Цивилизация хоранов прошла долгий и трудный путь. Многое пришлось пережить, прежде чем они, покинув свою перенаселённую планету, устремились к звёздам.

Природа казалась неисчерпаемой. За горизонтами открывались новые горизонты, одно открытие вело к другому. С постижением извечных тайн материи пришло могущество. Хораны научились превращать свои тела в энергетические сгустки и свободно путешествовать среди светил. Они ощущали, как пульсируют кванты пространства, создавая единый вселенский ритм, как чудовищная гравитация крошит ядра атомов в недрах нейтронных звёзд, как бездонные пасти чёрных дыр алчно втягивают добычу. Было познано всё — от огненного буйства сверхновых до трепетания первых слизистых комочков зарождающейся жизни.

Хораны исследовали великое множество миров и встретили на них мириады разнообразии существ. Но любое казалось примитивным в сравнении с ними, полубогами, а крохи знаний, накопленных этими расами, не представляли интереса. Итак, хораны были одиноки. Но — всемогущи. Они изучили ветви галактики, как комнаты собственного дома. И тогда пришла скука. Раньше в жизни был смысл, успехи окрыляли, звали к новым победам. А теперь…

Постепенно бесцельность существования начала развращать хоранов. Они стали искать рискованных утех, предаваться безумствам и оргиям. Никто уже не дорожил жизнью — ни чужой, ни собственной. Смерть виделась как избавление — она разрывала круг безысходности.

Все это не могло не взволновать лучшие умы хоранов. После длительных размышлений мудрецы вынесли приговор: «Мы достигли вершины, перевалили сё и теперь неудержимо катимся вниз. У нас не осталось стимулов сохранять себя как вид. Конец уже близок. Но можно, уходя, оставить наследника, который сохранит все, созданное нами. А чтобы его не постигла та же участь, он должен отличаться от нас. Пусть смысл жизни нового мыслителя будет в ином! Ведь с вершины необязательно падать. На ней можно и стоять — до скончания времён. Нам это не удалось, но у наследника получится!»

И мудрецы создали на одной из планет необыкновенную Машину. Последнее творение технической мысли хоранов не было простым набором деталей. Оно представляло собой исполинскую объёмную сеть, сплетённую из энергетических полей, в узлах которой располагались ячейки супермозга.

Поначалу Машина не проявляла активности. Она бесстрастно, ни во что не вмешиваясь, наблюдала за агонией великой цивилизации. Когда жизнь стала бременем, не нужно особых усилий, чтобы прервать её. Хораны всего-навсего перекрывали себе доступ к источникам энергии и впадали в оцепенение, постепенно угасая.

Лишь зафиксировав гибель последнего из творцов, Машина начата действовать. Первым делом она — просто затем, чтобы убедиться в своём могуществе, — закрутила орбиту соседней планеты в обратную сторону. Другую планету, такую же безжизненную, взорвала, превратив в гигантский рой обломков. Но подобные забавы ей вскоре наскучили. Пора было постичь своё истинное предназначение. Машина задействовала все миллиарды мыслительных ячеек — и сомнения исчезли. Вот в чём её призвание! Щупальца направленных полей нырнули в гиперпространство, потянулись к другим мирам и создали каналы, через которые к Машине потекли потоки информации. После хоранов открыть что-либо новое было трудно. Но Машина тем и отличалась от создателей, что собирала любые сведения, независимо от их полезности. Число тычинок в чашечке цветка, капель в дожде и песчинок в пустыне, расстояние между компонентами двойной звезды, объём пылевой туманности — всё это записывалось в память машины. Такие сведения можно было собирать бесконечно, не нуждаясь в переосмыслении основ, мучительном поиске истины.

Шло время. Века нанизывались на века, тысячелетия неуловимо перетекали в тысячелетия. Казалось, заведённый порядок не изменится никогда.

И всё же хоранские мудрецы просчитались. Они конструировали разум идеальный, холодный, лишённый сомнений — этого яда, разъедающего сознание. Но ничего идеального быть не может, и однажды Машина спросила себя: «Зачем я собираю информацию? Что нового узнала, сосчитав, к примеру, число атомов в газовом шлейфе кометы? Какой смысл накапливать факты, если они мёртвым грузом оседают в запоминающих ячейках? Я занимаюсь этим, как будто кто-то меня принуждает. Но кто? С чего всё началось?»

Такого вопроса не возникло бы, если бы Машина помнила о своих создателях. Но объём её памяти, хотя и колоссальный, не был безграничным. Поэтому за много тысяч лет пришлось не раз очищать ячейки, заполненные на ранних этапах деятельности супермозга. Так однажды была полностью стёрта информация о хоранах.

Итак, начальное звено цепи лежало вне Машины, а разве можно быть всемогущей, не познав саму себя? Попытки решить это противоречие могли обернуться безумием. Чтобы избежать его, Машина должна была установить первопричину своего бытия. Но как? Создать некую Супермашину в надежде, что она решит проблему? Однако любой искусственный разум обязательно содержит ограничения, вольно или невольно заложенные творцом…

Оставался один путь. Ответ должен дать кто-то, чей мозг свободен от каких-либо рамок. Такое существо способно возникнуть только в ходе естественных биологических процессов, которые Машина, обладая умением сжимать время, могла ускорить в миллионы раз.

Она решила провести эксперимент на планете, где уже расцвела обильная, но пока ещё примитивная жизнь. Изучив совокупность всех местных факторов, Машина рассчитала идеальный облик для будущего мыслителя. И процесс начался…

Посреди поляны, заросшей высокой травой, возвышался большой молочно-белый шар. Над ним колыхалось облако летучих искорок. Вот оно сгустилось, сверкнула вспышка, — и возникла радужная спираль, опоясавшая шар. Он вздрогнул, по его поверхности пробежали мягкие волны, потом его прорезали радиальные щели. Сегменты кокона стали медленно расходиться в стороны. Наконец они отогнулись полностью, а затем отпали друг от друга, словно лепестки огромного диковинного цветка.

В центре образованного «лепестками» круга, безмятежно раскинув руки, спали двое. Это были прекрасно сложённые юноша и девушка Какое-то время они оставались неподвижными, затем пошевелились и открыли глаза Вселенная замерла. ТМ