Луна зашла. За окнами часовни замка Рейвенвуд запели птицы, приветствуя пробуждающийся день. Саймон стоял у окна и думал об Эмили. Провела ли она такую же беспокойную ночь, как и он? Ее образ все время стоял перед его мысленным взором. Всю ночь она снилась ему, дразнила его, такая теплая, мягкая, ласковая.
Дигби прошелся по часовне.
— Как жаль, что вам ничего не удалось разыскать, сэр.
— В письменном столе Уиткома вообще нет ни клочка бумаги, связанного с «Мейтленд энтерпрайзиз». Стэнбери, напротив, каждый вечер тащит домой полконторы. Но в его бумагах нет ни единого упоминания о Рамиресе.
Дигби остановился рядом с Саймоном.
— Этого я и боялся, сэр.
Саймон потер нывшие мышцы шеи.
— Когда вернешься в дом Мейтлендов, доставишь записку Стэнбери. Сам ее и напишешь. Адресуешь мистеру Смиту. Написать надо следующее: «У нас проблемы. Жди меня у Сент-Джонс-гейт. Сегодня в полночь». Подпишешься: «Тренч».
Дигби потер подбородок.
— А если этот Стэнбери знать не знает никакого Тренча? Что он станет делать?
— Полагаю, решит, что записку ему доставили по ошибке.
— А Уиткому не надо доставить такую же записку?
Саймон покачал головой.
— Сомневаюсь, что Уитком замешан в деле о контрабанде оружия. Но он разболтает всем и каждому о полученной записке и испортит нам всю затею со Стэнбери.
— А если Стэнбери не явится в условленное место?
Саймон уперся ладонями в каменное основание окна и стал смотреть на двор замка.
— Тогда завтра проверну такую же штуку с Уиткомом. А если и это не выгорит, тогда все. Нет у меня других идей.
— Да, тогда Хью Мейтленду не миновать виселицы.
— Я все равно попытаюсь найти доказательства его невиновности, Дигби, — заявил Саймон.
Дигби минуту помолчал.
— Мне хотелось бы пойти сегодня с вами, сэр.
Саймон улыбнулся. Просить Дигби последить за Эмили бессмысленно. Она что захочет, то и сделает. Впрочем, он надеялся, что на сей раз она выполнит данное ему обещание.
— Сегодня, Дигби, будешь обеспечивать тылы.
— Есть, сэр!
Саймон вздохнул. Хорошо бы Стэнбери явился.
Эмили сидела в гостиной рядом с бабушкой, когда вошли ее отец, дядя Джордж и Лоуренс Стэнбери. Очевидно, джентльмены допили свой бренди и решили, что пора присоединиться к дамам. Эмили вертела в пальцах ножку своего бокала с хересом и наблюдала за Лоуренсом, который приветствовал ее, леди Харриет, Одри, Анну и Клодию. Она знала Лоуренса почти всю жизнь. Неужели этот человек и в самом деле изменник? Это необходимо выяснить. А значит, надо найти способ поговорить с ним наедине.
— Право, Эмили, ты выглядишь просто восхитительно в черном. Тебе надо почаще его носить. — И, не замечая изумленных взглядов окружающих, Клодия отпила хереса.
Одри и Анна, сидевшие на диване напротив Эмили, встревоженно посмотрели на нее. Родители и сестры относились к Эмили, как к фарфоровой статуэтке, которую легко разбить, если обращаться с ней недостаточно осторожно. И Эмили не могла не признать, что в этом был смысл, — именно таким хрупким созданием она и была до того, как узнала, что Саймон жив. Ее семья носила траур по живому человеку. Эмили с трудом сдерживалась, чтобы не сказать им правду.
Харриет смущенно кашлянула.
— Клодия, не думаю, что перспектива постоянно носить траур покажется Эмили такой уж привлекательной.
Клодия посмотрела на леди Харриет широко раскрытыми голубыми глазами.
— Ах, ну, конечно, нет. Это поистине ужасно, что с нами больше нет нашего дорогого майора. Ведь правда, Уитком? — Она оглянулась на Джорджа, стоявшего за ее креслом.
— Да, Блейк был человек незаурядный. — Джордж положил руку на спинку кресла. — Жаль его. Умереть такой смертью!
— Он был таким милым, таким очаровательным! — Клодия разгладила черный шелк своего платья у себя на коленях. — Но все же приятно сознавать, что траур тебе к лицу, если уж все равно приходится его носить. Вот мне черное не очень идет.
— Не волнуйся, душа моя. — Джордж извлек из кармана фрака красную эмалевую табакерку, усыпанную рубинами и бриллиантами, сверкавшими в пламени свечей. — Ты и в трауре сверкаешь, как алмаз на черном шелке.
Клодия улыбнулась мужу:
— Да вы, сэр, льстите мне!
Джордж, явно довольный собой, направился в другой конец гостиной, где Лоуренс и ее отец стояли у стеклянных дверей, ведущих в сад. Нет, предположить, что ее дядя связан с французами, можно только в припадке безумия. Изменник наверняка Лоуренс, подумала Эмили.
Джордж раскрыл свою табакерку и протянул Хью.
— Я тут взял на пробу новый сорт табака. Фрибург и Трейер — поставщики его высочества — специально для меня изготовили. Не желаете ли угоститься понюшкой?
Хью поднял руки:
— Нет-нет, спасибо.
— Мне говорили, что его высочество изволит отказываться всякий раз, когда ему предлагают понюшку. Подумать только! — Джордж повернулся к Лоуренсу, тыча ему открытой табакеркой в лицо. — Я лично нахожу данную смесь в высшей степени пикантной. Мозги прочищает лучше некуда. Лоуренс покачал головой.
— К сожалению, у меня от табака голова болит.
Тут сквозь раскрытые стеклянные двери ворвался порыв ветра, взметнул бордовые бархатные шторы, пронесся над открытой табакеркой и швырнул едкий порошок в лицо Лоуренсу.
— Извини, старина, — сказал Джордж, убирая табакерку, однако было уже поздно.
Лоуренс заморгал глазами, быстро провел рукой по лицу, смахивая табак, — все напрасно. Лицо его сморщилось, и он чихнул так сильно, что его каштановые напомаженные волосы встали дыбом, да так и торчали, как иглы дикобраза.
— Право, старина, мне страшно жаль. Позволь, я помогу тебе. — Джордж выхватил белый платок из кармана фрака с намерением отереть лицо Лоуренса.
Лоуренс снова чихнул, и его качнуло.
— Вот не повезло так не повезло, — пробормотал Джордж.
А Лоуренс между тем вскинул руку к лицу, зашатался, наступил на низенькую скамеечку возле камина и повалился назад. Он грохнулся на ковер с такой силой, что на столике задребезжали бокалы и хрустальный графин с хересом.
Лоуренс застонал. Дамы заахали. Хью кинулся к поверженному компаньону.
Джордж нахмурился, посмотрел на человека, простертого у его ног, и спросил:
— Старина, ты не ушибся?
Лоуренс с шумом втянул в себя воздух и посмотрел на Джорджа так, будто это был демон, явившийся из ада.
— Со мной все… в порядке.
Эмили налила хересу в бокал.
— Вот, глотни, — сказала она, подходя к Лоуренсу. — Это тебе прочистит мозги.
Лоуренс посмотрел на нее с ужасом и изумлением.
— Спасибо, — поблагодарил он и взял бокал.
— Почему бы нам не выйти на террасу? — сказала Эмили, беря Стэнбери под руку и бросив взгляд на отца. — Свежий воздух ему не помещает.
Хью покосился на Джорджа.
— По крайней мере там он будет в большей безопасности.
— Послушай, Стэнбери, я правда очень надеюсь, что от этой смеси голова у тебя не разболится, — сказал Джордж, но Эмили уже вела Лоуренса к стеклянным дверям.
Лоуренс провел ладонью по своим взлохмаченным волосам, поморщился, нащупав ушибленное место возле затылка.
— Не стоит беспокоиться, Уитком. Вряд ли твой табак послужит причиной головной боли.
— Рад это слышать, старина.
Прохладная ночная свежесть пахнула им в лицо, едва Эмили с Лоуренсом вышли на террасу. Она повела Лоуренса к плетеным креслам, которые стояли неподалеку, и сердце в ее груди отчаянно билось, потому что она сообразила, что ей представился шанс порасспрашивать Лоуренса.
Он осторожно опустился в одно из кресел, которое жалобно заскрипело.
— Боюсь, мне придется воздержаться от всякой активности в ближайшие несколько дней.
— Как ты? Ничего? — спросила Эмили.
Лоуренс тяжело вздохнул.
— Спасибо, ничего.
Эмили прислонилась к каменной балюстраде и смотрела на него сверху вниз. Мысль, что этот человек может быть изменником, тревожила ее. Но выбирать можно было только из этих двоих, а Эмили была совершенно уверена, что ее дядя тут ни при чем.
— Мне показалось, что у тебя за обедом был какой-то рассеянный вид.
Лоуренс уставился в свой бокал с хересом.
— Видимо, думал о делах компании. Эти американцы стали мешать нашей торговле. Трудно себе представить, что они творят с нами в обеих Индиях.
— Ну, остальные наши рынки вполне надежны, надо надеяться.
— Со средиземноморскими есть кое-какие проблемы.
Надо было застать его врасплох, заставить проговориться о его связях с Рамиресом.
— Папа говорил, что Рамирес нашими поставками останется доволен.
Лоуренс посмотрел на нее с нескрываемым изумлением:
— Вот уж не думал, что ты интересуешься торговыми сделками своего отца.
— Ах, это так увлекательно! — Она поиграла черной шелковой ленточкой, стягивавшей ее платье под грудью. — А ты встречался с этим господином?
Лоуренс нахмурился.
— Нет, не встречался. А почему ты спрашиваешь?
— Похоже, он очень важный клиент. Я подумала, может, ты имел с ним дело.
Лоуренс отпил хереса.
— Рамиресом занимается твой отец. Не знаю, встречался он с ним лично или нет.
Эмили встревожилась.
— Папа занимается Рамиресом?
Лоуренс кивнул.
— Он всегда сам занимается новыми клиентами, пока не убедится, что они намерены остаться с нами.
— Понятно. — Если Саймон подозревает Лоуренса и дядю Джорджа, не подозревает ли он также ее отца? Сама идея была смехотворной, конечно. Ее отец ни за что не изменил бы родине. Однако мысль о том, что отец тоже у Саймона на заметке, не давала покоя.
— Что с тобой? Ты побледнела.
Эмили заставила себя улыбнуться.
— Я просто подумала, как это рискованно — отправлять товары морем во время войны.
Он улыбнулся, карие глаза холодно сверкнули в лунном свете.
— Не стоит волноваться. Торговые суда — это всего лишь малая часть империи, созданной твоим отцом. Даже если все его судоходные компании погибнут, ты нищей не останешься.
Эмили мгновение внимательно смотрела на него.
— Ты все еще переживаешь из-за банкротства своего отца, да?
Лоуренс залпом осушил бокал.
— Я намерен снова разбогатеть. В самое ближайшее время.
«Переправляя контрабандой оружие врагу, можно быстро разбогатеть», — подумала Эмили.
— Ты что, удачно вложил деньги?
Лоуренс откинулся в кресле и посмотрел на нее так, будто она была призовой кобылой на аукционе.
— Не сомневайся, я сумею обеспечить тебе достойную жизнь, если ты все-таки решишь принять мое предложение.
— Пристало ли мне говорить о новом браке, когда я только что овдовела?
— Я понимаю, сейчас ты в трауре. Но придет время, и ты начнешь подыскивать себе спутника жизни. Я просто хочу, чтобы ты знала: я по-прежнему заинтересован в браке с тобой.
Эмили передернуло при одной лишь мысли, что этот человек прикоснется к ней.
— Буду иметь в виду.
Лоуренс поднялся с кресла.
— Уже поздно. Меня ждет работа, которую я хотел бы доделать сегодня. Доброй ночи.
— Доброй ночи. — Эмили смотрела ему вслед и гадала, что это за дело, которое ему не терпится закончить сегодня. Хотя он и утверждал, что не вел дел с Рамиресом, Эмили ему не верила. Слишком ужасна была альтернатива.
Она повернулась и стала смотреть на сад. Яркие цветы покачивали головками под ночным ветерком, однако их красота не радовала Эмили. Ужасное подозрение терзало ее.
«Это должен быть человек, под контролем которого находятся поставки и погрузки», — пришло ей на память. Изменник — это кто-то очень влиятельный в «Мейтленд энтерпрайзиз». Неужели Саймон подозревает ее отца? Не потому ли он собирал сведения о ней, что искал способ подобраться поближе к ее отцу?
«Если я не найду изменника за эти три дня, невинный человек отправится в тюрьму». Эти слова показались ей насмешкой. Она прижала руку к губам, дрожа от ужасного подозрения. Она подняла взгляд от цветов. И посмотрела дальше, туда, где Рейвенвуд стоял, залитый лунным светом. Саймону Сент-Джеймсу придется ответить на множество вопросов. Не позднее чем сегодня.
Лунный свет заливал циферблат башенных часов церкви Святого Иоанна на Валу. Сама каменная церковь высилась, как древний часовой, задержавшийся с тех пор, как здесь проходила крепостная стена и были ворота в средневековый город. Саймон стоял в узком проулке напротив Сент-Джонс-гейт, вглядываясь в пустынную улицу, поджидая своего изменника, а часы между тем отсчитывали минуты нового дня.
Где же этот Стэнбери? Саймон пытался проникнуть взглядом во мрак, царивший в переулках меж деревянными строениями, под козырьками закрытых магазинов, в надежде увидать движение, которое выдавало бы присутствие прячущегося человека. Смит — умный противник. Если Стэнбери — это Смит, он мог догадаться, что записка была ловушкой, и послать кого-нибудь из своих людей с приказом ликвидировать угрозу.
Что-то зашуршало в переулке за спиной Саймона. Мышцы его напряглись. Он круто повернулся и поднял пистолет, который держал наготове. В слабом свете луны, который едва просачивался в переулок, он увидел силуэт мужчины.
— Это я, сэр, — прошептал Дигби.
Саймон прислонился к стене, немного расслабился.
— Не слишком это умно — подкрадываться к человеку, который ожидает нападения кровожадных головорезов.
— Ну, вы, сэр, головы никогда не теряете. Я знал, что вы не станете стрелять, пока не разглядите свою мишень как следует. — Некоторое время Дигби стоял молча, касаясь рукавом его руки — очень уж узок был проулок. — Похоже, наш человек сегодня не появится.
Саймону очень хотелось возразить, но возразить было нечего. Уже перевалило за полночь, а Стэнбери так и не появился. Саймон опустил пистолет в карман, прислонился головой к кирпичной стене.
— Но невозможно представить, чтобы в такое дело замешан был Джордж Уитком.
Дигби потер подбородок.
— Мне неприятно об этом говорить, но, сэр, не ошиблись ли мы с вами, сочтя Мейтленда заведомо невиновным?
Такая возможность существовала, и она давила на Саймона тяжким грузом. Ведь от этого зависело их с Эмили счастье.
— Не знаю. Уверен лишь в одном. Улик мало, и они недостаточно убедительны. Поэтому пока я отказываюсь верить в виновность Хью Мейтленда. Продолжу поиски изменников.