Мне не понадобилась ручка. Я знал, где находится больница. Именно туда попали Дина и Костя после аварии. Смутило другое. Страшное название. Ожоговое отделение.

Уже в машине, я внезапно вспомнил, что Инга не могла быть сегодня в Москве. До среды она и Сергей собирались «проводить деловые встречи» в Санкт-Петербурге. Очередная ложь. Они даже из города не удосужились уехать. Я вел машину, как сумасшедший, благо, что поздняя ночь повлияла на занятость дороги, иначе аварии было бы не миновать.

— Ты позвонил Лере? — осторожно спросила Дина со соседнего сиденья. Я изумленно уставился на нее, словно впервые увидев, и чуть не выехал на встречку. Сам ее позвал, вспомнил я.

— Нет, позвони сама. — рявкнул я на Динару, понимая, что она ни в чем не виновата. Это злой рок преследует меня. Словно во сне, я слушал, как растерянный голос Дины пытается что-то объяснить Лере. А мне и в голову не пришло, что необходимо сообщить дочери Инги, но о чем? Неизвестность мучила и пугала, и только слабая надежда на чудо или нелепую ошибку не позволяла потерять контроль над эмоциями.

Нарушив все возможные правила дорожного движения, я выжал из своей машины всю мощь, на которую она была способна. Мы были на месте уже через три часа. Дина дрожала от страха, но меньше всего я сейчас думал о ней. Я уверенно и быстро шел по больничным коридорам, а она бежала за мной. И вспомнил о ее присутствии только у дверей реанимации, за которыми от меня прятали Ингу. Врач что-то объяснял тихим сочувственным голоском, но я не понял ни слова. Я читал по бледному лицу Дины, которая крепко сжимала мою руку.

— Нужно подождать. Идет операция. — обратилась ко мне Дина, когда дежурный врач скрылся за дверями реанимации. Она смотрела на меня преданными сочувствующими глазами, а на лице застыла тревога и растерянность. Я не хотел ее жалости. Ее сожаления.

— Какая к черту операция. — бессильно пробормотал я, опускаясь на больничную кушетку. — Семьдесят процентов ожога. Она не жилец.

— Не говори так. Мы должны надеяться. — сказала Дина, мягко касаясь моего плеча. Со свойственной мне и неуместной в данный момент иронией я отметил, что ей очень идет белый халат.

— Глупо надеяться, когда надежды нет. — горько усмехнулся я, пряча лицо в ладонях.

Дина не ответила, потому что даже у нее не было весомых аргументов. Мы молча сидели, каждый погруженный в свои мысли. Я не знаю, сколько прошло времени. Час, два или десять часов. Дина опустила голову мне на плечо, и я думал, что она задремала. Но когда в коридоре появился мужчина в маске и халате с изможденным лицом, она встрепенулась и выпрямилась, а я уже был готов ко всему.

— Мы не смогли спасти Сергея Липатова. — обреченно сообщил врач. — Сердце не выдержало болевого шока.

— А Инга? — вскочив на ноги, спросила Дина.

— Шансов мало, сразу скажу, но она жива. Мы сделаем все возможное. Лучшие хирурги по работе с ожогами уже едут сюда.

— Она в сознании? — хриплым незнакомым голосом спросил я. Доктор кивнул.

— Да, и хочет видеть вас.

— Разве это не запрещено? — нахмурилась Дина.

— В данном случае запреты неуместны. — мужчина развел руками, и опустил на меня тяжелый взгляд. — Здесь есть еще близкие родственники?

— Ее дочь скоро приедет. Она выехала позже. — бесцветно сообщил я. Непонятный страх сковал меня с головы до ног. Я не мог заставить себя встать, и войти в двери реанимации, посмотреть в лицо Инги, моей жены. Возможно, в последний раз. Господи, как же я устал хоронить своих жен. Я больше не верю в случайности и несчастные случаи. Я знал, что так будет. Лина предупреждала меня. В кошмарах. Каждую ночь. Пыталась сказать, но я не слушал, не хотел слушать. Я боялся сойти с ума. И сейчас боюсь. Столько лет без чувств, чтобы сейчас испытать сразу все. Боекомплект упакован. Я разбит вдребезги. Уничтожен. Хочу обратно свое бездушие. Назад в бессовестное тупое существование. Сила. Уверенность. Пустота. Успех. Власть. Деньги. Шмотки. Секс. Алкоголь. Кокаин и абсолютное равнодушие. Больше ничего, ничего не хочу знать и чувствовать.

— Ты должен пойти. — положив руку на мое предплечье, сказала Дина. Смотрю на нее отсутствующим взглядом. Все началось с нее. Это она сделала меня уязвимым, слабым и неуверенным. Она ловит мой яростный взгляд, и испугано отступает назад, но я грубо хватаю ее за руку…. И все меняется. Злость уходит, остается только беспомощная потребность в ней, в ее присутствии и поддержке.

— Пожалуйста, пойдем со мной. Мне страшно. — шепчу я, с мольбой глядя в изумленные глаза. Она переводит взгляд на врача и тот согласно кивает, даже не спрашивая, кем Дина приходится Инге.

— Мужайтесь. — говорит он нам вслед.

Я мало запомнил из того, что увидел в ярко освещенной палате. Сказалось нервное напряжение и шоковое состояние. Ингу я не узнал, точнее не узнал то, что от нее осталось. Уверен, что она сама бы не хотела выжить. Белая, не тронутая огнем кожа осталась только на правой руке, на которой очень символично поблескивало платиновое кольцо с бриллиантом. Я помню, как долго она выбирала его, а потом еще неделю любовалась подарком, хвасталась подружкам, выставляла напоказ. Удивительно, что огонь не тронул именно его. Словно кольцо пыталось уберечь хозяйку, да не смогло.

Пищала какая-то аппаратура, суетились медсестры, а я смотрел на обручальное кольцо жены, так и не найдя в себе сил еще раз посмотреть ей в лицо. Обугленная, кровавая маска без волос и век. Кромешный ужас. Она не заслужила такой смерти. Мы оба не заслужили такого конца для нашего неудавшегося брака.

— Она что-то пытается сказать. — прошептала мне на ухо Дина, и отошла назад. Она держалась мужественнее, чем я, который уже должен был привыкнуть к смерти, если к ней можно привыкнуть. Пересилив страх, я закрыл глаза и наклонился к Инге, понимая, что она не видит и возможно не слышит меня, дотронулся до единственного видимого мне кусочка кожи на ее руке.

— Я видела тебя. Это ты.

Не знаю, сказала ли Инга на самом деле столь жуткие и несправедливые слова, или мне послышалось. Это был даже не голос, а сиплый хрип или скрежет зубов. И все же, думаю, что Инга именно это пыталась произнести.

— Прости меня. — сказал я, быстро выпрямляясь. От ужасного запаха горелой человеческой кожи и медикаментов у меня закружилась голова. Мне необходимо уйти отсюда, пока я не потерял сознание от удушья.

— О, боже! Мамочка! — завопил где-то рядом отчаянный голос Леры. Ну, наконец-то. Все, моя миссия выполнена, уступаю место другим убитым горем родственникам. Занавес.

В коридоре сталкиваюсь с Костей. Красные воспаленный глаза, помятая одежда и сумасшедший взгляд. Странно, что не я, ни Дина не вспомнили, что и ему стоило бы сообщить. Лера подумала за нас.

— Пойдем. — взяв за руку оцепеневшую Дину, я потащил ее за собой по коридору. Костя провожал нас все таким же полубезумным взглядом.

— У тебя нет сигарет? — спросил я, очутившись на улице, и глубоко вдыхая свежий утренний воздух. Солнце уже тронуло робкими лучами крыши домов, отражаясь в стеклах верхних этажей. Улицы Москвы медленно оживали, на дорогах мелькали автомобили. На тротуаре махал веником подвыпивший дворник и сгорбленная старушка, разговаривая сама с собой, поднималась по ступенькам в дежурную аптеку. Возле урны завыла бездомная дворняга, и где-то далеко на ее призыв отозвалась другая. Жизнь неумолимо продолжала свой бег, не смотря на то, что именно в этот момент умирала моя третья жена. Круг замыкается, чтобы дать начало следующему витку. И так до бесконечности. Но мне глубоко плевать на философию бесконечности вселенной. Меня волнует настоящее.

— Я не курю, Влад. — покачала головой Дина. Тушь осыпалась и тенями легла под ее глаза, волосы растрепались и повисли неопрятными прядями вдоль лица. Я обнял ее и прижал к себе, почувствовав, как задрожали от рыданий хрупкие плечи.

— Я никогда не женюсь в четвертый раз.