Дамиани и Аллегранти провели свои дебюты, которые не были удачными. Федеричи возобновил свои интриги, заодно с ними. Банти повторяла без конца, что я богат, и убеждала Тейлора прийти ко мне, чтобы убедиться в этом. Он действительно пришел и попросил меня показать типографию. Я ему отвечал, что ключ находится в руках У. Фокса, который имел любезность авансировать мне двести пятьдесят фунтов, чтобы оплатить один из его непогашенных векселей, который я ему представил. Конечным результатом этого визита было мое оправдание, которое я и получил в хорошей и полной форме.

У моей жены образовались некоторые средства, полученные в предприятии, которое я ей организовал, как и ее сестре; но эти деньги не были на руках у нее или у какого-то хранителя.

…Я оказался вынужден вырвать вторую страницу этих мемуаров, чтобы не заставлять обливаться кровью и мое сердце и сердце моей жены.

Итак, я снова оказался в самом затруднительном положении. Тем не менее, я верил все время в Провидение и вызывал в моей памяти многочисленные знаки его защиты, данные мне, и мне казалось, что внутренний голос кричал мне не впадать в отчаяние.

Я пытался занять пятьдесят гиней; мне было в этом отказано. Чего бы я ни дал, чтобы забыть имя этого отказчика! Мне трудно поверить, что смертные муки могут быть более ужасны, чем боль, которую я от этого ощутил! В один из дней, когда я, более чем обычно обескураженный, шел машинально, не очень сознавая, куда я иду, и на каждом шагу повторяя себе, что должен предоставить действовать Провидению, я наткнулся на Стрэнде, около Тэмпль-Бар, на быка, убежавшего с бойни и преследуемого собаками, что заставило меня, во избежание столкновения, зайти поспешно в литературную лавку. Толпа рассеялась, я собрался выйти, когда одна книга привлекла мое внимание своим переплетом, я открыл ее с любопытством: это был Вергилий. Я вспомнил его предсказания, и первый стих, который я прочел, был такой:

Это совершенно совпадало с моим умонастроением.