Утреннее солнце разбудило Эмили. Она открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Мужчина стоял у окна на другом конце комнаты в коричневых панталонах. Высокий и стройный, он был необычайно красив. Уж не сон ли это? Такого мужчину можно увидеть только во сне.

Солнечный свет лился в открытые окна, играл на его густых черных волосах, ниспадавших на шею, золотил широкие плечи. Солнце дразнило ее, прикасаясь к нему своими лучами так, как ей самой хотелось бы к нему прикоснуться.

Она уставилась на его спину, гибкую линию позвоночника. Солнце и тень обрисовывали могучие гладкие мышцы торса, суживающегося к поясу. Она представила себе, как дотрагивается до него, прижимается лицом к этим упругим мышцам, обнимает его за талию. Воображение нарисовало бы ей даже больше, будь они по-настоящему женаты.

Он обернулся и посмотрел на нее, похожий на языческого бога, который заметил простую смертную, подглядывающую за ним в его святилище. Его темные глаза весело сверкнули. Губы чуть изогнулись в усмешке — он понимал, что она восхищается им.

— Доброе утро, Эм.

Эмили поморщилась: суровая реальность напомнила о себе. Она села на диванчике, ощущая боль — мышцы шеи и плеч затекли.

— Обязательно разгуливать по моей спальне в таком виде?

На его лице падшего ангела появилось выражение совершеннейшей невинности.

— В каком еще виде?

Она поджала губы и принялась растирать шею.

— В полуодетом, словно дикарь.

Он негромко рассмеялся.

— Эмили, любовь моя, ведь мы женаты. Пора тебе оставить девичью стеснительность.

— Мы не женаты.

Он прижал палец к губам, призывая ее понизить голос.

— Осторожнее, мисс Мейтленд. Скандал нам совершенно ни к чему. Что подумают люди, если узнают, что мы провели ночь вместе, не будучи мужем и женой?

— Да как вы смеете даже заговаривать об этом! Ведь это вы поставили меня в дурацкое положение!

Он приблизился к ней, и улыбка его превратилась в дьявольскую усмешку.

— Твое положение может стать гораздо хуже, если ты не будешь держать себя в руках.

— Вы подлец. Мое единственное желание — никогда больше не видеть вас.

Он вскинул бровь, ее гнев забавлял его.

— Разве пристало даме так обращаться к джентльмену, который удостоил ее чести носить его имя?

— Я обращаюсь к вам так, как пристало обращаться к негодяю. — Она все терла шею, избегая смотреть на мужчину, который стоял рядом с ней в одних панталонах, облегавших его узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

— У тебя что, шея затекла?

Она бросила на него злобный взгляд.

— А вот улыбаться с таким самодовольством не обязательно!

Он пожал плечами:

— Тебе не на что жаловаться. Я ведь предлагал тебе спать вместе на кровати.

— Ваше великодушие просто подавляет.

— Эм, ведь у тебя громадная кровать. Вероятнее всего, мы с тобой ночью даже и не встретились бы.

Эмили уставилась на него, стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, хотя сердце у нее забилось быстрее при виде его обнаженной груди.

— Нет на свете такой кровати, где я могла бы находиться далеко от вас.

Он взял в руку прядь ее темно-рыжих волос, рассыпавшихся по плечам.

— Боишься меня?

Она вырвала прядь у него из руки.

— Когда имеешь дело с развратным мерзавцем, следует соблюдать осторожность.

— Вашей добродетели ничто не угрожает. — Он посмотрел ей прямо в глаза. И как только он умудряется сохранять на лице выражение совершеннейшей искренности? — Я уже говорил вам об этом. Ни разу в жизни мне не приходилось принуждать женщину терпеть мои злодейские знаки внимания. Прошу вас, поверьте, я вовсе не желаю причинять вам зло.

Эмили почувствовала, как тело ее содрогнулось от желания — желания, которое явилось из мира грез и категорически отказывалось уступать реальности, даже если та стояла совсем рядом. Она не сводила взгляда с его лица, так как ей страшно было смотреть на его голые гладкие плечи и эти забавные черные завитки волос, которые начинались пониже ямки под шеей.

— Простите, но я не верю ни единому вашему слову.

Он дотронулся пальцем до кончика ее носа.

— Я понимаю, что ты испытываешь некоторое недоверие ко мне, учитывая обстоятельства.

Эмили шлепнула его по руке.

— Вы мой враг, милорд Негодяй. Делайте что хотите. Ничто не заставит меня думать иначе.

Он усмехнулся, и в глазах его заплясали озорные огоньки.

— Ты настолько храбрая, что позволишь мне попытаться?

Саймон стал расхаживать по спальне. Эмили не сводила с него глаз.

— О чем вы говорите?

— Не бойся. Я не кусаюсь.

— Я не боюсь. — Она дернулась, когда его рука легла ей на плечо. — Но что вы…

— Расслабься. — Он поднял тяжелую массу ее волос и перекинул ей через плечо.

Она почувствовала жар его тела за спиной и вдруг поняла, что не может вздохнуть. Воля к сопротивлению ослабла.

Он схватил ее за плечи, когда она попыталась вскочить.

— Я-то думал, ты не робкого десятка, Эм. Неужели ты трусиха? Не может быть!

Эмили стиснула зубы.

— Я не трусиха.

— Тогда нечего удирать от меня, как перепуганный крольчонок.

— Это я-то крольчонок?!

— Именно. — Руки его легли ей на плечи, у самой шеи. — Больно не будет.

— Я не боюсь. — Можно было только надеяться, что он не почувствует, как трепещет ее тело от каждого его прикосновения. — Просто мне не нравится… — Она умолкла, когда он начал массировать ее затекшие мышцы. — Ах, просто мне не нравится, когда меня… бесцеремонно лапают.

— Обещаю обращаться с тобой со всей церемонностью. — Его длинные пальцы стали потихоньку разминать сведенные мышцы.

Блаженный вздох сорвался с ее губ. Она испуганно прижала ладонь к губам, надеясь, что он его не услышал.

— И долго ты еще собираешься спать на этом диванчике, Эм?

Она прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Тепло его ладоней проникало в ее кровь.

— Пока не найду способ избавиться от вас.

— Значит, мне следует опасаться за свою жизнь?

— Предумышленное убийство — прекрасная идея. — Она наклонила голову, чувствуя, как воля ее ослабевает от его жарких прикосновений. Он разминал и разминал ее плечи, пока боль не прошла.

— Я еще раз предлагаю тебе спать вместе на кровати. Нечего опасаться меня.

— Поверить не могу! Неужели вы все еще надеетесь, что я соглашусь лечь с вами в одну постель?

— Ведь все уверены, что мы спим вместе.

— В мои намерения не входит жить супружеской жизнью с негодяем, что бы там ни думали «все».

Он принялся массировать большими пальцами ее шею, забираясь все выше и выше.

— Друзьями мы вряд ли станем, но я надеялся на перемирие.

— «Вряд ли» — не то слово. — Эмили вздохнула. — Вы мой враг.

— Жаль. Твой отец говорил мне, что в пристройке дома у вас устроена настоящая баня — с бассейном и горячей водой из подземного источника. Я мечтаю посетить ее. — Он коснулся губами ее уха. — И надеялся, что ты ко мне присоединишься.

От этого нежного прикосновения у нее по плечам побежали мурашки. Напуганная тем, как ее тело реагирует на него, она резко вскочила, ударив его плечом по подбородку.

— Да как вы посмели вообразить такое? Неужели я стану мыться вместе с вами?

Он потер ушибленный подбородок и усмехнулся, нисколько не смущенный ее гневным взглядом.

— А что? Я бы тебе спину потер.

— Нет, вы, вы… — Руки Эмили сжались в кулаки. — В жизни не встречала такого наглого мерзавца.

Он засмеялся, и его рокочущий грудной смех вывел ее из себя. Она вдруг поняла, что он просто дразнит ее.

— Ах так! — Она схватила подушку с диванчика и, размахнувшись, ударила его в плечо.

— Я ведь безоружен, — пролепетал он, давясь от смеха.

— Негодяй! — Она снова замахнулась подушкой.

Он вскинул руки, отражая удар, который на сей раз был нацелен в голову. Пухлая подушка шмякнулась о его предплечье. Его хохот подстегнул ярость, полыхавшую в ее душе.

— О-о-о! — Она размахнулась подушкой — и промазала, так как он нырнул за изящное кресло и кинулся к кровати.

Она ринулась за ним. У кровати он замешкался на мгновение, чтобы тоже вооружиться подушкой.

— Подлец!

— Мегера! — Он повернулся и вмазал ей пышной подушкой по бедру.

— Мерзавец! — Удар в грудь.

— Ведьма! — Он ответил ей ударом по плечу. И захохотал, услышав ее яростный визг.

Она вскоре поняла, что он бьет ее отнюдь не в полную силу, однако сама продолжала лупить его почем зря. Долгие месяцы, измученная неопределенностью, не зная, что ждет ее в будущем, она была на грани нервного срыва, и теперь с каждым ударом напряжение покидало ее.

Тихий стон сорвался с его губ, когда удар подушки пришелся по виску. Он сделал шаг назад, наткнулся на край кровати. Эмили изловчилась, ударила его подушкой в грудь и толкнула так, что он потерял равновесие и повалился назад, прямо на пуховую перину.

Она замахнулась подушкой и опустила ее ему на грудь с такой силой, что шов чехла под полотняной наволочкой треснул. Белый гусиный пух фонтаном взметнулся вверх и полетел во все стороны.

Эмили чуть не задохнулась. Она смотрела на своего врага сквозь метель белых перьев, бессильно опустив свое выпотрошенное оружие. Саймон кашлял, отмахиваясь от перьев, а они все сыпались и сыпались, покрывая, словно снегом, его черную шевелюру и широкие плечи, застревая в черных завитках на груди.

Саймон чихнул, и пух полетел во все стороны. И Эмили рассмеялась. Впервые за долгие месяцы. И никак не могла остановиться.

— Вы… только… посмотрите на него… — выговорила она наконец сквозь смех. — Милорд Негодяй… и весь в перьях! Жаль, смолы под рукой нет.

— Смейся, смейся, чертовка! — Он вдруг вскочил с кровати, взметнув новый вихрь перьев, и не успела она опомниться, как его руки сомкнулись на ее талии. Он подхватил ее, повалил на постель и всем телом прижал к перине.

— Негодяй… — не переставая хихикать, проговорила она.

— Искусительница.

Эмили ощущала жар его тела и горячее дыхание.

Грудь ее прикасалась к его широкой груди. От огня, полыхавшего в полуночных глубинах его глаз, сопротивление ее таяло.

Ей захотелось вновь ощутить вкус его губ, утонуть в его объятиях. Его сердце билось в такт ее собственному.

И вдруг она вспомнила, что этот мужчина — враг. Но не оттолкнула его. Казалось, он околдовал ее, лишил воли.

Он тот единственный, кому суждено наполнить ее сердце райским пением.

Нет, иллюзия.

Он враг, негодяй, он может уничтожить ее. Она оторвалась от его губ и отвернулась, тяжело дыша.

Он приподнялся и стал пытливо вглядываться ей в глаза.

— В чем дело, Эм?

— Слезай с меня!

Он не шелохнулся.

— Не ты ли говорил, что ни разу в жизни насильно не укладывал женщину в постель?

Он коснулся ее щеки, это было нежное прикосновение — пальцы лишь скользнули по коже.

— Разве я тебя принуждал?

Эмили стиснула зубы, жалея, что у нее не хватит сил придушить этого типа.

— Если вы возомнили, что мне нравится, когда на меня наваливается эдакое животное, то сильно ошиблись.

Она спрыгнула с постели и, едва держась на ногах, прошла в противоположный конец комнаты.

Саймон между тем в непринужденной позе развалился на постели, наблюдая за ней, как лев за добычей.

Она прижала к груди дрожащие руки.

— Прошу вас впредь не проявлять животную сторону своей натуры.

На губах его заиграла дьявольская усмешка.

— Дорогая моя, ты и представить себе не можешь эту сторону моей натуры.

— И не желаю представлять.

Он лениво окинул взглядом ее фигуру, и у нее возникло чувство, будто он раздел ее и его горячие руки скользят по ее телу. Она задрожала от возбуждения.

Саймон посмотрел Эмили в глаза, и ей стало не по себе при мысли, что он угадал, о чем она думает.

— Не беспокойся, Эм. Обещаю не делать больше того, что тебе неприятно.

Эмили бросила на него гневный взгляд.

— Мне все неприятно, что бы вы ни сделали.

Он встал, мгновение смотрел на нее с насмешливой улыбкой и наконец заговорил:

— Если тебе неприятно все; что бы я ни делал, тебе нечего бояться.

Но если она хочет его, ей следует бояться всего. Он прошел в другой конец спальни и из гардеробной, куда вчера вечером отнесли его багаж, достал шелковый халат изумрудно-зеленого цвета. Когда он накинул халат на плечи, она заметила, что по зеленому шелку был вышит золотом и алым цветом дракон, который извивался по одной поле халата и вываливал свой огненный язык как раз ему на левое плечо. Прекрасное украшение для увенчания герба милорда Негодяя, подумала она.

Он отобрал чистое белье, небрежно бросая каждый предмет себе на руку. Она не могла отвести от него глаз. Каждое его движение казалось ей исполненным смысла.

Он остановился у двери, ведущей в коридор, оглянулся, и дьявольская усмешка вновь заиграла на его губах, когда он понял, что она украдкой за ним наблюдает.

— Уверена, что не желаешь присоединиться?

Руки Эмили сжались в кулаки.

— Совершенно уверена.

Он пожал плечами и вышел из спальни.

У Эмили вырвался стон отчаяния. Да что же это такое! Почему ее так влечет к нему? Она заметалась по спальне. Необходимо найти способ избавиться от него. И чем быстрее, тем лучше. Прежде чем она отдаст сердце негодяю. Иначе она скомпрометирует себя.

Дверь отворилась. Эмили круто обернулась, и сердце у нее подпрыгнуло. Она думала, что войдет он. Но вошла леди Харриет и тихонько прикрыла за собой дверь.

— Я видела, как он вышел.

Эмили шумно выдохнула.

— В баню пошел, в бассейне плескаться.

Леди Харриет прислонилась к двери и, пораженная, посмотрела на пух, рассыпанный по постели.

— Что здесь произошло?

— Я ударила его подушкой. Глупо. Надо было взять что-нибудь поувесистее. — Эмили улыбнулась, вообразив себе следующее сражение, из которого выйдет победительницей. — Хотя бы стул.

Леди Харриет нахмурилась:

— Он что, все же попытался силой навязать тебе свои ласки?

— Нет. Этот тип уверяет, что еще ни одну женщину насильно не укладывал в постель.

— Вполне возможно. Женщины сами вешались ему на шею.

Эмили вспомнила, как его грудь прижималась к ее груди, и ее бросило в жар.

— Мне искренне жаль этих глупых женщин.

— Я, в общем, так и думала, что молодой человек сдержит слово. — Леди Харриет посмотрела на кровать, и на лице ее появилось задумчивое выражение. — В нем чувствуется благородство. И несмотря ни на что, мне кажется, что он очень честен.

— Ну как ты можешь говорить такое! Он влез в мою жизнь, нарушил все мои планы. — Эмили сердито выдернула перышко из своих волос. — Этот негодяй выжил меня из моей собственной кровати!

Леди Харриет склонила голову и улыбнулась:

— Я все гадала, кто из вас будет спать на диванчике. Думала, твой негодяй.

— Он не мой негодяй. Он просто негодяй. — Эмили схватила с туалетного столика щетку и принялась яростно расчесывать волосы. — Можешь себе представить — он имел наглость намекнуть, что я выдумала себе мужа для того, чтобы завести любовника.

Леди Харриет с минуту обдумывала это заявление, постукивая себя пальцем по подбородку.

— Что ж, вполне логично.

Эмили ошеломленно уставилась на бабушку. Бабушка и та на его стороне!

— Только законченный негодяй мог увидеть столь низкий мотив вполне невинного поступка.

— Можно не сомневаться, что молодой человек, к сожалению, знал в основном темные стороны жизни. Поэтому и рассудил так.

— Это не оправдание. Он должен был понять, что я не способна на поступок, настолько… настолько… подлый.

Леди Харриет внимательно вгляделась в лицо внучки, и на губах ее появилась легкая улыбка.

— Ему не известно, что ты — женщина строгих правил? Ведь он совсем не знает тебя. По крайней мере в данный момент.

— Но… — Эмили осеклась на полуслове. Ну как объяснить, что ее не покидает чувство, будто она знает этого мужчину всю жизнь? — Нет уж, незачем нам с ним лучше узнавать друг друга.

— Эмили, пойми, ты обречена терпеть этого человека до конца жизни. Придется смириться.

— Ни за что. — Эмили отвернулась и уставилась в окно, за которым замок Рейвенвуд серым призраком вздымался над зелеными холмами. — Еще ребенком я знала, что не соглашусь на брак без любви.

— Эмили, не всегда удается осуществить свою мечту.

— Для меня эта мечта — смысл жизни. Я не позволю негодяю уничтожить меня.