надеюсь, он не числится в розыске?

– Ну дядя!.. – всплеснул ручищами Ахиллес.

– Шаттл отправишь ко мне в автоматическом режиме.

За столом Тин не раз ловил на себе внимательные взгляды Мэй. На дне ее глаз пряталась тревога.

И Ники опять начинал ломать голову, что же такого было в воспоминаниях о далекой планете…

Ковак–старший сделал больше, чем обещал.

На следующий день, проспавшись, он сам доставил гостей на Землю. Приземлился на частном космодроме. Тина последнее обстоятельство порадовало. Официального контроля здесь не было, только охрана самого хозяина.

С охраной Ковак–старший договорился, пожертвовав одну из бутылок.

Он провел своих «родственников» в обход всех правил и норм досмотра. Это было кстати. В вакуумных контейнерах для продуктов, кроме энтойских деликатесов, находилось еще кое–что… Ручной пулемет, армейский бластер, оба – в разобранном виде. И пара излучателей поменьше. Три портативных рации. Бинокль, позволяющий видеть не только то, что находится далеко, но и то, что находится, к примеру, за стеной. Дешифратор Ионова. Четыре гранаты. Ну, в общем, все, что осталось им в наследство от трех системщиков, после их неудачной попытки захватить «Подкову».

– Когда назад полетите? – спросил Ковака–старшего Ники.

– Неделю тут побуду. Челнок нуждается в профилактике. А что, уже хотите обратно? Могу подбросить.

– Спасибо. Наши планы еще не определились.

Через два часа, покинув необозримые частные владения, альтернативный экипаж углубился в джунгли мегаполиса.

Ковак, пожелав спасителям удачи, пошел своим путем.

Никакой слежки Ники и Чолич не заметили.

Обосновались в одном из убежищ Тина, в самом надежном.

Тин попытался навести справки в неофициальных кругах. Он действовал с предельной осторожностью. Но одно лишь упоминание Системы вызывало у его криминальных и полукриминальных собеседников желание оглянуться.

Ничего обнадеживающего ему не сообщили. Зато он выслушал массу настоятельных рекомендаций не соваться в эту организацию – ни под каким предлогом.

Чолич ворошил память, надеясь отыскать хотя бы ниточку. На примете у него было несколько вариантов, однако все точки охранялись не менее надежно, чем Банк межсистемной валюты.

И всем были нужны удостоверения личности. Хорошая «липа» стоила денег. А денег было – в обрез. Только на скудный паек для всей оравы. Хорошо – Лу не нуждался в еде. И уже не скрывал этого.

Тин надеялся, что капитанское жалование Сергея Прозорова ненадолго заткнет бреши в бюджете команды.

Ощущение глухого тупика нарастало.

Через два дня явился Прозоров.

Тин ждал его на скамейке, в одном из городских парков, у заросшего пруда с лебедями. В конце длинной аллеи, чтобы можно было заметить «хвост».

«Хвоста» за Прозоровым не оказалось. И, тем не менее, Сергей пришел не один. За плечом капитана скрывался тощий подросток в кепке. В целом его одежки соответствовали карнавальному стилю молодежных тусовок.

Подросток, кивнув в знак приветствия, отвел взгляд.

Присмотревшись, Ники с оторопью узнал высокородную инфанту Гуин де Энт, наследницу трона.

Второго пилота едва удар не хватил.

Прозоров сел рядом. Он был в отчаянии.

Инфанта примостилась на краешек скамьи.

– Ни к чему серьезное, опасное дело превращать в цирк, – негромко произнес Тин.

Сергей виновато сморщился:

– Трудно спорить с инфантами…

Второй пилот взглянул на высокородную инфанту.

– Простите, Гуин, вашу любимую куклу зовут – Бубу?.. – спросил Ники.

– Нет, что вы… – улыбнулась девочка. – Ее зовут Лулу. Только она осталась дома.

– Жаль, что вам пришлось расстаться.

– Я привез немного денег, – желая утешить Ники, сказал Прозоров. – Все, что осталось от жалованья.

– А вот это кстати, – похвалили Тин. – Мы на мели.

– Вам нужны деньги? – обрадовалась инфанта. – У меня их много! Берите все!

Она достала из аляповатой курточки солидную пачку наличных.

– Я могу снять еще. На Земле есть несколько анонимных счетов.

Ники вторично испытал крайнюю оторопь.

 

Глава пятая. ПЕРВЫЕ СИМПТОМЫ

Тин заказал удостоверения личности, всему экипажу. А когда забирал их, встретил Ковака. Беглый каторжник зашел в подпольную мастерскую по тому же вопросу. Обрадовался, увидев спасителя.

Они поговорили. Ковак промышлял извозом в часы пик. Работал на какого–то мелкого предпринимателя, без контракта и страховки.

– Ты это, позванивай… – сказал беглый каторжник, прощаясь. – Чем смогу… Вот мой номер. Кстати, корабль системщиков прибыл рано утром. Если интересует. Дружок поделился. Дежурит на станции внешнего слежения.

– Спасибо, Хилл, – улыбнулся второй пилот.

Дома он все рассказал Чоличу.

– Лео заедет в главный офис, – проговорил старик. – Как всегда. Пять гравилетов с правительственными номерами и тонированными стеклами. Охрана.

– И в каком будет Минкус?

– Мы же не покушение готовим. Попытаемся его отследить на обратном пути.

– Нам будет нужна машина.

– Лучше две.

– Одну поведу я, – предложил капитан, подходя.

– Можно, я с вами? – тут же отозвалась Гуин.

Предоставив Сергею выкручиваться, Ники Тин заглянул в соседнюю комнату.

– Мэй, – сказал он. – Нам пора сходить в прокат.

По дороге решили, что машины должны быть из разных контор. И зашли в кафе – чтобы на рекламном мониторе изучить предложения, обсудить варианты.

– Хонда?..

Из глубины темноватого зала, от столика, за которым сидела какая–то невнятная шпана, к ним шел высокий парень, с лицом очень ловкого хорька.

– Жива? А мы думали, тебя уже нет! Чем занимаешься? В новой банде?.. – И парень с иронией взглянул на Тина. – Возвращайся к нам!

– Вы ошиблись, – не поднимая глаз, бросила Мэй.

Она схватила Ники за руку и потащила к выходу.

– Кто это? – спросил второй пилот на улице.

– Бывший знакомый. Идем скорее.

Заходить в контору Ники не стал. Аренду оформляла Мэй. Она выехала из гаража и за ближайшим углом остановилась, подобрать Тина. Садясь в гравилет, он заметил на асфальте узкую тень, метнувшуюся к нему.

– Ники!.. – испуганно вскрикнула Мэй.

Окно было открыто. Идущий следом человек сунул в него ствол с глушителем.

Тин резко толкнул дверцу наружу.

Человек упал на тротуар. Его пистолет улетел метра на два.

Гравилет рванулся вперед. По нему ударили пули. Стрелял кто–то второй, сообщник.

Через полквартала Тин понял, что Мэй ранена. Девушка бледнела на глазах. Ее руки едва держали руль. Ники помог ей свернуть в переулок и притормозить. Наскоро перевязал рану в спине и понесся в частную клинику, в которой ему не раз оказывали услуги такого рода.

Он понятия не имел, кто именно стрелял в них. Люди Минкуса или просто грабители, решившие пополнить казну среди бела дня. Если первые, то, выходит, их «пасут»… Но как выследили?

Мэй потеряла сознание.

Устроив ее в клинику, Тин дождался конца операции.

– Она поправится, – успокоил его доктор, выйдя в коридор. – Удивительно сильная энергетика. Дня через два можете навестить. В отделении интенсивной терапии.

Ники облегченно вздохнул. От сердца отлегло.

Команда слишком уязвима, думал он по дороге домой. Все в розыске, за исключением капитана. Мэй в больнице. Лучше не придумаешь…

– Не понимаю, как нас выследили, – сказал Тин Чоличу. – Если на корабле все–таки был «жучок», то здесь?..

– Мы действуем – глупо, – вздохнул Зоран. – Как дилетанты. Ох, накроют наш табор!..

– Нужна еще одна квартира. Где находились бы одни мужчины. И занимались делом. Женщины связывают нас.

– Явки, пароли, агентурная сеть… Тут требуются профессионалы. Будь я моложе… – Старик горько усмехнулся. – Но разделиться не мешало бы.

– У нас мало времени. Опять. И я не могу бросить Мэй.

– Мы все бездействуем.

– Как действовать, если наши физиономии красуются в каждом полицейском участке?

– На стариков не обращают внимания. Я понаблюдаю за офисом. Возьму бинокль. И буду осторожен.

Второй пилот со вздохом кивнул.

Инфанта спросила, куда подевалась Мэй. Тин соврал ей, что Мэй уехала по делам. Тогда Гуин спросила, когда она вернется.

Интересовались и другие члены альтернативного экипажа.

Тин, отвернувшись, скрипел зубами. А потом давал всем исчерпывающие, но предельно уклончивые ответы.

Прошло двое суток. Ники открыл дверь палаты, где была Мэй.

Девушка лежала одна, как он и просил. Мэй улыбнулась ему. Выглядела похудевшей, однако на ее щеках Тин разглядел тонкий румянец.

Он выложил фрукты на столик, подвинул стул и сел.

Тут было светло, чисто. В ногах кровати стоял плоскостной монитор. И на экране шел какой–то эротический фильм. Страстные объятия, вздохи, стоны.

– Врач прописал? – с улыбкой спросил гость.

Он–то хорошо знал, что после интенсивной терапии, когда активизируются жизненные силы организма, у выздоравливающих наблюдается мощный гормональный всплеск, от которого – хоть в петлю. На себе такое испытал.

Еще он знал, что сейчас лежащая под простыней девушка – обнажена.

Быть может, судьба дает им шанс?

Мэй словно чего–то ждала от него.

– Я помогу тебе снять напряжение, – тихо сказал Ники.

Приподняв краешек простыни, он положил руку на горячий и гладкий живот девушки, стал ласкать.

Мэй не оттолкнула его ладонь, не воспротивилась. Только прищурила темные глаза, глядя на него.

Ники плавно скользнул по ее животу вниз. Достиг лобка. Задержался там, перебирая завитки волос.

Его сердце колотилось.

На экране продолжали бушевать страсти. Хороший фон.

Мэй со вздохом прикрыла веки.

Тин подумал, это знак согласия. На более интимную ласку.

С ними такое случилось впервые.

А еще Ники подумал, что Мэй постепенно может привыкнуть к его ласкам. И тогда барьер, стоящий между ними, исчезнет.

Но Мэй сказала:

– Нет.

Это не было кокетство, стремление поднять ставки. Просто – отказ.

Радостное ожидание, охватившее Тина, – угасло. Он убрал руку. С болью и стыдом.

Барьер не рухнул. Несмотря на гормональный всплеск.

– Ники… – сказала Мэй. – Прости меня. Ты все еще любишь ту девушку… Ты прикасаешься ко мне, а думаешь – о ней…

– Это прошлое, Мэй. Я не уверен, что все было на самом деле. Я ничего не помнил. Столько лет.

– Ты все еще любишь ее… И ты взял ее имя, сам того не зная.

Не глядя Мэй в глаза, Тин стал прощаться.

– Ну что ей нужно… – шептал Ники, идя по вылизанному коридору. – Что ей нужно…

Его переполняла обида. Он был оскорблен. Со злобой ударил ногой стоящий у стены пакет с грязным бельем.

В ста шагах от клиники Тин увидел бар и зашел в него. Сел на высокий табурет у стойки, заказал «ностальгию».

Звучала музыка. Мрачно потягивая коктейль, он заметил в зеркале, что на него смотрит длинноволосая блондинка, сидящая за столиком с подругой.

Их глаза встретились. Ники сдержанно улыбнулся ей и поднял свой бокал, кивнув. Девушка улыбнулась, тоже подняла бокал.

Соседка удивленно проследила за ее взглядом, покачала головой.

Что–то сказав подруге, девушка встала и, задорно постукивая каблучками, направилась к стойке.

Она опустилась на стул рядом:

– Впервые тут?

Тин кивнул:

– Можно вас угостить?

– Рискните. Меня зовут Джингл.

– А я – Ники.

– Твое здоровье, Ники.

Девушка была красива, хорошо сложена. Мэй до нее далеко. И – никакой пластической хирургии. Тин угадывал такие вещи с ходу. Все – натуральное, каждая клеточка молодого, сильного тела. Она позволила себе лишь немного традиционной люминесцентной косметики, чтобы не выделяться.

Я живой мужчина, подумал Ники. Это нормально.

Через полчаса они были в ее квартирке. Страсть захватила их. Они даже не успели толком раздеться. Когда миновал первый, лихорадочный порыв и они пришли в себя, девушка разобрала широкую постель.

– Ты еще не устал? – спросила она.

Тин отрицательно покачал головой.

И они легли, зная, что впереди ночь.

Она ласкала его тело, изучая, знакомясь, привыкая.

– Ну и как? – усмехнулся Ники.

– Так себе, – улыбнулась она в темноте. – Бывает лучше.

– Почему же ты подошла ко мне?

– Почувствовала силу. Женщины чувствуют. Меня потянуло к тебе.

Все–таки основой в отношениях мужчины и женщины должен быть – секс, подумал Ники. Это нормально.

Джингл встала, задернула шторы и зажгла свет. Квартирка не из дорогих. Минимум техники. И хозяйке многое приходилось делать самой.

Ники любовался ей, каждой линией, каждым движением.

На пляже вы часто видите обнаженных девушек, некоторых – топ–лесс, в таких микроскопических трусиках, что их как бы и нет. Нудистские пляжи и того откровеннее.

Да, красивые девушки не прочь всем показать себя, чтоб привлечь восхищенные или похотливые мужские взгляды. Чтобы самоутвердиться. Подразнить. Смотреть – пожалуйста. Но трогать – ни–ни.

А Джингл можно было трогать. Она сама этого хотела. И Ники чувствовал, как в нем снова разгорается страсть.

– Зачем тебе свет? – спросил он.

– Хочу видеть твое лицо.

– Но ты же закрываешь глаза, когда я тебя целую.

Она вернулась в кровать, легла на него сверху.

– Я не буду закрывать, – промурлыкала она и завозилась на нем, подстегивая.

Потом легла на спину.

– А ты мне вся нравишься, – пробормотал Ники. – Везде–везде.

– Тогда я жду от тебя – невозможного, – прошептала она и потянула его к себе.

Нет, Джингл не была проституткой. Жила одна, в небольшой, но хорошо обставленной квартире. Уже несколько лет работала стюардессой на межсистемных линиях. Только что вернулась из полета и хотела радостей жизни.

В последнем они сходились. И радости жизни следовали одна за другой.

После душа, когда они, голые, возвращались в спальню, Джингл задержала Ники у зеркала, размером в полстены. Повернула его лицом и встала рядом, прижавшись:

– Какая мы классная пара… Ты не находишь?

 

Глава шестая. ОТЧАЯНИЕ

Экипаж неуклонно погружался в апатию.

Бездеятельность, неопределенность, бессмысленность. Эти слова, должно быть, вертелись в голове у каждого. Целыми днями сидели, тупо глядя в экран, перебирая каналы бездонной Сети. Как, впрочем, и сейчас.

И только Чолич отсутствовал.

Ники собирался в клинику.

– Эй!.. – растерянно окликнул его Марио. – Я думаю, тебе нужно взглянуть…

Экипаж уставился в экран. Глаза у всех были какие–то…

Второй пилот нехотя подошел.

И увидел на экране свой визит к Мэй, в палату интенсивной терапии. Свою неудачную попытку интимной ласки. Затем – сумасшедшую ночь в квартире Джингл. Самые выигрышные эпизоды. Гвоздь программы – Ники и Джингл, оба голые, разомлевшие после душа, отразившиеся в зеркале.

Тин был настолько ошеломлен, что не догадался выключить. Не догадался прогнать несовершеннолетнюю инфанту от экрана.

– Как такое случилось, Ники? – смущенно спросил его капитан. – В смысле… Как это попало в Сеть?

– Репортерский чип… – прохрипел Тин. 

И тут Ники вспомнил, что в палате Мэй – включен монитор.

Он похолодел. Кинулся к двери.

– Ты забыл фрукты! – крикнул ему вдогонку Брэндон.

Двигатель гравилета натужно гудел, выдавая предельные обороты.

Господи, Мэй… Только бы успеть…

Мэй…

Не было никакого «жучка» на «Подкове».

Пока велись странные переговоры об аренде экспериментального корабля, системщики установили на нем оборудование, считывающее информацию с репортерского чипа. А здесь работает провайдерская аппаратура.

Ази Роу сдал, конечно, системщикам его частоту.

Мэй… Не делай ничего, ради бога… Дождись меня…

«Живая камера» снимает все, что видит Ники, все, что он слышит. Все, что говорит сам. Значит, Система контролирует каждый его шаг.

Не было никакого «жучка».

Это все – Тин. Чип в его голове.

То, что раньше давало средства к безбедному существованию, теперь стало бедой и угрозой жизни. И не только его собственной.

Кровать Мэй оказалась пуста. Может, больную увезли на процедуры?

Сестра, молодая негритянка, ничего не знала.

Неужели Мэй сбежала без одежды? Проверив шкаф в своем кабинете, сестра обнаружила, что вещи девушки тоже пропали.

– Как же так? – удивилась негритянка. – Она еще так слаба!

Куда могла кинуться Мэй? Куда?

Выйдя на улицу, Ники вспомнил парня из кафе. Ничего хорошего не ждал. Мэй одно время сидела на тяжелых наркотиках. Ники вытащил ее. А теперь она будет искать забвения.

В кафе никто не хотел отвечать на вопросы. Глаза бармена–филиппннца и трех официанток сразу начинали смотреть куда–то внутрь, и видели они там что–то малоприятное.

Осатанев, Тин перемахнул через стойку. Он сгреб филиппинца за шиворот, рывком втащил в комнату за баром. Приставил излучатель к надушенной голове.

– Спрашиваю в последний раз, – тихо сказал второй пилот. – Куда и с кем пошла Мэй?

Бармен взмок:

– Он убьет меня, когда узнает!..

– А я убью тебя сейчас. Прямо тут.

По глазам Тина бармен понял, что все без дураков. И назвал адрес.

– Ее увел Олли Мерц.

Через десять минут Тин был у дверей квартиры–притона. Ему вспомнились строчки из рекламы: «Огнеупорная сталь, покрытая фанерой!.. Выдержит несколько выстрелов из бластера!..»

Ники достал бластер. Двумя импульсами расплавил дверной замок. Вышиб дверь ударом ноги. Реклама – вранье…

Ринувшихся к нему охранников, а может – нанятых киллеров, Тин даже не успел рассмотреть. Не успел сосчитать.

Разлетевшись по углам, они скрылись за перевернутыми столами и стульями. И остались недвижимы.

Ники увидел за портьерой дверь, ведущую в другую комнату.

Едва она распахнулась, Тин скользнул в сторону, к стене. Услышал характерный треск.

Тонкий лазерный луч ударил в большой монитор, в который секунду назад смотрели охранники. Посыпалось стекло, мелкие детали, жженая пластмасса, кристаллы.

Следующий луч пришел в метре от Ники. Запахло озоном.

Стрелок шел вперед, осторожно приближаясь к двери, но пока еще не мог сделать прицельный выстрел.

Непрошенный гость не показывался. И хозяин выглянул.

Это был Олли Мерц, парень из кафе, с лицом очень злого хорька. Увидев глаза Тина, он поднял руку, с зажатым в ней лазерным пистолетом.

Ники нажал на спуск.

Олли Мерц упал, с лицом очень дохлого хорька.

За портьерой обнаружился коридор и несколько небольших комнат. Некоторые были пусты, в некоторых – лежали на топчанах люди, молодые и старые, мужчины и женщины. Везде – полумрак.

Мэй оказалась в последней. Она сидела в углу, сжавшись в комочек, глядя в пустоту. На появление Тина совсем не отреагировала.

Ники присел рядом. Взял ее за руку.

– Мэй… – сказал он. – Прости. Я и сам не знаю, как это вышло.

Девушка смотрела в какие–то запредельные дали.

На подоконнике зазвонил сотовый телефон, второй пилот взял его.

С экрана улыбнулся молодой, уверенный в себе мужчина:

– Привет, Ники! Я – Стиви Лестов, системщик. Мне дали тебя в разработку.

– Зачем вы транслируете меня в Сеть?

– Ты великолепен!.. Универсал. Звезда боевиков! А теперь еще и – порнозвезда!

– Мразь…

Лестов пренебрежительно фыркнул:

– Ты у меня света белого невзвидишь. Обещаю.

И отключил связь.

В коридоре затопали. Ники, сжав бластер, шагнул навстречу. Но это оказались Марио, Лу, Сергей, инфанта.

– Как нашли? – спросил Ники.

– На дисплее видно, и куда едешь, и на что смотришь. – И Сергей показал сотовый. Его телефон был настроен на прием Сети. – И не только нам видно. Как ты мог забыть?

– Сам удивляюсь. А как вы могли оставить Эфиан?

– Мы заперли ее в ванной. Коншин присмотрит.

– Все, идемте отсюда.

Ники взял Мэй на руки и пошел с ней к выходу.

А в прихожей отдышались двое охранников. Сразу кинулись на Тина.

Он не мог бросить Мэй, и ему пришлось нелегко. Отбивался ногами. Но подоспел шедший следом Лу. Одного Брэндон ударил в челюсть, отправив его в глубокий нокаут. Со вторым, самым ловким и крепким, пришлось немного повозиться.

Гуин вошла в прихожую, когда процесс увещевания подходил к концу. Охранник едва стоял на ногах, весь в крови из разбитого носа. Получив завершающий удар, крепыш отлетел к стене и затих там.

К Брэндону внезапно подскочила инфанта. Она колотила его по груди кулачками, возмущенно повторяя:

– Нельзя бить человека! Нельзя бить человека!

Лу мягко взял ее за руки:

– Но вы же меня бьете, мисс, – резонно заметил он.

Вспыхнув, не найдя ответа, Гуин вырвалась и быстро пошла из притона.

В квартире их ждал еще один сюрприз. Дверь была открыта. Все в комнатах перевернуто. Эфиан и Коншин – исчезли.

– Искали пульт. – Ники скрипнул зубами. – Системщики взяли нас в разработку.

Тин положил Мэй на диван. И девушка свернулась калачиком.

– Они сейчас все тут видят? – спросил капитан.

– И слышат. Каждое слово.

– А нельзя твой чип заблокировать, отключить? Как сделать, чтобы он не работал?

– Убить меня.

– А если нам не говорить, писать друг другу записки?

– Читать–то я буду глазами. Все, что я увижу, тут же попадет на экран.

– Она спит? – спросила Гуин, садясь на пол возле Мэй.

– Да, – хмуро кивнул второй пилот. – Сергей, вызови Чолича. Надо что–то решать.

Старик приехал через полчаса. И мрачно посмотрел вокруг.

– Они играют с нами. Забавляются… – Чолич взглянул на Тина. – Почему ты ушел из десанта?

– Не хотелось бы ворошить… Впрочем, Дмитрий Ионов меня видел. Значит, Система уже в курсе, кто я…

Ники рассказал, что пару лет назад он, в составе группы майора Грэди, попал на планету Огг.

Это был мертвый, безнадежный мир. Но Грэди нашел свидетельства того, что на планете еще недавно имелась разумная жизнь. Планета умерла после того, как на нее ступили земляне.

Информация была слишком важна. Грэди поступил, как велела совесть. И вся его группа тут же была списана в расход, несмотря на то, что в нее входили специалисты высокого уровня. Бежать удалось одному Тину. Ликвидаторы упустили его, потеряли из виду.

– Я не знаю, что произошло на той планете, – сказал второй пилот.

– Планета Огг?.. – Старик понимающе кивнул. – Я могу просветить. Она стала полигоном. На ней системщики отрабатывала методику порабощения разумной гуманоидной расы, превращения ее в рабочую силу. Эксперимент шел успешно. Однако позже начались проблемы. Дикари, обученные пользоваться техникой, обращали ее против своих господ. Предпочли умереть, но не покориться. Чтобы они полностью зависели от подачек, системщики уничтожали на планете растительность, животный мир, водоемы… И однажды – перешли черту. Процесс вошел в необратимую фазу… А планета была хороша. Особенно – зона островов. Каждый из них мог бы стать курортной жемчужиной.

– Курортной жемчужиной?.. – переспросил Ники. 

Он вдруг покачнулся, морщась, прижал к вискам ладони.

Как будто ослепительная вспышка озарила его мозг. Два комплекса воспоминаний объединились в одно целое.

И свет померк для него…

Однажды их подразделение угодило в засаду, на подходе к цели.

Тин, в одиночку управляя кораблем, сумел отвлечь врага. Под огнем, уходя от преследования, он приблизился к опасному сектору космоса, огромному скоплению загадочной темной материи. Поговаривают – там нестабильна мерность пространства, она изменяется хаотично, волны искажений перемалывают в пыль живое и неживое. Может, все это – неправда, вымысел. Только мало желающих проверить на себе. Никто не сунется в такие места – по доброй воле. Но враг не отставал. Пришлось схитрить, пожертвовав катером. Увидев ослепительно яркую вспышку, преследователи с облегчением решили, что беглецу конец, и повернули назад. И они были не далеки от истины. Скорость оказалась слишком велика. Удачно скрывшись от них за одним из языков вселенского мрака, Тин стремительно приближался к другому. И ни один маневр, уводящий от сгустка темной материи, уже не был возможен… Однако ему повезло. Он нашел «карман», участок ординарного пространства. И в нем было несколько звездных систем. Корабль, серьезно поврежденный в бою, доживал последние часы. Отстрелившись в капсуле, Тин совершил посадку на планете с кислородной атмосферой. Там он встретил Ники… А через месяц его отыскали свои. Тин был ценной боевой единицей. Он был героем…

Ему блокировали воспоминания о пребывании на Огге. Потому что у Системы возник довольно специфический интерес к открытой им планете.

– Я погубил целый мир… – прошептал Тин. – Я погубил Ники… Что она думала обо мне, перед смертью?

Глаза второго пилота были закрыты. Он стоял, качаясь. И на его лице капитан увидел смертную муку.

– Что с ним? – спросила Гуин.

– Кажется, он бредит.

– Так ему и надо, – сказала девочка.

Кьянти вздохнул и коснулся его лба:

– Второму пилоту нужно поспать. Немножко…

 

Глава седьмая. ВСЛЕПУЮ

«Мэй словно чего–то ждала от него.

– Я помогу тебе снять напряжение, – тихо сказал Ники.

Приподняв краешек простыни, он положил руку на горячий и гладкий живот девушки, стал ласкать.

Мэй не оттолкнула его ладонь, не воспротивилась. Только прищурила темные глаза, глядя на него.

Ники плавно скользнул по ее животу вниз. Достиг лобка. Задержался там, перебирая завитки волос.

Его сердце колотилось.

На экране продолжали бушевать страсти. Хороший фон.

Мэй со вздохом прикрыла веки.

Тин подумал, это знак согласия. На более интимную ласку.

С ними такое случилось впервые.

А еще Ники подумал, что Мэй постепенно может привыкнуть к его ласкам.

И тогда барьер, стоящий между ними, исчезнет…»

Тин улыбнулся и открыл глаза. Он лежал в спальне. Под ним был диван. А над ним – лицо Чолича:

– Проснулся? Вставай, есть разговор.

Второй пилот сел, тряхнул головой.

– Пока ты спал, нам позвонил Стиви Лестов. Он сказал, пульт – в обмен на Коншина и Эфиан.

– У шефа научился? Черта им лысого, а не пульт. Ты видел нашего друга?

– Нет. Но я понял, куда он направился.

Ники приложил палец к губам:

– Они знают все, что видят мои глаза и слышат мои уши.

– Ребята сказали мне про чип.

Тин подсел к столику, взял ручку, лист бумаги. Не глядя, написал несколько фраз. Писать старался крупно, разборчиво.

Старик прочитал и согласно кивнул:

– Хорошо. Покажу остальным.

Ники встал, прошел в другую комнату. Он должен обуздать свои эмоции. Сжать их в кулак. Подчинить все духовные и физические силы решению общей задачи…

Видимо, Кьянти поработал с Мэй. Он снял наркотическое опьянение и постарался избавить ее от последствий. Но случившееся не прошло для нее даром. Мэй лежала на диване, с тоской в глазах.

Ники подсел к ней.

– Все мужчины – кобели, – сказала Мэй зло.

– Ты не знала?

– Думала, что есть исключения.

– Ты же не подпускаешь меня к себе… А что это за любовь для мужчины, без обладания?

– Мужчина быстро утрачивает интерес к тому, что получил. Я убедилась на своем опыте.

– Мэй, ты говорила о моих воспоминаниях… Я вспомнил.

– Да, вижу. Но, по–моему, ты не из тех, кого мучат призраки.

– Хочешь меня оскорбить?

– Нет.

– А чего хочешь?

– Ничего.

Вздохнув, Мэй отвернулась, уткнувшись носом в спинку дивана.

Тин вышел из комнаты.

Впереди – много дел.

Альтернативный экипаж разместился в арендованном гравилете. В машине был установлен маячок. Но старик нашел его и устранил.

За рулем был Сергей. Указания ему давал Зоран Чолич, в основном – жестами, не называя улиц и известных ориентиров. От слежки Чолич постарается уйти. Если она вообще есть. Системщики ведь столько дней «пасли» их на расстоянии – используя чип в голове Тина. Могли расслабиться. Убрать «наружку».

Тин сидел в салоне с закрытыми глазами.

Непривычно. И не очень комфортно.

Ему казалось, что он на сеансе интерактивного кино, когда зрители имеют возможность – по выбору – отождествить себя с теми или иными героями. Участвовать в происходящем, испытывать целый букет ощущений. И сохранять контроль, способность взгляда со стороны.

Впрочем, о взглядах Тину следует на время забыть.

Если раньше было немое кино, то у него будет кино без всякого изображения.

– Помнишь, Ионов сказал – людьми так легко манипулировать, – проговорил старик. – Что он имел в виду?

– Мы были частью разветвленного плана? – предположил второй пилот, не открывая глаз.

– Если мы были частью их плана, то самое время – перестать.

– Согласен.

Ники улыбнулся.

Координатор Чолич не отказал себе в удовольствии подразнить бывших коллег.

Ехали больше часа.

И системщик Лестов, любитель психологического давления, должно быть, места себе не находил, гадая, чем же намерен заняться Ники Тин, а главное – куда он направляется, где он?

Скромный двухэтажный коттедж, с овальным бассейном и участком леса вокруг.

Похоже на загородный дом жителя мегаполиса, человека среднего достатка. Только почему–то уж больно внушительная охрана везде. Оружия не видно, хотя нетрудно заметить, что в охране строевики. Они стоят у ворот, ходят вдоль всей ограды, с внутренней стороны.

А еще слишком большой ангар, способный вместить пару боевых гравилетов, класса «летающая крепость».

Немаловажная деталь: коттедж и вся прилегающая к нему территория накрыты мощным силовым полем.

Все подробности Ники узнал от Чолича, на слух. Зоран шептал едва слышно, в самое ухо.

Системщики, разумеется, прибавили громкость. И, тем не менее, картинки на их мониторах – нет. Им нужно проявить незаурядную сообразительность, чтобы в короткие сроки идентифицировать коттедж по описанию. Ведь это – секретный объект, не все работники Системы о нем знают.

Но скоро Ники придется открыть глаза. Тогда счет пойдет на секунды. Едва Тин посмотрит на дверь – системщики поймут, куда он хочет войти. Прицелится – и охранника тут же известят по радио…

Как действовать в таких обстоятельствах? У второго пилота не раз возникало чувство, что он связан по рукам и ногам.

Они сейчас находились в лесу, у дороги. Их гравилет был замаскирован в низинке, хорошо прикрыт ветками.

Разговор с Чоличем шел в таком порядке. Тин писал карандашом в блокноте – жуткими каракулями, поскольку – с закрытыми глазами. Старик отвечал устно.

«Ангар соединен с домом?» – спросил Ники.

– Вроде нет. Ничего такого не заметно. Обычные дорожки. Я никогда не был тут.

«Переход, возможно, под поверхностью, как на орбитальной станции».

– И что?

«Опасаются проникновения извне. Хорошо бы нам – изнутри».

– Как?

«Подумаем».

Вряд ли такой диалог очень понятен системщикам.

Минут через двадцать до слуха Ники донесся негромкий шелест. И это не был шелест древесной листвы. К коттеджу приближался гравилет.

Тин быстро написал для Марио:

«Пусть он возьмет нас. Ты сможешь?»

– Попробую.

В машине системщиков не ждали гипнотической атаки. И если продвинутый гость сумеет дотянуться до сознания водителя и сидящих за его спиной людей, то, возможно, альтернативный экипаж попадет в тайную лабораторию Системы уже сегодня.

Тин не видел, но Марио, наверное, уставился на приближающийся гравилет. Или, наоборот, ушел в себя.

Гравилет остановился.

Кажется, может получиться.

Второго пилота, взяв под руки, вели к машине, висящей над дорогой.

Ники усадили на последнее сидение. Рядом сел Брэндон, положил контейнер на колени.

Контейнер Тин ощутил своими ногами. Как он понял, что это Лу? Почувствовал? Определил по тому, какое давление испытало сидение – под телом андроида?

В дороге Лу собирал ручной пулемет и бластер.

Пилот и его пассажиры, если они есть, пока уверены, что подвозят своих.

Тину мучительно хотелось открыть глаза.

Нельзя. То, что он увидит, тут же увидят системщики. И забьют тревогу.

Водитель гравилета подал сигнал, его опознали у ворот. Несколько секунд ушло на отключение силового поля.

Машина пошла дальше. Наверное, уже летит над огороженной территорией. Зависла. Вот, чуть погромыхивая, мягко поползли в стороны двери ангара. Оказавшись внутри, гравилет сел. Двери закрылись.

– Пора, – сказал Ники.

Брэндон положил на его колени свой тяжелый контейнер.

– Связать их? – спросил он.

– Нет. Охрану всполошим, раньше времени, если они задержатся в ангаре, не выйдут. Пусть сидят в машине. Ищите переход. Марио, а ты, когда мы уйдем, сделай так, чтобы наши попутчики о нас и не вспомнили.

– Хорошо, Ники. 

– Ищите переход. Он должен быть.

Шаги по жесткому полу в ангаре. Наверное, бетон.

Звуки открываемых металлических дверец. Что–то загремело.

– Нашел!.. – приглушенный голос Прозорова.

Тину помогли выйти из машины и спуститься по лесенке вниз, в подземный коридор. Горел свет, но второй пилот мог это чувствовать лишь сквозь опущенные веки.

– Лу, камеры наблюдения нужно вывести из строя, но без шума, излучателем. И дальше, где бы мы ни шли, все камеры – твои.

– Понял.

Операторы–системщики могут определить их местонахождение по своим гаснущим экранам. Однако Ники полагал – лучше рябь и чернота на экранах, чем это сковывающее движения, очень неприятное ощущение, что противник видит каждый твой шаг.

Ники почувствовал заметный уклон пола. И несколько раз ему пришлось, конечно, с деликатной помощью, спускаться на три–четыре ступеньки.

Было уже два поворота. Коридор уходил все ниже. Вряд ли выход будет в помещение типа фойе. Подземный ход не для всех, не для обслуживающего персонала, не для охраны. Им пользуются те, кто стоит выше в служебной иерархии. И ведет он, скорее всего, туда, где охрана и не появляется. Ведет в собственно лабораторию. Чтобы в экстремальных обстоятельствах с его помощью могли спастись начальники и научные кадры. Чтобы можно было вывезти самое ценное.

 

Глава восьмая. В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Попалось несколько дверей в стенах коридора. Все были заперты изнутри. Это Ники узнал со слов.

Наконец, коридор закончился. Уперся в бронированную дверь с механическими рычагами и панелью электронного замка.

– Сергей, – прошептал Ники. – Возьми бинокль Ионова, посмотри, кто в комнате.

Он услышал, как отперли один из контейнеров.

– Никого… Стоп! Только что прошли Эфиан и… Та девушка, с которой ты…

– Выходит, Джингл – агент Системы. Она очень рискует.

– Почему?

– Слишком хороша собой. Молода. Эфиан может понравиться ее тело.

Мне ведь понравилось, с горечью подумал Ники.

Плохо, что прозвучали имена. Их услышал Тин, значит – услышал и Стиви Лестов. А он знает, где находится Эфиан. И сейчас поднимет тревогу.

Надо было все же предупредить Сергея…

Ники открыл глаза, поморгал немного, чтобы адаптироваться к свету.

– Излучатели. Прожигаем дверь. Лу, бери пулемет и прикрывай тыл.

Завыли сирены. Замигали аварийные лампы. Системщики поняли, что альтернативный экипаж проник в лабораторию. Вернее – почти.

Сейчас охрана получает инструкции по радио. С указанием, где искать диверсантов. И через полминуты крепкие ребята, настоящие профессионалы, с боевым оружием наперевес помчатся к ангару.

Мэй надела свои черные очки, чтобы защитить глаза от вспышек излучателей. Гуин прижалась к ней, напуганная завыванием сирен.

– Предлагаю сначала попробовать дешифратором, – сказал Чолич, доставая аппарат. – Здесь должна быть функция электронного сканера.

– Хорошо, приступай.

В коридоре уже топали тяжелые башмаки. Дверь не поддавалась.

– Скорее, – поторопил Ники.

Погоня все ближе.

Лу открыл огонь. Зацокали по полу стреляные гильзы.

Тин оглянулся. Охранники залегли, но все же постепенно, отстреливаясь, продвигались вперед. Пять или шесть убитых распластались на полу.

Брэндон стрелял почти непрерывно. Свинцовый шквал придавил солдат к бетонным плитам. В руках у них легкое оружие. С минуты на минуту подойдут стрелки с тяжелым вооружением, с гранатометами.

Прозоров, сдвинув переключатель армейского бластера на максимум, присоединился к стрелку. На фоне пулеметных выстрелов его импульсы не были слышны.

– Есть! – пробормотал Чолич, поднимаясь с колен.

В замке щелкнуло, на контрольной панели вспыхнул зеленый огонек. Затем сработала пневматика. И тяжелая дверь с лязгом заскользила по направляющим, уходя в стену.

– Пошли! – крикнул Тин. – Быстрее! Лу, Сергей, подтягивайтесь!

За дверью оказался перекресток двух коридоров. Вдоль каждого – множество дверей. Чуть правее – ниша лифта.

Куда?

Лу вел огонь из дверного проема, короткими очередями, укрываясь от пуль и ослепительных лучей за металлической переборкой.

И вдруг пулемет – смолк.

Второй пилот оглянулся. Брэндон виновато развел руками:

– Все, патроны кончились…

Выхватив бластер из рук капитана, Тин бросил его стрелку. И Лу, поймав оружие, мгновенно развернувшись, встретил солдат кинжальным огнем.

Редеющая охрана вновь залегла.

– В лифт! – приказал Тин.

Он вжал до упора кнопку. Створки лифта раздвинулись. В него заскочили все. Ники придержал дверь:

– Лу!

Выпустив длиннющий импульс, для острастки, Брэндон влетел в кабину. Створки тут же сомкнулись.

Ряд кнопок. Двадцать два этажа, уходящих вниз, под землю.

Тин взглянул на Чолича.

– Наверное, самый нижний, – предположил старик. – Но как будем выбираться?

– По обстоятельствам. Наш гравилет найдут, можешь не сомневаться.

Помедлив мгновение, Тин закрыл глаза и нажал двадцать первый.

Лифт ухнул вниз.

– Решил подстраховаться? – полюбопытствовал Кьянти.

– На самом нижнем у них может быть склад, энергетические агрегаты. Ну, в общем, сам не знаю.

Кабина уже приближалась к двадцать первому. И экипаж, готовясь к выходу, ощетинился тем оружием, которое у него осталось.

Двадцать первый. Лифт остановился. Его створки разъехались в стороны.

Коридор. Гладкая темно–серая стена.

Лу выглянул:

– Никого.

Они вышли. И вправо, и влево – ряды запертых, выкрашенных белой краской, дверей.

– Держаться вместе, – предупредил Ники. – Не шуметь.

Он заклинил дверь лифта опустевшим контейнером.

– Наверняка есть вторая шахта, – сказал Чолич.

– Ничего. Нам этот чемодан не нужен. Идем.

Тин свернул направо. За ним двинулись и остальные.

Здесь было тихо. Каждый звук, вызванный их перемещением по коридору, казался очень громким.

Неожиданно открылась дверь, мимо которой они все уже прошли. В коридор ступил охранник, наверное, получивший какое–то распоряжение с верхних этажей. Обнаружив непрошенных гостей, сразу начал действовать. Ударом ноги выбил излучатель из рук Чолича, потянулся к своей кобуре.

Ники видел, как Зоран кинулся на охранника. Но Чолич двигался недостаточно быстро, неловко. Изношенное тело плохо слушалось. И теперь старик вряд ли смог бы разоружить Тина, как сделал это на корабле.

Лу мгновенно вскинул бластер, однако не выстрелил, боясь ненароком задеть старика. Чолич крепко вцепился в охранника, мешая выхватить оружие.

Солдат все же отшвырнул координатора. И Брэндон сразу нажал на спуск.

Охранник сполз по стене, с застывшим взглядом.

Подскочив к двери, Лу заглянул. По его лицу Ники понял, что опасности нет. Он подошел.

В комнате, заполненной исследовательской аппаратурой, сидела Эфиан.

Сидела в кресле, но, видимо, не по своей воле. Ее руки были привязаны к подлокотникам. А рот – залеплен скотчем. Она уставилась на Тина, широко раскрыв глаза. И замычала, прося освободить ее.

Лу остался у двери, с бластером в руках. А все остальные собрались вокруг Эфиан.

Что–то в ней казалось странным. И лицо, и одежда – все то же самое. Но мимика стала другой. И – выражение глаз.

Тин осторожно снял с ее губ скотч.

– Ники! – воскликнула она. – Отвяжи меня, пожалуйста! Как ты сюда попал?

Голос принадлежал Эфиан, а вот интонации…

– Джингл?.. – неуверенно спросил Тин.

– Да, Ники, это я! Не понимаю, что со мной произошло… Все стало другим!.. Это не моя одежда!

Если бы только одежда, подумал Тин.

– И ногти коротко пострижены, и без лака! А правая рука – вообще забинтована! И болит!.. Не помню, как я ее повредила… И я не понимаю, почему они связали меня!

Хонда Мэй смотрела на женщину с двойственным чувством. Она уже знала, кто перед ней. Девушка, с которой Ники провел ночь. Только находящаяся отныне – в теле Эфиан.

– Джингл, – начал второй пилот, – ты ведь не случайно подошла ко мне в баре, так ведь?

– О, Ники… – Она смутилась. И это смущение как–то не вязалось с представлением о ней. – Прости меня!.. Это было мое задание. Мне приказали…

– Все понятно. – Тин, оглянувшись на Мэй, догадался, о чем она думает. – Джингл, ты не смотрелась в зеркало?

– Минут тридцать назад. Или больше. А что?

Ники вынул складной нож и разрезал тонкий шнур, которым пленница была связана.

Вскочив, женщина первым делом поправила волосы. И с удивлением ощупала короткую стрижку.

– Что это? У меня же – длинные волосы…

Она подбежала к столу и схватила дамскую сумочку.

Но зеркальце едва не выпало из ее рук, когда она увидела свое отражение.

– Боже… – Джингл растерянно уставилась на Тина. Ее губы начали подрагивать. Девушка, находящаяся в теле Эфиан, не могла собраться с духом посмотреть в зеркальце еще раз. – Ники, что со мной? Это же не я! Это… Эфиан!

Чолич наблюдал за ней с долей сочувствия. Он сам прошел через нечто – подобное.

– Что ж, привыкай, Джингл, – сказал второй пилот. – Ты будешь видеть в зеркале другое лицо. К которому привыкнешь – не скоро.

– Вообще не привыкнешь, – уточнил старик. – Уж я–то знаю.

Ники взглянул на компьтеры:

– Зоран, попробуй войти в их базу данных.

Чолич сел к клавиатуре, быстро застучал по сенсорам. Наверное, прежний хозяин тела регулярно упражнялся в этом. Навык остался, пальцы все помнили.

– Не получается…

– А шрам? Приложи его к контрольному окну.

– Все равно… Он перекодировал допуск.

Старик со вздохом встал. Но присел снова:

– Хотя – стоп. Можно решить одну проблему…

Он ввел программу. Тин понял его замысел.

Теперь камеры наблюдения будут гаснуть независимо от того, пальнул в них Брэндон или нет, в произвольном, непредсказуемом порядке. Некоторые «зависнут» во времени, держа одну и ту же картинку.

Джингл тихонько плакала. Она так и не решилась посмотреть в зеркало.

– Ты была очень послушным агентом, Джингл. – Ники поймал себя на том, что ему жаль ее. – И вот – их благодарность. Они взяли у тебя молодость, отняли у тебя лучшие годы жизни.

– Но как?

– У них есть такое Устройство. И вернуть назад все можно с его помощью. Ты помнишь, в какую комнату входила с Эфиан?

– Да, Ники… Этажом ниже.

– Веди нас. По лестнице. Вытри глаза и идем. Скорее. Время не терпит. Лу, скотч прихвати.

 

Глава девятая. ЛАБОРАТОРИЯ № 7

Они притаились за углом коридора. И если основной коридор был улицей, то за углом начинался переулок.

Охранник пока не видел их. Выхаживал перед еще одной белой дверью с плазменным ружьем в руках.

Стреляя из такого оружия, довольно трудно промахнуться. Струя плазмы, обратившись в небольшое солнце, не испепелит – испарит все, что встретит на своем пути, живое и неживое.

Брэндон был готов снять охранника лучом бластера.

– В солнечное сплетение, – шепнул Зоран. – Чтобы сразу парализовало.

Тин кивнул. Даже смертельно раненный в грудь или в голову человек может выстрелить, последним, конвульсивным движением. Если поражено солнечное сплетение, то это исключено.

Лу выстрелил. И, не прячась, ступил в поперечный коридор.

За ним шагнул Ники.

Охранник кулем оседал на подгибающихся ногах, открыв рот, вытаращив глаза, беспомощно опустив ствол ружья.

Подойдя, второй пилот вынул у него из кобуры автоматический пистолет.

– Куда? – спросил Ники у Джингл–Эфиан.

Женщина кивком указала вперед.

Дальше была только одна дверь, в торце коридора, с табличкой: «Лаборатория № 7».

Дверь отворилась свободно. Видимо, тут диверсантов не ждали.

Большой зал, наполненный компьютерами и измерительной аппаратурой, встретил их тишиной.

Второй пилот взглянул на Кьянти:

– Марио, ты Устройство по виду узнаешь?

– Надеюсь.

– Лу, подежурь у двери. Марио, объясни, как оно выглядит, и мы тогда поможем искать.

Кьянти начал говорить, а Джингл–Эфиан, оглядываясь по сторонам, наверное, в поисках заветного Устройства, направилась к дальней стене.

Заметив краем глаза, что она вдруг – исчезла, войдя в стену, второй пилот резко обернулся. И стена растаяла. Голограмма скрывала отряд системщиков, с мощным оружием. А позади линии солдат, на некотором возвышении, стоял Минкус – в костюме военного покроя, без каких–либо внятных опознавательных знаков. Рядом с ним – Эфиан, в теле Джингл, и Стиви Лестов. Получив негромкий приказ, солдаты расступились перед Джингл, находящейся в теле Эфиан. Обойдя широкий броневой щит одного из тяжелых парализаторов, она присоединилась к начальству.

– Хорошая работа, – похвалил Минкус.

И женщина польщено улыбнулась ему.

Распахнулась дверь. Сильным ударом Брэндона отшвырнуло от входа. Он упал, выронив бластер.

А в открытую дверь, поддерживаемая гравитационной подушкой, въехала многоствольная орудийная установка.

Лестов улыбался.

– Оружие на пол! – весело приказал он. – И три шага назад! Повторять не буду!

Мышеловка захлопнулась, подумал Ники.

Он бросил свой пистолет. За ним разоружились остальные.

Поднявшись, к альтернативному экипажу присоединился Брэндон.

После этого заговорил Минкус:

– Инфанта Гуин, что вы делаете в этой преступной шайке? Идите же к нам, ваше место среди порядочных людей.

Но девочка, сердито засопев, покрутила головой.

– Ну что ж… У нас будет время. Как поживаешь, старина Зоран? Уже освоился?.. Ты полегче с моим прежним телом. Не то чтоб очень большая ценность, но мне оно дорого в некотором смысле, как память о прошлом. А вы, Ники, так наивны… Мы вас от самого города вели.

– Тогда бы вы перехватили нас по дороге, – сухо бросил Тин. – Или – в одном из коридоров.

– Я просто хотел избежать шума. Вас не удивило, что на всех этажах, во всех лабораторных комплексах, ни души? Я долгое время не придавал значения репортерам. Но, поработав с вами, я понял, что чип открывает широкие возможности. В плане контроля. Вы стали одним из первых. За вами в скором времени пойдут другие. В перспективе мы загоним чип в голову каждого. За исключением – высшего руководства. Но раньше дополним чип функцией, которая позволит нам отдавать – ментальные команды. И все граждане Солнечной системы будут ходить по струнке. Представляете?

– Немного цинично.

– Циничен всякий профессионализм, – усмехнулся Лео. – Искренни бывают только дилетанты. А вы – дилетант.

– Да я просто не питаю симпатии к методам Системы. Для таких, как вы, жизни простых людей ничего не значат.

– Эти ваши простые люди интересны только своим количеством. Такие, как вы, только и делают, что – бьются головой об стену. Однако проблема не в том, что подобное занятие – не имеет положительных перспектив. Проблема в том, что вы – так и будете настойчиво биться головой об стену. Тупо и гордо. Позиция недостойная разумного существа. Но я предоставлю вам последний шанс. Где пульт? Вы обязаны отдать его.

– И вы отпустите нас? – с иронией спросил Ники. – Сказки для простачков.

– Я задал вопрос, – напомнил Минкус.

– Это не значит, что я должен отвечать.

– Мне – должен.

– Когда это я успел вам задолжать?

– Ну все, хватит. Я не люблю балаган. В делах излишняя гордость приводит к банкротству. Обыщите всех. А вы – не напрягайтесь, Марио. Тут стоит гипнозащита.

Солдаты в шлемах и легкой броне защитного цвета шагнули вперед.

Обыскивали быстро, но умело, профессионально. И, тем не менее, желаемых результатов обыск не дал.

– Может, он где–то в их гравилете? – предположил Стиви Лестов.

– Поищешь. Но думаю, эти мерзавцы уничтожили пульт, по гуманистическим соображениям. И даже – скорее всего. Это в их духе. Такие не понимают, для чего нужна власть. – Минкус глянул на часы. – Мне пора. Инфанту и Кьянти – в камеры. Андроида – перепрограммировать. А остальные ценности не представляют.

«Простите меня все! – подумал Ники. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Лео Минкус, в сопровождении охраны и обеих женщин, пошел к двери в дальнем углу.

– Лео! – окликнул его Чолич. – Твоя взяла. Но скажи, зачем был нужен этот цирк у эскалатора? Эта мистика…

– Чтобы ты не суетился. И принял все как есть. Но ты – сбежал. Сам виноват.

Джингл, в теле Эфиан, обернулась и с улыбкой помахала второму пилоту левой, здоровой, рукой.

Да, никому и в голову не пришло усомниться в искренности бедной, испуганной стюардессы. Ни Мэй, которая еще так слаба, едва оправилась после сквозного ранения, при всех ее способностях целительницы и телепатки. Ни Кьянти, удивляющемуся каждый раз, при каждом новом столкновении с подлостью.

Солдаты вновь шагнули вперед, чтобы отделить от группы диверсантов – Марио, инфанту и андроида.

– Один вопрос, Лестов, – сказал Ники. – Ты не боишься? Вдруг ты будешь следующим телом Минкуса?

– Нет. Лео теперь – молод. Мы с ним одних лет. И у нас – полное взаимопонимание. А когда он состарится, я тоже буду стар. Он возьмет тело помоложе. Я бы на его месте – поступил именно так. Сержант! Вы слышали приказ.

Первым решили отделить андроида, видимо, сочли, что с ним возни больше, чем с другими.

Лу взяли под руки.

– Идем, – сказали ему.

И попробовали сдвинуть с места.

Не тут–то было.

– Андроид должен подчиняться! – рявкнул сержант.

Лу не двигался. И что–то в его лице…

«А он – не подчинился», – вспомнил Тин.

Сейчас Лу поступит так, как когда–то поступил его друг Икси. Давно. Еще в девятнадцатом веке. Лу – не подчинится. 

– Ну, парень, сейчас ты начнешь иметь чреватые последствия, – тщательно пережевывая слова, объявил Брэндон сержанту.

Вот закрутил оборот. Сержант даже не сразу понял. Хотел сказать в ответ что–то очень язвительное, но не успел.

Взлетев, он въехал корпусом в стволы орудия, торчавшего в дверном проеме, тяжело повис на них.

Разбросав солдат, находившихся рядом, Лу схватил «кольт», прыгнувший ему в руку – из живота.

Свинцовая пуля сорок пятого калибра вошла точно в лоб стрелка, прильнувшего – с поднятым щитком – к электронному прицелу снайперской лазерной винтовки.

И все пришло в движение.

Солдаты охраны стали поднимать оружие, готовясь стрелять.

Ники, схватив за шиворот Мэй и Гуин, бесцеремонно валил их на пол.

Чолич и Сергей Прозоров – тянулись к оружию, лежащему на полу, впереди.

Лу кинулся туда, где его меньше всего ждали, на жерла парализаторов, излучателей, пулеметов.

Он был страшен. Если андроиды способны испытывать ярость, то это была она. Стопроцентная, чистой воды.

Брэндон калечил, убивал, выводил из строя людей и технику.

Охрана спохватилась, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Но Лу, стоя за броневым щитом, уже согнулся над сенсорным пультом крупнокалиберного скорострельного пулемета, располагающего огромным боекомплектом.

И – открыл кинжальный огонь.

Началась перестрелка, в замкнутом пространстве, очень небольшом – если учитывать поражающую мощь используемого оружия.

Охранникам было известно, что у диверсантов нет тяжелого оружия. Надеть самую прочную броню в такой ситуации они сочли излишним. Кто же знал, что один из диверсантов доберется до крупнокалиберного пулемета.

Легкая броня здесь не спасала. И от системщиков летели клочья. Выстрелы солдат в основном приходились в броневой щит.

Мэй и Гуин лежали на полу, прикрывая голову. Причем, наследница прежде всего стремилась заткнуть уши.

Ники, не вставая с пола, потащил их за ноги под прикрытие столов, заставленных компьютерами.

Над головами свистели пули, сверкали мощные разряды, видимые и невидимые лучи. Грохот выстрелов, треск, шипение, жужжание, гул, свист и шелест самых разных видов оружия, крики раненых и умирающих…

Пули впивались в стены, крушили мебель и аппаратуру, осыпающуюся ворохом мелких деталей.

Тин почти оглох и ослеп от ярких вспышек со всех сторон. Все же он подобрал отлетевший к нему армейский излучатель, желая внести свою лепту в этот бедлам.

Справа от него, из–за столов, вели огонь Чолич и Прозоров, лежа.

Но конечно их участие не шло ни в какое сравнение с тем, что вытворял Брэндон. На них почти не обращали внимания.

Удивительно, что Лу удается не задеть своих.

Он всех держал в поле зрения. И мгновенно реагировал на малейшее движение, представляющее опасность для него или друзей. Если, конечно, у андроида могут быть друзья.

Да, Лу Брэндон – очень полезный член экипажа…

Стрельба неожиданно смолкла.

Лу выпрямился над щитом и с удовлетворением оглядел поле боя. А может – провоцировал.

На ногах в лаборатории стоял только он.

Но в разных углах комнаты, одновременно, заранее как–то условившись, вскочили несколько солдат, с намерением взять реванш.

Боевой андроид снял их одной очередью, поведя стволом сначала вправо, а потом – влево.

На этот раз настала окончательная тишина.

Тин приподнялся:

– Лу… У меня просто нет слов.

– Пришлось немного пострелять… – улыбнулся андроид.

Он вынул из–за пояса «кольт» и, отработанным движением зацепив язычок подствольного экстрактора, с сожалением вытолкнул из барабана стреляную гильзу. Патрона, который спас всех.

– Последний, – грустно сказал Брэндон.

 

Глава десятая. ЛИФТ ВВЕРХ, ВЕДУЩИЯ ВНИЗ

Живых системщиков в лаборатории № 7 не осталось.

Но среди мертвых не было Стиви Лестова.

Мужчины альтернативного экипажа, схватив в руки приглянувшееся оружие, ринулись в коридор.

Дамы – тоже. Им не хотелось находиться в лаборатории, ставшей местом бойни.

Мужчины провели «зачистку» помещений, выбивая двери ногой или с помощью излучателей. Там было пусто. Стиви Лестов – исчез.

– Он приведет сюда армию своих головорезов, – проворчал Зоран.

– Есть о чем беспокоиться! – фыркнул Марио. – Брэндон всех опять выкосит!

Ники удивленно посмотрел на него.

Продвинутый гость уже слишком долго находился в теле Марио Кьянти. Вероятно, шла диффузия двух личностей. И постепенно складывалась третья личность, вобравшая в себя черты земного оболтуса и – разумного существа из другого мира, с другого уровня эволюции.

Или это была – шутка?

– Вернемся в лабораторию, – сказал Тин. – Нужно выяснить, куда же пропал Лестов.

– Добрался до лифта и удрал, – предположил Сергей.

Дверь в углу, в которую вышел Минкус, а затем – выскочил Стиви Лестов, вела в коридор. Но второму пилоту казалось, что Лестов не побежал к лифту, на котором спустились диверсанты. Хоть и мог бы.

А еще Тину казалось, что и Лео ушел совсем другим путем. Менее очевидным. Представить, что Минкус, Главный координатор Системы, пешком идет по длиннющему коридору, а потом уезжает на лифте, ему было трудно.

Минкус не может – как все.

– Что же тебя смущает? – спросил Чолич.

– Разветвленные планы. Думаю, они давно стали частью натуры Минкуса. Отъезд на лифте – как–то не вписывается.

– Зачем нужны хитрости, если можно сделать все гораздо проще?

– Хороший вопрос.

Напротив короткого ответвления, где находилась лаборатория № 7, было другое, симметричное. И оно тоже заканчивалось дверью.

Ники пошел к ней. Когда он хотел повернуть ручку, его пальцы неожиданно погрузились в пустоту.

Еще одна голограмма. А за ней – был еще один лифт.

– Сюда! – позвал второй пилот.

Секундой позже он вспомнил, что системщики видят его глазами, слышат его ушами… И начнут готовиться к встрече.

Все равно. Встреча у выхода из прежнего лифта – им уже приготовлена.

Они вошли в кабину. Здесь снова были цифры, означающие этажи, от первого до двадцать второго. По логике вещей надо бы нажать кнопку с цифрой 1. Но Тин, прикрыв на мгновение глаза, нажал 21. Пусть это будет его маленький секрет. Пусть системщики поломают голову, хотя бы несколько минут.

– Зачем? – нахмурился Чолич. – Мы там уже были!

Между тем лифт пошел вниз.

– Опять фокусы… – проворчал старик.

Ну что ж… Их ведь ждут наверху. Почему бы не предложить системщикам нечто асимметричное их ожиданиям…

Лифт шел долго. Ники упорно избегал смотреть на цифры, вспыхивающие над дверью. Ни к чему облегчать системщикам жизнь.

На уровне двадцатого этажа все напряглись, оружие взяли наизготовку.

Лифт замер. Створки разъехались в стороны. Глянув мельком, Тин понял, что здесь пусто. Он смотрел в пол.

– Идемте. Но будьте начеку. И – помалкивайте, ради бога.

Спутники понимающе кивнули.

Так… Взгляд – под ноги. Если на экранах увидят стены, мебель, то могут сориентироваться и понять, где он находится. И послать усиленный отряд.

Но как же идти, не глядя вперед?

Без его участия были осмотрены все лаборатории и кабинеты на этаже. С дверями и с сигнализацией очень помогал дешифратор Ионова.

В комнатах ничего интересного.

Найдя лестницу, пошли по ней, вниз. На двадцать втором также было пусто и безлюдно.

– Странно, что нет погони, – заметил Сергей. – Неужели мы их совсем не волнуем? Даже обидно.

– А я не обижаюсь, – пробормотала Гуин.

Она, кажется, уже пришла в себя от пережитых страхов, но по–прежнему жалась к капитану. А если Прозорову надо было совершать какие–то активные действия, жалась к бледной, совсем обессилившей Мэй.

– Зачем сюда являлся Минкус? – Чолич хмурился, размышляя. – Чтобы нас поставить в угол?

– Может быть. Это ведь так приятно, вызывает положительные эмоции… Повышает самооценку.

– Уж ему – куда еще…

– Или – забрать Устройство. Если оно тут было. Мне кажется, Лео все гребет исключительно под себя.

– Они уверены, что мы в ловушке, – тяжело вздохнул Чолич. – И сдохнем в любом случае, в бою, или от голода. По этим коридорам можно бродить годами. Но мы не захватили с собой никакой провизии. Значит, максимум – три недели.

Интересная мысль.

Если Минкус позволил им бродить по лабораторным комплексам, значит, здесь ничего особо ценного – нет. Где же он хранит Устройство?

У себя дома, в спальне, под кроватью?

Вряд ли. Разве что – один экземпляр. А второй?

В своем рабочем кабинете. Уж там наверняка места хватает. И держит его под семью замками.

Устройство – не для всех. И Лео не нужно, чтобы его аппарат исследовали ученые, даже если они – системщики. Он хочет пользоваться им – один. И иногда, в знак особого расположения, сулить верным помощникам бессмертие и вечную молодость.

Это – соблазн… Власть над людскими душами…

Система – гигантский спрут, разбросавший свои щупальца по Солнечной системе, уже дотянувшийся и до многих других миров. Она стоит над всем.

А над Системой – Лео Минкус. Впечатляет.

Обнаружив закуток, похожий на место размещения лаборатории № 7, Ники отвернулся, потом указал в сторону закутка. И в противоположную сторону. Сам упорно смотрел в пол.

Спутники его поняли. Сразу приступили к молчаливому осмотру.

В одном из ответвлений снова оказалась голограмма.

Тин положил руку на плечо Брэндона. Лу кивнул и пошел вперед, доставая на ходу скотч из кармана.

За виртуальной дверью началась какая–то возня, упорная, однако молчаливая. Потом она стихла. И сколько бы ни было там системщиков – они уже связаны, обмотаны скотчем. Особое внимание Лу уделил, конечно, их ртам.

Картина, открывшаяся взору по другую сторону голографической двери, и радовала, и удивляла.

Так сказал Чолич. И Тин ему поверил, не отрывая взгляда от пола.

Взяв у Ники его блокнот, Прозоров нарисовал на чистой странице птичку, на травке. Потом – еще одну. Над ними он изобразил облака, выше – звезды, россыпью мелких крестиков.

Скользнув по рисунку рассеянным взглядом, второй пилот улыбнулся. Он понял, что означали прозоровские художества.

Птичками у пилотов было принято называть универсальные летательные аппараты.

Выходит, за виртуальной дверью, на глубине – более ста метров, стояли на зеленой лужайке два скоростных унилета, способных перемещаться в атмосфере, а также выходить на околоземную орбиту, располагающих, как минимум, двумя типами двигателей.

Сергей и сам знал, что ему делать. Не глядя на него, Тин был уверен, что капитан проверяет топливо и общую готовность к полету.

– Вторую нужно повредить, – сказал Ники.

– Жалко…

– Так надо. Сначала ищем грузовой лифт.

С тяжелым вздохом Сергей принялся – вредить.

А Марио нашел терминал, управляющий подъемником, и активировал его. Напоследок Тин велел отвинтить и забрать с собой голокамеру, помогающую системщикам морочить людей.

Ники закрыл глаза. Его под руки повели к машине, помогли сесть. Прозоров дистанционно включил подъемник. Зеленая лужайка пошла вверх.

Системщики зафиксируют движение подъемника, это неизбежно. Однако вряд ли у них есть возможность – остановить его. Им пользуются избранные. Лишь бы вызванные системщиками летательные аппараты явились после того, как птичка выпорхнет из клетки.

Наверху ушла в сторону крыша. Унилет поднялся на поверхность.

Тут сияло яркое солнце, шелестели ветви деревьев. Пели мелкие пичуги. И никто не атаковал.

Сергей запустил антигравитационные двигатели.

– Защитное поле? – спросил капитан.

– Думаю, что – само, автоматически, – ответил Ники.

Приходилось говорить недомолвками, используя фигуры умолчания. Освоить такой стиль общения и при этом ни разу не перейти на обычный человеческий язык – не просто. Но что же делать…

– Рискнем? – улыбнулся Брэндон.

Унилет взмыл над деревьями.

Силовое поле, незримым куполом накрывающее коттедж и прилегающую к нему территорию, отключилось, пропуская машину. Как же, начальство летит…

– К нашему другу, – сказал Ники. – Зоран покажет.

Никому из системщиков, из тех, кто услышал его слова, и в голову не придет, что они собрались в гости – к Главному координатору. Субординация не позволит им допустить такую мысль. Дикую мысль.И на полчаса они потеряют диверсантов, среди которых – «живая камера»…

Едва слышно, мягко, на одной и той же ноте, гудел унилет.

Все помалкивали. А Ники, не гладя в блокнот, писал своими каракулями. И давал читать. Страницу за страницей.

Это был их план действий.

Марио коснулся руки Тина. Это значило, что показались небоскребы.

Им нужен только один. Центральный офис Системы.

Здание, разумеется, окружено защитным полем. На подлете сработает контрольная сигнализация. Датчик унилета отзовется: «Я свой». После чего машина зависнет над крышей – взлетно–посадочной зоной.

А вот дальше – по обстоятельствам.

– Через три минуты, – сказал Прозоров.

– Хорошо.

Ники взял в руки блокнот и написал еще пару слов. Показал их Брэндону.

Из перечня оружия, имеющегося на борту «птички», второй пилот выбрал ковровый парализатор.

– Оптимальный вариант, – незримо кивнул Брэндон.

Накроет всех, кто сейчас находится там, на крыше офиса. И даст выигрыш по времени. А его будет мало.

– Что это, а? – Голос старика звучал удивленно и встревожено. – Сюда подъезжает кортеж мекбан. Что им нужно?

– Хотят забрать нашу общую знакомую.

– Скорее всего.

Тин почувствовал, что унилет завис. Датчики опознали «своего», и поле их пропустило.

Так, Лу уже задействовал парализатор. Можно садиться.

– Камеры, – напомнил второй пилот.

Сергей включил систему помех. А Лу, глядя в прицел, начал расстреливать камеры слежения. Корпус унилета ощутимо вздрагивал, от выстрелов из бортовых орудий. Снизу доносился мелкий звон. Это вдребезги разлетались камеры слежения.

– Кажется, все.

– Теперь вниз, – шепнул Ники.

 

Глава одиннадцатая. СВЯТАЯ СВЯТЫХ

На первой стадии особых трудностей не предвиделось.

Охрана и камеры наблюдения – выведены из строя.

В командном пункте офиса, этой неприступной крепости в центре огромного города, конечно, заметили проблемы с камерами и послали наверх техников, устранить возникшие неполадки.

А если соотнесли почерневшие экраны мониторов с информацией о посадке унилета – послали и штурмовой отряд. Вопрос в том, что успеет сделать альтернативный экипаж за это короткое время, до начала активных боевых действий. В которых диверсантам–любителям невозможно победить, выжить.

Посадив унилет, Сергей не забыл сунуть в карман пульт дистанционного управления машиной:

– Пригодится…

Тин понял, о чем это.

Как знать. Сейчас никому не известно, где лягут пути отхода.

Самостоятельно, без приказа, охранники дорогую машину громить не станут. А впопыхах этот приказ могут и не дать. Хотя полной уверенности нет, конечно же, ни в чем. Надежнее было бы оставить капитана здесь, но ведь он не останется. И его мысли – о Светлане, которая, возможно, совсем рядом…

Тина ввели в дверь, за которой их ждал лифт.

Когда раскрылись дверцы, Марио задержал всех и включил на пару секунд портативную голокамеру:

– Все, пошли.

Экипаж разместился в кабине. Тин вошел, опустив голову. Так и стоял, потупившись.

– Зоран, – сказал второй пилот, по–прежнему не открывая глаз.

– Как, сразу? – удивился Чолич.

– А чего тянуть…

По звукам Ники уяснил, что старик нажал не одну кнопку, а ввел комбинацию цифр. Еще одна мера защиты. На этаж Минкуса попасть может не каждый. Там сидит в своем кабинете Главный координатор. Строит великие планы. Охраны там будет много.

– Шуметь как поменьше, – напомнил Тин.

– Понятно… – отозвался Чолич. – Но там орудия, прямо на входе. Лупанут – не пожалеют. Такой приказ у них. О сохранности имущества думать не будут.

Оружие приготовили все. Даже Мэй и Гуин получили по небольшому парализатору. Больно сумасшедшая задача стояла перед альтернативным экипажем.

Впрочем – когда перед ним стояли иные задачи?

Лифт замер. И Марио включил свой проектор. Зря, что ли снимал.

Облаченные в броню охранники увидели пустую кабину.

– Что за черт… – растерянно пробормотал один.

– Заело? – спросил другой.

– Не знаю.

Старший офицер снял защитное поле и, в сопровождении троих подчиненных, пошел к лифту. А чтобы лучше видеть, охранники подняли щитки своих шлемов.

Даже те, кто стоял у двух многоствольных орудий, подались вперед. Безотказный лифт вел себя невероятно странно.

Оружие у всех, конечно, опущено. Или вообще – закинуто на спину. Кто же боится лифта, который пришел на этаж пустым…

Четверо уже совсем близко. И они заслоняют обзор тем, кто находится у орудий.

Над головами четверых пролетели две гранаты, прямо за броневые орудийные щиты. Но до того, как раздались взрывы, из пустого лифта вырвался шквал огня, по меньшей мере, из шести стволов.

А следом – вырвался Лу Брэндон.

Осколки разорвавшихся гранат – те, что не были задержаны изнанкой орудийных щитов – ударили в спины четверых, вышедших к лифту, охранников.

Перестрелка была короткой и жестокой. Альтернативный экипаж не имел возможности брать пленных.

Затем Лу позаботился о камерах. А без них, в командном пункте охраны, вряд ли задействуют автоматические системы защиты и нападения.

Дверь лифта они прочно заклинили чужим бластером. Мелочь, но хоть несколько минут форы.

Чолич стоял у непробиваемой двери кабинета. Ее заблокировало, как только на этаже раздались первые выстрелы.

Старик приложил к ней дешифратор. Остальные выстроились за его спиной живым щитом, готовые прикрывать.

Ники моргал, чтобы скорее привыкнуть к свету.

Системщики опять видят его глазами, но чего уж теперь. И так всем в здании понятно, что и где происходит. На экранах операторов сейчас виден просторный вестибюль и кусок коридора, на подступах к святая святых, к кабинету Главного координатора.

Впрочем, Лео наверняка связался уже с командным пунктом охраны. Орет, грозит всех уволить. И требует подкрепления.

Ему, разумеется, не откажут.

Вдруг из динамиков, упрятанных в стены, раздался голос Минкуса:

– Ники Тин! Вы меня разочаровываете. Какое легкомыслие! Из лаборатории вы ушли просто чудом. Но здесь ваши приключения – окончатся.

– А если вновь произойдет чудо? – усмехнулся Ники.

– Система и существует для того, чтобы не допускать чудес. Пора вам это принять как закон.

– Жить по таким законам – скучно.

– А какой смысл идти против течения? Вас сметут, раздавят!

– Да, смысла вроде бы нет.

– Вы никогда не сможете убить меня. И уж тем более вы не сможете убить Систему! А, кроме того, ее уничтожение просто нецелесообразно. Ведь она поддерживает очень тонкий баланс добра и зла, света и тьмы. Спасает мир от хаоса. Бороться с Системой – бесполезно! Когда вы, наконец, усвоите?

– Что–то он болтает много, – заметил Брэндон.

– Поджилки трясутся, – объяснил Марио. – Я тоже начинаю болтать, когда мне страшно.

Вероятно, услышав эти нелестные комментарии, Лео прекратил свои нотации. И из–за двери, ослабленный ее металлом, донесся звук разбивающегося оконного стекла.

– Кажется, он не любит принимать гостей… – наморщила свой закопченный лобик инфанта.

– Ушел?.. – Сергей недоверчиво поднял брови. – Но как? Через окно?..

Чолич выпрямился. Его лицо покраснело от долгой работы в наклон. Однако в целом он выглядел вполне довольным.

– Открывайте. Я все отключил.

Лу потянул на себя тяжеленную дверь. Наверное, в обычных условиях она открывалась с помощью гидравлики.

Андроиду с трудом удалось отворить ее. И экипаж, с оружием наперевес, дружно ворвался в кабинет. Воевать тут было не с кем. Даже автоматические пулеметы, бластеры и пушки не сработали, поскольку Чолич, войдя в защитную систему кабинета, дезактивировал все.

Дверь снова заблокировали.

Скоро подтянется охрана. Пусть она мучится, как мучился Чолич.

Второй пилот догадывался, что кабинет у Главного координатора должен быть очень большим. Но он не мог знать – насколько. В углу комнаты журчал фонтан в форме огромной рыбины, исторгающей их пасти воду. Он был окружен бассейном, в котором плавали живые рыбы.

Вместительные шкафы и столы с аппаратурой, средствами связи, контроля, стеллажи и стойки с оружием.

Но этим не исчерпывались богатства кабинета.

В боковой стене все увидели распахнутую дверь, а за ней – унилет. Помещение, этот кабинетный ангар, было рассчитано как минимум – на две машины.

Ближе к двери, минутой ранее, стояла еще одна. А сейчас огромное стекло перед стартовой площадкой было напрочь высажено, хотя оно, конечно же, убиралось автоматически.

– Ему тоже нравятся унилеты, – сказал Прозоров.

Второй пилот кивнул, соглашаясь. И посетовал:

– Жаль, поговорить толком нельзя.

Он написал в блокноте Чоличу: «Попробуй экранировать помещение. Чтобы для них замолчал мой чип».

– Вот черт!.. – Старик будто вспомнил что–то. – Надо было мне раньше догадаться. У Минкуса полно шлемов, разного назначения. И хотя бы один из них можно подстроить.

Да, шлем нашелся. Тин сразу надел его. 

– Ладно, теперь ищем то, за чем пришли.

– Бесполезно. – Чолич мрачно покачал головой. – Он бы не оставил Устройство здесь, нам на радость. Погрузил, конечно, в унилет и сбежал вместе с ним. Лучше я залезу в его личный компьютер.

Зоран сел к столу, начал стучать пальцами по сенсорной клавиатуре.

Прочие занялись поисками Устройства. Перерыли все шкафы, простучали все стены, однако так и не нашли ничего интересного.

Улов старика был куда богаче.

Зоран выяснил о Минкусе кое–что новое. И тут же – огласил.

Продление своей жизни такие люди считают делом государственной, планетарной, звездно–системной важности. Конечно, Главного координатора хорошо лечили, заменяли органы, какие можно. Все – по высшему разряду. Но ресурсы любого живого организма не безграничны. Рано или поздно они исчерпываются, механизм старения и смерти изначально заложен в клетке.

Человек никогда не сможет примириться с конечностью личного существования. А если он наделен огромной властью? Тогда уж – все средства хороши. Чувствуя приближение конца, Лео Минкус начал искать выход. Идея витала в воздухе. Таким выходом для него стало воскрешение.

Цифровая карта составлена для всех руководителей высшего ранга, на тот случай, если высокое лицо умрет внезапно, унеся с собой в могилу какую–то важную информацию. Возможно, в первый раз Минкуса воскресили по такой причине. И он почувствовал соблазн. Хоть суррогат, но жизнь. А в руках – власть…

Он убеждал себя и всех, что незаменим.

Настоящий Леонард Минкус, Главный координатор Системы на протяжении многих десятков лет, скончался естественным образом – более полувека назад. И с тех самых пор его регулярно воскрешали. Каждые пять месяцев, чтобы не бросались в глаза неизбежные процессы распада, характерные для суррогатных людей под занавес отпущенного им срока. Этим занимались самые надежные, доверенные люди из его окружения. И, конечно, чип–клеймо ему не ставили. Поэтому Зоран Чолич, в теле Главного координатора, проходил без труда любой контроль. Для воскрешения взяли останки исходного Минкуса. Естественно, Лео, воскреснув, – ничего не знал о том, что происходило уже после его смерти. Не владел ситуацией. Приходилось каждый раз вводить его в курс дела.

С каждым новым воскрешением разрыв нарастал. В конце концов, останки иссякли. Минкуса начали воскрешать на основе уже вторичных тел. Поначалу он был суррогат–человек. Затем – суррогат суррогат–человека. Еще позже – суррогат суррогата суррогат–человека… Ну и так далее. Это продолжается уже пятьдесят лет.

Постепенно обнаружилась очень серьезная проблема. Его тела, созданные на основе суррогатных копий, обладали все меньшим сроком жизни, сокращавшимся от воскрешения к воскрешению. И вдруг – информация об Устройстве. О возможности перехода в другое тело, молодое, здоровое, полное сил. Минкус понял, что это шанс. Его последний шанс.

Он сумел опередить Марио, нашел Устройство. И выбрал одного из своих лучших сотрудников. Прежде всего, Минкуса интересовало состояние здоровья. И, кроме того, был нужен человек, близко стоящий к вершине. Чтобы, оказавшись в новом теле, Минкус легко мог стать преемником, занять свой пост, не вызвав никаких подозрений у непосвященных.

Ну а Чолича, попавшего в тело Минкуса, ждала смерть. В результате «несчастного случая» или – «сердечного приступа». И торжественные похороны. Однако Чолич сбежал. Это спасло ему жизнь. На некоторое время.

– Ох, чуяло мое сердце… – пробормотал Зоран.

 

Глава двенадцатая. ТАЙНЫ ГЛАВНОГО КООРДИНАТОРА

– Отчасти Минкуса можно понять, – задумчиво проговорил Марио.

– Понять, но – не простить, – сухо заметил капитан.

– Да, – вздохнул Чолич.

– Устройства здесь нет, – сказал Кьянти. – Минкуса – тоже нет. Что будем делать? Сядем в его гравилет и упорхнем отсюда?

– Уйти ни с чем? – возразил Ники. – А Светлана? А Коншин? Если их нет в лаборатории, значит, они здесь. А что касается «птички»… Бегство на унилете – это слишком очевидно.

– Разветвленные планы? – ухмыльнулся Чолич.

– Ну конечно. Лео отправил унилет с помощью дистанционного пульта. Он специально оставил нам второй – чтобы мы устремились в погоню. Я уверен, что за окном нас подстерегает «летающая крепость».

– Значит, мое нынешнее тело – суррогатная копия суррогатной копии… – пробормотал старик. – Многократно суррогатная… И жить мне осталось не три года, а… Даже представить не могу. Возможно, месяц, возможно – и того меньше… То–то я смотрю, что еле ползаю…

Тин хлопнул его по плечу, приводя в чувство:

– Нужно вернуть тебе – твое. Вставай, будем искать.

Обыскано было уже все. С нулевым результатом.

– Охранникам давно пора ломиться в дверь, – в размышлении произнес Лу, потирая квадратный подбородок.

– Минкус ведь хочет, чтобы мы воспользовались его унилетом. – объяснил Чолич. – И чтобы нас поджарили в небе.

– Думаю, он этого не дождется.

– Правильно, Лу. Незачем его баловать.

– И, возможно, сейчас Минкус ведет переговоры с мекбан, – предположил Ники.

Гуин, уставшая от поисков неизвестно чего, решила сесть на край мраморного бассейна, поиграть с рыбками. К всеобщему удивлению, и ее собственному, она ухнула на пол. Растерянно протянула руку, чтоб потрогать камень.

Пальцы девочки вошли в мрамор.

– Трехмерная голограмма, – сказал Ники.

За голограммой была дверь. За дверью – лифт.

Нажав кнопку на внешней панели, Сергей вызвал его. Они кое–как разместились в тесной кабине, рассчитанной лишь на двух–трех пассажиров.

Вместо цифр на кнопках – малопонятные символы. В том числе знак вопроса и восклицательный знак. Это второй пилот понял из обмена репликами.

– Часы… – пробормотал старик. – Нам времени всегда не хватает.

И нажал кнопку.

Лифт двигался почти бесшумно, видимо – работал на антигравах. И дверцы разъехались тоже почти бесшумно.

Лу вышел первым, и, конечно же – держа бластер наготове.

– Чисто, – сказал он.

Дверь лифта заклинили, по традиции.

Если потайной этаж, на который можно добраться только потайным лифтом Минкуса, обозначен символом «часы», то что их здесь ждет? Средних размеров фабрика по производству сверхточных хронометров?..

Ох, вряд ли…

Тут были датчики, реагирующие на перемещение живых объектов, механизмов. Лазерные сетки. Многие другие приспособления контроля и защиты. Чоличу и Марио удавалось во время их обнаружить, ликвидировать или отключить. Уже не доставляли хлопот и камеры слежения.

Все двигались по коридору молча. Лишь изредка обменивались недомолвками, совершенно непонятными без контекста.

Лу и Прозоров, с помощью Чолича с дешифратором, проверяли комнаты. Ничего интересного пока не обнаружили.

Впереди – очередная запертая дверь.

Когда она раскрылась, последовала более эмоциональная реакция.

– О!.. – воскликнул Брэндон. – Привет!.. А мы с ног сбились, тебя ищем!

Нашелся Коншин.

– Очень рад видеть, – заговорил писатель. – Уже и не надеялся.

– Ты член экипажа, – возразил стрелок. – Экипаж своих не бросает.

– Приятно слышать. Хотя – какая вам польза от меня… Вы уже отыскали Устройство?

– Пока нет. Но мы ищем.

– Что вы думаете об этом этаже? – спросил Ники.

– Думаю, Устройства тут нет, – предположил романист. – Насколько я могу судить, по тому, что слышал, здесь собраны вещи и живые существа, так или иначе связанные с временными парадоксами. Ваш покорный слуга попал сюда по той же причине. Ведь я из прошлого… Кстати, в мое время словом «Устройство» иногда называли атомную бомбу.

– Что–то в этом есть. Оно и в самом деле способно взорвать наш мир.

– Не дай бог…

– У вас такой вид… И в глазах – что–то светится…

– Хочу написать книгу. Прямо – зуд в пальцах. Я долго сидел один, все думал, вспоминал…

– Напишите о том, что было с нами, – сказал Тин.

– Но я многого не знаю. Не понимаю…

– Это ничего. Я охотно поделюсь с вами. Поделюсь всем, что у меня вот тут. – Второй пилот коснулся пальцем виска. – Мэй, ты смогла бы транслировать?

– Да. Уж на это времени хватит.

– Ну, тогда я попробую, – улыбнулся Коншин. – Только в моем времени это сочли бы фантастикой. А я не фантаст. Наверное, придется издавать под псевдонимом…

– Идемте. Нужно осмотреть все.

За одной из дверей они увидели довольно большой зал, и аппаратуру на столах и вдоль стен. А в центре зала – высокую, цилиндрическую камеру из прозрачного материала.

Камера невольно привлекала взгляд. Она казалась тут главным элементом.

– Что это может быть?

– Ну, если здесь все как–то связано со временем… – пробормотал Кьянти. – Нечто похожее мне доводилось видеть. Напоминает машину времени – одну из первых действующих моделей.

– Вот тебе раз… – Тин усмехнулся. – Лу, ты говорил, незапланированный темпоральный скачок…

– Не помню, чтобы говорил.

– Не важно. В Системе не происходит ничего случайного. Ты участвовал в их плановом эксперименте.

– Но эксперименты со временем – запрещены межрасовой конвенцией, – сказал Прозоров.

– А Систему интересует как раз то, что всем другим – запрещено. Они построили машину времени. Или украли где–то. Коншин, вы готовы рискнуть?

– Вернуться в свое время?.. А сработает?

– Брэндона забрасывали дальше. Потом вернули назад. Вот он, стоит, улыбается. Видите?

– Что улыбается – вижу… Но, честно говоря, страшновато немного.

– Другого шанса не будет.

Коншин–2 открыл дверцу, войдя, плотно закрыл ее.

Оглянулся, услышав, как сработала блокировка. И нерешительно приблизился к небольшому пульту, встроенному в стенку:

– Тут задаются год, месяц, день, час, минута, секунда…

– Ну–ка, наберите что–нибудь.

– Сейчас…

– Что вы набрали?

– Время, когда я ушел. На час раньше.

– Все точно, – сказал Марио Кьянти, разобравшись с аппаратурой.

– Но там уже есть один я. Будет два?.. Впрочем, недолго. Исходный прототип скоро покончит с собой. А за ним и его суррогатная копия.

– Есть другой вариант. – Марио коснулся пары сенсоров. – В таком режиме туда вернется только ваше нынешнее сознание.

– Без материального носителя? И без возможности что–либо сделать?.. Какой смысл?

– Нет. Оно попадет в ваше прежнее тело. Это будет Коншин, обогащенный вашим новым опытом. Вы же не захотите еще раз покончить с собой?

– Теперь – вряд ли.

– Ну, тогда попробуем. Раз уж мы здесь. Лу, включите рубильник, там у стены. 

В дверь неожиданно вошел охранник, с громоздким плазменным ружьем в руках. Как же он, с этим жутким оружием, оказался в хранилище бесценных реликвий? Такие штуки хороши для зачистки помещений. Но тут бы уместнее выглядел парализатор.

Ники и Марио охранник пока не замечал. И Лу Брэндона, стоящего у стены, тянущегося к рубильнику. А вот Коншина, в ярко освещенной прозрачной камере, в центре зала, видел хорошо. И вскинул оружие к плечу.

Охваченный паникой, Марио нажал кнопку.

В следующее мгновение из ствола ружья с шипением вырвалась длинная струя пламени.

Огненный шар поглотил камеру, не оставив ничего, и исчез. Пахнуло жаром. В то же мгновение порыв ветра ударил в центр зала, со всех сторон сразу. И на месте, где только что была камера, заплясал вихрь, играя бумагами.

Лу обернулся, выхватывая бластер.

Короткая очередь вытолкнула охранника в коридор, где он упал, загремев своим оружием.

– Успел? – с тревогой спросил Ники.

– Да, – сказал Марио. – Коншин – дома.

Стрелок выскочил в коридор, проверить, нет ли там других любопытных.

Никого не обнаружил.

Тин взглянул на черное пятно в потолке, на обугленный круг пола.

У плазменного ружья узкий охват зоны поражения. Если бы охранник ударил плазменной гранатой из штатного подствольника, в большом зале сгорело бы всё. И все. Как–никак – замкнутое пространство.

 

Глава тринадцатая. КУНСТКАМЕРА

Они вернулись в лифт. И стали изучать символы.

Если в расположении экспонатов выдержан тематический принцип, то надо определить, где может находиться невеста Прозорова.

Сергей предположил, что снежинка означает криогенную камеру. А ведь Ионов говорил о заморозке.

– Вспомните Коншина, – возразил Ники. – Мы нашли его на этаже, где собрано все, что имело отношение ко времени. К чему имеет отношение Светлана? Вряд ли к холоду.

– К чему тогда? – спросил Чолич.

– К Устройству. Она переводила инструкцию, адресованную Марио, с языка мекбан.

– И какой же символ нужен?

– Тут ничего близкого, – вздохнул Сергей. – Не дерево же…

– Устройство – одно из недавних приобретений Минкуса. Во многом – загадка. Лео пытается ее разгадать. Я думаю – знак вопроса. Начнем с него.

Второй пилот нажал кнопку.

По коридору они шли осторожно, крадучись. Почти от самых дверей лифта услышали громкий разговор.

Он доносился из комнаты, находящейся в пятнадцати метрах впереди.

Голоса принадлежали Минкусу и – Эфиан.

– Я дам тебе другое тело, еще лучше, успокойся, – произнес Лео.

– Но я хочу – свое!.. – нервно ответила Эфиан, однако Тин без труда узнал интонации Джингл. – Это часть меня!

– И новое тело станет частью тебя!.. Уж я–то знаю, поверь. Ты сама выберешь. Любая топ–модель, актриса, танцовщица или спортсменка – все в твоих руках.

– Но я хочу – свое!

– Эфиан понравилось твое прежнее тело – пусть оно будет нашим подарком ей.

– Когда меня вселяли в ее тело, вы говорили, это временно! Для того, чтобы заманить в ловушку Тина!

– Эфиан уже отбыла, в твоем теле. Но ты в накладе не останешься. Я обещаю.

Дверь в комнату была приоткрыта.

Из нее бесшумно вылетел разведывательный зонд размером с теннисный мяч, утыканный объективами. Он повис на уровне человеческого роста. Казалось, что зонд – уставился на диверсантов, разглядывая их.

Он сличал полученную картинку с вводными данными.

Лу приготовился его сбить, но Тин положил руку на плечо стрелка. Занятый разговором с Джингл, Минкус вряд ли смотрит на монитор. И у них есть несколько секунд.

Ники бросился вперед. Однако разведывательный зонд проворно юркнул в дверь и заверещал, привлекая внимание хозяина. В комнате забегали. И когда второй пилот ворвался туда – он успел заметить, как закрывается вход в соседнее помещение.

Навстречу ударила автоматная очередь. Тин залег, откатился под прикрытие массивного стола.

Началась пальба.

В них стрелял Стиви Лестов, улыбаясь, просто сияя, по обыкновению. Он стоял у окна, у дальней стены, так, чтобы солнце мешало противнику вести огонь. Стоял во весь рост, не прячась. Но пули и лучи бластеров, даже те, что были точно отправлены в цель, не достигали его, натыкались на какую–то невидимую преграду.

Ники разглядел слегка отсвечивающую прозрачную мембрану.

Силовое поле, сообразил он. Причем, это поле несимметричное. Со стороны Лестова оно проницаемо, и это позволяло его пулям свободно проходить сквозь барьер. А вот со стороны диверсантов…

Лу стрелял из–за дверной притолоки. Стрелял прицельно, а Лестов издевательски щерился в ответ. Системщику не причиняли вреда и редкие импульсы капитана и Чолича.

Если перестрелка затянется, то с тыла могут зайти охранники. Тогда приключения действительно закончатся.

Ники вынул две последние гранаты, выдернул кольца, начал считать.

– Подствольные гранатометы! – скомандовал он. – Залп в основание мембраны! Один, два, три!..

Он швырнул обе, не забыв открыть рот. Все гранаты взорвались у основания мембраны, по ее центру. Осколки поле не пропустило. И все же в момент взрыва что–то произошло со структурой пленки. Видимо, не хватило мощности генератора. Или же он, компенсируя удар, уплотнил мембрану. Лишь на мгновение. Этого оказалось достаточно. Взрывная волна заставила мембрану резко выгнуться в противоположную сторону.

Толчок воздуха подхватил Лестова и швырнул в окно. Стекло было, конечно, пуленепробиваемое. Однако тоже – асимметричное по структуре, чтобы, если возникнет такая необходимость, обитатели здания могли выйти наружу, вылететь, на унилете или ином, более простом летательном аппарате.

Но у Лестова не было под рукой унилета. Не успел запастись. И он вылетел из окна сам по себе, как птица, прямо на ярко освещенную улицу, в облаке стеклянных брызг. Громко вопя, стреляя из автомата и болтая ногами в воздухе.

Лететь ему – долго. Успеет расстрелять весь магазин. Успеет сорвать голос в истошном крике…

Неудачная разработка. Лестов зря на нее понадеялся.

Открыть тайный ход, в котором исчез Минкус, быстро не удалось. И они оставили эту затею.

Ники размышлял.

Если Эфиан покинула Землю, значит Минкус убедил ее, что пульт разрушен. Значит, Лео – откупился. Чем?

Минкус отдал Устройство, чтобы компенсировать Эфиан пропажу сверхценного пульта. Ведь у него есть второе…

Обыскав этаж и не найдя Устройства ни в одной из комнат, диверсанты снова погрузились в лифт.

– Теперь куда? – с некоторой иронией спросил Чолич.

Тин, подумав, нажал кнопку, помеченную восклицательным знаком.

Едва кабина тронулась – из динамика, расположенного в потолке, зазвучал голос Минкуса:

– Неплохо, Ники, совсем неплохо. Я недооценил тебя. Но ошибку можно исправить. Иди к нам. Ты мог бы возглавить любой отдел, на выбор. Мог бы стать моим ассистентом. А там, глядишь…

Второй пилот фыркнул:

– Нет уж, спасибо. Хочу остаться – человеком.

– Брось демагогию, Ники! Я не могу жить по законам человеческого стада. И ты – не можешь. Ты ведь такой же, как я. Ты способен на любую жестокость. У нас обоих есть – сила!

– Может быть. Но векторы у этой силы – разные.

– И куда направлен сейчас твой вектор?

– Пусть это станет для вас сюрпризом. – Тин усмехнулся и добавил: – Конец связи.

Увы, сюрпризом их появление не стало.

Едва створки дверей разошлись, диверсанты увидели солдат, оснащенных тяжелым оружием, способным разнести и танк.

Первым отреагировал Брэндон.

Он шагнул навстречу, закрывая экипаж своим широким торсом. Бластер в его руках полыхал непрерывными вспышками. Лу, конечно же, понимал, что сверхпрочную броню ему не пробить, но стремился ослепить противника, не дать вести прицельную стрельбу.

Оружие солдат было наведено заранее. Дистанция минимальная. Щитки на шлемах солдат защищали их глаза.

Раздались ответные выстрелы, не сопоставимые по мощности и разрушительной силе с огнем стандартного армейского бластера.

Лу бросил оружие и развел руки – стремясь принять удар на себя. Его могучее тело содрогалось.

Под напором огня стрелок отступил на шаг.

Ему пришлось наклониться вперед, что бы удержат равновесие.

Залп смолк.

Брэндон устоял на ногах. Но было заметно, что он качается.

Невидимый за спиной андроида, Ники схватил его за ремень и втащил в кабину. Прозоров секундой ранее успел нажать кнопку.

Двери захлопнулись.

Секретный лифт пошел вниз, до того, как прогремел второй залп.

В тесной кабине Лу стоял, прислонившись к дверям. Когда они разомкнулись, андроид тяжело упал. Тин не смог его удержать.

У выхода солдат не было.

– Держите лифт, – сказал второй пилот. – Какой этаж ты выбрал?

– Не знаю. – Капитан зажимал рукой сквозную рану в боку. – Ткнул, что подвернулось. Но, кажется, это знак вопроса. Мы уже были тут.

– Все равно, будьте наготове.

Ники склонился над Брэндоном.

И лицо, и корпус, и ноги андроида были разворочены. Из чудовищных ран сочилась кровь. Точнее, жидкость, имитирующая кровь.

Но глаза уцелели. В них еще тлел свет.

Лу был жив. Его системы функционировали. Только – на последних ресурсах.

Андроид поднес ладонь к животу, с усилием вскрыл тайник. Вынул из него пульт Эфиан:

– Держите…

Он узнал второго пилота и попытался улыбнуться месивом, в которое превратились губы:

– Ники… Я не смог… Энергоблок поврежден…

Голос Брэндона хрипел, звучал искаженно. Видимо, синтезатор тоже был задет.

– Брось, Лу. Ты все сделал верно.

– Правда?..

Гуин заморгала и отвернулась. По лицу Хонды Мэй тоже катились слезы.

– Правда, Лу. Ты… классный парень. Тебя нельзя не уважать.

В меркнущих глазах андроида вспыхнул огонек:

– Ты не шутишь, Ники?..

Тин знал, что для Брэндона это очень важно. Может быть, даже – важнее функционирования систем.

– Брось, Лу, о чем ты… – пробормотал Ники, чувствуя, как в его собственных глазах начинает скапливаться жгучая влага. – Ты – настоящий, Лу… Икси гордился бы тобой.

Он произнес это совсем тихо. Но стрелок услышал. И то, что осталось от губ андроида, растянулось в жуткую улыбку:

– Ники…

Одно мгновение – и все изменилось.

Взгляд андроида стал пустым, безжизненным. Лишенным света.

Был бы человек, сказал бы – душа отлетела.

– Ты стал человеком, Лу… – прошептал Ники. – Ты стал им…

Эти слова Брэндону услышать уже не довелось. А он так хотел их услышать.

Тин – запоздал с ними. Запоздал.

Надвинув синтетические веки на мертвые глаза андроида, Ники встал. И только сейчас почувствовал горячую, липкую влагу, текущую по его бедру.

 

Глава четырнадцатая. ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК

Чолич тоже был ранен, его плечо задел огненный луч. И Марио. И Гуин – ее шею оцарапал осколок разрывной пули.

Невредимой осталась Мэй.

Лифт они заклинили. Понадеялись, что его секретность не позволит системщикам быстро вычислить, на каком этаже находятся диверсанты. А сами прошли в комнату, которую столь эффектно покинул Стиви Лестов.

И там Мэй позаботилась о них. От смертельных ран членов экипажа уберег Лу. Имеющиеся не угрожали их жизни.

Экипаж сидел в креслах и на диванах, пользуясь небольшой передышкой.

Ники почувствовал чей–то взгляд и поднял голову.

Кьянти внимательно смотрел на него. И в глазах существа иного мира, не совсем человека, было – человеческое тепло. Участие.

Кажется, продвинутого гостя задело то, что произошло у лифта.

Второй пилот спросил его:

– Ты обещал помочь Лу, с его проблемой. Как?

– Не важно. Ты это сделал гораздо лучше. Ну, куда мы теперь?

– Без Светланы я не уйду, – заявил капитан. – Я лучше умру.

– Всегда успеется, – проворчал старик. – Я вот до сих пор не знаю, случайность это или нет – что мы собрались вместе, на «Подкове». Может, всё – часть разветвленного плана, разработанного Минкусом?

– А что если предложить ему пульт Эфиан? – сказал Марио. – В обмен на Светлану.

– Он ведь считает, что у нас пульта нет, – возразил Сергей. – Иначе охранники не открыли бы огонь на поражение. Он не поверит.

– А мы покажем.

– Потребуем в обмен на пульт Светлану и Устройство, – предложила Мэй. – Если мы не получим Устройство – Марио не сможет вернуться в свой мир. А Зоран Чолич – умрет через неделю–другую.

– Лео скажет – много хотите, за один пульт, – усомнилась Гуин.

– Но пульт не простой! – оживился Чолич. – С его помощью можно взять за горло всю расу мекбан!

– Вот–вот, – кивнул второй пилот. – Он и возьмет. И – уничтожит мекбан. Приберет к рукам их планеты. Всю технику. Оружие. И с этим добром пойдет дальше. К другим мирам.

Повисла тишина.

Мэй вздохнула:

– Я не питаю нежных чувств к мекбан, но как–то это…

– И мне так кажется. Я бы не хотел стать причиной уничтожения целой расы, целого мира.

Еще одного мира, про себя добавил Ники. 

– Но что же нам делать? – Чолич оглядел всех. – Нас загнали в угол.

– Ники, придумай что–нибудь, – попросила Мэй. – У тебя это получается.

– Я попробую. Но сначала – принесем Брэндона.

– Зачем? – удивился Чолич.

– Моя личная просьба.

Андроид был тяжел. И был весь покрыт скользкими потеками искусственной крови. Но экипаж – справился. Лу положили у разбитого окна, в которое светило яркое солнце. Там его завернули в ковер, обвязали шнурами от аппаратуры.

Пока искали шнуры, нашли генератор частотного камуфляжа, известный Чоличу как «невидимка», и три комплекта поясных гравитаторов, очень компактных и на взгляд мало отличающихся от брючных ремней. Зоран посоветовал Тину взять генератор. Вещь редкая и способная творить чудеса.

Два пояса они приспособили к телу Брэндона.

А третий Мэй протянула Ники:

– Надень его. И не снимай. Он пригодится тебе, увидишь.

Привыкший доверять подруге, Тин подчинился и на этот раз.

Присев на диван, второй пилот закрыл глаза, вынул блокнот. На тот случай, если все–таки шлем не действует. Кроме того, здесь кругом могли стоять «жучки».

– Сергей, – позвал он.

Тин выводил свои каракули вслепую и показывал Прозорову. А затем – остальным. Вскоре была достигнута ясность.

Операторы, сидящие у мониторов, не торгуясь отдали бы месячное жалованье за возможность взглянуть на исчерканные странички блокнота. Минкус, наверное, тоже.

– Получается? – не открывая глаз, спросил Ники.

– Да, – ответил капитан. – Как ни странно.

Марио, согласно плану, отправил лифт в кабинет Главного координатора. Но это был отвлекающий маневр.

У окна послышалось ровное гудение.

Тин встал.

Первым в кабину унилета, опустившегося к ним с крыши, забрался капитан, ступив на узкий подоконник, а с него – на крыло.

С подоконника в открытый люк проложили сходни, крышку длинного стола. Перетащили на борт тело андроида, облегченное поясными гравитаторами.

Сергей и Марио Кьянти помогли дамам ступить на борт. Ники эту процедуру совершил последним.

Унилет начал подниматься.

– Вижу «летающую крепость», – сообщил Прозоров.

– Минкусу нужен пульт, – сказал ему Тин. – Теперь–то он знает, что пульт Эфиан не уничтожен. Стрелять не будут.

Лео хочет разобраться с пультом, чтобы научиться управлять подчиненными и держать их в кулаке, на манер Эфиан.

Это очень заманчиво. Так что – стрелять не будут.

Унилет диверсантов вплыл через огромное, выбитое окно в кабинет Минкуса, кормой вперед.

Комната была пуста. Охранники не решились ломиться в дверь начальственной резиденции сразу. А позже им приказали искать нарушителей.

Командир «летающей крепости» не стал терять время. Он доложил о передислокации неприятеля. А в ответ получил распоряжение караулить у окна.

Выждав минут пятнадцать, дав охране перетащить тяжелые бластеры – в грузовой подъемник, Ники закрыл глаза и шагнул в сторону секретного лифта. Альтернативный экипаж вернулся на этаж, помеченный восклицательным знаком.

Здесь их не ждали. И, поскольку лифт подкрался бесшумно, то оставшиеся у выхода солдаты повернули головы не сразу, на шорох, вызванный открыванием дверей. И вовремя поднять оружие – не успели.

Их было двое.

Охранники считали этот пост синекурой. Ведь лазутчики упорхнули через окно. И вряд ли вернутся на этаж, где получили такой отпор.

Солдаты расслабились. Стояли не у скорострельных пулеметов, а у стены, беседовали, открыв лицевые щитки боевых шлемов.

Они умерли мгновенно, после дружного залпа из лифта.

Ники отцепил мини–гранаты с их поясов.

Найдя самую укрепленную дверь, экипаж занялся ей, используя дешифратор и бластеры.

Устройство оказалось в комнате, в том же контейнере, в котором оно прибыло с Энтойи. Его сняли и водрузили на стол. Раскрыв контейнер, Марио приготовил Устройство к работе.

Тин не удержался и взглянул. Прямоугольной формы. Стального оттенка. Ряд сенсоров – квадратных, круглых, треугольных. Экран.

Оно было небольшим. С крупную книгу, фолиант.

И в нем – столь невероятная мощь…

– Ники, ты ознакомься, – предложил Кьянти. – Имеются разные функции. И обозначения в виде рисунков. Легко понять.

– Действительно…

– Ну, давай, Марио, – сказал Прозоров. – Ты упорно шел к этому.

– А вы?

– Справимся. Только покажи нам, как помочь Зорану.

– Я чувствую некоторый дискомфорт. Все это началось по моей вине.

– Что, немного альтруизма? – улыбнулся второй пилот.

– Немного, – согласился продвинутый гость. – Надо искать невесту капитана.

В кунсткамере был воистину образцовый порядок. И всё, имеющее отношение к новому артефакту, находилось тут, на этаже.

Взломав очередную дверь, экипаж обнаружил девушку в синем платье, с невероятно глубокими серыми глазами.

Светлана и Сергей обнялись. Выпали из времени.

Глядя на влюбленных, инфанта заплакала.

Мэй взяла девочку за плечи, нежно прижала к себе.

Гуин плакала горько, навзрыд, с отчаянием и безнадежностью. Обо всем, что с ней случилось. Обо всем сразу.

О своей первой любви, к земному капитану Сергею Прозорову, который вновь обрел невесту…

О гибели многотысячного экипажа «Аруны»…

Об унижении отца и всей Энтойи оккупацией мекбан…

О собственном похищении…

О гибели Брэндона…

И снова – о своей любви…

За последний месяц Гуин повзрослела. И вряд ли сможет найти утешение, играя с любимой куклой по имени Лулу.

Девочка плакала.

Светлана вопросительно смотрела на капитана.

Тот смутился и поцеловал невесту в губы.

Так, подумал Ники. Дело – за малым. Вернуть Чоличу его прежнюю физическую оболочку. И унести отсюда ноги.

Альтернативный экипаж вернулся к контейнеру.

Все погрузились в лифт.

Спасенная невеста коротко рассказала о том, что происходило с ней. 

В криогенную камеру ее не помещали. У Минкуса не было уверенности, что это поможет. Ну а теперь, когда опасность миновала, системщики разбираются с подарком Эфиан, с аппаратом фонетической коррекции, представляющим собой аннигилятор. И – с Устройством. В послании Эфиан, адресованном Марио Кьянти, содержались инструкции, описывались разнообразные возможности Устройства. И девушку использовали в качестве переводчицы.

– Ты видела, как Минкус стал другим? – спросил капитан.

– Да. Но только с экрана. Могли потребоваться комментарии, уточнения в переводе… Мне сказали, что в качестве донора выступает доброволец.

– Как же!.. – буркнул Чолич. – У меня просто украли мое тело!

– Минкус тут – первопроходец, – пробормотал Ники.

– Первопроходимец!

– Но какие перспективы открываются…

Капитан покосился на контейнер:

– Нам лучше не трогать эти заманчивые игрушки. Просто жить своей, человеческой жизнью. И не задирать нос.

Второй пилот горько усмехнулся:

– А мекбан? А Минкус? Твои слова им бы очень понравились. Они бы так и сказали: «Да, не задирайте нос! Мы это сделаем за вас!»

Мэй шепотом, гладя худенькое плечо, утешала инфанту.

– Первая любовь не бывает счастливой, – услышал Тин.

Сергей тоже услышал и нахмурился.

Он явно подумал о своей первой и единственной любви к Светлане.

И по его лицу было видно, что капитан намерен опровергнуть тысячелетнюю мудрость.

 

Глава пятнадцатая. ОТХОД

В кабинете Главного координатора их могла ждать засада. Но другого пути не было.

Тин вышел первым. Никакой опасности не обнаружил. Три девушки и четверо мужчин, пройдя сквозь шумящий голографический фонтан, оказались в комнате. Охранники тут не появлялись. А «летающая крепость» за окном по–прежнему стерегла диверсантов, словно кот возле норки.

Второй пилот, закрыв глаза, написал в блокноте несколько фраз и цифр.

Он надеялся, что системщики не прослушивают личный сотовый телефон Минкуса. Вырвал лист и отдал его Сергею, кивнул в сторону кабинетного ангара.

Капитан, взяв со стола мобильный телефон Главного координатора, направился туда.

Ники вздохнул свободнее.

– Марио, как нам помочь Зорану? – спросил он. – Лео должен быть здесь?

– Не обязательно. Возможен дистанционный обмен. Вернее – отмена произведенного ранее.

– Но тогда Лео окажется тут, а Чолич – у системщиков. Рискованно.

У старика загорелись глаза:

– Я готов рискнуть! Как–нибудь выкручусь. Не думаю, что они сразу обнаружат подмену. А у вас будет заложник. Ценный.

– Если мы заговорим о заложнике, то подставим тебя. Они сразу все поймут.

– Действительно… Я не подумал.

Тин взглянул на Марио. Тот согласно кивнул.

– Хорошо, Зоран, – сказал второй пилот. – Сдай оружие. На всякий случай мы тебя свяжем…

Кьянти начал готовить аппарат.

Вернулся капитан. Он выполнил задание. А теперь с интересом следил за действиями Кьянти.

– Встань так, чтобы я тебя видел через объектив, – сказал Чоличу Марио. – Все готовы?

– Да.

Экипаж смотрел на Зорана, быть может, надеясь – угадать, зафиксировать миг, когда произойдет обмен.

Марио нажал кнопку.

Ничего, кажется, не изменилось. Только взгляд у Чолича вдруг стал растерянным.

Он с удивлением и страхом взглянул на свои морщинистые руки, прикоснулся к груди… Как в фильмах о превращениях. Все–таки есть в них правда.

– Что вы сделали? – спросил он резко. – Что вы сделали со мной? И как я здесь…

Лео осекся, наверное, сообразив.

Ники понял, что обмен состоялся. Бывший Чолич смотрел на него с ненавистью.

– Вы дома, Лео Минкус, Главный координатор, – улыбнулся второй пилот. – В своем кабинете, в своем теле… Никто не скажет теперь, что вы – не в себе.

– Ублюдок!.. Мерзавец! Думаешь, победил меня? Черта с два!

Минкус в ярости шагнул вперед, но руки его были связаны, а прежнее тело оказалось менее быстрым и гибким, чем у Зорана Чолича.

Главный координатор успел отвыкнуть от себя истинного.

Тин усмехнулся:

– Вы очень стары, Минкус. Поберегите силы. Вам нужен покой. Сядьте на диван.

Скрипя зубными протезами, Лео неохотно подчинился. Ноги почти не держали его.

– А Зоран Чолич не изменится, попав в свое тело? – хмурясь, спросил Сергей.

– В любом случае нужно быстрее уходить. Марио, самое время – позаботиться о себе. Нам скоро будет не до того.

Кьянти со вздохом кивнул:

– Сейчас, настрою аппарат… – Произведя ряд манипуляций, он поднял голову и оглядел всех. – Прощайте, ребята. Желаю вам удачи. Мне будет вас не хватать… Позаботьтесь о настоящем Марио.

– Не беспокойся. Он ведь член экипажа, как и ты.

– Счастливо тебе.

Улыбнувшись на прощание, Кьянти нажал кнопку.

Через мгновение его взгляд стал растерянным. Постоялец уже оставил тело земного оболтуса и недотепы.

Осознав это, настоящий Марио погрустнел:

– Я словно брата потерял, близнеца…

У него был осиротевший вид.

– Цирк тут устроили!.. – проворчал Минкус. – Посмотрите в окно! Полюбуйтесь!

На уровне подоконника, в трех метрах от стены, висела в воздухе «летающая крепость». В ней открылся боковой люк.

В проеме стоял Зоран Чолич. Ники сразу понял, что его руки связаны, за спиной.

Чолич был бледен, но – улыбался.

– Что происходит? – спросил у Минкуса Тин.

– Сейчас увидите!

В голосе Лео звучало торжество.

Двое солдат, возникшие за Чоличем, толкнули его. И координатор, обретший свое тело, полетел вниз.

– Мой бывший ассистент – кретин! – фыркнул Минкус. – Отличное тело испортил!.. Я ведь обезопасил себя на такой случай. Мои люди были к этому готовы. И приняли меры.

– Вы пожалеете…

– Не думаю. Только мой приказ удерживает Систему от того, чтобы раздавить вас. Отдайте Устройство, пульт Эфиан – и летите с миром!

– Считаете нас идиотами?.. «Летающая крепость» тут же спалит наш унилет!.. Мы поступим иначе. Устройство полетит с нами. И вы полетите с нами, в качестве заложника. А когда мы будем в безопасности – вы получите Устройство.

– Не пойдет! Какие у меня гарантии?

– Условия диктуем мы. Свяжитесь с охраной и все изложите. Вот компьютер. Пусть уберут «летающую крепость». Дадут нам уйти. Я развяжу вас, на время. Если что – убью.

– Я не стану этого делать! И вы сдохнете здесь!

– Вы же сами говорили, что я способен на любую жестокость. Нам терять нечего. – Тин вынул из кармана серебристый футляр. – Узнаете? А теперь – внимание.

Второй пилот швырнул изящную вещицу в разбитое окно и выстрелил.

Раздался взрыв. Брызнули сверкающие осколки.

Минкус оторопел.

– Идиот! – заорал он, не сразу придя в себя. – Что ты наделал?! Это же власть, над всей расой мекбан!

– Вы меня вынудили. Не подчинитесь – я взорву и Устройство. А потом – убью вас. Перспективы ясны?

Лео промолчал.

Большие начальники люди особые. Может, даже и не люди вовсе. И когда речь заходит об их собственной жизни, они проявляют невероятную сообразительность.

Теперь на Земле только одно Устройство. Нужно сохранить его любой ценой.

Лео сел к компьютеру.

– Сергей, ты контролируй, что он вводит, – сказал Ники. – И не церемонься. А ты, Марио, идем со мной. Поможешь с погрузкой.

Экипаж с каждой минутой становился меньше.

Вернулся в свое время Коншин. Погиб Брэндон. Ушел Марио.

Чолич умер, пробыв собой несколько минут.

Что ж, может, оно того стоило…

«Летающая крепость» уже не закрывала выход и удалилась на оговоренное расстояние.

Ее экипаж мог видеть то, что было дальше.

Из ангара Минкуса одновременно вылетели две «птички». Одной из них – пришлось разбить окно.

«Птички» двигались параллельными курсами и совершали одни и те же эволюции. Командир «летающей крепости», конечно же, догадался, что ими управляет опытный пилот, использующий дистанционку.

Затем правый унилет начал круто забирать вверх, с намерением выйти на орбиту. А левый – нырнул в сутолоку улиц мегаполиса, где рябило в глазах от разнообразных летательных аппаратов.

Командир встал в тупик.

За какой машиной следить?

Подумав, он выбрал ту, что поднималась вверх. Ее пилот явно стремился покинуть Землю. Для подлых диверсантов это был самый логичный выход.

Но унилет, петляющий по городским улицам, тоже не остался без внимания. За ним наблюдали и спутники, и орбитальные комплексы.

От средств космического слежения, разумеется, не укрылось, как «птичка» впорхнула под крышу огромного аэровокзала. Убавив скорость, прошла его насквозь, до выхода с другой стороны. Еще покружив по городу, взмыла в небо, торопясь догнать подружку.

Экипаж «летающей крепости» возрадовался. На орбите за обоими унилетами легче будет следить, легче будет взять их в клещи и вынудить приземлиться на одном из космодромов Системы.

Но «птички» затем повели себя странно.

И вместо ожидаемого полета к одному из транзитных кораблей они предложили вниманию наблюдателей довольно опасное стремление максимально сблизиться друг с другом, на максимальной скорости.

У всех, кто это видел, конечно же, округлились глаза.

Дистанция между унилетами неуклонно сокращалась.

У них еще была возможность – уклониться от столкновения, выполнив немыслимый, убийственный вираж.

Возможность так и осталась нереализованной.

Две машины столкнулись.

Яркую вспышку заметили не только на экранах слежения и в иллюминаторах находящихся поблизости гражданских и военных судов. Она была видна и с Земли, в вечернем небе.

Командир «летающей крепости», наверное, озадаченно потер мужественный подбородок.

Хотя – что же тут странного?

Диверсанты поняли, что от возмездия им не уйти. И – покончили с собой.

Обломки унилетов, все их содержимое, кувыркаясь, летели к Земле. И сгорали в верхних слоях атмосферы.

Командиру было известно, что в одной из этих машин находился Главный координатор. А еще какое–то весьма ценное устройство, размещенное в контейнере из белого металла. 

Он понял, что Система лишилась и того и другого.

Рассмотрел на экране Леонарда Минкуса, превращающегося в головешку. Других тел не заметил. Вероятно, Минкус сидел не вместе со всеми, а – отдельно, как пленник. Например – в грузовом отсеке. И просто чудом не разлетелся на куски.

Рассмотрел командир гравилета и контейнер, до того, как металл начал полыхать синеватым огнем.

Вряд ли хоть что–нибудь достигло поверхности.

 

Глава шестнадцатая. НЕПОДЧИНЕНИЕ

Сидя в кабине такси, второй пилот размышлял.

Пересадку на ходу, под крышей аэровокзала, из унилета – в гравилет Ковака, могли зафиксировать камеры. Но таких пересадок там – сотни и тысячи в день. «Птички» сгорели, и все, что в них предположительно имелось – тоже. Станут ли системщики искать дальше?

Минкус, конечно, стал бы.

Но попробуй найти самого Минкуса, Главного координатора…

– Спасибо, что не отказал, – поблагодарил Ники.

Хилл Ковак ему ответил, с улыбкой доброго людоеда:

– Ладно, чего там… Ведь должен я как–то отблагодарить хороших людей. Что вы делали в этом гадючнике?

– Старались победить зло.

– Очередное спасение мира?

– А что с ним будет, если его не спасать время от времени… От таких, как Минкус, Эфиан…

– Брэндона жалко.

– Да. Он умер как мужчина. И Чолич тоже.

Второй пилот все еще был в шлеме. И надеялся, что аппаратура системщиков, считывающая информацию с его чипа, сейчас бессильна. Может, даже – отключена. Ведь сигнал они потеряли несколько часов назад – когда хитрые диверсанты проникли в кабинет Главного координатора.

Прозоров и его невеста сидели рядышком, держась за руки, о чем–то шептались. У них был такой счастливый, просветленный вид…

Сердце Гуин де Энт разрывается, наверно.

Мэй нахохлилась в углу, возле боковой дверцы, тихо сидела, прикрыв глаза. Думала или же – заглядывала в чужие головы. Марио рассеянно смотрел в окно, видя суету ночного, сияющего огнями, города.

– Сергей, – окликнул второй пилот. – Отныне спокойная жизнь – не для вас. И не для меня.

– Есть предложения?

– Эрэги Неспешный ценит хороших специалистов. Инфанта Гуин не откажется подвезти нас?

– Не откажется, – кивнула девочка. – Милости прошу на борт.

– Спасибо. И я с Мэй…

– Я сама по себе, – негромко возразила Мэй.

Тин опешил:

– Постой, мы же…

– Ники… – сказала Мэй с болью. – Ты неприкаянный. И ничего с этим уже не поделать.

Она вздохнула, с отчаянием посмотрела на Тина:

– Прощай, Ники. Я не полечу с тобой.

Тин помолчал, в замешательстве глядя на девушку.

– Мэй, ты погибнешь на Земле, – проговорил он.

– Нет. Я хорошо умею прятаться, не впервой. Ты не ищи меня. Забудь.

– Тебя найдут и убьют люди Минкуса. Подумай.

– С тобой я погибну раньше.

– Это жестоко, Мэй… Ты ведь не любила жестокость.

– Ты научил меня быть жестокой. Прощай. Не беспокойся обо мне. К наркотикам я не притронусь. И свои опасные способности раскрывать – не стану… Ахилл, притормозите у ближайшей станции пересадки.

– Как скажете.

– Хоть денег возьми, – предложил Тин упавшим голосом.

– Спасибо. Мне Гуин одолжила. Ты готов, Марио?

– Да, Мэй… Я тоже не полечу с Земли, Ники. Мой дом – здесь. Кому я там нужен, в Энтойе… Ну а Мэй всегда была мне симпатична. С самого начала. Вдвоем с ней мы не пропадем.

Ахилл замедлил гравилет. Впритирку шел другой, тоже с открытой дверцей.

Мэй попрощалась с девочкой, с остальными:

– Удачи вам, счастья.

– И тебе, Мэй.

– Тебе тоже, Марио.

Ники сказал это вместе со всеми. Или ему показалось, что сказал. Губы его плохо слушались.

Мэй и Кьянти перебрались в соседний гравилет. Потом они еще сделают несколько пересадок, на лету…

Ковак закрыл дверцу и прибавил скорость.

– Хилл, а как же с Дионисом? – спросил Ники, проглотив комок в горле.

– Что?.. Откуда знаешь? Я не говорил… Или говорил?

– Как бы я узнал?

– И правда… Мы с ним бежали дважды. Нас ловили. Потом рассадили по разным камерам. И третью попытку я совершил без него. Даже не представляю, где он. Вот немного отдышусь – буду искать. Хочу вытащить его.

– Это хорошо.

– А как же иначе? Мы же с ним – экипаж.

Экипаж…

От альтернативного экипажа осталось – всего ничего.

И еще не известно, долго ли Прозорову и Светлане будет по дороге с Ники Тином.

С неприкаянным.

Эфиан и Минкус – одного поля ягоды. Легко нашли общий язык. Большие начальники…

Мекбан – страшны. Только не страшнее ли Минкус, землянин? Андроид Лу был человечнее Минкуса. И других системщиков. Включая «стюардессу» Джингл…

Неожиданно впереди, прямо по курсу гравилета, выросла махина «летающей крепости», универсального боевого корабля, похожего на тяжеловесную черепаху.

Ругаясь предпоследними словами, Ковак заложил крутой вираж:

– Это не за вами?

– Как знать…

Пассажиры встревожились.

Но «летающая крепость» за ними не помчалась. Наверное, просто рядовое патрулирование криминального района.

Выбравшись за пределы города, Ахилл довольно быстро отвез диверсантов на частный космодром, к своему дяде, завершающему профилактику шаттла.

– Я так и знал, – усмехнулся Ковак–старший. – Ну ладно, по старой памяти…

Хилл Ковак решил лететь с Ники Тином.

Уже находясь на орбитальном космодроме, инфанта связалась с яхтой.

Ее судно оказалось вместительным, и каторжный челнок вошел в него.

За яхтой, конечно же, следили. Едва беглецы погрузились – на орбите замаячили патрульные корабли Системы.

Капитан яхты сделал попытку оторваться, мощность двигателей позволяла. Только и на патрульных судах двигатели стояли неплохие. Погоня была бы недолгой.

И вдруг из лунной тени вышел флот с опознавательными знаками Энтойи. Полтора десятка боевых кораблей.

Тин и Прозоров, находившиеся в рубке, слышали переговоры. Суть их сводилась к следующему. Если не хотите акций возмездия за похищение инфанты Гуин де Энт, наследницы престола, оставьте ее судно в покое. Тогда верховный правитель Энтойи забудет об инциденте.

Командиры патрульных кораблей, получив соответствующий приказ, отступили. Подчинились.

Обстоятельства часто бывают сильнее. Но все же иногда нужно пойти наперекор – не подчиниться.

Когда–то не подчинился Икси. Не подчинился Ники Тин, дезертировав из армии. Не подчинился Чолич. И Марио. И Сергей. И Брэндон…

Худенькая девочка с огромными карими глазами тоже не подчинилась и полетела вслед за любимым.

Чувство личности, собственной индивидуальности, осознание своего «я» – начинается с противодействия обстоятельствам, в чем бы те ни выражались. Наверное, первым шагом на этом пути становится неподчинение. И попытка сделать что–то самостоятельно.

Детские психологи, педагоги и родители знают: где–то в два–три годика у малышей начинается период «я сам» – когда ребенок не позволяет взрослым делать что–то за него. Будет мучиться, реветь от беспомощности. Но все равно, в десятый раз, вырвет ботиночек из рук матери, отца, бабушки и пытается обуть его на ножку – сам…

Дальше, конечно, сложнее.

Чему подчиняться, а чему – нет, каждый выбирает, исходя из собственных приоритетов.

Конформизм в повседневной жизни, как правило, выгоднее. Большинство идет по этому пути.

Но иногда приходится выбирать – по–настоящему…

Эрэги Четвертый Неспешный удивился не слишком, увидев Ники Тина рядом со своей дочерью. Пригласил для более обстоятельного разговора в свой кабинет. Тин взял с собой Ковака.

– Ваше величество! – начал Ники. – Я решил принять высказанное ранее предложение. Хотел бы заключить контракт. Но – краткосрочный

– Вы сказали – краткосрочный? – нахмурился верховный правитель. – Могу ли я вам доверять в таком случае?

– Вот гарантия моей преданности, – сказал второй пилот и протянул монарху – футляр от дамского маникюрного набора. – Это пульт Эфиан, в другой упаковке. Его очень хотел заполучить Минкус. Я уже не говорю об Эфиан.

– Но Гуин сказала мне, что пульт был взорван, у всех на глазах.

– Я взорвал футляр, не сам пульт. Надеюсь, вы не злоупотребите властью, которую он дает, и не уничтожите всю расу мекбан. Он может стать для них сдерживающим фактором. По крайней мере – на некоторое время. Эфиан, я думаю, все перекодирует. Но сам аппарат – большая ценность.

– Согласен. Это щедрый подарок. Что хотите в ответ?

– Мне кажется, немного. Рядом со мной – Ахилл Ковак. Он помог нам уйти от погони. И оказал важную услугу правящему дому Энтойи – спас инфанту Гуин.

– В чем же просьба?

– Два помилования, для землян, осужденных по антиалкогольному законодательству планеты Грамм.

– Уверены, что за ними другого не числится?

– Похищенный челнок возвращен. А побег с каторги, на мой взгляд, меркнет перед спасением наследницы престола. Если бы Ковак не сбежал – сейчас бы вы не имели счастья видеть свою дочь.

– О, я не сомневаюсь, вы нашли бы другой выход. И у вашего приятеля – такое каторжное лицо… Ну ладно. Мой секретарь подготовит оба документа, прямо сейчас, а я подпишу. Мог бы вам помочь еще в одном. Речь идет о миниатюрном приборе в вашей голове, который причинил столько неприятностей. На Аруне есть хорошие нейрохирурги. Удалят чип, вы и не вспомните.

– Спасибо. Я подумаю.

Выйдя из кабинета, Ники действительно подумал.

В самом деле удалят чип или же сделают вид, что удалили? А сами включат считывающую аппаратуру. Или удалят, но при этом – вошьют что–нибудь другое, также позволяющее контролировать поведение… Как он сможет воспрепятствовать?

Доверять большим начальникам – себе дороже.

Разве только – Прозоров и Ковак последят…

У второго пилота, в момент его прибытия на Аруну, оказался при себе кое–какой багаж. Труднее всего пришлось с тяжелым и длинным свертком. Ники просил грузчиков обращаться с ним аккуратнее, поскольку в свертке – андроид.

Работа в Энтойе нашлась и для Сергея, и для Светланы, и для Ковака, и для Диониса Грецки.

Инфанта рада видеть любимого. Но видеть Прозорова рядом со Светланой, знать, что они вместе, что они – муж и жена, для девочки мучительно…

Оставалось уповать на время.

В ходе одной из инспекционно–ознакомительных поездок по военным гарнизонам, которые Тин предпочитал совершать соло, тело Брэндона упокоилось в земле Аруны.

Похороны были довольно скромные. И в последний путь стрелка провожал только второй пилот.

Сняв гравипояса, он положил в могилу небольшую вещь.

Пусть дух Лу Брэндона хранит ее. И пусть хранит ее тело Брэндона, в котором есть тайник.

Позже, на обратном пути, Ники подумал, что Коншин, наверное, – сдержал обещание. И написал роман о корабле умников.

В издательстве его книгу, разумеется, отнесли к разряду фантастики.

Писатель не стал возражать. И опубликовал роман – под псевдонимом.

Коншин не мог знать, что было с его товарищами дальше, после того, как он вернулся в свою эпоху. Скорее всего, домыслил финал, исходя из логики характеров и обстоятельств.

Надо порыться в межсистемной Сети.

Интересно, что у него получилось…