Вечеринка по случаю дня рождения состоялась спустя семь часов, а Райану это показалось неделей. Столько приготовлений! Надувать воздушные шары, печь торт и планировать игры. Груда подарков в кладовой, вся эта фольга, и ленточки, и позолоченная мишура! Словно его сын был принцем!
А Райану хотелось лишь одного – улизнуть к себе в кабинет и поработать. Но стоило ему присесть и собраться с мыслями, как его отвлекала Софи.
Не поможет ли он подключить баллон с пропаном? Не принесет ли еще сосисок? Не выяснит ли, куда подевался мороженщик?
Райан в детстве ни разу не праздновал свой день рождения. А Логан (да и его друзья) были настолько избалованы, что каждый день рождения превращался в торжество, по пышности превосходящее предыдущее.
Все данные ему поручения Райан выполнял с нарочито расстроенным видом, что не могло остаться для Софи незамеченным. Не исключено, что она убеждена: он обязан компенсировать ей свое долгое отсутствие и заботы о Логане; можно подумать, он ездил на похороны веселиться!
Разумеется, Софи утверждала бы, что дело совсем не в поездке на похороны, а в том, что Райана слишком подолгу не бывало дома. И он действительно часто отлучался, большую часть года разъезжая по конференциям и симпозиумам. Он еще до свадьбы предупредил Софи, что после женитьбы ему придется много ездить. В конце концов, он ведь был не только ученым, но и писателем! Если его приглашали на конференцию, симпозиум или заседание комитета, нужно было ехать. Ведь он должен был конкурировать на равных с более энергичными, молодыми коллегами, которые были свободны и могли когда угодно выступать на любом форуме, где хотели. Чтобы не потерять работу, устные выступления на научных конференциях и публикации были жизненно необходимы Райану.
Именно это он и пытался сделать сейчас – закончить доклад об устойчивом экономическом росте, который предстояло делать на конференции в Сан‑Франциско через два дня. Поездка на похороны бабушки совершенно выбила его из намеченного графика. Если он вовремя не представит этот доклад и его не опубликуют, заведующий кафедрой начнет распекать Райана.
Стресс, связанный с написанием научных работ, усугублял общее тяжкое бремя на его плечах – преподавательской работы, выплат по ипотечному кредиту, а также своевременной выплаты по займам, сделанным еще в студенческие годы – все это долговое бремя за минувшие годы росло как снежный ком.
Дома у него в кабинете в чемодане уложено с десяток экземпляров последней книги наряду с буклетами и тезисами доклада для слушателей. А рядом с чемоданом лежало недавно отпечатанное объявление, на котором было написано:
ДОКТОР РАЙАН КИЛГОР
Университет Святого Иоанна
Презентация доклада – пятница, 16.00.
Презентация на тематическом семинаре – воскресенье, 14.00.
На принтере загорелся красный индикатор – как назло, в самый неподходящий момент принтер встал. Райану нужен был новый принтер. Но Софи настаивала, что им необходимо откладывать каждый цент на образование Логана. И чтобы его сын мог поступить в частную школу, Райан был вынужден довольствоваться старой моделью. Он в отчаянии стукнул по принтеру, и в это время Софи тихо постучала в дверь.
Он сделал вид, что не заметил ее. Когда она отвернулась, он оторвал глаза от принтера. На заднем дворе вокруг бассейна играла группа детей. Райан считал бассейн токсичной ямой, поглощающей прорву денег. Для его обработки все время требовались различные ядовитые химикаты, которые, должно быть, проникали прямо через детскую кожу.
Примерно дюжина ребятишек толпилась вокруг Логана, с хохотом поливая Митци водой из шланга. Собака яростно огрызалась и громко лаяла.
Райан продолжал неравный поединок с принтером, он заметил, что в нем замяло бумагу.
– Да ну же, черт тебя побери!
Софи снова постучала в окно.
– В чем дело?
– Нам еще нужны полотенца.
Он не обратил внимания на ее просьбу.
– Мне удалось напечатать всего половину тезисов для доклада. И эта дурацкая машина перестала работать. Вы что‑нибудь с ней делали, пока меня не было? Может, картридж меняли или еще что?
У нее вытянулось лицо. Она заговорила непривычным, холодным тоном.
– Никто не прикасался к твоему драгоценному принтеру, Райан. У меня есть чем заняться. Это день рождения твоего сына. И мне действительно нужна твоя помощь…
– Эй, я же согласился отвезти домой детей Рэндаллов. А теперь мне нужно закончить вот с этим, ладно? У меня меньше часа на то, чтобы отослать доклад для публикации в журнале к конференции. Если я не успею сделать это вовремя, то его не напечатают. Ведь ты же хочешь, чтобы я остался на работе, так?
Он нервно расхаживал по кабинету, словно во всем была виновата Софи.
– Может, ты все‑таки улучишь минутку и придешь посмотреть, как задувают свечи на торте сына? – спросила она.
– Да, отлично! Просто скажи когда.
– Через пять минут, – сухо ответила Софи.
– Да, дорогая.
Райан вернулся к компьютеру и попытался снова распечатать текст, но принтер все равно заминал бумагу.
Митци трусила по коридору и забрела в кабинет, вся мокрая, растянулась перед новым, недавно напечатанным объявлением Райана.
– Митци, пошла вон отсюда!
Собака подумала, он зовет ее к себе. И встала, чтобы подойти.
– Митци, нет, стоять!
Она наблюдала за ним, затем на ней начала подрагивать шерсть.
– Митци, фу!
Собака с наслаждением отряхнулась, забрызгав все объявление.
– Не‑е‑ет!!! – закричал Райан, а затем разразился длинной чередой ругательств. По всему объявлению растеклись синие чернила. Райан шлепнул собаку по заду. Она жалобно посмотрела на него, когда он схватил ее за ошейник и потащил наружу к бассейну.
На улице дети притихли при виде разгневанного Райана, появившегося у открытой сетчатой двери.
– Логан! – строго позвал он сына. – Подойди ко мне сейчас же!
Погрустневший сын медленно подошел к нему.
– Почему сетчатую дверь не закрыли?
– Не знаю. Я этого не делал!
– Не имеет никакого значения. Ты обязан следить, чтобы она была закрыта.
Софи, всегда изображавшая «хорошего полицейского», попробовала вмешаться:
– Милый, давай не будем…
– Нет, Митци – его собака, и у нас была договоренность! О чем, скажи?
Логан покраснел оттого, что его унижают перед друзьями. Он ответил едва слышным голосом:
– Всегда закрывать сетчатую дверь.
– Райан, ведь у него сегодня день рождения, – снова попыталась заступиться Софи.
– И какое это имеет отношение к происходящему? Он должен понимать, что такое ответственность. Необходимо соблюдать все договоренности. Тебе это понятно?
Логан повернулся и пошел в дальний конец двора.
– Уход – это не ответ, Логан!
Остальные дети в неловком молчании стояли вокруг, не зная, как реагировать.
С точки зрения Райана они были всего лишь группкой избалованных и плохо воспитанных парней – сыновьями финансовых менеджеров и их словно выставленных напоказ жен – бездушных блондинок с длинными ногами и микроавтобусами, которые занимали сразу два места на парковочных стоянках. Разумеется, он преувеличивал, но ничего не мог с собой поделать. Один из отцов занимался нефтяными фьючерсами, что бы это ни было, вряд ли что‑нибудь хорошее. Райану всегда хотелось, чтобы у Логана были друзья, у которых родители были бы социально ответственными людьми, но Софи подняла его на смех. В их районе, судя по всему, таких людей просто не было.
Логан угрюмо стоял в углу двора в полном одиночестве, поникнув головой. Было похоже, что он вот‑вот разрыдается.
Райан уже пожалел, что был так резок.
– Ладно Логан! Все не так уж плохо!
– Нет, плохо, – произнесла Софи. А потом обратилась к детям: – Ладно, ребята! Давайте пообсохнем и попробуем торт.
Затем повернулась к Райану, ее овальное лицо – просто воплощение холодной ярости, – выражение, которое он достаточно часто видел у нее в последнее время. Она была так сердита, что это было ясно без слов.
«Я отвезу детей Рэндаллов домой», – произнес он, словно делая попытку к примирению.
– Нет. Я сама это сделаю. Как и все остальное тоже.
– Слушай, я же ведь не злодей. Просто я старался…
– В холодильнике внизу есть целая упаковка пива – шесть банок, – перебила она его. – Почему бы тебе не охладиться и не проветриться, если ты все равно больше ни на что другое не способен.
Она пошла утешать Логана.
Никто и не пытался утешить Райана, который минуту стоял, чувствуя себя настоящим чудовищем. Но наряду с этим он был и обижен. Почему от него требовали не только содержать семью, но еще и быть образцовым отцом?
* * *
Он медленно спустился по лестнице в темный подвал, по пути щелкнув электровыключателем. Но вместо того чтобы попасть в знакомую комнату, он оказался в тускло освещенном баре.
Здесь было холодно, стояла зловещая тишина. Слышалась лишь песня в исполнении Джонни Кэша. Она раздавалась из самого светлого места в помещении – из освещенного музыкального автомата старой декорированной модели 60‑х годов, переливавшегося синими и красными огоньками.
Несколько седых людей, сгорбившись, сидели на высоких барных табуретах, что‑то пили из темных бутылок. Их было почти не видно, очертания были размыты, словно в тумане. Но лицо каждого казалось Райану странно знакомым.
Это, случайно, не почтальон, который доставлял почту на их улице – тот, что погиб много лет тому назад, попав в аварию на мотоцикле на автостраде? Райан придвинулся ближе. А это часом не толстый брат миссис Лузи, который летом возил тележку с мороженым и которого всем маленьким мальчишкам в округе было строго‑настрого велено обходить? Чем ближе подходил Райан, тем более размытыми становились очертания их лиц. В одном конце бара сидел пожилой мужчина в рваной белой ковбойской шляпе «стетсон» и курил сигарету. Только его черты лица становились все отчетливее и яснее по мере приближения Райана. У него бешено заколотилось сердце. Это был его отец, только выглядел значительно старше, чем на фотографии.
Райан закрыл глаза, потом снова открыл. Может, у него припадок? Или галлюцинации? Или это сон наяву? Он решил, что это не имеет значения; он подошел и сел с мужчиной рядом.
Похожий на тень бармен, не говоря ни слова, подтолкнул бутылку пива в сторону Райана. Райан взял бутылку и отхлебнул. Оказалось, что он беседует с отцом, словно их разговор продолжался вечно.
«Я изо всех сил стараюсь поступать правильно, – сказал он. – Никогда не повторять твоих ошибок. Я не совершенен, но, по крайней мере, я знаю, как себя вести и как не увиливать от ответственности в отличие от тебя…»
Он посмотрел на отца. Казалось, что все его проблемы коренились в этом молчаливом человеке, с морщинистым, грубым лицом и впалыми щеками.
Роберт затянулся сигаретой и уставился перед собой так невозмутимо, словно Райана здесь и не было, словно он не слышал ни слова. Он был погружен в раздумья, был где‑то далеко.
«Знаешь, я совершенно не похож на тебя. Абсолютно, – продолжал Райан. – Я не обижаю людей. Я их не бью. И не пускаюсь в бега, потому что настали тяжелые времена. Я не снимаю с себя ответственность, как какой‑нибудь эгоистичный сукин сын».
Его отец по‑прежнему оставался совершенно равнодушным к его словам и присутствию.
И все же, когда мимо прошла симпатичная молодая барменша, Райан заметил, что Роберт заигрывающе ей подмигнул.
«О, значит, времени поговорить со мной у тебя нет, а ухлестывать за девушками время нашлось? Что, собираешься в очередной раз охмурить дамочку, жениться на ней, а потом бросить, как бросил маму? Еще одна жертва соблазна, чтобы было кем помыкать? Ты ведь не слыхал ни слова из того, что я тебе тут говорил, верно?
В приступе мгновенно охватившего его гнева Райан опрокинул бутылку с пивом. Коричневая жидкость вспенилась на столешнице. Его отец по‑прежнему на него не реагировал, но лицо посерьезнело, когда он наблюдал за тем, как пиво медленно стекало по барной стойке и образовывало лужицу около его собственной бутылки.
Он встал, собираясь уходить, положив доллар на барную стойку.
Райан повернулся к нему лицом, готовый к драке.
«Давай, скажи что‑нибудь. Произнеси хоть что‑то, ну хоть слово!»
Роберт поправил шляпу, повернулся и направился к лестнице.
«Не уходи! – закричал Райан, его гнев сменился мольбой. – Вернись!»
Роберт, молча поднимался по лестнице, Райан следовал за ним по пятам, но у него ноги словно увязли в цементе, и он едва мог шевелиться. К тому времени, как он поднялся по лестнице, фигура отца постепенно начала таять, пока окончательно не исчезла.
Перед Райаном были лишь хозяйственные щетка и тряпка, которые кто‑то прислонил к стене около двери. Райан остановился и головой коснулся стены. Что с ним происходит? Может, он действительно начинает сходить с ума?
Он вернулся на их слишком ярко освещенную кухню. Там стояла Софи с полотенцем в руке.
– Все дети уже ушли, так что можешь возвращаться в свой любимый кабинет! – сказала она.
Райан не нашелся, что сказать в ответ.