А за танцующими строчками —
Следы от боли и потерь.
Мы остаемся одиночками,
То тут, то там — тогда, теперь.
А за горячими надеждами —
Все тот же грустный горизонт…
Жизнь рядом с подлыми невеждами,
Отчаянья жестокий фронт.
Звучат мелодии тревожные,
Зловещий навевая сон…
Приходят тени всевозможные
Из холода ночных времен.
* * *
В бредовых поисках кого-то
Жизнь протекает сквозь тебя,
И помнить больше неохота,
Что рядом кружится, губя…
Кривляется, танцует, плачет,
Зловещим дует ветерком…
Ну, вот нельзя теперь иначе —
Ты видишь бездну за окном.
И молча тянешься к несчастью —
Как возвращаешься домой…
И тени наделяют властью
Тебя, развеянного тьмой.
* * *
А в зеркале ночная жуть мелькнет,
И тронет сердце шепотами страха,
И к темному окну душа прильнет —
Судьба опять потребует размаха.
Теряется в пространствах тишины
И снега жизнь из грустных разночтений,
А дальше только звезды и видны,
Да пустоты пульсирующей тени.
Ты тяжести вселенской обречен —
Усталые подрагивают веки.
И странен мир: ужасен, утончен…
Во тьму текут космические реки.
* * *
Вот и рассвет подступает неспешно, лениво…
Скоро продолжится жизни бессмысленный бред:
Строчками ляжет, тебе усмехнется вдруг криво,
Чтобы добавить вновь тяжести пройденных лет.
Нет ничего, что могло бы вернуть ощущенье
Свежести жизни на этой планете чужой.
Так совершается грустной души превращенье
В снег или ветер…Да Бог с нею, с этой душой.
Кажется, что ничего уже больше не надо,
Только забиться бы вдруг в уголок тишины,
И позабыть навсегда о сияньи распада,
И о несчастной судьбе своей бедной страны…
Медленно в этом предутреннем сне-полумраке,
Стрелки часов разбивают хрустальную тишь,
Стрелки выводят судьбы беспощадные знаки,
На перекрестке времен, где ты снова не спишь.
* * *
Вот наступает эпоха твоя — одиночество
Вот и эффекты от частого виденья снов.
Вот исчезают фамилия, имя и отчество,
Кажется, к этому я был давно уж готов.
Вот предо мной ледяное молчание вечности.
Кажется, что через миг я в него упаду…
И постигая вселенский покой бесконечности,
Новое имя душе в океане найду.
Вот предо мною дорога легла неизбежности
Ветром свинцовым отчаянье бьется в виске.
Жизнь исчезает в ночной непроглядной безбрежности
В витиеватой и горькой заветной строке.
Но увлеченный всем тем, что мне здесь предназначено
За грань миров я почти что легко ухожу.
И обретая все то, что навеки утрачено,
Вновь вдохновением больно и трудно дышу.
Все возвращается в круговороте космическом
Я пропадаю, а кто-то явился сюда.
И улыбаясь опять я пишу о трагическом,
О непонятном, что с нами сгорит навсегда.
Но повторение — это закон вероятностей,
Где-то вдали кто-то также не сможет уснуть.
И отправляясь сквозь сонмы удач и превратностей,
Чертит судьбы чем-то очень знакомый мне путь.
* * *
Все рассыплется-развалится,
В закоулках стынет тьма.
Жизнь — беспечная скиталица,
Наконец, сойдет с ума.
Злою скукой искалеченный,
Изничтоженный совсем,
Ты проходишь незамеченный,
Между прежних лиц и тем.
Нет ни капли романтической
Крови в жилах. Ну, так что ж?!
Ты улыбкой иронической
Обезвреживаешь ложь.
И пускай судьба кривляется,
Превращаясь в пустяки,
Но от боли избавляется
Под конец лихой строки.
Предначертано — так сбудется,
А не сбудется — не жаль.
Только что-то вдруг почудится,
Обернешься — там печаль.
И весна ночами мается,
Слышишь странные шаги —
Это вечность поднимается,
Оставляя снов круги.
Все рассыплется-развалится,
В переулках гаснет свет…
И двойник из бездны скалится,
Создавая твой портрет.
* * *
Все тягостней, все злей, все истеричней
Под небом синим или небом серым
Жизнь катится. Становятся трагичней
Пути судьбы сквозь парки или скверы.
Снуют повсюду бытовые бесы,
Устраивают мелкие скандалы.
А ты разводишь с ними политесы —
Слова твои надменны и усталы.
И заставляют сердце биться реже,
И генерируют миры печали…
И все ж тебя порою ветер свежий
Уносит в поэтические дали.
* * *
Для стихов не остается слов,
Все слова практически мертвы…
И не остается в мире снов
Для разбитой болью головы.
Сыплются во тьму души века,
Где листвой отчаянье шуршит…
Правит бал вселенская тоска
И судьба, как на ветру, дрожит.
Горя неизменный камертон
Вызывает тонкий силуэт,
Памяти, тяжелой словно стон,
Памяти, пронзительной как свет.
* * *
Довольно сумеречных снов, довольно
Жестоких, каверзных веков, где больно
Душе капризной проживать, несчастной,
Такой безумной и, подчас, прекрасной…
Везде вокруг постылых дней смешенье
Лиц измельченных властью зла движенье,
И небо плачет над тобой, как прежде,
Погаснувшей ты смотришь вслед надежде.
Ты тонешь в вязкой тишине, во мраке.
И чертишь вновь беды и боли знаки.
И вот отчаяньем твой мир размолот,
И всепланетный в сердце лезет холод…
Пропитан водкою насквозь и горем,
Все ж шепчешь ледяной Судьбе: «Поспорим…».
А только жизнь уходит прочь, куда-то…
Душа останется одна… Расплата…
* * *
Жизнь не сделает скидок тебе… Ну и пусть…
Заучи эту мысль поскорей наизусть,
Мир торопится в вечность, в мерцающий сон,
Приближается музыка с разных сторон.
Поднимается боль исковерканных лет,
Неизбежной расплаты за все — силуэт.
И отчаянье режет тебя на куски,
Ледяным острием неизменной тоски.
А судьба продолжает брести наугад,
Ты, как будто, своей обреченности рад…
И опять погружаешь сознание в ночь,
Чтобы душу и память в стихи истолочь…
* * *
Жизнь плавится в холодном сне,
Стирается на раз.
И солнце мертвых светит мне
Из обреченных глаз.
Легко слагаются стихи
Из сумрачных дорог,
И тянут в пропасти грехи
Обманов и тревог.
И виноватая судьба
Гадает на крови,
И бесполезная мольба
Летит вослед любви,
Которая ушла давно
В хрустальный мир души,
Где грусти терпкое вино:
Мечты и миражи…
А здесь я проживаю дни,
Которых вовсе нет,
Как выхода из западни
Провинциальных лет.
* * *
Жизнь пропитана горем и втоптана в мрак —
Это странной реальности проклятый знак.
И в холодную землю вмерзают цветы,
Ты, как будто случайно, глотнул пустоты.
Ты, как будто спокойно, смеешься и ждешь,
Что тебя уничтожат печали и ложь,
Что снаружи терзает, а не изнутри,
Умножая все беды на два и на три.
Только память, как тень все бредет за тобой.
Назови ее поступь всего лишь судьбой.
А потом из души создавай двойника,
Чтобы даже за гранью продлилась строка.
* * *
Жизнь протекает кое-как,
Слегка помешивая мрак,
И предает некстати
Тебя проклятой суете.
Уж лучше сгинуть в пустоте,
Чем жить в шестой палате,
Где в расписании времен,
Явь словно бы бредовый сон,
Из скуки и обмана…
И вот в предчувствии беды
Ты должен спутать все следы
И напустить тумана…
И пусть твой мир теряет цвет,
Среди невыносимых лет,
Замешанных на боли.
Сжигай себя в добре и зле,
А душу прячь в холодной мгле,
В полночном алкоголе.
* * *
Жизнь, как плетение кружев, скучна и прозрачна,
Призрачен бег по задворкам ночных городов,
Очередная попытка опять неудачна
Вырваться из-под контроля жестоких веков.
И остывают фрагменты мечты на бумаге,
Только меня в этих строчках давно уже нет.
Рвутся надежды нелепой красивые флаги,
В снах застывают банальные ужасы лет,
Чтобы опять и опять бередить мою душу,
Чтобы вернуться вдруг в самый тяжелый момент…
Спичкой реальность сгорит — так огнем я разрушу
Козни судьбы, для которой я — эксперимент.
Трудно понять для чего я на этом на свете
Вынужден мыкаться и растворяться во тьме…
Вечность моя, не забудь о печальном поэте,
И не теряй его в этой лихой кутерьме.
* * *
Жизнь ушла в осенние туманы
В тихо моросящие дожди.
Не нужны придуманные страны
Все равно, что будет впереди.
Устаешь от смены настроений,
И от слов жестоких, как всегда.
И течет по рекам вдохновений
Скуки ядовитая вода.
А душа, как прежде, беспокойна,
Беззащитна от ударов зла.
Но ее хранит от боли знойной
Ночи романтическая мгла.
Но хотя все сумерки опасны —
Просто заблудиться можно в них.
Их пути по-своему прекрасны,
Тем, что оставляют нас одних.
Осень — это странный сон природы.
Это мир — с тоской наедине
Тихо перелистывает годы
В ледяной и темной тишине.
* * *
Как жизнь нелепа, бестолкова,
Как деньги заменяют Слово,
Калеча души навсегда.
И мир глядит звериным взглядом
В тебя, и заполняет ядом
Твои постылые года.
Как рвется музыка на части,
Как бесы разжигают страсти
Уже двуногого скота.
Не стоит говорить об этом —
Скорей убей в себе поэта,
И пусть нахлынет пустота.
Для созерцания распада
Биноклей никаких не надо,
Лишь только выгляни в окно.
Ну что ж, пожалуй, и прекрасно,
Что все здесь кончится ужасно —
Ведь это тянется давно.
Ты будешь жизнью уничтожен,
Твой путь трагичен, невозможен —
Ты столько лет бредешь без сна
По бесконечности вселенной,
Где стынет в вечности блаженной
Потусторонняя весна.
* * *
Короткие зимние дни,
Холодные лунные тени.
Коктейли ночных откровений
Среди пустоты-западни,
Где жизнь остается ни с чем
И злой подчиняется воле…
Спасаясь от огненной боли
Душа застывает совсем.
Но все возвращается вдруг
И тихо ложится строкою,
Обычной, знакомой тоскою
Тебя заключая в свой круг.
Грусти, безнадежно мечтай,
Бери одиночества ноты,
Забудь среди музыки, кто ты,
И звездам стихи дочитай…
Не вырваться из западни,
Где бродят в снегах сновидений
Короткие зимние дни,
Холодные лунные тени.
* * *
Меланхолически скучаю
И иронически молчу.
И сам порой не замечаю,
В какие пропасти лечу.
По жизни злой, лишенной смысла,
Автоматически бреду.
И дней тускнеющие числа
Подсовывают ерунду,
В которой плавится сознанье,
И растворяется душа…
И только боль-воспоминанье
Уходит в вечность не спеша.
* * *
Метафизические сны
Зовут в иные измерения,
Потусторонний свет Луны
Тревожит боковое зрение.
А я блуждаю в темноте
Трагически и неприкаянно…
На мутном жизненном листе
Опять черчу стихи отчаянно.
Полночных строчек череда,
Как лабиринты бесконечности
И снова черная звезда
Сияет на просторах вечности,
Где бытие с небытием
В одно мгновение сливается…
Где смысл загадочных систем
Легко и просто раскрывается.
В звучание обычных слов
Добавлен плеск морей мистических…
И я за грань лететь готов
На ледяных ветрах, космических.
* * *
Мимо мистики встреч-расставаний,
Одиночеством странным дыша,
По картинкам из воспоминаний
Пролетает шальная душа.
Жуткий ветер давно уже свищет,
Заметая оставленный след,
Остывает в груди пепелище,
Точно сердце, которого нет.
Доигралось сознание в прятки
С тихим ужасом. И в темноте
Только призраки, только загадки
На уже пожелтевшем листе.
Так и есть — приближаются сроки
Отправления в вечную тишь…
Только жизнь составляют те строки,
На которых ты твердо стоишь.
* * *
Молодость мятежная ушла,
Жизни краски яркие поблекли,
Звезды романтического зла
Растворились в повседневном пекле.
Те слова, что душу больно жгли,
Стали вдруг банальным разговором,
Чаще стала чепуха земли
Лезть в судьбу навязчивым узором.
Ржавчиной и пылью миражи
Так легко, так быстро вдруг покрылись.
И с тоскою безобразной лжи
Худшие мгновенья повторились.
Если б знать иль чувствовать, когда
Сердце онемело и ослепло?
Все пути уводят в никуда,
Все стихи однажды стали пеплом.
И неважно день сейчас иль ночь,
Сколько бед бредовых в этих сутках…
Жизни даже ядом не помочь
В бесконечных, скучных промежутках.
* * *
Наступила эпоха безликого хама,
Догорел неизбежный закат.
Вместо строгих ворот опустевшего храма,
Жизни глянцевой пошлый плакат.
Лезут бесы к тебе, но не из преисподней,
А из круга мелькающих лиц.
Но становишься ты все сильней и свободней
В одиночестве желтых страниц.
Воплощенья беды — их, как водится, много,
Бездна скалится из-за угла…
А душа ощущает присутствие Бога
Там, где ты дышишь воздухом зла.
* * *
Невозможно себя отыскать
На просторах трагических дней
Надо к боли опять привыкать,
Что сжимает тебя все сильней.
Старым сказкам не видно конца,
Жуть мерцает по разным углам,
И колеблется профиль лица,
Что разрезано напополам.
На неточностях строится век,
На обмане безвыходных слов.
И бредет никакой человек…
Что ж, сюжет этой жизни не нов.
Хоть отчаянье кружит порой,
И бессмыслица тянет на дно,
Увлеченный жестокой игрой,
Отвори в запределье окно.
В летней полночи тронет ковыль,
Беспокойный лихой ветерок.
И осядет межзвездная пыль
Парой странных возвышенных строк.
* * *
Неясная, смутная музыка льется,
Предзимнюю вялую грусть навевает,
И только душе в этой скуке неймется,
Как будто в ней ветер ночной завывает.
Мы странного мира с тобой постояльцы,
Где все потихонечку, но исчезают…
Коснутся лица онемевшие пальцы
И холодом нежности сердце пронзают.
Вот так под покровом событий обычных
Таится судьба, чей сюжет нам неведом…
И тянется жизнь между фраз ироничных,
Чтоб вдруг оборваться с трагическим бредом.
* * *
О тонких контурах любви,
Которой нет, как нет.
О том, как жизнь не назови,
А вместо жизни — бред.
И где, когда я счастлив был?
Не знаю, с кем и как?
Я все простил, я все забыл,
Разглядывая мрак.
Меня пытает пустота.
Зачем моя ей боль?
Не знаю. С чистого листа
Сыграю ту же роль.
Я по иному не могу —
И плавится душа,
Когда по звездам я бегу,
За давним сном спеша.
* * *
Осенних листьев кутерьма —
Кружение в холодном ветре.
Обрывки жизней, судеб…Тьма,
Что ждет на каждом километре
Пути за дальний горизонт,
Где не увидеть лиц скитальцев…
Раскрой скорей свой черный зонт,
И время потечет меж пальцев,
И в беспокойнейшие сны
Свободно души превращая,
Наполнит памятью вины,
К истокам боли возвращая.
* * *
Осенних прогулок прохладная радость иль грусть,
Под солнцем спокойным, а может, под тихим дождем…
Идем в никуда по аллеям, стихи наизусть
Читая, а после случится все то, что не ждем.
А после, когда разойдутся тропинки судьбы,
Прикинем количество горя и счастья на глаз…
У каждого есть потаенные сердца мольбы.
И вскоре все будет иначе… не так, как сейчас.
* * *
Отмечая прожитые годы,
Пройденные версты в пустоте,
Размышляешь о цене свободы,
Оставляя горечь на листе.
Обращаешься в туманы ночи
В сонный холод бесприютных душ.
И опять выслушивать не хочешь
Времени мудреннейшую чушь.
Просто остаются без названья
Самые прекрасные стихи.
И в голгофский путь — в воспоминанья —
Отправляют беды и грехи.
* * *
Оформитель ощущений смутных,
Безнадежно вникший в суть вещей.
Ты бредешь сквозь сумрак слов минутных,
Через вязь обманчивых речей.
В землю постепенно ты врастаешь,
Разрушая солнечный мирок.
И во тьму Вселенной улетаешь,
Пеплом бесполезно-грустных строк.
Рядом обреченность, как награда,
Музыки смертельная игра.
И судьбы спокойная прохлада —
Памяти глухие вечера.
* * *
Перестану вспыхивать, как порох,
Перестану злиться и страдать.
Выброшу надежд и песен ворох,
Научившись ничего не ждать.
Чтобы стали каплями наркоза
Горя бесконечные дожди,
Чтобы реже чудилась угроза
В тех путях, что вижу впереди.
Только жизнь, как спичка, догорает.
Вот, еще чуть-чуть… и хлынет тьма…
И душа трепещет, замирает —
От смертельной боли без ума.
* * *
По лунным дорожкам, по странным тропинкам,
Мерцанье холодных болотных огней.
Никак не привыкнуть мне к странным картинкам:
К игре безнадежных и грустных теней.
Вращается время, и снова, и снова
Мой мир попадает в ловушки и сны,
Душа уж давно к запределью готова,
Ей все нипочем перехлест тишины.
Вернутся другие вот в это пространство,
Но мир изменился — все кончилось вдруг:
Раскисло зимы обреченной убранство,
И жизнь описала трагический круг.
* * *
Разрывы ткани бытия,
Куда врывается инферно,
Где точно тени: ты и я
Бредем во мрак ночей, наверно.
И в жизни странной, грозовой,
Мы словно радиопомехи.
И отвечаем головой
За лет обманчивые вехи.
И ощущенье власти зла
Вдруг обострилось до предела.
Судьба все в клочья разнесла.
Вмиг душу отделив от тела.
Подкрался близко давний страх —
Пролог к паденью, к катастрофе…
Мечты осадок на губах,
Как горечь выпитого кофе.
* * *
Раньше я любил звенящий холод,
А теперь порой стремлюсь в тепло.
Раньше — я тогда был очень молод —
Я любил космическое зло.
Раньше смаковал я утонченно
Боль, что приходила из глубин.
Раньше жил по слову: «Обреченно»,
И всегда любил побыть один.
А теперь я усмехаюсь криво,
Глядя на просторы пустоты…
Все, что есть вокруг — нелепо, лживо,
Даже вдохновения листы.
Лет летит никчемный хлам и мусор,
Кружится под ветром неудач…
Жизни жалкой не хватает вкуса,
А судьбе — масштабности задач.
* * *
Скользит прохладная весна,
Сегодня хорошо душе,
Потусторонняя Луна
Блестит на дальнем рубеже.
Твоя нелепая тоска
Меняет контуры лица,
Всего лишь рюмка коньяка:
И вот надеждам нет конца.
И вот строка пронзает мрак,
И боль дрожит в твоих руках,
А небо чертит новый знак,
И повторяется в мечтах.
Устав от жизненной игры
Твори, не зная берегов,
Непостижимые миры
Из тайных снов и облаков.
* * *
Смутной надеждою тешишь себя понапрасну.
Режешь запястья лезвием новой строки.
Игры полночные невероятно опасны,
Смотрит из зеркала снов ликвидатор тоски.
И намечается вновь разговор с мирозданьем,
Жизнь отмечается гулом бесчисленных слов…
И для тебя не найдется уже оправданья,
Только судьбу дополняют порывы ветров,
Что вызывают лишь дрожь в остывающем теле,
Ну а душа обретает огонь пустоты.
И попадает в пространство вселенской метели,
Жуткой романтикой вновь заполняя листы.
Кровь на руках обнаружишь наутро однажды,
Так продолжается круговорот новостей…
И понимаешь ты, изнемогая от жажды,
Что не бывает здесь легких и быстрых смертей.
* * *
Созерцаешь распады миров, исковерканных злом
И рисуешь картины довольно знакомого ада,
А в душе намечается снова серьезный надлом —
Ей твоей биографии кажется вовсе не надо.
И судьба позвонила вдруг в дверь, ты пошел открывать
Длинной тени, что призраком встала в пустом коридоре.
Вот и холод: нельзя никогда ни о чем забывать…
Ни о старых грехах, ни о как-то проигранном споре.
Почему-то жизнь вертится около или вокруг,
И скользит в никуда, бесконечно тобою играя,
С безнадежной, нелепой, безумной надеждой, а вдруг…
Синим пламенем с сердцем твоим неизменно сгорая.
Получается все, как всегда — возвращаются сны,
Мир не кажется больше уж сказкою предновогодней,
Заполняются годы пространством вины и войны,
Ты идешь через боль, становясь все грустней и свободней…
* * *
Соткан из жаркого лета твой вздох,
Что-то стучится из бездны эпох.
Ищешь на ощупь свое же лицо —
Жизнь наливается болью-свинцом.
Только не стоит глядеть в зеркала,
Ты же запомнил иронию зла?
Яд источает лихая строка,
Что, как петля: и прочна, и легка.
Снова из жгучего света во тьму,
В холод ночей, недоступных уму.
В кровь подпуская тоски-пустоты,
И пропадая у той же черты…
Каждое слово тихонько горчит.
Гвоздик судьбы из ладони торчит.
И распадаясь на сотни частей,
Платишь за выбор высоких путей.
* * *
Стелется времени терпкая скука.
Водочки выпить? Да не помогает…
Меланхолической жизни наука
Радостей пошлых опять избегает.
Нету иного…Пробежка по кругу,
И неизменного зла повторенье…
Вот мы проходим, кивая друг другу,
А в глубине сохраняем презренье…
То ли к себе, то ли к этому миру,
Где неуютно и жутко нелепо…
Души бредут из квартиры в квартиру,
Не замечая за окнами неба.
* * *
Странные слова роняя,
Суеты сметая пыль,
Неудобства извиняя,
Небыль превращаешь в быль.
Жизнь торопится куда-то,
Ну а ты глядишь ей вслед,
В хрупкий сумрак без возврата
Отпуская давний свет.
Чередой проходят годы,
Не задев тебя никак…
Но безжалостной свободы
Проступает странный знак.
Быстро вьются злые строки,
Издеваясь над тобой —
Это тонкие намеки,
Что ниспосланы судьбой.
Только ветра свист протяжный
Затмевает грусть и боль,
Ты клочок души бумажный
Унести ему позволь.
* * *
Тасуются странные карты
Судьбы одинокой, лихой.
И слякотно-серые марты
Текут вереницей глухой.
Под грустью весеннего бреда,
Под сенью застывших обид
Лежит глубина, и ей ведом,
Кто вскорости будет убит.
Кто не переступит порога,
Кого не пропустят века,
Чья жизнь так невнятно-убога,
Что ей не поможет строка,
Которая тянется-вьется,
Изгибами сердца больна,
И все-таки так и порвется
Все ж не доставая до дна.
* * *
Тихо уходит куда-то пружинящим шагом
Молодость, там бесконечности сказки легки…
Жизни твоей постепенно желтеет бумага,
Вязнет душа в неизбежности темной строки.
Время теперь вызывает лишь приступ озноба,
И в одиночестве бьются хрустальные сны…
Чаще приходит почти трансцендентная злоба
Шорохом странным среди ледяной тишины.
Тянется жизнь…и банальностью вновь сводит скулы,
И заполняет страницы судьбы суета…
Но обязательных дней так приятны прогулы,
И все следы затирает потом пустота.
Вот вспоминаешь опять ты прошедшие годы,
И все пытаешься как-то, но предостеречь
Сердце от погруженья в трясину свободы,
От попадания в кровь ожидаемых встреч.
* * *
Тоски неразборчивый почерк,
Движение в бездны души…
И жизни трагический очерк
Рукой не дрожащей пиши.
Пускай рассыпается время,
Осколками, раня тебя,
Неси одиночества бремя,
Холодную вечность любя.
И рвется сознание в клочья,
Блуждая по жутким местам.
О чем-то беседуешь с ночью,
И прячешься здесь или там.
Какую бы чашу ты не пил,
Куда бы ты не посмотрел…
Тебе остается лишь пепел,
Миров, где ты сам не сгорел.
* * *
Уйди из скучных территорий
В непроходимо жуткий бред,
Во тьму загадочных историй,
И пусть твой исчезает след
В стихах, что кровью больно дышат,
Что не похожи ни на что…
Но где их музыку услышат,
Пусть будет нечто иль ничто.
Судьба легко тебя вливает
В пространство звездное опять,
И потихоньку навевает
Тоску, что обращает вспять
Теченье мыслей, устремлений,
Аннигилируя года…
И вот душа без сожалений
Скользит в забвенье… в никуда.
* * *
Уходишь холодною лунной тропой
В мерцающий свет.
Никто не узнает, что будет с тобой
За тысячи лет.
Как все непонятно, тревожно, давно
Жизнь бьется во мгле.
Но где-то за гранью, где все решено —
Стихи на столе.
Отчаянно шепчутся жуткие сны
В больной голове.
И прикосновенье ночной тишины,
Как шорох в траве.
Начертано имя, и нужно дойти
До звонких небес,
Где сходятся снова все судьбы-пути,
Для странных чудес.
* * *
Это жизнь с двойным сознаньем
На задворках горьких лет,
С ледяным воспоминаньем,
Где надежд почти что нет.
Ты застыл на грани боли,
В полушаге от беды,
В темном мареве неволи,
В свете яростной звезды,
Что сжигает постепенно
Все событья и слова.
Только тайнами Вселенной,
До сих пор душа жива.
И пока сверкают строчки —
Дар холодной пустоты,
То в конце стиха три точки
Неизменно ставишь ты…
* * *
На перекрестках ветреных дорог,
И в комнат лабиринтном полумраке
Я отыскать себя подчас не мог,
Но видел звезд светящиеся знаки.
И шел по странным тропам наугад,
Угадывая в частоте мгновений
Миров меланхолический распад,
И музыку жестоких откровений.
И часто замечал я в тишине
Невероятно-сложные узоры:
Блистали сны на снежном полотне —
Судьбы лихой трагические взоры.
Но только боль умеет мне помочь —
И вот виски до срока поседели…
Душа уходит от земного прочь,
В полночные, вселенские метели.