Глава первая. ПРОЩЕ ПРОСТОГО

– Посмотри, – сказал Прозоров. – Радар показывает, что впереди корабль.

– Мы же давали сигнал бедствия.

Ники занял место второго пилота и взглянул на экран. В рубке сейчас находились только Прозоров и Тин. Энтойские пилоты, убедившись в намерении землян двигаться к Аруне, слегка расслабились. 

– Наверное, идет помощь из Энтойи, – предположил Ники.

– Но это корабль мекбан. И он не движется.

– Нельзя укрупнить изображение?

– Максимум.

– Как же ты определил его принадлежность?

– Меня учили.

– Они видят нас?

– Вероятно.

– Может, это корабль Эфиан?

– Нет. Судно боевого охранения.

Тин подумал.

– Эфиан нанесла визит и энтойцам?.. Раз уж оказалась в этом рукаве Галактики.

– Давай–ка увеличим охват.

– И глубину, – предложил Ники. 

Корабль едва различим, но компьютер сумеет выделить аналогичные объекты из многих тысяч иных.

Через несколько минут выяснилось, что, и выше, и ниже плоскости эклиптики, и справа, и слева, также висят в пространстве боевые корабли мекбан, только намного дальше.

Их цепи словно охватывали подступы к системе Энтойи.

– На дружеский визит не похоже. – Капитан начал работать с полученными данными, крутить ручки, нажимать кнопки. – Совсем не похоже.

Изображение стало несколько схематичным.

Экран расчертила сетка из тонких зеленоватых линий. Сергей менял угол зрения, добиваясь большей ясности.

– Пусть компьютер выдаст спектр вероятностей, – посоветовал Тин, чувствуя, что в мозгу зашевелились подозрения, одно хуже другого.

Постепенно вырисовывалась картина.

Окончательно построение еще не было завершено, однако то, что показывал экран, позволяло делать выводы. Система Энтойи по сути была заключена в сферу, хоть между кораблями лежали миллиарды километров.

– Режим охраны границ, – вздохнул Прозоров. – Энтойцы наняли мекбан?

– Это скорее – блокада. Нужно позвать Чолича.

– И Гуин.

– Гуин – позже, когда будем знать, что нам делать.

Но первым в рубку вошел Марио Кьянти:

– Мне показалось, у вас проблемы.

Бросив взгляд на экран, он тоже вздохнул:

– Ситуация усложняется. Нас опередили.

– Они тоже ищут Устройство? – удивился Ники.

– Мне кажется – да.

– Все–таки нужно позвать Чолича.

Когда к ним присоединился тридцатипятилетний старик, они вместе принялись анализировать положение.

– Нам не пройти, – подвел итог Прозоров. – Каждый из кораблей стережет огромный сектор космоса. И маскировка не поможет.

– А мы ее снимем, – улыбнулся Марио. – И даже отправим сигнал.

– Объясни, – потребовал Чолич.

– Хорошо. – Кьянти сел на штурманский стул, покрутился на нем. – Попав на Землю, я сообщил о своих проблемах. Мое послание адресовали мекбан. Они еще не имеют доступа к линии ментальных перевозок. Но хотят до нее добраться. Мы ведем переговоры. Как я понимаю теперь, моя раса поручила им спасти вашего покорного слугу. Думаю, это стало бы чем–то вроде испытания. Так мекбан узнали, что на Земле есть Устройство. Еще один экземпляр – на Аруне. Мекбан передали мне информацию. И указали координаты, где искать. Но они решили прибрать к рукам земное Устройство, после того, как я им воспользуюсь. И снарядили корабли.

– Так цель визита Эфиан состояла в этом? – ошеломленно спросил Чолич.

– Да. Устройство интересует мекбан. Они даже могли бы напасть на Землю, чтоб заполучить его наверняка. Их остановило только то, что в ходе военных действий Устройство могло пострадать. И поэтому Эфиан пришла с миром. Переговоры со мной они вели на своем языке, и открытым текстом. Все были уверены, что никто из землян не владеет им. Однако специалист нашелся. Это невеста нашего капитана. Спецслужбам Земли стало известно об Устройстве. Когда я прибыл в нужную точку, Устройства там уже не было. Узнав об этом, Эфиан решила уничтожить не только Землю, но и Солнечную систему. Ведь земляне могли переправить Устройство – на одну из планет ближнего космоса. Оставить такую вещь в руках землян Эфиан просто не могла.

– Она отомстила Светлане… – прошептал Сергей.

Марио кивнул:

– Светлане, Земле, Солнечной системе. Но Эфиан отсрочила взрыв, дала мне время улететь. Мою смерть ей бы не простили.

– Понятно теперь, кто взорвал корабль энтойцев, – хмуро сказал Чолич.

– А еще все должны понять, что целью была не инфанта, – кивнул Ники.

– Я?.. – Казалось, Марио не допускал подобной мысли.

– Чем для них была опасна девочка? Ничем. Эфиан могла предположить, что на Аруну ты полетишь с инфантой.

– А пожалуй, ты прав, – согласился Кьянти. – Эфиан опасается, что и второе Устройство уплывет у нее из рук. Если информация о нем попадет к энтойцам. Решила подстраховаться.

– Значит, теперь Эфиан ищет на Аруне то, чего не нашла на Земле, – сказал Ники. – Если найдет – ты вернешься к своим. Наверное, явно ссориться с твоей расой она вряд ли захочет. Но ты не сможешь выполнить обещания. Земля погибнет.

– Не уверен, что найдет. В послании были указаны координаты земного Устройства, а не энтойского. В этом просто не было нужды.

– Что же нам делать? – спросил Чолич.

– Лететь на Аруну придется в любом случае. – Ники посмотрел на капитана. – Сумеем ли пробить заслон?

– Пробивать не требуется, – опять улыбнулся Марио.

– Ну, не томи! – ворчливо напомнил Чолич.

– Надо связаться с кораблем мекбан. Сообщить, что я на борту. Что я намерен лететь к Аруне.

– Эфиан пыталась вас ликвидировать, – сказал Прозоров. – Не захочет ли она сделать вторую попытку?

– Явно – побоится. Взрыв корабля она могла списать на каких–нибудь заговорщиков – их полно всегда. Могла даже инспирировать заговор, для пущей убедительности. Но явно… Так что все просто.

– А действительно… – хмыкнул Тин. – Все проще простого…

Сигнал ушел в космос. Текст был на языке мекбан. Вскоре омандир чужого корабля сообщил, что передаст информацию Эфиан.

Ответ пришел быстро. Прочитав его, Марио кивнул.

– Они предлагают нам снять маскировку и приблизиться. Эфиан дает гарантии неприкосновенности.

– Тебе? – спросил Ники.

– Действительно…

Кьянти отправил еще одно послание, в котором он уведомлял мекбан, что люди находятся под его покровительством. Эфиан приняла к сведению. Гарантии неприкосновенности получат все, кто находится на корабле.

– Мы под двойным покровительством, – буркнул капитан.

Ники скептически шевельнул бровями:

– Не думаю, что покровительство Гуин что–то значит. В данных обстоятельствах.

Маскировка была снята. «Подкова» начала сближение с боевым кораблем мекбан.

– Поговорю–ка я с энтойцами, – сказал Чолич, вылезая из кресла. – Надо их как–то подготовить.

Что последует за временной оккупацией Энтойи? Постоянная оккупация?..

Земля связана с Энтойей договором о военной помощи.

Начать войну с мекбан, захватившими более сильную, чем земляне, расу?.. Расторгнуть договор, в одностороннем порядке?..

Успеют ли сделать хоть что–нибудь, до взрыва?

Что ждет Гуин?

Что ждет Землю?

Что ждет каждого из них?

Голова тупо гудела от вопросов.

Не за этим Ники летел в дальний космос…

 

Глава вторая. ЭФИАН

«Подкова», в сопровождении кораблей мекбан, приблизилась к Аруне.

Технические характеристики позволяли ей сесть на планету. Было принято решение, что именно так и следует поступить. Своя рубашка ближе к телу.

Никаких разрушений сверху Тин не заметил.

Не было видно следов боя и в космопорте.

Их везли к дворцу в закрытом правительственном гравилете.

Столичная планета, столичный мегаполис…

Когда–то Ники бывал здесь. Глядя в окно, особых изменений в жизни города он не обнаружил. Разве что патрули мекбан, на перекрестках, у входа в правительственные здания. В защитной форменной одежде болотного цвета, облегающей, отсвечивающей, как змеиная кожа. И с каким–то необычным оружием в руках, неизвестно как действующим… Застывшие, неподвижные. Безучастные к повседневной городской суете.

Что ж, довольно мягкая оккупация. Или все дело в том, что Эфиан боится повредить очень ценное Устройство?

Наверное, пока не нашла его. Нашла бы – так улетела бы восвояси.

Дворец правителя высился над обширным зеленым парком, торчал из него наподобие сказочного замка. Хоть и не очень функционально, зато впечатляет.

Но охрана у дворца – сплошь мекбан.

По двору, по коридорам и залам ходят только слуги и придворные из энтойцев. Солдат не видно, даже безоружных.

Апельсиновых гвардейцев разоружили еще в космопорте Аруны. Разоружены были и члены альтернативного экипажа. Никто не воспротивился. Таков был приказ верховного правителя Энтойи. Такова была и воля инфанты.

На первом этаже гвардейцев увел начальник стражи. Далее группа землян и энтойцев шла в сопровождении одних мекбан.

Полы каменные и удивительно скользкие. Как же они тут передвигаются? Может, это специально, чтобы в движениях – не было излишней торопливости, чтобы никто во дворце не ронял достоинства?

Инфанта Гуин тревожно оглядывалась по сторонам, отмечая какие–то неуловимые для постороннего глаза изменения. Рядом шла Хонда Мэй, наверное, пытаясь оказывать девочке молчаливую поддержку.

Мекбан были предупредительны, молчаливы. Не отвечали даже на вопросы Кьянти, звучавшие на их языке. Впрочем, Марио наверняка покопался в мозгах офицера и солдат – без помощи языка.

Вели их, скорее всего, к Эфиан, к официальной представительнице, считающей себя вправе оккупировать или даже взрывать целые звездные системы. Ники было очень любопытно взглянуть на нее. Интересно, Эфиан заняла тронный зал или довольствуется помещением скромнее?

Два лакея отворили высоченные двери, украшенные позолотой.

И все прошли в большую комнату с рабочим столом, оборудованным новейшими средствами быстрой связи, еще какими–то приспособлениями. Об их назначении оставалось гадать. Ведь раса мекбан, как следовало из разговоров с Кьянти, занимала промежуточную ступень между людьми и существами, к которым относился продвинутый гость.

За столом Тин увидел женщину, с бесстрастным лицом, немолодую, но даже по земным меркам привлекательную. В ее позе, мимике, в неторопливых и скупых движениях угадывалась натура, привыкшая к власти, уже даже не замечающая своих властных функций – ставших для нее повседневными, обычными.

Змеиный костюм на ней знаков отличия не имел. Наверное, среди мекбан всем известно, кто она такая.

Возможно, скоро будет известно и энтойцам. А затем – и людям. Если им суждено выжить.

За ее спиной стояли пятеро солдат, без шлемов, но с оружием в руках.

Старинная мебель, как во дворце, в котором Золушка потеряла туфельку. Огромные картины, гобелены, по стенам и между окнами. Ковры на паркетном полу, с неброским рисунком. Уютно и строго одновременно. Только рабочий стол с новейшей аппаратурой, тяжеловесный и громоздкий, выбивается из ритма.

Казаться гостеприимной хозяйкой Эфиан даже не пыталась.

Она поправила свою прическу в форме каре. Холодно взглянув на землян и энтойцев, сразу выделила Марио.

– Инфанту отведут в ее покои, – сказала Эфиан на общеземном языке, немало удивив прибывших. – Остальных – в распределительную комнату. Говорить я буду – лишь с одним из гостей.

Солдаты, прекрасно ее понявшие, молча отделили Гуин от Мэй, а Марио – от его спутников.

Сначала из комнаты вывели инфанту. Выходя, она с тоской оглянулась на Прозорова. Затем комнату покинули энтойские придворные.

Едва попытались вывести землян – Кьянти заявил:

– Эти люди останутся при мне. Я связан с ними договором. Осмелюсь напомнить, что все, кто находился на корабле, под моим покровительством. Со стороны мекбан им даны гарантии неприкосновенности.

– Предмет нашей беседы их не касается.

– Напротив. Они знают об Устройстве.

Эфиан поморщилась:

– Как вы могли…

– Это уже не секрет для Земли. Когда–то узнали мекбан, теперь – земляне.

– Узнали – из–за вас! – Эфиан стиснула зубы.

Марио не был смущен или обескуражен.

– Может быть, – ответил он. – Говорить мы должны сейчас не об этом. Где Устройство?

– Мои люди ищут его. – Эфина нахмурилась. – Так и вы не знаете?..

Дверь отворилась.

Вошел офицер мекбан. Он был чем–то встревожен.

Эфиан заговорила с ним на своем языке. Тон правительницы становился все более резким. Офицер как–то робко оправдывался. В финале она указала на дверь, и тот, понурив голову, шагнул к выходу.

Глянув ему в спину, Эфиан раскрыла пульт, размером и формой напоминающий серебристый футляр дамского маникюрного набора. Легко пробежалась по клавиатуре.

Когда створки двери закрывались, Ники успел заметить, что офицер, уже в коридоре, упал, схватившись за шею.

Вот как, подумал Тин. Что это было? Миниатюрное взрывное устройство, где–нибудь рядом с сонной артерией?

В коммуникаторе что–то щелкнуло.

Вероятно, охрана попытается узнать волю официальной представительницы, что им делать со свежим трупом.

– Никому не входить! – повысила голос Эфиан. – Я занята!

И раздраженно выключила коммуникатор.

Она размышляла.

О чем?

Тин прикинул.

Единственная выгода, которую Эфиан могла извлечь из приезда Марио, состояла в определении места, где спрятано Устройство. Но Марио не обладал такой информацией.

Тогда в чем же его ценность?

В чем ценность прибывших с ним землян?

Кьянти своим путем старался выяснить ход ее мыслей.

И, кажется, выяснил.

– Моя смерть ничего не даст вам, – сказал он.

– Ничего не даст и жизнь. Я не терплю неудачников. Такие, как вы, только мешают делу.

– Моя раса не будет в восторге.

– Ваша раса?.. – Эфиан презрительно скривилась. – Жалкое сборище хлюпиков! Вы упиваетесь своим интеллектуальным совершенством! Но посмотрите на себя!.. Это вы – совершенство?.. Считаете, что выше нас?.. Ведете себя, как боги! А чуть что – умоляете о помощи! И кого же?.. Мекбан! Мекбан, в которых видите существа низшего сорта!.. А лично вы?.. Слов нет! Вы получили информацию об Устройстве на Земле! И – упустили его! Отдали в руки людей!

Она говорила с Марио, используя те же интонации, что и в разговоре с покойным офицером. Такими же будут и последствия?

Но Кьянти больше занимало другое. Он смотрел на Эфиан с искренним недоумением. Да разве можно быть такой плохой? Ведь это некрасиво! Неужели ей самой не противно?

– И вы поэтому решили уничтожить Землю? – спросил он. – Устройство не попало к вам – так пусть не достанется никому?.. То, что вы разумны – ошибка мироздания.

Эфиан холодно усмехнулась:

– Мироздание ошибок не делает. Вы уже не сможете нам помешать. Через день–два – Устройство будет у нас.

– А вот это уже – наша серьезная ошибка, – пробормотал Кьянти.

Эфиан велела троим солдатам отконвоировать его.

Марио повели к выходу.

Остальные с тревогой смотрели ему вслед. 

 

Глава третья. РАБОТА С «ЯЗЫКОМ»

Едва закрылась двустворчатая дверь, Эфиан отдала приказ двоим охранникам.

Они вышли вперед, огибая стол, заняли позиции. Начали поднимать стволы. В их руках – парализаторы. Это оружие удобнее в помещении. Тем более, в таком, где каждая вещь – произведение искусства.

Хонда Мэй подействовать на охранников не успеет.

Да, кажется, они и защищены от гипноза.

Все учтено. Земляне сейчас умрут.

«Простите меня все! – подумал Тин. – Все, все, сколько вас есть, все меня простите!!!»

Он чуть сместился, надеясь прикрыть Мэй.

Брэндон стоял позади.

Ники не видел, откуда он извлек оружие.

Один шаг вперед – и Лу уже перед всеми, закрывает альтернативный экипаж своими широкими плечами. А в руке у него – древний «кольт».

Охранники Эфиан не ожидали такой прыти от безоружного землянина.

Лу стрелял, почти не целясь, на ковбойский манер, взводя курок скользящим движением левой ладони. Пара выстрелов – и две дырки в центре лба у неторопливых солдат. Охранники повалились на пол.

В комнате повисло облако сизого дыма.

Ага… Значит, в те времена порох был дымным…

Лу Брэндон сделал еще один шаг.

Теперь ствол его «кольта» смотрел в лицо Эфиан.

– Не двигаться! – предупредил он.

Сергей бросился к упавшим охранникам, хотел завладеть их оружием.

– Назад!.. – сдавленно крикнул Зоран Чолич. – У мекбан оружие признает только хозяина! В чужих руках – взрывается!

– Вот жалость, – разочарованно проговорил капитан.

Лу подошел к официальной представительнице, взял со стола коммуникатор и положил его себе в карман. Он встал сбоку, чтобы видеть и Эфиан, и дверь.

– Охранники сюда не войдут, – успокоил стрелка Чолич. – Она же запретила им. У них жесткая дисциплина. И здесь очень хорошая звукоизоляция. А если что услышат – подумают, это с нами выясняют отношения.

Эфиан злобно смотрела на него и наверное измышляла мучительные виды смерти.

Ники шагнул к столу.

– Интересный пульт, – сказал он.

– Тоже запрограммирован, – остерег его Чолич.

– С помощью этой вещицы она всех держит за горло. В прямом смысле.

Ники потянулся к пульту.

– Идиот! – ощерилась хозяйка. – Он взорвется!

– Держи ее на мушке, Лу. И не давай отойти.

Рука Ники снова потянулась к серебристой коробочке.

– Он взорвется! – крикнула Эфиан, теряя самообладание.

– Пусть. Нам терять нечего.

– А мне – есть что!

Правительница, выдернув пульт из–под ладони землянина, спрятала его за спину.

Кажется, только Чолич понимал, что за игру вел Тин. Они–то знали, как работает с «языком» разведка подразделений космического десанта. У тех, кто легко, походя, распоряжается жизнями других, обычно развит инстинкт самосохранения. При любой гордости.

– Отключите программу «свой–чужой», – сказал Ники. – Или ваши драгоценные внутренности – заляпают весь потолок.

– И твои – тоже!

– Я же сказал, терять нечего. Наша планета заминирована. С ней погибнет Солнечная система. Зачем жить?

Тин бесцеремонно взял женщину за локоть, пытаясь дотянуться до пульта, который она по–прежнему держала за спиной.

Эфиан уворачивалась.

– Капитан, возьми–ка ее за руку, – попросил Ники. – Надо же, как сопротивляется… И чего…

– Кретин!.. Кретин!.. Кретин!.. – шипела Эфиан, понимая, что пульт у нее отберут. – Черт с тобой!.. А ну пусти! Я отключу программу!..

– Отключайте. Лу, тебе хорошо виден ее лоб?

– Да, Ники.

Яростно сверкая глазами и дрожа от недавнего мускульного напряжения, правительница раскрыла пульт, набрала комбинацию.

Тин стоял рядом:

– Готово? Отлично.

Он коснулся пальцами клавиатуры, взял пульт в руки, ощупал все его грани. Вряд ли Эфиан пошла на какую–то хитрость.

– Зоран, хочешь взглянуть?

– С удовольствием.

Бывший координатор Системы занялся пультом.

Освоить его полностью, не зная принципов работы, языка, паролей, кодов, ему быстро не удастся. Но это нужно сделать хотя бы в черне.

– Лу, к двери, на всякий случай, – сказал Ники. – Мэй, хотелось бы узнать, как отключить мину.

Девушка посмотрела на Эфиан, потом чуть прикрыла веки, сосредоточилась.

Минуту она пыталась овладеть сознанием официальной представительницы мекбан. Стояла неподвижно, оцепенев.

Вероятно, женщина поняла или почувствовала, что с ней делают, и встревоженно отступила на шаг.

Но Тин видел, что у девушки не получается.

Мэй коснулась пальцами висков. Ее лицо побледнело.

– Не могу… – прошептала она. – Двоичные коды… Программные символы… Их комбинации…

Эфиан с торжеством взглянула на Мэй и промолчала.

– Ну ладно… – кивнул Ники. – Я хотел как лучше…

Он взглянул на дверь в соседнюю комнату. Наверное, это спальня, без выхода в коридор.

– Сергей, проверь.

Прозоров заглянул в комнату:

– Никого. Там кровать.

– Все уйдите на время, туда.

– Уверен? – спросил Чолич.

– Нет… Все уйдите. Пульт – оставь.

Ники очень не хотел, чтобы его спутники видели то, что он сейчас будет делать.

Бывший координатор молча кивнул.

Да, это грязная работа. Но кто–то ведь должен взять ее на себя.

Грязную работу взял на себя Тин:

– Лу, брось мне револьвер!

– Как скажешь.

Андроид взмахнул рукой.

Его никелированный «кольт», пролетев через полкомнаты, мягко лег изогнутой рукояткой в ладонь второго пилота.

Если не считать Лу у входа, Эфиан и Ники Тин остались наедине. Между ними был только стол.

– Но джентльмен не стреляет в женщин! – проговорила Эфиан с улыбкой.

В ее улыбке слились воедино ирония и презрительная снисходительность.

Второй пилот уловил и то и другое в чистом виде.

Правительница была незыблемо уверена в своем превосходстве, а значит – в неуязвимости.

– Я не джентльмен.

– Не любите феминисток?

– К феминисткам я отношусь хорошо. Мне их жалко. 

Женщина с улыбкой смотрела на него.

Ее болотный костюм, видимо, сработает как бронежилет.

Тин прицелился и выстрелил ей в правую руку.

Эфиан вскрикнула. Схватилась за раздробленную кисть. Клуб дыма разделил их.

В глазах Эфиан – боль и удивление.

Паркет у ее ног сразу окрасился кровью.

– Красная?.. – хмыкнул Ники. – Я думал, желтая, с прозеленью. Судя по делам.

В глазах Эфиан горела ненависть. Горела злоба. Но Тин разглядел и еще кое–что. Признание силы. И невольное уважение. Мекбан уважают сильных. Тех, кто умеет быть жестоким.

А кровь хлещет ручьем. Удачное попадание.

Первоначальный шок, вызванный ранением, проходил. И боль заявляет о себе все громче. Настоящая боль, от которой мутится любое сознание.

Лицо Эфиан посерело.

– Мне нужна помощь! – процедила она сквозь зубы.

Второй пилот отрицательно покачал головой.

Женщина топнула ногой.

Тин не двигался.

– Послушайте, я истекаю кровью!

– Плевать.

– Я умру!!!

– Плевать.

– Я умру!!! – Голос Эфиан звенел от ярости. – От мертвой не будет толку!!!

Она дрожала. От ненависти. От боли. От потери крови. От страха.

Ники почувствовал состояние правительницы. Из всех эмоций он выделил ее страх.

Улыбнулся Эфиан, глядя ей в глаза. Постучал ногтем по крышке пульта.

– Отключите мину, – сказал он. – Или умрете.

– Я слишком ценна для моей расы! Я не могу умереть!

– Для моей расы вы не представляете никакой ценности.

Вырвав какой–то провод из стола, Эфиан попыталась наложить на предплечье жгут, левой рукой. Но шнур был упругий и гладкий. Скользил, вырывался из пальцев.

– Помогите же мне!..

– Черта с два.

Ники сел на дальний край стола.

Он болтал ногами и смотрел, как женщина истекает кровью.

Она зеленела на глазах.

Ее взгляд метался по комнате, искал хоть что–нибудь, чем можно остановить кровотечение.

Ткань ее собственной одежды, на полимерно–металлической основе, для этого не годилась.

Посмотрев на тяжелые оконные шторы, Эфиан шагнула к ним, но Тин не пустил ее. Не раз женщина оборачивалась в сторону входа, однако вид Лу Брэндона, стоящего на часах, не оставлял надежд. Ей не вырваться. И вызвать охрану теперь нет возможности.

– Отключите.

– Нет!!! – хрипло взвизгнула она.

Эфиан была в отчаянии. А ведь прежде, наверное, считала, что безвыходных ситуаций не бывает.

Ники молча смотрел на нее.

– Помогите мне!

Тин молчал.

– Помогите! – вдруг со слезами в голосе крикнула Эфиан. – Пожалуйста!.. Я прошу вас!..

Ники посмотрел на нее внимательнее.

Официальная представительница расы мекбан – плакала, как ребенок. По ее ухоженному, красивому лицу двумя ручейками текли слезы.

– Пожалуйста… – повторила она умоляюще.

Тин подвинул ей пульт.

Кнопочки, огоньки разных цветов.

– Сначала – мина. И лишь затем – вы. В такой последовательности.

– А если я обману? – спросила она, почти с прежней интонацией, холодной и властной.

И Ники улыбнулся одними губами:

– Нет.

– Почему?

– Вы полетите на Землю, с нами.

– Вас не попасть на космодром! И тем более – на Землю!

– Почему же? У нас есть заложник.

Ее заплаканные глаза расширились. Кажется, даже перестали течь слезы.

В глазах Эфиан Ники заметил то, что уже видел раньше.

Уважение к силе. И – страх.

 

Глава четвертая. ОСТРОУМНОЕ РЕШЕНИЕ

Ники вернул «кольт» Брэндону.

Подвел Эфиан к спальне и открыл дверь.

– Мэй, – позвал он. – Помоги ей.

За безопасность Мэй Тин был теперь спокоен. Минуту назад он бесцеремонно обыскал Эфиан. Во избежание эксцессов.

Альтернативный экипаж смотрел во все глаза. И на красивую женщину, истекающую кровью, и на второго пилота, упорно отводящего от них взгляд.

– Зоран, – сказал Ники. – Поработай с пультом. Она ввела код.

Чолич протянул ему плоскую металлическую флягу:

– На, хлебни.

Тин взял, не глядя на старика, приложился. И крепчайший выдержанный коньяк опалил гортань. На глазах выступили слезы. Ники зажмурился и помотал головой:

– Хорош… Прочищает мозги…

Он вернул флягу. Чолич завинтил крышечку, заботливо уложил емкость во внутренний карман. После грязной работы очень тянет на выпивку. Без глотка – просто нельзя.

Мэй врачевала руку Эфиан. Уже остановила кровь. Срастить кости ей вряд ли удастся. Чолич вынул индивидуальный пакет, для оказания первой медицинской помощи, дал обезболивающее.

– Вам не выйти отсюда, – мстительно бросила Эфиан. – Во дворце, в городе, на космодроме – всюду мои люди!

Боль на время отпустила ее. И официальная представительница уже приходила в себя, даже становилась прежней.

– Посмотрим, – ответил Ники.

Он приблизился к Чоличу. Тот улыбнулся, на старом лице разбежались морщины:

– Кое–что нашел. Имеются изображения. Вот эти комбинации могут воздействовать на их корабли. А вот эти – на солдат. Возвращаемся на «Подкову»? У нас есть заложник.

– Рано. Задача не выполнена.

– Хочешь искать Устройство?.. Макбан не справились.

– Придумаем что–нибудь.

Раздробленная кисть Эфиан уже была стянута бинтом.

Второй пилот указал ей на пульт:

– Велите охране покинуть дворец.

– Как я это сделаю, левой рукой? – с издевкой спросила она.

– Вы же не хотите лишиться и ее. Контролируй, Зоран… Итак, всем подразделениям двигаться к космодрому. Покинуть Аруну. Снять блокаду системы. Вернуться на свои базы. Вы останетесь в гостях у правителя Энтойи.

Гневно сопя, Эфиан бегала пальцами левой руки по сенсорным клавишам. Координатор внимательно следил за ее действиями.

– Все, – объявила она.

Сергей подошел к подоконнику.

 – Идут к машинам. – сказал он. – Садятся. Пока все точно… Хорошо, что они беспрекословно ей подчиняются.

– Еще бы. Мекбан очень боятся вызвать ее неудовольствие.

– Остроумное решение, – одобрил Чолич.

– Мне сразу понравился ее пульт.

За окном гудели отъезжающие машины, колесные и гравитационные.

– Что еще? – язвительно спросила Эфиан. – Будут другие приказания?

– Да. Ведите нас к правителю. По дороге захватим Кьянти. Зоран, отвечаешь за пульт. Лу, будь начеку, посматривай. В крайнем случае – убьешь ее. Держи «кольт».

– Не промахнусь, – обещал Брэндон.

Эфиан поежилась.

У дверей стояли те же два лакея.

Выглянув в коридор, Тин не увидел солдат мекбан.

– Идемте, – сказал он.

Шли плотной группой. Впереди – Ники и Мэй. Затем – Эфиан, справа и слева от нее шагали Прозоров и Коншин. Следом – Зоран Чолич, с пультом в кармане, и Лу, с «кольтом» в руке. Сначала им попадались навстречу одни слуги, изредка – придворные. Этажом выше стали встречаться и гвардейцы, без оружия. В поведении была заметна суета, вызванная отходом оккупационных войск.

Энтойская охрана дворца торопилась занять посты.

Скоро к землянам присоединился Марио. Он знал о происходящем, хоть и находился под арестом не менее получаса. К нему вернулась его жизнерадостность.

– Как же тебя зовут на самом деле? – спросил Ники.

– Мое имя – это цепочка эмоций, чувств, состояний. Передать словами невозможно. Лучше я останусь для вас Марио Кьянти. И телу привычнее.

Апартаменты верховного правителя Энтойи уже охраняли гвардейцы, вооруженные холодным оружием. Сначала они преградили путь, но один из охранников, прибывший на «Подкове», узнал экипаж и сказал об этом своим.

Его товарищи, мрачно глядя на Эфиан в болотной форме, энтузиазма не проявили. Подозревали какой–то подвох.

– Сообщите верховному правителю, – сказал Чолич. – Пусть он сам примет решение.

Старший включил коммуникатор–браслет и связался с приемной.

Второй пилот взглянул на Брэндона. И не увидел «кольта» у него в руках. Как, впрочем, и за поясом, и в карманах. У Тина глаз наметанный. Однако Лу ни за что не расстался бы с оружием. Куда же стрелок дел его?

Кабинет верховного правителя мало отличался от того, в котором земляне встретились с Эфиан. И даже стол был такой же, почти с тем же набором аппаратуры. Только в углах, по обе стороны рабочего стола, поблескивали фигуры древних рыцарей, в латах, с оружием.

– Его звездное величество Эрэги Четвертый Неспешный выйдет к вам через минуту, – объявил секретарь в оранжевой тоге. – Прошу всех садиться.

Ники посмотрел вокруг.

Стулья с высокими спинками. И кресла, обитые малиновым бархатом. Неужели его звездное величество появится в короне, украшенной драгоценными камнями, и в мантии с горностаями?

Открылась дверь спальни. Верховный правитель Энтойи Эрэги Четвертый Неспешный очень напоминал университетского профессора старой школы и одет был соответственно. Он был лысоватый, полноватый, с мягким, интеллигентным, доброжелательным лицом.

Вменяемый, подумал Ники. Среди больших начальников это редкость.

Все встали.

Монарх прошел к столу, опустился в кресло.

– Садитесь, прошу вас, – милостиво улыбнулся он. – Гуин рассказала мне о вас. Позвольте выразить мою признательность. Благодаря вам моя девочка осталась жива.

Эрэги Четвертый Неспешный посмотрел на Эфиан:

– Дорогая, ты повредила руку?

– О, пустяки, дорогой.

Тин и Мэй переглянулись.

Так могли разговаривать немолодые супруги, давно уставшие друг от друга, но вынужденные соблюдать приличия. И улыбаться друг другу.

Ники предпочел сразу внести ясность:

– Ваше величество, за последние сорок минут в ситуации произошли некоторые изменения.

– Я заметил.

– В настоящее время Эфиан является нашей пленницей. Таковой она и останется. При малейшей попытке изменить ее статус она умрет.

Говоря это, Ники Тин не знал, какой ждать реакции: замешательства, гнева, ярости? Но Эрэги Четвертый выслушал заявление совершенно спокойно. Кивнул в знак того, что принял информацию к сведению.

Посмотрел на Эфиан:

– Дорогая, ну как же тебя угораздило? – Он укоризненно покачал головой. И обратился к Ники: – Насколько я понял, вы сумели добраться до ее пульта? Рад за вас. И вторично выражаю вам свою признательность. На этот раз – за избавление Энтойи от оккупации… Я объявляю вас и ваших спутников моими личными гостями. Вам предоставят комнаты. Для вас администрацией моего двора будет разработана специальная гостевая программа. Вы познакомитесь с культурой Энтойи, с ее искусством. В вашу честь будет дан торжественный обед.

– Ваше величество, мы благодарны вам за эти милости. Осмелюсь напомнить, что статус госпожи Эфиан останется прежним.

– О, это ваше с ней дело! – с улыбкой махнул рукой верховный правитель. – Я не могу вмешиваться.

Эрэги Четвертый не успел закончить.

В его кабинет стремительно ворвалась Гуин, сверкающая глазами, в развевающихся оранжевых одеждах.

– Папа, это они! – воскликнула девочка.

Но первый ее взгляд был адресован Прозорову…

Верховный правитель с нежностью посмотрел на дочь:

– Конечно, милая.

– Можно, я отведу их на свою половину?

– Разумеется, дитя мое. – Эрэги Четвертый снова обратился к Тину: – Через два часа, когда вы пообедаете и отдохнете, я вновь приму вас. И мы обсудим вопросы. А теперь – вынужден извиниться. Много срочных дел. Оккупация внесла такой беспорядок… Я нужен моему народу.

Монарх виновато улыбнулся.

Тину всегда казалось, что начальники склонны преувеличивать собственную значимость, незаменимость.

Гости покинули кабинет верховного правителя.

Обед в покоях Гуин протекал непринужденно. Слух гостей услаждал небольшой струнный оркестр. Очевидно, энтойцы полагали, что классическая музыка способствует пищеварению. Оркестранты были в камзолах и в париках с буклями.

Гуин де Энт болтала с Мэй и своими юными подружками, время от времени стреляя глазами в капитана. Сергей Прозоров стоически переносил эту артподготовку, понимая, что после нее следуют наступательные действия.

А Марио Кьянти наслаждался музыкой, изысканными блюдами, тонкими напитками и дамским обществом. Ему доставляло удовольствие наблюдать за Эфиан. Пленница, вероятно, хотела бы с презрением отвергнуть пищу, но от пережитых волнений и потери крови – проголодалась. Она ела с большим аппетитом, не поднимая глаз, вполне справляясь одной левой рукой. В случае каких–либо затруднений ей помогал Кьянти. Эфиан принимала его услуги. И даже находила возможным благодарить – кивком.

Коншин–2 был, как всегда, почти незаметен. Он подкреплялся, глядя по сторонам, запоминая и, быть может, составляя в уме фразы, в которые облечет свои впечатления.

Лу Брэндон вел себя за столом, как любой стрелок. Даже в голову не пришло бы, что он не нуждается в пище.

Зоран Чолич, перекусив, снова раскрыл пульт.

Ники склонился к Мэй:

– Верховный правитель немного странный.

– Хочешь посмотреть?

– Да.

– Приготовься.

Тин закрыл глаза.

 

Глава пятая. ВСЕЛЕНСКИЙ ФОРУМ ГУМАНОИДОВ

«На космодром, с монотонностью воды, капающей из крана, приземлялись корабли самых разных конфигураций.

Посланцы вселенной шли нескончаемым потоком. И их принимало в свое чрево огромное здание, расцвеченное флагами субъектов Федерации. Предъявив свой мандат, посланцы исчезали за массивными дверями парадного входа.

Но пускали туда не всех гуманоидов. Не всех.

Однако был еще и задний вход, возле которого маячил стражник в бутафорских латах, опираясь на бутафорскую алебарду.

Здесь тоже наблюдалось движение. Правда, не такое активное.

Вот подскакал на четвереньках рыжий орангутан – с явным намерением проскользнуть внутрь.

– Ах ты! – Стражник замахнулся алебардой. – Пошел отсюда! Хвост оттяпаю!

– Да нет у меня хвоста!.. – обиженно крикнул примат, убегая за угол.

– Что, уже оттяпали? – ухмыльнулся стражник. – Видать сокола по полету!

Он поправил шлем, постоянно сползающий ему на глаза. И обнаружил, что перед ним стоят два человека, одинаковых с лица, только один худой, а другой – полный.

– Вот наш мандат, – сказал худой с улыбкой и предъявил глянцевую карточку.

– Что значит наш? – нахмурился стражник. – Один мандат – один гуманоид!

– Да поймите, мы – один человек! – заволновался полный.

– Он – мое алтер эго! – пояснил худой.

– Чего–чего?.. – насторожился охранник и взял алебарду поудобнее.

Шлем опять сполз ему на глаза.

– Мое второе я! – сказал худой, тоже начиная волноваться.

– Ничего не знаю! – Стражник решительно оттеснил обоих от входа. – Один мандат – один гуманоид!

– Я алтер эго!.. – взвизгнул полный, силясь вернуться на прежнее место.

Худой стал его оттаскивать. Незаметно завязалась драка.

– Но–но! – строго прикрикнул стражник, поправляя шлем. – А еще гуманоиды!

– Поймите, мы – один человек! – воскликнул худой.

– Это заметно.

Охранник ухмыльнулся и принял вид мудреца из народа, хорошо знающего, что почем в этой жизни.

– Да вы прочитайте, ведь тут же написано! – худой снова протянул мандат.

– Чего там? – Некоторое время стражник читал запись на карточке, шевеля губами. Затем он нахмурился, размышляя. – Да я что… Мое дело маленькое.

– Ну? Видите? – с надеждой проговорил худой.

– Ладно! – решил охранник. – Проходите! Но только – по одному!

– Как это? – растерялся полный.

Худой что–то зашептал ему на ухо. Тот заулыбался. С сугубо официальным лицом худой снова приблизился к стражнику и предъявил свой мандат.

– Проходите, – важно кивнул охранник, тоже с официальным лицом.

Худой прошествовал мимо. Затем на цыпочках вернулся и за спиной бдительного стража протянул карточку полному.

Страж подчеркнуто не замечал этих маневров. Тем более, что шлем опять сполз ему на глаза.

– Мандат! – сказал полный.

Сдерживая волнение, он предъявил карточку охраннику.

Тот взял документ в руки. Придирчиво изучив, отдал.

– Все в порядке! – сказал он. – Проходите!

Полный радостно засеменил к двери.

Облегченно улыбаясь, эта странная пара исчезла в недрах здания.

– Морочат голову, – проворчал страж.

Оглянувшись по сторонам, он собрался как следует хлебнуть из бутылки, припрятанной у него за мусорной урной.

Но тут снова появился орангутан.

– Я тебе что сказал?! – заорал на него стражник. – А ну пошел отсюда!

– Да человекообразный я! – захныкал орангутан и быстро сунул что–то охраннику в руку.

Выражение бдительного лица мгновенно изменилось.

– Оно конечно, – в размышлении пробормотал стражник. – Что–то человеческое в тебе есть. Ну – ладно. Была не была. Проходи!

Орангутан с готовностью проскакал в двери.

– Хорошего человека сразу видно, – пробурчал стражник, пряча купюру за подкладку шлема.

И – осекся.

Перед ним возникла сногсшибательная девица. Одетая столь избирательно, что бдительный страж нервно сглотнул, чуть не выронив шлем.

– Э–э… Вы куда? Не велено! Чтобы, значит, никаких дам–с!

– Какой же вы серьезный, положительный… – заговорила девица обволакивающим грудным голосом. – А слабую женщину к настоящему–то мужчине – так влечет…

Бдительное лицо пошло красными пятнами.

Надев шлем, страж несколько судорожно обхватил алебарду, как последний оплот верности служебному долгу.

– В мужчине серьезность – это прежде всего, – продолжала сногсшибательная девица. Она вынула алебарду из рук охранника и прислонила ее к стене: – Ты когда сменяешься? Подожди меня тут. А я скоро. Не скучай, милый!

Девица исчезла за дверью.

Страж похлопал глазами.

– Ну что сказать? Не знаю я, что сказать… – Он взял алебарду в руки. – Нет, ну какая, а?!

Лицо охранника приобрело мечтательное выражение…

По залу вселенских заседаний прокатывались волны синхронного перевода.

Низенький Председатель стоял на трибуне, за частоколом разнокалиберных микрофонов, и бубнил отчетный доклад.

Худой, чуть приподнявшись в кресле, покрутил головой:

– В зале черт знает кто… И это Вселенский форум гуманоидов!

А орангутан не сводил глаз со сногсшибательной девицы, сидящей рядом.

– Пойдем отсюда, а? – шептал он. – Чего тут высиживать? Я думал, кино покажут или шоу с девочками… Пойдем, а?

– Отстань. Не мешай слушать.

– Пойдем! Фрукты, конфеты, шампанское – да все, что хочешь! Ты какое шампанское любишь?

– Коряги свои не распускай, понял? Не на такую напал… Полусладкое мне нравится.

– Ну так пойдем! Вечер при свечах. Не пожалеешь, слово мужчины!

– Лапы свои не распускай, понял? Не на такую напал. Вот доклад кончится…

– Номер – люкс! – шептал девице орангутан. – Шампанского – хоть залейся! Пойдем!

– Руки свои не распускай, понял? Не на такую напал… Давай перерыва дождемся.

– Да чего нам время терять? В шампанском – купаться будешь, мамой клянусь! Ванну шампанского налью. Нет – бассейн! В нем фрукты плавают. И ты с ними. Пойдем, а?

Председатель закончил бубнить.

– Кто желает высказаться – по существу доклада? – обратился он в зал.

– Ты щипаться?! – взвизгнула девица.

Она с силой пихнула орангутана, уже сидевшего на подлокотнике ее кресла. Примат с грохотом растянулся в проходе.

Привлеченный шумом, Председатель уставился на него:

– Что–то хотите сказать?

– И скажу! – Орангутан вскочил. – До каких пор мы, гуманоиды, будем…

– Ты что, сдурел? – зашипела девица. – А ну сядь!

– Вы мне рот не затыкайте! Правду не задушишь!

– Ба! – сразу пришел в восторг худой. – Эй, шимпанзе! Ты как сюда попал?

– Как все! – ответил орангутан с достоинством. – И я вам не шимпанзе! Я – орангутан!

– Давай, орангуташа! Крой их! – веселился худой.

– Э–э… Что же конкретно вы можете сказать по существу доклада? – снова обратился к орангутану Председатель.

– Да я уже все сказал.

Орангутан сел с победным видом. Сногсшибательная девица ошеломленно воззрилась на него.

– Э–э… Спасибо, – сказал Председатель. – Теперь давайте перейдем к прениям.

Он снова начал бубнить, глядя в бумажку. По залу пошли волны синхронного перевода.

Словно вспомнив что–то, сногсшибательная девица оглянулась на худого. И встретила его взгляд. Многие посланцы вселенной стали озираться, почувствовав мощный поток флюидов…

Стражник в надвинутом шлеме дремал, опершись на свою алебарду.

Услышав смех, он встрепенулся.

Из двери вышел худой со сногсшибательной девицей под ручку.

– Что, все уже кончилось? – пробормотал страж, поправляя шлем.

– Нет, все только начинается! – радостно сообщил худой.

– Не скучай, милый! – пропела девица, помахав стражнику на прощание.

Глядя им вслед, стражник будто жевал ядреный лимон без сахара. Он явно боролся с желанием изо всей силы шарахнуть об пол шлемом.

– Нет, ну какая, а?! И этот… Я его пустил как человека… С этим… Как его… А он… Э–эх!

Тем временем алтер эго сидел на высоком стуле у стойки бара.

Примат обнимал его за плечи длинной лохматой рукой.

– Бросил меня… – Полный горько всхлипывал, роняя в бокал скупые мужские слезы. – Променял на какую–то…

– А, ты голубой?.. Не плачь. Все они такие, – утешал его орангутан. – Моя тоже меня бросила. А я не плачу. Видишь? И ты не плачь. Будь мужчиной… Или ты у нас – девочка?..

– Я – алтер эго.

– Да?.. Все равно. Давай еще по одной.

– Давай.

Полный и орангутан дружно выпили. И заказали еще. А потом – еще».

 

Глава шестая. САМУРАЙ

Ники хмыкнул:

– Я ничего не понял. Похоже на какую–то притчу. С подтекстом.

– Возможно, это «заслонка», – сказала Мэй.

– Думаю, он себе на уме. И все же в этом что–то есть…

После обеда экипаж размяк.

Оркестр теперь уже усыплял. Всех клонило в сон.

И только Лу Брэндон оставался в форме. По его глазам Ники понял, что «кольт» при нем. Это обнадеживало.

– Зоран, – позвал Тин. – Просыпайся. Лу присмотрит. А мы навестим верховного правителя.

Чолич потряс головой, прогоняя сонливость, и встал из–за стола.

Он сообщил охране, что им назначена высочайшая аудиенция. Связавшись с приемной, старший офицер получил необходимое подтверждение и выделил двух провожатых.

Верховный правитель своих гостей принял в фехтовальном зале, в неофициальной обстановке. Вдоль стен там сверкали доспехи и разнообразное холодное оружие.

Не отсюда ли короткие мечи и сабли, висящие на поясах у охраны?

Войдя, Ники Тин увидел мягкотелого профессора в свободной одежде из плотной оранжевой ткани, с кривым мечом в руках. На верховного правителя бойко наседали четверо молодых, с такими же мечами. Но туго приходилось не профессору.

Мечи звенели почти непрерывно, сверкая в косых лучах.

– Как в учебных фильмах, – сказал Чолич. – Просто мясорубка… Не многие на такое способны. Тут нужна тренировка, с детских лет.

Непринужденно отмахиваясь, верховный правитель улыбнулся гостям:

– Еще пять минут. У меня режим… Вы говорите, я слушаю. Или подождите немного, если вам мешает звон…

Гости не решились. Того и гляди – отточенные мечи превратят монарха в крошево.

Тогда говорить начал верховный правитель:

– Вы пообедали, отдохнули?

– Да, ваше величество, – ответил Ники.

– Вы располагаете временем?

– Боюсь, что нет, ваше величество. Нас привело на Аруну спешное дело.

– Понятно. Я закончу быстрее.

Эрэги Неспешный ловким ударом выбил меч у одного из нападавших.

Поймав его за рукоятку в воздухе, монарх стал орудовать двумя клинками сразу и довольно быстро обезоружил троих оставшихся.

Противники встали в ряд, тяжело дыша.

Тин подумал, что им, пожалуй, нетрудно уважать своего правителя.

– Сегодня вы сражались лучше, – похвалил Эрэги Четвертый Неспешный.

Сдав мечи секретарю в оранжевой хламиде, монарх взял из его рук полотенце, вытер лицо.

– Свободны! – объявил Эрэги, повысив голос.

Поклонившись, из зала вышли почти все. Остались гости и двое охранников у входа.

– Присядем. 

Монарх указал на кресла, стоящие у полукруглого окна.

– Ваше династическое имя – от Энтойи? – полюбопытствовал Зоран Чолич. – Или – наоборот?

– Есть разные версии. На все случаи жизни.

– Говорят, что у галактической знати владение холодным оружием до сих пор является одной из высших добродетелей, – заметил Ники.

– Считаете нас фанфаронами? – Эрэги Четвертый мягко улыбнулся. – Это всего лишь – упражнения. Для здоровья, духовного и физического. Для быстроты реакции. Ну и – дань традиции, конечно. Один стрелок с армейским бластером в полминуты выкосит роту самураев… Что вас привело на Аруну?

– Мы ищем одну вещь, – сказал Ники. – И от результатов наших поисков зависит многое.

– Эфиан тоже искала что–то на Аруне, – кивнул монарх. – Но у нее было гораздо больше людей.

– Нам показалось, она чувствовала себя здесь как дома.

Верховный правитель, опустив взгляд, помолчал.

– Кто она, ваше величество?

Эрэги Неспешный вздохнул:

– Это мать Гуин. И моя бывшая венценосная супруга. Вы удивлены?

– Мягко сказано… – признался Ники. – Так две могущественные космические империи – это последствия развода?

– Формально мы не разведены. Хотя я не раз предлагал расторгнуть брак. Эфиан почему–то нравится быть частью галактической знати, о которой вы говорили.

– Солнечная система и Энтойя общаются уже более десяти лет, – сказал Чолич. – Но ни разу, ни слова не прозвучало о вашем браке с Эфиан.

– Мы предпочитаем обходить молчанием данную тему.

– Династический брак? – спросил Ники.

– Нет, вынужденный, – поморщился верховный правитель. – Альтернативой была война с мекбан. И я выбрал узы Гименея. К счастью, моя супруга бывает здесь не часто. За последние пятнадцать лет – впервые.

– И она была готова убить свою дочь?..

– Эфиан не любит детей.

– Неужели бывают такие женщины?

– Эфиан никого не любит.

– Значит, у Эфиан нет слабых мест, – печально резюмировал Чолич.

– Слабые места есть у всех, – возразил монарх. – Нужно только найти.

А Ники подумал о наследственности.

В кого уродилась Гуин? В папу? Или – в маму?

– Вы не знаете, что Эфиан искала на Аруне? – спросил он.

– Супруга редко посвящает меня в свои дела. И я стараюсь не вмешиваться.

– На Земле гадали, почему же мекбан никогда не пытались завоевать Энтойю, – сказал Чолич. – Выходит, в этом просто нет нужды. Зачем воевать? Эфиан и так получит все, целиком. После вашей смерти.

– Я надеюсь еще пожить. А там – посмотрим. Быть может, что–то изменится.

– Если не изменится, то она завладеет Энтойей. – Ники нахмурился. – А потом наступит черед Солнечной системы.

– Не исключено.

– А каково место Гуин в этом раскладе? Она знает, кто ее мать?

– Нет. Дочь уверена, что ее мать умерла при родах. Вам я сообщил только потому, что вы оказали услуги правящему дому. И я надеюсь на вашу деликатность.

– Можете не сомневаться в ней, – склонил голову Чолич.

– Гуин объявлена моей наследницей. Эфиан, кажется, не против. И, быть может, рассчитывает править от ее лица. Я бы не хотел отдавать систему в руки мекбан. Вот только противостоять им силой – значит погубить Энтойю. Приходится лавировать. Уступать. Идти на компромиссы. На унижение…

Все помолчали.

– Ваше величество, – начал Тин, – не сочтите мой вопрос дерзостью. Почему гвардейцы безоружны? И солдаты во дворе.

– Согласно пожеланию Эфиан, все оружие помещено в глубинные арсеналы. На его доставку в армейские части и во дворец уйдет некоторое время.

– Ясно. Вы позволите нам совершить экскурсию по планете самостоятельно, вне официальной программы?

– Да, конечно. Вы – мои личные гости. Это вам дает право на свободу перемещений в рамках системы Энтойи. Согласно закону. Я отдам распоряжение. Вы получите скоростной гравилет.

Поблагодарив, гости откланялись.

– Верховный правитель в сложном положении, – сказал Чолич, когда они шли обратно. – Ему не позавидуешь… Одна история с браком чего стоит… Для мужчины это унизительно. Странно только, что он посвятил нас в семейные тайны.

– Мне показалось, он это сделала намеренно.

– Почему?

– Чтобы создать иллюзию полной откровенности. Оба их величества – себе на уме.

– Думаешь, он знает об Устройстве?

– Уверен. Эрэги понял, зачем мы здесь. Понял, что искала Эфиан. Но открывать секрет не в его интересах. Он, видимо, считает, что Устройство даст ему возможность подняться над мекбан. Освободиться от них. Избавиться от унижения. И он предпочел эту семейную тайну заслонить другой семейной тайной. Постыдной. Мучительной. То, что Эрэги нам поведал, – «заслонка». Верховный правитель схитрил. В психологии он разбирается.

– Ты намерен искать? Марио не знает координат. И Эфиан тоже.

– Ну и что? Они ведь побывали там, где хранилось земное Устройство. И могли понять, каковы принципы выбора места. У нас есть гравилет. Мы отправимся на поиски.

– Завтра? – спросил Чолич, глядя, как золотит листву за окном вечернее солнце.

– Сегодня. Ведь сигнал, отключающий мину, сработает лишь поблизости от Земли. А вдруг мы не успеем?

 

Глава седьмая. ПОХИЩЕНИЕ

Гуин решили не беспокоить. У инфанты начались вечерние занятия с домашними учителями.

Но Эфиан – захватили с собой. Ее рука распухла. И Чолич вновь поделился обезболивающим.

За штурвалом гравилета находился Прозоров.

Марио Кьянти, изучив карты, без труда определил вероятные места хранения. Альтернативный экипаж направился к ближнему.

Эфиан сидела, поджав губы. Когда она смотрела на Тина, и даже пыталась язвить, на дне ее глаз он видел неприязнь и – страх. Теперь это навсегда. Человек не забывает, как его ломали. А с Эфиан такое, наверное, впервые.

На подлете к первой точке стало ясно, что мекбан здесь побывали.

Высокий холм, окруженный скалами, в безлюдной местности, был разворочен тяжелой землеройной техникой.

Через полчаса езды к другой точке они увидели сходную картину.

– Вы напрасно теряете время, – сказала Эфиан. – Везде побывали мои люди.

– И ничего не нашли? – удивился Кьянти. – В чем же дело? Куда могло исчезнуть Устройство?

– Я догадываюсь, – ответил Ники.

– Эрэги Четвертый? – предположил Коншин–2.

– Больше некому.

– Но он не мог знать! – не сдержалась Эфиан.

– Лучше спросить у него самого.

– Поедем к следующей точке? – Сергей, прислушиваясь к разговору, прокладывал маршрут в бортовом навигаторе. – Солнце уже низко.

В динамике ближней связи раздался щелчок статического электричества. Затем прозвучал сигнал вызова.

Капитан прибавил громкость.

– Учебный флигель подвергся нападению, – доложил связист на общеземном языке. – Инфанта Гуин похищена. Есть потери среди гвардейцев и солдат. Вам рекомендовано вернуться.

– О боже, Гуин! – воскликнула Мэй.

– Сергей, поворачиваем, – вздохнул Ники.

Прозоров ввел программу «домой».

Назад летели на предельной скорости, гадая, кто же мог совершить нападение. Либо это мекбан, стремящиеся освободить свою официальную представительницу, либо – какие–то местные силы.

Эфиан, кажется, тоже гадала.

Быстро стемнело. Деревья густого парка, со всех сторон окружавшего дворец, были смутно различимы.

Несколько раз машину останавливали гвардейцыи требовали предъявить специальные пропуска. Личным гостям Эрэги Четвертого приходилось связываться с приемной.

У ярко освещенного главного входа гравилет сел, выпустив невысокие посадочные опоры.

Поднимаясь по лестнице, Ники прикидывал, доставлено ли оружие.

Верховный правитель сидел за столом. Он выглядел подавленным. Его кабинет, наполненный советниками, военными и гражданскими, сейчас казался погруженным в траур – несмотря на преобладающий оранжевый цвет.

– Кто это был? – спросил Ники. – Принадлежность выяснили?

– Оружие у похитителей энтойское, корабль тоже энтойский. Но в системе Энтойи нет сил, которым похищение – выгодно. Для них это было бы равносильно политическому самоубийству. Народ любит Гуин. С младенчества о ее повседневной жизни и личности рассказывают средства массовой информации.

– Тогда – мекбан?

– Но они потребовали бы освободить Эфиан, – холодно ответил монарх. – Судя по тактике, мою дочь похитил отряд спецвойск с Земли. И в свете этих фактов ваше пребывание здесь приобретает несколько двусмысленный оттенок.

– Похищение инфанты – повод для войны, – сказал Чолич. – Но разве есть причина? После того, как Энтойя чудом избавилась от оккупации. И Земля не заинтересована в войне с вами. Солнечной системе Энтойя нужна в качестве союзника. Из ваших слов я понял, что вы не знаете, кто похитил инфанту.

– Важных особ похищают обычно для того, чтобы затем предъявить требования. – Тин стоял возле окна, уже совсем темного. Уткнувшись лбом в стекло, он с трудом разглядел бластеры в руках солдат. Оружие все же прибыло. Хоть какое–то облегчение. – Они еще не связывались с вами?

– Нет.

– Вряд ли наши интересы полностью совпадают. Но что касается Гуин – тут нет противоречий. Девочку нужно выручать. Один из нас имел отношение к специальным войскам. Это Чолич.

– Простите, он стар.

– Душа у него – молодая. У Чолича есть знания, опыт. И он может оказать существенную помощь.

– Но есть ли у меня основания доверять вам? Вы так и не сказали, с какой целью прибыли на Аруну. Думаю, нужно объясниться.

– Хорошо. Мы ищем некий аппарат, оставленный здесь представителями другой расы. Его же искала Эфиан.

– Все, что находится на территории Аруны и других планет системы Энтойи, принадлежит мне и моему народу! – повысил голос верховный правитель.

– Формально – да. Ну а если на аппарат, который мы называем между собой Устройство, предъявит свои права тот, кто – изготовил его? Представитель другой расы. Вы знаете, что по этому говорит межрасовое право.

– Хотите сказать, что среди вас – есть такой представитель?..

– Да, ваше величество. – Кьянти выступил на шаг вперед и отдал короткий поклон. – Это я. Прошу меня простить, но, видите ли… Я имею телепатические способности. Вы сейчас взволнованы. И ваше сознание активно излучает… Теперь я точно знаю, что вы осведомлены о судьбе Устройства.

– А по–моему это – блеф.

– Могу доказать, если желаете.

– Буду вам чрезвычайно признателен.

– В данный момент Устройство находится в секретном исследовательском центре вооруженных сил Энтойи, расположенном…

– Достаточно! – После непродолжительной паузы Эрэги Неспешный сделал плавный жест рукой: – Прошу садиться. Ваши слова явились для меня, в некотором смысле, неожиданностью. И что же вы предлагаете?

– Выдайте нам аппарат, – сказал Ники, сев на стул с высокой спинкой. – Мы воспользуемся им. А потом он снова будет в вашем распоряжении.

– Это невозможно. Поскольку нет гарантии, что аппарат не исчезнет. Вместе с вами.

– Так вы знаете, что он представляет собой?

– До некоторой степени. – Монарх покосился на Марио. – Ладно, к чему скрывать… Недавно спутники зафиксировали на Аруне мощнейший всплеск энергетической активности, неизвестной природы. Нам удалось найти ее источник. Стало ясно, что обнаруженный аппарат, Устройство, как вы его называете, представляет огромную ценность. Мои ученые уже исследуют его. И расставаться с ним я не вижу смысла.

– И ты молчал?! – вскликнула Эфиан.

– Дорогая, но ведь ты – не спрашивала…

– Мерзавец!

Оранжевые гвардейцы у входа напряглись.

Верховный правитель вяло махнул рукой, давая знак, что принимать соответствующие меры, предусмотренные законодательством Энтойи для таких случаев, не стоит.

– Аппарат находится в надежном месте. Его не обнаружила Эфиан. Не обнаружите и вы. – Эреги снова покосился на Марио и добавил: – А если обнаружите – не сможете забрать.

– Ваш энергетический всплеск означает, что Устройство заработало, отозвалось на включение аналогичного аппарата, который попал в руки спецслужб Земли, – тихо сказал Марио Кьянти.

– Вот как?.. Тогда я – тем более не вижу смысла расставаться с ним. Энтойя не должна быть слабее. Изучение аппарата позволит совершить технологический прорыв, через века. Устройство останется у нас.

К монарху подошел секретарь.

Эрэги Неспешный вопросительно взглянул на него:

– Что?

– Ваше величество, похитители желают говорить с вами.

– Наконец–то! Чего они требуют?

Секретарь не успел ответить.

Видимо, на приемник был отправлен предельно мощный сигнал, динамики, хрипя, донесли такие слова:

– Инфанта – в обмен на Устройство. Срок – один час. А место встречи – храм секты Оун. Никакой армии.

– Но как вы хотите… – начал верховный правитель.

Связь прервалась.

– Так похитители – местные?.. – поднял брови Чолич. – Вы же говорили, это земляне.

– Мои люди могли ошибиться. Впрочем – не знаю… Что будем делать?

Советники молчали, опустив глаза.

– Что вам дороже? – спросил Ники. – Технологический прорыв или жизнь дочери?

Монарх яростно взглянул на него:

– Прошу вас не вмешиваться!

Эфиан смотрела на правителя, мстительно улыбаясь.

С полминуты верховный правитель сидел неподвижно, стискивая руками подлокотники своего кресла.

– Извините, господа, – вздохнув, произнес он. – Думаю, вы понимаете… Гуин – наследница престола. Выхода у меня, кажется, нет.

Секретарь приблизился еще на шаг. Он ждал распоряжений.

И они последовали:

– Свяжитесь с центром. Пусть там упакуют скорее Устройство, погрузят на самый быстрый гравилет, доставят к храму секты Оун… В пререкания с учеными не вступайте. Скажите – это приказ. И сообщите командиру моего кортежа… Я еду к храму. – Верховный правитель обернулся к землянам. – Боюсь, ваше пребывание на Аруне – утрачивает смысл.

– Вы позволите нам следовать с вами?

– Зачем?

– Нас волнует судьба Гуин.

– А судьба Устройства?

– Может быть. Но во вторую очередь. Ваша дочь – славная девочка. И она будет рада видеть нас.

– Хорошо. Однако помните, что я запрещаю вмешиваться в ход переговоров.

 

Глава восьмая. ОБМЕН

Длинная вереница гравилетов, пассажирских и боевых, стремительно мчалась вперед, разрывая тьму светом фар.

Разговоров в дороге не было. Молчали земляне, молчали солдаты в оранжевых мундирах, с которыми их посадили в одну машину.

Видимо, за гостями решено приглядывать. И прежние заслуги поставлены под сомнение.

Храм вырос в ночи огромной, уходящей в небо массой, обнесенной высокой стеной.

У огромных решетчатых ворот машины встали.

Сквозь металлические прутья Ники рассмотрел в огромном дворе, вымощенном квадратными плитами, нелепо выглядящий тут космический боевой корабль, один из самых новых. Опознавательных знаков он не заметил. Кажется, их и не было. Сектанты, выходит, не при чем.

Вокруг корабля занимали позиции стрелки, все в легкой пластиковой броне, оснащенной системой «хамелеон». Они почти сливались с темнотой, выдавали их только отблески на оружии.

Да, это не сектанты.

Монарх нервно прохаживался, под прикрытием боевых гравилетов и сотни гвардейцев. Армейские части, поднятые по тревоге, стягивались к храму и брали его в кольцо. Были слышны звуки, неизбежно сопровождающие передвижение большого числа боевых машин.

Похитителей это, кажется, не беспокоило, хоть подобные действия и вступали в противоречие с условиями ультиматума.

Скоро прибыл гравилет из секретного исследовательского центра.

Ники увидел, как четверо офицеров бережно вынесли из него большой, но не очень тяжелый контейнер, из белого металла.

– Микрофон! – потребовал верховный правитель. Затем его голос разнесся над храмом: – Устройство доставлено!.. Верните мне дочь!

Со стороны корабля к воротам двинулся гравилет камуфляжной окраски, оснащенный плазменным орудием. В пятидесяти метрах от входа гравилет остановился, повис над плитами, кое–где оплавленными недавней посадкой звездолета.

Послышался уже знакомый голос:

– Несите груз по направлению к машине! Инфанта пойдет в вашу сторону!

Из гравилета вышли трое мужчин в одинаковой легкой броне. Один из них держал за руку девочку в оранжевом хитоне.

Монарх впился в нее взглядом.

Офицеры вопросительно смотрели на него.

Верховный правитель кивнул, не отводя глаз от дочери:

– Несите.

Контейнер пронесли в узенькую дверь.

Стоя у ворот, земляне и энтойцы напряженно следили за начавшейся процедурой обмена.

Две группы неторопливо сближались.

Рядом с Тином была Мэй.

– Это не Гуин, – тихо сказала она, глядя на девочку.

Ники с удивлением нахмурился:

– Точно?

– Я не слышу ее.

– А ты как считаешь, Марио?

Кьянти присмотрелся, вернее – прислушался, к чему–то в своей голове:

– Да, это не Гуин.

Повернувшись, Тин шагнул к верховному правителю. Но перед ним встали гвардейцы, подняв оружие.

– Ваше величество, – обратился к монарху второй пилот. – Вас обманывают.

– Что?.. – Эрэги Неспешный знаком велел солдатам пропустить землянина. – Я же запретил вмешиваться.

– Это не Гуин, – сказал Ники.

– Как не Гуин?.. – Правитель оглянулся на девочку. – Но я же вижу… Это она. Ее фигура, ее лицо. Ее походка.

– Вы сейчас видите то, что хотите видеть. – Второй пилот сделал шаг вперед. Гвардейцы вновь угрожающе подняли оружие. – Вас обманывают. Зачем – не знаю.

Эрэги Неспешный, отстранив солдат, приблизился к Тину. И внимательно посмотрел ему в лицо.

– Почему верить я должен вам? Почему я не должен верить своим чувствам?

Ники Тин молчал, не опуская взгляда.

– Почему? Я требую ответа.

– Потому что есть правда и есть ложь. Там, – Ники едва заметным кивком указал на ворота, – ложь.

Верховный правитель в замешательстве потер лоб.

– Мы дважды помогли вам, – сказал Тин.

– Третья услуга?

– Может быть.

– А вдруг ее убьют?

– Как же они получат Устройство?

Эрэги Неспешный снова оглянулся.

Две группы сближались.

– Назад! – крикнул верховный правитель.

Гвардейцы, разом повернув, зашагали в сторону ворот.

А в калитку, змеей, проскользнули энтойские спецназовцы. Они рассредоточились за оградой, готовясь прикрывать отход. В руках у некоторых были гранатометы.

Похитители тоже заспешили обратно.

Девочка в оранжевом хитоне этому ничуть не воспротивилась, даже не оглянулась на ворота.

Увидев это, монарх вздохнул. Исподлобья взглянул на Тина:

– Кажется, вы были правы. Что они задумали?

– Они хотят получить Устройство. Но, видимо, не только его.

– А что еще?

– Сейчас мне приходит в голову только одно.

– Пульт Эфиан? – предположил верховный правитель.

– Да.

– В чем же состоял их план?

– Получив Устройство, показать настоящую Гуин, предложить новый обмен.

– Многоходовая комбинация? И пульт в ней – последний ход?

– Вряд ли.

Ники взглянул на Чолича, который напряженно размышлял о чем–то.

– Они знают о пульте? – спросил координатор. – Откуда? Что–то здесь не так.

Из машины донесся голос, усиленный динамиками:

– Вы рискуете лишиться инфанты!

Монарх схватил микрофон:

– Вы обманули меня! Я не стану вести переговоры, если не увижу дочь!

Молчание длилось несколько минут. И в ночной тишине Тин различил новый звук, напоминающий тонкий шелест.

Он шел с неба.

– Штурмовики?.. – спросил Ники у верховного правителя. – Что вы делаете? Их корабль накрыт защитным полем. Вы погубите своих пилотов и – зря. Возьмите себя в руки. Зачем усугублять ситуацию?

Монарх стиснул зубы. Но все же подозвал к себе какого–то офицера:

– Уберите штурмовики.

– Будет исполнено, ваше величество!

Через полминуты шелест затих.

– Смотрите! – Чолич указывал во двор. – Они вывели девочку!

Верховный правитель и все присутствующие смотрели на нее сквозь прутья ворот.

Тин оглянулся на Мэй. Секунд через десять она кивнула. То же сделал и Марио.

– Теперь они играют честно, – сказал Ники, обращаясь к отцу.

Монарх дал знак.

Четверо гвардейцев подняли контейнер и, словно крадучись, в каждую секунду ожидая приказа возвращаться, понесли его на территорию двора.

Процедура обмена возобновилась.

Коншин–2 и Прозоров лицами вжались в прутья.

За ними стояла Эфиан. А за ее спиной – Лу Брэндон.

Люди у ворот смотрели на девочку в оранжевом хитоне, явно стремящуюся как можно скорее покинуть храм.

Чолич все пристальнее вглядывался в похитителей. И становился бледнее. Лицо старика точно покрылось инеем.

Ники тронул его за плечо:

– Узнаешь кого–нибудь?

– Еще бы… – Чолич провел языком по своим пересохшим губам. – Один из них – я…

– Не ошибаешься? – с сомнением проговорил второй пилот. – Ведь темно…

– Как я могу не узнать себя? – Координатор тяжело дышал. – Вон тот, слева…

Тин прищурился.

Высокий молодой мужчина, широкоплечий, сильный. На вид ему лет тридцать, может – чуть больше. Лицо спокойное и властное. Темные волосы.

Подойдя к контейнеру, уже стоящему на плитах, бывший Зоран Чолич велел открыть его.

Распаковка заняла минуту.

Склонившись, мужчина осмотрел Устройство, произвел какие–то манипуляции. Потом распрямился, удовлетворенно кивнул.

Контейнер опять собрали, закрыли.

Эфиан наблюдала это, кипя от злости. 

Бывший Зоран Чолич передал инфанту гвардейцам.

Похитители взяли контейнер и пошли с ним к гравилету.

Инфанту повели к воротам.

Девочка все ускоряла шаг. У ограды не выдержала – побежала к отцу.

– Я, кажется, понял… – пробормотал старик. – Понял, что произошло тогда, у эскалатора. Минкус, Главный координатор, поменял это старое, изношенное тело – на мое. То, в котором живет теперь… С помощью Устройства. Обманул… Придумал очень эффектную историю…

– Видимо, так. Судя по всему, он уже знаком с Устройством. В отличие от нас. Если Минкус пошел на похищение, рискуя спровоцировать войну с Энтойей, значит, очень хотел получить игрушку. Значит, считает ее очень ценной.

 

Глава девятая. РАЗВЕТВЛЕННЫЕ ПЛАНЫ

Едва Гуин оказалась за воротами – Эрэги Четвертый кинулся к ней, прижал к груди, закрыв глаза. Лицо монарха выразило неимоверное облегчение, граничащее, пожалуй, со счастьем.

Выглянув над отцовским плечом, Гуин нашла взглядом Сергея.

Прозоров с улыбкой помахал ей. И она просияла. Девочке было приятно, что он здесь, что он – волновался из–за нее.

Чолич хмурился, глядя на Гуин.

– Похищая инфанту, Лео Минкус знал, что Устройство находится у верховного правителя, – пробормотал Ники. – Даже захватил девочку–двойника.

– Ее могли готовить заранее. А тут – просто случай подвернулся. Если бы им удалось подменить Гуин земной девочкой, послушной Земле… О, Минкус всегда строит разветвленные планы… И учит тому же своих подчиненных.

Тем временем солдаты в легкой броне отступили и спешно грузились на корабль.

Вот пополз вверх трап. Люк вошел в пазы. Намертво сомкнулись крепления. Корабль готовили к старту. Армия не откроет огонь, пока рядом – монарх и наследница трона. Поскольку ответный удар обрушится на них.

У ворот засуетились, начали усаживаться в гравилеты. Нужно было отъехать как можно дальше от импровизированной стартовой площадки.

В полумиле от храма гравилеты остановились. Участники процедуры обмена и зрители покинули кабины.

Если атака все же состоится, то самое удобное время – в первые секунды взлета.

Над башнями храма стал подниматься корабль. На мощных гравитаторах.

Некоторое время он словно карабкался вверх, в звездное небо, все выше и выше. Завис, прогревая маршевые двигатели.

В этот момент подошла авиация Энтойи. Штурмовики устремились в атаку, заходя с разных сторон, под разными углами. Но их снаряды и импульсы тяжелых бластеров натыкались на защитное поле, превращались в пыль и в радужное сияние, так и не достигнув брони.

Звездолет висел над храмом несколько секунд, озаренный вспышками.

Услышав рокот с неба, Тин понял, что к месту боя спешат другие военно–воздушные части, оснащенные мощным оружием.

– На этих стоят плазменные орудия, – заговорил Чолич. – Проймут защиту, броню. Если только успеют.

Корабль включил, наконец, маршевые двигатели на полную мощность. Из его дюз выросли хвосты ослепительного пламени. И он, выжигая атмосферу в радиусе многих сотен метров, – взмыл к небу.

Корабль удалялся от поверхности.

Штурмовики устремились за ним, но даже неспециалистам было ясно, что это бесполезно.

Звездолет становился все меньше.

– Надеюсь, энтойцы вывели на орбиту хоть пару крейсеров, – пробормотал Чолич.

– А как же твое прежнее тело? Да ты и сам не веришь, – мотнул головой Ники. – Все оружие было законсервировано. Значит, и крейсеры. Их расконсервация – канитель долгая. Минкус точно выбрал момент. Как будто знал.

– Действительно…

К ним подошел верховный правитель:

– Теперь вы покинете нас?

– Да, ваше величество.

– Ники, отойдем.

– Лучше я отойду, – сказал Чолич. – А вы говорите.

Тин вопросительно смотрел на монарха.

– Ники, мне симпатичны люди вашего типа, – начал тот. – Смелые. Независимые. Компетентные. Умеющие отстаивать свою точку зрения. И – невероятно удачливые.

– У вас же есть спецназ.

– Такие люди, как вы, – штучный товар. Мне ли не знать. Я предлагаю вам работу. На очень хороших условиях. Быть может, не сейчас. Быть может – когда вы решите свои проблемы… Я много лет занимаюсь подбором кадров. И я разбираюсь в людях. У вас качества лидера.

– Не буду скрывать, предложение лестное. Вот только – заслуженное ли? Устройство я упустил.

– Не вы один, кстати… Для меня важнее дочь. Обещайте подумать.

– Обещаю.

– Эта машина – в вашем распоряжении.

– Мы вам признательны.

Гуин бросила на Прозорова долгий, прощальный взгляд.

Ники видел, что она с трудом сдерживает горькие слезы. Ей очень хотелось подойти. Но здесь – не «Подкова». Здесь – этикет. Здесь – глаза отца…

Девочка прощалась с капитаном, зная, что новая встреча может не состояться никогда.

Правительственный кортеж отбыл.

Земляне остались у машины одни.

– Что, на космодром? – спросил Чолич.

Ники Тин вдруг сморщился, точно от сильной боли, сраженный догадкой:

– Зоран… Твой шеф стремится извлечь максимум из любой ситуации…

– Ты о чем?

– Разветвленный план. Думаю, одна из целей – «Подкова». А без нее – все погибло… Мы не успеем…

– Боже… – едва слышно ответил старик.

Они забились в гравилет. Машина рванула с места.

Прозоров гнал с предельной скоростью. Форсированные двигатели натужно гудели.

Чолич прикидывал на ходу:

– Пока одна часть их группы занималась инфантой и переговорами, другая могла проникнуть на космодром. Охрана, видимо, и там не имела оружия. Делай что хочешь.

– «Подкова» не признает другого пилота, – немного ревниво заметил Сергей.

– А что она сделает? Взорвется?

– Нет. Просто не подчинится. И не станет выполнять команды. Они взлететь не смогут.

– Должен вас огорчить, юноша, – невесело усмехнулся Чолич. – Есть отмычки и на этот случай. Они поставят дешифратор. Уйдет, конечно, время. Не знаю, сколько.

Ники вздохнул:

– Если мы застрянем… Вряд ли Эрэги Неспешный даст нам один из своих крейсеров.

Верховный правитель заранее предупредил охрану космодрома, уже вооруженную. Землян пропустили. Они оставили гравилет на стоянке. Еще издали, среди ангаров и других кораблей, увидели «Подкову».

Ее синеватое покрытие тускло отсвечивало. Рядом не было заметно подозрительного движения. Космодром жил обычной жизнью.

– Не расслабляйтесь, – предупредил Чолич. – Инфанту похитили ушлые ребята.

Земляне шли к кораблю, внимательно глядя по сторонам. Все были настороже.

До стартовой зоны добрались нормально.

Быть может – ложная тревога?

И вдруг ударил ручной пулемет.

Все тут же залегли.

Через несколько секунд, перебегая, а на отдельных участках и переползая, собрались за разлапистым тяжелым погрузчиком.

Корабль захватывали без шума. И пристрелять территорию у системщиков не было возможности. К тому же освещение тут неяркое. Иначе первые же выстрелы унесли бы чью–то жизнь.

Пулеметчик занял позицию в открытом люке.

Оружие простое, но эффективное. Головы не поднять. Смертоносные пули свистели вокруг, били в бок чумазого погрузчика. На трап корабля сыпались гильзы, подскакивали на ступеньках с веселым звоном.

– Он не подпустит нас к кораблю, – сказал Чолич. – Пока не сработает дешифратор. А потом они взлетят… И Земле – конец…

Тин мучительно искал выход.

Нет даже плохонького излучателя…

Как, с голыми руками, прорваться на корабль?

Кьянти выглянул из укрытия и едва успел пригнуться от шквала пуль.

– Не рискуй, – одернул его Ники.

Он не знал, насколько уязвим Марио. Возможно, со смертью физической оболочки, погибнет и сознание заблудшего гостя.

Лу тронул Тина за локоть. На пальце крутанул свой «кольт», взглядом указал на амбразуру люка.

– Его срежут раньше, чем он успеет высунуться, – горько бросил Чолич.

– Я отвлеку. – Сергей кивнул на пандус, очерчивающий зону. – Трех секунд хватит?

– И одной достаточно, – ответил Брэндон.

– Это всего лишь пистолет, очень старый, – пробормотал Чолич. – Даже не бластер. На пулеметчике броня. Свинцовая пуля не возьмет.

– Он без шлема, – сказал Брэндон. – Не ждал нас. Я буду стрелять ему в лоб.

– С такого расстояния?.. При таком освещении?..

– Время уходит, – проговорил второй пилот. – Его остается все меньше… Давай, капитан.

Прозоров согнулся, готовясь к броску, с левой стороны погрузчика. Затем – кинулся к пандусу.

Оказавшись на открытом месте, он приземлился на руки, перекатился. Лег за укрытием. Пулеметчик отреагировал длинной очередью, но с некоторым опозданием. Пули ударили в пандус, выбив град бетонной крошки.

Брэндон вышел из–за погрузчика справа и выстрелил. Пулемет захлебнулся. Облачко револьверного дыма ветром потянуло вдоль пандуса.

Ники бросился к трапу корабля:

– Идем!

Они успели миновать простреливаемый участок до того, как в проеме люка возник другой солдат, который, видимо, охранял рубку. Тоже без шлема. Наверное, был уверен, что сопротивления уже не предвидится.

Брэндон спустил курок.

Солдат рухнул на тело пулеметчика, так и не успев вскинуть излучатель.

– В рубку! – скомандовал Ники, подхватывая с пола его оружие. – Чолич и Коншин! Отвечаете за Эфиан!

 

Глава десятая. НА КОРАБЛЕ

За Тином бежал стрелок.

Ковровое покрытие коридора глушило их топот. Человек, находившийся в рубке, не сразу понял, что противник уже близко. Он был в наушниках, подключенных к пульту. Видимо, командир группы.

Человек повернулся на вращающемся кресле. Ники увидел его расширенные глаза, мокрые от пота седые волосы. И до пояса расстегнутый универсальный защитный костюм.

Захватчик потянулся левой рукой к кнопке, запирающей металлическую дверь. Правая легла на рукоятку бластера.

Тин выстрелил на бегу, понимая, что если дверь закроется…

Он целил в живот, чтобы не задеть уязвимые части пульта управления.

Командира группы швырнуло на пол, вместе с креслом.

Подбежав, Ники выбил ногой оружие из его руки.

Следом в капитанскую рубку влетели Брэндон, с «кольтом», Сергей Прозоров, с пулеметом наперевес, Мэй, с необычно круглыми черными глазами, Чолич и Коншин–2 – с Эфиан. 

– Их всего трое, – пробормотал, задыхаясь, старик. – Почему им не дали подкрепление, сразу после обмена?

– Разветвленные планы твоего шефа изменились. – Ники следил, как Мэй осматривает раненого. – Ведь пульт Эфиан обменять не удалось. Но его необходимо доставить в Солнечную систему. И значит, в новых обстоятельствах группа захвата не должна победить. Лео Минкус – гибкий руководитель.

– Он бросил своих людей. – Зоран Чолич взглянул на экран. – Охранники слышали стрельбу. Уже едут. С их помощью мы бы стерли этих троих в порошок.

– Минкус все просчитал. И теперь, согласно его разветвленному плану, мы полетим на «Подкове». А этот, – второй пилот кивнул на раненого, – должен выйти из игры. Как и двое у люка.

– Интересно, где сейчас Минкус, – пробормотал Чолич.

– Получив Устройство? Наверно, мчится к Земле, на всех парах.

– Не думаю. А вдруг Земля взорвется у него под ногами? Какой смысл туда спешить? Нет, он подождет. Где–нибудь за пределами Солнечной системы. Осмотрится.

– Пока мы спасем человечество?

– Да. А затем – пустит команду ликвидаторов по нашему следу. Это в его духе.

Неожиданно Прозоров нахмурился, глядя на раненого. И удивленно воскликнул:

– Это же Дмитрий Ионов, из Бюро планетарной безопасности! Это он рассказал мне о Светлане! И о том, что Земля была заминирована Эфиан. К Системе он не имеет никакого отношения. Как он попал сюда?

– Не будьте наивны, юноша. – Чолич усмехнулся. – Бюро – один из элементов Системы, как многие другие. Так что разница небольшая. Но в данном случае все еще проще. Дмитрий Ионов – кадровый работник Системы. Я встречал его.

Благодаря стараниям Мэй раненый пришел в себя.

Он дышал с хрипом. И на его синеющих губах вскипала розовая пена.

Взгляд Ионова уперся в Ники:

– Ты!.. Вот так встреча…

Раненый сделал попытку улыбнуться.

Ники присел над ним:

– Знаешь меня?.. Откуда?

– Заочно… Я изучил твое досье, вдоль и поперек. Взрыв патрульного гравилета – ловкий ход. Но не слишком оригинальный. Мы спустились в пропасть. Не нашли тебя… И все поняли. Как ты ушел с той планеты?

– Разве это важно?

– Для меня – да. Работа не завершена… Ты жив…

– А остальные?

– В лучшем виде, во главе с майором… Ускользнул один ты… Поздравляю!.. Тебе надо было затаиться… Но ты снова перешел дорогу Системе. А бороться с Системой – бесполезно. Система – непобедима!..

– Ты говоришь это с гордостью… Лео списал тебя в расход.

– Я не в обиде… Работа есть работа. А я свое пожил. На три жизни хватило бы…

Раненый перевел взгляд на Прозорова:

– И ты здесь, надежда космической академии?

– Где Светлана? – гневно спросил капитан.

– Тебе ее не найти, парень… Даже не пытайся… В игре – такие силы… И ставки очень высоки…

Чолич встал ближе, и Дмитрий Ионов узнал его:

– А–а, бывший Лео Минкус… Очень приятно…

– Я еще повидаюсь с нынешним.

– Уже все понял?.. Молодец… Но и ты не сможешь ничего изменить. Бороться с Системой… Так, а вот сбежавший андроид… Суррогат–писатель… И целительница Хонда Мэй, которой ведомы чужие мысли… Грозная Эфиан… Кьянти, продвинутый гость… Да у вас тут просто – корабль умников!..

Дмитрий Ионов начал задыхаться. По его бледному лицу катился пот.

– Где Светлана? – Капитан схватил раненого за грудки, испачкав руки его кровью. – Где вы ее держите?

– Никому из вас не найти… – Ионов снова посмотрел на Тина. – С пультом – неплохо придумал… Ты мог бы у нас преуспеть… Людьми так легко манипулировать!..

Раненый улыбнулся, обвел всех взглядом. И вдруг зашелся хриплым кашлем. По звуку чувствовалось, что у него серьезные внутренние повреждения.

– Мэй. – Ники посмотрел на девушку.

– Я попытаюсь, но…

Старания Мэй оказались напрасными. По глазам девушки Тин понял, что ничего конкретного ей выяснить не удалось. Марио тоже развел руками.

– Живой он полезнее, – сказал Чолич.

Дмитрий Ионов снова закашлялся. Изо рта у него пошла кровь. А через минуту он затих.

Ники встал.

– Чолич, поговори с охраной и объясни все. Трупы диверсантов мы готовы отдать… Потом соедини пульт Эфиан с компьютером, разберись.

– Хорошо.

– Сергей, приготовь корабль к старту. Летим на Землю. И поскорее. Иначе «Подкове» некуда будет возвращаться.

Через полчаса формальности были улажены.

Руководство космодрома, получившее указания из дворца, дало разрешение на взлет.

Корабль стартовал. И скоро вышел в космос.

Прозоров наслаждался управлением. Чтобы не мешать, Ники пошел в кают–компанию.

Там собрались все, кроме Эфиан.

Официальная представительница уединилась, сразу же после ужина.

Остальным не спалось. Сейчас земляне хотели быть вместе.

Брэндон, разложив на куске полотна детали, чистил свой тайный арсенал. Коншин и Марио с интересом разглядывали оружие, спасавшее их всех не раз.

– Что это? – спросил Кьянти.

– Револьвер, – сказал писатель. – Я видел такие в кино.

– «Кольт–писмейкер», сорок пятый калибр, – уточнил Брэндон.

– Стащил из музея? – улыбнулся Марио.

– Почти.

– Не понимаю, как мог стрелять этот ржавый пистолет.

– Он не ржавый, – обиделся Лу. – Я же его чищу. Смазываю…

От него отстали. И начали говорить с Мэй о том, что было бы желательно получить на завтрак.

Ники сел рядом с Лу:

– Как тебе удалось протащить револьвер из прошлого?

– У каждого андроида есть тайник. У меня тоже есть, вот здесь. – Брэндон хлопнул по животу. – Меня проверили, но только я успел «кольт» перепрятать.

– А взял зачем? Ведь ты рисковал.

– Ну как… На память. Достаю иногда, вспоминаю далекие времена.

– Икси мог бы тобой гордиться. Ты молодец, Лу. Правда.

Брэндон склонил голову:

– У меня только один патрон остался…

– А кто это – Икси? – подходя, спросил Чолич.

– Его друг. Очень давний друг.

Хонда Мэй внесла и поставила на стол блюдо персиков, спелых, ароматных, желто–бордовых. Свежевымытых.

– Угощайтесь.

Первым сориентирвался Кьянти. Выбрал самый большой плод, но поторопился и уронил его на пол. Тут же схватил, подул. И вонзил в него зубы, сказав:

– Быстро поднятое не считается упавшим!

Тин усмехнулся. Ему временами казалось, что земной оболтус Марио берет верх над продвинутым гостем.

А может, Марио Кьянти был выбран в качестве медиатора, поскольку изначально оказался близок – по типу личности?

Кстати… Ионов назвал Марио продвинутым гостем.

Однако это определение альтернативный экипаж использовал в своем кругу. И – нечасто. Откуда его мог знать Ионов?

Зоран проверял каюты несколько раз. Уж его–то опыту можно доверять.

А самому Чоличу?..

Н–да…

Откуда знал Ионов?

И телепатические способности Мэй – уже не тайна…

Что же будет дальше?

Мэй, садясь, протянула Тину персик:

– Ники, послушай… Эфиан требуется регенерация кисти.

– А ты умеешь работать с регенератором?

– Всякая женщина должна уметь. Не всегда же врач оказывается рядом.

– Я думаю, с этим не следует торопиться.

– Но она сидит на обезболивающих.

– Таким, как Эфиан, следует хорошенько прочувствовать боль.

– Не будь жестоким, Ники.

– А кто будет, Мэй? Ты? У тебя не получится.

– Она ведь женщина. Человек.

– Не женщина. И не человек. 

– Ты очень напряжен. Не умеешь расслабляться.

– Может, поэтому я жив. Да и как тут расслабишься… А вдруг Солнечной системы уже нет? Что будем делать?

– Найдем какую–нибудь необитаемую планету. И станем родоначальниками новой расы. Если только – не одичаем. – Мэй улыбнулась, представив. – Тебе нужна разрядка. Хочешь посмотреть?

– Хочу.

Ники закрыл глаза.

 

Глава одиннадцатая. ТРОЕ ОТВАЖНЫХ

«Ранним утром Ы–ых Косолапый выпрыгнул из пещеры и по традиции издал ушераздирающий рык. Так поступал всякий лохматопупый, желающий распугать хищников, а заодно – голопупых, которые могли оказаться поблизости с очередной военной акцией.

Рык Ы–ыха Косолапого длился не меньше минуты.

Мог бы дольше, конечно, при его грудной клетке и многолетней практике. Но Ы–ых, самозабвенно орущий с запрокинутой головой и закрытыми глазами, вдруг открыл их.

Посмотрев по сторонам, он обнаружил, что слушателей у него на данный момент, в общем–то, нет.

Лохматопупый тут же захлопнул рот.

– Н–да, – пробормотал он, слегка смутившись.

Оставалось радоваться, что И–иха, сварливая супруга нашего героя, возилась с детьми в глубине пещеры и не видела конфуза. А то на месяц хватило бы язвительной критики. Ведь лохматопупые ничего не делают без нужды. Себе же Ы–ых сказал, что этот холостой рык преследовал чисто профилактические цели.

Он вскинул палицу на плечо и свистнул. Из ближайших зарослей, громко топоча ногами, выбежала Фру–фру, огромная травоядная динозавриха, и стала неуклюже ластиться к хозяину.

– Но–но, – мягко отстранил ее Ы–ых, съездив палицей по голове.

Фру–фру, не сводя с Ы–ыха преданных глаз, вытянулась в струну, готовая мчаться куда угодно.

– То–то, – проворчал суровый лохматопупый, не любивший телячьих нежностей.

Он ловко взобрался на спину Фру–фру, утыканную роговыми наростами.

Путь Ы–ыху предстоял долгий, аж до самых Трухлявых пеньков, где жил с семьей его политический соратник У–ух.

Время от времени постукивая Фру–фру по хребтине, чтобы не отвлекалась на зеленую траву и молодых сексапильных динозавров, лохматопупый вдумчиво разрабатывал план охоты на саблезубого бегемота.

Черепная коробка у него была очень прочная, затвердевшая от нередких вражеских и дружеских ударов. Но это сказалось на ее содержимом. Поэтому работа шла трудно.

Когда Фру–фру уперлась носом в крайний Трухлявый пенек, Ы–ых успел обдумать лишь одно положение стратегического плана: «Э–э…»

Фру–фру принялась с аппетитом глодать труху. Услышав этот противный хруст, из–под пенька выполз еще один лохматопупый – У–ух Косоглазый.

Ы–ых сполз с крутого бока Фру–фру на землю. И друзья, воздев палицы, начали приветственно молотить друг друга.

Молотили от души. Когда ритуал был завершен, оба лохматопупых напоминали жертвы горного обвала.

– Э–э… – поделился Ы–ых с верным другом.

У–ух довольно быстро уловил его мысль и примерно через час понимающе заулыбался.

– Э–э! – воскликнул он.

Ы–ых облегченно вздохнул. Наиболее трудная часть дела, можно сказать, уже сделана. И он, поднатужившись, несколько смутно, однако очень тепло подумал: «Хорошо, когда друг понимает тебя с полуслова».

Между тем, в воздухе повисла догадка, что вдвоем с этим опасным зверем не справиться. Оба чувствовали ее присутствие, пусть и не могли отчетливо сформулировать.

Внимательно посмотрев друг другу в подбитые глаза, они вспомнили, что давненько не виделись с Э–эхом, еще одним славным лохматопупым, живущим у самого Синего болота.

– Э–э… – начал Ы–ых.

– Э–эх! – подхватил У–ух Косоглазый.

Ы–ых радостно осклабился.

«Чертовски здорово иметь такого друга!» – излучала его расквашенная физиономия.

У–ух отвязал от баобаба своего динозавра, и друзья объединенные пусть и туманной, зато общей целью, отправились к Э–эху Косорукому.

Вскоре они прибыли на место. Когда закончился ритуал приветствия, трое лохматопупых напоминали жертвы землятрясения. Э–эха уравняло с гостями то, что его–то охаживали в две палицы, тогда как он – благовоспитанно отмахивался одной. 

Утирая кровавые сопли, друзья радостно смотрели на дело рук своих, поскольку все из присутствующих оказались вполне комильфо.

– Э–э… – начал объяснять Ы–ых свою генеральную идею, сосредоточенно тыча палицей в направлении самого Синего болота.

– Э–э! – подхватил У–ух и засунул под верхнюю губу две берцовые кости, валявшиеся под ногами.

– О–о! – закивал сообразительный Э–эх через час. И, подумав немного, добавил: – О–о!

Взгромоздившись на скакунов, трое отважных устремились к самому Синему болоту. Их глаза, хоть и несколько заплывшие, горели огнем. Уши, носы и все остальное – тоже. Нетерпеливая жажда настоящей драки заставляла их неистово колотить скакунов по хребтине – до головы–то не дотянешься.

Они подъехали к жуткому бурелому, сквозь который просвечивало кое–где самое Синее болото.

– О–о… – подал мысль Э–эх.

– О–о! – хором воскликнули спутники и вскинули палицы.

Но Э–эх отрицательно постучал дубиной по головам друзей.

Те озадаченно уставились на него.

Разве что–то идет не по плану?

И Э–эх скупой мимикой распухшего лица дал им понять, что охота обречена, можно сказать, на провал, – если участники экспедиции не заглянут в одно место. Это рядом.

– О–ох! – веско заявил Э–эх, подняв корявый палец.

– О–ох… – посерьезнев, откликнулись политические единомышленники.

Возле пещеры с ярко размалеванным входом друзья спешились. Из нее тут же выскочил, размахивая палицей, О–ох Кособрюхий, облаченный в шкуры крокодилов разной степени свежести.

Когда ритуал приветствия был завершен, четверо лохматопупых напоминали жертвы падения астероида.

– О–ох? – прохрипел Э–эх, на этот раз – с чисто прагматической целью. Ему хотелось, чтоб хозяин отозвался, ведь сам Э–эх просто не мог определить его местонахождение заплывшими глазами.

– Э–эх! – прохрипел в ответ хозяин, уважительно избитый едва ли не до полусмерти, и указал палицей на опушку бурелома.

Динозавры принялись щипать траву. А четверо лохматопупых энергично заковыляли вперед. На всех четверых нельзя было смотреть без содрогания.

Впрочем, никто и не смотрел.

На краю бурелома гости увидели яму. Прежде ее заполняла грязь, в которой любили валяться динозавры, избавляясь от блох. Теперь в яме пузырилась мутноватая жидкость, издающая непривычный резкий запах.

Ноздри отважных расширились, принюхиваясь.

– И–и–э–эх! – выкрикнул Э–эх и бросился в яму.

Но он не стал ни мыться, ни плескаться в остро пахнущей влаге, он стал – жадно пить, отдувая в сторону подплывавшие огрызки плодов.

Спутники почувствовали в нем опытного охотника на бегемотов.

О–ох, дав понять, что это удовольствие стоит ровно одну крокодилью шкуру, указал гостям на яму.

Посоображав не более часа, те присоединились к Э–эху.

Сначала терпкая влага смутила их своим вкусом. Но потом они как–то незаметно втянулись. И дело пошло гораздо лучше.

В скором времени трое отважных, где – на своих двоих, где – на своих четырех, двигались в направлении самого Синего болота. При этом они громко распевали песню, из которой бегемоту следовало уяснить, что его сейчас пометут по кочкам к едрене фене. После ямы охотникам было трудно выдерживать прямой курс. Они то и дело натыкались на деревья, ненароком валили их, отчего бурелом становился еще непролазнее. Ы–ых даже подумал, а нет ли вины предшествующих отважных в том, что местность имеет столь труднопроходимый вид.

А еще ему казалось странным, что самое Синее болото, которое находилось, в общем–то, неподалеку, до которого, если уж по совести, рукой подать, – никак не приближается.

Кое–что и У–уху казалось странным. Он не мог приноровиться к повадкам тутошних деревьев, кидающихся к нему, как к лучшему другу, с объятиями и поцелуями. Его также смущало, что спутников у него стало ровно в два раза больше. И Ы–ых, и Э–эх наличествовали в двух экземплярах, причем двигались они синхронно, и покачивались тоже синхронно. Оно конечно, хорошего человека чем больше, тем лучше. Но такое раздвоение было непривычно.

Тем временем Э–эх целеустремленно продирался вперед, ничему не удивляясь. Он–то знал, что это коварный дух саблезубого бегемота морочит охотников. Но Э–эх не позволит надуть себя. Он задаст подлому трусу по первое число. Вот только полежит на мягком мху, передохнет чуток… А затем он найдет самое Синее болото.

Э–эх свернулся калачиком и закрыл глаза.

Уже засыпая, он почувствовал, что на его ноги пристроилась твердая голова то ли Ы–ыха, то ли У–уха… Но могучего тройного храпа Э–эх не услышал. Заснул.

Продрав глаза, трое охотников испытали не очень приятное ощущение.

Крепкие головы лохматопупых раскалывались так, как будто они вовсе не были закалены в боях и приветственных ритуалах.

– О–ох! – простонал Ы–ых, не без укора в адрес владельца ямы.

Встав на ноги, он почувствовал, как ему кто–то с размаху съездил по голове, изнутри.

– О–ох! О–ох! – согласно закивал Э–эх, но не очень резко, потому что ему тоже кто–то бил по голове, изнутри, видимо, желая выбраться наружу.

Не прошло и часа, как Э–эх растолковал друзьям, что избавиться от внутреннего супостата можно, лишь снова как следует нахлебавшись в яме О–оха.

Запасшись крокодильими шкурами, охотники двинулись в обратный путь. Они решили, поправив голову, предпринять еще один штурм самого Синего болота.

Участники экспедиции уже ясно отдавали себе отчет, что охота на саблезубого бегемота – это вам не хухры–мухры.

И с той поры многие поколения отважных лохматопупых предпринимали дерзкие попытки выследить опасного зверя, предварительно как следует нагрузившись в яме. Но странное дело: никому это не удавалось. Только бурелом с каждой новой попыткой становился гуще.

Но может – еще не все потеряно?

А?!»

 

Глава двенадцатая. ЧЕЛНОК

Ники рассмеялся:

– Ну и шуточки, однако…

– Но ведь тебе стало немного легче, правда?

– Не без того.

Мэй встала:

– Схожу к Эфиан.

– Осторожнее там.

– Не забывай, что я выросла в трущобах. И даже была в молодежной банде…

Когда Мэй удалилась, к Ники подсел Чолич.

– Ионов говорил правду? – спросил он.

– Смотря о чем.

– Лу и в самом деле – андроид?

– А ты никому не скажешь?

– Я серьезно.

– У меня предрассудков на этот счет нет.

– Что за манера? Кто же так отвечает на вопросы?

– Я.

– Ники, если уж сказал «а», говори «бэ». Так ведь?

– Бэ, – с готовностью ответил Ники.

– А Мэй? Она телепат? Чем вы сейчас с ней занимались?

– Она избавляла меня от стресса.

Ну вот… Все конфиденциальные разговоры Тин вел с Мэй наедине, чаще – в ее каюте. Во всяком случае – не при Зоране.

Хотя, у него могли возникнуть подозрения во время ночного обмена. Тогда Хонда Мэй слишком волновалась за девочку, настолько, что совсем не думала о себе.

Ионов же раскрыл все окончательно.

Старик не отставал:

– У вас контакт, на телепатическом уровне? Она передает тебе то, что есть в наших головах?

– Только самое существенное.

– Такое знание дает власть над людьми. – Чолич укоризненно покачал головой. – Ники, а ты – негодник.

– Как бы я узнал, что тебе можно доверять? Тебе, человеку Системы… То, что Марио – телепат, никого не смущает. А почему с Мэй должно быть иначе?

Старик помолчал. Затем осторожно поделился:

– У каждого есть секрет. Наши ты знаешь. А какой секрет – у тебя?

– Да нет у меня секретов. Я весь как на ладони.

– Ох, сомневаюсь. – Старик внимательно смотрел Тину в глаза. – Хотел бы я заглянуть в твою голову.

А я – в твою, подумал Ники. И побольше узнать о Системе, которой вновь перешел дорогу…

Система пронизывает все, сверху донизу. Это она торгует наркотиками. И она же – ловит наркодельцов. Она развязывает войны и она же – усаживает воюющие стороны за стол переговоров. Она травит Землю промышленными отходами и устраивает манифестации партии зеленых. Возносит кого–то на вершину политической власти, формирует правительства и – отправляет их в отставку… Пребывая – в тени, пребывая – над всеми социальными институтами.

Бороться с Системой – бесполезно. Если не знаешь ее секретов. А если знаешь, она сама начнет бороться – с тобой.

Из динамиков прозвучал голос капитана:

– Тин, Чолич, зайдите в рубку.

Ники встал первым.

– Что могло стрястись? – недоумевал старик, идя рядом с ним по коридору. – До гипера еще несколько часов.

– Ну? – спросил Тин, заняв ложемент второго пилота.

На экране чего–либо внушающего тревогу он не заметил.

– Судно, прямо по курсу, – объявил Сергей. – Малого тоннажа.

– Вот это пятнышко?.. Сторожевой катер?

– Нет, еще меньше. Орбитальный челнок.

– Что он делает в открытом космосе? – пробормотал Чолич.

– Мне тоже интересно. У него запас кислорода и горючего – только сюда. На обратный путь уже не хватит.

– Он подает сигналы бедствия?

– Нет. Молчит.

– Может, там все мертвы?

– Но он же маневрирует.

– Да, вижу, – сказал Ники. – Не хотят возвращаться?..

– Думаю, они – с Грамма. Это последняя обитаемая планета в системе Энтойи. Планета–рудник… Ну, что будем делать? Сейчас они вряд ли видят нас, челнок не имеет таких мощных локаторов.

– Подойдем ближе – посмотрим на их реакцию.

– Полное торможение – это потеря времени.

– Ну а мы лишь немного сбавим. И возьмем его гравизахватом, на ходу.

– По закону мы должны связаться с Граммом. Иначе нам припишут кражу челнока, принадлежащего Энтойе.

– Объясняться будем – потом. Если наши объяснения вообще кому–то потребуются.

Чолич закряхтел, ворочаясь в кресле штурмана:

– А вдруг это брандер?

– Как у пиратов?

– У кого угодно. Возьмем его на борт, а он – рванет…

– Кому нужна гибель корабля? – возразил Ники. – Минкус хочет, чтоб мы добрались до Земли.

– А если – пираты? – настаивал Чолич. – Взрыв небольшой мощности, а потом – атака.

– Других судов поблизости не видно, – сказал Прозоров.

– Ладно, подойдем и выясним.

– Начинаю торможение.

Пальцы капитана уверенно пробежались по клавишам. 

Ники подумал, что мнительность, нерешительность вряд ли были свойственны Чоличу раньше. Иначе он не стал бы координатором Системы, да еще – одним из самых отчаянных. Наверное, старое, чужое тело начинает влиять на молодое сознание. Второй пилот не сомневался в существовании такой зависимости. Мысль об этом возникла у него, когда Зоран отговаривал капитана и Лу от реализации их рискованного замысла, там, у погрузчика.

Изображение челнока росло с каждой минутой.

– Сергей, что происходит?

Второй пилот удивленно воззрился на экран. Челнок уже можно было рассмотреть вполне отчетливо. Но управляющий им человек начал странный, не соответствующий аварийной ситуации маневр.

– Они хотят уклониться? Не желают быть спасенными?

– Похоже на то. На сигналы не отвечают.

– У них кислорода – на час–полтора.

– Или на два–три, если команда небольшая.

– Верная смерть. Мы сумеем их взять?

– Нужно чуть скорректировать курс. Потеряем несколько минут.

– Как раз этих минут нам может не хватить, – хмуро сказал Чолич. – С миной.

Сергей вопросительно смотрел на Тина.

– Сдохнут же, – буркнул Ники.

И Прозоров ввел коррективы.

На экране было хорошо видно, что маленький челнок отчаянно пытается уйти подальше от курса «Подковы». Там, должно быть, знали о гравитационном захвате. Но ускользнуть все же не удалось. Невидимая петля захлестнула судно, потащила за «Подковой». Странный челнок сопротивлялся до последнего. До момента, когда вдруг погасло яркое пламя в его соплах, разом, будто ножом обрезали.

– При нормальной остановке двигателя такого не бывает, – заметил капитан. – У них кончилось горючее.

Челнок плавно втянуло в бункер.

Тяжелые створки тут же сомкнулись за ним.

– Он наш. – Зоран Чолич встал. – Пойду кликну Брэндона. Мало ли что.

Сергей вывел на экран камеру бункера. Она была освещена. Шлюзование закончилось, но люди в челноке не подавали никаких признаков жизни.

– Эй, кто там! – сказал в микрофон второй пилот. – Не хотелось бы вскрывать обшивку резаком. Может, сами выйдете? Вы кто?

После внушительной паузы он услышал:

– А вы сами кто?

Очень правильный вопрос, подумал Ники. Что на него ответить? Частная экспедиция, на боевом корабле?.. Вряд ли в челноке собрались одни идиоты.

Кто поверит в такое?

– Мы с Земли, – сообщил второй пилот. – Но к армии не имеем отношения. Летим домой. Нам показалось, у вас проблемы.

– Да?.. Почему вы так решили?

Тин заметил, что недоверчивый тон говорившего смягчился. И появились нотки бравады. Нормальная мужская реакция.

– Извини, друг. Если хочешь болтаться в космосе, без горючего, – только намекни. Ты имеешь право. Кислорода у тебя еще на два часа.

– На два с половиной.

В челноке дали команду открыть люк. И альтернативный экипаж с интересом ожидал, кто же выйдет.

Вышел бритый наголо детина в полосатой робе. Уверенный взгляд. Улыбка до ушей. Наверняка за сорок, но здоров как бык.

– Мать честная! – ахнул Чолич. – Беглый каторжник! Ну и рожа…

Поймав ироничный взгляд капитана, второй пилот растерянно потер шею.

Ну вот, усилия, что называется, увенчались большим успехом. И на корабле неожиданно появился еще один умник.

Или несколько?

– Сколько с тобой людей? – спросил Ники.

– Успокойтесь, я один. Хотя есть буду – за троих!

– Этот не пропадет, – сказал капитан. – Как же ему удалось сбежать?

Попав в жилую часть корабля, гость заявил, что умирает от голода.

Мэй решила накормить его в кают–компании, где вновь собрались все, кто был свободен от вахты.

За вторым блюдом каторжник представился:

– Я Ахиллес Ковак. Была одно время жуткая мода на мифологические имена. Для друзей – просто Хилл.

– Судя по твоему костюму, – начал Зоран, – ты был не на курорте. А за что загремел?

– Вы не поверите – за ерунду!.. И рассказывать стыдно… Для нормального, просвещенного человека мой поступок не является преступлением, я точно вам говорю. Можно долго спорить об относительности моральных принципов, но ведь существуют же – незыблемые гуманистические ценности, попрание которых недопустимо!

Ники внимательно рассматривал беглеца.

Такое впечатление, что Хилл Ковак сидел в одиночке, раз так изголодался по слушателям. Или же он демагог по натуре – что гораздо хуже. Вряд ли каторжник скажет правду о том, за что был приговорен. Все твердят, что страдают напрасно.

Что же он за человек?

Сбежать с планеты–рудника, с планеты–каторги – не каждому по силам. В прошлом Ковак явно имел отношение к космическим полетам.

– А почему ты не подавал сигнала бедствия? – спросил его Ники. – И почему хотел уйти от нас?

– Я был уверен, что вы энтойцы и ищите меня, чтобы вернуть назад, – во весь рот улыбнулся каторжник.

Где, возможно, твое настоящее место, подумал Тин.

– И ты предпочел умереть?.. – удивился Чолич. – У тебя не было шансов!

– А я удачливый!

Ники улыбнулся.

Мэй взглянула на него.

И второй пилот, кивнув ей, опустил веки. 

 

Глава тринадцатая. НАСТОЯЩАЯ МУЖСКАЯ ВЕЧЕРИНКА

«Выпить на планете Грамм было негде. И нечего. Сухой закон. Такой сухой, что даже банка пива могла обернуться для нарушителя пожизненным заключением. Последних самогонщиков тут вывели триста лет назад, когда население Грамма насчитывало около пятисот человек.

Планета закоренелых трезвенников. Рехнуться можно.

Однако с местными традициями принято считаться. Всяческую дурь нужно было оставлять на орбите. И проходить контроль на наличие алкоголя в крови. Или еще чего.

Тому, кто пытался обойти антиалкогольный закон, грозили чудовищные санкции, в числе прочего – лишение визы, на веки вечные. И ему, и компании–грузополучателю. Зачем такие строгости, никто не знал. Закон не комментировался. Ну и все, кто летал сюда по долгу службы, молча, скрежеща зубами, сносили это издевательство.

А спрашивается – почему? Грамминий… Редчайший природный минерал. Основа супертехнологий и все такое…

Во время полета – сухой закон. И на «берегу» – сухой закон. Три дня в увольнении, твердая почва под ногами и – ни грамма! Грамм называется…

Думаю, что и в этот раз мы бы стерпели. Не впервой. Но случилась у нашего капитана заминка с документацией. Запрос туда, запрос сюда… Бюрократия… И пока сигнал дойдет… Обычные три дня под разгрузкой–погрузкой обернулись двумя неделями. Вот так.

Мы всюду ходили вдвоем, я и мой одноклассник, а ныне еще и напарник, вахтенный бортинженер Дионис Грецки.

В гостинице мы взяли номер на двоих, подешевле. И почти не вылезали из него, пялясь в экран. Поскольку этот чертов Грамм был у нас в печенках.

На исходе шестых суток два старых космических волка – затосковали.

– В основе любой традиции лежит предрассудок, – изрек вахтенный бортинженер, занимавший в пространстве горизонтальное положение.

Более часа он пребывал в состоянии мрачной задумчивости. Сказанное, видимо, являлось конечным продуктом его размышлений.

– И, как правило, очень вредный предрассудок, – отозвался я, также занимая в пространстве горизонтальное положение.

Я догадывался, что имеет в виду мой напарник. Но я понятия не имел, насколько решительно он настроен.

Лишь когда я увидел в его руках тонкую металлическую трубку, изогнутую змеей, до меня дошло окончательно: мой товарищ готов бросить вызов местным предрассудкам.

В его глазах горел огонь.

Мы встретились с ним взглядами.

И поняли друг друга без слов.

Этот миг решил нашу судьбу.

Н–да…

Предоставив бортинженеру с увлечением решать технические проблемы, я устремился на улицу, чтобы купить в магазинах сырье. Действовать приходилось крайне осторожно. Поскольку на Грамме даже слова «я пьян от любви» считались крамолой.

Не стану описывать то нетерпение, с которым я и мой напарник ходили вокруг аппарата. И как принюхивались. Как глотали слюну. Как дрожали руки Диониса, когда он наливал по первой.

Вряд ли это был самый лучший напиток в моей жизни, однако мне он показался лучшим. Вахтенному бортинженеру – тоже.

Нагрузились мы с ним быстро и основательно. Внутри стало тепло, уютно.

Я включил музыку на полную громкость.

Все немного покачивалось.

Как давно же мы не испытывали этого райского состояния!

Блаженство мягко вошло в наши сердца. А вслед за ним – благодушие.

В этот момент я остро почувствовал, до чего же славный парень Ди Грецки и до чего же я его уважаю.

Мне захотелось выяснить, а уважает ли он меня. Было бы очень приятно узнать, что наше уважение – взаимно.

Я открыл рот, чтобы задать напарнику сакраментальный вопрос, но тут в нашу дверь постучали.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал я, вылезая из кресла.

– Может, ребята? – предположил Ди. – У них ведь нюх на выпивку – сам знаешь.

И он оказался прав.

Едва не сбив меня с ног, в номер, горя нетерпением, ввалились трое из экипажа нашего грузовика.

В комнате стоял запах винокуренного завода. Он подействовал на гостей вдохновляющим образом. С этой минуты еще трое борцов с предрассудками деятельно включались в работу. И очень скоро они шли голова к голове с нами.

Заплыв разворачивался.

Это была настоящая мужская вечеринка, в которой цель – ничто, движение – все.

И радостные лица друзей, таких уважаемых, слились для меня скоро в сплошной хоровод. А потом я увидел карусель. Шум стоял невообразимый. Говорили все сразу и – не жалея глоток.

Я прилег на кровать. Мне показалось, что я лечу то ли на русских горках, то ли – на американских. Встряхнув головой, я обнаружил себя в исходной позиции. Но что–то изменилось. Да, изменилось. Если раньше только пол игриво покачивался под ногами, то теперь и моя кровать решила проявить норов, попытавшись выскочить из–под меня.

Я натянул поводья и строго прикрикнул на нее.

То же проделал со своей кроватью бортинженер, для чего, из чувства солидарности, прилег на нее.

– Вот–вот! – поддержал нас вахтенный штурман. – Потакать им нельзя!

Он встал с кресла и шагнул ко мне, желая развить эту мысль более широко. Однако свалился по дороге. И остался лежать на полу, разнообразя нашу беседу могущими всхрапами. Его кресло – ожило и принялось скакать по комнате, словно желая помять копытами своего недавнего седока.

Всем это показалось недопустимой вольностью.

– Но–но! – грозно воскликнул мой напарник и погрозил креслу пальцем.

Приструнить расшалившееся кресло ему не удалось.

Зараза анархии начала стремительно распространяться на другие предметы обстановки.

Вдруг отделился от стены и запрыгал стол.

Зазвенела, разбиваясь, слетевшая посуда.

Открылись, захлопали дверцы шкафа. Со стены упала огромная репродукция невнятного содержания.

Закачалась под потолком люстра.

И даже стулья под двумя нашими гостями явно желали присоединиться к безобразию.

Мне показалось, что здание гостиницы тоже слегка подпрыгивает.

– Землетрясение? – хохотнул бортинженер.

Я попытался сфокусировать взгляд на противоположной стене. За этим занятием меня и застали дюжие ребята в полицейской форме. Однако принять участие в нашем веселье они отказались категорически.

И все способы экстренного протрезвления, известные человечеству, самым жестоким и гнусным образом были применены к передовому отряду борцов с предрассудками. Ничего гаже мне испытывать не доводилось.

Н–да.

Ну а потом… Одиночная камера следственного изолятора. Допросы. Очные ставки. Ярость капитана…

Только во время суда мы узнали, почему на этой планете царит сухой закон.

Грамм очень слаб на выпивку. Стоит кому–то приложиться к рюмочке – и поле Грамма вступает в резонанс с мозгами счастливчика. Грамм, окосев, начинает выкидывать коленца. Все это как–то связано с грамминием.

Я не запомнил, какие разрушения вызвала наша вечеринка. Но слова о том, что Грамм в поддатом состоянии может вообще сойти с орбиты, произвели на меня впечатление.

Трудно поверить в такое. Но во время процесса выступали разные ученые консультанты, чертили схемы, графики, приводили статистику…

Я сказал, что не нарушил бы главный закон Грамма, если бы знал суть. Почему истинные причины сухого закона держат в тайне?

– Это – закрытая информация, – ответил судья, трезвенник в двенадцатом поколении.

Секреты. Вечные секреты.

Местное руководство опасалось, что кто–нибудь использует алкогольный фактор, чтобы дестабилизировать планету и прибрать к рукам залежи грамминия.

Судья в напутственном слове нам сказал, что теперь у нас достаточно времени для раскаяния.

Да уж.

Я попросил не сажать меня в одну камеру с бортинженером. Срок–то у нас пожизненный, все так. Но если мы будем вместе, один из нас этот срок может не досидеть.

А казалось бы…»

Ники улыбнулся и кивнул Мэй, поблагодарив ее за экскурс в сознание беглеца.

Его предположение о летном прошлом Ахиллеса оказалось правильным. А его преступление – в самом деле не таким уж страшным.

Лу вызвался проводить гостя в каюту и помочь устроиться, подобрать ему одежду.

Ники не возражал. Ковак будет под надежным присмотром.

Едва они ушли, Чолич подсел ко второму пилоту:

– Ну, что показало вскрытие?

– История странная, конечно. Однако все достаточно безобидно. Он сидел за пьянку. Даже – без мордобоя. Имя, кажется, настоящее.

– Ты серьезно?..

– Мэй – не ошибается. Ну, видишь, как это полезно для дела? «Власть над людьми… Негодник…» Зря ты меня так.

– Смотря кто пользуется властью. И для общего дела, или только для себя. Может, нам выбросить челнок за борт? Я побывал в нем, ничего страшного не увидел. Но все–таки – чужая собственность. Мало у нас проблем?

– Давай лучше не будем суетиться. Меня гораздо больше волнует другое. Почему Ионов знал все о нас? И как исправить ситуацию?

Старик вздохнул, собрал на лбу морщины:

– Я осмотрю весь корабль. На предмет «жучков». Но даже если они есть – как передается информация?

– Эту проблему нужно решить до появления в Солнечной системе.

– Согласен. Трезвонить о своих планах – ни к чему.

 

Глава четырнадцатая. ПСИХОТЕРАПИЯ

Утром в каюту второго пилота вошла Мэй.

Ники был в ванной, брился. Мэй увидела его голую спину.

– Привет. – Он на мгновение обернулся, показав ей лицо, покрытое мыльной пеной.

Мэй улыбнулась:

– Ты консервативен. Даже бреешься по старинке.

– Мужчина должен оставаться мужчиной.

– Оставайся мужчиной, я не против, Ники. – Девушка села на диван. – Нам нужно поговорить. О серьезных вещах.

– Это не помешает бритью?

Мэй не ответила.

В раковине шумела вода. Ники скреб щетину:

– Что же ты? Скоро гипер. Надо поторапливаться.

– Ники… Я давно обнаружила, что в твоем сознании есть какая–то запретная зона. Это словно заповедный остров… И ты избегаешь туда заглядывать. Там скрыты воспоминания, которых ты боишься… Несколько часов назад я поняла, что за ними прячется еще что–то. Ионов коснулся внешней границы. Ты надеялся, что кто–то из твоих армейских товарищей уцелел. Ионов лишил тебя надежды. И ты испытал шок. Но я почувствовала, что это лишь оболочка. Внутри – совсем другое. Сердцевина – глубоко внутри, она окуклилась.

– И оттуда вылетит бабочка?

– Плохие шутки. Эта бабочка убьет тебя, Ники. Там зреет твоя смерть.

– Ты меня пугаешь…

– Ионов ускорил процесс. И счет теперь идет на часы. Я помогу. Буду извлекать опасные воспоминания малыми дозами. Все сразу они – смертельны. Даже ты не выдержишь. Потребуется несколько сеансов.

Тин вышел из ванной, с полотенцем в руках, вытер лицо.

Как он и ожидал, девушка выглядела очень серьезной. В ее глубоких черных глазах была тревога. За него.

– Доверься мне, – сказала Мэй. – Преодолей страх. Позволь исцелить твою душу.

Ники задумался. Он не понимал, какие воспоминания могут угрожать ему гибелью. И о каком страхе идет речь.

– Ты знаешь, что у меня там? – спросил он.

– Нет. Мы будем туда пробиваться вместе. Ники, ты веришь мне?

– Да.

Второй пилот сел в кресло.

– Смотри, Ники.

Тин закрыл глаза.

«Раздался хлопок. Ускорение вдавило меня в кресло.

Вылетев из стартовой шахты, капсула тут же легла на заданный курс, к висящему в черной бездне исполинскому голубому шару.

Атмосфера земного типа, гравитация в норме, полно воды.

Большая редкость. Ну а в данных обстоятельствах – подарок судьбы, единственный шанс на выживание.

Я летел и ждал, что у меня за спиной, там, где на планетарной орбите завис мой корабль, раздастся взрыв.

Капсула двигалась к ближайшему клочку суши в океане.

Меня приютит островок в тропическом поясе, где царила ночь.

Посадка шла в автоматическом режиме. И завершилась благополучно.

«Лиха беда начало», – подумал я.

Тишина, как водится, оглушала. Аппаратура капсулы, которой было так же далеко до главного бортового компьютера, как мне – до Земли, не обнаружила никакой опасности в радиусе километра от места посадки. И я дал команду открыть люк.

Островок принял меня довольно приветливо.

Я поднял стекло шлема.

Лица коснулся приятный ветерок, насыщенный запахами тропического леса, йодистыми испарениями.

Первый осторожный вдох не вызвал отрицательных эмоций. Не вызвал и второй.

Меня захлестнула животная радость.

Ведь одно дело – строчки на экране монитора, и совсем другое – курортный воздух в легких.

В глубоком темно–синем небе над моей головой, затмевая звезды и серпик луны, расцвела яркая вспышка. Быстро набухла в объеме. Затем опала. Угасла. Прощальный жест корабля.

Очень кинематографично. Однако сердце защемило по–настоящему.

Ну, вот я и дома. С прибытием.

Первую ночь я решил провести в капсуле.

Обживаться начнем завтра, при свете солнца. Утро вечера мудренее. Или – мудрёнее?

* * *

Шум утреннего тропического леса будоражил воображение.

Среди ветвей порхали и свиристели на все лады птицы с ярким оперением. Кругом благоухали не менее яркие цветы, куда ни кинь взгляд. Густая, сочная зелень. И кое–где висят плоды, хотелось бы думать – съедобные.

Рядом, звеня у самого лица, отважно заходили на боевой разворот какие–то насекомые, видимо, кровососущие.

Меня явно принимали за своего. Очень мило.

Я шел к берегу, на звук прибоя. Хотелось увидеть океан. К тому же, если остров и до меня был обитаем, на границе воды и суши наверняка можно обнаружить какие–нибудь свидетельства.

Продравшись сквозь заросли, я уперся взглядом в невысокую скалу. Обойти ее все же было проще, чем перелезть. И я опять начал проламываться через кусты.

Обнаружился просвет. Он тонул в густой зелени.

Коснувшись пальцами кобуры тяжелого армейского бластера, я ступил на чуть заметную тропинку, протоптанную животными. Некоторых я видел неподалеку от капсулы, когда они приходили с утра, полюбопытствовать.

Островок–то небольшой, и вряд ли здесь водятся крупные хищники…

Сначала мне казалось, что океан высится над берегом изумрудно–голубым холмом – оттого, что линия горизонта была намного выше, чем я ожидал. Но с каждым шагом океан раздвигался вширь – пока не заполнил собой весь горизонт.

Волны с тихим шелестом сменяли друг друга на темном влажном песке, оставляя быстро тающие пенные узоры.

Водоросли, сухие и – свежие. Белеющие кое–где в песке ракушки и рыбьи скелетики. Ослепительно сверкающие на утреннем солнце, переливающиеся волны. Уютная, завораживающая, напоминающая Землю, картина.

И никаких следов на песчаном пляже, кроме птичьих, ни справа, ни слева.

Я решил обойти остров по берегу, чтобы выяснить, один ли я буду владеть этой курортной жемчужиной.

Солнце теперь светило в спину. Было жарко. И я расстегнул молнию куртки еще на десяток сантиметров.

Легкий бриз играл с моей прической. Мелкий песок шелестел под рифленой подошвой ботинок.

Мерно шуршал прибой. В зарослях галдели пернатые.

Я увидел, как птицы снижались к воде и взмывали с трепещущей, поблескивающей на солнце рыбиной в клюве.

Это напомнило о снастях, имеющихся в капсуле. Не бог весть какое богатство – несколько мотков лески и с десяток крючков, но все–таки.

Медицинские снадобья помогут мне постепенно адаптироваться к местной органике. Все равно выбора – нет. Иначе – протянем ноги…»

– Достаточно, – сказала Мэй.

Ники тряхнул головой, прогоняя видения.

– И ты пугала меня этим?.. – улыбнулся он. – Рай земной. Вряд ли я бывал в таких местах. Быть может, это память о каком–то фильме?

Но девушка не разделяла его благодушия.

– Все намного серьезнее, чем я опасалась, – хмуря брови, ответила она.

Тин встал:

– Тебе виднее. Пойдем завтракать, Мэй.

В кают–компании собрались уже все. Ковак был центром внимания. Беглеца это ничуть не смущало. Он ел за троих, как и обещал, и молотил языком, рассказывая о своем каторжном прошлом.

В его интерпретации это был сплошной цирк. Слушатели хохотали.

Поприветствовав экипаж и мрачную Эфиан, Мэй и Ники присоединились к завтракающим.

Второй пилот выбрал момент и задал Коваку вопрос, который интересовал не только Тина:

– Какая у тебя летная специальность?

– Энергетик. А еще связист. Немного штурман. Если понадобится – хороший повар. Вот в это занятие я душу вкладываю.

– Легко поверить, – улыбнулся Прозоров.

А Ники подумал о том, что Ковака тоже бы нужно подключить к решению проблемы. Связист, хоть и гражданский, быстрее разберется с тем, как же с борта «Подковы» могла осуществляться тайная передача информации.

Беглый каторжник сейчас выглядел прилично, был одет в форменный костюм по размеру. Даже и не скажешь теперь, что срок мотал.

Душа компании. За словом в карман не лезет. Марио смотрит на него как на родственника по духу. Лу Брэндон не сводит глаз. Ловит каждую фразу. И смеется громче всех. Даже незаметный Коншин–2 улыбается шуткам Хилла.

Похоже, каторжник влился в коллектив.

После завтрака Ники поговорил с ним. И поставил задачу. Срок дал минимальный. Ковак, вместе с Брэндоном, ринулся на поиски ответа.

Зоран подошел к зеркалу:

– Все–таки и у старости есть некоторые преимущества. Не так уж трудно скорчить мерзкую рожу.

– Вам с Коваком можно устроить состязание.

– А ты не рано оказываешь ему доверие? – спросил Чолич. – На корабле всего несколько часов. И что за человек – неизвестно.

– Вот и проверим. И какой он специалист, и какой он человек.

Ники пошел в рубку. Надо было готовить корабль к выходу в гипер.

Перед обедом Хонда Мэй, в своей каюте, вновь погрузила второго пилота в мир грез.

 

Глава пятнадцатая. ОСТРОВ

«Я уже чувствовал себя Робинзоном.

Интересно, а как на острове с Пятницами?

Едва успев подумать об этом, я услышал впереди звуки, вызвавшие у меня ассоциацию с женским визгом. А потом – смех, той же половой окраски.

Неужели – галлюцинации одинокого мужчины?

Я нырнул в заросли. Дальше крался, подражая краснокожим разведчикам, прячась в кустах и высокой траве.

А смех, по мере приближения к источнику звука, становился громче. Правильнее было бы сказать – к источникам звука. Потому что голосов было несколько.

Скоро линия берега ушла влево. Осторожно выглянув из травы, я увидел, как с десяток источников звука, с хохотом и взвизгами, резвится на песчаной косе, бегая то по берегу, то по мелководью, поднимая тучи брызг.

Пейзаж тут разнообразили двенадцать юных, прелестных девушек, светловолосых, в набедренных повязках и в лифах из некрашеной ткани.

Кожу девушек покрывал золотистый загар.

Все примерно одних лет. И явно принадлежат к роду человеческому. Пусть и не земному. Бывает же такое.

Они выглядели, как дюжина голливудских красоток, тщательно вымытых, ухоженных. Словно их втиснули в первобытные одежки, в сандалии, и, расчесав им длинные, эффектно взбитые лохмы, подрядили разыграть пляжный эпизод из жизни полинезийских дикарей.

Для одинокого звездолетчика, потерпевшего катастрофу бог знает где, зрелище это было весьма неожиданное, хотя – приятное сердцу.

И глазу. Я совершенно искренне, от всей души, стал подглядывать за ними из кустов.

Потом меня посетила мысль о мужской части населения.

Пасторальная картина приобрела едва уловимый тревожный оттенок.

Непонятно, чем тут занимались длинноногие хохотушки. Для полинезийских дикарей океан прежде всего был источником пищи. К берегу они выходили, желая поймать что–нибудь к обеду. А эти очаровательные дикарки вели себя, как первокурсницы на каникулах. При себе у них, кажется, не было ни орудий лова, ни домашней утвари. Они просто носились по берегу, обливали друг друга, верещали, как целое стадо белок, и явно получали от своих занятий огромное удовольствие.

Утомились первокурсницы где–то через полчаса.

Несколько девиц быстренько сбегали в заросли, принесли целую груду ярких плодов. Компания, усевшись в кружок, начала уплетать дары природы, за обе щеки, и по–прежнему находя много поводов для болтовни и веселья.

Перед экскурсией я позавтракал. Но сейчас был бы рад присоединиться к пикнику. Если, конечно, из чащи не появится крупногабаритный папаша одной из старлеток, с дубиной и в ожерелье из человеческих черепов.

Разумеется, пугать крошек мне совсем не хотелось. Но и надежд на то, что удастся легко подружиться с ними, я не питал.

Не высовываясь из кустов, негромко посвистел – так порой окликают приятеля, который тебя не замечает.

Девушки сразу же уловили новый звук и оглянулись на заросли.

Я повторил свои позывные. Медленно поднялся над кустами. Улыбнулся. Помахал рукой. С места пока не двигался.

По встревоженным взглядам и по тем испуганным, удивленным репликам, которыми девушки обменялись, я понял, что одинокие звездолетчики в серебристой униформе – не слишком частые гости в этой части вселенной.

Улыбаясь, как полный идиот, я сделал шаг по направлению к девицам. И поднял руки, показывая, что в них оружия нет.

Дикарки, вскочив на ноги, внимательно смотрели на меня, готовые задать стрекача в любую секунду.

Гонка с преследованием – не всегда лучшее начало знакомства. И я сел на песок, расслабился, подставив лицо полуденному солнцу.

Если девушки и приняли меня за кого–то из своих знакомых, то виду не подали. Совсем. Продолжали рассматривать, изредка сообщая подружкам о своих впечатлениях.

Чтобы как–то разрядить обстановку, я снова помахал им рукой. Рот уже привычно растянулся до ушей.

Одна из девушек, с огромными серыми глазами, нерешительно улыбнулась в ответ.

Тогда я, глядя в ее голливудские очи, заулыбался еще интенсивнее. Достал из кармана брикетик пищевого концентрата, завернутый в фольгу, протянул ей, предлагая завязать торговые отношения.

Показал на свой рот. Пощелкал несколько раз челюстями, для полной ясности.

Эффекта я добился неожиданного.

Большая часть аборигенок пустилась наутек.

Сероглазка остановила их резким возгласом.

Девушки затараторили, убеждая ее в чем–то.

Чаще других звучало мрачноватое слово «грулл».

Неужели они решили, что меня хлебом не корми – дай полакомиться молоденькими красавицами?

Как выяснилось позже, это предположение было не далеко от истины.

Голливудские очи туземки стали еще больше, заняв добрую половину лица. Сказав что–то подружкам, она села на песок, по моему примеру, взяла в руку вытянутый желтый плод, вопросительно предложила мне.

Я тут же закивал и постарался жестами подтвердить свое намерение закусить бананом, а не ей самой.

Поднялся на ноги, сделал пару шагов вперед, продолжая улыбаться и протягивать брикетик.

Играющий на солнце кубик в фольге притягивал моего контрагента, как сороку – чайная ложечка. В душе сероглазой девушки явно шла мучительная борьба двух противоположных стремлений. Любопытство, тем не менее, возобладало над осторожностью. Оглянувшись на подружек, словно прося их не дать в обиду, ежели что, она встала с песка, отряхнула попку и тоже сделала пару шагов навстречу.

Другие аборигенки тревожно залопотали, но сероглазка отмахнулась от их слов.

Вот так мы и продвигались к контакту цивилизаций: два шага с одной стороны – два шага с другой.

Иногда сероглазка посматривала на кусты, вероятно, полагая, что там могут прятаться мои соплеменники.

Но я, кивнув на густые заросли, отрицательно покрутил головой: нет, мол, там других звездолетчиков, один я у вас такой.

Она, кажется, поняла. И поверила.

Когда между нами оставалось шагов пять, мы остановились, как по команде. Хорошенькая аборигенка с любопытством рассматривала мою униформу. Оглядела и обувь, и амуницию.

Она была заинтригована.

Я тоже изучал ее с неподдельным интересом. Хотя меня больше привлекала не одежда, а то, что под одеждой.

Видно было, что девушке хочется потрогать ткань, из которой сшит костюм звездолетчика.

Я ничего не имел против.

Изображая на лице искреннюю симпатию, что, впрочем, было совсем не трудно, я сделал шажок по направлению к девушке.

Аборигенка не двигалась, внимательно глядя мне в глаза. Я еще раз проделал тот же эксперимент. И – еще раз.

Теперь мы с ней могли, при желании, обменяться рукопожатием.

– Саша, – сказал я и ткнул себя в грудь. – Саша. Меня зовут Саша. Понимаешь?

Сероглазка мгновенно угадала, что началась церемония знакомства.

Ритуал есть ритуал. Здесь уже более или менее твердая почва под ногами.

– Ники, – представилась она, положив ладошку себе на грудь. – Ники.

– Ники, – повторил я и улыбнулся ей.

– Сача, – произнесла она в ответ и тоже улыбнулась.

Мы оба сразу почувствовали облегчение. Ну просто – гора с плеч.

Помимо всего прочего сероглазку, наверное, воодушевил тот факт, что я не сказал «грулл», представляясь. Она даже вздохнула, радостно и просветленно. Ее чудесные серые глаза просто сияли. Ники обернулась к подружкам и помахала рукой, произнесла несколько слов, давая понять, что опасности – нет.

Я тоже обрадовался. Конечно, первые шаги к взаимопониманию двух цивилизаций… Но познакомиться с такой девушкой – само по себе очень приятно.

И другие барышни, держась плотной стайкой, приблизились к нам. Как на подбор – одна краше другой. Неужели тут все такие?

Часто ли увидишь дюжину топ–моделей на участке пляжа в пять квадратных метров?»

– Достаточно, – сказала Мэй, глядя на Тина более серьезно, чем он ожидал. – Не вспомнил, что было дальше?

– Нет. Честно говоря, мне уже даже нравится. Значит, у этой сказки – есть продолжение?

– Да, – вздохнула Мэй. – Идем обедать.

У двери в кают–компанию Тина перехватил Ковак.

– Есть новости, – сообщил он, без своей привычной людоедской улыбки.

Подошел Зоран Чолич. Второй пилот кивнул, давая энергетику понять, что говорить можно при нем.

– Ваш корабль исправно подает сигналы. Но не постоянно, а пакетами, раз в сутки. При этом каждый новый пакет включает в себя все предыдущие. Таким образом, ничего не пропадает.

– Но где передатчик? – спросил Ники. – Он ведь должен быть достаточно большим.

– Новые технологии. Весь корпус вашего корабля – мощный передающий контур. И он срабатывает только раз в сутки. Заметить что–либо очень трудно.

– Как же ты заметил?

– Я обратил внимание на значительный перерасход энергии. Она уходила неизвестно куда. В одно и то же время. Я стал искать. Нашел.

– Осталось найти «жучок», – сказал Чолич хмуро.

По лицу Хилла Тин видел, что его разбирает любопытство. Кто же они такие? Почему в их распоряжении оказался боевой корабль? И что происходит на судне?

Второй пилот не спешил с откровениями:

– Ты можешь отключить контур?

– Попробую. Но для этого мне нужно покопаться в главном компьютере.

– Покопаешься.

 

Глава шестнадцатая. ЖЕРТВА

Покончив с десертом, Ники снова попал во власть психотерапевта Мэй.

Они сидели в ее каюте.

– Смотри, – сказала Мэй.

И Тин прикрыл глаза.

«Симпатичные аборигенки обступили меня.

Их глазищи горели самым неподдельным интересом. Я даже смутился поначалу. Но потом заметил, что прежде всего их притягивала моя удивительная сияющая униформа. Не я сам.

Данное обстоятельство чуть–чуть задевало самолюбие. И я решил вернуться к переговорам о торговом соглашении.

– Держи, – сказал я и протянул Ники брикетик.

Она благоговейно взяла. Стала рассматривать со всех сторон, вернее – любоваться. Ее серые очи светились радостью и восхищением.

Несколько девушек устремились к ней, явно завидуя.

«К алтарю отнесет», – подумал я.

Но потом засомневался. Уж больно сильное впечатление произвел на нее брикетик пищевого концентрата.

Нет, не отнесет. Себе оставит. Совершенно точно.

Вспомнив о правилах обмена, сероглазка торопливо протянула мне банан.

Я поклонился ей в знак благодарности. И стал очищать свое приобретение от кожуры. Очистил. Запах аппетитный и совсем банановый. Откусил. Пожевал. И по вкусу – банан бананом.

Аборигенки заворожено следили за движением моих челюстей.

Съев банан, я бросил кожуру в кусты, не желая засорять пляж. Достал из кармана еще один брикетик, намекая на то, что один банан для меня – как слону дробина. И показал девушкам. Топ–модели – надо им отдать должное – моментально все поняли. Кинулись к оставленной кучке плодов. И притащили их все. Причем, особенно уверенно чувствовали себя те, кто успел схватить банан. Должно быть, решили, что бананы – моя слабость.

И я честно расплатился. Каждая получила по брикетику пищевого концентрата. А у моих ног образовалась маленькая фруктовая лавка.

Мне приятно было видеть, какой радостью светились хорошенькие мордашки юных аборигенок.

Едва миновал шок, вызванный приобретением такого чуда, как они возбужденно защебетали, обсуждая достоинства сверкающего кубика.

Ники слегка нахмурилась. Поскольку теперь она уже не была единственной обладательницей этой потрясающей вещи.

Тогда я, чтобы вознаградить ее за проявленную смелость и доверие, сделал еще один добрый жест. Если бы не она, то ведь не известно, чем бы закончилась моя попытка установить контакт.

Сняв с руки небольшой компас в никелированном корпусе, я осторожно взял ее за ладошку.

Пальцы девушки были теплыми и чуть подрагивали в моих. Ее серые глазищи невероятно расширились. Ники замерла в ожидании.

Другие старлетки, притихнув, созерцали эту картину.

В полном молчании, под легкий шорох океанских волн, я надел свой навигационный прибор на тонкое, загорелое запястье, щелкнул замочком на браслете.

Сероглазка была сражена.

С полминуты она смотрела, не отрываясь, на этот новый бесценный дар, еще не решаясь верить. Подергивания магнитной стрелки просто заворожили ее. Потом девушка подняла растроганный взор на меня, как на доброго Деда Мороза, подарившего ей игрушку, о которой, она – мечтала всю жизнь. Мне показалось, ее глаза говорили: «О повелитель! Мое сердце навеки принадлежит тебе!»

Немного смутившись, я сел на песок и, окруженный частоколом девичьих ножек, занялся фруктами. На вкус они были не хуже, чем на вид. Я пришел к выводу, что недурно поторговал.

Девушки тоже расположились на песке, наблюдая за моей трапезой.

Ближе всех ко мне оказалась Ники.

Не знаю, была ли она и раньше главной в этой компании, или же ее выделило из общего круга обладание компасом, на который она время от времени восхищенно поглядывала. Только амазонки явно признавали ее первенство.

Ники не преминула им воспользоваться.

Выбрав самый крупный банан, очистила его и верноподданнейше преподнесла мне.

Я осчастливил сероглазку на виду у подружек, приняв ее услугу. Ники тут же поспешила закрепить свой успех, выпрямившись и бросив гордый взгляд на массовку.

С этой минуты Ники стала меня опекать. Заботиться обо мне. И вообще – вести себя так, словно мы обручены. Похоже, ее товарки рассматривали ситуацию в том же духе. Еще бы! Компас в никелированном корпусе!.. Любому дураку понятно, что подарки вроде этого – не делаются без дальнего прицела. На нас смотрели как на жениха и невесту.

Кто бы возражал…

С фруктами я покончил. Мне захотелось выяснить, где же остальные члены съемочной группы.

Немного подумав, я нарисовал на песке хижину, покрытую сверху пальмовыми листьями. Посмотрел на сероглазку.

На моем лице она должна была прочитать вопрос. И она прочитала.

Нет, положительно мы не ошиблись друг в друге.

Схватив меня за руку, Ники потащила своего нареченного за собой.

Другие одиннадцать юных красоток засеменили следом.

Хижина была довольно большая, круглая, сплетенная из ветвей и травы и обвязанная лианами. Крышу ее и в самом деле покрывали свежие пальмовые листья. Вместо двери висел матерчатый полог, занавешивающий непомерно большой вход.

Последнее обстоятельство меня озадачило и насторожило.

Это было странно.

Жилище, кажется, рассчитывалось только на эту маленькую девичью коммуну. Я не заметил внутри ни оружия, ни иных предметов, указывающих на присутствие мужчин.

Двенадцать узеньких девичьих постелей на полу, циновки из травы. Причем куски некрашеного полотна, служащие простынями, уж очень свежие, и как будто вчера принесены из универмага. Постели и разные девичьи безделушки. Никакой утвари, если не считать нескольких глиняных чашек для питья.

Здесь не собирались жить долго.

В чем же дело?

Увидев, что я нахмурился, мой ангел–хранитель встревожено заглянул мне в лицо, надеясь понять, чем же вызвано такое неудовольствие.

Тогда я вышел из хижины, подумав еще, нарисовал в пыли остров, на нем аборигенку, рядом с ней – воина в набедренной повязке, с копьем в руках. Вопросительно посмотрел на свою нареченную.

Девушка покрутила головой. И по выражению ее лица я понял, что ответ был – отрицательный.

Я стер мужчину. Изобразил неподалеку еще один остров, побольше. И на нем поселил троих аборигенов со щитами и копьями в руках.

Ники дала понять, что именно так дела и обстоят.

Я нарисовал плывущую между островами длинную пирогу, в которой сидели три воина и три девушки. Мои красотки загалдели и дружно закивали головками: да, их доставили сюда с другого острова.

Но зачем?

Ники стала вдруг серьезной. И настроение других девушек тоже резко изменилось. Они словно вспомнили о чем–то малоприятном.

До меня что–то начало доходить.

Я нарисовал в песке страшилище с множеством щупалец и с огромной пастью. Оно выползало из моря, с намерением пообедать стоящей на острове девушкой.

Мои красотки опять дружно закивали. «Грулл! Грулл!» – твердили они, с ужасом глядя на изображенное чудовище. Некоторые всхлипнули.

Ники строго прикрикнула на них.

Посмотрев на меня, она указала рукой в сторону океана, куда вела вымощенная каменными плитами дорожка.

Я ткнул пальцем в нарисованного монстра, затем вопросительно повторил жест Ники.

Девушка подтвердила мою догадку обреченным кивком.

Итак, моих красавиц принесли в жертву морскому чудовищу. Двенадцать самых красивых девушек племени, к которым никогда не прикасался мужчина.

Знакомая история.

Я сочувственно посмотрел на Ники.

Сероглазка поняла мой взгляд, но выражение ее лица не изменилось. Она была очень серьезна. И печальна. Во всей ее позе читалась обреченность.

Мне, конечно же, вспомнились рассказы о контактах цивилизованных европейцев с погрязшими в невежестве дикарями.

Но, всматриваясь в лица девушек, я засомневался в том, что мне казалось истиной. В том, что Грулл – мифологическая выдумка.

И когда же явится гость, с пастью, как чемодан? Мои попытки выяснить это не увенчались успехом. Я отложил их до лучших времен.

Очень хотелось бы надеяться, что до лучших времен доживут – все присутствующие».

– Как же без чудовища… – улыбнулся Ники, открывая глаза. – Как же без молодого и отважного героя… Этим героем буду я?

– Поживем – увидим, – сказала Мэй. – Немного отдохни. А потом мы продолжим.

– Но я не устал, – возразил Ники. – Мне интересно, что будет дальше.

– Тогда смотри.

Тин закрыл глаза.

 

Глава семнадцатая. ШКАЛА ЦЕННОСТЕЙ

«Несколько дней я не расставался с девушками.

Скоро мы начали немного понимать друг друга. Мне показалось, что они гораздо быстрее усваивают мои слова, чем я – туземные. Давно замечено – у слабого пола язык подвешен как–то ловчее. Они и мое имя научились правильно выговаривать, проблемы с этим были только поначалу.

Так или иначе – у нас появилась возможность разговаривать, хоть и через пень колоду.

Их не интересовало, откуда я взялся. По–моему, они решили, что я – местный. Да мало ли какие чудеса встретишь на заповедном острове, который все оплывают седьмой дорогой.

Я же старался побольше выведать о морском чудовище. То, что он тут самый крутой, было совершенно очевидно. Разумеется, на разговоры о нем налагалось табу, но мы были далеко от жрецов и старейшин. И чего уж там, если эта пакость вот–вот слопает моих собеседниц. Их лишь удивляло, что я, живя на заповедном острове, знаю о Грулле не больше новорожденного младенца.

А состоится акт поедания красавиц ночью, когда они все будут в хижине. По той самой, выложенной камнем, дорожке монстр доберется до их временного жилища и – сделает мокрое дело.

Днем красавицы коротали время как могли. На ночь, верные обету, возвращались в ритуальную хижину, в пиршественный зал.

Через месяц прибудет особый отряд воинов и жрецов, которые должны засвидетельствовать, что Грулл – принял их жертву.

Через год они вернутся и выстроят новую хижину, для очередной партии девственниц.

Жили аборигены, как я выяснил, на двенадцати островах, разбросанных вокруг. Вот почему тут разгуливала дюжина топ–моделей.

Обитатели каждого острова раз в год выбирали из числа первых красавиц наидостойнейшую. Самой красивой, по их представлениям, вполне могла бы оказаться толстушка. Но местные каноны красоты чудесно совпадали с голливудскими стандартами. А может, толстушек островитяне приберегали для себя. И поэтому я обнаружил здесь такой цветник.

Всех победительниц конкурса «Мисс остров» грузили на большую пирогу и везли морскому чудищу – в качестве десерта.

Продолжается эта канитель уже не первое столетие. Как жрецы договорились с Груллом, никто не помнит. В ритуальных песнях излагалась достаточно подробная мифологическая версия. Пока я не все там понимал. Страшно подумать, сколько потенциальных кинозвезд исчезло в пасти Грулла, чтобы рыбачий промысел в здешних водах был удачным. Вот какой бартер.

Умирать Ники, разумеется, не хотелось, тем более такой жуткой смертью. Но сероглазка была исполнена решимости обеспечить своему племени хороший клев, ценой собственной жизни.

Черные мысли охватывали бедняжек с приходом темноты. И трудно сказать, удавалось ли девушкам поспать в хижине или они до утра стучали зубами от страха. Впрочем, утром крошки выглядели свежими, радостными оттого, что судьба милостиво предоставила им еще один день.

И они старались взять от жизни все.

Я весьма охотно участвовал в их развлечениях. Дурачился вместе с ними, загорал, купался.

Купаться у них было принято голышом. И когда они, сложив на песок свои туалеты, с визгом устремлялись к воде – это было что–то. Прекрасное и волнующее зрелище.

Но не менее роскошно девушки выглядели и после купания, с капельками влаги, сверкающей на их гладкой, золотистой коже.

Находиться в этой компании мне нравилось все больше. Несмотря на щемящее чувство.

Они с огромным интересом, достойным лучшего применения, наблюдали, как я раздеваюсь, вылезаю из сияющего костюма, оставаясь в плавках. Я закатывал им такие сеансы мужского стриптиза – у самого дух захватывало.

Иногда, ради смеха, наряжал барышень в свою униформу. Это и пугало их, и приводило в восторг.

Я раскрыл им, наконец, великую тайну сверкающих брикетиков. Пищевой концентрат удивил красавиц необычным вкусом, но определенно понравился.

Одним словом, мои акции неуклонно шли в гору.

Ники была внимательна ко мне. Если не сказать больше. У нее появилось стремление оставаться наедине со мной. И она без малейшего стеснения устраивала такие ситуации. Ей нравилось прикасаться ко мне. Нравилось, когда я прикасаюсь к ней.

На второй день знакомства я поцеловал ее. Произошло это событие, когда она в очередной раз потащила меня за фруктами. Почувствовав мои губы на своих, Ники ошеломленно округлила глаза. И я сделал вывод, что она вряд ли целовалась со старшеклассниками после школьных вечеров. Или же на ее острове поцелуи не были в ходу.

Может, у них принято носами тереться?

Впрочем, и это мы с ней попробовали.

Ученицей она была способной. Наши походы за бананами становились все более продолжительными и все менее целомудренными.

Ники всей душой стремилась прожить оставшиеся ей дни как можно ярче, насыщеннее. А мне уже мало было ее поцелуев, хоть и глубоких, страстных.

Я сходил от нее с ума.

Стоило мне увидеть в огромных серых глазах тот немой призыв, который мечтает прочитать во взгляде любимой каждый мужчина…

И когда я начал снимать с нее первобытный бюстгальтер, она совсем не воспротивилась. Только в серых глазах что–то качнулось и дрогнуло.

Я целовал ее нежные груди, ласкал языком ее большие, темно–розовые соски, набухшие под моими губами. А Ники, закрыв глаза, чуть слышно постанывала от наслаждения. Ее бедра вздрагивали. Мне кажется, она могла бы упасть, если бы не опиралась спиной на гладкий древесный ствол.

В эту минуту мы оба забыли о лингвистических трудностях. Как, впрочем, и о фруктах, за которыми отправились.

Вне себя от страсти, я встал на колени перед моей сероглазкой, целуя ее восхитительный животик, попытался найти завязки на поясе девушки. Мои руки дрожали. И я никак не мог разобраться в этой путанице узелков.

Не открывая глаз, она потянула какую–то веревочку. Набедренная повязка, нечто вроде импровизированных трусиков, – полоски материи, пропущенной между ног и поддерживаемой веревочным пояском, – упала в траву.

Ники стояла передо мной голая, в ярком свете. На ней остались только сандалии и компас на ремешке – с ним она не расставалась с момента приобретения.

Прекрасное изваяние, но – живое, с горячей плотью, нетерпеливо жаждущей моих ласк… А еще говорят, что блондинки холодны.

Я уже видел Ники обнаженной, во время купания, как и других девушек.

Но сейчас ее нагота имела совсем иное значение.

И она понимала это.

Сжав гладкие девичьи ягодицы, я прижался губами к ее нежному лобку, целовал узкую струйку шелковистых волос.

– Саша… – прошептала Ники с той неповторимой интонацией, которая лишает мужчин последних остатков разума.

Ее ладони легли мне на голову, дрожащие пальчики, лаская, зарылись в волосы…

Ну что я могу сказать…

Состоявшийся контакт двух цивилизаций можно было бы назвать довольно тесным…

Мы лежали с ней рядышком, на не мнущейся униформе звездолетчика, и медленно приходили в себя.

– Саша… – прошептала она благодарно и нежно, с закрытыми глазами, со слезинками в ресницах.

И сладко вздохнула.

В конце концов, не так уж много слов нужно мужчине и женщине. Как выяснилось.

– Ники… – прошептал я благодарно и нежно.

И поцеловал ее ладошку.

Над нами сплетничали яркие птицы. Негромко шелестели ветки. Я смотрел на лицо своей милой, которое светилось покоем и знанием какой–то извечной, древней как мир женской тайны, земной ли, неземной…И мне подумалось, что, быть может, «Странник» взорвался над этой планетой лишь для того, чтобы Ники лежала сейчас рядом со мной, с умиротворенной, счастливой улыбкой, обращенной мирозданию.

Неподалеку раздался откровенно завистливый вздох.

Оглянувшись, мы увидели подружек Ники, в полном составе. Они пялились на нас во все глаза. И на их мордашках читалось такое… Не знаю, когда крошки заняли места в зрительном зале, но было совершенно очевидно, что самое интересное они – не пропустили.

У меня возникло острое желание отшлепать их. Но руководством к действию этот порыв не стал. Что возьмешь с детей природы.

– Ника… тебе – хорошо? – спросила одна из зрительниц.

– Очень. Анту, это…

Моя любовь замолчала, не находя слов.

Анту все поняла.

– Я тоже хочу – так! – заявила она.

Ее ноздри трепетали, как у молодой пантеры. В звонком голосе отчетливо прозвучала уверенность в своем праве.

– И я! – сказала вторая девушка, по имени Тайме.

– И я! – сказала третья.

Другие ничего не сказали. Но их глаза говорили красноречивее слов.

– Саша, – тихо проговорила Ника. – Ты можешь сделать их счастливыми?

Я испытал короткий шок.

– Быть может, сегодня придет Грулл, – чуть слышно продолжила Ника. – И тогда нас не станет…

На лицах девушек я видел требовательное ожидание.

И – мольбу.

Да, жрецы хорошо знали свое дело. Но они же не могли предвидеть, что на заповедном острове появится одинокий звездолетчик в дивно сияющей униформе.

У жертвенных девственниц – иная шкала ценностей. По–моему, они решили, что Грулл не станет привередничать…»

Ники долго не открывал глаза, ошеломленный, смущенный увиденным. Ну и тем, что вместе с ним это видела Мэй.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Ты же знаешь сама… – пробормотал он. – Неужели так было?

– Еще сомневаешься?

– Не знаю… Больше ничего там нет?

– Есть. Но хватит на сегодня.

– Мэй, через несколько часов – гипер, – сказал Ники. – И неизвестно, что с нами случится дальше.

– Нет. На сегодня – хватит. Поверь мне.

Тин промолчал.

Когда Мэй открывала ему чужое прошлое, он шел и разговаривал с человеком. И все становилось на свои места.

А куда пойдешь теперь?