С минуту все сидели молча. Ну, как все. Кроме Поца и Лехи. Первого я уговорил, а второй сам изъявил желание остаться. Кто-то же должен был с той стороны охранять Подкову и двух переданных нам старейшиной Ваном на поруки бывших «сотрудников» разрушенной черными торговой фактории.

А вот остальные, так сказать, были акционерами нашего предприятия. И были они от моего рассказа, мягко говоря, в полном обалдении.

– Так! – сказала наконец Наташа и мягкими, с неизменным маникюром и коротко остриженными ноготками пальчиками достала из чехла свой сотовый. Потом встала и ушла в зимний сад. Явно задумала что-то. И это что-то требовало непростых телефонных переговоров.

– Я так понимаю, с этим… э-э-э… старостой Ваном вы договорились, – констатировал Егор. В чем, в чем, а в отсутствии способности логически мыслить моего среднего брата обвинить трудно. Тем более что и доказательство успешно окончившихся переговоров было выведено на огромную плазменную панель. Это я фотографию имею в виду. Саму шкатулку со всем содержимым управитель рыбацкого поселка нам, конечно, с собой утащить не дал. Раритеты там у него хранились. Передаваемые из поколения в поколение ценности. Таких, быть может, по всей пережившей катаклизм Земле и десятка не наберется.

Мы с Лехой как увидели в первый раз, чуть не заржали в голос. А потом я лично подумал о том, что, должно быть, не так-то и просто сохранить на протяжении нескольких сотен лет в целости и сохранности все эти простейшие для нас, для нашего времени, вещи. Что там было, внучок? Я не сказал? А! Так там в шкатулке всего три отделения имелось. В левом лежал самый обычный пластиковый шприц на два кубика. Только без иголки и поршня. Чисто пластиковый стаканчик с соском. В правом – отполированный тысячами пальцев чуть ли не до зеркального блеска патрон от СВД. 7,62х54. Классика. И тем чудеснее было увидеть его среди «богатств» старого человека в богом забытом месте. А в середине помещалось самое интересное. Залитое в древний, помутневший уже пластик, изображение – вроде фото – группы людей в обычном военном камуфляже и с «калашами» на груди. Шестеро здоровых, улыбчивых парняг, упакованных по самое не хочу и вооруженных, как на войну.

Никогда не забуду, как старый, действительно старый – лет под шестьдесят – Ван дрожащим пальцем ткнул в одного из вояк с фотки и что-то сказал. Васька немедленно перевел:

– Это его предок.

А то так мы сами не догадались! Охренеть, как сложно!

– Такое вот оружие тоже долго хранилось в семье Вана, – как ни в чем не бывало продолжил толмачить алтаец. – Пока не испортилось окончательно. Но вы, как считает уважаемый старейшина, все-таки сумели его сберечь.

– Да у нас этого добра навалом, – расплылся в улыбке мичман. – Так ему и скажи.

С этого момента наши переговоры пошли как по маслу.

– И все-таки, – потирая виски, стал допытываться Егор. – Так сказать, в целях наиболее полной информированности. Какую позицию по отношению к э-э-э… Железным Людям занимают наши… гм… новые соседи? В случае конфликта. Станут ли они нас поддерживать?

– Сейчас? – удивился я. Я, кажется, старался пересказать наши беседы практически слово в слово. Неужели трудно было понять, в какой «позиции» оказались рыбаки? – Сейчас конечно же нет. Ты пойми, братишка! Им сейчас что небитых подтаскивать, что битых оттаскивать, лишь бы битому не быть! И с купцами княжескими нельзя ссориться – больше-то никто не рискует в Петлю ходить торговать, и против силы Железных не попрешь. А игры с колдунами вообще неизвестно чем могут закончиться.

– Кстати! А почему архипелаг Петли? Откуда такое название? – Это Любка. И слава богу, что у нее любопытство проснулось. Что-то она загрустила совсем, когда вернулся я один. Без ее мужа. У портала так вообще побелела вся и в руку Натахи моей так вцепилась, клещами хрен оторвешь. – Они как-то объяснили?

– Да там все просто, Любань. Течения там. Вдоль северного берега Ножа на северо-восток теплое течение прет. Китобои говорят – так давит, слабый гребец и не вытянет против него. А обратно, на юго-запад – это уже южнее Андреевского, – там холодная река. И получаются наши острова вроде как в петле.

– Интересно! Очень интересно! – У Егорки даже глаза заблестели. Его хлебом не корми, дай какую-нибудь научную загадку поразгадывать.

– Андрюша, – твердо, поджав губы, сказала Ирка. – Ты сказал, что обещал туземцам помощь. В чем? И чего это нам будет стоить? И почему вы вообще полезли не в свои дела? Ну отдали бы того алкаша алтайского этим… халатам…

– Кхаланам.

– Кхаланам, халатам. Да какая разница? Мы-то тут при чем? Жили как-то люди без нас сотни лет и еще столько же проживут. А мы…

– Ирина! – как-то, на мой взгляд, слишком уж резко и грубо одернул жену средний.

– Ир, – куда мягче, чем, честно говоря, хотелось, принялся объяснять я. – Нам там жить. Пойми! Мы многое не знаем. Но то, что здесь, возможно, уже скоро наступит такой атас, что земля под ногами загорится, – это абсолютно точно.

– Может, тот мир все-таки не совсем наш, – вяло припомнила в который уже раз свои старые аргументы Егорова супруга.

– Я начал один эксперимент, – хитро улыбнувшись, вдруг признался ученый. – Упаковал кое-что в цельнометаллический кофр… в алюминиевый, чтоб коррозия ему была не страшна. В общем, я съездил в окрестности Ордынского, нашел приметное место и закопал там послание самим себе. Осталось только посетить тот холм с той стороны порога, чтоб убедиться в полной идентичности миров.

– Красавчик, – кивнул я. – Бутылку коньяка-то догадался в свой сундук сунуть? Прикинь: напиток с пятисотлетней выдержкой!

– Да при чем тут это? – вскинулся Егорка. – Я там разные материалы положил, чтоб выяснить влияние времени на способность… Бли-и-ин, Андрюха! Про коньяк – забыл!

– Так чем ты обещал помочь туземцам? – твердо стояла на своем Ирина.

– Продукты, медикаменты, посуда, орудия труда. – Я пожал плечами. Слов не хватало, чтобы выразить всю глубину разочарования в мыслительных способностях своего высокоученого братца, а тут еще эта мегера доставала. – Все, что поможет деревне благополучно пережить сезон штормов.

– Что мы получим взамен?

– Ничего.

– Как это? Ничего?! Андрюш?

– За помощь – ничего, – подтвердил я, улыбаясь до ушей.

– Да ты… Ты представляешь, в какие деньжищи это нам выльется? – вспылила уставшая от вечного безденежья женщина. – Кормить три месяца сотню человек народа?! Пусть изобретают, чем с нами рассчитываться. А бесплатно жрать не получится. Хрен им, а не мои деньги! Понял?!

– Понял, – легко согласился я. Только улыбаться уже перестал. – Ты, Ирочка, чего блажишь, как потерпевшая? Ты меня, старого хулигана, будешь учить, как лохов разводить?

– Фу-у-у, – шумно выдохнула Егорова напасть. – Так и знала, что ты что-то придумал. Что как-то с них деньги все равно вытянешь.

– Не деньги, – поправил я неуверенно заерзавшую под моим суровым взглядом Ирину. – Самое ценное для нас в том мире. Но не деньги.

– Золото? Камни? Жемчуг? – Глаза банковского экономиста алчно вспыхнули.

– Люди! Самое ценное там – люди. Кто-то же должен будет там на полях работать, дома нам строить, рыбу нам на стол ловить. Вот за эту, как ты говоришь, жратву мы людей у них и получим.

– Чего они, рабовладельцы, что ли?

– А нам рабы и ни к чему. Там добровольцы нужны. Такие людишки, чтоб впахивали, спины не разгибая на нас, еще и Бога молили о нашем здоровье.

– Это как?

– Да так. Ты вот только картинки видела. Фотографии. А я своими глазами их дома в деревеньке наблюдал. Ужас. У нас вагончики-бытовки на стройке куда лучше. А в сырой землянке овражной нам с Лехой и переночевать пришлось. Там-то в голову тема и пришла, как их подтолкнуть добровольно под нашу руку прийти.

– Был вариант, чтоб не добровольно? – хмыкнула Любка. Не ведала она, что авторство другого варианта, с принуждением к сотрудничеству с помощью грубой силы и детища Михаила Тимофеевича Калашникова, как раз ее благоверному и принадлежало.

– Как не быть. Был, – признал я. – Не особенно и сложно. Пяток крепких бычков со стволами. Один заход с демонстрацией силы, показательная казнь самого дерзкого и предъява вечного, неизбывного долга. Потом только нужно было бы по лесу с оглядкой ходить, чтоб стрелу какую-нибудь шальную из безымянного куста не словить, и за крысятничество и бегство жестоко наказывать…

– Ну… это как-то… – Любаня покачала головой, – неправильно.

– Ага. Не по-человечачьи. Мы с твоим тоже так решили.

– А как тогда? – Это уже Ирина. Уж ей-то, заслуженному огороднику и садоводу, не знать, каким адским трудом достаются разносолы на столе? И если эту работу можно спихнуть на кого-то другого, мнится мне, она первая это сделает.

– Да не боись, Иринка, – хмыкнул я. – Технология отработанная. Мы примерно так же коммерсов на дань подписывали лет двадцать еще назад. Находили фирмочку новую, ничейную еще. Подкатывали к дирехтору с предложением. Типа давай, брателло, звони, если чего. Типа бесплатно. Мол, это наш район, и нам впадлу будет, если сюда чужие пацанчики заедут. Они и соглашались. Чего же нет, если бесплатно? А мы пару знакомых к ним посылали. Наших же, только с других бригад. А потом приезжали вроде как на разборки. Раз, другой, третий. А потом бросали. Тут к ним и правда кто-нибудь из залетных являлся. Город-то у нас маленький, коммерсов не так много. Барыга к нам, а мы в отказ. Типа мы на тебя, козел, полгода впахивали, ты бы хоть коньяк пацанам поставил. Ну и разводили на ежемесячный абонемент.

– Не подходит. У нас тут другой случай.

– Да где же другой? Все то же самое, Ир. Люди быстро к хорошему привыкают. Корми его, пои, от напастей спасай, крутым давай ему себя почувствовать. А потом брось. Так он еще с распальцовкой припрется – типа где моя печенька? И за печеньку свою ненаглядную он душу продаст, не то что деньги выложит. Этот, который герр фюрер, на такую замануху целый народ купил, а ты за какую-то вшивую деревеньку опасаешься. Они за три месяца так привыкнут от пуза жрать, что потом сами в холопы придут проситься. А че? Добрые хозяева. Не бьют, голодом не морят, и все у них есть. Чего нам не поклониться?

– Ну, ты змей, – покачала головой Любка.

– Большой, – кивнул я. – Искуситель. А куда деваться, Любань? Не я такой, жизнь такая.

– Примерил уже корону княжескую?

– Примерил, – снова согласился я. – Тяжеловата, падла. Один не унесу. С братьями поделюсь. Тогда нормуль будет.

– А старик тот? Ну, который фотку в шкатулке хранит. Он как к твоим экспериментам отнесется? Они-то, старожилы, поди привыкли вольно жить?

– Они? – засмеялся я. – Вольно? Между битыми и небитыми шустрить – это воля, по-твоему? Как говорили в Гражданскую? Красные придут – грабют, белые придут – грабют. Вот и наши рыбачки так же. Для Железных эти селения на Ноже как кость в горле. Купцы из княжеств торговать ходят, но Ван и сам знает, что их обманывают. Если треть реальной цены дают, так это еще хорошо. Не поплывут же через море китобои князю жаловаться. Да и никто не заставляет их ткани, зерно и железо у барыг залетных на ворвань и шкуры менять. Сами. Все сами. Так что если мы докажем свою силу, надежность и богатство, то и к нам под руку все селища с острова сами прибегут.

– Андрюш, а не слишком ли мы торопимся? – Ирине даже мысль о том, что придется тратиться на благотворительность, которая пусть и окупится, но очень не скоро, была неприятна. – Ну не завтра же мы будем туда переселяться?

– А когда? Послезавтра? Третьего дня? Вот сейчас скажут по телику, что летят на наши города пиндосовские ракеты, и мы кинемся Подкову заводить. А там нет еще ничего. Вообще ничего, Ир! И делать мы ничего не умеем из того, что бы там котировалось. И кем мы там станем? Нетушки! Я так не согласен! Мы должны там так окопаться, так себя поставить, чтоб и тамошняя братва к нам по беспределу подкатывать боялась, и мы чтоб репу не чесали, чем детей будем завтра кормить.

– Поэтому должны кормить чужих детей. Да еще и этих двух… купцов.

– Ирина, – вскинулась Любка. – Что ты такое говоришь?! Не обеднеем, поди, с пары мешков картошки. А там же люди!

– Во! – ткнул я пальцем в сторону Лехиной супруги. – Слышала?

– Ну а купцы-то нам зачем? Сам же говоришь, что они обманщики и наживаются на рыбаках.

– Таки я не понял, – изобразил я одессита. – Ты намерена отбить взад свои деньги, или таки будем дарить их незнакомым людям? Не, ну правда, Ир! Откуда еще мы столько информации нагребем? У них там монет всяких море. Золото, серебро, медь… Сколько за одну серебряную медных дают? Что сколько стоит, и стоит ли вообще. Ты бы видела, какими глазами на нас тамошние бабы смотрели, когда мы еду себе стали перчить! Ну мы и поинтересовались… Короче, прикинь! У них за наперсток приправы золотой кругляк просят.

– Кругляк?

– Ага. Вот такой. – И я, типа фокусник, крутанул в пальцах золотую монету. А потом катнул ее по столу в сторону женщин. Мне не жалко. В том сундучке, что мичман тащил от самых развалин торгового форпоста, таких еще несколько десятков было. – Три грамма примерно. Три косаря как с куста. А траву эту мы можем туда тоннами засылать. Или вообще найти семена и прямо там выращивать. Даже если цены в половину собьем – пятьсот процентов прибыли. Круче, чем с героина! И сколько там еще таких тем может быть? Там пошариться, теток местных поспрашивать, да и бабло рубить с твоих грядок вместо капусты! Тропики там, Ир. Два урожая в год как с куста!

– Фантастика! – Глаза Ирины заволокло мечтательной поволокой. Видно представила уже себе, как рассекает по Средиземному морю на яхте размером с крейсер времен Великой Отечественной.

На этом в общем-то обсуждение и закончилось. И не потому, что кончились вопросы. Их-то как раз, наоборот, стало только больше. А по той простой причине, что в комнату ворвалась аж вся потрескивающая от переизбытка энергии Натаха и потребовала немедленно ее сопроводить за Радугу. Ей вот прямо сейчас, сию минуту, потребовалось осмотреть раненого и оказать ему медицинскую помощь.

Но прежде чем вставать и идти, а точнее – бежать, нужно было еще задать всей честной компании один очень важный вопрос. Насущный, бляха от ремня!

– Подумайте пока вот о чем! Так уж вышло, что оставить теперь Подкову без присмотра с той стороны мы не можем. Придется пока кому-то из нас там находиться. Значит, нужны нормальные бытовые условия. Это я организую, не проблема. Вопрос в другом. Пока я, Мишка или Леха там – здесь работа будет стоять. Нам нужны люди. Надежные, неболтливые и знающие, с какой стороны у «калаша» дуло. Вот и думайте, где нам таких брать. Да еще так брать, чтоб местные менты нас за жабры не взяли. И это… Любань. Глянь, чего у нас из продуктов есть. Раз уж все равно Подкову включать, так заодно и подарки от Деда Мороза рыбакам подкинули бы.

Неожиданно наш с Натой поход в качестве «скорой помощи» затянулся. Сначала она занималась раненым. Потом принялась за осмотр второго… гм… вынужденного гостя. А в итоге заявила, что намерена сегодня же посетить и овражную деревеньку. Я в общем-то и против не был. Только совершенно не хотелось тащиться по густому лесу десять километров в одну сторону с двумя тяжеленными кофрами в руках. Да еще и сидеть потом там, ждать, пока наша медслужба закончит свои хлопоты. И пока мы станем этим заниматься, бляха от ремня, все остальные дела будут стоять.

– Нат, – скривился я. – Ну на фига, а? Давай лучше маякнем этим беженцам, что тут у нас типа доктор прием ведет. Если им нужно будет, они сами приползут. А на нет и суда нет.

– Ты сам понимаешь, чего говоришь?! – нахмурила брови и уперла руки в боки моя добрейшая супружница. – Самому прогуляться, значит, тебе обломно, а больных людей по лесам гонять – это норма?!

– Ну, я этого не говорил. Да и не видели мы там больных…

– Дюш! Как там, в том смешном фильме? Ты суслика видишь? А он есть! Не может не быть там больных. Люди живут в сырых глиняных пещерах, едят нерегулярно и не обычную для себя пищу. А это приводит…

– Понял-понял-понял. Беру винтовку и идем.

– Есть еще одна причина, – понизила тон моя благоверная. – Я хочу взять у этих людей анализы. Хотя бы кровь. Я уже созвонилась с девочками из лаборатории.

– Зачем? – никак не мог понять я.

– Как это – зачем? Андрей! Тут прошло пятьсот с лишним лет. Известные нам бактерии за это время миллионы раз мутировали и теперь почти наверняка представляют для нас опасность. И подействуют ли наши антибиотики, если кто-то из нас заболеет? Мы должны быть готовы. И еще! Мы с Никиткой посмотрели в Интернете. Там есть сайты, где собираются выживальщики…

– Кто? – Мне показалось, я не расслышал.

– Выживальщики. Это люди такие, которые всерьез готовятся к катаклизмам мирового масштаба. Вроде ядерной войны или падения метеорита. Обсуждают способы выживания, понимаешь?

– Нет, – честно признался я. – Человек предполагает, а Бог располагает.

– Ну да, ну да. Но они укрытия себе строят. Оружие подбирают, и вообще… Ну, не важно. Так у них всерьез рассматривается вариант апокалипсиса, вызванного пандемией неизвестного человечеству смертельного инфекционного заболевания. Вроде измененной военными чумы или еще чего-нибудь в этом роде. Да простейшего гриппа, изменившегося до птичьего, например.

– И что? Здесь всякая бяка случилась многие сотни лет назад.

– И то. В их крови должны остаться соответствующие антитела… Короче, муж. Просто поверь. Если наш мир погибнет от эпидемии какой-то болезни, у них, у выживших, в организме обязательно останутся следы.

– А если нет, то нет, – хмыкнул я.

– А если нет, значит, не мы ее вызовем.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Есть такие заболевания, милый, которые переносятся практически чем угодно, – Натаха посмотрела мне прямо в глаза. И они были очень и очень грустными. – Может так случиться, что у местных крепкий иммунитет, а вот для нас, для нашего мира – это катастрофа. Болезнь спала в телах этих твоих рыбаков, пока к ним не явились вы с братом. Два… балбеса. Теперь вы выбрались в наше время и стали контактировать с другими людьми. И вирус, получив возможность, немедленно начал размножаться.

– Охренеть.

– Ты знаешь, что в прошлом веке от простого гриппа умерло несколько миллионов человек? А теперь, в наше время, этим вирусом уже никого не удивишь. У большинства жителей Земли к нему иммунитет. Вот и думай. Стоит нам узнать – вызвали ли вы с Лехой всемирный катаклизм или нет.

Короче, во временное пристанище рыбаков и китобоев мы все-таки пошли. Дождались только, когда Любка передаст на эту сторону кое-какие припасы, нагрузились с Поцем, как два верблюда, и пошли. Ясен день, эта миссия на весь день и растянулась. Как Ната, не понимая ни слова, умудрилась убедить туземцев, что не собирается причинять им вред, а даже сосем наоборот, понятия не имею. Но пока мы с Ваном при посредничестве Васьки, конечно, общались, пока объяснял, что за пища такая спрятана в прозрачных пластиковых пакетах с надписью «крупа гречневая» и как открывать консервные банки, мой милый доктор половину своего оранжевого чемодана заполнила пробирками с кровью. Еще она какие-то уколы делала и шприцы тут же «потерпевшим» дарила. Таблетки есть заставила. Зубы зачем-то здоровенному мужику, похожему на вставшего на задние лапы медведя, шатала. Развлекалась, короче.

Ну а мы в конце концов тоже важным делом занялись. Демаркировали, так сказать, с Ваном границы. Как бы. Потому что старик вообще по ходу не понял, что Васька ему переводит. У него в голове не укладывалось, что эти огромные, по его мнению, острова могут кому-то принадлежать. Целиком.

– Вы рыбаки или где? – напирал я. – А если вы рыбаки, на хрена вам земля? Вам море нужно? Ну так забирайте, бляха от ремня. От берега и до горизонта. Я ж то и талдычу, что километр земли от берега – вам под огороды, а остальное мое. А за Рола ты не волнуйся. Придет время, он тоже мою предъяву получит.

– Зачем? – удивлялся Ван. – Ты же не можешь жить везде!

– Я? Я и не собираюсь. Вот дом себе выстрою, приглашу по-соседски на новоселье. Сам посмотришь, как мы живем. А землю я буду своим людям раздавать. В награду за службу или вместо службы, чтоб продукты выращивали. И мне той земли много надо. Боюсь, этого острова и не хватит.

Я достал распечатку карты острова и стал тыкать в нее пальцем, по ходу движения поясняя:

– Вот здесь будет крепость, в которой будем жить мы с братьями. Тут, тут и тут мы поселим фермеров… Васька, блин! Я не знаю, как по-ихнему будет «фермер». Объясни как-нибудь. Дальше! Сюда станут приходить корабли купцов…

– Уважаемый Ван говорит, что не будут, – перебил мои разглагольствования алтаец.

Старик протянул руку к карте и пояснил свою мысль:

– Здесь мы берем дерево на лодки и на строительство жилищ. Тут мы бьем морского зверя на шкуры и мясо. Сюда заходят киты. А южнее этого вот склона мы вообще не ходим, чтоб не дразнить кхаланов.

– Хорошо, – легко согласился я. – Пусть так и будет. С твоими колдунами мы сами как-нибудь разрулим. Но остальное – наше. Согласен?

– Уважаемый Ван говорит, что крепость тебе не поможет, когда придут кхаланы. Тебе останется только молить своих богов, чтоб они не убили тебя сразу. Они любопытны.

– Скажи старому зануде, что у нас очень сильный Бог. И что мы, русские, его внуки. Своим он всегда помогает.

– Уважаемый Ван…

– Короче, Склифософский, – рыкнул Поц. – Задолбал уже своим уважаемым Ваном. Мы че, в натуре, с первого раза, по-твоему, не въехали, с кем базарим?

– Он сказал, что силу вашего Бога все увидят весной, когда день и ночь будут равны.

– Гы, – обнажил лошадиные зубы Миха. – На Бога надейся, а «калаш» держи под рукой.

– Скажи уважаемому… тьфу, блин. Переведи ему, что типа без базара. Весной вдуем залетным мерлинам по самые помидоры. И тогда все, о чем мы со стариком сейчас порешали, вступит в силу.

– Старейшина не против, – зачем-то все-таки сказал Васька, хотя Ван, внимательно выслушав, просто кивнул и хихикнул. А мы стали собираться в обратный путь. У Подковы остались еще приготовленные Любкой продукты. Поэтому теперь нас сопровождали пятеро крепких мужчинок, которые должны были утащить предназначенную деревне гуманитарную помощь обратно.

Еще Васька в попутчики набился. Я, грешным делом, подумал, он станет обратно в наш мир проситься. Чуть ли не всю дорогу выдумывал аргументы для отказа. На фиг он мне сдался? Ведь не удержится, начнет рассказывать, где был, чего видел. Не дай бог, привлечет своими сказками внимание какого-нибудь бойкого писарчука из желтеньких листков, в которых о летающих тарелках и инопланетянах в сарае бабы Вали пишут.

Мы с пацанами раз фильм штатовский смотрели. «Люди в черном». Хороший, веселый фильмец о всяких неземных кракозябрах, живущих в обычном земном городе в человеческом обличье. Так там один из главных героев новости по своей теме из бульварных газеток выискивал. И думается мне, что есть какой-нибудь жутко секретный отдел и в нашем родимом ФСБ, занимающийся сбором информации о всевозможных непонятных и необъяснимых происшествиях. Мы и без того следов слишком много оставляем, а представьте, как они обрадуются, заполучив живого и весьма словоохотливого свидетеля?! И явятся ко мне в усадьбу «маски-шоу» с глупым вопросом: куда я прячу портал на пятьсот лет вперед?

Ясен день, до прямого общения с нашими доморощенными «людями в черном» дело лучше не доводить. Разговаривал я как-то со скромным товарищем из конторы. Душу мне этот паразит за полчаса вынул. Причем ни разу не повысив голос, не угрожая и не пытаясь меня купить. Я едва-едва ему всю подноготную нашей ОПГ не выложил. Только и смог сдержаться, когда сумел дураком прикинуться. Тупым, ничего не соображающим бычком. А сейчас такая фишка не проканает. Директор и владелец одной из крупнейших строительных компаний города дебилом быть не может!

А алтаец меня удивил. Не стал он проситься. Он пусть и алкоголик со стажем, но далеко не идиот. Прикинул, что к чему, и разговор совсем о другом начал. Как ни странно – о лошадях. Говорит, мол, если мы намерены здесь сельским хозяйством заниматься, то очень нам пригодятся эти замечательные животные. И что он вовсе не сочинял и не выдумывал, когда рассказывал о том, что его кобыла тут фурор произвела. Он сам туземных коняжек еще не видел, но купцы рассказывали, что, дескать, они тут гораздо меньше и слабее.

Но и предлагать закупить еще несколько лошадок и жеребца для разведения Васька тоже не стал. Объяснил, что дело это непростое, требующее определенных знаний и изрядного трудолюбия, чем ни сам алтаец, ни кто-либо из нас не обладает. Однако был у Мундусова на Алтае хороший знакомец. Фермер. Русский немец по фамилии Эмберг и по имени Дмитрий. Совершенно угорелый по четвероногому средству передвижения человек. У него вся родня давным-давно уже в Фатерлянд свалила, а он уперся. Типа, в Германии с целой толпой живности никому на фиг не нужен, а без своих разлюбезных коней он не поедет. Так и остался. И жену себе такую же где-то нашел. Живут у черта на рогах, лошадей разводят и продают. Только будто бы жаловался этот коневод Ваське, что давят его там. Земли под выпасы и сенокосы не дают. Заливные луга по берегам Катуни под дома отдыха и пансионаты пораспродали, а налоги не забывают каждый квартал требовать.

Короче, написал наш толмач своему дружбану письмо и мне передал. Чтоб я, значит, его там, в нашем мире, в конверт положил и отправил. Естественно, я эту Васькину писанину прочитал. Мало ли… Но ничего, порочащего честное имя алтайского прохиндея, не нашел, чему и был рад. Потому как земли у нас на острове полно, и лошади действительно дело отличное.

И так меня этот случай впечатлил, что на следующий день я, ожидая вызванных на совещание подчиненных, принялся составлять список потенциальных источников для приобретения будущих граждан нашего княжества. Припомнил все разговоры и оговорки, прикинул возможности и риски. И в итоге вывел на бумаге всего несколько строк.

Фермеры. О них, не всплыви Васька со своим угорелым немчином, я бы и не подумал. А ведь среди них действительно много недовольных вялой политикой государства. Обещано-то было много. И дешевые кредиты, и помощь с ГСМ, и человеческие цены на продукцию. А что в итоге? Я лично был знаком с десятком хлеборобов и животноводов, большая часть техники и механизмов у которых были в залоге под кредиты. И погашение или, ясен день, непогашение процентов зависело от урожая. Страшную тайну мне один из фермеров открыл. Оказывается, им куда выгоднее, если на полях вырастет вполовину меньше, чем даже чуточку больше, чем обычно. Плохой урожай – это высокая цена и низкие расходы на уборку, сушку и хранение. А что хлеб в магазинах подорожает, так городские и так в разы больше деревенских зарабатывают. Чай, не обеднеют.

Это я к тому, что наверняка среди сотни земледельцев найдется пяток таких, кто уже сейчас стонет под гнетом банков и готов свалить хоть к дьяволу в ад, не то что в иной мир. Оставалось только продумать, каким образом завлечь этих людей и одновременно не спалить портал перед властями.

Казаки. Сам ни с одним из тех, кто пошил себе штаны с лампасами и опоясался портупеей, не знаком. Как-то неинтересны они мне прежде были. И их сборища были у меня где-то между толкиенистскими игрищами и кострами да волхвами родноверцев. Пусть уж, думал я, лучше чубами трясут, чем по подвалам по вене баянами тыкают.

Но то, что люди это активные, неспокойные даже, – это я слышал. И им идея переселения в вольный мир может прийтись по сердцу. Любаня у нас хвасталась, что и сама из дальневосточных казаков. Так ей и карты в руки. Нехай, бляха от ремня, окучивает дальнюю родню.

Выживальщики. Тоже новая тема. Я и думать не думал, что найдутся люди, всерьез готовящиеся к Большому Песцу. Но раз они таки есть и их достаточно много, почему бы не предъявить им мир, где то, к чему они только готовятся, уже хрен знает сколько столетий назад произошло? Никитос у меня по Интернету шарится легче, чем Поц в своих ненаглядных моторах. Поручить ему проникнуть в выживальскую… или выживальческую?.. Гм… Короче, пробраться в их компанию и начать потихоньку соблазнять. Там пару слов, тут оговорился. Глядишь, и потянутся к нам люди…

Узбеки. Ну, с этими все просто. Грузим в автобус, колем снотворное, и просыпаются гастарбайтеры уже пятьсот лет спустя. Думаю, человек пятьдесят для возведения на сопке всего, что нам нужно, будет вполне достаточно. Ну и десяток из них потом оставим в новом мире. Остальных – автобус, укол, домой. И бояться, что эта толпа, вернувшись, станет болтать что попало, не стоит. Ну были на тропическом острове. Строили что-то. Потом вернулись. Там, за Подковой, поселить их отдельным поселком, и с охраной, чтоб не бродили где попало. И не совали нос в то, во что не следует.

Вояки. Леху из армии попросили, когда в штабах решили, что мичманы – ни солдаты, ни офицеры – современной России не нужны. Типа основой теперь будут грамотные сержанты, как в забугорье. И пошли на пенсию тысячи военных профессионалов, ничего, кроме как служить, не умеющие и жизни за воротами военных городков не знающие. Часть рано или поздно сопьется и сдохнет в канаве. Кто-то окажется среди братвы. Иные попробуют пролезть в полицию или осядут в ЧОПах. Но все, каждый по отдельности и все вместе, будут тосковать по армейской жизни.

Брат обещал поискать таких. Земля квадратная. Леха мой может знать парочку бывших бойцов. Те – еще пяток. И так, от одного к другому, тихой сапой слух о том, что старший мичман в отставке, бывший мореманский спецназер, собирает бывалых мужчинок для работы по профилю, по всей стране расползется. А чтоб прикрыть исчезновение этаких-то людей, даже голову не нужно особо ломать. Автобус, артефакты в сумку и генератор в багажник. Выезжаем в Казахстан, чтоб были отметки на пункте досмотра, в ближайшем же лесу включаем портал, и все. Люди пропали в Средней Азии. Не иначе отправились наемничать куда-нибудь в Сирию или Ливан. А с нас взятки гладки.

Бомжи и прочие пропащие люди. Сложный контингент. Был у меня… прецедент. Напряг департамент строительства крупнейшие строительные компании города на, так сказать, участие в социальном проекте. Собрали менты по городу несколько сотен бичей, ну и распределили по стройкам. Типа дали шанс вернуть себе человеческое обличье. Ну и мне пригнали сорок душ. Пригрозили так… гм… деятельность затруднить, если откажемся, что небо с овчинку покажется. Приняли, короче, мы этих убогих. Расселили по бытовкам. Робы выдали. Еду им соцработники только первую неделю возили. А потом, видно, начальнички себе галочки поставили, отчитались, что, дескать, дело прет, и оставшиеся средства радостно попилили. А у нас на шее эти дармоеды остались.

Не хотели бомжи работать, хоть ты им в лоб, хоть по лбу. По помойкам куда проще шарить. Жрать дерьмо всякое и рванье носить. Мыться их и то мои узбеки заставляли. Так-то господ из Средней Азии и самих чистюлями не назовешь, но тут и их пробило. От бытовок, где жертвы гуманитарного эксперимента жили, такая вонь перла, что глаза метров за десять слезиться начинали.

Короче, срок нам товарищи из кабинетов в месяц определили. Потом хоть потоп. Вот ровно месяц у меня охрана вертухаями работала. Ограничивала, бляха от ремня, свободное перемещение лиц без определенного места жительства. А как только проект благополучно сдулся и ворота стройки открыли, так знаете, ребятишки, сколько от тех сорока морд осталось? Один! Всего один снова человеком захотел стать. Танкист бывший. Офицер в отставке. Его за бухло из армейки попросили, он и скатился. Но за шанс ухватился обеими руками. Выкарабкался. А остальные в течение дня разбежались. Как тараканы из-под тапка.

Оно конечно. Если им бежать некуда будет, может, что путное и выйдет. Только все равно надежда, что эти… люди станут заниматься общественно полезным трудом на благо моей семьи, была очень и очень слабенькой. Одно только и хорошо – добыть в городе таких персонажей легче легкого. Пару ящиков водки участковому, и все районные патрули ППС нагонят три десятка кандидатов в переселенцы за несколько часов.

Совсем другое дело – обычные алкаши. Это те, которые сидят по своим хаткам и за случайные заработки глаза всяким дешманским пойлом заливают. Среди них такие самородки встречаются – диву даешься. Взять того же дядю Володю – гениального сварщика. Своими бы глазами не видел, никогда бы не поверил, что можно варить с такими точностью и качеством, причем без всякого уровня и отвеса.

А ведь зеленый змий в классовой борьбе не участвует. Одинаково гребет и профессоров, и слесарей. У Натахи моей знакомец был – бывший врач со «скорой». Так к нему матерые доктора за консультациями бегали. И если в своем сознании был, круче того доктора Хауса диагнозы ставил.

Но тут вопрос: как таких искать? Тут сарафанное радио не сработает. И на учет к наркологу такие люди чаще всего не встают. Тихой сапой убивают себя по коммунальным комнаткам, на радость алчным соседям. Ясен день, участковые такой контингент обязаны знать и их судьбу отслеживать. Только по городу тех участковых тысячи. За ними бегать и уговаривать – замаешься. А если централизованно попытаться информацию собрать, такой фантастики начитаешься – книги покупать не надо. Добавлять нужное и «забывать» о ненужном менты первым делом учатся.

Сложно, короче. Но можно. Потому что – нужно. С желающими переселиться в Россию из бывших советских республик еще сложнее. Нет, с прикрытием их исчезновения как раз все в порядке. Там выписались, пересекли границу и исчезли. И никто вопросов не будет задавать. А вот как их на проход Подковы сподвигнуть? Прямым же текстом не напишешь в Интернете. Мол, приглашаем семьи славянской национальности из ближнего зарубежья отправиться хрен знает куда, работать на самозваного князя. Мало того что никто не поверит, так еще и обсмеют.

Читал как-то одну книженцию. Автора, каюсь, не запомнил. Суровый какой-то англичанин. Так вот. Он утверждает, что, если вам в организацию нужен человек с определенными качествами, а не толпа соискателей для собеседования, нужно в объявлении давать максимальную информацию. И чем больше сведений приводится, тем меньше выбор. Быть может, стоит так и сделать? Заявить типа: «В малообжитую местность России требуются семейные люди для занятия сельским хозяйством, рыболовством и строительством. Зарплата высокая. Налоги низкие. Помощь в обустройстве». И контракт какой-нибудь хитрый юристам поручить составить. Чтоб не бузили потом, не просили обратно их отправить…

В общем, пол-листа исписал. Население за порталом от этого не увеличилось, но хоть надежда появилась, что не вечно нам с Лехой по очереди там придется сидеть, сторожа артефакты. Появятся люди, на которых можно будет положиться, и те, на которых нельзя, но которые начнут ковать основу нашей продовольственной безопасности.

Потом пришли подчиненные, которым я и заявил, что очень скоро компания приступит к возведению одного жутко секретного военного объекта. И что уже сейчас нужно приготовить три десятка вагончиков-бытовок и два быстровозводимых ангара под склады. Выдал список техники, включая бензовоз с функцией АЗС. Краны, экскаваторы и самосвалы. Несколько электровибраторов для уплотнения бетонной смеси и быстросъемная опалубка. И, что самое важное, автономную дизельную электростанцию. Хотя бы АД 100-Т400-1Р. Думается мне, ста киловатт нам на все про все хватит. Жрет этот аппарат, конечно, как не в себя. Под тридцаточку в час заглатывает. Но ведь плотину для установки мини-ГЭС тоже нужно будет строить. Не бревна же нам в дно ручья вбивать. А значит, энергия понадобится сразу, а не потом.

Еще бетонную станцию кубов на сто двадцать – сто пятьдесят. Лучше всего CIFAMIX итальянский. Очень уж у макаронников загрузка бункеров удобная. Потому как военные желают большую часть помещений вылить из железобетона. Естественно – контракты на поставку арматуры и цемента. Максимального качества по минимальным ценам. ГСМ в диких количествах – для кормления целого стада машин. И продукты питания – для поддержания штанов доблестных узбекских строителей.

Обсудили. Костя Майер, по своему обыкновению, все записал. ПТО потребовали проект, чтоб хоть в общих чертах оценить объем работ и потребности в материалах. Пообещал выдать немного позже. Куда мы без бумаг?

Коварная бухгалтерия намекнула на недостаточность средств. Обычная песня. Можно подумать, им когда-то хватало лавэ на все. Но в этот раз уперлись. Бетонная станция без наворотов плюс генератор уже в миллион тянут. А где их брать, если фирма вся в долгах как в шелках?

Пожал плечами и настоятельно порекомендовал хорошенько наступить на горло поставщикам, продавить по цене и заключить контракты. А с оплатой я буду решать уже сам.

Попросил задержаться Джона. Он половину совещания мне глазки строил. По-быстрому решили насчет людей. Он уточнил, в силе ли уговор, что несколько самых трудолюбивых смогут остаться на ПМЖ. Подтвердил. Десять или даже двенадцать семей. Узбек ушел, улыбаясь до ушей.

Поехал к Саве. Нужны были деньги. Причем много. Обрадовал друга, что таинственные старатели предлагают партию в пятьдесят кило. Олежек удивился, но обещал решить. Спросил только, нельзя ли часть отдать какими-нибудь товарами. Тут я и задумался. Почему нет? Ну и попросил десяток стволов. Лучше всего длинных «калашей». И патронов к ним тысяч пятьдесят или сто. Пулемет. Лучше всего РПК. Чтоб патроны из одних и тех же цинков добывать. Потом еще подумал и спросил о людях. Человек тридцать, причем таких, которых никто искать не станет и которые работать могут.

– Ты никак какую-то душманскую банду снабжаешь?! – сверкнул глазами смотрящий овощного рынка. – Работорговлей заняться решил? Спать-то сможешь потом? Не боишься, что кровавые мальчики станут сниться?

– Гонишь, – отъехал я. И нарисовал ему сказку о живущих своим умом в дремучей тайге мужичках. Типа они сами по себе и с государством никаких дел иметь не хотят. Моют потихоньку рыжье на ручейках, огороды разводят и очень не любят, когда к ним чужие забредают. Могут и больше намывать, только у них типа рук рабочих не хватает. Им бы бичей каких-нибудь на перевоспитание заслать, так они нас всех озолотят.

– Прикол, – хмыкнул майор в отставке. – У меня как-то тоже мысля была бросить все на хрен и свалить в какую-нибудь глушь… Завидую… Ну, так. По-хорошему. Ладно, Дюх. Покумекаем с мужиками. Мож, и насобираем тебе относительно добровольных золотоискателей. За стволами кто приедет?

– Я, – кивнул утвердительно. – Или на крайняк брат мой. Леха. Он в теме. Прямо сейчас у мужчинок тех гостит. Вернется, будет оружейкой ихней заниматься.

– Грамотный чел у тебя братан, – согласился Сава. – Только ты в курсе, что Леха твой с отставниками чего-то мутит? У меня координаты вояк спрашивал, кто не пришей кобыле хвост болтается и по жизни себя найти не может.

– В ту же кассу, – подтвердил я легитимность братовых запросов. – Там у мужчинок узкоглазые соседи обнаружились. Им взвод бравых товарищей надобен, чтоб вменяемым вменить и неадекватных адеквакнуть. Трехразовое питание, веселая жизнь и еще раз трехразовое питание в комплекте. Ну и золотишко в кармане – само собой.

– А-а-а! – скривился Олежка. – Вот же, блин, жизнь – злодейка. Такая тема, и без меня. От этих же талибов хрен уедешь. Я в отпуске-то забыл уже, когда был. А то бы и сам рванул советскую власть устанавливать в одной отдельно взятой тайге. Мичман твой там, поди, отводит душеньку.

– Не без этого, – улыбнулся я, припоминая лицо брата в разводах сажи и грязи после краткого боя в овраге возле убежища рыбаков. – Ну да хрен его знает, как оно дальше все обернется. Глядишь, и тебе доведется в глухомани той в пострелушки поиграть.

– Сам засобираешься, не забудь старинного другана, – строго погрозил пальцем Сава. – А стволы будут. Для такого дела не могут не быть. И пулемет найду. Гранаты надо? Или мины-пехотки? Этого добра у меня самого имеет место быть.

– Не откажусь. И тебя не забуду, если че. Готовь гостинцы. Я Поца пришлю.

На том и расстались. У меня еще одна встреча намечена была. С архитектором. Теперь-то я был готов на любые его вопросы ответить. Мы с братом полдня десант с черного корабля в засаде прождали. Было время все хорошенечко обсудить.

Второй заход удался. Гораздо проще разговаривать с профессионалом, имея на флешке геоплан местности пятисотого масштаба и список требующихся помещений. Военная база закрытого типа в тропическом климате, стилизованная под испанскую или французскую крепость времен Людовика Пятнадцатого, – это куда понятнее для специалиста, чем прежние мои невнятные жесты руками. Мы с архитектором быстро заполнили стандартную форму техзадания и даже просмотрели несколько десятков фотографий из Интернета. Обсудили «требование заказчика» о скорейшем начале строительства и в связи с этим необходимость блочной структуры всего объекта. Ну и договорились в итоге, что специально обученные ребятишки начнут проектировать в первую очередь энергоузел, складской комплекс с хранилищем ГСМ и два, обращенных на запад и на юг, бетонных бастиона. А сам господин Власенков – это фамилия того архитектора, если я раньше не говорил, – намерен был озаботиться общим, так сказать, генеральным планом всего сооружения. Ну, это чтоб более простые в плане архитектуры объекты на нашей сопке строились не где попало, а где надо.

Естественно, обсудили и финансовый вопрос. Я по глазам видел, что старому пройдохе самому интересно взяться за такой необычный объект. Но это я. Другой, не знающий Власенкова столько лет, вряд ли что-то бы понял. Пришлось сразу, чтоб исключить попытку утолить любопытство и прошмыгнуть на будущую «военную базу», замаскированную под нытье о необходимости архитектурного надзора, по большому секрету пожаловаться на совершенно беспрецедентную секретность. Мол, даже моих работяг особисты глупыми вопросами гнобят, а меня из-за криминального прошлого и близко к стройке подпускать отказались. Пожалел еще. Типа база на каком-то тропическом острове будет. Вроде как где-то рядом с Венесуэлой, и было бы кайфово прошвырнуться туда, на песочке понежиться и в Карибском море искупнуться.

Власенков о «просмотре» и заговаривать не стал. Уж мне ли не знать, что, так сказать, в девичестве у моего архитектора фамилия в паспорте была другая. Что-то вроде Велвелсон. И что почти вся его родня ныне обитает в предместьях Тель-Алива. Так что пресловутый вопрос в анкете: «Имеете ли вы родственников за границей?» – ставил жирный крест на возможности доступа на секретный объект.

Отлично, короче, съездил. Вообще день прошел плодотворно. Но жизнь, как всем известно, это такая полосатая африканская лошадка. И за белой полосой неминуемо наступает черная. И полоски все разной ширины.

Только сел в машину, звякнул сотовый. Звонил дядя Вова. Он терпеть не может разговаривать по телефону, не изменил привычке и на этот раз. Сухо поздоровался и пригласил навестить. Причем немедленно. Что было делать? Отказывать такому человеку без веской причины не стоит. Поехал.

Нужно сказать, погода не баловала. Осень в нашем мире, бляха от ремня, это не то, что там, за Подковой. Сыро, воняет прелыми листьями, и холодный ветерок, как карманный воришка, так и норовит забраться под куртку. Не самое подходящее время для прогулок на свежем воздухе. Тем удивительнее мне было, когда тренер все-таки предложил совершить променад по небольшому скверу неподалеку от банного комплекса.

– Я помню, Андрюха, что Саву именно ты к нам привел. – После ни к чему не обязывающих вступительных слов о здоровье и делах дядя Вова приступил к главной теме. – Типа ты с ним в хороших отношениях с детства, и нам такой персонаж не помешает. Боевой офицер. Горячие точки… Я тогда сказал тебе, помнишь? Да без базара! И даже поставил Олежку смотрящим в важное для нас всех место. Так?

Трудно не согласиться. Все именно так и было.

– Ты и сейчас что-то с Савой крутишь. Какие-то темы у вас есть общие… Кое-кто трындит, типа Сава с Дюшей крыски. Типа тянут от братвы лавэ с рынка. Базарят, мол, надо нож к горлу майору приставить и за жабры подергать, чтоб признался…

– Хоть намекни, тренер, – рыкнул я. – Кто именно рамсы попутал? Кто посмел?

– Не кипешуй, бригадир, – поморщился глава ОПГ. – Длинные языки и без тебя укоротили. Но пригляд за смотрящим я послал. Сам пойми, Андрюха. Время нынче такое. Гниды в хребтину вцепились. Раньше с рук ели, улыбки моей как явления Христа ждали. Теперь здороваться брезгуют. В мэрии под Петра копают… Слышал?

Не слышал. Но информация была очень и очень ценная. Петр Самохин служил… наверное, все-таки себе, ну уж никак не государству, на посту главы городского спорткомитета. Деньги там крутились немаленькие. Спорту при последнем президенте стали оказывать внимание, и средства федералами выделялись. Ремонтировались и строились новые объекты. И кто получал подряды? Естественно, я. А Петр Ефимович получал откаты. Все были довольны.

Дядя Вова приятельствовал с Самохиным уже много лет. Кажется, еще с того времени, как был простым тренером в одном из спортклубов. Потом, когда братва приподнялась и занялась организацией Сибирской федерации самбо и дзюдо, это пошло плюсом в личное дело начинающего функционера от спорта. Так они с тренером и цеплялись друг за друга, как звенья одной цепи. Успехи наших пацанов на соревнованиях эхом откликались на авторитете Петра. И если кресло под главой спорткомитета закачалось, это был неприятный удар по нашей братве в городе.

– Роют, падлы. Роют. Петр приезжал. Ночью, как вор. Чтоб никто не увидел. Помочь просил. Я думаю пока… А Сава тоже…

– Что тоже? – удивился я.

– По ходу, мальчики из конторы твоего Олежку пасут. Ты, Андрюха, давно со мной. Огонь и воду мы вместе прошли. А медных труб нам не положено. Хи-хи. Ты мне типа как сын… Не огорчай старика. Сверни пока дела с Савой. Пыль уляжется. Мы поймем, что у мальчиков к нашему майору есть предъявить, тогда будем движения делать… Сам же знаешь…

– Главное – движение, – подхватил я любимую присказку тренера.

– Короче, я тебя предупредил, – кивнул дядя Вова и повернул обратно, к теплому ресторанчику при банном комплексе. – А ты сам решай. Мальчик взрослый…

Я не знал, что и думать. В голове какая-то каша образовалась. Сложно все было. Непросто. Слова тренера не получится игнорировать. Слишком многое на Олежке завязано. Деньги, оружие, люди… Не говоря уж о том, что я его своим другом считал. Одним из немногих. А оно вон как выходило. Не мог же бывший майор не ведать, что попал под прицел конторы. И если он все-таки знал, то почему мне не сказал? Я ему днями полцентнера золотых слитков должен был переправить и мог попасть как кур в ощип за незаконные операции с драгметаллами. Что было бы, быть может, и несмертельно, но уж точно неприятно.

С другой стороны, сведения дяди Вовы – это только слова. Об их с Савой непростых отношениях, наверное, только в ясельной группе детсада не знали. Могла ли быть эта странная стрелка с шефом частью многоходового плана по перехвату влияния Олежки на братву? Да легко. Кто захочет иметь общие дела с человеком, за которым следят внимательные глаза госбезопасности?! Сумасшедших у нас в стране полно, а вот дураков – нет. Ни одного.

И тогда, если все дело во внутренних разборках, мне следовало как можно быстрее рассказать о разговоре с тренером майору. У Савы голова большая, чего-нибудь придумает. Выкрутится. Предупрежден – значит вооружен. Это не я придумал, и не мне опровергать.

– Спросят… Если спросят, о чем мы тут с тобой на холодке базарили, – дядя Вова остановился и ткнул мне в пресс толстым твердым пальцем, – скажешь, за «Тортугу» терли. И мне цинканешь – кто именно интересовался. Развелось, в натуре, любопытных…

– Хорошо.

– Хорошо-то хорошо. Да ничего хорошего. Че за хрень, Дюш? Чего это я, как лох какой-то, о том, что ты клуб продать решил, последним узнаю?

– Да я еще и не решил. Так. Подумываю…

– Башка на то Богом и дана, чтоб думать, – согласился старый вымогатель. – Вот и выдумай, чтоб «Тортуга» твоя от братвы не уплыла. Урон это для нас будет, сам, поди, понимаешь.

– Да понимаю, – поморщился я. – Только…

– Деньги нужны, – перебил меня тренер. – Базаров нет. Давай я дам тебе денег. Лимона зелеными хватит? А потом парнишка к тебе забежит. Скажет, на кого клуб переписать…

– Много, – совсем не хотелось брать лишнее. В нашей компании такое обязательно боком вылезет. Припомнится при случае, когда меньше всего этого ожидать будешь. – Я думал дешевле клуб продать.

– Нормально, – отмахнулся шеф. – Это же раритет. История! Сколько наших пацанов через твое заведение прошло? Помнишь? А лавэ… Ты, Андрюха, сам знаешь. Я с блатными не особо… Но как-то понадобилось к старому вору обратиться. Терки серьезные были, без уважаемого человека все могло стрельбой закончиться. Так что пришлось на поклон ехать… Был такой дед Гасан, слышал? Нет? Ну да. Он и не светился особо. В малюсеньком городишке у какой-то бабки полдома ему с общака снимали… Помер он. Давно уже. А жаль. Мудрый был старик. Сейчас таких уже нет… Короче, Дюш, он мне про бабло обстоятельно все рассказал. Глаза, мать его, открыл. Говорил, типа сами по себе деньги вообще ничего не стоят. Что доллары, что золото или платина – похрен. Просто еще какие-то вещи. Сильный и без них свое возьмет, а слабому и они не помогут. Прикинь?! Но, говорил мне старый Гасан, с помощью лавэ измеряют отношение между людьми. Вот сам посуди. Пришел к тебе, допустим, лошара какой-нибудь московский и предложил за «Тортугу» лям зеленью. Скажешь ты ему, что это много? Нет? А мне почему сказал? А потому, что между нами есть отношения. Вкурил тему? Мне для тебя, Дюха, ничего не жалко. Денег, связей. Скажи только, все для тебя сделаю, последнее отдам. А другие люди лучше баксы в камине сожгут, но тебе не отдадут. Потому что ты им чужой. Никто. Враг. Понял? Спроси у человека бабла отсыпать и сразу вкуришь, кто он тебе, друг или враг.

Шеф взялся за ручку входной двери, к тому времени уже предупредительно распахнутой одним из опричников.

– Езжай, Андрюха. И помни, чего я тебе сказал. Удачи.

Ну я и поехал. Чисто на автопилоте, честно говоря. Голова задачей, как побыстрее предупредить Олега, но чтоб прямо сейчас к нему не заезжать и не звонить, была занята, а не соблюдением ПДД. Как не въехал ни в кого – загадка века. Видно, нужен я еще был Господу на этих двух светах. Сберег. Кое-как до дома добрался.

В усадьбе меня уже ждали. Костян Майер часа три уже, наверное, по дому болтался и коварные вопросы Натахе моей пытался задавать. А она, как хозяйка, гостя и одного бросить не могла, и сидеть на попе ровно – тоже, ждала результатов анализов проб крови из-за Подковы. Так что мое явление народу было воспринято с искренней радостью. Суженой – потому что можно было на законном основании ускакать к себе и сесть на телефон в спокойной остановке, а моим главным инженером – так как на вопросы, которые у него в глазах светились, по ходу, только я ответить мог.

Ну, «мог» – это сильно сказано. Хотелось просто послать гостя куда подальше, взять банку холодненького пивка из холодильника и пару часов тупо втыкать по ящику какую-нибудь передачу ни о чем. Про привидений каких-нибудь, экстрасенсов или НЛО. Благо этакой-то жвачки там теперь полно. И заявись ко мне кто другой, зуб на мясо, так бы и сделал. А тут Костян. С ним так нельзя.

Вообще, немца я сто лет знаю. Он и жил в нашем дворе. На пару лет всего младше. С детства спокойный и рассудительный. И вперед никогда не лезет. Не то чтоб совсем уж ведомый. Вовсе нет. Может и построжиться на людей, наорать. Но… как бы всегда свое место знает. Мы с Коленком, еще когда клуб строили, Костю к себе подтянули. Как оказалось – вовремя. Что-то у него на прежней работе не срасталось. Рамсы пошли с начальником, который, судя по всему, сам со склада товары тырил, крысятничал и очень хотел на кого-нибудь свои грехи списать. Коленок там звездил с неделю. Так бедного воришку застроил, что тот дышать без разрешения боялся. А Майер стал у нас управляющим «Тортуги».

Потом я учиться пошел, и Костян следом. Я в кресло директорское запрыгнул, а немец в Фатерлянд. Ох как я на него тогда обижался. Не звонил, не писал и разговаривал через зубы, если он до меня все-таки умудрялся достучаться. А как он домой вернулся, сразу ко мне прибежал. Каяться. Ну, я и простил. Как раз искал подходящего человека на должность главного инженера, и вернувшийся «блудный попугай» подходил как нельзя лучше. Так с тех пор и тянули. Каждый свое. Я, как паровоз, всю компанию в светлую даль, а за моей спиной, первым вагоном – Костя Майер, главный по технологии и организации производства.

Вот как такого человека за порог было выставить? Да никак. Пришлось усаживаться рядом и выспрашивать, что за проблемы привели обычно скромного и ненавязчивого немца в мою хату.

– Извини, Андрей, что побеспокоил в нерабочее время, – кашлянул в кулак и начал допрос Костя. – Но у меня появился вопрос, который мне покоя не дает. Скажи мне, пожалуйста… что мы собираемся строить?

– Я вроде все популярно на планерке объяснил. – Предчувствуя трудный разговор, пожалел, что таки не достал из холодильника пару банок пива.

– Перестань, – поморщился Майер. – Это узбекам твоя сказочка прошла за милый мой. Мне-то не надо по ушам ездить. Я-то знаю, что в Министерстве обороны своих строителей хватает. И что к возведению военного объекта ни в коем случае граждан другого государства не допустят.

Логично, черт подери. И хорошо, что это именно сейчас и именно многим обязанный мне Костя заметил. А не кто-нибудь другой, умеющий сложить два и два и в самый для меня неподходящий момент готовый побежать в компетентные органы. Так что я как можно более искренне взглянул в блеклые глаза немца и спел ему песню о суровых мужиках в дикой тайге.

– Еще варианты будут? – хихикнул Майер. – Этот тоже не подходит. Мало того что бетонную махину, что бы ты ни делал, вмиг со спутников засекут и отправят глазастых мальчиков на разведку. Это раз. А два: ты кем угодно можешь быть, но в том, что не заботишься о своих людях, ни разу не замечен. Потому и в трудное время мало кто из нашей компании траву зеленее искать убежал.

– А при чем тут…

– Я спецификации жилых блоков и легкосборных ангаров посмотрел. И первое, что в глаза бросилось, – все это для теплого климата. Никакого дополнительного утепления. Ни полистирольных плит, ни тепловых пушек. Андрюх, ну не подходят эти времянки для нашей сибирской тайги! Да и не верю я…

Дотошный. Бетонный заводик, который я велел найти и приобрести, тоже только при плюсовой температуре может работать. У нас на островах и в сезон штормов, как старый Ван говорит, холодно не бывает. Егорка утверждает, что вряд ли ниже пятнадцати градусов температура опустится. Так что подозрения Костины не были лишены оснований. Хи-хи.

Однако тут-то я и задумался. Никакая сколько-нибудь подходящая легенда в голову не приходила, а посвящать старинного приятеля в нашу тайну оказалось все-таки страшновато. Нет, так-то Костян насмотрелся. И в клубе, и потом. В его светлой голове столько на меня компромата имелось, что новый уже и не требовался. Хватит, чтоб жизнь мне напрочь испоганить. А потому доверять я Майеру мог практически как себе. Но, бляха от ремня, и на старуху бывает проруха. Хрен его знает, что он в своей Германии делал. Может, его там местный гестапо завербовал и в Сибирь заслал. Может, он в письмах тамошней «родне» шифровки в центр передает. И попади ему в руки сведения, касающиеся, так сказать, германской национальной безопасности, он тут же сольет нашу тайну по одному ему известному каналу.

Бред, короче, какой-то в голову лез. А Костя сидел, смотрел, как изменяются разные выражения моего лица, и ждал. Ну и дождался, ясен день. Куда я денусь с подводной лодки?

– Кость, я тебя когда-нибудь обманывал? – неосмотрительно начал я.

– Сегодня, – кивнул педантичный немец. – Дважды.

– А, – отмахнулся я. – У нас тут такое, короче, что это и не обман был, а так… легкая шалость. Слушай сюда, Костян. Ты же водилу моего знаешь? Мишку Поца? Так вот, двадцать примерно лет назад мы с Михой и другими пацанами пошли смотреть на мумию алтайской принцессы…