Уже начались сборы к отъезду в Сирию. Абдульвехаб-бей, казалось, не мог нарадоваться на свою невесту. И вдруг согласие между ними нарушилось из-за нелепой случайности.

Встречая на пароходе или на базаре прежних знакомых, Лейла старалась пройти мимо. И если за спиной или вдогонку слышались нелестные и даже оскорбительные замечания в ее адрес, она пропускала их мимо ушей. Но как-то во время прогулки им попалась навстречу компания, многие из которой раньше бывали в доме на Багларбаши. Деваться было некуда, и Лейле пришлось поздороваться, обменяться несколькими словами и даже представить им Абдульвехаб-бея. Жениху не понравились знакомые Лейлы, и он устроил ей скандал. Девушка в долгу не осталась, на дерзость ответила дерзостью. Кончилось тем, что они расстались в тот вечер весьма холодно.

После этого Абдульвехаб-бей не появлялся целую неделю. В доме всполошились и больше всех, конечно, Хайрие-ханым. Наконец Али Риза-бей получил от пропавшего жениха письмо, в котором тот жаловался, что Лейла позволила себе беседовать на улице с людьми сомнительной репутации, а когда он выразил неудовольствие по этому поводу, она принялась защищать их и наговорила ему Бог весть каких дерзостей. Порядочный мужчина не может перенести подобные оскорбления, а тем более взять подобную девушку в жены. Но, питая особую любовь к семейству уважаемого Али Риза-бея, он, Абдульвехаб-бей, готов с превеликим удовольствием взять в жены младшую дочь Неджла-ханым, если достопочтенный отец ее, Али Риза-бей, соизволит согласиться отдать ему оную…

Всю неделю до этого и Али Риза-бей и Хайрие-ханым пилили бедную Лейлу: «Ты дурно поступила… Как ты посмела обидеть жениха?» Но теперь, получив это письмо, они поняли истинные причины ссоры. Значит, недаром Али Риза-бей терзался опасениями и дурными предчувствиями. Жених — губа не дура — предпочел меньшую сестру, которая красивее и моложе, и поэтому решил отделаться от старшей… Выходит, Лейла ни в чем не виновата. Глупая ссора оказалась всего лишь предлогом, чтобы бросить Лейлу и заполучить Неджлу. Все шито белыми нитками. Подумать только, каков мерзавец!..

В доме начался скандал. Али Риза-бей занял непримиримую позицию: тотчас собрать все подарки и вместе с обручальным кольцом вернуть жениху, вернуть немедленно — с тем же посыльным, который доставил письмо. Но дело приняло совершенно неожиданный оборот — и это явилось, пожалуй, еще большим ударом, чем наглое письмо Абдульвехаб-бея.

— Ты, отец, кажется, с ума сошел? — без всякого смущения заявила Неджла. — Какое ты имеешь право препятствовать моему счастью? Насколько я понимаю, Абдульвехаб-бей просит моей руки… Вместо сестрицы ты должен ему отдать меня, — и дело с концом!

Али Риза-бей не поверил своим ушам: подобного цинизма он не ожидал. Несчастный отец лишился дара речи, отвергнутая невеста упала в обморок, и только Хайрие-ханым не потеряла присущего ей самообладания.

— Что ж, слова Неджлы не лишены смысла, — проговорила она. — Давайте обсудим все спокойно…

Обсуждение продолжалось почти всю ночь. Спорили до хрипоты. Али Риза-бей никак не соглашался на подобный брак. От человека, способного на бесчестный поступок, можно ожидать и не такой еще подлости. Да эдакому негодяю не то что дочери, кошки нельзя доверить. Нищий бродяга, стоящий на углу с протянутой рукой, во много раз лучше и честнее, чем этот проходимец. А кроме всего прочего, как может Неджла выйти замуж за такого мерзавца, который тяжко оскорбил ее родную сестру, — это же непорядочно, безнравственно, просто подло!..

Хайрие-ханым во всем соглашалась с мужем: Абдульвехаб-бей, видать, и впрямь не святой, такому даже кошку страшно доверить. Но… ничего ведь не поделаешь, времена нынче тяжелые. Долги до сих пор не выплачены. Придется, наверное, продавать дом, а самим жить на улице. Помощи ждать неоткуда. И выбора тоже никакого нет. Поэтому прежде чем сказать «нет!» — следует хорошенько обо всем подумать. И важно не столько согласие Али Риза-бея, сколько согласие самой Неджлы… Последнее слово принадлежит ей!..

Неджла с затаенной улыбкой спокойно наблюдала за перепалкой между родителями, понимая, что исход боя зависит только от нее. Им нужно ее последнее слово?! Разве она не сказала его в ту самую минуту, когда было получено письмо? И новая невеста уже отдалась мечтам о будущем счастье. Можно было подумать, что девушка слушает чудесную сказку!.. Если бы вчера ей приснился сон, будто та самая волшебная птица, которая только что сидела на голове у сестры, вдруг вспорхнула и опустилась прямо к ней на макушку — она, наверное, не поверила бы такому сну… Девушка смотрела в окно, словно пыталась что-то разглядеть в темноте. Ее занимал теперь один вопрос: как бы ненадежнее привязать к себе богатого сирийца, как бы покрепче схватить волшебную птицу за хвост, чтобы не упустить своего счастья, как упустила его сестрица…

Несколько дней Лейла молча наблюдала за сестрой. Наконец не выдержала и кинулась к отцу искать у него защиты. Ну что ж, ничего удивительного в таком поступке нет. Когда человек лишается последних надежд, у него появляется естественное желание отвести душу. Покричать, выплакать горе — это его законное право. И Неджле следовало лишь признать это право за сестрой, ведь это она отняла у нее последнюю надежду. В крайнем случае Неджле следовало бы помолчать — пусть бедняжка выговорится… Победитель должен быть милосердным. Но Неджла не захотела играть в благородство. Почему бы не поиздеваться над сестрой? С какой стати отказывать себе в удовольствии?.. И тогда Лейлу прорвало.

— Потаскуха! Шлюха бессовестная! — набросилась она на сестру. — Воровка! Ты украла у меня жениха!..

— Вот и украла. Кусай теперь локти, — дразнила ее Неджла.

Еще минута, и сестры вцепились бы друг другу в волосы. Хайрие-ханым бросилась их разнимать, она схватила за руки Лейлу, а подоспевшая Айше пыталась увести из комнаты Неджлу. Старый Али Риза-бей как стоял, так и опустился на пол около стены и, обхватив голову руками, разрыдался. О, господи, да что же это за несчастье, — его девочки дерутся?! За какие грехи наказал его бог?

Неджла упиралась. Вырвавшись из рук Айше, она подскочила к сестре и начала кричать:

— Ты, помнится, собиралась подарить мне старое манто, которому грош цена. Не так ли? У тебя повернулся язык предложить мне милостыню, жалкую подачку… как будто нищей сироте! А оно-то, видишь, как обернулось? Аллах справедлив. Хотела в меховом манто щеголять, а я чтобы донашивала твои отрепья?.. Не тут-то было. Выкуси!.. Ну, а теперь я, так и быть, оставляю его тебе на добрую память. Носи на здоровье!

Через две недели Неджла и Абдульвехаб-бей отбыли в Сирию. И с дерева оторвался и улетел еще один листок, уже третий…

Лейла и Неджла — родные сестры, даже больше, чем сестры, — уж, казалось, ближе друг другу и быть нельзя. Почти сверстницы, и лицом и характером такие похожие, они росли вместе, играли вместе, в детстве спали в одной кроватке… Самые задушевные подруги — водой не разольешь, — а расстались, даже руки друг другу не подав, хуже кровных врагов.

По всему свету разнесло детей Али Риза-бея. Остался старик с женой, да с двумя дочерьми, старшей Лейлой и младшей Айше, — вот и вся теперь семья.

К зиме Али Риза-бей вынужден был продать дом на Багларбаши, чтобы расплатиться с долгами. На последние деньги купили домишко на улице Долап — полуразрушенную мрачную хижину. Старый дом, который они называли адом, представлялся теперь сказочным дворцом. Увидев новое жилище, Хайрие-ханым накинулась на мужа:

— Вечно у тебя спешка! Могли бы и подождать еще немного, уж как-нибудь да вывернулись бы.

— А чего еще ждать? — с горькой усмешкой спросил Али Риза-бей. — Пока вы промотаете, как в прошлом году, все деньги, а меня на улице оставите?

Когда распахнулась дверь нового пристанища, дочери заплакали. Будто могила раскрыла перед ними свои страшные объятия! У Али Риза-бея на душе было тяжко. Однако, отперев дверь, он с облегчением вздохнул, потом поднес ключи к губам и тихо прошептал: «О господи, отведи от меня и семьи моей все беды, нужду и разорение…»